Аферистка, но это нормально (Новелла) - 3.2 Глава

Судья гордо сидел, скрестив ноги, и явно торопился.

Пустые глаза Сейзель не могли ничего разглядеть. Она была женщиной, которая скоро умрет.

Это слишком хорошенькая головка скоро свалится с шеи.

— Отвратительно. Ты, убийца, унесшая жизни других. Хочешь ли ты что-нибудь сказать на прощание?

— Ах!

Грубая рука, которая не давала ни шанса на безболезненную смерть, держала мои волосы, так что я не могла к ним прикоснуться.

Эй вы.

Губы Сейзель, пытающиеся что-то сказать, приоткрылись.

Я надеялась, что огласят мои преступления, за которые меня так жестоко казнят, но судья просто сидел с раздражённым лицом.

И тогда я поняла. Никто не собирается ничего рассказывать и объяснять женщине, у которой ничего нет.

— …

Тем не менее, моя жизнь не была напрасной.

Когда я повернула голову, то увидела глаза четырех человек, полные сожаления.

Лэя — эксперт по ядам, Мелисса— фальшивомонетчик и подделыватель документов, Теодор — мастер маскировки, Азлин — дьявол по плоти.

Мои коллеги, которые были со мной в течение десяти лет в Святой Плесии. Единственные людьми, которые испытывали ко мне тёплые, искренние чувства.

Я благодарна им за то, что они всегда были на моей стороне и остаются со мной даже сейчас. Как же мне хочется обнять их и попрощаться.

Но вот пришла моя очередь лишиться головы на Гильотине.

— Сейзель Арамис! Я спросил, есть ли у вас последнее слово!

— Последнее слово…

Конечно есть.

Наверное всем перед смертью есть, что сказать, но это все бесполезно.

Каким бы достоинством и искренностью люди ни обладали, они не смогут услышать слова того, в кого они никогда не верили и к кому всегда поворачивались спиной.

Тук.

Холодное лезвие коснулось моей шеи. Опустошенная, оставшаяся без ничего Сейзель успела выпить содержимое маленького пузырька, который был у неё во рту. Это был последний подарок Лэи, знатока ядов, так что, по крайней мере, она избежала боли..

— Папа, ты доволен?

Небо, которое я вижу в последний раз, такое светлое.

Я всегда жила по отцовской воле, так что мне нечего стыдиться, даже если я встречусь сейчас с ним.

Но если у меня спросят, захочу ли я так же прожить свою жизнь снова…

Нет.

Посреди смутного сознания из глубины горла вырвались громкие слова отказа.

Острый клинок пролетел прямо у моего уха.

Кровавый крик женщины, которая прожила более добродетельную и достойную жизнь, чем кто-либо другой, разлетелся под голубым небом.

«Я еще вернусь!»

Я буду жить в своё удовольствие.

Я буду предавать до того, как быть преданной.

Я буду растаптывать до того, как быть растоптанной.

Буду ли я идти по головам?

Буду идти по головам и наслаждаться страданиями тех, кто прошёлся по моей голове.

И не только потому, что хочу доказать им, что я не слабее их.

Родиться бы еще раз, открыть бы глаза снова…

— Сейзель, ты в порядке?

— Ах….

Это сон?

Снятся ли мертвым сны?

Я открыла глаза и тряхнула головой. Но никак не могла понять, что происходит.

Ужасное ощущение перерезанного горла все еще оставалось ясным, но могут ли мертвые сидеть?

В своём доме, в своей гостиной.

— Сейзель, ты явно не в себе

— …

Прежде всего, этот голос — не голос ангела.

Этот мужчина…

Сейзель смотрела на человека, сидевшего ближе всех к ней. Он нахмурился, но смотрел на нее с жалостью.

— Ты все еще не можешь прийти в себя

— Дядя?

— Да. Это я, Сейзель. Я единственный, кого ты узнала, надо же.

— …

Да. Я его узнала. Невозможно было не узнать человека, утопившего мою жизнь в адской яме.

Было отвратительно видеть его в черном траурном костюме, сидящего рядом. Он так усердно делает вид, что пытается утешить мнея…

Но последним видением перед моей смертью было именно это выражение лица и голос, который снова и снова звенел в ушах.

— Похороны закончились, и ты не можешь быть такой угрюмой вечно.

— Похороны…

Подождите. Серьезно?