Амбиции Оды Нобуны (Новелла) - 3 Глава

Между людьми, а также между командирами Сэнгоку существует так называемая совместимость.

Реалист Нобуна не любила таких, как оммёдзи Такенака Ханбэй.

Поэтому, пока она, тактик оммё, защищает границы Мино, Нобуне не захватить замок Инабаяма.

В такой ситуации следует одолжить подкрепления из северного Оми, поженившись с Асаи Нагамасой, но тогда, сколько бы Нобуна ни захватывала территорий, чтобы покорить мир, и эти земли, и сам мир полностью отойдут Нагамасе.

Но если Нобуна завоюет Мино своими силами, то мощь рода Ода превзойдет Асаи Нагамасу, который владеет лишь севером Оми. И тогда гармоничный союз между ними еще будет возможен и без заключения брака.

И потому причина, по которой Ёсихару безрассудно добивался награды…

— Нужно предотвратить брак между Нагамасой и Нобуной.

…в этом.

Он не хотел политического брака Нобуны с нелюбимым, даже если это ради покорения мира.

Он хотел, чтобы она всегда жила свободно, как того желает ее сердце.

Мечтала не только как даймё Сэнгоку Ода Нобуна, но и жаждала бесконечного счастья как девушка.

Иначе Нобуна уже не будет собой.

«Должен же быть предел жадности. Мнение ребенка, родившегося с простым статусом, можно не брать в расчет», — рассмеялся Нагамаса, словно это что-то плохое, но Ёсихару и правда думал, что его чувства не ошибочны.

— Пусть Нобуна возненавидит меня, я все равно буду вмешиваться! Я обязательно прекращу эти разговоры о свадьбе!

— …Инутиё чувствует то же самое.

— Сейчас мы сблизимся с Ханбэй и заставим присоединиться к роду Ода. Проще говоря, это захват выдающегося человека, охота за головами!

— …Удачи.

 

 

Так все и было.

Мино. Инокути, расположенный у подножья горы Кинка с замком Инабаяма на ней.

Ёсихару вместе со своей соседкой Инутиё, переодевшись бедными ронинами, прошмыгнули во вражеский город.

Они не предупреждали Нобуну и действовали самостоятельно, чтобы переманить Такенаку Ханбэй.

Ёсихару не хотел тратить время на уговоры Нобуны: «Может, уговорим Ханбэй?» Чего доброго, она бы продолжила язвительно высказываться: «Вот еще. Тому, кто прибыл из страны Сару, не уговорить человека».

Разумеется, то, что парочка добралась до Инокути без проблем, — заслуга Гоэмон и парней из группы Каванами.

Прибыв в город, Ёсихару и Инутиё — пара дружных кошки и собаки — внезапно посетила чайную «Аю-я», расположенную вдоль реки Нагара.

По докладу Гоэмон, в этот день, в это время в «Аю-я»…

— Беседы о вступлении в род Такенака.

…в самом разгаре.

У Такенаки Ханбэй не было умелых вассалов, потому понадобились новые, так как приближалось завтра и первое появление в замке Инабаяма, чтобы официально поступить на службу к роду Сайто.

— Переодевшись ронином и став слугой Такенаки Ханбэй, я со всей своей страстью переманю ее в род Ода. Идеально. Безукоризненный план.

— …У Инутиё нет денег для чайной.

— Оставь это на меня!

Ежемесячное жалованье Ёсихару — 33 кан мон*.

Мизерно для статуса командира, но все потому, что Нобуна очень скупа.

Однако Ёсихару, знающий, как зарабатывать деньги, по играм о Сэнгоку, воплотил это в жизнь.

Гоэмон получила приказ беспрерывно торговать рисом, что ощутимо наполнило его кошелек.

Вообще, для торговли за пределами Овари необходимо заплатить пошлину на границе.

К примеру, чтобы переправить рис Овари в Инокути, при пересечении границы Мино нужно пополнить пошлиной кошельки Сайто Ёситацу и прочих жителей.

Поговаривали, что в Токае из даймё не брали оплату, чтобы развивать торговлю, лишь Сайто Досан в свое время и Нобуна. По большей же части даймё наживались на пошлинах.

И из-за высоких поборов такая перепродажа риса приведет к убыткам.

Но группа Каванами обходила заставы, пересекая границы по звериным тропам, известным лишь синоби и бандитам, обходясь без уплаты пошлины.

И поэтому повсеместная торговля рисом принесла хорошую прибыль.

От такого Нобуна изменила свое отношение к беззаботному Ёсихару, распахнув глаза и сказав: «Ну и прогресс в работе, не имея при этом денег и риса для существования».

В то же время простодушная Инутиё страдала от голода.

После бегства из рода Ода она много странствовала, питаясь тем, что находила в полях и горах, отчего наполовину стала походить на дикого зверя.

«Грудь Инутиё плоская, как доска, из-за того что она ела лишь легкий суп из пятилистной аралии…» — подумал Ёсихару, а затем проговорил: «У-у-у, как ужасно», — и, не выдержав, расплакался, отчего Инутиё, которая все понимала, зажала ему ногу, не прекращая улыбаться.

В общем, Ёсихару промчался через большой зал, всполошив бедных ронинов, намеревающихся поступить на службу в род Такенака, и занял особое место на верхнем этаже. Ожидаемо, что деньги помогут настоять на беседе с большей вероятностью.

Поскольку Ханбэй, возможно, уже откуда-то наблюдает за ронинами, необходимо выставить себя богачами, смело поев и попив всего помногу.

— Хорошо, Инутиё! Наедайся сегодня до отвала!

— …С деньгами нет проблем?

— Я справлюсь с этим, ва-ха-ха-ха-ха. Открыто использовать их у Киёсу мы не можем, но у меня припрятано немного денег. Только Нобуне не говори.

— …Украл?

— Нет, нет! Заработал торговлей! Просто обходил заставы!

Лицо вставшей Инутиё побагровело.

— …За обход застав арестовывают.

— Стой! Стой! Я лишь миновал вражескую заставу! Нобуна не взимает пошлин!

— …Прощаю.

Инутиё вернулась на место.

— Ешь больше, и твоя грудь вырастет, как и у Кацуиэ! Для большой груди бессмысленно кушать только пятилистную аралию. Потребляй больше жира и белка!

— …Кампаку* конец?..*

— Нет, нет. Я имею в виду, чтобы росла грудь, нужно есть мясо и рыбу и пить коровье молоко.

— …Ложь. Я не пью молоко. Ёсихару дразнит Инутиё.

— Не-не-не. В моем мире девушки часто пьют молоко. Разве не поэтому у них прекрасные большие груди?

— …Молоко… воняет…

«Возможно, плоскогрудым и правда надо пить молоко, чтобы быть как Кацуиэ… Но эта вонь… И кроме того, молоко — напиток для младенцев… А Инутиё больше не ребенок… А-а, но плоская грудь и впрямь как у младенца…»

Девичьи желания и беспокойство бушевали в душе Инутиё.

Хотя для посторонних она просто сидела молча и неподвижно.

— Ладно, но рыбу быстро съешь. Быстро.

Пока они смотрели, как в зал вносили приготовленную рыбу, живот Инутиё заурчал еще больше.

— …Приятного аппетита.

— Поскольку демоницы Нобуны с нами нет, сегодня повеселимся! Ва-ха-ха-ха!

— …Очень вкусно. Ням, ням.

Хрум, хрум

То ли из-за обычного желания (кушать много рыбы), то ли из-за надежды, что, поглощая питательные вещества, вырастет объемистая грудь, но Инутиё обгрызала по кругу каждую рыбу.

Маэда Инутиё.

Молчаливая, но на удивление прожорливая.

— …Ум… А-а… рыба… вкусная.

— Ну и чувство от того, как ты ешь. Теперь я понимаю, что ощущает Нобуна, когда кормит тебя уиро.

— …Ням, ням.

— Во-от, вот, вот, Инутиё. Смотри, рыбка. Ры-ыбка.

— …Ам.

— Инутиё попалась! — сказал Ёсихару. — Ну же, зверюшка. Смотри, рыбка~

— …А-ам.

— Просто шучу. Фу.

Он убрал рыбу, болтающуюся перед ртом Инутиё.

— …Ам, ам, ам!

Та словно догоняла ее, хлопая ртом, как золотая рыбка.

— Как весело!

— …Гр-р.

Бам. Боль в щеке привела Ёсихару в чувство.

— …Вместо того чтобы тратить свободное время на кормежку Инутиё, лучше поскорее устройся на службу.

— О, верно!

Когда я решил пройти туда, где проводится собеседование, к нашему обеду присоединился незамеченный мной старик и поздоровался.

Его вид весьма приличен.

Похоже, он довольно влиятельный самурай Мино.

Несмотря на упрямое лицо, у него вроде нет враждебности к Ёсихару и Инутиё.

Можно сказать, он скромен и дружелюбен.

Но, вероятно, за улыбкой старика много чего сокрыто.

— Юноша, ты здесь, чтобы поступить на службу к Ханбэй?

— Верно, старик. Я бедный ронин Сагара Ёсихару, а это мой младший брат Инутиё. Ты знаешь о Такенаке Ханбэй?

— …Младшая сестра Инутиё.

— Разумеется, хорошо знаю.

— …МЛАД.ША.Я.СЕСТРА.ИНУТИЁ.

Старик бесцеремонно схватил поданную ей рыбу и заговорил:

— Я дядя Такенаки Сигэхару, то есть Ханбэй. Из-за ранней кончины родителей Ханбэй я вырастил ее как отец.

— О? Так ты знаменитый самурай?

— Меня зовут Андо Иганогами Моринари, глава Триумвирата Запада Мино — главных советников старого рода Сайто. Сейчас отошел от дел, хотя раньше был правой рукой Досана-доно. После отстранения Триумвирата и назначения на важные посты людей Восточного Мино Ёситацу-доно будет трудно вернуть меня на службу. К счастью, в нашей семье есть сильная и умелая Ханбэй. Но она предпочитает рабочей атмосфере мирный труд и чтение…

— По существу, вашей семье Ханбэй необходима, чтобы усилить свое положение.

— Ханбэй — лучшая оммёдзи Японии, но многие вассалы пребывают в сомнениях, потому как «В битве ее способности командира выше, чем у господина, Сайто Ёситацу» и «Нельзя ограничить ее сверхъестественные умения». Вдобавок, так как я — «правая рука Гадюки» и «тот, кого постоянно то хвалят, то бранят», мне не доверяют. Ходят даже слухи, что я так скучаю, что решил с помощью Ханбэй захватить Мино.

— Что за. Так половина плохой репутации Ханбэй из-за особенностей твоего характера?!

— Так и есть. Завтра этот ребенок впервые отправится в замок. А из сопровождающих вассалов лишь жеребенок. Но хочется, чтобы к ней не относились пренебрежительно, а для того надо, чтобы прислуживали самураи хорошей наружности и умелые воины.

— Поэтому ты так торопишься с набором слуг, старик?

— Верно. А вдруг найдется такой непреклонный самурай, который убьет Ёситацу.

— Удивительные вещи ты говоришь, старик.

— Не более чем слова. Но… вы — воины Овари, я и не рассчитывал на ваши навыки владения копьем.

Ёсихару невольно уронил палочки для еды.

— Как ты узнал, что мы оттуда, старик?

— Это красное копье и вычурный внешний вид чужды для Мино, так что вы из Овари.

— Ты наблюдателен, старик. Полагаю, теперь на службу не поступить?

— Нет. Вы приняты.

— Правда?

— Мне понравилось, как вы смело тратите деньги. Владеть копьем важно, но не стоит недооценивать силу денег. Досан-доно всегда говорил, что в любую эпоху страну можно завоевать с помощью денег.

Хотя Ханбэй так и не показалась…

Похоже, Андо Иганогами оценил новичков, собравшихся в «Аю-я».

 

 

— Ну, тогда я провожу вас в комнату Ханбэй.

Внезапно поступив на службу, парочка прошла в дальнюю гостиную к Ханбэй, куда их пригласил Андо.

Странно. Беседа прошла без проблем.

(Может, старик Андо еще не понял, что мы слуги Нобуны?)

Планирует ли он ловушку или же хочет наладить отношения с родом Ода для взаимодействия между ним и родом Сайто? Как бы то ни было, план по переманиванию Ханбэй не реализуется без непосредственного общения.

Инутиё потянула Ёсихару за рукав, сигналя взглядом «подозрительно».

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, Инутиё.

Он подтолкнул ее, после чего они вошли в комнату.

А там…

В позе сейдза сидел, ожидая, похожий на торговца красивый парень.

«Где я видел это лицо?»

— Ты, Асаи Нагамаса?!

— Чертов Сару?! Почему ты здесь?!

Никто и не предполагал, что Сару из Овари и Саруясямару из Оми встретятся.

— …Ой-ой, ужасно, — проговорила Инутиё, жуя приготовленную ранее еду.

— Я-я сбежал от рода Ода и теперь буду служить Ханбэй-доно! Я попрощаюсь с тем временем, когда глупая принцесса Нобуна изо дня в день кидала в меня горлянку и топталась по моему лицу, хе-хе!

— Ясно… Кстати, я не Асаи Нагамаса. Я торговец, ребенок рода Масуя из Оми, Саруясямару. Еще отец зарабатывал деньги, торгуя лекарствами, теперь же в семье пошли разговоры о самураях, и я, как старший сын, послужу Такенаке-сама.

— Помолчи. Мито Комон*, что ли? И какая еще торговля лекарствами? Ты Асаи Нагамаса!

— Не знаю, Асаи или Адзами, но ты точно ошибся.

— Откуда торговцу из Оми знакомо мое лицо?!

— Как я мог не знать. Слухи о бесконечно причудливом Сару «Сагаре» из Овари распространились даже по Оми.

— Тц! Ото всего отговорится!

Андо Иганогами, пока Ёсихару и Нагамаса ругались, объявил:

— Торговец из Оми Саруясямару-доно с тремя денежными складами на родине, а также расточительные ронины Овари Ёсихару-доно и Инутиё-доно, я решил, что вы трое будете служить Хамбэй.

— Подожди-ка, старик! Ты же выбираешь кандидатов по их богатству! С самого начала нацеливался на деньги!

— …Ты выдумываешь.

— Да он же даймё Оми, Асаи Нагамаса! Не чувствуешь, что он что-то замышляет? Как ты можешь нанять такого человека?

Асаи Нагамаса хладнокровно рассмеялся.

— Где доказательства? Ты сам красноречиво лжешь о том, что сбежал из клана Ода. Не окажется ли, что на самом деле Нобуна-доно приказала тебе убить Ханбэй-сама, Сару-доно?

— Тц! Придурок, какой еще приказ Нобуны об убийстве?!

— Кто знает. Похоже, командование Ханбэй-сама с ее хитроумными тактиками создает проблемы Нобуне-доно. В таком случае от спешки из-за брака с родом Асаи она может прибегнуть ужасному плану — убийству вражеского командира.

По телу Ёсихару невольно разошелся жар, и он направил кулак в лицо язвительно смеющегося Нагамасы, но тот с легкостью увернулся, и удар пришелся на кипарисовую колонну.

— А-а-а! Мой кулак, кулак!

— … Ёсихару, успокойся.

— Итак, я спущусь на нижний этаж и распущу бедных ронинов. Найм безденежных и разорившихся ронинов бессмысленнен. Ханбэй скоро прибудет.

Андо Иганогами, спокойно отнесясь к суете в комнате, направился в коридор.

— А, да. Если дорожите жизнями, не злите Ханбэй. Иначе не знаю, что от вас останется.

Его совершенно не заботило, что Саруясямару — Асаи Нагамаса. Скорее, он это приветствовал.

— Ну и хитрый же старик… Мало ему взаимодействия родов Ода и Сайто, так он еще и к роду Асаи присматривается. Он решил продать Ханбэй самому богатому покупателю?

— Наши поиски еще не закончились, Сару… — прошептал Нагамаса.

«Он так приятно пахнет для парня потому, что одежда пропиталась благовониями, которые он зажигал, обольщая женщин? В любом случае, он помеха амбициям на гарем всеми любимого меня. Тц», — неосознанно щелкнул языком Ёсихару.

— Сару, мы же оба пришли, чтобы переманить Ханбэй? Если не продолжим притворяться торговцем из Оми и ронином из Овари, оба проиграем.

— Нагамаса, я прислушаюсь к твоему плану… Однако доверие Ханбэй завоюю я! Кстати, ты маскируешься, чтобы завоевать Мино раньше Нобуны? Как низко.

— Следуя своему кредо, я непременно завоюю и девушку, и замок. Нобуна-доно тоже может обрести счастье, став моей женой, вместо того чтобы убегать от брака, постоянно полагаясь на такого грязного Сару.

— Инутиё, одолжи копьё. Я все же заколю его.

— …Ёсихару. Перетерпи.

И в разгар шумного сражения троицы…

 

 

— Рад встрече. Да будет вам известно, я — Такенака Ханбэй Сигэтора.

 

 

Когда он вообще появился?

В центре комнаты разлегся бледнокожий высокий парень.

— А-а-а! Чего пугаешь?!

— И как я его не почувствовал? В какой момент он возник?

— …Шагов не было.

Такенака Ханбэй наконец показал себя.

Он не сильно отличался от образа в играх о эпохе Сэнгоку.

Приблизительный возраст — не более 30 лет.

Но точный возраст неизвестен, возможно, он куда моложе.

Это узкое, чуть поднятое, если смотреть сбоку, похожее на лисье лицо воистину подходило полному загадок оммёдзи.

Белоснежная кожа почти просвечивала, на худое тело же была надета желтая свободная хлопчатобумажная одежда.

Около лежащего Ханбэя находился шлем с дугообразной панелью и двумя рогами*.

Доспех, который можно назвать отличием тактика Такенаки Ханбэя.

Даже окруженный Ёсихару, Инутиё и Нагамасой, Ханбэй продолжал лежать с безразличным видом.

— Я Сагара Ёсихару. А вон там с надетой тигриной головой мой младший брат, Инутиё.

— …МЛАДШАЯ.СЕСТРА.ИНУТИЁ.

— Я торговец рода Масуя из Оми, Саруясямару. Однако… я слышал, что Ханбэй-доно — девушка.

— Ха-ха-ха. Как видите, я ослепительно красивый парень, хоть и немного постарше вас. Вы ошиблись, Асаи Нагамаса-доно.

— Агх, так все было ясно с самого начала?

Нагамаса заскрежетал зубами. Возможно, он хотел, пленив своей красотой юную Ханбэй, заставить ее совершить предательство и потому лично приехал в Инокути.

Однако и другой парень с досады скрежетал зубами.

— Тц! Я понял, Нагамаса! До этого ты посещал другие семьи и обманывал женщин, чтобы завоевать территории!

— Саруясямару. Я никого не обманывал. Любая девушка в моих объятиях. Не сравнивай меня с уродцем собой, кого казнят на месте за объятья с Нобуной-доно.

— А ну-ка стой! Обнимешь Нобуну — убью!

— Женщина, которую я хоть раз поцелую, отправится в рай.

— Инутиё, все же одолжи копьё! Это финальный бой!

— Может, отложите свой спор о Нобуне? — сонно зевая, спросил Ханбэй.

Хотя и изысканно одет, при этом довольно беззаботен.

— Именно. Но прежде чем начнется разговор, встань, Ханбэй.

— Я продолжу лежать. Если встану — устану. И такое положение полезно для внутренних органов.

«Почему голос этого парня как у сэйю красавчиков в BL-играх*?» — подумал Ёсихару.

Нагамаса наблюдал за ситуацией, молчаливо сидя в сейдза в углу комнаты.

Возможно, думал о новом способе переманить Ханбэя.

— Мои гости, путь был длинным, спасибо, что прибыли в Инокути. Для начала попробуйте эти митараси-данго и чай.

Ханбэй устало хлопнул в ладоши, и в комнату неожиданно зашла красивая горожанка, поставив сложенные горкой данго. При наклоне головы у нее выступили волчьи ушки.

— Вау… Какой милый волчонок.

— …Гр-р. Собаки милее волков.

— Этот ребенок — мой сикигами, «Гоки».

— Сикигами? Те самые сикигами, которых, как говорят, использовал Абэ-но Сэймэй*?

— Точно. Вы показали удивительную образованность, Сагара-доно, раз знаете нашего основателя господина Сэймэя.

— Нет, просто Абэ-но Сэймэй популярен в будущем.

— О, человек из будущего. Как интересно. Считается, что оммёдо старо и уже на грани исчезновения. Популярно ли оно в будущем?

— Очень. А почему сикигами «Гоки» — волчонок? Она человек или же ёкай? Я совсем не видел демонов. В Овари нет ёкаев и призраков.

— Потому что в портовых городах Овари полно иностранцев, сердца людей захвачены деньгами и товарами. — Ханбэй улыбнулся словно лисица.

— Э? Как так?

— Все в этом мире делится на инь и ян. Ян есть «вещь». Инь относится к «ки». С магической древности в оммёдо используются заклятья и заклинания, чтобы управлять силой ки. Но сейчас сила инь перестает применяться, и сила ян начинает повсеместно преобладать. И потому это течение — ослабевание ки с приростом человечества и усиление «вещи» — неизбежно.

— М-м. Ян? Другими словами, материальное?

— Вероятно, так говорят в будущем. В периоде Хэйан мощь ки была больше, чем в нынешнем Сэнгоку. Поэтому, погибая, сильные люди, охваченные яростью, даже при потере сосуда плоти с помощью заклинаний легко оставались в этом мире некой формой. Это онрё*, демоны, ёкаи и привидения. Полные гнева человеческие души после смерти запросто становятся призраками, принося людям несчастья. Потому буддистские монахи и отшельники с их божественной силой, или же оммёдзи с их умениями, или же синтоистские священники в храмах запечатывали привидения, всеми силами либо проклиная их, либо отправляя в рай.

— Ёкаи и демоны изначально были людьми?

— Порой вещи, растения и животные становятся цукумогами* и мононокэ*, но в основном превращаются люди. Люди с сильными желаниями обращаются озлобленными призраками, но «одержимые», которые при жизни были прокляты и противились власти, называются дзингай. Теперь ослабевающая ки земли не используется, и люди, теряя имя, получают некогда магически сильное имя дзингая. Кицунэ, тануки, оками, нэко, кумо, карасу, каппа, кума, ину, демон — родственники тех, кто получал эти имена дзингая, изгоняли их из населенных пунктов, и они были вынуждены жить в горах и на берегах рек. Кто-то из них проклинал себя, подчиняя силу зверя и живя получеловеком. Например, при проклятии демоном человек принимал облик получеловека-полудемона.

— Как так называемые одержимые кицунэ и инугами?!

— Да. Одержимые ину родны инугами. Одержимые карасу — карасу тэнгу. И несомненно, одержимым нэко родны послушники Хоннэко-дзи. А гоки — одержимые волками. К сожалению, и основатель оммёдо, Абэ-но Сэймэй, был одержимым кицунэ. Говорят, что из-за выражения лица и я словно одержим кицунэ.

— Получается, из-за ушек тануки, украшающих голову, Мацудайра Мотоясу как одержимая тануки?

— Это просто благоговение перед тануки. Сколь бы сильной ни была кровь одержимого тануки, каждое последующее поколение будет слабее. Кровь полулюдей ослабевает каждый год из-за затухания ки земли. И сейчас те, кто сохраняет ее силу в живых людях, — Оскакский Исияма Хоннэко-дзи.

— Разве в Исияме не Хонган-дзи?

— Нет, нет, не Хонган-дзи. Все называют его Хоннэко-дзи. Его нынешний глава — одержимый нэко. Но в любом случае, хоть он и получеловек, его тело в этом мире все равно разрушится, отчего он умрет. Но те, кто под сильным проклятием из-за злобы, остаются прокляты и после смерти и перестают быть людьми. У них нет тела. Они не могут исчезнуть. Но только если ки, связанное формой под названием «проклятие» в единое, не рассеется. Таких называют онрё или демоны. Если при жизни в сердце человека сохранялась злоба, то он становился онрё, а если само проклятие забывалось, то демоном. Кроме того, если дух — получеловек, одержимый животным, то видом он походит на зверя. И это ёкай.

— Так Гоки сикигами или же ёкай?

— Можно сказать, и то, и то. Те аякаси*, у которых осталось проклятие, но нет тела, после заключения контракта с оммёдзи служат ему и называются сикигами. Иначе говоря, сикигами — финальное именование. Им могут быть и демоны, и онрё, и ёкаи. Поэтому, ошибочно обращаясь с сикигами, маг тут же уничтожит себя. Ранг сикигами различен в зависимости от силы оммёдзи. И если призываемый аякаси превысит уровень силы оммёдзи, заключить контракт не получится и наступит смерть.

Выложив данго, Гоки, радостно вздернув волчьи ушки, покинула комнату.

— М-м. Это ребенок не так уж и ужасно выглядит. Кроме того, это безумно мило. Но как бы то ни было, человеческая девочка отличается от животного. Хотя это украшение в виде настоящих волчьих ушек — моэ.

— К тому же у нее огромная духовная сила.

— Подожди-ка, Ханбэй. Подчинив сикигами, я смогу собрать себе восхитительный гарем девушек с животными ушками?! Я выполню обещание, данное старику Токитиро?

— Собрался распутничать с девушкми? В первый раз вижу такого парня.

Асаи Наагамаса кинул злобный взгляд, а Ёсихару закашлялся: «Я не об этом говорил», — после чего вернулся в исходное положение.

— Ханбэй, в основном сильных сикигами бросают в бой, так? Может, ты бросал их в бой с родом Ода?

— Какой дерзкий Сагара Ёсихару. Разве не говорилось, что ки земли ослабевает? Сейчас онрё и сикигами, как и для убийства политических противников в древности, используют для имитации яркой смерти от проклятия на ненавистных противниках.

— В-в-в древности?!

— Да. Но с годами сила ки уменьшается. Особенно за последние десятилетия. Жители Японии заняты донельзя: распахивают рисовые поля, приумножают денежные средства, налаживают производство танегасим* по подобию западного оружия. И это течение однонаправленное, оно не обратится вспять. Онрё или оммёдзи вытеснят кого-то другого. Но онрё не исчезнут, пусть их сила и ослабнет, и будут единственной причиной смут. Командующие оммёдо, род Цутимикадо, ответственный за оборону столицы, отринули свой долг и бежали в Вакасу. И поэтому теперь столица погрязла в беспорядках из-за онрё.

— Но ты же силен?

— Ну, я сильный, если сравнивать с другими оммёдзи. Но призыв сикигами ранга, равного силе умений мага, в эту эпоху эпох определяется мощью ки данной местности. Поэтому бестелесные проклятые, которые при появлении поглощают ки земли, продолжают возникать лишь ограниченное время. Сила ки, требуемая для появления, не сравнится с силой, которая проявляется сама по себе. Будь иначе, оммёдзи захватили бы мир. К тому же сила ки этого века уменьшается… Сейчас уже не те легендарные времена, когда Ямато правили химэмико с их кидо.

— И сейчас, после мира онрё в средневековый период Хэйан, переменчивая эпоха, которая сменится новым миром людей? А это не породит волнения?

— Иногда твой Сару-язык непонятен, но да, как-то так. Мрачный мир онрё, проклятых и аякаси становится миром людей. Можно сказать, эта столетняя война — порождение страданий. На самом деле вопрос в том, есть ли смысл теперь уже старомодному мне возвращаться в Мино на службу к Сайто Ёситацу, но Ода Нобуна, которая хвастается, что верит в разумные доводы и не боится богов, не может превзойти меня. Видимо, время людей еще не наступило.

Ханбэй рассмеялся.

— Хотя в сражениях стало использоваться новейшее западное вооружение, Нобуна связала тебя по рукам и ногам, Такенака Ханбэй. Сила оммёдзи ослабла? И все же, почему?

— Это сила моего «Искусства войны», иначе говоря — победные генеральские тактики, не имеющие отношения к сикигами и они. Самое большее из умений оммёдо, что можно применить в бою, — вызвать немного тумана.

— Но это все равно мощно! И те приемы с засадой в тумане и лабиринтом тому доказательство!

— Нет. Если хочется использовать туман, можно обратиться к любому, кто умеет предсказывать погоду. Та же Ода Нобуна воспользовалась грозой на Окэхадзаме. А я сделал это немного вызывающе. Сайто Ёситацу и его приближенные сомневаются во мне, потому что битва Такенаки Ханбэя слишком странная, чтобы взять под контроль нервничающих людей, и из-за этого я упустил крупную рыбу. И после бегства Досана за Нагару провалилось убийство с помощью «засады с десяти сторон». Для согласованности в сражении нужно взаимопонимание между командиром и подчиненными. Планы стратега не приведут к победе, даже если они безупречны. Сейчас же в Мино нет согласованности, и потому война между ним и Овари затягивается.

— Вот как? Кажется, ты на самом деле не планируешь всерьез убивать старика Досана и Нобуну. В любом случае, два поражения для армии Нобуны равносильно смерти. А Такенака Ханбэй испытал Нобуну, словно воспитывая в ней военачальника Сэнгоку.

— Есть такое. «Такенака Ханбэй» не любит кровь. Похоже, ты на удивление не идиот, одержимый обезьяной, ха-ха-ха.

— Эй, Ханбэй! Я не одержимый обезьяной!

— В общем, Ханбэй-доно, как потомок оммёдзи старых эпох, использует умения аякаси и при этом обучился на гениального стратега человеческих сражений… Какая ужасающая личность. В таком случае он всегда сможет придумать план, как не потерять замок Инабаяма, — пробормотал Асаи Нагамаса, по-прежнему слушавший разговор с Ханбэй, с чем Ёсихару и Инутиё невольно согласились и закивали.

— Вот черт! Я думаю как Нагамаса!

— Ну, так или иначе, дорога была тяжела. Народ, тут много данго с хаттё-мисо, угощайтесь!

После этой тактичности все обратили внимание на незамеченные за они данго, которые она принесла. Их обильно покрывал хаттё-мисо Микавы.

Кроме того, чашки до краев наполнял исходящий паром вкусный чай.

— Вы видите мою любимую закуску, главное блюдо Хиды. Рис в Хиде не очень вкусный, поэтому вместо него много кто специально ест данго. В последнее время это популярно в Мино, — с гордостью рассказал о данго Хамбэй. — Замок Инабаяма — замок с малой оросительной системой. И чтобы не тратить воду для приготовления риса во время осад, в большом количестве хранят консервированные митараси-данго, которые можно с легкостью съесть.

— Аж слюнки текут! Приятного аппетита!

— …Данго… вкусные. Ам.

Ёсихару и Инутиё увлеченно набросились на чай с данго.

Пробовавший блюда Нагои невыносимый Нагамаса проговорил: «Я это мисо-данго немного… Почему жители Овари добавляют горький мисо к сладким данго? Не понимаю».

— Нагамаса, съешь парочку! Вкусно, просто великолепно! И эта подходящая теплота чая — в самый раз подходящая температура для тяжести в желудке!

— …Да, да. Мисо-данго горьковатые, но вкусные!

«Такенака Ханбэй. Слышал, что он тот еще оригинал, напоминает кицунэ, но при этом каким-то образом отличный парень. Мы хотим попросить его стать союзником Нобуны, на что он, возможно, согласится после разговора».

Ёсихару и Инутиё с улыбками кивнули друг другу.

Но…

— Га-ха-ха-ха-ха-ха!

Пока Ёсихару, продолжая попивать чай и крича «Вкусно, вкусно!», и Инутиё, набив полный рот данго с мисо, попеременно тыкали пальцами на вкусности, Ханбэй рассмеялся словно другой человек.

Его лицо истинного аристократа распалось, а рот распахнулся в ухмылке монстра.

Лица Ёсихару и Инутиё, а также Нагамасы окаменели.

— Ха-ха-ха, не думал, что самураи Овари, преодолевшие мои «Засаду с десяти сторон» и «Лабиринт боевых порядков», попадутся на такой дешевый трюк, как глупо! Хо-хо-хо!

— Гх, лицо Ханбэя стало мордой кицунэ? Инутиё, как жутко!

— …

Когда они пришли в себя, Ханбэй полностью превратился в кицунэ. На заостренной морде появились усы, а сзади распушился хвост.

В приоткрывшейся пасти виднелись клыки.

Инутиё и Ёсихару, дрожа, обнялись.

— Что за дикость?! Он и правда одержим кицунэ?!

Нагамаса рефлекторно схватился за рукоять меча.

— Т-т-т-трюк? Н-н-неужели чай и данго отравлены?

— …После твоих слов… Мой живот болит… Ёсихару.

— Меня тоже тошнит! И во рту странный вкус!

— Это просто шутка, яда нет.

Кицунэ-Хамбэй усмехнулся и встал.

— Это всего лишь иллюзия оммё. То, что вы считали чаем, на самом деле лошадиная моча. А мисо на данго — лошадиный навоз.

— Гха-гха… Что за хрень мы пили!

— …Съела слишком много… Инутиё надо вскрыть живот.

— Успокойся, Инутиё. Не надо вскрывать живот, выплюнь это дерьмовое данго.

— …Я немного опозорена. Как теперь жить, после того как предстану перед глазами принцессы.

— Успокойся! Избегай пока косвенных поцелуев с Нобуной!

— Буэ… Нет, не выплюнуть.

— Хорошо… Как хорошо, что я не ел… — подрагивая, успокаивал себя Нагамаса.

— Хо-хо-хо-хо.

— Как ты посмел обманывать нас! Я зол!

Кицунэ-Ханбэй с безразличным видом высунул на удивление длинный язык:

— Теперь вы хотите убить меня? Это смешно.

— Тц…

— Сагара Ёсихара, Асаи Нагамаса. Если сможете доесть эти дерьмовые данго и преклоните передо мной колени, я откажусь от службы роду Сайто. Что скажете?

Нагамаса забормотал:

— Я… я… я… эм-м… Хм-м… Если я съем их, то Нобуна и Овари станут моими. Но… я ненавижу мисо… это… это так… Но постойте-ка, мисо и навоз схожи с точки зрения брожения. Человек ест и сгнившее. Но если подумать, это отличается от поедания сгнивших соевых бобов… Да разве это то же самое! Я… я… я… эм-м…

Скрестив руки и обливаясь потом, он неотрывно смотрел на бывшее данго.

Ёсихару же недоумевал, пока его рвало.

— Я уже много съел… А раз назвался груздем, полезай в кузов… Н-но теперь я знаю, что это дерьмо… Если я это проглочу, все в миг вернется…

Итак, кто же съест дерьмовые данго ради Нобуны?

Окончательный выбор!

У-у-у…

— Э-э! Проиграть Сару Овари… Извините-ка!

Ради амбиций Нагамаса принял решение — взял данго и открыл рот!

Ёсихару загнали в угол!

— Тц! Если я проиграю, Нобуна выйдет замуж за этого типа…

Отбросить честь самурая и мужскую гордость и съесть дерьмовые данго, а после встать на колени перед этим отвратительным кицунэ-Ханбэем… или… а-а… или…

(Ем дерьмо и преклоняю колени из-за ёкаеподобного, что я за человек?! Но… но… если не подчинюсь, Нобуна… Нобуна… А-а-а!)

Инутиё при виде колебаний Ёсихару быстро схватила копье и внезапно ударила Ханбэя в грудь.

— …Кия!

Кицунэ-Ханбэй с визгом крутанулся и рухнул на пол.

— Что ты наделала!

Нагамаса бросил данго и подбежал к нему.

— О-он не дышит!.. Вы и правда с самого начала планировали убить Ханбэя-доно!

— Нет!

— И-и-и-инутиё, зачем ты его заколола?!

— …Противник — ёкаеподобный… К тому же я не хочу видеть, как Ёсихару ест дерьмовые данго и преклоняет колени, пусть и ради принцессы.

— Но…

— …Ёсихару.

— Что?!

— Есть случаи, когда самурай может склонить голову, и есть случаи, когда это делать нельзя. При этом не должно быть раболепства и принижения своего достоинства. В противном случае Ёсихару не самурай. Ёсихару слишком беспокоится о принцессе и не думает о себе.

С покрасневшими щеками бормоча непривычно длинные речи, Инутие приподняла и перевернула копьем лежавшего Ханбэя.

— Твои слова верны, но я думаю, ты сама упускаешь из виду, что злишься, из-за того что ела эти дерьмовые данго, верно?!

— …Это иллюзия.

— И при этом все же проверила его дыхание? Какая мстительность!

— …Ты слишком много думаешь.

— А что, доложим Нобуне, что напали на Ханбэя, притворившись ронинами? Ее репутация ухудшится.

— А-а…Вот блин…

— Хоть благодаря вам не придется есть эти данго, я все ясно видел, нужно поведать об этом всем провинциям, — заявил Нагамаса.

— Плохо, Инутиё! О-о-оживи Х-Ханбэя!

— …Эй, Ханбэй-доно.

…

…

…

— …Не реагирует на тычки копьем. Труп.

— О-о-он просто притворяется спящим! Не может же такой оммёдзи столько легко умереть?

— …Кицунэ, которая притворяется спящей*. Шедевр, хе.

— Не время смеяться!

— …Ёсихару, убежим с Инутиё в Камигату* и станем комиками?

— Наивная! Ты недооцениваешь комиков Камигаты! Нам и десяти лет не хватит!

— …А-а…

Итак, что теперь делать?

Инутиё и Ёсихару дружно и потрясенно сели.

— Вот черт! Разве меня тогда не признают соучастником убийства Ханбэя?

Но когда троица все поняла, тело кицунэ-Ханбэя исчезло, будто призрак.

На татами остался лежать лишь переливающийся золотой цветок кастанопсиса.

— А? Что произошло, Инутиё? Где Ханбэй?

— …Странно. На татами нет ни капли крови.

— Нашел, вон там!

В комнате был еще один человек!

Асаи Нагамаса резво вытащил из-за пазухи кинжал и бросил его в столб в глубине комнаты.

 

 

— …Кья-я… н-н-не трогайте меня… пожалуйста.

 

 

От испуга она не могла встать.

Из тени колонн к ногам Ёсихару и остальных неожиданно выкатилась маленькая девочка.

Миниатюрнее, чем Инутиё, но куда изящнее.

Большие черные глаза и длинные ресницы — «Точно бельчонок», как говорят о печальной девочке.

— …Не трогайте меня… хнык, хнык…

А когда Ёсихару рефлекторно начал успокаивать ее, говоря: «Все хорошо, все хорошо, тебя не тронут», — она сняла с пояса знаменитый клинок «Торагодзен» и метнула его парню в лоб.

Изогнувшись почти как мост, Ёсихару избежал нависшую опасность, невольно при этом вскрикнув. И немного описавшись.

— А-а-а! Опасно!

Девочка сжалась, испугавшись еще больше.

— …У-у-у… И правда обидите… точно обидите… хнык… хнык…

— Вовсе нет, не будем мы так делать! Поэтому больше не надо внезапных атак!

— Г-голос большого мужчины страшный… хочет сделать больно… хнык… хнык…

— А-а-а, виноват, моя ошибка. Я не злюсь. Я на твоей стороне. Не бойся, успокойся, вытри слезы… Ну же, мы хорошие. Возвращаю твой клинок. ❤ Вот, держи. ❤

— Что-то голос Ёсихару противный, — прищурилась Инутиё.

— С чего это я противный?!

— …С ребенком чего-то… малость…

— Ты не о том думаешь!

— …Хнык… Мне 14 лет…

— Видишь, Инутиё, она уже взрослая леди.

— …Лейди*?..

— Хнык… Спасибо…

— И ты же не будешь со слезами атаковать меня?

Инутиё со словами «Опасно» забрала оружие из рук девочки.

— …Он звучит как известный клинок «Торагодзен». Эта девочка — настоящая Такенака Ханбэй, — кивнула она.

Ёсихару и Нагамаса одновременно вскрикнули:

— Э-э-э? Эта плакса? И ее не могла победить Нобуна…

— Знаменитый на весь мир тактик Такенака Ханбэй? Не верю.

Ёсихару все еще малость сомневался. Да, бледность и слабость этого дитя характерны для реального Хакенаки Ханбэя. Но правда ли это? Те ужасные «Засаду с десяти сторон» и «Лабиринт боевых порядков» исполнила эта плачущая девочка?

— Да… Я Такенака Ханбэй… Не трогайте меня… хнык… хнык…

— Черт, это наказание хуже Нэнэ, — нервничая, Ёсихару погладил Ханбэй по голове, чтобы снизить ее настороженность.

— От движений твоей руки становится все противнее, — пробормотала Инутиё.

— Хнык, я больше не буду проказничать. Поэтому не трогайте меня…

— Хватит приклеивать мне на лоб странные талисманы!

— Воин-тень Такенаки Ханбэй, Зенки, восстановился! Сагара-доно, приготовьтесь.

— Эй, ты же недавно был кицунэ-Ханбэем! Откуда взялся сикигами?! Ай, ай, ай, ай! Кровь? Из моего затылка идет кровь?!

— У-у… Ты злишься. Так и знала, что ты разозлишься. Хнык, хнык.

— Эй!!! Это ведь ты меня разозлила!

— У-у-у… хнык… хнык…

— Я отомщу за твой грех — ты довел до слез моего мастера!

— Ст… стой! Я же истеку кровью… Инутиё, помоги!

— …Радостный от того, что над ним издевается ребенок, Ёсихару воистину противный.

— Эй, Ханбэй. Это твой слуга! Я приехал не для того, чтобы обижать тебя! Не надо наказывать таким способом!

Под ужасающие вопли «Зарежу за плачущую Ханбэй!» внезапно словно два ада разверзлись.

Отпустив ронинов из чайной внизу, взволнованный Андо Иганогами протиснулся к парню.

— Мне так жаль, Ёсихару-доно! Ее в детстве часто обижали, так как она слабая, робкая и маленькая. Она на этом прямо якуман трех драконов* сорвала. И у нее есть дурная привычка проверять, будут ли люди злиться и издеваться, используя для этого неожиданные ловушки.

— Да после такого любой будет злиться! Эй, старик, сделай что-нибудь!

— Хнык… Злится… Теперь совсем разозлился…

— Цена за этот грех — еще больше расстроить моего мастера — смерть!

— Я не злюсь, Ханбэй-тян! Не злился и до того, как ты убрала Зенки!

— …Так шумно.

— Если Сару умрет, Нобуна-доно…

— Это данго не из навоза, а настоящий митараси-данго. А чай на самом деле не моча. Просто Зенки любит подшучивать.

Андо Иганогами аж вспотел, объясняя обстоятельства истинной Ханбэй и воина-тени Зенки, а затем рассказал о завтрашнем посещении замка Инабаяма.

С самого начала Ханбэй была слабой и жила у себя, чередуя работу и чтение, не намереваясь служить роду Сайто без видимых причин. Робкая на людях, она боялась выходить наружу. А после того как сын Сайто Досана, Ёситацу, из-за разлад отнял у отца Мино, приемного отца Ханбэй, и Андо Иганогами вовлекли в борьбу между Триумвиратом Запада и фракцией Восточного Мино, стало думаться, что это ухудшит физические и жизненные силы девочки.

И Ханбэй пришлось стать тактиком Ёситацу, когда тот поднял восстание против Досана с целью захвата власти в Мино, ибо Ёситацу пригрозил ей: «Будешь служить, или я посчитаю Андо Иганогами мятежником». А так как Андо был сторонником Досана, если бы Ханбэй отказалась, от него бы избавились. Иначе говоря, если сражаться против Ёситацу, который стал владыкой Мино, то будешь мятежником. Но хоть для ответственной и робкой Ханбэй мятеж не подходит, это возможно.

Из-за этого ей пришлось стать тактиком и сразиться с Одой Нобуной в битве на реке Нагара.

Но Ханбэй решила проблемы физического состояния и «страха выйти на улицу», обстоятельно установив «Засаду с десяти сторон» и отправив вместо себя на поле боя воина-тень Зенки.

Таким образом, она, как остающийся неподвижно сильнейший борец сумо, свободно руководила полем боя, оставаясь вдалеке от него.

— Но Ханбэй очень сильна. Воистину командующий от бога. Хотя, несмотря на появление кицунэ-Ханбэя на фронте, возникает все больше слухов, что парень на самом деле принцесса-генерал. Уже давно ходили толки что род Такенака из поколения в поколение использует в оммёдо одержимых кицунэ. Одержимые рода Такенака невероятно умны. И выходит, она определенно дитя кицунэ… Неудивительно, что люди раньше боялись Ханбэй. Поэтому она и стала опасаться показываться на людях.

— Вот как. Изначально уже были слухи, а с появлением кицунэ-Зенки-Ханбэя, который разбил командиров рода Ода, неведомым образом призвав туман, подозрения, что он и правда одержимый кицунэ, усилились, так, старик?

— Настоящая Ханбэй давно знакома с Триумвиратом Запада, а люди боялись необоснованных слухов о том, что кицунэ-Ханбэй — оммёдзи, чем и решила воспользоваться фракция Восточного Мино — нанести удар по Ханбэй, отстранив меня. Загнанный в угол на реке Нагара Досан-доно сбежал, «Засада с десяти сторон» оборвалась на середине, да и сам Сайто Ёситацу-доно охвачен опасениями из-за слухов о невероятных способностях Ханбэй и одержимости кицунэ, и его приближенный из Восточного Мино, Сайто Хиданогами, пустил ложные обвинения.

— Клевета, да? Роду Сайто и правда не хватает согласия.

— Но вместо того чтобы обвинять и дальше, находчивый самурай все больше втирался в доверие к Ёситацу-доно, а когда, несмотря на победы, Досан-доно сбежал, а армия Оды почти без потерь отступила, появилась уверенность в предательстве Ханбэй. И теперь из-за подстрекательства Хиданогами она получила приказ срочно явиться в замок. Я боюсь, как бы завтра ей не навредили в замке Инабаяма — посадили под арест, а в худшем случае вообще убили, потому и в срочном порядке набираю умелых самураев. В этом случае роду Сайто будут предпочтительнее ронины без родственников. И есть опасения, что среди самураев Мино есть группа, которая планирует убрать Ханбэй.

— Вот как. Эти самураи не просто для вида при посещении замка, а для защиты от ареста и нападения… Неудивительно, что Ханбэй-тян боится.

— Разумеется. Соперники, чтобы она не сбежала из Мино, надумали прислать гонца для переговоров. Однако Ханбэй решила приехать сама.

— Хнык… Мятеж не нужен… Мятеж ужасен…

— Как видите, это дитя не очень-то любит заговоры. Но завтра в замке Ёситацу-доно хочет с помощью воинов-теней заставить ее самооправдываться, ибо он упрям.

— Все понятно. Можете доверить охрану Ханбэй-доно мне, — высказался Нагамаса.

Но он сказал так громко, что Ханбэй испугалась и заплакала, после чего под крик «Ты довел моего мастера до слез!» его атаковали.

«Сикигами слишком уж опекает Ханбэй-тян!» — подумал Ёсихару, приняв удар Зенки скрещенными руками.

— Вы, трое, не дайте Ханбэй угодить в ловушку во время завтрашней службы в замке Инабаяма!

Таким образом, робкую Ханбэй силком вызвали во вражеский стан для капитуляции, чтобы не упустить ее. «Что же теперь будет», — вздохнул Ёсихару, продолжая перебранку с наносившим удары и вопящим по-лисьи Зенки.

 

 

На следующее утро.

Ханбэй и ее слуги поднялись на гору Инаба, также известную как гора Кинка. Она получила такое красивое название, так как приходящие сюда видели золотые цветки кастанопсиса, которые сияли, покрывая всю гору*.

Замок Сайто Ёситацу, Инабаяма, — огромная крепость, использующая гору Кинка высотой приблизительно в 330 метров как естественное укрепление. На севере протекает река Нагара, а на востоке располагаются горы Эна и Кисо Онтаке. На западе — горы Ибуки, Ёро и Судзука. На юге — помимо Инокути, течет река Кисо, которая служит природной преградой для продвижения армии Овари.

Кроме того, замок Инабаяма, возвышающийся на горе Кинка к северо-западу от Инокути, по жесткости охраны можно сравнить с горой Хиэй, что на северо-востоке столицы.

— Замок в Инокути можно называть «Хайдзанринсуй». С точки зрения оммёдо, Инокути и замок Инабаяма — императоская столица. Так что ясно, почему Гадюка-сама и Ода Нобуна, что желают покорить мир, так на нем зациклены, — объясняла, будто экскурсионный гид-оммё, новым слугам Ханбэй, одетая в легкую светло-желтую хлопчатобумажную одежду и без полного доспеха. — Доспех тяжелый, хнык.

Она одиноко сидела, как леди — свесив ноги, — на пони, словно на осле.

— Большие лошади жуткие, хнык.

— Пусть ты и девочка, не нужно презрительно называть себя самураем, — бормотал Ёсихару, удерживая поводья пони, на котором ехала Ханбэй. — Ханбэй-тян, а что означает «Хайдзанринсуй»?

— Эм… Если рядом с городом нет реки, он не будет развиваться из-за проблем с водой. Если только равнины и нет гор, будет сложнее обороняться. Поэтому имперская столица для развития должна располагаться рядом с рекой и горами*.

— Ясно, оммёдо и фэншуй довольно рассудительны, — согласился Ёсихару.

Но он до конца он еще все не принял, так как ее сикигами, Зенки и Гоки, слишком странные, возможно, даже иллюзия. Но если так, не объяснить рану от укуса на шее.

— Мне действительно жаль за вч… вчера. Я подумала о своем поведении.

Заметив бинты на шее Ёсихару, Ханбэй тоненько вскрикнула и вежливо поклонилась перед троицей новичков. И кто же теперь мастер?

— У м-м-меня такая привычка из-за давних издевательств… Я стеснительная.

— О-о… Так Ханбэй-тян стес… нительная… Что-о-о?!

— Кья! Стеснительная. Мне жаль, мне жаль, хнык.

Пока Ёсихару изумленно кричал «Э-э-э?!», Инутиё объяснила, что на диалекте Мино это слово означает «застенчивая».

— Да. Если при первой встрече я не удостоверюсь, что люди не будут обижать, то буду робеть… хнык.

— С-стесняться?!

— …«Застенчивая» на диалекте Мино, — повторила Инутиё. — …Ёсихару что-то не то слышит.

— Т-точно! И это хорошо! Ханбэй-тян такая милая! — заявил Ёсихару.

— …Ё-Ёсихару-сан, ты планируешь приласкать меня?.. Приласкать… иначе говоря, обижать всем вместе? Все вассалы? Хнык, хнык.

— Где логика-то?! Это совсем разное!

— Разное? Ты злишься?

— Не злюсь. Но Ханбэй-тян, ты раньше не служила роду Сайто. Разве в замке Инабаяма есть ужасный человек?

— Предыдущий глава, Гадюка-сама, очень-очень жуткий.

— Понятно. Да, старик жутковат.

— Новый глава, Ёситацу-сама, добрее Гадюки, но мужчина в шесть сяку пять сунов все еще жуткий…

— Забудь про его внешность. Он просто так выглядит.

— Мне жаль! Будешь издеваться?

— Да с чего бы?! Ханбэй-тян, ты очень боишься идти на поле боя, потому и решила поступить на службу.

— Не буду отказываться от службы, чтобы не подозревали в мятеже… и потому что в Овари находятся два жутких человека — Гадюка-сама и Демон-Повелитель Шестого Неба Ода Нобуна-сама. Когда я подумала, что армия Овари нападет на Мино, не смогла заснуть от ужаса, ведь я должна защитить его…

— А-а-а… Так вот в чем дело, — кивнул Ёсихару.

— …У принцессы и Гадюки-доно дурная репутация, — произнесла Инутиё.

— С другой стороны, Асаи Нагамаса из Оми справедливый, заботливый и популярный военачальник, — вступил в разговор Нагамаса.

— Тц… С чего бы такому бабнику быть справедливым военачальником?

— Заткнись, пожирающая мисо обезьяна Овари.

— Сам заткнись, обезьяна-бабник Оми.

— Хорошо ладите, — сказала Инутиё.

— Да с чего бы?!

— Да с чего бы?!

— Эм… Сагара-доно, Асаи-доно. Я не пойду в Овари или Оми… Если я предам Ёситацу-сама, он меня возненавидит и будет обижать… Тем более у Овари есть Гадюка-сама и Ода Нобуна-сама, а с ними точно невозможно быть союзником… Хнык, хнык, хнык.

— Черт, нас раскрыли! — запаниковал Ёсихару.

— Ты слишком громкий, обезьяна Овари, — простонал Нагамаса.

— Эй, вы, сейчас нужно быть внимательными с окружением Ёситацу-сама, — похлопав их по спинам, высказался Андо Иганогами, который ехал позади. — Может, планируется какой-то заговор против Ханбэй.

— …

— Старик, ты слишком болтлив! Посещение замка же обговорено, что может угрожать Ханбэй-тян?

— Ох, ты прав. Прости, Ханбэй.

— Все в порядке, дядя. На горе Кинка много белок… Милашки.

Белки одна за другой собирались на голове и коленях тихой малютки Ханбэй.

— Утра, белочки-сан. Я принесла семена подсолнуха. Белочки-сан не обижают, потому я люблю их.

— …Хм-м. Инутиё тоже хочет покормить их… Но они не подбегают…

— Это потому что надета тигриная голова. Они думают, что их съедят, если вы подойдете.

— …Грустно.

— Белки редки. Их же нет среди животных Японии? — спросил Нагамаса.

Андо Иганогами пояснил:

— В прошлом, когда Гадюка-доно купил белок в Империи Мин, для того чтобы ими питаться, они сбежали на гору Кинка. И за двадцать лет их численность выросла.

— Есть таких милых белочек? Ужасно… хнык, хнык.

Ханбэй вновь испугалась.

— Старик! — закричал Ёсихару на Андо Иганогами.

Старик и правда болтает не думая.

— …Уже на вершине.

 

 

В эту эпоху замки не имели Тэнсю*. Покои даймё Мино, Сайто Ёситацу, — трехъярусный дворец, построенный Гадюкой Досаном, — находились на середине горы.

И в нем между вассалами продолжались споры об отношении к Такенаке Ханбэй. Одержимая ли она кицунэ, так как по происхождению оммёдзи; удивительным ли образом совмещает в своей истинной личности и мужчину, и женщину; связывалась ли по собственному желанию с родом Ода и Досаном во время сражения? Из-за всего этого люди фракции Восточного Мино предполагали, что Ханбэй, как родня Триумвирата Запада, не сможет успешно служить.

Особенно правая рука Ёситацу, так называемый новый советник, Сайто Хиданогами, — мужчина со взглядом ящерицы, который самыми разными способами все вытаскивал наружу его страхи о лишенных своего поста Ханбэй и Триумвирате Запада.

Как бы там ни было, после смены правительства он крепко держался за место приближенного. Собственная карьера для Хиданогами была важнее, чем процветание Мино и его оборона. Потому он не особо радовался активности Ханбэй из противоборствующей фракции Западного Мино, которая делала успехи в сражениях. И в итоге воспользовался всеми ужасными слухами о девочке, которая жила затворницей и не показывалась перед Ёситацу.

Ханбэй обладала невероятным талантом, превосходя многих умом, а Хиданогами смотрел на мир свысока и намеренно марал руки, алчный до успехов в карьере, и из-за зависти не выносил маленькую принцессу-генерала, строя заговоры. Сразу ясно, что такой обыватель, как он, кто управлял страной в собственных интересах, был странным типом и наиболее неприятным соперником.

Талантливый, но робкий и слабый человек будет бросаться в глаза в обществе самураев, и людей вокруг непременно охватить зависть, отчего они будут злословить и плести интриги, лишь бы не дать ему возвыситься. Потому добрая Ханбэй, которая прославилась, в итоге, живя в воюющей стране, всех избегала.

— Ёситацу-сама, дядя Ханбэй, Андо Иганогами, — правая рука Досана. К тому же ненадежный человек. И Ханбэй ничуть не отличается, отпустив в Овари Досана, который что-то задумал вместе с Андо.

Ёситацу, заняв пост даймё Мино, назначил на важные должности людей из фракции Восточного Мино, поставив тем самым Андо «Игу» из Триумвирата Запада, который сопровождал Ханбэй, в тяжелое положение. Двое же других, Инаба Иттэцу и Удзииэ Бокудзэн, заранее отказались служить Сайто Хиданогами. А тот замыслил убийство Ханбэй. Пара упрямцев, знающих девочку, еще когда она была ребенком, твердо осознавали, что за ее защиту попадут у Ёситацу в немилость.

— Хиданогами! Ты ставишь под сомнение лидерство Ханбэй и обвиняешь ее, потому что она упустила Досана на реке Нагара и провалила «Засаду с десяти сторон», дав Оде Нобуне благополучно вернуться в Овари?

— Именно! Ты ответственен за борьбу между людьми Западного и Восточного Мино! И не хочешь, чтобы Ханбэй достигла чего-то значимого! Благодаря нападению Оды Нобуны мы поняли, что ты, такой подлый человек, не можешь быть самураем.

— Помолчите, вы, двое. Людям Западного Мино нельзя доверять. На поле боя появился Ханбэй со странными чертами лица, не похожий на самурая. Уверен, он аякаси.

Люди Восточного Мино дружно заговорили.

— К тому же среди местных есть слухи, что Ханбэй — девушка!

— Говорят, что тот лисьелицый Ханбэй подделка.

— Инаба-доно, Удзииэ-доно, если Ханбэй привел на поле боя самозванца, его еще больше можно подозревать в мятеже. Но скоро он посетит замок, и мы все узнаем, ха-ха-ха-ха.

Хиданогами, прищурившись, рассмеялся. Удзииэ Бокудзэн, покраснев, гневно на него уставился, а Инаба Иттэцу простонал. Эти двое знали, что добрая Ханбэй не вынесет гибель множества солдат, если увидит их во время сражения. Кто, не двигаясь с места, может командовать в битве, но больше всего ненавидит терять людские жизни? Вот эта девочка. И поэтому та парочка соглашалась с тем, чтобы послать вперед на фронт воина-тень.

Но то, что Ханбэй такая добрая, дало врагам данные для нападения — у Хиданогами, когда он узнал, что она не может контратаковать, надменность стала только выше.

Гигант в шесть сяку, пять сунов, Сайто Ёситацу, открыл рот. У него было довольно объемное лицо, словно нарисованное в манге, но при этом он казался сообразительным человеком.

И поэтому страхи Ёситацу только выросли, ведь его ныне пребывающий в Овари отец — Досан — верил, что они не связаны по крови. Когда в сердце человека появляются сомнения, пробуждается «демон» — тьма души. И видя, как пытаются завоевать Мино, Ёситацу охватывали еще большие тревоги, чем когда он захватывал его сам. Словно после того как он отнял страну у своего отца, появился умелый вассал и изгнал либо убил его самого, забрав страну себе. Или же словно после того как он поднял восстание против Досана, продолжается свержение лидеров подданными. Такие вот навязчивые мысли каждый вечер одолевали Ёситацу.

А Андо Иганогами вместе с другими членами Триумвирата Запада, что составляли мятеж против Ёситацу, изначально были преданы Досану. Особенно опрометчивый и бездумный Андо «Ига», которому нельзя было доверять.

И этот человек, так как воспитывал оммёдзи Такенаку Ханбэй, терял доверие все больше и больше.

Он не верил в злословия о одержимости кицунэ и не сомневался в гениальном тактике Ханбэй, которая своими выдающимися командными навыками дважды разбила Оду Нобуну. И это тот демон, который может убить себя и с легкостью захватить Мино?

Каким бы способным ни был человек, нелояльный вассал не нужен. Нет, не так — плохо оставлять его в живых именно потому, что он способный.

«Да. Лучше бы отец… Досан убил меня быстро. Я не собирался пресмыкаться перед ним, ведь не следую по его пути», — решил Ёситацу.

— Такенака Ханбэй. Непозволительно, что он командовал на поле боя, умолчав об этом и не встретившись предварительно со мной, своим господином, а затем самовольно вернулся в свои владения.

— Что ж. Если Ханбэй мужчина, то он такой же, как и Андо «Ига». И замок Инабаяма станет местом честолюбивых помыслов о захвате Мино. Потому, если Ханбэй, который скоро прибудет, окажется таковым, мы казним его, прежде чем он нас предаст. Сайто «Хида» исполнит этот приказ. Каким бы главой Мино я ни был, нельзя убить вассала без причины. Это портит репутацию.

— Точно. Ханбэй редко показывается на людях, потому и задерживается с поступлением на службу. Иными словами, он слишком много о себе думает. Давайте же разозлим его. Когда он прибудет в замок, начнем его оскорблять, отчего Ханбэй разъяриться. И едва он обнажит «Торагодзен» внутри помещения, это будет означать мятеж. И в тот же момент мы приведем приговор в действие.

— Хорошо. А каким будет оскорбление?

— Даже беспросветный трус разозлится, если внезапно облить его собачьей мочой.

Инаба Иттэцу и Удзииэ Бокудзэн, изменившись в лицах, с криками «Хиданогами, насколько можно быть ужасным?» и «А если Ханбэй женщина?» двинулись на Ёситацу.

— А если женщина, то она обманула меня, использовав воина-тень. Тогда она подвергнется аресту и станет моей наложницей. И пожертвовав своим телом, больше никогда не пойдет против меня.

— Ч-что?!

— Ханбэй не истинный командир и твой вассал! Разве можно учинять насилие?! Такие поступки позорны и противоречат кодексу поведения!

— Господин, вы так отдались своему пути, что решили позабыть о кодексе поведения?

— Это не так. Я не доверяю человеку по имени Ханбэй! И особенно таким, как принцессы-генералы! Я использую свою ужасающую красоту, чтобы повергнуть женщин! Сломлю сильных не так, как это делал мой отец! Я верю в свои военные навыки! Инаба, Удзииэ, вы двое отлучены! С Ханбэем будет покончено, когда он явится в замок Инабаяма! Вы будете служить мне, только когда я вас прощу!

— О, можно не сомневаться, что Ханбэй быстро поступила бы на службу, не останови Хиданогами это ложными обвинениями. — Инаба и Удзииэ, с детства любившие Ханбэй как внучку и защищавшие эту ценную девочку, сожалели о собственном бессилии.

С сожалением и молясь «Пусть Андо последует за нами, пожалуйста», они ушли. После всего вышесказанного эта парочка была лишена своих должностей.

 

 

Тем временем не подозревающие о заговоре…

Группа Ханбэй наконец друг за другом вошла во дворец, где их поджидали слуги Ёситацу.

Когда Ханбэй с надетым на голову шлемом и верхом на пони медленно проходила через ворота, в них горделиво стоял Сайто Хиданогами, держа в руках скулящую сиба-ину, чтобы исполнить задумку и разозлить девочку. Самурай определенно разгневается, если опозорить его. Повизгивающая собака обоссалась, и ее моча попала прямо на Ханбэй.

— Знаете ли вы свое место, шайка неженок, льстящих моему господину?!

Не понимающая, что происходит, Ханбэй устремила взгляд в сторону голоса, и ее большие глаза увлажнились.

— …Ува-а-а-а!

Желтая, словно бельчонок, девочка заплакала.

— Черт, это что, яд?! Ханбей-тян! — воскликнул Ёсихару, хватая ее и стаскивая с пони.

— Это не яд, успокойся, Ханбэй. Ты не ранена! Это все происки подлого Хиданогами, ты ведь почти прошла ворота! Если вытащишь «Торагодзен», тебя казнят за мятеж! — принялся утешать ее Андо Ига.

— У-у-у… Т-тепло… Хнык, хнык.

— Черт, а он знает, что надо делать! Так точно мятеж получится!

— …Инутиё не плохая. Инутиё взберется на крышу и заберет сиба-ину.

Ёсихару, Инутиё и Андо Ига быстро встали перед Ханбэй, чтобы предотвратить худший вариант, когда она, страшащаяся издевательств, выхватывает «Торагодзен» и нападает на Хиданогами.

— Тц. Неужели ребенок… — щелкнул языком стоящий под крышей Хиданогами.

Но тут ситуация неожиданно изменилась.

Асаи Нагамаса, охраняющий Ханбэй сзади, вспыхнул от ярости, словно бушующее пламя.

— Р-р-разве это не собачья моча?! Использовать настоящую еще хуже, чем шутки Зенки с поеданием дерьмовых данго. Думаешь, можно доводить девушек до слез? Непростительно! — закричал он непохожим на свой голосом и обнажил меч.

В этом и заключалась уловка Сайто Хиданогами.

— Нагамаса? Ты что творишь! Держи себя в руках!

— Черт, кошмар о дерьмовых данго снова вернулся. Порицать Сару Овари тогда было неосмотрительно со стороны Саруясямару…

— Какое еще тогда! И вообще, что это за тирада сторонника женщин?!

— Заткнись. Это моя привычка обхаживать женщин сладкими речами!

— Встретились, встретились! Это мятеж Такенаки Ханбэй!

Услышав из дворца голос Хиданогами, самураи Сайто Ёситацу дружно бросились к воротам.

— Р-ребенок?!

— Так лисьелицый Ханбэй на самом деле воин-тень? Не приводите незнакомого сильного самурая! А вдруг он захочет убить меня?

— Очевидно же, что они не самураи Мино. Это незнакомцы, господин!

— Н-н-нет, все не так! Они вассалы Ханбэй! Ни разу не из рода Оды и не Асаи Нагамаса!

— Старик Андо, у всех паника! Потому говорите что угодно!

— Чего, из рода Ода?!

— Асаи Нагамаса из Оми?!

— Андо Ига, так ты и правда предал меня! Даже если Ханбэй — ребенок, нельзя упускать это из виду! Любой может убить!

Самураи Мино окружили группу Ханбэй. Очевидно, что Сару, утешающий Ханбэй, высокий и красивый самурай и маленькая принцесса-генерал с надетой тигриной головой, — необычное явление. Самураи вытащили мечи и направили их на девочку.

— Хнык… хнык… хнык… Н-не тро… не трогайте меня…

В этот приближающийся кризис Ханбэй все еще пребывала в замешательстве!

Ёсихару, Нагамаса и Инутиё не могли и голоса подать из-за стремительно развивающихся событий.

— Черт! Ханбэй сейчас взорвется! Народ, остановите ее!

Едва Андо Иганогами крикнул, она, завопив «Не обижайте меня, пожалуйста-а-а!», затанцевала с талисманами в руках.

— Чтобы смыть позор моего мастера, Зенки прибыл!

— Чтобы вынести божественный приговор группе самураев-невежд Мино, Гоки прибыла!

Следом за парой кицунэ- и окамисикигами из возникших пентаграмм начали появляться новые сикигами-защитники Ханбэй.

— А еще один из двенадцати дэвов, Тодзя*, прибыл.

— Тоже из двенадцати дэвов, Судзаку*, прибыл.

— Оттуда же, Рикуго*, прибыл.

— Котин*, прибыл.

— Сэйрю*, прибыл.

— Кидзин*, прибыл.

— Тэнко*.

— Дайон*.

— Гэнбу*.

— Таймо*.

— Бякко*.

— Тэнку*.

Число сикигами, призванных из талисманов, что Ханбэй раскидала во все стороны, достигло поистине невиданного размаха — 14 штук!!!

— Настоящий мятеж! — Возбужденные люди Ёситацу изменились в лицах и закричали, устремляясь во дворец:

— Появили-и-ись!

— Такенака Ханбэй привела ради восстания своих аякаси!

— Замок Инабаяма захвачен изнутри-и-и!

— Колдуют, бежи-и-им!

— Стойте, не будете сопротивляться после того, как мы специально появились?!

— Испугались от нашего вида сикигами и сбежали, никудышные люди.

Зенки и Гоки последовали за все еще бегущими по дороге людьми Ёситацу, устроив около замка Инабаяма хаос. В этот момент все осознали, что самураи Мино сбежали из замка и остались лишь Ханбэй со слугами и отрядом сикигами.

 

 

— Что? Так значит, крепость теперь наша? Хорошая работа, Ханбэй!

Когда ее группа вошла в поневоле опустевший дворец, Андо Иганогами первым осознал тот факт, что «замок Инабаяма захвачен».

«Завоевала крепость всего лишь плачем?» — Ханбэй задрожала от серьезности ситуации.

— Я… я… я с-сделала это… А… а-а-а. В-в-восстала… Меня накажут… Хнык, хнык, хнык… Апчхи.

— Сейчас с этим ничего не поделаешь. А пока тебе нужно помыться и переодеться, а то заболеешь!

— …Ёсихару, собаки не плохие.

— Ханбэй-доно, вы непреднамеренно отняли крепость у своего правителя, который в прошлом нанес вам вред. Так может, подарите замок Инабаяма мне… во владение Асаи Нагамасы? Конечно, я не буду обижать вас. Более того, Саруясямару всю жизнь будет защищать вас от плохих парней, которые вздумают вас обижать.

Начавший ныть Нагамаса внезапно схватил маленькие ручки Ханбэй. Воистину умелец.

— А ну подожди-ка, Нагамаса! Что значит «Всю жизнь буду защищать»? Разве ты уже не сделал предложение Нобуне?

— Не мешай, Сару! Не установлено, скольких жен может иметь даймё Сэнгоку. Кроме того, моя любовь бесконечна. Она не иссякнет, как много женщин я бы ни любил.

— А не ты ли говорил Нобуне: «Никакой любви, только политический брак»?!

— Сару, ну ты и идиот. Женщины — неразумные существа.

— А-а, досадно не знать женщин!

На лице Нагамасы отразился триумф, и он украдкой прошептал Ёсихару на ухо:

— На реалистов вроде Нобуны-доно, кто стремится к мечте об объединении страны, такие слова действуют лучше всего. «Ради большой мечты откажись от маленькой» — не детский лепет. Но Ханбэй-доно, в отличие от Нобуны-доно, скромный господин, поэтому ребяческая фраза «о вечной любви» пойдет во благо.

— Да ты просто льстишь в нужное время в нужных местах!

— Верно. Я говорю то, о чем другие мечтают. Это уловка, чтобы быть любимым женщинами.

— Эм-м, я все слышу через сикигами… — сказала Ханбэй.

— Черт, что я сделал… Сару, это все твоя вина!

— Ханбэй-тян, этот ловелас обманщик! Эй, Нагамаса, отстань от Ханбэй-тян!

— Слышь, ты, думаешь остановить меня? Сейчас я заполучу замок Инабаяма, и тогда Нобуна-доно, которой крайне необходимо Мино, выйдет за меня.

— Вот поэтому я и мешаю тебе!

— Сколько раз повторить, чтобы ты понял, Сару? Нет ни шанса, что безвестный пехотинец с такой-то родословной, как ты, будет связан с принцессой-даймё. Как говорится, такое стремление к недосягаемому просто напрасно.

Ёсихару густо покраснел.

— М-м-мне все равно, за кого выйдет Н-Н-Нобуна, в самом деле все равно! Н-но, Нагамаса, ты не крут! Используешь девушек как инструменты для успехов в жизни! И ты еще называешь себя парнем?!

— О-о… Человек, который хочет убедить полководца Такенаку Ханбэй, говорит, что не даст мне соблазнять женщин? Опять эти мальчишеские высказывания.

— Гх… Инутиё! Одолжи копье, теперь я точно прикончу этого любовного афериста!

— Хнык, хнык. Я понимаю, что вы оба стремитесь к Оде Нобуне-доно, но, пожалуйста, хватит ссориться… Немного грустно, что за меня никто не борется… — Ханбэй вновь заплакала.

— Нет. Честно, я не люблю Нобуну-доно, но вас, Ханбэй-доно, — по-настоящему.

— Эй, Нагамаса! Поври еще!

— Пф. Не Сару ли невольно солгал, сказав: «Мне безразлична Нобуна»? Тот, кто явился остановить меня, забрав Нобуну-доно, и играет с сердцем несчастной Ханбэй-доно, — ты!

— У-ужасно! Когда это я игрался с Ханбэй-тян?!

— Разве не из-за тебя Ханбэй-доно упускает выпадающий раз в жизни шанс на счастье?

— Будто ты следуешь за Ханбэй-тян, чтобы сделать ее счастливой! В планах лишь замок Инабаяма и Нобуна!

— Плохие отношения между этими двумя никогда не закончатся… — вздохнула Инутиё.

Ханбэй еще раз подчеркнула: «Я никуда не пойду».

— Какое-либо предательство абсолютно недопустимо. Чтобы разрешить недоразумение, я верну Ёситацу-сама замок, а затем уединюсь на горе Бодай.

— Это невозможно. Ёситацу и его люди не вернутся сюда, так как боятся ваших сикигами, — заявил Нагамаса. — Сейчас не время колебаться, Ханбэй-доно. Если последуете за Сару в Овари, вас будут ждать ужасные Гадюка и Нобуна. Да еще и сам надоедливый Сару. Но если последуете в Оми, Саруясямару будет защищать вас. И думать не нужно, где лучше.

Но только Нагамаса положил на плечо Ханбэй руку, как во дворец вернулись Зенки и Гоуки и со словами «Он все время лжет» и «Подозрительный человек» отогнали его.

Из-за того что собрались все мешающие, Нагамаса не мог запросто обольстить Ханбэй.

«Мне надо переговорить с Андо-доно», — сообщил Нагамаса, следом за ним проговорил заметно напившийся банкетным сакэ Андо Иганогами: «Оми или Овари — к кому бы Ханбэй ни присоединилась, это будет феодальный лорд. Я же буду пить мое любимое сакэ», — после чего парочка удалилась во внутренний двор.

— Разве плохо, что мне очень страшно? — потерянно произнесла Хамбэй и осела на татами. В пику слухам о слабом здоровье у нее, похоже, поднялась температура. — Апчхи! Х-х-холодно…

— …Инутиё отведет ее помыться. Ёсихару, не подглядывай.

— Н-не буду я подглядывать!

— …Но смотрел на Кацуиэ в ванной.

— Да н-не смотрел я! Лишь хотел поклониться прыгающей груди. Несколько раз на бой вызывал!

Инутиё надула щеки и ударила Ёсихару по голове, отчего тот рухнул на колени.

 

 

…

— Хм-м? Сколько я пролежал без сознания? Уже ночь?

Очнувшись, Ёсихару выбежал во двор дворца, но день уже закончился, и вокруг была лишь тьма. Тьма. Тьма.

И когда в такой темной ночи появились лица Инутиё и Ханбэй, парень невольно закричал: «А-а-а!»

— …Ёсихару, рано пугаться. Мы же ничего еще не сказали.

— Хнык, хнык. Когда я упала из-за поднявшейся температуры… дядю Андо…

— …похитил Асаи Нагамаса.

— Что?!

В руках Инутиё держала оставленное Нагамасой письмо. В нем сообщалось:

«Из-за Сару я не могу говорить о любви, поэтому простите меня за неуважение. Если хотите, чтобы Андо Иганогами-доно вернулся, давайте встретимся еще раз, но без Сару. Сегодня вечером в 4.30, на отмели реки Нагары, Суномате. Если придете, я верну вашего дядю».

Вроде бы вежливое приглашение на свидание, но на деле письмо с угрозами.

— Нагамаса, ублюдок, наконец раскрыл свое истинное лицо о том, что не ухаживает за Ханбэй! Хамбэй-тян, не иди туда одна, иначе тебя поймают!

— Хнык, хнык.

— …Ёсихару и Инутиё отправятся на Суномату и одолеют Нагамасу.

— Но все же, Инутиё, тот старик — заложник. Потому нас может поджидать засада.

— …И правда, сражаться в темноте опасно.

Ёсихару вдохновленно хлопнул себя по коленям.

— А! Разве у Ханбэй-тян нет отряда сильнейших сикигами? Вызовем их и покончим с Нагамасой!

— Хнык, хнык. Это невозможно… — покачала головой Ханбэй.

— Что-о-о? — поразился Ёсихару.

— Для того чтобы вызвать сикигами или создать «лабиринт боевых порядков», оммёдзи необходимы талисманы. И мне, как оммёдзи, необходимо всегда иметь при себе несколько штук.

— Ханбэй-тян, неужели…

— Да, в утреннем беспорядке я непреднамеренно воспользовалась всеми…

— Тогда что с Зенки и остальными?

— Как только действие талисманов заканчивается, они исчезают. А без них невозможно провести вызов еще раз.

— Для трех человек опасно будет… — произнесла Инутиё.

— Как мы получим… то есть как мы добудем талисманы?

— Для талисмана нужно лишь нарисовать печать на бумаге, но, чтобы призвать сикигами, необходимо влить в него ки в святилище Сэймэя.

— Святилище Сэймэя… разве оно не в столице?

— Кхе-кхе… Главное в столице, но на самом деле по всей Японии есть еще святилища Сэймэя. В них не только поклоняются Абэ-но Сэймэю, здесь еще оммёдзи тренируются управлять ки и обмениваются информацией.

— Хм-м. Так святилища Сэймэя — места силы оммёдзи. И как франшиза, распространены по всей стране.

— Не обращай внимания на иноземные слова Ёсихару, — сказала Инутиё.

— Но как ты вольешь невидимую ки в талисманы?

— Проще говоря, ки – сила, служащая источником проклятий, котодам*, онрё, демонов и ёкаев, которую используют оммёдзи и отшельники. Существуют так называемые «жилы дракона». Это тело «дракона», что спит под землей. И над этими жилами протекает много ки. Оно невидимо, но опытный маг способен ощущать его своим телом. Хотя количество ки, текущей в земле, уменьшается из года в год.

— Зенки сказал, что сила ки ослабевает. Эм, получается, святилища Сэймэя привязаны к жилам дракона?

— Да. Из расселин в земле, «дыр дракона», образованных корнями старых священных деревьев или же мегалитами, ки, что проходит по жилам дракона, просачивается наружу. Чтобы защитить природу и использовать силу этого исходящего ки, люди в древности обустраивали в лесах, на горах и побережье «камунаби» — иными словами, особые места. А потом, чтобы применять на деле успешно накапливающуюся ки, чему для этого дали «название» — «мантра», стали воздвигать «храмы». Так и появились святыни. Среди святынь Сэймэя, в которых поклоняются Абэ-но Сэймэю, есть одна, что специализируется на изготовлении талисманов оммёдзи. Но так как сейчас святыни Сэймэя находятся в упадке, оммёдзи ее не посещают.

— А у буддийского храма с горы Хиэй то же назначение?

— Ага. Позже храмы передали буддистам, и пусть с виду они стали другими, назначение у них осталось прежним. Поэтому в Японии чествуют и синтоистских, и буддийских божеств. Но буддизм куда к человеческим умениям, чем синтоизм, который использует силу природы, так как стремится суровыми тренировками обрести силу управлять проклятиями самостоятельно. Особенно Ваджраяна*. И еще в Сюгэндо, где поклоняются духам гор, соединили старый синтоизм и навыки Ваджраяны. В поздние поколения, когда человек начал осваивать природу, поступление из нее силы ки снизилось, что пришлось компенсировать навыками.

— Вот оно как… Выходит, в буддйских храмах и синтоистких святилищах нельзя изготовить талисманы?

— Да. Чтобы влить в талисманы ки, нужны святилища Сэймэя.

— Но разве не говорилось, что Абэ-но Сэймей наполовину человек, а наполовину божественный кицунэ? Он не Инари? И почему в его святыне есть храм Инари?

— Хнык. Он не Инари. Конечно, Сэймей — воплощение Инари, но у храма Инари другие функции. В общем, если говорить о святынях, назначения зависят от божества, которому поклоняются. Пусть ты и оммёдзи, нельзя вытягивать ки из храма Инари.

— Понятно. Тогда поспешим в это святилище Сэймэя, что часто посещает Ханбэй-тян!

— Святилище Сэймэй Мино заброшено людьми, и неизвестно, сохранилось ли. Оно в Огаки, рядом с моим замком Бодай.

— Огаки? Постой, я слышал об этом месте. Про Огаки точно говорилось… В SLG-шедевре о Сэнгоку «Nobunaga’s Ambition» на западе Мино был построен замок Огаки, который назывался замок Си, — проявились изначальные знания Ёсихару игр о эпохе Сэнгоку.

Но, если судить по рассказу Ханбэй, святилище Сэймэя находится не в городе Огаки, а глубоко в горах. Вблизи границы с Оми, у Сэкигахары.

И кроме того, Суномата, где ожидает Нагамаса, вниз по реке от Инокути.

— Получается, Ханбэй-тян, у нас не хватит времени, если сейчас отправимся в святилище Сэймэя в Огаки?

— Да. Отсчет до назначенного Асаи-доно срока уже идет… Мы не успеем прибыть в Суномату, если посетим святилище Сэймэя.

— Но я не могу отпустить тебя одну. Спорю, нам нужно идти втроем.

— …Тогда крепость опустеет, Ёсихару-сан. Если Ёситацу-сама узнает об этом, он направит войска вернуть ее… Эм-м… Точно все хорошо?

— Что же делать… — нахмурившись, пробормотала Инутиё.

— Сагара-удзи, Сагара-удзи.

Из-под пола комнаты раздался немного заикающийся знакомый девчачий голос.

Ёсихару отошел от остальных и, сев на корточки, заглянул под пол.

— Это ты, Гоэмон. Была бы ты здесь, унесла бы старика Андо.

— Я… я опозорена. Я бегала по горам, спасаясь от преследования сикигами.

— Синигами гонялись за ниндзя. Сюрреалистично.

— …Сагара-удзи, давайте оставим Андо-удзи.

— Что ты сказала?

— Ханбэй возненавидит Асаи-удзи и станет союзником Сагары-удзи. Замок Инябаяма достанется Сягаре-удзи.

Вот как переводятся слова Гоэмон:

«Пообещайте Ханбэй спасти Андо-удзи, а затем не выполните это.

Я подожгу комнату, не дав покинуть ее, и усыплю Ханбэй, либо же загипнотизирую. После чего, я воспользуюсь наркотиками или гипнозом, чтобы усыпить ее. Оммёдзи, что не может выполнить призыв, всего лишь девочка и не ровня ниндзя.

После того как Андо-удзи пострадает, Ханбэй придется атаковать врага дяди как полководец. Сайто Ёситацу больше не сможет использовать ее, и, как вариант, она присоединится к Сагаре-удзи. Тогда замок Инабаяма, то есть по сути Мино, отойдет Нобуне-доно. И захватив Мино, Сагара-удзи преуспеет, добавив Нобуне-доно радостных чувств. И из-за заслуг Ханбэй перед родом Ода союз между Нобуной-доно и Асаи-удзи станет невозможным, что приведет к отмене брака».

— …Как вам, Сягара-удзи?

Гоэмон, почти откусив язык, наконец закончила свою длинную речь и вздохнула в темноте.

Ёсихару же…

Ни капли не тронул план Гоэмон.

— Никогда не предлагай мне такое, Гоэмон.

Его плечи дрожали от гнева, когда он ругал ее.

— Я тот, кто унаследовал волю старика Киноситы Токитиро! Сторонник милых девушек Японии! Как я могу позволить грустить Ханбэй-тян! Бросаем замок Инабаяма и уходим на помощь старику Андо!

Отруганная Гоэмон ответила голосом как у котенка, которому поглаживают подбородок:

— Как пожелаете. Так и думала, что Сагара-удзи это скажет. Хе-хе.

— Не говори, раз все понимаешь. Я воспользуюсь силой группы Каванами и твоей.

— Положитесь на меня. Но что тогда с браком Нобуны-доно и Асаи-удзи?

— Гх… Ч-что-нибудь сделаю!..

— Что сделаете?

— Но нельзя втягивать Ханбэй-тян в борьбу с Нагамасой в обход Нобуны! Я и ублюдок Нагамаса решим все открыто!

— Боже, какая наглость желать весь урожай, Сягара-удзи. Однажды вам придется от чего-то отказаться, — пробормотала Гоэмон, прежде чем исчезнуть.

— Не ставь меня в один ряд с Нагамасой! — взорвался Ёсихару, а затем подумал: «Не настанет день, когда Нобуна будет моей невестой», — после чего почувствовал боль в сердце.

Ханбэй и Инутиё подбежали к вставшему Ёсихару.

— Эм… с кем вы только что говорили?

— А, Ханбэй-тян. Это ниндзя Гоэмон. Она мой друг… даже скорее семья.

— Бандит? Тот, кто подкрадывается незамеченным к врагам, скрываясь во тьме, и одним ударом отправляет в небытие… У-ужасно…

— Могу сказать то же самое — оммёдзи, призывающий синигами, куда ужаснее.

— …Ёсихару. Ты решил, что нам делать?

— О, Инутиё. Ханбэй-тян отправит письмо Ёситацу, сказав, что не собирается восставать и призвала сикигами, чтобы казнить Сайто Хиданогами за отвратительные поступки. А затем мы уедем, вернув замок Инабаяма. Как-то так. И потом мы пойдем спасать старика Андо!

Ёсихару вскинул кулак.

— …Ёсихару думает, что милые девушки принадлежат ему, — положив свой кулак сверху, рассмеялась Инутиё, но в ее виде едва заметно чувствовалось недовольство.

— …Б-б-большое спасибо! Ёсихару-сан, я никогда не забуду эту доброту!.. — Ханбэй, чьи большие черные глаза увлажнились, тоже робко положила кулак поверх их. И все же… — … А… Но разве Ёсихару-сану не нужна эта крепость для Оды Нобуны-доно? Если она не захватит Мино, то вступит в брак с Асаи-доно…

Хоть Ханбэй и плакса, она умна, потому получила представление о ситуации, сложившейся между Ёсихару, Асаи Нагамасой и Нобуной. К тому же Инутиё втихомолку поведала ей о разговорах о замужестве, ходящих в роде Ода.

Ханбэй не просто сопливая девочка.

В сердце у нее подлинное мужество, плюс она придерживается собственной эстетики.

И эту эстетику можно описать как «праведное сердце».

Ханбэй обладает выдающимся изобретательностью и способностями полководца, но сама по себе не честолюбива. Она лишь думает и дальше тихо работать и отдыхать на горе Бодай. И Ёситацу она служила в основном для того, чтобы заменить дядю Андо Иганогами, который пытался улучшить репутацию семьи. Это было ее «праведное сердце» по отношению к тому, кто вырастил ее, заменив отца.

С самого рождения у Ханбэй слабое здоровье. Даже сейчас, хоть они и стала понимать эту волевую парочку, у нее появился небольшой жар.

Прежде чем она чего-нибудь достигнет, ее собственное существование, несомненно, исчезнет из этого мира.

Еще с детства она с этим смирилась. Скорее всего, умная Ханбэй быстро осознала пределы своего тела.

Но…

У нее не было желания совершать что-либо самостоятельно, а значит, не было и корыстных помыслов. «Мир будет таким же и без меня», — от жизни она ощущала лишь пустоту.

Некорыстная Ханбэй, компенсируя «я», направляла свою волю «справедливостью».

Она и сейчас получила невосполнимое «праведное сердце» от Ёсихару, который лично прибыл во вражескую страну, чтобы захватить замок Инабаяма.

Ёсихару же, хоть не вымолвил и слова, возможно, стремился к своему господину Нобуне… нет, наверное, его чувства были намного сильнее.

Ханбэй, которая пока не влюблялась, еще не испытывала столь сильные чувства.

Но оставить замок Инабаяма ради того, чтобы помочь ей, — Ёсихару, возможно, придется отказаться от Нобуны, о которой он столько думает.

И по сути, чтобы не допустить того, Ханбэй лишь нужно убить безоружную, неспособную призвать сикигами себя.

Ни Ёсихару, ни его подруга Инутиё даже мельком не думали о том, чтобы «захватить замок Инабаяма, убив Ханбэй». Такие мысли и не появлялись. Более того, Ёсихару как само собой разумеющееся решил помочь Ханбэй, которая попала перед ним в беду, взвалив таким образом на себя проблемы и ее, и Нобуны.

Поняв его «праведное сердце», Ханбэй подумала, что должна отплатить Ёсихару своим.

Даже если в будущем о ней будут рассказывать как о предателе, завоевавшем замок господина.

Поэтому Ханбэй выпятила маленькую грудь и заявила:

— …Я не могу принять вашу помощь. И передаю эту крепость вам, Ёсихару-сан. В Суномату я пойду одна!

Но…

Ёсихару и Инутиё с улыбкой отвергли предложение Ханбэй.

— Пока меня не осудили, мы слуги Ханбэй-тян. Так что не принуждай себя, — сказал Ёсихару, поглаживая Ханбэй по голове, а ее глаза наполнились слезами.

Это не были слезы страха, в ее груди внезапно появилось приятное ласкающее тепло.

 

 

Итак…

Ханбэй и остальные, а также скрывающаяся во тьме Гоэмон под покровом ночи покинули замок, отплыв на плоту группы Каванами по реке Нагара.

Лишь в одном направлении — к Суномате.

В это время почтовый голубь, что послала Ханбэй, прилетел к Ёситацу, который скрывался в Инокути. Не стоит и говорить, что он и его люди со страхом вернулись назад в замок Инабаяма.

Ёсихару, держа в руке лук и готовясь к сражению, на плоту пробормотал:

— Нобуна будет кипеть от злости…

Но от мыслей, как Нагамаса уводит Нобуну, у него внутренности выворачивало наизнанку. Поэтому сейчас, разглядывая Ханбэй, которая дремала, положив маленькую голову ему на колени, он не чувствовал ни тени сожаления.

(В 21 веке эту девочку превозносят как лучшего гениального стратега Японии, «современного Коумея», чей интеллект выше 98, — Такенаку Ханбэй. Интересно, смогу ли я сделать ее мятежником? Получится ли у такой слабой девочки взвалить на себя бремя мести? Старик Токитиро бы ругался из-за этого.)

Спустившись по Нагаре, группа Каванами на множестве плотов быстро высадилась на отмели Суноматы.

Но…

Не обнаружили никаких следов Андо Иганогами и Асаи Нагамасы.

Искали, пока глаза не покраснели.

Но на Суномате не было даже котенка.

— Дерьмо! Нас подставили! — раздраженно топал ногами вице-командир группы Каванами, Маэно, из-за чего Ханбэй с криком «Кья-я» в страхе спряталась за Ёсихару.

— …Ёсихару, здесь слова на песке, — произнесла Инутиё, указывая на пляж, где не росла трава.

 

 

«Похоже, справедливой Ханбэй-доно претит становиться предателем.

Но пока есть Сагара Ёсихару, возвратить Сайто Ёситацу замок Инабаяма невозможно.

Поэтому придумал план, по которому приму роль изменника.

И теперь, получив повод убить ненавистного меня, Сагара утащил Ханбэй-доно на Суномату.

Таким образом, она избежала клейма предателя.

Но из-за поднятой шумихи вернуться в Мино нельзя.

Так что приходите ко мне в Оми.

Как только Ханбэй-доно станет моей слугой, я верну Андо Иганогами».

 

 

— Черт! Он увидел, что план в отношении Ханбэй-тян не работает, потому выманил нас на Суномату, чтобы вернуть замок Инабаяма Ёситацу! Чертов Нагамаса, он не просто бабник!

— …Может, он хочет что-нибудь сделать ради союза с принцессой.

— Не могу поверить, что Нагамаса так просто отказался от замка Инабаяма.

— …Он думает, что сможет захватить замок, даже если его слугой будет только Ханбэй. Кроме того, покорение принцессы будет такое же, даже если он не захватит его.

— В любом случае, Нагамаса хочет подчинить род Ода с помощью политического брака. Почему он так зациклен на Нобуне? Он ее даже не любит!

— …Логично, что принцесса, тоже желающая объединить страну, для него лучший кандидат в жены. Я так думаю, — пробормотала Инутиё.

«Мир», на который смотрит Нобуна, и «мир», на который смотрит Нагамаса, это не одно и тоже. В этом Ёсихару был уверен. Хоть Асаи Нагамаса умел в уловках и активно их применяет, с точки зрения кругозора и толерантности он далек от Нобуны — героя приходящей эпохи. Так как он непостоянен в любви к женщинам, он не в силах любить и народ. Не говоря уже о том, что честное противостояние западным странам лишь имитация, поскольку его навыки серцееда бесполезны против европейского флота.

…

Так что бесполезно стоять, задумавшись, столбом на Суномате.

Ёсихару направился на север вверх по реке Нагара, чтобы проводить Ханбэй домой на гору Бодай. Возможно, Ёситацу отправил отряд, чтобы напасть на нее.

Глядя на возвышающуюся в темноте гору Кинка, Инутиё тихо произнесла:

— …В одиночку войска Овари не способны захватить эту крепость. Принцессе придется выйти за Асаи Нагамасу.

— Нет, Инутиё. Я еще не сдался. И придумаю, как захватить замок Инабаяма, вместо того чтобы нагло принять его от Ханбэй-тян!

— …Невозможно. Принцесса хороша в сражениях, но плоха в осадах.

— Нобуна импульсивна. Но можно что-то сделать. Придумать какой-нибудь план. О-о-о-о! Я точно остановлю брак с Нагамасой! — закричал Ёсихару, раздумывая на плоту и врубая мозг на полную.

Гоэмон, словно баклан вылавливая рыбу…

— Невозможно.

…проговорила слова, которые пронзили сердце Ёсихару.

— Если вы хотите предотвратить свадьбу, ради того чтобы вернуть кребость, надо было угрожать Ханбэй смелтью.

— Гоэмон, я даже в таком случае не обманываю и не угрожаю девушкам. Это образ жизни гаремного военачальника Сагары Ёсихару.

— И в конце концов вы потеряете Нобуну-доно.

— А что еще сделать? Буду гоняться за тремя зайцами, как и за двумя! Кроме того, нельзя отбрасывать человеческую жизнь!

— Хе-хе. Сагара-удзи бабник.

— Гоэмон, разве это называется не «добрый»?

— Не-е-ет. Бабник.

— …Хнык, мне очень жаль.

«Синоби и бандиты страшные». Ханбэй отошла от Гоэмон и Маэно и присела, опустив голову и обняв коленки.

— Не волнуйся о нас, Ханбэй-тян. Желание Нобуны — вернуть Мино, которое он потерял, Досану и отдать приказ на выдвижение к столице. И тогда Асаи Нагамаса лишится своего преимущества.

— …Хоть Ёсихару и пехотинец, ему нравится принцесса. Вот почему он хочет самостоятельно захватить Мино, остановив тем самым брак с Нагамасой.

— Эй, Инутиё! К-к-к-кому еще нравится такая, как она?! Я просто… слуга рода Ода! Не желаю отправляться к тому типу и служить роду Асаи! И вообще, Нагамасе Нобуна ни капли не нравится, он хладнокровно заявлял лишь о политическом браке… Как она может дойти до такого! Ух, мое тело стало до странного горячим!

— …Как видишь, Ёсихару скоро совсем потеряет голову из-за принцессы. Даже жизнь не бережет.

— Эй, Инутиё, хватит говорить Ханбэй-тян неправду.

— Для Ёсихару-сана Нобуна-сама очень важный человек, — глядя на отражение луны в реке, произнесла Ханбэй.

— Нет… вовсе нет! Я лишь комок преданности, хоть и выгляжу так! Нобуна своевольная, высокомерная, любительница «как-же-ты-раздражаешь» доставать меч женщина. Но все же она сделала меня, человека из другого мира, своим слугой!

Ханбэй, глядя на покрасневшего и топающего Ёсихару, проговорила милым голосом:

— …Если она так важна, нужно спрятать ее там, где никто не тронет. Очень-очень осторожно спрятать принцессу глубоко в крепости, чтобы никто ее не ранил.

На самом деле она имела в виду: «Я правда не хотела показываться на людях. Если бы я этого не сделала, дядю бы не похитили и мне бы не пришлось убегать».

И затем:

— Ёсихару-сан, если Нобуна-сама так важна, нужно спрятать ее. А Ёсихару-сан командовал бы в сражении родом Ода вместо нее.

— Это другое, Ханбэй-тян.

— …Что?

Ёсихару стоял рядом с Ханбэй, которая смотрела на отражение луны.

— Ханбэй-тян. Луна прекрасна, правда?

— …Да. Такая красивая.

— Тебе нравится луна?

— Да. Люди страшные, но Луна-сама нет.

— И ты не думала спрятать ее в тайном месте, чтобы никто не видел?

— Луну-сама нельзя спрятать.

— Для примера. Если ты используешь технику оммё, сможешь это сделать?

— …Думаю, я бы не стала ее прятать.

— Почему, Ханбэй-тян?

— …Если Луна-сама не будет освещать ночное небо, люди почувствуют одиночество. И будет проблемно ехать по дорогам в темноте… Как бы она мне ни нравилась, я не могу забрать ее только себе.

— Правильно. К тому же говорят, что луна должна сиять в ночном небе, а не все время прятаться как в новолуние. И если будет не так, то луна и не луна вовсе. Даже ей будет досадно, если, обладая изумительной силой красиво освещать ночное небо, она окажется бесполезной, и луна будет уныло проводить время взаперти. Здесь то же самое, — сказал Ёсихару. — Бессмысленно держать ее при себе. Она не будет собой. Я хочу, чтобы она сияла в этом мире.

— …Если она будет сиять, за светом появится тень, которая создаст многочисленных врагов и породит зависть. И я думаю, что важный человек Ёсихару-сана будет мучиться еще больше.

— В таком случае мы, ее слуги, что-нибудь да сделаем. Я хочу защитить ее и в тоже время хочу, чтобы она воссияла.

В это мгновение Ханбэй потеряла дар речи, смотря на лицо Ёсихару, который стоял рядом.

(Только что… Ёсихару-сан… у меня что-то украл.)

Появилось сложное чувство: досадное, но в то же время и радостное.

Оно отличалось от того, что разжигало «праведное сердце».

Пылающее ощущение, которое Ханбэй раньше не испытывала. Такие эмоции, вера и чувства, как справедливость, верность и уважение к предкам, — это смешалось в ней, став еще сильнее, чем все остальное.

Но из ее уст исходили слова, полностью противоположные эмоциям.

— Ё… Ёсихару-сан говорит не просто противоречиво, но и нагло. Как ребенок.

Она старалась дурачиться из всех сил.

Но на это Ёсихару, кивнув, ответил с сияющими глазами:

— Да, я всего лишь сопляк. Я не хочу ни от чего отказываться. Кто бы надо мной ни смеялся, я не смогу стать взрослым, который способен оценить все трезво.

И теперь…

Ах-х…

Этот парень забрал нечто важное…

Ханбэй не сомневалась.

Но сказала она…

— Ёсихару-сан, наверное, и правда дурак.

— Наверное.

— Ёсихару-сан, есть ли у вас талант, который может пригодиться Нобуне-сама?

— Мои навыки обращения с копьем и луком, а также верховой езды ужасны, кроме того, мне плохо от вида крови, потому взять на себя командование я не могу. Но раз я из будущего, то в какой-то мере знаю историю.

— Кхм-кхм. Если это так, действия Ёсихару-сана изменят историю. В таком случае, вы бесполезны для Нобуны-сама.

— Ханбэй-тян, ты замерзла?

— Нет, все в порядке. В любом случае, речь не обо мне, а о Ёсихару-сане. Вы же жили в неконфликтном мире? И не подходите для эпохи Сэнгоку. Вы добрый, потому и беспомощный.

— Так-то не умру. Как-нибудь да управлюсь. Я ничего не бросаю.

— Но, как бы вы ни пытались, даймё это даймё, а слуга есть слуга. Даже если свадьба с Асаи-саном будет предотвращена, Ёсихару-сан и Нобуна-сама никак не смогут быть вместе. Ну правда, Ёсихару-сан, это…

— …Великий я женится на этой девчонке? Ха-ха-ха. Я уже говорил, что у меня и мыслей таких не было.

Так и продолжалось долгое время.

В полной тишине они глядели на луну, отражающуюся в реке.

А затем Ханбэй осторожно заговорила, чтобы ее мог услышать только Ёсихару:

— Я долгое время колебалась, но если не скажу сейчас, то определенно… Я наконец осознала, что моя мечта заканчивается здесь.

Она впервые в жизни испугалась от всего сердца. Поэтому произнесла слова, которые могли изменить ее жизнь:

 

 

— Я тоже хочу… защищать вас, когда вы будете озарять мир.

 

 

Такенака Ханбэй…

Таким образом, она стала товарищем Ёсихару.

(Гениальный стратег Такенака Ханбэй-тян с таким неизвестным парнем, как я?.. Серьезно?! Как это? Почему ты сказала, что хочешь служить мне, а не Нобуне?!)

Мое стремление не отдавать Нобуну Асаи Нагамасе… может стать реальностью!

Ёсихару от неожиданности изумился и воскликнул «Спасибо!», распростершись у ног младшей Ханбэй.

— Пожалуйста, поднимите голову, мастер. С этого момента, прошу, используйте мои знания и силу оммё как пожелаете.

— Нет-нет! Ханбэй-тян не моя слуга! Товарищ! Семья! Поэтому продолжай звать меня Ёсихару-сан!

— …Хи. Вы и впрямь не подходите на роль военачальника Сэнгоку, Ёсихару-сан.

Тот же так и склонял голову перед Ханбэй много, много раз.

«Мы безусловно спасем Андо Иганогами. А до того будем скрывать истинные личности даже от союзников», — решили они.

 

 

В это же время…

Вернувшись, Сайто Ёситацу и его слуги тут же устроили пирушку в трехъярусном дворце около замка Инабаяма.

Ёситацу — гигант в шесть сяку пять сунов с чертами лица, словно небрежно нарисованными в манге.

Но на удивление умный. С юных лет сомневался, не принадлежал ли он другому роду, в отличие от Сайто Досана, сохранившего остатки приятной внешности.

Убедившись, что он — преемник покровителя-даймё из рода Токи, которого изгнали из Мино, Ёситацу свергнул своего приемного отца, Досана, втайне стремясь возродить род Токи.

Он все делал противоположно Досану, который диктаторски развивал Мино, не обращая внимания на интересы жителей.

(Отец — бывший торговец, так что он не знает о важности старых обычаев. Я не такой. Я потомок уважаемого рода Токи. Став наследником, я отменю все реформы отца и верну Мино в изначальное состояние.)

Так решил Ёситацу.

И затем вся его приветливость исчезла, когда извращенный старик внезапно заявил: «Передам Мино Нобуне-тян».

В то время Нобуна, которая еще не сразилась с Имагавой Ёсимото при Окэхадзаме, в Мино считалась «дураком».

Многие жители, испугавшись, со словами «Кто знает, что случится, если глупая Нобуна придет в Мино» присоединились к Ёситацу, и в результате тот изгнал Досана после боя на реке Нагаре.

Ёситацу удовлетворенно кивал, без перерыва выпивая победное сакэ.

— Как удивительно, вы позволили Ханбэй и ее людям уйти, Саруясямару-доно.

— Вчерашний план по Ханбэй провалился из-за поедания дерьмового данго. Это просто моя месть.

Неожиданно…

Рядом с Ёситацу с невозмутимым лицом сидел Асаи Нагамаса собственной персоной.

— Ёситацу-доно, поразмыслив, я, Нагамаса, все же откажусь от союза с родом Ода, так как глупая принцесса слишком нерешительна, чтобы дать ответ. Отныне, пожалуйста, позаботьтесь обо мне.

— Хм-м. Саруясямару-доно, на самом деле вы желаете отомстить Оде Нобуне?

Хоть ростом он в шесть сяку пять сунов и выглядит так, что не уготовано ему познать любви, Ёситацу далеко не глуп.

— Что вы имеете в виду?

— Если глупая принцесса собственноручно присоединит к Овари еще и мое Мино, то станет знаменитым даймё, от которого не спрятаться в мире, и тогда у нее не будет необходимости выходить замуж за Саруясямару-доно. Скорее вы будете служить роду Ода, чтобы получать помощь. Поэтому, опасаясь, что занятый Ханбэй замок Инабаяма отойдет роду Ода, и чтобы не дать ее плану свершиться, вы просчитали, что самым лучшим будет вернуть замок мне.

Хоть и делается ради кого-то, все намерения, по сути, ясно видны.

«Несмотря на иные черты лица и рост в шесть сяку пять сунов, Ёситацу все же унаследовал способности Досана», — подумал про себя Нагамаса, скрыв изумление за спокойной улыбкой.

— Саруясямару-доно, пока я избегаю сражений, у замка Инабаяма даже без Ханбэй нет слабых мест. Глупая Нобуна смирится с этим провалом по захвату Мино и, склонив голову, обратится к вам за помощью. И вы сразу же станете супругами.

— Хм-м. Если я присоединюсь к атаке на замок Инабаяма, все будет нормально?

— Конечно. Правда, если род Ода наймет Ханбэй, станет хуже, но эта крепость никогда не падет.

— Хм-м. Действительно.

«О том, что я в процессе уговоров Ханбэй взял Андо Иганогами в заложники, пока не узнали». Нагамаса успокоился и усмехнулся, но он еще не догадывался, что она уже на стороне Ёсихару.

С тайными мыслями, что они, возможно, снова станут врагами, Сайто Ёситацу и Асаи Нагамаса рассмеялись, подливая друг другу сакэ.

Вчерашние враги сегодня могут стать друзьями, но завтра они вновь могут начать враждовать.

Такова эпоха Сэнгоку.

Слуги Ёситацу взглядами показывали ему «Сейчас самое время Нагамасу…», но тот не думал об этом.

Благодаря Нагамасе я вернул замок Инабаяма, но если он нападет на глупую принцессу Овари, я не смогу увидеть ее раздосадованное лицо во время поздравлений на свадьбе, которая будет в противовес ее замыслам.

(Когда она станет женой Саруясямару, который умеет обходить с девушками, своенравная глупая принцесса познает свое общественное положение и тогда станет женщиной. Откинув детские мечты по завоеванию мира, она упадет духом и откажется от Мино.)

За своим словно нарисованным лицом Ёситацу уже все просчитал.

Но с точки зрения Нагамасы, скорее, можно назвать удачей, что Ёситацу — способный даймё эпохи Сэнгоку.

Даже без стратега Ханбэй он в силах защитить замок Инабаяма от армии Оды.

Поэтому Нагамаса не сомневался, что Нобуне осталось лишь склонить колени. Он заслужил получить Овари. Когда-нибудь замок Инабаяма падет, зажатый Оми с запада и Овари с юга. Поднимаясь в замок под видом посланца, Нагамаса запомнил каждую деталь его конструкции.

(Ты беспечен, Ёситацу. И лишился достоинства, когда облил Ханбэй собачьей мочой. Поэтому я буду эксплуатировать и эксплуатировать тебя против интересов Нобуны, пока не закончу со всем.)

Сэнгоку — время, где целей добиваются любыми средствами.

Для Нагамасы, который охвачен амбициями по покорению мира, не существует ни дружбы, ни романтической, ни семейной любви. Своими действиями — с помощью естественной красоты использовать девушек, а затем бросить их — он напоминает молодого Гадюку Мино, Сайто Досана.

Человеку, который родился в семье даймё в эпоху Сэнгоку, не нужна любовь, а их семья не более чем пешки.

Например, Ёситацу изгнал своего неродного отца в Овари, а Нагамаса заставил своего бесполезного отца, Хисамасу, уйти на покой, заняв вместо него положение главы рода.

Асаи Нагамаса. Имя до гэмпуку* — Саруясямару.

Он был наследником нового даймё северного Оми Асаи Хисамасы и с детства вместе с матерью находился в заложниках у Роккаку Сётея из знаменитого рода южного Оми. Отец Нагамасы был слаб в борьбе с ленью, поэтому сделал свою семью его вассалами.

Уже в юные годы он отличался красотой, отчего все женщины рода Роккаку теряли головы. Ходили слухи, что даже Роккаку Сётей, которого это не интересовало, много раз ходил к Саруясямару, но его игнорировали.

И этот молодой Саруясямару самостоятельно сбежал из храма Каннон рода Роккаку, после чего взбудоражил отца и вассалов рода Асаи, внезапно появившись в замке Одани.

Он выступил перед ними с заявлением о повторной независимости рода Асаи.

— Господа, отец, я принял решение. Род Асаи должен еще раз стать независимыми даймё Сэнгоку. Мы перестанем быть вассалами Роккаку Сётея и больше ни перед кем не склонимся.

Это была конфронтация между невластолюбивым и ленивым отцом, собачкой рода Роккаку, на которого смотрели свысока, и молодым, прекрасным, честолюбивым и полным гнева наследником.

Все вассалы поддержали Саруясямару радостными возгласами.

Но Хисамаса воспротивился ему.

— Не ты ли бросил мать в храме Каннон, Саруясямару?

— Я сбежал в замок Одани, узнав, что Роккаку Сётей скоро атакует. Я сокрушу его и спасу мать, отец.

— Ты должен жить по-другому. Род Асаи больше не даймё. Нет нужды силой наследовать его. Зачем следовать дорогой Асуры?

— Потому что я не хочу подчиняться такому подлому человеку, как Роккаку Сётей, отец! И не желаю дальше жить заложником! Род Асаи слаб, потому тут человек мог унижать меня! Я заберу у тебя право главенства в роде. Ради силы я отниму замок и захвачу страну, а потом буду величественно жить в мире, ни перед кем не склоняя голову!

— Саруясямару, я не отдам тебе главенство. Если хочешь получить его, тебе придется отказаться от другого образа жизни и мечты. Это правило рода Асаи. Мы можем признать главенство, но не нарушение правил. Если это случится, первенство получит приемный ребенок рода Роккаку или рода Асакура.

— Нет. Оно за Саруясямару. Преемник из Роккаку — непростительно. Я сохраню правила рода Асаи и желания отца.

— Хочешь стать главой и бороться за амбиции во что бы то ни стало? Говоришь, что отбросишь любовь и доброту как человек?

— Ради того чтобы увеличить военную мощь до максимума, я выкину эмоции. Я использую красоту для захвата мира. Завоюю страны, соблазняя женщин, как и Сайто Досан раньше.

— Ты бы не притворялся сильным, беспокоясь об отце. Пути назад не будет.

— Сожалею. Напав на Роккаку Сётея и завоевав мир, я уничтожу то унижение и отвратительное прошлое. Я стану сильнейшим даймё эпохи Сэнгоку.

Вассалы же в это время не догадывались о истинном смысле разговора между отцом и сыном. Но те его определенно понимали. Слова Хисамасы «правила рода» означали, что если Саруясямару отнимет у него первенство, то лишится своей мечты…

— Понятно. После гэмпуку ты назовешь себя даймё «Асаи Нагамаса», — пробормотал Хисамаса, после чего был схвачен вассалами, которые поддержали Саруясямару, и увезен на остров Тикубусима на озере Бива…

Вскоре Асаи Нагамаса малыми силами разбил двадцатипятитысячную армию Роккаку Сётея в битве при Нораде, и род Асаи снова объявил о независимости, став даймё Сэнгоку в северном Оми. Удивительно, но почти в то же время Ода Нобуна из Овари аналогично разгромила внезапным налетом двадцатипятитысячную армию Имагавы в битве при Окэхадзаме. И после этих сражений их стали называть молодыми даймё Сэнгоку, которые разожгли амбиции по завоеванию мира.

Но Нагамаса, хоть и отобрал главенство у отца, не решался пойти против его желаний. Он безусловно «оставил» свою мечту, чтобы в будущем была возможность жить не как дайме Сэнгоку.

Тем не менее, несмотря на те же амбиции у соперника, Ода Нобуна, намереваясь завоевать мир, не собиралась отбрасывать вторую мечту.

Но даже она, несомненно, смирится с отказом от девчачьей мечты «Я хочу выйти за того, кого люблю».

Почему-то Нагамаса, которого не волновали женщины, очень хотел увидеть заплаканное лицо Нобуны, когда ее мечта разобьется вдребезги.

Ода Нобуна и Сагара Ёсихару. Нагамаса, глядя, как эта парочка с разным социальным положением ссорится, когда они вместе, приходил в уныние. Ведь непринужденный вид этих двоих, которые наслаждались друг другом, игнорируя отношения господина и слуги, невольно напоминали Нагамасе о его почти забытой мечте.

Асаи Нагамаса не только серцеед.

Но никто не узнает истинную мечту, которую он отбросил давным-давно. Даже Нобуна, которая должна стать его женой.

— Что ж, сегодняшний вечер действительно радостный. Выпьем же за роды Сайто и Асаи!

1. ↑ Мон — денежная единица Японии, аналогичная китайскому цяню. Кан — мера веса. 1 кан равен 1000 мон.
2. ↑ Титул и должность высшего советника взрослого императора в древней и средневековой Японии.
3. ↑ Здесь игра слов. «Белок» на японском — «тампаку», что созвучно с должностью. Вот Инутиё и не совсем правильно расслышала.
4. ↑ Мито Комон (также известный, как Токугава Мицукуни) — даймё 16 века, часто записывались выдумки о его жизни.
5. ↑ Лучше не спрашивайте, как выглядит этот шлем. А если вам так уж хочется, загуглите 一ノ谷の兜 и к полученной штуковине визуально добавьте 2 рога. (прим. ред.)
6. ↑ BL — Boy’s Love. Иначе говоря, яой.
7. ↑ Полулегендарный японский мистик, практиковавший оммёдо.
8. ↑ Привидение умершего человека, вернувшееся в мир живых ради мести, восстановления справедливости или исполнения некоего проклятия.
9. ↑ Разновидность японского духа: вещь, приобретшая душу и индивидуальность, ожившая вещь.
10. ↑ Существа куда сильнее обычных ёкаев, так как это люди или реже — животные, которые обратились в ёкаев под действием тяготящих их чувств — ненависти, злобы, зависти, мести, ревности и др.
11. ↑ Дух, появляющийся после кораблекрушения. В современном применении слово является приблизительным синонимом слова «ёкай» или же означает сверхъестественные явления вообще.
12. ↑ Старинное японское огнестрельное оружие. Вариант дульнозарядного ружья с фитильным замком. Из-за изоляции Японии оно оставалось единственным огнестрельным оружием японцев на протяжении трёх столетий.
13. ↑ Здесь есть некоторый специфический юмор. Фразу «притворяется спящим» можно также перевести как «спящий тануки». Вот и выходит «кицунэ как спящий тануки».
14. ↑ Исторически — Киото и окрестности, ныне — район Осака-Киото.
15. ↑ Очередная игра с созвучностью слов. Есихару произнес レディ(рэди), Инутиё же сказала 霊泥 (как таковое, не слово, но можно прочитать рэйдэи.
16. ↑ Особая комбинация в маджонге, дающая много очков.
17. ↑ Первое кандзи в названии Кинка означает «золото».
18. ↑ Хайдзанринсуй (背山臨水) дословно переводится как «спиной к горе, лицом к воде», что, собственно, и пояснила Ханбэй.
19. ↑ Главная башня в центральной части японского замка второй половины XVI—XIX веков.
20. ↑ В мифологиях многих народов символ плодородия, земли, воды, дождя с одной стороны, а также домашнего очага и небесного огня — с другой. В Японии змея является атрибутом бога грома и грозы.
21. ↑ Один из четырёх китайских знаков зодиака. Она представляет собой элемент огня, направление на юг и сезон лета. Иногда её называют Красной птицей Юга.
22. ↑ Символизирует мир и гармонию. Бог деревьев.
23. ↑ Покровитель столиц. Имеет облик золотого змея. Божество земли.
24. ↑ Один из четырёх китайских знаков зодиака. Иногда он называется Лазоревым драконом Востока. Он символизирует восток и весну.
25. ↑ Предводитель 12 Генералов. Каждый день путешествует с Небес на Землю и обходит все четыре её стороны света.
26. ↑ Небесная Царица. Покровительствует путешественникам на море, а также рыбакам и морским навигаторам.
27. ↑ Один из восьми богов Коёми. Старица, чья вековая мудрость не знает равных. Богиня металла. Заведует успехами в науках и искусстве.
28. ↑ Один из четырёх китайских знаков зодиака. Иногда называется Чёрным воином Севера. Символизирует север, воду и зиму.
29. ↑ Его называют богом красоты и благодати четырёх времён года. Его положение среди божеств сродни положению высокопоставленного чиновника при дворе императора.
30. ↑ Один из четырёх китайских знаков зодиака. Иногда он называется Белым тигром запада. Он представляет собой запад и осенний сезон.
31. ↑ Призывает туманы и пылевые бури. Бог земли.
32. ↑ Понятие в японской культуре, связывающее с произнесённым словом некие сверхъестественные атрибуты.
33. ↑ Тантрическое направление, образовавшееся внутри Махаяны в V веке нашей эры. Ваджраяна — путь трансформации сансарического ума, основанный на мотивации и философии Великой Колесницы (Махаяны), но с характерными взглядом, поведением и методом медитации.
34. ↑ Исторический японский ритуал совершеннолетия.