Архаон Вечноизбранный (Новелла) - 3.2 Глава

«Путь человеческий лежит через изгибы

И повороты великих и тёмных лесов,

Где дикая и рождённая Землёй злоба предстаёт

В виде страшных и гротескных лесных существ,

Что обитают в глубинах леса по сию пору, как и до Зигмара».

Штольц и Крамер

Поблизости от Зудерберга

Драквальд

Черный Вторник, Имперский Год 2406

Нильс крикнул в густую темноту леса, но это ничего не дало им. Они были одни. Они были мокрые. Глубоко в Драквальде и углублялись в него всё дальше. Нильс протянул Дидерику парадный меч Сьера Кастнера. Кастнер носил короткий клинок, когда не был одет в доспехи тамплиера и не требовался в храме или представал перед графом Тодбрингером. Нильс теперь мало заботился об этикете и придворном протоколе. Ему нужно было поставить холодную сталь между собой и сырой темнотой, сквозь которую он продвигался. Дидерик, прошедший через тяжелую работу и учебу, также получил звание оруженосца и следовал за Нильсом с поводьями Оберона в руках. На посохе, прикрепленном к седлу, покачивался фонарь, отбрасывая слабый круг света вокруг всех троих.

Несмотря на то, что дождь уже прекратился, небесный поток все еще пробивался сквозь искривленный купол Драквальда. Темнота превратилась в сплошную стену звуков какофонии падающих капель. Капли собирались, перекатывались и падали с листьев на ветки, в грязные лужи и пропитывал подлесок внизу. Это был горемычный поход.

Нильс снова позвал храмовника. Это действие наполнило обоих оруженосцев ужасом.

— А что еще мы можем сделать? — спросил Нильс у Дидерика, но мальчик не нашелся, что ему ответить. В месте, столь густо заросшем деревьями, путаницей и тенью, они могли пройти прямо мимо своего хозяина и даже не узнать об этом. Выкрикивать его имя через пропитанный ночью лес, было единственным, что они могли сделать. Это не останавливало причудливое воображение их обоих, вызывая образы зверолюдей, клыкастых ликантропов и бродячих мертвецов, притягиваемых к ним их же собственными глупыми криками.

— Я уверен, что курган не может быть так далеко, — сказал Дидерик. — Мы бродим уже целую вечность.

Нильс с хрустом пробирался сквозь мокрый подлесок.

— Возможно, это только кажется, — задумчиво произнес сквайр.

Пьяное хвастовство Сьера Кастнера снова навлекло на них опасность. Проходя через деревню Зудерберг, рыцарь отважился зайти в «Кривого кабана» за кружкой-другой пряного варева. Когда он не появился, двое оруженосцев, как обычно, решили, что он забыл о них и снял комнату в таверне. Когда следующее утро, проведенное в конюшне, перешло в полдень, мальчики вошли в таверну, чтобы узнать, где находится их хозяин. Они обнаружили, что храмовник так и не добрался до постели, а вместо этого их ждал рассказ скорбящего лесника о своих детях, Франце и Фриде, которые исчезли около Кургана Шести Камней. Два охотника в таверне сказали оруженосцам, что старый тевтогенский могильник находится прямо к западу от деревни, и именно в этом направлении рыцарь отправился прошлой ночью, после того как во время распивания кружки похвастался, что он найдет детей или уничтожит зло, которое там было.

Оруженосцы остановились, как вкопанные. Доносились какие-то звуки. Треск дерева. Треск веток. Агония деревьев, чьи стволы разрывало что-то чудовищное и невидимое, движущееся по мокрому лесу. Нильс присел на корточки в кустах. Дидерик сделал то же самое, опустив голову Оберона и молясь Богу-Королю, чтобы густой лес скрыл свет их фонарей. В другой руке он держал кулон в видел священного молота Зигмара, который холодно прилип к его груди. Лошадь фыркнула и испуганно заморгала. Животное что-то почуяло и тоже замерло. Прислушиваясь к удаляющемуся грохоту невидимого существа в густом лесу, Нильс и Дидерик обменялись взглядами, полными ужаса и облегчения.

— А что, если мы его не найдем? — сказал Дидерик, когда они продолжили свой путь через мрачный лес.

— Имеешь в виду Сьера Кастнера? — сказал Нильс.

— Да.

— Мы найдём его.

— Что, если нет? — настаивал Дидерик. — Это Драквальд. Целые роты войск бесследно исчезали здесь.

Нильс кивнул: Дидерик не преувеличивал.

— Ну, ты, например, вернулся бы к своему жрецу и храму на побережье Нордланда, — уверенно сказал Нильс, рассекая узловатый подлесок острием короткого меча Сьера Кастнера.

— Отец Дагоберт переехал, — сказал Дидерик. – Точнее, его заставили переехать. Архилектор сказал, что он нужен в Хохланде. Храм, куда его отправили, находится недалеко от Эска, у подножия Срединных Гор.

— Какая-то плохая страна, — сказал Нильс. — Так я и слышал.

— Что насчет тебя?

— Обо мне можешь не беспокоиться, — заверил Нильс сквайра.

— Ты вернешься к своим родителям?

— Я сирота, — сказал ему Нильс. — Вроде тебя.

Дидерик на мгновение остановился, заставив так же сделать и  Оберона. Он никогда не знал этого о Нильсе. Сквайр обнаружил, что он пробивается вперед сквозь мрачный ореол света, отбрасываемый фонарем в тесных пределах древнего леса.

— Пошли, — нахмурился Нильс, приглашая Дидерика следовать за ним.

Клинок Нильса прорезал темноту.

— Подними фонарь, — приказал он. Когда Дидерик выдвинул его вперед, оруженосцы поняли, что попали на поляну. Там, где раньше росли деревья, теперь были мокрые колючие заросли. Оберон своими могучими копытами протоптал путь для мальчиков. Сквозь густую листву сквайры увидели, что фонарь им больше не нужен. Маннслиб была высоко в небе – хотя Нильс и Дидерик не узнали бы её под густым пологом леса – и благословляла поляну своим омерзительным светом. Поляна была примерно круглой формы, возвышаясь посередине и доминируя над короткими камнями, стоящими вертикально на земле по кругу. Дидерик пересчитал их. Оба оруженосца посмотрели друг на друга.

— Курган Шести Камней, — сказал Дидерик. Охотники оказались правы.

Взобравшись на залитый лунным светом бугорок, они двинулись по камням.

Нильс выругался.

— Что такое? — спросил Дидерик.

— Наткнулся на кости, — сказал Сквайр. – Вот ещё. Похожи на человеческие.

— Вероятно, их убило животное, — сказал Дидерик, осмотревшись. — Видишь, погрызено? Кроме того, они выглядят старыми.

— Кто знает? — сказал ему Нильс. — Это может быть похоже на «Фассберг». Или «Гихаймниснахт».

— Темные церемонии? Человеческие жертвоприношения? Посмотри на мох на камнях, — заверил его Дидерик. — Тевтоген в порядке. Здесь уже давно ничего не происходило.

— Так, где же он? — Нильс повернулся к сквайру.

— Хотел бы я знать.

Нильс пнул ногой камень в один из стоящих камней.

— Пошли отсюда.

— Мы должны подождать, — предложил Дидерик.

— Ты что, совсем спятил?

— Мы проделали весь этот путь, — сказал Дидерик. — Ты хочешь просто вернуться?

— Наверное, Кастнер вернулся в «Кривой Кабан» и сейчас уютно устроился в постели с женой фермера.

Дидерик покачал головой:

— Или потерял сознание с пустой фляжкой где-нибудь под деревом.

Сьер Кастнер держал несколько штук около своей массивной персоны, когда был вне досягаемости пивной.

— Мы должны подождать. Мы, наверное, услышим, как он храпит, или пердит, или еще что-нибудь.

Дидерик улыбнулся своей перестраховке. Озабоченная маска Нильса сорвалась, и сквайр присоединился к его шутке.

— Просто посмотри, как трясутся деревья…

— Или земля…

— Достаточно, чтобы разбудить мертвых, — усмешка Нильса замерла у него в горле, когда он посмотрел вниз на кости, усыпавшие курган. Привязав Оберона к одному из толстых камней, Дидерик и Нильс сели на два других. Каскад капель из окружающего леса обрушился трель на лужу. Поляну заливал лунный свет. Нильс огляделся по сторонам.

— Серьезно, — сказал Дидерик, пытаясь отвлечь мысли сквайра от жуткой луны, темного намека на линию деревьев и могилы под сапогами. — У тебя есть план?

— Что?

— Если мы его не найдём, — уточнил Дидерик, — ты сказал, что о тебе не нужно беспокоиться. Куда ты пойдёшь?

Нильс явно почувствовал себя неловко.

— Я не хочу об этом говорить, — сказал сквайр. Дидерик кивнул. В каменном круге царила тишина. Это было жутко. Звуки доносились до них из Драквальда, лежащего за ним. Каждый шорох, каждая сломанная ветка и трепетание в листве привлекали их бегающий взгляд.

— Ну ладно, — вдруг сказал Нильс.

— Все в порядке…

— Я уже достаточно долго ждал. Я еду в Альтдорф. В кафедральный собор перед зданием собрания капитула. Я собираюсь подать заявление, чтобы стать рыцарем. Если рыцари Двухвостого Светила возьмут меня. Если Зигмар согласится взять меня.

Дидерик задумался над тем, что сказал сквайр.

— Я уверен, что Зигмар примет тебя в свои ряды так же, как он принял тебя в свое сердце. Но проблема не в этом. Сквайр или нет — только сыновья благородного происхождения могут претендовать на капитул.

— Это только вопрос времени, — сказал Нильс, его мысли блуждали. – Даже если мы найдем его — рано или поздно Кастнер окажется с мечом в глотке во время одной из своих пьяных дуэлей или с вилами в сердце от какого-нибудь фермера, чью жену или дочь он обидел. Тот зверочеловек в Шаденсумпфе в прошлом месяце чуть не взял над ним верх. Или, что более вероятно, однажды ночью он просто упадет на пол таверны и уже не встанет.

— Все верно, — согласился Дидерик. ‘Но это тебе не поможет.

Нильс заговорщически наклонился вперед.

— В течение многих лет Сьер Кастнер был угрозой для девиц по всей провинции. Все это происходило задолго до того, как я присоединился к нему. Говорят, что его отпрыски регулярно прибывают в его поместья в Грубер-Маршез, посланные своими матерями-простолюдинками, чтобы найти своего отца и найти свое счастье.

— Я слышал такие вещи, — согласился Дидерик.

— Ты когда-нибудь встречал леди Кастнер? — спросил Нильс.

— Нет.

— Я тоже, — сказал Нильс, — что неудивительно, учитывая, как часто Кастнер возвращается в свои поместья. У нее тоже есть особняк в городе. Хорошо известно, что леди Кастнер добросердечна: она раздает милостыню беднякам, добрая хозяйка Маршез, и в отличие от своего мужа – истинная зигмаритка.

— Приятно слышать, но что с того?

— Что менее известно, — сказал ему Нильс, — так это то, что отчасти из добрых побуждений, а отчасти — из негодования по поводу постыдных выходок своего мужа, леди Кастнер спонсирует его низкородных бастардов богатством из поместья и позволяет им носить его имя.

— Ты представишься как наследник Сьера Кастнера? — спросил Дидерик.

Нильс медленно кивнул, глядя на свое отражение в смазанном лезвии короткого меча. На его лице появилась самодовольная ухмылка.

— Может быть, ты расскажешь ей о его смерти?

— Я бы взял какое-нибудь маленькое доказательство, — задумчиво сказал Нильс. — Жив он или мёртв, но леди Кастнер — хозяйка Грубер-Маршез. Разве она не заслуживает того, чтобы снова выйти замуж? Разве она не заслуживает своего маленького счастья?

Дидерик так и не получил возможности ответить на вопрос сквайра.

— Ты слышал? — спросил Нильс, поднимаясь на ноги. Дидерик тоже, а Оберон навострил уши.

Сквозь завесу капель и ночных движений, которые мог предложить лес, прозвучал отдаленный и сердитый вопль: какой-то мучительный рев страха и разочарования. Мальчики посмотрели друг на друга, их лица были бледны в лунном свете. Нильс с мечом в руке сделал несколько шагов на звук. Схватив фонарь и поводья Оберона, Дидерик последовал за ним.

— Пошли, — мрачно сказал Нильс, вновь начав пробираться в темноту густого леса.

Пробираясь сквозь лабиринт полуночных стволов и ворчащей листвы, они снова услышали страшный крик. Это был Сьер Кастнер. Они узнали бы его где угодно. Голос звучал слабо. Отчаянный, болезненный. Нильс хотел окликнуть его, но рука Дидерика схватила его за плечо. Мальчики остановилась. Оберон фыркнул от беспокойства. Ходили разные слухи. Голоса были резкие и приглушенные, скрытые в лесной ночи. Мальчики растерянно оглядывались по сторонам, вытягивая шеи. Снова закричал Сьер Кастнер. На этот раз это был скорее жалкий вой агонии. Гораздо более близкий. Почти как эхо.

Нильс протиснулся сквозь Драквальд, но рука Дидерика снова метнулась к его плечу. Нильс прорубался сквозь буйный кустарник древнего леса, его клинок прорезал себе путь обратно к болезненному сиянию луны. Его сапог внезапно ничего не нашел перед собой, и сквайр соскользнул вниз по обвалившемуся склону из обломков корней и сырой земли. Рука Дидерика скользнула вниз по его плечу и руке, два оруженосца схватились друг за друга, падая сквозь ветви деревьев. Схватившись за руку Нильса, Дидерик почти потащился за сквайром, когда они вдвоем повисли на краю лесной воронки. Другой рукой Дидерик держал поводья Оберона, и только тяжесть коня удерживала их от падения в зияющую пустоту.

Конь, также не желая падать, встал на дыбы – что, к счастью, и требовалось оруженосцам. Когда Нильс снова оказался на твердой земле, а Дидерик вновь обрел способность владеть рукой, они прижались к стволам промокших от дождя деревьев и заглянули в большую воронку. Она был окружена древними деревьями и листвой, которая, к счастью, не упала на землю. Её стены были испещрены гнилыми корнями и зазубрены камнями, но все вокруг было покрыто жирным мхом и грязью, так как дождевая вода из окружающего леса стекала в углубление. Дидерик пошел за фонарем-посохом, но обнаружил, что он ему не нужен. Маннслиб светила вниз на Драквальд, припудривая купол болезненным серебристым светом, который проникал и освещал глубины провала. Лощина уходила в черные недра леса. Дно его было неровным. Ландшафт из задушенной корнями земли, гниющих бревен и глубоких впадин с собранной дождевой водой. И тут они увидели его.

— Сладкая кровь Хельденхаммера, — сказал Нильс.

Это был Сьер Кастнер. Он лежал сломленный и бредящий на дне воронки, куда упал прошлой ночью. Вид людей, заглядывающих в лощину, вызвал у рыцаря отчаянные стоны, которые невозможно было выразить словами.

— Мы должны вытащить его отсюда, — сказал Дидерик. Нильс ничего не ответил. Он просто смотрел вниз на поверженного храмовника. — Мы должны вытащить его отсюда, — повторил Дидерик.

— Я думаю, — сказал Нильс.

— Я спущусь вниз, — предложил Дидерик.

— И как же нам теперь доставить сюда этот мешок с вином? — повернулся к нему сквайр.

— Этот человек страдает, — сказал Дидерик Нильсу.

— Возможно, он этого заслуживает, — ответил Нильс, глядя на своего хозяина сверху вниз.

— Он слуга Зигмара.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы он служил кому-то, кроме себя и своих аппетитов?

— Кто-нибудь из нас мог бы вернуться в Зудерберг за помощью, — предложил Дидерик, оглядываясь назад, в густую темноту леса.

— В одиночку? Через Драквальд? В середине ночи? — сказал Нильс. — Ты считаешь, что это хорошая идея? Посмотри, что с ним случилось.

— Вот именно, — настаивал Дидерик. — Посмотри, что с ним случилось. Ты же не можешь всерьез думать о том, чтобы оставить его там, внизу.

— А что мы можем сделать?’

— Как я уже сказал, — повторил Дидерик, — я спущусь вниз. А ты брось мне веревку. Я обвяжу его веревкой, и мы с помощью Оберона вытащим его оттуда.

Нильс, казалось, обдумывал этот план.

— Веревка осталась в конюшне, — мрачно сказал он.

Дидерик вперил в сквайра каменный взгляд, блеснувший в лунном свете.

— Нильс, — сказал он, — я знаю, о чем ты думаешь, но мы не будем этого делать. Я собираюсь спуститься в эту дыру. А ты соорудишь здесь что-нибудь вместе с Обероном. Разбери упряжь, лианы, корни, что угодно, — Дидерик передал Нильсу поводья. — Да?

— Да, — наконец сказал сквайр.

С этими словами Дидерик рискнул спуститься в провал. Спуск не был проблемой. Спускаясь по стене лощины, сквайр обнаружил, что земля уходит у него из рук хлюпающими комьями, но корневая система окружающих деревьев дает ему все опоры для рук, о которых он только может мечтать. Спускаясь вниз, он слышал прерывистое дыхание храмовника и его мучительные стоны, эхом отдававшиеся в глубине. Маннслиб смотрела на них сверху вниз, как огромная монета в ночном небе, отражая свет от своей пятнистой серебристой поверхности вниз, в провал. Ближе ко дну лощины, куда не могли добраться даже древние корни, Дидерик был вынужден преодолеть оставшееся расстояние. Если Нильс не сумеет соорудить что-нибудь для их добычи, то это сделает вылазку практически невозможной.

— Ну и как там дела? – позвал Дидерик. В его голосе звучало пустое отчаяние, как будто глубина пустоты высасывала из него всю силу и решимость. Сверху ответа не последовало, но Дидерик увидел, как у края впадины подергиваются корни, что наводило на мысль, что оруженосец рубит материал для какой-то импровизированной веревки. Сжимая молот на шее и вознося небольшую молитву своему Богу-Королю, Дидерик упал.

На ощупь он оказался глубже, чем думал. Что-то подскочило у него в животе. Его ботинки ударились о мокрую землю, и он поскользнулся, упав на бок в глубокую впадину из собранной дождевой воды. Оторвав лицо от воды, Дидерик обнаружил, что вонючая лужа забита костями. Вытащив руку из грудной клетки и уставившись на череп — без челюсти и треснувший — Дидерик обнаружил, что его окружает куча лягушек, поселившихся в сыром подземелье. Потревоженная колония прыгала в грязной панике, квакая от возмущения.

С трудом поднявшись на ноги, Дидерик пересек яму. Дно представляло собой вязкую трясину, которая грозила утащить мальчика еще глубже в свои зловонные глубины. Перелезая через бревно, которое распадалось у него в руках, освобождая кишащие вшами и сегментированные тела ядовитых многоножек, Дидерик добрался до храмовника. Сьер Кастнер посмотрел на своего оруженосца невидящими глазами. Рыцаря лихорадило, и он был вне себя от боли. Его броня была прогнута, а под ней почти наверняка были сломаны кости. Он прижимал к себе длинный конец большого меча, будто ребенка, которого боялся отпустить – смертельно опасного, забрызганного грязью ребенка, чей клинок и инкрустированные драгоценности сверкали в бледном пламени Маннслиба.

— Мы вытащим тебя отсюда, — мрачно заверил Дидерик своего хозяина. — Ты можешь двигаться? — когда храмовник не ответил, Дидерик пошел осмотреть его ноги на предмет повреждений. С замиранием сердца Дидерик увидел, что ног Сьера Кастнера там больше нет. Рыцарь жалобно застонал про себя. Дидерик оглядел дно ямы. По обеим сторонам полой стены виднелись жалкие дыры – отверстия. Провал обвалился, превратившись в сеть вырытых в земле страданий, тянущихся под древним лесом. Что-то живущее и под Драквальдом, и под разрушенными курганами давно умерших племен империи было освобождено. Дидерик уставился в темноту ближайшего отверстия. Он напрягся, пытаясь разглядеть, что там внутри, и был встречен взглядом блестящих, жаждущих крови глаз-бусин. Дидерик, спотыкаясь, попятился назад через затопленный кратер, но тут же обернулся и обнаружил, что вход в туннель позади него тоже преследуют призраки. Иглозубые чудовища кишмя кишели в мокром пространстве прохода, стремясь хоть мельком увидеть свою следующую трапезу.

— Божьи раны, — выругался Дидерик. Он снова посмотрел на Сьера Кастнера. Что бы ни кишело в туннелях, оно, казалось, боялось света. Там, где упало закованное в доспехи тело рыцаря, в присутствии дневного света, просачивающегося сквозь Драквальд, или в устрашающем блеске лун во время кошмарной ночи, Сьер Кастнер остался нетронутым. Там, где его ноги лежали в тени, у края впадины, твари отважились высунуться из тесных грязных отверстий, чтобы полакомиться плотью рыцаря. Вскрыв его латы, монстры начали есть Сьера Кастнера живьем. Только досягаемость Терминуса, дико раскачивающегося, да свет солнца и лун удерживали этих тварей на расстоянии.

Дидерика вырвало прямо в извивающуюся лягушачью лужу. Вытерев рот, Сквайр вдруг почувствовал, как что-то скользнуло по его плечу. Обернувшись, Сквайр обнаружил, что на него упала веревка, обвитая корнями.

— Благодарение Зигмару, — пробормотал Дидерик, хватаясь за импровизированную веревку. Сквайр посмотрел на Сьера Кастнера сверху вниз. Теперь его уже никто не спасет. Как его оруженосец и слуга Бога-Короля, Дидерик все еще был обязан доставить тело своего господина на погребальный костер. Он должен был попытаться. Иначе отец Дагоберт никогда бы его не простил.

Дидерик потянул за вплетенный в него корень. Что-то было не так. Его длина все увеличивалась и увеличивалась, пока наконец витки его торопливой конструкции не упали в яму.

— Нильс… — прорычал Дидерик, снова устремив взгляд на лес над головой.

Что-то происходило. Сквайр слышал, как Оберон с шумом пробивается через деревья. Он прислушался к испуганному ржанию жеребца и глухому стуку испуганных копыт по лесной земле.

— Нильс! – закричал Дидерик. Там, наверху, с ними что-то было. Оруженосец мог различить треск ломающихся веток и шум листвы, когда Оберон повернулся, взбрыкнул и пнул выходящих на него существ тьмы. О Нильсе он ничего не слышал. Ни одно дружелюбное лицо не появилось на краю провала, и больше ни одна веревка, обвитая корнями, не упала вниз, чтобы вытащить его. Все, что он мог слышать — это хруст костей, скрежет ножниц игольчатых зубов и ужасное скольжение плоти по гоблиноидным глоткам. Дидерик почувствовал, как его охватывает промозглый ужас. Нильс не мог спасти его, Оберон последует за ним, а оруженосец останется в яме вместе со своим умирающим хозяином, чтобы встретить медленную смерть от голода или быть разорванным роями подземных демонов, как только облака накроют Луну-Хранительницу.

Губы мальчика сжались в упрямом рычании. Он не умрет здесь, в какой-нибудь заднице Драквальда, в желудках низшего клана гоблинов Сосунков-Тени. Это была не та смерть, которую планировал для него Бог-Король.

Дидерик снова повернулся к Сьеру Кастнеру. Рыцарь все еще цеплялся за Терминус с почти религиозным пылом. Дидерик оглядел мрачную яму в поисках выхода. Он принял решение: ему нужен меч.

— Милорд, — сказал Дидерик, опускаясь на колени в болото рядом с упавшим храмовником. Глаза Кастнера в бреду забегали по глазницам. — Господин, поверьте, что я провожу Терминуса обратно на земли вашей семьи, — оруженосец взялся за огромный клинок, но Кастнер не отпускал его. — Ваш прадед, ваш дед и ваш отец увидят свой почетный клинок. Клинок, который проливал кровь рядом с Магнусом Благочестивым. Он вернётся в Грубер-Маршез. Там, если будет на то воля Зигмара, он однажды найдет службу у одного из ваших людей. У воина, подобного вам, что поклялся служить делу Бога-Короля. Позвольте мне оказать вам эту последнюю услугу, господин. Позвольте его примеру жить дальше. Позволь мне проводить Терминус домой.

Дидерик не мог сказать, слышал ли его рыцарь, но металлические пальцы его латных перчаток внезапно выпустили клинок. Дидерик кивнул, но глаза храмовника дрогнули и закрылись. Он со стоном окончил свою жизнь, долгую жизнь, полную греха и сожалений. Несмотря на все недостатки рыцаря, Дидерик надеялся, что тот сумеет найти свой путь к миру.

Притянув к себе огромный меч, Дидерик прикинул его вес. Он был слишком тяжел, чтобы его можно было выбросить из ямы, как якорь или веревку. Вверху, перед полной фигурой Маннслиб, проплывал клочок облака. У Дидерика было не так уж много времени. Схватив веревку, брошенную ему Нильсом, он пролез через петлю, предназначенную для того, чтобы вытащить Сьера Кастнера обратно на склон лощины. Конец, который Нильс не сумел закрепить на Дидерике, был втройне завязан вокруг рукояти и гарды большого меча. Привязанный к Терминусу цепью вплетенных корней, Дидерик держал тяжелый меч на плече, как пикинер или алебардщик. Шлепая по усеянной костями отмели, оруженосец метнул острие оружия в стену провала, как копье. Широкое лезвие вошло во влажную землю, его вес и острота лезвия с легкостью перенесли его в сторону ямы.

Пятясь вдоль стены, с ужасным шепотом туннельных ползунов в ушах, Дидерик приготовился спасать себя. Он сделал глубокий вдох. С водой, извергающейся из-за его шагов, мальчик бросился на торчащую рукоять двуручного меча. Раскачиваясь вокруг него, как акробат, сквайр вытянул ноги, и кончики его сапог коснулись плоской поверхности клинка. Не дожидаясь потери равновесия, Дидерик согнул колени и оттолкнулся от воткнутого клинка, отчаянно прыгнув к извивающимся в стене корням деревьев. Подобно виноградным лозам, его руки пробирались сквозь толщи черной почвы, хватаясь за все, что могло бы послужить зацепкой. И тут сквайр повис на кончиках указательного и среднего пальцев левой руки, запутавшись в ивовом корне.

Когда измазанный грязью оруженосец пробирался сквозь заросли древнего леса, он слышал, как Оберон топает ногами и фыркает, ржет и бормочет. Конь был атакован темными обитателями леса сверху и снизу.

— Я уже иду! -закричал Дидерик снизу. Он был в ужасе от того, что лошадь вот-вот бросит его. «Почти добрался, мальчик» — Дидерик был измучен, но сумел перетащить свое лоснящееся от грязи тело через край ямы. У него не было времени отдышаться. Он слышал, как конь топает и резко останавливается, окруженный густым лесом. Темнота Драквальда была наполнена шипением скрытых тенями форм. Твари, которые выползли из земли, чтобы попировать.

Дидерик заскользил по краю ямы, купаясь в серебряной безопасности умирающего лунного света. Он выскользнул из корней, обвившихся вокруг него, как упряжь. Добравшись до дальнего края лощины, он начал собирать веревку в охапку. Когда слабина была снята, он потянул за волосатую шероховатость корневой линии. Его ладони горели, а пятки проваливались, пока он боролся со стеной провала, пытаясь завладеть вложенным в нее огромным мечом. Дюйм за дюймом он выскальзывал наружу, пока наконец Терминус не был освобождён из своей земляной тюрьмы, и Дидерик, кувыркаясь, упал обратно в темноту леса.

Лежа на спине в лесу, ожившем от звуков изголодавшегося зла, Дидерик, как моряк, перебирал веревку через руку. Наконец, протащив огромный меч через лесную чащу к нему, оруженосец вскочил на ноги. Терминус был слишком тяжел для мальчика. Кряхтя, Дидерик положил его длинную рукоять себе на плечи. Когда он почувствовал, как что-то приближается к нему в темноте, он использовал свое тело, чтобы нанести удар острием клинка по угрозе, иногда поворачиваясь на каблуках, чтобы ударить своих мучителей разрубающим лезвием оружия.

Это усилие было непосильной работой, но сквозь рычание напряжения Дидерик нашел свой путь к мрачной улыбке. Он не мог видеть их, но чувствовал настороженность гоблиноидов. Даже орудуя таким способом, Терминус мог отрубить тонкую конечность или пронзить сморщенную грудную клетку. Руководствуясь посохом-фонарем, укрепленным на седле Оберона, и тревожным фырканьем жеребца, Дидерик нашел дорогу к коню. Дико раскачивающийся фонарь спас животному жизнь под покрывающей небо темнотой лесного полога. Их страх даже перед таким искусственным светом был ничуть не меньше, чем перед блеском Маннслиб или ослепительной яростью солнца, и ночные гоблины опасались этого зверя. Вместо искромсанной груды лошадиной шкуры, которой должен был бы быть Оберон, конь получил только укусы в живот и царапины вдоль мускулистых боков. Позволив Терминусу упасть с его плеч и вонзиться прямо в лесную почву, забрызганный грязью оруженосец поднял руки, чтобы успокоить жеребца.

— Все в порядке, — успокоил его Дидерик. — Все в порядке, мальчик.

Когда конь опустил голову и приблизился, Дидерик увидел изуродованное тело Нильса. Оборванный труп сквайра тащили в яму между огромными корнями искривленного дуба. Труп дернулся, когда существо внизу попыталось просунуть Нильса в отверстие, слишком маленькое, чтобы впустить его.

— Нет! — закричал Дидерик, скользя вниз рядом с трупом сквайра. Когда он схватился за тело, что-то подалось, и Нильс внезапно соскользнул вниз. Схватившись за его свисающие руки, Дидерик и подземный житель боролись за тело сквайра, пока, наконец, его не вырвали из рук мальчика. — Нет! — Дидерик с ревом бросился в дыру, но что-то ударило его в спину. Насмешливая маска из бледной гнусной плоти подземного жителя, натянутая на грязный череп и переполненная зубами, похожими на битое стекло. Только глаза у него были какого-то странного цвета — мутно-малиновые, как кровь, которую его клан жадно глотал из свежих трупов, как поросята.

Ночной гоблин не осмелился еще больше усилить свое преимущество в свете фонаря и быстро ретировался. Дидерик оттолкнулся ногой от дыры и вытащил Терминуса из того места, где он был воткнут в землю. Скользнув грязным концом меча храмовника в седельные ножны жеребца, оруженосец вскочил на боевого коня своего господина. Дидерик мог только представить себе шипящие орды гоблиноидной ненависти, преследующие его между стволами деревьев, просто вне поля зрения. Высоко подняв посох-фонарь, Дидерик удерживал чудовищ, пока вел Оберона к краю провала.

Посмотрев вниз, в лощину, где тусклый свет Маннслиб угасал вокруг них, Дидерик обнаружил, что Сьера Кастнера, лежащего разбитым и бесчувственным на дне ямы, почти невозможно разглядеть. Он услышал хруст маленьких челюстей сквозь кости и хрящи и понял, что в сумерках за ним наблюдают. Десятки красных глаз-бусин уставились из ямы на сквайра. Привлеченные тусклым светом луны, ночные гоблины рискнули выйти из своих туннелей. Они роились в уютной тени леса и теперь выползали в открытую ночь и пировали на рыцаре Двухвостого Светила. Это был позорный конец для слуги Зигмара. Даже для Сьера Кастнера. Его тело никогда не увидит погребального костра. Его дух никогда не поднимется навстречу Богу-Королю.

Дидерик подумал о рыцаре. Его жизнь как оруженосца закончилась. Он думал о бедном Нильсе и обдумывал свой дерзкий план. Там, над ямой, Дидерик принял решение. Он не собирался возвращаться в храм, к отцу Дагоберту и его проповедям. Дидерик высоко поднял посох-фонарь, прежде чем швырнуть его в провал. Фонарь ударился о дно ямы, разбрызгивая масло по мелководью. Пламя бушевало, превращая яму в ад. Гоблиноиды визжали в слепой агонии, не в силах найти дорогу к матери-тьме. Подземные жители горели, и темнота окружающего леса была освещена пламенем. Ползучие тени отступили, выплевывая свой одновременный голод и ненависть к розовой плоти.

Сквайр почувствовал, как из ямы поднимается жар. С его помощью он надеялся, что душа Сьера Кастнера достигнет небес — хотя бы для того, чтобы искупить вину перед самим Зигмаром за то, что храмовник был таким презренным человеком. Дидерик развернул великого Оберона. Он никогда не ездил верхом на этом звере, а конь был огромен. Сквайр слегка подбодрил лошадь каблуками, но Оберон в этом не нуждался. Конь был счастлив продраться сквозь толстые стволы деревьев и покинуть населенное гоблинами место пожара и резни.

Их путь лежал на восток. К востоку от Зудерберга. К востоку от Мидденланда. На восток, к Грубер-Маршез – где, если на то будет воля Бога-Короля, Дидерик вернет Терминус в его родовое поместье и предъявит ложные претензии на новое, принадлежащее ему самому.