Аристократ и Принц Пустыни (Новелла) - 11 Глава

У Мухаммеда III, короля Кассины, было румяное круглое лицо, великолепная борода и красивые усы. Бледно-коричневые глаза на солнце приобретали цвет чая. Он сразу предложил гостям отбросить церемонии и пригласил их в небольшой приемный зал.

— Я искренне счастлив, что вы серьезно не пострадали. — Король обнял Такэюки, будто давно потерянного сына, и поцеловал в щеку. — Больно признавать, что в моей стране еще не воцарились подобающие закон и порядок, но я сделаю все возможное, чтобы в будущем жители и гости Кассины наслаждались надлежащей безопасностью. Я глубоко сожалею о случившемся инциденте. Боюсь, этот ужасный случай оставит у вас плохую память о Кассине.

— Ни в коем случае, ваше величество, — вежливо солгал Такэюки.

Ацуси, все это время стоявший у него за спиной, поклонился.

— Уверяю вас, ваше величество, мой брат, будучи недостаточно осторожным, сам навлек на себя опасность. Мы не находим слов, чтобы отблагодарить вас за помощь.

— Спасибо, что руководили поисками, — прибавил посол.

— Хорошо, а теперь давайте оставим формальности. — Король жестом пригласил их сесть и позвонил в колокольчик.

Гостям принесли чай, а к чаю — сахарное печенье санёра, которое так и таяло во рту.

— Кстати, ваше величество, принц Асиф сегодня во дворце? — вспомнил посол. — Мы хотели бы поблагодарить и его.

Король с озабоченным видом покачал головой.

— Он вернулся прошлым вечером, но, когда узнал о вашем визите, сказал, что ему будет неловко принимать благодарности за столь скромный вклад. Поэтому он не придет. Извините.

— Что вы, не стоит. С нашей стороны было бы грубо заставлять его нас выслушивать.

— Я передам ему вашу признательность.

— Спасибо, вы очень добры.

Аудиенция закончилась спустя двадцать минут. Говорил, в основном, посол, Такэюки и Ацуси оставалось молча слушать, поскольку они уже высказали всё, ради чего пришли. Затем они поклонились и покинули зал. Теперь послу и Ацуси надо было возвращаться на работу — в том же лимузине, который доставил их сюда.

— Для вас, мистер Такэюки, приготовлена отдельная машина. Будьте так любезны, подождите в саду.

— Разумеется, он подождет. Спасибо, — ответил брат за него.

Такэюки посмотрел, как Ацуси, посол и Мустафа садятся в автомобиль, а потом, сопровождаемый мужчиной в арабских одеждах, проследовал в галерею, которая вела в сад. Пол был выложен бело-зеленой мраморной плиткой в шахматном порядке. Через каждые несколько метров стояли колонны — верх и низ каждой украшены причудливой лепниной. Начищенная до блеска плитка отражала свет, как зеркало, и Такэюки все боялся поскользнуться.

В огромном, полном зелени саду цвело множество экзотических цветов. Такэюки так увлекся, рассматривая их, что даже не заметил, как его сопровождающий, который шел впереди, указывая дорогу, вдруг застыл, торопливо отодвинулся к стене и словно переломился в поясе — до того глубокий был поклон. Японец опомнился, когда едва на спутника не налетел. Чуть поодаль, прислонившись к колонне, стоял боком к ним высокий мужчина. Одежда его состояла из длинной белоснежной рубахи в мелкую складку и черной арабской накидки с длинным рукавом и золотой тесьмой. Голова укрыта блестящей тканью с декоративным золотым ободом. Мужчина тоже смотрел на сад. Его величественная осанка, его поза со скрещенными на груди руками вызывали почти священное благоговение — приблизиться к нему казалось кощунством. Это мог быть только принц Асиф. Такэюки колебался. Наверное, ему тоже стоило посторониться, но он оставался на месте, пока принц не повернулся. И тогда Такэюки увидел его лицо.

«Что?»

Японец замер, потеряв дар речи и приоткрыв рот.

«Саид?»

Ошибки быть не могло. Вытаращив глаза, Такэюки всматривался в черты человека, с которым еще вчера ехал через пустыню. Черты Саида. Неужели это правда? Или он грезит наяву?

Саид… нет, Асиф отвернулся от застывшего соляным столбом Такэюки и обратился к сопровождающему, который так и стоял, согнувшись в поклоне.

— Благодарю, Хасан.

— Не стоит, принц Асиф. Извините.

Видимо, Такэюки привели сюда совсем не случайно. Хасан снова поклонился и быстро скрылся из виду — его задание было выполнено. Пока они разговаривали, Такэюки недоверчиво смотрел на красивое лицо Асифа. Стоило им остаться наедине, он почувствовал себя крайне неловко.

— Ну что ж, Такэюки, — принц внезапно оказался совсем рядом, его губ коснулась тень улыбки.

Синие глаза блестели от удовольствия. Асиф откровенно разглядывал Такэюки, упакованного в необычный костюм, и явно наслаждался увиденным. Такэюки же вспыхнул и принялся озираться, выискивая путь к отступлению. Увы, в просторной галерее спрятаться было некуда.

— Снова собираешься от меня убежать?

Они стояли практически нос к носу.

— Т-так нечестно, — выдавил Такэюки. — Подло… так меня обманывать.

Он-то думал, что никогда не увидит Саида вновь, рыдал целую ночь — и тут разбойник Саид превращается в великолепного принца Кассины. В памяти Такэюки пронеслись все его капризы и истерики, и он побагровел от стыда.

— Прости, — пробормотал Асиф своим успокаивающим баритоном и заключил Такэюки в объятия.

— С-саид! — от изумления он назвал кассинца более привычным именем.

— Тшшш, — Асиф притянул его до того близко, что они, казалось, могли соприкоснуться ресницами. — Это имя здесь под запретом.

Медовый текучий голос журчал в ушах, кружил голову. Ноги подкашивались. Асиф обнимал Такэюки за пояс — фактически, держал на весу.

— Ты плакал?

— С чего ты взял?

Удивленный такой проницательностью, Такэюки намеревался все отрицать, однако насмешливые глаза Асифа ясно говорили: «Я вижу тебя насквозь».

— У тебя веки припухшие. На твоем лице я замечаю каждую мелочь.

— Д-да, плакал. Но не из-за тебя! Просто радовался встрече с родными.

— Такэюки, у меня и мысли не было, что ты можешь плакать из-за меня. Но ты только что сам во всем признался.

— Чушь! Я тебя ненавижу.

— Так ненавидишь, что хотел остаться со мной в пустыне?

Такэюки решительно перестал что-либо понимать. Он точно знал лишь одно: видеть Асифа, чувствовать его руки, сжимающие до боли — все это вызывало в нем бурю чувств, которые сложно было назвать неприятными. Принц был прав, великолепно осознавал свою правоту и догадывался, что означает неровное дыхание человека, замершего в его объятиях.

— Ты не воспринимал меня всерьез. Все время смеялся надо мной. Разговаривал, как с маленьким. А я хотел быть равным тебе.

Такэюки частенько вел себя совсем не по-взрослому, его легко было вывести из себя, обхитрить. Умом он понимал: именно потому Асиф обращался с ним, словно с неразумным ребенком — однако чувств, к своей досаде, сдержать не мог.

— Пожалуйста, отойди от меня. Нас могут увидеть.

— В ближайшее время сюда никто не придет. Я позаботился об этом.

Такэюки попробовал освободиться. Асиф легко подавил его вялое сопротивление, и молодой человек затих.

— Не умеешь ты блефовать.

Такэюки стиснул зубы.

— И что?

Он в гневе отвернулся, Асиф поймал его за подбородок, одновременно прижимаясь к нему бедрами и раздвигая ему ноги коленом. Скрывать обоюдное желание и дальше стало бессмысленно. Такэюки готов был сквозь землю провалиться.

— Обещай, что никому не откроешь истинную сущность Сокола Пустыни. — Горячий шепот щекотал ухо. — А взамен я сделаю то, чего ты так желаешь.

— Но… но… — Слова не шли, от безысходности хотелось разрыдаться.

Асиф все устроил, но Такэюки не мог просто сказать: «Я хочу, чтобы ты меня взял». Мотивы Асифа были слишком неясны. Такэюки хотел отдать и душу, не только тело… Если он выскажет свои сомнения вслух, где гарантия, что не привыкший к возражениям принц его не оттолкнет?

— Такэюки, ты же хочешь меня. Я чувствую.

И это сложно было отрицать. Он все же попробовал, однако Асиф успел раньше, закрыв его рот поцелуем.

— А…

— Вот упрямец. — В голосе сквозило раздражение.

Внизу живота набухало, тяжелело. Неужели Асиф ощущает то же самое? Надежда мешалась с растущим возбуждением. Принц потрепал прядку волос на его виске, стер показавшуюся из уголка глаза соленую каплю.

— Я люблю тебя. С той минуты, как увидел в аэропорту.

— Нет. Я не верю, что мне так повезло.

— Но это правда.

Такэюки отчаянно хотелось поверить. Но воспоминания о том, какую реакцию получило его признание, не давали покоя. Асифу хватило нескольких секунд, чтобы понять его сомнения.

— А, ты о том. — Он сокрушенно вздохнул и растянул губы в виноватой улыбке. — Я струсил. Поступил несправедливо. Я знал, что твои слова искренни, но совсем растерялся. Я не мог принять тебя как Саид. Если бы ты знал, кто настоящий я — другое дело. Но ты не знал, и я понятия не имел, что делать, — он помолчал. — Ты пойдешь со мной?

— По жизни?

— Если сможешь. — В красивых глазах теплилась непривычная неуверенность.

Такэюки вдруг пожалел его. И крепко обнял за шею, получив ответное объятие.

— Такэюки.

— Возьми меня, Асиф. Возьми меня.

По глянцевым листьям прыгали солнечные зайчики. Ночь ли, день ли — просто не имело значения.