Аристократ и Принц Пустыни (Новелла) - 12 Глава

Дворец делился на две зоны: публичную — для административных целей, и частную — там жил король с семьей. Принц повел Такэюки в самую глубину частной зоны. Дальше располагались разве только покои короля и коридор, который вел в бывший гарем. Теперь времена гаремов прошли, эти постройки назывались Королевской Виллой и были доступны для публики. Политика Мухаммеда III гласила: «Королевские апартаменты должны быть открыты людям». Принц Асиф думал так же.

На кровати, куда Асиф опрокинул Такэюки, уже обнаженного, могли запросто поместиться пятеро. Высокая, просторная, с пологом — поистине королевское ложе.

— Я буду любить тебя всегда.

Такэюки смущенно опустил ресницы, не зная, как ответить и что делать.

— У меня шесть братьев и сестер. Женщины, к сожалению, лишены права наследовать престол, но двое моих младших братьев подходят на роль наследников как нельзя лучше. Даже если у меня не будет детей, королевский род не прервется. Об этом можно не беспокоиться.

— Да.

Асиф все обдумал, искренность его чувств Такэюки ощущал кожей. Они целовались — пока медленно, нежно, и это было пьяняще хорошо. Такэюки вскинул бедра, потерся о живот Асифа.

— Даже так… Торопишься, — шепнул принц, заставляя Такэюки залиться румянцем и спрятать лицо у него на плече.

Пальцы Асифа огладили затылок, скользнули по шее, ключице, тронули затвердевший сосок. Такэюки, поскуливая, дрожал под умелой лаской: он никогда не предполагал, что у него такая чувствительная грудь. В отличие от неопытного японца Асиф был достаточно искушен в искусстве любви и знал, как подарить партнеру наслаждение.

— Подожди… Это слишком… Я сейчас… с ума сойду…

— Сходи, — легко разрешил Асиф. — Я не прочь на это посмотреть.

Такэюки всхлипывал, запрокидывал голову, выгибался. Целуя его, принц потянул его ладонь на свой член.

Он был большой, очень большой. Такэюки начал что-то говорить, Асиф снова взялся его целовать, и протесты увяли сами собой.

— Не бойся. Я люблю тебя. Я счастлив до смерти. Я дам тебе привыкнуть, а в конце станет так хорошо, что ты будешь кричать от удовольствия. Ты мой, Такэюки.

Это прозвучало самонадеянно до высокомерности. Такэюки бы возмутился, скажи подобное кто-нибудь другой. Но Асифа он мог простить. Даже не простить… Слышать это от Асифа казалось естественным. Такая непоколебимая уверенность была его неотъемлемой частью.

Принц целовал его, спускаясь все ниже.

— Раздвинь ноги.

Ласкал пальцами и ртом, вбирал до основания, щекотал головку языком. Такэюки с трудом переводил дыхание, крупно дрожал и мял простыни. По телу расходились сладкие волны. Накатывало, отпускало, снова накатывало — мучение и блаженство, не отличимые друг от друга. Из горла вырвался крик.

Асиф сглотнул и принялся его вылизывать, добирая остатки.

— Не надо, — выдавил Такэюки, сгорая от стыда.

Принц потрепал его по голове и чмокнул в плечо.

— Плакса.

— Придурок, — Такэюки ударил его в грудь сжатыми кулаками.

Асиф, будучи обладателем великолепной мускулатуры, на эту слабую истерику не обратил ни малейшего внимания. Перехватил его запястья и начал без труда отгибать пальцы, запечатлевая поцелуй на каждом ногте.

— У тебя красивые руки, — протянул он в восхищении. — К ним подойдут любые драгоценные камни.

— Мне не нужны драгоценности.

— А что тебе нужно?

Такэюки прижался щекой к его груди. Асиф обнял японца за плечи, погладил по затылку.

— Я серьезно.

— И я серьезно.

— Но ты же собираешься обратно в Японию?

— Я вернусь.

Ладонь на волосах замерла. Такэюки поднял голову, прямо взглянул в синие глаза:

— Я вернусь, обещаю. Так что, пожалуйста, Асиф… дождись, не забывай меня…

— Я готов встретиться с твоими родителями и просить у них твоей руки. Если ты не против.

— Я не против, но… — Такэюки был в замешательстве.

Нормально ли требовать подобное от принца целой страны? Отец с матерью точно в обморок свалятся… Наверное, ему лучше самому с ними поговорить.

— Ты так думаешь?

— Да. — Теперь настала очередь Такэюки собираться с духом и выдвигать свое предложение. — Поехали со мной.

Он больше не желал разлучаться с Асифом — ни на минуту. Прижался к нему, чувствуя чужое вожделение. Поборов колебания, протянул руку — он хотел, чтобы принцу тоже было хорошо.

Пальцы Асифа поблескивали от смазки. Мало-помалу он приучал Такэюки к себе. Пока — руками. Сопротивляясь неприятным ощущениям и стыду, Такэюки прислушивался к ощущениям.

— Ай…

— Все нормально. Не напрягайся.

Голос Асифа прерывался от сдерживаемого возбуждения. Видно, принцу не терпелось быстрее закончить эту возню с пальцами и перейти к главному. В груди Такэюки страх мешался с предвкушением, удивлением, сдобренными остро-сладкой болью глубоко внутри. Он постанывал, задыхался и кусал губы.

Дав ему немного перевести дух, Асиф велел:

— Перевернись на живот.

По кровати были разбросаны разновеликие фигурные подушки, и принц подсунул одну, продолговатую, Такэюки под бедра. Плохо понимая, что происходит, молодой человек послушно приподнялся, лег, а потом, спохватившись, начал вставать. Асиф надавил ему на плечи, заставляя опуститься обратно, и поцеловал в спину.

— Хороший мальчик.

Коснулся губами ягодицы.

— Люблю тебя.

Второй.

Такэюки закрыл глаза. Он решил думать о губах и руках Асифа — и ни о чем больше. Асиф — единственный, кто будет делать с ним это. И от Асифа он снесет все.

«Я его люблю, люблю», — повторял он про себя. И вспоминал, как кассинец раздражал его при первой встрече. Как пять дней смогли все изменить? Он зарылся лицом в простыню.

«Прошу, не смотри на меня. Я отвратителен…»

— Тут нечего стыдиться. Ты прекрасен. Везде.

— Нет.

— Я не лгу. Она очаровательная, светло-розовая и очень меня ждет.

— Прекрати! — Такэюки зажал уши и замотал головой.

Асиф намеренно вгонял его в краску. Он понимал и все равно велся.

— Расслабься.

Такэюки и без напоминаний это бы сделал, если бы мог. И все-таки попытался в очередной раз. Он вдохнул, выдохнул — тело обмякло. Асиф растягивал его двумя пальцами, он дергался от боли.

— Хватит! Слишком больно…

— Привыкнешь, — с холодцой возразил принц и тут же смягчил сказанное, погладив Такэюки по влажным от пота плечам и волосам. — Будет хуже. А ты всего-то из-за двух пальцев шум поднимаешь. Как же я смогу стать с тобой единым целым? Терпи.

Такэюки очень хотелось стать с Асифом единым целым. Он желал его всего. И послушно расслабил мышцы.

— Да… там…

Глубоко внутри крылось местечко, от прикосновения к которому удовольствие пронизывало тело, как электрический ток.

— Хорошо, правда?

— Нет… когда ты это делаешь… я…

Мысли спутались.

Асиф склонился над ним.

— Не задерживай дыхание.

И, не давая времени испугаться, толкнулся в него одним долгим движением.

Это было совсем не похоже на пальцы. Горячо, твердо, больно — хотя и не так больно, как Такэюки ожидал.

— Асиф…

Принц судорожно, часто целовал его в щеку.

— Весь в тебе. — Голос был хриплым.

— Я не смогу жить без тебя, — Такэюки сам не ожидал от себя столь драматичной патетики.

Семидневная туристическая поездка, вытребованная из прихоти, полностью перевернула его жизнь. Он встретил Асифа — второй полюс магнита, и теперь они неразлучны.

— Я начинаю, ладно? Не могу больше…

Такэюки кивнул. И перестал думать.

— Такэюки… Такэюки…

Капля пота Асифа упала на его плечо. Внутри горело. Асиф низко застонал.

Неописуемое блаженство расходилось по телу. Он прикрыл глаза, доверчивый и ослабевший, в руках принца.