Берегись этих мальчиков (Новелла) - 47 Глава

— А если всё выгорит, можно будет даже породниться с Эрнстами.

— Даже если нет, будет приятно какое-то время с ней поразвлечься.

— Эй.

Было совершенно ясно, что этот грозный голос не принадлежал никому из них.

Боясь пошевелиться, студенты застыли на месте. Дверь гостиной с шумом распахнулась, и над ними тяжелым камнем нависла чья-то громадная тень.

— Сдохнуть захотели?

Низкий голос прозвучал довольно тихо, но все парни вздрогнули, будто услышали свирепые раскаты грома.

— К..К..Кэвелл…

Они попятились назад, словно перед ними стоял сам дьявол. Губы Кэвелла искривились в ухмылке.

— Считайте, что вы уже трупы.

Бах!

Кэвелл в секунду пересёк комнату, оказавшись в опасной близости. Он резко пнул одного из студентов, и тот завалился на стол. Это был тот самый юноша, сказавший про «симпатичную мордашку», и что из неё «можно будет что-нибудь слепить».

Следующим на очереди был тот, что посмел заикнуться о её происхождении, и как это будет легко. Кулак Кэвелла звучно впечатался прямо в его лицо.

Разумеется, он не забыл и о студенте, сказавшим, что с ней будет «приятно поразвлечься». Ему он обеспечил особый приём.

— Может, хотите что-нибудь добавить? Продолжайте, у вас была такая увлечённая беседа.

— Пхааа!

— Я последнее время особо не отсвечивал, сидел тихо как мышь. И вы, видно, совсем страх потеряли.

Ситуация была не самая подходящая, но слова Кэвелла вызвали у юношей волну негодования.

Какая ещё мышь?!? Он только вчера довёл одного из студентов торгово-промышленного факультета до полумёртвого состояния!

— Если решили отправиться на тот свет, могли бы просто попросить. Не нужно было искать столь изощрённого способа самоубийства.

Стиснув покрепче зубы, Кэвелл принялся отвешивать удары в край потерявшим страх студентам, всё ещё продолжавшим стоять с разинутыми ртами.

— Мерзкие ублюдки, распустили слюни на мою сестрёнку? Смотреть противно.

С каждым его словом на их лицах загорались фиолетовые синяки, и с разбитых губ стекали струйки крови.

— Я могу смириться с назойливыми мухами, но я не стану терпеть вокруг себя мусор.

Бах!

— Однажды моя сестра сказала, что мусору положено тихонько лежать в мусорном ведре.

Тыдыщ!

— С вашей стороны было весьма опрометчиво так меня доводить.

Кэвелл был в такой ярости, что совершенно перестал контролировать силу ударов. Похоже, его сильно разозлил разговор мальчиков.

— Мне всё равно что вы думаете обо мне, но не смейте трогать мою семью. Это ведь не так уж сложно, да? Почему вы никак не отвалите от меня? Неужели вам так нравится, когда вас избивают? Вы ведь специально говорили об этом прямо у меня под носом?

Да разве кто-нибудь бы на такое осмелился?!

Почувствовав смертельную опасность, один из студентов промямлил:

— Прошу, пощади!

— Пощади?! Кто-то должен понести ответственность за всю эту грязь.

— Я вообще ничего не говорил! Это всё Седрик, это всё он!

Но отпираться было бессмысленно, ведь Кэвелл их уже не слушал.

По силе Кэвелл в несколько раз превосходил всех своих ровесников, и один вид его кулаков наводил ужас. К тому же никто из этих студентов не учился на факультете фехтования, да и будучи изнеженными отпрысками аристократов, они не могли похвастаться крепким телосложением. Более того, они даже ни разу не дрались. Так что парни были как никогда счастливы, когда в комнату вошёл их спаситель.

— Йо.. Йоханнес!

— Только не говори, что пришёл остановить меня.

Грозный взгляд Кэвелла скользнул в его сторону. У входа в комнату отдыха ему не повезло столкнуться с Йоханнесом, так что они вместе стали свидетелями того омерзительного диалога. Поэтому, если Йоханнес действительно пришёл его остановить, Кэвелл даже в его сторону больше не глянет.

— С чего вдруг? Просто хотел насладиться этим зрелищем поближе.

Как и в любое другое время Йоханнес вежливо улыбался.

Лица студентов покосились в недоумении. Кэвелл прищурился.

Ну кто бы сомневался, всё это время он лишь прикидывался бедной овечки, на самом же деле Йоханнес был волком. Те, кто знал его недостаточно хорошо, считали его безобидным добрым мальчиком, но все же некоторые вещи так просто не изменить.

— Эй, а чего это вы так обрадовались его приходу? Вы ведь не думали, что это сойдёт вам с рук?

— По.. Пощади!

Однако Кэвелл и не думал останавливаться.

— И передайте остальным: если кто-нибудь тронет мою сестру, можете считать его трупом. То же касается и тех, кто посмеет открыть на неё свой грязный рот!

Когда Кэвелл, наконец, отпустил их, студенты медленно потащили свои безжизненные тела к выходу.

Напоследок он решил предупредить ещё одну муху, всё это время назойливо жужжавшую вокруг него:

— Эй, ты! Хватит уже лезть к моей сестре.

Лицо Йоханнеса оставалось до омерзения невозмутимым.

— Я никогда к ней не лез.

— Пха, да не смеши меня! Если ты к ней не лез, то что это, по-твоему, было?

Кэвелл стиснул зубы. Ему не нравился Йоханнес с первого дня их встречи, но чем дальше, тем крепче становилась эта неприязнь. К тому же он постоянно ошивался вокруг Хари, притворяясь добреньким, и это просто невероятно бесило.

По-прежнему спокойный Йоханнес ответил:

— Симпатия, забота, интерес, привязанность, любовь. Это чувство можно описать по-разному, но, видимо, твой лексикон сильно ограничен, раз из всего этого многообразия ты выбрал именно слово «лезть».

— Что?!

В ответ на откровенное пренебрежение Йоханнеса Кэвелл ещё больше взбесился. Затем его разум ухватился за первую фразу Йоханнеса, и Кэвелл в недоумении уставился на него.

— Нет, погоди. Мне показалось, или ты упомянул кое-что пошлое и до жути вульгарное?

Прокрутив в своей голове слова Йоханнеса ещё раз, Кэвелл изумлённо разинул рот.

— Любовь? Любоооооооооооовь???

Да что за бред он вообще несёт?

Любовь? Он правда сказал «любовь»? Как вообще кто-то вроде него смеет заикаться о любви к его Хари?

Но Йоханнесу этого было мало, и он продолжил:

— Если это слово тебе незнакомо, я могу заменить его чем-нибудь более тебе привычным. Может, похоть?

— Пооохоть?

— Я всего лишь объясняю доступным тебе языком.

Какое-то время Кэвелл пребывал в замешательстве, недоумевая, на какие же из слов Йоханнеса ему стоит разозлиться, но вскоре решил не заморачиваться и просто врезать ему. Он и так слишком много думал в последнее время, хватит с него!

— Я всего лишь объясняю доступным тебе языком.Какое-то время Кэвелл пребывал в замешательстве, недоумевая, на какие же из слов Йоханнеса ему стоит разозлиться, но вскоре решил не заморачиваться и просто врезать ему. Он и так слишком много думал в последнее время, хватит с него!Если бы следующая фраза Йоханнеса не ввела Кэвелла в ещё больший ступор, он бы и правда его стукнул.

— Удивительно, в прошлом ты так активно отрицал ваши родственные связи, а теперь на каждом углу зовёшь её своей сестрёнкой.

— Э…! Да это вообще было сто лет назад!

Разумеется, когда родители внезапно привели в дом Хари и попросили называть её сестрой, Кэвелл, возможно, был не слишком этому рад… Но всё это осталось в далёком прошлом.

Честно говоря, простодушному Кэвеллу в принципе было трудно долго кого-то ненавидеть (за исключением Йоханнеса, разумеется). К тому же, они с Хари так много всего пережили вместе, разве мог он не думать о ней как о сестре?

Особенно когда 6 лет назад погибли их родители, и Кэвелл впервые вернулся в особняк Эрнстов из поместья графа Шумахи. Он боялся, что братья возненавидели его, и это именно Хари была человеком, выбежавшим ему навстречу.

— Добро пожаловать домой, Кэвелл-оппа.

Кэвелл так боялся разреветься перед ней, что тут же убежал, но эти воспоминания до сих пор были свежи в его памяти.

Они вместе смеялись, вместе плакали, порой даже ругались. Они провели вместе много счастливых часов, поэтому он никак не мог думать о ней как о ком-то постороннем.

И чего это Йоханнесу вздумалось припомнить ему тёмные деньки его прошлого?

— В любом случае, я рад. Видимо, сейчас Хари и правда для тебя всего лишь сестра.

— Чего? Что ты вообще несёшь? Самому-то не кажется это странным?

— Ты вёл себя довольно двусмысленно. Настолько, что в какой-то момент я начал сомневаться, а не видишь ли ты в ней девушку?

— Что… Нет, что…?! Неужели ты думал, что я такой же отвратительный, как и ты?! Она же моя сестра, сестра!

— Я тебя понял. Постарайся, чтобы в будущем это не изменилось, – бросил напоследок Йоханнес, непринужденно покидая комнату.

Кэвелл отчётливо почувствовал вкус поражения, но, будучи не в силах понять его причины, недовольно засопел.

— Я смотрю, тебе никак не надоест собачиться с Йоханнесом.

На том самом месте, где совсем недавно был Йоханнес, теперь стоял Эрих. Судя по выражению его лица, он отлично слышал их разговор.

— Эй, ты ведь слышал, что сказал этот придурок? Его слова не кажутся тебе… Ну не знаю, какими-то неправильными? – Кэвелл был настолько возмущён, что аж плевался.

— Разве я могу испытывать к Хари похоть? Да как у него вообще язык повернулся?

Эрих лишь слегка пошатнулся и ответил ему как-то по-особенному холодно.

— А какая разница, мы же не кровные родственники.

— И что?! Она мне все равно что родная сестра!

Кэвелл разразился гневной тирадой о безосновательности слов Йоханнеса.

Да, кровь у них может была и разная, но они прожили вместе десять лет, и знали друг друга с самого детства, так что она и правда была ему как родная сестра, и даже если бы – вдруг – у него действительно были те самые чувства, о которых говорил Йоханнес, он бы никогда не посмел заикнуться об этом вслух, настолько всё это было неправильно.

Кэвелл начинал заводиться, и, посмотрев в лицо брату, выкрикнул:

— Тебя ведь это тоже бесит? Ты ведь понимаешь, о чём я. Этот придурок Йоханнес – полный псих!

Судя по мрачному лицу Эриха, его это тоже злило, и, найдя в этом некий жест понимания, Кэвелл немного успокоился.

Однако ответ Эриха разительно отличался от того, что он ожидал услышать.

— Вот значит, как. Чёрт, как же ты меня бесишь, хён.

— Вот и я говорю, этот придурок Йоханнес и правда…

Кэвелл, на автомате начавший поддакивать, замер на полуслове.

— А? Что? Я? – рассеянно переспросил Кэвелл.

Ничего не ответив, Эрих развернулся и поспешил уйти.

Оставшись в полном одиночестве, Кэвелл лишь рассеянно глотал ртом воздух, не в силах понять, какие из его слов вызвали гнев младшего брата.

9. Пятая зима, когда мне так тебя не хватало. И наша весенняя встреча.

С приходом каникул Кэвелл, Эрих и Йоханнес вновь вернулись в усадьбу Бастье. В доме сразу же стало шумно.

Осень подходила к концу, и времени, проведённом на свежем воздухе, становилось всё меньше. Труднее всего принятие этой простой истины давалось, разумеется, Кэвеллу.

Почти всё своё свободное время он проводил в тренировочном зале, а если нет, то преследовал Йоханнеса, исподтишка сверля того злобным взглядом. Йоханнес же, в свою очередь, как и всегда, притворялся, будто Кэвелла не существует.

Такое поведение Кэвелла заставляло меня краснеть перед супругами Бастье, так что я под разными предлогами старалась увести его куда подальше.

— Пэнни, держи вкусняшку.

— Гав-гав!

Больше всего приезду Эриха обрадовалась, конечно же, Пэнни.

Когда мы уезжали из особняка Эрнстов, то взяли её с собой в усадьбу к Бастье. Но в академии было запрещено заводить животных, так что во время семестра Пэнни была вынуждена находиться в разлуке со своим любимчиком.

Мы с членами семейства Бастье развлекали её как могли, но до уровня Эриха всё-таки не дотягивали.

Естественно, ведь между ними была настоящая любовь. Эх, надеюсь, их ждёт прекрасное будущее.

Посмотрев на двух трогательных молодых людей…то есть, на трогательного юношу и собаку, я расплылась в довольной улыбке.

— Луиза, тебе ведь не нужна сейчас комната с фортепиано?

— Нет, можешь воспользоваться.

Своим вопросом я выдала присутствие Луизы, кравшейся к Эриху и Пэнни со спины, так что её ответ прозвучал довольно холодно. Эрих резко обернулся. Луиза успела подойти слишком близко, и Эрих непроизвольно вздрогнул.

— Я пришла погладить Пэнни животик!

— Да с чего бы вдруг?

— А почему нет? Между прочим, пока тебя нет, я её кормлю и выгуливаю. Так что я имею полное право погладить ей животик!

Смотря на двух пререкавшихся подростков, я ещё шире расплылась в улыбке.