Бесподобный бессмертный в окружении демонических учеников (Новелла) - 5 Глава

Все последующие главы находятся в процессе редактирования. Возможны изменения оформление, перефразировка и т.д. Надеюсь на ваше понимание!

Глава 4 – Холодная весна

Цзян Инхэ даже не подозревал, что «голод», о котором говорил спасенный им из «фрикадельки» седовласый юноша не имел прямого отношения к потреблению пищи.

Цинь Цзюнь лежал в комнате, разделенной на две части бумажной перегородкой. Цзян Инхэ сидел вместе с Янь Цайвэй. Многие союзники пришли выразить свою благодарность за помощь и руководство после уничтожения свирепых миазм в этом районе.

Во время этой процессии присутствовал совершенствующийся уровня Изначального Бога – Чжэньжэнь (1) из долины Яо Ван, который оценил состояние Цинь Мо.

«У этого человека выдающийся духовный корень, который подходит для бессмертного совершенствования. Но все его тело пропитано миазмами. Этот человек заражен таким бесчисленным количеством злых духов. Без бдительной коррекции меридианов, — вздохнул Чжэньжэнь, — скорее всего, он подвергнется отклонениям ци и станет озлобленным призраком».

Эти наблюдения согласовались с выводами Цзян Инхэ. Он слегка кивнул и спросил: «Есть ли лекарство?»

«Чтобы умиротворить миазмы, старейшина уровня Ослабленной пещеры или выше должен кормить его своей духовной кровью. Когда этот ребенок самостоятельно преодолеет стадию Зарождающейся души, он, естественно, освободится от их влияния».

Цзян Инхэ сразу вспомнил, как юноша грыз его ключицу в тот день, когда он спас его. Он, должно быть, от рождения хотел вернуться на праведный путь.

Он кивнул. Только после того, как попрощался с Чжэньжэнем, он повернулся и встретился взглядом с Янь Цайвэй: «Что думает Шицзе?»

За последние десять дней Янь Цайвэй успокоила многих, кто был ранен, и изгнала множество злых духов. Тронутые ее усилиями, мирные жители провинции Юнь начали молиться ей, как божеству. В эти дни она была обеспокоена тем, как вежливо отказаться от их нетерпеливых предложений.

Она вздохнула: «Если он попадет в секту, ты будешь должен время от времени позволять ему поглощать свою сущность. Ли Хуаньхань примет это?»

Цзян Инхэ сказал: «Тогда он станет моим вторым учеником».

Янь Цайвэй недоверчиво посмотрела на него: «Не прошло и столетия с момента принятия первого. Совершенствующиеся снова начнут бороться за место рядом с тобой».

Цзян Инь Хэ посмотрел за пределы бумажной ширмы и легкомысленно заявил: «Это была поистине судьбоносная встреча. Я не принимаю обычных людей».

Янь Цайвэй подумала обо всех высокомерных, талантливых молодых людях, которые пытались учиться у Цзян-шиди за последнюю тысячу лет. Затем она сравнила их текущий прогресс в совершенствовании с телосложением небесного демона Ли Хуаньханя. Наконец она вздохнула, восхищаясь суждением и удачей Цзян Инхэ.

«…Птичьи стаи летают вместе?» — Она покачала головой, — «Независимо от того, кого ты примешь, Чжанмэнь-шисюн, вероятно, не сможет спать всю ночь от радости. Но эти два ребенка, один с телосложением небесного демона, другой заражен бесчисленными миазмами… Посторонние могут подумать, что ты филантроп».

Цзян Инхэ какое-то время потирал свою чашку с чаем: «Больше похоже на то, что я помогаю лишь тем, кто не в состоянии помочь себе сам».

Человек, о котором шла речь, очнулся от восстановительного транса после этих слов. Он слегка пошевелился.

Цзян Инхэ встал и обошел бумажную ширму, и сразу же столкнулся взглядом с серо-стальными глазами. Черты лица юноши были резкими и четкими, а взгляд расчетливым.

Он сел на край кровати и спокойно сказал: «Пойдем со мной в Пэн Лай».

Его слова были прямолинейными и не оставляли места для интерпретаций. Прежде чем юноша смог ответить, Цзян Инхэ добавил: «Если ты не будешь идти по бессмертному пути, твое тело сгниет через три-пять лет. Хотя этот путь труден, он может значительно продлить твою жизнь».

По опыту Цзян Инхэ, это было самой соблазнительной вещью для обычных людей. Способность сотрясать небеса и двигать землю была слишком далека для их понимания, поэтому конкретные примеры, как правило, работают лучше всего.

Но юноша никак не отреагировал на это. Серо-стальные глаза продолжали смотреть на него, как дикое животное или злой дух, намеревающийся поиграть со своей добычей.

Цзян Инхэ воспринял его молчание как согласие. Он посмотрел вниз и провел большим пальцем левой руки по указательному пальцу правой руки. Снежно-белая кожа тут же раздвинулась, открыв ярко-красную жидкость.

Он протянул руку ко рту Цинь Цзюня и смягчил голос: «Я был тем, кто спас тебя, поэтому у меня нет причин причинять тебе вред».

Металлические глаза моргнули при виде привлекательных красных точек. Он облизнул губы, и его ослабевший дух, и ядро были заворожены ароматом человека перед ним.

Кровь пролилась на его губы, когда Цинь Цзюнь взял кончик пальца Цзян Инхэ в рот. До спячки у него не было недостатка в общении с этими самоуверенными бессмертными совершенствующимися, но это был первый раз, когда он был привлечен таким образом.

По его мнению, внутренние конфликты праведного пути были не менее жестокими и закулисными, чем конфликты их противников. Никто не был так безупречен, как тот, кто стоял перед ним. Другие говорили только эти приятные, идеалистические слова, так как же этому человеку хватило смелости воплотить их в жизнь?

Цинь Цзюнь ласкал языком рану, втайне наслаждаясь изысканной красотой этой души. Внезапно он выплюнул палец Цзян Инхэ и повернулся к нему.

Цзян Инхэ не уклонился. Не нужно было слишком осторожничать с кем-то насколько слабым. Это был обычный человек, который только что пережил… Его разум опустел, когда тот обнял его.

Он так отчаянно нуждается в утешении. С тех пор, как его спасли, он ни словом не обмолвился о своих родителях. Вероятно, они были убиты разъяренными призраками. Цзян Инхэ глубоко вздохнул. Если бы такая трагедия случилась в уравновешенном и мирном современном обществе, то было бы достаточно жалко получить государственную помощь.

Подождите, какая там была государственная помощь…? Цзян Инхэ прожил в этом мире больше тысячелетия, поэтому некоторые воспоминания со временем поблекли. Он как раз подумал: «Этот ребенок действительно достоин жалости», когда его снова укусили за ключицу.

Цзян Инхэ: «Твой знак зодиака – собака?» (2)

Юноша, прокусывая кожу, был слишком занят, чтобы ответить. Он наслаждался и жадно пил сочившуюся кровь.

Хотя потеря такого количества крови не была опасной для жизни Цзян Инхэ, но все же это было болезненно. Он нахмурил брови и решил, что его нельзя кусать просто так. Протянув руку, он похлопал Цинь Цзюня по плечу и скомандовал: «Зови меня Учителем».

Движения возле его шеи прекратились, и Цзян Инхэ услышал хриплый смешок. Это было странно, потому что выражение лица собеседника за все это время никогда не менялось.

Цинь Цзюнь медленно перевел на него взгляд, глубоко задумавшись о чем-то. Прошло довольно много времени, прежде чем он сказал: «Учитель спас жизнь этого ученика – это то, что Цинь Цзюнь никогда не забудет».

***

К тому времени, как Цзян Инхэ вернулся в Пэн Лай, город-призрак провинции Юнь был очищен совместными усилиями многих праведных совершенствующихся. Множество обиженных призраков было изгнано, и окрестности постепенно снова стали мирными.

Мастер секты – Чжоу Чжэньпин Чжэньжэнь (1) услышал, что Цзян Инхэ принял еще одного ученика, и был настолько счастлив, как только может быть счастлив такой старик, как он. Он даже лично пришел в гости, только чтобы увидеть пугающие серые глаза Цинь Цзюня.

Как этот ребенок мог быть таким же, как его шисюн (3)? Он смотрел на Цзян-шиди так, словно тот был лакомым кусочком мяса, в то время как все остальные были встречены с молчаливым презрением.

Тем не менее, ради создания будущего поколения Пэн Лай, Чжоу Чжэньпин осыпал похвалами Цинь Цзюня. И только после того, как он закончил, Янь Цайвэй соизволила рассказать ему, что этот новый ученик был заражен бесчисленными духами и был даже более нестабильным, чем другой. Кто знает, когда он поддастся отклонению ци…

Чжоу Чжэнпин посмотрел на Цзян Инхэ, у которого было обычное выражение лица. Ему удалось выдавить: «… У этого ребенка должны быть другие выдающиеся качества».

Цзян Инхэ это было уже известно. Он кивнул с очевидной гордостью.

Но с телом, которое едва было соединено с духовной энергией, даже клочок стойкости или таланта невозможно было увидеть в седовласом Цинь Цзюне.

Чжоу Чжэнпин: «…»

Пока Мастер секты не ушел, было слышно, что он бормотал себе под нос с обеспокоенным выражением лица о том, как мрачно выглядело будущее Пэн Лай…

Затем Цинь Цзюнь заложил свое основание в рекордные сроки и ударил всех по лицу, снова.

«Всего через два года,» — ворчала вся секта Пэн Лай. Как раз тогда, когда все подумали, что теперь, пока Ли-шисюн в отъезде руководит учениями в секретном царстве, они смогут получить несколько лет тишины и покоя, этот Цинь-шисюн сбил их всех с толку. Ученики Цин Цзиня вообще люди?

Последнее было правдой. Ученики пика Цин Цзин не были людьми.

Цзян Инхэ считал, что такой темп улучшений был обусловлен высокими стандартами системы. Прямо сейчас он смотрел на медленно поднимающуюся вторую красную полосу прогресса – «Цзюнь». Каждый раз, когда он проливал свою кровь, чтобы очистить миазмы в теле ученика, она продвигалась на шаг вперед.

Цзян Инхэ с удовлетворением подумал: «Кажется, забота о здоровье учеников была верным решением».

Когда он оценивал боевые приемы Цинь Цзюня, тот внезапно схватил его запястье. Обычно второй ученик говорил очень мало и избегал ненужных ситуаций. Значит, на этот раз ему есть, что сказать.

Цзян Инхэ поднял голову и предположил: «Твое основание не устойчиво?»

Цинь Цзюнь кивнул: «В некоторой степени».

Цзян Инхэ направил свою духовную энергию в тело ученика, чтобы окружить его ядро. Вскоре он обнаружил вокруг темные следы миазм. Как бы он ни пытался очистить его последние два года, призрачная энергия казалась прочно укоренившейся. Как стойкий сорняк, она каждый раз возвращалась.

Цзян Инхэ слегка нахмурил брови, терпеливо удаляя миазмы.

Он думал о том, как укрепить тело своего ученика, когда почувствовал тепло на плече.

Это был Цинь Цзюнь, который прислонился к нему. Некоторое время он смотрел на белоснежное горло Цзян Инхэ, прежде чем сказать: «Этот ученик постоянно доставляет неприятности Учителю. Я…»

«Помолчи».

Цзян Инхэ сосредоточился на том, чтобы направить свою духовную энергию на распутывание нитей, окружающих ядро. Затем он продолжил: «Тебе не нужно чувствовать себя виноватым. Если в будущем ты будешь вести себя нравственно и станешь добрым человеком, как сказал Чжанмэнь-шисюн…»

Добрым человеком… Для кого-то вроде Цинь Цзюня это было похоже на забавную шутку. Он был полностью сосредоточен на Цзян Инхэ, когда, наконец, понял, почему тот так отличается от любого другого праведного совершенствующегося.

Хотя внешне он казался холодным и отстраненным, но внутри был развитым и теплым. Он проявлял почти бесконечное терпение к другим и был стойким оптимистом.

Это было еще более очевидно при сравнении с кем-то вроде него самого. Получение особого отношения от кого-то вроде Учителя вызвало прилив удовлетворения во всем теле этого злого духа.

Он привык к запаху Цзян Инхэ и удобно прижался ближе, позволяя удалить фактически незначительное количество миазм, присутствующих в теле.

Именно в этот момент главные двери резиденции Цин Цзин открылись, пропуская яркий внешний свет и тень в черной одежде.

Ли Хуаньхань стоял у входа, его окружал густой металлический запах. Одежда была разорвана в нескольких местах, и кровь свободно текла из ран на крепко сжатый кулак.

«Учитель,» — вспышка безжалостности промелькнула в красных глазах, — «…Кто это?»

Прежде чем упасть на землю, его кровь просочилась сквозь пальцы. Нефритовая подвеска для меча окрасилась в темно-красный цвет.

Это был холодный нефритовый зеркальный камень, найденный во внутреннем слое тайного царства Тай Сюй, древний артефакт, прекрасно сохранившийся до сих пор. Когда Ли Хуаньхань удалил его из окружающего черного льда, все секретное царство рассеялось, как дым.

На обратном пути он бесчисленное количество раз практиковался в завязывании узлов, пока не усовершенствовал подвеску. Каждый раз, когда он смотрел на нее, его сердце начинало биться быстрее. Его эгоистичная и собственническая натура вышла на сцену.

Увы, хотя к тому времени, когда он вернулся, была весна, казалось, что пик Цин Цзин стал эпицентром зимней бури.

Уголок автора: Как я могу винить тебя за ошибку, когда это моя вина, я слишком снисходителен к тебе?

Примечание:

(1) Кто не помнит, Чжэньжэнь – это не имя, а что-то типа статуса, который означает, что человек достиг идеала личности. В предыдущих главах он довольно часто встречается у разных людей.

(2) Китайский зодиак — схема, широко распространённая в ряде стран Восточной Азии, которая связывает каждый год с определённым животным и его атрибутами. Использование слова «зодиак» отражает некоторую связь с западными знаками зодиака: цикл здесь также разделён на 12 частей, и большинство из них связаны с каким-либо животным. Однако, есть существенные различия: в китайском зодиаке деление идёт по годам, а не по месяцам, животные не связаны с созвездиями и не привязаны к небесной сфере. Китайский знак зодиака собаки связан с западным знаком зодиака весами. В китайском зодиаке присутствуют Крыса, Бык, Тигр, Кролик, Дракон, Змея, Лошадь, Коза, Обезьяна, Петух, Собака Свинья. В общем, вещь это весьма занимательная.

(3) Шисюн — старший соученик/ученик, т. е. здесь говорилось о Ли Хуаньхане, т. к. его приняли раньше в секту, для Цинь Цзюня он является шисюном, а Цинь Цзюнь в свою очередь шиди – младший соученик/ученик.

Если замечаете какие-то проблемы с текстом: ошибки, неточности перевода, странное форматирование, пишите, пожалуйста, в комментариях. Спасибо всем, кто читает. Мое сердечко болит за Ли Хуаньханя.