Бессмыслица (Новелла) - 5 Глава

Что конкретно ты пытаешься сделать?

1

Обед готовила Хикари‑сан. Яёй‑сан, сославшись на неважное самочувствие, отдыхала у себя в комнате. И в самом деле, она была довольно бледна, когда мы встретились с ней в коридоре.

— Ни в какое сравнение с тем, что делает Яёй‑сан, но прошу, угощайтесь, — со смущённой улыбкой сказала Хикари‑сан, после чего покинула столовую. Остались только мы с Кунагисой… и с Маки‑сан, которая, кажется, вовсю наслаждалась едой. Я изо всех сил старался не обращать на неё внимания, пока пытался пропихнуть внутрь приготовленную Хикари‑сан еду. Кунагиса, похоже, вообще не была голодна, так что просто сидела со мной, уставившись в пустоту.

— Эй, малы-ыш. — Стоило ожидать, что Маки‑сан решит поприставать ко мне. — Что, нашёл себе развлечение, да? Да?

— Разве не именно это вы предсказали?

— Э? Что ты имеешь в виду?

— Всё станет хуже, прежде чем станет лучше. Разве не так вы сказали вчера за ужином? Какое милое предвидение.

— Я слышу здесь сарказм, но, пожалуй, приму за комплимент.

— Если вы знали, что так будет, разве не могли предотвратить?

— Нет. Всё, что я могу — это наблюдать и слушать. Кажется, ты не до конца понимаешь мои возможности. Сверхспособности — это не такая уж и удобная вещь. Я уже говорила, нет? Словно смотришь телек. Ты вот можешь изменить ход телепередачи?

Она ехидно усмехнулась, после чего снова уткнулась в тарелку.

Пожалуй, что-то в ней было от Кунагисы. Эмоционально незрелая, и в то же самое время вполне лишена предрассудков. Кажется, совсем не обеспокоена убийством Канами‑сан. На самом деле её вообще вряд ли что-то обеспокоит.

— Тогда поведайте нам, что же будет дальше?

— Конечно. Если заплатишь.

Неожиданно она взбесилась, и, не говоря не слова, вскочила и вынеслась из столовой. Отчего она так разозлилась?

— Как холодно, И‑тян.

— Что — холодно?

— Забудь. Если доел, вернёмся ко мне. Надо заняться делом.

— Угу, ладно.

Маки‑сан, наверное, просто человек настроения. Я решил остановиться на этом и больше о ней не думать. Не знаю, что за тьма может скрываться в сердце человека, которому ведомо всё.

Мы вернулись к Кунагисе. Первым делом мы загрузили фотографии на компьютер по ЮСБ. Затем она включила рабочую станцию и вставила дискету.

— Что на дискете? — спросил я.

— Инструменты. Мной же и написанные, конечно же. Устроены так, что запустятся только на этой станции, так что даже если потеряю диск, то ничего. А теперь давай копать.

Откровенно говоря, то, что Кунагиса сейчас собралась делать — незаконно.

Но, пожалуй, это можно было назвать «расследованием».

Включая Канами‑сан, на острове двенадцать человек. Исключая Кунагису и меня, десять. По замыслу Кунагиса проверит прошлое этих десяти людей и поймёт, кто есть кто.

Канами‑сан убита. Этому должна быть причина. Конечно, бывают убийства, совершённые без каких-либо на то причин, но те, что с причиной, встречаются безусловно, подавляюще и гнетуще чаще. Возможно, все на острове впервые встретились только здесь, но что, если дело обстоит иначе? Вероятность есть, а ограничиться мыслью об этом — хорошего мало.

И поэтому настало час действовать Кунагисе, лидеру «команды», ввергнувшей кибермир прошлого столетия в хаос.

— Что теперь?

— Для начала свяжусь с высококлассной машиной у меня дома. У этой станции не хватит расчётной мощности.

—Несмотря на все эти терабайты?

— Терабайты тут ни при чём. И‑тян, ты что, совершенно ничего не знаешь?

— Не надо так говорить. Может, я не знаю всего, что знаешь ты, но кое-что мне известно. По крайней мере я ходил на курсы электротехники в Хьюстоне.

— Серьёзно? По мне так наглая ложь. Не ты ли всё время ходил в супермаркет с просьбами «Не скопируете для меня дискетку? Вот десять иен?»

— Это было до Хьюстона.

Чёрт бы побрал её память.

— Ну да неважно. В этом весь И‑тян, — сказала она. — Ладно, тогда я запущу десять ЮДжи серверов на платформах и свяжусь с Ти‑куном.

— Ти‑кун? Раньше о нём не слышал.

Но можно было догадаться, что это один из членов «команды». Я спросил Кунагису, так ли это, и она кивнула.

— Ти‑кун в первую очередь отвечает за поиск. Во всей вселенной нет ничего, что он не смог бы выследить.

Во всей вселенной?

Это на самом деле страшная группа талантов.

— Характер у него ужасный, но парень он славный.

— Это же не он написал операционную систему, да? То же был Ат-тян? А чем сейчас занимается этот Ти‑кун?

— Сидит в тюрьме. Получил срок в сто пятьдесят лет. О, и ещё восемь лет, всего сто пятьдесят восемь. Продолжал взламывать даже после того, как команда распалась, попытался взломать сервера Большой Восьмёрки, но попался. Залез довольно далеко, но застрял на восемьдесят восьмой линии защиты. Хе-хе, если ты в чём-то слишком хорош, в конце концов всегда попадаешься на чём-то простом.

— Ты и правда много об этом знаешь.

— Угу. Это я разрабатывала эту линию.

Я не ответил.

— До меня дошли слухи, что Ти‑кун искал сверхсекретную информацию Объединённых Наций. Я не могла просто так всё оставить, так что связалась с друзьями и мы установили защиту. И даже так мы были близки к поражению, настоящее испытание для навыков.

— Так вот как он загремел в тюрьму. И ты серьёзно полагаешь, что он нам поможет? И как он вообще может нам помочь из тюрьмы? Туда интернет пока что не провели, правда?

— Знаешь, всегда есть исключения из правил. А Ти‑кун вообще весьма исключительный. И он определённо нам поможет. Ти‑кун не из тех, кто волнуется по пустякам.

Она печатала даже пока мы разговаривали. У меня не было и предположений, чем конкретно она занималась.

— Почему ты зовёшь его Ти‑куном?

— Его ник в сети — Гепард.

— Довольно льстивое обращение, м?

— Ну, знаешь, он весьма быстрый. Говорит, врезался в машины.

— Эм, в смысле когда был за рулём?

— Нет, когда бегал. Я совершенно уверена, что это первый в Японии пешеход, которого оштрафовали за столкновение с автомобилем.

Ну не эксцентрично ли это?

Неужто Томо притягивает к себе таких людей как магнит?

Не, может, просто таланты притягиваются друг к другу.

— Не знакомь нас.

Он больше похож на человека, на которого мне лучше смотреть с расстояния.

Кунагиса кивнула.

— Как знаешь. У нас всё же есть какие-то правила. Мы не знакомим без оглядки всех своих друзей между собой. Потому что друзья — не информация. Я тоже не хочу, чтобы ты знакомил меня со своими друзьями, И‑тян.

— Конечно… Тогда, пожалуй, я оставлю всё на тебя? Если ты собираешься разговаривать с тем парнем, мне, наверное, не стоит тут болтаться, да? И мне самому надо бы сходить в пару мест.

— Чаушки, — Кунагиса помахала рукой.

Затем я вышел из её комнаты и спустился по винтовой лестнице. Тут я перевёл дыхание и пошёл вдоль коридора. Я направлялся в комнату Ирии‑сан. Хикари‑сан показывала мне, куда идти, так что я не думаю, что я мог бы заблудиться.

Даже в этом особняке, где вообще всё было самого высокого качества, дверь в её комнату была исключительным произведением искусства. Я засомневался, а достигнет ли мой стук противоположного конца столь мощной двери. Тем не менее, когда я всё же решился попробовать, волна звука каким-то образом прошла внутрь, и на мой стук ответили «Войдите!»

Я открыл дверь и вошёл. Комната была, пожалуй, вдвое больше, чем у Кунагисы. Она не была словно выдрана из какого-то фильма, она была самим фильмом, от и до. Чувствовал себя Уросимой Таро.

На ум приходили слова «приём» и «аудиенция».

Старшая служанка Рэй‑сан сидела на диване, а Ириа‑сан стояла рядом. Должно быть, они как раз разговаривали.

Ириа‑сан повернула голову в мою сторону.

— Что-то случилось? Эм… — На её лице было написано недоумение. Казалось, она забыла, как меня зовут. Или даже вообще не могла вспомнить, чтобы вообще когда-либо произносила или слышала моё имя.

— Я хочу кое о чём с вами поговорить.

— Разумеется. Прошу, садись туда.

Я был сражён её отзывчивостью. Как мне было сказано, я сел на диван, который был ещё более роскошным, чем диван в комнате Кунагисы. Казалось, я сижу на воздухе.

— Прошлой ночью я мало спала. Сейчас я собиралась прилечь, так что прошу, покороче. — Вместе с этим она начала стягивать платье, полагаю, чтобы переодеться в ночную рубашку. Рэй‑сан тут же вскочила на ноги, но не решилась спорить с действиями Ирии‑сан и ничего не сказала.

Ну правда, чего-то такого и ожидаешь от «женщины голубых кровей». Взгляд жалкого простолюдина ей как об стенку горох. Что за абсурд.

— Ириа‑сан, почему вы не вызываете полицию?

Услышав мой вопрос, она замерла.

— Кажется, я уже объясняла. Если мы сейчас вызовем полицию, они обойдутся с Соноямой‑сан как с преступницей.

— Но разве мы сейчас не обращаемся с ней так же? Мы уже её заперли. И разве сами мы этим не преступаем закон?

— Укрытие преступника, незаконное лишение свободы… не сообщаем о найденном трупе, это? — Она продолжила переодеваться. — А что не так? Убийство, воровство — вот это преступления. А Сонояму‑сан мы не лишали свободы. Она дала своё согласие. И вообще, разве не ты сам это предложил?

Действительно, так всё и было.

Ничего не могу на это ответить.

Ириа‑сан продолжила:

— Люди, которые собрались на острове — это элита со всего света. Я не согласна с тем, чтобы принести этих людей в жертву скучному правительству. И зачем вообще просить о срочном вмешательстве? Никто этого не желает. К тому же, — она ухмыльнулась, — неважно, кто это сделал, я не собираюсь отдавать его в жертву закону. Я потрачу все состояние семейного фонда, но защищу его.

— Почему?

— Потому что гении стоят выше закона.

О, звучало это весьма и весьма самоуверенно. Но её слова мне не особо нравились. Если бы я или Синъя‑сан были преступниками, она бы нас не защитила.

Боже, что за ощущение.

Дерьмовое, дерьмовое ощущение.

— Что ты понимаешь под словом «гений»? — внезапно спросила Ириа‑сан.

— Ну, Кречмар описывает гения как «человека с сильным, необыкновенным влиянием положительных свойств среди многих людей», нет? — ответил я, немного подумав.

— Я спрашивала о твоём мнении.

Ну правда, что за дерьмовое ощущение.

Но да, она права. Подумав ещё немного, я снова ответил.

— Тот, кто очень далёк.

— Именно, — сказала Ириа‑сан. — Правильный ответ.

— У меня такое чувство, что есть ещё причина, по которой вы не желаете вызывать полицию, но…

— И что это значит?

— Да нет, просто… Ничего не значит.

— Ну что ж, тогда мы закончили? Я хочу уже лечь.

Бесполезная трата времени. Как будто у нас состоялся изначально расписанный спор.

— Простите, что обеспокоил, — сказал я, поднимаясь с дивана.

Рэй‑сан встала вместе со мной.

— Я провожу.

— Не обязательно, Рэй, — сказала Ириа‑сан.

— Ничего, это всё же моя работа, так? Прошу меня простить, мадам.

Мы с Рэй‑сан вместе вышли из комнаты. Было такое чувство, что меня просто отшили, но что ж, я чего-то такого и ожидал. Думаю, потребуются чуть более серьёзные усилия, чтобы убедить кого-то вроде Ирии‑сан.

— Прошу, не расстраивайтесь от того, что она сказала, — мягко произнесла Рэй‑сан, — она не самый чуткий человек.

— Конечно.

Если подумать, это первый раз, когда я вот так говорю с Рэй‑сан.

— Меня не особо это задевает.

— Понимаете, она очень гордится Аикавой‑сан. Поэтому не вызывает полицию.

— Аикава? А, тот, кто приезжает через шесть дней.

— Для неё это что-то вроде пригласительного подарка. Понимаете, Аикава‑сан довольно легко разбирается с делами такого рода, не случайно моя госпожа использовала термин «детектив».

Любопытно. Так значит, вся эта неудача с убийством — что-то вроде подарка этому Аикаве. Если всё так, то этот Аикава, должно быть, тот ещё дьявол.

Нет.

Откровенно говоря, быть может, всё это происшествие — просто способ Ирии‑сан убить время. Изгнанная на остров наследница фонда Акагами. Определённо, у неё нет недостатка ни в деньгах, ни во времени. И она уже собрала здесь всех этих гениев развлечения ради. Так может, это убийство — какое-то… особое событие?

Я покачал головой. Я слишком много думаю. Здесь нет людей такого рода. Людей такого рода вообще не существует в этом мире.

— Что ж, теперь прошу меня простить.

Рэй‑сан поклонилась мне перед самой дверью, и я вышел так же, как вошёл. После разговора она оказалась неожиданно милой девушкой, так что я был немного ошарашен. С Хикари‑сан она казалась такой строгой.

Размышляя об этом по пути обратно в комнату Кунагисы, я немного повеселился. Я открыл дверь, внутри комнаты была Кунагиса — лицом к лицу с компьютером, и ещё один человек — эта совершенная, непревзойдённая предсказательница. Почему?

Маки‑сан курила, но как только я вошёл, она затушила сигарету собственным указательным пальцем. Поднявшись с дивана, она, не говоря не слова, направилась мимо меня к выходу. Но, будто на полпути передумав, она боднула меня головой в грудь и вытолкала за дверь. Рукой она захлопнула дверь за спиной.

Я подозрительно на неё уставился.

— Хе, хе, хе, — по-детски засмеялась она. Но и всё, она даже не стремилась говорить.

— Что, улучшилось настроение?

— Улучшилось не только моё настроение. Хехехе. Ты такой беспечный. А может, просто безрассудный?

— С чего это вдруг?

— У тебя есть любимый писатель?

Этот разговор у нас уже был.

— Нет.

— Как насчёт знаменитости?

— Нет.

— Ты такой скучный. Ладно. Ты ведь знаешь, что бывают люди, которые восхищаются другими людьми. Но эти люди делятся на три категории. Бывают те, кто думают «я люблю этого человека, я им восхищаюсь, я его уважаю, я хочу быть как он». Невинно, правда? Второй тип похож на первый, только они абсолютно отделяют себя от объекта обожания, и даже ставят жизнь объекта выше собственной. И наконец, третий тип людей полагает, что, заинтересовавшись этим замечательным человеком, они в ответ увеличат собственную значимость. Жалкий, гнилой тип людей, которые живут исключительно ради других. Итак, к какому из трёх типов ты отнесёшь себя?

— Ко второму, я думаю.

— Верно. И, как бы это ни было странно, даже я не могу не быть тронута твоей верностью Кунагисе‑тян, — она усмехнулась. — И отсюда следует, а не слишком ли ты беспечен? Вот так оставляешь её в комнате одну? А если бы я была убийцей?.. Если ты действительно хочешь о ком-то позаботиться, не стоит с него спускать глаз ни на секунду. Запомни это, малыш.

Хлоп, хлоп.

Она дважды хлопнула меня по плечу и удалилась, напевая мотив.

Я остался один в коридоре.

— Э?..

Проклятья.

Я обругал себя, а затем открыл дверь в комнату Кунагисы и вошёл вновь.

2

Поскольку обычные правила никто не отменял, к ужину практически все собрались за столом.

Практически.

Естественно, не было Канами‑сан, Аканэ‑сан также отсутствовала. Ещё не было Акари‑сан и Тэруко‑сан. Они, очевидно, направились на большую землю. Им нужно было связаться с нашим дорогим детективом, «Аикавой‑саном».

— А нельзя было позвонить или отправить е-мэйл? — спросил я.

— Нельзя, — сказала Хикари‑сан. — Аикава‑сан славится своей труднодоступностью. Загруженная жизнь, пожалуй, и, кажется, сейчас что-то происходит в префектуре Айти. Так что Акари с Тэруко до завтра не вернутся.

— Загруженная жизнь, а? Чем этот человек занимается?

— Независимым подрядом.

А это ещё что?

Я совершенно не знаком с таким жаргоном.

Сегодня на ужин была китайская кухня. По словам Сасироно Яёй, мастера вкусов, китайские блюда готовить быстрее и проще всего. Конечно, это мнение с её позиций, вряд ли это в ближайшее время можно будет сказать о моей готовке.

— Кстати, Кунагиса‑сан, — сказала Ириа‑сан ближе к концу ужина. — Я слышала, что вы проводите какое-то тайное расследование. Что-нибудь выяснили? Я думала, что вы специалист по технике, но вы также занимаетесь и такого рода расследованиями, да?

— Я делаю всё что угодно, — рот Кунагисы был набит битком свининой в кисло-сладком соусе. — Не нужно ограничивать себя узкой специализацией, ну и всё такое.

Как знакомо звучит.

Ах да… Это же слова Канами‑сан.

Слова художника без стиля.

Неважно, какие у вас сильные и слабые стороны, что вам нравится, а что нет — нет нужды в специализации. Это также и основополагающий тезис в программе ER3. И всё же в мире, в котором всё категорируется, нет лёгкого учения, которому можно было бы следовать. Оно нравится Кунагисе Томо, Ибуки Канами и Сонояме Аканэ.

Для меня это невозможно.

— Так всё же, вы что-то нашли? Как они проникли в комнату, кто убийца, что-нибудь?

Звучало так, словно она не хочет, чтобы Кунагиса что-то нашла. Я вспомнил, что мне ранее говорила Рэй‑сан. Естественно, если дело раскрыть до приезда Аикавы‑сана, это попортит веселье Ирии‑сан.

— Я знаю всё. Я знаю так много, что ничего не знаю.

Никто не понял, о чём говорила Кунагиса, все только молча скептически на неё посмотрели.

— Химэна‑сан, — Ириа‑сан переключила внимание с инженера на предсказательницу. — С момента своего приезда вы приложили столько усилий, чтобы смутить гостей, но не делали никаких предсказаний. Как насчёт них? Не считаете, что пришло время рассказать нам, что произойдёт дальше?

— Влетит в копеечку.

Она живёт тут забесплатно, даже регулярно поощрение получает, и всё же у неё хватает храбрости требовать плату? Дух стяжательства в ней силён. В жизни не встречал таких людей. Она словно сам дьявол.

— Тебе ли говорить.

Она смотрела на меня.

Я ничего не сказал, чёрт возьми.

— Ну, мне разница небольшая. Я использую свои способности ради заработка. Я не настолько молода, чтобы руководствоваться исключительно моралью и человечностью. Особенно в плане эмоционального возраста.

Я понимал, о чём она. Но у неё и так должно быть столько десятитысячных купюр, что хватит заполнить с десяток токийских Доумов[1], так что ей ещё нужно? Одно бесплатное предсказание ей вреда не сделает.

— Кто дал тебе право так считать?

Она перевела внимание обратно на Ирию‑сан.

— Конечно же я заплачу. — Ириа‑сан сложила руки вместе. — Пожалуйста, я прошу Вас.

— Скоро всё закончится.

Маки‑сан сказала, даже не изменив тембра голоса. Все ждали, что она продолжит, но она сосредоточилась на дважды приготовленной свинине. Похоже, она всё сказала.

— Это всё? — спросила Ириа‑сан, очевидно, удивившись. — Я хочу сказать, это было несколько эммм…

— Это благотворительность. Раз уж кое-кто вон там так сильно мной недоволен, я решила, что нужно быть более щедрой. Не беспокойтесь, к судьбе это никакого отношения не имеет.

Химэна Маки.

Каково это — знать всё и ничего об этом не рассказывать? Для человека вроде меня, ничего не знающего, невозможно даже вообразить. В этом плане Маки‑сан была для меня самой великой тайной на этом острове. Такой великой, что загадка об обезглавленном теле, запертой комнате и реке из краски меркла на фоне.

Маки‑сан не произнесла больше не слова, так что четвёртый ужин закончился без каких-либо серьёзных продвижений. Маки‑сан и Кунагиса как обычно сделали по паре странных замечаний, да и всё.

И всё же было кое-что, что меня беспокоило. Синъя‑сан и Яёй‑сан не сказали ни единого слова за весь ужин, и, похоже, даже не слушали общей беседы. Они механически подносили пищу ко рту, только лишь потому, что она лежала перед ними. Не то, чтобы это сильно примечательно, но в их поведении определённо было что-то неестественное. Одно дело Синъя‑сан, он потерял Канами‑сан, но что с Яёй‑сан? Конечно, она говорила, что не особо хорошо себя чувствует, но…

3

Только пробило девять.

Я был один в комнате Кунагисы, просматривал записи с цифровой камеры на компьютере, которым, похоже, даже я мог (хоть чуть-чуть) управлять. У него не было мыши, что добавляло трудностей в управлении, но ничего такого, с чем бы я не смог справиться.

Тело Канами‑сан. Снимок груди, снимок всего тела. Снимок отделённой шеи и снимок реки из краски. В середине реки плавает куртка. Краска высохла и застыла, мы не смогли её достать. Полагаю, если приложить усилие, мы бы её вытащили, но она всё равно испорчена краской, так что какой смысл.

И наконец…

Картина, ради которой я позировал, последняя работа Канами‑сан.

То неестественное чувство, которое охватило меня, когда я впервые посмотрел на картину при осмотре места преступления, теперь вернулось.

Дисгармония.

То чужое.

Всего лишь ощущение, но…

— А, понял. — прошептал я под нос.

Конечно же. Теперь, когда я увидел, всё было так просто. Большей загадкой было, почему я так долго этого не замечал. Такая очевидная ошибка на картине.

— Хмм…

Но теперь вставал иной вопрос.

Как такое вообще могло произойти? Для этого совершенно не было причин. Как художник уровня Канами‑сан мог совершить такую простую ошибку?

Когда я об этом подумал, в дверь постучали.

— Ох, да ладно.

Должно быть, снова Маки‑сан пришла ко мне приставать. Я поднялся с места, довольнее некуда. Но когда я открыл дверь, там была Хикари‑сан. Смутившись от того, насколько далека была реальность от предположений, я две-три секунды смотрел на неё вообще ни о чём не думая.

— О, привет, Хикари‑сан. — Как-то я всё же умудрился связать пару слов. — Эм, прошу, проходи.

— Простите за беспокойство, — вежливо сказала она, заходя в комнату. Она обвела взглядом комнату, после чего спросила: — Э-э, а где Кунагиса‑сан?

— А, Кунагиса. Я связал её и бросил в ванную буквально минуту назад.

— Э?

— Она словно кошка. Ненавидит мыться. На самом деле её волосы намного светлее, но она вечно не моет голову, так что волосы темнеют. Убегать у неё не выходит, а когда она намокнет, то сдаётся, так что сидеть там она может долго.

— О… о-о-о, так она словно Голубая русская, да?

Хотя на лице Хикари‑сан было написано выражение глубокого понимания, то, что она сказала, смысла не имело. Ну правда, я совершенно без понятия, о чём она говорит. Лучше просто игнорировать.

— Эм, ну в общем, если хочешь с ней поговорить, прости, но тебе придётся подождать.  — И тут мне в голову пришла идея. Может, это хорошая возможность. — Скажи, Хикари‑сан, ты сейчас не занята?

— М-м? Нет. На сегодня моя работа закончена.

— Тогда ты не против подождать здесь? Оставлять Кунагису одну может быть опасно. — Я вспомнил сегодняшние поучения Маки­‑сан. — Может, и ничего, раз уж мы сделали всё возможное, чтобы ограничить действия убийцы, но так, на всякий… Не против?

— Нет, пожалуй, не против, — сказала она, хотя у неё и было беспокойство на лице. — Конечно я не против, вот только это правда нормально? В смысле… доверять мне?

— Никто не нападёт на вас обеих сразу.

— Нет, в смысле, ты не считаешь, что оставляешь её незащищённой?

А, это.

— Ничего, — я кивнул. — В отличие от Маки‑сан, я тебе верю.

Затем я захлопнул дверь и устремился вперёд по коридору, затем спустился по лестнице на первый этаж.

«Я тебе верю» — пробормотал я, передразнивая себя.

С каких это пор я начал делать такие напыщенные заявления? На меня не похоже.

Вопрос.

Что есть доверие?

Ответ.

Не думать, что тебя могут предать.

Не сожалеть, если тебя предадут.

— В любом случае, это всё не много-то и значит, так?

Я прибыл в точку назначения, которая когда-то была моей комнатой, а теперь являлась тюрьмой для Соноямы Аканэ.

— Это я, — я легонько постучал.

— А, ты, — тут же донёсся её ответ. Ей голос звучал на удивление спокойно. — Что такое? Разве тебе стоит отходить от Кунагисы‑тян? На тебя не похоже.

— Ну, я тоже сомневался, но… я хотел извиниться перед вами.

— Извиниться за что? — пришёл с другой стороны двери вопрос, слегка сбавленный ворчанием. — Не ты ли единственный вступился за меня? Приходить сюда и извиняться — это как сказать, что я слишком тупоголова, чтобы это понять. И вообще, это я должна тебя благодарить. Мне надо было бы самой предложить так сделать, но, пожалуй, в таком случае предложение вряд ли бы так легко приняли, так что я была благодарна, когда ты об этом упомянул. Мне надо показать свою признательность прямо сейчас. — Она секунду помолчала. — Спасибо.

— Пожалуйста.

Она поднялась до уровня Семи Дураков не за красивые глаза. Это не благожелательное место, куда можно пробиться, лишь чуть поучившись и имея острый ум.

— Кстати говоря, когда Хикари‑сан приносила ужин, она упомянула, что вы, ребята, суёте везде свои носы помаленьку. Вы с Кунагисой‑тян. Могу поинтересоваться, что вы нашли?

— Ну, я всё ещё не знаю, кто убийца.

— Ты ещё не знаешь, э? Хех, мне нужно искать тут второе дно? Хе-хе, а мне нравится твой стиль. Ладно, окей. Тогда задам другой вопрос. Есть теории о той реке краски?

— Хм, а у вас?

— Я думаю, это случай ошибки post hoc.

— Это по-английски?

— Латынь. Пожалуй, что‑то вроде «что посеешь, то и пожнёшь».

Эх.

Я вздохнул.

Это значит, что она уже разгадала секрет реки из краски. Она уже разгадала этот секрет, и теперь оставалась там только лишь чтобы сохранить эту атмосферу противостояния, которую мы создали для убийцы. Она действительно удивительная женщина, подумалось мне.

— Хехехе, — она засмеялась. — Пожалуй, лучше всего мне оставаться тут, покуда не приедет любимчик Ирии‑сан, этот Аикава‑сан, да? Всё равно мне совсем не сложно. Я запиралась в своей комнате, чтобы почитать, когда была ребёнком. А та комната была намного меньше этой.

— Вы знаете, кто убийца?

— Нет, не знаю. Я не вру, правда. Я не специалист в таких делах, и хотя я читаю всяческие детективы, это лишь для развлечения. Скажи, ты читал Мусянокодзи[2]?

Тема разговора сменилась без какого-либо перехода. Вообще, разве Мусянокодзи писал детективы?

— По крайней мере его сборник, — ответил я, смущение было написано на моём лице.

— Тогда ты должен знать повесть «Учитель правды».

Её я знал.

— Когда я в первый раз её читала, я думала, что название — «Мари-сэнсэй»[3], и что это она об ужасно порывистой женщине. Ну не мне говорить. Но ты помнишь, в начале повести Синри-сэнсэй говорит о том, что убийство с причиной — не хорошо?

— Ага, вроде «бывает ли такое, что ты не прочь умереть? Если сможешь придумать условие, когда ты будешь не прочь умереть, дай мне знать. Если же тебе не нравится идея, что тебя могут убить, какими бы не были обстоятельства, то у тебя нет права убивать других», так?

Даже с такой плохой памятью, как у меня, это засело у меня в голове.

— Верно, — сказала Аканэ‑сан. — А теперь позволь задать тебе тот же вопрос. При каких условиях ты был бы не против, что тебя убьют?

— Таких нет.

— Но что если, скажем, тебе пришлось бы выбирать, жить тебе или Кунагисе‑тян?

— Я не хочу об этом думать.

— Вот как? — Она беззаботно рассмеялась. — В итоге ты всё же не любишь принимать решения, да? Тебе не нравится сам процесс выбора. Вчера Химэна‑сан сказала о тебе то же самое, и мне кажется, она попала в яблочко. Ты просто плывёшь по течению. Ты ненавидишь соревноваться, ты ненавидишь всё прояснять. Тебе необходимо оставлять неясности.

— Не буду с этим спорить.

— Спорить не будешь, но и не согласишься. Ты принял мой вызов в сёги лишь потому, что ты знал, что обязательно проиграешь, так ведь? Ты не принял бы вызов, если бы было иначе.

Я ненавидел не проигрыш, я ненавидел соревнование. Я совершенно отстранён от мысли состязаться с кем-то за что-то. Я так же сильно ненавидел драки, и потому так и не завёл друзей.

— Ты ненавидишь других людей?

— Да не то что бы.

— Но нравятся ли они тебе?

— В этом нет нужды.

— Именно. Основа твоих ценностей лежит в идее, что люди должны жить в одиночестве. Ты ведь так думаешь, да? Или нет, ты этого хочешь. Это та основа, вокруг которой ты собран. Ты изо всех сил стараешься ни во что не вмешиваться и не причинять другим неприятности и боль. Конечно, ты можешь делиться счастьем и радостью с другими, но ты не подходишь к той точке, когда ты можешь принести боль и печаль, всё верно?

Я всегда думал, что парочки, которые только и делают, что дерутся, но всё же остаются вместе — просто умалишённые. Ну почему бы им не поладить? Разве не могут они сделать хоть такую малость?

Почему они не могут?

— С чего вы такой психолог, Аканэ‑сан?

— Извини, но я учёный во всех и в каждой областях. Распределение на категории для меня ничего не значит. Хехехе. Ты правда, на самом деле любишь быть один, да?

— Ну, я же свой самый старинный друг, в конце концов.

— Тоже верно. Для всех верно. А как насчёт Кунагисы‑тян? Всё же, вы провели с ней в сумме меньше года, да? Она тебе нравится?

Это странный вопрос.

Мне задавали тот же вопрос несколько лет назад. Тогда меня спрашивал её старший брат.

Однако ответ остался прежним.

— Да нет, не особенно. — Мой голос был столь безнадёжно холоден, что я даже удивился, а действительно ли он мой.

Почему?

Почему я такой?

— Хм, вот как? — Она немного удивилась. — Потому что, знаешь, ей ты нравишься. Это уж наверняка.

— Ага, знаю. Она говорила мне не один раз.

— Мне не особенно нравится говорить о таком, но тебе никогда не было интересно, почему, если мир полон таких парочек, так много людей всё же ладят друг с другом? Я хочу сказать, разве не странно? Было бы слишком удобно, чтобы человеку, который тебе нравился, ты нравился в ответ. Жизнь — это не сёдзё-манга. Но что истинно, это то, что если ты вживую соберёшь сотню людей, большее их число хочет найти любовь. Как думаешь, почему так?

— Не имею ни малейшего понятия. Никогда об этом не думал. Разве это не совпадения? Вроде закона больших чисел, или что-то вроде?

— Я так не думаю. Такие совпадения просто невозможны. Вот к какому заключению я пришла: это всё оттого, что чувствуешь себя хорошо, когда тебя любят. То, что тебя любят, делает тебя счастливым, и заставляет любить в ответ, — уверенно сказала она. Я видел, как она улыбается своей умной улыбочкой даже сквозь дверь. Мы приближались к той точке, после которой я больше не выдержу. Я чувствовал, что меня вот-вот сотрёт в порошок.

— Так к чему вы клоните?

—О, нет-нет… Мне просто интересно, почему ты не влюбился в Кунагису‑тян, а ты знаешь, как это бывает у нас, учёных. Если мы не можем чего-то понять, это будет донимать нас без конца.

— Ей все нравятся. Серьёзно, все. Не то, чтобы ей нужен был я, — выпалил я.

— Вот оно что, — сказала Аканэ‑сан. — Ты не хочешь, чтобы она тебя любила. Ты хочешь, чтобы она тебя выбрала. Как своего «того единственного».

Я…

Не могу с этим поспорить.

— Хм, но почему она? Вот чего я не могу понять. Похоже, должна быть какая-то совершенно очевидная причина, но я не понимаю. Если бы вы двое встречались, то тут точно должны были бы быть точки столкновения, так? На самом деле, можно даже подумать, что у тебя довольно завистливая женщина.

Завистливая женщина?

Кто?

— Вы хотели сказать «характер»?

— Точно. В любом случае, в теории, люди с твоим характером не могут выносить отношений с такими девушками, эмоционально незрелыми, пусть и находящимися в более лучшей позиции. К тому же, ты мужчина.

— Быть с ней весело. Или вернее… — я попытался точно подобрать слова. — Скорее, весело быть рядом с ней.

Моё самое любимое место в этом мире — это рядом с ней. Именно по этой причине я вернулся в Японию.

— Ммм-хммм, — протянула Аканэ‑сан. — Ты немного мазохист, да?

— Ага, до мозга костей. В начальной школе надо мной издевались, понимаете?

— Над тобой издевались? Нет, думаю, тут другое. Думаю, на тебя не обращали внимания. Есть разница между издёвками и невниманием. Издеваются над слабаками и врунами. На изгоев не обращают внимания. Но я понимаю, что ты чувствовал. Когда я училась в старших классах, казалось, меня окружают пришельцы. На контрольных никто не стремился получить высокий балл, старались получить средний. Если бежали кросс, они говорили «а давай бежать вместе». Это была команда уравнителей, хорошо это или плохо. Они бы сказали, что число пи равняется трём. На самом деле каждый в Семи Дураках испытывал схожие чувства. Это трагедия четырнадцати сотых. В мире уравнителей посторонним приходится сполна отведать, что значит истинная изоляция. Гении с этим рождаются. Но не все изгои являются гениями.

— Хотите сказать, это необходимое условие, чтобы быть гением, но не достаточное, да? Ну, я-то точно не гений.

— Может и нет, но, я думаю, ты-то уж точно понимаешь разницу между советом и приказом, так что позволь я дам тебе дружеский совет: если хочешь, чтобы Кунагиса‑тян избрала тебя, я бы посоветовала просто взять её силой. Если так сделаешь, то станешь её единственным и неповторимым. Сопротивляться она не будет, это уж точно. Каким бы интровертным, скрытным, закомплексованным и жалким ты бы ни был, уверенна, уж на это у тебя смелости хватит.

— Не думаю.

— Настоящий кролик, а?

Кто?

— Может, у меня и не сочусь уверенностью, но ты думаешь, что я трусишка?

По крайней мере, я не Ти‑кун.

— О, прости. Хехехе, а знаешь, ты мне нравишься. Жаль, что ты не женщина.

А это к чему?

Я совершенно перестал понимать, о чём она. Нет, не так. Просто стало невыносимо больно сдерживаться.

Если это продолжится хоть ещё немного, я…

— Ну да ладно. Уверена, скоро всё прояснится. Время всегда вносит немного ясности в происходящее. Кстати, скажи, слышал когда-нибудь о теории, что в антагонистических играх вроде шахмат или сёги всегда есть возможность сделать один идеальный ход?

— Что-то вроде дилеммы заключённого?

— Ага, оно. Передвижение фигур в сёги математически ограничено, так что всегда есть только один идеальный ход. Следовательно, технически есть возможность узнать конец партии на первом же ходу. Конечно, это если только играют два идеальных игрока. Так что насчёт убийцы в нашем случае? Как ответит этот Аикава‑сан, интересно? Это же восхищающая идея. И всё же, эта загадка больше похожа на лабиринт, чем на сёги.

— На лабиринт? Но лабиринты весьма просты. Если всё время держаться рукой за стену, то в конце концов придёшь к выходу. Только лишь вопрос времени.

— Ты говоришь об обычных лабиринтах. Это дело представляется мне скорее как лабиринт многосвязный. Разумеется, и для такого лабиринта есть верная тактика, но её довольно сложно объяснить. Если выпадет случай, попробуй найти сам. Но разве тебе никогда не хотелось сыграть в игру, в которой нет стопроцентно верных тактик?

Игра без верных тактик.

Нет уверенности в победе.

Ух.

Что если это дело — как раз такой случай?

Беспокойство.

Как будто ноги трясутся.

Мне стало плохо.

— Если так подумать, — продолжила она. Этот тошнотворный разговор. Хотя он был тошнотворным.

— Эм, Аканэ‑сан? — не в силах сдерживаться, я подал голос. — Мне бы хотелось продолжить наш разговор, но меня ждут в моей комнате. — Я заставил слова сложиться в предложение. Я поборол рвотный порыв. — Я думаю, лучше мне вернуться к себе.

— О, ладно. Прости меня, — ответила она.

Наверное, немного разочарованно.

— В любом случае, приходи ещё. С тобой время летит незаметно.

— Спасибо. Ну ладно, увидимся.

Затем я собирался уйти, но было ещё кое-что, что ещё меня занимало. Я снова постучал.

— Эм, насчёт вашего изначального вопроса…

— Ммм? Что такое?

— А у вас бывает? Бывают моменты, когда вы были бы не против, чтобы вас убили?

— Моменты? Не моменты, всё время. — Это был чёткий ответ. — Я умру, когда настанет мой час. Вне зависимости от того, где и как я умру, или кто и почему меня убьёт, от меня ты и слова жалобы не услышишь.

И затем я вернулся в комнату Кунагисы, и мне даже на секунду не пришло в голову, что это будет наш последний разговор с Соноямой Аканэ, гением среди гениев высшего разряда, одной из Семи Дураков из всестороннего исследовательского центра ER3.

4

— И‑тян, ты вернулся. — Кунагиса, целиком замотанная в белоснежный банный халат, уселась на кровати. Хикари‑сан сидела на диване. Увидев, что я вернулся, она облегчённо вздохнула. Пытаться поддержать беседу со свежевымывшейся и раздражённой Кунагисой — занятие для профессионала, я понимал, что она чувствует.

— И‑тян, смотри, я вымыла голову. Похвали меня, ну похвали.

— Мило.

Её волосы стали красивого кобальтово-голубого цвета. «Нелегко быть обладателем рецессивных генов», как она сама часто говорит.

— Ты тоже пойдёшь в ванную, И‑тян? Вдруг тебе там придёт какая-нибудь хорошая идея, ну, как Архимеду? А потому ты будешь бегать голым вокруг особняка, тоже как он?

— Это было бы… проблематично, — совершенно серьёзно сказала Хикари‑сан. Будто бы она подумала, что я и правда буду так делать. У меня нет намерений становиться главным чудиком этого поместья.

— Но Архимед был странным человеком, да? Как и все гении, а? — Глубокомысленно протянула Хикари‑сан. Интересно, о ком в этом особняке она думала? Похоже, это мог быть кто угодно или никто вообще.

— В те дни обнажённость не была чем-то необычным, Хикари‑сан. Я не думаю, что он выглядел особенно странно.

— Ты такой мудрый, И‑тян!

— Да, я такой. Так что ты хотела, Хикари‑сан?

— Ах да. Моя госпожа послала меня разузнать, что происходит с Кунагисой.

А она честная девочка. Я сказал ей, что нет смысла приходить и говорить, что она на самом деле собирается делать. Она смущённо рассмеялась.

— Я знаю. Акари лучше меня разбирается в такого рода вещах, но сегодня она ночует на большой земле. Она не вернётся до утра.

— Она уехала, чтобы позвать этого детектива, да? — мне было любопытно, так что я продолжил спрашивать. — Так что это за человек? Судя по тому, как ты говоришь, похоже, вы раньше встречались. Вы хорошо знакомы?

— Думаю, да. Аикаве‑сан уже доводилось нам помогать. Кое-что произошло, и, ну… — она неуверенно замолкла. Не похоже, чтобы это была какая-то тайна, но, возможно, просто неприятный разговор.

— Хм, происшествие, э? На этом острове?

— Да. Это было сразу после того, как госпожу отослали сюда, и ещё до того, как особняк стал своего рода салоном. Мы пригласили Аикаву‑сан и, ну, дело было решено практически мгновенно, — весьма эмоционально сказала Хикари‑сан. — Понимаете ли, Аикава‑сан обладает весьма жестоким характером. Циничным и эмоциональным, так, словно все в мире враги. Думаю, успех Аикавы‑сан в таких делах исходит от одной лишь ярости.

— Э…

Похоже, она старалась тщательно подбирать слова, но у неё не очень получалось. Я совсем не мог составить представления об этом парне.

— Так значит, очень вспыльчивый?

— Ну, скорее Аикава‑сан постоянно пребывает в состоянии ярости. Даже если увидите проблеск улыбки, всегда в воздухе висит враждебность, и… Простите, это весьма трудно описать. В общем, словно Аикава‑сан испытывает неудовлетворённость всем миром.

— Понятно, — протянул я, хотя это было и не так. — Но все детективы во всех книжках, которые я читал, всегда такие спокойные и невозмутимые. Они всегда говорят что-то вроде «разве вы этого не поняли?» Можно заменить восемьдесят процентов их диалогов фразами «ты что, идиот?» и они не потеряют смысла. Но если судить по тому, что говоришь ты, Аикава‑сан — это какой-то импульсивный поборник справедливости с абсолютным неприятием преступности.

— О, ну, всё совсем не так. Не абсолютное неприятие преступности, а абсолютное неприятие мира в целом. Знаете, всегда говорит что-то вроде «этот мир мог бы быть и получше! Чего вы бездельничаете, сволочи?»

Он определённо импульсивен. Редкий склад характера в наши дни. Резкий контраст по сравнению со мной и моей вялой, пассивной болтовнёй — это практически превосходно.

— Но как ни злись и ни ругайся, меньше разочаровываться от чужой лени не будешь, так что Аикава‑сан просто цинично улыбнётся. Может, знаете таких людей. В общем, Аикава‑сан решительно отличается от вас с Кунагисой‑сан.

Описывая этого детектива, Хикари‑сан словно светилась. Как если бы она рассказывала о ком-то вроде близкого друга. Или даже о герое. Точно так же, как его описывала Ириа‑сан.

— Вот оно как? Что же, пожалуй, так оно и к лучшему, — произнёс я, пытаясь поддержать разговор. — На этого Аикаву‑сана можно положиться?

— Да, разумеется.

— Слава богу. Даже если мы сами не сумеем разгадать эту загадку за шесть дней, у нас в запасе есть спаситель.

— Не стоит делить шкуру неубитого медведя.

— Я предусмотрителен. А может, просто трус. В любом случае, это хорошо.

— В любом случае хорошо? — Она смущённо на меня посмотрела. — Знаете, возможно, странно мне говорить такое, но почему все остаются спокойны в такой ситуации?

— Ну, это сложный вопрос.

— Простите. Но всё же, убили человека, а все такие… что я могу сказать?..

— Может, они просто привыкли к такому?

По крайней мере, это мой случай.

Впрочем, я не вполне улавливаю разницу между «привык» и «невосприимчив».

— Да, но похоже, что Синъя‑сан и Яёй‑тян отреагировали вполне естественно, — сказала Кунагиса.

— Это точно, но слушай, Хикари‑сан, вы с сёстрами тоже остались вполне спокойны. С чего бы?

— Ну, нас учили сохранять самообладание. — В её голосе слышалась печаль.

Двадцать семь лет её жизни не были наполнены одними лишь развлечениями, пожалуй.

— Ах да! — прервала она неловкое молчание щелчком пальцев. — Госпожа велела обязательно спросить вас вот о чём. Ранее вы сказали, что понимаете, что ничего не понимаете, так? Но на самом деле вы же должны что-то знать, так ведь?

Загадка пространства, запечатанного рекой из краски.

Хмм…

Эта её «госпожа» неожиданно проницательней, чем она показывает миру.

— Честно говоря, похвастаться нечем. Любой поклонник детективного жанра сможет запросто её решить. Но знаешь ли, когда такая вот загадка подкрадывается к тебе в реальной жизни, всё сразу становится сложнее. Думаю, разгадка заглушена запахом крови и вкусом смерти.

— Ха-ха, как всё странно, И‑тян! — рассмеялась Кунагиса.

Невинный, беззащитный смех.

От него у меня слегка закружилась голова.

Хочу ли я быть избранным?

Избранным ей?

Когда я внезапно умолк, Хикари-сан бросила на меня недоумённый взгляд, но тут же повернулась к Кунагисе.

— Эм, Томо‑сан… Если знаете, то, может, расскажете?

— Конечно, почему нет? Определиться было трудно, но я наконец-то всё поняла, — кивнула Кунагиса. — Так, с чего бы мне начать?

— Эм, для начала, если вы не против… скажите, что вы имели в виду, говоря, что знаете столько, что ничего не знаете?

— Это подобно разнице между «снизу-вверх» и «сверху-вниз», — совершенно не веря в способности Кунагисы объяснять, решил вмешаться я. — Ну, скажем, к примеру, что этот вот стол — песочница, а нужно построить гору из песка как можно выше. Твои действия?

— Я начну собирать песок с краёв в горку.

— Да. И я так сделал бы. Но не Кунагиса. Она просто возьмёт весь песок и швырнёт его на стол. В результате гора выйдет такой же, как у нас с тобой. Мы с тобой постепенно будем выстраивать её до конца, по чуть-чуть. Кунагиса же свалит в кучу всё сразу. Вот так работают шестерёнки в её голове. Да, Томо?

— Я не совсем поняла аналогию.

Удивительно.

В любом случае, Хикари‑сан, похоже, поняла, о чём я, и кивнула.

— Хорошо, тогда расскажете мне, в чём секрет этой комнаты с краской?

— Да, если ответишь на вопрос, Хикари‑тян.

Хикари‑сан невыразительно смотрела на Кунагису, словно бы не поняла вопроса. Кунагиса, совсем не обращая на это внимания, отвернулась к компьютерам. Она указала на экран компьютера, с которым я работал.

— Ладно, для начала осмотрим место преступления. Та-дааа. Студия.

Она открыла все фотографии в просмотрщике картинок. Поток разноцветной краски, как река Сандзу[4]. Тело без головы на другой стороне. Изображения, пробуждающие воспоминания об утренних событиях. Глухая к такого рода вещам, Кунагиса начала объяснения.

— Главная загадка — река из краски. В час ночи случилось землетрясение, которое опрокинуло стеллаж, что и привело к тому, что мы видим. Это всё ясно. Река слишком широка, чтобы её перепрыгнуть. Если предположить, что убийство произошло после землетрясения, тогда остаётся загадкой, как туда попал убийца? Или, по крайней мере, как он оттуда выбрался. Пока всё понятно?

— Пока что да.

— И вот тут проще всего повесить убийство на Асинагу-Тэнагу[5], но ответ не так прост.

Хикари‑сан издала странный смешок. Или же она не знала, кто такие Асинага и Тэнага, или же просто-напросто издала странный смешок.

— Всё это заставляет нас думать, что убийство произошло до землетрясения. Если так, тогда убийце было бы просто войти и выйти. Никаких следов, никаких заграждённых проходов. В таком случае, похоже, что убийца — это Аканэ‑сан, так как только у неё одной нет алиби. Но тут на сцене появляются показания Синъя‑сана. Он утверждает, что слышал голос Канами‑сан, когда звонил ей, после землетрясения. Что значит, что Канами‑сан была жива как минимум несколько минут после землетрясения. Вот так, что скажешь, Хикари‑сан?

— Ну, я, ух… — Она наклонила голову вбок. Довольно очаровательно. — Думаю, убийца пролез через окно. Это единственный вариант. Но окна заперты, так что…

— Через окно, а? Есть такая вероятность. В конце концов, стекло по своей сути намного больше жидкость, чем твёрдое тело, так что щеколда могла особо и не мешать. А ещё можно было прорыть туннель.

Ага, конечно.

— Ну, теперь-то ты должна понять, что к чему, да, Кунагиса?

— Совсем нет.

— Это ошибка post hoc, Хикари‑сан, — пришёл я ей на помощь. Я так долго сдерживался, потому что она очень мила, когда смущается, но в итоге всё же не смог не почувствовать себя виноватым.

Кунагиса кивнула.

— Ага. «Post hoc ergo propter hoc». По-японски это «ошибка причины и следствия». Ошибочное толкование закона силлогизма. Ну знаешь, ложные предположения. Мир не настолько аккуратно устроен.

— Я не знаю латынь.

— Эй, но ты же поняла, что это латынь.

— Потому что вы сказали «ergo».

Cogito ergo sum, да?

А Хикари‑сан умнее, чем кажется.

— Представим, к примеру, что есть у меня стойенная монетка, и я говорю, что «сейчас выпадет орёл». Я так говорю, ага? А потом я подбрасываю монетку. Замечательно, орёл! И что ты подумаешь! Ты подумаешь, что это лишь совпадение, так? Это нормально. Но некоторые этого не понимают. Они думают, что раз я говорю, что будет орёл, и выпадает орёл, следовательно, у меня наверняка есть какие-то особенные возможности управлять монеткой.

Для протокола, это была специальная монетка для трюков.

— Я выпил спиртного и простуда отступила, следовательно, спиртное лечит простуду. Я включил компьютер и ко мне пришёл гость, следовательно, компьютеры призывают гостей. Мужчина посмотрел на женщину, а та смотрела в его направлении, следовательно, она наверняка им интересуется. Сом закружился и произошло землетрясение, следовательно, землетрясение случилось из-за сома[6]. Ни в чём из перечисленного нет смысла, правда, Хикари-тян? Иными словами, только из-за того, что Б произошло после А, не значит, что между А и Б есть причинно-следственная связь. Последовательность и время двух событий не имеют отношения к причине и следствию. А теперь давай подумаем о нашем деле. Произошло землетрясение, после чего образовалась река из краски, следовательно, это землетрясение образовало реку краски. Всё верно?

— Ой.

Ой. Именно.

До неё наконец-то дошло.

— Так значит, река образовалась не из-за землетрясения?

— Ну, пожалуй, стеллаж действительно упал из-за землетрясения. И также сколько-то краски пролилось. Канами‑сан говорила об этом по телефону. Но я сомневаюсь, что из-за этого пролилось бы повсюду столько краски. Банки с краской катились бы по полу, оставляя брызги. Если подумать, крышки у этих банок довольно прочные, не похоже, что от падения на пол они вот так разольются. Но даже если краски было немного, Канами‑сан прикована к креслу-каталке, так что она не могла покинуть студию.

— О, я понимаю, как и что, — сказала Хикари-сан. — В этом есть смысл. Тогда, убийца прокрался в комнату и убил её. Затем, по пути наружу, специально разлил краску по всей комнате, по чуть-чуть. Если лить понемногу, по чуть-чуть, то можно налить целую реку краски и не оставить следов. — Похоже, пока она говорила, у себя в голове рисовала образ убийцы.

Ага. Мы все предположили, что из-за землетрясения возникла река из краски. Но на самом деле, для такого не требуется крупная катастрофа, не требуется даже крупный художник. Это могла быть работа обычного любителя.

Для этого не нужен художественный талант.

Можно даже сказать, что не особо и пыльная эта работёнка.

— Но зачем убийце так делать?

— Наверное, чтобы заставить нас думать, что это случилось из-за землетрясения, — сказал я. — Наверное, он не знал, что Канами‑сан говорила с Синъя‑саном по телефону. Он подумал, что люди наверняка решат, что река была сделана землетрясением.

— Так значит…

— Ага, значит, — сказал я, хлопнув в ладоши и вновь их разведя. — Значит список подозреваемых стал гораздо длинней.

Есть только четыре человека с алиби на время после землетрясения: Ириа‑сан и Рэй‑сан, а также Маки‑сан и Хикари‑сан. С этого момента остальные люди всё ещё находятся под подозрением.

— Тогда нет смысла держать Сонояму‑сан взаперти, так? — радостно спросила Хикари. — Я хочу сказать, не только же она теперь под подозрением.

Наверное, она чувствовала сильную вину от того, как мы обошлись с Аканэ‑сан. Похоже, она совсем не умеет мыслить математически. Огромный контраст по сравнению с самой Соноямой Аканэ. Я решил рассказать ей.

— Аканэ‑сан и сама уже знает о трюком с краской. Она лишь притворяется, что не знает.

— Почему? — спросила Хикари‑сан, откровенно сбитая с толку. — Разве не странно? Зачем ей так делать?

— Наверное, чтобы сохранить эту спокойную обстановку, в которой мы сейчас находимся. Да уж, её мозг не перестаёт работать.

Чтобы создать наилучшие для всех остальных условия, она без колебаний соглашается поставить себя в наихудшие. Почти нечеловеческий способ мышления, но тем не менее чрезвычайно восхитительный.

— Тогда надо хранить это в секрете, да?

— Ага. Убийца всё ещё на свободе, так что не думаю, что разрушать сложившуюся ситуацию будет хорошей мыслью. Впрочем, полагаю, Ириа‑сан имеет право знать. А раз так, то делай, что хочешь.

Я не собираюсь чинить препятствия.

Хикари‑сан застонала.

— Но это так… В смысле, я про реку, которая возникла не из-за землетрясения… Это же так просто. Я должна была увидеть это давным-давно.

— Да, я тоже не мог в это поверить. Но, знаешь ли, все трюки кажутся простыми, когда проникнешь в их суть. За свою жизнь я видел тысячи трюков, которые были ещё глупей.

— Но кто вообще мог догадаться до такого трюка сразу после землетрясения? — Она ещё не была убеждена. — Я хочу сказать, какова вероятность того, что вообще произойдёт землетрясение? Слишком уж много совпадений.

— Ну, а это приводит нас к закону больших чисел, Хикари‑тян.

— Что это? — искоса посмотрела на Кунагису Хикари‑сан. — Что за закон больших чисел?

— Он гласит, что что-то может быть похожим на удивительное совпадение, но если сесть и подумать, то всё будет не так уж и удивительно. Ну, к примеру, ты видишь, как кто-то выигрывает в лотерею, как тут не подумать, что это удивительно? Больше шансов найти слезинку в океане, чем сорвать джек-пот. Но если подумать, это истинно, если купить только один лотерейный билет. Практически никто из тех, кто участвует в лотереях, не покупает за один раз по одному билету. Если собрать группу из двадцати трёх человек, с вероятностью в пятьдесят процентов у двоих из них день рождения будет в один день. И всё равно кажется невероятным, так? Это и есть закон больших чисел. Землетрясение было сегодня, но ничего бы не поменялось, будь оно завтра. К тому же, не факт, что убийца рассчитывал только лишь на трюк с землетрясением. Наверняка у него заготовлена куча идей. Тут тот же принцип.

— Хочешь сказать, что разные способы приводят к одному финалу?

— Ага-ага, ты поняла. И всё это связано с непониманием причины и следствия, — сказала Кунагиса, тыкая в Хикари‑сан указательным пальцем. — А сейчас, Хикари‑тян, пришло время моего вопроса.

—Ах да, точно. Мы заключили сделку. — Она выпрямилась и кивнула. — Хорошо, спрашивайте о чём угодно.

— Почему Ириа‑тян здесь?

Этот вопрос моментально изменил всю атмосферу.

Здесь.

На острове.

Острове Пера Мокрой Вороны.

Почему здесь Акагами Ириа‑сан?

В одно мгновение обычная весёлая манера Хикари‑сан вести себя стала напряжённой. Она явно дрожала. Это было не смущение, а абсолютный страх, простой и чистый.

Неужели всё действительно так плохо?

— Э, эм, ну… — Её дрожащий голос не был в состоянии произнести несколько слов подряд. — Ну, эм, это…

— Ты не можешь ответить?

— Только этот вопрос — прошу, не задавайте мне его, Томо‑сан. — Она опустила голову, словно упав в обморок. Её тело тоже обмякло. — Я отвечу на любой другой вопрос, но не на этот.

Хикари-сан, пожалуй, достояна была сожаления. Словно бы мы были дьяволом, который хочет заставить её сделать что-то плохое. Отдай нам свою душу. Теперь самое дорогое тебе принадлежит нам. Что за кошмарная куча ерунды.

— Ну, ничего, всё в порядке, — влез я в разговор. — Верно, Томо?

— Ага. Нет смысла пытаться вытащить это из тебя. — При всём своём самолюбии, Кунагиса была нехарактерно чувствительна. — Прости, Хикари‑тян.

— Нет, это я прошу прощения. Вы всего лишь задали вопрос.

Хикари‑сан поднялась.

— Простите, что побеспокоила вас. — Она хотела уже было уйти, но вдруг остановилась и обернулась. — Ох, кстати говоря, — она говорила словно детектив Коломбо, только намного милее, так что это не звучало страшно. Она даже улыбалась. — Это не имеет отношения к Госпоже. Это вопрос лично от меня… Вы верите, что у Химэны‑сан действительно есть особенные силы?

Верим ли мы?

В сверхсилы Маки‑сан?

В способность знать всё?

Обдумав немного, я ответил:

— В данный момент нет особых причин не верить.

— А мне в общем всё равно, есть они или нет, — высказалась Кунагиса.

— Ох, да, пожалуй, вы правы. — Хикари‑сан убеждённо кивнула, а затем вышла из комнаты. Я ещё некоторое время глядел на дверь, обдумывая её странную реакцию на вопрос об Ирии-сан.

— Ну да неважно.

Наверное, это никак не относится к происшествию. Навряд ли ссылка Ирии-сан на этот остров как-то повлияла на смерть Канами‑сан. И в этот миг рабочая станция Кунагисы издала странный шум: «боёён боёённн». Я повернулся в её сторону и увидел, что Кунагиса принялась вновь что-то делать.

— Что такое?

— Письмо, мне пришло письмо. От Ти‑куна. А он быстрый. Говорят, что он плюёт на теорию относительности как на огни светофора.

Она попросила его кое-что проверить только сегодня после обеда, так что медлительным он уж точно не был, не говоря уже о том, что он сидел за решёткой.

— Ух ты, настоящее имя Химэны‑сан — Химэна Синари. Ух. Это имя намного лучше. Интересно, почему она называется другим?

— Её настоящее имя? Эй, этот парень искал даже такие незначительные вещи?

— Ага. Он должен был искать, как все связаны друг с другом, но блин, у него воистину дурацкий характер. Ну правда, он совершенно не знает, как общаться с людьми. О, постой. Вот оно. Вои, И‑тян, у нас есть связь.

Я подошёл к ней, но на экране всё было на английском, так что я ничего не понял.

— Почему ты не понимаешь английский, И‑тян? Где ты учился все эти годы? На южном полюсе? На Марсе?

— Я забыл его, всего лишь. Если ты чем-то не пользуешься, через три-четыре месяца у тебя этого не будет, ты знаешь? К тому же, читал и писал я всегда хуже, чем разговаривал.

— Разве вступительные испытания в программе ЕР не требуют знания английского, русского и китайского? Как же ты туда попал? Нелегально?

— Говорю же тебе, раньше я знал.

— А как по мне, звучит как враньё. Ну ладно, я переведу. Тут говорится, что Ибуки Канами и Сонояму Аканэ видели вместе за завтраком в одном кафе в Чикаго. С полгода назад. Есть свидетели. Хм… «Завтракали вместе». Интересно, почему? Разве эти двое не ненавидят друг дружку?

— Они завтракали вместе?

Как и предполагалось, они как-то связаны. Но почему они занимались чем-то таким? Аканэ‑сан живёт в Штатах, а Канами‑сан путешествует по всему свету, так что нет ничего невозможного в том, что они встретились там, но эта парочка уж точно не из тех, кто стали бы завтракать вместе.

— И это был не просто завтрак к тому же. Дело было в сверхтайном клубе?

— Тайном клубе?

Кстати о том, что звучит как враньё.

— Ага, — кивнула Кунагиса. — Именно. Такие места на самом деле существуют. Даже в Японии есть, хотя не так уж и много. Политики и звёзды всех сортов ходят туда со своими семьями. Быть может, «клубы для высшего света» будет более точным описанием. Системы безопасности в таких местах просто неземные.

Что поднимает вопрос, как это парень смог заполучить информацию, но спрашивать я не стану. Некоторых вещей лучше не касаться.

— Это точно?

— Ти‑кун никогда не врёт. Впрочем, иногда он не говорит и правду. Пожалуй, этим он похож на тебя.

— Э-э… да я постоянно вру.

Оставим сказанное как есть.

Так значит, Сонояма Аканэ и Ибуки Канами связаны друг с другом. Важно это или же нет, в любом случае подумать над этим стоит. Я решил, что лучше всего будет расспросить об этом Аканэ‑сан. Мне и в голову не могло прийти, что это будет невозможно.

— Тут ещё всякая всячина относительно того, чем все занимались в последнее время. Наттян занимается всё тем же, а? Ах, у Саттян настал сложный период. Хи-тян пропал. Как на него похоже. Адмирал нашёл себе работу… ух ты, здоровская работа. И Аттян тоже. У всех остальных всё хорошо, у Ти-куна тоже. Слава богу. Должна признаться, я чувствую себя немного виноватой.

Почувствовав себя одиноко, когда она начала предаваться воспоминаниям старых добрых дней, я перебрался на диван.

— Давай уже спать, — сказал я. Раз Аканэ‑сан теперь находится в кладовой, у меня нет вариантов, кроме как спать здесь.

— Окидоки. — Она дочитала письма, выключила рабочую станцию и бросилась из кресла в кровать. Затем она привстала на колени. — И‑тян, давай сегодня спать вместе.

— Пасую.

— Ночью так холодно. Если будешь спать там, то наверняка простудишься. Кровать просто королевских размеров. Полно места.

— Пасую.

— Ну давай, я ничего тебе не сделаю. Мы просто поспим вместе, и всё. Я даже не буду тебя трогать. Ты можешь спать ко мне спиной. Ну давай же, это же не так плохо, да?

— Пасую.

— Пожааалуйста? Мне так одиноко.

Чёрт бы побрал эту девчонку.

На этот раз она очень уж упорна.

Я поднялся с дивана и посмотрел ей прямо в глаза.

— Клянёшься, что ничего не будешь делать?

— Да.

— Ты поклялась. Я буду тебе доверять.

— Не бойся, — кивнула она. — Я тебя не подведу.

И этой ночью я спал на настоящей кровати, впервые за очень долгое время. Очень долгое. Не то, чтобы я чего-то ждал, но она на самом деле сдержала обещание, и я слышал её сонное дыхание за моей спиной. Но поскольку я лежал к ней спиной, я не мог точно сказать, действительно ли она спит.

Я вспоминал.

Старые деньки.

Тогда.

Годы назад.

Ух, неужто и правда прошло столько времени?

«И‑тян».

Она всегда называла меня вот так, по имени, с такими нотками близости в голосе.

Её сердце открыто для меня всё так же, словно бы мы никогда и не расставались.

Широко открыто, прозрачно насквозь.

Я очень не люблю встречаться с людьми из прошлого.

Изменились они или нет, меня каждый раз терзает от одиночества.

И тем не менее, когда я вернулся в Японию, первым делом я отправился домой к Кунагисе, даже не заходя к себе домой, и пошёл без сожалений.

Голубоволосая девушка.

Она выглядела точно так же.

Как будто этих лет никогда и не было.

Я закрыл глаза.

Да уж, впервые за очень долгое время мы с ней спим рядом друг с другом.

«Просто возьми её силой», сказала Аканэ-сан.

Если хочешь стать единственным и неповторимым.

Если хочешь быть не любимым, а избранным.

— Чепуха.

Что если…

Если бы я сказал Аканэ‑сан, что уже пробовал это раньше, поставила бы она мне это в вину?

Это было не от любви, но от жажды разрушения.

Но Аканэ‑сан.

Это ничего не значило.

Правда.

Правда, ничего не значило.

И что теперь?

Что теперь мне делать?

Скажите мне.