Бессмыслица (Новелла) - 2 Глава

Ну что же.

Всем привет.

Составьте мне ненадолго компанию.

1

— Эй, Томо. Этот… как бишь его? Уцуриги, что он за человек?

Машина взята напрокат, так что мне не следует болтать и отвлекаться от дороги, но вокруг лишь один человек и одна собака, и ни единой машины, и вообще такое захолустье, что можно подумать, что за последние десять лет в эти места не заезжала ни одна строительная компания. Может я не ошибусь, если назову дорогу грунтовкой. Тут нет светофоров, как, вероятно, и опасности попасть в аварию, но я всё равно чуть сбавил скорость, когда задал вопрос сидящей сбоку от водительского места Кунагисе Томо.

Кунагиса удивлённо склонила голову вбок: «уни?», а затем:

— Разве я не говорила, И-тян? Мне казалось, я тебе всё-всё про него рассказала.

— Не, ничего такого не слышал.

Я ответил так, но раз Кунагиса сказала, значит наверняка и впрямь рассказывала. Память Кунагисы работает с точностью аппарата, а моя неточна до такой степени, что надо бы провести точное расследование. Иначе говоря другими словами, я превосходно забываю. С другой стороны, забыть — всё равно что не знать.

— Эм-м. Значит, Саттян…

— С этого и начни. Почему Саттян? Его ведь зовут Уцуриги Гайсукэ, нет? Как это имя преобразовалось в «Саттян»?

— Не имя, никнейм. Например, Ти-кун, или Аттян, или Хи-тян и тому подобное. Зелёный Зелёный ЗелёныйЗлая Бактерия стал Саттяном.

— Гм… Понятно.

Я в любом случае принимаю её объяснение, но всё же задумался над её логикой давания имён. Как это вообще — одно прозвище превратить в другое?

— Саттян от Бактерии [сайкин], значит… звучит так будто дразнят какого-то младшеклассника.

— Хм-м. Саттян не такой. Если что, это скорее роль Ти-куна, а Саттян наоборот, больше хулиган. Но ты прав, внутри команды Саттян был слегка иным, словно бы одиночка. Ну, словно бы он исключительный.

— Больше чем ты?

— Боку-сама-тян была управляющей, так что мне нельзя было быть легкомысленной или исключительной.

— …

Ну, мне сказать нечего.

Недавно я научился молчать.

— Ти-кун был, как это… искателем, если мне не изменяет память.

— Ага. Сверхпроницательный сикер, он мог найти что угодно в нашей галактике. Даже не знаю, что бы случилось, если бы не Ти-кун. Хотя не сразу удалось добиться его помощи, Ти-кун терпеть не мог Саттяна.

«Не знаешь, что бы случилось, значит…» — А я и теперь не знаю, что случится, даже когда Ти-кун помог нам.

— И что? Если Ти-кун был искателем, то Саттян… чем занимался Уцуриги ? Он знал тайну Большого Взрыва?

— Не, — тут же ответила Кунагиса. — И-тян, ты, кажется, не понял, но искательство Ти-куна — это действительно что-то запредельное. Может, прозвучит грубо, но мне и за сто или тысячу лет не найти того, что Ти-кун найдёт за сутки. Даже в нашей команде он выделялся.

— Гм… довольно неожиданно.

Кстати говоря, этот самый Ти-кун сейчас в США в тюрьме строго режима отбывает срок, который составляет порядка ста пятидесяти лет. И если я помню верно, то Ти-куну девятнадцать, столько же, сколько Кунагисе и мне, так что да, современная медицина не стоит на месте, так что быть может, он сможет выйти живым.

— И поэтому по сравнению с Ти-куном, Саттян стоит на несколько рангов ниже. Разумеется, у них разные специальности, так что нельзя просто так сравнивать, но. Это как сравнивать гору Хиэй и реку Камогаву.

— Эта метафора не очень подходит для описания величия… Так что? Какая у него была специализация?

— Ага. Саттян у нас взломщикомкрэкером всего.

— Так значит, он крэкер…

— Ага, — кивнула Кунагиса Томо. — Есть множество объяснений, чем отличаются хакеры от крэкеров, но в случае Саттяна, в одном лишь случае Уцуриги Гайсукэ, разницы нет никакой. Все до единой особенности Саттяна посвящены ломанию. С таким набором данных он мог бы стать лучим универсалом, но он посвятил всё ломанию, так что он специализированный, высокоспециализированный, запредельноспециализированный взломщик.

— Всё для взломакрэка?

— Всё для взломакрэка, ответила Кунагиса с необычайной беззаботностью с лёгким оттенком ностальгии. — Как видно из его имени, у Саттяна очень развито эго. В отличие от, скажем, Ти-куна, у него не дурной характер, но оскорбления для него — обычное дело, ему нравится надоедать людям, ну и всякое такое.

— И ты говоришь, у него не дурной характер?

— Он человек с Характером. В конце концов, он был вторым по старшинству. О, но тут, наверное, возраст не играет роли. Может быть, не знаю.

— Как записывается его имя?

— Дерево для вешания кроликов, кажется. А потом Гай как сто квинтиллионов, а сукэ которое с ключом телеги слева. Впрочем, Боку-сама-тян не называла никого по именам, так что не уверена.

Само его имя наводит на дурные мысли о нём.

Ну, не мне тут говорить.

— Однако вот чего я не понимаю… что этот человек с развитым эго делает в печально известной исследовательской лаборатории Безумного Демона безнравстенной увлечённости Кёитиро? Я не понимаю причины. Этого Ти-кун тебе не рассказал?

— М-м. Я уже говорила, Ти-кун терпеть Саттяна не может. Он назвал только место. Но то, что он определил, что исследовательская лаборатория Сядо Кёитиро располагается в Айти, когда никто даже не догадывался, что она вообще в Японии — уже подспорье. Я могла бы спросить Нао-куна, но Нао-кун это Нао-кун и он занят своими наокунскими делами.

— Подспорье… Как по мне, просто доехать туда — уже тяжело.

— Правда?

— Ну, скажем так, в парк студии Юнивёрсал я поехал бы с большим удовольствием.

Я откинулся на спинку и вздохнул.

Из Киото мы поехали в Осаку, затем в Нару, и уже должны быть в Миэ. Интересно, Миэ относится к региону Кинки или к Тюбу? Если к Тюбу, то мы уже близко к пункту нашего назначения, префектуре Айти. Я поглядел на стрелочные наручные часы, которые на днях вручила мне Химэ тян, и узнал, что с момента нашего отправления из Киото прошло уже больше трёх часов. Если бы мы ехали по шоссе, то уже подъезжали бы к цели, но в прошлом месяце, да и в позапрошлом меня ранили в обе руки, в нескольких местах, а так как зажили они всего несколько дней назад, я бы не хотел выезжать на шоссе.

В любом случае наша поездка не требует спешить.

Потому что в нашем деле важно не время.

— Точно, Инодзи.

И тут.

С заднего сидения, откуда раньше не доносилось ни звука, раздался голос. Я чуть повернул голову и спросил:

— Так вы не спите, Судзунаси сан.

И, несколько безрадостным тоном:

— Я проснулась, когда Инодзи и Ао тян начали чик-чирикать. И Спящая красавица проснётся от такого шума. Машину нужно вести молча.

Ответила Судзунаси сан.

— И вообще, задние сидения на фиатах очень уж узкие… не предназначены для сна. Не понимаю я вкусов Асано. Ей нравится всё японское, а тут — зарубежная машина, да такая узкая и неудобная. И никакой мощности. У неё вообще двигатель есть? Для меня загадка, чем думает Асано. Ты согласен, Инодзи?

— Без комментариев.

Я понял, что Судзунаси сан подавила смешок.

— Судзунаси сан, а ваше «точно» — оно к чему относилось?

— Гм, — кивнула она. — Для Ао-тян и профессор Кёитиро, и этот Уцуриги-сан, они старые знакомые, это люди, с которыми она может спокойно разговаривать, как специалист одного уровня. И даже ты, Инодзи, даже ты прошел через ЕР3 или СМО или что там, ты пять лет учился за границей в этих изысканных исследовательских системах, ты варился во всём этом. Но я впервые лично встречаюсь с учёным или исследователем такого уровня. Не знаю, насколько тебе тяжело, но мне ещё тяжелее.

— От вас неожиданно слышать такое, Судзунаси сан.

— Знаешь, не смотри, как я выгляжу, на самом деле я боюсь незнакомых людей. А как разговаривать с людьми вроде профессоров, которые всю свою жизнь учились — я вообще без понятия. Я же даже не знаю, как рассчитывается объём конуса.

— Гм-м. Понятно… Кстати говоря, Судзунаси сан, вам нравится «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу»?

— Не скажу, что не нравится.

— Тогда всё будет в порядке. Вы справитесь.

— … вот оно как? И всё же, ну… Инодзи. Мне бы хотелось, чтобы это был последний раз. Я согласилась, так как Асано попросила, но мне не настолько скучно. Серьёзно, не могу спорить с плачущими детьми, дворецкими и Асано Мико.

— Я благодарен.

— Благодарен может быть кто угодно. А это скучно, то, что может кто угодно. Делай то, что можешь только ты, Инодзи.

Судзунаси-сан произнесла это и улеглась боком на узком заднем сидении. Для девушки Судзунаси-сан довольно высокая (впрочем, и для мужчин сто восемьдесят сантиметров — большой рост), так что ей, кажется, хотелось побольше свободного места. А на ней был чёрный костюм, весьма делового вида и совершенно не по сезону, а также идеально сидящая рубашка и даже галстук, так что спать в таком ещё неудобнее.

Судзунаси Нэон.

Соседка по дому, в котором я живу, и подруга владелицы этого Фиата пятисотой модели, Асано Мико-сан; двадцать пять лет. Обычно она работает в храме Энряку в горах Хиэй, но иногда спускается оттуда. Хотя мы с Мико сан несколько раз встречались, но Кунагиса и Судзунаси сан сейчас встречаются впервые.

— Эй, Инодзи. Сколько ещё ехать?

— Не знаю… Миэ — это часть региона Тюбу?

— Кинки.

— Вот оно как. Тогда, думаю, ещё долго.

— Инодзи. Совершенно неважно, в Тюбу мы или в Кинки, если Миэ граничит с Айти. Время от этого не поменяется.

— А, точно. Я и забыл.

— Обычно ты такое не забываешь. И-тян, только не говори, что ты не помнишь названий половины префектур?

— Ну, это уж слишком. Да кто не может перечислить все префектуры?

— Я не могу. До недавнего времени я считала, что горы Хиэй находятся в Киото.

— Как можно так ошибиться?

— И я не знала, что Киото выходит к морю.

— Прошу, таким не гордятся…

— Хех. С математикой у меня всё плохо, но и с общественными науками не лучше. Я окончила начальную школу и даже не выучила, что Австрия и Австралия — это разные вещи. Не могу отличить Китай от Монголии. Но это не важно. Жить мне это нисколько не мешает.

— Вот как.

— Ага. Человеку, чтобы жить как человек, нужно не так уж много знать. Хотя в последнее время всё больше и больше людей, которые и того не знают, — сказала она язвительно и приспустила поля своей шляпы на глаза.

Её одежда в тон вороньего цвета волосам, длинные ноги, и эта шляпка — всё напоминало Дзигэна Дайсукэ, но Дзигэн Дайсуке всегда сидел сбоку от водителя, а это место сейчас было занято беззаботной синеволосой девушкой, так что облом. Ну, и я, как водитель машины, никак не дотягиваю до уровня Люпена III.

— Правда, извините, что вынуждаем вас. Если бы Мико-сан не имела к этому отношения, было бы просто замечательно…

— Инодзи, — произнесла Суздунаси-сан. Шляпа всё ещё прикрывала её глаза. — Я понимаю, какие обстоятельства к этому привели, но лично мне хотелось бы, чтобы вы не втягивали Асано в такие истории. Она вечно слишком добра к людям, всегда суёт свой нос в не своё дело. Честно говоря, она относится к такому типу людей, спасибо-но-больше-не-надо, которые навязывают свои решения. И если бы она была неумехой, это было бы ещё ничего, но Асано оказывается полезной. Не люблю нахваливать друзей, но мечом Асано владеет первоклассно, да и в других вещях она тоже дока. А самое важное тут то, что она не очень умна. Прямо говоря, она дура. И не просто дура, она тупа как пробка. И поэтому люди ей беззастенчиво пользуются, и ни к чему доброму это не приводит.

— Это ты ещё так хвалишь?

— Конечно хвалю. На что это ещё похоже? В общем, не думаю, что ты из таких, но всё же было бы хорошо, если бы ты не создавал ей проблем. И мне, разумеется, тоже.

— Я понимаю.

— Пожалуй. Ты понимаешь и всё равно делаешь, так что это даже хуже. Серьёзно, лучше бы ты сидел на месте. Не скажу, что это плохо — полагаться на других, но не думаю, что хорошо полагаться на других в том, что можешь сделать сам. Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. У семи капитанов корабль на вершину горы заплывёт.

— Честно говоря, это круто. Заплыть на корабле на гору — это поразительно.

— Хватит сруливать с темы. А если ты ничего не доводишь до конца, чем бы ты ни занимался — всё это бесполезно. Запомни это.

Я уже давненько не виделся с Судзунаси сан, а ей, видимо, всё так же нравится давать поучения. Однако как человек, затребовавший практически невозможного, я был обязан терпеть какие угодно обвинения.

Тем более, что Судзунаси-сан не ошибалась, как и всегда.

Она была лишь чуточку неточна.

— Прости, Нэон-тян, — сказала Кунагиса. — Но на этот раз нам был крайне нужен сопровождающий. И Боку-сама-тян, и И-тян — несовершеннолетние. Боку-сама-тян быть может и обошлась бы здравым смыслом, но, понимашь, И-тян…

— Ао-тян не в чем оправдываться. Ты же красавица, в конце концов.

— Всё в порядке потому, что она красавица?

— Не задавай очевидные вопросы, — ответила Судзунаси-сан со смелой улыбкой. — Ценность красавицы больше и выше чем ценность чего-то ещё. Благородство, праведность, удовольствие, сочувствие, нравственность, добродеяние, любовь — весь этот мусор лишь пыль в сравнении с красавицей.

Её искажённое сверх меры определение ценности, её философия, в соответствии с которой «люди делятся на красавиц, меня и всех остальных» — всё это ещё при ней.

Ну, говорят, что люди жаждут того, чего нет у них самих, а лезть на рожон и комментировать чьи-либо системы ценностей — не самый лучший способ делать что-либо.

— Ну, я сосну ещё маленько. В последнее время постоянно работала в ночную, так что спать хочется жуть как. Даже словами не передать этот ужас. Так что, Инодзи, разбуди меня, когда приедем.

— Понял и принял, — ответил я, а вскоре дорога стала оживлённей, так что пришлось сосредоточиться на рулении. Судзунаси-сан быстро погрузилась в сон (хотя это вообще поразительно, что она может там спать), и я услышал её посапывание. Кунагиса копалась в своём наладоннике. Не в состоянии даже представить, чем эта синеволосая нердо-гико-маньяко-отаку там занимается, так что и спрашивать не буду.

А потом я думал.

О том месте, куда мы направляемся, о том человеке, с которым встретимся.

«Уцуриги Гайсукэ…»

3

Если вы хоть каким-то боком относитесь к миру электронной техники, или же вы хоть на чуть-чуть проникли в мир машиностроения, или же вы с головой залезли в мир преступности — вы просто не могли не слышать о Команде. В её эпоху (да-да, она уже определяет свою эпоху) было просто невозможно их миновать.

Кто-то называет их электронными террористами, иные нарекают пионерами виртуальности, третьи считают преступниками, а четвёртые молятся на них как на спасителей. Однако нельзя сказать, чтобы кто-то из них был прав; с другой стороны, можно назвать их как угодно и не ошибиться; так что можно сказать, что описывалась лишь одна сторона истины.

В общем говоря, такая это была Команда. В этом мире её членов называли неопределёнными местоимениями, вроде они, те, и так далее. Разумеется, хотя о их существовании знали, но что это была за группа, какую она преследовала цели и была ли это на самом деле единая группа — никто не знал. Потом Команда растворилась, не оставив о себе ни следа. А время превратило Команду в легенду, в миф.

Вот почему.

Если я, к примеру, скажу, что девушка, сидящая рядом со мной так, словно она в раю, когда-то была лидером той группы, мне никто не поверит. И если я скажу, что в Команде, которая причинила огромное количество вреда и чудовищное количество пользы, что в Команде, наречённой Бригадой Фанатичных Культистов было всего-навсего девять человек, мне никто не поверит.

И с одним из этих девяти мы собираемся встретиться.

Я хочу сказать, с Уцуриги Гайсукэ.

Что до причин, по которой Кунагиса встретилась с остальными восьмью членами, в том числе с Уцуриги, и почему она начала в своё удовольствие совершать преступления (хотя это слишком мягкое название для таких-то разрушений) — этого я не знаю. Сейчас это лежит за пределами моих интересов, и как мне кажется это не то, о чём можно так просто спрашивать.

Нет… честно.

Честно говоря, всё совсем не так. Это просто отмазка, просто очень удобная грань истолкования. Честно говоря, пожалуй, о всех этих вещах я просто не хочу знать. В той пустоте, которая образовалась между мной и Кунагисой, я не хочу рассказывать ей, что со мной случалось, и о том, что случалось с Кунагисой я не желаю слышать.

Кунагиса Томо.

Мой единственный друг.

Когда мы с ней познакомились, я ещё жил в Канбэ, и тогда я ещё не переступил черты тринадцатилетия. Пять лет назад… нет, уже ближе к шести, если точнее. На протяжении полугода я проводил время с синеволосой девочкой, а полгода спустя наши пути разошлись. Мы никак не поддерживали связь, так прошло пять лет, а несколько месяцев назад мы встретились вновь.

Пять лет.

За такое время человек может измениться до неузнаваемости, но я не очень-то поменялся, да и Кунагиса едва ли отличается от прежней себя. Если не считать того, что в её биографию вписано очень много невоообразимого, и что она где-то познакомилась с восьмью друзьями, и что где-то она с восьмью друзьями распрощалась.

Когда Кунагиса вспоминает их, она искренне радуется. Тогда, когда она рассказывала мне про Ти-куна, который может найти что угодно в галактике, чьё имя Аянами Хё, и сейчас, когда она описывала Саттяна, чьё имя Уцуриги Гайсукэ — она была по-настоящему рада. Как будто бы она хвасталась дорогим сердцу сокровищем, каждый раз по-настоящему рада.

Мне это не по нутру.

Не знаю почему, но меня это беспокоит.

«Иными словами, я ревную…»

Пожалуй, это тоже не вполне верно, но не настолько, чтобы утруждать себя пояснениями. Я не настолько свят, чтобы принимать и прощать что угодно, и характер у меня не настолько честный, чтобы считать счастье Кунагисы своим собственным. Честно говоря, мне было бы сложно сказать, что мне симпатичны эти восьмеро, которые были к Кунагисе ближе, чем я. Ненависти я тоже не испытываю, но всё же мои чувства к ним любовью не назовёшь.

Однако.

Однако сейчас это более чем унылое чувство.

— Так тяжело…

— Почему?

Я не рассчитывал, что меня услышат, но Кунагиса ответила на моё бормотание под нос. Разумеется, она даже не отвела глаз от наладонника, в этом вся Кунагиса. С многозадачностью у неё всё отлично, до такой степени, что можно подумать, что у неё несколько сотен мозгов. Когда-то она могла одновременно управляться со ста двадцатью восьмью компьютерами, это уж что-то зачеловеческое. И если помнить о том факте, то и сейчас всё просто. Дело не в том, что у неё мало концентрации, а в том, что она может разделить свою концентрацию на что угодно, и ещё останется немного сверху.

Иначе говоря, если вся концентрация собрана в одной точке… ей было просто вести войну со всем миром.

— О чём тяжёлом думаешь, И тян? Или хотел пошутить, что тебе думать тяжело? Гм, а смешно. Боку-сама-тян считает, что это смешно.

— Я бы никогда так не сказал… просто говорю сам с собой. Не бери в голову.

— Хорошо, не буду. Но знаешь, И-тян, не надо так волноваться. Саттян не досаждает людям, которые ему безразличны.

— Это-то хорошо, но беспокоит меня иное…

— То есть тебя беспокоит то, где обосновался профессор Кёитиро?

— Честно говоря, да.

Я кивнул.

Исследовательская лаборатория Сядо Кёитиро. Судя по информации от Ти-куна, Уцуриги Гайсукэ сейчас работает там в качестве Действительного члена, и это одна из немногих исследовательских лабораторий в Японии, которые не занимаются ничем посторонним кроме исследований. Несколько раз я слыхал подробности о том почёте и уважении, которыми пользуется лаборатория, и запомнил. Запомнил. С моими-то мозгами, у которых столько проблем с запоминанием, что кажется, что он состоит только из резисторов, это было сродни чуду, так что я могу этот факт записать в плюс невероятности этой лаборатории. А помимо всего прочего, управляющей этой лабораторией Сядо Кёитиро известен как бы не больше Команды.

Известен как Безумный Демонбезнравственная увлечённость Кёитиро.

Как видно из его прозвища, он широко известен, но он не сильно уважаемый исследователь. Математическая биология, формы механизмов, поведение животных, молекулярная теория и так далее — он занимался многими направлениями и положил начало многим наукам. Его прошлое и его личные качества наложились друг на друга и образовали чудака-учёного несравнимого ни с чем. Сейчас ему шестьдесят три, но, говорят, он всё ещё занимается исследованиями в своей лаборатории.

— Ты ведь встречалась с профессором Кёитиро?

— Ага. Но это было ещё до знакомства с И-тяном. Боку-саме-тян тогда было двенадцать, кажется.

— М-м, двенадцать.

— Тогда лаборатория располагалась на Хоккайдо… Я ездила с Нао-куном.

— Хех, вот как.

— Ага. Тогда у Нао-куна ещё находилось свободное время.

А Нао-кун — это Кунагисин старший брат, Кунагиса Нао. Он самый обыкновенный человек, обыкновенный настолько, что даже засомневаешься, а одни ли у них родители; а шесть лет назад он какое-то время за мной приглядывал. Сейчас Нао-сан работает секретарём у своего отца (то есть и у отца Кунагисы, но от Кунагисы давно отреклись), так что возможностей увидеться с ним у нас не много.

— Уже тогда профессор Кёитиро был весьма резок, но, похоже, с тех пор он стал ещё страннее. Его неоднократно предупреждали наверху, так что теперь он скрывает своё местоположение и работает лишь с несколькими из элиты, в общем, довольно ненормальный.

— И ты других ненормальными называешь?

— Ненормальные знают ненормальных, — горделиво ответила Кунагиса. — Вор вором губится, так что ли говорят? Гм, или в нашем случае нужно сказать, что вором вор губится?

— Понятно, — кивнул я рассеянно. — Иначе говоря, он просто безумный учёный?

— Ага. Как безумный учёный.

— Ну знаешь… так что он там в горах изучает, этот профессор Кёитиро?

— Семь лет назад он, если уж совсем упрощённо, работал над искусственным интеллектом. Это если совсем упрощённо. Да, в те годы это было модно — искусственный интеллект. Был бум, так говорят? В общем, что-то такое. Профессор же занимался немного другим.

— Я сам делал искусственный интеллект. За океаном, во время учёбы.

— Боку-сама-тян тоже много чего такого делала. Но среди нас лучшим был Хи-тян. Он всегда говорил, что «разговаривать с людьми и петь на клавиатуре искусственному интеллекту — это вещи одного порядка, потому что они одинаково в этом некомпетентны».

— У него тоже характер не сахар, как я посмотрю…

— Пожалуй. Считай, что боку-сама-тян была там единственной хорошей девочкой. В общем, когда боку-сама-тян познакомилась с Профессором, он, вроде, внедрял новаторские идеи об искусственном интеллекте в целом. Но в этом мире что-то бывает модно, а что-то забывают; ходят слухи, что ИИ он больше серьёзно не занимается. Не знаю, над чем он работает, но я думаю, что это как-то связано с кибернетикой.

— Гм-м…

— А в общем-то, он занимается чем-то таким, что никто не спонсирует. Такой вот он человек. Да, всегда был, — сказала Кунагиса скучным тоном, и вытянула губки, словно она дуется. Кунагиса Томо редко себя так ведёт. Я промолчал, потому что ясно было, что её реакция была вызвана Уцуриги. Да в общем-то я и не планировал ничего говорить.

Я замолк и сосредоточился на вождении.

— Но И-тяну беспокоиться не о чем. Профессору безразличны люди, которые ему безразличны. У него и правда очень плохой характер, но И-тян едет вместе с боку-сама-тян. А пока ты с боку-сама-тян, всё будет замечательно.

— Вот оно как. Тогда да, отрадно слышать.

Конечно, наверняка всё так и есть. Для Зелёного Зелёного ЗелёногоЗлой Бактерии Уцуриги Гайсукэ и Безумного Демонабезнравственной увлечённости Сядо Кёитиро, обычный студент вроде меня — просто ноль. Я знаю о таком отношении к себе из собственного опыта и не испытываю по этому поводу сильного беспокойства (хотя «несильность» — понятие относительное). Честно говоря, я ничего не сказал Кунагисе и не собирался ничего говорить, но беспокоило меня совершенно иное. И скорее всего то, что меня беспокоит, сбудется в первый же день.

— Эх… И всё же это тяжело…

И в конечном итоге это тоже будет такой неизбежностью, которую можно назвать исключительно совпадением. И ничего с этим не сделать. Моя жизнь немногого стоит. Растекаясь течь по течению. И я не то чтобы сильно этим неудовлетворён. Всего лишь обеспокоен.

— М-м. Мы, кажется, уже в Айти. Тогда на следующей развилке налево, И-тян.

— Правда? Так мы заедем ещё глуше в горы.

Дорога давно уже перешла в просёлочную, за ней явно вообще никто не следил. За окнами кроме японских кедров ничего больше не видно. У страдающих от пыльцы аллергиков от такого вида кожа мурашками покроется. В подобных местах даже думаешь, а действительно ли на Земле не хватает деревьев?

— Лаборатория находится глубоко в горах. Она не обозначена на картах, так что нам придётся положиться на память.

— Гм… Ну ничего. Вряд ли ты, как штурман, заведёшь нас не туда. Но сколько нам ещё? От расстояния зависит, скоро ли надо заправляться. У этой машины воистину никакой мощности.

— Скоро. Нам на границу между Миэ и Айти. Но в Айти очень здорово. Множество умных людей.

— Правда?

— Правда. Это тут придумали «Нагойскую атаку». Благословенный край. Думаю именно поэтому профессор расположил лабораторию в Айти. Я не думаю, что это была просто дурость, или что у него проблемы с деньгами… Ох-хо, но это будет весело. Так давно не виделись с Саттяном.

— Хорошо, но подумай и о том, что будет после. Ты же не приехала в Айти на осмотр? К тому же в этот раз я не намерен тебе сильно помогать.

— Гм? Что так? Ревнуешь? — как-то радостно усмехнулась Кунагиса Томо. — И-тян всегда такой равнодушный, но ты легко начинаешь ревновать. В определённые моменты ты становишься слишком ограничен. Можешь расслабиться, ладно? Ведь боку-саме-тян нравятся Саттян и Ти-кун, но любит только И-тяна.

— Это замечательно. Но дело не в ревности. Тут кое-что другое. Ну, я говорю, что другое, но, пожалуй, если описать, то будет что-то похожее… О.

Впереди я увидал силуэт, так что перевёл туда обратно свой взгляд. Двое людей в униформах напоминающих охранные махали сияющими красным жезлами, призывая нас остановить автомобиль. Я присмотрелся повнимательней и увидел за их спинами ворота, сделанные из стальной решётки.

Так глубоко в горах, и охрана.

— …

Я надавил на тормоз и остановил автомобиль, затем медленно приоткрыл окно. А затем у Фиата образовались двое охранников, и грубым тоном сказали:

— С данного момента начинается частная собственность, дальнейшее движение считается нарушением. Просим вернуться обратно.

Произносимые ими слова были вежливыми, но их тон был невероятно резким. С другой стороны, кто угодно будет резким, если заставить его торчать тут на такой жаре. В такой ситуации придираться к мелочам будет только совершенно ужасный человек. В мою задачу не входит осуждать отсутствие у них профессионализма. Честно говоря, вообще сложно сказать, считается ли их поведение недостатком профессионализма.

— Нет, эм, ну. У нас встреча с профессором Сядо.

— Профессором? Тог… значит, вы — Кунагиса-сама?

Поведение охранников тут же изменилось. Они, верно, не думали, что кто-то, обеспечиваемый Кунагисами, будет водить такой убогий автомобиль, так что тут их не упрекнуть.

— Я не из Кунагис… но я с ней, — сказал я и указал большим пальцем на сидящую рядом Кунагису. Сама Кунагиса Томо всё так же таращилась на экран своего наладонника и даже не взглянула в сторону охранников. Однако её голубые волосы послужили достаточным обозначением, так как охранники кивнули:

— Понятно. Значит вы друг Кунагисы-сама… должен быть ещё один, сопровождающий…

— А, вон… — Мой большой палец, указывавший на Кунагису, повернулся к заднему сидению. — Мне её разбудить? Я не против, но тогда ничего не гарантирую.

— ……… нет-нет, всё в порядке, — не сразу ответили охранники. «Мудрое решение», — подумал я. Не стоит специально напрыгивать на мину.

— Тогда прошу вас вписать ваши имена в список посетителей. Это может показаться излишним, но такова процедура.

— Ладно.

С такой-то Кунагисой и с такой-то Судзунаси сан, заполнять всё мне. Я открыл дверь и вышел наружу. Охранник сходил в нечто напоминающее сборную сторожку (от одного её вида я едва не вспотел) и вернулся с планшетом размера под писчий лист. И со словами «пожалуйста, вот тут», передал его мне вместе с ручкой. Я думал, надо будет вбивать в компьютер, так что подивился такому старью.

— Да-да, я понимаю. Но профессор говорит, что через это они не смогут пролезть. Что если тут будет какой-нибудь компьютер, тогда станет возможным нештатный доступ снаружи, — его слова. Ну, я не понимаю, о чём это он, но в любом случае, он говорит, что писать на бумаге — самый безопасный способ хранения информации.

— Не могу сказать, что я не понимаю его, но как-то это уж слишком параноидально, — ответил я, вписывая имена Кунагисы, Судзунаси-сан и своё. Адреса… что писать за Судзунаси-сан? Нормально ли написать «Храм Энряку в горах Хиэй»? Я не могу написать неопределённый адрес, так что что-то написать придётся, но «гора Хиэй» и «без адреса» выглядят равно подозрительно. Обдумав такую оскорбительную для обитателей горы Хиэй мысль, я написал, что живёт она там же, где и я. Не очень приятно шутить таким, но я решил, что по крайней мере над этим мы сможем впоследствии посмеяться.

— Везёте с собой что-то опасное? — спросил второй охранник, пока я витал в мыслях. — Ножи и сильные лекарственные препараты внутрь провозить запрещено.

— Ножи… У меня с собой ножницы… — ответил я. — Ножницы тоже нельзя? Это уж точно параноидально…

— Нет, это можно. Мы приносим свои, извинения, прошу, не поймите нас неправильно. Уровень безопасности поднят со вчерашнего дня. Нам велено задать эти вопросы даже Кунагису-сама и её спутников.

— Подняли уровень? С чего вдруг?

— Ах… — стражник немного поколебался, после чего придвинулся и понизил голос. — Ну… это было два дня назад. Подняли тревогу, что на территорию проник нарушитель.

— нарушитель, — повторил я. Звучит не очень хорошо. Интересно, что означает «нарушитель» в исследовательской лаборатории, быть может, промышленный шпион? Звучит не очень реалистично, словно взято из какого-то фильма или книги, но и само это место не очень-то реалистично (это исследовательская лаборатория, спрятанная глубоко в горах, хоть смейся), так что кто знает. Мне даже стоит радоваться, что уровень безопасности подняли не в связи с тем, что приезжает Кунагиса Томо.

— Да. Вот, видите, его имя вверху списка, — охранник, которому я успел отдать планшет, вернул мне его. — Этот сукин сын прошёл через ворота, назвавшись гостем из другой лаборатории. Проникая таким образом, что его моментально раскусят, он или ни во что нас не ставит, или просто решительный, или безрассудный…

— И как, уже поймали этого нарушителя?

— Ах, нет… пока нет… — смущённо ответил охранник. — Однако будьте уверены, поскольку он, похоже, уже ушёл из лаборатории, то никаких беспокойств Кунагисе-сама не будет. Полиция уже в курсе, так что его быстро схватят.

Раз так, то ничего, кивнул я. Шпионы, нарушители — это плохая новость, но раз они уже ушли, то к нашей истории они прямого отношения не имеют. Поймает его потом полиция или нет — нас это не касается. Его тут нет, и нам этого достаточно. Тут и так всё закручено, так что хотелось бы обойтись без новых лиц.

— Продолжайте ехать по дороге вверх на гору, доедете до большой парковки. Оставите машину там. Вас встретит человек из лаборатории, он вас направит. Через пять минут после парковки будете в самой лаборатории.

¬— Понятно. Благодарю за объяснение, — кивнул я.

А потом, без особого интереса, правда, без какого-либо интереса я поглядел на имя нарушителя, вписанное наверху списка. Разумеется, нарушитель не будет писать своё настоящее имя, так что там липа, но мне было чуточку любопытно, каким липовым именем воспользовались.

И мой взгляд замер.

— … имя.

— Э? А, да. Довольно забавное имя, правда? Это-то и показалось мне странным… но что тут теперь говорить… — пожаловался охранник. — И всё же, как бы вы прочитали это имя? Может быть, Рэйсики Айсики?

— Нет… полагаю, Дзэродзаки Итосики, — ответил я стражнику, вернул ему планшет, затем попрощался и вернулся к машине. Охранник подбежал к воротам и начал открывать их. Я завёл мотор, который заглох от долгой остановки.

— М-м? Что-то случилось, И-тян? Твоё настроение упало. Процентов на семьдесят пять.

— Нет. Нам разрешили проехать без каких-либо проблем. Никаких вообще проблем, — ответил я безэмоционально. — Тебе не о чем беспокоиться.

Я надавил на газ и проехал сквозь ворота. Мы ехали по дороге, указанной охранниками, и тут:

— Ох уж эти охранники, — раздался голос с заднего сидения. — Интересно, что они подумали, увидев нас?

— …Пожалуйста, давайте что ли знак, когда не спите, Судзунаси сан.

— Ну сейчас-то я точно не сплю. Этого не достаточно? Знаешь, тут невозможно спать. В общем, что думаешь? Инодзи? Как мы выглядим со стороны?

— Как знать. Уж точно не как команда Люпена III, — не к месту ответил я, так как не мог понять, о чём говорит Судзунаси сан. — А вы что думаете, Судзунаси сан?

— Я? На какое-то мгновение я подумала о волшебнике страны Оз.

— Волшебнике страны Оз? — недоумённо склонил я голову. — О чём там эта история? Если я правильно помню, главным героем был Оз, так?

— Не так, И тян. Что вообще значит — если я помню правильно? Тебе стоит что-то сделать с твоей привычкой придумывать что-то на ходу и делать вид, что ты знаешь всё, — выпалила Кунагиса, всё так же пялясь в свой наладонник. — Если главный герой — Оз, то мир изменится до неузнаваемости. Главной героиней была Дороти.

— Но ведь в «Энн из Зелёных Мезонинов» главная героиня — Энн, а Том — главный герой «Тома Сойера»?

— Это сравнение вообще не к месту.

— Ладно, что это за история?

— Ага, — кивнула Кунагиса. — Ураган уносит Дороти в Удивительную страну Оз, и она странствует со Страшилой-саном, Львом-саном и Роботом-саном.

— Момотаро?

— Волшебник страны Оз. Слушай, что люди говорят, И-тян.

— А я слушаю. Так значит, четверо людей… впрочем, трое из них не люди, но в общем, эти четверо идут победить волшебника страны Оз. Понятно.

— Не победить… Дороти просто хочет, чтобы он исполнил её желание: «верните меня домой».

— М-м. Какая миролюбивая история. Миролюбивая или беспечная… не могу решить, — ответил я, не понимая, что именно я думаю об этой истории. — Но если Дороти этого было довольно, чего хотели остальные трое? Их хоть сладостями угостили?

— У страшилы и остальных тоже были свои причины. Те желания, которые они хотели, чтобы волшебник исполнил. Лев-сан, к примеру, хотел храбрость. Страшила-сан хотел мозги. Эта история о том, как они преодолевают трудности, встающие на пути.

— Непонятно, это история о том, что надо полагаться на собственные силы, или же на других, — сказал я и покосился на заднее сидение. — Так мы, значит, что-то вроде команды Дороти? И вообще, у нас тут что, своего рода распределение ролей?

— Я не знаю… просто так подумалось, так что не спрашивай. Но гм, роли… роли. Ну, в любом случае, я за страшилу. Потому что хочу умные мозги, — всё так же лёжа ответила Судзунаси сан. Я считал, что хорошим тоном считается сидеть, когда говоришь, но у Судзунаси сан своя система логики. — А ты, Инодзи, ты — робот.

— Робот, значит. ¬— Я посмотрел на Кунагису. — Томо, а чего робот сан хотел от волшебника?

И без каких-либо задних мыслей Кунагиса ответила: «Душу». Я вернул взгляд на Судзунаси сан и увидел, что она злорадно улыбается. Понятненько, так вот что ты хотела сказать. Да уж, до чего же иносказательно можно читать нравоучения, безрадостно вздохнул я.

— Да, вот так-то так, ясно? — сказала Кунагиса. — Это милая история, раз они считают, что душа и мозг — это разные вещи. Как в фэнтези.

— Фэнтези?

— Это фэнтези. Что ещё это может быть? Ведь душа — это эффект физической деятельности мозга, так? Вот почему возможны поля искусственного интеллекта, — сказала Кунагиса, будто поясняя что-то самоочевидное и известное. Потому, видимо, что самой Кунагисе это было прекрасно известно. Так что я просто с ней согласился, так как не был в настроении спорить.

И думал, что она правда вполне похожа на маленькую девочку, которая хочет вернуться домой.

…

А в током случае.

А в таком случае, интересно, кто является трусливым львом?

3

Я остановил Фиат на парковке и вытащил ключ зажигания. Поглядев на индикатор оставшегося топлива, я подумал, что мы довольно рискуем. Тот ещё вопрос, удастся ли нам спуститься с горы. В худшем случае придётся просить топлива в лаборатории, но даже не знаю, есть ли оно у них. Оглядев парковку, я не обнаружил ни одной другой машины, кроме Фиата Мико сан. Будем надеяться, что у служащих тут отдельная парковка, потому что в противном случае нам придётся идти домой пешком. Вот о чём я думал, вылезая из машины.

Я посмотрел на небо, облачка двигались подозрительно. Никаких чёрных туч, но всё же казалось, что ночью, или же с утра, ливанёт. Небо словно предзнаменовывало наше будущее, и мне это не нравилось.

Если хотите предсказать погоду на завтра, говорите, что «будет как сегодня». Не помню, кто это сказал, но как по мне, весьма подходяще. В таком случае моё пребывание в этом исследовательском центре пройдёт так, как это обычно бывает. От такого предчувствия по всему телу пробежали мурашки.

— Ну что же…

По словам охранника кто-то должен был нас подхватить на парковке. Подумав об этом, я огляделся, и увидел фигуру на востоке. Лица с такого расстояния я разглядеть не мог, но принимая во внимание лабораторный халат, я решил, что это тот человек из лаборатории, который должен нас провести. Он, кажется, тоже нас заметил, так как пошёл в нашу сторону.

— Привет, — я приподнял правую руку, но он не ответил и продолжал молча идти в нашу сторону.

Он был примерно моего роста, не высокий и не низкий, самый обычный. Когда расстояние между нами сократилось, я понял, что это очень уж молодой человек. Что ни говори, а он выглядел младше меня, не старше пятнадцати, по крайней мере лицом. Но вот на этом юном лице, в его глазах, спрятанных за стёклами очков, таился страшно неподобающий его виду тёмный взгляд, который портил всю его детскость. И да, в этом мире бывают двадцатисемилетние служанки, не тянущие даже на старшеклассниц, так что я не могу определить возраст по его виду.

Он приближался, не снижая скорости, и наконец, сведя («щёлк!») ноги, он остановился прямо у меня перед носом. В данном случае «у меня перед носом» не является фигурой речи. Он подошёл столь близко, что двинься я хоть чуть-чуть вперёд, мы бы соприкоснулись. Более того, он придвинулся так, что его лицо было в нескольких миллиметрах от моего. На таком расстоянии, если бы он не был парнем, точно можно было бы решить, что он меня поцеловал.

Я неподвижно стоял, не зная, как поступить, и тут он, дёрнул носом, будто принюхиваясь, затем другой раз, третий, а затем хмыкнул.

— Так значит это ты Кунагиса Томо из Кластера.

Его речь была не просто бестактной, а скорее неуважительной. Однако его голос соответствовал его молодому виду, так что я хоть и удивился, но не был возмущён.

— Нет, это не я. Я всего лишь приехал вместе, можно сказать, я комментатор. — Прежде чем ему ответить, я отошёл на шаг. — Или же меня можно назвать шофёром.

— А-а? Что такое? Я о таком не слышал. Я о таком не слышал, чтобы приезжать вместе. Тогда где же Кунагиса Томо, эй? — он наморщил свой лоб, словно глядя на заклятого врага, и чуть ли не прильнул ко мне. — Я его нигде не вижу.

— В тени автомобиля. Вон, там, — указал я на вылезающую из машины синеволосую девушку, держащую в руках наладонник и прочие вещи. — Эта милашка и есть Кунагиса Томо.

— А-а? Что такое? Кунагиса Томо — девочка? Гонишь? — сказал он, не ожидая такого, а затем обогнул Фиат и подошёл уже к Кунагисе. Кунагиса при появлении новой мужской особи наклонила голову («Уни?»), он же уставился на неё в ответ («Гм-м-м…»), и даже похлопал её по волосам, на что она никак не отреагировала. До чего же беспечное создание. Бывают в этом мире люди, которых родители никогда не шлёпали по попе, хотя в случае Кунагисы она бы не заметила, даже если родители её избивали бы.

— Не выглядит умной. Просто недоразвитый ребёнок. Эй, ты на самом деле Кунагиса Томо из Кластера?

— На самом деле. Боку-сама-тян зовут Кунагиса Томо. Кунагиса Томо, как ни гляди, это я. Приехала повидать Саттяна.

— Э-э? Саттяна? Это ещё кто такой?..

«Глупо, глупо» — прошипел он себе под нос, после чего, сунув руки в немного великоватый ему лабораторный халат, пошёл прочь. Он не велел нам идти за ним, но, наверное, подразумевал.

— Серьёзно, просто ребёнок… девочка, а с таким-то титулом! Ах блин, отстой, полнейший отстой. Ну ваще.

— Ты и сам на ребёнка похож, Огаки Сито кун.

Он замер.

Он… совершенно прекратил переставлять ноги. А после трёхсекундного вмерзания в землю он развернулся и…

— Откуда ты знаешь моё имя?

— М-м-м? Ты не смотри, как она выглядит, Кунагисе девятнадцать, так что мне странно то, что ты зовёшь её ребёнком. Да, ты прав в том, что она девочка, но если сравнивать с тобой, то Кунагиса не ребёнок.

— Я не о том спрашиваю, блин! Как она выглядит? Да мне плевать? — От топнул ногой по земле. — Я тебя спрашиваю, откуда ты узнал моё имя? И мой возраст! Я не помню, чтобы сообщал тебе!

— Ну мы не только твоё имя знаем, — я поднял обе руки, пожимая плечами. — О профессоре Сядо Кёитиро, и о его секретаре Удзэ Мисати-сан, и о действительных членах Котари Хинаёси, Нэо Фуруара и Касугай Касуга мы тоже много что знаем.

— И тян, одного забыл. И тян, ты и правда всё забываешь, — из-за моей спины вставила Кунагиса. — Помимо профессора и Саттяна тут ещё четверо исследователей, так что ты одного пропустил.

— А-ах, точно. Точно-точно. Я всё забываю, — кивнул я Кунагисе. — Да. Ещё Миёси Кокороми сан. Это, кажется, все, но может у тебя ещё есть вопросы, Сито кун?

— …Вы кто ваще такие? Вы двое, что вы? Как вы вообще это узнали? — Он подозрительно на нас уставился, словно бы собираясь покусать нас, если ответы ему не понравятся. — ЭТО тут считается секретной информацией. Такие как ты не должны знать. Как вы узнали?

— Кто знает. В конце концов, это секретная информация, так что не могу тебе рассказать. Однако хочу уточнить, мне не нравятся, когда над Кунагисой смеются исключительно из-за её внешности, так что будь…

Будь добр, Огаки Сито кун — так я намеревался продолжить, но неслабо получил по затылку. Меня прервали, я обернулся и увидел там сжимающую ладонь в кулак Судзунаси сан. И, как только я повернулся, она ткнула меня уже в лоб. Самый настоящий удар, и весьма крепкий. Судзунаси сан, когда ты только успела вылезти из машины?

— О чём ты вообще? Боже, бахвалишься тем, чего ты не делал, — сказала Судзунаси сан так, словно только проснулась и не в духе. — Это весело — дразнить маленьких детей? Ты меня разочаровываешь.

А затем она снова щёлкнула меня по лбу, а потом заставила наклониться, а потом развернула к Сито куну и сказала:

— Мы извиняемся. Когда речь заходит о Кунагисе, он становится излишне чувствительным. Он дурак, и думает о всяком нехорошем, но прошу, прости его. Видишь, он уже извиняется. А вечерком я задам ему нагоняй, так что забудем, хорошо?

Пнули, стукнули, а потом ещё и нагоняй зададут?

— …А-а? Не-не-не… — Сито-кун был ошарашен Судзунаси сан, держащей меня в поклоне, и не знал, что ему делать. — Нет-нет, всё в порядке…

— Здорово, всё хорошо, что хорошо кончается, — наконец отпустила меня Судзунаси сан. — Тогда отведи нас пожалуйста в лабораторию, или куда там. У меня всё тело ноет, полный отстой. Меня зовут Судзунаси Нэон, и я сопровождаю этих двоих. Приятно познакомиться.

— Я Огаки Сито. Помощник Сядо Кёитиро… приятно познакомиться, — изумлённо поприветствовал он в ответ, затем продолжил идти. В этот раз мы шли как следовало. Кажется, нам предстояло идти в гору по лесной тропинке к северу от парковки. Не то чтобы сложная тропа, но и не ровный проход, так что я помогал Кунагисе нести её вещи.

Когда я взвалил сумки на плечи, в затылке стрельнула боль. Гм, как это в стиле «Затмения»—Судзунаси, бить ничуть себя не сдерживая. Вполне возможно у меня даже череп на затылке треснул. При этом я несомненно сейчас вёл себя неправильно, поэтому вряд ли вправе жаловаться.

И да, всё так, как сказала Судзунаси сан. Не стоит так перевозбуждаться от малейшего оскорбления Кунагисы. Я понимаю. И самой Кунагисе, кажется, на это плевать. Прямо сейчас она в редком для себя образе, учитывая, как она обычно сидит в четырёх стенах, любуется пёстрыми деревьями по краям тропинки, так что ей действительно, кажется, плевать. Мне тем более нет смысла злиться из-за этого.

— Пожалуй, я и правда ограничен в определённые моменты… Я проиграл.

В общем, я решил это обдумать. Повернувшись к Кунагисе, я сказал ей, что был неправ. Кунагиса, кажется, не поняв, за что я извинялся, склонила вбок голову («Уни?»), но уже через секунду её душа вновь была поглощена деревьями. Судзунаси сан глядела на нас, будто говоря «боже правый!», а когда я заметил её взгляд, она опустила поле шляпы так, чтобы не было видно глаз.

— Эй, ты.

Вдруг.

Сито кун, подобно разведчику шедший в паре метров впереди, позвал меня.

— Эй, ты, иди сюда.

— Не мог бы ты перестать звать меня так?.. Я тебя старше, как никак… девятнадцать.

— Заткнись, да кому какое дело? Здесь имеет значение не возраст, а только то, кто умнее. А я умнее тебя, так что это ты должен проявлять ко мне уважение.

— … — А Сито-кун вполне простецкий, решил я, подходя к нему. — Что случилось? Хочешь что-то спросить?

— А-а, вопрос… — прошептал он. — Вот это большое и чёрное — оно парень или девушка?

— … — Я оглянулся на Судзунаси сан, и, повернувшись обратно к Сито куну, почувствовал, что обязан шептать: — Ну, формально, девушка.

— Понятно. Я был прав. Гора с плеч, — кивнул Сито кун. — Огромная. Сколько в ней сантиметров?

— Сто восемьдесят девять. Но она не измеряла рост с шестнадцати, так что сейчас ещё больше. Но когда проходишь рубеж в сто восемьдесят девять, дальше уже не важно. Поделилась бы она со мной десятком что ли.

— Ух. Боже, — Сито кун, похоже, был ею неподдельно восхищён. — Она играла в баскетбол—волейбол? Или у неё в роду были иностранцы? Кажется, даже у них такой рост встречается редко.

— Она всегда утверждает, что чистокровная японка… Быть может, это потому что у неё первая группа крови?

— … ха-ха. …боже. Ну нельзя так ошибаться. Просто нельзя.

Затем он посмотрел в небо, словно вздыхая.

Что до меня, то в целом Судзунаси сан довольно стройная, так что она не кажется мужеподобной, но да, этот её рост, и эта её чёрная одежда, и эта натянутая на глаза шляпа может кого-то смутить по поводу её пола. Манера её речи скорее женская, но в наши дни нельзя определить пол по манере речи. Не буду показывать пальцем, но встречаются в нашем мире женщины поразительной красоты, которые совершенно не следят за своим языком.

— Там, — ткнул пальцем вперёд Сито кун. — Лаборатория за той стеной.

— Ха…

Там, куда указывал его палец, за горными деревьями, возвышалась портившая всю атмосферу бетонная стена. Она, казалось, замыкалась сама на себя, а гору создали вокруг неё. Даже с такого расстояния она выглядела ненормально высокой, и напоминала не о первоклассных научных центрах, а о кое-чём ином. И если оформлять это в слова…

— Будто тюрьма…

— Тюрьма? Да нет же. Куда тебе понять, — горделиво сказал Сито кун. — Это крепость. Непобедимая крепость. А это вроде как стена замка.

— Стена замка, значит…

И правда, на эту гору с отсутствующим подножием было бы сложно напасть. Но что, в этой лаборатории и правда есть что-то, что требует такой степени защиты? И что бы Сито кун не говорил, эти стены всё же смахивали на тюремные. Не защищающими от вторжения извне, но осложняющими побег изнутри…

— Похоже на Барьер Конца… да, кстати, Сито кун, охранники говорили, что вчера или позавчера на территорию лабораторию кто-то проник.

— Да-да, я что-то такое слышал. Точно не знаю. Видел его только издалека и со спины, — он вроде как фыркнул и ехидно улыбнулся. — Ну правда, не идиот ли? Смылся, даже не сумев ничего украсть. Не стоит недооценивать нашу систему безопасности.

— Но он же проник внутрь?

— Действительно, это я признаю, — хмыкнув, пожал он плечами. — Но большего мы ему не позволили. Вот такая тут система. Ну, он, похоже, от этой идеи отказался и больше не придёт. В любом случае, пробираться сюда с голыми руками могут только сумасшедшие.

— С голыми руками?

Странновато звучит, но, видимо, раз нарушитель прошёл через главные ворота, его как следует проверили, так что такого можно было ждать. Только прав ли Сито кун в том, что это был просто дурак, или же наоборот, это был невероятно уверенный в себе человек, вот что интересно.

Уверенность в себе, или информированность.

— Э? Что такое? — с видимым подозрением на лице обратился ко мне Сито кун, когда я вдруг замолчал. — Ты к чему? Что ты так заинтересовался этим нарушителем? Ты что, его друг?

— Нет конечно. Почему должно случиться что-то такого рода? Откуда возникла эта галиматьёвая мысль?

— Да я шучу. Что ты так сразу взводишься, девятнадцатилетний?

— Ну извини, шестнадцатилетний.

Да, не такую беседу престало вести девятнадцатилетнему и шестнадцатилетнему. Сито кун хмыкнул и опять умолк. Быть может, думал, что я подразумевал под галиматьёвым. Иногда я не очень хорошо обращаюсь со словами, так что остаётся надеяться, что он не будет уточнять, что это значит.

Однако Сито кун очень резко воспринимает всё связанное с этим нарушителем (ну, это логично от пострадавшей стороны), но учитывая, что попытка провалилась, проникновение в лабораторию было в корне бесполезно, мне кажется. Если бы проникнувший не пришёл с голыми руками, или же…

Я коснулся рукой груди справа. Точнее говоря, я положил руку на нагрудный карман надетой поверх футболки легкой куртки, в котором у меня был припрятан нож, и сделал я это для того, чтобы проверить, на месте ли он.

Я не то чтобы солгал охранникам на входе. У меня на самом деле с собой ножницы в левом кармане куртки. И более того, в рюкзаке, который я сейчас несу, находится консервный нож в добавок к консервированной медвежатине, которую так обожает Кунагиса. В общем, я не то чтобы солгал. Потому что я не помню, чтобы говорил, что у меня нет ножа. Но в этой ситуации, пожалуй, меня бы всё равно назвали лжецом.

Этот нож неделю назад мне дала моя знакомая подрядчица, когда я собирался в поездку. Во фразе моя знакомая подрядчица есть какое-то подозрительное звучание, но это правда, и ничего тут не попишешь. К ножу прилагалась кобура, такая, что её не видно при ношении под курткой, простая конструкция. Конечно, если меня начнут ощупывать, тот тут же её найдут, но я был готов рискнуть, что охрана не станет так досматривать Кунагису Томо и её сопровождающих. Быть может, мои шансы были меньше, чем одна вторая, но в итоге-то всё прошло удачно.

«Может так и не кажется, но этот нож очень острый, так что на людей его не наставляй», — сказала подрядчица… Аикава сан. — Режет словно скальпель Блэк Джэка… так что только пиши им на стенах что ли.

За заботу Аикаве сан большое спасибо, но это всё равно что лить воду на лаву. Тот незваный гость может делать что хочет, но мне, с одним единственным ножом (и ножницами, и открывашкой?) ничего не сделать. Уж точно этого ножа недостаточно будет, чтобы прорваться через замковые стены.

Всё равно, что чесать спину собственными зубами.

— Какой трагикомичный абсурд…

И сейчас под абсурдом я понимаю не взятие этого замка с единственным ножом. Я понимаю себя самого, открыто заявившего Кунагисе, что не намерен помогать, но при этом изо всех сил намеренного помочь. Серьёзно, будто бы у меня нет вообще никаких внутренних убеждений. Я могу самого себя вывести из себя.

— Эй, Сито кун?

— Да? Что такое?

— Уцуриги… Гайсукэ сан, что он за человек?

— Уцуриги? — Сито кун скривился, будто труп кошки увидел. — Уцуриги?

— Да. Уцуриги Гайсукэ сан.

— …Извращенец, — выпалил он, пройдя два шага и повернувшись ко мне спиной. Или скорее не повернувшись ко мне спиной, но отвернувшись от меня лицом. — Извращенец. Он полный, абсолютный, до мозга костей извращенец. Как ещё описать эту тварь?

И он топнул ногой, очень раздражённо. Я не мог заставить себя развить тему, и молча наблюдал. Да, мне бы хотелось заранее собрать как можно больше информации об Уцуриги Гайсукэ, но гм, похоже, лучше отступить. По крайней мере я выяснил, что Сито кун его сильно недолюбливает.

— …

Что бы мне правда хотелось знать, это что Уцуриги Гайсукэ думает о Кунагисе Томо.

Дорога пошла в гору… вернее сказать, наклон горной тропки стал круче, так что я подождал Кунагису, и мы пошли вдвоём; я словно тянул её за руку.

— Понятненько. Действительно, будто естественная крепость. Или нет, замок? И весьма плохой в своей сути. Напоминающий о таких вещах, которые хотелось бы не вспоминать.

— Мы можем потеряться, если не запомним дорогу. И тян, аккуратней. Не броди в одиночку. Как-никак гиппокамп И тяна похож на губку. Уни, правда, если ты заблудишься в этих горах, и если тебе не поможет Дзюн тян, то ты живым не выберешься. Тебя задерут дикие звери. Так что не отходи от Боку-сама-тян, хорошо?

— Это я запомню. Точно-точно запомню. Но и правда, похоже, тут можно наткнуться на диких медведей или кабанов.

— Инодзи. А правду говорят, что кабаны произошли от свиней?

— Ты это о чём? Кто тебе сказал эту чушь?

— Асано. Что свинья сбежала со свинофермы и, одичав, стала кабаном. А ещё Асано сказала, что это ей рассказал Инодзи.

— Ауч.

— И тян, лгунишка… Нэон тян, это кабаны развились в свиней. Всё наоборот. Хотя это не назвать развитием, просто люди сделали из них свиней чтобы их одомашнить. Как карасей и золотых рыбок. Вот почему свиньи такие сильные. Потому что они были кабанами. Да-да, если человека выставить против свиньи, последняя скорее всего победит. Поговаривают, что существуют даже специальные свиньи для подавления живой силы противника.

— Гм-м. Сделаны людьми… Так значит, можно своими руками сделать из обезьяны человека?

— Не думаю, что такое возможно.

— А вот из человека сделать обезьяну весьма несложно.

— И, Нэон тян, люди и обезьяны относятся к разным видам. У них есть общий предок, но не обезьяны развились в людей. Если бы было так, всё эволюционное дерево перевернулось бы.

— Вот оно как. Гм. Рядом с Ао тян многому можно научиться. Очень-очень многому. Кстати говоря, Инодзи. А то, что пингвины перелётные птицы, и что они мигрируют между Южным и Северным полюсами в районе сентября, и что если в Японии смотреть в небо в сторону севера, даже можно их увидеть — тоже ложь?

— Я считаю, в некоторых случаях виноват исключительно обманутый.

— Эй вы, заткнитесь уже, мы на месте, — сказал Сито кун, и мы повернулись в его сторону и увидели, что мы уже под самой стеной. До этого угол обзора был неудобный, так что я не обращал внимания, но теперь, вблизи, от этого места шло пронизывающее, зловещее, нестерпимое ощущение. Возведено оно было, по всей видимости, не так давно, честно говоря, оно выглядело как совершенно новое и абсолютно чистое, и это было до боли неестественно. Сито кун стоял перед излишне крепкой стальной изолированной дверью. Это, видимо, и есть вход.

Сито кун распахнул дверь, и на его лице расцвела гордая улыбка.

— Ну что же, добро пожаловать. Добро пожаловать в Исследовательскую лабораторию Безумного Демонабезнравстенной увлечённости Кёитиро.