Бесстыжий Purple Haze (Новелла) - 7 Глава

Тем вечером небо над Средиземноморьем было особенно тёмным. Словно извиняясь за это, звёзды вяло блестели, но на луну не было и намёка. Ночь новолуния скрывает лица влюблённых друг от друга, а происходящее остаётся тайной навеки; правда и ложь одинаково загадочны в такие ночи. Смертельная битва подходит к концу.

Но так же, как и на исход текущей схватки влияют схватки ей предшествующие, так и за этой схваткой последуют другие. Мир постоянно меняется, и со временем возникнет новая причина сражаться. Вчерашний победитель будет завтра разгромлен; тот, кто недавно был во главе мира, будет отброшен в самые низы, забытый потомками. Мысли, мечты и жертвы этих людей навсегда останутся тайной, слившись с сотнями других загадок. Как маска, что лежала на руинах давно забытой цивилизации, снова сыграла свою роль много веков спустя, так и для этих загадок, возможно, придёт время напомнить о себе — а пока им остаётся терпеливо ждать…

* * *

Когда Массимо Вольпе появился на свет, от состояния его семьи уже давно не осталось и следа. Большая часть его дальних родственников продали свои титулы зажиточной буржуазии, и у него оказалось бессчётное количество неродных дядей, тёть, племянников и прочих. В детстве Массимо часто видел, как на публике его отец защищал этих людей, а за закрытыми дверями высказывался о них как о безродном мусоре. Его старший брат должен был стать наследником того, что осталось от их состояния, но внезапно всё бросил, чтобы стать поваром… Массимо был следующим по возрасту. У Антонио готовка выходила прекрасно, но их отец, слишком сросшийся с собственными классовыми предрассудками, не мог понять, почему потомственный дворянин выбрал делом своей жизни нечто столь приземлённое. Смирившись с невозможностью переубедить своего сына, он отрёкся от него.

— Мне жаль, Массимо, — с грустью в голосе сказал Антонио, придя, чтобы проститься в последний раз. — Я взвалил всю ответственность на твои плечи. И прости отца — он просто не может принять то, что времена переменились. Я знаю, что тебе будет нелегко, но попробуй его понять.

— Что ты собираешься делать?

— Тренироваться. Ну, по крайней мере, на ближайшее время мои планы таковы. Для бывшего аристократа нет будущего в Италии, местные повара никогда меня не примут. Я буду путешествовать по миру и надеюсь, что однажды найду место, где смогу открыть свой ресторан и готовить еду, которой смогу гордиться. Конечно же, я возьму девичью фамилию нашей матери — марать фамилию Вольпе я не стану. «Труссарди» тоже чудесно звучит.

— Кому какое дело до того, как ты себя называешь?

— Хотя бы отцу.

— Ты же его ненавидишь настолько, что даже бросил всё и ушёл из семьи. Почему тебя должно волновать его мнение?

— Потому что это коснётся и тебя. — Антонио бросил на него обеспокоенный взгляд. — Тебе носить фамилию Вольпе и всю ответственность за неё.

— Если что-то случится, я разберусь. — На губах Массимо появилась тонкая улыбка. — Но всё будет в порядке, ты и сам понимаешь.

— Массимо… разве…— Его брат выглядел ещё более обеспокоенно, чем прежде. — Разве у тебя нет собственной мечты?

— Мечты? — он усмехнулся. — Это какой же? Быть счастливым? Сделает ли твоя еда тебя счастливым, Тонио?

Массимо никогда прежде не обращался к своему брату по этому имени. Это его озадачило, но он постарался выбросить мысль из головы.

— Возможно, с моей стороны эгоистично это говорить, но время от времени нужно уметь заботиться о себе. То есть, как бы понятнее это сказать…

— Я тебя понимаю.

— Нет, не понимаешь. Ни ты, ни отец, вы оба не понимаете. Он хотя бы жалуется на окружающий мир… Ты же попросту игнорируешь всё.

Это были последние слова, сказанные Массимо его братом. Несколько лет спустя долги его семьи превысили допустимый рубеж, и он продал себя и свой титул Пассионе. Его отец постарел за одну ночь на десять лет и превратился в безнадёжного наркомана, который был не в состоянии жить без производимых сыном наркотиков.

Иногда Массимо думал о том, могло ли быть возможным, что сила, подобная той, которую пробудила в нём Пассионе, появилась и у его брата на другом конце света. Звучало как что-то, что вполне могло произойти с родственниками.

Зная брата, рискну предположить, что его сила была бы похожа на мою, но в ней была бы «мечта». Не удивлюсь, если она могла бы лечить людей, как это делает «здоровая еда». Забавная ирония бы вышла: один брат множит вокруг себя наркоманов, а другой — здоровых людей. Хотя мне-то какое дело…

Жизнь Массимо Вольпе началась и закончилась с безразличием, но было одно время, когда он чувствовал злость на эту свою черту. Это было в университете, когда он встретил одного студента, который был сильно младше его. Звали того Паннакотта Фуго, и его Массисо невзлюбил с первого взгляда. В то время, как Массимо появлялся на занятиях лишь изредка, Фуго по крайней мере пытался строить из себя образцового студента… Но для Массимо правда была очевидна: он знал, что Фуго было плевать на всё происходящее не меньше, чем ему самому.

Массимо был ни капли не удивлён, когда Фуго собственными руками разрушил своё положение и был исключён из университета. Он давно знал, что это должно было произойти, и его прогнозы сбылись — но неприятное чувство не покинуло Массимо. Его интуиция подсказывала ему, что этот раздражительный ребёнок ещё должен был пересечь ему дорогу, и данную мысль было невозможно окончательно выкинуть из головы. Массимо чувствовал, что пришло время его предсказанию сбыться.

— Здесь нет Фуго. Где он? — спросил Вольпе.

Он сорвал крышу с машины и теперь сверху вниз взирал на Шилу И, которая лежала внутри, смятая металлом и дрожащая от боли. Она застонала, но не произнесла ничего внятного. Вольпе не знал, не хотела ли она отвечать ему или просто не могла.

— Хм, может, я перегнул палку? Хотя ты хотела переехать меня на машине. Думаю, на заложницу ты ещё сгодишься.

Он резко протянул руку и выдернул девушку из остатков развороченной ударом машины. Шила И безвольно повисла, будто котёнок, которого взяли за шкирку.

— Ха… ха… Voodoo Child! — призвала она свой станд, собрав остатки сил. Voodoo Child стиснул кулаки и принялся наносить удары, но Вольпе с лёгкостью отражал их одной рукой. У неё не было и шанса против него, особенно в таком состоянии.

Вольпе отразил очередной удар Voodoo Child и сломал станду руку — рука Шилы И в тот же момент изогнулась под неестественным углом с громким хрустом. Прежде чем она успела хотя бы пнуть его, Вольпе сломал ей обе ноги.

— Последний раз!

Вольпе ударил её головой, разбивая кожу на лбу. Кровь мгновенно залила ей глаза, а голова откинулась назад и больше не поднялась. Шила И уже была в состоянии двигаться — а ведь Массимо Вольпе использовал на ней едва ли двадцать процентов своей силы и сотворил с ней такое.

— Ладно, — сказал Вольпе, разворачиваясь; одной рукой он всё ещё держал Шилу И. — Думаю, мы здесь закончили, Анжелика, можешь выходить. Мне нужна твоя помощь, чтобы проверить, не приближается ли к нам кто-то.

Ответа не последовало, Анжелика тоже не показалась.

— Анжелика?

Вольпе почувствовал, как у него сжалось сердце. Он бросил тело Шилы И куда-то в сторону и стал вглядываться в комнату соседнего дома, где Анжелика должна была прятаться. Та была пуста.

— Анжелика… Неужели ты пошла навстречу Фуго сама, чтобы отомстить за Кокаки?

* * *

— Ч-что? — Фуго резко замер.

Он бежал в сторону Ортиджи — туда, куда уехала Шила И, — когда внезапно заметил толпу людей — огромную толпу, которая уверенно шла в его сторону. Цвет их глаз изменился; если говорить точнее, то они вообще стали бесцветными — пустые глаза на равнодушных лицах. Их тела двигались, ведомые внешней силой, которой невозможно было сопротивляться. Люди шли вперёд, спотыкались, падали и больше не поднимались, задавленные теми, кто шёл за ними. Они словно лезли из ада, но без криков, которые можно было бы ожидать в сопровождении к такому действу.

У этих людей не было никаких чувств. В их головах не осталось ничего, кроме жажды крови, которой их искусственно наполнили. Фуго бросило в дрожь — таким был эффект от Manic Depression. Night Bird Flying просто распространяла его силу вокруг себя; Manic Depression же уничтожал все мысли, чувства и желания людей, оставляя вместо себя пустоту, с которой невозможно было бороться.

Джорно Джованна был прав, когда решил, что Массимо Вольпе слишком опасен. Его станд убивает всё и ведёт лишь в темноту, столь же безнадёжную, как и чернота, что таится в глубине расщелины посреди огромного ледника.

Толпа бросилась на него.

— Твою мать!

Фуго старался протиснуться через неё: не мог позволить себе атаковать их вслепую. Используй он свой вирус, то с лёгкостью бы расправился со всеми противниками — но так поступить он не мог.

У меня всего шесть капсул… Если я использую их здесь, то у меня не будет и шанса против Вольпе.

Фуго наклонил голову и ускорился: ему нельзя было отступать. Повернись он к толпе спиной, они в тот же момент растерзали бы его, как свора голодных собак. Их ногти царапали его, один мужчина разодрал ему щёку — Фуго оттолкнул его в сторону и почувствовал, как что-то капнуло на его ногу.

Это была кровь, причём кровь не того мужчины — а его собственная: рана на щеке была глубже, чем ему показалось вначале.

Но… я не чувствую боли!

Это говорило о том, что Night Bird Flying начала отнимать у него контроль над телом. Сила станда нарастала, что могло значить…

Она где-то рядом.

Не успел он толком обдумать эту мысль, как почувствовал удар в бок. Его не пытались схватить, просто ударили и отодвинулись. Фуго повернулся, и внезапно мир будто встал с ног на голову: его ноги резко подкосились, и он упал. Переведя взгляд на свой бок, Фуго осознал, что оттуда торчал нож. При попытке встать стало ясно, что нож сильно повредил мышцы, и двигаться было почти невозможно. Маленькая тень, которая ранила его, теперь стремительно убегала.

— Эгх… Purple Haze! — закричал Фуго, призывая свой станд.

Он не мог позволить ей сбежать. Если бы он упустил её здесь, то она бы только заразила ещё больше людей, сделав своими жертвами не только Сиракузы, но и всю Сицилию.

Теперь, когда Фуго остановился, толпа начала сгущаться вокруг него, хватать, царапать и кусать. Он не двигался, а людей вокруг него становилось всё больше — девочка, которая пырнула его ножом, убегала в противоположную сторону, уверенная в своей победе. Так её было легче найти.

Рёв Purple Haze раздался в ночи. Фуго не знал, достигла ли его атака цели; всё, что он мог, — это лежать под грудой неадекватных людей и ждать. Внезапно он почувствовал ужасающую боль в боку — она была настолько сильной, что Фуго не смог сдержать крик. Впрочем, эта боль, это чувство, будто все его органы были превращены в кровавую кашу и залиты кипятком, свидетельствовали только об одном.

Наркотик развеивается!

Атака вражеского станда прекратилась. Люди вокруг него рухнули на землю один за другим, потеряв сознание, как только действие наркотика закончилось. Фуго не знал, могли ли они сохранить рассудок после подобного.

Он с трудом поднялся на ноги, не вынимая из своего бока ножа. Он не мог пойти на риск и вытащить его: сделай он так, кровь начала бы бить фонтаном, и Фуго умер бы раньше, чем добрался до своей цели. Он должен был идти вперёд. Он должен был найти Массимо Вольпе… И закончить всё это.

* * *

— Анжелика?! — закричал Вольпе.

Люди вокруг него падали на землю. Он точно знал, что с ней что-то случилось. Вольпе резко развернулся в сторону моста, соединявшего Ортиджу с Сицилией. Фонари на той стороне мигали, видимо, повреждённые во всём этом хаосе. В какой-то момент он сумел заметить тонкий светлый силуэт, который появился в свете фонаря, а затем снова пропал в темноте.

Только Анжелика Аттанасио могла быть настолько бледной.

— Я здесь, Массимо, — прошептала она, а затем пошатнулась и чуть не свалилась с ног.

С широко открытыми глазами она смотрела только на него.

— Анжелика! Ты в порядке? Слава Б… — Вольпе сделал шаг навстречу ей.

— Вот! — неожиданно вскрикнула Анжелика, указывая на него пальцем. — Я же говорила, что тебе это очень идёт!

— Что?

— Ты выглядишь очень мило… когда улыбаешься вот так искренне. Очень, очень мило.

Она широко улыбнулась, а затем рухнула на мощёную дорогу, будто кукла-марионетка, чьи нитки были разом перерезаны. Её тело было уничтожено вирусом Purple Haze, а жизнь утекала столь же стремительно, как воздух из шарика, который проткнули иголкой.

Шила И сглотнула. Сначала ей показалось, что звук, который она услышала, был грохотом взрыва, но нет… Этот звук раздавался из человеческого горла.

Это был крик Массимо Вольпе.

Он ревел как огонь, плавящий под собой асфальт. Он выл как буран, превращающий в лёд всё, что его окружает. Этот гром был подобен трубам, возвещающим приход Антихриста на землю, и распространялся во всех направлениях… А затем он затих, оставив вместо себя абсолютно мёртвую тишину. Вольпе несколько секунд стоял на месте, а затем дёрнулся и повернулся к ней. Его взгляд пронзил Шилу И, словно пуля. Эти глаза были столь же пустыми и холодными, как и у старой фарфоровой куклы. Это были глаза человека, в чьей душе больше ничего не осталось.

Она моргнула, а Вольпе уже стоял рядом, склонившись над ней. Его нога глубоко вдавилась в её живот — можно было сказать, что он пнул Шилу И, но это едва ли описывало реальное действие: скорость, с которой её отбросило, была невообразимой. Она взлетела в воздух так быстро, будто в ногах Вольпе были встроены двигатели. Шила И пролетела с несколько десятков метров, а затем рухнула вниз туда, где её ждал Вольпе. За секунду до того, как Шила И бы разбилась о землю, он схватил её одной рукой за горло и остановил, а затем, размахнувшись, впечатал в землю.

Они были уже в другом месте. Это была небольшая поляна, огороженная от дороги пальмовыми деревьями и развалинами древних зданий. Они находились в старейшем месте на Ортидже, на руинах храма, который был построен тысячелетия назад. Долгое время люди считали, что он был посвящён Артемиде, но последние раскопки показали, что он был воздвигнут во славу богу солнца.

Храм Аполлона. Все знали его под таким названием.

Шила И застонала и попыталась приподняться с земли, но нога, наступившая ей на грудь, придавила её обратно.

— Позови его, — прошипел Вольпе. Она застонала вновь. — Позови Фуго. Позови его сюда. Кричи, плачь, умоляй его прийти и спасти твою никчёмную жизнь. — Он замолк, но, не услышав желаемого, продолжил: — Даже не пытайся со мной сражаться. Manic Depression полностью контролирует тебя. У тебя больше нет собственной воли.

Его пальцы пронзили горло Шилы И, но крови не было; вместо этого раны вокруг пальцев начали исчезать. Внезапно Шила И поняла, что из её лёгких вылетал пронзительный и ужасающе громкий крик. Он держался долго, будто она была оперной певицей: Вольпе двигал внутри её горла пальцами так, как будто поворачивал переключатель, увеличивая амплитуду с каждой секундой.

Она кричала так громко, что её голосовые связки, не выдержав, разорвались, и вниз по гортани потекла тёплая кровь — но и эти повреждения очень быстро исчезли, исцелившись сами собой, и она стала кричать только сильнее. Шила И чувствовала, как быстро колотилось сердце в её груди. Её тело было не в состоянии выдержать такое напряжение: кровь наполняла лёгкие, а боль в рёбрах стала настолько сильной, что она уже больше не ощущала её.

Это… плохо… Я сейчас отключусь…

От кровопотери у неё заплясали цветные пятна перед глазами, будто небо наполнилось фейерверками.

Прощай, Клара. Я знаю, что ты следишь за мной с небес, но моя дорога ведёт прямиком в ад. Мы с тобой больше не увидимся…

Совершенно неожиданно её крик прекратился, как будто кто-то вырубил электричество. Рука Вольпе исчезла с её шеи — он больше и не смотрел на неё, в этом не было нужды. Его глаза, наполненные одной лишь ненавистью, были направлены в совершенно другую сторону.

На входе в храм Аполлона стоял человек. Из бока торчал нож, колени тряслись — сам человек еле держался на ногах. Сложно было представить, как тяжело было ему прийти туда с такой раной.

— Вольпе… Тебе нужен я, — спокойным голосом произнёс Паннакотта Фуго. Это был тон человека, который говорил с одноклассником, которого не видел много лет.

* * *

Шила И широко раскрыла глаза от удивления. Она не могла понять, почему он пришёл. Вольпе, стоявший до этого рядом с ней, резко бросился вперёд — Фуго видел и понимал происходящее, но его мысли были далеко от этого мира.

Теперь я понимаю. Внезапно всё встало на свои места. Идея, которая так долго не давала ему покоя, резко стала очевидной и логичной.

Вот поэтому. Я прав, Наранча?

Он наконец понял, почему Наранча сказал то, что сказал, и сделал то, что сделал. Почему он предал Пассионе из-за девушки, в которую даже не был влюблён? Которую едва знал? Почему он с такой уверенностью кричал, что они были одинаковыми, а её раны принадлежали и ему? Раньше Фуго не мог понять.

Но мне всё ясно теперь.

Фуго посмотрел на врага, который нёсся к нему, а затем на Шилу И, лежавшую на земле. Он выпрямился, хотя его ноги уже давно должны были подкоситься, и посмотрел прямо глазами, которые уже давно должны были закрыться.

Она сказала: «Я не могу сделать это». То же самое говорил себе и я.

Фуго знал, что она чувствовала. Нетерпение, разочарование и разъедающую изнутри грусть.

Я знаю, каково это. Мы похожи.

Его губы изогнулись слабой улыбкой, в которой сквозило самоуничижение. Все эти годы он с презрением отзывался об умственных способностях Наранчи, уверенный в своём превосходстве, но ему самому понадобилось шесть месяцев на то, чтобы понять то, на что у Наранчи ушло пару секунд.

Шила И… это я. Её гнев — это мой гнев!

Враг приближался к нему. Их разделяли считанные метры. Радиус действия Purple Haze составлял пять метров — очевидно, в тот момент, когда расстояние между ними сократилось бы до такого, кто-то один должен был погибнуть.

Фуго стоял неподвижно, позволяя Вольпе двигаться к нему.

Семь метров. Шесть. И… пять.

Purple Haze рванул с места навстречу врагу своего хозяина.

Шила И не могла поверить своим глазам. Она была уверена в том, что пожертвовала собой, чтобы спасти его — но почему тогда он здесь?! Неужели решил, что сможет победить? Конечно же, одного соприкосновения со смертельным вирусом было достаточно, чтобы убить Вольпе, но это могло и самому Фуго стоить жизни, если бы он распространил вирус слишком близко от себя.

Он должен атаковать Вольпе на расстоянии, достаточно большом от него самого. Если не удастся попасть в этот крохотный промежуток, Вольпе победит. Даже если Фуго собирается забрать Вольпе с собой, план может провалиться, если тот как-либо перехитрит его. Вирус уничтожит Фуго, пока сам Вольпе будет стоять на безопасном расстоянии и смеяться над его страданиями. Что же мне делать?

Она увидела, как рядом с Фуго возник Purple Haze; Вольпе был уже в радиусе атаки. В тот момент решалась судьба Фуго — либо он успевал ранить Вольпе, либо всё было потеряно… И внезапно Шила И заметила что-то, пролетевшее мимо них.

Ч-что…?!

На фоне тёмного и безлунного неба блеснуло что-то белое — это была маленькая, тонко щебечущая птичка. Night Bird Flying.

Но ведь та девочка умерла! Вирус уничтожил её! Она не могла выжить! Неужели Manic Depression Вольпе смог как-то сохранить в ней жизнь, даже после того как все её кости расплавились? Неужели он смог как-то остановить вирус даже тогда, когда она была уже на 90% мертва? Она точно сейчас уже не в состоянии думать, и от неё ничего не осталось, кроме автоматического станда, маленькой птички…

Зачем он это сделал? Единственная причина, которая приходила Шиле и на ум, была…

О нет… Конечно же, птица сейчас не может действовать в полную силу, но на таком близком расстоянии малейшая ошибка может стать для Фуго смертельной…

Фуго и Вольпе вот-вот должны были столкнуться. Purple Haze замахнулся для того, чтобы ударить врага… Или нет? Его удар был направлен не в ту сторону: кулаков коснулся лишь ночной воздух. Вольпе был уже гораздо ближе, чем в пяти метрах, и вот-вот должен был нанести последний удар.

И тогда, когда Шила И уже была готова увидеть кончину Фуго, она заметила кое-что странное.

…что?

В этом не было никакого смысла.

Его кулак… кулак Purple Haze…

Капсулы, наполненные смертельным вирусом, которые всегда крепились к костяшкам его пальцев…

…этих капсул не было!

— Всё кончено, Фуго-о-о-о-о! — проревел Вольпе, уверенный в своей победе. Он был уже в сантиметрах от своего врага — ему оставалось лишь протянуть руку и разрезать Фуго пополам. Вольпе был настолько близко, что мог видеть блеск в его глазах.

Мог видеть, как Фуго смотрел прямо на него.

Вольпе от удивления моргнул. Никогда прежде он не видел такого взгляда. Такой взгляд не мог принадлежать дерзкому и агрессивному мальчишке, не мог принадлежать преступнику, который считал невозможным идти против мнения своей банды.

В этих глазах горела уверенность человека, который, наконец, сделал свой выбор и был готов поставить на карту всё, лишь бы претворить задуманное в жизнь. Вольпе услышал тихий звук хлопка прямо перед собой — этот звук раздался изо рта Фуго. Даже со своими нечеловечески быстрыми рефлексами он не мог отреагировать вовремя. Изо рта Фуго прыснула кровь и покрыла лицо Вольпе: тот раскусил капсулу со своим вирусом. Вольпе отпрыгнул назад, но было уже слишком поздно — эта атака была смертоносной и беспощадной.

Вольпе открыл рот, но не смог издать и звука. Его лёгкие прогнили насквозь и больше не могли удерживать воздух. Он сделал шаг, но его ноги с расплавившимися костями подломились. Вольпе посмотрел наверх, но ничего не увидел — его глаза кипящей жижей вытекали из орбит. Он попытался пожалеть о тех решениях, которые привели его к этому, но не смог: от его мозга уже ничего не осталось.

Жизнь Массимо Вольпе оборвалась в одно краткое мгновение. Словно сухой лист, оторвавшийся от дерева, он сгинул в небытии.

* * *

Шила И не могла поверить своим глазам. Тело Вольпе плавилось и разлагалось с ужасающей скоростью, но Фуго был ещё цел, несмотря на то что он собственными зубами раскусил капсулу. Он громко кашлял, а кровь стекала по его подбородку.

…но он не был мёртв.

— К-как…?! — прошептала Шила И.

— Станд является отражением личности его хозяина. — За её спиной раздался знакомый голос. Она обернулась и встретилась взглядом с Муроло. — При кардинальной перемене в психике станд тоже меняется.

Всё же, она не могла понять, как Фуго сумел выжить. Заметив её вопрошающий взгляд, Муроло покачал головой:

— Не проси меня идти и помочь ему. Вирус Фуго почти точно сейчас ещё опаснее, чем раньше. Когда он раскусил капсулу, вирус у него во рту начал множиться и атаковать сам себя прежде, чем напасть на Фуго. Я не хочу даже близко подходить к чему-то настолько дикому. — Муроло склонился к ней и внимательно осмотрел с ног до головы. — А ты гораздо крепче, чем можно было ожидать. Сломано несколько костей, но органы, насколько я могу судить, не задеты, так что выживешь, не переживай. Думаю, теперь я понимаю, почему Миста был так в тебе уверен.

Шила И внезапно поняла, что этот Муроло очень сильно отличался от себя прежнего. Он звучал гораздо увереннее.

Неужели он?..

Но она была слишком вымотана для того, чтобы думать. Шила И закрыла глаза и тяжело выдохнула.

… он стоял совсем рядом и смотрел на него сверху вниз.

Самый ужасающий станд на свете. Скрюченное тело, налитые кровью глаза, перекошенный и словно зашитый рот, который никогда не прекращал рычать и скалиться.

Purple Haze.

Его «второе я». Отражение его личности. Другая сторона человека по имени Паннакотта Фуго.

Он внимательно смотрел на него — и впервые в жизни Фуго посмотрел в ответ. Неужели его глаза всегда были такими? Потому что Фуго казалось, что раньше они были более одинокими.

И он почувствовал что-то, что, казалось бы, отринул много лет назад — словно бактерии, которые наполняют нашу планету и упорно живут, вне зависимости от всех попыток людей избавиться от них; что-то, что тебе неприятно, но ты и сам знаешь, что от этого не уйти. Тень противоречивых эмоций.

Purple Haze посмотрел на него сверху вниз, и Фуго не отвёл взгляда. Даже тогда, когда все его убеждения рассыплются в прах, когда рядом никого больше не останется, — он будет рядом. Никто из них не сказал и слова.

Совсем рядом пролетела крохотная птичка. Она поднялась к тёмному, безлунному небу и растворилась в нём навсегда.

Миссия завершена.