Библиотечная война (Новелла) - 3 Глава

Глава 3: Библиотеки защищают  личную информацию своих пользователей.

Когда Ику и Шибасаки выполнили свои обязанности по уборке после рейда Специального Учреждения Развития и вернулись в общежитие, было больше десяти часов вечера. Они могли пользоваться душем в любое время дня и ночи, но столовая давно уже закрылась, так что их ужин состоял из продуктов, купленных в магазине по дороге домой.

— Не могу поверить, что это наша еда после боя. Разве она не жалкая? – пробурчала Ику, открывая упаковку растворимого супа мисо.

— Можешь и мой суп открыть? Пойду на кухню воды набрать. – Шибасаки взяла электрочайник и вышла из комнаты.

Ику копалась в пакете Шибасаки, когда у нее зазвонил телефон. Звонил Додзе. Ику была озадачена – они только недавно расстались, после обсуждения последствий. Что он мог сказать?

— Алло?

— У тебя доступ к телевизору есть? Включи один из коммерческих новостных каналов.

Ику удивленно потрясла головой, получив такой неожиданный приказ. И почему именно коммерческий?

— Коммерческий? Не NHK?

— В подобных случаях, чем более скандальный, тем лучше. – Додзе назвал несколько подходящих каналов и повесил трубку. На протяжении короткого разговора говорил он один.

Она включила телевизор. Во всех новостях, которые она переключала, обсуждалось одно и то же происшествие.

«…был арестован подозреваемый в серийных убийствах, наводнивших улицы…».

«…подозревается старшеклассник из Сугинами…».

«…заглянем в разум проблемного юноши…».

Об этом деле в новостях говорили с начала весны. Серийный убийца вразнобой нападал, в основном, на молодых женщин, и его безумные методы получения острых ощущений говорили о расстройстве личности. Все каналы провели начало весны, споря и обсуждая его личность, но весенние новички пропустили большую часть обсуждений из-за усталости после режима тренировок.

— О, так они его поймали! – Шибасаки вернулась. Она поставила чайник и включила его. – Эй, обычно ты не включаешь телевизор сразу по возвращению домой.

— Да, но почему-то инструктор Додзе позвонил мне и сказал посмотреть.

— Что – тебе Додзе звонил? Вот бы он мне позвонил! – как обычно, понять, насколько серьезна Шибасаки, было невозможно. Ику мысленно озадаченно покачала головой и налила горячей воды в свой суп мисо.

По телевизору показали спальню юного подозреваемого. Когда камера почти с любовью снимала компьютер и книжные полки, в ряду книг они заметили знакомое название.

Шибасаки кивнула.

— Теперь я понимаю, почему он сказал тебе посмотреть.

Это был ужастик, включенный в список «нежелательных книг» Управления Образования для старшеклассников и запрещенный Комитетом по Развитию СМИ, как они узнали после рейда. Причиной, по которой книга подверглась цензуре, было «описание крайней жестокости».

Шибасаки устало пробормотала:

— Управление Образование явно спешит. — При подобных инцидентах, общественность обычно готова была винить печатные источники, так что Управление Образования опасалось отрицательной реакции, если оно не предпримет меры против книг, могущих подтолкнуть на преступления.

– Если бы из-за ужастиков количество преступлений росло, Джейсон бы уже прогуливался по Токио в пятницу тринадцатого. – Ику говорила  об известных фильмах ужасов, которые недавно вновь обрели популярность. Она ни разу не слышала, чтобы количество безумных убийств возросло в начале этого бума.

— Если уж говорить, что печатные источники порождают преступников, тогда все мужчины, молодые и старые – потенциальные сексуальные преступники. Порнографические фильмы и книги содержат полный набор извращений, от изнасилования до дрессировки на послушание. Если согласиться, что люди совершают преступления, подражая СМИ, первым делом надо женщинам выдавать лицензии на ношения оружия.

— Ш-шибасаки. Тебя немного занесло… – Ику покраснела. Иногда, по ее меркам, Шибасаки говорила слишком откровенно.

— О, боже, прости, – сказала Шибасаки без капли сожаления в голосе. – В любом случае, люди нервничают, если не найдут, на что спихнуть вину. «Это книга так его испортила». «Этот фильм заставил его совершать преступления». Если найти причину и устранить ее, ответственные за воспитание детей смогут спать спокойно. Не то, чтобы я их чувств не понимала, но… Любящий книги ребенок, читающий только «качественные» книги, рекомендованные родителями и школой, слишком сильно напоминает паиньку, и меня такие куда больше пугают. – Ику склонна была с этим согласиться. Дело даже не в том, что «качественные» книги были так плохи.

Тем не менее, в таких случаях движение за цензуру набирало силу и становилось проблемой для библиотеки и прочих связанных со СМИ организаций.

— Но момент слишком удачный, чтобы оказаться случайностью. В день выхода новостей Управление Образования планирует введение запрета? Они как будто заранее знали, что у этого парня есть их «проблемные книги».

— У Управления Образования есть множество разных связей. Они могли несколькими способами эту информацию получить —  учреждения общественной безопасности, новостные организации… у них и в Токийском Парламенте сильные связи…

Шибасаки внезапно замолкла, внимательно прислушавшись к новостям. В репортаже пересказывали историю жизни мальчика, сообщив зрителям, что его отец был директором местной общественной старшей школы.

— Ага! – дружно воскликнули Ику и Шибасаки. Раз сын одного из них был преступником, Управление Образования, наверное, захотело, по возможности, отбелить сопутствующие обстоятельства.

— Кстати говоря, что будут делать с исполняющим обязанности директора? – на их недавнем совещании, они вшестером решили доложить только командующему базой и ждать его решения.

— А ты довольно медленно соображаешь, – удивленно заметила Шибасаки. Хотя, по мнению Ику, это ее коллеги соображали слишком быстро. Временами все, кроме Ику, понимали, что происходит. – Наверное, с ним ничего не смогут сделать. Так же как и при прошлом инциденте, у них нет доказательств. Более того, мы даже не можем доказать, что Управление Образования и Комитет по Развитию СМИ работали вместе.

Законом Комитету по Развитию СМИ не запрещалось сотрудничать с другими административными учреждениями, но о таком партнерстве редко говорили открыто. Запрос по этому вопросу, скорее всего, остался бы без ответа. Если у Управления Образования были тайные связи с Комитетом по Развитию СМИ, искать официальное подтверждение было бесполезно.

— Проклятье! Просто пытка какая-то! – даже если Четвертый Раздел Законов о Библиотеках не давал возможности проводить внутренние расследования, то, что кто-то из Библиотеки добровольно сотрудничает с Комитетом по Развитию, было серьезной проблемой, подрывающей саму философию и единство Библиотеки. Если бы доказать причастность исполняющего обязанности директора было возможно, Вооруженные Силы Библиотеки Канто смогли бы отправить его в отставку, но сейчас они прятали головы в песок.

— Возможно, Управление Образованием даже не посвятило исполняющего обязанности директора в их план целиком.

— Есть теория, что именно поэтому они его нам и подсунули. – прокомментировала Шибасаки, когда Ику в последний раз критиковала слабость исполняющего обязанности директора перед лицом власти. Слабовольный мужчина, позволивший без лишних вопросов использовать себя, был особенно удобной пешкой.

— Ты все еще не знаешь, когда вернется настоящий директор?

— Он вроде плохо перенес операцию. «Осложнения» или как-то так.

— Боже, похоже, это надолго. Надеюсь, с ним все будет хорошо.

Ику тревожно нахмурилась, а Шибасаки сменила тему.

— О, кстати, о чем ты хотела со мной поговорить?

Ику резко напряглась. Она попросила ее об этом во время свободного времени перед совещанием, но теперь, когда об этом зашла речь, ее начало трясти.

Не могу представить, чтобы это было что-то, кроме шутки – то есть, серьезно, Тедзука мне встречаться предложил?

— …правда? Это новый способ поиздеваться над тобой?

Уаа, было еще одно объяснение кроме шутки! И оно мне еще меньше нравится! Ику не могла с полной уверенностью отбросить предположение Шибасаки.

— Не знаю… но он казался более-менее серьезным… – Хотя он вполне мог и серьезно издеваться над ней. – Но это просто  невозможно! Не хочу хвастать, но я просто фантастически уверена, что он меня ненавидит, и совершенно не уверена, что я ему нравлюсь!

По неясной для нее причине, он с первой их встречи враждебно относился к Ику – только его ненависть и была очевидной. Как это вообще можно рассматривать в качестве вступления к дружбе?

Пересмотрев свои воспоминания, она поняла, что с начала их общения в отношении Тедзуки наметились перемены, но:

— Невозможно! – она дернула себя за волосы, вспоминая. – Он сказал, что бесполезным людям надо запретить высказываться!

— Вау, он так далеко зашел?! А он слегка наслаждается принадлежностью к элите! Я бы не смогла такое сказать, – произнесла Шибасаки, выглядя при этом почти впечатленной. – Ну, по крайней мере, в каком-то смысле, он не может выкинуть тебя из головы. Вражда это или соперничество, но страсть остается страстью.

И правда, Ику, скорее, приписала бы ему страсти, чем враждебность.

— У Тедзука и правда нет особых проблем в отношениях с другими сверстниками. Никогда не слышала, чтобы он с кем-то сближался, но он вполне ладит со всеми. Эта еще одна область, в которой он преуспел, умудрившись не завести врагов.

Слушая, Ику подумала, что в этом он слегка напоминает Шибасаки.

— Другими словами, большинство людей он не особо замечает. Он не похож на того, кто заводит друзей или общается на работе, и, кажется, в этом есть элемент практичности. Думаю, он знает, что является легкой мишенью для зависти.

— Хочешь сказать, потому что он хорош во всем?

— О, а ты не знала? Нет, потому что его отец – президент Ассоциации Библиотек.

Ассоциации Библиотек сильно разрослась после принятия Закона о Развитии СМИ, и являлась на тот момент консультативным органом для библиотек по всей Японии. Хоть это и была отдельная организация, она обладала сильным влиянием на администрацию Вооруженных Сил Библиотеки. Как организация, созданная до Второй Мировой Войны, она сыграла исключительную роль в истории Библиотеки.

— В любом случае, если тебя ненавидит с такой страстью тот, кто практично подходит к жизни, значит, он обращает на тебя больше внимания, чем на остальных.

— Не помню, чтобы сделала что-то, способное разозлить этого представителя элиты голубых кровей!

— «Какого черта идиотка вроде нее в Спецназе вместе со мной?», – прогремела Шибасаки низким, мужским голосом. Ику удивленно сглотнула. — …тебе не кажется, что он примерно так думает?

В качестве объяснения позиции Тедзука, это звучало вполне правдоподобно.

— Он перфекционист, и он работает в Библиотеке, где ему не избавиться от влияния отца. Наверное, он с самого начала собирался в Спецназ. Если его выбрали среди новичков, это должно было послужить доказательством, что он достаточно талантлив и может пробиться сам, без помощи отца.

Ику внезапно сильно заинтересовало, почему Тедзука выбрал карьеру в библиотеке, где постоянно ощущалось присутствие его отца. По крайней мере, навряд ли он гонялся за «принцем» как Ику, или что-то такое же легкомысленное.

— Стоило ему достигнуть вступления в великий Спецназ Библиотеки, доказав собственную значимость раз и навсегда, вместе с ним выбрали именно… тебя… Вау, – на лице Шибасаки появилось сочувственное выражение. – Теперь я представляю, как это ужасно с точки зрения Тедзука.

— Проклятье, не хочется признавать, но ты права. Проклятье! Ладно, ладно, теперь я поняла, почему Тедзука меня ненавидит, идем дальше. – Ты садистка, добавила она мысленно. – Как вообще он перешел к ненависти к предложению встречаться?

— О, знаешь, ненависть может незаметно превратиться в любовь.

— Ты серьезно? Ты серьезно в это веришь? Ты перестала размахивать своим флагом «Сила Разума»?

— Ну, я не притворяюсь, что понимаю чужие любовные дела. – Шибасаки говорила легко, но слова «любовные дела» ударила Ику не хуже пинка в живот. Скорее ад замерзнет, чем эту фразу можно будет применить ко мне и этому ублюдку! – В любом случае, что ты ему сказала?

— …«дай мне пару дней подумать», – смущенно пробормотала Ику.

— Зануда, – усмехнулась Шибасаки.

— Но я правда не знала, что сказать! – запротестовала Ику. – Разве нормально говорить «извини», отвергая кого-то? Или надо ему причину объяснить? Я сама всегда признавалась, так что в получении отказов я эксперт, но мне никто не признавался!

— Тогда у тебя должна быть куча знаний из первых рук о том, как отвергают! Подумай, что люди говорили тебе и сооруди что-нибудь подходящее!

— Но это всегда была вариация на тему «Я не знаю, как относиться к отношениям с девушкой выше меня»! И как мне это переделать, «Я не знаю, как относиться к отношениям с парнем выше меня»?! Это глупо звучит!

— Если каждый раз тебя отвергали только из-за разницы в росте, твой вкус оставляет желать лучшего.

— Но до средней школы не было мальчиков выше меня!

— Стой, если сложить два и два – твой последний романтический опыт был в средней школе?

— А что, если и так?

— Вау! Я думала, твой вид уже вымер!

Это ты чудачка, такой шум из-за этого подняла! Обиженно подумала Ику.

— Так ты никогда ни с кем не встречалась? – вопрос застал Ику врасплох и Шибасаки воспользовалась своим преимуществом. – Ну, если он и правда хочет встречаться с тобой, здесь есть над чем подумать. Он слегка слишком уж искренен и мыслит буквально, но это значит, что он, пожалуй, серьезно отнесется к вашим отношениям. Внешность у него приятная – и он даже выше тебя! Если бы ты встречалась с ним, то обнаружила бы, что он интереснее, чем кажется.

Если забыть, что говорили они о Тедзука, звучало это вполне неплохо, что изрядно пугало.

— Но… Но… – Она была слегка сбита с толку и запнулась, но продолжила. – Я не думаю, что стоит с помощью разума решать, стоит ли встречаться с кем-то… Не знаю, лучше, если это тот, кто и правда тебе нравится…

— Девственница! У нас тут девственница, сержант!

— Заткнись! Оставь меня в покое! – закричала она со вспыхнувшими щеками. Она знала, что склонна к романтизму именно из-за недостатка опыта. Иначе она никогда не стала бы называть встреченного в старшей школе Офицера Библиотеки «принцем» — еще и перед Додзе.

— Так что, ты влюблена в кого-то другого?

Ику снова застали врасплох. Ее разум, сам по себе, начал копаться в памяти, в поисках кого-нибудь. Пока он не преуспел, она его остановила. Стоп, стоп, стоп!

Кого вообще я хотела найти?

Пытаясь скрыть свою смутную тревогу, она ответила немного резче, чем хотела.

— Нет, вовсе нет.

— Значит, можешь и с ним встречаться, просто попробуй. Из этого может что-то хорошее получиться. – Шибасаки сияла чисто научным интересом. – Мне очень интересно, что за пара из вас выйдет.

— Я не собираюсь встречаться с ним только ради удовлетворения твоего любопытства, – ворчливо произнесла Ику.

* * *

Отряд Додзе завершил подготовку в архиве и передвинулся в справочный отдел.

Они провели встречу отряда перед утренним совещанием работников администрации. Ику напрягалась каждый раз, встречаясь взглядом с Тэдзука, но он и глазом не моргнул. Ей этого почти хватило, чтобы усомниться в своих воспоминаниях о вчерашнем «предложении».

И все же, от общения с ним Ику становилось неуютно, так что она старалась держаться от него подальше. Еще и Шибасаки, работавшая в справочной в ту же смену, докучала ей, постоянно глядя в ее сторону с широкой ухмылкой.

Внутренние волнения влияли на качество работы Ику. Работая за компьютером, она ошибалась множество раз во время выполнения заданий, которые, как ей казалось, она уже освоила. Проклятье, у меня и так уже из-за него проблем хватает! Слишком уж обиженно подумала она.

Перестав печатать, Ику обнаружила, что подтвердила неверную команду. Вместо запроса в архив она отправила его в другую библиотеку.

— О, нет…

Она не помнила, как отменить запрос. Быстро оглядевшись, она увидела, что работники рядом с ней выглядели очень занятыми. Они и так уже предоставили в ее пользование один из их терминалов, чтобы она всему научилась, так что ей было неудобно тревожить их еще больше.

Среди ее коллег проще всего о помощи было попросить Комаки. Но его рядом не наблюдалось, только Додзе и Тедзука. Почему его нет, когда он мне нужен? Инструктор Комаки, Вы бесполезны! мелькнула у нее очередная несправедливая мысль. Вздохнув, она встала и подошла к Додзе. Прямо сейчас она просто не могла спросить Тедзука.

— Простите, можете помочь мне с компьютером?

— Хмм? – Додзе отложил книги, которые расставлял, и пошел за ней к терминалу, который она использовала. – Что ты натворила?

Не «Что случилось?», но «Что ты натворила?». Он слишком хорошо ее знал.

— Эм, я случайно отправила запрос в другую библиотеку.

— Ах, в этом случае… – Додзе начал было отвечать, но потом склонил голову набок. – Разве я это не объяснял уже?

— Простите, сэр, это еще не до конца в моей памяти сохранилось.

— Готов поклясться, я говорил тебе, что если ты не запомнишь что-то с первого раза, тебе придется спросить об этом Тедзука.

Что?! Она внутренне съежилась. Додзе, вероятно, это заметил, потому что нахмурился.

— Вы двое все еще препираетесь? – удивленно пробормотал он, а затем окликнул Тедзука.

— Нет, стойте!.. – Ику рефлекторно схватила рукав Додзе. Ошарашенный, он обернулся и посмотрел на нее. Она даже не знала, зачем это сделала. Что теперь? Как мне разрешить ситуацию?

Додзе странно смотрел на нее, но Тедзука уже шел к ним. Ику выпустила его рукав и пробормотала «Ничего. Я спрошу Тедзука». Додзе хотел было спросить, что происходит, но сдержался и оставил их одних.

Тедзука очень деловито отвечал на вопросы Ику. Он не был особенно дружелюбным, но и от прежней враждебности не осталось и следа. Ику такая мирная версия Тедзука была в новинку, и все же, она не могла повернуться и посмотреть ему в глаза, когда он стоял у нее за спиной.

— Спасибо большое за твою помощь, – произнесла она, глядя в монитор.

Тедзука слегка наклонился к ней.

— Когда мне ждать ответа?

Это внезапная атака застала ее врасплох, так что Ику почти обернулась, но заставила себя остаться на месте. Ее лицо вспыхнуло, но не из-за скромности или смущения; это было тревожное замешательство.

Что мне сказать? Будет выглядеть так, будто я о нем думала. Ну, конечно, я против воли не могу о нем забыть, но это не значит, что он мне нравится…

Она была совершенно сбита с толку.

— Прости… вечность это тянуться не будет, но прямо сейчас я в легком… замешательстве.

— Понятно, – коротко ответил Тедзука и отошел. Ощутив внезапную усталость, Ику опустила голову на клавиатуру.

Это было странно. Почему это она так тревожится? Обычно волновался и пребывал на гране срыва тот, кто признавался. Тедзука был слишком бесстрастный.

Неопытная Ику совсем не этого ожидала от романтических отношений, и это повергло ее в большее замешательство.

— Она сказала, что он предложил ей встречаться.

По дороге в архив Додзе услышав окликнувший его голос; подняв взгляд, он обнаружил, что говорила Шибасаки. Она перегнулась через перила, положив на них локти, и смотрела на него вниз с улыбкой Чеширского Кота.

— Тедзука. — предложил Касахара.

Почему она решила рассказать это именно мне? Ее мотивы были ему неясны, и он старательно сохранил равнодушное выражение.

— Я решила, Вам будет интересно. – Шибасаки снова улыбнулась. С момента ее вступления новички мужского пола боготворили Шибасаки, и каждая ее улыбка обладала уникальной красотой. – Думаю, Касахара все это сбивает с толку. Она не особо привыкла с мужчинами дело иметь, и, к тому же, это Тедзука. Не ожидала от него такого.

И правда, чтобы ранее враждебный Тедзука внезапно заинтересовался в Ику – это было на него непохоже.

«Что именно Касахара сделать, чтобы тебе угодить?». Он попытался изменить отношение Тедзука к ней этими словами. Он и представить себе не мог, что результат окажется таким.

Додзе рефлекторно посмотрел на рукав, за который его схватила Ику. На длинном рукаве рубашки сохранились складки от ее хватки. Он вспомнил ее ошарашенное лицо, смотревшее на него снизу вверх, и неожиданно его посетила неприятная мысль, что оттолкнул ее, когда она в нем нуждалась. Он подумал, они просто препираются, как обычно – и позвал ей на помощь Тедзука, пытаясь сказать этим, чтобы они завязывали, но если бы он знал…

Если бы ты знал, то что бы сделал? подумал он, придя в себя. Правил, запрещающих служебные романы, не существовало, и Ику открыто не жаловалась. Он пришел к выводу, что, даже если бы знал обо всем, все равно позвал бы Тедзука ответить на ее вопрос. Они должны были зависеть от помощи друг друга – это правило установил Додзе.

— Я не уверена, что тут думает Тедзука, – продолжила Шибасаки с весельем стороннего наблюдателя. – Но, с его-то характером, он, наверное, серьезно воспримет их отношения, и у них разовьются чувства друг к другу, так что я сказала ей, почему бы и не попробовать? Как думаете, инструктор?

— А мне откуда знать? – пробурчал Додзе. Шибасаки он ответил: — Это между ними. То, что я их начальник, не дает мне права вмешиваться.

— О, ясно. В таком случае… – Шибасаки сильнее перегнулась через перила. — …не хотите встречаться со мной, инструктор Додзе? Я стану очень преданной девушкой.

Спокойствие, с которым Шибасаки говорила о таких вещах, испугало его. Она казалась сильно привязанной к нему, но искренность этой привязанности вызывала большие сомнения.

— Я пасс. Не думаю, что выдержу зависть молодых парней.

— Ах, но кроме этого, я Вам так неинтересна, что Вы не хотите похитить меня при случае? – спросила она, притворившись, что глубоко задумалась.

— Глупая барышня, – криво усмехнулся Додзе. – Возвращайся к работе!

— Да, сэр! – Шибасаки надулась и легкой поступью начала подниматься назад.

***

Диваны вокруг стола явно изначально принадлежали к комплекту из четырех предметов, но одного дивана напротив мужчины и его напарника не хватало. Его отсутствие заметно нарушало баланс. Пока он ждал, мужчина начал лениво задаваться вопросом, был ли диван поврежден и убран, когда дверная ручка со щелчком повернулась.

Мужчина встал и посмотрел на дверь, но на уровне глаз лицо не появилось. Опустив взгляд, он увидел безмятежное лицо пожилого человека, ростом примерно с младшеклассника. О, точно, подумал мужчина, когда кусочки наполовину забытого знания встали на места, но удивление, пусть и без злого умысла, его молодого напарника было очевидно. Мужчина мысленно хмыкнул из-за неспособности юноши скрыть минутную тревогу. Салага.

Пожилой человек в инвалидной коляске обратился к напарнику мужчины, мягко улыбаясь:

— Давным-давно я потерял ногу. Ходить мне весьма больно,  так что прошу вас о снисходительности.

Напарник мужчины принадлежал к поколению, не знакомому с мрачными подробностями того, как этот человек лишился ноги.

Командующий Библиотечной Базы Канто, Инамине Казуичи подкатил свое кресло на место недостающего – нет, специально убранного – дивана. Он посмотрел на двух мужчин, неловко поднявшихся на ноги, и снова улыбнулся.

— Пожалуйста, садитесь. Я бы хотел поговорить с вами лицом к лицу.

Он был хорошим. Мужчина поклонился и сел назад, его напарник сделал то же самое.

— Вы из главного полицейского управления, я прав? – спросил Инамине, хотя это было скорее утверждение, чем вопрос.

Мужчина кивнул.

— Я думаю, Вы в курсе, но мы расследуем дело о недавних серийных убийствах.

Мужчина предполагал, что Инамине с самого начала понял, кто он, и командующий базой и правда выглядел не особо удивленным.

А значит, он, скорее всего, уже знал, зачем они пришли.

— Перейду сразу к делу. Мы бы хотели получить записи из карточки подозреваемого токийской библиотечной системы. – После принятия Закона о Развитии, все библиотеки обязаны были определенный срок хранить информацию о выдаче книг.

Инамине не ответил. Мужчина, не дождавшись реакции своего собеседника, вынужден был пояснить. У него не было времени ввязываться в соревнование на стойкость.

— После ареста парень ни слова не сказал. Нам нужно что-то, подтолкнувшее бы его к признанию. Нам сказали, что мальчик часто в библиотеку ходил, так что, изучив его книжные предпочтения, мы можем найти то, что встряхнет его.

— Некоторые аспекты преступления нельзя проверить без специальной экспертизы. Если мы узнаем, что парень читал книги на эту тему, это может помочь нам выдвинуть обвинения…

Мужчина хмыкнул – в этот раз громче – в ответ на «полезное» замечание его напарника. Ты и твой длинный язык!

Инамине заговорил спокойно:

— Боюсь, я не могу выполнить вашу просьбу. Это будет нарушением обязательной конфиденциальности, установленной Параграфом 32 Закона о Библиотеках.

Его интонации были спокойными и не особо своевольными, но они намекали на непреклонную силу воли. Бросить ей вызов было практически невозможно.

— Ну, да, но… – упорствовал его напарник. Мужчина не мог открыто сказать ему, что это бесполезно, поэтому позволил юноше говорить. Переговоры были с самого начала обречены, так что новые ошибки с их стороны не особо повлияли бы на общественное мнение. – После биохимической атаки террористов в период Шова, разве Национальная Библиотека Парламента не передала полиции информацию о ее читателях?

В последний год периода Шова – возможно, из-за похорон Императора – группа фанатиков устроила террористический акт, использовав нервнопаралитический газ, запрещенный международным соглашением. Поскольку для очищения газа требовались специализированные знания, существовала возможность, что группа получила книги по этому вопросу в Национальной Библиотеке Парламента. Следователи, имея ордер, получили доступ к карточкам подозреваемых – и, вместе с тем, доступ к записям примерно пятисот тысяч несвязанных с этим читателей с молчаливого согласия библиотеки. Волна гневной ненависти к террористам была так сильна на тот момент, что это едва ли посчитали проблемой.

Все это случилось до рождения его напарника, но, видимо, он изучил этот инцидент. Он обладал страстным усердием юности, но Инамине спокойно отказывался сдаваться.

— Параграф 32 принял тот инцидент во внимание.

Библиотеки защищают личную информацию своих посетителей. В то время так назывался третий пункт «Декларации о Свободе Библиотек» Японской Ассоциации Библиотек. Затем основные моменты документа стали законом, и он превратился в Параграф 32 «Закона о Библиотеках». Первоначальная декларация утверждала, что без ордера библиотека не обязана отвечать за запрос информации, а в данном случае у полиции его не было.

— Пусть и ради расследования преступления, это позор для библиотеки, передергивать один из величайших принципов, защиту личной информации наших посетителей. Мы не должны склониться под давлением этих безумных времен.

— Но в то время общественность почти не критиковала действия библиотеки. А в этот раз, хоть преступник и юн, его преступления ужасны и жестоки, а озлобленная общественность не молчит. Уверен, они оценят сотрудничество библиотеки.

— По-моему, грех таких жестоких преступлений не смягчается юным возрастом преступника. Если бы я мог чем-то помочь расследованию как частное лицо, я бы это сделал. Но, в то же время, я не считаю, что библиотеке не обязательно доходить в сотрудничестве до нарушения собственных законов. Необязательно подстраивать принципы под ситуацию, – спокойно заключил Инамине. Напарник мужчины, скорее всего, не уловил скрытую в этом высказывании горькую иронию в адрес полиции от библиотеки. Двадцать лет назад, когда полиция подстроила свои принципы под ситуацию, результатом стад «Кошмар в Хино». – То, что человек читает, отчасти формирует его образ мысли, поэтому библиотека обязана защищать мысли читателей. Неправильно относиться к человеческим мыслям, как к уликам.

Было до боли очевидно, что Инамине прав, а полиция нет. Все-таки, полиция косвенно приказывала библиотеке нарушить их законы ради собственного удобства – позиция библиотеки, соблюдавшей закон, казалось куда более логичной.

— Но подозреваемый убил троих. С человеческой точки зрения сотрудничество – правильный выбор.

— Хотите сказать, что законы можно не соблюдать, если дело касается преступников? – Инамине слабо улыбнулся, затронув главный вопрос. В том, как опустились его брови и уголки глаз, как изогнулись его губы, читалась лишь мягкость, но что-то в его выражении заставило полицейских дрогнуть. – Если так, многие в этом мире согласились бы с вами. Для преступников лишение прав и правда стало бы жестоким наказанием. Если Япония, страна, управляемая законом, посчитает это допустимым, я с радостью попрошу Вооруженные Силы Библиотеки Канто выполнить Ваше требование информации.

Напарник мужчины озадаченно наклонил голову. Похоже, он не понимал, с чем они столкнулись.

В принципе, Инамине говорил, что если ему легитимно прикажут нарушить закон, он подчиниться.  Это была сильная и разумная позиция против требований полиции о соглашении. Аргумент сведения к абсурду Инамине был еще и этическим, и, думая, о чем просила их организация, мужчины поняли, что не имели морального права спорить с ним.

Может, мораль этой организации и была спорной, но он принадлежал к ней, и его работой было отстаивать ее интересы.

— Понимаю. Я буду иметь в виду, что библиотека отказывается помогать следствию.

Инамине криво улыбнулся в ответ на это клише. Выражение получилось немного печальным.

Покинув Библиотечную Базу Канто, мужчина повернулся к своему молодому напарнику и отругал его. Во время попытки заполучить нелегальную информацию даже намек на саму идею использовать эту информацию публично – даже если вторая сторона склонялась к сотрудничеству, этого было достаточно, чтобы получить от ворот поворот.

Мужчина остановился, когда его напарник заметно сжался под потоком критики.

— Отныне будь осторожнее. Я с самого начала знал, что мы не сможем использовать наши полномочия, чтобы добиться от него помощи, но он – случай особый.

— Вы о чем?

— Ты должен был хотя бы слышать об этом – «Кошмар в Хино», двадцать лет назад?

— Ах, – его напарник кивнул. – Это в первом классе проходили.

Напоминание о разнице в их возрасте заставило его на миг скосить глаза, но:

— Я тогда сам только вступил в полицию, – просто сказал он. – Этот мужчина Инамине – выживший после «Кошмара в Хино». Там он потерял ногу.

Они говорили о нападении на Публичную Библиотеку Хино, совершенном политической организацией, сочувствующей Комитету по Развитию СМИ, ужасной трагедии, унесшей жизни двенадцати работников библиотеки. Инамине в то время был директором Библиотеки Хино. Вооруженные Силы Библиотеки были созданы из-за этого инцидента, и Инамине сыграл в их формировании ключевую роль.

Создание Вооруженных Сил Библиотеки было вызвано двумя причинами – во-первых, библиотеке нужна была защита от Комитета по Развитию СМИ и связанных с ним организаций; во-вторых, на полицию они, в этом плане, не могли рассчитывать. До сих пор отношения полиции и библиотеки тяжело было охарактеризовать. У каждой библиотеки был отряд охраны, защищающий ее от атак Специальных Учреждений Развития, но о каждом инциденте они сообщали в полицию. Тем не менее, полиция редко реагировала на эти наводки – несмотря на то, что размах рейдов Специальных Учреждений Развития был куда большим, чем допускал общественный порядок. С виду они просто уважали власть Комитета по Развитию СМИ, – который поддерживало Министерство Юстиции, — но это явно было результатом соревнований министерств, а поскольку библиотеки не принадлежали ни к одному министерству в центральном правительстве, это было недостатком.

Итак, «Кошмар в Хино». Атаки провело не Специальное Учреждение развития, и полиции явно стоило отреагировать на просьбу библиотеки об оперативной помощи.

— Стоило?.. – спросил его напарник с легкой дрожью.

Мужчина кивнул.

— Отряд полиции прибыл невероятно поздно – и не спрашивай, почему.

Через несколько дней после инцидента полиция сделала официальное заявление. Они объяснили свою задержку некорректным сообщением, переложившим ответственность за рейд на Специальное Учреждение Развития, но Библиотека Хино настаивала, что сообщила о нападающих, как личностях неизвестной принадлежности. Было проведено расследование, на каком именно этапе сообщение исказилось, но след оборвался на полпути. К тому же, поскольку оружия у нападающих было больше, чем должно было быть, подозревалось участие Специального Учреждения Развития, но расследование тоже было закрыто.

Даже люди, связанные на тот момент с расследованием, соглашались, что в его закрытие было что-то не так, и легко можно было представить, какое давление оказывалось без всякого желания справедливости.

«Необязательно подстраивать принципы под ситуацию». Ироничное заявление было самой резкой формой критику, какую библиотека могла позволить предъявить кому-то из полиции, знакомому с инцидентом. Поскольку полиция явно не следовала в том деле принципам справедливости.

После этого библиотека двинулась по пути милитаризации. Теперь у Вооруженных Сил Библиотеки боевого опыта было больше, чем у полиции, и они не полагались на ее защиту.

Как можно просить организацию, давно уже отстранившуюся от полиции, нарушить закон ради их удобства? Особенно, когда просишь об этом бывшего директора Библиотеки Хино.

— Я и подумать не мог, что он все еще в первых рядах… – пробормотал мужчина, почти ворча.

Хотя это могло оказаться ворчанием человека, на которого возложили незавидную задачу обратиться с наглой просьбой к честному человеку.

***

На библиотеку внезапно обрушилась жесткая критика.

Все началось с того, что полиция официально объявила об отказе Вооруженных Сил сотрудничать с расследованием недавних серийных убийств. Это было лишь небольшой частью заявления, но историю подхватили все журналистские компании. Все их аргументы были однотипными; этого хватало, чтобы задуматься, не получили ли они соответствующее предложение от полиции.

«Вооруженные Силы Библиотеки отказываются содействовать расследованию полиции».

«Вооруженные Силы Библиотеки поддерживают юного подозреваемого».

«Искажение «Закона о Библиотеке» на пользу подозреваемого».

Юношеская преступность была на подъеме, так что общественность слабо защищала права юных подозреваемых, лишь сильнее осуждая Вооруженные Силы Библиотеки за отказ сотрудничать со следствием. Вероятно, отчасти это было вызвано подавляемым раздражением из-за тормозившего расследования – мальчик до сих пор не заговорил.

Объективные факты – то, что предпочтения в чтении парня составляли лишь малую часть его личности, и расследованию они бы не помогли – игнорировались, то ли ненамеренно, то ли специально. Вместо этого, когда всплыла связь Инамине с «Кошмаром в Хино», начались повсеместные домыслы о том, что официальная позиция Вооруженных Сил библиотеки – «Столкновение с человеком, могущим оказаться преступником, не дает права искажать дух закона» — была своеобразной местью за прохладную реакцию полиции на тот инцидент.

«Какой бы ни была история взаимоотношений полиции и Вооруженных Сил Библиотеки, это вражда, само собой, не должна распространяться на другие вопросы, другие дела. Возможно, связанные с библиотекой люди не думали о чувствах жертв и их скорбящих семей, тревожно ожидающих разрешения этой ужасной трагедии».

— …чтоб тебя, третьесортный репортер!

Ику бросила газету на стол, как только дочитала.

— Да что ты за идиотка?! – тут же отреагировал Додзе. – Эта одна из газет для посетителей! С чего ты взяла, что можешь так с ней обращаться?

Газеты тоже были частью коллекции библиотеки. Каждое утро они получали десятки их, раскладывая по папкам и ставя на полки. Та, что швырнула Ику, уже была в папке.

— Но что такая откровенно пристрастная статья делает в газете?! Не понимаю, почему мы должны предлагать материалы с такими статьями!

— Если собираешься так вымещать на чем-то гнев, делай это с газетами в общежитии. Это собственность библиотеки, даже если они выставляют нас в невыгодном свете. – Тон Додзе был резким, но он не сказал ей не злиться – видимо, отрицать обоснованность ее гнева он не собирался. – Как она? – Додзе повернулся к Тедзука, который немедленно подобрал испорченную газету и осмотрел ее.

— Плохо, сэр. Она порвана.

— Касахара, иди и купи такую же взамен, – потребовал он тоном, не терпящим возражений, и указал на выход. Ику поднялась с рабочего места, бурча.

— …минутку, папка тоже сломана…

Из-за «помощи» Тедзука резкие нотации Додзе звенели у Ику в ушах, пока она убегала.

— В следующий раз еще и поврежденное оборудование возместишь!

Блин, Тедзука! Не мог свой длинный язык придержать? подумала она недовольно.

— Простите! – твердо ответила Ику, не озаботившись обернуться, и направилась к выходу из здания.

— Как всегда опрометчивая, сэр…

Хоть Тедзука и не упомянул ее имени, Додзе знал, что он говорит об Ику. Он рассеянно кивнул в ответ.

«Она сказала, что он предложил ей встречаться. Тедзука предложил Касахара». Прошло уже три дня после того, как он услышал – или вынужден был услышать – эту историю от Шибасаки, и впервые после этого он оказался лицом к лицу с Тедзука.

Его отношение к Ику, как всегда, было критичным – так почему он предложил ей встречаться? Он покачал головой. Хотя… Сами по себе слова критичные, но тон не такой резкий, как раньше, не думаю. Возможно, так Тедзука «выказывал ей заслуженное признание».

Непрошенное откровение Шибасаки пробуждало ненужные мысли. Будь проклят его мозг. С чего мне волноваться, встречаются они или нет?

— Мы с Касахара можем начать встречаться.

Из-за необъяснимого совпадения, Додзе на миг запаниковал, что его внутренний монолог каким-то образом слетел с его губ. Но нет, Тедзука просто обратился к этой теме без задней мысли.

— Если Касахара одобрит мое предложение, вот.

Тедзука говорил так, будто к его личной жизни это отношения не имело. Одобрит предложение? Звучит, как бюрократичная процедура. Как бы он назвал признание Ику, заявка на вакансию?

И вообще, почему Тедзука обсуждал эту тему с Додзе?

— Знаешь, нет правил, требующих информировать меня о вашей личной жизни. Можешь устраивать свои дела как тебе вздумается, в пределах разумного. – Озадаченное выражение Тедзука его смутно тревожило. — …только, если вы двое начнете встречаться, лучше даже не пытайся ей какую-нибудь подлость устроить. – Даже не закончив предложение, он содрогнулся. С чего бы ему говорить такое?

— Вы так говорите, потому что дела касается Касахара, сэр?

Ответ Тедзука ударил его подобно прилетевшему из ниоткуда болту. Его первым желанием было заорать «Идиот!», но Тедзука не сделал ничего плохого. Додзе выпустил воздух, который успел набрать, скрыв это кашлем, и начал раскладывать по папкам оставшиеся газеты.

— Касахара здесь ни при чем. Даже если бы это была, скажем, Шибасаки или… – Он хотел перечислить коллег женского пола, но понял, что не многих из них сможет сходу вспомнить по имени. Он заполнил паузу новым покашливаниям. – В любом случае, не люблю парней, которые относятся к девушкам несерьезно, да. – Проклятье, теперь это звучало так, будто он навязывает свои ценности другим. Он отчаянно искал, что бы еще сказать. – Значит, ты любишь Касахара? – Нет! Боже, совершенно неподходящий вопрос! С каждым словом он увязал все сильнее. А Тедзука, будь благословенно его честное сердечко, собирался ответить. Додзе в панике перебил его. – Нет, стой, все нормально. Не отвечай.

Как у начальника Тедзука, у него не было права задавать такой вопрос, и Тедзука не обязан был отвечать. Когда я стал таким глупым? Его поглотила ненависть к себе.

— О? А где Касахара-сан? – Додзе вознес молчаливую благодарственную молитву за возвращение Комаки. Он ходил за газетами, прибывшими в тот день. Но… – Только не говорите, что она вышла на улицу.

Лицо Додзе помрачнело.

— Что-то случилось?

— О, снаружи кишат неизвестные репортеры. Охрана не дает им войти в здание, но они окружают любого работника персонала, что попадает им в руки.

Додзе вылетел из справочного отдела даже раньше, чем Комаки успел закончить предложение.

Ближайшим местом продажи газет был продуктовый неподалеку от бокового выхода. Ику использовала свое удостоверение, чтобы открыть ворота и вышла на тротуар. Но, не успела она уйти далеко, как со всех сторон ее окружила людская толпа. Сбитая с толку, она задавалась вопросом, где они прятались.

— Вы ведь работаете в библиотеке? Ответьте на несколько вопросов!

Все перекрикивали друг друга, пытаясь представить свою газету или канал, и Ику ни слова не разбирала. Она поняла лишь, что они репортеры.

— Стойте… пожалуйста… я не могу…

Она пыталась пробиться через стену людей, но они не расступались. Она все равно, что попала в регбийную свалку, где все против нее.

— Что Вы думаете о решении библиотеки защищать преступника?

Ику замерла на месте из-за неприкрытой злости, прозвучавшей в вопросе.

— Да, что Вы думаете?

— Почему библиотека покрывает преступника, убившего троих человек?

— Мы… мы не покрываем его! – запротестовала она, пробиваясь сквозь поток вопросов. Посмотрим, официальная позиция библиотеки… о, да. – Библиотека всего лишь соблюдает принцип равной защиты законом!

Воздух тут же заполнили яростные возражения.

— Значит, принципы стоит защищать, даже если дело касается преступников?!

Откуда я знаю? «Все граждане равны перед законом…» – это утверждение принадлежало не библиотеке, а Японской Конституции. Нигде не говорилось, что можно на законных основаниях лишать преступников их прав. Но отношение допрашивавших ее репортеров было таким пугающим, что она побоялась ответить утвердительно – даже если ответ был общеизвестной истиной – опасаясь, как простое согласие будет истолковано прессой.

— А Ваше личное мнение? То, что были убиты три девушки Вашего возраста, Вас совсем не трогает?

Как это вообще может меня не трогать?! хотелось ей закричать, но она проглотила этот порыв, как будто от этого ее жизнь зависела. Ее противники пытались задеть ее за живое и вызвать реакцию, так что разозлиться означало сыграть им на руку.

Но чертовски тяжело не злиться, когда тебя пытаются спровоцировать! Для кого-то вроде Ику это было почти невыносимо. Со всех сторон на нее обрушивались окрашенные злобой доводы, попасть под этот обстрел в одиночку было настоящей агонией. Их одинаковые самодовольные лица раздражали еще сильнее.

— Простите, дайте пройти! Пожалуйста, обращайтесь со своими вопросами отдел по связям с общественностью Вооруженных Сил Библиотеки!

— Вы пытаетесь сбежать?!

Этих людей в школе учили, как взвинчивать людей таким точным прицелом? Нет, нет, ничего не говори, все, что ты скажешь, станет плохой рекламой для библиотеки. Ику терпела, стиснув зубы.

— Что Вы думаете о теории, согласно которой отказ библиотеки сотрудничать – это месть Командующего Инамине полиции?!

— Командующий Инамине был жертвой «Кошмара в Хино», он, наверное, затаил обиду на полицию за то, как они вели то дело!

Да вы издеваетесь! хотелось ей закричать. Инамине, которого знала Ику, сделал ей замечание за излишнюю настойчивость, сказав «Даже у посетителей должно быть право отказаться от помощи». Инамине, которого знала Ику, улыбнулся и сказал ей «Молодец», когда она извинилась.

Во время этой шумихи в СМИ Ику впервые услышала о связи Инамине с «Кошмаром в Хино», но ей казалось, что спрашивать о подробностях репортеров – плохая идея, а спросить начальство у нее не было возможности. Тем не менее, даже как нижестоящий Библиотекарь Первого Класса, Ику твердо верила, что Инамине не дал бы личной обиде повлиять на расследование.

— Собираетесь укрывать командующего базой, смешивающего общественные интересы с личными недовольствами?!

…мы должны терпеть такие оскорбления?! Ничего не говори, все, что ты скажешь, станет плохой рекламой для библиотеки – а, к черту.

«Заткнитесь! Просто заткнитесь!» — она уже открыла рот, чтобы прокричать это в гневе, когда…

— ИКУ!

Голос выкрикнул ее имя, достаточно резко, чтобы пронзить окружавшую ее какофонию. Шока от того, что услышала она свое имя, а не фамилию, хватило, чтобы заставить Ику замолкнуть. Обернувшись, она увидела, как людская стена расступается, из-за ее спины появилась рука и прикрыла ей рот. Это удержало ее на месте, когда тихий голос прошептал ей в ухо: «Ни слова не говори, вот умница».

— Отдел по связям с общественностью Вооруженных Сил Библиотеки с удовольствием ответит на остальные ваши вопросы!

Додзе, обхватив Ику, прокладывал путь сквозь толпу, не обращая внимания на людей вокруг. Он, скорее, таранил, чем просто шел. Теперь ясно, надо быть агрессивным, если хочешь пробиться.

— Пытаетесь сбежать?! – Так же, как в случае Ику, в спину им последовал хор лающих выкриков.

Но Додзе ответил, повысив голос, как будто лишь ради того, чтобы перекричать шумную толпу:

— Пожалуйста, направляйте свои вопросы в отдел по связям с общественностью Вооруженных Сил Библиотеки! – пройдя через боковые ворота, он закричал: — Простите, вход только для персонала! – Он потянулся и закрыл ворота, не дав репортерам возможности последовать за ними, и торопливо открыл дверь в здание.

Только после того, как они благополучно скрылись внутри, летящие им вслед крики, наконец, замолкли.

— Простите, у меня не было возможности купить газету.

Решив, что она, наверное, должна что-то сказать, Ику открыла рот, и вот что вышло.

— Ничего. Позже я сам за ней схожу. А пока мы можем склеить другую и выставить ее в справочном отделе. – Ответ Додзе был таким же бессодержательным.

— Вы меня удивили, когда назвали по имени, – отважилась Ику.

На лице Додзе появилось выражение отвращение.

— Ничего такого. Я не мог назвать тебя по фамилии – кто знает, что бы сделали эти ублюдки, узнай они ее?

— Хорошо, что Вы пришли, инструктор Додзе, еще пару секунд, и я… – Я бы закричала что-то безнадежно глупое. Ей на ум пришли возможные последствия, и она испуганно вздрогнула. Да что бы они обо мне написали, если бы закричала им заткнуться?

— Я мог бы и раньше придти, но я рад, что успел. Мне пришлось внезапно броситься за тобой, как только я услышал, что снаружи репортеры. Я знал, что в такой ситуации ты не сможешь сдержаться.

— Простите, я слишком вспыльчива.

— Я бы сказал, скорее, у тебя крепкие моральные принципы.

Голос Додзе был спокойным, не казалось, чтобы он вкладывал в свои слова какие-то особые мысли. Эта прямота сломила эмоциональный барьер Ику. Всхлип сорвался с ее губ. Почему он вечно застает меня врасплох и становится добрым в такие моменты? подумала она отчасти обвиняюще.

В любой миг он мог разозлиться и начать кричать и ругаться, так что у Ику, как его единственной мишени, самоуверенность была на спаде. Он ощутила горький стыд из-за того, что Додзе вечно спасал ее.

Вытереть слезы означало признать, что она плакала, так что она их не трогала. Но слезы не останавливались. Додзе какое-то время молча стоял перед Ику, а затем, наконец, спокойно похлопал по своему плечу несколько раз.

— Давай, если хочешь.

Она бы отказалась, но ее бравада уже иссякла. Она зарылась лицом в его плечо, вытерев слезы о ткань рубашки. Она думала, можно ли и нос вытереть, когда он ее предупредил:

— Не сморкаться.

Она коротко засмеялась, а потом с ее губ слетел детский всхлип. Она торопливо проглотило его, но…

— Давай, расслабься, я не буду смеяться. Когда ты пытаешься сдерживаться, то звучишь как воющее животное, а это еще хуже.

— П-придурок… – Ику пыталась ему ответить, но не могла говорить. Она, наконец, дала волю слезам, постаравшись хотя бы не напоминать воющее животное.

— Кое-что из этого просто недопустимо. Все-таки, статьи, критикующие государственную власть, привлекают ненужное внимание. Комитет по Развитию СМИ тщательно следит за источниками, работающими с этими темами, возможно даже, у министерств есть сеть оповещения. В мире журналистики, если тебе не дают действовать хотя бы один день, события проходят мимо, и твои клиенты идут к конкурентам за информацией. Потери оказываются куда большими, чем выручка за день. Следование за потоком – это просто еще одна форма самозащиты, и, на самом деле, мы стали частью общества, где человеку приходится следить за собой. Если говорить о виноватых, можно сказать, что виноваты граждане, создавшие такое общество, в том смысле, что они так безразличны к политике, что молчали, когда принимался Закон о Развитии СМИ.

Дав Ику выплакаться, Додзе почему-то начал читать ей лекцию, наверное, чтобы, попробовать ее успокоить.

Но я слышала, что новостные службы не поднимали шума, даже когда Закон о Развитии СМИ был принят. Она упомянула об этом Додзе, хотя жалобами ничего нельзя было добиться, а он просто ответил:

— Есть время и место, чтобы пробовать за что-то бороться.

Он продолжил, объяснив, что на их стороне журналистов было мало и они не высовывались, поскольку должны были использовать обходные пути, избегая попадаться на глаза инспекторам, и предупредив, что она не должна сразу терять в них веру. После тяжелого испытания, которое она недавно прошла, Ику неохотно принимала его позицию, бурча и споря, как ученица средней школы в крестовом походе за мораль. Она поняла, что Додзе придирается, но не могла перестать с ним спорить. Столько ее фраз начиналось с «но» или «и все же», что она внезапно вспомнила, что единственное, с чем она справлялась – это жалобы. Дети определенно все время говорят «но».

Додзе терпеливо спорил с ней, пока у Ику не кончился запал, а потом нежно потрепал ее по голове и произнес:

— Ладно, видно, ты в порядке, если столько жалуешься. Пойдем назад.

Идя следом за ним и глядя на его спину с плечами ниже ее плеч, Ику неосознанно закусила губу.

Проклятье. Высоко.

Перед тем, как догнать своего принца, она должна была миновать Додзе. Она взвинтила себя этой мыслью ранней весной. Но стена, которую ей предстояло преодолеть, становилась все выше и выше.

* * *

В каждую библиотеку района Токио доставили анкеты. Ику и Шибасаки получили свои экземпляры в общежитии, и, видимо, мужчинам их точно так же раздавали.

Заголовок прямо говорил: «Опрос о передаче информации в деле о серийном убийце-подростке».

1. Как Вы рассматриваете это преступление?

А. Непросительное. Б. Простительное. В. Ни А, ни Б.

2. Вам известно, что расследование замерло из-за отказа юного подозреваемого говорить?

А. Да. Б. Нет.

3. Вы считаете, что это дело важно раскрыть быстро?

А. Да. Б. Нет. В. Ни А, ни Б.

4. Если предположить, что расследование пойдет дальше, благодаря информации, полученной от Вооруженных Сил Библиотеки…

А. Думаю, информацию следует предоставить.

Б. Не думаю, что информацию следует предоставить.

В. Ни А, ни Б.

5. Как Вы относитесь к решению Вооруженных Сил Библиотеки твердо придерживаться принципов «Закона о Библиотеках»?

А. Я согласен. Б. Я не согласен. В. Ни А, ни Б.

6. Если бы проводилось обсуждение касательно отношения к этому инциденту, подержали ли бы Вы особое отношение к нему и возведение его в ранг исключений?

А. Да. Б. Нет. В. Ни А, ни Б.

— Да что это за опрос? Это ведь направляющие вопросы! – пожаловалась Ику, состроив рожицу.

— Это дело рук исполняющего обязанности директора, – ответила Шибасаки, наливая воду для чая.

— Что он на этот раз замышляет?! – Да, доказательств у них не было, но память о том, как исполняющий обязанности директора эффективно сотрудничал с Управлением Образования и пытался изъять книги, была еще свежа.

— Хотя не думаю, что в этот раз им управляет кто-то конкретно. Он просто не хочет менять существующее положение вещей. – Шибасаки пожала плечами, протягивая Ику чашку чая. Другими словами, он действовал по собственной воле, потому что протест общественности против библиотеки заставил его трястись за свое место. – Слышала, он спорит с командующим Инамине о предоставлении информации. Исполняющий обязанности директора утверждает, что политику Вооруженных Сил Библиотеки должен определять не только один командующий.

— Да что это за логика? То, что Вооруженные Силы Библиотеки следуют принципам «Закона о Библиотеках» — самая естественная вещь в мире!

— Возможно. Но не забывай, каждый директор библиотеки имеет право предложить сделать исключение.

Словно в память об их истоках во времена, когда каждая библиотека управлялась независимо, у Вооруженных Сил Библиотеки не было «шефа», управляющего всей организацией. Финансовые и кадровые вопросы, в основном, решались коллективно на главной базе каждого региона. В экстренных случаях командующий базой принимал решение, основанное на принципах «Закона о Библиотеках», но каждый директор библиотеки имел право выдвинуть возражение против этого решения.

Директор библиотеки и командующий базой обладали равным статусом, так что если у них возникали разногласия касательно политики библиотеки, проводилось заседание с участием библиотек, чтобы обсудить две точки зрения и найти компромисс. В зависимости от ситуации, Ассоциация Библиотек могла так же занять позицию наблюдателя.

— Если слишком широко толковать Четвертый Раздел, легко найти способ, чтобы сделать исключения. Фактически, в самом Параграфе 32 говорится: «Библиотеки защищают личную информацию своих посетителей», не «должны защищать». Конечно, дух закона очевиден, но он слишком многое оставляет на усмотрение библиотеки. – Шибасаки обладала невероятно обширными знаниями – как и ожидалось от самопровозглашенного члена Партии Силы Разума. – Но мне будет стыдно, если в итоге мы отступимся от наших принципов, когда полиция нам даже ордера не предъявила.

Если библиотека поддастся на скрытые требования полиции отступить от своих законов, когда полиция даже не может достать ордер на предоставление информации, репутация библиотеки окажется смешанной с грязью. Это даже может стать опасным прецедентом, способным в итоге поставить под удар «Закон о Библиотеках».

Сейчас в людских умах это дело вызывало, в основном, гнев, и большинство вопрошало, почему библиотека не могла сотрудничать с расследованием, что усложняло вопрос. Если бы библиотека передала полиции информацию о посетителе при малейшем давлении, это бы означало, что клятва библиотеки о секретности малого стоила. Тем не менее, добродетельным гражданам потребовалась бы некоторая смена точки зрения, чтобы понять, в чем здесь проблема. Тяжело было представить ситуацию, в которой подозреваемый оказался бы невиновным, например, поскольку в этом деле шансов на такое было мало. Тяжело было представить, что одно исключение создаст широко используемый прецедент.

— Опрос довольно хитрый.

— Возможно, – неохотно признала Ику.

С тех пор как библиотека подверглась критике, на Библиотечную Базу Канто и Первую Библиотеку Мусашино обрушился поток телефонных звонков и протестов, их было так много, что они мешали работе. Протестующими руководило чувство справедливости и настоящее недовольство этим  делом – скорбь о жертвах, злость на преступника и надежда на скорое разрешение. Но, само собой, библиотека не могла выполнить требования недовольных, не отклоняясь от выбранного курса. Библиотека пыталась быть по-своему благородной, но общество этого не понимало – вместо этого, позиция библиотеки подверглась еще большей критике. Эта дилемма медленно изводила персонал библиотеки. В общем смысле, они понимали, что придерживаться «Закона о Библиотеках» не значит защищать преступников, но оказаться предметом такого количества праведного гнева было неприятно. Опрос был умело нацелен на уставших ранимых работников библиотеки. Он как будто спрашивал «Что плохого в том, чтобы выполнить благородные просьбы граждан?».

Он был еще и анонимным; очередной гениальный ход. Когда появятся результаты, скорее всего, изрядная часть поддержит предложение сделать исключение для этого дела. И исполняющий обязанности директора сможет сказать, что представляет интересы персонала библиотеки.

— Как будто я хочу, чтобы меня представлял такой как он! – Ику заполнила анкету с горящими глазами. Ее ответы были «Непростительное», «Да», «Да», «Не думаю, что информацию следует предоставить», «Согласна» и «Нет». Она не знала, как можно по-другому ответить на первые три вопроса, но видимое несоответствие между ее первыми тремя и последующими ответами ее ответами раздражали Ику. Между ними должен стоять вопрос вроде «Вы понимаете, что значит «придерживаться принципов «Закона о Библиотеках»?», размышляла она.

— Для того, кто просто ждет, куда подует ветер, прежде чем начать действовать, он умен. Это раздражает, – пробурчала Шибасаки, заполняя свою анкету.

— О, эй… – Ику наклонилась вперед, почувствовав смену темы. Но Шибасаки перевела разговор в невообразимое русло.

— Я слышала, после твоего столкновения с прессой, инструктор Додзе держал тебя, пока ты плакала?

Ику подавилась чаем, который пила.

— Э-это не правда!..

— Или он обнимал тебя, а не держал?..

— Еще меньшая правда!

Ее неистовое отрицание заставило Шибасаки посмотреть на нее.

— Все так говорят.

— Но это неправда! Мы… – она попробовала объяснить и внезапно поняла, как это должно было выглядеть со стороны. Она покраснела. – Прежде всего, если бы так оно и было, разве не вели бы мы себя осторожнее? И Додзе сделал бы то же самое, окажись на моем месте ты или Тедзука. При тех обстоятельствах.

— У тебя ужасная фантазия, – произнесла Шибасаки, наморщив нос, видимо, представив Тедзука на месте Ику. Могла бы лучше себя представить, чудачка. – Ну, думаю, раз ты говоришь, что причина была, значит, она была.

Шибасаки, похоже, приняла ее объяснение, и у Ику с губ слетел вопрос, который она не собиралась задавать.

— Ты… любишь инспектора Додзе, Шибасаки?

— Не особо? – ответила Шибасаки, наклонил голову, причем она не выглядела смущенной или особо обеспокоенной. – Это, скорее, амбиции? – Что это значит? – Мне было интересно, каково встречаться с ним, но это все. Видимо, сейчас я все равно инструктора Додзе не интересую, так что, думаю, я подожду и понаблюдаю, – спокойно произнесла Шибасаки.

Ику была ошарашена. Если Шибасаки знала, что не интересует Додзе, она, наверное, что-то предлагала ему. Ику тут же задалась вопросом, когда Шибасаки это провернула и почему он отказался, а затем снова удивилась собственному интересу. Нет-нет-нет, это простое любопытство!

— С другой стороны, Тедзука это не расстроило? Его начальник, покусившийся на его территорию?

— Да, думаю, он вроде был расстроен…

— О?! Значит, он весьма серьезен на твой счет!

— Видишь ли, все было не так, как ты, вероятно, воображаешь.

После своего столкновения с прессой она встретила Тедзука, когда расставляла книги, и он внезапно спросил:

— Мне стоило пойти за тобой?

Вопрос был таким неожиданным, что ей потребовалась минута, чтобы понять, о чем он говорит. Только когда Тедзука добавил «То есть, я же предложил тебе встречаться», Ику поняла его. Он спрашивал, должен ли был он отправиться спасать ее во время утреннего безумства прессы.

— О, нет, ничего страшного. Честно говоря, не уверена, что ты пробился бы сквозь толпу, даже если бы пришел, – честно ответила она. Тедзука неохотно нахмурился. Ей не хотелось объяснять, что в тот момент только старший офицер мог подавить ее гнев, так что она остановилась на этом.

— Офицер Библиотеки Додзе побледнел и бросился бежать, когда услышал, – заявил Тедзука ровным голосом. – Он точно серьезно относится к делу, если в нем замешана ты.

Ику напряглась, решив, что он над ней смеется, но в реальности Тедзука чуть ли не обижался. Раньше он бы сказал «Не задирай нос» или что-то такое, размышляла она.

— Ну, ты никогда не попадаешь в ситуации, когда старшему офицеру приходится серьезно относиться к делу и приходить тебе на помощь. То ли мне не везет, то ли со мной что-то не так, так что… — …стоп, почему я его из-за такого успокаиваю? – Так что, говоришь, хочешь оказаться в моем положении? Чтобы тебе потребовалась помощь?

— Совершенно нет. Я не могу опуститься до твоего уровня.  – То же самое как-то Шибасаки сказала! Теперь обиделась Ику. Ты такие вещи говоришь человеку, которому встречаться предложил, каким же поддельным было это признание?

— Так когда ты собираешься ему ответить? – спросила Шибасаки. После предложения Тедзука прошло почти десять дней. – Если скоро этого не сделаешь, положение станет очень неловким.

Ику застонала и спрятала лицо в руках. Она предпочла бы, что бы этого вообще не случалось, но отсрочка только хуже сделает.

— Расскажи, как все обернется! – Ику знала, что за этой просьбой кроется лишь голое любопытство. Она одарила Шибасаки тяжелым взглядом.

* * *

— Я поддерживаю принципы библиотеки. – Заявление Генда опередило вопрос, который, как он знал, ему зададут. – Хотя большая часть персонала считает, что для этого случая надо сделать исключение. Они колеблются, потому что общественное мнение против нас.

Инамине, вызвавший Генда в свой кабинет, секунду удивленно моргал, а потом засмеялся.

— А ты вокруг да около никогда не ходишь.

— Увертки – это не мое, сэр.

Когда появлялись деликатные проблемы, Инамине всегда советовался с Генда. Как командующий Вооруженными Силами Библиотеки, он был напрямую вовлечен в дела как библиотеки, так и ее защиты, и потому обладал самой сбалансированной среди старшего руководства точкой зрения, находясь в центре событий. Преданность заместителя командующего базой своему лагерю так же могла сыграть свою роль. Вооруженные Силы Библиотеки разделились на два лагеря: тех, кто ценил принципы и независимость библиотеки, и тех, кто считал, что библиотеку должно контролировать государство. Внутри этих лагерей существовало множество различных мнений, так что смешать их в кучу было тяжело, но, в большинстве случаев, эти  два лагеря редко соглашались друг с другом.

Исполняющий обязанности директора Тоба, предпринявший множество подозрительных шагов, заняв этот пост, так же обладал личными связями с правительственным лагерем. Заместитель командующего базой поддерживал его, как член того же лагеря, так что Инамине не мог на него полагаться. Можно сказать, что два лагеря контролировали друг друга, создавая организованное равновесие, но это так же делало Вооруженные Силы Библиотеки слишком хрупкими, чтобы объединиться под давлением общества.

— Правительственный лагерь сможет сказать, что мы следуем воле людей и персонала, когда выступаем за исключение. Я думал, возможно, нам нужна не менее привлекательная точка зрения. – Может, и не стоило этого говорить, подумал он, но добавил: — Не думаю, что такими темпами мы сможем их пошатнуть. – Он не считал, что другая сторона продумывает все так же тщательно, как Инамине. Это требование сделать исключение в особенности было всего лишь рефлекторным ответом на критику общества. Сам Генда считал, что нехватка решительности делала их жалкими, но, конечно, заявить это как свою официальную позицию он не мог.

Инамине не выказал согласия напрямую.

— Давай заручимся поддержкой Ассоциации Библиотек и Общества Изучения Библиотечного Дела. Они могут распространять среди персонала копии своих протоколов.

— Хорошая идея. Это должно повысить уровень осведомленности о затронутых принципах. – Это был правильный шаг, и чтобы понять это, одобрение Генда Инамине не требовалось, но хорошо было получить одобрение и от представителя на местах. Это было доказательством его прямоты – и, касательно данного дела, нерешительности.

— Честно говоря… – Инамине болезненно улыбнулся. – Если бы кто-то спросил, противлюсь ли я полиции из-за горечи после случая в Хино, не думаю, что смог точно ответить отрицательно.

На это у Генда не было ответа. Он не мог использовать легкие слова, зная, какой груз взвалил на плечи Инамине «Кошмар в Хино». Его потерянная нога была лишь небольшой частью. В то время, двадцать лет назад, Инамине шел пятый десяток. Через пару лет Генда достигнет того же возраста, но он не был уверен в своей способности справиться с той ношей, которую пришлось нести Инамине.

И, присоединившись к Вооруженным Силам Библиотеки, Инамине продолжал добавлять к этой ноше все новый вес.

— Легко прогнуть свои принципы. – Хоть Генда и сомневался, не слишком ли много он говорит, но знал, что должен продолжать. – Но я думаю, что лишь защищая их, мы действительно их понимаем.

Инамине долго смотрел на свои сложенные на столе руки, а потом, наконец, молча кивнул.

* * *

Пока Вооруженные Силы Библиотеки спорили, следовать ли принципам или сделать исключение, Управление Образование снова наведалось в Первую Библиотеку Мусашино.

Все еще помня о сотрудничестве Управления со Специальным Учреждением Развития ради изъятия книг, библиотека тут же насторожилась. О совпадениях между коллекцией юного подозреваемого, списком нежелательных книг Управления Образования и списком подверженных цензуре книг Комитета по Развитию СМИ в Вооруженных Силах Библиотеки было повсеместно известно. Библиотека считала, что Управление не станет снова использовать тот же трюк, но Силы Обороны все равно повысили уровень бдительности и увеличили число персонала, охраняющего библиотеку и патрулирующего улицы.

Стоило представителям Управления Образования зайти в кабинет директора, как загоревшаяся любопытством Шибасаки окликнула Ику.

— Касахара, Касахара! Идем в кабинет директора!

— Что? Но меня сюда поставили… – При повышенном уровне тревоги, отряд Додзе, работавший в справочном отделе, так же приписали к охране. В экстренной ситуации они должны были эвакуировать посетителей.

— Сбор информации – совершенно законная работа охраны. И все равно, если что-то случится, придет оно извне. Они продержатся достаточно долго, чтобы ты успела на свой пост вернуться – иначе какой смысл в усиленной охране?

Шибасаки могла быть отличным спорщиком, когда чего-то хотела. Ику, ошеломленная и лишь наполовину убежденная, покинула справочный отдел вместе с Шибасаки.

— Замдиректора тоже там, верно? А нельзя подождать, пока все закончится, и просто у него спросить?

— Ты не понимаешь истинной сущности разведки, Касахара, – сказала ей Шибасаки, становясь на цыпочки под дверью кабинета директора и прикладывая к ней ухо. На четвертом этаже, где располагался кабинет директора, находились только вещи вроде приемной и конференц-зала, так людей там ходило мало, но все равно, поза откровенного подслушивания Шибасаки казалась плохой идеей. Тем не менее, Шибасаки, не заботясь об этом, продолжала ее отчитывать. – Ты не получишь те же нюансы, услышав все от кого-то другого, и вещи вроде атмосферы, которые хочешь уточнить самостоятельно. В любом случае, разве тебе не до смерти хочется узнать, зачем они приехали? – Управление Образование не обозначило четко цель своего визита, так что ей и правда было интересно.

— Всем остальным тоже любопытно, так что мы тут с важной разведывательной миссией.

— Ты придумала много хороших оправданий, но все-таки ты делаешь это лишь потому, что у тебя такое хобби.

— А это плохо?.. черт, не слышу.

Шибасаки цыкнула, сжала дверную ручку и медленно повернула ее.

— Эй! – прошипела Ику, уверенная, что она слишком далеко заходит, но Шибасаки резко утихомирила ее, даже не обернувшись. Дверь бесшумно приоткрылась на несколько миллиметров, и Шибасаки поднесла свое ухо к щели. Ику сдалась и последовала ее примеру. Она уже так далеко зашла и утвердила свое соучастие, что не было смысла оставаться единственной, кто ничего не слышит.

— Спасибо, что в прошлый раз пришли. Простите, что Вам пришлось подвергнуться такой опасности. – Это был исполняющий обязанности директора.

— Вовсе нет. Я благодарен Вам за возможность побеседовать в более спокойной атмосфере. – Вероятно, говорил гость. Каждый из них изображал невинность и врал сквозь зубы.

— Чем сегодня можем вам помочь? Если дело касается наложения ограничений не некие книги, то, как мы уже обсуждали, Параграф 31 «Закона о Библиотеках» дает нам право свободно предоставлять информацию, так что выполнить вашу просьбу будет тяжело. – Замдиректора попытался свернуть разговор до того, как он начался.

Исполняющий обязанности директора упрекнул его с самодовольным видом. Хотя посетителей это не смутило, и, проигнорировав намек, они продолжили:

— Ну, мы бы хотели немного пересмотреть эту позицию…

— Боже, меня это бесит, – прошептала Ику.

— Так и обстоят дела, – ответила Шибасаки.

Внимание их обеих было полностью сосредоточено на комнате, так что они слишком поздно заметили, когда кто-то появился у них за спиной.

— Что это вы двое делаете? – спросил удивленный голос.

Ику пискнула. Даже хладнокровная Шибасаки сглотнула и напряглась от ужаса.

Обернувшись, они увидели Комаки с подносом, который он протягивал им. На подносе стояли четыре чайные чашки. Как раз для четверых людей в комнате.

— Слушайте, если собрались подслушивать, хоть чай принесите. Если повезет, сможете даже что-то услышать, пока внутри будете

— Я. Я пойду, – вызвалась Шибасаки, быстро принимая поднос. – Ты ведь не против, да? – спросила она Ику. Согласна я или нет, ты ведь все равно совершенно не собираешься отдавать поднос, да?

В этот миг один из посетителей заговори, намекая, что они переходят к делу.

— Причина, по которой мы здесь сегодня…

Шибасаки одной рукой разгладила складки на своей юбке в обтяжку и начала считать; когда прошло достаточно времени и люди в комнате полностью увлеклись разговором, она тихо постучала и скользнула в комнату.

Грациозное появление Шибасаки, похоже, совсем не встревожило людей в комнате.

— …мы пришли по вопросу молодого подозреваемого в недавнем деле о серийных убийствах, – без запинки продолжал гость. Шибасаки вошла в комнату, искусно оставив дверь слегка приоткрытой, чтобы Ику и Комаки было слышно.

— О, нет, только не это!.. —  В голосе исполняющего обязанности директора сквозила унизительная паника. Замдиректора попытался его заткнуть, но тот ляпнул: — В последнее время здесь столько обсуждали ответ по этому делу…

— Управление Образования высоко ценит ответ библиотеки.

Для Ику это утверждение было внезапным, как упавший с неба булыжник, и, похоже, для исполняющего обязанности директора тоже.

— Что? – спросил он, сильно удивившись.

— Хоть его преступления и отвратительны, подозреваемый все еще юн. Необязательно передавать его личную информацию полиции, даже с человеческой точки зрения. Для реабилитации мальчика так же будет лучше, если библиотеку не сметут всей этой эмоциональной, краткосрочной софистикой.

— Я… понимаю, – ответил исполняющий обязанности директора, как будто сдувшись. Видимо, он ожидал, что Управление станет возражать против отказа библиотеки сотрудничать с полицией.

В это время Шибасаки покинула комнату.

— Нехорошо, больше я там задерживаться не могла, – надулась она.

— Ты хорошо держалась, – иронично поблагодари ее Комаки.

После этого доносились лишь звуки голосов, слышимые через приоткрытую дверь.

— Мы надеемся, и дальнейшая реакция библиотеки будет отвечать требованиям уважения к гражданским правам мальчика.

Напряженно вслушиваясь, Ику нахмурилась. Это должно было подбодрить или убедить? Она не знала.

— Почему Управление Библиотеки внезапно приняло сторону библиотеки? – Всего несколько дней назад Управление предпринимало враждебные по отношению к библиотеке действия, а теперь как будто защищает ее. Ику такая перемена казалась подозрительной. Но Комаки и Шибасаки дружно кивали, видимо, не удивившись.

— Ну, все это в пределах возможного.

— Точно.

— Чего это вы такие самодовольные? – Ику бросила на них сердитый взгляд.

Шибасаки ответила:

— В принципе, у нас схожие интересы. Отец мальчика – директор старшей школы, не забыла? Управление хочет свести этот скандал к минимуму, поскольку здесь замешан один из них.

— Навряд ли библиотечная карточка паренька принесет что-то, кроме нового аспекта его досье, но она может и злоключения вызвать, – добавил Комаки.

Неуступчивость библиотеки сильно критиковалась прессой, и правительственный лагерь, во главе с исполняющим обязанности директора, планировали изменить позицию библиотеки и сделать исключение для этого дела. Заявление Управление Образования о поддержке могло стать мощным оружием для удержания этих сил. Но Ику нахмурилась сильнее.

— Это просто… противно…

Управление пошло против библиотеки и собиралось изъять материалы, чтобы уменьшить последствия скандала. И все же, когда полиция запросила библиотечные записи мальчика, Управление потребовало от библиотеки защищать права парня. Это было до отвратительного лицемерно.

— Ну, возможно, – горько усмехнулся Комаки.

— Мы ведь делаем это не ради защиты этого парня – меня раздражает такая формулировка! – Библиотека боролась за свои права, не за его. У Ику совершенно не было желания защищать мальчика. Мнение персонала можно было свести к следующему: «Нам ничего не остается, кроме как защищать принципы библиотеки, но я так злюсь, когда думаю, что защищаем мы их ради хладнокровного убийцы, хоть он и молод». Это было полной противоположностью позиции Управления Образования «хоть он и убийца, но еще юн». И правда, у персонала была достойная причина злиться на мальчика, поскольку он навлек на них необоснованный гнев общества.

— И все же, у аргумента о том, что мы делаем это из-за заботы о юноше, есть свои плюсы. Общественность не станет возражать, если Управление Образования встанет на защиту прав ребенка. Если Управление нас прикроет, это может стать спасением для Вооруженных Сил Библиотеки.

Ику понимала, что с практической точки зрения Комаки был прав, но внутренне  не могла этого принять. Ику открыла было рот, чтобы возразить, но поняла, что не хочет мериться интеллектом с Комаки, и замолкла.

Будто соглашаясь с Комаки, в комнате заговорил замдиректора.

— Мы польщены вашей поддержкой, но сейчас даже внутри Вооруженных Сил Библиотеки мнения по вопросу о необходимости следования принципов «Закона о Библиотеках» расходятся. Нам бы очень хотелось с вниманием отнестись к юному возрасту подозреваемого, но общественное мнение против нас, и, в такой ситуации, может оказаться тяжело разрешить вопрос, не нарушив наши законы.

Замдиректора любили за следование принципам библиотеки – так почему он так внезапно переметнулся к исполняющему обязанности директора и остальному правительственному лагерю?

Посетители ответили:

— Мы так и полагали. Управление Образования думало о том, чтобы сделать некое заявление в поддержку решения библиотеки.

Что это за эгоистичное псевдоблаготворительное дерьмо? Складка между бровями Ику стала глубже. Шибасаки прошептала «Хорошо сказано, замдиректора!», но Ику не могла отреагировать так здраво.

— Разочарована?

Даже не глядя на его лицо, Ику знала, что внезапный вопрос Комаки адресован ей, не Шибасаки. Признать, что он был абсолютно прав, означало столкнуться с собственной ничтожностью. Это было горькое чувство.

— Я возвращаюсь.

Осознанно проигнорировав вопрос, Ику оставила остальных стоять под дверью.

Ику натолкнулась на Тедзука по дороге в справочный отдел. Встретиться с ним лицом к лицу было неловко, поскольку она до сих пор не дала ему ответ, но сейчас она предпочитала, скорее, его общество, чем Комаки. Возможно, из-за этого у нее получилось поговорить с ним относительно нормально.

— Что-то случилось?

— Я пришел за тобой. Офицер Библиотеки Додзе сказал, что три человека – это слишком много. – Он видел их насквозь. – Что там произошло? – когда Ику заколебалась, он спросил: — Плохо дело? Ты кажешься чем-то расстроенной.

Наверное, вопрос Тедзука был проявлением внимательности, но Ику от него только хуже стало. Ей претил сам факт того, что ее так легко раскусить.

— Нет, там особо не из-за чего расстраиваться.

— Если хочешь с кем-нибудь об этом поговорить, я не против… – Этим неловким, слегка робким предложением Тедзука пытался загладить то, что не пришел ей на помощь пару дней назад. Она поверила его бесстрастной искренности и рассказала, что произошло в кабинете директора.

Но ответом стало:

— Ты права, здесь нечему расстраиваться, – сказал он, подтверждая то, что говорил ей разум. – Зам директора ответил совершенно правильно.

— Я знала, что ты тоже так подумаешь. – Ику вздохнула, смутно разочарованная. Она надеялась – чувствовала – что Тедзука поймет, что ее гнетет, если она объяснит это с точки зрения морали.

— Мы не борцы за справедливость. Нет смысла держать себя в невероятных рамках щепетильного постоянства.

«Не заблуждайся. Мы здесь не борцы за справедливость». Генда сказал то же во время обучения. Услышав эти слова снова, она внезапна впала в еще большее уныние.

— Важен лишь результат. Ничего не поделаешь, если средства вызывают у тебя отвращения.

Ику было нечего ответить на это. Она поняла, что он хочет сказать.

— Но в Вооруженных Силах Библиотеки есть борцы за справедливость. – «Принц», которого она встретила в старшей школе – и еще один подходящий кандидат, которого ей не хотелось признавать. Но с этим ничего не поделаешь. Человек, вечно приходящий ей на помощь в беде, обладал всеми признаками борца за справедливость.

— Офицер Библиотеки Додзе, наверное, сказал бы то же, что и замдиректора, – со знанием дела произнес Тедзука. Ах, так Тедзука и Додзе в таком свете видит? – Когда приходит время принимать решение, люди заламывающие руки над тем, как это решение принимается, в итоге только болтают и ничего не делают.

Критика, вероятно, была направлена не на Ику, но казалось именно так.

— Удар по моему больному месту, – обиженно пробормотала она.

Тедзука неохотно нахмурился.

— У тебя нет права говорить это мне, – бросил он, после чего встал и ушел.

Она не понимала, что это значит, но просто верила в пример Додзе и ее принца, которые явно не просто болтали, и ее сложные чувства немного успокоились.

* * *

Как и было обещано, Управление Образование объявило о своей поддержке решения библиотеки по всем каналам. Это вызвало изрядную суматоху среди взволнованной публики и прессы. Тема обсуждения сместилась к плюсам и минусам защиты мальчика. Заявление так же поспособствовало крушению планов исполняющего обязанности директора и остального его лагеря. У них было больше связей с Управлением Образования, чем с полицией, и они не решались противостоять Управлению, двигаясь в направлении, противоположном его официальной политике.

Наконец, мальчик признался, и волна критики отхлынула от библиотеки, как будто ее и не было. Движение внутри библиотеки против решения командующего так же полностью остановилось. Признаков того, что результаты проведенного исполняющим обязанности директора опроса пошли в дело, не наблюдалось. Когда же люди жаловались и спрашивали, в чем был смысл опроса, он выдавал сомнительное объяснение, что это был просто социологический опрос.

Тем временем, Ассоциация Библиотек создала «Комитет по Рассмотрению Принципов Библиотеки», чтобы лучше понять, что значило для библиотеки следование ее принципам, используя этот случай как пищу для размышления. Было объявлено, что результаты работы комитета будут предоставлены не только библиотекам Канто, но и всем библиотекам страны.

— Более-менее безупречная победа, а? – самодовольно заметила Шибасаки, щелкая каналами, когда вечерние новости сменились рекламой. На каждом канале обсуждалось признание юноши – критика неуступчивости библиотеки совершено исчезла. – Исполняющий обязанности директора держит рот на замке, хотя, кажется, ему это не нравится.

Ику недовольно надулась.

— Это больше похоже на тупик, чем победу. Как если бы противники просто самовольно собрали вещи и ушли домой.

— Знаешь, если бы действительно мы и правда победили, это была бы куда большая проблема, – нахмурилась Шибасаки. – Но ты, наверное, в курсе. – Это безразличное дополнение было знаком непостижимой доброты Шибасаки. – В этот раз колебание между двумя мнениями оказалось хорошей стратегией.

До сих пор кажется, что дело не закончено, подумала Ику, промолчав на этот раз. Она говорила не только об исполняющем обязанности директора. Никто не отступился от своей позиции, но внезапно начало казаться, что конфликта и не было никогда. Это вызывало у Ику сильное недовольство.

Кроме того, причиной, вероятно, стало и ее активное участие во всем деле. Ику не то, чтобы волновалась из-за каждого подобного случая в мире. Она подумала, возможно, ее просто задело, что она воспринимало все слишком серьезно. Вероятно, эта была та боль, которую невозможно понять в полной мере, не пережив на собственном опыте. А значит, я и сама сильно капризничаю, подумала Ику, погружаясь в пучины уныния.

— Ну, хорошо все, что хорошо кончается, верно? – объявила Шибасаки. Ику не была уверена, знает ли Шибасаки, о чем она думает, но это была явная попытка покончить с этой темой.

Внезапно она перешла к новому вопросу.

— Ну, единственным насущной проблемой остались твои дела с Тедзука. Ику  подумала, она скажет что-то вроде «Так нечестно держать его в неопределенности». Но Шибасаки произнесла: — Так что ты будешь делать? Будешь с ним встречаться? – победило назойливое любопытство.

Ику начала было отвечать, а потом отвела взгляд.

— Я ведь не тебе первой должна сказать, согласна?

— Действительно, – неожиданно уступила Шибасаки.

В итоге, Ику заставила Тедзука ждать почти две недели.

По дороге домой Ику попросила его пройтись, что он воспринял как ее готовность дать ему ответ. Конечно, она подняла эту тему, как только они сели за столик в кафе неподалеку.

— На счет этого… Не думаю, что все-таки могу с тобой встречаться. – Это была предсказуемая формулировка отказа, но дальше последовала неожиданность. – То есть, в самом деле. Чтобы мы с тобой встречались? Это немыслимо.

Конечно, он и не ждал, что она согласится на этом этапе – он бы скорее удивился в таком случае – но назвать это «немыслимым»? Обиженный Тедзука нахмурился.

— Ты о чем? Это не так уж «немыслимо».

— Да, это совершенно немыслимо, – безжалостно заявила Ику. – Потому что на самом деле я тебе не нравлюсь. А мне не нравишься ты. Нет смысла встречаться, если между нами нет романтических чувств.

Он не мог отрицать, что нехватка симпатии между ними приравнивалась к нехватке романтических чувств, но почему-то ему претила мысль признать поражение и уйти домой. Так что он продолжил:

— Но многие люди встречаются, просто чтобы узнать, что из этого выйдет.

— Ага, я тоже немного об этом думала, но для нас это бессмысленно. В таких случаях присутствуют хотя бы односторонние романтические чувства. Когда предлагаешь кому-то встречаться, но на твои чувства не отвечают, ты говоришь, что стоит хотя бы попробовать, если никто больше не интересует.

Ему и самому пару раз говорили такое, но это делало пробные отношения более естественными. Он и правда встречался с некоторыми из тех, кто говорил ему эту фразу. Когда Тедзука сказал об этом Ику, на ее лице появилось раздражение.

— Как я и говорила! Это логично, потому что ты нравился признавшейся девушке. Здесь другое! Нелогично встречаться, если стороны не любят друг друга!

— Тогда как же омиай[1]? В этом случае, люди начинают встречаться без развития романтических чувств.

— Эй, стой, стой, давай без словесных выкрутасов! Я разозлюсь, если выльется в битву умов и я проиграю, – Ику бурно жестикулировала, призывая Тедзука замолчать. – Единственная цель этих людей – брак. Подумываешь жениться на мне, так скоро?

— Да ты шутишь! – ляпнул он.

Ику нахмурилась.

— Спасибо большое. Но именно об этом я и говорю, не понимаешь?

В этот момент им принесли заказанные напитки, что привело к временному перемирию. Когда официантка ушла, Ику продолжила.

— Но, в каком-то смысле, омиай – хороший пример. Эмоции двух участвующих людей одинаковы – каждый из них так сильно жаждет найти пару, что готов встречаться с тем, кого еще не любит. Я могу это понять. Но тебе и правда сейчас девушка нужна? Готова поспорить, нет, не особенно.

Он не мог отрицать, что ее наглое утверждение было верным.

— Но если один из людей хочет, разве этого недостаточно? – спросил он, не подумав.

— Чтоб тебя, – ответила Ику. – Я не настолько отчаялась, чтобы встречаться с парнем, которому даже не нравлюсь.

Вопрос получился оскорбительным.

— Прости, – искренне извинился он. Ику все еще казалась раздраженной, но кивнула, принимая извинения. Когда с виду она успокоилась, Тедзука спросил: — Так если бы ты мне нравилась, ты бы согласилась со мной встречаться?

— Я тебя ни капли не интересую, и ты все равно это спрашиваешь? – пробормотала шокированная Ику. Интересовала она его куда больше капли – но он посчитал, что она говорит о романтическом интересе, поэтому не стал возражать. – Ладно, учитывая это, почему ты вообще предложил мне встречаться?

Это была долгая история, и Тедзука не особо хотел вдаваться в подробности. Все началось, когда Додзе подначил его: «Что именно Касахара сделать, чтобы тебе угодить?». Затем, когда он поговорил об этом с Комаки, тот сказал, что ему есть чему поучиться у Ику. Сначала он отказывался в это верить, но последний удар нанесла сама Ику.

«Хоть ты и боишься высоты?!». Он был шокирован не только силой ее отпора, но и тем, что она разглядела его слабость. Он чувствовал себя неудачником из-за того, что не понял этого раньше. Ику не показывала, что знает о его боязни высоты – но Тедзука при каждой возможности указывал на ее неудачи. Из-за этого он почувствовал себя ничтожным. А потом она сказала «Ты как будто не будешь доволен, пока не станешь лучшим во всем!», и ему стало еще хуже. «То, что ты прав, не дает тебе права говорить, что вздумается». Тогда он восстал против слов Комаки, но теперь они болезненно звучали в его памяти.

Тогда Тедзука и начал думать, что, возможно, ему есть чему поучиться у Касахара Ику.

Но такое подробное объяснение прозвучало бы как признание поражения – а приятного в этом мало. Он выбрал удобный для него вариант ответа.

— Офицеры Библиотеки Додзе и Комаки сказали, что мне есть чему у тебя поучиться, и это заинтересовало меня. А Командующий Генда хотел, чтобы я теплее к тебе относился.

— Какого черта?! – воскликнула Ику, скорчив рожицу, переходившую все границы вежливости. Тедзука подумал, что такое выражение не подходит девушке, но решил не лезть не в свое дело. – Что это за идиотизм? – выпалила Ику и презрительно отвернулась. – Ты не меня любишь, а свое начальство. Чувствую себя дурой. Я поверила твоим словам и вся разволновалась, а ты совсем не воспринимал это серьезно.

— Как ты смеешь говорить такое? – запротестовал он. Он предложил ей встречаться совершенно искренне – как смеет она утверждать обратное! Но гнев Ику превосходил его на несколько уровней.

— То есть, ты не слишком спешишь? Переходишь сразу к романтическим отношениям.

— Ты о чем?

— Почему, по-твоему, существует клише «любовь начинается с дружбы»?

— …и правда, так и есть.

— Что? Ты идиот, – пробормотала Ику вслух. Хотя это он не мог опровергнуть.

— Я просто понял, что это хороший, тактичный способ отвергнуть кого-то.

— Это должен был быть камень в мой огород, ублюдок?! Да, меня и этим клише отвергали, и отношения дальше дружбы ни разу не развивались!

— Но в этот раз отказываешь ты, так что ничего страшного.

— Это едва ли можно считать отказом, начнем с того, что твое «предложение» было таким дурацким! – ядовито крикнула Ику.

В ответ на это Тедзука внезапно засмеялся.

— Чего ты смеешься?

— Ничего, просто… Я подумал, что ты можешь оказаться довольно забавным другом.

— Обойдешься! Да кем ты себя возомнил! – грубо прорычала она, а потом забормотала себе под нос проклятья. Видимо, ее и этой репликой отвергали. – Слушай, мы с тобой не друзья! Как будто я захочу с тобой дружить после того, как ты столько раз задирал нос!

— Ничего, ты весьма забавная и в роли коллеги.

— Хватит называть меня «забавной»! Бесит!

««Забавная» значит больше, чем «смешная»», хотел он сказать, но Ику пребывала в таком раздражении, что любые его слова, наверное, сделали бы только хуже.

Комаки сказал, что Ику напоминала ему Додзе. Пожалуй, изучать их схожесть было бы весьма интересно.

— Ты, случаем, не влюблена уже в кого-то? – спросил он в приступе внезапного любопытства. Хотя, поскольку проще всего было отвергнуть кого-то фразой «Я уже люблю другого человека», он решил, что это маловероятно.

— Нет, — быстро ответила Ику, затем, через секунду, добавила: — …Не думаю.

Заинтересовавшись против воли, Тедзука посмотрел на нее вопросительно.

— Нет, то есть… – она замахала руками, как будто даже себя озадачила. – Я кое-кем очень сильно восхищаюсь. Я пытаюсь дотянуть до его уровня, так что у меня нет времени влюбляться и так далее.

Внезапно он задался вопросом, не говорит ли она о Додзе.

— Тогда у нас есть что-то общее, – сказал он.

Глаза Ику злобно сверкнули.

— Ни в коем разе! Твой герой – инструктор Додзе, так? Ну, а мой — нет! Я его превзойду! Не ставь меня в один ряд с собой!

— Кого… да кого ты обманываешь?! – Из-за удивления Тедзука стал грубым. – Тебе его и через сто лет не превзойти! И все равно, если ты что-то так легко сможешь превзойти, я к тому времени уже давно это сделаю!

— Заткнись! Сказала, что превзойду его, значит, так и сделаю! – Он снова был удивлен ее упрямством, но заметил, что вторую часть его фраз она не отрицала.

Тедзука захотелось, чтобы здесь был Комаки, тогда он смог бы спросить его, как эта выскочка может напоминать Додзе.

_______________________________

[1] Японская традиция, когда людей знакомят ради возможного будущего брака. В общем-то, по сути, брак по договоренности, обычно, под влиянием родителей.