Библиотечная война (Новелла) - 1 Глава

Декларация о Свободе Библиотеки

1.     Библиотеки имеют право свободно собирать материалы.

2.     Библиотеки имеют право предоставлять свободный доступ к материалам.

3.     Библиотеки защищают  личную информацию своих пользователей.

4.     Библиотеки противостоят любой цензуре.

При посягательстве на свободу библиотеки мы, библиотекари, объедимся и будем бороться за ее свободу до конца.

______________________________________________

Глава 1: Оставив Принца В Прошлом.

— Нет! Верните! – Видя, что солдат Учреждения собирается кинуть книгу в контейнер, Ику схватила его за руку и крепко сжала.

— Пусти! Или хочешь попасть в полицию за наглое воровство в магазине?

На миг ее сердце замерло от этой брошенной угрозы. Стойте, нет. Я не вор… Неожиданно посмотрев на людей вокруг, она увидела расстроенного владельца магазина средних лет, который покачал головой. Не перечь им, хотел он сказать.

Он знает. Он понимает, почему я это сделала. Ее желудок сжался.

— Отлично! Я пойду! Управляющий, вызовите полицию и скажите им, что я вор! Я отправлюсь в участок вместе с украденной мной книгой! – Все-таки, без украденного товара воровство не докажешь. Командир раздраженно прищелкнул языком.

— Заткнись и отпусти! – Он отбросил ее со всей силы…

Но за секунду до того, как она упала на спину, кто-то подхватил ее. Обернувшись, Ику увидела молодого человека в костюме, придерживавшего ее рукой.

Мягко соскользнув на пол, Ику подняла взгляда, наблюдая, как молодой человек подошел к солдату и безапелляционно вырвал у него из рук книгу.

— И какого черта ты творишь?

Молодой человек полез во внутренний карман и вытащил нечто, похожее на значок. Потрясая им перед разозленным мужчиной, он объявил:

— Вооруженные Силы Библиотеки Канто! Я использую свое право как Офицера Библиотеки Третьего Класса свободно собирать материалы, согласно Параграфу 30 Законов о Библиотеке! Данной мне правилами правопорядка Законов о Библиотеке  властью я изымаю эти книги по собственному усмотрению!

Она смотрела со спины, как мужчину заявил это звенящим голосом. Одна-единственная фраза выскочила в ее бурлящем мозгу.

…Это борец за справедливость!

Ику снился сон.

Снился ей Офицер Библиотеки, спасший ее пять – нет, уже шесть – лет назад. Он защитил Ику от солдата Учреждения Развития, пытавшегося конфисковать запрещенную книгу, которую Ику хотела купить, и вдохновил на вступление в Силы Библиотеки. Она не помнила его лицо – не знала его имени – он просто был символом всего, что вызывало у нее восхищение.

Она знала, что это сон, потому что он уже снился ей три-четыре раза этой ночью.

В ее воображении Офицер Библиотеки был выше нее, но, проигрывая инцидент в голове снова и снова, она поняла, что так и не встала перед ним. В момент своего появления он помог ей опуститься на пол, а когда все закончилось, она сидела на стуле из-за вывихнутой лодыжки, и вставать он ее не заставлял.

Она смотрела на него только снизу, а об ее плохой памяти на лица ходили легенды. Однажды она подошла к командующему Библиотечной Базой – которого каждый член Сил Библиотеки должен знать в лицо – и назвала его «сэр», посчитав посетителем.

Вероятно, она забыла лицо своего спасителя в хаосе своих злоключений. Для Ику этот Офицер Библиотеки воплощал «борца за справедливость», и она могла спокойно восхищаться им и тянуться к нему именно потому, что не знала, кто он.

Вроде того же, как когда ты вопишь, что вздумается, при виде кумира по телику, потому что он тебя не слышит?

Нет ничего приятного в том, что он с самого начала тебя слышать мог!

Поскольку Шибасаки уже откровенно отчитала ее, Ику научилась подскакивать в постели вместо того, чтобы снова кричать.

Но, вставая на ноги, она тяжело дышала. Чем больше она думала, тем сильнее съеживалась, поскольку воспоминания всплывали одно за другим.

На собеседовании во время вступительных экзаменов, когда она проболталась об Офицере Библиотеки, которого боготворила, присутствовало все ее нынешнее начальство. Откуда ей было знать, что Додзе, с середины собеседования не смевший поднять головы и чуть ли не рухнул на стол, а позже ставший ее непосредственным начальником, и есть тот самый Офицер Библиотеки, о котором она лепетала?

Это было все равно, что объяснять в подробностях, за что ты любишь человека в его же присутствии. Она даже называла мужчину из своего прошлого «ее принцем» и заявила о своей к нему любви перед самим мужчиной!

И, хотя она пережила эти бесчисленные унижения, оставалось еще одно, самое постыдное и тревожащее.

Его голова, может, и была ниже ее, но его сущность с лихвой это покрывала. Может, он и был орущим, сердитым, пугающим инструктором-демоном, но при этом никогда не чувствовала она себя так уверенно, как когда он прикрывал ее спину.

Как он относился к Ику теперь? Каждый раз, когда она вспоминала историю о принце, он вел себя так, будто она его сильно раздражала. А значить это могло лишь одно…

Инструктор Додзе меня ненавидит.

Каждый раз, открывая глаза той ночью, она неизбежно приходила к такому выводу.

А каждый раз, когда она снова закрывала глаза, из-под ее век текли горячие слезы.

* * *

На следующее утро Ику выглядела ужасно. Ее глаза опухли из-за того, что она снова и снова засыпала в слезах, а лицо оставалось припухлым даже после умывания.

— Почему этим утром ты так ужасно выглядишь? – Шибасаки принесла ей воды с кухни, но когда им пора было выходить на работу, опухоль лишь немного спала.

— Мне кошмар приснился.

— Ты до сих пор пытаешься от меня это фразой отделаться? – произнесла, вздернув брови, Шибасаки, а потом пожала плечами. – Поступай, как знаешь – а я пошла на работу, – сказала она, выходя из комнаты.

Интересно, не злится ли она. Но я просто не могу ей рассказать.

«Принц, которым я восхищалась, на самом деле, мой шеф. Думаю, он меня ненавидит. И почему-то мысль об этом приносит боль».

Прямо как будто я люблю инструктор Додзе или вроде того…

Она была близка к тому, чтобы притвориться больной и взять выходной, но в итоге натянула свою одежду для бега – Ику потратила столько времени на споры с собой, что опоздала бы, отправься она в офис в деловом костюме.

Все равно Тедзука Сатоши дал ей поручение. Родители с детства приучили ее к тому, что денежные вопросы лучше всего решать быстро.

— Черт – что с тобой случилось? – Додзе собирался отчитать Ику за то, что она почти опоздала, но стоило ему глянуть на ее лицо, как заготовленная речь улетучилась.

— Она выглядит так, будто все глаза выплакала! – Комаки, не колеблясь, подошел к ней. Тедзука же, то ли не заботясь, то ли не желая оказаться втянутым, держался на значительном расстоянии.

— ЕРУНДА. Простите, что опоздала. Что важнее. – Оживленно произнеся это, чтобы дрожащим голосом не выдать свою ложь, Ику вытащила хрустящую купюру в 10,000 йен из присланного Сатоши конверта, который запихнула в карман перед выходом. – Инструктор Додзе, держите.

Убежденная, что он ее ненавидит, она не смогла смотреть ему в глаза, и потому отвела взгляд.

— Что это?

— Это от брата Тедзука. Он сказал, что хотел возместить Вам расходы. Он прислал 20,000 йен, а раз мы с Вами решили разделить стоимость пополам, я отдаю Вам половину.

После ее слов Додзе изменился в лице.

— Тебе пришло письмо – от Тедзука Сатоши? Что он тебе написал?! Покажи мне!!!

Увидев прямую связь между ее заплаканным лицом и содержимым письма, он попытался выхватить у Ику конверт.

— Вы все неправильно поняли! Это…

Идиотка! Почему я просто деньги не принесла? мысленно выругалась она, но сделанного не воротишь. Ее недосып сказался на внимательности, а возможное опоздание заставило поволноваться.

— Но это почерк моего брата! – любезно подтвердил издалека Тедзука.

Кровяное давление Додзе подскочило еще выше.

— Давай сюда! Если это письмо тебя беспокоит, я вынесу вердикт содержимому!

— Эй, успокойтесь. Ты не знаешь наверняка, послужило ли письмо причиной ее расстройства, к тому же, ее частная переписка – это личное.

Даже исключительно разумное заступничество Комаки лишь усилило безотчетное напряжение.

— Возможно, он использует личную переписку, чтобы встряхнуть ее!

Письмо и правда встряхнуло ее не хуже мощного землетрясения – но она не могла допустить, чтобы об этом узнали.

— Конечно, я сегодня выгляжу как зареванная плакса, но письмо с этим никак не связано! В этом конверте не было ничего, кроме денег и просьбы вернуть их!

— В таком случае, ты должна без проблем показать мне его!

— Додзе! – Комаки, не желавший и дальше терпеть такое поведение, попробовал вмешаться настойчивее. Но Додзе воспротивился с не меньшей силой.

— После того, что случилось, когда он ее в прошлый раз в свои интриги втянул? Я решу, замешан ли здесь Тедзука Сатоши!

…Говорят, в критических ситуациях люди способны на невозможные обычно физические подвиги. Наверное, это был как раз такой случай.

Ику не помнила следующие пять секунд – последним ее память запечатлела Додзе, пытавшегося выхватить у нее конверт…

…А когда она пришла в себя, послышался жуткий грохот, после которого Додзе оказался лежащим на полу между рядами столов.

— Додзе! – в этот раз в голосе Комаки звучало не возмущение, а тревога. Члены других отрядов собрались с побледневшими лицами. Додзе не отвечал.

— Неееееееееет! – взвыла Ику, вцепившись в Додзе. – Инструктор Додзе?! Инструктор Додзе! Простите, я не хотела, тело само дернулось! Нет, давайте, ответьте мне, я не хочу Вашей смертиииии!

— …Тедзука, уведи куда-нибудь Касахара-сан. Она мешает, – приказал Комаки с удивленным выражениям. – Наверное, у него просто сотрясение. Мы отнесем его в медпункт.

Тедзука «увел» Ику в спортивный зал, и там она услышала, что случилось за те пропущенные пять секунд.

— Это был прекрасный бросок через бедро. Хотя подобную технику лучше не использовать, если для безопасного падения мало места…

Когда Додзе попытался отобрать конверт, Ику схватила его, притянула ближе и опрокинула со всей силы.

— Обычно противник не отлетает так далеко… Ну, Офицер Додзе не подготовился, а ты превосходишь его ростом. Ты войдешь в историю, как женщина, нанесшая Офицеру Додзе его самое прекрасно поражение.

Подобное было вполне вероятно, поскольку в Спецназе хватало мужчин, которых вечно заносило, начиная с Генда. Но мысль об этом угнетала Ику, ведь за такое Додзе возненавидит ее еще сильнее.

— Так в том письме действительно не было ничего важного? – Тедзука подобные мысли явно тревожили.

— Там не было ничего, связанного с работой или серьезного. Честно. Просто… – Она тяжело вздохнула. – Твой брат и правда умеет слабые места находить…

— Соболезную, раз он обращался с тобой так плохо, что ты поняла это после всего лишь одной встречи с ним. Как его брат, я глубоко извиняюсь за его поведение.

Его извинения звучали как правительственное заявления. Ику слегка усмехнулась.

Дверь неожиданно распахнулась.

— Ах, вот вы где. – Это был Комаки. – Тедзука, присоединись к отряду Аоки для тренировки по стрельбе. Я приведу Касахара-сан, когда она немного успокоится.

— Есть, сэр, – ответил Тедзука, вставая.

Ику тоже начала подниматься.

— Я в порядке. Я тоже пойду на тренировку.

— Я еще не могу Вас отпустить. Пока Вы взвинчены, другому отряду от Вас слишком много проблем будет. В любом случае, на тренировку с оружием я Вас точно отправить не могу.

Когда Тедзука покинул зал, Комаки ответил на невысказанный вопрос Ику:

— О Додзе можете не волноваться. Нам сказали, часок отдохнет и сам очнется.

— Слава Богу, – произнесла Ику, едва не плача.

— И – возможно, это назойливый вопрос, но в письме Тедзука Сатоши было что-то значимое, так?

Отрицать это мягкое заключение было невозможно. Ику опустила голову и уставилась на свои колени. Додзе, может, и неразумно себя вел, но решительное сопротивление Ику выглядело не менее странным. Она зашла так далеко, что отшвырнула своего начальника, не подпуская к письму, а это было равносильно громогласному признанию: там было что-то важное.

Комаки это знал, но все равно пытался остановить Додзе и защитить ее право на приватность.

— Если Додзе Вы это рассказать не можете, как на счет меня? Технически, я один из Ваших старших офицеров. Наверное, тяжело нести такой груз в одиночку, раз Вы из-за этого так плакали.

Если Додзе был Северным Ветром, то из Комаки вышло идеальное Солнце[1].

— Вы обещаете не говорить инструктору Додзе? – Ику вцепилась в плечо Комаки. – Тедзука Сатоши сказал… он сказал, что инструктор Додзе был моим принцем.

Секунду она надеялась, что Комаки рассмеется и назовет это заявление абсурдным. Но на его лице появилось ужасно тревожное выражение. Наконец, он возвел глаза к потолку:

— …похоже, он любит детские шалости.

Даже Ику хватило ума понять, что Комаки подтвердил сказанное ею.

— Я-я могла свободно восхищаться своим принцем, потому что не знала, кто он – я и представить не могла, что это инструктор Додзе, и потому постоянно сравнивала инструктора Додзе с моим принцем – я столько всего ужасного сказала – я сказала, что мой принц вдохновил меня на вступление в Силы Библиотеки, но ни один ребенок не вступил бы в Силы, вдохновившись примером Додзе.

— Ауч, должно быть, это стало сильным ударом! – сочувственно пробормотал Комаки. Воспоминания Ику вернулись к тому разговору:

«Но, если бы в тот день в книжном магазине со мной были Вы, я бы не захотела вступить в Вооруженные Силы Библиотеки!».

Она обрушила на него свою критику с таким едким сарказмом, на который только была способна, чтобы его разозлить. Вместо этого он выглядел так, будто она залепила ему пощечину – как будто она действительно его ранила…

— …С-столько всего ужасного.

Встретив своего принца, которым я так долго восхищалась, я хотела поблагодарить его за свое спасение и сказать, что зашла так далеко лишь потому, что следовала по его стопам. Но вместо этого…

Я ранила его, сказав худшие из возможных слова.

— Вполне естественно, что инструктор Додзе меня ненавидит, – Ику обняла колени, едва не заплакав снова.

Комаки наградил ее странным взглядом.

— Постойте, что? Почему Вы внезапно к такому выводу пришли?

— Потому что я неблагодарная, ужасные вещи говорю, я глупа и некомпетентна и только вечно ругаюсь с ним… – У нее свело горло и голос зазвучал тише. – А у инструктора Додзе всегда такое отвращение на лице читалось, когда я о своем принце говорила. Это может означить лишь то, что ему неприятно быть моим принцем.

— Вау, так вот от чего Вы отталкиваетесь? – Комаки с мрачным видом скрестил руки. Он пробормотал себе под нос: – Возможно, нелегко понять скрытый ход мыслей мужчины на пять лет тебя старше… – а затем заговорил. – Сейчас, похоже, Вы погрязли в ненависти к себе, но будьте уверены, Додзе не ненавидит Вас, по крайней мере, как подчиненную. Он очень ценит Вас, и игнорировать этот факт было бы жестоко по отношению к нему.

Жестоко по отношению к нему. Эти слова впились ей в сердце.

Когда ее мучил Тедзука Сатоши, это Додзе постучал в окно. Не успела она перевести дух, как он заявил «Это моя подчиненная» и утащил Ику с собой.

Когда бы Ику ни попадала в неприятности, это Додзе всегда приходил за ней – совсем как борец за справедливость.

— Он Вас не ненавидит – скорее, наоборот: он так Вас опекает. Я даже говорил ему об этом, сказав, что если он не может найти Вам применение, то должен отпустить Вас в другой отряд.

Это новое откровение ее потрясло. Как я и думала, инструктору Додзе нелегко было найти мне применение.

Как будто читая ее мысли, Комаки протестующе поднял руку.

— Нет-нет, это целиком проблема Додзе. Составлять боевой план, специально исключающий кого-то с ценными боевыми навыками – это перебор, даже ради защиты этого человека.

— Но… тогда… почему… – Если Додзе не ненавидел Ику… – Почему он так из-за моего принца злится? Мне лишь на ум приходит, что он хочет, чтобы я возненавидела своего принца – возненавидела его – и держалась от него подальше! И… – Ику сжалась в тугой комок. – Почему-то очень больно думать, что инструктор Додзе меня ненавидит.

— Ах, вот почему Вы плакали, – согласно кивнул Комаки. – Вы сбиты с толку, потому что внезапно узнали личность своего принца.

Ику подняла голову, привлеченная этой доброй удачной догадкой.

— Когда Додзе отказывается от роли Вашего принца, это ранит Вас, как если бы Вас отверг возлюбленный.

Ику яростно закивала в инстинктивном согласии.

Ей не хватило внимательности осознать: она согласилась, что, возможно, любит Додзе.

— Постарайтесь изо всех сил успокоиться. Неопровержимый факт того, что Вы восхищались своим принцем и разглагольствовали об этом перед ним самим, означает, что Ваше отношение к нему не изменилось – за сколько уже, шесть лет? Сейчас Вы уже не смогли бы сказать, нравится ли Вам Додзе, а раскрытие тайны личности принца лишь усугубило ситуацию. Вы должны видеть Додзе таким, какой он сейчас, забыв, что он был Вашим принцем. Смотрите на Додзе, как на Вашего строгого, безжалостного начальника, с которым Вы пререкаетесь и спорите с момента вступления в Силы, – добавил Комаки с широкой ухмылкой. – Иначе ему тоже покоя не обрести.

— Что это значит?

— Вы поймете, когда оба разберетесь. Я ничего не скажу. – Тон Комаки звучал непреклонно, так что Ику не стала расспрашивать дальше. – Ну, когда успокоитесь, приходите на тренировку. Сегодня я лично буду Вас обучать, так что найдите меня. И еще кое-что… – Комаки остановился на выходе из зала. – Касахара-сан, что Вы чувствуете, вспоминая себя шесть лет назад?

После этого вопроса внутри нее пробудились забытые воспоминания об ошибках юности, и Ику воскликнула, не успев сдержаться:

— Смущение!.. И ностальгию, и еще много чего, – тихо добавила она.

Комаки усмехнулся.

— Станет ли Вам немного лучше, если я скажу, что мы чувствуем то же самое? – с этими словами Комаки вышел из зала.

Ику прислонилась головой к стене и посмотрела на потолок.

Возможно, инструктор Додзе смущается, когда я говорю о том периоде его жизни?

Эта мысль слегка успокоила ее хаотичные чувства.

Пока она утаит от Додзе, что знает личность своего принца.

А затем попробует вернуться к началу. Она перестанет превозносить принца до небес, перестанет сравнивать с ним Додзе в невыгодном свете и станет прилежно трудиться в роли подчиненной Додзе.

Наверное, это поможет исполнить призыв Комаки «видеть Додзе таким, какой он сейчас».

Это произошло через несколько дней после того, как Ику приняла такое решение.

* * *

Мари сидела в офисе Администрации, пытаясь сдержать всхлипы. Она не притронулась к черному чаю, который приготовила для нее Шибасаки. У нее не осталось ни лишней энергии, ни мыслей.

Шибасаки это прекрасно понимала.

Мари ждала одного-единственного человека, который сейчас бежал к ней, и только этот человек мог пробудить ее от паралича.

Звук торопливых шагов звучал все ближе и ближе, и вскоре дверь распахнулась с тревожным стуком.

— Мари-тян?!

Другие сотрудники, вероятно, с пониманием отнеслись к ситуации и чувствам Мари, так что в комнату влетел один лишь Комаки.

Мари вскочила так быстро, что уронила стул, и спряталась на груди Комаки. Крепко вцепившись в его форменную рубашку, она заплакала сдавленным голосом.

Даже в такой момент эта девушка с нарушением слуха волновалась, насколько громко ее голос звучит для других, и могла плакать лишь приглушенными всхлипами.

Комаки без колебаний обнял Мари и спросил Шибасаки:

— Что случилось?

К сожалению, злоумышленнику удалось уйти, но Шибасаки объяснила ситуации в как можно более простых выражениях.

Мари, как обычно, искала книгу.

Через какое-то время она заметила стоявшего подозрительно близко к ней мужчину. Сначала она подумала, что ей просто показалось, но он шел следом за ней. Когда она попыталась сбежать от него, он загнал ее в безлюдный закуток…

— Не успела она подать голос, как он начал к ней приставать.

Мари поведала об этом Шибасаки, рассказывая и печатая.

Мари не закричала по нескольким причинам – она была напугана; ее учили не повышать голос в библиотеке; и она очень неохотно разговаривала из-за своих трудностей с контролем громкости.

— Преступника поймали?! – редкий случай, когда Комаки повысил голос.

— Мне жаль, но он скрылся.

Когда библиотекарь обнаружила их и попыталась вызвать охрану, он оттолкнул ее и скрылся.

— Проклятье!.. – Не менее редко из уст Комаки звучали и ругательства. – Я отведу ее домой. Можете сообщить Додзе?

— С радостью. Пожалуйста, постарайтесь ее успокоить. Последующие расспросы ей тоже нелегко дались.

Если задержим преступника, надо предпринять меры, чтобы защитить его от этой вспыльчивости, подумала Шибасаки, глядя, как они уходят. Когда они вышли, она написала свое имя и место назначения на доске в офисе, после чего и сама ушла.

Шибасаки отправилась в офис Спецназа Библиотеки.

— Посягательства сексуального характера? – повторил Генда тем же тоном, каким обычно говорят «гниль».

Шибасаки, как всегда, зашедшая в офис Спецназа, кивнула, как ни в чем не бывало.

— Ага. Фото под юбками, лапанье, подглядывание – подобные инциденты.

Отряд Додзе тоже присутствовал.

— Скоро должен поступить официальный запрос, но из-за наших тесных связей я решила вас заранее предупредить. В любом случае, злоумышленник вызвал гнев инструктора Комаки, так что, наверное, выбор на этот отряд падет.

Отряду Додзе сообщили о случившемся с Мари, после чего Комаки был отправлен в офис Администрации. Среди них только Генда не слышал всю историю целиком.

— Под юбками… Такое неблагопристойное поведение до сих пор встречается в библиотеке? – спросил Генда, нахмурившись. Никто не был достаточно жесток, чтобы посмеяться над устаревшим выражением.

Шибасаки обернулась к Ику.

— Это весьма распространено, да? И в книжных магазинах тоже.

— Эм, да… – Ику кивнула, покраснев, не в силах вести себя так же беспечно, как Шибасаки.

— Посетительницы теряют бдительность, поскольку считают подобное невозможным в таком месте, к тому же они сосредотачиваются на своих книгах и обращают на удивление мало внимания на то, что происходит у их ног. Это так же касается библиотекарей и владельцев магазинов. В библиотеке со мной такого не случалось, но я даже не вспомню, сколько раз меня фотографировали в книжных магазинах. Ну, потому что я такая красотка. – Все засмеялись в ответ на бойкое заявление Шибасаки. Шибасаки попыталась переключить разговор на Ику. – С тобой это тоже раз или два случалось, верно?

Что, хочешь, чтобы я об этом здесь говорила? Здесь?!

Ей весьма не хотелось этого делать, но, глянув на выражение своих коллег-мужчин, имеющих лишь смутное представление о непристойном поведении, возможном в книжном или библиотеке, она почувствовала, что ей не остается ничего другого, кроме как привести пример.

— Эмм, в старшей школе моя форма включала юбку, и иногда, когда я читала книгу, стоявший рядом парень незаметно садился на корточки… и заглядывал мне под юбку… или порой делал фото на мобильный. Иногда мне казалось, что об меня чья-то сумка трется, а это кто-то трогал меня сзади.

— Вот мрази, – выпалил Тедзука с юношеской горячностью.

У Додзе было такое лицо, будто он лимон укусил.

— Когда такое случалось, парень просто…

— Иногда охрана или владелец магазина видели его и останавливали или задерживали его потом. Но обычно, когда я начинала думать «Стойте, это сейчас?..», парень уже успевал  провернуть свое дельце и сбежать.

Черт, приличной незамужней женщине не пристало использовать фразы вроде «провернуть дельце»! Ей хотелось взвыть, и вовсе не от неприятных воспоминаний.

— Библиотечные полки открыты сзади до самого низа. Можно заранее сделать щелку, присесть, а когда мимо проходит женщина… – Шибасаки не закончила мысль. У всех на лицах снова появилось выражение, обычно приберегаемое для всякой гнили.

— Напоминания об этом уже рассылались в местные книжные, но, похоже, идет волна подобных происшествий. Возможно, это писк моды среди извращенцев. Полиция сказала, что они усилили патрулирование книжных, но, как обычно, помогать библиотеке они не намерены из-за политики невмешательства в дела Министерства Юстиций.

— Даже в такое время?! Алло, тут над девушками издеваются?! – рявкнула Ику, не успев сдержаться.

Шабасаки помахала, рукой, как будто разгоняя гнев Ику.

— Усиленное патрулирование особых результатов не принесет. Пока ничего не случилось, полиция может лишь пытаться применять предупредительные меры, так что помогают она или нет – разницы никакой. Даже владельцы магазинов качают головами и говорят, что не знают, насколько помогут полицейские в форме…

Едва ли нашелся бы идиот, решивший достать камеры в присутствии привлекающего внимание полицейского. В тоге оставалось лишь развешивать плакаты, призывающие женщин быть внимательнее в книжных магазинах, а работников магазинов не терять бдительность.

— Минуууууточку. Будь я проклят, если это не идеальная возможность для нас. – Генда наклонился вперед. – В принципе, чтобы остановить подобные злодеяния, надо лишь установить преграду перед злодеями. Ничто не мешает Силам Библиотеки устанавливать наблюдение и проводить любые операции с внедрением, какие мы пожелаем. Если поймаем одного из этих ублюдков на горячем и передадим его полиции, в газетах поднимется шум. Это лучше всего всяких придурков в узде держать будет. Можно так же призвать посетителей и самих заботиться о своей безопасности.

— Ах, операции с внедрением ведь не входят в список запрещенной Силам Библиотеки деятельности. – Шибасаки расплылась в злобной улыбке. Четвертый Раздел Законов о Библиотеке был написан весьма размыто, чтобы предоставить Силам достаточно свободы в борьбе с Законом о Развитии СМИ. Законы, дополненные ордером, давали Силам Библиотеки право проводить расследования по «касающимся библиотеки вопросам». Это было невероятно туманным ограничением.

— Мари-тян в порядке? – Этот вопрос Ику больше всего волновал. Не то, чтобы мужчины не волновались или не злились за Мари, но разница в восприятии этой проблемы мужчинами и женщинами была огромна.

— Само собой, для нее это стало большим шоком. Пока не пришел инспектор Комаки, она практически в ступоре сидела.

Мужчинам тяжело было представить жуткое тошнотворное ощущение, когда тебя лапают непрошенные грубые руки. К тому же, немногие женщины способны были быстро сменить страх на гнев. Даже сварливой Ику требовалось время, чтобы поддаться злости и перейти к действиям.

Помимо этого среднестатистической женщине стыдно прилюдно признавать, что с ней произошло, так что для крика о помощи требовалась смелость. Мари же для этого необходимо было еще больше храбрости, чем людям с нормальным слухом.

Подобный страх или жуткое отвращение не проходили сразу, как только рядом оказывался близкий человек. Даже единичный случай мог вызвать затяжную травму.

Вполне естественно, что люди не хотели разрешать никому, кроме близких, касаться своей кожи. Нарушать это правила просто потому, что жертва слабее тебя, было совершенно непростительно.

И – воспользоваться беззащитностью женщин в месте, где собираются любители книг! И…

НА НАШЕЙ ТЕРРИТОРИИ!

— …Давайте постараемся и словим ублюдка, – произнесла Ику с нотками стальной решительности.

— Мне нравится ход твоих мыслей, – Додзе одобрительно улыбнулся.

…Могу ли я начинать верить, что он не ненавидит меня?.. В итоге, он простил меня за тот бросок. Погрузившись в свои личные мысли, она позволила легкому облегчению отразиться у нее на лице.

* * *

Всю дорогу домой Мари крепко держала рукав Комаки. Сквозь ткань он чувствовал, что ее рука слегка дрожит.

Комаки планировал по дороге расспросить Мари о произошедшем, например, видела ли она лицо злоумышленника. Но теперь это казалось немыслимым. Замечая мельком, как время от времени девушка смахивает слезы, Комаки понял, что пока не время вообще упоминать об этом.

Она могла лишь цепляться за его рукав.

Он не знал, будет ли правильным касаться ее; это могло пробудить болезненные воспоминания о случившемся вместо того, чтобы успокоить. Хотя Комаки никогда не видел ее такой напуганной и страдающей, он не знал, как помочь ей. Недостаточность собственных познаний терзала его. И ведь только подумать, он еще собирался ее расспрашивать.

Так что до самого дома Мари руки Комаки просто висели без дела, и соприкасались они только через рукав.

Когда показался ее дом, Мари остановила Комаки.

— Комаки-сан, – произнесла она хрипло. – Можешь переписать все это?

Комаки, не понимая, что она имеет в виду, посмотрел на нее озадаченно.

Из глаз Мари потекли слезы.

— Мне не хочется, чтобы, когда я окажусь дома, последним касавшимся меня человеком был этот мужчина.

Неважно, что они были рядом с домом и соседи могли их заметить. Небольшая дистанция, которую они соблюдали между собой, ничего не значила. Если Мари хотела «переписать», это желание приобретало первостепенное значение.

Комаки притянул Мари к себе и обнял крепко, почти болезненно. Он хотел, чтобы она почувствовала, сколько сил он вкладывает в эти объятия. И все же, он сдерживался, потому что впервые понял, насколько хрупким и нежным было ее тело. Он осознал, насколько внимательно и осторожно надо обращаться с ним.

И снова в нем проснулся глубокий гнев на преступника, пытавшегося использовать это тело для своих собственных похотливых целей.

Наклонившись, Комаки зашептал Мари на ухо – то, где стоял слуховой аппарат:

— Не приходи в библиотеку, пока я не разрешу. Я принесу любую книгу, какую ты захочешь прочитать. Обещаю, я сделаю библиотеку местом, где ты снова будешь чувствовать себя в безопасности.

Мари кивнула, покинув защитное кольцо его рук, и Комаки отвел ее домой. Девушка отправилась в свою комнату на втором этаже, дав ему время,  а Комаки рассказал матери Мари о случившемся.

— Пожалуйста, будьте к ней пока повнимательнее. И если бы Вы смогли не пускать ее пока в библиотеку…

Мать Мари страдальчески усмехнулась в ответ.

— Конечно, так и сделаю. Но, думаю, встреча с тобой ей больше всего настроение поднимет, Микихиса-кун. Знаю, ты, наверное, занят, но, надеюсь, ты сможешь уделить ей все возможное внимание.

Из-за ее слегка тоскливого выражения и интонаций Комаки задался вопросом, не заметили ли родители Мари, насколько изменились их отношения.

* * *

Бросив всего один взгляд на лицо Комаки, когда он вернулся в офис Спецназа, Ику дернулась и втянула голову в плечи. Сидевший за соседним столом Тедзука отреагировал так же. Они наклонились друг к другу под столами и начали перешептываться.

— Жуть! – прошипела Ику. – Я знала, что он будет пугать, но не предполагала, что настолько.

— Мне кажется, или у него огромные темные тени под глазами?

— Должно быть, это, ну, знаешь, та штука – психологическая окраска, которую только мы видим.

— Ну, кроме гнева от Офицера Комаки ничего другого можно было и не ждать. Он выдержал то слушание только ради Мари-тян.

— Знаешь, мне казалось, что это я изрядно разозлилась, но нет, это просто глупость!

Ику и Тедзука наблюдали за Комаки издалека, а тот вернулся на свое место и огляделся.

— А где Шибасаки-сан? – Вероятно, он хотел более тщательно расспросить ее о случившемся.

Вместо нее поднялся Додзе.

— Вернулась к своей работе в Администрации. Все-таки уже час прошел. – Говоря, он прижал к груди Комаки пачку бумаг. – Это копия показаний всех свидетелей и Шибасаки в том числе. Когда прочтешь и будешь уверен, что сможешь держать себя в руках – скажи мне, соберем военный совет.

Комаки принял бумаги с кривой усмешкой.

Даже их подчиненным редко доводилось видеть смену ролей, когда вспыльчивый Додзе успокаивает обычно невозмутимого Комаки.

Злоумышленником был молодой человек среднего роста и телосложения; эта нехватка отличительных черт тормозила расследование. Библиотекарь, подбежавшая к ним в последний момент, сообщила, что он носил очки и выглядевшую профессиональной сумку через плечо, хотя одежда на нем была обычная. Во время побега сумка врезалась в библиотекаря и сильно ее ударила; исходя из этого они предположили, что содержимое сумки было соответственно тяжелым.

— Ооо, ооо, у меня есть теория! – Шибасаки, которую почему-то включили в их военный совет, подняла руку. – А вы не думаете, что у него там фотоаппарат, чтобы фото под юбками делать? Довольно распространенный прием – сделать в сумке маленькую дырочку, поставить ее у ног девушки, и если не прогадать с углом, можно сделать снимки незаметно для остальных.

Женщины лучше мужчин разбирались в уловках, используемых извращенцами – а Шибасаки разбиралась даже лучше большинства. Мужчины в комнате слушали почти как загипнотизированные. Мужчинам, лишенным извращенных желаний, не было нужды искать подобную информацию. Но женщины порой узнавали об этих техниках на горьком опыте, и потому делились с другими женщинами, чтобы те смогли от них защититься.

Но Шибасаки обладала более разговорчивой натурой, так что Ику оставалось лишь поддакивать.

— В таком случае, он хорошо подготовился, расчетливый сукин сын. – У Додзе на лице застыло суровое выражение. – Так и есть – хотя для пострадавших женщин между ним и предприимчивым придурком с камерой на мобильном особой разницы нет.

Ику яростно закивала в знак согласия.

Затем Комаки, со скрещенными руками и как никогда жутким выражением на лице, заметил низким голосом:

— Что отличает его от обычных авантюристов, так это количество усилий, затрачиваемых им для сокрытия своих злодеяний.

— Ах, хорошее замечание, инструктор Комаки, – произнесла с удивленным Видом Шибасаки. – Он рецидивист. Если распространим его описание по городу, он может попасться.

Тедзука продолжил эту мысль, предложив ценную идею.

— Если это правда, его можно познать по наплечной сумке. Возможно, она у него не одна, но будем знать, что он носит сумку, в которой можно спрятать фотооборудование.

— Ах, и это становится его отличительной чертой! – Ику хлопнула в ладоши. – Никто не помнит его лица, кроме того, что он очки носит.

Шибасаки усмехнулась.

— На самом деле, заставшая его библиотекарь очки эти очень хорошо помнит. Видимо, она пыталась запомнить его лицо, но в суматохе вместо этого сосредоточилась на очках. – У библиотекаря смешались приоритеты, но такая старательность была трогательной. – Толстые линзы в очень старомодной оправе, искажающие черты лица. Не думаю, что извращенцу, тщательно готовящему оборудование для снимков под юбками, хватит чувства стиля для контактных линз. Иначе он бы носил другие очки.

Генда хлопнул себя по коленям.

— Наша жертва начинает вырисовываться.

Избежав задержания, злоумышленник едва ли стал бы тратить время и деньги на покупку новых очков. Оставалось вопросом, когда он осознает, что очки стали его отличительной приметой.

Таким было их досье на преступника: мужчина среднего телосложения с толстыми очками и сумкой, на вид подходившей для фотооборудования.

— Но как мы узнаем, действительно ли в сумке есть камера?.. – пробормотала Ику.

— У меня есть план, – ответил Генда, после чего распорядился отряду Додзе и Шибасаки выбрать в ближайшем будущем день, когда они смогут покинуть базу. – Что касается приманки, у нас есть одна… две?

Шибасаки, первая упомянутая «приманка», яростно улыбнулась. Но вторая, Ику, словно окаменела.

— Я?! И я тоже?!

— Зачем нужна женщина в Спецназе, если мы не можем использовать тебя для таких операций? Нам что, на Тедзука платье надеть?

Генда размышлял вполне логично, но…

— Эм, для таких заданий не все подходят…

— Женщина из Администрации помогает, а женщина из Спецназа струсила?!

Он говорил, что она слабачка. Но.

— Слушайте, я каланча в 170 см, которая зарабатывает на жизнь, людей избивая! Не думаю, что с такой приманкой мы извращенцев словим! С куда большей уверенностью я бы в его задержании участвовала!

— Ты разве не говорила, что раньше тебя тоже лапали?

— Это все магия школьной формы!

— Хорошо, предоставим решать твоему непосредственному начальнику. Додзе, как думаешь, получится из нее приманка?

Вы просите ЕГО решить ЭТО? ЗДЕСЬ?! мысленно завопила Ику. Она взволнованно посмотрела на Додзе.

Как только их взгляды встретились, он отвел глаза. Скрестив руки, Додзе произнес исключительно нейтральным тоном:

— Почему бы и нет. Мы не знаем предпочтений злоумышленника, так что лучше использовать больше одной приманки.

— Проклятье, это холодно прозвучало. Не можешь попробовать в ней больше энтузиазма пробудить?

— Видел я, что случается, когда в ней энтузиазм пробуждается.

Можешь не волноваться, моя внешность у меня энтузиазма не вызовет, кисло подумала Ику.

Рука Шибасаки обвила ее за плечи.

— Не волнуйся, я могу сделать из тебя достаточно аппетитную приманку. Если ты не прочь оказаться съеденной.

Никогда еще сладкий шепот Шибасаки не звучал настолько зловеще.

* * *

— Так вот почему вы со мной внезапно связались?

Генда, отряд Додзе и Шибасаки собрались в коридоре Столичного Полицейского Управления Токио. На них смотрел, нахмурившись, Хирага, один из следователей, помогавших им во время похищения Инамине после битвы при Музее Истории Информации.

«Наша совместная история не была настолько удачной, чтобы мы верили, будто вы не станете нас обманывать». Этими словами Генда положил конец попыткам полиции наладить сотрудничество с библиотекой. Ему хватило смелости придти и обратиться к человеку, которому была адресована та фраза. Среди остальных только Шибасаки, казалось, не ощущала неловкости.

— Простите, что в прошлый раз от помощи отказались. Я решил, мы можем загладить свою вину, попросив вас о помощи теперь.

— А у меня есть выбор? – мрачно спросил Хирага. – Ну, пойдемте. – Он указал подбородком в глубину участка, а затем встал и повел их туда.

Комната, куда отвели компанию, видимо, была хранилищем улик и конфискованных материалов.

— Говорите, оборудование, чтобы снимки под юбкой делать? – спросил Хирага, открывая картонную коробку. Он достал несколько коробочек и ящичков, после чего выставил их рядком на длинном столе.

Мужчины с любопытством брали технику и рассматривали ее. Среди них только у Комаки лицо совершенно ничего не выражало. Иик, он злится, он злится! подумала Ику. Ей играть с оборудованием было неинтересно, так что она наблюдала со стороны. Ику опасалась, что неловким касанием может что-нибудь сломать – по крайней мере, это она о себе знала.

— Вы сказали, ударившая вашего библиотекаря сумка была тяжелой – если так, там была видеокамера и объектив с точечным отверстием. Ваш вердикт оказался верен, девушка. Это самый дешевый и быстрый способ, к тому же еще и проверенный. – Хирага предварительно более-менее ввели в курс дела. – В наши дни большинство преступников используют цифровые камеры, потому что они легче, а качество изображения выше. Некоторые целиком помещаются на ладони – чем меньше камера, тем тяжелее подловить парня. А у некоторых моделей еще и время записи приличное. Использование объектива с точечным отверстием означает, что-либо он этим методом много лет пользуется…

— Либо у него нет денег на что-то получше, – гладко закончила за него Шибасаки, улыбаясь по-кошачьи.

— Ах – да, – Хирага запнулся, видимо, попав под чары Шибасаки.

Какой бы ни была причина, у злоумышленника, похоже, современного оборудования было немного.

— В таком случае, нам просто надо высматривать сумку примерно того же размера, что и предыдущая, верно?

— Когда шумиха уляжется, он может придти с той же сумкой. Пожалуй, замена сумки потребует усилий – уравновесить оборудование, подогнать отверстие, все такое. И сделать легкой в использовании, – ответил Хирага, не глядя на Шибасаки. Видимо, он относился к тем, кто не знал, как обращаться с красивой девушкой, вышедшей на тропу войны.

— Скорее всего, он придет с той же сумкой, – произнес Комаки с непоколебимой уверенностью в голосе. – Он одержим скрытностью. А значит, наверное, наловчился выглядеть с этой сумкой естественно. Думаю, он уверен, что сможет использовать ее, не боясь быть пойманным, когда шумиха уляжется.

Тон Комаки подсказал им, что он спокойно и тщательно обдумал всю ситуацию. Всем стало ясно, что время преступника на свободе сочтено.

* * *

Они разослали следующее описание преступника во все местные книжные и библиотеки:

• Очки с толстыми стеклами.

• Большая наплечная сумка, как у бизнесменов.

• Повседневная одежда, не костюм.

Сразу же начали поступать сообщения от видевших его работников. Тем не менее, его никогда не ловили с поличным. Во многих книжных магазинах его помнили как клиента, периодически покупавшего большое количество товаров, в основном, журналов. Но, поскольку покупки его, по большей части, состояли из материалов «для взрослых», продавщицы  — то ли по наивности, то ли из ехидства – называли его «жутким».

Но тот факт, что никто не заметил никакой извращенной деятельности, означал следующее: мужчина давно уже продолжал с успехом использовать свои методы.

Затем, через три недели после происшествия с Мари, они получили наводку от Второй Библиотеки Масушино в Кичидзодзи. Это была следующая крупнейшая библиотека городского района Мусашино после Первой Библиотеки.

Подходивший под описание мужчина несколько дней приходил в библиотеку. Книг он не брал; зайдя, какое-то время бродил по библиотеке, а потом уходил. Когда для проверки туда отправили библиотекаря, видевшую его с Мари, она подтвердила, что сходство очень велико.

Миновала неделя без каких-либо происшествий с участием злоумышленника, и Генда принял решение.

— Давайте возьмем его с поличным!

Они решили, что неделю он прощупывал в библиотеке почву, не разослали ли информацию о нем – а так же высматривал жертв своем вкусе.

Уверившись, что в прошлый раз он успел уйти до того, как его хорошенько рассмотрели, он, вероятно, предпримет довольно очевидные действия. Частота его коротких визитов в Кичидзодзи это подтверждала.

Они развесили в местных библиотеках плакаты, но описания там не было. Там лишь говорилось: «В библиотеке наблюдается всплеск фотографирования под юбкой и прочего непристойного поведения. Посетители, будьте бдительны». Такое безопасное сообщение создавало впечатление, что библиотека по неосмотрительности не смогла собрать информацию об упущенном ими мужчине.

Ику и Шибасаки предстояло разгуливать по библиотеке, изображая пару подружек (конечно, на самом деле, они и были подругами). Настал день перед их операцией.

Когда Ику закончила свой ежедневный отчет, приуныв и повздыхав, ее окликнул Комаки.

— Касахара-сан, у меня к Вам просьба.

— Да?

Когда Ику повернулась, Комаки со стуком выложил на ее стол маленькое устройство.

— Когда будете завтра во время операции по библиотеке ходить, сможете это надеть? Можете не включать, просто наденьте.

— Эм, конечно, я не против… но если что-то случится, оно может сломаться.

— Ничего, это устройство и так сломано. Честно говоря, Шибасаки-сан кажется мне более вероятной жертвой – по Вам видно, что Вы можете его избить, если он попробует что-то сделать.

— Ага, Вы права. Она выглядит обычной красавицей, пока рот не откроет.

— Неплохо быть «обычной красавицей», как успешно демонстрирует Шибасаки-сан, – засмеялся Комаки, но, вероятно, на сердце у него не было той легкости, что звучала в голосе. Полученное от него устройство подтверждало это. Ику крепко сжала в кулаке сломанный прибор.

Комаки пытался проверить теорию. Подумав, в чем она заключалась, Ику, закончившая свои приготовления и готовившаяся стать приманкой, поняла, что не время вздыхать.

* * *

— Я старалась, чтобы мы выглядели как парочка избалованных принцесс из колледжа – что думаете?

Волосы Шибасаки были завиты мягкими локонами, поверх облегающего платья с цветочным узором она накинула жакет. Можно даже не упоминать тот очевидный факт, что выглядела она прекрасно. Но вид Ику удивил весь отряд – включая ее саму.

На ней был легкий кардиган поверх кофточки, узкая мини-юбка и узорчатые белые колготки. Юбка была особенно женственной, с кружевом на подоле. Благодаря далеко не маленькому росту она выглядела потрясающе, словно модель.

— Если бы стояло лето, можно было бы с голыми ногами пойти – жаль.

— Совсем не жаль! – Ику машинально попыталась спрятать ноги, присев на корточки.

— Если будешь неаккуратно присаживаться, все твое белье увидят. А когда сидишь, наклоняй немного колени – это жесткое правило. Запомни! – безжалостно приказала она. Ику завопила, обнаружив, что вынуждена стоять. Ей оставалось лишь попытаться прикрыть свои ноги школьной папкой. – Во время задания ты свои ноги не спрячешь, – рявкнула Шибасаки, строгая, словно инструктор по строевой подготовке.

— Я тебя едва узнал, ты выглядишь так… – начал было Тедзука, потом закрыл рот рукой. Видимо, он даже себе не хотел признавать, что собирался сказать «прекрасно».

— Ты вечно в штанах ходишь, но я решила сделать оружие из этих ног, и каким же оружием они оказались, серьезно! Не многие любители могут носить белые колготки так, чтобы ноги не казались массивными. И эти прекрасные упругие мышцы после всех тренировок – какие соблазнительные линии!

— Замолкни! Мне не нужно такое оружие! Все, что я хочу от своих ног – способность быстро бегать! А единственное, что мне действительно надо на этом задании сделать – швырнуть этого ублюдка на спину!

— Так же, как ты меня на днях швырнула? – кисло спросил Додзе. Этот вопрос еще больше растревожил Ику.

— Вы разве не говорили мне не волноваться об этом?! И вообще, это Вы пытались мою личную почту отобрать! – парировала Ику с негодованием.

Шибасаки мягко потянула ее за рукав.

— Он смущен, потому что ты выглядишь не так, как обычно, – прошептала она. – Попробуй обращать внимание на такие вещи.

Ику посмотрела на Додзе подозрительно. Но тот даже не глянул на нее.

— Вы обе чудесно выглядите. Мне жаль, что повод для этого оказался таким неприятным, – спокойно произнес Комаки банальность, от которой их в дрожь бросило. В итоге, только он девушкам комплимент и сделал. – Сегодня по плану Додзе, Тедзука и пару человек из других отрядов присоединятся к работникам библиотеки в Кичидзодзи. Я буду изображать посетителя.

— Полагаю, мне нет нужды лично присутствовать? – уточнил Генда. Он собирался охранять базу вместе с остальным Спецназом. Мужчины отправились в Кичидзодзи, и Ику с Шибасаки готовились последовать за ними.

Он пождали в резерве недалеко от библиотеки, пока не появился злоумышленник. Наконец, у Ику зазвонил телефон. Это был Додзе.

— Он здесь. Подождите немного и заходите. – Обычно, отдав короткий приказ, он бы просто повесил трубку, но сегодня его звонок продлился дольше обычного. – Когда будете входить, не пытайтесь смешаться с другими посетителями. Подгадайте так, чтобы зайти вдвоем с Шибасаки. После такого полного преображения вы должны выделяться как можно больше!

— Какие приказы? – спросила Шибасаки. Ику повторила их, как помнила, и Шибасаки ехидно улыбнулась. – Видишь? Так и знала, ты его из равновесия выбила, – поддразнила она.

Лицо Ику против ее воли покраснело.

— …Он не уточнял, о ком из нас говорил, – наконец, возразила она.

— По телефону с ним ты разговаривала, – парировала Шибасаки. – К тому же, для меня это едва ли можно «преображением» назвать – я и без этого красивой была.

— Хорошо, сейчас мы работаем, не дразни меня больше. Мне и так тяжело приманку изображать без всякого опыта.

— Полагаю, ты права, – улыбнулась Шибасаки, хлопнув Ику по спине. – Там пробел в потоке посетителей. Пойдем.

Болтая о вчерашней телепередаче, чтобы успокоить нервы, Ику напрягла свои разум и тело и вошла в библиотеку вместе с Шибасаки.

…Он их заметил.

Стоило ей миновать двери, как она это поняла.

Зайдя, он тут же сел на один из стульев. До появления девушек его взгляд блуждал по библиотеке, как будто что-то выискивая.

— Встретимся через час у входа, хорошо? – сказала Ику Шибасаки, достаточно громко, чтобы мужчина услышал, подкрепляя слова жестами. Ику только кивнула. Они разделились у дверей и разошлись в противоположные стороны, обе выискивая безлюдные места, как им и было приказано. Ей предстояло снизить бдительность, пока что-то не случится. Их добыча остереглась бы нападать на наблюдательную с виду женщину.

Ику не смогла бы исполнить эту роль, не доверь она своим коллегам прикрывать ее спину.

Она больше волновалась о Шибасаки, чем о себе. Но Шибасаки лишь рассмеялась, словно злая ведьма. «Когда тебя лапают, использование того, что «подвернулось» под руку, чтобы воткнуть в ладонь или руку мужчины, — это оправданная самозащита», — сказала она, доставая из сумочки тонкий острый механический карандаш и вертя его. «Я не стану сдерживаться, даже если это сочтут неоправданной самозащитой».

Она так и сделает. Если прижмет, она правда, правда так и сделает. Эта мысль слегка облегчила тревогу Ику.

Что касается фотографий под юбкой, Шибасаки заявила следующее: «Мне ни горячо, ни холодно будет, если какой-то жалкий урод незаконно мои трусики снимет. Прикоснуться ко мне он не сможет, а видео все равно сразу конфискуют». В этой области она была намного смелее Ику. Потому ли, что от природы отличалась храбростью или же привыкла к извращенцам, благодаря своему лицу и телу? В прошлом она становилась жертвой куда чаще Ику.

Перейдет ли сегодня злоумышленник к действиям или сосредоточится на наблюдениях, куда ветер дует?

«Преображающий» наряд Ику одолжила у соседок по общежитию, но с ее ростом мало чья одежда подходила. Если им придется сюда несколько раз приходит, вскоре она останется без сменной одежды.

Невозможность обернуться и посмотреть на мужчину сильно раздражала. Встал ли он? Если да, пошел ли за кем-то из них?

Нехорошо, если буду думать об этом, разнервничаюсь. У Ику появилась идея. Она отправилась к более чем безлюдным полкам с книгами по библиотечной классификации. Лучше было почитать что-то, а раз уж она здесь, могла заодно подучиться. В отличие от Шибасаки, прирожденной актрисой она не была, а это место, непопулярное среди основной публики, подходило для ожидания преступника. Она ждала неизвестно сколько, погрузившись в (к сожалению) вводный том по классификации.

Неожиданно рядом с ней упала тень, слишком близко, чтобы успокоиться. Она так же ощутила кислый, сальный запах тела, хотя сейчас даже не лето было. В последний миг она удержала себя от того, чтобы обернуться, и вместо этого опустила взгляд вниз – где увидела некую наплечную сумку, почти, но не совсем касавшуюся ее ноги.

Попался! Теперь осталось только решить, когда его подсечь. Она размышляла над этим, когда почувствовала отвратительное прикосновение к своей ягодице. Ику бросила притворяться, что ничего не замечает. Книгой, которую держала, она отбила его руку и наградила мужчину гневным взглядом. Но тот, похоже, не растерялся – на самом деле, он слегка улыбнулся и, засунув ей под юбку обе руки, начал ее гладить.

— Какого черта ты творишь, извращенец! Я тебе сейчас личико разукрашу! – заорала Ику.

Мужчина удивленно дернулся. Она схватила его застывшую руку – ууугх, так не хочется к нему прикасаться, искренне подумала она – потянула и собиралась бросить его через ногу…

Черт, я же в юбке! Сумка с камерой все еще стояла у нее под ногами, и тот факт, что «видео сразу конфискуют» не сильно ее обнадеживал. В любом случае, из-за непривычно модных туфель ее нога подвернулась, и она грудой упала на пол.

— Какого черта ты творишь?! – гневно прокричал знакомый голос.

— Простите, сэр! – извинилась она, не успев понять, что слова эти предназначались не ей. Неожиданно тяжесть с ее спины исчезла – упавшего на нее мужчину стащили.

Додзе поднял его, только чтобы произвести прекрасный бросок через бедро и снова ударить о пол – где мужчине надел наручники ждавший наготове Тедзука.

— Ты в порядке? – Ику не осознала, что Додзе к ней обращается, хотя он и бросился к девушке, но старший офицер действительно именно о ней беспокоился. – У тебя сейчас нога странно подвернулась; растяжения ведь нет? – не спрашивая разрешения, он стянул с нее туфлю и покрутил ступню, проверяя лодыжку.

— Эмм, посреди броска я вспомнила, что на мне юбка. А еще я не смогла поднять ногу, потому что она такая узкая, и потеряла равновесие…

— Идиотка! Как можно забыть о таком? – бестактно закричал Додзе. С ее ногой, похоже, ничего не случилось, так что он ее отпустил – а точнее, неосознанно выронил. – В самом деле! Увидев, как ты внезапно становишься в эту стойку несмотря на свою одежду, я задумался, что за фансервис ты ему устроить решила!

— Я-я не собиралась!.. То есть, если враг прямо перед тобой, ты на него нападаешь, верно?!

— Слушай, я понимаю, это твой фирменный ход, но не забывай, что в таком наряде бросок через бедро – сплошной фансервис, – вклинился Тедзука, в сто раз беспристрастнее, чем Додзе.

Додзе колебался секунду, обдумывая вопрос, а затем спросил:

— Он тебе что-нибудь сделал?

— Он коснулся моей ноги. А затем засунул руки мне под юбку. – На лице Додзе появилось кровожадное выражение, и Ику, скорее, почувствовала, чем увидела, как сжимаются его кулаки. Она поспешила добавить: – Это все. Ничего – ничего страш…

— Не смей говорить, что ничего страшного в этом не было! – злобно проорал Додзе. Ику сглотнула. Совершенно противоположным тоном он произнес «Молодец» и встал, как будто желая оказаться от нее подальше.

— О-операции с подставными агентами запрещены законом! – пронзительно вскрикнул мужчина.

— Ну, да! Если говорить о полиции, – возразила Шибасаки, похоже, наслаждавшаяся возможностью поддразнить его. – Но в Вооруженных Силах Библиотеки все дозволено. Какая жалость для тебя, извращенца.

Похоже, то, что красавица вроде Шибасаки назвала его в лицо извращенцем, ослепительно улыбаясь при этом, оказалось для мужчины невыносимым. Видимо, он относился к извращенцем со странным самолюбием.

Закованный в наручники мужчина повесил голову, приуныв.

— У меня всего один вопрос, и ты на него ответишь. – Она не дала возможности отказаться. Мужчина выглядел совершенно потрясенным. – Почему ты выбрал ее, а не меня? Я была очень разочарована.

Мужчина в страхе вперился взглядом в свои колени. Тогда вместо Шибасаки к расспросам приступил Комаки.

— Причина ведь вот в чем. – Это было утверждение, а не вопрос. Комаки держал маленькое устройство, которое просил надеть Ику. Носимый в ухе слуховой аппарат, которым Мари пользовалась когда-то давно, пока он не сломался. Благодаря короткой стрижке Ику, он должен был быть заметен сзади.

— Я специально попросил ее надеть это утром. Ты все знал о той девушке, да? Ты знал, что она носила слуховой аппарат; что она плохо слышала; что она мало говорила?

Мужчина, похоже, понял, что «той девушкой» была не Ику – причина сегодняшнего переполоха – но кто-то другой.

— Ты думал, она такая же, как та девушка, да? Слабая и пассивная, не способная возразить? Ты думал, что сможешь безнаказанно сотворить с ней то же самое, верно? А с той девушкой, неспособной защитить себя, ты поступил еще более гадко, так ведь?

Он говорил о женщинах через местоимения – «та девушка» и «она» – но для Комаки и задержанного мужчины такого разделения хватало, чтобы не возникало недопонимания.

Мужчина побледнел, его начала бить дрожь.

Было очевидно, что Комаки в ярости, но его голос звучал слишком спокойно и сдержанно. Это было по-настоящему жутко.

— Что ты подумал, обнаружив ту девушку? Что сможешь через нее дать выход своей похоти? Ты решил, что можешь творить, что захочешь, с девушкой, не способной позвать на помощь, верно? – Комаки неуклонно придерживался вопросительных интонаций, но не давал мужчине шанса ответить «Нет» ни на один из вопросов. – Мир стал бы лучшим местом, если бы ты умер.

В конце длинного, длинного допроса, не требующего ответов, последовал этот финальный приговор. Мужчина поник, свесив голову. До этого момента он даже не мог отвести взгляда.

Шибасаки, искавшая документы мужчины, победоносно воскликнула:

— Ура, ему 26! А значит, можно без всяких проблем сообщить его настоящее имя. В последнее время и полиция, и СМИ особенно ужесточились к сексуальному насилию, так что на суд общества предстанет именно его грязное лицо и имя, которым с любовью нарекли его родители.

Шибасаки хихикнула. Мужчина испепелил ее взглядом, возможно, в отчаянной попытке храбриться. Улыбка Шибасаки тут же застыла.

— Я правда разочарована, что ты не выбрал меня. Как видишь, я очень красива. Если дело касается допустимой самозащиты от извращенцев, мои рефлексы очень хорошо развиты. – Говоря, Шибасаки потянулась к своей сумочке и вытащила острый механический карандаш. – Оставляю на суд твоей фантазии, как я могла использовать этот простой пишущий инструмент и какой ущерб нанести – но не в моих правилах колебаться, имея дело с такими, как ты. Будешь слишком недооценивать женщин, получишь здоровенную дырку в руке. Я так и собиралась с тобой поступить, пойди ты за мной. К счастью для тебя, ты выбрал идиотку, прибегшую к броску через бедро даже в юбке. – Шибасаки сердито улыбнулась мужчине. Это наконец-то лишило его остатка жизненных сил.

* * *

— Мари! Мари!

Мама Мари разбудила ее раньше обычного, чтобы показать доставленную им газету.

Среди так называемой криминальной хроники была довольно большая статья об извращенце, напавшем на Мари.

В статье упоминались его имя и возраст, а помимо описания его методов так же сообщалось, что в отношении всех совершенных им в прошлом преступлений проводилось тщательное расследование. Статья касалась распространения в книжных магазинах и местных библиотеках фотографирования под юбками и призывала женщин быть осторожнее.

— Наша соседка сказала, что в местной газете еще длиннее статья вышла.

Информационная сеть домохозяек – страшная вещь, даже ранним утром.

«Обещаю, я сделаю библиотеку местом, где ты снова будешь чувствовать себя в безопасности».

Комаки сдержал свое обещание.

— А на твоего парня можно положиться, да? – сказала ее мама.

Мари машинально кивнула – а затем резко подняла голову. Но ее мать уже выходила из комнаты.

Интересно, что она имела в виду… мама знает? А папа?

Мысли закрутились у нее в голове. Впервые Мари поняла, почему, когда она обиженно предлагала рассказать ее родителям о них, Комаки напрягся и ответил: «Хватит, ты меня нервничать заставляешь».

Это заставляло ее нервничать. Она переживала, с каким выражением ей стоит спуститься. Возможно, это была расплата за ее жалобы Комаки.

По дороге из школы Мари сразу написала Комаки.

Обычно она так не делала – на самом деле, она впервые так поступала.

«Я сегодня зайду в библиотеку по дороге домой».

Ответ Комаки на это короткое сообщение был не менее лаконичен.

«Пожалуйста, приходи и не бойся».

Комаки ждал ее в холле у справочного отдела. Должно быть, он рассчитал время ее прихода и вышел встретить девушку.

В холле было шумно, так что она заговорила:

— Я пришла, увидев сегодняшнюю газету.

— Понимаю. Прости, что так долго.

Из-за шума вокруг Мари смогла расслышать лишь «..маю. про… так.. долго», но, внимательно читая по его губам, сумела заполнить пробелы. Со словами Комаки у нее это получалось.

Так что Мари покачала головой. Нет, спасибо.

— Вот. – Комаки полез в карман и, достав серебряную цепочку, надел ее на шею Мари. На цепочке висел тонкий, напоминающий флейту предмет. – Я пытался найти такой, чтобы при повседневной носке странным не казался. А то слегка подозрительно смотрится.

Возможно, из-за непривычных ей слов остальную часть своего объяснения он написал в сообщении.

«Свисток на экстренный случай» — гласил заголовок. Содержание было следующим: «Пока Касахара-сан и Шибасаки-сан мне этого не рассказали, я ничего не знал, но, похоже, многим женщинам тяжело подать голос в таких ситуациях. Поскольку тебе и в обычное время разговаривать тяжело, позвать на помощь тебе было вдвойне сложнее. Чувствую себя дураком, что раньше этого не понял; прости.

Так что теперь, если попадешь в неприятности, используй свисток вместо голоса. Посреди библиотеки, где угодно, неважно. Дунь в него со всей силы, и я услышу. Тогда, обещаю, я прибегу к тебе. Если же я не смогу, кто-нибудь обязательно услышит и поймет, что ты в беде».

…Временами она завидовала своим подругам, встречавшимся с мальчиками из их класса. Они могли открыто общаться, когда пожелают. Они носили кольца на безымянном пальце левой руки – подарки от их кавалеров, противоречащие школьным правилам.

Комаки не давал ей подобных обещаний. Но свисток, который он так тщательно искал и выбирал, висевший теперь у Мари на шее доказывал, что он дорожил ею, хотел оградить ее от опасности.

— Я его никогда не сниму. Все время носить буду.

Даже в школе. Если она скажет учителям, что это ради ее безопасности, поскольку в критических ситуациях она не может подать голос, ей должны разрешить.

— Пойдем выбирать тебе книгу?

Она кивнула в ответ на приглашение Комаки и пошла за ним. Они не могли держаться на публике за руки; не могли открыто липнуть друг к другу, флиртовать или шутить.

Но когда ей было больнее всего, Комаки крепко обнял ее, и подарил ей «голос», чтобы использовать его в беде. Мари этого было достаточно.

* * *

Надо начать все сначала и от этого отталкиваться.

Когда с происшествием было покончено, нерешенной осталась лишь проблема между Ику и Додзе. Или, скорее, Ику казалось, что им все еще надо с чем-то разобраться.

Все-таки, он так и не дал ей возможности извиниться за тот случай в офисе, когда он получил сотрясение.

У нее появился шанс, когда настало время уходить с работы, а Додзе все еще работал сверхурочно. Комаки тоже там был, но, поскольку он знал всю историю и дал ей совет, она решила (сама), что и так сойдет. Она подождала, пока Тедзука и остальные члены Спецназа уйдут, а затем обратилась к Додзе.

— Инструктор Додзе.

— Хм? Что?

Ику казалось, что, встретившись с ним взглядом, она покраснеет, так что когда Додзе поднял голову, она низко поклонилась.

— Простите за то, что натворила тогда!

Додзе удивленно отпрянул в ответ на это экстравагантное извинение.

— О чем это ты так внезапно?! Какое «тогда» ты имеешь в виду?

Этот вопрос ее задел. Он не понимает, о чем я говорю? Я каждый день делаю что-то, требующее извинений? Но она пояснила:

— Из-за меня Вы в офисе сотрясение получили… – Вспоминать о причине сотрясения ей было слишком неудобно, но Додзе выглядел не менее смущенным из-за того, что эта тема вообще всплыла.

Додзе отвел взгляд с кислым выражением. Соответствующим тоном – который можно было назвать угрюмым – он выпалил:

— Тебе незачем извиняться за это!

Хихикавший за столом напротив Комаки бросил на него довольный взгляд.

— Похоже, она тебя наконец-то поймала, Додзе.

По тому, как он это произнес, Ику поняла, что Додзе избегал ее попыток извиниться. Действительно, когда она впервые подошла к нему с извинениями, он ловко перехватил инициативу и сказал «А, можешь не волноваться о произошедшем». И, похоже, ей не просто казалось, что, каждый раз когда она пыталась извиниться, он менял тему или сбегал.

— Поскольку ты не захотел нормально со всем разобраться, ей пришлось тебя преследовать. А теперь, ты разве не хочешь тоже ей что-то сказать?

— Я был не прав! – Тон Додзе только угрюмым и можно было назвать. – Я пересек черту между работой и личными делами. Неважно, что Тедзука Сатоши написал тебе – это личное письмо, и если ты не хотела показывать его мне или спрашивать моего совета, у меня не было права заставлять тебя, потому что я старший офицер!

Она была подавлена его пренебрежительными формулировками.

— Если бы там было что-то, требующее совета, я бы первым делом к Вам пошла! – Стойте, если я так расстроена, то чего на него набросилась?! мысленно укорила она себя, но такова была ее природа. – Но это личное дело! Для других людей это, может, и ерунда, но для меня – очень смущающая вещь, о которой я никому не хочу рассказывать! А он так спокойно это настрочил в насмешливом постскриптуме – я никому не хочу это показывать, ясно?!

Показать записку, высмеивавшую ее любовь в наспех написанных строках – еще и самому мужчине – было слишком невыносимо.

Она всхлипнула, борясь со слезами, и услышала скрип стула, с которого встал Додзе.

— Прости. – Он нежно потрепал ее по голове, извиняясь.

— Это была детская насмешка. Правда, честно, ничего более.

— Тебя это задело. Можешь не говорить мне, что там было, но не притворяйся, будто это какая-то ерунда.

…Лучше бы я не знала, что мой принц – это он.

Ей хотелось естественным путем прекратить восхищаться своим принцем и полюбить этого мужчину.

Его попытки успокоить ее возымели эффект – и, как и сказал Комаки, она не понимала, потому ли, что он был ее принцем или же Додзе, которого она знала сейчас.

Когда она завидовала тому, как Додзе всегда спасал ситуацию, и хотела пойти по его стопам и заставить его признать свои способности, это тоже могло быть частью ее влюбленности.

Заставив Ику осознать, что Додзе и ее принц – это один и тот же человек, Сатоши вверг ее в любовный хаос. Не разобравшись с этой путаницей, она не могла шагнуть ни вперед, ни назад. Она снова пожалела Тедзука, зная, что его брат был способен играть с чужими отношениями. Она молилась, чтобы он хотя бы со своей семьей так не поступал.

— Если закончила, иди домой. – Секунду спустя Ику поняла, что, судя по интонациям Додзе, эти слова были сказаны из дружелюбия.

Она быстро подняла голову.

— Я выпускаюсь от своего принца!

Комаки взвыл от смеха. Никогда прежде она подобной реакции не видела.

— Ч-что здесь настолько смешного, что Вы смеетесь как никогда в жизни?!

— П-прос… Знаю, Вы совершенно серьезны, Касахара-сан, знаю, но если произнести эту фразу, они приобретает огромную разрушительную силу.

Додзе замер на месте. Но Комаки реагировал за них двоих – хотя, наверное, и не специально. Пусть он и пытался сдерживаться, но каждые несколько секунд у него вырывались смешки.

— Нет, не могу! Не могу слушать это с серьезным лицом! И хоть всю Японию обыщите, но все равно не найдете человека, способного сказать это с серьезным лицом!

— Успокооооойтесь! У Вас нет права так смеяться надо мной, хоть Вы и старший офицер! – И разве это не Вы сказали мне видеть Додзе таким, какой он есть сейчас?! – но вслух этого она произнести не могла.

— Знаю! Простите, а-ха-ха-ха-ха!

— Тогда не смейтесь прямо посреди извинения, Вы, Смеющаяся Маска[2]!

Она впервые рявкнула на Комаки. Но этого эпизода Ику хватило, чтобы понять: он относится к тем, кто готов мусолить шутку до последнего.

— Ааах, ой, бока болят… – сказал Комаки, наконец-то успокаиваясь. То есть, он так над ней смеялся, что у него в боку закололо. Слишком уставшая, чтобы и дальше с ним ругаться, она опустилась на карточки на полу. – Простите, Касахара-сан, – он все-таки смог извиниться с серьезным лицом. – Ладно, уверен, Вы собирались продолжить свою выпускную речь о принце. А Додзе там так и застыл, так что, пожалуйста, разморозьте его, прежде чем домой идти.

При упоминании своего имени Додзе наконец-то дернулся.

— Я – я тут причем?

— Она свою речь, прежде всего, тебе адресовала. Может, поможешь ей подняться?

Выполняя указания Комаки, Додзе робко протянул руку Ику, до сих пор сидевшей, обхватив колени, на полу.

— Я и сама могу встать, – упрямо произнесла она, игнорируя эту робкую руку. – Я собираюсь прекратить восторгаться моим принцем и перестану пытаться узнать, кто он такой. – На этих словах Додзе вздрогнул. – Встреченный мною шесть лет назад Офицер Библиотеки живет в прошлом; если я повстречаю его сегодня, он уже не будет тем же человеком. После шести лет тяжкого труда и стараний, этот Офицер Библиотеки Третьего Класса – а может, Второго – в любом случае, он стал тем, кто он сейчас. Я все еще восхищаюсь им и люблю, но…

До этого момента Ику говорила оживленно, но теперь запнулась. Она хорошенько подумала, прежде чем продолжить:

— Но это не Офицера Библиотеки, встреченного шесть лет назад, а Офицера Библиотеки, который сейчас усердно трудится где-то в Силах Библиотеки, если он не уволился – вот кого я хочу любить. Не потому, что он был моим принцем шесть лет назад. По этой причине я хочу усердно трудиться, чтобы стать человеком, которому не стыдно будет ему показаться. Поэтому, я… – выпускаюсь от своего принца, едва не добавила она, но остановилась – эта фраза повергла бы Комаки в очередной приступ хохота.

— …Тебе незачем приходить и специально сообщать мне об этом, – произнес Додзе со слегка потрясенным видом.

— Мне казалось, мои разговоры о принце Вас больше всех раздражают, инструктор, – произнесла она уклончиво, надеясь, что он простит ей эту маленькую полуправду. – Я думала, Вас это успокоит. Простите, – она поклонилась, затем развернулась и вышла. По грохоту, с каким стул Додзе столкнулся со стулом позади, когда Додзе его вытянул, она поняла, что ее начальник взволнован.

— Ха-ха, «Я выпускаюсь от своего принца»! Это было бесценно!

Комаки напротив него все еще посмеивался время от времени. Додзе игнорировал все это с кислым выражением.

— Теперь чувствуешь себя хоть немного оправданным?

Додзе не пожелал отвечать на этот провокационный вопрос, но он потянул за собой цепочку размышлений.

«Но, если бы в тот день в книжном магазине со мной были Вы, я бы не захотела вступить в Вооруженные Силы Библиотеки!».

Когда она бросил ему эти слова, он не знал, что ответить. Будь он тем же человеком, что и теперь, Ику не вступила бы в Силы Библиотеки. Додзе так долго считал, что это было правильно, что так было бы лучше – но когда это убеждение облекли в слова и использовали как оружие против него, он ощутил боль.

Эти слова прямо отвергали рост и совершенствование, которых, как ему казалось, он достиг за прошедшие пять – теперь уже шесть – лет. И тот факт, что отвергала его именно Ику, оказался неожиданно болезненным.

Ему пришлось признаться себе, как неприятно, когда тебя полностью отвергает девушка, которую ты некогда так сильно хотел спасти.

Это было ребячеством, но Додзе раздражало сравнение с ним же из прошлого каждый раз, когда Ику воспевала своего «принца». Хотя она и не знала, кто он на самом деле.

Ага. Я хотел…

…хотел, чтобы девушка, смело воспротивившаяся цензуре шесть лет назад, уважала и восхищалась человеком, которым я стал сейчас, наконец-то осознал он.

В таком случае.

«Если бы там было что-то, требующее совета, я бы первым делом к Вам пошла!».

Вспомнив колкие слова Ику, он слегка улыбнулся.

— Значит, она хочет полюбить человека, которым ее принц стал теперь, – поддразнил Комаки.

Додзе уже взял себя в руки, и слова Комаки его не задели.

— Тогда, надеюсь, она его найдет, – спокойно произнес он.

Комаки застонал.

— Ваша парочка просто до белого коленья доводит, – пробормотал он.

________________________________________________________

[1] Имеется в виду притча о том, как Северный Ветер и Солнце поспорили, кто из них быстрее заставит путника снять плащ. Ветер старался сорвать плащ силой и не преуспел, поскольку путник в ответ лишь сильнее кутался. Солнце же пригрело путника своими лучами, тому стало жарко, и он сам снял плащ.

[2] Отсылка к манге, ужастику 1969 года под авторством Умезу Казуо.