Библиотечная война (Новелла) - 4 Глава

Глава 4: Внезапное Возвращение Домой – Охрана Художественной Выставки в Префектуре Ибараки.

— Окружная Библиотека Ибаракиииииии?! – вопль Ику прогремел на всеобщем собрании Спецназа.

— Что-то не так, Касахара? – озадаченно спросил помощник командира Огата, прерывая свои объяснения.

Рука Додзе обхватила ее со спины, закрывая рот и вынуждая замолчать.

— Ничего, продолжайте, пожалуйста.

Но Ику, все еще не осознавшая до конца, что испытывает к Додзе особые чувства, была не готова к его внезапному жесту. Она попыталась вывернуться и, сама не понимая, что делает, с силой укусила руку Додзе.

— Аааай! Черт! – Додзе раздраженно потряс рукой.

— Что-то случилось, отряд Додзе?

— С отрядом все в порядке, просто Додзе и Старший Библиотекарь Касахара опять за старое взялись, – вклинился Комаки. – Пожалуйста, продолжайте.

Огата продолжил говорить, словно ничего не случилось. Все-таки, этому невозмутимому человеку приходилось каждый день с Генда дело иметь.

Коротко говоря, Спецназ должен был отправиться в Окружную Библиотеку Ибараки для оказания помощи.

Десять лет назад Окружная Библиотека Ибараки переехала в Музей Современного Искусства Ибараки на берегу озера Сенба. С тех пор каждый январь там проводилась двухнедельная окружная художественная выставка. Территорию библиотеки открывали, так что скульптуры и прочие масштабные работы стояли на улице. Когда библиотека начала сохранять создаваемые каждый год проспекты, это превратилось в совместное мероприятие библиотеки и музея.

Во время этого пояснения у Ику за спиной зазвучал недовольный голос Додзе.

— Проклятье, зачем было меня кусать?

— Н-ну… – Ику поникла и спрятала лицо, покосившись на Додзе уголком глаз. Ее красные щеки до сих пор горели. – Мне никогда раньше мужчины рукой рот не закрывали.

— Идио… Я пытался не дать моей подчиненной устроить сцену посреди всеобщего собрания! Какое отношение к этому имеет половая принадлежность?!

Нееет, хватит напирать! В поисках спасения, Ику подняла руку. Она встала, когда ее окликнул Огата.

— Почему такому мирному мероприятию нужна защита Спецназа?

— Хм. Ну, перейду к сути. – Огата, похоже, планировал объяснять постепенно, но передумал. – Откройте последнюю страницу обзора.

Ику открыла нужную страницу под заполнивший комнату шелест бумаги. Цветная фотография на всю страницу лишила ее дара речи, так же, как и всех остальных.

— Эта работа получила специальный приз в нынешнем году.

На последней странице было фото холста – не обычной картины маслом, а коллажа, как легко можно было понять даже по фотографии.

Фоном служила стена из грубого бетона. Прямо в центре находилась форма Специального Учреждения Развития, которой постарались придать потертый и поношенный вид. На груди зияла огромная дыра, сквозь которую выглядывала фотография чистого голубого неба.

Называлась работа «Свобода».

Специальное Учреждение Развития никогда не выдало бы свою форму ради таких целей. Художник сделал искусную копию.

Если подобная работа выиграла главный приз, значит…

— Демонстрация призовой работы начнется через неделю, но демонстрации протеста сторонников Закона о Развитии уже набирают обороты. Специальное Учреждение Развития, вероятно, попытается захватить или запретить работу. Окружная Библиотека так волнуется о безопасности посетителей, что перестает работать до завершения выставки.

Генда взял слово:

— У окружного штаба в Ибараки нет опыта с ситуациями такого масштаба. Они собрали членов Сил Обороны со всей префектуры, но, похоже, не могут организовать цепь командования. Мы не только поддержку оказываем, но и дополняем недостающее командное звено. И, честно говоря, если мы не вмешаемся и не возьмем все на себя, они на части развалятся.

Ику шокировало, что библиотека ее родной префектуры находилась в таком жалком состоянии. Но больше всего ее волновало…

— В заключение, мы отправим половину наших отрядов на помощь в Ибараки.

…кто отправится в Ибараки.

— Я беру командование на себя; Огата остается здесь держать оборону. Отряды, которые едут со мной: Аоки, Секигучи, Удагава, Хага и Додзе.

В этот раз, чтобы избежать укуса, Додзе закрыл рот Ику рукавом.

— Н-наш отряд и правда едет? – спросила, повернувшись к Додзе Ику, когда собрание закончилось.

Додзе пристально посмотрел на нее.

— Прежде чем мы к этому перейдем, ты разве не хочешь мне кое-что сказать? – спросил он, демонстративно помахивая укушенной рукой.

— П-простите… Больно было?

— Больно.

— Мне так жаль.

— Хорошо.

К счастью, долго Додзе обид не таил.

— Так наш отряд и правда должен ехать?..

— И это тот же человек, который сорвался на меня, когда я не взял тебя на битву за Музей Истории Информации.

— Но – да, но…

Ибараки была родиной Ику, и там жили ее родители. Узнай они, что у их дочери боевая специальность, они бы замертво упали или истерику закатили, так что в этот раз Ику предпочла бы не у дел остаться.

— После этого я много размышлял, как наилучшим образом твои умения использовать. – Додзе говорил до боли серьезно. – Я был совершенно не прав, не взяв тебя в тот бой. Да, ты женщина, но мы можем использовать тебя, и мои личные предрассудки не дали мне этого признать. Я так же создал поныне существующий дисбаланс, когда у Тедзука много боевого опыта, а тебя нет, хотя зачислились вы одновременно. Командир Генда, вероятно, выбрал наш отряд, помня об этой несправедливости. Так что я больше не буду возиться с приказами о твоем отстранении. Потому что, следуя указаниям, ты никогда боевым планам не помешаешь. Иногда ты слишком горячишься, но это намного лучше тех, кто застывает перед лицом опасности.

Если бы они не в ее родной город отправлялись, насколько осчастливили бы ее слова Додзе и что заставили бы сделать?

— Мне… Приятно это от Вас слышать, но… – протесты Ику стихли.

Вмешался Комаки.

— Я слышу, как Додзе признает Вас ценной подчиненной уровня Тедзука. Полагаю, Вы могли бы эгоистично сбежать и предать доверие Додзе…

— Нет! – не задумываясь, воскликнула Ику. Если Додзе ей доверяет… – Я не хочу предавать инструктора Додзе. Или остальной отряд, – торопливо добавила она. Ей хотелось отвести взгляд, но она вздернула подбородок, глядя прямо на Додзе.

Его выражение слегка смягчилось.

— Твои родители могут тебя и не обнаружить. Но все же, не пора ли тебе, как хорошей девочке, собраться и сообщить им плохие новости? И кто знает? Ты можешь найти неожиданного союзника, – загадочно заключил он.

— Ай, черт, но в этот раз я и правда предпочла бы остаться, знаешь?

С коллегами Ику храбрилась, но в их комнате, наедине с Шибасаки, начало проглядывать ее беспокойство. Хотя это было лишь праздное ворчание; она прекрасно знала, что ее назначение не изменят.

— Где именно находится дом твоих родителей?

— На окраине Мито… но они часто в центре бывают.

Ее родители не были активными читателями – так может, все обойдется, если я не буду по городу разгуливать? Ику размышляя об этом, когда Шибасаки сказала:

— Я слышала, на местных ТВ-канал новости подробно освещают, так что будь осторожнее. – К этому непрошеному замечанию она добавила: – К тому же, помни, как в глубинке система информирования работает.

Еще одна тревожная мысль. В маленьких городах информация быстро передавалась, и ее пугала высокая вероятность того, что, даже не появляясь в центре города, она могла оказаться замеченной, о чем кто-нибудь расскажет ее родителям – «Угадайте, кого я вчера в городе видел?». У ее матери было много друзей и знакомых среди местных, и сама идея, что кто-то из них заявит «Я встретилась с Ику-тян!» или даже «А это не Ику-тян в новостях показывали?» – ну, думать об этом было невыносимо.

— Интересно, какие они новости освещают? Моя мать на новости мало внимания обращает. Библиотека ее тоже не интересует, так что представить не могу, чтобы она рядом вертелась, особенно во время конфликта.

Ику изо всех сил старалась смотреть на вещи позитивно…

…но, вероятно, ей все равно придется все время в шляпе ходить.

Из-за этого она чувствовала себя беглым преступником.

— Кстати говоря, – произнесла с неожиданной серьезностью Шибасаки. – Не хочу в тебе предвзятое мнение зарождать, но в библиотечном мире Ибараки последние несколько лет бытуют заметные предубеждения, зародившиеся в Окружной Библиотеке. Будь осторожна.

— Что за предубеждения?

— Хм. Не слишком приятно это говорить, но статус Сил Обороны значительно упал.

— Что это значит? – Ику нахмурила брови.

Шибасаки отвлеченно продолжила.

— Не буду отрицать, художественная выставка им проблем доставила, но я никогда не слышала, чтобы библиотека просила помощи, потому что даже цепь командования поддерживать не может. Обычно основные и дополнительные силы собираются и вместе решают, как разделить командование. Все чрезмерно усложняется, когда одна сторона слишком старается сохранить лицо, но жизнерадостно передает полностью командование кому-то другому. Назначение Спецназа – предоставлять наш специально обученный персонал округу Канто. Временами Спецназ с самого начала во главе становится, например, как в битве за Музей Истории Информации, но это… «Приходите нам помогать, потому что мы не можем все под контролем держать»? Это совсем плачевно, – сказала, нахмурившись, Шибасаки.

Ах, так вот почему командир Генда едет, поняла Ику. В такой ситуации совершенно естественно было отправить кого-то с высоким званием и властью. К тому же, Генда командовал масштабной битвой при Музее Истории Информации и преуспел в этом. Подобное и через десять лет не забудется.

— Если статус Сил Обороны упал, значит, в неофициальной иерархии библиотекари выше стоят? – невинно спросила Ику.

Шибасаки ее отчитала:

— В нормальной библиотеке у всех одинаковый статус. Непростительно устанавливать неофициальную иерархию, основанную на чем-то, кроме ранга или должности, но… – Информационной сети Шибасаки не хватало, чтобы сказать что-то определенное – что было вполне естественно, ведь сама Шибасаки находилась в дальней северной части Канто. – Тебе надо быть особенно внимательной, поскольку ты там единственной женщиной из Спецназа будешь.

Шибасаки казалась непривычно встревоженной. Вероятно, она вспомнила, как в прошлом году все общежитие сторонилось Ику из-за ложного обвинения в сенсационном преступлении.

Было бы и правда болезненно снова пережить подобное отношение.

Но:

— Я справлюсь. Хуже, когда это от знакомых исходит.

В то время Ику казалось, словно она под микроскопом живет, и каждое ее движение внимательно изучают. Даже сейчас некоторые женщины вели себя дружелюбно, словно ничего не случилось, но больше не считали, что Ику можно доверять. Она тоже научилась терпеть такую ложную дружбу.

Неважно, какой прием ее ждал в Ибараки. После всего пережитого неприветливое отношение могло ее разозлить, но она там лишь временно, так что особого значения ему можно не придавать.

— Ты стала крепче, – произнесла Шибасаки, если не тоном, то словами сделав Ику явный комплимент.

— Я буду не одна. В любом случае…

Ты никогда боевым планам не помешаешь.

Простые слова Додзе, признавшего ее значимость, дали ей силы преодолеть этот страх.

* * *

Тедзука Сатоши говорил по телефону. На том конце линии был директор Первой Библиотеки Масушино Это.

— Спецназ Библиотеки отправляет подкрепление в Ибараки. Примерно половину своих сил. Главным назначен командир Генда. Отряд Додзе тоже едет.

— Ясно; ну, мы этого ожидали. Они недооценивают ситуацию. Что удобно для нас.

Если бы он мог, то предпочел бы оставить отряд своего брата в стороне – настолько он был ему дорог. Хотя скажи он это самому мальчику, наверное, услышал бы резкие обвинения: «Это не семейная любовь; это просто твой эгоизм!».

— Мы можем воспользоваться этой возможностью, чтобы снова уравновесить силы, – радостно заметил Это.

Сатоши кивнул, говоря в телефон:

— Комитету по Развитию изрядно досталось от того иска. Теперь очередь Сил Библиотеки.

«Проект Библиотека Завтрашнего Дня» – и сам Сатоши – считали, что ради полного искоренения цензуры Силы Библиотеки должны были стать официальной федеральной организаций, такой же, как Комитет по Развитию.

Сатоши мечтал, что Силы Библиотеки, как национальная правительственная организация под эгидой Министерства Культуры, сможет оспаривать у Министерства Юстиций саму законность цензуры. Но нынешние устои Сил Библиотеки были – если можно так выразиться – слишком негибкими для достижения этой цели. Даже пропасть между правительственным лагерем и приверженцами принципов библиотеки была слишком узкой, чтобы вбить в нее разделяющий клин.

Силам Библиотеки так же было трудно принять план, по которому им пришлось бы сузить границы своих полномочий и участвовать в цензуре, пусть и временно. Нынешним Силам Библиотеки не хватало гибкости. Хотя, стоило ли называть это качество «гибкостью» или еще как, зависело от точки зрения человека.

Это из-за влияния того мужчины, пережившего Хино? Будучи частью поколения, не испытавшего на себе ужасы инцидента в Хино, Сатоши против воли почувствовал к нему искреннее уважение.

Разумные люди, согласившиеся с его долгосрочным планом по устранению цензуры – нейтральный лагерь, как он называл их удобства ради, – превращались в нейтральную третью фракцию. Канал в Министерство Юстиций, который он сумел открыть, сильно впечатлил молодое поколение.

Но даже Сатоши, которому хватало смелости спорить со своим отцом, президентом Японской Ассоциации Библиотек, не хотел раскрывать свои планы и обсуждать их с Инамине. Понаблюдав за ним долгое время, Сатоши решил, что тот не уступит. Инамине был частью самой истории Сил Библиотеки; у него не было ни одного слабого места, которое мог бы использовать Сатоши.

У «Библиотеки Завтрашнего Дня» одна смертельная слабость была.

…Как и сказала та девушка.

Перед его мысленным взором появился образ Касахара Ику, называвшей себя другом его брата.

Силам Библиотеки пришлось бы лишиться большей части своих полномочий по борьбе с цензурой ради превращения в федеральную организацию, а время на устранение цензуры после этого измерялось десятилетиями. На этот период народу предстояло мириться с цензурой. (Конечно, нейтральный лагерь взвесил риски и решил, что они оправданы, если приведут к полному искоренению цензуры).

И эта девчонка, казавшаяся такой глупой… Сатоши усмехнулся себе под нос.

Разговор с ней, казавшейся такой глупой и легко убеждаемой, помог ему осознать, насколько глубоко принципы Инамине проникли в Силы Библиотеки.

— Но близится время, когда Командующий Инамине, возможно, сможет, отправиться в отставку и покинуть сцену. Хочу посмотреть, смогут ли Силы Библиотеки придерживаться своих идеалов после его ухода.

Это, чье положение ключевого члена проекта «Библиотеки Завтрашнего Дня», несомненно, оставалось секретом, уверенно ответил:

— Действительно.

— Кстати, как проходит эксперимент Сил Библиотеки по созданию разведки?

— Э, ну, согласно отчету Асахина… – У него была склонность мямлить, если приходилось только неприятные новости сообщать. – Он говорит, что эксперимент по-прежнему на стадии испытания.

— А что с той многообещающей девушкой,  с которой он связывался?

— Он говорит, что наблюдал за ней какое-то время, но не может сказать, состоит ли она в разведке или просто слухи любит. Она знает больше, чем должна, но при этом на удивление говорлива; учитывая это, он посчитал ее профпригодность сомнительной. Он подумал, что, даже если она кандидат в разведку, ее все еще могут оценивать.

— Хмм. – Сатоши кивнул. – Ну, все-таки, это был просто слух. И даже если мы его подтвердим, у нас уже есть представление, как с ней дело иметь, так что оставим пока эту девушку в покое. – Сатоши подозревал, что, если надавить напрямую на Асахина, можно кое-что другое услышать, но тот был его ценным союзником в Министерстве Юстиций. Если Асахина решит, что Сатоши ему не доверяет, в их отношениях может появиться трещина, а этого он предпочел бы избежать. – У Командующего Инамине, вероятно, нет недостатка в талантливых людях, собирающих для него информацию.

Завершив звонок, Сатоши остался сидеть в своем личном кабинете, праздно поигрывая мобильным. В Районной Библиотеке Кавасаки, ставшей штаб-квартирой «Проекта Библиотеки Завтрашнего Дня» Сил Библиотеки округа Канто, Сатоши был формальным лидером. Он даже смог организовать перевод Сунагава в соседний филиал.

Сатоши знал, что играет со своим телефоном, только когда раздражен.

На этот раз, вероятно, виновато было воспоминание о Касахара Ику, всплывшее во время разговора с Это.

Глупые женщины ему никогда не нравились – но это была не единственная причина его раздражения.

«После того, как его собственный брат так ужасно с ним обошелся, я не смею поступить с ним не менее ужасно. Тедзука мой друг.

Я не могу передать кому-то такое жуткое послание – в котором пытаются использовать его чувство долга перед товарищем по отряду. Не другу. Не от его родного брата. Сами скажите. Так я не заставлю Тедзука страдать еще сильнее, чем он страдает сейчас.

Может, его мнение и отличается от Вашего, но, пожалуйста, не раньте Тедзука еще сильнее. Не хочу помогать кому-то мучить моих друзей».

Эта глупая девчонка набросилась на него, глядя ему прямо в глаза. Из-за методов, которыми он пытался привлечь брата на свою сторону.

— …Да что посторонний человек понимает?

Он использовал методы принуждения, потому что был такого высокого мнения о брате, потому что хотел заполучить его. По мнению Сатоши, братья и сестры заслуживали любви, заставлявшей прибегать к таким методам. Он был достаточно заботливым, чтобы захотеть разделить знаменательное избавление Японии от цензуры со своей семьей – и лишь из-за того, что он прибегнул к силовым тактикам, посторонняя личность отчитала его за причиненную брату боль. Это было безосновательно.

Эта женщина не ценила – не могла – его брата больше, чем он. И все же, его брат предпочел ему Касахара Ику и остальных товарищей по Спецназу.

По тираде Ику можно было решить, что только Сатоши боль причиняет. Он ей покажет. Почти ревниво Сатоши набрал номер брата на своем мобильном.

* * *

Номер, которому Тедзука упрямо отказывался давать имя, позвонил ему на мобильный, когда он вышел из ванной. Поскольку оба его соседа были в комнате, Тедзука взял телефон и поднялся.

— Ооо, девушка? – поддразнили его соседи.

— Если бы, – наполовину серьезно вздохнул Тедзука, отвечая на звонок и выходя из комнаты. Направлялся он в общий холл общежития. – Алло, – коротко бросил он, пытаясь намекнуть, что, хоть он и ответил на звонок, их отношения не улучшились.

— Незачем так холодно отвечать, – произнес насмешливый голос. Как он и думал, это был Сатоши. – Я слышал, ты отправляешься в Ибараки художественную выставку охранять.

У Тедзука уже не было желания узнавать, где он услышал эту информацию.

— В библиотеках Ибараки сложная ситуация, так что будь осторожен. Работа, выигравшая главный приз, предполагает неуважение к Закону о Развитии; в итоге, Комитет по Развитию намерен захватить и запретить ее, как только откроется выставка. Среди сторонников Комитета хватает людей, которые не станут оспаривать используемые методы. А обстоятельства в тамошней библиотечной системе уникальны.

— В каком плане уникальны?

— Узнаешь, когда туда попадешь. Будь осторожен. – Не дожидаясь ответа, Сатоши повесил трубку.

— Как обычно, выпалил все, что хотел, и никому больше и слова вставить не дал…

Тедзука раздражало то, что теперь он в долгу перед братом. Тем более, что он уже слышал об упавшем в Ибараки статусе Сил Обороны и плачевном состоянии цепи командования от Шибасаки.

— Он думает, что все знает, и что все остальные тупые, как камни. Меня от этого тошнит, – сказал Тедзука, глотая пиво. Он был слишком взвинчен, чтобы вернуться в комнату, и потому зашел к Додзе пожаловаться и выпить пива.

Возможно, тот считал, в одиночку Тедзука не поможет, потому что в какой-то момент появился Комаки. Тедзука уже рассказал им о Сатоши, так что даже не пытался подавить пьяные волнения.

— В Ибараки у Сил Обороны статус ниже? Это даже Шибасаки узнать смогла. Но он так говорил «Будь осторожен», словно государственную тайну рассказывал… С Шибасаки мы всю необходимую информацию собрать можем! Кому ты нужен, ублюдок!

— Уаа, а тебя с одной рюмки ушатывает, да? – засмеялся Комаки, пока Додзе незаметно заменил выставленный алкоголь более слабыми напитками.

— Но не забывай, что Шибасаки официально членом Спецназа не является, – сказал Додзе. – В зависимости от наших расписаний, временами мы не сможем с ней скоординироваться. И, без сомнения, чем больше у нас источников, тем лучше мы информированы.

Комаки добавил:

— К тому же, по-моему, Шибасаки-сан просто радостно добавляет факты к своей коллекции, любую подобную информацию. Хотя я считаю необычайное любопытство и способность объяснять информацию ее главным оружием.

Я в курсе, хотелось угрюмо ответить Тедзука.

Отчасти его гнев был вызван разочарованием из-за того, что он настолько отличается от Шибасаки.

— Но я удивлен – и рад – что ты взял трубку, когда он тебе на мобильный позвонил. Ты так упрямился, что отвечал лишь на звонки на телефон управляющего общежитием.

Додзе, вероятно, сказал это без задней мысли, но Тедзука его слова задели.

Разрешая Сатоши звонить ему на мобильный, он думал, что, установив прямую связь со своим братом, немного облегчит ношу Шибасаки.

Возможно, ему стоило продолжить тот разговор. Или же самому позвонить Сатоши и попытаться вытянуть из него больше информации.

Но он и через миллион лет не смог бы заставить себя позвонить брату и попросить: «Не мог ли бы ты мне еще рассказать о том, о чем мы в прошлый раз говорили?».

— Мне… мне ему перезвонить?

Возможно. Возможно, будь это приказом. Но не успела его посетить эта мысль, как оба старших офицера поспешили избавить его от подобных идей.

— Все-таки, мы не хотим, чтобы он считал, будто у нас проблемы с разведкой. Не вижу причин ему перезванивать.

— Мы так же не знаем, сколько в его словах правды. Судя по целям «Проекта Библиотеки Завтрашнего Дня», союзниками Сил Библиотеки их не назовешь, и даже их нейтралитет подозрения вызывает. Не хочу думать, что человек способен так со своим братом поступать, но мы не можем отбросить возможность поступления от него ложной информации.

Тедзука даже не подумал об этом, что еще больше его расстроило, и он потерял желание спорить.

Вежливо, но твердо отклонив предложение Додзе и Комаки проводить его до комнаты, Тедзука отправился в холл, намереваясь провести остаток времени до отбоя в попытках протрезветь. Но когда он туда пришел…

— Какого черта с тобой случилось?

Пронзительный голос ударил ему в голову, словно ультразвуковое оружие, хотя говорившая пыталась выказать заботу. Это была Ику.

— …Не шуми. Ты мне словно гвозди в виски забиваешь.

Ику, только что купившая напитки в торговом автомате, подошла с двумя пластиковыми бутылками (возможно, одна из них предназначалась Шибасаки?) и села рядом с Тедзука.

— Вау, у тебя кроваво-красные глаза. Ужасно выглядишь. – Ику прижала изогнутую поверхность одной из бутылок к его лбу. Он открыл было рот, чтобы запротестовать – но прохлада бутылки была слишком приятной, чтобы спорить.

И когда с его губ мягко слетели слова, которые он не собирался произносить вслух, ему хотелось верить, что виной всему было это чувство комфорта.

— Я никогда не буду так же хорош, как Шибасаки.

— Постой, теперь ты на Шибасаки обиду затаил?

Про обиду я ничего не говорил! – хотелось возразить ему, но Ику уже остановилась на собственной интерпретации и понеслась вперед.

— Проклятье, я же говорила! Хватит считать, что ты во всем должен лучшим быть! Ладно, со мной соревноваться, тут у тебя есть шанс. Но против Шибасаки? Думаю, лучше тебе сейчас сдаться.

— Не в этом дело… – прошептал Тедзука.

Он хотел попытаться облегчить ношу Шибасаки. Но когда его брат и правда вышел на связь, Тедзука так разозлили его высокомерие и эгоизм, что, в итоге, он из себя вышел. Он не мог забыть, что его брат до сих пор ни слова о родителях не сказал, и – и так далее.

Он не помнил, что или сколько рассказал. Но Ику, молча державшая у него перед глазами бутылку, внезапно заговорила.

— Шибасаки не такая уж сильная. Не волнуйся так – у нее просто другие слабости. Со стороны Шибасаки кажется идеальной, но нам с тобой особенно важно понимать, что это не так, раз мы ее друзья. Например, как любой гражданский, она боится вооруженных конфликтов, хотя мы – нет. И красота тоже много стресса приносит.

— Я… дружу с тобой и Шибасаки?

Тедзука не знал, как назвать их отношения – иногда ему казалось, что между ними невидимая стена – так что спокойное признание Ику застало его врасплох и вырвало этот вопрос. Но она его одним махом преодолела.

— О чем ты? После всего этого времени? В последнее время вы с Шибасаки не разлей вода. Я почти начинаю ревновать. – Ику поднялась с дивана. – Ну, я лучше пойду. Тебе стоит воды попить, чтобы алкоголь немного разбавить. Хммм… это чай Шибасаки, так что… – Глянув на две бутылки, Ику отдала одну из них – видимо, свою – Тедзука. – Держи. Увидимся! Не сиди здесь слишком долго!

Она даже заботливо открутила крышку, прежде чем бутылку передать. Странно тронутый ее внимательностью, Тедзука осушил бутылку одним глотком…

* * *

— А? Тедзука сегодня нет?

На следующий день Ику не застала Тедзука в офисе, хотя обычно он раньше нее приходил.

— Он взял отгул из-за похмелья, – отозвался Комаки.

— Что?! – завопила Ику. На следующий день они должны были выезжать в Ибараки, и сегодня отбывающим отрядам целый день предстояло отрабатывать построение и прочие важные вещи. – Я же сказала ему пораньше в комнату возвращаться! – воскликнула Ику с искренним негодованием.

Додзе наградил ее тяжелым взглядом.

— Ты довольно беспечна для злоумышленника, нанесшего ему последний удар.

— Что? Что значит «нанесшего последний удар»?

— Что за идиотка станет давать выпившему человеку спортивный напиток?!

— Что… Но… – Ику хватала ртом воздух в безмолвном непонимании.

Комаки сжалился над ней и пояснил с кривой усмешкой:

— Тедзука нашли на полу холла посреди ночи; в мужском общежитии изрядная шумиха поднялась. Нас позвали позаботиться о нем, и мы обнаружили на полу рядом с ним бутылку от спортивного напитка. Когда ему стало лучше, мы спросили, а он сказал, что выпил напиток, который Вы ему дали.

— Но – я думала, чтобы вывести алкоголь, когда ты пьян, надо воды попить…

— И что, по-твоему, случается, если использовать быстро впитывающуюся жидкость вроде спортивного напитка, идиотка?! Весь алкоголь сразу впитывается и словно камнем по голове тебя ударяет. Очевидно же!

— Чтоооо?! Правда?! – удивилась Ику.

Комаки насмешливо одернул Додзе.

— Незачем так волноваться; похоже, она просто не знала. Касахара-сан, у Вас с выпивкой не особого много опыта, да?

— Ум, ну, я пила пару бокалов вина или кислые коктейли на вечеринках…

— Ну, мужчины чаще напиваются и учатся на своих ошибках. Обычно Тедзука такой промах не допустил бы, но вчера он был слегка выбит из колеи.

Ику глянула на Додзе, у которого на лице появилось кислое выражение.

— Простите, теперь постараюсь не забывать об этом.

— Уж постарайся! – Впервые за долгое время его кулак приземлился ей на макушку. В ее голове словно колокол зазвенел.

Ику приуныла, но тут Комаки жестом подозвал ее туда, где их не заметил бы Додзе. Она тихо подошла, и он зашептал тайком:

— Не расстраивайтесь. Додзе сам ту же ошибку совершил, когда мы в Академии учились. Что еще хуже, он участвовал в соревновании, кто больше выпьет, и отступить не мог. В итоге, он выпил нелепую смесь белого вина и «Покари»[1], что его и добило. У Вас просто талант напоминать Додзе о вещах, которые он предпочел бы забыть.

Так отчасти его расстроил стыд из-за старых воспоминаний? Подумала Ику, глянув тайком на Додзе. В таком случае – ну, ей бы хотелось, чтобы с ее головой он полегче обошелся, но она причинила вред Тедзука, так решила принять это достойно.

Наверное, мой голос он сейчас меньше всего слышать хочет, подумала Ику, решив, что с извинениями можно и до завтра подождать.

Вечером, когда головная боль Тедзука начала проходить, лежавший у его подушки телефон зазвонил. Пронзительный электронный шум до сих пор отдавался болью в ушах, так что он взял трубку, даже не посмотрев, кто звонит.

— Алло, Тедзука слушает, – вежливо ответил он, поскольку не знал, с кем говорит.

— Ах, тебе вроде лучше. Похоже, ты все-таки сможешь завтра уехать. – Это была Шибасаки. – Слышала, моя соседка совершила ужасную ошибку. Пожалуйста, прости ее; она это без злого умысла сделала.

— В ее злой умысел я бы не поверил!

— К тому же, она, беззлобная и безмозглая, попыталась рассказать мне о произошедшем, но я едва смогла разобраться. – Голос Шибасаки звучал тише обычного. Вероятно, она пыталась не отягощать похмелье Тедзука. – Но знай: в информационной войне я тебе никогда не проиграю. Так что прекрати пытаться со мной сравняться. Знай свои границы.

Тедзука рассмеялся, но потом подавил смех, болезненно отозвавшийся в его голове. Больше никто бы не догадался, что Шибасаки звонила по доброте душевной.

— Ага, понял. Мне тебя никогда не нагнать. Но ты любишь информацию саму по себе, верно?

— Пожалуй.

— Так что я буду сообщать тебе все, что узнаю. Я не могу собирать данные, как ты, но я-то брат Тедзука Сатоши. – Их отношения были источником самой тревожной и скользкой информации. – Может, твоего таланта у меня и нет, но я с этим смирился. Просто помни об этом. Я собираюсь использовать этого ублюдка, как только смогу.

А затем Тедзука рассказал, что узнал от Сатоши из того звонка. Разговор был коротким, так что он его смог почти наизусть рассказать.

Шибасаки, должно быть, заинтересовалась, поскольку сказала «Спасибо. Я постараюсь больше об Ибараки разведать» и повесила трубку. В итоге, он не понял, был ли этот звонок вызван сочувствием. Шибасаки была сама двусмысленность.

* * *

Перед отъездом Ику нашла Тедзука.

— Эм, на счет того случая позавчера… – начала она.

Он кисло ее перебил.

— Если бы ты это специально сделала, я бы из тебя сейчас дух выбивал, но я сам сглупил, выпив, не глядя, то, что ты мне дала.

— Это ты так меня глупой называешь противным и парадоксальным способом?! Может, побудешь хорошим мальчиком и дашь мне извиниться, а?!

— Это точно ни разу на извинения не похоже! – резко возразил он. Ику вздрогнула, а затем склонила голову.

— Прости.

— Мм.

Они помирились, когда к главному входу как раз подъехал транспорт, который должен был отвезти их в Ибараки. Автобусов было два, чтобы при необходимости использовать их в битве как баррикады. Отдел Снабжения, с умом использовав ограниченный бюджет, оснастил автобусы щитами с бойницами, которые опускались изнутри.

Поскольку ехала лишь половина Спецназа, свободных мест было много, и они взяли багаж с собой в салон автобуса. Роль водителей исполняли члены Спецназа, получившие права на вождение крупного транспорта.

— Я еще не до конца оправился, так что собираюсь вздремнуть, – заявил Тедзука. – Скажите, если кто-нибудь захочет местами поменяться. – Он отправился на задний ряд, где мог прилечь.

Ику зашла в автобус; пытаясь решить, где сесть, она подняла взгляд на висевшие под потолком щиты, поддерживаемые металлическими стойками. Она задалась вопросом, придется ли им их использовать.

— Нервничаешь? – спросил ее кто-то. Это был Додзе; вероятно, он тревожился за Ику, поскольку ей в первые предстояло участвовать в масштабной битве. Видя, что она сомневается, где сесть, он спросил: – Тебя укачивает? – Додзе осмотрелся, ища для нее место у окна.

— Нет, вовсе нет! Предпочитаю место у прохода! На самом деле, лучше даже место у прохода рядом с занятым!

Ей конец, если кто-то из ее знакомых заметит ее на светофоре, когда они въедут в город. Крупная машина, не являющаяся городским или туристическим автобусом, будет выделяться.

Додзе казался удивленным.

— А ты не слишком осторожна? Мне кажется невероятным…

— Это деревня! Все «невероятные» совпадения слишком вероятны! А съехав с шоссе, мы как раз будем проезжать недалеко от дома моих родителей!

О маршруте Ику заранее разузнала. Можно не говорить, что она рухнула на колени, узнав, какой дорогой они поедут.

— Ладно, ладно! – устало произнес Додзе. Он опустился на сидение у окна и бросил рюкзак на пустое место сзади. – Садись, – позвал он. На миг Ику застыла, прижав рюкзак к груди. Додзе неправильно понял причины ее сомнений. – Конечно, если ты не хочешь, то не обязана. – Это предположение прозвучало ворчливо, и если истолковать это окольным путем… если истолковать это… ее мысли запутались, словно моток пряжи.

— Нет, нормально! Не то, чтобы я не хотела!

И что он подумает, если ты так эмоционально себя ведешь?! Сердце Ику тяжело стучало, но, в итоге, поставив рюкзак на пустое место позади, она села рядом с Додзе.

— Черт, наконец-то они поладили, – сказал Комаки Генда, сидевший на несколько рядов дальше. Он пытался уговорить Комаки сесть к нему, но тот отказался.

— Сидеть рядом с Вами слишком неуютно, Командир. Вы личного пространства в пять раз больше занимаете, чем обычный человек.

Комаки выбрал место через проход от Ику. Сев, он сразу начал набирать текстовое сообщение; вероятно, сообщал Мари, что они выезжают. Повезло ей, искренне подумала Ику, видя его нежное выражение.

Пока она завистливо наблюдала, Додзе спросил:

— Где в Ибараки живут твои родители?

— Ах, на окраине Мито… Вы знаете, где станция Акатцука? Рядом с ней.

— Конечно. Я изучаю географию всех мест, куда нас направляют.

Мы должны это делать? Вслух она этого не сказала, но отметила себе на будущее.

— Как давно ты дома не была?

Восприняв со смутным недоверием его необъяснимый интерес к ее семье, Ику покопалась в памяти.

— Я ежегодно приезжала на Новый Год до, хм-м… последнего курса колледжа. Четыре года прошло.

— Ты ни с кем не собираешься встречаться? До открытия выставки у нас будет немного свободного времени.

— И с кем мне встречаться?

— Друзьями, братьями… или с отцом…

— О, нет-нет-нет, я не смогу! – Ику лихорадочно замахала руками, отметая это предложение. – Я не допущу никаких беспечных ошибок, раскрывших бы родителям мою специальность! Пока мы там, ноги моей не будет за пределами окраин библиотеки, музея искусств и общежития!

— Незачем так упрямиться…

— Вот от Вас об упрямстве я слышать не желаю.

— Вы правы, – вмешался Комаки, видимо, закончив печатать, – я бы тоже не хотел от Додзе это слово слышать.

— Заткнись! Не лезь сюда!

— О, почему? Вы с Касахара-сан хотите что-то наедине обсудить? – произнес он двусмысленно.

Додзе проглотил наживку.

— Не глупи! Нет, конечно!

От его лютости становилось больно. Только подумать, а я-то обрадовалась, что он рядом сесть пригласил, подумала она обиженно, закусив губу.

— …Как я говорил, – продолжил Додзе, раздраженно нахмурившись, – можешь не рассказывать отцу, что ты в Мито, но, если выкроишь минутку для звонка ему, тебе не кажется, что он рад будет? Ты мало с ним общаешься, я прав?

В ответ на это заключение Ику удивленно заморгала. Она не понимала, почему Додзе так волнуют ее отношения с отцом.

Действительно, когда ее родители приезжали к ней в Первую Библиотеку Мусашино, ее мать, как обычно, была слишком заботливой и опекала ее, а отец вел себя немного по-другому. Его реакция была очень смешанной, но она считала, что, возможно, он признал ее продуктивным членом общества с собственной работой. И из-за этого их прощание было очень вежливым.

Но Додзе просто не мог этого знать…

— …Инструктор Додзе, когда мои родители приезжали, Вы с моим отцом ни о чем не говорили?

— Нет, не особо. Разве что о погоде? – Додзе избегал ее взгляда.

Лгать у него получалось не слишком хорошо.

— Врете! Вы точно о чем-то говорили!

— Я не вру!

Не успели они углубиться в препирательства, как вмешался Комаки.

— Пожалуйста, ведите себя немного потише, – мягко произнес он. Некоторые члены Спецназа дремали, набираясь сил. Генда, судя по звукам, вскоре собирался громко захрапеть.

— Почему Вас вообще так волнуют мои отношения с родителями? – тихо спросила она.

Додзе растерялся.

— Ну…

— Думаю, это его точка зрения как старшего. – Ему на помощь пришел Комаки. – Хорошо перечить родителям, когда тебе двадцать с небольшим, но ближе к тридцати… ну, начинаешь понемногу избегать любых разногласий. Ваши родители себя так много лет ведут, и Вы не можете просто попросить их сейчас измениться.

-…Инструктор Комаки, никогда не слышала, чтобы у Вас с Вашей семьей отношения не были как минимум дружественными.

— Они и есть дружественные, тут мне повезло. Но это не значит, что у нас ссор не бывает или мы не раздражаем друг друга временами. Я говорю в общем.

Додзе согласно кивал, приняв его помощь с нескрываемым облегчением. Смириться с этим было нелегко, но аргументы Комаки, в любом случае, звучали веско.

— У Вас не такие серьезные проблемы с родителями, как откровенное противостояние Тедзука с братом – думаю, если сказать нужные слова в нужное время, все наладится. Для нас, как для старших товарищей, порыв вмешаться почти непреодолим.

Получив в качестве примера Тедзука с братом, Ику из-за досады потеряла желание спорить.

Телефон Комаки завибрировал. Он, извинившись, покинул разговор. Вероятно, Мари прислала ответ.

Брошенный своим спасителем Додзе поскреб в смятении голову и продолжил, используя аргументы Комаки.

— Временами приходится идти на компромиссы. Хотя обычно это само по себе случается. Чем больше ты избегаешь своих родителей, тем больше я волнуюсь, что ты упустишь этот шанс… Ты их драгоценная маленькая девочка, так что просто хотя бы звони им иногда.

— Н-не называйте меня маленькой девочкой! Я уже третий год в Спецназе, и мне двадцать пять, хотя и не верится!

На самом деле, она разволновалась, когда Додзе назвал ее «маленькой девочкой».

— О? Мне в следующем месяце тридцать исполнится. Но мои родители все равно относятся ко мне, как к маленькому мальчику. Позволять родителям относиться к тебе, как к ребенку – это часть сыновьей почтительности, – философски заметил Додзе, чего Ику понять не могла. Она завидовала его невозмутимости.

— Мама никогда… – Ику запнулась. Ее одолевали эмоции. Она продолжила, уже не так порывисто. – Моя мать никогда не хотела такую дочку. Она бы предпочла женственную, послушную девочку, хорошо смотревшуюся бы в пышном платье.

Додзе  отвернулся к окну с ехидной улыбкой.

— Я слышу лишь обиду маленькой девочки.

— Я не обижаюсь! И хватит меня маленькой девочкой называть!

— В наше время я не могу сказать, что не бывает родителей, ненавидящих своих детей. Но в твоем случае я гарантирую: тебя любят, хотя твоя мать и слегка надоедлива.

…О. Он только что сказал, что меня любят.

Ее лишило дара речи всего одно слово, то, которое она не ожидала когда-либо услышать от Додзе. Сам Додзе отвернулся к окну, но его уши сильно покраснели.

— Я буду спать! – заявил он в одностороннем порядке. Скрестив руки и прислонившись головой к окну, изогнув шею под неестественным углом, Додзе попытался устроиться поудобнее.

* * *

Во время поездки, прерываемой лишь санитарными остановками, Ику уснула. Разбудил ее Додзе.

— Мы только что въехали в Мито.

Открыв глаза и обнаружив, что она прислонилась к плечу Додзе, Ику изо всех сил постаралась сдержать крик. Она отпрянула, словно он горел.

— П-простите, и долго я?..

— Не знаю, большую часть пути я спал. – От его спокойного отношения и равнодушного тона ей еще хуже стало.

Когда они ехали по городским улицам, Додзе внезапно спросил:

— И каково это, возвращаться в глубинку после четырех лет?

Поскольку Ику сидела, чувствуя напряжение и неловкость, она с благодарностью ухватилась за эту тему. Пытаясь не обращать внимания на присутствие Додзе, она выглянула в окно. Где-то в этой непритязательной жилой зоне, раскинувшейся за стеклом, был и дом ее родителей.

— …Вызывает ностальгию. Там была заправка, где мы вечно останавливались подзаправиться перед поездками. О, если пойти по этой улице налево, будет библиотека. В начальной школе я все время туда ходила. Но здесь и новых магазинов много, вроде торговых центров… Черт, они огромную «Тсутаю»[2] построили!

Сравнивая свои воспоминания с нынешней реальностью, она вспомнила о книжном магазине средних размеров, где ее спас ее принц.

— Я покупала много книг в книжном возле школы… – произнесла Ику, поглядывая на Додзе. Ей подумалось, что вид у него ностальгический – но, вероятно, лишь потому, что она знала, кто был ее принцем.

Она чувствовала себя Урасима Таро[3], вернувшимся домой после четырех лет. Их пункт назначения, Окружная Библиотека на берегу озера Сенба, находилась рядом со старшей школой Ику, так что кое-какие воспоминания у нее остались, но они ехали по улицам, все меньше и меньше знакомым Ику, с магазинами на каждом углу. Правда, до Окружной Библиотеки они ехали по широким дорогам, так что Ику могла мысленно отследить маршрут.

Когда Ику видела Окружную Библиотеку в прошлый раз, прошло три года после переезда учреждения в новое здание. У него был классический дизайн, дополняющий элегантный кирпичный фасад Музея Современных Искусств, но в памяти Ику его кирпичи были слишком новыми и яркими, не вписываясь в окрестности – хотя подвальных этажей там было достаточно, чтобы и музей позавидовал.

Примерно в то же время на берегу озера построили большое бетонное сооружение. Теперь она понимала, что оно предназначалось для Библиотечной Базы; за пределами Мито тоже стояло несколько.

В городской агломерации Токио одна База для расположения и выдвижения членов Вооруженных Сил Библиотеки была удобнее, но в крупных префектурах такой подход не работал. Очевидно, эффективности ради, Комитет по Развитию не трогал маленькие горные деревеньки, но городам определенного размера необходима была «полу-база», если они хотели долгое время противостоять цензуре. Это – возможность строить и снаряжать местные учреждения – было еще одной причиной разумности централизации бюджета Сил Библиотеки, хотя филиалы управлялись местной администрацией.

Большую часть дороги к озеру Сенба пейзаж продолжал вызывать одну лишь ностальгию.

Ностальгия сменилась дурным предчувствием, когда в поле зрения появилась Окружная Библиотека и Музей Современных Искусств.

Они ожидали неприятной сцены и не ошиблись.

По всей территории Музея Современных Искусств стояли машины, принадлежавшие сторонникам Закона о Развитии, а его низкая кирпичная ограда уже была исцарапана брошенными камнями. Остатки стекла в окнах жалобно цеплялись за полоски скотча. Громкость выступления протестующих была чуть ли не агрессивной.

— Нам предстоит битва еще до того, как мы в двери войдем? – пробормотал Генда, заставив всех напрячься. Стоило ему отдать приказ, и они связались бы с остальными по радио.

У Окружной Библиотеки стояла похожая картина. Прибытие подкрепления однозначно было спасением для персонала.

При их приближении из библиотеки выбежала группа людей.

Одеты люди были в гражданское, так что встречали их явно не Силы Обороны. В группе мелькали представители всех возрастов, от молодежи до пожилых, так что, видимо, это были и не работники библиотеки.

Мужчина средних лет постучал в дверь первого автобуса, заехавшего на стоянку библиотеки.

— Вы Спецназ Библиотеки Округа Канто? Пожалуйста, выходите!

— Из-за чего весь этот шум? – заинтересованно спросил Генда.

На миг мужчина струсил, возможно, ошеломленный давлением присутствия Генда, но потом к нему вернулся голос.

— Вы ведь оружие везете, да? Я должен попросить вас его сдать!

В мгновение ока на лице Генда появилось опасное выражение.

— У нас при себе оружие, разрешение на ношение которого на территории Окружной Библиотеки и Музея Современного Искусства мы получили, пройдя через все необходимые процедуры. Если хотите, могу показать разрешение, выданное префектурой Ибараки. Кто вы такие, чтобы требовать сдачи оружия, носить которое мы имеем законное право?

— Мы – мирная группа, борющаяся с цензурой, не прибегая к оружию! Как граждане этого города, мы пришли протестовать против присутствия оружия Вооруженных Сил Библиотеки округа Канто в нашей библиотеке!

Группа называлась «Общество Непротивления», и на спор с ними ушел почти час, прежде чем Спецназ смог высадиться из автобусов.

— Возможно, вы не в курсе, но все поддерживающие Закон о Развитии группы, обрушившиеся на вашу библиотеку, известны своими сомнительными методами! Более того, их члены неоднократно арестовывались в Токио за нарушения закона об использовании холодного и огнестрельного оружия! Просить нас сдать оружие и выйти против них с голыми руками – это безумие! Хотите, чтобы мы просто отступили, открыв призовую работу этого года жестокости этих ублюдков и цензуре Закона о Развитии?!

Первым к ним подошел мужчина с редеющими волосами, Такемура; видимо, он был президентом общества.

— Ответ насилием на насилие только усугубит ситуацию! Если пойдете по пути мирных переговоров, возможно, сумеете достигнуть взаимопонимания!

— Так вы «шли путем мирных переговоров» с этими отморозками, так?!

Гневные слова Генда заставили Такемура замолчать. Эти «отморозки», поддерживающие Закон о Развитии, довели музей и библиотеку до их нынешнего состояния хаоса меньше, чем за неделю. И это без оружия.

Генда продолжал:

— И, полагаю, вы позаботились, чтобы у них оружия не было?!

Такемура поднял голову.

— Мы никогда не смогли бы открыть диалог, если бы начали обвинять их в ношении оружия! Но с вами и Силами Обороны Ибараки никаких сомнений нет! Если вы первыми оружие сдадите, уверен, на другую сторону это произведет впечатление…

— О, не сомневаюсь! Сонный бред нести будете, когда у Вас глаза закрыты! – Генда повернулся к своим бойцам, заканчивая спор. – Все садитесь назад! Мы отправляемся в филиал базы! Обстановку потом изучим!

Все двадцать четыре спецназовца молча подчинились этому решительному приказу.

Автобус гудел, как осиное гнездо, даже во время короткий дороги до филиала базы. Чаще всего звучала фраза: «Какого черта это было?!», но встречались и другие. Почему они нас первыми встретили? Что случилось с работниками библиотеки? Чем вообще Силы Обороны занимаются? Этих трусливых пацифистов не волнует, что эти отморозки могут взять цензуру в свои руки?

— Готов поспорить, об этом мой брат и говорил, назвав ситуацию «сложной», – произнес окончательно проснувшийся Тедзука.

Среди членов их отряда только Ику не знала, что он имеет в виду, но у нее тоже была информация, которой следовало поделиться.

— Шибасаки мне тоже говорила, что в библиотечном мире Ибараки существуют «заметные предубеждения»; интересно, это ли она подразумевала. Окружная Библиотека Ибараки – это библиотека, прилегающая к библиотечной базе, верно? И обычно между библиотекой и базой устанавливается система сотрудничества, но здесь… возможно, причина в том, что группы вроде только что встреченной нами проложили себе путь в библиотеку?..

— Мы и с ситуацией на базе не знакомы, – произнес Генда с непривычно мрачным видом. – Ладно, как только прибудем на базу и договоримся о помещении, проведем совещание. Додзе, ты со своим отрядом поделись информацией с остальным Спецназом. Свои источники можете не уточнять.

— Есть, сэр. – Додзе отдал честь и заговорил с Тедзука и Ику.

Их автобусы пропустили на базу без досмотра, но признаков радости от прибытия подкрепления не наблюдалось – только равнодушные члены Сил Обороны, показавшие, где можно припарковать машины. Немыслимо холодный прием, если учесть, что вызвали их сюда, поскольку Силы Обороны были слишком слабы для поддержания цепи командования.

— Кому мы должны сдать свое оружие на хранение? – спросил Генда у членов Сил Обороны.

Те обменялись болезненными взглядами, и один из них ответил, опустив козырек своей фуражки:

— Мы выдадим вам ключ от третьей кладовой и будем крайне благодарны, если вы сами позаботитесь о сохранности и содержании своего оружия.

— Вы запросили подкрепление, так что мы притащили наше оружие из самого Токио, а теперь вы даже пальцем не пошевелите, чтобы помочь с его хранением и обслуживанием?! – орал Генда, пока Додзе его не одернул.

Теперь к мужчинам повернулся Комаки.

— …Хотите сказать, оружие будет в большей безопасности под нашей защитой?

Будучи моложе, Комаки прекрасно подходил на роль хорошего полицейского при плохом полицейском Генда. Офицер с опушенным козырьком неловко ответил:

— Мы полностью возьмем на себя ответственность за содержание вашего транспорта и обеспечим вам всеми необходимыми материалами для ухода за оружием.

Это и был их ответ. Комаки молча взял у мужчины ключ от кладовой.

Забирая ключ у Комаки, Генда поднял взгляд на стены базы.

— Каким чертовым призраком одержимо это место? – грубо выпалил он.

* * *

Первым, с кем встретился Генда, был командующий Филиала  Библиотечной Базы Мито, где им предстояло расположиться. (Высшую должность в филиалах в отличие от Библиотечной Базы Канто Занимали командующие филиалом, а не базой). Додзе и Комаки сопровождали его, чтобы не дать слишком разбушеваться.

Командующий Филиала Библиотечной Базы Мито был мужчиной за пятьдесят по фамилии Йокота. Снисходительный человек назвал бы его учтивым; не снисходительный – бесхребетным. Он был Старшим Офицером Библиотеки Второго Класса, минимальный ранг, необходимый для назначения командующим филиала.

— Требую объяснений, – сказал Генда воинственно, не смотря на присутствие двух укротителей. – Половина Спецназа приехала из Токио в ответ на вашу мольбу о помощи. Тем не менее, у Окружной Библиотеке к нам пристала какая-то группа людей с куриными мозгами, требующая сдать оружие или всякую похожую чушь, а на базе филиала мы попросили об уходе за оружием, и нам отказали.

Комаки плавно перехватил его мысль.

— Весь Спецназ задавался вопросом, зачем нас сюда вызвали, мы в растерянности. Мы не ждали торжественного парада по прибытии, но надеялись встретить больше благожелательности и сотрудничества со стороны тех, с кем нам в одной команде работать предстоит.

Командующий Йокота слушал их жалобы с выражением страдания на лице.

Затем он виновато опустил голову.

— Простите. За последние пару лет в библиотеках этой префектуры обозначилось разделение на два лагеря, как раз после того, как Старший Офицер Библиотеки Особого Класса Сугаха заняла должность директора Окружной Библиотеки.

Директор Сугахара была членом и специальным консультантом Общества Непротивления, группы, недавно спорившей со Спецназом. Обществу довольно быстро удалось просочиться в управление библиотеки как гражданской организации.

— В результате, развилась иерархия на основе специальности, по крайней мере, в филиале Мито. Члены Сил Обороны – как солдаты – находятся в самом низу тотемного столба, а директор Сугахара, библиотекари и Общество Непротивления заправляют библиотечной сферой в Мито. Сейчас Силы Обороны не могут носить оружие без разрешения директора или Администрации; а Специальное Учреждение Развития может запрещать и изымать наши книги, сколько душе угодно. То же происходит во всех библиотеках под управлением Мито.

Видимо, когда Специальное Учреждение Развития приходило за книгами, библиотекари и Общество Непротивления противостояли им, скандируя слоганы, но на противников это никак не действовало. Пикет библиотекарей не давал войти в архив, но это не мешало им красть любые другие книги в библиотеке. А у Сил Обороны плохо получалось сдерживать их без оружия.

— Нет, конечно! – рявкнул Генда, не в силах больше сдерживаться… По крайней мере, он, вероятно, собирался рявкнуть, но получился рев. – Почему с подобной ситуацией смирились?!

— Кто знает, – произнес Йокота с вымученной улыбкой человека, для которого сдаваться вошло в привычку. – Раз я единственный Старший Офицер Библиотеки Второго Класса и член Сил Обороны, у меня, похоже, нет права спорить с директором, Старшим Офицером Библиотеки Особого Класса, на равных. Я пытался обратиться к командующему Инамине в Токио, но директора библиотек в Мито подчиняются Обществу Непротивления, и куда бы я ни пытался отправлять свои тезисы, их всегда откладывали в долгий ящик.

— Неужели этот лагерь контролирует кадровые вопросы и основную деятельность? – спросил Додзе.

Йокота молча кивнул.

— Не буду оправдываться. – А значит, пошли он обращения напрямую на адрес Инамине, они бы до него не дошли. Хорошо, если вмешательства штаба прошли бы удачно, но если нет – в возрасте Йокота у него, вероятно, была семья и кредиты, а пятьдесят с небольшим лет – это слишком мало, чтобы на пенсию уходить.

Инамине никогда бы не смирился с ситуацией в Мито. Но они верили в это безоговорочно, потому что были лично с ним знакомы. Было бы нелегко вдохнуть аналогичную веру в скромного, далекого Старшего Офицера Библиотеки Второго Класса, знающего свое место и ранг.

— Но в этот раз в беде не только библиотека. – Художественная выставка, проводимая библиотекой с Музеем Современных Искусств, тоже оказалась в опасности. – У Музея были крупные трения с Законом о Развитии; достаточные, чтобы выбрать эту взрывную работу победителем этого года. Они знали, что Комитет по Развитию постарается всеми это предотвратить; они знали, что мирное убежище искусства превратится в поле боя. Но выбрали дерзкую работу, словно пытаясь наброситься на существующее положение вещей. Они хотели признать ценность агрессивного непринятия и тоски по свободе.

Дух работы был очевиден даже на цветной фотографии: гнев и злость на несправедливую цензуру и небесно-голубая надежда, приходящая вместе с борьбой против нее.

— Но директор Сугахара и остальное Общество Непротивления пытаются выдержать грядущий шторм в соответствии с пацифистскими принципами. Они могут и напрямую сотрудничать с Комитетом по Развитию, желающему стереть именно эту работу с лица земли. – Привычное выражение поражения на лице Йокота впервые дрогнуло, его глаза загорелись решительностью. – Музей Современных Искусств молил нас о помощи, и мы запросили в качестве поддержки подкрепление из Спецназа. За эти несколько лет мы лишились своих клыков – до такой степени, что мы уже не уверены, сможем ли создать сильную структуру командования в масштабной битве.

Генда и остальные собирались отчитать Йокота за прискорбное состояние библиотеки, но слова застряли у них в горле. Теперь они поняли, что он мог лишь вызвать Спецназ Библиотеки.

— …Я прекрасно понимаю ситуацию, – сказал Генда Йокота, прикрывшему лицо рукой. – Нам потребуется все, что у вас есть.

Теперь они видели, против чего борются. Йокота, собравшему всю возможную для его должности смелость, сказать было больше нечего.

На всеобщем собрании Спецназа они рассказали все, что узнали от Йокота. Информация от брата Тедзука и Шибасаки лишь подтверждала то, что они уже узнали, так что к ней можно было не обращаться.

— Прежде всего, мы срочно свяжемся с командующим Инамине и потребуем устранения этого дурацкого правила о запрете на ношение оружия без разрешения библиотекарей. Если приказ придет сверху, правило будет завтра же аннулировано. Отряд Аоки получает приказ создать сегодня цепь командования. Остальные отряды займутся разработкой режима тренировок, позволивших бы наиболее эффективно использовать время до открытия выставки.

Послышались жалобы.

— Члены Сил, вероятно, в стрельбе годами не практиковались – кто знает, помнят ли они до сих пор, как по мишеням стрелять?

— Возможно, тренировать построение слишком поздно… выставка меньше, чем через две недели.

— Ну, придумайте что-нибудь! – закричал в отчаянии Генда. – Вы – Спецназ Библиотеки, ради Бога! Я и остальной Спецназ сюда вызову, так что соберитесь уже и начните работать!

Когда совещание закончилось, Додзе тревожно подошел к Генда.

— Вы до сих пор не поприветствовали директора Окружной Библиотеки.

— И это может подождать, – спокойно заявил Генда. – Звучит так, будто она зануда с лицом гигантского Будды. Не хочу это видеть.

— Вы, конечно, не серьезно. Не смотря ни на что, она остается офицером с самым высоким рангом в префектуре.

— Когда мы положим конец ее безумным местным правилам, она поймет, что нас не получится контролировать так же, как остальных. И ей придется поволноваться, что произойдет теперь, когда штаб узнал о ее порядках. Но я пойду, встречусь с персоналом Музея Современного Искусства. Нам надо обсудить боевой порядок.

* * *

Работники Музея Современного Искусства были, в основном, более открытыми. На самом деле, они восприняли в штыки отказ Окружной Библиотеки и Общества Непротивления задействовать Силы Обороны, когда музей попал под удар.

— Зачем вообще библиотеке Силы Обороны, если не ради этого? – ворчал директор музея, и никто из Спецназа ответить ему не мог. (Генда взял с собой на встречу ту же команду).

Директор музея, Фучигами, думал выставить призовую работу на улице во время выставки.

— Если поставим ее внутри и те, кто захочет ее уничтожить, проберутся туда, они, наверное, сильно навредят музею и другим экспонатам. Здание мы починим, но работы нельзя так просто заменить или восстановить. – Для художественного музея это была разумная позиция. – «Свобода», может, и лучшая работа этого года – на самом деле, мы и в комитете жюри состояли. – Фучигами пристально посмотрел на Генда. – Но, в то же время, она принесла много проблем выставке. Мы должны точно так же заботиться о нашей основной экспозиции и остальных работах выставки. Выставить «Свободу» внутри музея мы не можем.

— Это разумно, – кивнул Генда. «Свобода» была крупной работой, что делало ее легкой мишенью. Она будет выделяться даже внутри музея, а если их противники начнут стрелять в нее издалека, многие другие работы могли пострадать от сопутствующего ущерба. – У вас есть идеи, как ее снаружи выставить?

— Мы установим ее далеко от остальной выставки на улице. К тому же, мы смогли получить контейнер из пуленепробиваемого стекла – не самого крепкого, но…

Но они явно постарались изо всех сил. Музей Современных Искусств выполнил все свои обязательства. Теперь настала очередь Вооруженных Сил Библиотеки.

Договорившись обо всем, они отправились в филиал базы узнать насчет расселения. Додзе остановил Ику на входе в здание.

— Будь осторожна.

Возможно, он не хотел, чтобы их услышали, поскольку схватил Ику за воротник и приблизил свои губы прямо к ее уху. Стойте, может, сначала обсудим – подумала она в миг паники, прежде чем пригнуться до уровня Додзе.

— Эта странная иерархия и на базе процветает. Мужчины справятся, потому что нас много, но ты будешь одна. Внимательно наблюдай за ситуацией и избегай неприятностей.

Для ответа у нее слишком пересохло в горле, так что Ику просто яростно закивала. Она все еще кивала, когда он двинулся к мужскому общежитию, где его ждали остальные, и обернулся лишь раз со словами «Если что-то случится, позвони мне». Педантичный до самого конца.

Ику смущенно помахала на прощание, а затем и сама отправилась к управляющей общежитием. Похоже, управляющие общежитиями повсюду были одинаково невозмутимы, и эта не была исключением. Ику быстро разобралась с формальностями и получила ключ от своей комнаты и план, как туда добраться. Комната находилась в глубине первого этажа. Повезло, рядом с прачечной и ванной, радовалась она, идя через холл…

И заметила странные тенденции, бытующие в общежитии. Ику много раз сталкивалась с этим ощущением во время следствия по ее делу, так что была особенно восприимчива к нему.

Некоторые встреченные ею женщины были шумными и энергичными, как и ожидалось от женского общежития – но были и те, кто их избегал – нет, уступал им дорогу, прижимаясь, проходя, к стенам коридора.

Вскоре она поняла, что энергичные – это библиотекари, а жавшиеся к стенам – члены Си Обороны.

Ой, мурашки по коже, содрогнулась Ику. Но раз ей было приказано «внимательно наблюдать за ситуацией и избегать неприятностей», Ику держалась с краю коридора, пока не дошла до своей комнаты.

Комната, наверное, была гостевой, футон сохранился хорошо, но остальное помещение отличалось мрачностью, из мебели там стояли только створчатое зеркало, корзина для мусора и стол. Она поставила сумку и, поскольку было время обеда, отправилась в столовую.

Когда она как обычно стала в очередь к прилавку, вокруг ее пробежали враждебные шепотки, достаточно громкие, чтобы их услышать.

— …Эй!

— И что она творит?

Наконец:

— Что ты здесь делаешь? – напрямую спросила стоявшая позади нее девушка.

— Что?.. Я состою в Спецназе; мы приехали помочь Силам Обороны?..

Сто семьдесят сантиметров Касахара Ику быстро повернулись к обратившейся к ней девушке. Та на миг притихла, но стряхнула неуверенность.

— Слушай… – начала было она, когда…

— Простите, простите! – в ссору вмещалась еще одна девушка. Она не была такой же высокой, как Ику, но примерно одного роста с Додзе. Ее очки слегка перекосились на коротком носу, наверное, из-за спешки, с которой она вклинилась. – Простите, у меня не было возможности поговорить с нашей гостьей… Простите, я сейчас все объясню!

После этого девушка схватила Ику за рукав и потянула прочь из столовой. Ику не знала, что происходит, поэтому позволила незнакомке поступить по-своему. Вероятно, такой поворот событий подпадал под приказ Додзе «внимательно наблюдать за ситуацией и избегать неприятностей».

Девушка, отведшая Ику в темное и малолюдное место, бормотала:

— Что мне делать?.. Куда нам пойти?.. – Похоже, она искала, где они могли бы поговорить.

— Мне уже предоставили комнату; может, туда? – предложила Ику. – Там больше никого нет.

Девушка в очках сказала «Извините», но Ику посчитала это согласием. Она точно извиняется намного больше, чем следовало бы, подумала Ику по дороге в ее комнату.

— Эм, приятно познакомиться, меня зовут Нономия Шизука, я из Сил Обороны Штаба Мито, филиала Вооруженных Сил Библиотеки Канто, в префектуре Ибараки. Мне было приказано стать Вашим гидом на время Вашего сотрудничества с Силами Обороны.

Ику, открывавшая бутылку, склонила голову набок.

— Я ведь не… – представилась, начала было Ику, но Нономия наклонилась к ней с блеском в глазах.

— Вы – Касахара Ику из городского филиала Вооруженных Сил Библиотеки Канто в Токио, верно?! Первая женщина, принятая в Спецназ Библиотеки? Вас каждая девушка в Силах Обороны знает!

О, точно, я вроде как знаменита. Пока она оставалась на Библиотечной Базе Округа Канто, где располагался Спецназ, это совершенно выскользнуло у нее из головы.

— Администрация обедает первой. Члены Сил Обороны могут приходить в столовую не раньше, чем примерно через час после ее открытия… то же и ванн касается. А если два человека хотят в одно и то же время воспользоваться стиральными машинами, преимущество получает Администрация. Отдел Снабжения не так донимают, как Силы обороны, но они тоже Администрацию вперед пропускают.

У Ику челюсть отпала.

— Что за бредовые местные правила?! Отвратительно! – Она нахмурилась.

Плечи Нономия поникли.

— Это только справедливо… мы Силы Обороны, но при этом настолько бесполезны, что не можем даже наши книги от цензуры защитить.

— Потому что директор, или библиотекари, или кто там еще, не разрешают вам оружие использовать, верно?! Как вообще вы должны с голыми руками против вооруженных противников выступать?! Стать щитом и погибнуть?! – Ику по-настоящему разозлилась, ее голос зазвучал грубо. А Нономия еще больше сжалась. Ооо, помню это чувство. Ощущение, когда твои плечи опускаются, словно ты борешься с непомерным давлением. Год назад у Ику все силы уходили, что держать плечи ровными под неустанным грузом.

Но здесь члены Сил Обороны изо дня в день жили под этим непомерным давлением, годами.

— Прости, что накричала. Меня просто бесит, насколько это несправедливо. В таких ситуациях женщины играют намного грязнее, чем мужчины.

Нономия болезненно улыбнулась и не ответила. В отличие от Ику, которая уедет после окончания выставки, Нономия останется здесь. Она была не в том положении, чтоб поддакивать словам Ику.

— Мне приказали сопровождать Вас и помогать по возможности, пока Вы в общежитии. С нетерпением жду нашей совместной работы до окончания выставки.

— Аналогично. Понятия не имею о порядках в этом общежитии; один раз ты меня уже спасла, утянув из столовой. Хоть это и ненадолго, но, надеюсь, мы подружимся.

Ику протянула руку. Нономия робко ее приняла, и Ику крепко ее пожала, вызвав наконец у Нономия настоящую улыбку.

Они решили, что лучше им жить в одной комнате, пока Ику здесь, и потому пошли к Нономия забрать ее футон и прочие вещи. Соседка Нономия, еще один член Сил Обороны, тоже захотела пожать ей руку.

В общежитии было всего двенадцать девушек из Сил Обороны, и все они жили в комнатах вместе. Всего в общежитии было больше сотни женщин; довольно кривобокое соотношение. Конечно, процент женщин в Силах Обороны везде был низким, но дюжина из сотни – это слишком сильный перевес.

— А что с мужчинами? Членов Сил Обороны больше, чем библиотекарей?

— Эм, да, думаю, там пятьдесят на пятьдесят… – Голос Нономия звучал тише, когда она несла футон по лестнице. – Из других библиотек под нашей юрисдикцией прибыло подкрепление, так что сейчас их около сотни собралось.

Сотня – это много, но эта библиотека долгое время была скована странными принципами «непротивления».

Возможно, переобучать всех слишком поздно.

Ику не стоило об этом волноваться, но в ее мысли все равно закралась тревога.

Соседка Нономия помогла ей перенести вещи, и когда они закончили, настало время для использования столовой членами Сил Обороны. Они поели втроем, попутно рассказывая Ику, что она, как член Сил Обороны, должна знать о жизни в общежитии, чтобы не нарушать порядки. Они не расставались до конца дня.

В итоге, чего и следовало ожидать от компании девушек, они болтали, словно старые подруги.

— Правда? Вы из Ибараки, Касахара-сан?

— Ага. Я ходила в Первую, так что старшие школы у нас разные были, но я уверена, что мы с вами в один год выпустились.

— Вау, я так рада! – Нономия и ее подруга взволнованно переглянулись. – Вы поехали в Токио, потому что с самого начала хотели место в Спецназе получить?

— Да ну! Я больше всех удивилась, когда меня выбрали. У меня очень консервативные родители – не думаю, что они когда-нибудь одобрили бы выбор девушкой боевой профессии, при этом они очень навязчивы, так что я использовала колледж, как оправдание для переезда. История вышла бы намного интересней, нацелься я на Спецназ с самого начала, но это было не так.

— И все же, я просто раздуваюсь от патриотической гордости, зная, что первая девушка в Спецназе Библиотеки – выходец из нашего города!

Да это же ерунда… Так думала Ику, но глаза двух девушек и правда сияли, когда они смотрели на нее. Словно перед ним был объект восхищения старше их, а не ровесница.

Разговор затянулся на час после отбоя. Время пролетело в мгновение ока.

* * *

На следующий день прибыла вторая половина Спецназа вместе с приказом сверху от Инамине об отмене в филиале Мито нестандартного правила, запрещающего Силам Библиотеки использовать оружие без разрешения директора или библиотекарей.

Генда выбрал этот момент, чтобы сходить поприветствовать Сугахара Акико, директора Окружной Библиотеки.

«Это дурной вкус», – хором заявили Додзе и Комаки, с поникшими плечами сопровождавшие Генда на встречу. Больше им это задание переложить было не на кого, поскольку их единственными подчиненными были слишком зеленые Ику и Тедзука.

Описание Генда директора как «зануды с лицом гигантского Будды» оказалось удивительно точным. Комаки чуть не лопнул, пытаясь сдержать смех, когда они вошли в ее кабинет.

— Старший Офицер Библиотеки Третьего Класса Генда Рюноске, командир Спецназа Библиотеки. Прибыл поприветствовать Вас; прошу прощения, что раньше не зашел.

Генда поклонился, и директор Сугахара побелела – должно быть, она уже видела распоряжения Инамине.

— Здравствуйте. Я слышала, что Инамине – человек справедливый, но он оказался на удивление неуступчивым.

— Уверен, для Вас было бы крайне неудобно, займись мы расследованием того, как Вы искажали и эксплуатировали право Сил Обороны на ношение оружия, гарантированное исполнительным листом Закона о Библиотеке. Возможно, Вам стоит следить за своим языком.

Пухлые щеки Сугаха побледнели еще больше.

— Так же вызывает опасения вмешательство в решения Сил Библиотеки группы, не принадлежащей к ним. Вчера, после нашего приезда, та же группа приказала нам сдать оружие. Это Вы дали им разрешение на это?

— Нет, ничего такого я им не позволяла! – истерично закричала Сугахара.

Генда скривился. «Вот поэтому я и ненавижу иметь дело с женщинами» – явно так и тянуло его сказать. Но, произнеси он это вслух, эти слова могли обернуться против него в будущем. Предостережения его подчиненных перед встречей возымели свое действие.

— Общество Непротивления – это уважаемая гражданская организация с благородными идеалами! Их требования, должно быть, были попыткой убедить вас или объяснить смысл непротивления!

— О, для этого они говорили слишком властно.

Пугающее выражение на лице Генда можно было назвать улыбкой, но эта улыбка заставила бы любого человека дважды подумать, стоит ли Генда дорогу переходить.

— В любом случае, остается еще проблема ухудшения боевых навыков Сил Обороны Мито. Будь это любая другая префектура, половины Спецназа в качестве подкрепления хватило бы, вне всяких сомнений. Но на это задание мы привезли весь Спецназ. Вы понимаете всю значимость этого?

К тому времени дрожавшая Сугахара напоминала гигантского Будду, выкрашенного в белый. Генда продолжил с откровенно садистским выражением.

— Значит, окружная художественная выставка в Ибараки стала конфликтом уровня Битвы за Музей Истории Информации. Если бы Силы Обороны Мито каждый день тренировались, как положено, мы смогли бы справиться и с половиной Спецназа. То есть, вступив в должность, Вы создали настолько критическую ситуацию, что потребовался весь Спецназ, чтобы взять ее под контроль. Если после этого Вы вернетесь в правительство префектуры, мне будет очень интересно узнать, насколько Вас ценят.

Согласно раздобытой и присланной Шибасаки информации, Сугахара была назначена директором отделом кадров правительства префектуры, и управляла библиотекой консервативно до абсурда. «Консервативно», в данном случае, означало попытки сократить до минимума людские потери от рейдов цензуры. Сугахара старалась предотвратить любые скандальные происшествия, за которые ей бы пришлось брать ответственность, чтобы после своего срока вернуться в правительство префектуры.

Судя по тому, что они слышали, ровесницы Сугахара уверенно продвигались по службе в местном правительстве, а Сугахара чахла в Окружной Библиотеке Ибараки.

— Неправильно всегда отвечать насилием на насилие! Пацифизм – очень достойная форма сопротивления! Должна сказать, я просто общалась с гражданами и прислушивалась к их голосам!

— Одной группе граждан. И Ваши отношения с ними всего в шаге от тайного соглашения. И еще кое-что, – продолжал Генда. – Не спорю, пацифизм – это благородная философия. Но, по-моему, он работает, только если управленцы чувствительны к человеческим импульсам. Очевидно, касается ли это Комитета по Развитию. Сейчас мне было бы крайне интересно взглянуть на данные по количеству книг, которые библиотека смогла защитить до и после Вашего назначения. Полагаю, эти цифры нам понадобятся после окончания художественной выставки.

Он намекал, что намечается расследование касательно эффективности работы Сугахара на должности директора. Вероятно, не только Силами Библиотеки округа Канто, но и властями префектуры.

— Еще одна вещь. Я заметил, что на филиале базы развилась искаженная система. Вернувшись на Базу, я доложу об этом в качестве свидетельства по делу… Конечно, так же, как и о Вашем обычае отказывать командующему филиал базы, Старшему Офицеру Библиотеки Второго Класса Сил Обороны, в равном Вам положении при разногласиях.

Когда Генда и остальные вышли, пухлая фигура Сугара дрожала, словно из ее тела выкачали всю кровь.

Когда прибыл остальной Спецназ, они разделились на две группы – одна занималась тренировками по стрельбе, вторая – военным построением – и устроили для Сил Обороны Мито специальную подготовку.

Хотя Силам Обороны запрещено было использовать оружие даже в тренировочных целях, они продолжали тренировки по боевым искусствам. Тем не менее, повсеместное ухудшение навыков стрельбы оставалось неоспоримым.

— Скажи честно – какой у них уровень? – спросил Генда у Синдо, снайпера, следившего за тренировками по стрельбе. В комнате с бетонными стенами звенели выстрелы.

Только это и оживляло помещение. Синдо поджал губы и нахмурился.

— Это зависит от личных навыков, но… в среднем, на уровне Касахара.

Все подняли глаза к небу – за одним исключением.

— Эй! Какого черта! Почему все вы выглядите такими приунывшими?! – воскликнула Ику, как раз заглянувшая к ним на совещание.

— Хочешь, чтобы мы объяснили?- спокойно парировал Додзе.

Ику поворчала себе под нос, но не стала их трогать.

— Уровень Касахары при вступлении или нынешний? – уточнил Генда.

Синдо посмотрел на таблицу результатов.

— Нынешний…пожалуй.

— Хорошо, значит, на что-нибудь они сгодятся. Гоняй их, пока кровью мочиться не начнут.

Синдо кивнул в ответ на безжалостный приказ Генда. До открытия выставки только десять дней оставалось. Им предстояло сражаться не только со Специальным Учреждением, но с поддерживавшими Закон о Развитии группировками, который, вероятно, сами незаконно раздобыли оружие. Полиция не станет их искать – как обычно – так что сценарий, по которому сторонники Акта пачкали свои руки, был слишком вероятен.

Но разработка военного плана для каждого возможного варианта развития событий и была работой Спецназа. Силам Обороны хватало подчинения и поддержания установленной цепи командования.

— Знаешь, нам невероятно повезло, – пробормотала Ику Тедзука, когда они отправились купить попить во время перерыва. Она как никогда ясно осознавала, насколько ободряла возможность бороться вместе с товарищами в безупречной команде, и как она была за это благодарна. Ежедневные совместные тренировки вылились в создание этой сплоченности, и она против воли злилась, когда думала о муках и печали Сил Обороны Мито, чей режим подготовки был так внезапно нарушен.

— Это потому, что наш лидер – Инамине, – как всегда серьезно отозвался Тедзука. – Как у тебя в общежитии дела идут?

Вероятно, за этим вопросом стояла тревога изрядного количества людей.

— Хм-м, девушек из Сил Обороны вроде как шпыняют. Например, мы можем обедать и пользоваться ванными, только когда Администрация закончит.

Хотя нынешние местные правила директора была отменены, дух старого закона, вероятно, продолжит неприятно витать. Ику не хотелось думать, что Нономия и остальные переменяться и начнут издеваться над нынешними мучителями, но противостояние двух отделений, вероятно, еще долго продлится. Ику пережила гонения в одиночку, так что все началось с нее и на ней же закончилось, но в Мито узы доверия во всех Силах были искажены и разорваны. Такие вещи нельзя исправить поверхностным «Простите» и «Ничего страшного».

— Интересно, долго ли префектура будет заполнена всякими странными группами…

— Возможно. Но мы вмешиваться не должны, – сказал ей Тедзука, и Ику молча кивнула. И все же, у нее сердце болело от одной мысли о Нономия и ее соседке.

Возвращаясь, они шли по дороге на территории базы и обнаружили теплицу.

— Давай, внутри попьем. Ветер холодный, но там должны быть тепло.

Пот от их стараний во время тренировок испарился, а в Северном Канто в ноябре было прохладно. Тедзука согласился с ее идеей погреться в теплице.

— Вау, от одного маленького тонкого куска пластика такая разница! – присвистнула Ику. – Ооо, здесь до сих пор много осенних цветов!

Ику бродила по теплице, попивая свой спортивный напиток.

— Если не посидишь на месте, особо не отдохнешь, – предостерег ее Тедзука.

— Да-да, – ответила она пробираясь в угол теплицы, чтобы есть; ее внимание привлек пучок ярко-зеленых осенних растений.

Ику села рядом с Тедзука. Весь остаток перерыва она смотрела лишь на это растение.

* * *

Во время пребывания Ику в общежитии остальные девушки из Сил Обороны почему-то повадились ходить за ней, словно утята.

Она краснела при мысли о своем статусе среди них, но понимала, что они восхищаются ею и рядом с ней чувствуют себя уверенней после начала их полномасштабных тренировок.

Конечно, девушки из Администрации ее не сильно жаловали.

Дамы, вас ждет много неприятного, если будете слишком липнуть к директору, думала она – но, конечно, их отношения и близко не были настолько теплыми, что делиться дружеским советом.

— Кровью мочитесь?

— Пока нет!

— Командир Генда не станет вам поблажек делать из-за того, что вы женщины, так что держитесь!

Они грелись в ванной, и их разговор на такую неделикатную тему тоже выдался жарким.

— Но мне кажется, что у меня кости разваливаются…

— Просто мы сто лет такими тренировками не занимались…

А значит, до сих пор им не хватало смелости потратить на тренировки необходимое для этого время.

— Когда выйду из ванны, пойду свою стирку снимать.

Они вывешили форму, которую носили днем, сушиться на крыше, оставляли на ночь, а потом снимали следующим вечером. Ику стиркой приходилось особенно усердно заниматься, потому что она привезла только два комплекта формы. Она вынуждена была каждый день одежду стирать, если хотела, чтобы та была готова к следующему дню.

— Было бы намного проще, если бы мы могли новыми машинами пользоваться.

В общежитии было много стиральных машин к услагам его обитательниц, даже сушилка последней модели, но, само собой, Силы Обороны не имели права ими пользоваться.

— То есть, как ни посмотри, вам в Силах Обороны больше стирать приходится. – К тому времени в ванной остались только члены Сил Обороны, так что Ику могла говорить свободно.

— Мы привыкли, – тихо произнесла Нономия, и остальные девушки тоже промолчали. В тот миг Ику осознала, что они кажутся ей уязвимыми из-за взгляда со стороны.

— Можете дать советы по стрельбе? – спросила Нономия, переключаясь на более безопасную тему.

— А? Я не настолько хороша, чтобы советы раздавать!

— По крайней мере, Вы не так плохи, как мы.

— Нономия-тян, незачем так прямо говорить, – мрачно произнесла Ику, погружаясь в воду по самый нос.

Нономия поспешила поправиться:

— Нет, я не это имела в виду! То есть, Вы намного лучше нас! Мадам!

— Ничего, все-таки, я хуже всех в Спецназе.

А значит, Силы Обороны Мито едва отвечали требованиям, поняла Ику. Как бы высоко они ни целились, их навыки просто не могли настолько улучшиться за десять дней тренировок.

— Пожалуй… даже если спешите, жмите на курок сильнее. Если мало силы приложите, точно промажете. Если встревожены, потратьте минуту, чтобы успокоиться и правильно нажать на курок. С моим уровнем мне это больше всего помогает. И все время следите за мишенью. Вот и все, что я могу сказать. Но не думайте, будто женщин на передовую отправят. Думаю, нам скажут заниматься связью, следить за припасами и прочими вопросами снабжения заниматься.

— Даже Вас, Касахара-сан?

— Меня назначили связным Инструктора Додзе.

— Стойте, Вы за ним в бой последуете? Будете бегать на передовой?! – удивленно воскликнула девушка, мывшая голову шампунем.

— В забеге на средние дистанции я быстрее него. Хоть и совсем немного. И выдержки мне не занимать.

В любом случае, ее обязанности были простыми и соответствовали ее умениям – ей надо было просто носить через плечо радио и следовать по пятам за Додзе.

— Как я и думала, члены Спецназа удивительны! – добавила девушка с невероятным восхищением в голосе.

Ику улыбнулась с самоиронией.

— У меня просто хорошее строение, сильные мышцы и боевой дух. Если хотите увидеть нечто удивительное, вам стоит с моим коллегой Тедзука встретиться.

Закончив с ванной, они поднялись на крышу за стиркой и обнаружили картину, заставившую стихнуть все разговоры.

Форма Ику – и только Ику – висела на своем месте насквозь мокрая. Вода все еще продолжала капать с рукавов. Поскольку форма Ику была большой, как и сама девушка, вероятно, ее легко было вычислить среди остальной одежды. Жертвой стало даже белье Ику и прочие веще, вывешенные сушиться.

Одежда висела под козырьком, а на звездном небе не было туч.

— …они никогда не действовали так открыто, – пробормотала Ику, вспоминая трения, которые она пережила во время следствия по ее делу. Она не учла, что мучителям будет легче нацелиться на полного чужака.

Или что они почувствуют, видя, как некогда робкие девушки из Сил Обороны окружают ее стайкой счастливых гусят.

Девушки, заламывавшие руки, не зная, что делать, казалось, были потрясены больше Ику. Она отошла от них на пару шагов и достала мобильник.

«Если что-то случится, позвони мне», говорил он.

Додзе взял трубку после трех гудков.

— Что случилось? – спросил он, сразу переходя в состояние боевой готовности. От его голоса у нее на глазах чуть не выступили слезы.

— Я стала жертвой жестокой выходки в женском общежитии.

— Что они сделали?

— Намочили одежду, которую я сушиться повесила.

У нее были запасные рубашки и белье. Но форма была сшита из грубой ткани, и даже если бы Ику отжала ее и снова повесила сушиться, утром она осталась бы влажной.

— Можешь ее здесь высушить… нет, забудь, не получится, прости, – Додзе забрал назад свое предложение, услышав, что намокла вся ее одежда, включая белье. – Знаешь, вполне вероятно, они и завтра то же самое сделают.

— Вы правы; похоже, они поняли, какая одежда моя.

— Ладно, вот как мы поступим. Приноси вниз свою стирку, включая сегодняшнюю. Я возьму фургон, и мы найдем прачечную. Так мы сможем в один заход с двухдневной стиркой разобраться.

— О, но я и сама это сделать могу…

— Чтобы взять рабочую машину, нужно быть Офицером Библиотеки Третьего Класса или выше. Старшие Библиотеки могут только велосипеды брать – собираешься крутить педали в поисках прачечной в городе, где четыре года не была и до того не слишком много времени провела? Ладно… Не знаю, заметила ли ты, но на дворе ночь… – добавил он мимоходом. Будь он проклят со своими мимолетными оскорблениями.

Ику договорилась встретиться через десять минут и повесила трубку, а затем повернулась к девушкам.

— Похоже, барышням из Администрации не хочется, чтобы вы со мной сближались. Я справлюсь, так что вам лучше на расстоянии держаться. Нономия-тян, тебе, пожалуй, стоит до моего возвращения назад в свою комнату перебраться.

Не плачь. Ты здесь чужая. Твои раны самые поверхностные. Все рассчитывают на тебя.

Она запихала мокрую форму во влажную корзину, отброшенный символ совершенного против нее преступления, и взяла ее в правую руку; в левой же была корзина с сегодняшней стиркой. Другие девушки пытались помочь, но она отказалась и ушла с крыши.

Когда Ику спустилась к выходу, Додзе уже подъехал на машине.

— Я предупредил, что мы можем не вернуться до отбоя, так что о времени не волнуйся. Поехали.

Как только Ику села на пассажирское сиденье, Додзе завел двигатель.

— Я переживал, что случится нечто подобное. Шибасаки что-то такое говорила.

Что говорила Шибасаки?

Ику подозрительно покосилась на него, и Додзе ответил на ее невысказанный вопрос, ведя машину в более ярко освещенную часть города.

— Она сказала, что раз ты полный чужак для филиала Мито, на тебе могут нападать откровеннее, чем во время следствия.

…Так Шибасаки и Додзе были так добры, что волновались обо мне. Так почему…

Ику прижала к груди свою виниловую сумку со стиркой.

Почему я чувствую такую…

…обиду?

Я обижена за то, что они говорили обо мне у меня за спиной. Если есть, что сказать, говорите мне в лицо – нет. Не поэтому.

Ее настигло осознание. Додзе, наверное, заметил, как ее руки вцепились в сумку, потому что сказал:

— Все хорошо. – А после долгой паузы неуверенно добавил: – Я рядом.

Они довольно быстро нашли относительно большую пригородную прачечную, и Ику чуть ли не выскочила из машины.

Она запихала свои вещи в самую большую сушилку и бросила в прорезь монеты.

Когда зашел Додзе, автомат уже начал крутиться. Он сел за один из столов, спиной к сушилке Ику.

— Как долго, по-твоему, это займет?

— Эм, написано около сорока минут.

— Можем к отбою успеть. – Он посмотрел на нее. – Что за катастрофа, ха.

Ику опустила взгляд, пряча лицо. Столько всего случилось, что ее переполняли чувства.

— Глядя на людей вроде тебя, я забываю, что женщины вроде них вообще существуют.

Вы не правы – я уже не такой человек. Поэтому она и была так опустошена.

Ее недавно намоченная одежда, с которой до сих пор капало. Очевидная с первого взгляда преднамеренность, глубоко укоренившаяся злоба. Была ли она когда-либо настолько невинной, чтобы считать, что те же чувства не таятся глубоко внутри нее?

— Я т-такая же, как они. В другой ситуации, я… я могла бы поступить так же.

Шибасаки однажды спросила ее: «Ты правда не против, что я всерьез добиваюсь инструктора Додзе?».

«Конечно, это твое право», – ответила она тогда, отмахиваясь от вопроса. Что если бы Шибасаки теперь это вопрос задала? Что если Шибасаки и правда любила Додзе?

Смогла ли бы я оставаться спокойной и собранной, словно ко мне это отношения не имеет? Смогла ли бы я по-прежнему дружить с Шибасаки?

У нее безостановочно потекли слезы, словно воспоминания о промокшей одежде, которые она не могла выкинуть из головы.

— Например, могу представить, как я сама издеваюсь над Шибасаки, совсем как они.

— Ты бы этого не сделала, – прямо заявил Додзе, не глядя на нее. – Представляю, как ты себя почувствовала, увидев, что они с твоей одеждой сделали. Тебе бы и в голову не пришло сделать что-то, заставившее бы другого себя так же чувствовать. Ты просто не такой человек. Есть те, кто способен придумать подобные пакости, и те, кто нет. Ты не из тех, кто на это способен.

— Я могла бы! Захоти я по-настоящему кого-то ранить…

— Ты, скорее, затеяла бы драку. Ты ввязалась бы в жестокую драку и избила бы противника. И сама бы не меньше пострадала. Но на такие жестокие выходки ты бы не пошла. – Додзе указал на громыхавшую у них за спиной сушилку. – Это под силу лишь тем, кто сам не хочет пострадать. А ты не такая.

— Как Вы можете просто слепо решать это? – всхлипнула Ику.

Додзе сказал, словно об очевидном факте говорил:

— Потому что я был твоим начальником уже почти три года.

От попыток унять слезы у нее уши заложило, и она слышала все приглушенно, словно под водой. Возможно, поэтому она и смогла сказать:

— Не подержите меня за руку?

Ее руки лежали без дела на обшарпанном столе. Недолго думая, Додзе потянулся и накрыл ее руку своей. Ику чуть не отпрянула, настолько ее удивило, что он не стал колебаться.

Он сжал ее руку, возможно, не давая ее убрать. Холодный ветер поздней осени в Ибараки приходил немного раньше, чем в Токио, а в прачечной, похоже, экономии ради отключили отопление, так что тепло его руки было Ику, несомненно, приятно.

— Если бы вы с Шибасаки и правда врагами стали, я бы больше боялся ее и ее безжалостности. Она бы тебя профессионально травила – никаких детских выходок со стиркой. То же и к Комаки относится…

Ику знала, что он это в шутку говорит. Но все равно выпалила против воли:

— Пожалуйста, прекратите! – Даже не поднимая головы, она знала, что он посмотрел на нее. – …Пожалуйста, просто… не говорите о Шибасаки, когда ее здесь нет. Не сравнивайте меня с Шибасаки.

Шибасаки была талантливее ее, и стала бы лучшей подчиненной для Додзе – хотя и подходила лишь для сбора информации. И Шибасаки была красивее ее и ниже Додзе. Из них двоих Шибасаки явно ему больше подходила…

Наверное, это люди и называют «ревностью».

Ику ее впервые испытала.

— Я дружу с Шибасаки и очень ее люблю. Сейчас я не хочу слышать, как Вы о ней говорите, сэр.

Додзе, вероятно, понятия не имел, о чем она говорит.

— Понял, не буду – сразу ответил он, не понимая просьбы, но готовый ее выполнить. Он ободряюще потрепал ее руку. – Я не собирался вас сравнивать. Прости.

— Пожалуйста, не надо, – прошептала Ику надтреснутым голосом. – Это мне надо извиняться. Я просто… сейчас совсем расклеилась…

— Если у меня нет причин извиняться, то у тебя и подавно.

Додзе не отпускал ее руку, пока Ику сама ее не убрала.

На ее сушилка была наклейка, утверждавшая, что там даже футоны сушить можно, но когда Ику достала форму после охлаждения, так все еще была слегка влажной.

— Что думаешь? Хочешь попробовать еще посушить? – спросил Додзе, вежливо отвернувшись, пока она доставала одежду.

Секунду Ику молчала. В старом встроенном шкафу в ее комнате, по крайней мере, были в изобилии вешалки, и благодаря кондиционеру, которым она пользовалась, форма не будет пахнуть, даже если ее внутри сушить.

— Ничего. Остальная стирка высохла; я просто повешу форму в комнате.

Пока Додзе стоял к ней спиной, она торопливо сложила белье и рубашки, завернув первое во вторые. Она свободно сложила форму и засунула в виниловую сумку для одежды, а затем сложила сумку пополам, чтобы остальное белье не намокло.

— Похоже, мы все-таки успеваем к отбою.

Как и предсказывал Додзе, они вернулись как раз вовремя, чтобы отменить его просьбу о задержке после отбоя.

— Пойду машину возвращать; ты в комнату возвращайся. Следующая стирка послезавтра, да? Позвони, когда соберешься.

Оставив эти строгие распоряжения, он поехал к гаражам базы. Ику поклонилась на прощание и пошла в общежитие.

Девушки, мимо которых Ику прошла у входа, захихикали, увидев ее. Возможно, это они намочили ее одежду; возможно, они ничего не знали и не сделали. В любом случае, затевать ссору не стоило.

Ику молча сняла туфли, затем вытащила свои кроссовки и боевые ботинки с обувной полки, где они хранились, и отправилась в свою комнату.

Она просила Нономия оставить ключ в кабинете управляющей, но та сказала, что его не возвращали. Ику наклонила голову набок и пошла к себе. Дверная ручка при ее приближении повернулась в ответ на звук шагов.

Из-за двери выглянула голова; как она и ожидала, это была Нономия.

— …Мне казалось, я просила тебя в свою комнату вернуться? – сказала Ику.

— Просите – произнесла Нономия с робкой улыбкой. – Но мне было приказано присматривать за Вами, пока Вы живете в общежитии. И я бы все равно не захотела сейчас Вас бросать. Мы вместе это обсудили, и вот к чему пришли. – Она твердо смотрела на Ику сквозь свои очки, но теперь неловко опустила взгляд. – …То есть, наверное, самонадеянно говорить о том, чтобы бросить того, кто крепче и увереннее нас. Но если мы просто положимся на Вашу силу, ничего не давая взамен, думаю, от нас и правда никакого толка не будет.

— Нет, будет, – тихо произнесла Ику. Она могла положиться на Додзе, но в общежитии все равно вынуждена была храбриться. И в отличие от ее прошлого опыта, издевательства были не только словесными.

Не нуждаться в ключе, потому что-то был в комнате и мог открыть дверь – это мелочь, но Ику была и за нее благодарна.

— Ах, Вы свою обувь принесли. Пожалуй, я с легкостью могу представить, как они ее прячут или еще что, – сказала Нономия, доставая из старого шкафа газету, чтобы Ику могла поставить на нее обувь. – Ваша одежда высохла?

— Да, только форма еще немного повисеть должна.

Они как раз успели со всем разобраться, когда прозвучал сигнал к отбою. Расстилая свой футон, Нономия снова прошептала «Простите».

— Этого бы не случилось, не радуйся мы так возможности с Вами побыть… но Вы такая вдохновляющая личность для женщин Сил Обороны, мы ничего не могли с собой поделать. Девушки из Администрации не могут смириться, что мы так счастливы. Они хотели поставить нас на колени, потому что мы имели наглость улыбаться.

В последних словах звучала глубоко въевшаяся обида, шокирующая для Нономия.

Ику заговорила, даже не успев этого осознать.

— Скоро ситуация изменится! Не могу сказать, откуда я это знаю, но все эти ваши искаженные обычаи в Мито скоро исчезнут. – Она не могла попросить Нономия простить своих мучительниц. В  общежитии Ику до сих пор оставались девушки, которых она и сама простить не могла. Но все же. – Но когда это случится, пожалуйста, не превращайтесь в этих людей. Твое и остальных доброе отношение так меня порадовало – возможно, самонадеянно так говорить, но я очень расстроюсь, если такие добрые люди изменятся и станут как они.

Она по собственному опыту знала, что кто угодно может таким стать.

Нономия, зарывшись под одеяло, сняла свои очки и положила их рядом с подушкой.

— …Не думаю, что мы когда-нибудь станем похожими на Администрация. Я, как и все члены Сил Обороны, прошедшие через те же тяготы, думаю, что эта обида не скоро пройдет. Не знаю, почему все так получилось. За остальных я говорить не могу. Но я клянусь, я никогда не стану, как они. Эта промокшая насквозь форма, для меня она стала символом действительно уродливого разума – я не хочу быть той, кто способен на подобное.

Ику хотелось сказать «спасибо», но благодарить кого-то за такие вещи она не могла.

— Я выключаю свет, – сказала она, потянувшись к шнурку старой лампы.

* * *

Это случилось за пять дней до открытия окружной художественной выставки.

Боец Спецназа из отряда Удагава прервал отряд Додзе посреди усердной отработки военного построения. Тренировка по построение полностью остановилась, когда он передал сообщение Додзе, чье лицо сразу помрачнело.

— Моему отряду надо ненадолго отойти. Отряд Хага пока заменит нас.

Отряд Хага торопливо занял свое место после заявления Додзе, но на их лицах читалось недоумение.

В отличие от тренировке по стрельбе, где отвлекшиеся могли просто снова стать в строй, тренировку по построению в случае прерывания приходилось начинать заново – и вся проделанная до сих пор работа вылетала в трубу.

Когда отряд Додзе покинул поле и снял снаряжение, Тедзука спросил:

— Что происходит?

На тот момент, Ику понятия не имела, что это она играет ключевую роль в готовой развернуться драме.

— Мать Касахара ворвалась в штаб, вопя о своей дочери.

Снимавшая свой патронташ Ику застыла.

Почему? Как? Почему мать здесь?..

— Она была слишком занята требованиями вернуть ее дочь, чтобы прислушаться к голосу разума, так что командир Генда отправил за Касахара.

Ику, вздрогнув, ожила и двинулась вперед такими быстрыми шагами, что едва о собственные ноги не спотыкалась.

— П-пойду переоденусь в гражданскую одежду, если буду в форме, она поймет…

— Можешь не беспокоиться… – не без сочувствия произнес Додзе. – Похоже, она здесь, потому что знает о твоей боевой специальности.

— Как… где она об этом услышала?! – Ику сжала голову руками, едва не паникуя. Ее голос был чем-то средним между криком и всхлипом. – Нет! Не хочу с ней говорить! Нам нечего друг другу сказать! – Ику яростно затрясла головой.

Додзе придержал ее, а Комаки потрепал по плечу.

— Успокойтесь, – сказал он ей. – Не устраивайте сцену; Вы другим мешать будете. Тренировку по построению уже отложили один раз.

Она стихла, и голос застрял у нее в горле, словно всхлип.

— Вы сами так долго растягивали этот конфликт, Касахара-сан. Идите и покончите с ним.

Аргумент Комаки, как всегда, был разумным; возразить было нечего.

Пожалуй, пора платить по счетам.

— Не волнуйся, я с тобой пойду, – сказал Додзе, нежно потрепав ее по голове. Затем он достал мобильный, видимо, чтобы позвонить Генда. – Это Додзе. Я сейчас ее приведу. Похоже, это обернется кровавой баней, будьте готовы.

Кровавой баней? Ику неуверенно посмотрела на Додзе.

— Не притворяйся послушной маленькой девочкой и не пытайся мягко уговорить ее, – сказал он, пытаясь подтолкнуть ее к действиям. – Заходи так далеко, как хочешь – говори, что хочешь – все, что до сих пор хотела сказать. У меня есть козырь в рукаве, и, если попросишь, я его разыграю.

Когда Ику, которую чуть ли не тащил Додзе, направилась к штабу, ее окликнул Тедзука:

— Срази их наповал! – Вероятно, он хотел ее подбодрить, но в подобной ситуации просто выставил себя идиотом.

Когда они пришли в штаб, там был только Генда.

Тошико, мать Ику, ждала на диване. Увидев Ику, она сразу поднялась.

— Бесстыжая девчонка! Как ты смеешь наниматься на такую работу и скрывать это от родителей!

— Уверен, Вы не хотели оскорбить нашу профессию, – вклинился Генда, пытаясь объединиться с Ику против истеричного гнева Тошико.

— Это не женская работа! Моя дочь не будет здесь работать – по крайней мере, долго!

— Ты не заставишь меня уволиться! – закричала на мать Ику. – Не смей решать это за меня! Я работаю здесь, потому что хочу этого! Я трудилась не покладая рук, и теперь, наконец, окружающие понемногу начинают меня уважать!

— Уважать? Какой смысл женщине зарабатывать уважение на такой варварской работе?!

— В Вооруженных Силах Библиотеки помимо Старшего Библиотекаря Касахара много других женщин. Вы пытаетесь их оскорбить? – В этот раз ей на помощь пришел Додзе.

— Я говорю не о других женщинах, а о своей дочери! Ей стоит выбрать более спокойную, безопасную работу…

— Так, может, найдешь где-нибудь себе идеальную дочь?! – закричала Ику, ее голос звенел, словно выстрел. Внутри нее прорвало плотину. – Найди женственную элегантную девушку, которая всегда родителей слушается, и даже случайно не бывает такой грубой и непокорной, как я! Если у тебя со мной проблемы, вперед, отрекись от меня! Мне плевать!

Шлеп! По комнате пронесся звук удара от пощечины, которую ей залепила Тошико – хотя та и не была такой сильной, чтобы вызвать боль.

— Я говорю это ради твоего же бла…

Ику не дала ей закончить. Возвращенная ею пощечина была слабой, но все равно развернула голову Тошико набок.

— Если до ударов доходит, тебе не выиграть. Первой я не начну, но на пощечину всегда отвечу пощечиной. Так что лучше подумай, прежде чем снова на меня руку поднимать.

— Почему ты стала такой!..

— О чем ты вообще? Я всегда такой была, с самого нашего с братьями детства. Драчливый ребенок, чьим единственным талантом были быстрые рефлексы. А ты всегда говорила, что делаешь все ради моего блага, но это не так, верно? Просто я не твоя идеальная дочь. Когда я была маленькой, если бы кто-нибудь предложил обменять меня на красивую девочку, хорошо смотревшуюся в пышном платьице, ты бы согласилась, так ведь?

— Касахара, – тихо, но настойчиво позвал Додзе. – Хватит.

Она внезапно заметила, что Тошико плачет.

— Не могу поверить, что тебе это в голову пришло, – всхлипывала она.

Но способность Ику испытывать вину из-за того, что она слишком далеко зашла, как и жалость к матери, давным-давно подошли к своему лимиту.

— Это она и делает. Говорит «почему ты не слушаешься, я ведь ради твоего же блага это говорю?» и пытается пробудить у меня чувство вины. И так каждый раз.

— Просто пойдем со мной. – Додзе схватил Ику за рукав и увел из комнаты.

— Почему Вы меня остановили? Разве не Вы сказали мне говорить все, что захочу?! – Она могла и двадцать пять минут все свои жалобы высказывать, столько их накопилось.

— Будь хорошей девочкой и послушай старшего: ты уже сказала все, что хотела. Все остальное излишне. Если сейчас не остановишься, можешь нанести раны, которые никогда не заживут. Хотя я не жду, что ты сейчас извиняться пойдешь или еще что, – Додзе криво улыбнулся. – Можешь связаться со своим отцом?

— Что? Да, пожалуй…

— Объясни ему, что случилось, и попроси забрать твою мать – может, пусть позвонит ей и попробует немного вразумить.

— Хотите, чтобы мне на два фронта сражаться пришлось?!

— Поверь мне, отец с тобой ссориться не станет. Если хочешь, я сам с ним поговорю.

С такой формулировкой Ику ничего не могла поделать. Она вытащила мобильный и неохотно набрала номер отца. Хотя семья называла его «служащим», на самом деле, работал он рядом, в управлении префектуры, так что, наверное, смог бы ненадолго отлучиться.

— Алло, отец? – начал она, когда он взял трубку – и сразу растерялась, не зная, как продолжить. Она посмотрела на Додзе, ища помощи. Тот взял у нее из рук телефон.

— Здравствуйте, это Додзе – мы встречались во время Вашего визита на Библиотечную Базу Канто… Да, начальник Старшего Библиотекаря Касахара. Да, ее повысили до Старшего Библиотекаря. С весьма впечатляющими оценками на экзамене.

Что? Когда это отец и инструктор Додзе так сдружились?!

Ику наблюдала за разговором с невольным удивлением.

— Да, мы прибыли в город, чтобы помочь с окружной художественной выставкой, и Ваша жена, похоже, как-то узнала… она появилась в филиале базы, требуя, чтобы Старший Библиотекрь Касахара уволилась из Сил. Они со Старшим Библиотекарем Касахара поспорили, и она, кажется, разволновалась, так что, возможно, Вам стоит позвонить и успокоить ее или придти сюда…

Было решено, что ее отец придет на базу, и Додзе, повесив трубку, передал телефон Ику.

Как? Вопрос застрял у Ику в горле.

— У твоего отца был номер «Еженедельного Нового Мира» с твоим фото, – со смущенным видом признался Додзе. – Думаю, он специально его оставил, чтобы я нашел… Потому что я твой начальник! – добавил он, как будто такой поступок требовал оправданий. – Думаю, он мог приезжать, чтобы узнать, состоишь ты в Спецназе или в обычных Силах Обороны. Наверное, после твоего вступления он тщательно следил за списками Сил Библиотеки – он знал, когда проходит экзамен на повышение, и спросил сейчас, как ты его сдала. Ты ведь не потрудилась ему рассказать.

— Он… что он?..

— Он был очень горд за тебя, – ответил Додзе, потрепав ее по голове.

Слезы, совершенно высохшие во время ее ссоры с Тошико, покатились по ее щекам.

Кацухиро, ее отец, пришел за Тошико почти через полчаса. Похоже, он спешил сюда.

Первым делом он поздоровался с Додзе.

— Спасибо, что присматриваете за моей дочерью, – сказал он, а затем повернулся к Ику со своим обычным кислым выражением. – Слышал, тебя повысили до Старшего Библиотекаря. Поздравляю.

Кацухиро пошел к Генда извиняться, и Тошико, видя, как ее муж просит прощения у начальника ее дочери, начала осознавать размах устроенного ею происшествия. Она поникла и склонила голову вместе с мужем.

Уводя Тошико, избегавшую взгляда Ику, Кацухира сказал:

— Я все объясню подробно твоей матери. Пожалуйста, приезжай, когда у тебя несколько выходных будет. В любое время.

Когда он немного отошел, ее чувства вскипели и вырвались наружу словами.

— Отец! – окликнула она. Кацухиро повернулся. – Прости, что так долго свою должность скрывала! И прости, что не рассказала о повышении!

Кацухиро помахал рукой за спиной. Не волнуйся об этом.

— Мама! – Возможно, не веря, что Ику к ней обращается, там сжалась, не оборачиваясь. – Пожалуйста, попробуй научиться меня любить? Знаю, я не твоя идеальная дочь – я грубая и непокорная хулиганка, извини за это, но, пожалуйста, научись меня любить. Когда-нибудь.

Тошико не посмотрела на нее, не признала ее слова. Ику знала, что так и будет, знала, что это может годами длиться.

Но теперь она не возражала.

— Молодец, – сказал Додзе, потрепав ее по голове, и напряжение наконец-то покинуло ее тело.

* * *

— Эй.

Тем вечером, когда она ужинала, к ней подошла группка девушек из Администрации, с которыми она никогда раньше не говорила.

— Что? – коротко ответила она.

Девушки прыснули.

— Слышали, у тебя трудный день выдался!

Палочки Ику замерли в воздухе.

— Вы?!.. – наконец, произнесла она, сверкнув глазами.

— Иииик! Жуть! – девушки засмеялись и убежали. На полпути к двери они обернулись. – Это были не мы! – и ушли, грубо хохоча на ходу.

У Ику пропал аппетит, но ее личным правилом было не оставлять еду на тарелке, если та не была невкусной. Так что она впихнула в себя остаток ужина и отправилась в свою комнату.

Нономия уже была в их комнате, и не только она – ее соседка тоже пришла.

Девушка и так уже всхлипывала, а увидев Ику, ей оставалось лишь низко поклониться в знак стыда и вины. И тогда Ику вспомнила – когда они болтали в ее первый вечер в общежитии, разговор коснулся прошлого Ику и ее старшей школы.

— Простите!.. – воскликнула девушка, низко склонив голову.

Нономия добавила:

— Мне тоже жаль, и я знаю, что не могу просить Вас о прощении, но…

Похоже, девушки из Администрации мучили соседку Нономия, пока та не выдала информацию, которую можно было против Ику использовать. Затем они поискали выпускной альбом старшей школы Ику, нашли номер там номер ее родителей и позвонили, чтобы донести на нее.

— Хорошо, теперь я понимаю. – То, как быстро Ику смирилось, еще больше озадачило остальных девушек. – Теперь я знаю, почему моя мать внезапно ворвалась сюда. И потому больше не тревожусь. Мы с ней разобрались – размах вышел не таким, как эти девахи надеялись. Если Вам от извинений полегчает, я не против, но все и правда нормально.

Я ведь так долго молчала, горестно подумала она, фыркнув. Часть напряжения покинула ее сердце.

— По большей части, виновата я, потому что не смогла заглянуть так далеко и подготовиться. Тем первым вечером я слишком много рассказала о себе, потому что нам так весело было… Но об этом я не сожалею! Я просто не осознавала, что кто-то может использовать это против меня.

Ику было больно от мысли, что чувствовала соседка Нономия. С того первого вечера и до инцидента со стиркой, эти короткие несколько дней, ей и остальным девушкам из Сил Обороны было так весело вместе.

Ику могла представить, что она испытала, когда из нее вытягивали полученную во время этих счастливых дней информацию, чтобы поиздеваться над Ику. Когда она все рассказала, ее заставили почувствовать себя соучастницей.

Но она не могла пойти против Администрации, если хотела в общежитии жить. По крайней мере, пока.

— Так что мне с самого начала стоило осторожней быть, чтобы, начни они тебя расспрашивать, тебе нечего было бы им сказать. Прости, что моя беспечность тебе столько страданий принесла.

— Это не Ваша вина, Касахара-сан!.. – воскликнула соседка Нономия.

— Знаю, но мой начальник все равно бы мне это сказал. Он бы наорал на меня за беспечность. А его мне мнение я уважаю. Так что, правда, не волнуйтесь об этом, – она потрепала девушек по плечам, и тут по интеркому прозвучало объявление.

«Старший Библиотекарь Касахара из приезжего отряда. К Вам пришел брат. Пожалуйста, пройдите к выходу».

— Все в порядке, так что можешь вернуться в свою комнату, когда захочешь – сказала соседке Нономия Ику, выходя в холл.

Несколько девушек из Администрации слонялись у входа, надеясь узнать, что за человек брат Ику. В кои-то веки она была благодарна, что ее братья отличались высоким ростом и приятными чертами. Рост в 180 сантиметров делает любого мужчину на двадцать процентов привлекательнее. Учитывая, что их сестра Ику доросла до 170 сантиметров, неудивительно, что и ее братья были крупными мужчинами.

Пришел ее самый старший брат, тот, что нашел работу в родном городе. Ику звала его Старший Старший Брат; она обращалась к ним не по именам, а «Старший», «Средний» и «Младший».

Девушки, пришедшие поглазеть на него, выглядели слегка уязвленными. Вероятно, они надеялись, что ее брат не представляет из себя ничего особенного, и они смогут использовать это как оружие для своих шуток.

— И что привело тебя сюда, Старший?

Ее брат надел свои сандалии, вышел с ней во двор главного здания, где они могли побыть одни и насмешливо улыбнулся.

— Сегодня, впервые за всю историю, на ужин в семье Касухиро был рамэн быстрого приготовления.

— …Чееееерт. – Для Тошико, прилежно старавшейся быть идеальной женой и матерью, это было верхом греховности. – Мне так жаль, это все моя вина, – сказала она, дразня брата. Похоже, Кацухиро поделился новостями. – И как мама это восприняла?

— Она не выходит из спальни. Она сильно обиделась, потому что отец твою сторону занял.

Расспрашивая об остальных братьях, Ику склонила голову набок.

— Итак, зачем ты сюда пришел? Не просто ведь чтобы на рамэн пожаловаться, верно?

— Нет. Это из-за вашей с мамой ссоры. Я хотел тебе историю рассказать – я самый старший, потому и знаю, но ты можешь не помнить. – Ее брат уселся на один из больших декоративных камней во дворе. – Ты знала, что у тебя на затылке есть крошечное лысое пятнышко?

— Что?! Да ну! – Рука Ику взлетела к волосам на затылки.

— Именно так, – настоятельно произнес ее брат. – Виноваты мы втроем и отец. Мы играли в скалолазание на холме на заднем дворе, а ты упала и ударилась головой. Думаю, тебе года три было.

— Вы… Вы взяли трехлетнего ребенка по скалам лазить?! И где был мой страховочный трос?!

— Проблема не в этом; отец ошибся и сделал его слишком длинным.

— Да ты шутишь! – запротестовала Ику. Брат проигнорировал ее, глядя вдаль.

— Кажется, тебе три шва наложили… И какое-то время у тебя была стрижка «ежиком» и эта лысинка. Поэтому твоих фотографий того времени нет. Мама не давала ни одну сделать – ныла, как неприятно будет девушке иметь свои фото со стрижкой «ежиком».

— Да мне все равно было бы…

— Потому что ты больше на нас троих похожа. Но после этого отец лишился права оспаривать планы матери на твое воспитание. Тогда же мама стала одержима воспитанием в тебе женственности.

Когда Тошико требовала от нее вести себя как леди, Кацухиро лишь отчитывал дочь: «Может, попробуешь понять, как мама за тебя волнуется?».

Поскольку из-за него у дочки появилось лысое пятно на голове, ему было трудно открыто бросать вызов Тошико. Он все еще был на испытательном сроке. Ему оставалось лишь действовать осторожно.

Ику против воли рассмеялась; это был плаксивый, сдавленный звук.

— Значит, мама…

— Она не ненавидит тебя, – тут же подтвердил ее брат. – Заставляя тебя вести себя по-женски, она хотела уберечь тебя от серьезных травм или смерти. Ты знаешь, что она первоклассное воспитание получила, и потому немного выпала из реального мира? Думаю, согласно ее ограниченным убеждением, единственным способом уберечь маленькую девочку, было растить ее, как настоящую леди. Она, наверное, подумала «Миссия выполнена!», когда ты стала книжным червем – но наша троица тебя каждый день в драки втягивала, и, в итоге, кроткой дочурки у нее не выросло.

— П-почему… никто мне не рассказывал?.. – Впервые за много лет она была близка к тому, чтобы заплакать перед братом.- Я всегда думала… что мама меня ненавидит…

Ее мать не могла смириться с настоящим характером дочери, тем, что ее ноги и рефлексы были достаточно быстрыми для участия в серьезных соревнованиях, продолжая настаивать, чтобы она вела себя как леди.

У Ику давно уже развился комплекс из-за ее матери и пресловутого пышного платья.

Додзе, к счастью, не дал ей дальше высказаться, но тогда она наполовину поверила в свои слова – что ее мать обменяла бы ее на красивую девочку, которой платья идут, будь у нее такая возможность.

— …Потому что я не смогла идеальной дочерью, которую она хотела.

— Ну, в этом есть доля правды.

— Эй! Минуточку, куда делись твои ободряющие слова?!

Ее брат криво усмехнулся и поскреб голову.

— Оказалось, самый инфантильный член нашей семьи – наша мать. Какая-то ее часть начинает пинаться и вопить каждый раз, когда все идет не так, как она ожидала. И она пыталась заставить всех ее детей поступать так, как ей хочется. Просто тебе, единственной дочери, тяжелей всего пришлось. Она полагала, что ее дочка захочет стать ее копией.

— То есть… Мама при всем желании не видит разницы между любовью и эгоизмом?

— Черт, недолго не виделись, а ты уже умничать начала.

— Но… – Ику надулась – Со мной она слишком далеко зашла, и ты это знаешь. Почему никто никогда не пытался меня спасти?

Услышав в голосе Ику укор, брат вежливо склонил голову.

— Прости. Могу лишь сказать, что если дело касается тебя, у всех мужчин Касахара проявляется глубоко укоренившееся нежелание вмешиваться. Все, кроме тебя, помнили о произошедшем, и стоило маме упомянуть это в споре, нам приходилось бежать, поджав хвост. Из-за нашей беспечности ты могла погибнуть – и что любой из нас мог на это ответить?

И снова манипуляции ее матери. Видимо, ее братья дошли до того, что считали это неизбежным и не обижались. Как и говорил тогда Комаки.

— …Я попросила маму попробовать полюбить меня. Когда-нибудь. Думаешь, однажды у нее это получится?

— По крайней мере, думаю, теперь она понимает, что ее способ выражения любви не сработал. Наверное, отец начнет длинную компанию, чтобы это исправить. Так что если захочешь домой вернуться, попробуй, в свою очередь, вести себя более непринужденно, ладно?

— Ладно, но слишком многого не жди, – ответила Ику, фыркнув.

— Ты начинаешь понимать, – сказал ее брат и ушел со двора, коротко помахав на прощание.

Когда она вернулась в свою комнату, соседка Нономия уже ушла.

— Мне так жаль, я…

— Нономия-тян, – перебила ее Ику. С самой их встречи ее беспокоила одна из привычек Нономия. – Тебе стоит прекратить постоянно извиняться. Я уже говорила, что эта странная иерархия скоро рухнет. Ну, когда это случится, если ты не избавишься от привычки вечно говорить «Простите, это моя вина» из-за каждой мелочи, они просто снова начнут на твой счет проходиться. Куча народу и так будет разочарована и расстроена, лишившись своих несправедливых привилегий, так что с извинениями пора завязывать. Я уже говорила тебе не волноваться об этом, все хорошо. Пожалуйста, поверь мне. И скажи соседке, что, в самом деле, честно, она не должна себя виноватой чувствовать?

Нономия тяжело было нужные слова подобрать, но, наконец, она сказала:

— Поняла.

Что касается Ику, будучи человеком посторонним, она обязана была сделать еще кое-что ради этих бедных девушек.

* * *

На следующее утро, во время завтрака, Ику выбрала момент, когда в столовой было больше всего людей.

Она взяла свой завтрак со стойки и, прежде чем сесть за стол, громко заговорила.

— Я бы хотела сделать объявление для некоторых личностей, имена которых называть не стану!

Как бы там ни было, даже в лучшие времена большая часть этих девушек общалась с Ику, лишь издеваясь над ней – а теперь она делала заявление. В столовой сразу повисла тишина. Вероятно, девушки, грубо высмеявшие ее вчера, тоже были здесь – она не могла их заметить из-за своей плохой памяти на лица, но, в любом случае, они об этом точно услышат.

— Я уже знаю, кто предоставил информацию, вызвавшую мои вчерашние неприятности. И мы с ней уже помирились. Так что вы не сможете пробудить в ней чувство вины, обвиняя во всем.

Гул разговоров, заглушенный ее заявлением, снова зазвучал тихим шепотом. Что вообще эта девчонка, чужачка, которая окажется для нас вне досягаемости после оказания помощи Силам Обороны, собирается сказать?

— Если что-то еще случится с членами Сил Обороны, я напишу полный отчет, когда вернусь на Библиотечную Базу Канто. Уверена, все вы знаете, что в итоге характеристики на весь персонал Сил Библиотеки приходит на Библиотечную Базу Канто, но, возможно, стоит вам об этом напомнить? Я готова закрыть глаза на надругательство над моей формой и вчерашние неприятности, как на мелкие женские разногласия, но это было последней каплей. У нас нет времени потворствовать вашим детским розыгрышам, пока мы боремся, защищая окружную художественную выставку. Так что если хотите получить выговор за серьезные помехи охране выставки, вперед!

Шум в столовой достиг крайней степени возбуждения.

Они словно только что вспомнили, что Ику состояла в Спецназе Библиотеки, группе, находившейся в прямом подчинении главы Библиотечной Базы Канто и приехавшей по требованию префектуры для оказания помощи.

Ику села и начала спокойно есть свой завтрак. Ее окружало облако страха, враждебности и прочих нелестных эмоций, но никому не хватило смелости хоть слово сказать.

Когда она закончила есть, вслед за ней бросилась Нономия.

— К-к-касахара-сан!

— Доброе утро, Нономия-тян. Думаю, теперь они прекратят Силы Обороны доставать, особенно эту бедняжку, которую использовали.

— Но Ваши слова всю их враждебность на Вас направят!

— Нет, все в порядке. Я посторонний человек, и потому не обязана смягчать удар. Думаю, я, скорее, начну восхищаться девушками, которые все равно против меня пойдут. Я сотру их в порошок с величайшим уважением.

Если быть откровенной с собой, она просто скопировала стратегию Генда для победы в поединках. Она подумывала попробовать бороться с их злобой доброжелательностью, но…

— …В любом случае, похоже, на меня не только враждебность направят.

Их нагнали девушки, цеплявшиеся к ней вчера. По крайней мере, она решила, что это они – с ее памятью на лице быть до конца уверенной она не могла.

— Эм, Касахара-сан, мы…

— Незачем извиняться – это ведь не ваша вина, так? Виновница уже извинилась передо мной, хотя и не назвала имена тех, кто вынудил ее стать соучастницей… Так что, фактически, у меня нет причин требовать Ваших извинений.

Улыбайся им. Как Шибасаки. Словно пытаешься их в камень превратить. Словно хочешь их до смерти запугать.

Улыбаясь изо всех сил, Ику добавила:

— О, но, постойте – возможно, вы хотите извиниться за то, что смеялись над чужими неприятностями и сыпали соль на рану?

Вероятно, девушки и правда подошли извиниться, потому что одна за другой они склонили головы.

— Простите.

* * *

Тем вечером она рассказала Додзе о произошедшем и вывесила, в порядке эксперимента, свою стирку на крышу. Найдя на следующее утро одежду совершенно сухой, Ику первым делом позвонила Додзе.

— Мне так повезло, что у меня много начальства и соседей, которые хорошо умеют побеждать!

— Стой, о ком это ты?

— Хмм, ну, сначала Командир Генда, потом Вы, инструктор Комаки и Шибасаки.

— Почему это я второй?! Ты разве не видела, на что мне приходится идти, чтобы на постоянной основе Командира контролировать?

Пропасть в их восприятии подтолкнула их к очередному спору, но, прежде чем повесить трубку, Додзе ее похвалил:

— Молодец, со всем сама разобралась.

_____________________________________________

[1] Популярный в Японии спортивный напиток.

[2] Сеть салонов проката и книжных магазинов.

[3] Персонаж японских легенд. Рыбак, спасший черепаху, оказавшуюся дочерью морского правителя. В благодарность принцесса пригласила его в морской дворец, где он провел три дня. Однако, вернувшись на берег, юноша обнаружил, что там минуло несколько сотен лет.