Библиотечная война (Новелла) - 5 Глава

Глава 5: На Чьей Стороне Библиотека – Уход Инамине.

Когда до окружной художественной выставки оставалось всего два дня, организаторы и губернатор префектуры передали в Министерство Юстиций совместное заявление.

• Окружная художественная выставка Ибараки откроется, как и планировалось, в 9 часов утра. В девять мы начинаем запускать посетителей, и если гражданские пострадают в битве Специального Учреждения Развития и Вооруженных Сил Библиотеки, ответственность ляжет на Министерство Юстиций.

• Расписание дня открытия никаким изменениям не подлежит.

Это заявление активно обсуждалось в СМИ, на телевиденье и по радио, получив широкую поддержку от губернаторов других префектур. Министерство Юстиций приняло их условия.

— Почему Силы Библиотеки автоматически перекладывают вину на Министерство Юстиций?

Телерепортер брал интервью у группы важных представителей префектуры, сосредоточившись на губернаторе префектуры и Фучигами, директоре Музея Современных Искусств. В торце стола сидела Сугахара, директор Окружной Библиотеки, но на ее лице сохранялось мрачное выражение, и участвовать в интервью женщина не пыталась.

Они более-менее ожидали такого предвзятого вопроса, и потому Фучигами ответил спокойно.

— Если рассматривать ситуацию беспристрастно, это Комитет по Развитию СМИ пытается помешать выставке, так что вполне естественно, что вина должна лечь на его головную организацию, Министерство Юстиций. Нам пришлось запросить подкрепление у Сил Библиотеки, чтобы выставка прошла нормально – просить нас брать на себя ответственность, если, упаси Боже, что-то с посетителями случится, неразумно. А Силы Библиотеки берут на себя ответственность за сохранность экспонатов. Конечно, я уверен, что Специальное Учреждение Развития изо всех сил постарается избежать происшествий с участием гражданских лиц.

— Если разгорится слишком яростная битва, вы не отложите и не отмените выставку? Это кажется очевидным выбором ради безопасности граждан…

Ответил губернатор префектуры:

— Время открытия выставки было определено полгода назад; приоритет у нашего расписания. Со стороны Министерства Юстиций было бы тиранией требовать отсрочки из-за битвы со Специальным Учреждением Развития – а если это случится, правительство префектуры сильно усомнится в том, насколько Комитет по Развитию СМИ подвластен Министерству Юстиций. Многие другие префектуры согласились поддержать нас в таком случае. На окружном художественном мероприятии нет места давлению федеральных властей.

— Но, говорят, что призовая работа этого года не считается с общественным порядком и моралью…

Фучигами:

— Должен признать, работа содержит некоторую агрессию. У нас были проблемы с выбором победителя этого года, но мы единогласно остановились на «Свободе». Она уже вызвала сильный интерес и взбудоражила население. Думаю, Комитету по Развитию СМИ стоит смиренно задуматься над тем, что была выбрана эта работа – как и над недавним иском о слове «брадобрей».

* * *

— Они чертовски хорошо потрудились.

В большой комнате филиала базы, ставшей местом отдыха и совещаний Спецназа Библиотеки, Генда зааплодировал. Конечно, он был автором всего замысла.

— Черт, но этот директор, Фучигами, хорош. Как он сумел экспромтом шпильку про иск о «брадобрее» вставить! Наверное, для Комитета по Развитию это ударом ниже пояса стало.

— Конечно, но что это за вопросы в интервью? – надулась Ику. – У меня от этого мурашки – репортер словно принял сторону Комитета по Развитию СМИ.

— Не суди их слишком строго, – беззаботно произнес Генда. – СМИ должны найти баланс между двумя сторонами.

У Ику еще оставались сомнения, так что Додзе пояснил:

— Комитет по Развитию следит за СМИ. В соответствии со своим названием, он ревностно контролирует все СМИ. Если канал слишком жестко критикует Комитет, он напрашивается на более строгий контроль. Они вынуждены по возможности соблюдать негласный нейтралитет, внешне продолжая поддерживать Комитет.

— Но…

Раз они использовали связи Орикучи, чтобы получить доступ к СМИ, Ику надеялась на более критическую позицию канала.

— Орикучи принадлежит другому миру, партизанской войне, где подавление и захваты каждый день случаются, – сказал Генда. – Нельзя сравнивать мир еженедельных журналов с миром теленовостей. Но у новостных передач свои методы.

— Вы о чем? – Ику склонила голову набок.

За объяснения снова принялся Додзе.

— В принципе, трусливость ведущего – это неправильно. В роли гостей губернатор префектуры, директор музея и директор библиотеки – технически, Комитет по Развитию СМИ ни на кого из них не влияет. У них есть право открыто высказывать протест.

После принятия Закона о Развитии СМИ, произведения искусства не считались «СМИ». Закон, в основном, касался непосредственно речи. К тому же, его сторонники боялись возмущения граждан, которым не нравилось выражение «цензура искусства» – так что обычно от таких действий воздерживались.

— Большинство зрителей тайно настроены против Закона о Развитии СМИ, и если они будут видеть одно за другим интервью, где слабый ведущий представляет Закон, это разожжет их скрытое неприятие.

— Ах! – Ику наконец-то поняла. – Так своим бесхребетным поведением они выставляют директора музея и губернатора префектуры более решительными и сильными!

А само СМИ ни одного плохого слова в адрес Закона не говорило, так что их трогать не будут.

Поскольку федеральному правительству необходимо было обсуждать с префектурным различные будущие перспективы, вроде объединения префектур в крупные штаты, оно не могло позволить губернаторам всех префектур объединиться в своем протесте. И потому префектурное правительство могло рассчитывать на некоторые уступки со стороны федерального, вроде наложения ограничений на Комитет по Развитию СМИ, бывший организацией одного из министерств.

Так они смогли достаточно надавить на Комитет по Развитию СМИ, чтобы битва за призовую работу выставки закончилась в девять часов, когда выставка открывается.

Внезапно у кого-то завибрировал телефон. Несколько человек вытащили свои мобильники, проверяя их, и Тедзука встал.

— Простите, мне надо ответить.

По тому, с каким кислым выражением он прочитал имя на экране, остальные три члена отряда Додзе поняли, что звонил Сатоши, и тревожно переглянулись.

— Да? – как всегда, с упрямой холодностью ответил Тедзука.

Сатоши сухо рассмеялся, словно привык к такому отношению.

— Силы Библиотеки сейчас проявили себя знатоками своего дела.

Так говоришь, будто сам в Силах Библиотеки не состоишь, едва не произнес вслух Тедзука, но подавил порыв. Его неотступно преследовало раздражения из необходимости задаваться вопросом, на какой же стороне его брат.

— Это план Старшего Офицера Генда?

— Какая к черту разница?

— Не надо так. Что бы ты ни думал, я состою в Силах Библиотеки, и ситуация в Мито меня тревожит. – Говорил он насмешливо, словно знал, насколько раздражен Тедзука. Тедзука же знал, что, открой он рот, вырвется полный сарказма вопрос, насколько же, по мнению брата, он тревожился, и потому решительно промолчал.

Мне не обязательно с ним любезничать. Я просто должен выслушать, что он говорит, и запомнить это. Он вспомнил предупреждение Шибасаки о том, чтобы он не пытался с ней тягаться.

— Ну, ладно, ход был великолепным. У тебя надежное начальство.

— Да, я высокого мнения о них. – Не было причин отрицать это.

— Ну, в знак уважения к их мастерству, я поделюсь информацией, которую сумел заполучить.

— О, ты слишком добр. – Он говорил без всякого выражения, но для Тедзука это был значительный прогресс – раньше он бы повесил трубу, не дав брату и слова сказать.

Сатоши, вероятно, знал это, потому что рассмеялся.

— В следующий раз вложи немного больше эмоций в свой голос и получится хорошо, – заметил он. – Ладно, хочу, чтобы ты знал: требования префектуры Ибараки касательно временных ограничений примут.

Спецназ это и так предвидел, но Тедзука спросил:

— Доказательства есть?

Он прямо озвучил свои сомнения – как делала Ику, если чего-то не понимала. Его самовлюбленный брат, вероятно, не устоит перед возможностью ему лекцию прочитать. Он относился к тем, кому доставляло удовольствие делиться знаниями с менее информированными людьми.

Если бы он не сбился пути, мог бы проявить задатки заботливого лидера.

— В этот раз на запрете «Свободы» сосредоточился именно сам Комитет по Развитию СМИ. Министерству Юстиций надо поддерживать равновесие с другими министерствами, так что они не собираются шум поднимать. Тем более, что губернатор префектуры так явно занял сторону музея. В ответ, думаю, они попросят выставить «Свободу» на ее место до начала битвы. Они постараются не задеть другие работы.

Сатоши, как обычно, удачно проговорился.

Со времен их детства Сатоши с радостью отвечал на вопросы Тедзука, и не только по домашнему заданию. Лицо Тедзука помрачнело, когда всплыли воспоминания, которые он предпочел бы забыть.

— Для Министерства Юстиций это просто форма, причем поддельная, разорванная ради коллажа. Они не понимают, из-за чего столько шума. Но ты, как носящий форму, должно быть, понимаешь.

— …да.

Форма, которую решал носить человек, символизировала, как минимум, его принадлежность к группе с определенными убеждениями и готовность с гордостью защищать их.

Тедзука никогда бы не смог понять, что заставляет Комитет по Развитию СМИ гордиться цензурой, потому что их убеждения казались ему исключительно нелогичными. Но если эти нелогичные убеждения заставляли их благоговеть перед своей формой, как символом их силы, нетрудно было представить, как их разозлило ее осквернение. Они посчитали бы непростительным обвинение их силы в несправедливости.

— Но Комитет по Развитию СМИ, все-таки, находится в подчинении у Министерства Юстиций. Они не могут пойти против решения Министерства Юстиций или других министерств. А Министерство Юстиций уже определилось с планом.

— …разве тебе стоит все это мне рассказывать? – вклинился Тедзука. Даже если информация пришла из тайного источника Сатоши в Министерстве Юстиций, она была почти слишком подробной, чтобы ей доверять. И…

Для тебя безопасно делиться этим со мной? Тедзука злило, что даже сейчас его это все равно тревожит.

— Ни ты, ни твое начальство все равно не поверят слепо моей информации, так что итог одинаковым будет. И даже если раскроется, что это я слил информацию, она все равно несущественна. В принципе, все сводится к тому, что этим рейдом цензуры Комитет по Развитию пытается свое лицо сохранить.

В такой формулировке это почти приобретало смысл – действительно, начальство Тедзука не стало бы торопливо заглатывать историю Сатоши без подтверждения.

— Но я благодарен за заботу о моем благополучии, – поддразнил Сатоши, заставив Тедзука пожалеть, что он вообще рот открыл. Нельзя было позволять Сатоши слишком увлекаться. – В этот раз будет только один рейд, в первый день выставки. Министерство Юстиций второго не допустит; они считают, что он будет бессмысленным. Если Комитет по Развитию не хочет, чтобы работа выставлялась, он должен захватить ее до начала выставки, иначе это теряет смысл. Если они будут день за днем устраивать налеты, то подвергнут опасности посетителей и повергнут выставку в хаос. А они боятся, что это ухудшит отношения между Министерством Юстиций и правительством префектуры Ибараки, даже не в связанных с цензурой вопросах. Министерство Юстиций не хочет, чтобы ответственность за такую катастрофу обрушилась на их плечи.

Ты чему угодно можешь разумное объяснение найти, думал Тедзука, слушая брата и хмуря брови.

В конечном счете, Комитет по Развитию и Силы Библиотеки просто устроили абсурдную борьбу за власть. Но их работой было выступить в этой борьбе как можно лучше.

— Спасибо. Я не могу проверить, насколько правдива твоя информация, но все равно поблагодарю, – сказал Тедзука.

Последними словами Сатоши перед тем, как он повесил трубку, стали по неясной Тедзука причине «Передавай привет своей подруге Касахара-сан».

Надежность информации Сатоши стала ясна на следующий день, когда пришло уведомление о рейде цензуры от Комитета по Развитию СМИ.

Согласно документам, во время проведения выставки намечался только один рейд, и закончиться он должен был в девять часов первого дня. Однако призовую работу надлежало выставить на предназначенное ей место до начала рейда.

И, в отличие от остальных полученных ими уведомлений, первой там стояла подпись не главы Комитета по Развитию СМИ, Онодера Сигеру, но министра юстиций.

— Похоже, информация Тедзука Сатоши была совершенно верной, – прорычал Генда во время совещания с отрядом Додзе. Кроме Инамине, Шибасаки и присутствующих в этой комнате, больше никто не знал об истинных намереньях «Проекта Библиотеки Завтрашнего Дня».

Не было никаких гарантий, что Тедзука не заподозрят в шпионаже, если их связь с Сатоши раскроется. Их отец, президент Японской Ассоциации Библиотек, мог так же попасть под подозрение.

И потому требовалось сохранять видимость того, что Тедзука Сатоши со своими радикальными взглядами помимо сопровождающего моделирования в «Проекте Библиотеки Завтрашнего Дня» никакой активностью не занимался – и пока это прикрытие работало на удивление хорошо. Некоторые люди находили связь Сатоши с Министерством Юстиций очень полезной, и их тайные переговоры проводились очень умело. Пока «Проект Библиотеки Завтрашнего Дня» утверждал, что занимается лишь моделированием, никто не мог обвинить его в чем-то еще.

— Даже министр юстиций подписал. С нашей точки зрения, это публичная гарантия того, что, преодолев это препятствие, мы в безопасности окажемся, – заявил Генда. Все присутствующие вздохнули с облегчением. Откровенно говоря, с уровнем подготовки членов Сил Мито, у них не было шанса выстоять в череде битв. – Хорошо. Сначала соберем общее собрание Спецназа, чтобы утрясти план битвы, а затем сообщим его каждому отряду в Мито.

* * *

— Боже, иногда твой брат и правда говорит что-то полезное, – сказала Шибасаки, прикрывая шуткой свое смущение, когда ей позвонил Тедзука.

— Не то, чтобы действительно полезное… – произнес Тедзука, чье упрямство даже по телефону чувствовалось. – Ничего, что мы бы не узнали, получив уведомление от Комитета по Развитию.

— Но это дало возможность заранее обсудить стратегию, а не просто ждать. Это так же доказало, что информационная сеть твоего брата в Министерстве Юстиций обладает определенной надежностью. – Шибасаки пришлось постараться, сохраняя веселый тон, ибо лицо ее было мрачным. – Меня удивляет, что ты смог так долго с дорогим братом разговаривать.

— Если заставлю его думать, что сосредоточенно слушаю, он разболтается и все мне выложит. Он всегда таким был – любит старшего брата изображать, – выпалил Тедзука, но его голос дрожал от некоторых братских чувств. Шибасаки было больно это слышать.

Не ради нее, но ради Тедзука.

— …Запомни, не полагайся на него слишком сильно. Сейчас он, в первую очередь, идейный лидер «Проекта Библиотеки Завтрашнего Дня», и только потом уже твой брат.

— Да, конечно. Тебе не кажется, что это я и так знаю?

Похоже, предостережение Шибасаки пробудило у Тедзука подозрения. Вероятно, из-за того, что Шибасаки не каждый день пыталась в его дела вмешиваться.

— Сделай мне одолжение. Выйди из этой битвы целым и невредимым, – произнесла Шибасаки с непривычной искренностью. Подозрения Тедзука не развеялись, когда они распрощались.

Когда Шибасаки повесила трубку…

— …Спасибо, что так хорошо держались, – сказал ей Инамине.

— Нет смысла передавать эту информацию сейчас. Она лишь причинит им боль, а я этого не хочу.

Информация, которую она сообщила Инамине перед разговором с Тедзука, действительно замедлила бы их движения. Ее единственная, последняя надежда заключалась в том, что они целиком посветят себя битве.

* * *

Настал день открытия выставки.

«Думаете, битва и правда начнется?». Бойцы Сил из Мито не могли успокоиться – а значит, тревожился почти каждый солдат на стороне библиотеки.

Четыре автобуса с амбразурами, которые привез Спецназ Библиотеки, вместе с большими машинами филиала базы щитом окружали призовую работу и библиотеку. На территории выкопали траншеи, чтобы облегчить передвижение солдат.

Несмотря на то, что располагались они вокруг Музея Современных Искусств, и Окружной Библиотеки, несмотря на то, что они сжимали оружие и готовились к бою, похоже, члены Сил Обороны Мито не верили до конца, что сейчас начнется битва.

Итак, в шесть часов утра…

Мирный рассвет нарушило эхо выстрелов.

— Аааа! – начали подниматься, словно волны, крики членов Сил Обороны. Поскольку библиотеку, просто готовившую проспекты для выставки, посчитали менее важной целью, самые неопытные бойцы из Мито располагались там.

— Какого черта вы творите, кричите, словно плаксы?! Пытаетесь польстить ублюдкам из Учреждения Развития или что?! – заорал замкомандира Спецназа, Огата, отвечавший за охрану библиотеки. Волна криков стихла. – Пока вы тут в штанишки мочитесь, главная битва в музее идет!

Специальное Учреждение Развития собралось на границе обороны Сил Библиотеки и уже начало прорываться внутрь.

— Разрешается открыть огонь! – поступил приказ Генда по их рации. Силы Библиотеки начали отстреливаться. Снайперы Спецназа, расположившиеся, как обычно, на самых высоких точках поля боя, тоже перешли в атаку. Когда, казалось, Специальное Учреждение Развития отступило, по рации зазвучал голос Тедзука.

— Офицера Синдо ранили!

— Что ты сказал?!

— Прямо в правую руку! Он не может держать оружие!

— Откуда стреляли?! – закричал по рации Генда.

Ику приняла эту информацию и тут же доложила Додзе.

— Офицера Синдо только что ранили – прямо в правую руку – больше не может стрелять! Расположение вражеского снайпера неизвестно. – Пока она докладывала, ее внезапно озарило. После секундной тишины в рации, она закричала Додзе: – Деревья! Они не такие высокие, как здания, но с них можно попасть в снайпера, если тот слишком высунется!

Глаза Додзе округлились, он хлопнул Ику по плечу. Перебив остальные разговоры по рации, он произнес:

— Противник расположил снайперов на деревьях! – Он посмотрел на Ику, призывая ее продолжать.

— На вечнозеленых, они самые высокие! И листья у них не опали, так что камуфляж обеспечен! Снайперы на самых высоких ветках, способных выдержать вес человека, возле ствола, там ветки толще всего!

Додзе повторил ее соображения, добавив, чтобы и возле библиотеки люди на чеку были,  затем дал отбой.

— Молодец, – сказал он, снова с силой похлопав ее по плечу. Ику пребывала в легком недоумении, пока не поняла, что каска закрывает ее голову, и он не может, как обычно, взъерошить ей волосы.

Синдо и Тедзука были единственными снайперами, расположившимися на крыше Музея Современных Искусств. Многие более бывалые члены Спецназа отправились к библиотеке, чтобы подстраховать неопытные Силы Обороны Мито.

Как и сказал по рации Додзе, стреляли действительно с нескольких деревьев, окружавших здание. Тедзука присел на корточки, закрываясь от обстрела, забросил Синдо на плечо и скрылся в здании.

— Какая глупая ошибка… – мрачно усмехнулся Синдо. Тедзука, оказывавшему ему первую помощь, ответить было нечего. Территория музея, призванная создать прекрасное творческое место, окруженное природой, обернулось полностью против своих защитников. Чтобы придумать такую подлую стратегию надо обладать подлым умом – но это все равно было их ошибкой. Тедзука более чем разделял чувства Синдо.

— Если они заберут у нас высокие точки, нашим на земле туго придется. Справишься, Тедзука?

— Да, сэр. – Он поднял две винтовки.

Синдо взял свою винтовку.

— Я сыграю роль приманки и буду стрелять из выхода на крышу. Если они решат, что на крыше остались снайперы, то захотят сначала от нас избавиться. Ты спускайся вниз туда, откуда сможешь стрелков с деревьев подстрелить. Пока мы стреляем друг в друга, отследи их местоположение. Когда узнаешь, где именно они находятся, снимай их одним точным выстрелом.

— Вы сможете стрелять с раненой рукой, сэр?!

— Если просто стрелять, то без проблем. Неважно, если у меня пули закончатся, и целиться мне не надо. Взамен… – взгляд Синдо был твердым. – Сними их с первого выстрела. Ошибок я не потерплю.

Тедзука молча отдал честь.

Он спустился на один этаж, заняв более выгодную позицию, и стал ждать, когда Синдо начнет стрелять. Среди деревьев трудно было различить человеческие фигуры, поскольку они даже осенью были покрыты густой листвой, а оптический прицел на его винтовке был чуть ли не антиквариатом.

Наконец, с крыши сделали выстрел. В ответ полетело два выстрела под тем же углом.

Этих двух выстрелов хватило, чтобы сузить варианты. Тедзука выбрал дерево и смерил его взглядом. Додзе сказал, снайперы буду держаться у ствола, как можно выше.

Нет, так высоко он залезть не мог; мужчина средних габаритов будет ниже сидеть. Тедзука постепенно опускал взгляд, а Синдо выстрелил во второй раз.

Вот и один из них. Но спешить Тедзука не мог, надо было и второго найти. Он прищурился, глядя на второе дерево.

Синдо сделал третий выстрел… Бинго. Черта с два я позволю Вам снова стрелять с раненой рукой.

Тедзука третий год состоял в Спецназе, и  после битвы за Музей Истории Информации стал стрелять еще лучше.

Я могу – я это сделаю.

Выровняв дыхание, он тихо открыл окно. Ровно настолько, чтобы высунуть под нужным углом ствол винтовки.

Через секунду его внимание сузилось, так что существовала лишь его винтовка и цель.

Одного он подстрелил. Затем спокойно сменил цель и подстрелил второго. Послышали крики и звуки падения.

Ответного огня не было. Он побежал назад на крышу. Синдо тяжело прислонился к стене. Первичная повязка на его руке была ярко красной.

— Офицер Синдо!

— Приветик. – Синдо помахал левой рукой, словно говоря «ничего страшного». – Ты очень хорош.

— Сэр, Вы преувеличиваете!.. – Если он и справился хорошо, то лишь потому, что Синдо сыграл роль приманки и помог вычислить местоположение врагов.

— Я думал, тебе четыре или пять выстрелов понадобится.

— …Я все-таки не настолько плох, – заявил Тедзука. В этот раз он взял обе их винтовки. – Давайте отведу Вас в медпукт.

Синдо оперся на плечо Тедзука, помогшего ему встать.

— С Вашей рукой все хорошо будет?

Выстрел в руку мог поставить крест на карьере снайпера в зависимости от того, куда он пришелся.

— Ага. То есть, я даже с большой дыркой в руке стрелять смог. Если не буду отлынивать от реабилитации, наверное, еще лет десять смогу этим отрядом командовать.

То, как равнодушно он говорил о собственной карьере, почему-то чуть не довело Тедзука до слез.

— Пожалуйста, быстрее выздоравливайте – как можно быстрее.

У него перехватило горло, и больше он ничего сказать не смог.

— Вражеских снайперов у Музея Современных Искусств я устранил, – доложил Тедзука, и вскоре аналогичное сообщение пришло от библиотеки. Ночь перешла в день; Специально Учреждение лишилось возможности незаметно забираться на деревья.

В музее Генда кричал в рацию:

— Снайперы должны вернуться на крышу! Комаки, поднимайся на место Синдо! Тедзука, немедленно возвращайся на свою позицию!

Для расположившихся на крыше бойцов важно было видеть всю ситуацию на поле боя. На земле Комаки передал командование над группой, за которою отвечал, следующему в цепи командования, схватил свою винтовку и побежал в здание.

Как только Комаки ушел, частота выстрелов его группы резко сократилась. Командование он передал представителю высших чинов из филиала Мито.

— Проклятье, – тихо выругался Додзе и бросился к ним. Ику побежала следом под прикрытием фургонов.

— Стреляйте, идиоты! Даже если вслепую стреляете, жмите на курки! Не давайте такой мелочи, как смена командования, отвлечь вас!

Говоря, Додзе не прекращал стрелять из своей винтовки через разбитое окно фургона. Ику давила на куров своего автомата, пока патроны не кончились. К тому времени, группа пришла в себя, и стрельба продолжилась с прежней частотой.

Поскольку до сих пор группой командовал Комаки, вполне ожидаемо, что с запасом боеприпасов все было в порядке. Но Додзе ткнул пальцем в приемника Комаки.

— Всегда обращай внимание на боеприпасы отряда. Когда половина их использована, запрашивай пополнение. Враг возьмет верх, как только они закончатся!

Новый командир группы дернул головой, кивая, но он явно был не готов такой ситуации.

Когда они отошли, Додзе тихо приказал:

— Скажи Командиру Генда, что на помощь этой группе необходимо отправить члена Спецназа. – Ику передала сообщение Генда.

Нономия и остальных женщин назначили помогать Отделу Снабжения. Они передавали сообщения между отрядами и срочные запросы на боеприпасы.

Мужчинам из Сил Обороны было приказано заняться транспортировкой боеприпасов, но из-за царившей последние несколько лет в библиотеке обстановки они были неопытны в бою, и многих ранило выстрелами и срикошетившими пулями.

В итоге, поступил запрос на пополнение припасов, когда все трудоспособные мужчины уже разносили патроны по отрядам. Отправил запрос отряд, расположившийся у черного входа в библиотеку.

— Что… Что нам делать?

Девушки пребывали в полном ужасе.

— Подождать возвращения мужчин?

— На это у нас нет времени! – закричала Нономия. Она подумала, что именно это выкрикнула бы Касахара, окажись она здесь. – Даже мы, девушки, можем боеприпасы перевозить, если тележку возьмем! Кто-нибудь, тащите ее сюда!

Несколько женщин бросились на склад, а затем вернулись с тележкой. Они разложили ее и загрузили коробками с необходимыми боеприпасами, рассортировав их, чтобы не смешать. В итоге, для одного человека тележка слишком тяжелой оказалась, так они решили, что повезет ее Нономия вместе со своей соседкой по комнате.

…Мы тоже можем библиотеку защищать.

Она с вызовом подумала о девушках из Администрации, смотревших на нее свысока.

…Сегодня это вы ничего сделать не можете. Но мы – мы кое-что можем.

Толкая тяжелую тележку – хотя везли они ее вдвоем, она все равно качалась – она направились к нужному отряду.

Черный вход, которым они бездумно пользовались каждый день, казался вратами в другой мир.

— Боеприпасы, сэр! – крикнула она, но шум стрельбы перекрыл ее голос. – Боеприпасы, сэр! Боеприпасы, сэр! Боеприпасы, сэр! – слегка истерично повторяла она, пока, наконец, один из бойцов не обернулся. Это был мужчина в возрасте с лицом, заросшим щетиной.

— Девчонки, вы сами это привезли?! – Хотя он обращался к ним «девчонки», лицо у него было незнакомое. Наверное, он прибыл с подкреплением.

— Все – все мужчины заняты – так что мы…

— Спасибо, вы нам просто жизнь спасли! – Он повернулся к находившимся снаружи бойцам и крикнул: – Эй! Патроны прибыли! Идите разгружать!

Мужчины подбегали один за другим, брали коробки с амуницией и выносили на улицу.

— Мы… помогли?

— Шутишь? Конечно! – подтвердил небритый мужчина.

Нономия обняла свою соседку и опустилась на землю.

Грохот стрельбы заглушал ее плач; она и сама себя не слышала.

— Возвращайтесь на свою позицию! Сейчас вы помогли, но все еще не закончено!

Взбодрившись от этого крика, Нономия с соседкой побежали на свою позицию.

В половину девятого наступление Специального Учреждения перешло в буйство.

— Похоже, от атаки на библиотеку они отказались, – пробормотал Комаки, наблюдая за битвой с крыши. Солдаты, нападавшие на библиотеку, теперь собирались у музея.

Более того, предупредительные выстрелы двух снайперов давно уже не отпугивали врага. Комаки и Тедзука потеряли счет тому, скольких людей подстрелили.

— Отряд снайперов на крыше вызывает Командира Генда. Похоже, Специальное Учреждение Развития решило прорываться вперед любыми средствами. Предупреждающие выстрелы их больше не сдерживают. – Комаки обвел холодным взглядом окрестности и продолжил. – Похоже, они отказались от прямого наступления с использованием транспорта в качестве щитов. Солдатов, расположившихся у библиотеки, отзывают сюда. Кажется, они пытаются захватить наши окопы и использовать их для вторжения – их словно уже не волнуют собственные потери.

— Собирайте щиты баллистической защиты! Если они не выдержат, укрепите их железными дисками или всем, что найдете! – тут же приказал Генда. – Используйте щиты, чтобы отбросить их! В то же время, лишайте их боеспособности! Стреляйте без колебаний с близкого расстояния! На первом месте стоит снижение боеспособности противника и защита ваших собственных жизней!

Они как раз собирали щиты для баллистической защиты, когда Додзе сказал ей:

— Касахара, иди внутрь.

— Нет, – немедленно отозвалась она.

— Касахара. – Вероятно, умоляющие нотки в его голосе появились из-за недавнего приказа Генда.

На первом месте стоит защита ваших собственных жизней. А значит, враг больше не собирался соблюдать правила боя – особенно, правило не стрелять на поражение. Возможно, это правило было лишь самообманом, но между стрельбой на поражение и с целью ограничить боеспособность противника разница была.

— Я – Ваш связной, инструктор Додзе. Чем бы битва ни обернулась, я пройду ее с Вами до самого конца. В любом случае, в бою от меня, пожалуй, больше толку, чем от ребят из Мито.

— Идиотка, – выпалил Додзе, сдаваясь, а затем повернулся к отряду, которым командовал. – Мы будем защищать третью траншею! Используете щиты, чтобы ее закрыть! И осторожнее с вражескими солдатами, пытающимися через автобусы перелезть!

Сцена была настолько ужасной, что Ику хотелось схватить одного из солдат Учреждения и спросить, почему они так упрямо рвутся в бой. Противники дошли до стены из щитов Сил Библиотеки, врезались в нее и продолжили стрелять. Иногда за щитами взлетали фонтаном брызги крови – наверное, из-за сжатия с двух сторон.

Силы Библиотеки разработали щиты, позволяющие сдерживать толпу (а бойцы Учреждения сейчас больше всего именно толпу напоминали), но, судя по тому, что Ику видела в рядах противника, неудивительно, если кого-то, в итоге, до смерти задавит этим жутким давлением. Фактически, их тела создавали безопасный буфер между Силами Библиотеки и солдатами Учреждения.

И все же, остальные отряды Учреждения Развития не прекращали напирать.

Их лица, перемазанные кровью, опухли до неузнаваемости. Они оказались прижаты к щитам своими же товарищами из Учреждения и дергались из-за движения вокруг. Увидев их расквашенные лица через прозрачные щиты, Ику внезапно растеряла всю выдержку и ее стошнило.

Она сомневалась, что они до сих пор живы – а если и живы, это ненадолго, если их прямо сейчас не заберет скорая помощь и не отвезет в реанимацию…

Пожалуйста, пожалуйста, просто сдайтесь. Разве эти люди не ваши братья по оружию? Как вообще захват произведения искусства может, стоит смерти ваших братьев? Знаю, вам оно неприятно, но каждый человек и организация иногда сталкивается с критикой. Я понимаю, что вы чувствуете, видя надругательства над этой формой – но ведь и вы ухватились бы за возможность растоптать нашу форму, верно?

Ее рвало до желчи, затем она внезапно заметила попавшую в поле ее зрения тень. Ее источник находился на крыше одного из автобусов Спецназа – группа мужчин, забравшихся наверх…

— СТОЯЯЯЯЯЯТЬ!

Ику встала на колени, вытащила свой автомат из-за нагрудного ремня и нажала на курок, пуская очередь вдоль крыши автобуса. Должно быть, всем им она попала в грудь, потому что противники дружно падали назад за автобус.

Ей не хотелось разводить сопли из-за первой в ее жизни стрельбы по людям, но, стоя на коленях, она не могла остановить катившиеся по ее щекам слезы.

Она стреляла, пока не закончились патроны.

Пора было перезарядить обойму. Может последовать новая волна. Все еще стоя на коленях, Ику пыталась зарядить свой автомат. Хотя сейчас уже это действие было доведено до автоматизма, ее так сильно трясло, что она не могла вставить обойму.

— А?.. Почему… Брось… Влезай, влезай, влезай, влезай!

Чья-то рука протянулась вперед и забрала у нее автомат. Подняв взгляд, она обнаружила, что это Додзе. Он быстро зарядил автомат и вернул его хозяйке.

— Верный глаз, – произнес Додзе и обнял ее. Ику знала, сделал он это, чтобы ее успокоить, ничего больше. Только в его объятиях она поняла, как сильно ее трясло.

— Комаки вызывает отряд Додзе. Солдаты Учреждения, по которым стреляла Касахара, отступают. Признаков второй волны не наблюдается.

Ику осознавала, что Комаки, с высоты наблюдавший за полем боя, сообщил это, чтобы заверить: своих врагов она не убила. На них были бронежилеты, а ее автомат был заряжен легкими патронами – наименее опасная комбинация.

По крайней мере, они были в куда лучшем состоянии, чем солдаты Учреждения, из-за которых Ику стошнило.

Но дело было не в этом.

Когда Ику стреляла, чтобы их остановить, ее мысли заполняла лишь инстинктивная потребность убить их до того, как они убьют ее.

Наконец, в девять часов зазвучала сирена. Специальное Учреждение Развития отступило, словно морской прилив. И так же, как морские волны оставляют после себя на пляже обломки, они оставили тянувшуюся за ними шлейфом атмосферу глубокой неприязни.

Что касается солдат, зажатых между двумя силами, то ли живыми, то ли нет, их товарищи утаскивали их прочь, схватив за ногу или руку.

Выставка должна была открыться в девять, но Силы Библиотеки уговорили префектуру отложить открытие на полчаса, чтобы почистить и восстановить пострадавшую от битвы территорию.

От Ику в этот период не было почти никакой пользы; она просто сидела молча рядом с Додзе, по ее лицу катились слезы.

— Со всеми так, когда они впервые в человека стреляют.

— Врете, – ответила Ику, отмахиваясь от попытки Додзе успокоить ее. – С Тедзука такого не было, когда он выстрелил в солдата Учреждения во время первого рейда.

— Ты и так разволновалась, впервые увидев масштабную битву. Ты, может, и не заметила, но многих стошнило при виде лиц в первых рядах отряда Учреждения. Взрослых мужчин стошнило раньше, чем тебя.

О, инструктор Додзе заметил, что меня вырвало…

— Спасибо, сэр.

— За что?

— За то, что не обращаетесь со мной по-особому.

— Спасибо тебе, – сказал Додзе, со звонким стуком положив ей на голову руку. – Когда ты сказала, что пройдешь со мной битву до конца, потому что ты мой связной… С этим я тягаться не мог.

Не мог тягаться? Что это значит? Ику подняла голову, на ее лице читалось недоумение…

— Тебе незачем понимать, – произнес он, снова толкая ее голову вниз.

* * *

Специальное Учреждение Развития, может, и отступило, но история на этом не закончилась.

Почти сразу территорию музея начали окружать, транслируя враждебные послания, грузовики с громкоговорителями, принадлежавшие сторонникам Закона о Развитии. Они не желали давать Силам Библиотеки ни секунды передышки после боя.

А затем, окружая «Свободу», работу, которую они только что закончили защищать, выбежали ни кто иные, как «Общество Непротивления», хотя бегать в музее было запрещено. Вел их Такемура, бесспорный президент общества.

Учитывая события в день прибытия Спецназа и роль общества в развитии предрассудков библиотечного мира Ибараки, неудивительно, что их встречали повсеместно нахмуренные лица тех, кто только что закончил сражаться. Обида местных солдат из Мито была особенно сильной, так что Спецназ Библиотеки вынужден был встать между двумя группами.

— Как вы смеете брать эту… эту выставку, символ искусства, и превращать ее в кровавое побоище! – обвинил их Такемура, в чьем пронзительном голосе звучал праведный гнев. – Вы видели солдат Учреждения, которых утаскивали прочь? Они, может, и ваши враги, но при этом остаются людьми – как вы смеете наносить такие жуткие, тяжелые ранения?! Так вы искусство и культуру защищаете?!

— Повторите это, когда и на раненых Сил Библиотеки посмотреть сходите, – прогремел Генда. Он даже не кричал, но все равно заглушил голос Такемура.

Из-за ситуации в Мито местные Вооруженные Силы Библиотеки было плохо подготовлены к битве, и нескольких недель тренировок было мало. Они понесли тяжелые потери.

Единственное, что отличало их от Специального Учреждения Развития – свои раны они получили не от своих товарищей, использовавших их как ступени во время всеобщей свалки.

— Более этого, эти «жуткие ранения» нанесли другие солдаты Специального Учреждения, которые так рвались в бой с нами, что готовы были своих же топтать. Столкнувшись с такой яростью, мы должны были играть в пацифистов и отдать то, что нам было поручено защищать?

Такемура, похоже, разволновался из-за давления со стороны Генда, потому что его голос звучал все более пронзительно.

— Думаете, Вы какой-то герой, болтаете о справедливости, и при этом стреляете?! – закричал он.

Ику сжалась за широкой спиной Генда, вцепившись в плечо Додзе. Она была так зла, что по ее лицу катились слезы.

Когда она впервые в кого-то выстрелила, то, как выпущенные лично ею пули сбивали врага, ужасало. Просто нажимая на курок, она отправляла мужчин в полет с крыши автобуса.

Кто стал бы изображать героя, стреляя? Силы Библиотеки не для того оружие использовали.

Ику не знала, когда это случилось – изменения в стране начались еще до ее рождения – но в мире, в котором для борьбы с цензурой требовалось оружие…

Мы больше не можем просто брать оружие и стрелять.

— Очень благородная точка зрения, – вмешался чей-то голос – не пронзительные интонации Такемура, но глубокий, властный знакомый голос. Все дружно обернулись на его звук и обнаружили губернатора префектуры в сопровождении секретарей и служащих.

Выглянув из-за спины Генда, Ику разглядела среди них Кацухиро.

— Интересно, почему Вы не поделитесь своим мнением с Комитетом по Развитию СМИ и его сторонниками? Они явно проводят и восхваляют цензуру с претензией на героизм! Вы говорите так, будто вся историческая ответственность за развитие конфликта из-за цензуры лежит на Силах Библиотеки, и это после того, как они сделали нам одолжение, защитив искусство и собственность префектуры!

Такемура и «Общество Непротивления», понятное дело, не ожидали появления губернатора префектуры, и потому вздрогнули от его слов.

— Никто не возьмет в руки оружие добровольно, если выстрелы из него несут раны или смерть другому человеку. Силы Библиотеки пачкают свои руки, чтобы этого не пришлось делать нам. Хотите вместо них руки запачкать? Если нет, у вас нет права нападать на них!

В следующий миг Ику поняла, что рука Додзе обхватила ее поверх бронежилета, поддерживая.

Что бы ни произошло в реальности, в своей голове Ику убила тех, кто пытался ее атаковать, спустив курок. Теперь на ее руках была кровь. Слова губернатора о запачканных руках были резкими, но несли в себе спасение.

Значит, кто-то понимал причину. А зная, что понимающие люди есть, Ику готова была пачкать руки столько раз, сколько потребуется.

«Единственное место, где борцы за справедливость сражаются на прекрасном чистом фоне – это книга.

В реальной жизни никто не расчистит тебе дорогу.

Если не готова запачкаться, тебе стоит бросить свои мечты стать борцом за справедливость».

Ей вспомнились циничные слова Шибасаки. Но даже цинизм Шибасаки был слишком мягким. Силы Библиотеки запачканы не грязью. Это кровь…

Губернатор, тем временем, продолжал говорить.

— Или вы хотите встать перед этой работой и не уступать цензуре даже перед лицом смерти? Хотите, чтобы ваша смерть стала для общественности «тревожным звоночком»? Если так, пожалуйста, нападайте на этих мужчин и женщин, рисковавших своими жизнями для окружной художественной выставки и уничтожаемой цензурой культуры!

Станет ли это шансом…

Возможность проверить «Общество Непротивления» появилась в тот же миг.

— С ДОРОГИ! – звучный голос губернатора перебил дикий выкрик, а затем…

Длинная пулеметная очередь пронзила небо, и вперед выбежали двое молодых мужчин с автоматами.

Такемура вместе с остальным «Общества Непротивления» разбежались, словно крысы, в спешке отталкивая губернатора и его свиту.

Гневный выкрик Генда прорвался сквозь хаос:

— Всем лечь! – Члены Сил Библиотеки упали на землю машинально. Додзе вдобавок еще и закрыл собой Ику. – Губернатор, все, оставайтесь на своих местах! Не вставайте! – кричал Генда. В одиночку он встал перед противниками. – Призовая работа, на которую вы нацелились, прямо позади меня! Стреляйте, если осмелитесь!

Хотя доказательств этому, как правило, не находилось, для Специального Учреждения было обычным делом после провала миссии пытаться добиться своего, используя в качестве пешек членов экстремистских группировок.

Несколько секунд двое мужчин дрожали в нерешительности, но затем…

— ААААААААГХ!

С нелепым криком они пустили пулеметную очередь. Каждый щелчок означал еще одну летящую в Генда пулю.

— Командир Генда! – Ику инстинктивно попыталась встать, и Додзе заставил ее опустить назад на землю. – Нет! Командир!.. – Если он будет стоять под этим дождем из пуль…

— Не двигайся! – закричал ей в ухо удерживавший ее Додзе так громко, что у нее чуть барабанные перепонки не лопнули. – Если поднимешь голову, ее оторвет!

Ику распласталась на земле. То ли потому, что он знал ее характер, то ли просто предвидел, что она сделает, Додзе накрыл ее собой, а значит, его тело было выше над землей, чем ее.

Наконец, в автоматах закончились пули.

Когда все дружно подняли головы взглянуть на Генда, тот напоминал красного демона, окрашенного алым. Генда смотрел на своих противников.

— И это все? – спросил он с широкой ухмылкой – а затем с грохотом упал вперед.

— Командир Генда!

Когда все, и Спецназ в особенности, бросились было к Генда, нападавшие закричали «Не двигаться! У нас еще оружие есть!» и вытащили из-за ремней пистолеты.

Хотя толпа бойцов Сил Библиотеки замерла, наполовину поднявшись, стреляли они в призовую работу – «Свободу». Выстрелов было пять, прозвучали они тише, чем автоматные. Четыре из них пуленепробиваемое стекло выдержало, но от пятого по поверхности побежала паутина трещин. Вероятно, установленная музеем защита автоматную очередь не выдержала бы, но от последней атаки ее защитила.

— Взять их! – закричал Огата, замкомандира, и один за другим члены Спецназа бросились к противникам, уложив их на землю.

— Командир! – Комаки первым оказался у Генда. Остальной отряд Додзе, вместе с другими отрядами, быстро окружили его.

Ику с силой закусила свою руку. Она знала, что может лишь плакать или кричать, а Генда это не спасет. Ей оставалось только наблюдать вместе с остальными членами Спецназа и не доставлять неприятностей, так что в итоге она прикусила руку до крови.

— Многочисленные ссадины на голове, бронежилет пробит в трех местах, пули до сих пор внутри! Множество пуль задели, прошли насквозь или застряли в его конечностях! Считая торс, предположу, что он был ранен в двадцати двух местах! – сообщил Комаки.

Тедзука тут же доложил:

— Скорая уже в пути!

— Принесите все жгуты, что у нас есть! И сообщите, если у вас группа крови, как у командира – у него первая! – это был уже Додзе.

После этого Ику уже не могла никого различить в шуме голосов.

Он продолжала кусать свою руку, пока не поняла, что кое-что все-таки может сделать.

Отделившись от толпы, Ику подбежала к губернатору префектуры и его сопровождающим, наблюдавшим за происходящим слегка со стороны.

— Никто не ранен?! – Она с первого взгляда поняла, что никто, но обязана была спросить.

— С нами все в порядке, лишь пару царапин получили, когда нас та группа распихала. Как ваш командир?

— В критическом состоянии – он потерял много крови… – Это она сказала губернатору, а затем повернулась к Кацухиро. – Отец, пожалуйста! – взмолилась она. – У Командира Генда первая группа крови; можешь устроить сбор крови среди присутствующих с такой же группой? В него больше двадцати выстрелов сделали, уверена, ему требуется серьезная операция!..

— Касахара-кун, – обратился к Кацухиро губернатор. – Организуй перевод Генда-сана в больницу Красного Креста, с первоочередным приоритетом. Детали оставляю на тебя.

— Да, сэр.

Вероятно, из уважения к Кацухиро и Ику, губернатор префектуры произнес «Посетим выставку в другой день, когда сможем это не спеша сделать» и ушел вместе с остальной своей свитой.

Кацухиро вытащил свой мобильный и начал совершать звонки. Он договорился на счет больницы. Проверил запасы банка крови. Уточнил необходимое количество крови. Узнал, сколько крови на переливание мог сдать Спецназ. Все это он сделал в мгновение ока. Если бы кровь сдавал только Спецназ, пожертвуй каждый из них по 400 кубиков, этого бы и близко не хватило.

В конце он договорился, чтобы три передвижных установки для сбора крови поставили перед офисом правительства префектуры, и еще две у ратуши, призывая к срочному содействию всех чиновников.

Когда Ику попыталась сказать «Спасибо, отец», Кацухиро крепко обнял ее, впервые за десять с небольшим лет.

— Тебе спасибо. Ты и Силы Библиотеки показали мне свою решительность. Обещаю придти до конца выставки и посмотреть на «Свободу», работу, которую ты защищала вместе с остальными.

После этого Кацухиро ушел на работу, не оглядываясь.

— Командира Генда примут в больницу Красного Креста. Запасов банка крови и донорской крови Сил Библиотеки не хватит, но правительство префектуры сделает все возможное, чтобы набрать нужное количество, – доложила Ику слишком взволнованная, чтобы говорить ровным тоном. Она подарила Спецназу первый лучик надежды после того, как Генда увезли на скорой.

— Ты попросила своего отца? – спросил Додзе.

Ику наклонила голову набок, вспоминая, как все прошло.

— Я подошла к нему попросить о помощи с его работы, а губернатор сказал ему все устроить.

— Смелости тебе не занимать. Никто из нас не смог бы этого сделать.

Так что спасибо тебе, пытался сказать он. Хорошо, что ты была здесь.

— Это… лишь потому, что мой отец работает у губернатора.

— Тем не менее.

Открытие выставки вновь отложили, теперь до полудня. Видимо, посетители ожидали некоторого хаоса в первый день, так что жалоб было мало.

Перед этим необходимо было достать «Свободу» из треснувшего контейнера и переставить в новый, а так же убрать следы битвы.

И лучше посыпать землей следы крови Командира Генда, иначе посетителей удар хватит, отстраненно подумала она.

Ику заметила, что членов Сил Обороны кругом меньше стало, и спросила об этом Додзе; он сказал, что те, кто мог сдать кровь, вернулись на филиал базы, чтобы оттуда поспешить в больницу. Они выжидали, готовые выехать сразу, как только узнают, в какую больницу ехать, и, благодаря объявлению Ику, уже были в пути.

— О! У меня тоже первая группа, мне надо идти…

— Забудь, – сказал ей Додзе. – Твое лицо белое как простынь. У тебя почти наверняка анемия; если пойдешь, тебя назад отправят после медосмотра перед забором крови. Наш отряд кровь сдать не может, но нам кучу других дел сделать надо. Уборка только началась, и нам предстоит составить адекватное расписание дежурств охраны для тех, кто еще остался здесь.

— Командир ведь выживет, да? – спросила Ику. Это была почти мольба.

Додзе обхватил ее за плечи и стиснул, словно не мог сдержать требующих выхода эмоций. Так она поняла, что Додзе тоже необходимо было верить в выздоровление Генда.

— Не знаю. Нам остается лишь свою работу выполнять.

Додзе отпустил ее плечи и быстро пошел прочь. Ику пришлось нагонять его трусцой.

* * *

Для примерно двадцати тысяч посетителей выставки были напечатаны проспекты. Они хранились на складе в Окружной Библиотеке, и в нужное время их должны были достать и ежедневно доставлять в музей.

Во время героической битвы, бушующей вокруг призовой работы «Свободы» — и драматического нападения сторонников Закона о Развитии, повергшего музей в хаос – один человек посетил этот склад.

Это была Сугахара, директор Окружной Библиотеки Ибараки.

Сугахара, которая, казалось, после прибытия Спецназа побледнела, но давать отпор не собиралась, тайком пронесла на склад прозрачную пластиковую канистру.

«Мы хотим, чтобы Вы, как ответственная за эти неприятности, оставались в своем кабинете. Больше нам от Вас ничего не надо».

Это было единственной просьбой старшего офицера Сил Обороны к ней, как к последней инстанции в библиотеке. Это было равноценно заявлению, что теперь власть Сугахара признается лишь формально.

Сугахара сидела в своем пуленепробиваемом кабинете. Она не спрашивала, как идет битва или что случилось со «Свободой». Во время битвы на смерть никто не озаботился проинформировать Сугахара, раз она не потрудилась взять на себя более активную роль.

Для Сугахара заявление Генда, которое он сделал по прибытии Спецназа, было более важной проблемой, чем какая-то работа под названием «Свобода».

«Вступив в должность, Вы создали настолько критическую ситуацию, что потребовался весь Спецназ, чтобы взять ее под контроль.

Мне было бы крайне интересно взглянуть на данные по количеству книг, которые библиотека смогла защитить до и после Вашего назначения.

На филиале базы развилась искаженная система, особенно Ваш обычай отказывать командующему филиал базы, Старшему Офицеру Библиотеки Второго Класса Сил Обороны, в равном Вам положении при разногласиях».

Генда доложил в штаб все, что сумел разузнать об искаженных обычаях в Мито, а затем пришел к Сугахара с такими заявлениями. Она неохотно собрала данные по объемам цензуры; они явно показывали, что число запрещенных и изъятых книг резко возросло с момента ее вступления в должность директора.

«Защита культуры с помощью оружия противоречит демократии», – говорил ей Такемура и остальное «Общество Непротивления». Когда они связались с ней и высказали свои доводы, ее расчетливость вынудила ее согласиться, потому что Сугахара не хотела брать на себя ответственность за потери во время рейдов, но она так же искренне верила в благородство их философии.

Но собранные Сугахара данные выставляли ее неудачницей, которая быстро согнулась под давлением цензуры. Предположительно благородная система, созданная ею, теперь лежала в руинах.

А Такемура и остальные, проповедовавшие эту благородную философию, больше не искали встреч с Сугахара теперь, когда ее карьера висела на волоске.

И это после того, как они говорили вначале «Давайте вместе посадим семя непротивления». После их рассказов о блестящей идее сотрудничества гражданского движения и библиотечного мира Ибараки.

Сугахара предстояло в одиночку бороться с этим профессиональным кризисом. Чиновницы, которых она называла своими соперницами, скоро уйдут слишком далеко вперед, чтобы догнать их.

Давление исходило со всех возможных сторон, и Сугахара достигла своего предела.

— …все будет хорошо, если у нас не останется сомнительных материалов, – бормотала себе под нос Сугахара, снимая крышку с пластиковой канистры у нее в руках. – Все будет хорошо, если у нас не останется сомнительных материалов… Все будет хорошо, если у нас не останется сомнительных материалов…

Иначе…

— Моей карьере конец… Моей карьере… Моей карьере… Моей карьере…

На библиотеке не было ни единой царапины, пока она истязала себя во имя непротивления. А теперь, решившись лишь на одну битву с цензурой, она превратилась в поле боя.

Пока здесь хранится эта гора буклетов, они придут, чтобы ворваться и осквернить библиотеку. И кому же придется платить за ремонт? Кому же придется брать на себя ответственность за жертвы?

Сугахара начала с ближайшей коробки и продолжила по порядку, выливая содержимое пластиковой канистры. Осторожно. Осознанно.

— Прошу прощения, но что Вы делаете? – спросил мягкий голос, пытаясь не провоцировать Сугахара. Обернувшись, она обнаружила Старшего Офицера Йокота, командующего филиалом базы.

— Разве не очевидно? Принимаю меры, чтобы библиотеку еще больше не опозорили.

— Пожалуйста, прекратите, – произнес Йокота все тем же мягким голосом, шагая к Сугахара. – Такие действия опозорит библиотеку. Особенно в исполнении ее директора.

— Вы видели, какие ужасные вещи случились с библиотекой, когда она хоть раз цензуре отпор дала? Знаете, все оставшиеся проспекты здесь хранятся. На кого, по-вашему, ляжет ответственность за дальнейшие жертвы или урон?!.. Не подходите! – закричала она, замахнувшись на него пластиковой канистрой и облив находившейся внутри жидкостью.

В комнате и так уже висел насыщенный запах керосина, такой привычный зимой.

— Пока Вы боритесь с цензурой, никто не повесит на Вас ответственность! Но если Вы склонитесь перед цензурой и уничтожите материалы, которые обязаны защищать, то совершите ошибку, которая Вас всю жизнь преследовать будет! – отчаянно закричал Йокота, пытаясь дать Сугахара последний шанс на спасение. Но это лишь разозлило ее.

— Замолчите! Все будет хорошо, пока мы цензуре не сопротивляемся!

Сугахара щелкнула зажигалкой, которую держала. Все залитые керосином поверхности покрылись огнем.

Огонь пробежал оранжевой линией, пока… не достиг Йокота, тоже облитого керосином.

Его крик напоминал вой раненого зверя.

Йокота, упавший на пол, корчившийся в попытках потушить пламя. Резкая вспышка оранжевого. Жар.

Осознание того, что она совершила нечто необратимое, наконец-то подтолкнуло Сугахара к действиям.

— А-а… – Приглушенно вскрикнув, она выбежала, спотыкаясь, со склада.

Зазвучала пронзительная противопожарная сигнализация, несколько членов Сил Обороны выбежали с другого конца коридора. Учитывая валивший со склада густой дым, разобраться в ситуации было нетрудно.

— Огонь! Проспекты горят!

— Там кто-то есть!

Не в силах даже узнать в охваченной пламенем дергавшейся фигуре Йокота, один из членов Сил побежал за огнетушителем на щите в коридоре. Он залил горящую фигуру, и из облака пены проступили очертания мужчины, лежавшего лицом вниз и закрывшего голову руками.

— Командующий Йокота?!

Хотя никто из них не понимал, как такое могло произойти с Йокота, кто-то вызвал по рации подмогу из медпункта.

— На складе с проспектами случился пожар, Командующий Йокота получил серьезные ожоги! Вызывайте скорую!

В то же время, кто-то закричал, требуя носилки. Если бы они понесли его сами, вероятно, его собственный вес еще больше усугубил бы раны – но поблизости не оказалось ни носилок, ни пригодной замены. Огонь на складе поднимался все выше, вырываясь через открытую дверь и поглощая кислород.

— Я его на спине понесу! Поднимите его! – крупный боец нагнулся, и несколько человек подняли Йокота на его широкую спину, вынеся с горевшего склада. – Я отнесу его в медпункт, – сказал он спеша прочь. Даже если это усугубит ранения Йокота, лучше было отнести его в медпункт, где его смогут быстро загрузить в скорую, чем оставлять рядом с огнем.

— Почему тушители не работают?!

Установленная в каждой комнате библиотеки азотная противопожарная система даже не пикнула. Один из солдат Сил бросился в огонь и нажал на ручной переключатель на стене, а затем выбежал из комнаты, кашляя.

— Плохо дело, какие-то неполадки! Центральная система контроля, словно в тестовом режиме работает!

Мужчина с рацией в руке тут же подключился к общему каналу и закричал:

— Все, кто рядом с пультом управления центральной системой контроля! Отключите тестовый режим тушителей! На складе пожар, а тушители не работают!

— Я тоже пойду, просто на всякий случай! – уверенный в своей скорости боец побежал к пульту управления.

Тогда все внезапно заметили женщину в броском платье с цветочным узором, которая медленно удалялась прочь.

— Вы! – Один из членов Сил Обороны дернул Сугахара за воротник. – Как Вы смеете повторять ужасы Хино! Еще и директор библиотеки!..

Отключенная противопожарная система и подстроенный пожар; слишком похоже на прием, использованный во время «Кошмара в Хино». Непростительная жестокость тех, кто собирался опустошить библиотеку.

— Я-я просто – просто пыталась защитить библиотеку… – пока Сугахара лепетала оправдания, остальные бросали на нее презрительные взгляды.

— Для Вас все кончено.

В другой раз они бы, может, и позлорадствовали из-за ее краха, но вызванная ею катастрофа была для этого слишком мрачной. Поджог и попытка убийства. В соответствии с этим приговоров, Сугахара полностью игнорировали.

Через пару минут заработали тушители. В итоге, пожар оказался небольшим и едва повредил склад, но он почти полностью погубил проспекты. Было очевидно, что до конца выставки их не хватит.

В итоге, Сугахара преуспела в своем желании избавить библиотеку от «опасных материалов». Библиотеке оставалось лишь порадоваться, что остальные ее фонды едва избежали ущерба, поскольку склад освободили для проспектов.

Йокота, как и Генда, доставили в больницу Красного Креста. Он сказал лишь одно, со стонами, словно ему кошмар снился: «Вы изначально не подходили на роль директора Окружной Библиотеки».

Позже эти слова украсили первую страницу местной газеты, убийственное обвинение в адрес Сугахара и кадрового отдела префектуры, назначившего ее.

* * *

Долгий, долгий день открытия художественной выставки подошел к концу, и девушки из Сил Обороны вернулись в свое общежитие.

Их встретили предполагаемые лидеры компании из Администрации.

— Эй… Мы хотим кое-что сказать.

— Ага, что? Мы чертовски устали, давайте быстрее, – сказала Ику, стягивая ботинки. Остальные девушки тоже начали шнурки развязывать.

— Теперь девушки, не состоящие в Администрации, могут свободно пользоваться столовой и остальным, ясно?

Такая формулировка заставила Ику, сильно уставшую и телом, и разумом, полностью потерять контроль над собой.

— Какого черта? – Сидя в проходе, она смерила злобным взглядом девушек из Администрации. Стальной блеск ее глаз заставил их сжаться от страха. – «Можете свободно столовой пользоваться»? Это должно было стать извинением? Если да, разве вы передо мной извиняться должны? Кому вы докучали, вступив в сговор с директором Сугахара? Освежить тебе память, дрянь? – Ику поднялась. Девушки шагнули назад. С каждым словом они боялись все сильнее. Ику с каждым словом говорила все грубее. – Начнем с того, что столовая, ванны, новые стиральные машины и прочее дерьмо предназначены для справедливого использования! Если пытаетесь загладить свою вину за идиотскую систему, которую вы решили увековечить, вы извиняетесь чертовски неверными словами перед чертовски не тем человеком!

— Касахара-сан! – В Ику вцепилась Нономия, останавливая ее. – Это наша битва. Мы сами выскажемся.

— …ага. Ты права. Прости.

Нономия повернулась к девушкам из Администрации.

— Мне не хочется думать, что вы пошли на эту попытку примирения из-за того, что случилось с директором Сугухара. Но не забывайте, пожалуйста, что вы сделали достаточно, чтобы вызвать подобные подозрения. Или что вы создали иерархию, основанную на рабочих обязанностях. Отныне Силы Обороны и Отдел Снабжения могут свободно и на общих основаниях пользоваться удобствами общежития, в порядке живой очереди. Никакого особого отношения нам не нужно. Это просто создаст еще одну извращенную иерархию. Хотя, – произнесла Нономия со слабой улыбкой, – какое-то время между нами может царить… напряжение, так что лучше бы нам лишний раз не сталкиваться.

Нономия стала почти другим человеком по сравнению с вечно извинявшейся девушкой, какой запомнилась Ику.

— Мы так же пока не хотим слышать ваши извинения. Многие наши товарищи, начиная Старшим Офицером Генда и Старшим Офицером Йокота, серьезно пострадали, и мы не хотим тратить энергию на извинения за подобные глупости. Просто относитесь к нам как к обычным соседкам. Большего мы не просим.

Речь Нономия была великолепна. Возможно, пережитая сегодня битва придала ей смелости.

— Я верю, что однажды неприязнь между нами пропадет, но одним лишь извинением все не исправить – наши чувства не настолько просты. А лесть вызовет лишь еще большую враждебность. Пожалуйста, относитесь к нам нормально.

Я им больше не нужна.

Оставив свои боевые ботинки на обувной полке вместо того, чтобы забрать их в комнату, Ику улыбнулась себе под нос.

* * *

И операция Генда, и операция Йокота прошли условно успешно, но оба они оставались в коме.

Тем не менее, никто не осмеливался вслух спрашивать, выкарабкаются ли они. Всем, кто их знал, действительно хотелось выразить свою тревогу словами, но обсуждение таких тем с остальными казалось искушением судьбы, так что Спецназ, по крайней мере, обсуждал только новости о состоянии Генда.

Новости эти приходили от Орикучи, в первый же день примчавшейся из Токио, чтобы заботиться о Генда. Жест был настолько удивительным, что даже Ику против воли поняла: между ними особая связь.

На Сугахара же завела дело полиция.

Вероятно, сообщения в новостях о жестокости первого дня выставки парадоксальным образом привлекли новых посетителей, потому что в последующие дни их было больше, чем в предыдущие десять лет.

Ику стояла в охране, когда наступала ее смена, но, словно очередь на открытие нового тематического парка, людская волна набегала утром и не рассеивалась до вечера.

Ее отец и брат тоже посетили выставку, но пока они не находили и не звали ее, Ику даже не замечала, что они там были.

Вечером третьего дня Йокота пришел в сознание. Заведующая общежитием объявила об этом непривычно веселым тоном посреди ужина, так что Нономия и остальные разразились радостными криками – пока не вспомнили о присутствии Ику и не приглушили свои голоса.

Генда все еще лежал в коме.

— О, пожалуйста, обо мне не волнуйтесь! – поспешно замахала руками Ику. – Это ведь здорово, правда? Здорово – я тоже рада! То есть, есть Старший Офицер Йокота в порядке, значит, он точно и Командиру Генда путь к здоровью укажет, так что они оба домой вернутся.

— Слава Богу… – Кто-то начал по-детски всхлипывать, доведя до слез и всех остальных.

Притворившись, что разделяет всеобщие слезы радости, Ику тоже плакала.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть Командир Генда выкарабкается. Он большой, шумный, сумасшедший и полный грязный приемчиков, но пока он наш командир, мы чувствуем, что все получится. Пожалуйста, пусть хоть на день раньше, но пусть он очнется быстрее.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть Старший Офицер Йокота и правда поможет Командиру Генда вернуться.

Желая побыть немного в одиночестве, Ику не пошла в ванну вместе со всеми.

Какое-то время она сидела в своей комнате, уставившись на мобильник и размышляя, можно ли позвонить без особой на то причины, а затем набрала номер Додзе.

— Что случилось? – Как обычно, его голос звучал так, будто он сразу готов приступить к действиям. В этот раз Ику засмеялась.

— А я Вам звоню, только когда что-то случается?

— С точки зрения статистики, да.

Под притворно резким тоном голос Додзе дрогнул.

— Похоже, – начала она – Старший Офицер Йокота пришел в сознание.

— Я слышал. Это хорошие новости.

— Командир Генда… – Ее голос звучал приглушенно из-за слез; с трудом она набрала как можно больше воздуха. – Командир Генда теперь в любую минуту очнуться может.

— …Ага. Я в этом уверен.

Ему понадобилась небольшая пауза, чтобы собраться с силами и ответить так решительно. Осознав это, Ику уже не могла больше храбриться.

— Вы правы. – Из ее горла вырвался детский всхлип.

Из-за почти суеверных опасений никто не смел обсуждать, поправиться ли Генда. На самом деле, она тревожилась и волновалась на этот счет. Ей действительно было необходимо услышать от кого-нибудь, что все будет хорошо. Но всех терзала такая же неуверенность, и никто не мог выразить свою тревогу словами.

Мужчины находили выход своим волнениям в усердной работе, чтобы им не стыдно было показаться Генда, когда он вернется. Из-за этого Ику было тяжело просто начать разговор.

— Здесь все празднуют, потому что если Старший Офицер Йокота на поправку пошел, значит, Командир Генда не может не поправиться, он ведь намного крепче.

— Нечестно, я тоже хочу там быть. – Здесь мне приходится изо всех сил стараться, чтобы не ранить чувства девушек, которые так стараются не ранить мои. И я рада, что Старший Офицер Йокота пришел в сознание, но так ужасно быть одной. – Хотела бы я праздновать вместе со всеми.

— Ах… Прости. – Голос Додзе звучал немного мрачно, но теперь она понимала, что он просто смущен. – Слушай, все будет хорошо. Не сомневаюсь, что Командир Генда очнется. Знаешь, он же вечно безумства творит – в этот раз он просто слишком далеко зашел, так что ему на восстановление время потребуется.

Повисло короткое молчание, а затем Додзе внезапно произнес:

— …пум.

Что это было?

— Я только что слегка стукнул тебя по голове, прекращай плакать.

Ику смеялась так долго, пока не начала задыхаться.

— Н-не… нечестно, тот, кто всегда чертовски серьезен, не должен говорить такие глупости… И вообще, – она подавила свой смех и попробовала поддразнить его самым сладким своим голосом, – Касахара предпочитает, когда ее гладят по голове.

— Сегодня услуг больше не оказываю.

Вероятно, она обидела его своим смехом, потому что он произнес это ворчливо, прежде чем внезапно повесить трубку.

* * *

Не…

— …поднимайте столько шума из-за мелкой царапины, идиоты… – простонал он, а затем его сотряс сильный кашель.

— Генда-кун! – женский голос перебил его кашель, словно она уже успела к этому привыкнуть.

— Где… я?

— В больнице. Ты получил где-то двадцать три огнестрельных ранения, но… – Орикучи криво усмехнулась. – Но придя в сознание, ты первым делом своих подчиненных отчитываешь. Как обычно.

— Экспонат?

— Цел. Сейчас пятый день выставки. Твои подчиненные усердно работают. Так что расслабься и наслаждайся своим выздоровлением.

Генда попытался пошевелить рукой и обнаружил, что не в состоянии этого сделать. Он понимал, сколько займет его выздоровление и реабилитация, и его уже от этого тошнило.

Не сумев протянуть руку так далеко, как ему хотелось, он положил ее на колени Орикучи.

— Прости, что тебе приходится на это смотреть. – По крайней мере, его рот начинал его слушаться.

Орикучи взяла лежавшую у нее на коленях руку – она была забинтована – и нежно сжала ее своими ладонями.

— Я была рядом во время кучи твоих опрометчивых фокусов. Конечно, я и сейчас приехала.

А затем Генда увидел то, чего не видел после их расставания десять лет назад – по щеке Орикучи покатилась слеза.

— Ну что за ерунда, знаешь же, я не люблю, когда ты плачешь.

— Считай это наказанием за твою глупость, – сказала Орикучи, у которой из глаз текли слезы.

— Брось, ты и правда считала, что я от такой мелкой царапины умру? Не глупи.

— Большинство людей умерли бы. Не глупи.

— Они оказались такими неумехами, что даже с близкого расстояния меня убить не смогли.

— Что я хочу сказать, – Орикучи подняла голову, прекрасная даже в слезах. – Уходя, ты обещал, что если на свое шестидесятилетие я буду сидеть одна в красном чанчанко, ты сделаешь мне одолжение и женишься на мне! Ты это просто так сказал или всерьез?!

О – она помнит. И собирается этим воспользоваться. Его лицо расплылось в невольной улыбке.

Это не было ложью. И каждое слово он произнес всерьез. Но, возможно, лучше бы Орикучи посчитала это шуткой.

— Когда тебе исполнится шестьдесят, оформим все официально?

Возможно, было бы лучше, посчитай Орикучи и это шуткой, но она в ответ наградила его мрачным взглядом.

— Для этого ты должен быть жив, – упрекнула она его.

«Не поднимайте столько шума из-за мелкой царапины, идиоты».

Оперативное сообщение Орикучи о пробуждении Генда пронеслось среди Спецназа подобно лесному пожару, все встречали новость с улыбками даже чаще, чем со слезами.

— Конечно, я буду шум поднимать! – У отряда Додзе был перерыв. Ику ударила кулаком по столу в комнате отдыха. – Он знает, как я изводилась тревогой в одиночестве в женском общежитии?!

— Ну, очнувшись, он первым делом приказал нам не волноваться, – Комаки усмехнулся.

— Наверное, он пока в отключке был, все время приказы раздавал, – добавил Додзе. Скорее всего, так и было.

— Все отряды из Ибараки были просто потрясены, – поделился услышанным Тедзука. – Особенно выходцы из Мито, Командующий Йокота ведь такой тихий, вежливый человек.

Женщины были тронуты, когда Йокота пришел в сознание, но даже в мужском общежитии наблюдались эмоциональные сцены. Там было полно мужчин, обминавших друг друга за плечи, ливших скупые мужские слезы и праздновавших хорошие новости.

— Старшему Офицеру Йокота теперь, в основном, пластические операции на его ожогах нужны. Командиру Генда на полное восстановление три месяца потребуется, и, говорят, реабилитация полгода займет, – сказал Комаки.

Ику нахмурилась.

— Если все так плохо, почему мы смеемся, а не плачем, как бойцы Сил из Ибараки?

— Различные нравы, наверное.

— «Различные нравы», он говорит! И все? – удивленно спросила Ику.

Додзе ответил непривычно обиженным тоном.

— Ну, а как еще это назвать?! Он же не сидит сейчас тихо и послушно в больнице, хотя и очнулся недавно. Этот ублюдок никогда не слушает, и кому, по-твоему, придется бегать вокруг и уговаривать его вернуться в больницу или поберечь себя? Ты понимаешь, как мне трудно придется?

— Ах, и правда, едва ли он кого-то кроме Додзе станет слушать, – согласился Комаки.

— Я тебя тоже в этом поучаствовать заставлю!

Комаки засмеялся и парировал выпад Додзе:

— Он так делает, потому что любит, когда ты на него орешь.

— Интересно, сможем ли мы удержать его в больнице до конца реабилитации – или хотя бы до полного выздоровления – в отчаянье пробормотал Додзе. Ику изо всех сил пришлось сдерживать смех, глядя на его предсказуемую угрюмость.

* * *

По словам отца Ику, ее мать, Тошико, похоже, тайком посетила выставку.

«Благодаря ее росту и выправке, смотрится она неплохо – даже несмотря на эту одежду. Хотя, конечно, совсем не женственно», – напряженно произнесла она, стоя на кухне спиной к Кацухиро. Ику ее совсем не заметила. Должно быть, она проскользнула в музей, понаблюдала за работой Ику и тихо ушла домой.

Пропасть между Ику и ее матерью была глубокой, но для ее матери сам визит был компромиссом, и Ику обязана была это признать. Наверное.

Когда в последний день выставки разошлись все посетители, уличные экспонаты необходимо было занести на хранение в Музей Современных Искусств, после чего помощь Спецназа Библиотеки уже не требовалась. На следующий день они возвращались на Библиотечную Базу Канто.

— Интересно, что случится с этим местом, когда мы уедем, – тревожно пробормотал Додзе, когда они с Ику вместе переносили картину в раме.

Директор Окружной Библиотеки содержалась под стражей за поджог и попытку убийства, а командующий филиала базы до сих пор лежал в больнице в тяжелом состоянии. Ни на одну из двух должностей еще не выбрали приемника.

Самым тревожным был тот факт, что влияние искаженных порядков Сугахара на библиотечный мир Ибараки до сих пор оставалось неясным.

Когда они передали картину работникам музея, Ику потянула Додзе за рукав.

— Не выйдете со мной на минутку?

— Здесь еще хватает работы.

— Большая часть уже сделана, так? Всего на минутку, – Ику потянула настойчивее, и Додзе неохотно последовал за ней.

Отвела его Ику в теплицу на территории филиала базы, где они с Тедзука как-то провели перерыв.

Электричества там, похоже, не было, так что внутрь падал лишь тусклый вечерний свет.

— Сюда, инструктор Додзе, сюда!

Вспомнив, где они были, Ику подбежала к островку ярко-зеленых стеблей и уверенно присела на корточки. Додзе подошел и наклонился, глядя вниз.

В вазоне выстроились ряды нежной, пышной зелени, листья складывались изящной решеткой, все ярко-зеленое. Наверное, их пора было пересаживать.

Когда она видела их с Тедзука, растения отличались лишь ярким цветом и кружевными листьями.

Сегодня они были почти в полном цвету. Большой желтый диск в центре обрамляли короткие белоснежные лепестки. Каждый цветок был не больше подушечки ее пальца.

Маленький скромный цветок, совсем не броский.

— Романов цвет, сэр.

Долгий миг Додзе молча смотрел на простой изящный цветок.

— Так вот он какой… Он в это время года цветет?

— Его можно садить весной или осенью, но летнюю жару цветок не любит, так что, слышала, проще его вырастить, если осенью посадить.

Вы еще не поняли? Она нетерпеливо ждала реакции Додзе, но о растениях и цветах он мало что знал, и потому не понял бы, не объясни она ему.

— Кто-то в библиотеке выращивает романов цвет, тщательно изучил его и знает, как о нем заботиться. Смотрите, его уже пересаживать приготовились. – Рядом с вазонов был подготовленный распаханный кусок земли. – Наверное, кто-то знает, почему романов цвет на нашей эмблеме. Должно быть, каждый год его высаживают.

В вазоне торчали садовые таблички, желтые и потрескавшиеся, на которые выцветшие слова «романов цвет» не раз обводили заново. Было ясно, что их много раз использовали. Возможно, тот, кто занимался цветами, был слишком ленив, чтобы новые таблички делать.

— Кто-то в библиотеке знает значение «сила вовремя невзгод». Так что я уверена, что…

— Хорошо, я понял. – Додзе грубовато, но слабо ткнул ее в голову, вероятно, заставляя замолкнуть.  – Ты мне только через сто лет сможешь ободряющие речи толкать.

А через сто лет мы разве живы будем? Но замечание Додзе казалось парадоксальным признанием того, что ее ободряющая речь возымела эффект, так что она ничего не сказала.

Додзе встал.

— Теперь осталось только чай попробовать. Найди подходящее место, когда мы в Токио вернемся, – сказал он и ушел.

Он все еще помнит это обещание? В восхищении она не смогла сдержать улыбку, проступившую у нее на лице.

* * *

Хотя в женском общежитии по-прежнему царила немного напряженная атмосфера, доступ к удобствам приблизился к уровню справедливого. Ситуация должна была улучшиться на следующий год, когда появятся новые курсанты и многие вещи уйдут в прошлое.

В день отъезда девушки из Сил Обороны во главе с Нономия спустились вниз проводить Ику.

Уехать они должны были сразу после прощальной церемонии, которую устроил губернатор префектуры, высшие должностные лица местного правительства и начальство музея, так что это был их последний шанс поговорить лично. Огата вежливо, но твердо много раз отказывался от церемонии, но на него давили, пока он, наконец, не сдался. «Короткую! Как можно короче!»,  — взмолился он, на этом и порешили.

— Касахара-саааан… – Нономия уже почти плакала.

Так или иначе, они провели, близко общаясь, почти месяц, что делало расставание еще более грустным.

Ику не хотела превращать свой отъезд в мрачное событие, и потому надела рюкзак и быстро встала.

— Выше головы. Вас впереди ждет трудный путь, так что держитесь.

Девушки из Администрации, как обычно, беспечно игнорировали Ику и остальных. Ику не хотела, чтобы кто-нибудь расплакался, учитывая враждебность между двумя группами.

— И стрельба! Если еще хуже стрелять начнете, я вас с позором выгоню, так что тренируйтесь! Я и без того на гране! – закончила Ику громким веселым голосом и вышла из женского общежития, где провела так мало – или так много – времени, оставляя его позади.

Формально отец Ику присутствовал на церемонии, но они могли лишь переглядываться со своих мест. Она не помнила, как садилась в автобус. Все, кроме водителя, уснули мертвым сном, и даже водители во время поездки менялись чаще обычного. Это доказывало, насколько они были истощены.

Спецназ вернулся на Библиотечную Базу Канто, где собрался на короткое совещание, а потом разошелся. Сегодняшний и завтрашний дни были выходными, так что, вернувшись в свою комнату, Ику сразу сняла форму и залезла в постель.

* * *

Проснулась она, когда солнце уже полностью село, и в комнате царил мрак. По крайней мере, пока только что пришедшая Шибасаки не включила свет.

— С возвращением!

Ику смотрела на подругу, которую давно не видела, освещенную сзади лампой. Несмотря на освещение за спиной, она оставалась все такой же безупречной красавицей.

— Брось, если так и будешь спать, столовая и ванная закроются. Вставай, вставай!

Шибасаки потащила ее ужинать и мыться, а потом они снова вернулись в комнату.

— Браво, – неожиданно серьезно произнесла Шибасаки, заваривая свой лучший черный чай. – Знаю, это было тяжелое время, во многих смыслах. – Конечно, были Генда и Синдо, раненный в руку, и остальные многочисленные раненые. – Похоже, Командира Генда через два месяца смогут в нашу местную больницу перевезти.

— Вижу, ты совсем не изменилась… – Время перевода Генда, вероятно, еще не знал даже Огата, его заместитель. – Инструктор Додзе сказал, что хотел бы оставить его в другой больнице до конца реабилитации.

Она упомянула имя Додзе, не подумав – а затем внезапно до нее дошло. Перед глазами все поплыло из-за слез.

— Шибасакииии…

Ику опустила взгляд на свои колени, пока по ее щекам тихо текли слезы. Выражение Шибасаки она не видела.

Чисто гипотетически.

Даже гипотетически просто представлять это было больно.

— Прости, Шибасаки. Оказывается, я все-таки люблю инструктора Додзе.

Она уже не могла сказать, что ей все равно. Если, гипотетически, ее соперницей была Шибасаки, эгоистичную, беспричинную ревность, вскипающую при мысли, что его у нее заберут, уже нельзя было отрицать. Она вынуждена была смириться с этим.

— Ты наконец-то это признаешь? – сказала Шибасаки, успокаивающе гладя Ику по голове. – Ничего, я знала, что ты давно уже любишь инструктора Додзе.

Когда Шибасаки произнесла эти слова вслух, они показались правдой – словно она и правда любила его давно. Словно новость от Тедзука Сатоши стала последней каплей, прорвавшей плотину.

— Не волнуйся, этот мужчина прямо отказал мне, когда я ему встречаться предложила. То есть, обычно, когда красотка вроде меня к парню подходит, он хоть на секунду задумывается, верно? Я у тебя его точно не заберу.

Ику слегка полегчало, а затем ей захотелось схитрить.

— А как инструктор Додзе ко мне относится?

— Я тебе не скажу, – твердо ответила Шибасаки. – Мне даже гадать не надо; я знаю. Иди и предъяви свои чувства на его милость; пусть каждое его слово и действие поднимут тебя на вершину и опустят на дно. Так ведь невинные барышни и поступают, верно?

Жуть. В формулировке Шибасаки это звучало унизительно.

— Влюбиться в человека, которого пытаешься нагнать – это классика жанра. Просто продолжай бежать; пока твои ноги проносили тебя через все проблемы на твоем пути.

— Хорошо, – кивнула Ику, притягивая колени к груди. – Интересно, выросла ли я хоть немного? – пробормотала она, наполовину себе под нос.

Шибасаки ответила честно:

— Ты только что вернулась из своей первой крупной битвы без единой царапины – впечатляет, верно? Ни от кого не слышала, чтобы ты колебалась.

— Что инструктор Додзе сказал?

Ику не знала, был ли этот вопрос против правил, но Шибасаки наградила ее ответом.

— Он сказал, что храбрости тебе не занимать. Величайший комплимент тебе с его стороны, нет?

Щеки Ику беспомощно покраснели, и она спрятала лицо в коленях.

* * *

После завершения художественной выставки и отъезда их связь с префектурой Ибараки должна была оборваться. Но этого не случилось.

На собрании высших чинов в кабинете главного управления Библиотечной Базы Канто лицо Заместителя Командующего Хикое с каждой минутой каменело все больше.

— Разделить вину?!

Инамине кивнул.

— Глупости! – выпалил Хикое. – Библиотечная База Канто отправила туда весь Спецназ, спасла призовую работу и до последнего дня помогала охранять выставку! Благодаря этому Старшему Офицеру Генда полгода понадобиться, чтобы от полученных ранений оправиться! А в Ибараки директор библиотеки поджог устроила и совершила попытку убийства! Зачем вообще нашим Силам разделять вину с Ибараки!

В отличие от Инамине он принадлежал к правительственному лагерю, но все равно очень переживал за Силы Библиотеки, и был прав. Своим обычным мягким голосом Инамине поправился:

— Прошу прощения; конечно, формулировка «разделение вины» приведет к подобному недоразумению. Если точнее, вину с главным управлением в Ибараки разделит не главное управление в Токио; за инцидент ответственны Вооруженные Силы Библиотеки Канто. Возможно, объяснения потребуют некоторого времени, – предупредил он. Высшие чины, особенно правительственный лагерь, выглядели поголовно недовольными, но приготовились слушать. – Сначала мы посчитали, что хватит и половины Спецназа Библиотеки; но в итоге отправили его целиком. Причиной стали сообщения прибывшего первым отряда, согласно которым Вооруженные Силы Библиотеки в Мито – а особенно филиал, примыкающий к Окружной Библиотеке – завели искаженные порядки.

— Я слышал, статус членов Сил Обороны упал из-за личных предрассудков директора Окружной Библиотеки, – сердито перебил Хикое. – Это проблемы Мито.

— Между прочим, некая гражданская группа находилась в настолько близких отношениях с директором, что это можно было бы назвать сговором. Кажется, они называют себя «Общество Непротивления»…

Когда Сугахара была назначена на пост директора Окружной Библиотеки, она посчитала эту должность легкой работой и стремилась двигаться дальше. Единственное, что ее тревожило – людские потери во время ее срока, и тревоги эти начали выливаться в мелкие и крупные конфликты с Силами Обороны.

Тогда «Общество Непротивления» и связалось с Сугахара.

Они пришли со льстивыми, полными восхищения словами, нашептав, что ей стоит сделать благородные принципы непоколебимого уважения жизни и верность философии пацифизма отличительной чертой Сил Библиотеки Мито.

— Уверен, все вы в курсе, какая участь, в итоге, настигла Мито.

Книги отдавались цензорам без борьбы, права Сил Обороны свелись на нет, а обороноспособность Сил упала.

Чтобы распространить свои методы в Ибараки, «Общество Непротивления» пробралось в каждый филиал библиотеки в префектуре. То, что они уже преуспели в Мито, центральной базе в Ибараки, служило основой для их действий. Легальные организации слабы перед гражданскими группами, проповедующими важность уважения к жизни.

— Тем не менее, среди спонсоров «Общества Непротивления» мы определили несколько групп, поддерживающих Закон о Развитии – хотя, конечно, они предприняли необходимые меры, чтобы скрыть свою сущность.

Комнату заполнили зловещие крики.

— Так значит… они? – вопросительно произнес кто-то, и Инамине кивнул.

— Можно считать «Общество Непротивления» замаскированной группой сторонников Законов о Развитии, посчитавшей директора Сугахара легкой мишенью и попытавшейся разрушить Силы Библиотеки изнутри, начиная с сельской местности. – Инамине скрестил руки с мрачным выражением. – Взаимодействие с гражданскими группами остается на усмотрение местного директора, и провести линию очень трудно. Есть и достойные общества, но многие становятся прикрытием для злых целей. Действительно, чтобы отличить одни группы от других, надо пообщаться с ними какое-то время, и в этот раз директор Сугахара оказалась слишком легко впутанной в их интриги. Директор Сугахара никогда не хотела работать в библиотеке, и ее желание вернуться в правительство префектуры, вероятно, стало одной из причин, почему она так легко начала плясать под их дудку.

— В таком случае, это была ошибка кадрового отдела правительства Ибараки, – выпалил Хикое. Как члену правительственного лагеря, ему, наверное, было унизительно говорить такое. – Я серьезно сомневаюсь в том, что ответственность несут все Силы Библиотеки Канто!

— Но если мы повернемся спиной к Ибараки, то создадим прецедент, – предупредил их Инамине. – Какими бы ни были прочие обстоятельства, факт остается фактом: мы словно заявим, что любой начальник, связавшись с хорошо замаскированной враждебной организацией, вынужден будет сам за свои ошибки платить. Соответствует ли это идеалам Сил Библиотеки? – спросил Инамине.

Никто не ответил.

Если будет создан прецедент, в конечном итоге, сотрудничество между библиотеками и населением сведется к минимуму, а в долгосрочной перспективе доверие начальства Сил Библиотеки друг к другу упадет.

— В каждом регионе страны есть соответствующая центральная база Сил Библиотеки, даже если просто для удобства. Библиотечная База Канто выполняет эту роль в округе Канто. Высшие чины в Ибараки возьмут на себя вину, но Библиотечная База Канто тоже должна принять на себя ее часть – за то, что до сих пор не замечала, как Силы Библиотеки Канто двигались к катастрофе.

Атмосфера в комнате стала настолько тяжелой, что никто уже не мог поднять головы.

Инамине весело обратился к остальным:

— А значит, нам повезло, что «Свобода» была выбрана для окружной художественной выставки в Ибараки в этом году. Если бы призовая работа не разозлила Комитет по Развитию СМИ, Спецназу не пришлось бы высылать подкрепление, и мы не узнали бы о проблемах в Мито. Это годами могло укрываться от нашего внимания, пока все не стало бы намного хуже. И тогда только моей отставки не хватило бы, чтобы искупить наше упущение.

— …Минуточку! – Хикое ударил кулаком по столу и подскочил на ноги. – Эта проблема уходит корнями в ошибку отдела кадров в Ибараки! Если кто и должен понести ответственность, я, будучи частью правительственного лагеря, стану более подходящим вариантом!

— Оставить командующего базой и подставить его заместителя? Ни Силам, ни остальному миру это не понравится. – Инамине мягко рассмеялся. – Мне шестьдесят шесть. Большинство людей в этом возрасте уходят на пенсию.

Хикое остался стоять, но голову опустил, словно не знал, куда смотреть.

— В плане возраста, ранга… и убеждений, Вы – самый логичный вариант моего приемника. После инцидента в Ибараки правительственный отдел кадров, вероятно, какое-то время будут сдерживать, а Библиотечная База Канто долгое время находилась под управлением принципиалиста. Вполне разумно назначить следующим командующим члена правительственного лагеря и посмотреть, что из этого выйдет. Я официально рекомендую Вас на должность моего приемника.

Хикое поднял голову и уставился на Инамине.

— …Если так, я хочу, чтобы Вы остались с Силами как специальный консультант. Если Вы сейчас просто уйдете, я не смогу в одиночку управлять Силами. Прежде всего, у меня нет личной информационной сети, какая, похоже, была у Вас. – В голосе Хикое звучали сардонические нотки, когда он говорил об экспериментальном разведывательном управлении Инамине. Требовалось много времени, чтобы довести проект до полной зрелости и передать бразды правления кому-то другому.

— Я согласен, если мне придется лишь ставить свое имя под Вашими планами. Но у меня тоже есть просьба. – Хикое выглядел озадаченным, и Инамине улыбнулся. – Позвольте мне в последний раз воспользоваться своими полномочиями, слегка превысив их, для решения кадровых вопросов.

* * *

Генда, все еще прикованный к кровати в больнице Красного Креста, получил письмо с новым приказом, хотя двигаться сам пока не мог.

Поскольку руки его не слушались, за него вскрыл конверт кое-кто другой –Орикучи, которая оставалась там и писала статью о темной стороне библиотечного мира Ибараки, живя в гостинице неподалеку.

— В этот день, 30 ноября 33его года эпохи Сейка я повышаю Старшего Офицера Библиотеки Третьего Класса Генда Рюске до Старшего Офицера Библиотеки Первого Класса… подписано, Инамине Казуичи, Командующий Библиотечной Базы Канто.

Генда долго сидел молча, не отвечая, когда Орикучи закончила читать. Орикучи не разбиралась во всех тонкостях Сил Библиотеки, но она знала, что повышение Старшего Офицера Библиотеки на два ранга было неслыханным, разве что он погиб при исполнении.

И что Генда прекрасно понял значение этого повышения.

Наконец, Генда попросил Орикучи подать ему указку. Поскольку тело до сих пор плохо его слушалось, он указывал Орикучи на вещи, которые нужно было ему подать.

Орикучи разложила складной жест и передала ему. Генда, глядя в пространство, поднес кончик указки ко лбу и отдал честь. Так отдавали честь офицеры полиции, получившие ранения в руки или лишившиеся их.

— Я, Старший Офицер Библиотеки Первого Класса, принимаю это повышение!

О! Командующий Инамине…

После этого заявления Орикучи наконец-то поняла.

Когда Генда вернется на Библиотечную Базу Канто, Инамине там уже не будет.

* * *

— Что это значит?! – почти машинально рявкнула Ику в ответ на новости, которые утром огласил Огата.

— Я только что объяснил. Если вам нужно больше информации, лидеры отрядов все расскажут на ваших утренних совещаниях.

После этой скрытой просьбы следить за своими подчиненными, Додзе положил Ику на плечо руку и заставил ее сесть на место.

— Успокойся.

— Но!..

Как я могу успокоиться?! Лицо сидевшего рядом Тедзука побелело. Додзе и Комаки сохраняли спокойствие лишь потому, что, будучи главой отряда и его замом, они узнавали новости заранее.

Почему они нам не сказали? Это нечестно.

— Как мог Инамине в отставку уйти? Это какой-то заговор правительственного лагеря?!

— Следи за своим языком! – закричал Додзе, а потом понизил голос до шепота. – Зам командующего Хикое, похоже, предлагал уйти в отставку вместо него, поскольку проблемы в Ибараки были спровоцированы правительственным отделом кадров. Командующий Инамине сам решил уйти.

— …Простите. – Она и представить не могла, что Хикое такое предложит.

Ику подчинилась, но Тедзука сдаваться не собирался.

— Интересно, мой брат…

— Ты несправедлив по отношению к брату, – сказал Комаки. – Не думаю, что он такие методы предпочитает. Ему нравится, когда в нем видят стоящего над всеми идейного лидера, устроившего крестовый поход по искоренению цензуры. Хотя, возможно, он понял, что происходит, но остальным Силам ничего не сказал. Некоторое послабление Сил Библиотеки оказалось бы очень кстати для «Проекта Библиотеки Завтрашнего Дня».

Возможно, даже Комаки испытывал раздражение, потому что говорить так о чьей-то семье было грубо. Хотя, честно говоря, Тедзука не возражал – он и сам всегда был довольно резок по отношению к брату.

Во время обеденного перерыва Тедзука отправился в Первую Библиотеку Мусашино.

Он быстро нашел работавшую на ногах Шибасаки и подошел прямо к ней.

— Выйдем на секунду.

— А если я откажусь?

— Просто идем! – Тедзука схватил Шибасаки запястье и двинулся к выходу. Он заколебался на миг, ощутив, какой тонкой была ее рука, но не выпустил ее и вывел девушку из справочного отдела. – Ты ведь знала, да?

Он говорил об их с Шибасаки телефонном разговоре после его прибытия в Мито.

— Что Командующему Инамине придется взять на себя ответственность за ситуацию в Мито, и что мой брат знает секрет «Общества Непротивления» и помалкивает об этом.

«…Запомни, не полагайся на него слишком сильно. Сейчас он, в первую очередь, идейный лидер «Проекта Библиотеки Завтрашнего Дня», и только потом уже твой брат».

Нетипичное для Шибасаки личное предупреждение доказывало, что она была в курсе.

— Успокойся. Твой брат знал о происходящем, но он просто молчал. Нам неизвестны его причины, и напрямую уходить Командующего Инамине в отставку он не заставлял.

— Но… – Помимо этого странного предупреждения, тогда по телефону она говорила совершенно обычно. Тедзука сотню раз прокручивал тот разговор в голове. Это его злило. – Почему ты мне ничего не сказала?!

— Потому что на тот момент, когда я могла рассказать, ты уже ничего сделать не смог бы! – закричала Шибасаки, а затем опустила взгляд. Ее голос зазвучал тише. – Обстоятельства, вынуждающие Командующего Инамине уйти в отставку, уже сложились. Какой был смысл сообщать тебе информацию, которая лишь расстроила бы тебя? «Общество Непротивления» пожирало Силы Библиотеки в Мито, пока они на части не распались, будучи совершенно не подготовленными к грядущей битве. Разве у вас и без того тревог не хватало? Я… – У Шибасаки перехватило дыхание. – Я ничего не могла сделать, только попросить тебя пережить битву и вернуться целым!

Шибасаки стряхнула руку Тедзука, и тот машинально ее отпустил. Ее запястье было таким тонким, что, казалось, сломается, схвати он его слишком грубо.

Шибасаки тут же развернулась на каблуках и ушла. Ее быстро удалявшиеся шаги были тяжелыми, словно она боролась с желанием бежать.

Опустив взгляд на место, где стояла Шибасаки, Тедзука заметил на линолеуме пола несколько капель воды.

Он был поражен, осознав, что чем-то довел эту женщину до слез, хотя она никогда не плакала на людях. Он долго стоял в замешательстве, пока, наконец, решил не идти за Шибасаки и не звонить Сатоши.

С точки зрения Сатоши было очевидно, что, пока Инамине остается в Силах Библиотеки, его харизма будет препятствием для планов Сатоши. Конечно, он не стал бы рассказывать Тедзука, что Инамине в опасности, пока не стало бы слишком поздно. Тедзука раз за разом убеждался в том, что Сатоши не такой брат.

Но, все же, Шибасаки боялась, что Тедзука будет больно, и нашла время предупредить его.

Он присел на корточки и вытер капли кулаком. Шибасаки точно не захотела бы их там оставлять.

— Ну, я и гад…

Он излил свое недовольство собственным бессилием на не менее бессильную, но более хрупкую девушку.

Так что, наверное, не стоило и на брате недовольство вымещать.

Все-таки, с Сатоши он разговаривал лишь за тем, чтобы вытянуть из него любую полезную информацию.

* * *

— Знаешь что? – произнесла тем вечером Ику. Шибасаки тупо пялилась в телевизор и даже не заметила, что Ику с ней говорит. – Земля вызывает Шибасаки!

— Что? О, эм, что такое?

Видя обычно неуязвимую Шибасаки смущенной, Ику нахмурилась и скрестила руки.

— Так вы и правда поссорились!

— Ты о чем?! С кем поссорились?

— С Тедзука, – резко ответила Ику. Шибасаки вздрогнула. Пожалуй, если хочешь, можешь это и ссорой считать.

— Он вроде как извинился. Просил передать тебе «прости», – продолжила Ику.

И как мне на это отвечать?

— …«Нет, это мне стоит извиниться»? Так пойдет?

— Ну, не то, чтобы это было неправильно… – Ику, подняв брови, начала чистить лежавшие у нее на столе апельсины. – …Но звучит слегка избито, тебе не кажется?

— Ну, я не знаю, как будет правильно. – Шибасаки притворилась, что говорит беззаботно, но, на самом деле, была серьезна.

— Как на счет более примирительного варианта, вроде «Я тоже извиняюсь» или «Не волнуйся об этом»?

— Хорошо, можешь ему что-нибудь такое передать?

— …Я тебе не голосовая почта, – пробурчала Ику, запихивая дольки апельсина в рот. – Так вы двое теперь и ссориться можете?

Шибасаки снова смутилась из-за второго предположения Ику.

— Наверно, мне не стоит ссориться с людьми. То есть, я ведь в разведке состою.

— Нет, все хорошо. Вы же друзья, так?

О. Мы стали друзьями? Шибасаки привыкла считать Тедзука просто ровесником и сотрудником, но теперь его положение в ее мыслях слегка изменилось.

* * *

Если считать переходный период, 14 декабря было последним рабочим днем Инамине.

Единственным, что он забрал со своего стола, был маленький горшок с ромашками, который он убрал в свою сумку и поставил на колени. Без ног даже мелкое садоводство становилось тяжким трудом, но он высаживал ромашки каждое лето и осень, и каждый год, когда они начинали цвести, он выкапывал несколько растений и ставил их в горшочке у себя на столе.

Итак, дорогая.

Мысленно произнес он, опустив взгляд на простой глиняный горшок.

Что думаешь о содеянном мной?

Если бы его жена была жива. Он всегда отметал этот вопрос как бессмысленный, но теперь задавал его.

Будь ты жива, что бы ты сказала о моих поступках? О том, как я вооружил Силы Библиотеки для борьбы с цензурой? О созданной мной организации, проливающей кровь в борьбе с цензурой?

Инамине не знал, что ответила бы его жена. Его ушей не достигало успокаивающего или ободряющего голоса. У мертвых помощи не попросишь. Даже у собственной жены. Он не стал бы оправдывать себя, приписывая слова жене, когда она больше не могла за себя говорить.

Он знал, что это неправильно, даже без его недоброжелателей, использовавших мертвую жену, чтобы изобличить его.

Но Вооруженные Силы Библиотеки были созданы и продолжат существовать даже после ухода Инамине, продолжат битву с цензурой. И даже после ухода Инамина пролитая кровь останется у него на руках. И даже после смерти, его, как создателя Вооруженных Сил Библиотеки, руки и в могиле останутся запятнанными кровью.

И хотя его собственное тело было хрупким, он приказывал молодым мужчинам и женщинам продолжать это кровопролитие вместо него.

Наверное, надежды на исправление у меня уже нет.

После тихого стука дверь кабинета открылась. Там стояла Шибасаки, его непосредственная подчиненная – и Старший Библиотекарь Касахара, некогда обратившаяся к Инамине «сэр», словно он был посетителем.

— Пора, – сказала Шибасаки. – Вы готовы?

— Да.

— Тогда мы проводим Вас до машины.

Касахара подошла к его инвалидному креслу.

— Спасибо. Я у Вас в долгу и за помощь во время похищения.

Касахара откатила его кресло от стола и повезла вперед.

— Нет, – воскликнула она, – для меня было честью находиться рядом с Вами. Жаль, что больше я ничего не смогла для Вас сделать… – Ее голос зазвучал приглушенно из-за слез. – Я бы и дальше хотела под Вашим руководством работать. Неужели и правда нельзя…

— Касахара, – предостерегла Шибасаки. Всхлипы Ику еще долго звучали у него за спиной. Инамине было немного тревожно слышать, как его оплакивает эта молодая женщина из Сил Обороны.

Они вышли из здания, и глаза Инамине округлились.

— Это Вы устроили? – спросил он Шибасаки.

Та ухмыльнулась.

— Нет, сэр. Все, кто был свободен, по собственному желанию пришли. Поэтому они и не строем стоят.

Члены Сил Библиотеки стояли в два ряда, выстроившись по обе стороны от дороги, ведущей к главному входу на базу. Хотя в какой-то момент дорога исчезала из виду, ряды продолжали тянуться вдоль нее.

Первыми стояли все члены Спецназа Библиотеки.

Замкомандира Огата закричал изо всех сил:

— МЫ ПРИВЕТСТВУЕМ КОМАНДУЮЩЕГО БИБЛИОТЕЧНОЙ БАЗОЙ КАНТО ИНАМИНЕ!

Члены Сил Обороны, Администрации и Отдела Снабжения стояли вперемежку, но все они дружно отдали честь. Инамине заворожило, как хорошо выполнили этот жест даже не привыкшие к нему члены Администрации и Отдела Снабжения.

Инамине отдал честь в ответ, и Касахара повезла его вперед. Шибасаки шла рядом.

Он отдавал честь каждый раз, когда они заворачивали за угол, пока, наконец, не дошли до машины, стоявшей перед главным входом. Эта же машина забирала его почти каждый день с момента вступления в должность командующего базой.

Перед машиной стоял Хикое, которому предстояло завтра стать командующим базой.

Он молча открыл заднюю дверь, и Инамине пересел внутрь привычным движением. Касахара сложила кресло, Инамине забрал его и поставил в ногах рядом с собой.

Хикое отдал честь, наградил сидевшего в машине Иманиме долгим взглядом и лишь затем заговорил.

— Я должен попросить прощения; хотя я оставляю Вас специальным консультантом, но следовать Вашей доктрине не буду. У меня есть свои убеждения, и управлять Силами Библиотеки я буду в соответствии с ними.

Касахара, которой, по слухам, не было равных, если дело касалось простоты и прямоты, казалось, готова была высказать возражения; Шибасаки ткнула ее в бок, и она молча подчинилась. Наверное, вскоре для людей вроде нее Силы Библиотеки станут более напряженным местом.

Из-за такого прогноза он и ускорил повышение Генда – но какими в действительности станут Силы Библиотеки после его ухода?

Хикое продолжил:

— Но я не считаю, что у сторонников правительства и принципиалистов есть разногласия по поводу фундаментальных идеалов Сил Библиотеки. В мире, где происходит подобное инциденту в Мито, думаю, мы сможем найти подходящие ситуации компромиссы, какими бы разными ни были наши убеждения. Мне кажется, Ваш опыт и мудрость сильно помогут. С нетерпением жду нашей совместной работы.

Хикое поклонился так низко, что стала видна лысина у него на макушке, и закрыл дверь машины. Водитель произнес «Едем», как делал каждый день, и, как и каждый день, завел машину после своего добросовестного предупреждения.

Инамине продолжал с любовью гладить горшок с ромашками у него на коленях.

Возможно, я не исправим, но, по крайней мере, меня всегда окружало множество людей, понимающих, ради чего я тружусь.

После «Кошмара в Хино» прошло больше двадцати лет.

Сегодня старик, создавший Вооруженные Силы Библиотеки и до сих пор возглавлявший их, покинул линию фронта.