Богиня Отбросов и Золотой Монеты (Новелла) - 8 Глава

Мы сбежали вдвоём.

По правде говоря, мы решились на это потому, что у меня не оказалось никакой сменной одежды, к тому же я впервые покидала школу так рано по собственной прихоти. С тех пор как в моей жизни появился Харума, я испытала уже много таких «первых раз».

— Вы ужасны, Харума.

— Эм, не будет ли миледи так добра прекратить распространяться о происшедшем так, будто бы её похитили супротив воли собственной? Вообще-то это ты меня сюда притащила… — нервно усмехнулся Харума, скрывая смущение.

Почему-то он впал в ступор, когда мы оказались напротив моего дома.

— Должно быть, ты в первый раз посещаешь жилище девушки, так ведь? — немного ехидно спросила я.

Превозмогая себя, он смог лишь промычать что-то до боли невнятное в ответ. Я сочла его реакцию весьма забавной и рассмеялась. Впервые мне довелось испытать нечто подобное. Но при мысли о том, что для него такая ситуация тоже в новинку, меня охватили неизъяснимые чувства.

Только я открыла входную дверь, Миса тут же высунула голову из гостиной:

— К-как тебя угораздило так промокнуть? Это совсем нехорошо! — в панике произнесла она и поспешила нас встретить.

Хотя по дороге из школы мы немного просохли, наши волосы и одежда всё ещё весьма влажные, а капли воды стекают на пол, образуя маленькие лужицы.

Миса сию же минуту утопала прочь и вернулась с банным полотенцем в руках.

— Мы попали под атаку гнусных мятежников. На улице сейчас опасно, поэтому лучше бы тебе пока побыть дома, Миса, — в нос произнесла я.

— Вот ведь, не шути так со мной! — как-то по-ангельски надула щёчки Миса.

Затем она взглянула на Харуму так, будто только сейчас заметила. Миса узнала о его присутствии намного раньше всех остальных — вот он, мой ангелочек.

Они стояли как-то слишком уж близко друг к другу, поэтому я, с грацией истинной королевы, в ту же секунду заняла пространство между ними:

— Кхм, Харума. Это моя младшая сестра Миса. Миленькая, прямо как я, правда?

— Ага, она милашка, — решительно кивнул Харума.

Его энтузиазм обескуражил меня. Нужно сильно постараться, чтобы добиться такого. Неужели он латентный «лоли + конщик»? Что за безнадёжная особа.

— Миса, после ты, вероятно, больше никогда не встретишь этого человека. Удостоверься, что досконально его изучила. В образовательных целях, конечно.

— Ты опять за своё, сестрёнка! — рассмеялась Миса, взглянув перед этим на Харуму с неким изумлением. — Неужели?! Так этот мальчик — сестричкин… хе-хе, вот оно что.

— …Помилуй, Миса.

В последнее время моя сестра приобрела некую склонность представлять всё в ином свете. Возможно, это из-за того, что она достигла брачного возраста. Я медленно поманила к себе Мису.

— Ты чего-о-о-о?

Только она с озадаченным видом приблизилась ко мне, как я тут же заключила её в крепкие объятия. Вода крупными каплями стекала с моего промокшего насквозь тела на Мису.

— Кья-а-а?! — испуганно завизжал мой промокший ангелочек. Затем её голова задрожала в необычной манере, и она, со всем присущим ей очарованием, подняла на меня глазки. — Сходи-ка лучше в ванную! Ну блин!

— Твоя правда. Тогда, может, вместе пойдём?

— Ик.

Я хлопнула в ладоши, побудив тем самым стоящего возле меня Харуму как-то странно икнуть. Наши взгляды встретились, и в тот же миг мы всё поняли.

— Что ещё за странный кашель?.. Это приглашение лишь для моей сестрёнки.

— Т-тебе не нужно повторять дважды. Это настолько обыденно, что я аж задрожал.

— Тем не менее ты отреагировал весьма живо. Может, ожидал чего-то?

— Я перестал ожидать хоть чего-то от окружающих ещё на втором году средней школы. А теперь иди и прими, наконец, свою ванну.

Я захихикала:

— Похоже, ты весьма смущён , радость моя.

— Э-э-эй, ты вообще слушаешь, что говорят другие? Кстати, кто это у нас откинулся и сделал тебя боссом? Хотя, должен признать, тебе это идёт!

Пока мы флиртовали, Миса вдруг чихнула.

— Матушки, — произнесла я. — Прости уж, но я должна искупаться первой. Пожалуйста, располагайся в гостиной.

— …Угу.

Харума, дрожа словно пугливый ягнёнок, ушёл в комнату. Я окликнула его в спину и дала полотенце:

— Чуть не забыла. У нашей ванной две двери: одна ведёт в уборную, а вторая — в раздевалку, что соединена с ванной. Уборная находится по ту руку, которой я держу рис, а раздевалка — по ту, которой держу палочки.

— Угу… а, да, понятно.

— Только посмей притвориться, что не понял, и подглядывать за нами.

— Не буду.

— Тебе строго-настрого запрещено. Иными словами, это грех. Ты ведь точно всё понял? Неверные поступки расценивают как грехи. Потому что они очень неправильные.

— Да за кого ты меня держишь?.. Несозревшего Петросяна? — раздосадованно цокнул языком Харума и нахмурил брови.

Быть может, он относится к тому типу парней, что любят шалить? Ясно вижу, как он прямо светится от счастья. Скорее всего, он на год старше меня, но в моих глазах его поступки мало чем отличаются от поведения младшеклассника.

Я узнала о нём много нового с нашей первой встречи. И узнаю куда больше в будущем. Харума всё ещё открывает мне свои неизведанные стороны.

Вполне удовлетворённая, я направилась в раздевалку.

Юу-2

Для меня и Мисы обычай каждый день принимать ванну вместе — своего рода ритуал.

У моей сестры даже для своего возраста слишком уж миниатюрная фигурка. Её позвоночник выступает из спины, и, проводя ладонью по стройной, худенькой спинке, я могу отчётливо ощутить, что она ещё растёт. Мисе необходимо больше плоти на костях, но наследственность, вероятнее всего, оставит ей весьма скудное “достоинство”.

Омыв тело, я пробежалась пальцами по её мягким, податливым волосам и только принялась их мыть, как…

— Сестрёнка. У меня к тебе есть серьёзный разговор, — неожиданно подала голос Миса, так ласково, будто боялась меня спугнуть.

— В чём дело?..

— Тот парень с тобой, эм-м…

— Харума Кусаока.

— Ага, Кусаока. Мне тут стало любопытно…

Таков уж этот Харума. Подумать только, даже Миса не в силах устоять, когда речь заходит о нём. Может, мне стоит изгнать его из своей обители, как только я восполню силы?

— Отвечай серьёзно, — Миса пожала плечами. — Сестрёнка, вы с Кусаокой встречаетесь? — вызывающе спросила она, будто ожидая чего-то.

— Святые займы. Как же быстро ты выросла… — тяжело вздохнув, ответила я.

— Ну! Рассказывай!

— …если один из нас этого хочет, а второй — нет, как ни старайся — ничего не выйдет.

Как бы сильно Харума меня ни любил, я не могу воспринимать его как представителя противоположного пола, а значит, эти чувства совершенно безответны. Прошу, не плачь, Харума!

— А-а-а, ясно… — приглушила голос Миса. — А я вот подумала, как было бы хорошо, будь он твоим парнем…

— Бог мой. Неужели он тебя так заинтересовал?

— Нет, нисколечки. Но мне показалось, что такой тип парней как раз по душе тебе, сестрёнка.

Неужели моя родная сестра только что уличила меня в экзотических пристрастиях? Как оскорбительно.

Нащупав банное полотенце своей крошечной ножкой, Миса тихо произнесла:

— Знаешь, сестрёнка. Ты всё твердишь, что я должна думать о себе. Но, как по мне, и тебе время от времени следует делать то же.

— … Я делаю для себя больше, чем ты думаешь, Миса.

— Вполне возможно. Я надеюсь на это. Ты очень искусна в сокрытии своих истинных чувств, сестрёнка. Ты очень хорошая, правда, — снизу вверх посмотрела на меня Миса с места, на котором сидела прямо напротив. — Не важно, что скажут другие, для меня ты всё равно ангел, сестрёнка! — уверенно выпалила она.

В носу что-то зазудело. Как необычно. Это от шампуня, что ли? Всегда я виню пену от шампуня.

— Что-то не так, сестрёнка? Живот болит?

— …Нет, что ты. Я лишь немного голодна, вот и всё. Давай приготовим первоклассный обед.

— Агась! — засмеялась Миса.

Я снова пробежалась пальцами по её мокрым волосам, сдерживая неистовое желание обнять сестрёнку. Я обязана продолжать.

Но, похоже, мой порыв так неудержим, что я слишком сильно сжала бутылку и вылила весь шампунь без остатка. Интересно, сколько бутылочек мне нужно, чтобы справиться с этим?

Харума-1

Места себе найти не могу в чужом доме. А если он ещё и девушке принадлежит, всё — пиши пропало. Какое-то время прослонявшись по гостиной, словно растерянная панда, что слезла с горы, я в конце концов всё-таки нашёл укромное местечко, чтобы присесть. Удостоверившись, что не придавил ковёр, я сел на пол, скрестив ноги, будто скромный падишах, и, тревожась о чём-то, постоянно оглядывался по сторонам.

Возможно, я не могу прийти в норму из-за запаха, что разительно отличается от такового в моей комнате. Благодаря повысившим скорость реакции клаустрофобии и звериному нюху в подробностях изучить комнату, лишь окинув её взглядом, не составило труда.

Стол был застелен скатертью с цветочным узором, а мягкий и пушистый диван, словно роскошная девушка, красовался плюшевыми игрушками и огромными подушками. На крышке деревянной шкатулки виднелся освежитель воздуха. Странно, но его аромат больше напоминал жареную лапшу.

Немного обтерев себя полотенцем, я застыл на месте и понял, что привык к цитрусовому аромату в комнате. Глубокий вздох, и всё скопившееся в теле напряжение будто рукой сняло.

Немного успокоившись, я сполна ощутил, насколько прозяб… Может, в туалет сходить? М-да, было бы нехорошо описаться в чужом доме. Эм, хотя и в собственном вроде как нежелательно…

Я поднялся на ноги и направился в ванную комнату. Внутри было две двери. Держа в уме слова Чигусы, я повернул ручку двери слева.

Представ взору, что называется, в чём мать родила, Чигуса глядела на меня через плечо:

— …

— …

Судя по каплям воды на её румяной, бледно-розовой коже, она, вероятнее всего, только что выбралась из ванны. Словно блёстки, они создавали вокруг неё эфемерное свечение, а её чёрные, словно вороново крыло, волосы поражали до глубины души. Капли, спадая с них с характерным отзвуком, скатывались по телу, подчёркивая её женственные изгибы.

Словно воспетая в легендах картина, что живописней самого искусно написанного полотна. Подсознательно, она, первобытно красива, с бутылкой шампуня в руках предстала моему взору невинной девой, держащей чашу с водой.

Опешив, я застыл в праведном благоговении… хотя определённая часть моего тела всё же двигалась. Стоя там, в тишине, я встретился взглядом с Чигусой.

Она не закричала, прикрывая себя, — лишь моргнула; затем мрачно уставилась на собственное тело, будто на какой-то неизведанный артефакт. Секундой позже она вся, от шеи (насколько я мог разглядеть через её волосы) до кончиков ушей, внезапно налилась краской, точно спелый фрукт.

Только после этого я наконец вернулся с небес на землю и медленно, осторожно пятясь назад, закрыл дверь. Увиденное не поддавалось осмыслению… Какого чёрта это было? Очередная иллюзия?!

Я отступил от двери… Окей, вдохни-ка поглубже. Как это, чёрт подери, произошло?

Я представил, что держу палочки для еды своей правой рукой, и сразу очертил форму миски с рисом левой. Это, конечно, тут вообще ни при чём, но, как по мне, форма, что мы воспроизводим нашей рукой, меньше той миски, которой мы привыкли пользоваться… Я мог поклясться, что видел миску такого размера буквально на днях.

Просто чтобы убедиться, я отворил вторую дверь, и да, там оказался туалет: «ПОЧЕМУ?! ЗА ЧТО, ТУАЛЕТИК?!», — в смятении я схватился за голову. — «КА-А-А-А-А-А-А-К?! Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т!». Вот так, настежь открыв дверь, я будто вошёл в образ Фудзивары Тацуи. * Воспоминания об увиденном ранее одурманивали моё воспалённое сознание.

Стоило мне взглянуть через плечо, как взору предстал лик Чигусы. От украшавшего её ранее румянца не осталось и следа, а выражение лица было совершенно невозмутимым, будто ничего и не произошло. Чуть ниже взгляду открылись её плечи и руки, расположенные вдоль линии груди.

— Насчёт обеда. Миса сказала, что хочет говядину, — беспечно произнесла она и, улыбаясь аки Мона Лиза в ночной галерее, закрыла дверь.

— …Л-ладно, — отвесил я, какое-то время безучастно пялясь на дверной проём. Лишь когда остаточный запах шампуня и кондиционера развеялся, я наконец оттаял.

Ясно как день, что за той ангельской улыбкой кроется дьявольский замысел. Раз она упомянула об обеде, несложно догадаться, что требуется от меня. Время — деньги.

Мясо, да, мясо. Понял. Повторив про себя заказ, я, всё ещё мокрый до нитки, направился в ближайшую “Пятёрочку”.

Юу-3

— Мяско, мяско, ням-ням, мяско!

Постукивая по краю стола, Миса отбивала ритм какой-то походной песенки. Ра-та-та-та-та. То, как она, раскачивая своей головкой из стороны в сторону, с горящим взглядом пристально смотрела на полную тарелку ростбифов перед нею, вызывало истинное умиление, будто любуешься игрушечным уличным ансамблем. Может, мне стоит подать прошение о внесении моей сестры, ангела во плоти, в канон религиозной живописи?

— Та-а-ак, я обязана начать с понзу! Передайте мне, пожалуйста, понзу! *

— Харума, Миса просит тебя передать понзу.

— …Угу.

Харума только что вышел из ванной и теперь сидел напротив Мисы. От него исходил аромат нашего шампуня; будто кот или собака — помечен нашим запахом. Харума подал мне соус, который я затем передала Мисе.

— Бо-ольшое вам спасибо, семпай!

— Харума, Миса выражает свою благодарность.

— …Эм, к твоему сведению, я — японец и отлично понимаю японский язык. Мне синхронный переводчик не нужен, знаешь ли. — Харума почесал голову, дерзко демонстрируя своё недовольство. Ему следовало бы знать своё место. В феодальной системе есть такой тип отношений, при котором сообщения передаются исключительно через посредника.

— Простите. Сестрёнка стесняется общества людей, поэтому иногда она ведёт себя несколько странно.

— Харума, Миса ощущает на себе недобрый взгляд, а потому была бы благодарна, не приближайся ты к ней слишком близко.

— Твоя дипломатическая политика невнушения собственного мнения во время переговоров явно провалилась…

Харума изрёк нечто весьма точное и проницательное, но наши отношения в этом свете не были такими уж глобальными — скорее, это простой кризис-менеджмент. Не хочу, чтобы моя очаровательная сестрёнка пострадала от клыков этого первобытного животного.

Я разделила жареную говядину на три тарелки и передала каждому сидящему за столом рис и палочки. Миса держала рис левой рукой, я — правой, со стороны — точно зеркальное отражение друг друга.

— А, так ты левша, — промямлил Харума, уставившись на нас так, будто на него снизошло некое озарение.

— А что?

— Да нет, ничего, — будто бы устав от чего-то, он отвёл взгляд.

Я не слишком-то переживаю о том, правша человек или левша, однако, похоже, в любви ко мне для него это были сведения первостепенной важности. Святые проценты, эти мальчишки даже средь бела дня, отбросив всякое смущение, не прочь предаться плотским вожделениям.

— Я тут вспомнила. Ты ведь любишь этот вид мяса, правда?

— Я взял именно его — значит, да.

— А я думала, парни без ума от сочной и жирной вырезки вроде грудинки.

— Когда они молоды, полагаю.

— Но ты другой, Харума.

— Ммм, думаю, да.

— Если говорить о том, что ты щупаешь и на что заглядываешься, полагаю, в твоём вкусе не такие уж и большие. Не сказала бы, что ты проявляешь чрезмерный интерес к госпоже Курию, — расправив свою смятую блузку, я победно улыбнулась. Пожалуй, сегодня не грех и простить это животное за все его былые проступки. Ох, какая же я великодушная.

— Ну, раз ты так считаешь… Ладно, проехали, — покорно усмехнулся Харума.

— …Мне не всё понятно, но, кажется, вы двое наконец помирились! — взглянув на нас, Миса расплылась в полной неподдельного счастья улыбке.

А затем…

— Приятного аппетита!

Мы втроём, улыбаясь, предались нашей скромной трапезе.

Харума-2

Как я и думал, мясо без лишнего жира — безупречный и совершенно незаменимый продукт. Приятно, конечно, изредка отведать жирного мясца, но вы ведь знаете, сколь хорош старый-добрый кари в качестве блюда на каждый день, в то время как одним осэчи на год вперёд наесться можно. Вот и у меня с мясом та же история.*

Набив животы чудесно приготовленным домашним ростбифом, мы втроём удовлетворённо выдохнули.

В тот же миг младшая из сестёр резко вскочила на ноги и произнесла:

— Тарелочки сегодня моет Миса!

— Тогда ладно, я тебе помогу…

Стоило Чигусе подняться следом, как Миса в тот же миг жестом остановила её. Затем она приняла позу молодого стахановца, готового хоть сейчас отработать пятилетку за три года, и изрекла:

— Нет, не стоит! Оставь это мне! Я обожаю убираться и мыть тарелочки!

— Правда, что ли? Ну тогда, полагаю, ты можешь оказать нам эту услугу. Ах, но тебе по-прежнему нельзя чистить вон то грязное нечто, хорошо?

Ну ес-тес-твен-но палец Иоанны указывал прямо на меня… Стойте, а что эта особа имела в виду под «по-прежнему»? Только не говорите мне, что она до сих пор злится из-за случившегося в раздевалке.

Поняла она слова Чигусы или нет, явно недоумевая, Миса кивнула и рысью пустилась к раковине. Пока я наблюдал за тем, как ангел в пижаме уходит, меня внезапно посетила ещё одна мысль:

— О, точно. А у Мисы есть проблемы в школе? — спросил я.

Мы натворили немало дел и сбежали, навеки изгнанные из райского сада, но всё же мне не давало покоя то обстоятельство, что она всё ещё дома.

Чигуса устало вздохнула:

— У Мисы слабое здоровье, поэтому она берёт выходной, как только почувствует себя нехорошо.

— А-а-а… точно.

Поразмыслив, я вспомнил, что видел её в медпункте. Кстати говоря, Амане вроде как упоминала кое-что о ней. Казалось, что я уже начинаю навязываться, и сменить тему разговора было теперь не так-то просто.

И тут Чигуса тихо засмеялась:

— Волноваться не о чем. Я уже нашла место, где она могла бы отдыхать и заботиться о своём здоровье. Пока у меня есть деньги, проблем возникнуть не должно, — сухо произнесла она и рассмеялась так, будто всё это — донельзя очевидные вещи.

— …Так вот как это работает?

— Да, именно так всё и работает. Успел влюбиться в меня снова? Пойдёшь ради меня на край света?

— Не-а.

Будто в чём-то разочаровавшись, Чигуса замолчала. Но как бы там ни было, до этого момента я ни разу не слышал от неё ничего о подобных вещах. Обрати она это всё в обыкновенное извинение, люди просто стали бы её жалеть.

Знай каждый о её положении, уверен, они бы думали, что Чигуса была вынуждена отдать всю себя ради благополучия сестры и что у неё были, без сомнений, веские причины, чтобы поступать так, а не иначе. Или, что она готова пожертвовать чем бы то ни было ради защиты того, что ей по-настоящему дорого.

— Будь положение, в котором я оказалась, известно всем, твоя преданность мне возросла бы в разы, без сомнений. Вот незадача. В какую же невероятную красотку я превратилась? — кокетливо играя с волосами, произнесла Чигуса. Всё это могло обернуться искренней попыткой скрыть свои истинные чувства, либо же оказаться очередным волеизъявлением её неугомонной психопатической натуры.

Но давайте уж начистоту — мне совершенно всё равно. Не заботит меня это.

Её причины или положение нисколько меня не трогают. Не то чтобы я чувствовал себя обязанным помочь Чигусе, зная о её жизни дома или предыстории. Для меня всё это — лишь фоновый шум.

Просто у Чигусы миленькое личико. Её красоты вполне достаточно, чтобы я готов был пойти на что угодно ради неё. И это единственная причина, что заставляет меня делать хоть что-нибудь.

Это, друзья мои, и есть настоящие мужские амбиции, их истинная ценность.

Ощутив немного гордости за своё шикарное жизненное кредо, я взглянул Чигусе в лицо. В то же время она закопошилась под столом и что-то из-под него вытащила:

— Итак, я представляю тебе Маленького Помощника Камона!

Чигуса легонько похлопывала огромную стеклянную банку с наклеенным на ней изображением свинки-копилки. Внутри лежали монеты и целая куча купюр, а на самом верху виднелся большой кошелёк, смешанный со всем остальным.

— Эм, под Камоном ты ведь имела в виду Тацуо, я прав? * Эй, а не мой ли это кошелёк там лежит?!

Значит, Чигуса наложила арест на мои деньги ради своей сестрички… Этим она могла бы сойти за Лисёнка Гона, но её методы явно не были столь достойны. *

Моя рука потянулась к кошельку, что Чигуса почему-то конфисковала, пока я принимал ванну, но она лишь спрятала его подальше, будто ребёнка родного:

— Это ресурс, раздобытый мною на территории моей частной собственности, а потому все права владения на него принадлежат мне. Моё имущество принадлежит мне, и авуары твои в моём владении..

— Было бы чудесно, будь я для тебя не только собственностью.

— Нон! Деньги движут миром! Деньги! Харашо!

— Думаю, ты хотела сказать «Хамашо» *…

— Прыгай, Харума! Прыгай, давай!

— Подожди до вторника. Кроме того, вся мелочь осталась в кошельке, так что я гол как сокол. Не говоря уже о том, что я даже домой доехать не смогу, если не верну себе кошелёк.

— …Это проблема, — хорошенько поразмыслив, понимающе заключила Чигуса. После чего, с истинно страдальческим видом, она вытащила из банки смятую купюру в тысячу йен. Её руки дрожали, будто она совершенно не хотела её отдавать… Эм, просто верни мне мой кошелёк, наконец.

Медленно, мучительно медленно рука Чигусы двигалась на внушительный скорости в пять миллиметров в секунду, и в тот момент, когда я уже был готов принять деньги, стол внезапно завибрировал.

— Воу! Что за!.. — вздрогнула Чигуса, на мгновение опешив, но тут же пришла в себя. — А, Миса, тебе сообщение пришло! — окликнула она Мису, засовывая купюру обратно в банку, будто ничего и не произошло.

— Можешь посмотреть что там, сестрёнка?

— Конечно.

Услышав едва различимый издалека ответ Мисы, Чигуса осторожно поставила банку обратно под стол и потянулась к телефону сестры. Эм, не могла бы ты, пожалуйста, вернуть уже мой кошелёк?

— Какого чёрта?..

Взглянув на телефон, Чигуса распахнула глаза от удивления. Затем она показала мне то, что высветилось на экране.

Харума-3

Здравствуй.

Как твоё самочувствие сегодня?

Я разузнала кое-что о том, о чём ты говорила в медпункте в тот день, и нашла двух возможных кандидатов. Если тебя это заинтересовало, почему бы не взглянуть, пока ты не в школе? Скорее всего, тебе придётся остаться на ночь, поэтому приготовь много нижнего белья — так, на всякий случай. О деньгах можешь не беспокоиться.

Недавно по округе поползли некие странные слухи (вроде тех, о пропаже молодых девушек ночью), поэтому, заботясь о твоей же безопасности, я заберу тебя на своей машине.

Давай ещё раз обговорим детали нашей встречи завтра, Миса.

Уверена, твоя сестра будет очень рада, когда узнает, какая ты самостоятельная. Давай пока сохраним это в секрете, чтобы потом устроить ей сюрприз.

Юу-4

В строке «отправитель» ровными буквами высветилось «Учитель Курию». Я могла припомнить лишь одну особу с таким именем. Классный руководитель Харумы, которого мы опрашивали ранее в школе.

— …Странно.

— Как необычно…

На мгновение над нами повисла тишина, затем Харума и я взглянули друг на друга и кивнули. До того, как слова слетели с наших уст, каждый из нас уже знал, о чём думает другой. Мы, вместе преодолевшие столь много трудностей, понимали друг друга лучше, чем кто-либо.

Наши голоса зазвучали в унисон:

— «Заблудший Перекрёсток».

— Моя любимая Миса.

Но корабли наших мыслей разошлись, едва успев выйти из порта.

Моё лицо исказилось от шока и нестерпимого чувства измены, а Харума лишь извергся очередной неуместной ремаркой:

— Да ладно тебе, она ведь упомянула «Заблудший Перекрёсток!» Она сказала: «Кто-то распускает слухи», но ведь это её рук дело! — этот бред уж никак не относился к главной теме разговора, поэтому трогал не больше, чем шелест листьев в лесу…

Что важнее, предложение госпожи Курию моей любимой сестрёнке приобрело статус события первостепенной важности. Меня интересовало лишь одно — когда они начали общаться друг с другом.

— Эм, можно сказать, она слишком заботится об окружающих, — произнёс Харума.

— Разве такие учителя ещё существуют? Таких отчаянных педагогов, приглядывающих за учениками вне школы, переловили и уничтожили ещё в прошлом веке.

«И это не всё.» Я нахмурила брови:

— Странно, что учитель Курию скрывает от меня столь важные сведения. Если она собирается влезть в то, что для меня дороже белого света, тогда прохождение пограничного досмотра под моим чутким надзором для неё обязательно, не так ли?

— От твоих слов в мире грустит один психиатр, но логика, по крайней мере, верна, — Харума легонько хлопнул ладонью по лбу. — Ладно. Если ты не врёшь, тогда кто же после этого учитель Курию? Зачем бы ей втайне от тебя забирать Мису?

— И вправду. Кажется, ей известно, что у моей сестрёнки нет денег…

Мы уставились на экран и рассмотрели ещё кое-что:

— Нижнее бельё…

— Нижнее бельё? — словно попугай, повторил Харума, и я объяснила ему концепцию «кружевного бизнеса». Воистину достойный противник в царстве финансов.

— Не знаю, что задумала учитель Курию, но сегодня ночью нам, возможно, удастся приоткрыть завесу этой тайны.

— А не ты ли утверждала, что госпожа Курию определённо ни в чём не замешана?

— С точки зрения психологии, Харума.

— Хм?

— Во весь голос указывать другому человеку на его незначительные огрехи — это ли не проявление сексуального желания, в котором так и читается: «Я жажду подчинить её».

Будучи столь хрупкой девушкой, я в испуге обняла плечи, отчего Харума, кажется, взревел подобно зверю. Возможно, в нём сражались человеческий разум и животные инстинкты.

Ну, ну, полно. Я погладила его со всей преисполняющей меня добротой. Ощущение от его грубых волос под моей ладонью больше напоминало прикосновение к шерсти зверя. Похоже, Харума потерял свой кошелёк. Думаю, попади он в мой огромный сад, я бы даже позволила ему от души там порезвиться.

— Миса весьма доверчивая девушка, а потому, полагаю, она согласится со всем, что бы учитель ей ни сказал. Не время сидеть сложа руки! Харума, мой верный питомец, давай поспешим и приступим к расследованию!

— Что ты сейчас сказала? Зачем ты чешешь мне за ухом?

Предупреждая последствия, я удалила сообщение и приняла решительную стойку:

— Миса, мне нужно кое-что сделать! Вернусь поздно, поэтому ложись спать первой!

— Вас понял. Я покараулю базу, так что вы двое можете не спешить и наслаждаться временем, проведённым вместе, — донёсся из кухни её беззаботный голос.

Я кивнула, а затем оглянулась на стоящего позади меня Харуму. Он уже должен был принять низкий старт, но почему-то казался ужасно подавленным.

Тем не менее, собрав всю смелость в кулак, я решила спросить:

— Я свободна после этого, — произнесла я немного погодя. — Харума, ты не занят сегодня?

Харума-4

— Я свободна после этого, — произнесла она немного погодя. — Харума, ты не занят сегодня?

Чигуса спросила меня в присущей только ей манере, но кое-что было не так, как в тот день. Вместо карманной сирены своими тоненькими пальчиками она держалась за мой рукав.

Впервые Юу Чигуса выразила своё искреннее желание, такое непорочное и чистое, что это больше походило на мольбу.

Я ответил так, как и подобает чистокровному отбросу, но мой голос при этом был столь ласков, сколь не был ещё ни у одного подонка этого мира:

— …А что, похоже? — буркнул я.

Чигуса прикрыла рот рукой и засмеялась, согласно кивая.

Обменявшись одними лишь многозначительными улыбками, мы вышли из дома вместе.

Раскалённо-красная луна недоверчиво поглядывала на нас из своего облачного укрытия. Разреженные, почти прозрачные тучи, будто перенеся весь свой вес на одну сторону, дружным каскадом перистых волн держали курс на восток. Очаг догорающего заката неумолимо угасал далеко на западе, и сложно было сказать, на самом ли деле это садилось солнце. Кроваво-красная линия горизонта медленно остывала, окрашиваясь сначала в багряный, затем в малиновый, и мало-помалу розовела, знаменуя скорый триумф ночи. Союз тысячи цветов и оттенков неземной красоты поистине завораживал.

Взгляд скользнул на девушку, что шла рядом со мною.

Её иссиня-чёрные волосы искрились в лучах вечерней зари, а порцеляново-белые щёки порозовели, будто бы на них нанесли румяна.

Как и всегда, Чигуса шагала лишь ей одной известною дорогою, не удосужившись поведать кому-либо ещё, куда держит путь. Я окликнул её сзади:

— Итак, эм, куда мы идём вообще?

— Нам предстоит разговор с госпожой Курию, Харума, — ответила Чигуса, обернувшись столь грациозно, будто вальсирует на балу, отчего край её юбки слегка покачнулся.

Когда мы наконец подошли к ближайшей станции, Чигуса двинулась прямиком к билетному автомату. «Так люди всё ещё используют этот столетний реликт, хах?..»

Чигуса, видимо, прочла немой вопрос на моём лице, потому как тут же чопорно произнесла:

— Не доверяю я этим проездным. Никогда не знаешь, сколько денег у тебя списывают.

— А, ясно… Ну, я пользуюсь карточкой, но… — я просунул ладонь в задний карман моих штанов, однако кошелька там и след простыл. — Святые покемоны.

Только я взглянул на Чигусу, она недовольно вздохнула. Затем, вытянув длинный чёрный кошелёк, девушка расплылась в обворожительной улыбке:

— Как досадно, Харума, ты столь безнадёжен. Я, пожалуй, одолжу у тебя один билетик, хорошо?

— Пойми, наконец, женщина, это мой кошелёк…

Эта психованная ростовщицкая сучка… Ничего ведь, если я выбью всю эту дурь из неё здесь и сейчас?

Харума-5

Из Токио на поезде мы добрались до окраин Сайтамы, как и сказала Чигуса. Невероятно насыщенный запах густой зелёной травы мог посоревноваться в силе с горчицей или красным перцем. Тень от горы накрыла всю округу непроницаемым одеялом, но дорогу, идущую от станции, всё ещё заливали тусклым светом лучи уже ушедшей закатной зари и мерцание старых уличных фонарей.

Выйдя со станции, какое-то время мы шли по дороге. Когда я посмотрел назад, гряда невысоких городских зданий уже полностью скрылась из виду, а перед нами, насколько хватало глаз, раскинулись богатые рисовые поля.

На извилистом пути позади частных домов, в тёмных промежутках меж рисовыми полями, разразился целый хор квакающих вразнобой лягушек. В шаге Чигусы я не заметил ни капли робости или сомнения. Наконец, пройдя скопление зданий, мы подошли к дому, что стоял поодаль от других.

Бесцеремонно приблизившись к ограде дома, Чигуса проверила надпись на именной табличке — на оной зияла фамилия «Курию».

— …А ты неплохо здесь ориентируешься, — прокомментировал я, наполовину удивлённый, наполовину заинтригованный.

Чигуса вопросительно кивнула:

— Разве не все знают, где живёт учитель?

— Нет, не знают. Тут тебе не период Сёва…

Давным-давно, в старые времена, учителя и ученики, все без исключения, видимо, знали личные сведения каждого. В наше же время ходить по округе с чьими-либо адресами и номерами — совершенно неслыханно.

Мы звонили в дверь госпожи Курию несколько раз кряду, но нам так никто и не ответил. Обойдя дом по периметру и даже заглянув в окна первого и второго этажей, мы не смогли обнаружить хотя бы искорку света. На улице уже смеркалось, а значит, хоть где-то внутри должен был гореть свет…

— По всей видимости, она не дома. Но так даже удобнее, — Чигуса попыталась повернуть дверную ручку, но, чего и следовало ожидать, та не сдвинулась ни на йоту. — Ук…

Девушка разочарованно простонала, а следом проделала то же несколько раз подряд, будто кролик из «Алисы в стране чудес»: «Ой-ой, батюшки светы! Я точно опоздаю!».

Ну, не то чтобы я не мог понять её помешательства. Почти уверен, что если бы какая-то подозрительная личность точила зуб на мою Амане, я был бы раздражён ничуть не меньше. Эм, я не сисконщик там какой-то, не подумайте.

Я осмотрелся, дабы оценить обстановку и собрать воедино все полученные сведения:

— Этот дом весьма отдалён от остальных. Тут ни людей, ни машин — лишь пустошь.

— Воистину. Харума, если бы ты пробрался в дом и во весь голос завопил, моля о помощи, никто бы тебя не услышал.

Я сокрушённо вздохнул:

— Дура. Даже если бы я гулял с классом в большом городе, никто бы не заметил, попади я в беду.

— Думаю, это потому, что они всеми способами стремятся отстраниться от тебя, Харума…

Чигуса привела весомый довод, но я решил проигнорировать её. Люди пользуют такого рода аргументы лишь для того, чтобы упрекнуть, не более.

— Ай, раз никого нет, никто ничего не заметит. — Я замер. — Коли так, может, поцелуем камнем вон то окно?

Да ладно вам, это же Сайтама. Тут на сто вёрст ни души, разве только лягушки, а значит, такой грохот — почти ничто для нас! Наделай мы шуму, соседи-простофили спишут всё на погоду: «Ох, ну и ветерок сегодня, жуть!». Такое опасно проворачивать, к примеру, в окрестностях густонаселённой Чибы.

Стоило мне приступить к поискам камня подходящего размера, взгляд Чигусы встретился с моим:

— Хм? Ты что делаешь? Если бросишь камень, уверенный в том, что диалог бесполезен, не превратит ли это тебя в дикаря, прибывшего сюда прямиком из каменного века?

— Не хочу даже слышать от тебя подобное, чёрт подери. Ничего не попишешь — дверь закрыта. Кроме того, знаешь же поговорку — в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Харума, что, ради всех святых, ты думаешь о Сайтаме?..

Думаю, что это третья беднейшая префектура Канто. Северный Канто? Нет, не слышали. Это что, не Южный Тохоку? Я — бедный парнишка, что родился и вырос в Токио. Мне не нравится, как Канагава притворяется, что лучше Токио, хотя единственный город, который там хоть чем-то выделяется, — это Йокогама. И на сей ноте Чиба связывает «Токио» со столькими вещами, что тебе не остаётся ничего другого, кроме как уважать Токио и признавать его привлекательным. Я ничегошеньки не знаю о Сайтаме. Ради чего сюда приезжать? Манджу?

Погрузившись в свои скромные размышления, я искал другой камень, на что Чигуса гневно выдохнула. Она сунула руку в карман, с удивлением на лице покопалась внутри, и, триумфально хмыкнув, достала отвёртку и какую-то мудрёную железяку:

— Вот как это делается, Харума. Стоит мне только использовать эту чудо-отвёрточку и волшебную палочку… ой, смотри, проще простого!

Просунув шлиц и тонкий металлический прутик в замочную скважину, она начала осторожно их поворачивать.

— Разве это не преступление?..

— Это магия.

— А, магия, значит. Ясно…

В итоге дверь открылась с громким щелчком. «Сезам, откройся»… Так вот как эта цыпочка пробралась на школьную крышу?.. Я прозрел! Чудеса и магия существуют!

— Итак, может, продолжим?

Чигуса, спокойная как слон, указала на дверь.

Юу-5

Прошмыгнув в передние двери, мы оба застыли в изумлении.

Свет уличных фонарей неудержимой волной хлынул сквозь дверной проём, осветив целый океан обуви. Сапоги, мокасины, тапочки, кроссовки, туфли-лодочки, кеды — диковинное разнообразие обуви, что была разбросана в узкой прихожей. Тут что, человеческая многоножка обитает? Неужели повседневный облик госпожи Курию — всего лишь хитрая маскировка? Я всегда считала, что пропорции её тела уж слишком отличаются от таковых у обычных людей. Окажись она нечеловеком, в этом не было бы ничего удивительного.

— Святая Мадока, что за чертовщина здесь творится?..

Харума сердито нахмурился, наткнувшись на коробку из-под обуви, отчего очередная пара ботинок рухнула на пол.

— …Эту коллекцию точно жена президента Филиппин собирала. Маркос… Леди Имельда Ромуальдес Маркос, Вы ли это? *

— Хорошее предположение, Харума, но я бы посоветовала тебе не трогать эту обувь своими грязными лапами, — упрекнула я Харуму, натягивая поношенные хлопковые перчатки.

Мне на глаза попались кроссовки Харумы. Кажется, это была модная модель из последней летней коллекции. Судя по тому, что он купил их на распродаже, вряд ли у него кто-то есть. Я ненадолго призадумалась и затем, подняв упавшую обувь, указала на прихожую:

— Полиция в наши дни весьма строга, а потому лучше бы тебе лишний раз не шуметь.

— А чем же, позвольте спросить, вы занимаетесь? Возможно ли, что вы заинтересованы в чём-то ещё, помимо скромной рутины ростовщика, мэм? — пошутил Харума. Хотя, как по мне, совершенно не к месту.

Стоило нам закрыть дверь, как помещение вмиг лишилось последнего фотона света. Вокруг снова повисла напряжённая тишина.

В глубине коридора кромешная тьма непроницаемой пеленой окутала нас двоих, отняв возможность рассмотреть хоть что-нибудь, и первобытный, животный страх, словно хищный зверь, вцепился своими мощными когтистыми лапами в самые глубины моей души:

— Харума, руку.

— Хм?

— Сигнальная ракета? Многопредметный складной карманный нож? Бинт? Хлороформ? Электрошокер?

Я раз за разом вопрошающе протягивала руку, но так и не получила желаемого. Харума застыл, словно истукан.

— …Ты зачем вообще сюда явился, злыдень-волшебник? Не взял ни одного магического предмета — у тебя что, чародейского самоуважения нет?

— М-м-м-м-м-м-магия? Конечно, колдовать я умею. Ты просто не так всё поняла, — дрожа процедил Харума.

— Хм? Харума, иногда ты пугаешься в самый неподходящий момент… Тебе чем-то не нравится магия?

— …Не переживай. Это всего лишь ламповая отсылка. *

— Я не совсем понимаю, но ты не огорчайся. У тебя ещё вагон времени до того, как тебе стукнет тридцать и случится непоправимое.*

— Ты действительно не в теме, да?

Перешёптываясь друг с другом, мы скрытно продвигались вглубь под свет смартфонов.

Кстати, я уверена, что скрытность, несомненно, необходима, но что насчёт «продвижения вглубь»? Мысль о том, что мы, два амбициозных волшебника, ступаем в объятия тьмы, ужасно напоминает сексуальное домогательство, Харума. Я выну одну банкноту из его кошелька и оставлю вместо неё чек. Спасибо за покупку!

Мы не спеша заглянули в каждую дверь, обследуя дом. Кухня, ванная, уборная и все остальные комнаты располагались по правою сторону, и так вдоль всего коридора. Если судить по внешнему виду дома, можно заключить, что правая половина дома куда более просторная, но я так и не нашла ни одного перехода на левую сторону, через который можно было бы свободно входить и выходить. Это напоминало гигантскую перегородку в подводной лодке или замаскированную тюремную решетку.

— …

Мне даже показалось, что за той стеной я слышала чей-то плач. Само собой, это была лишь плакучая ива, ветви которой развевались на ветру. Я ничуть не верю в антинаучную чушь вроде городских легенд или оккультизма, поэтому призраки меня не пугают.

— Раз уж мы так далеко зашли, можно пойти цепочкой.

— А зачем?

Видите ли, я просто устала быть с ним на равных. Харума оказался впереди, в то время как я расположилась за ним. Авангард и арьергард. Лошадь и наездник. Пуля и стрелок. Хвост и ящерица. Что-то в этом роде.

— Эм, мне идти сложно…

К сожалению, Харума нахмурился, будто бы от того, что боится темноты, и мне пришлось всем телом прижаться к его спине. Я растянула рукава его рубашки так сильно, что он, возможно, уже никогда её не наденет, но твёрдо решила, что не отпущу их, что бы ни случилось. Вот так, это должно успокоить Харуму. Святые векселя, он словно пугливый котёнок. Всё будет хорошо, радость моя. Тише, тише, не плачь.

— …Стой.

— Кья-а-а-а?!

Внезапно перед глазами возникла чья-то рука, и я так удивилась, что у меня чуть душа в пятки не ушла. Стоило мне непроизвольно вскрикнуть, как огромная ладонь закрыла мой рот. Я попробовала вырваться, но ладонь сжала мои губы ещё крепче, удерживая меня на месте. Значит то, что люди страшнее призраков, — всё-таки правда. Не сыскав пути отступления, я в конце концов сдалась.

— …Вон там, смотри.

Харума указывал подбородком на дверь в конце коридора.

Может быть, там кто-то есть? Из дверного проёма доносился низкий гул. Или, может, это моё сердце? Не могу разобрать. Мне нужно сейчас же унять бешеный стук в груди и поскорее прийти в чувства, чтобы образумить молодого человека рядом со мною.

Харума громко сглотнул.

Неожиданно, он, не колеблясь ни секунды, пробрался внутрь. Не имея при себе ни электрошокера, ни хлороформа, он, тот, кто смело вошёл в неизвестность, был подобен человеческой многоножке, выступившей против своих врагов в заточении.

Это, вне всякого сомнения, очень любопытно. Он не владеет ни чудесами, ни магией. А если с телом Харумы что-то случится, что мне делать? Я бы этого не хотела. Я не справлюсь, если потеряю Харуму. У него должен быть хотя бы трёхсторонний договор со страховым агентом.

— Я нашёл включатель. Приготовься.

— Стой-стой-стой-стой-стой!

Я даже не успела толком запаниковать, как свет в комнате уже загорелся.

Внутри комната оказалась достаточно большой, чтобы вместить шесть татами. Стены и ковры цвета слоновой кости, соответствующий интерьеру гардероб и странной формы туалетный столик. В самом центре комнаты расположился сервант, выполненный из чёрного дерева, и кровать… подождите, кровать?

Она определённо была не деревянной, но и не металлической. Не было даже матраса и одеяла. Кровать целиком состояла из одежды.

Небольшая, узкая, вся в рюшах, кое-как сохраняющая форму и уж точно не такая, какой она должна быть в обычной спальне, — эта кровать представляла собой просто кучу белья. Внушительное количество бюстгальтеров и трусиков создавали небольшую горку.

И в окружении всего этого уютно расположилась не кто иная, как госпожа Курию. Учительница, что лишь пару мгновений назад звучно мурлыкала, видев уже седьмой сон, судя по всему отреагировала на включённый свет, потому как сразу же потёрла глаза первым попавшимся бюстгальтером.

Затем она наконец неспешно приоткрыла глаза:

— Ммм, кто это? Сиа?.. Разве я не просила тебя не врываться без…

В тот момент, когда взгляд учителя пал на нас, её глаза расширились, а челюсть упала так низко, что чуть не достигла ядра Земли. Я даже смогла рассмотреть сокращение её гортани. Невероятная ширина.

Кроме того, на голове вместо ночного колпака у неё красовалась пара девичьих трусиков. Что тут вообще творится?

Харума-6

Какого чёрта тут происходит?..

Шокирующий вид обольстительной госпожи Курию жалил глаза. И это далеко не метафора, пред моим взором снова и снова вспыхивали какие-то огни.

Наконец прийдя в себя, я повернулся к источнику света, что исходил от камеры смартфона, владелица же его стояла возле меня, расплывшись в торжествующей улыбке.

— Юу Чигуса… Какого чёрта?

И об этом думал не только я. На лице моего классрука также отразилось полнейшее отчаяние.

— Госпожа Курию, не могли бы вы рассказать обо всём в подробностях? — вежливо произнесла Чигуса, указав на пол. Вероятнее всего, на то, что лежало в куче возле нас.

— Э, ах, Чигуса. Я, это, ну, как его…

Как-то умудрившись сползти с горы нижнего белья, Госпожа Курию предприняла тщетную попытку ответить словами, которые и словами-то назвать было трудно, но Чигуса лишь всё так же улыбалась, не особо обращая на это внимания. Искренне удовлетворённая, она, не выпуская смартфон из рук, делала всё новые фото. Что за дьявольская улыбка…

Учительница взвыла, словно раненый тюлень, и покорно присела. На её глазах уже выступили слёзы.

— Прежде чем начать, могу ли я снять эти трусики с вашей головы? — спросила Чигуса.

Утерев солёные капли с глаз, госпожа Курию медленно стянула трусики и бережно их сложила. Взглянув на них, Чигуса привычным движением снова вытащила свой смартфон:

— Вы ведь понимаете, в каком положении оказались, не так ли? — сказала она и неторопливо продолжила. — Тогда, будьте добры, объяснитесь.

— Я не сделала ничего плохого… Это лишь, как его…

Далека от того, чтобы потерять дар речи под давлением неопровержимых фото-доказательств, госпожа Курию скорее просто не понимала, что происходит.

Чигуса указала на пол:

— Тогда что насчёт этой горы белья? Они ведь не ваши, правда? Лишь взглянув на них, я могу сказать, что ни один из этих прекрасных лоскутков ткани не подходит вам по размеру, учитель.

— Это, эм, законная сделка. Дань уважения. Те девушки платят весьма складно, и ещё…

— Вы недавно упомянули Сиу, но разве она не пропала без вести? Зачем произносить её имя? И ещё, как вы объясните непомерное количество обуви в прихожей? Какой секрет кроется за странной планировкой этого дома? Какой пароль от вашего сейфа?

Допрос Чигусы был безжалостен. Она без остановки протараторила целую кучу вопросов, настолько сумбурно, что, кажется, совершенно отклонилась от главной темы дня!

— Если ты о Сие и остальных… они вон там.

Плечи госпожи Курию внезапно поникли, будто она наконец осознала, к чему всё пришло, и указала на другую сторону стены.

Хех, раскололась-таки?.. Мастерства принуждения действительно стоит опасаться. Чигуса продолжала наседать на неё расспросами обо всём на свете, на что госпожа Курию отвечала уже явно подавленным тоном.

Но кое-что мне вовсе не нравилось:

— …Эм, зачем вы пошли на всё это?

— Причина проще некуда. Госпожа Курию обожает бельё миленьких девочек. Она такая же, как и ты, Харума.

Я адресовал свой вопрос учительнице, но ответила на него Чигуса. Она приложила пальчик к губам, словно говоря тем самым, что её ответ единственно верный… Ну, как бы сказать, я определённо не ненавижу трусики!

Госпожа Курию обессиленно кивала, словно испорченная кукла. Её спокойная и жизнерадостная натура исчезла без следа; теперь она выглядела плачевно от слова совсем. Должно быть, то же чувствовала и Чигуса:

— Почему вы не сказали мне ни слова?! Если бы вы рассказали, как сильно страдаете, я бы всё для вас сделала, Учитель!

Голос Чигусы излучал теплоту, но в то же время становился всё громче и эмоциональнее:

— Мне донельзя стыдно и неловко из-за этого, но я могла бы продать несчётное количество белья! В зависимости от цены, мне бы даже удалось создать полномасштабную рыночную структуру со стабильным предложением!

— Пардон, сейчас не об этом речь…

Почему это звучит, как план для стартапа? Она смотрела на госпожу Курию в надежде убедить, зажечь интерес, изо всех сил веруя, что эти слова достигнут её. Учительница же, напротив, как-то робко посмеивалась:

— Извини, но тут и обсуждать нечего. Ты не в моём вкусе, Чигуса…

— Простите, что?! — истерически завопила Чигуса.

— Простите, учитель, сейчас правда не об этом речь…

— Воистину. Речь не об этом. Я совершенно не понимаю мотивов и увлечений Курию. Где смысл? А нет его, — запыхавшись протараторила Чигуса. Вау, так значит, получив отказ госпожи Курию, Чигуса взамен отбросила всякие формальности… Узнаю старую-добрую Йоханнес!

Чигуса явно подшучивала, но лицо госпожи Курию заметно помрачнело, пока она выслушивала те слова:

— Ты права. Никто, в самом деле, никто меня не понимает… Я лишь хочу делать то, что люблю, не доставляя никому неприятностей… Вот я и пустила слух о «Заблудшем Перекрёстке» и собрала девушек в этом раю… Я лишь хотела счастливо жить с этими невинными, прекрасными нимфами.

Она было что-то забормотала, но вскоре каждое её слово пропиталось тяжёлыми эмоциями:

— Никто не понимает ни меня! Ни моих ценностей! Ни мира, в котором я живу!

Её печальный стон раздался эхом по всей комнате.

У неё были специфические вкусы и увлечения, или скорее склонность к сексуальным извращениям. Такого рода пристрастия никто не примет. Я сам смутно понимал, к чему ведёт учитель. Буду честен — она странная.

Даже если она пошла на все эти ухищрения, чтобы скрыть свою истинную натуру, не было никого, кто бы понял проблему, у которой нет решения.

Комната снова окунулась в тишину, но Чигуса уверенно шагнула вперёд и ответила ясным и чистым голосом:

— Я понимаю ваши чувства, учитель. Понимаю даже слишком хорошо.

Услышав это, госпожа Курию уставилась на Чигусу. «Как будто ты всё знаешь! Как будто ты понимаешь мои чувства! Терпеть не могу тех, кто так легко говорит подобное!» В её глазах пылала обида, даже жажда убийства.

Но Чигуса не отвела взгляд и всё так же смотрела ей прямо в глаза. Вся её прежняя злоба улетучилась, а на смену оной пришло истинное спокойствие. Она осторожно подбирала каждое слово:

— Этот мир предвзят. Он надменен. Он жесток и беспощаден. Мир не признаёт никого, кто действует наперекор ему.

Витееватые слова Чигусы породили тень замешательства на лице учителя. Однако, произнеся их, Чигуса уже не рассчитывала на какой-либо ответ:

— Мир неприветлив к нам. Он насмехается над нами, презирает и отрицает нас. Он окунает нас в угольную смолу и бросает на дно океана. В этом мире мы — те, кто хоть самую малость отклоняется от общепринятых норм, — чрезвычайно одиноки.

Такова правда мира глазами Чигусы.

Этот мир предвзят.

Он отрицает существование собственного мнения и в открытую навязывает нам некую объективность. Все только и твердят: «Тебе стоит смотреть на вещи объективнее», «Повзрослей, наконец» и «Подумай о чувствах других людей».

Он не прощает оплошностей, нарушений или стремления к обособлению; он лишь зовёт субъективное мнение большинства объективностью. Те, кто отрицает принятый порядок, будут забракованы, отвергнуты и подвергнуты гонениям — таким вот образом мир поддерживает существование принципа объективности и по сей день. Исключительно талантливые и невероятно красивые люди — донельзя разрушительная сила. Не зная справедливости, они становятся известными и уничтожают существующий порядок.

Вот почему мир отрицает их. Вознося на пьедестал тех, кто превосходит большинство, люди выталкивают их за пределы социума. Унижая и глядя свысока на тех, кто хуже них самих, общество чувствует себя удовлетворённым. Стирая любую надежду на взаимопонимание, общество принимает других.

А значит, до тошноты безупречная Чигуса как никто страдает в этом мире.

— Отвергнутые миром, такие, как мы, мало чем смогут вам помочь, — оборвала на полуслове Чигуса и посмотрела на меня через плечо.

Буквально на секунду мы посмотрели друг на друга и кивнули. Вместе мы открыли рты и сплели историю о будущем этого мира. О мире, который, я уверен, мы с Чигусой выбрали для себя отныне и навек.

Мы заговорили совершенно синхронно:

— Раз мир таков, какой он есть, тебе остаётся лишь принять эти разногласия и жить дальше.

— Раз мир таков, какой он есть, тебе остаётся лишь сжечь его дотла.

С последней частью фразы у нас явно не заладилось.

— Как ты вообще смогла прийти к такому выводу?.. — в замешательстве покосился я на Чигусу.

— Н-ну, понимаешь, я по природе своей безупречна, а значит, этот мир просто обязан быть ошибкой… — в растерянности пояснила она.

Созерцание её слегка порозовевших от смущения щёчек и отчаянной жестикуляции вознесло меня на вершину умиления, но, к сожалению, слова Чигусы совсем ничего не объясняли.

Наблюдая за тем, как мы передразниваем друг друга, госпожа Курию улыбнулась впервые за всё это время. Она взорвалась хохотом столь сильно, что схватилась за живот, не в состоянии боле держать эмоции в себе.

Возможно, в попытке скрыть смущение, Чигуса откашлялась и заговорила:

— Н-ну да, этот мир никчёмен, но… от него нельзя отказываться. Если вы можете закрыть глаза на, эм, давайте не будем об этом, то кто-то рядом может неожиданно прийти на помощь.

Чигуса украдкой бросила взгляд на меня. Я легонько ей кивнул.

Чёрт. Чигуса решила не обращать внимания на те черты моей внешности, которые, эм, давайте не будем об этом. Я же, в свою очередь, всецело приковал своё внимание лишь к её внешности. Нам нет нужды восполнять недостатки друг друга. Мы просто-напросто привязались к вещам, что нам полюбились, в угоду своей эгоцентричной натуре.

— Вы правы… Возможно, вы совсем разные, но это даже к лучшему… — отерев глаза, произнесла госпожа Курию.

Харума-7

О том, что случилось после, и рассказывать нечего.

Сиа и другие девушки блаженно жили в вышеупомянутой тайной комнате, о которой на допросе нам поведала учительница. По правде говоря, даже если всё и выглядело так, будто госпожа Курию — самая настоящая извращенка, что сохнет по юным девушкам, она была настолько славной, насколько это вообще возможно для извращенки. И те девушки, коих учитель держала в самом деле по-королевски, оказались в полном порядке.

Проблема была лишь в том, что девушки не пошли домой в собственном белье, даже если оно и принадлежало им раньше.

Более того, бельё девушек хранилось внутри загадочного, огромных размеров сейфа вместе с подробными сведениями на каждую из условно-заключённых, наличкой и драгоценностями.

— Как говорили древние, Цезарю цезарево. Давай вернём все эти вещи туда, где они должны быть…

Кошелёк Чигусы распух, словно мочевой пузырь фаната, выпившего слишком много пива на бейсбольном матче. О, боги, если на свете есть человек хуже неё, пожалуйста, позвоните по номеру в описании, я хочу на это посмотреть.

Сразу после того, как мы закончили обозревать всё бельё, которое нам удалось найти, Чигуса обратилась к госпоже Курию:

— Кстати, похоже, что о Марии, избившей меня в среду на позапрошлой неделе, сведений здесь нет.

— Зачем тебе запоминать всё в таких подробностях?.. Даже «HDR» не сохраняет данные с позапрошлой недели.

— Только то аниме, которое ты смотришь каждую неделю, Харума?..

Зачем она свела всё к аниме? А впрочем, это и вправду так. Я заворчал, но Чигуса внезапно утратила ко мне интерес и повернулась к госпоже Курию:

— Так что произошло с Марией? — спросила она.

Учительница озадаченно вскинула голову:

— Мария? А разве Мария тоже пропала?