Букет цветов для лесного зверя (Новелла) - 1.1 Глава
В мире, где меч и магия выступали в качестве основной силы движения общества, существовала деревня Кламберра. Это была маленькая ветхая деревушка, раскинувшаяся на окраине, и меньше чем в часе ходьбы от нее раскинулся лес. Лес был такой огромный, что его называли морем деревьев.
Лес был полон жизни. Он изобиловал дичью, на которую вели охоту, древесиной для огня и ценными травами для медицины. Если бы деревня полагалась только на эти нужды, то несомненно, стала бы гораздо более оживленной, чем сейчас. Но этого не произошло, ведь жители деревни знали, что лучше не приближаться к лесу.
Ибо они знали. Знали, что в глубине леса скрывается гротескное существо, страшный монстр-людоед
В таком лесу жила особая девочка. В этот лес люди заходили редко.
Даже искатели приключений в поисках наживы редко переступали его порог, поэтому она всегда была одна. Когда авантюристы все же вступали в лес, девушка окликала их из мрачных теней.
«Кто-нибудь спасите меня…»
***
Тук, тук.
В великолепной манере, прозвучал стук в дверь. Раздался приятный шум, как будто ударили по клавишному инструменту.
«Подождите, пожалуйста, секунду»
Зная, что это бесполезно, хозяин комнаты поспешно повысил голос в ответ. Как и ожидалось, дверь все равно распахнулась. Человек с настолько великолепной осанкой, что она напоминала лук, тетива которого была натянута до предела, быстро вошел в комнату без единого слова предупреждения. Это был человек с очками, взгляд которого полон бесстрашия и холодного блеска. Хозяин комнаты — Клео Грант, почувствовал, как от этого взгляда у него похолодела спина.
«Эмм…»
«Ты заставляешь всех ждать на первом этаже. Ты еще не закончил подготовку?»
Мужчина перевел взгляд на небрежно открытый рюкзак, лежащий на кровати. В нем он мельком увидел альбом для рисования и ящик с акварельными красками. Пытаясь спрятать сумку, мальчик поспешно встал между мужчиной и кроватью, но было уже слишком поздно.
Мужчину звали Маркус, он работал дворецким в доме Грант. Посмотрев сверху вниз на Клео, он выдохнул через нос.
«В то время когда ты идешь на суд жизни и смерти, ты берешь с собой свои художественные принадлежности? Ты должно быть вполне уверен в себе», — сказал Маркус, не пытаясь скрыть издёвку в своих словах. Если бы это был обычный сарказм, Клео, как обычно, молча опустил бы голову. Но теперь, когда речь зашла о его картинах, робкие, опущенные глаза Клео затуманились очень слабым оттенком гнева.
«…Ты собираешься об этом доложить отцу?»
На какое-то мгновение Маркус изогнул уголки рта, но тут же вернулся к своей обычной бесстрастности.
«Моя работа не в том, чтобы присматривать за тобой. Независимо от того, в каком состоянии ты принимаешь участие в «испытании Голубой Розы», для меня это не имеет никакого значения. Пожалуйста, делай, что хочешь»
Этот человек, будучи дворецким, не проявил вежливого отношения, что не подобает человеку, нанятому в дом Грант. Но Клео не удивился. С того самого дня, когда Маркус впервые появился в особняке пять лет назад, он ни разу не проявил уважения к старшему сыну дома Грант.
Об этом свидетельствовало то, как он постучал в дверь. После стольких лет работы было немыслимо, чтобы он не знал, что два стука — это проверка свободна ли ванная комната.
Клео было уже пятнадцать, но он все еще мало что мог сделать.
Его отец, глава дома Грант, превыше всего ценил мастерство в людях, а Маркус был именно таким человеком. Человеком, чье мастерство намного превосходило ожидания главы.
(Но я никогда не был таким. Я никогда не мог оправдать ни одного из ожиданий отца…)
Поэтому Клео молча терпел. Между ним и Маркусом, чью сторону примет его отец? Тут даже не нужно проверять. За последние несколько лет отец Клео ни разу не разговаривал с ним. Клео знал, что на его плечи не возлагали никаких надежд.
Он чувствовал некое одиночество от этого факта. Когда-то давно чувствовал. Но сейчас Клео был рад.
Его отец больше не кричал: «И ты называешь себя наследником дома Грант!?»
Домашние учителя, которые безжалостно ругали и били плетью, теперь были призраками прошлого, и их имена он уже не мог вспомнить. Теперь, когда никто не жаловался на него, он мог целыми днями рисовать все, что хотел. Был ли он доволен своим нынешним «я»? Вопрос был трудный, но, по крайней мере, Клео принял свою жизнь такой, какая она есть.
Вот почему его озадачивала мысль: «Почему я должен идти куда-то и подвергать себя опасности?»
У Клео было слабое от природы тело, и оно было склонно к болезням. Его мать, Розария, была того же типа телосложения, и она умерла молодой от болезни. Скорее всего я также закончу, часто говорил он себе. И все же, почему бы им просто не оставить его в покое?
Зачем они вытащили его из уютной комнаты, вложили меч и щит в его слабые руки и отправили в опасный лес, где свирепствовали звери?
Вложив в свои слова лишь толику недовольства и негодования — ибо это было самое большее, на что был способен Клео, — он уставился на Маркуса. Маркус снова засопел носом, и взгляд Клео устремился куда-то вдаль
«В любом случае, поторопись уже с приготовлениями. Время твоего отъезда не может быть изменено. Все отложили свои дела, чтобы собраться», — с этими словами Маркус развернулся и вышел из комнаты с той же грацией, с какой вошел. С паршивым чувством, которое невозможно описать словами, Клео вяло закрыл свой рюкзак. Он бросил взгляд на окно. На подоконнике рос самый обычный кактус. Он мог только надеяться, что кто-нибудь должным образом присмотрит за ним в его отсутствие. С такими размышлениями он закинул рюкзак за спину.
«Ухх…!?» — он издал стон от тяжести, которую никогда не носил за все пятнадцать лет своей жизни. Если бы он хоть на секунду замечтался бы, то без сомнений рюкзак перевесил бы его. В сумке лежали спальный мешок, художественные принадлежности, плащ, чтобы укрыться от дождя, фляга. Если бы это было все, он не был бы таким тяжелым. Но поскольку щит, так называемый баклер, который он был вынужден носить для самообороны, был на нем, нагрузка стала чем-то невыносимым. Вдобавок к этому ему дадут меч и заставят целыми днями бродить по лесу. Это была пытка. Клео почувствовал, как его мысли отдаляются.
Выйдя в коридор тяжелой поступью, он, пошатываясь, побрел дальше. Снова и снова побуждаемый импульсом повернуть назад, он в конце концов оказался перед дверью второго этажа, ведущей в прихожую. Всего лишь один щелчок двери, и жар, и вибрирующие голоса людей хлынули в щель, как внезапный поток. Это было почти так же, как если бы он забрел на вечеринку.
Клео обогнул дверь. Вестибюль представлял собой Атриум, и через перила он посмотрел вниз, чтобы оценить состояние первого этажа. Как и ожидалось: все сановники дома Грант собрались здесь. Красный ковер от двери до парадной лестницы в центре комнаты, разделил собравшихся надвое.
Напротив лестницы, во главе группы справа, группа знакомых мужчин дружески беседовала с его мачехой Одри. Рядом с ними ее сын, которому вот — вот должно было исполниться три года, Лоренс — сводный брат Клео — со скучающим видом вцепился в юбку матери.
Тем временем во главе левой стороны суетились, беспокойно озираясь, младшая сестра отца и ее супруг — то есть его тетя и дядя. Когда их лица сближались, они шептали что-то друг другу на ухо.
В то время как все, казалось, имели приятную беседу, не было никакого обмена словами между левой и правой группами.
И прямо в центре двух рядов, прямо перед парадной лестницей, отец Клео, тот самый лидер, что стоял на вершине семьи, Фостер Грант закрыл глаза, словно медитируя, ожидая прихода сына.
Мысль о том, что его ждет так много людей, его немного напугала. Его желание повернуть назад достигло пика, но морщина, высеченная на лбу отца, говорила о том, «Как долго Клео заставит меня еще ждать!?». Клео вздрогнул, когда он вспомнил звук отцовского хлыста. Его ноги начали двигаться сами по себе, медленно направляясь к лестнице. Те, кто заметил его, подняли радостные крики. Услышав их голоса, он почувствовал себя словно был рабом-гладиатором, направляющимся на арену.