Чокнутая подружка (Новелла) - 4 Глава

С приходом сезона дождей небо всё чаще застилали тучи. Каждый год вездесущая сырость нагоняла на девушку тоску, но не в этот раз — теперь она встречала её с интересом. Как же мастерски мужчина справлялся со своей миссией! То, как легко и быстро он выполнял свою часть работы, доводило её до истерического смеха. Это занятие даже успело ей немного поднадоесть, но сегодня особый случай. Ведь эту девчонку она знала.

Расхохотавшись от мысли, какой же ужасный она человек, девушка подошла поближе к цели и направила на неё камеру. Она убедила парня, что о миссии нужно отчитаться, и тот послушно отошёл в сторону.

Щелчок — и вспышка озарила цель. Узнав фотографа, девчонка перестала прятать лицо и оцепенела. Какая изумительная гримаса!

Ещё щелчок. В этот раз она не отвернулась, и вспышка ударила ей по глазам. Бедняжка бормотала какую-то чушь, на которую даже отвечать не хотелось. «Дура, да что же она никак не заткнётся?» Сразу пропало всё желание снимать её тупое лицо. Ну вот, она опять начинает: «Зачем ты это делаешь?»

«Да потому что это весело, дурочка».

◆

— Да ну, опять дождь?

Вернувшись из зала игровых автоматов в соседнем городке, Дзюдзава сразу попал под проливной дождь. Похоже, пока он развлекался, погода окончательно испортилась. Не то чтобы он жить не мог без ясного неба, но дожди определённо не любил. Ему не нравилось, как стоявшая стеной вода мешала разглядеть перед собой хоть что-то: картинка расплывалась перед глазами, и мир будто бы сжимался вокруг него. Нехотя взяв в ближайшем магазинчике прозрачный зонтик, Дзю поплёлся домой, недовольно поглядывая на стекающие по зонту капли.

Когда человек молчит, он думает, а когда говорит, высказывает мысли вслух. Иначе говоря, у людей всегда есть что-то на уме. Они могут вести увлекательный внутренний монолог, вновь и вновь пережёвывать свои воспоминания, выдумывать всякую ерунду или просто проигрывать в голове какую-нибудь мелодию.

И вот Дзюдзаве частенько лезла в голову всякая ерунда. Его не волновало ни то, каким он был, ни то, каким станет, но от безделья можно было порассуждать и об этом. Ведь что толку размышлять о прошлом и будущем? Хоть думай о них, хоть не думай — всё равно со временем постареешь, ведь время не стоит на месте. Лучше выбрать тему повеселей.

А что приносит радость? Допустим, исполнение желаний. Правда, стоит от этих желаний отказаться, и жизнь становится проще. Как-то он рассуждал об этой ерунде с Амэ. Но хоть девушка и говорила, что быть с ним — её долг и единственное желание, не сильно-то она этому радовалась. С другой стороны, ходить за Дзю ей совершенно не надоедало.

«Интересно, а что приносит ей радость?» — размышлял Дзюдзава, разглядывая капли, стекавшие с прозрачного зонта. Он не собирался исполнять её желания и просто думал о них от скуки.

Несмотря на то что Дзю, казалось бы, постоянно где-то гуляет, с людьми он общался мало. Близких друзей у него не было. Так, только пара старых знакомых. С девушками он тоже никогда не встречался. И хотя занимали его те же вещи, что и всех, он не пытался с кем-то особо подружиться. Возможно, он не хотел доверяться другим людям. И даже найди он настоящего друга, Дзюдзава не знал, чем бы они занимались. Поэтому Мия, легко заводившая новых друзей, вызывала у него восхищение.

А ведь он ещё, несмотря ни на что, верил своим родителям. Интересно, что бы сказал об этом психиатр? С горькой улыбкой Дзюдзава отметил, что он, похоже, не так уж и сильно отличался от своей знакомой. Может, потому Амэ Очибана к нему и привязалась, что учуяла в нём собрата.

— Она меня пожалела, потому что сама такая же? Ну и чушь… — пожал плечами Дзю.

Всё небо плотно затянуло тучами — похоже, дождь будет идти всю ночь. Вдалеке выла полицейская сирена — опять где-то беда.

Такой день хорош только для того, чтобы сидеть дома и смотреть какое-нибудь кино. Выйдя на своей станции, Дзюдзава решил заглянуть в видеопрокат. В нём можно было расплачиваться бонусами, которые начисляли на карту за каждый взятый фильм. Размышляя, сколько у него их накопилось, парень свернул в узкий переулок, который вёл к прокату, и уже полез в карман за картой, как вдруг заметил чью-то неподвижную фигуру.

Впереди, облокотившись на стену и не раскрывая зонта, стояла девушка. Судя по форме, из его школы. По этому проулку, где даже не пройдёт машина, в основном ходили те, кто хорошо здесь ориентировался. Но сейчас кроме девушки и Дзю в нём никого не было, да и слышно только шум дождя.

«Может, ей дурно?» — только и успел подумать Дзюдзава, как девушка плавно сползла по стене и повалилась на землю. Она даже не попыталась подставить руки и рухнула прямо в грязь. В голове мелькнула мысль, что лучше не искать себе приключений, но ноги уже несли Дзю к ней.

«Ну что, в скорую звонить?» — он уже схватился за телефон, но вдруг замер. Лежавшая лицом вниз девушка показалась ему знакомой.

— Эй, ты как? — потрепал он её по плечу.

Никакой реакции. Лежавшая в луже школьница даже не шевельнулась. Заметив в воде что-то красное, он отбросил зонт и взял девушку на руки. Она казалась совсем бесчувственной, голова тут же упала назад.

— Ты что!

Решив, что она без сознания, он попытался поддержать её голову ладонью, как вдруг его палец наткнулся на что-то очень влажное. Дзюдзава только сообразил, что это кровь, как его тут же пробила дрожь: затылок под его ладонью хлюпал. «У здоровых людей так не бывает!»

— Очнись! Ну же, приди в себя! — он говорил всё громче, будто пытался криками вдохнуть в неё жизнь.

Улица была не особо освещена, а в проулке так и вовсе стояла темень. Только теперь, вблизи, Дзю рассмотрел её лицо и секунд на пять замер в оцепенении. Нос сломан, рот разорван, одна глазница разбита — половина лица превратилась в месиво, но Дзюдзава всё равно её узнал.

— Фудзисима…

Староста его класса, Канако Фудзисима. На дух не переносящая хулиганов и недолюбливающая Дзю, теперь она смотрела на него пустыми глазами.

В полуоткрытом рту не было ни одного светлого пятнышка — похоже, зубы ей выбили. Лицо выглядело так, будто её припечатали к стене, а щёки больше напоминали фарш. Изо рта и ноздрей бежала струйками кровь, и, стекая по подбородку, расходилась пятнами по школьной форме.

В глаза девушки уже набежала вода, но она не моргнула, не дёрнулась, и, по всей видимости, уже умерла.

«Говорят, трупы холодные, да разве тут разберёшь?» — подумал Дзю, сжимая её под проливным дождём. Он молча смотрел на лицо девушки до тех пор, пока вновь не смог нормально соображать: «От аварий такого точно не бывает. Кто-то взял и убил её. Её, Канако Фудзисиму. Но кто?»

Дзю терзало новое чувство, которое он никак не мог описать. Это не ярость и не скорбь, и даже, пожалуй, не жажда справедливости.

Они с Фудзисимой никогда не ладили, и едва ли между ними что-нибудь бы переменилось. Канако на дух не переносила Дзю, да и ему тяжело было с ней общаться. После выпускного они бы, наверное, уже не встретились, да и вспоминать бы друг друга не стали. У парня, как ни крути, не было особых причин её оплакивать. А то, что по щеке пробежала слеза — так это, наверное, от шока.

Больше всего это чувство напоминало беспокойство. Беспокойство, что какой-то безликий негодяй взял и измолотил знакомого человека.

Конечно, она его донимала, ругалась с ним и, разумеется, они никогда бы не поладили, но Фудзисима всё равно ничем не заслужила такой паршивой смерти. По сравнению с ним, она вообще была отличным человеком.

— Кто её убил? — прошипел Дзю, и дождь, отзываясь на его слова, заколотил ещё яростней. Так, что от его дроби зазвенело в ушах. Вода обступила их как стеной. Дзюдзава бросил взгляд в чёрное небо, будто заметил на нём своего заклятого врага.

«Неужели она?»

◆

На следующий день в газете вышел некролог. Канако Фудзисима стала новой жертвой серийного убийцы, орудующего в подворотнях.

— Это была Канако Фудзисима. Мы с ней, вообще-то, учились в одной школе.

— О, неужели? — бросил мужчина, не обратив внимание на её недовольный взгляд.

Разобравшись с целью, парень тут же терял к ней всякий интерес. Он напоминал ребёнка, которому наскучила новая игрушка. Девушка прекрасно помнила об этом и больше не сказала ему ни слова.

Она не осуждала его за убийство Фудзисимы, не такой уж важный это был для неё человек, смерть той девчонки нисколько её не беспокоила. Если расставлять её знакомых по значимости, покойная была бы далеко не в начале списка. Но любой порядочный человек на её месте наверняка бы возмутился убийством своей знакомой, и она решила хоть что-то сказать. Ведь раньше жертвами его «миссии» становились только посторонние люди. Даже эта маленькая, показная злость заставляла всё человеческое в ней радоваться. Да и совесть теперь не будет мучить. Но всё-таки какое очаровательное у неё было выражение лица!

— Сядь поближе.

Он попытался обхватить её сзади, но девушка ловко выбралась из объятий.

— Мне домой пора.

— Уже?

— Ну так скоро экзамены.

— Какая трудолюбивая, ты всегда была такой умницей.

— Мама будет волноваться, если я плохо сдам.

— Конечно-конечно, маму волновать не стоит. Готовься как следует. — Он облокотился на спинку дивана и принялся читать журнал. Равнодушно глядя на него, девушка подумала: «Интересно, что сделает Дзюдзава, когда узнает про её смерть?»

◆

Провожали Фудзисиму скромно, в крематории. Проститься со старостой пришёл почти весь класс, включая Дзю. На церемонии были и несколько полицейских в штатском, подозрительно поглядывающих на Дзюдзаву, но не сказавших ему ни слова. Видимо, они его подозревали, хоть и не могли ничего доказать.

В тот вечер об убитой девушке сообщил не он, а проходивший мимо мужчина, лет так сильно за пятьдесят. Наверное, ему стало не по себе при виде перепачканного в крови парня, обнимающего лежащую без сознания девушку. Мужчина не попытался даже окликнуть Дзю и сразу же связался с полицией. Дзюдзава не смог заставить себя это сделать, а может, просто запаниковал. Прилетевший патруль забрал его с собой как важного свидетеля, а дальше состоялся неприятнейший допрос.

— Ты хорошо ладил с потерпевшей?

— Да как все.

— Это как?

— Ни хорошо, ни плохо.

Следователю показалось подозрительным, с каким спокойствием Дзюдзава отвечал на вопросы, и он промариновал его часа три, пока не выспросил всё до мелочей: его привычный распорядок дня, друзья, оценки в школе; дошло даже до того, какие девчонки ему нравятся и что он обычно смотрит по телевизору. О нём навели справки в учительской и, разумеется, тут же выяснили, что он хулиган, но у Дзюдзавы не было приводов, и его даже не ставили на учёт.

И хотя гулял он один и никакого алиби у него не было, парня всё-таки пришлось отпустить. Причин на это было две: во-первых, при нём не было никакого оружия, а во вторых, Дзюдзава не пытался скрыться с места преступления. Но он наверняка попал в список подозреваемых по делу серийного убийцы.

Дзю даже не приходило в голову связать смерть Фудзисимы с орудовавшим в городе маньяком, пока он не услышал эту версию от следователя. А ведь он видел новости о нём, но никогда не думал, что этот кошмар коснётся кого-то из его знакомых.

Разумеется, полиция связалась с его родителями, но отец сослался на работу, мать — просто на страшную занятость, и в итоге за ним никто не приехал. Сына это нисколько не удивило, и он поплёлся из участка один.

— Канако Фудзисима была отличной старостой, одноклассники всегда могли на неё положиться, — читал свою речь классрук Накамидзо, прикрывая глаза платком. Мия и ещё несколько ребят рядом плакали, родители и вовсе убивались от горя, а вот Дзю всю церемонию простоял мрачнее тучи. И потом, объяснив классруку, как он оказался в участке, тут же убрался подальше — настолько невыносимой была царившая у крематория атмосфера. Он будто боялся признаться, что и сам однажды так же покинет этот мир.

«У тебя одноклассницу убили, а ты только о себе и думаешь», — Дзюдзава так поразился собственному эгоизму, что даже захотел повидать мать. Она бы быстро выбила из него дурь и как следует отчитала. Но всё-таки он не бросился её искать, да и не знал толком, где она теперь обитает.

Парень взглянул на пасмурное небо, раздумывая, куда отправиться теперь. Труба крематория уже не дымила. Это экономно и по-своему заботливо — сжигать умерших. Если смотреть на идущий из трубы дым, невольно подумаешь, что это душа человека отправляется на небеса. Но вот дым рассеялся — и как теперь объяснишь, куда подевалась её душа? Можно сказать, что она обратилась в ничто, что её просто нет, и закрыть эту тему. Забыть о ней — и всё. Продолжая рассуждать о смерти, Дзюдзава всё глубже уходил в себя.

◆

На следующий день он купил на станции несколько еженедельников и, пока все вокруг готовились к экзаменам, листал газеты в поисках любой информации. Что за человек убил Фудзисиму и как он это сделал? Зря Дзюдзава пропускал все новости мимо ушей!

Кое-что о серийном убийце всё-таки нашлось. Его жертвами становились все: от стариков до ребят из средней школы, пол его не интересовал — мужчин и женщин было почти поровну, у маньяка не находилось никаких предпочтений. Похоже, его ничего не интересовало кроме убийств — ни деньги, ни вещи жертв. Вот и всё, что удалось узнать.

До чего же прогнил мир, если о маньяке, убившем не меньше десяти человек, выходят такие крохотные заметки? Простой жестокостью теперь никого не удивишь. Сейчас у всех на слуху был «Ковыряльщик». Он хватал только дошколят, вырывал им глаза и отпускал. СМИ охотно смаковали похождения ублюдка, отпускавшего своих жертв живыми, но навсегда лишёнными зрения. Жертв уже набралось более тридцати. Среди пострадавших ребят, похоже, никто не носил очки, и вот в статье уже с жаром рассказывают о новом буме — обеспокоенные родители пошли на поводу у слухов и заставляют своих чад ходить в очках.

А главной темы номера удостоился ещё один серийный убийца, рассылавший по почте конверты с компактными бомбами, взрывающимися при распаковке. Жертв этих посылок набралось уже около двадцати, не все из них погибли, но в одном из домов конверт взорвался за обеденным столом и прикончил разом всю семью из четверых человек. Этот случай в газете разобрали во всех подробностях.

Наверное, для журналистов, гоняющихся за сенсацией, а не за справедливостью, история Канако Фудзисимы и подобных ей не представляла особого интереса. Пока беда не коснулось его знакомой, Дзюдзава и сам не воспринимал эту угрозу всерьёз.

По телевизору часто предупреждали, что лучше не считать себя особенным, не думать, что лично вас беда обойдёт стороной, ведь именно такое отношение и может привести к беде. Но Дзю никогда не считал себя особенным и знал только одного человека, кто мог бы заявить об этом без смущения — свою мать. Но если послушать, о чём говорят в телевизоре, то людей, убеждённых в собственной исключительности, найдётся не мало.

Интересно, а много ли на свете тех, кто всерьёз считает, что однажды станет жертвой чьей-то злой воли? Любую трагедию люди не воспринимают как свою собственную и притворяются, что всё ещё живут в мире и спокойствии.

Пока Дзюдзава был поглощён своими мыслями, к нему подошла Мия и посмотрела, что он читает.

— Надо же, не знала, что тебе такое интересно.

Ему нечего было скрывать, но на всякий случай парень перевернул страницу, оставив на виду рекламу для взрослых. Обычно это помогает отвадить девушек.

— Столько классных девчонок развелось, от актрис не отличишь.

— Ну да. Ой, погляди, какая узкая талия, вот бы мне такую!

Мию это нисколько не смутило. Напротив, она с интересом разглядывала фото голой девушки. Делать нечего, газету пришлось сложить.

— Слушай, такие вещи парни предпочитают смотреть без лишних глаз. А девушки пока могут погулять.

— Дзю, ты читал об убийстве?

— Ничего от тебя не скроешь, — ответил он после паузы.

— А зачем?

— Да делать нечего.

— Когда тебе нечего делать, ты просто спишь.

— А мне надоело дрыхнуть.

— Знаешь, я думаю, Фудзисима тебя любила.

Такого удара Дзюдзава не ждал, и хоть он не сильно растерялся, но для виду решил усмехнуться.

— Глупости!

— Девушки легко такое замечают.

— Да она же постоянно со мной воевала.

— Она просто за тебя волновалась.

— Скорее следила, чтобы я чего-нибудь не выкинул.

— Если тебе кто-то не нравится, его можно не замечать. А вот если наоборот, то ты всегда сам на него посмотришь.

— Ты о чём вообще думаешь?

— О тебе.

— Проехали.

Дзюдзава затолкал газету под парту и решил поскорее закрыть эту тему:

— Пустое, неинтересное, не имеющее ко мне никакого отношения дело. Плевать мне, чем оно закончится.

Мия молча смотрела, как бурно он протестовал, и, видимо, понимала, что сейчас дальше разговаривать нет смысла. Улыбнувшись и помахав ему указательным пальцем, она заговорила совсем о другом:

— Если тебе будет сложно, можешь поговорить со мной.

— Чего мне с тобой разговаривать?

— Потом сам поймёшь.

— Опять загадки… — Дзюдзава слегка улыбнулся и поблагодарил девушку: — В общем, ничего я не понял, но всё равно, спасибо.

◆

После уроков Дзю не спешил домой. Попрощавшись с Мией, он побродил по школе и к нужному времени оказался у абитуриентского класса. Парень заглянул через стекло — ребята всё ещё молча что-то писали. Если бы Дзюдзава открыл дверь, в него наверняка впились бы десятки недовольных глаз, и он решил терпеливо подождать в коридоре.

Только минут через двадцать дверь открылась, и из кабинета показался учитель. Он явно не ожидал встретить здесь Дзю, но ничего ему не сказал. Похоже, не зря Дзюдзава тренировался делать лицо попроще. Следом из класса высыпали ученики. Уступая им дорогу, Дзю разыскивал среди них свою знакомую. С длинной чёлкой, маленького роста, с энергичной походкой.

— Эй!

Он не ошибся — девушка тут же обернулась. Заметив Дзю, она сразу подбежала к нему.

— Господин, чем я могу вам помочь?

— Не хочешь прогуляться вместе?

— Вдвоём?

— А ты видишь кого-то ещё?

— С радостью составлю вам компанию.

Не скрывая своей радости, Амэ скромно улыбнулась и поклонилась Дзю. Проходившие мимо одноклассники едва ли отнесутся к этой сцене с пониманием, но её это нисколько не волновало. Как, впрочем, и её господина.

— Ну что, пошли?

— Конечно.

И вот теперь, в компании Амэ, Дзюдзава наконец отправился домой.

◆

Почти все ученики уже разбрелись по домам, и на улице стало свободнее. Солнце уже клонилось к закату, и за Дзюдзавой с его подругой тянулись по багровому асфальту две огромные тени. В правой руке парень нёс портфель, а в левой, под мышкой, купленные сегодня газеты. Он специально сложил их так, чтобы Амэ видела: у него их целая куча. Дзю надеялся, что она сама поинтересуется, куда ему столько, и девушка не заставила себя долго ждать. Взглянув на эту охапку, она чуть ли не впервые начала разговор сама:

— Вычитали что-нибудь интересное?

Ну, cейчас всё решится!

— О серийном убийце, который убивает прохожих.

Он украдкой взглянул на Амэ: слова не произвели на неё никакого впечатления. Парень остановился и огляделся по сторонам, его спутница замерла рядом. По улице шёл только болтавший по телефону клерк и возвращались из магазинов женщины. Впрочем, все они не обращали на ребят никакого внимания. Может, тут? Прямо здесь задать вопрос, после которого, возможно, им придется расстаться навсегда? Он уже прокручивал в голове этот небольшой диалог, и теперь, набрав в грудь побольше воздуха, произнёс вполголоса:

— Ты должна мне кое-что сказать.

— Конечно, что вас интересует?

— Ты убила Канако Фудзисиму?

Он отчётливо произнёс каждое слово, Амэ была обязана их услышать, и тем не менее молчала. Дзюдзава спросил ещё раз:

— Это ты убила Канако Фудзисиму?

Уж не Амэ ли с ней расправилась? Эта мысль посетила Дзю ещё тогда, под дождём, когда он сжимал Канако в руках. У него не было веских причин её подозревать, эта мысль просто мелькнула в его голове. Очибане наверняка хватило бы духу на убийство. Может, она решила, что Фудзисима помешает их отношениям, и от неё лучше избавиться?

Может, она давно собиралась убить старосту, кто её знает? Их знакомство сразу началось с ссоры и могло дальше катиться по наклонной. Дзюдзава сам видел, как они ругались в коридоре. Чем бы всё закончилось, если бы это происходило не в школе, а в каком-нибудь безлюдном месте? А если вспомнить, как она на полном серьёзе хотела расправиться с Бэникой, то всё встаёт на свои места.

Фудзисима считала ерундой все эти мысли про связь из прошлой жизни и бесила Амэ до такой степени, что та решилась её убить. Больное воображение только укрепило это желание, и всё закончилось трагедией.

Конечно, были аргументы и против. Самое главное — с виду это была явно работа серийного убийцы, нападавшего на людей в переулках. И полиция, и журналисты сходились во мнении, что преступник — мужчина. Но у Дзюдзавы были свои соображения на этот счёт. Ведь Очибана могла оказаться просто сообщницей. Вдруг они работали в паре: мужчина убивал, а хитрая девушка ему помогала? Не так уж трудно это представить. Амэ явно знала, что доказательств нет, и её не поймать.

Может, нашёлся человек, который не оспаривал её бредовые идеи и подговорил девушку работать сообща. Может, чувство вины не тревожило её больную душу и она продолжала жить как ни в чём ни бывало. Может, и к нему она привязалась только затем, чтобы со временем убить.

Стоило пустить в голову эту нездоровую навязчивую мысль, как она прочно обосновалась у него в сознании, поэтому Дзюдзава и решил спросить Амэ напрямую. С ней лучше не ходить вокруг да около, а переходить сразу к сути.

Мимо прошла пара то и дело смеявшихся дам, жаловавшихся друг другу на всякую ерунду. Тут Амэ наконец-то оживилась, видимо почувствовав, что она отдаляется от своего господина.

— Я не убивала.

«Отрицаешь, значит?» — подумал Дзю. Он на это не купится.

— Неужели? Что-то ты не сильно торопилась с ответом.

Она резко замотала головой, но почему только сейчас? Не потому ли, что догадка Дзю застала её врасплох?

— Простите, я не ожидала такого вопроса и несколько опешила.

— Чего это ты не ожидала? Что я стану тебя подозревать?

— Что вас заинтересует смерть Фудзисимы.

Теперь она меняет тему. Дзюдзава подозревал её всё больше.

— Но тебе же мешала Фудзисима?

— Нет, ничуть.

— Как?

Этот ответ поставил Дзю в ступор.

— Я бы не сказала, что она мне как-то мешала.

— Почему?

— Потому что она никак не мешала вам.

Дзюдзаве казалось, что девчонка просто хочет сбить его с толку, но ни речь, ни мимика её не выдавали. Она отвечала всё так же размеренно.

— Ваш враг — мой враг. Но тому, кому не навредите вы, ни за что не наврежу и я. Ну а кроме того…

— Что — кроме того?

— Другим людям не изменить то, как сильно мы связаны, — заявила Амэ с ничем не подкреплённой уверенностью.

Дзю не придал этой фразе значения и продолжил:

— А если не опираться на моё мнение, что ты сама думаешь о Фудзисиме?

— Она очень упрямый человек.

— Что? Погоди, знаю. Вот вы с ней как-то ссорились в коридоре, о чём там был разговор? — поинтересовался Дзю, хоть он и старался не встревать в женские разборки. Одной из девушек уже не было в живых, но это не сильно тревожило его совесть, ведь в разговоре могла таиться причина её смерти.

— Она говорила держаться от вас подальше.

— И всё?

— И заявила, что общение с вами не обернётся для меня ничем хорошим.

— Ну, это близко к истине.

— Но она беспокоилась не обо мне.

— В смысле?

— Фудзисима волновалась не за меня, а за вас. Похоже, она считала, что я доставляю вам неудобства.

Это было меткое замечание, но Дзюдзава решил оставить его без комментариев.

— Это исключительно моё предположение, но я считаю, что она просто завидовала.

— Кому?

— Мне, потому что я провожу время с вами.

— Да с чего ты взяла?

— Мне показалось, что Фудзисима хотела больше с вами общаться. Но её, похоже, останавливали собственные убеждения или страх, что окружающие станут косо на неё смотреть. Моё появление рядом с вами наверняка её не сильно обрадовало, тем более, что она не понимала, как тесно мы связаны ещё с прошлой жизни.

Всегда такая серьёзная, Канако, конечно же, не верила рассказам Амэ. Дзюдзава отчаянно соображал, что же это значит.

— Ты честно никогда не думала, что Фудзисима тебе мешает?

— Нет.

— Что с ней бесполезно разговаривать, что от неё лучше избавиться — не приходило такое в голову?

— Нет.

Амэ держалась спокойно, ничто в ней не вызывало подозрений.

— Наверное, мне стоило сказать это раньше, но лично я никогда не считала её плохим человеком.

Она придуривается или правда так думает? Дзюдзава надеялся её раскусить, но у него ничего не получалось.

— Скажи, ты правда её не убивала?

— Да, правда.

Дзюдзава уже был готов ей поверить — полоумной девушке, которая почему-то никогда ему не врала. Объяснялось это крепко засевшей в её голове идеей и только ей. И тем не менее, он был готов поверить Очибане.

— Ты же меня не обманываешь?

— Нет, не обманываю.

У Дзюдзавы опустились руки. Не желая смотреть себе под ноги, он поднял голову к небу.

Похоже, девушка не врала. Даже если вдруг окажется, что она на самом деле убила старосту, Дзю уже разуверился, что сможет сам вывести её на чистую воду, и не хотел на этом зацикливаться.

— Господин.

— Чего?

— Вы сейчас свободны?

— А что?

— Вы могли бы сейчас зайти ко мне домой?

Первый раз Амэ сама его куда-то позвала. Дзю ничего не знал о жизни девушки, кроме того, что у Амэ есть сестра. Предложение казалось заманчивым, но было не ясно, зачем она его сделала.

— И что я там увижу?

— Я хочу показать вам кое-что, связанное с серийным убийцей.

— Это что же, интересно?

— Вы сами увидите, как только мы придём.

Либо она блефовала, либо просто не могла говорить об этом на улице. Но заняться Дзюдзаве было действительно нечем, и он согласился, хоть и недоверчиво отнёсся к приглашению Амэ.

«Что она собралась показывать? Доказательство, что она убийца? А если она в самом деле предъявит мне труп? А если дома её ждёт тот мужик, сообщник? Или ещё лучше: заведёт она меня в дом, а там для незваных гостей расставлены ловушки».

Помешкав, он всё-таки пошёл с Амэ. Как ни крути, а с этим делом Дзюдзаве хотелось разобраться лично. Раз Амэ что-то знает, её стоит послушать. А если ему уготован неприятный сюрприз, Дзю уж что-нибудь придумает.

— Ладно, пошли к тебе.

— Для меня это большая честь.

Улыбнувшись собеседнику, девушка зашагала вперёд, будто указывая путь. Опустив голову, парень поплёлся за ней, по пути запихав охапку газет в урну.

Частный дом, которому не было и десяти лет, располагался в жилом квартальчике всего метрах в пятистах от его многоэтажки. Амэ вместе с семьёй переехала в него где-то три года назад. С виду ещё совсем новый, два этажа, красивая ограда и лужайка, по которой мог бы носиться сторожевой пёс — но нет, собаки у них не было. Дом казался таким громадным, что Дзюдзава даже растерялся. Он-то рассчитывал заглянуть в скромный, маленький домик, коих везде понатыкано, а не в этот дворец, но разворачиваться было уже поздно.

— Ты что, богачка?

— Ну что вы, — ответила Амэ, открыв ворота.

Трудно сказать, была это искренняя скромность или притворство. Взглянув на табличку «Очибана» у входа, Дзюдзава проследовал за ней. Поднявшись по мощёной дорожке, девушка достала из портфеля ключ и отперла дверь.

— Я дома.

Эта фраза прозвучала на удивление громко — наверное, в доме была хорошая акустика. Включив в коридоре свет, Амэ предложила Дзю снять обувь. У прихожей их уже поджидали тапочки. Пока ребята переобувались, к ним вышла элегантная незнакомка — надо полагать, мать Амэ. Глядя не неё, сложно было понять, сколько ей лет.

— Здравствуй, Амэ. А кто это с тобой?

— Знакомься, это Дзю Дзюдзава, мой школьный друг.

— Ах, вот оно что… — от удивления мать приложила ладонь к губам.

Дзю даже засомневался, не наигранные ли это эмоции. У них были похожие глаза, но материнские казались более простыми и наивными. Улыбнувшись, она вежливо поздоровалась:

— Я её мама, Каоруко. Спасибо, что приглядываешь за нашей дочуркой.

— Да нет, ну что вы.

Увидев, что она ему кланяется, Дзюдзава, растерявшись, тоже скорее поклонился в ответ. Вся эта вежливость сбивала парня с толку.

— У нас же скоро экзамены, вот я и позвала его позаниматься вместе.

Объяснение дочурки не вызвало никаких вопросов. Может, мать не сомневалась в её словах или в принципе была довольно доверчива, а может, нежданный гость произвёл на неё настолько хорошее впечатление. Тогда она точно решила, что ребята встречаются.

Прийти к такому выводу было совсем не трудно, и хотя Дзю хотелось поскорей всё объяснить, он предпочёл целиком положиться на Амэ. С мамой она и общалась, и держала себя совсем иначе, за всё время их знакомства парень не видел её такой ни разу: похожей на самую обыкновенную хорошо воспитанную старшеклассницу.

Удовлетворённая её ответом, мать пообещала попозже принести чай с пирожными и ушла к себе.

— Господин, пойдёмте, моя комната на втором этаже.

Стоило матери уйти, и вот она уже ведёт себя как раньше. Поднимаясь за ней по лестнице, Дзю заметил:

— При родителях ты ведёшь себя совсем по-другому.

— Это лишь прикрытие, чтобы жить в этом мире.

Значит, Амэ считала, что настоящее своё лицо она открывала только своему господину. Интересно, что бы подумала её мать, если бы узнала об этом?

Тем временем, ребята поднялись на второй этаж и дошли до комнаты Амэ.

— Прошу, — предложила Амэ, и Дзюдзава прошёл внутрь.

В комнате примерно три на пять метров, куда более просторной, чем у Дзю, нашлось место для кровати, телевизора, письменного стола, гардероба и огромного книжного шкафа. У телевизора располагались ещё и магнитофон с DVD-плеером.

По тому, в каком строгом порядке всё располагалось, можно было легко понять, что здесь живёт Амэ. Дзюдзаве раньше не доводилось заглядывать в комнаты старшеклассниц, но он догадывался, что обычно они выглядят как-то иначе. Не было тут ничего вычурного, блестящего и модного, ни одной розовой вещи — одни лишь простота и серость. Даже простынь у неё была совершенно белая и идеально ровная, без единой складки, что выдавало её большую любовь к порядку.

— Располагайтесь, портфель можете положить где угодно.

— Ага.

Усевшись на полу у стены и скрестив ноги, Дзюдзава положил портфель рядом и стал нетерпеливо оглядываться по сторонам. Его только сейчас посетила мысль, что он первый раз оказался в комнате девушки своего возраста. Обычно для такого нужно долгое время встречаться. Но жизнь умеет преподнести сюрприз, и первой к себе его позвала чудачка, одержимая прошлой жизнью и прочей ерундой. Пока парень рассуждал об этом, девушка решила проветрить комнату и открыла окно. Вместе с вечерними лучами солнца к ним заглянул и прохладный ветерок, заменивший ребятам кондиционер. Открыв кладовку, она извлекла из неё складной стол, поставила его на полу и разложила учебные пособия и пенал.

— Не понял. Ты чего делаешь?

— Готовлюсь к экзаменам. Господин, вам бы тоже стоило разложиться.

— Стой, я думал, ты её обманула и ничего не будешь делать…

Чуть наклонив голову к нему, и выдержав паузу, Амэ продолжила:

— Вообще-то, это просто маскировка. Но если вам угодно, мы можем и позаниматься.

Уже смущённо, Дзюдзава ответил:

— Ты будто не знаешь, как я учусь. Я тебе совсем не ровня.

— Вам не стоит так волноваться из-за оценок в школе.

Это были не слова утешения, а её искренние убеждения.

— О вашей значимости я сужу не по оценкам.

— Интересно, как?

— Конечно же, сердцем.

Дзюдзаву такая откровенность поставила в ступор, и ему оставалось только согласиться. Тем более, теперь с ним отличница из абитуриентского класса. Это и правда была отличная маскировка, да и никому не помешает немножко поучиться. Если бы они просто общались, даже не открыв тетради, это бы явно вызвало вопросы у родителей. Дзюдзава уже открыл портфель и потянулся за пеналом и тетрадями, как вдруг понял, что они остались в школе. Даже перед экзаменами он по привычке бросал все принадлежности под парту и не носил их домой.

— Давайте воспользуемся моими.

Не успел он сказать и слова, как Амэ уже выделила ему карандаш и тетрадь. Теперь со стороны казалось, что это Дзюдзава помогает ей готовиться к экзаменам. Первые минут пять он возмущался про себя: «Что же это за маскировка?» Но уже через десять это его совершенно перестало волновать.

Все уроки, на каких ему доводилось бывать раньше, походили один на другой, как, впрочем, и учителя — кто-то получше, кто-то похуже. В какой-то момент парень решил, что именно так их и нужно вести, но сейчас был готов поменять своё мнение.

Очибана подавала материал на удивление хорошо. Её привычный монотонный голос отчего-то казался таким приятным и легко проникал в его сознание. А пальцы, нежно обхватывавшие тетрадку и скользившие по тексту и формулам совершенно завораживали Дзю. Ещё когда он разглядывал письмо Амэ с просьбой о встрече, парень обратил внимание на приятный почерк и то, как легко оно читалось. Очибана терпеливо разжёвывала то, что он не понимал сам, и они постепенно продвигались вперёд.

«Какая же она умная!» — восхитился про себя Дзюдзава, глядя на девушку. Может, всё дело в том, что сам он мало что знал, но сейчас парень видел её совсем в другом свете и был готов позабыть о всех её причудах. Теперь его не на шутку волновал вопрос, где же она настоящая.

— Господин, вы слушаете?

— Ой, прости.

— Хорошо, давайте я объясню ещё раз.

Она не злилась, не уставала и всё так же спокойно объясняла ему материал. Даже для самого парня оставалось загадкой, почему он так внимательно занимался. Наверное, так на него влияла компания Амэ.

◆

Спустя примерно час Амэ предложила прерваться и отправилась на первый этаж за чаем и пирожными. Оставшись один, Дзюдзава с облегчением опустил руки.

— Я за ней не поспеваю…

А ведь если бы не её безумная идея о прошлой жизни, они бы так и жили, каждый своей жизнью, не замечая друг друга, не обменявшись даже парой слов. Удивительная штука — судьба.

— Хотя наша судьба скорее безумная.

Взглянув на раскрытую тетрадь, Дзю отметил про себя, как много они сегодня прошли. Волосы он уже перекрасил, а если теперь ещё и оценки подтянуть, то его классрук просто сойдёт с ума: «Ну вот, исправляется парень». Это было по-своему интересно и не сулило Дзю никаких проблем. И тем интересней, что всё это было заслугой Очибаны. Что же получается, не зря он с ней связался? В конечном счёте, их общение пошло ему на пользу.

Задумчиво осматривая комнату, он остановился на шкафу — на полках явно лежало не меньше пятисот книг. Он пробежался глазами по названиям, и тут у парня отвисла челюсть. Его поразила не девчачья манга, а то, что лежало вперемешку с ней: спецвыпуск журнала, посвящённый Атлантиде; толстенное исследование о природе полтергейстов; пособие по экстрасенсорике, иллюстрированная энциклопедия инопланетян, целая серия книг «Самые лютые маньяки», ну и журналы об аниме. Трудно сказать, что удивляло больше — эта солянка из самых разных жанров или сомнительный вкус владелицы этой коллекции.

Он вытащил первый попавшийся журнал и тяжело вздохнул, обнаружив на обложке непонятную мультяшную картинку. На ней огромными красными буквами красовалась надпись: «Мы едины! Воины, связанные прочной нитью судьбы». Не отсюда ли она взяла идею, так крепко засевшую в её голове?

Если присмотреться, все кассеты, DVD и диски с софтом так или иначе были связаны с аниме. У Дзюдзавы даже мурашки по спине побежали — так близко он подобрался к тому, на чём Амэ тронулась умом.

— Ты что, до сих пор это смотришь?

Со всеми мультиками и мангой Дзюдзава распрощался ещё к средней школе. По ящику он смотрел только комедийные шоу, читать не любил и совершенно не мог понять, как всем этим можно увлекаться в её возрасте.

Дзю будто краешком глаза заглянул в её загадочную душу. Увиденное поразило его и показалось полной ерундой, но, всё-таки, не вызвало отвращения. Ведь он общался с Амэ далеко не первый день.

Услышав шаги на лестнице, Дзюдзава поспешно вернул журнал на место. Некрасиво копаться на чужой книжкой полке, пока хозяйки нет рядом. Дзю непринуждённо повернулся к распахнувшейся двери и тут же отскочил в сторону. Ведь открывшая её девушка будто обладала особой аурой — воздух в комнате сразу потяжелел, словно в неё влетел не человек, а призрак. Дзю тут же узнал знакомый хвостик.

— Ты что здесь забыл?

Хикару так впилась в парня глазами, словно была готова убить его на месте.

— Ничему жизнь не учит. Мало того, что не отвязался от моей сестрёнки, так тебе ещё хватило наглости прийти к ней домой.

— Давно не виделись, Хикару.

— Не смей звать меня по имени! — взорвалась она и тут же пнула его с разворота, но Дзюдзава успел отскочить в сторону. От резкого взмаха даже уши заложило — замах был нешуточный.

— Да не кипятись ты. Мы просто готовимся к экзаменам.

Он показал на стол с раскрытыми тетрадями, но на Хикару это не произвело никакого впечатления.

— Это предлог. Я знаю, чего ты добиваешься: хочешь затащить мою сестру в постель! Тебя только подпусти — сразу полезешь к ней под юбку! Ненасытное чудовище, как тебе не стыдно обманывать мою простодушную сестрёнку!

Девушка снова размахнулась, но Дзюдзава не стал уворачиваться и схватил её за ногу. Надёжно пойманная, Хикару запаниковала:

— Т-ты чего? На меня уже глаз положил? Даже не мечтай! Ни её, ни моей девственности тебе не видать!

Раскрасневшись как помидор, она отчаянно пыталась удержать сползающую с бедра юбку. Улыбнувшись, Дзюдзава отпустил её ногу и Хикару тут же вернулась в боевую стойку.

В этот раз она была в школьной форме и, по всей видимости, только вернулась с занятий. А обнаружив в прихожей незнакомую мужскую обувь, рванула прямиком сюда. Всё-таки у сестёр было кое-что общее: решительность, неуёмная энергия и слепая уверенность в своей правоте. Да и хлопот с каждой из них хватало.

— Послушай…

— Чего?

— Ты не знаешь, почему она так помешалась именно на мне?

Сперва удивившись, она будто потеряла всякий интерес к драке и опустила руки. Вероятно, в этом тоже проявлялось их родство: даже взбешённая, Хикару мыслила с молниеносной скоростью и сразу, без слов, поняла, почему это интересует Дзю.

— Мне просто подумалось: она же у тебя такая умная и могла бы найти парня, с которым у неё побольше общего. Не понимаю, почему я?

Даже на все россказни про связь из прошлой жизни наверняка бы кто-нибудь купился. И уж точно нашёлся бы человек, который подошёл бы Очибане лучше, чем он. Для Дзюдзавы оставалось неразрешимой загадкой, почему девушка с такой светлой головой остановила свой выбор на нём. Да и спрашивать бесполезно — она начнёт заливать про то, что это судьба. Но как видит эту историю её сестра, что она про неё думает? Видимо, весь пар из неё вышел, и уже совершенно спокойно Хикару ответила:

— Так ты не знаешь?

— О чём?

— Почему моя сестрёнка тебя выбрала.

— Дело же не только в аниме, манге и всякой паранормальщине, о которой она читала?

— Разумеется! Она же тебе не какая-то чокнутая!

Вообще-то, именно так он и считал, но решил хотя бы сейчас не подливать масла в огонь.

— Может, расскажешь? Почему я?

— Не скажу! — сердито сказала Хикару и надула губы. — Чтоб ты всю жизнь голову ломал! Так тебе и надо!

Дзюдзаву не злил её наглый тон, да и оскорбления его нисколько не задевали. Такой уж у парня был характер, о чём давно знали только два человека: Амэ и Мия. И раз Хикару из принципа не собиралась ему отвечать, то он и не думал расспрашивать её дальше.

— Короче, ты предлагаешь узнать у неё.

— Она тебе не ответит. Ни одна девушка на её месте бы не созналась.

— В смысле, ни одна бы не созналась? Ты о чём?

— Да какая разница? Отстань уже, наконец, от моей сестры! Скажи, что нет никакой связи из прошлой жизни — и всё!

— Я ей столько раз говорил…

— Значит, плохо говорил! Верить надо в свои слова, верить! Тверди ей, что она обозналась, пока не достучишься до её сердца! Хоть тысячу раз! Ты же всё равно её совсем не любишь? Она же тебе только мешает? Ну так и откажи ей прямым текстом, чего ты тянешь кота за хвост?!

— Да я…

«Эх, поздновато», — подумал про себя Дзю. За всё то время, что они провели вместе, его мнение об Амэ успело сильно поменяться. Раньше она его исключительно напрягала, да и сейчас с ней не легче. Но всё-таки теперь он испытывал к ней что-то ещё.

— Хикару, и что здесь происходит? — Из-за неприступно стоящей в дверях Хикару послышался голос Амэ. Она принесла на подносе чай с пирожными, и сейчас недоумённо следила за этой сцену.

— Сестрёнка, ну я же просила тебя, не ходи по дому бесшумно!

— И правда, просила.

С невозмутимым видом она протиснулась в комнату и поставила поднос на столик.

— Хикару, а ведь вы с господином Дзю уже знакомы?

— Да просто столкнулись на улице, — бросил Дзю и растерянно улыбнулся. Не говорить же, что она на него напала?

Амэ, тем временем, обратилась к своей сердитой сестре:

— Хикару, даже если тебе некуда девать силы, не стоит обижать моего господина.

— Сестрёнка, да он же просто хулиган! Хватит звать его господином!

— Хикару.

Дзюдзава не услышал в этом обращении ничего особенного, но вот младшенькая отреагировала на него совсем иначе. Девушка замерла и побелела, а после продолжительной паузы неохотно поклонилась:

— Как скажешь.

Ну вот и стало ясно, за кем тут последнее слово. Казалось, статная младшая должна быть поважней, но на деле она совсем не могла дать отпор Амэ. У Дзюдзавы не было ни братьев, ни сестёр, и ему трудно было понять, какие отношения связывали девчонок, но всё равно он им немного завидовал.

Опустив голову, Хикару вышла из комнаты и, уже закрывая дверь, пригрозила Дзю:

— Только пальцем её тронь, я буду молиться до тех пор, пока ты себя не убьёшь!

— Не понимаю, о чём ты.

Дзюдзава пропустил угрозу мимо ушей и помахал ей на прощание.

◆

— Моя сестра вам не досаждала?

— Нет, что ты. Она у тебя забавная.

Дзюдзава ничуть не лукавил — Хикару вообще было трудно не любить. Ему нравились жизнерадостные девушки, и если уж на то пошло, то как раз Амэ Очибана была не в его вкусе. Пожалуй, даже отталкивала. И Дзю всерьёз волновал вопрос, что же свело их вместе.

— В школе её тоже любят, — заметила Амэ, расставляя на столе чай и пирожные.

Дзюдзава сделал глоток и, по достоинству оценив не слишком горький чай, рассмеялся:

— Конечно же, как не любить! Наверное, даже поклонники письма пишут?

— Пишут. Раньше мне только в манге доводилось видеть портфель, забитый признаниями в любви.

— Круто! Хотя это само собой разумеется.

Хикару хорошенькая, милая девушка, как на неё ни посмотри. Сильный характер сочетался в ней с приятной внешностью, и, хотя она была развита не по годам, в её лице ещё проглядывали детские черты. Наверняка от кавалеров у неё не было отбоя.

— Люди её любят. Она так похожа на маму, и друзей у неё много. Готовит хорошо, не то, что я. Такая неугомонная — записалась сразу в несколько кружков и ещё в секцию каратэ. Миролюбивая, добрая и очень хорошая. Но я, наверное, просто не замечаю её недостатков, — закончила она свой рассказ оправданием.

«Ты и сама очень интересная девушка», — подумал про себя Дзю, но не стал говорить это вслух.

Казалось бы, такая мелочь: укороти она чёлку и подстригись помоднее, и отношение к ней ребят изменилось бы на все сто восемьдесят градусов, а от образа мрачной отличницы мигом не осталось бы и следа. Отломив кусочек пирожного вилкой, Дзюдзава как бы невзначай поинтересовался:

— Слушай, ты не хочешь что-нибудь сделать со своей причёской?

— С причёской?

Потрогав свою чёлку, Амэ с удивлением спросила:

— Господин, а вам не нравится моя причёска?

— Да дело не в этом. Я просто подумал: у тебя же лицо-то ничего, так зачем прятать его от людей? Даже Мия про тебя сказала, что такая красота пропадает.

Разумеется, Сацуки ничего такого не говорила. Дзюдзаве не хотелось приписывать ей своё мнение, но взвесив на весах эту маленькую ложь и свою дурацкую гордость, парень решил, что гордость дороже.

Амэ серьёзно отнеслась к вопросу, но собственная причёска, похоже, не сильно её волновала. Может, ей вообще не нравилось прихорашиваться, а идея выставить красоту напоказ и зажить веселее её вовсе не посещала.

— На мой взгляд, это не то, что вы создаёте собственными руками, а значит, это не повод для гордости или грусти.

Вот как Очибана относилась к собственной внешности, и Дзюдзава не знал, как на неё повлиять. Заметив, что её гость расстроился, Амэ засуетилась и скорее добавила:

— Но если вам будет угодно, я сегодня же сменю причёску…

— Да не надо, и так хорошо, — ответил он после паузы.

Пускай это прозвучит громко, но пока он один видел её настоящую. В самом деле, зачем делиться такой красотой?

Закончив разговор, уже с чаем в руках, ребята вернулись к учёбе. Амэ мигом увлекла Дзю за собой, и вот он уже сосредоточенно работал вместе с ней, опомнившись только к шести вечера. Но расходиться было рано — они ведь так и не дошли до главного, и Дзюдзава дал понять, что пора бы перейти от маскировки к делу:

— Не пора ли сказать, зачем ты меня позвала?

— Как скажете, сейчас всё открою.

— Откроешь?

Пока Дзюдзава гадал, что его ждёт, Амэ убрала в сторону тетради, открыла ящик стола и поставила перед собой ноутбук.

— Ты его хотела показать?

«Ну не им же она хотела похвалиться?» — подумал Дзю, пока Очибана поднимала крышку и подключала смотанный рядом кабель. Телефонный, как она объяснила. Сам Дзюдзава ничего в компьютерах не понимал.

Видимо, она доставала ноутбук только когда он был нужен, а в остальное время хранила его в столе. Несмотря на обилие вещей, в комнате был порядок — наверное, у Амэ для каждой из них отведено своё место.

— Подождите немного, — сказала она, включив компьютер, и начала водить мышкой.

Заскучав, Дзюдзава допил оставшийся чай; он уже остыл и приятно холодил горло. И пока парень рассуждал, какая забавная штука — этот компьютер, Амэ закончила шуршать и повернула экран к нему:

— Пожалуйста, взгляните.

Сперва парень не разобрал, что же такое было на экране. Какой-то снимок, достаточно чёткий. Дзюдзава осмотрел его целиком, пригляделся к деталям, и тут у него пробежал мороз по коже.

— Это же… труп?

Амэ кивнула. На картинке был ужасный, лежавший на боку труп. Челюсть съехала куда-то вбок, лицо опухло, от глаз и носа ничего не осталось.В кадр влезло всё туловище, но о том, что это женщина, можно было догадаться только по одежде. Фотографию хотелось поскорее закрыть, а лучше — вообще стереть из своей памяти. Зачем Амэ её показала?

— На эту женщину маньяк напал две недели назад.

— Что?

«Разве такие фото вообще публикуют?» — подумал Дзю. «Да родственники бы с ума сошли, попади оно в газету или на ТВ».

— Ей было двадцать три года, работала в каком-то издательстве.

— Погоди. Где ты взяла это фото?

— Скачала из сети.

По её словам, снимок она нашла на так называемой «борде» — специальном ресурсе, где выкладывалась масса сделанных тайком снимков, нередко среди них попадались и фотографии трупов после аварий и с мест преступлений. Похоже, там лежали даже снимки детей, на которых нападал Ковыряльщик. И, кажется, фото оставшегося без глаз ребёнка принимались тамошней публикой на ура. У Дзюдзавы в голове не укладывалось, как они могли их смаковать. И по всей видимости, Амэ частенько заглядывала на эту «борду».

— Я уже понял, что тут собираются довольно стрёмные ребята. Но как ты узнала, что это жертва маньяка?

Ведь девушку изуродовали настолько, что её бы даже родные с трудом опознали.

— Давайте я объясню по-порядку.

Очибана призналась, что уже давно следит за похождениями серийного убийцы. Другие преступления её так не занимали. Задолго до того, как Дзюдзава спросил её в поезде, она построила несколько теорий о том, каким из себя был преступник. И вот однажды, заглянув на свою любимую «борду», Очибана наткнулась на этот снимок. Она провела своё расследование и убедилась, что это, вне всякого сомнения, жертва маньяка.

— Стоп-стоп-стоп, что ещё за расследование? Как ты связала фотку с маньяком?

Пока Дзюдзава сомневался, не взломала ли она, как в кино, полицейскую базу данных, Амэ покопалась в компьютере и показала ему ещё одно фото.

— Этот снимок выложили в тот же день.

От новой фотографии перехватило дух — по-своему она была даже страшнее предыдущей. Дзюдзава сам не заметил, как закрыл ладонью рот. Что-то близкое к ярости разрывало его изнутри.

Перед ним на экране была самая обыкновенная девушка в офисном костюме, ещё совсем целом, жива и здорова. Но смотреть на её лицо, искажённое смесью страха и безумия, по которому ручьями бежали сопли и слёзы. Но камера ничуть не дрожала: её снимали открыто, в упор. Девушка, наверное, умоляла её пощадить, а убийца в ответ только щёлкал её на камеру.

Объектив будто уловил самые потаённые уголки её натуры — она хотела бы отвести глаза, во что бы то ни стало их спрятать, и не могла. Быть может, перед страхом неминуемой смерти, когда знаешь, что помощь уже не придёт, все люди ведут себя так. Отчаянно, изо всех сил она унижалась и молила о пощаде. Снова и снова, снова и снова. Пока убийца не поймал всю глубину её чувств в этом кадре, и вот тогда уже расправился с ней, заодно сняв и конечный результат.

От одной мысли об этом рвота подступала к горлу.

— Вот ведь мразь…

Но Амэ фотографии ничуть не смутили и она всё так же спокойно продолжила:

— После убийства в газете напечатали её фотографию. Так я и связала её с маньяком.

Она показала вырезки из этого номера — со снимка на Дзю смотрела всё та же самая обыкновенная, беззаботная девушка. Стоило только представить, что её превратили в изувеченный труп, и парню уже становилось не по себе. Тем больше его раздражало спокойствие Амэ:

— Тебе как вообще, нормально на такое смотреть?

— Что вы имеете в виду?

— Не напрягают тебе эти фотки, тебя от них не тошнит?

— Ну так я давно привыкла.

— К чему привыкла?

— В прошлой жизни я прошла через массу сражений, и не раз передо мной представал подлинный Ад на Земле. Горы трупов; стервятники, рвущие их на части; даже люди, опустившиеся до поедания себе подобных и бьющиеся за то, чтобы решить, кого съесть первым.

— Ясно, ясно, понял я, не продолжай! — прервал он Амэ, уже увлечённую своей фантазией.

«Значит, по сравнению с полем боя, это ерунда? Вот так самовнушение, ну или опять её бредни, — подумал Дзю. — Убедила себя в чём-то, и не чувствует ни отвращения, ни страха. Вот так внушила себе — и всё?»

Самому Дзюдзаве, после того, как он увидел мёртвую старосту, всё время было как-то не по себе.

— А нельзя как-то выследить по этим картинкам, кто их выложил?

— Думаю, это затруднительно. Ведь отправить её можно с работы, из школы или даже из интернет-кафе, куда можно принести свой носитель. Не думаю, что преступник настолько глуп, чтобы выкладывать их с домашнего компьютера.

— В том-то и дело. Почему он сделал фото, ещё как-то можно понять, но зачем выкладывать его в сеть? Это же огромной риск, разве не так?

— Я подозреваю, что убийца их коллекционирует.

— Что же это за коллекция такая?

— Скажем так, фотографий на память.

Представить, что убийца собирал фотографии жертв, было не так уж и трудно. В кино такое встречалось сплошь и рядом: преступник упивался воспоминаниями, разглядывая снимки. «Вот ведь выродок», — подумал Дзю.

— Коллекционера отличает не только страсть к собирательству, но и два противоречивых желания: похвалиться своей коллекцией и спрятать её от чужих глаз. Выкладывать её целиком ему не интересно, а вот делиться отдельными фрагментами — вполне. Он хочет, чтобы люди ему завидовали и гадали, что у него есть ещё. Коллекционеру, должно быть, нравится дразнить чужое любопытство, будить в людях интерес. Ему доставляет удовольствие намекать, что у него есть тайная коллекция, и делиться ею маленькими частями, чтобы люди мечтали увидеть ещё. Полагаю, он мыслит именно так.

Дзюдзава ничего не коллекционировал, разве что в детстве собирал камни причудливой формы. И хоть Дзю давно их выбросил, он понимал, о чём говорит Амэ. Это была довольно привлекательная идея: «Смотрите, у меня есть своя тайная коллекция, сколько классных вещей я собрал! Но всё я вам не покажу». Ребячество, конечно, но исключать такую версию нельзя.

Взять ту же реакцию на снимки: настучи кто-нибудь в полицию, и эту «борду» наверняка бы прикрыли, и ребятам бы сидеть тихо, а они, похоже, неприкрыто радовались новым снимкам. Наверняка это здорово тешило самолюбие убийцы. В груди щемило от этой истории.

Не отвлекаясь от компьютера, Очибана продолжала описывать убийцу:

— Преступник, судя по тому, как он расправляется с жертвами, — мужчина. Он бьёт жертв по голове, в грудь, в живот и по спине, пока те не скончаются. Некоторых, однако, задушили чем-то вроде проволоки. По всей видимости, удары наносились каким-то тупым предметом, что требует от преступника большой физической силы. Надо полагать, это человек довольно крупного телосложения, увлекающийся рукопашным боем или регулярно занятый физическим трудом. А вот проволока вызывает вопросы. На мой взгляд, это иной, не такой грубый и прямолинейный подход, как забить человека до смерти. Избрав его, преступник хотел убедиться, что жертва больше не дышит. Это лишь гипотеза, но я полагаю, что преступников двое, и у каждого своя роль: первый расправляется с жертвой грубой силой, а если та каким-то образом останется жива, второй её добивает. Правда, полиция полагает, что убийца работает в одиночку. Ведь трудно объяснить, почему двое людей раз за разом идут на убийство, не получая от этого никакой выгоды. Так что я бы не списывала их версию.

Тут Амэ оторвалась от экрана и взглянула на Дзю.

— Честно говоря, в этом деле я бы не сильно полагалась на полицию.

— Почему?

— У них и так много дел.

Хоть Дзюдзава и смотрел в основном комедийные шоу, но понимал, о чём речь. В новостях каждый день сообщали о всё новых и новых жутких преступлениях. Например, об отморозке, сделавшем себе оберег из живого человека: он отрубил жертве руки и ноги, а после написал на груди кровью: «Пусть меня изберут». Или о похитителе, убившем свою жертву, а после отправившем родителям бедной девушки её голову. Обычной курьерской доставкой. Ну или случай, особо полюбившийся детям — серийный убийца, который специализировался на бомжах и подсчитывал очки за убийства, как в компьютерных играх.

А вот совсем странное: разом повесилась целая семья из пяти человек. Однако следствие показало, что это не самоубийство: некто отравил всё семейство и уже после повесил их тела.

Если же взять нашего уличного маньяка, то нападений на случайных прохожих и без того случалось не мало. На слуху сейчас был в основном охотившийся на детей Ковыряльщик, а кроме него неизвестный стрелок, переделавший травматическое ружьё в боевое; некто, подменявший безвредные таблетки на яды; хулиган, сбивавший прохожих на мотоцикле; ну и тому подобнее.

В такой компании, как ни крути, нападение маньяка на Фудзисиму казалось совершенно обыденным происшествием и не сильно волновало общество. В полиции не то чтобы плюнули на её дело, скорее попросту не могли бросить все силы на поиск преступника. Да и журналисты давно потеряли интерес к этой истории. Ничего не поделаешь, их уже увлекли новые жуткие преступления.

— Да уж, паршивый у нас мир. Хотя чему тут удивляться?

— Господин, вы хотите поймать убийцу?

— Я? С чего ты взяла? — ответил он после паузы.

— Просто вы проявили интерес к этому делу.

— Ну так убили мою одноклассницу. Как тут не интересоваться? Но поймать преступника? Это ты преувеличила.

— Как скажете.

С досадой Дзю про себя отметил, что его ответ не расстроил и, похоже, не убедил Амэ — девчонка видела его насквозь. Казалось бы, Очибана поглощена своей больной фантазией, но она всегда внимательно наблюдала за ним. И, что самое важное, правильно его понимала, и это, в отличие от самого внимания к Дзю, уже нельзя было объяснить рассказами про прошлую жизнь. Прячущиеся за длинной чёлкой глаза будто могли заглянуть ему в душу. Дзюдзаву терзали сомнения: «А вдруг она по-настоящему меня понимает?»

— Помнишь, ты сказала Мие, что не обязательно делать выбор? Что ты имела в виду? — сменил он тему, не выдержав пристального взгляда Амэ.

Видимо, разгадав его замысел, она ответила привычным тоном:

— А что такое, по-вашему, выбор?

— Наверное, какой-то ответ.

— Хорошо, а что такое ответ?

— А можно как-нибудь без философии?

— Честно говоря, я и не планировала в неё вдаваться. Речь просто о том, над чем думают люди. А жизнь в целом — это поиск ответа или решения.

Пока Дзюдзава переваривал эту мысль, Амэ продолжила:

— Например, почему некоторые люди кончают жизнь самоубийством?

— Ну, потому что реальность для них слишком жестока.

— Верно. Они идут на смерть, чтобы сбежать от жестокой реальности. Это их ответ, их решение, за которым их уже ничего не ждёт. Больше им не о чем волноваться.

Вот о чём она говорила Мие: «Иногда можно ужаснуться тому решению, к которому приходишь».

— Те, кто нашёл свой ответ, уже ни в чём не сомневаются и просто идут вперёд. И совершенно неважно, правильный они сделали выбор или нет. Ведь самое главное — что они его уже сделали.

— Ну а ты?

— Я тоже уже нашла свой ответ.

И заключался он в том, чтобы служить Дзю Дзюдзаве. Парень не знал, стоит ли этому верить. Казалось, она себе противоречит: разве её не должен пугать собственный выбор? Но не ему, бросающему всё на полпути, на это жаловаться. Уж по крайней мере, Амэ потратила куда больше времени и сил, чем он, чтобы найти свой ответ. Её внутренний мир вновь чуть приоткрылся Дзю, но сейчас это его не смущало.

— Скажи, ты когда-нибудь хотела кого-нибудь убить? Скажу сразу: я хотел.

— Только укажите на вашего врага, и я с ним расправлюсь.

— Да не об этом речь. Меня интересует мнение лично Амэ Очибаны.

— Мне никогда не доводилось испытывать это чувство. Впрочем…

— Что?

— Если кто-нибудь посмеет вас убить, я, наверное, расправлюсь с этим человеком, — спокойно призналась Амэ.

И ведь ясно, что она не врёт. Дзюдзава терпеть не мог эту её черту, но было в ней и кое-что притягательное, о чём ему не хотелось сейчас думать.

Часы показывали почти семь — пора собираться домой, и чем быстрее, тем лучше. Ещё не хватало засидеться до ужина и попасть под перекрёстный огонь вопросов от её родителей.

— Знаешь, спасибо тебе за всё. Здорово ты всё объясняешь.

Увидев, что Дзю поднялся и прихватил портфель, Амэ принялась рыскать по компьютеру, а когда закончила, взглянула ему прямо в глаза.

— Господин, я полагала, что вы хотите схватить убийцу, и очень рада слышать, что это не так.

— Ага, как же. Больно надо этим заниматься.

— Мудрое решение. Ни к чему подвергать себя опасности.

Мысль, что её господин может нарваться на неприятности, нисколько не радовала Амэ. Должно быть, она считала своим долгом оберегать его от бед и сдерживалась, чтобы не впутать Дзю в эту историю ещё сильней. Но парень всё отрицал, и, поверив ему, Очибана поделилась последним, что она нашла по этому делу, ведь ей не хотелось ничего скрывать от своего господина.

— Я сомневалась, стоит ли вам на это смотреть…

И она показала ему ещё одно фото. Заплаканное лицо девушки, будто искажённое судорогами. Лицо Канако Фудзисимы.