Что принесёт конец? Найдётся время? Спасёшь ли ты меня? (Новелла) - 4 Глава

4.1 Основатель

Ты хочешь стать Героем?

Виллем до сих пор помнил, с каким выражением лица учитель выслушал рассказ о его мечте. Смесь счастья, грусти, радости и отвращения. Вспоминая об этом сейчас, он осознал, что теперь может понять примерно половину этих запутанных чувств. Например, каждый раз, когда Фалко заявлял, что тоже хочет стать Героем, в его собственной груди тут же клубком сворачивались те же самые эмоции. Радость от того, что Фалко хочет пойти по его стопам. Печаль от знания, что очень скоро светлый и славный образ Героев в голове Фалко будет неизбежно запятнан и опорочен. Огорчение при мысли о том, что тот выбирает столь опасную профессию, имея множество других вариантов. Тепло от того, как юный, искренний мальчик стремится к своей мечте.

Ты хочешь защищать свой дом? Ты идиот? Ну почему из всех возможных способов сделать это ты выбрал самый тяжёлый?

Но всё же Виллему казалось, что было какое-то отличие. Учитель испытывал намного больше эмоций.

Ну ладно, ладно. Я возьму тебя в ученики. Но не думай, что ты на это годишься. Я возьму с места в карьер, чтобы ты поскорее сломался, а ты давай, попробуй угонись!

Учитель оказался до обидного прав. Виллем Кмеч был совершенно лишён таланта, и почти ничего из того, чему пытался учить его Истинный Герой Чужак Д. Нильс, ему не давалось. Он мог активировать лишь самые слабые, серийные Карильоны. А сверх того, вскоре учитель взял ещё одного ученика, и этот ученик – точнее, ученица, мелкая грубиянка по имени Лилия – обладала всем тем, чего сам Виллем был лишён. Она овладела всеми боевыми техниками Героев и даже активировала известный своей придирчивостью Сеньорис так, словно это был сущий пустяк.

А знаешь, ты ведь не обязан продолжать. Почему бы просто не бросить то, что не предназначно тебе, и вернуться обратно в приют?

И в тот момент учитель не выглядел ни счастливым, ни опечаленным. Он не упрекал Виллема и не жалел его. В глазах учителя таилось совершенно незнакомое чувство, и он говорил с Виллемом, улыбаясь мягко, но горько.

***

Вдоль прорезающих Гомаг каналов тянулись скромные пешеходные дорожки. Днём горожане любили отдыхать здесь. Кто-то неспешно прогуливался, кто-то бегал трусцой, кто-то наслаждался видом, сидя в небольших лодках, кто-то, надеясь на пожертвования, наигрывал на скрипке весёлые мелодии, а кто-то раскладывал мольберт и пытался запечатлеть на холсте прелесть пейзажа. Но когда солнце опускалось за горизонт, все они расходились по домам. И сейчас под поблескивающими в вышине звёздами лишь один человек сидел на скамейке, созерцая луну и прикладываясь к пивной бутылке.

– Я искал тебя, Наврутри, – окликнул его Виллем, подходя ближе.

– Привет, Виллем. Необычное место для встречи.

– Просто ты выбрал себе странное место для отдыха. – Виллем уселся с ним рядом. – Обычно ты ведёшь себя не так, когда выпьешь.

– Никак не могу привыкнуть к этой вашей имперской выпивке. Она не веселит меня, сколько ни пью.

– Ты действительно думаешь, что в этом виновато пиво?

– Ну, может, виноват я сам, но результат всё равно один и тот же. Мы с этой выпивкой не сходимся, вот и всё. – Наврутри подбросил опустевшую бутылку. Через несколько секунд от погружённого в темноту канала раздался всплеск.

– Тут вообще-то штрафуют тех, кто мусорит.

– Зайду с утра в ратушу и заплачу.

Виллем вздохнул. Он, разумеется, искал Наврутри не затем, чтобы обсудить пиво.

– Я разузнал кое-что об Истинном Мире, – начал он, невидяще глядя на тёмную поверхность воды. – Грубо говоря, религия – это набор разделяемых группой людей ценностей и убеждений. Совершенно естественно испытывать недоверие к тем, чьи ценности отличаются от твоих. Так что люди воспринимают тех, кто исповедует другую религию, как чужаков, и это влечёт за собой конфликты. Поэтому государства устанавливают официальные религии в попытках предотвратить такой исход.

Наврутри неопределённо кивнул.

– Последователи Истинного Мира верят в то, что наш мир не таков, каким должен был быть. Из-за этого выходящего из ряда вон убеждения они почти не в состоянии иметь дело с большинством. Их могут понять лишь те, кто разделяет их веру. В результате связь между последователями Истинного Мира окрепла, но они отдалились от всех остальных и в какой-то момент пришли к мысли о том, что необходимо уничтожить неверующих, неспособных понять истину, и восстановить мир в его правильной форме.

Виллем перевёл дыхание,

– Точнее, это то, в чём мы были ошибочно убеждены.

Зрачки Наврутри едва заметно дрогнули.

– Продолжай.

– Со стороны они кажутся просто сборищем безумцев. Но на самом деле Истинный Мир состоит из самых разных людей. Они все верят в то, что мир должен был быть не таким. Но помимо этого они делятся на две фракции. Одна считает, что мир нужно вернуть в его первоначальный облик, а другая желает сохранить наш нынешний, ошибочный мир. И когда девяносто семь лет назад Истинный Мир был создан, основатель поддерживал вторую фракцию. Иначе говоря, изначально Истинный Мир вовсе не собирался устраивать эту свою большую переделку. Я прав?

– Во всяком случае, это никак не противоречит тому, что знаю я. На этом всё?

– Нет. Я просто хотел убедиться в правильности своего предположения о том, что Истинный Мир разделён на две противоборствующие стороны. А вот мой настоящий вопрос. – Виллем глубоко вдохнул и медленно выдохнул. После чего, не отрывая взгляда от воды, спросил: – К какой из сторон принадлежишь ты, Наврутри?

Повисло долгое молчание.

– Как ты узнал?

– А, что? Ты и правда один из них? Это была просто догадка.

– Виллем?

– Да не делай такое лицо, я наполовину пошутил. В любом случае, мне показалось подозрительным, что те люди пытались похитить Одла как раз, когда за ним пришли мы, так что я постарался отследить все пути, по которым информация могла покинуть Гильдию. В конце концов я наткнулся на записи кое о ком, кто пытался достать сведения из недостоверного источника, и зацепки привели меня к тебе. А ещё ты говорил, что подозреваешь кого-то из Квази Героев, но при этом, похоже, не собирался покидать Гомаг, хотя единственный Квази Герой здесь я. То есть ты знал, что никакой необходимости искать предателя нет.

– Не слишком-то весомые доказательства моей вины.

– Как я и сказал, это была наполовину шутка, а значит, другая половина и правда была просто догадкой.

Слабый всплеск нарушил ночную тишину. Рыба, наверное.

– Ну и? Ты не думал, что я могу попытаться убрать тебя, раз уж ты меня раскрыл? Я весьма неплох в тайных убийствах, если помнишь.

– А ты наверняка помнишь, что у меня отлично получается спасаться от покушений, – со смехом ответил Виллем. – К тому же ты сам сказал, да? Подозревать товарищей – это твоя работа. А значит, подозревать тебя не входит в мои обязанности. Я ни за что не поверю, что ты опустишься до убийства, ради Истинного Мира или ради чего угодно ещё.

– Всё такой же безрассудный.

– Ну, мне это кажется вполне разумным.

Наврутри пожал плечами.

– Я из тех, кто хочет сохранить этот мир. И сейчас мы противостоим тем, кто, как ты выразился, собрался устроить большую переделку. Я мало чем могу поделиться с тобой, но у тебя есть ещё вопросы?

Виллем немного подумал. Разумеется, у него было множество вопросов. Но лишь немногие из них он видел смысл задавать.

– Та «правильная форма мира», в которую вы верите… Это бескрайняя пустыня серого песка, где бродят лишь странные звери?

– Верно. Изначальный облик мира.

– И что такого привлекательного видит другая фракция в столь мрачном мире?

– Разное. Кто-то хочет использовать зверей как оружие, кто-то просто уверен, что нужно вернуть всё в то состояние, каким оно должно было быть. Это просто их общая ценность, как ты сказал.

– Как ты думаешь, тебе удастся их остановить?

– Думаю… – Наврутри приоткрыл рот, словно собравшись что-то сказать, но тут же закрыл его снова.

– Наврутри?

– Их незачем останавливать. Большая их часть была разгромлена два года назад. Уцелела лишь мелкая рыбёшка, почти лишённая средств и возможностей. Они больше не представляют угрозы.

О чём он, подумал Виллем. Не представляют угрозы? А что насчёт всех этих случаев комы, продолжающихся прямо сейчас, пока мы говорим?

– Конец всего близок, и их планы никак на это не влияют, – сказал Наврутри беззаботным тоном, который совершенно не вязался со зловещими словами. – Осколки душ Гостей, вот что сейчас необходимо человечеству. Мы готовимся восполнить их нехватку. Постараемся успеть вовремя, вот и всё, что я могу сказать.

– Понятия не имею, о чём ты.

– Проще говоря, мы стараемся изо всех сил. Боюсь, дальнейших деталей раскрыть не могу, – криво улыбнулся Наврутри.

– Я могу тебе верить?

– Это ведь не твоя работа – сомневаться в товарищах, так?

Виллем понял, что расспрашивать дальше нет смысла.

– Я могу чем-то помочь?

– Если ты согласен верить и ждать, этого достаточно. Да, ты силён, но силой тут не поможешь… А. – Наврутри, словно вспомнив что-то важное, развернулся к Виллему. – Я хотел спросить лишь об одном. Ты знаешь, куда делся Нильс?

– Мой беспутный учитель? – Странный, неожиданный вопрос, но Виллем ответил: – Недавно слышал, что он отправился в столицу, но это всё, что я знаю. Думаю, он, как обычно, вернётся домой неожиданно в самое неподходящее время, но почему ты спрашиваешь?

– Если не знаешь, то ладно. Но если он вернётся, сообщи мне как можно скорее, – сказал Наврутри, поднимаясь. – Наверняка он знает, как предотвратить конец этого мира.

4.2 В Гильдии

По Гомагу пополз странный слух о городской больнице. Люди говорили, что по ночам из особого отделения слышится странная песня. Голос кажется мужским и в то же время женским, детским и старческим. А в самой песне словно бы звучит восторг любви и в то же время нечто вроде скорби о далёкой родине. Каждую ночь этот загадочный напев звучит откуда-то из темноты.

Разумеется, многие подозревали, что поёт кто-то из пациентов. Но сейчас единственными обитателями особого отделения были пять мужчин и женщин, все погружённые в вызванную неизвестными причинами глубокую кому. Сверх того, за этими пятерыми охотилась какая-то секта, так что здание больницы круглые сутки хорошо охранялось, и никто посторонний не мог проникнуть внутрь незамеченным.

Оставался лишь один вывод: пациенты, погружённые в сон о бескрайней пепельной пустоши, поют во сне, пытаясь затянуть всех вокруг в свою грёзу этой манящей и в то же время отталкивающей мелодией…

– Перестань! – содрогнулась Люсье. – У меня же там смена этой ночью! Ты сильно пожалеешь, если я увижу там каких-нибудь призраков!

– А, ты так забавно реагируешь, я просто не удержался, – добродушно рассмеялся Тед, но тут мощный тычок в нос сбросил его со стула.

– Если не перестанешь дразнить девушек, то очень скоро познаешь, что такое настоящая боль.

– Я думаю, любая нормальная девушка сочла бы болезненным уже этот удар. – Под холодным взглядом Люсье Тед содрогнулся. – Нет-нет, ничего.

Разумеется, про больницу и так рассказывали самые разные страшилки. Кто-то выдумал трагическую историю девушки, страдавшей от разлуки с женихом и умершей в ветреную ночь, и эта история какое-то время передавалась среди пациентов как чистая правда. Ещё была легенда о ненавидящем всё живое загадочном человеке в белом плаще, появившаяся в тот день, когда на втором этаже повесили белые занавески. Дети с энтузиазмом рассказывали её друг другу.

В общем, Люсье, скорее всего, нечего бояться. Эта песня может быть просто звуком свистящего в открытой форточке ветра, или мяуканьем бродячей кошки, или громкой песней кого-то, живущего поблизости. Скорее всего, никакой мистики тут нет. Но всё же Люсье всегда очень боялась страшных историй.

– Угх… Может, просто взять с собой ушные затычки.

– Вряд ли это хорошая идея. Тебе же нужно будет стоять на страже.

– И кто, по-твоему, виноват, что мне так неспокойно?!

Они сидели вдвоём за столиком в углу зала в Гильдии Искателей Приключений, потягивая дешёвое вино и убивая время до вечера.

Расследование случаев комы практически не продвинулось. Жертв постепенно становилось всё больше, но никакой связи между ними найти не удалось. В кому впадали люди самого разного происхождения, образа жизни, возраста и пола.

Никаких ниточек, которые могли бы привести к логову Истинного Мира, также обнаружить не удалось. В Гомаге живёт всего три тысячи человек, где вообще тут прятаться? Может, укрытия Истинного Мира вообще нет в городе?

Захваченные похитители сохраняли молчание. Международное соглашение запрещало пытки и все подобные методы, так что раз они отказывались говорить, то с этим ничего нельзя было поделать. После столкновения, видя, что в кому впадают всё новые и новые люди, все приготовились противодействовать новым попыткам похищения. Приготовления оказались бесполезными, но само по себе отсутствие новой попытки могло считаться зацепкой.

В последнее время Люсье перестала встречать того юного Квази Героя. Он счёл ситуацию достаточно безопасной, чтобы искатели приключений могли справиться сами. Наверное, он занялся собственным расследованием и потому перестал появляться в Гильдии.

– Так насчёт того парня, Виллема… – Люсье нарушила молчание.

– Да?

– Он не женат, нет?

– Не-а. Ну, при всём при этом он, фактически, смотритель приюта, так что в некотором смысле у него полно детей.

Дети, значит. Люсье, глотнув ещё вина, задумалась. Она никогда не ладила с детьми.

– О, но он довольно близко знаком с многими девушками. И некоторые из них очень знамениты, – добавил Тед.

– Хм-м? Например?

– Я слышал, что они с Истинным Героем Лилией Асплей учились у одного учителя.

Аглхгх. Вино пошло не в то горло.

– Ну, а если говорить о тех, кто знаменит среди нас, искателей приключений, то ему часто доводилось сражаться вместе с Эмиссой Гудвин и Каей Картран.

– Т-те, кто выше тридцатого уровня?!

Уровень искателя приключений позволял приблизительно оценить его силу, так что, разумеется, те, чей уровень был невообразимо высок, становились знаменитостями среди членов Гильдий.

– Виллем, по его словам, тоже выше тридцатого уровня.

– Угхх… – Это не казалось Люсье невероятным. Она всего раз видела Виллема в бою, но его навыки произвели неизгладимое впечатление. – И-и что он? Он что-нибудь говорил, ну, кто ему нравится?!

– Недавно он рассказал, что встретил одну очень хорошую девушку и сделал ей предложение.

Проклятье. Люсье стукнулась лбом о столешницу.

– Не знаю, кто она, но, похоже, кто-то из далёких мест.

– А-а… Ну, тогда, наверное, у меня нет ни шанса…

– Лично я не стал бы рекомендовать его. И если здесь узнают, что у тебя появился парень, то пол в гильдии станет красным от крови. – Тед оглянулся. Около десятка мужчин тут же сменили позу, или открыли книги, или поднесли ко ртам кружки, или принялись смотреть в окно, делая вид, что не подслушивали. – Сам-то я ищу руки Алмерии, так что меня это не касается, но ты очень популярна среди местных парней, если что. Не уверен, что хочу увидеть их всех рыдающими.

По мнению Люсье, то, что все эти парни до сих пор не попытались подступиться к ней, можно приравнять к тому, что им просто нет до неё дела. Их влюблённость не более чем пустое восхищение. Так что им, скорее всего, так или иначе всё равно придётся остаться ни с чем. Вопрос лишь, раньше или позже.

– И что мне делать с моим собственным желанием зарыдать прямо сейчас?

– Погрузиться в работу с головой и забыть об этом. По-моему, хороший план.

– Работа…

Висящие на стене часы с кукушкой издали глупый тихий звук. Время следующей смены стражи в больнице подступало всё ближе.

– Увааа… – Люсье снова уткнулась лбом в стол.

– Всё хорошо. Призраков не существует.

– Если со мной хоть что-то случится, я первым же делом прокляну тебя!

– Да говорю же, ничего не случится. Это просто слух. Ну же, вставай, тебе пора.

– Не-е-е-ет, мне страшно! Я домой хочу!

4.3 Ради кого

Алмерия простудилась.

– Я должна готовить ужин, – она поднялась, полная решимости заниматься делами.

– Спи. – Виллем снова уложил её в кровать. – Нанетт готовит ужин прямо сейчас, так что не волнуйся.

– Ей не справиться в одиночку.

– Но она же постоянно тебе помогает, верно? Я думаю, справится. И с ней сейчас Рен, так что можешь не бояться, что она обожжётся или порежется. – А вот за вкус еды волноваться стоит, подумал Виллем, но промолчал.

– Но…

– Иногда нужно отдыхать. Ты ведь никогда не отличалась особо крепким здоровьем, правда?

– Ну… Пожалуй… – Похоже, он так и не убедил её полностью, но всё же Алмерия перестала сопротивляться и положила голову на подушку. – Навевает воспоминания…

– Что именно?

– Я болею, а ты сидишь рядом.

Виллем порылся в памяти. Если он не ошибается, то эта ситуация в последний раз происходила очень, очень давно.

– Слушай… Ты не против исполнить один мой каприз? – спросила Алмерия.

– М-м?

– Если я снова скажу «не уходи», ты возьмёшь меня за руку, как в тот раз?

Как странно, подумал Виллем. Алмерия сильная. Она никогда не жалуется, никогда не хвалится своими стараниями и никогда не позволяет другим увидеть себя в моменты слабости. И тут говорит такое…

– Тебе этого хочется?

– М-м. Почему-то вдруг захотелось. – Рука Алмерии выскользнула из-под одеяла.

Виллем со вздохом взял её ладонь.

– Нельзя, чтобы другие нас увидели.

– Аха-ха. Фалко, наверное, попытается мне подражать.

– Этот мальчишка… Ему нужно поскорее решить, каким он хочет быть – независимым или капризным.

– У него есть собственные проблемы. Ты не знал? Когда тебя нет рядом, он усердно тренируется, чтобы стать Героем.

– О, правда?

Герои из сказок храбро сражались в великих битвах, противостояли злобным врагам и женились на принцессах. Естественно, что этим образом восхищаются все мальчики и даже некоторые девочки. Виллем считал, что это восхищение важно, но в то же время полагал, что восхищение должно оставаться простым восхищением, а не побуждать на самом деле стремиться к этому образу. Сам Виллем, некогда обычный мальчик, один из многих, тоже восхищался Героями и стремился стать одним из них. Понимание того, насколько сказка отличается от реальности, пришло к нему, лишь когда он на самом деле исполнил свою мечту.

– Боишься засыпать?

– Немножко. – Алмерия встревоженно улыбнулась. Виллем чувствовал, что её рука едва заметно дрожит. – Мне кажется, что если я засну, то не проснусь больше никогда.

За прошедшие несколько дней слухи о пепельных снах разошлись ещё шире. И стали ещё страшнее. Говорили, что те, кто видел сон несколько раз, в конце концов остаются заперты в нём и больше не просыпаются.

– Но это же очень глупо – доводить себя тревогами до бессонницы и в результате заболеть.

– Да, но легче сказать, чем сделать.

– Ты просто слишком много думаешь об этом. Забудь и спи.

– Ла-адно, – Алмерия улыбнулась. – А знаешь, Отец.

– Что?

– Каждый день с тех пор, как ты вернулся, был таким весёлым.

– Правда?

– И Нефрен такая милая. Она хорошая девочка.

– Мхм.

– Но это не может продолжаться вечно, да?

Разумеется. Виллем и Нефрен не могут остаться здесь навечно. Нужно сбежать отсюда, пока не появились Звери и не убили их. И, само собой, тогда придётся расстаться со всеми обитателями иллюзорного мира. Алмерия. Тед. Люсье. Фалко. Нанетт. Вендель. Марлис. Минэ. Детлоф. Гораций. Друзья. Незнакомцы. Придётся бросить их всех.

– Скоро нам придётся отправиться очень далеко. – Виллем крепче сжал ладонь Алмерии. – Но мы вернёмся. Обещаю. – Что за лжец. – В следующий раз я приведу больше товарищей. Я знаю нескольких, с которыми ты наверняка подружишься. – Ещё одна ложь. – Так что не волнуйся. Я хоть раз нарушал обещание?

Разумеется, этот последний вопрос – самая откровенная и наглая ложь. Виллем чуть не засмеялся над самим собой. Он так и не вернулся, отправившись сражаться с Гостями. Пусть история этого мира переписана, но Виллем хорошо помнит настоящее; он так никогда и не исполнил своё обещание.

– Нет, никогда. – Алмерия посмотрела на Виллема с мягкой улыбкой святой, дарующей прощение грешнику.

– Так что не бойся глупых слухов и спи.

– М-м. – Она кивнула и закрыла глаза.

Виллем медленно отпустил тёплую ладонь.

– Отец.

– Что?

– До завтра?

– Да. Спокойной ночи.

Виллем вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

***

Из кухни доносился на удивление приятный запах. В котле тихо побулькивал аппетитный на вид суп.

– Мы решили выбрать что-то попроще, – сказала стоящая на приставном стуле Нанетт. В её голосе слышалась нотка недовольства.

Что ж, самокритичность – это хорошо, подумал Виллем, погладив её по голове.

Нефрен, которая стояла рядом с Нанетт и ловко разделывала кусок баранины, обернулась.

– Как Алмерия?

– Вроде бы ничего серьёзного, но я на всякий случай сказал ей лечь спать.

– Тревожишься?

– Ну конечно.

– Даже при том, что это всего лишь сон?

– Даже при том, что это всего лишь сон, – не раздумывая ответил Виллем.

– Ясно. – Нефрен снова развернулась к куску мяса. – Думаю, это к лучшему. Тебе всё равно не стоило и пытаться искать причину не помогать ей. Но…

– Что «но»?

– Прости, если доставила беспокойство.

– Не говори глупостей. – Виллем, помахав рукой, вышел из кухни.

– Вы с ним полаялись? – донёсся до него вопрос Нанетт. И кто только научил её этому слову…

– Когда закончите, отнесите немного Алли. Она, наверное, голодна.

– Ла-а-адно! – бодро откликнулась Нанетт своим тонким голоском.

Алмерия не проснулась к тому времени, когда суп был готов. Она выглядела так мирно спящей, что её решили не будить.

Алмерия не проснулась и утром, когда пришла пора завтракать.

Они пробовали звать её.

Пробовали трясти.

Пробовали хлопать по щекам.

Пробовали кричать её имя.

Ничего не помогало. Она так и не открыла глаза.

4.4 Песнь родины

Дежурное помещение больницы Гомага.

– Ах да, знаете тот слух про пение? – спросил санитар в поношенном белом халате, тасуя колоду. – Я вроде бы тоже что-то слышал. Голос казался… каким-то очень знакомым. Знаете, как бывает, когда впервые за долгое время слышишь старую песню.

– Значит, просто напевал кто-то неподалёку. Может, кто-то, с кем учились вместе, или что-то в таком роде, – сказал другой санитар, бросая карту на стол. – Лично мне не нравятся все эти слухи о призраках вокруг пациентов. Пусть они и не просыпаются, но всё равно живы. Один «щитоносец».

– Ну, пока ведь ничего серьёзного не происходит. Два «рыцаря».

– Это лишь вопрос времени. «Аристократ» и «прислужник».

Карты усеяли стол. Один из санитаров, вполголоса ругнувшись, сердито бросил на него монетку.

– Как думаешь, они придут в себя? Пациенты.

– Сомневаюсь. С ними что-то не так. Когда люди так долго остаются в коме, их тела начинают истощаться и у них появляются пролежни, но с этими пациентами не происходит ничего подобного.

– Слушайте, а вам не кажется, что искатели приключений немного задерживаются? – внезапно осознал один из них.

Существовали опасения, что больных может попытаться похитить какая-то преступная группа, так что здание больницы усиленно охранялось. Искатели приключений посменно патрулировали территорию и каждые полчаса отмечались в дежурном помещении. Санитары посмотрели на часы. Прошёл уже почти час.

– Ну, мало ли. Приступ диареи, например. Играем, играем.

– Но тогда они бы наоборот прибежали за лекарством.

– Да какая разница, раздавай. Я должен отыграться.

Привставший со стула санитар, вздохнув, уселся обратно.

В это время искатели приключений – и среди них некая девушка в доспехах из красной кожи – неподвижно лежали на земле, в тени, куда не доставал свет луны и уличных фонарей. Ни на ком из них не было видимых ран, но никто из них не подавал признаков жизни.

И в это же самое время группа мужчин в чёрных, сливающихся с ночью плащах, проникла в особое отделение больницы.

“Стоп”, – безмолвно просигналил один из них своим спутникам жестами и движениями губ. – “Похоже, там кто-то есть.”

“Объяснись.”

“Я слышу пение.”

Остальные прислушались.

“Я тоже. Но это нам не помеха.”

“Согласен. Времени мало. Поторопимся.”

Тот, кто подал сигнал остановиться, немного подумал, но потом согласно кивнул.

Они пронеслись сквозь темноту, отперли дверь в палату, скользнули внутрь, подошли к нужной кровати и всмотрелись в лицо спящего.

Сомнений нет. Первая цель, Грацис Н. Одл.

Мужчины извлекли чёрный мешок для тел и развернули его. Один из них поднял пациента, собираясь запихнуть его внутрь…

Одл открыл глаза.

– Э? – с губ держащего его на руках мужчины сорвался возглас удивления.

Тело Одла громко ударилось об пол.

“Что ты творишь?!”

Ощутив, что дело приняло опасный оборот, остальные мужчины напряглись. Их товарищ, поднимавший тело Одла, лежал перед ними на полу. Из его тела вытекала тёмно-красная жидкость. По комнате начал распространяться железистый запах.

Одл встал на ноги. Уставился на мужчин налитыми кровью глазами. Из его рта, распахнутого так широко, как только было возможно, раздался неслышимый голос.

“Он… поёт?”

Тело Одла раскачивалось взад и вперёд, его губы продолжали двигаться.

Эти неожиданные события не сбили похитителей с толку. У них есть задание, которое нужно выполнить быстро и тихо, и пока что помешал лишь небольшой шум. Но никто в больнице, похоже, пока ничего не заметил. То, что цель сопротивляется, сути дела не меняет. Возможно, придётся действовать немного грубее, но это не имеет значения.

Однако.

Они увидели.

Их глазам внезапно открылся странный вид.

Пепельная равнина.

Лишённый людей, лишённый деревень и городов мир, над которым движутся лишь солнце и луна, порождая бесконечный цикл дня и ночи.

И этот странный и чуждый пейзаж почему-то казался мужчинам до боли знакомым. Необъяснимое, невыносимое чувство тоски захлестнуло их, завладело их сердцами.

– Что…

Охваченные замешательством, только сейчас они поняли, что не могут пошевелиться. Они лишились возможности двинуть даже языком, не говоря уже о руках и ногах.

Им было уже не под силу не то что схватить медленно приближающегося Одла, но даже увернуться или защитить себя. Они не могли даже закричать от ужаса.

Одл всё продолжал петь, не издавая ни единого звука.

Похитители один за другим попадали на пол.

Из их тел, пятная чисто вымытый пол больничной палаты, хлынули тёмно-красные потоки.

4.5 Ночь начала, ночь конца

Виллем хотел о многом расспросить Наврутри. Как продвигаются его попытки остановить приближающуюся трагедию? Удастся ли им спасти мир? Нашёл ли он способ разбудить всех тех, кто впал в кому?

Но, шагая по дороге в Гильдию, Виллем осознал, что даже не знает, где искать Наврутри. Наверное, если как следует постараться, то удастся его найти, но на это потребуется время, а Виллем не в настроении для неспешной игры в прятки.

А может, Наврутри скрывается в тайной лаборатории Истинного Мира? Если так, то найти его будет ещё сложнее. Несмотря на сравнительно скромную площадь Гомага, искатели приключений так и не сумели ничего обнаружить. Лаборатория либо очень хорошо замаскирована, либо, может быть, даже спрятана под землёй.

Под землёй. Ну конечно же! Виллем совсем забыл. Он же знает такое место. Подземное сооружение неизвестного происхождения, скрытое под городом. Ему известно его примерное расположение. Никаких свидетельств того, что оно как-то связано с Истинным Миром нет, но проверить стоит.

Это не реальность. Это тюрьма душ. Искусственно созданный иллюзорный мир.

Этот город и эти люди так похожи на реальных лишь для того, чтобы укрепить незримые стены темницы.

Всё здесь ненастоящее. Нет, я не должен позволить себе поверить в то, что хоть что-то здесь настоящее. Это лишь ослабит мою волю, стремление вернуться в реальность. Это станет шагом к тому, чтобы остаться запертым в этой тюрьме навечно.

Когда мы выберемся отсюда, этот мир исчезнет вместе со всем, что в нём есть. А значит, неважно, что произойдёт со всеми этими людьми. Я принял это с самого начала. По крайней мере, должен был.

Эта Алмерия ненастоящая. Я всё равно собирался скоро бросить её. То, что я потерял её, не имеет значения. Всё это не имеет никакого значения.

Виллем снова и снова отчаянно пытался убедить себя в этом, но безрезультатно.

Какая разница, настоящая она или нет? Это Алмерия. Она называла меня Отцом. Она просила остаться с ней. Она смеялась передо мной. Плакала. Сердилась. Злилась. Грустила. Капризничала. Она показала мне своё лицо. Лицо, которое я уже не должен был когда-либо увидеть. Она позволила мне услышать свой голос. Разумеется, я не хотел потерять её снова.

– Виллем, – неожиданный оклик заставил его вынырнуть из размышлений.

Опустив взгляд, он впервые заметил, что рядом с ним шагает Нефрен – настолько его ослепил этот внутренний спор. Также он заметил, что дорогу начинает заносить снегом.

– Прости. Я сделал страшное лицо? – Виллем глубоко вдохнул, потом выдохнул.

– Да, но дело не в этом. Что-то не так.

Виллем осмотрелся, но ничего необычного не заметил. Тянущаяся вдаль под небольшим уклоном улица, короткие лесенки, ведущие к расходящимся во все стороны пешеходным дорожкам. В воздухе витает запах готовящейся еды, всегда разносящийся вечерами по жилым районам. Люди, как обычно в это время спешащие домой… Что?

Несколько человек там и сям просто стояли как вкопанные. Они смотрели кто куда: в небо, на землю, на улицу перед собой. Но их взгляды были пусты, словно они… лишились души.

– Не может быть.

Виллем бросился к ближайшему – женщине, видимо, возвращавшейся домой с покупками. Она просто стояла, застыв на месте, по-прежнему держа в руке корзину с мясом и овощами. Она выглядела не так, словно потеряла сознание, скорее – что совершенно забыла, кто она и что здесь делает, словно её разум совершенно опустел.

Он попробовал заговорить с ней. Помахал рукой перед её лицом. Схватил за плечи и с силой тряхнул. Но женщина ни на что не реагировала. Лишь её губы едва заметно двигались, словно она что-то шептала, а может, пела. Но Виллем не мог разобрать ни звука, сколько ни вслушивался.

– Рен.

– М-м.

Нефрен, без лишних слов поняв приказ Виллема, побежала. Она принялась обходить остальных людей вокруг, проверяя состояние каждого. Виллем тем временем торопливо зажёг Яд и прыгнул вверх, оставив в мёрзлой земле глубокие отпечатки ботинок. На высоте, в несколько раз превышающей высоту окрестных зданий, он осмотрелся.

Плохо…

В нескольких частях города занялись пожары. Ветер нёс крики, полные замешательства и паники.

– Началось?

Очень плохо. Хаос, чем бы он ни был вызван, уже выплеснулся на волю и с каждой секундой распространяется всё дальше.

– Виллем. – Когда он приземлился, к нему подбежала Нефрен. – Со всеми одно и то же. Они ни на что не отзываются. С остальными, теми, кто не застыл, всё в порядке. Но они начинают замечать происходящее.

По оценке Виллема, это ошеломлённое состояние охватило примерно двадцать процентов горожан. Но остальные восемьдесят быстро теряют самообладание от жути при виде того, как люди вокруг них внезапно застывают на месте.

– Какой-то быстро распространяющийся яд?

Нет. Всё гораздо хуже. Это, должно быть, та фракция Истинного Мира, с которой борется Наврутри. Видимо, они закончили разработку своего проклятия, способного поражать кого угодно и где угодно. Но всё же… что-то не так.

Виллем не мог объяснить, что именно, но что-то в происходящем казалось ему неестественным.

– Давай пока вернёмся в приют. Я беспокоюсь за Алли и осталь…

Рядом вдруг раздался крик боли.

Виллем обернулся.

Та женщина, к которой он подходил, снова пришла в движение. Она вцепилась зубами в плечо подошедшего к ней мужчины, вероятно – родственника. Брызнула кровь. Зубы женщины, слишком слабые для той плоти, которую она пыталась разорвать, принялись выпадать. Мужчина, с лицом, искажённым чистыми страхом и безумием, оттолкнул её прочь, она потеряла равновесие и упала.

И медленно встала снова. В её окровавленном рту, на месте выпавших зубов, начало вырастать нечто. Словно какие-то сине-фиолетовые… щупальца.

– Хватай всех незатронутых и бегите в приют! – крикнул Виллем, срываясь в бег.

Женщина – точнее, уродливое нечто, только что бывшее женщиной – снова пыталось напасть на мужчину. Виллем ударил тварь обеими ладонями в живот. Медвежья Лапа, приём, которому он научился у самого Хирграма. Удар практически не причинял цели вреда, вся сила уходила на то, чтобы отбросить противника прочь от себя.

– Что?! – В момент касания Виллем заметил нечто странное. Тело женщины казалось тяжёлым и твёрдым, словно слиток свинца. – Вы целы?!

Игнорируя боль в запястьях, Виллем развернулся к мужчине. Укус, должно быть, задел артерию: из плеча мужчины обильно лилась кровь. Нужно как можно быстрее остановить кровотечение, иначе будет поздно. Виллем торопливо оторвал кусок собственного рукава и бросился к пострадавшему.

– Песня… – пробормотал мужчина. – Слышу… песню… – Его глаза начали терять фокус, он невидяще уставился в пустоту. – Пепельный мир… Да… Я помню…

Видя перемену в его состоянии, Виллем попятился. Плохо. Льющая из плеча мужчины кровь вдруг бешено забурлила. И, как и с женщиной, из раны принялось расти сине-фиолетовое нечто. Человек превращался в монстра прямо перед Виллемом.

Но Виллем не испытал и тени удивления. Он с лёгкостью принял произошедшую у него на глазах трансформацию. Человек стал нелюдем. Гипотеза, в которую он до конца не хотел верить, оказалась доказана прямо у него на глазах.

– Нет… – в ужасе прошептала Нефрен. – Это же…

Она, должно быть, пришла к тому же выводу, что и Виллем. В конце концов, она годами сражалась с ними в небесах. Она была создана ради того, чтобы погибнуть в битве с ними. А значит, никак не могла ошибиться. Нефрен сразу узнала, что перед ней, и прошептала его имя.

– Аврора… Пронзающий и Проникающий Второй Зверь…

***

Братоубийца Десператио. Карильон, существующий лишь ради убийства человека человеком. Тот самый меч, с которым Нофт Кеэ Десператио выходила против Зверей. То открытие натолкнуло Виллема на теорию: Звери – это не более чем преобразившиеся люди.

И теперь, в этом воспроизводящем прошлое сне, теория получила доказательство.

Конец этой истории ему уже известен.

Как и сказано в легендах, Эмнетуайт выпустят – точнее, преобразятся в Зверей – и обрушатся на мир, неся смерть и разрушение.

***

В целом его тело напоминало струну. Если бы Виллему нужно было с чем-то сравнить, то змея, наверное, была бы лучшим выбором.

Но, разумеется, это вовсе не змея. Безголовое и бесхвостое существо, с бесчисленными иглами по всему телу. Иглы могут свободно укорачиваться и удлиняться, иногда действуя подобно жгутикам, позволяя существу перемещаться, а иногда пронзая жертв подобно бритвенно-острым копьям.

Аврора, Пронзающий и Проникающий Второй Зверь. Одна из самых часто встречающихся разновидностей Зверей, но также одна из наименее опасных, потому что они не могут убить больше одной жертвы одновременно. Если Аврора встречается группе из троих, то одному или двоим спасение почти гарантировано. Остальные шестнадцать видов Зверей далеко не столь милосердны.

Торопясь обратно в приют, Виллем и Нефрен собирали так много остававшихся незатронутыми, как только могли. Поначалу всё шло хорошо. Люди, слыша их зов, присоединялись к ним. Было несколько нападений, но серьёзной угрозы они не представляли.

Однако, когда группа выросла примерно до двух десятков человек, всё пошло прахом. Один из незатронутых, юный мальчик, внезапно набросился на идущих рядом. Он преобразился, но обладал всё той же силой маленького ребёнка, каким и был изначально, так что одолели его с лёгкостью. Но потом начались проблемы. Страх от осознания того, что каждый идущий рядом может в любой момент превратиться в монстра и напасть, разорвал их группу изнутри. Не обращая внимания на все попытки Виллема успокоить их, люди разбежались.

Наконец добравшись до приюта, они обнаружили, что внутри никого нет.

Ни Алмерии, которая должна была всё так же спать в кровати.

Ни детей, которые должны были ждать в безопасности запертых комнат.

Виллем и Нефрен звали, но никто не откликнулся на их крики. Они проверили каждую комнату, каждый шкаф – безрезультатно. За их короткое отсутствие все куда-то исчезли. Виллем прикоснулся к простыням Алмерии, но не почувствовал ни капли тепла, словно в её постели никто не лежал.

– Ха-ха. – Тело Виллема внезапно отяжелело, он едва устоял на ногах. – Понятно. Всё-таки это работа демонов. Ишма или Буфа, наверняка. Они наконец-то вмешались, чтобы сломить нас…

– Виллем, – предостерегающе сказала Нефрен.

– Знаю. Я не стану убегать от реальности.

Он проверил каждую дверь и каждое окно, но следов взлома не обнаружил. Алмерия и дети не ушли сами и не были похищены. Можно было бы предположить, что похитители просто мастерски скрыли все следы, но тогда возникал вопрос, зачем бы им это понадобилось.

Нет, это исчезновение не имеет рациональных объяснений. Создатель сна, всё это время сохранявший сходство иллюзии с реальностью, в конце концов вмешался в происходящее. Он хочет навечно запереть здесь Виллема и Нефрен, превратить их в обитателей этого мира, и с этой целью переписывает историю до того, как появившиеся Звери убили его цель. Виллем правильно разгадал его план.

– Если бы только Алли превратилась в Аврору… Я не возражал бы принять смерть от неё…

В конце концов, вернувшись обратно в реальность, Виллем и Нефрен всё равно погибнут. Оставаться навечно запертым здесь он также не хотел. Было бы неплохо умереть, защищая то обещание, первое обещание, то, которое он так и не исполнил. Он не мог вообразить себе более достойной причины расстаться с жизнью.

– Но нет, стоп. Это ведь означало бы бросить тебя, Рен.

– Ничего страшного. Если ты погибнешь, то я, скорее всего, просто погибну с тобой. – Пальцы Нефрен мягко обхватили палец Виллема.

– Что ж, это значит, что теперь мне нельзя погибать, так? – Он, как обычно, взъерошил волосы Нефрен, а она, как обычно, скривилась и увернулась от его руки.

Итак, обдумаем эту загадку. Что означает исчезновение Алмерии и детей? Ответ, скорее всего, укажет им путь к их последнему врагу.

Город начал меняться вскоре после того, как Алмерия впала в кому. Жители один за другим преобразились в Аврор. Но в реальности развалины Гомага населяют Тимере, а не Авроры.

Этот иллюзорный мир, скорее всего, содержит воспоминания почти всех, а может, и просто всех жителей Гомага. Создатель сна воспроизвёл события прошлого, основываясь на этих воспоминаниях. Виллем и Нефрен чужаки в этом мире. Враг пытается заставить их остаться здесь навечно.

Предположения. Догадки. Интуиция. То, что они слышали. Чувствовали. Виллем собрал всё это в огромный котёл в своей голове и перемешал беспорядочное месиво.

Неужели?..

Вывод уже начал обретать форму, но тут зазвенел дверной колокольчик и раздался бешеный стук в дверь.

– Алмерия! Дети! Вы целы?!

– Тед? – пробормотал выдернутый из размышлений Виллем, подняв голову. Он уцелел? В груди зародилось чувство, которое он не мог бы с чистым сердцем назвать облегчением.

– Фалко! Вендель! Гораций! – Тед отчаянно выкрикивал имена детей, звоня в звонок и колотя в дверь.

– Наверное, всё-таки не стоит бросать его там.

– М-м. – Нефрен, кивнув, вышла из комнаты вслед за Виллемом.

– Минэ! Детлоф! Марлис! Нанетт!

Он что, специально оставил моё имя напоследок? – подумал Виллем, открывая дверь.

Тед, который бился в дверь чуть ли не всем телом, едва устоял на ногах.

– Виллем! Ты жив!

– Да, во всяком случае, пока.

Тед, должно быть, прорвался сюда сквозь сущий ад. Его мертвенно-бледное лицо служило неоспоримым доказательством всех тех ужасов, которые видели его глаза.

– Что с Алмерией и остальными?! С ними ничего не случилось?!

– Ну, по крайней мере, они пока не впали в безумие, – неопределённо кивнул Виллем.

– Слава небесам… – Казалось, колени Теда вот-вот подломятся.

Виллем схватил его за руку, чтобы поддержать.

– Хватит разговоров. Ты наверняка устал. Входи, я заварю чай

– А, сначала, пожалуйста, возьми вот это. – Тед, неспособный даже самостоятельно стоять на ногах, всё же ухитрялся сохранять на лице улыбку. Он протянул Виллему большой кожаный свёрток, который тащил на спине.

– Карильон?

– По правде говоря, это очень слабый меч, для него почти не нужны способности Героя. Я подумал, что он может пригодиться тебе, так что позаимствовал его в Гильдии.

Значит, Тед ещё и в Гильдию заходил, прежде чем прийти в приют.

– Как народ в Гильдии? С ними всё хорошо? Что с Люсье?! – вырвалось у Виллема.

– И я хочу, чтобы ты позаботился ещё кое о чём, точнее, кое о ком.

Тед, не отвечая, повернулся. За его спиной стояла юная девушка в дорожном плаще, на вид пятнадцати или шестнадцати лет. По её спине рассыпались ярко-алые волосы, она застенчиво смотрела в землю глазами того же цвета.

Откуда-то из глубин разума Виллема всплыло странное чувство узнавания. Он никак не мог отбросить ощущение, что где-то видел… точнее, где-то встречал эту девушку раньше. Но вспомнить, где и когда, никак не удавалось.

– Я встретил её на улицах. Там было много других, но я смог доставить сюда лишь её, – объяснил Тед. – Пожалуйста, помоги ей. Это единственное безопасное место, которое пришло мне в голову.

– Ладно, ладно. Давай, заходи. Может, сам ты этого и не осознаёшь, но ты выглядишь так, что в могилу краше кладут.

– Нет, боюсь, я должен идти, – усмехнулся Тед.

– Что ты несё…

– Я слышу песню. – Тед не позволил своей вымученной улыбке исчезнуть, даже когда по его щекам потекли слёзы. – Она зовёт меня домой. Меня тянет домой. Кто-то всё шепчет и шепчет в моей голове. Перед моими глазами, поверх того, что я вижу, встают равнины пепельного песка. Мне осталось недолго.

– Тед.

– Так что извини, но я не могу остаться на чай. Да, конечно, ради Алмерии я всегда мечтал стать опасным парнем, но не в таком смысле. И в любом случае я поклялся себе ждать, пока не получу благословения от её возлюбленного отца. Я не позволю этому дурацкому сну и этой идиотской песне поколебать мою решимость.

– Тед…

– А теперь прошу прощения. – Тед оттолкнул руку Виллема и из последних оставшихся сил выпрямился. – В остальном полагаюсь на тебя, – и с этими словами Тед побежал прочь. Вскоре его фигура растворилась в вечерних тенях.

***

Виллем никак не мог выбросить из головы образ Теда, убегающего вдаль. Только теперь он понял, каким же замечательным парнем был Тед. Он по собственной воле решил сбежать как можно дальше от безопасного укрытия, чтобы защитить Алмерию и совершенно незнакомую девушку. Наверняка он ощущал смертельную усталость. Страх. Одиночество. Но всё же сохранял мужество до конца.

«Пожалуйста, помоги ей.» Виллем хотел бы исполнить его последнюю просьбу, но как он может спасти хоть кого-то в этом катящемся в бездну мире? «В остальном полагаюсь на тебя»? Да ты всего лишь восьмого уровня! Зачем… Зачем ты пытался строить из себя героя…

Девушка с красными волосами, нахмурившись, смотрела на поставленную перед ней чашку с кофе. Точнее, она смотрела на тёмно-коричневую жидкость в чашке.

– Не любишь кофе? – спросил Виллем.

Девушка помотала головой и возобновила игру в гляделки с чашкой, словно вовсе не собираясь подносить её ко рту.

– Может, добавить сахара и молока?

Девушка снова помотала головой. Потом, похоже, решилась. С лицом солдата, идущего в последний бой, она подняла чашку и разом проглотила содержимое.

Лицо девушки густо покраснело. Она торопливо поставила чашку на стол и, тихо вскрикнув, прикрыла рот обеими руками. Потом начала отчаянно хватать воздух ртом, словно вытащенная на берег рыба.

– Видимо, было слишком горячо, – сказала Нефрен, ставя перед ней чашку с холодным молоком.

Девушка мгновение колебалась, словно глоток молока будет равнозначен признанию поражения, но вскоре схватила чашку и осушила до дна.

– Горячо. И горько, – сказала она, переведя дыхание.

Ещё бы…

– Хочешь ещё?

– Только теперь с молоком, – девушка слегка смущённо протянула пустую чашку.

Она казалась немного странной. Виллем предположил, что ей около пятнадцати лет, столько же, сколько и Ктолли. Но своей речью и поведением она производит впечатление совсем маленькой девочки, даже младше, чем Нефрен.

На ней дорожный плащ, но её спутников нигде не видно. Может, она путешествует одна, а может, потеряла их. Учитывая вероятность того, что спутники девушки могли преобразиться в Зверей, Виллем не очень-то хотел пускаться в расспросы.

И самое главное, её взгляд. Каждый раз, поднимая глаза от кружки с кофе, она смотрит прямо на Виллема, так пристально, словно пытается проникнуть взглядом в его самые сокровенные мысли. Когда он встречает её взгляд, девушка тут же смущается и снова опускает глаза. Не слишком-то дружелюбно, но враждебности Виллем тоже не чувствовал. Вынужденный произвести анализ, он бы сказал, что ощущает смесь любопытства и осторожности в отношении шесть к четырем.

– У меня что-то с лицом? – спросил он у Нефрен. Та покачала головой.

Хм-м… Может, мы и правда где-то встречались? Виллем перебрал воспоминания о тех временах, когда был Квази Героем, но ничего не обнаружил. Да и вряд ли он забыл бы встречу с обладательницей таких ярко-алых волос.

Алые волосы. Перед глазами встал образ Ктолли. Когда она начала терять воспоминания, её голубые волосы постепенно начали менять цвет на ярко-красный. Может, тому виной просто неровный свет очага, но алые волосы сидящей перед ним девушки выглядят очень похожими на красные волосы Ктолли. Может, поэтому она кажется такой знакомой?

– Эм-м, – девушка подняла взгляд. – Ты… настоящий Виллем, так?

– Хм? А, да, – неожиданный вопрос застал его врасплох, но он сумел ответить. – Не думал, что я так знаменит… Ты откуда-то знаешь меня?

Девушка кивнула.

– А, тебе Тед рассказал?

Девушка покачала головой.

– Я видела тебя во сне. Немного коротковатом, но… как бы… приятном.

– Ха…

Это что, такой новый способ заигрывать? Да, конечно, сценарий того, как в экстремальной ситуации между мужчиной и женщиной зарождается чувство, весьма популярен, и они, несомненно, сейчас в крайне экстремальной ситуации, но, учитывая возраст девушки, Виллем как-то не ощущал в себе ни капли романтического настроя.

– Могу я спросить кое-что? – сказала девушка.

– Что?

– Ты помнишь Лилию?

Разумеется, слава об Истинном Герое Лилии Асплей разошлась гораздо шире, чем о Виллеме, так что нет ничего удивительного в том, что девушка её знает. Но то, что девушка вдруг именно сейчас спросила про Лилию, да ещё и использовала слово «помнишь» вместо «знаешь», показалось Виллему странным.

– Конечно, – коротко ответил он. – А что?

– Она очень важна, – сказала девушка. – Лилия мой идеал. Она сильная, упорная и крутая.

Виллем подавил желание рассмеяться. Лилия была Истинным Героем, символом способности человечества оказывать сопротивление всем прочим расам, и Церковь неустанно преувеличивала её подвиги. Она так сильна, что может сразить дракона одним ударом. Она так добра и благородна, что не может пройти мимо слабых и нуждающихся. Она так прекрасна в своих доспехах, что орда борглов пала перед ней на колени. И так далее и тому подобное.

Разумеется, Виллем знал правду. Ей требовалось полдня, чтобы сразить дракона, она не была настолько глупа, чтобы забывать о деле ради каких-нибудь слабаков, а предоставленные Церковью доспехи надела лишь раз, после чего сорвала их с воплем «Слишком тесные!» и отослала обратно. Та Лилия, которую знал Виллем, была несговорчивой, прямолинейной, неуправляемой и, больше всего прочего, свободной.

– А ещё она храбра в подлинном смысле этого слова, – пока Виллем отвлёкся на воспоминания, девушка продолжала восхвалять Лилию. – Она любила одного человека, но скрывала это. Она отказалась от собственного счастья ради счастья любимого. Она без колебаний отправилась на битву, зная, что погибнет в ней. Увидев Лилию, я поняла, что за существа люди.

– О? Ну, это замечательно.

Некоторые слова девушки казались странноватыми. Они с Лилией что, встречались и секретничали о любви? Секретничающая о любви Лилия… Виллем снова чуть не рассмеялся.

– Я хотела стать такой же, как она. Таково было моё последнее стремление. Потом я погибла и раскололась на кусочки, но, наверное, эти чувства сохранились.

– О чём ты говоришь?

– А… – Словно вырвавшись из какого-то транса, девушка резко подняла голову. – Ни о чём. Это всё ерунда, так что забудь, что я сказала. Но запомни, совсем немножко.

Так забыть или запомнить…

– Кто ты такая? – спросила Нефрен, – Почему-то, глядя на тебя, я никак не могу успокоиться. Мне не по себе.

– Тебе, наверное, просто кажется. Думаю, лучше просто не обращать внимания, – сказала девушка, допивая содержимое чашки, теперь примерно на две трети состоящее из молока.

– Полегчало? – спросил Виллем.

– Да, – кивнула девушка.

– Хорошо. Прости, но можно попросить тебя присмотреть немного за домом?

– Э? – девушка, похоже, не поняла вопроса.

– Нам нужно ненадолго уйти, – Виллем покосился на Нефрен. – Я хочу, чтобы ты осталась тут, пока нас не будет. Могу я положиться на тебя?

– Куда вы собираетесь?

– Нужно кое с кем встретиться. Мы разрушим её жилище и перевернём вверх дном весь этот крошечный садик за компанию.

– Тогда я с вами.

– Нет, это слишком опасно. В приюте тебе ничто не угрожает… Ну, не то чтобы совсем ничего, но тут безопаснее, чем где угодно ещё. Я не могу подвергать тебя опасности, раз уж обещал тому сопляку позаботиться о тебе.

– Ты вернёшься сюда? Можешь пообещать?

Виллем с Нефрен скоро отправятся сражаться с создателем этого мира. И тогда либо одержат победу и развеют сон, либо проиграют и погибнут. В любом случае, они не вернутся. Виллем никак не сможет исполнить такое обещание.

– Прости, но нет.

Сначала он хотел согласиться. В конце концов, они с этой девушкой больше никогда не увидятся, так что какая разница? Но он не смог заставить себя солгать. Он не смог заставить себя повторить то, что сделал много лет назад в этом самом приюте.

Виллем взял прислонённый к стене Карильон и передал Нефрен. Диндрейн, серийная модель. Пусть и намного уступающий в силе Инсании, этот меч может похвастаться высокой производительностью и надёжностью, заслужившими ему добрую славу среди рядовых Квази Героев, неспособных сражаться мечами высокого класса. Шедевр столичных мастерских.

– Ты уверен, что его стоит взять мне? – спросила Нефрен.

– Я немного умею сражаться голыми руками, но ты будешь беззащитна без меча, верно? – спросил Виллем, и получил в ответ короткий кивок. – Ну, мы пошли, – он отвернулся от девушки с красными волосами и вышел из дома.

***

– Разве ты не хотела поговорить ещё? – Летающая рыба возникла из пустоты и обвилась вокруг красноволосой девушки. – Ты наконец-то встретилась с ним. Могла бы пококетничать побольше.

– Нет. – Девушка тряхнула головой. – Это не я влюблена в Виллема. Мне такие глупые парни не нравятся.

– Какая же ты упрямица… Ну, как хочешь. – Рыба продолжала кружиться вокруг девушки. – Не лучше ли было пойти с ними, даже если для этого пришлось бы раскрыть себя? Наша цель почти совпадает с их целью. Думаю, сотрудничество пошло бы на пользу всем.

Тишина в ответ.

– Может, он и ненавидит тебя, как ты настаиваешь, но он не из тех, кто может поддаться эмоциям и забыть о цели. Думаю, у нас был хороший шанс получить от него помощь.

– Наверное.

– Так почему ты не попросила?

– Не знаю. – Девушка посмотрела через окно в ту сторону, куда убежали Виллем и Нефрен. – Когда он сказал, что не может взять меня с собой, я почему-то самую чуточку обрадовалась.

– Хм-м… Ясно… Вот оно что…

– Что?

– О, ничего. Просто очень в твоём стиле, вот и всё, – вздохнула рыба. – Кстати, как тебе твоя первая чашка чёрного кофе?

– Горячо, – не задумываясь, ответила девушка.

***

Нефрен летела в небе на иллюзорных крыльях, а Виллем перепрыгивал с крыши на крышу на усиленных Ядом ногах. Под ними улицы заполоняли орды Аврор.

– Этот мир создал Зверь, а не демон, – сказал Виллем, прыгая снова и разбрасывая во все стороны черепицу. – И до совсем недавнего времени Зверь просто не существовал в этом мире. Он был ещё не преобразившимся человеком. Вот почему он не взаимодействовал с нами напрямую, и поэтому же мы не могли его найти, как ни искали.

Но теперь время наконец настало. Среди людей начало распространяться проклятие, и люди превратились в Зверей. Тогда создатель и начал действовать. Алмерия исчезла потому, что ему так было нужно.

Снизу до них доносились крики. Кто-то из людей ещё уцелел, но очень скоро не останется никого.

– Я что-то не понимаю, – отозвалась Нефрен.

Виллема это не удивило. Он и сам не до конца понимал, что происходит. Он лишь пытался связать воедино все загадки так, чтобы результат выглядел правдоподобным. Он не мог доказать свои слова или обосновать их логически.

– Ну, пока давай не будем думать об этом. Важно то, что мир довольно точно воспроизводит реальные события пятисотлетней давности. Наша реальность – это пятисотлетнее будущее для этого мира. Иначе говоря, то, что пережило пятьсот лет в реальности, сейчас должно быть здесь, в этом мире.

Виллем приземлился на церковный шпиль. Центральная площадь была видна как на ладони.

– Здесь? – Нефрен опустилась рядом.

– Да, если я правильно помню координаты, то где-то прямо тут.

– Я ничего не вижу. – Нефрен осмотрелась, но увидела лишь орды бродящих вокруг жутких монстров. – Оно ведь не там, прямо среди всех этих Зверей, нет?

– Ну конечно, именно там, – ответил Виллем.

Он сжал кулаки… точнее, попытался, но почувствовал странное сопротивление собственного тела. Он отлично понимал, что означает эта боль. Сон подходит к концу. В реальности Виллем – всего лишь не до конца умерший труп. Переломанные кости, разорванные сухожилия, отказавшие органы, и, сверх всего прочего, перерасход Яда осушил сами истоки его жизненной силы. А теперь его тело внутри сна начинает приближаться к своему реальному состоянию. Но у него ещё есть время. Глубоко вдохнув, Виллем снова сжал кулаки.

– За мной, – сказал он, и спрыгнул вниз.

Падая, он оттолкнулся ногой от церковной колокольни, чтобы ускорить полёт. Сообщив себе ускорение, во много раз превосходящее ускорение свободного падения, он врезался в маленький разбитый фонтан в центре площади. И обрушил вниз кулак. Каратель Драконьего Сияния. Приём, способный расколоть землю или остановить водопад.

Церковный колокол в сотрясённой его пинком колокольне раскачивался над головой из стороны в сторону с громким звоном. Спустя мгновение по каменной мостовой побежали трещины, и площадь начала проваливаться.

В яблочко. Загадочное сооружение под улицами Гомага, то самое, которое он исследовал вместе с Гриком и Ктолли. Последнее место в городе, оставшееся скрытым от глаз и искателей приключений, и всех остальных, пока пятьсот лет спустя его не обнаружила экспедиция с Регул Айра.

Ай. Каратель Драконьего Сияния, исполненный тем, кто недостаточно умел, чтобы обуздать водоворот бушующей силы, производит мощную отдачу. Кожа на правом кулаке Виллема лопнула, кость, похоже, треснула. Но он всё ещё может двигаться.

– Сюда!

Оставив подступающих Аврор на Нефрен, Виллем нырнул вниз, во тьму.

***

В подземных сооружениях неизбежно сталкиваешься с определёнными проблемами, первая из которых – это освещение, а вторая – вентиляция. Когда нет доступа к солнечному свету, остаётся лишь освещать путь огнём, но слишком сильное пламя мешает дыханию. Из-за этого появляется необходимость в больших окнах для получения свежего воздуха, что в свою очередь сильно демаскирует сооружение. В результате тайные подземные базы никогда не были полезны с практической точки зрения.

На Регул Айре можно было бы просто использовать кристаллические лампы…

Бесполезные мысли проносились в голове Виллема, но если коротко – внутри было темно. Очень темно. А он так и не научился никаким полезным приёмам ночного видения или заклинаниям освещения. Также он не обладал большим опытом исследования подземелий, о которых ему напомнило это сооружение. Может, он и выглядел крутым, без оглядки бросаясь внутрь, но, к сожалению, его действиям недоставало обдуманности.

Нефрен за его спиной влила в Диндрейн немного яда, и щели в клинке слабо засияли.

– Может, увеличить мощность?

– Нет, этого хватит.

Могучий Карильон, последняя надежда человечества, играет роль факела. Теперь Виллем осознал, что нужно было просто взять нормальный факел, но ранее его не заботили мелкие детали. Грик наверняка поднял бы его на смех, если бы был сейчас с ними.

Виллем распахнул ближайшую дверь и осмотрелся в тусклом свете. Попросту говоря, в комнате царил хаос. Беспорядочные кипы бумаги на каждом столе, шкафу – и даже на полу не оставалось свободного места. Бесчисленные документы, пачки исследовательских отчётов и кипы написанных от руки записок захватили это место полностью и бесповоротно.

Напоминает некий архив, подумал Виллем.

Он осмотрелся в поисках другого пути дальше, но безуспешно. В случае необходимости он мог бы проложить дорогу, просто снова проломив пол или стену. Но где-нибудь рядом могут таиться Авроры, а правый кулак до сих пор болит, так что лучше не рисковать.

– Это… – Нефрен подобрала лист бумаги. – Записи об исследованиях?

– Наверное что-то о проклятии, превращающем людей в Зверей, да?

– М-м… Непохоже.

Услышав неуверенность в ответе Нефрен, Виллем взял лист. Ну что за корявый почерк…

– «…Что такое Гости?»

А? Разумеется, Гости есть Гости, вот и всё. Давным-давно они наполнили великую пустоту, создав этот мир. Окутали землю буйной зеленью, наполнили океаны водой и вдохнули жизнь в людей и прочие расы. После чего разделили свои души между людьми и исчезли.

Совсем недавно последний выживший Гость вдруг пробудился и по непонятной причине выступил против человечества вместе с Пото, своими прислужниками. Виллем и его товарищи сумели одолеть их ценой огромных жертв, потом случилось то да сё, и вот всё пришло к настоящему времени.

– «Гости не создавали мир. Они лишь изменили его». – О? Ну, чего ещё ждать от сектантов. – «Мир уже существовал, когда они посетили его. И в мире уже были существа, пусть и не в полном смысле слова живые. Но пришли Гости, и им не понравилось то, что они увидели. И тогда они прокляли мир и всё, что в нём было.»

Стоп-стоп-стоп. Никогда ни о чём таком не слышал.

– Виллем? – спросила Нефрен.

– Ничего. – Он отбросил лист. – Теолог нашёл бы над чем посмеяться, но нам сейчас не до этого.

Снова оглядывая горы бумаги, он вдруг расслышал звон меча.

– Виллем.

– Слышу.

Где-то рядом. Он может чётко определить направление. По крайней мере, там кто-то есть. И, скорее всего, там же есть и что-то. Они выбежали из комнаты и снова нырнули в темноту.

Широко раскрытые крылья Нефрен давали достаточно света для безопасного бега по коридорам. По дороге они замечали на стенах множество знаков, гласивших: «Никаких надписей!». Но, похоже, толку от них было мало – каждый сантиметр стен был исписан формулами, заклятьями и зловещими угрозами.

Людей стало слишком много. Изначальное проклятье достигнет предела.

Люди не должны были существовать. Сотворив их, Гости совершили свою первую и величайшую ошибку.

Виллем бежал и мельком читал некоторые надписи.

Гости! Зачем вы сотворили людей?

Узрите, что навлекла на землю ваша тоска по дому! Узрите, чего вы нас лишили!

Стены были усеяны воплями агонии, выведенными дрожащими руками.

***

Сначала они заметили кучи Аврор, точнее, кучи изрубленных на куски Аврор. Далее они увидели Наврутри, который сидел, прислонившись спиной к ближайшей стене.

– Эй… – Вероятно, почувствовав приближающийся свет, Наврутри поднял взгляд. Его губы расплылись в обычной улыбке, но на этот раз она выглядела безжизненной. – А я-то думал, кого несёт. Как ты нашёл это место, Виллем?

Всё тело Наврутри ниже груди окрасилось в багровый цвет. Его живот превратился в жуткое месиво крови и внутренностей – вероятно, множество игл пронзило его. Ему осталось недолго.

Виллем предположил, что он до сих пор в сознании лишь благодаря Карильону, Лапидем Сайбилису. Карильоны высочайшего класса содержат в себе особые Таланты; активированный Лапидем способен поддерживать психическое и физическое состояние владельца. Но он не в силах исцелить раны и остановить кровотечение. Он бесполезен перед лицом неотвратимой смерти.

– Древнее проклятие развеялось. Нужно было обновить его. Но мы не смогли. Мы заполучили труп бога. Мы разбили на части её душу. Но всё же не смогли воссоздать проклятие Гостей.

– Эй… Наврутри!?

Свет Лапидем Сайбилиса начал угасать. Яд Наврутри иссякает.

– Мы не справились сами… Была нужна… мудрость… «Чужака»…

Его глаза больше не смотрели на Виллема. Его взгляд устремился куда-то в неведомую даль.

– Но… мы… опоздали…

Протянутая рука Наврутри упала на землю. Его бородатое лицо, то лицо, что вечно улыбалось знаменитой шутливой улыбкой, исказилось в гримасе мучительной боли и застыло.

– Что за бред ты несёшь?! – Виллем, не в силах сдержать эмоции, закричал на безжизненное тело. – Что ты творишь!? Тебе нельзя умирать! Ты не можешь проиграть! Ты же хотел спасти нас, так заверши, что начал! Герой ты или нет?! Это твой долг!

– Виллем.

Он сжал кулаки. Ему хотелось врезать Наврутри напоследок, но занеся руку, он сдался. И вместо этого поднял Лапидем Сайбилис.

– Какую бы битву вы ни вели, это уже не имеет значения. Исход был определён пятьсот лет назад, и мы никак не можем это исправить. Но…

Виллем зажёг Яд. Лапидем Сайбилис, Карильон высочайшего класса, не принял его. Щели в клинке едва заметно раскрылись, из них полился свет, но не более того. В его руках это лишь большой светящийся меч, а не Карильон, выкованный ради сражения с теми, кто намного превосходит людей.

– Может, мне взять его? – спросила Нефрен.

Виллем покачал головой и посмотрел вперёд.

В окутывающей подземную лабораторию темноте он различил слабые лучи света, падающие из-за следующей двери.

4.6 Перед концом света – В

В центре огромной пустой комнаты возвышалась слабо светящаяся кристаллическая колонна. Из толщи кристалла смотрело множество лиц – скорбящих, радостных, печальных, удивлённых, спокойных, ошарашенных, яростных, напуганных. Но хотя все они отражали разные чувства, рты их двигались в унисон. И наконец, примерно в центре колонны наружу, подобно искусно вырезанной из дерева носовой фигуре корабля, выступала до середины кристаллическая же фигура юной девушки.

– Шиантор?.. Первый Зверь, скорбящий под луной?.. – обронила Нефрен.

Виллем слышал это имя. За все пятьсот с лишним лет существования этого Зверя про него почти ничего не удалось узнать. Никто даже не знал в точности, насколько он опасен. Загадочный Первый Зверь. Первое нечто, бывшее человеком и превратившееся в Зверя.

Виллем шагнул вперёд. Всё его тело тут же пронзила невыносимая боль, словно его разрубило на части. Фактически в нескольких местах его кожа и на самом деле начала лопаться. Он снова вспомнил то жалкое состояние, в котором оказался перед тем, как стать пленником этого сна.

Я видел счастливый сон, но ему пора заканчиваться.

Должно быть, в реальности она тоже преобразилась в Зверя здесь, в этой комнате, а не там, в приюте. Вот почему она исчезла из своей кровати.

– Не подходи, Рен. Если приблизишься, твой Яд высвободится и ты погибнешь, – предостерёг он, делая ещё один шаг.

Какой-то из внутренних органов лопнул. Виллем загнал кровавый комок, пытавшийся вырваться изо рта, обратно в желудок. С уголка губ сорвалась одинокая красная капля.

Всё нормально. То есть нет, совсем не нормально, но я хотя бы могу идти. Я всё ещё могу идти к ней.

Виллем должен был понять раньше. Он наверняка заметил бы, если бы подумал хоть чуть-чуть. Всё это время, с тех самых пор, как он очнулся в этом иллюзорном мире и до настоящего момента, она ни словом не вспомнила об их обещании. Она ни разу не сказала ему «с возвращением».

– Алмерия.

Виллем позвал, но не получил ответа. Он снова шагнул. Каждая кость в его теле треснула. Но всё же, опираясь на Лапидем Сайбилис как на костыль, он сумел удержать свой рассыпающийся скелет от падения.

– Никто из нас ни разу не напомнил про бисквитный торт.

Виллем молчал, зная, что этот мир нереален. Он знал, что не вернулся домой; их просто заперли в иллюзии. Понимая это, он молчал об обещании.

Но что тогда с Алмерией? Для неё, ничего не знающей о реальности, возвращение Виллема должно было выглядеть настоящим. Для неё всё должно было выглядеть так, будто обещание исполнено, но всё же она ничего не сказала.

Противоречие, которому есть лишь одно объяснение. Вероятно, она так никогда и не осознала это, но подспудно понимала: Алмерия Даффнер всё ещё не поприветствовала вернувшегося домой Отца.

О-те-е-е-ец…

Кристаллическая девушка позвала его – беззвучно, но Виллем чётко и ясно расслышал зов.

– И как долго ещё ты собираешься ждать? – Он горько улыбнулся. – Ты стала Зверем самой первой и затянула в свой сон тысячи остальных, сохранив внутри себя Гомаг таким, каким он был перед самым концом, да? И все эти пять сотен лет ты несла в себе эту иллюзию, хранила её и ждала, не уставая и не сдаваясь?

Ещё один шаг. В его теле отказало что-то ещё. Он уже не мог определить, что именно. Он весь превратился в сгусток мучительной боли.

– Всё это время ты ждала… в надежде, что однажды я забреду в твой мир?

Эта безумная мечта не должна была исполниться. Даже спустя тысячи эпох она не могла приблизиться к воплощению и на шаг. И всё же, всё это время она хранила мечту и пела в одиночестве. В своём крошечном саду, засеянном семенами трёх тысяч снов, она, подобно сломанной музыкальной шкатулке, без устали повторяла бесконечную песню.

– Прости… Прости, Алмерия…

Ещё один шаг. Теперь они всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

Нужно лишь сказать «я вернулся», и её мечта сбудется. В этом крошечном саду он исполнит своё обещание. На его следующий день рождения она испечёт лучший в мире бисквитный торт. Она заставит его есть до боли в желудке. Два слова, и этот счастливый сон станет явью.

Виллем поднял правую руку, сжимающую рукоять Лапидем Сайбилиса.

– Начать техобслуживание!

Магические каналы, связывающие Карильон воедино, ослабли, и составляющие Лапидем Сайбилис тридцать пять Талисманов разлетелись в стороны вокруг Виллема. Левой рукой он схватил висящий на груди медальон, Талисман-переводчик, и сорвал его с цепочки. В этом мире сна снять его никак не удавалось, но теперь он лежит в ладони, ярко сияя. Виллем вложил его в клинок как тридцать шестой элемент Лапидема.

Функционирование Карильона – результат сложного и запутанного взаимодействия множества составляющих его Талисманов. Малейшего нарушения хрупкого баланса достаточно, чтобы разрушилась вся система. Соответственно, техобслуживанием как правило занимались лишь самые умелые и искусные инженеры в прекрасно оборудованных мастерских.

Основная цепь Лапидем Сайбилиса вдруг лопнула, почти половина магических каналов разорвалась. Виллема это не заботило. Если удастся хоть как-то связать оставшиеся каналы воедино, сохранив минимум функций, то этого должно хватить. Он ударил по центральному кристаллу, выводя меч из режима техобслуживания. Тридцать пять первоначальных Талисманов попытались занять свои обычные места, образовав неуклюжее подобие клинка.

Виллем поднял меч, грубое слияние оружия, способного сохранять разум, с Талисманом, предназначенным соединять разумы, и вонзил его в сердце кристаллической статуи.

А.

Песня оборвалась.

Виллем слабо улыбнулся.

– Прости, – тихо прошептал он. – Я не смог исполнить обещание.

По кристаллической колонне побежала трещина. Раздался звон, словно от множества маленьких колокольчиков, и Шиантор раскололся. И в самый последний момент перед тем, как окончательно погибнуть и исчезнуть навсегда, рот статуи изогнулся в мягкой улыбке, улыбке святой, дарующей прощение грешнику, улыбке дочери, каприз которой исполнил её любимый отец.

***

Земля содрогнулась.

Потолок, стены, пол, всё разом начало рушиться.

Виллем, у которого не осталось сил даже просто стоять, беспомощно полетел вниз вместе с обломками. Его охватило ощущение падения. Восприятие времени расплылось и исказилось.

В голове зазвучало громкое пение.

Всё перед глазами окрасилось в пепельно-серый цвет.

Что?!

Внезапная перемена захватила его врасплох, но вскоре он понял её значение. Теперь он слышит ту же песню, что и жители Гомага. Он видит то же самое, что они видели в своих снах.

Стремление превратиться в Зверя, лежащее в основе расы людей. Груз горя, захлёстывающий подобно яростной буре. Сила отсечь эту возлюбленную, потерянную часть реальности и создать иллюзорный мир. Непоколебимость заблуждения, что однажды можно будет утолить своё горе, заточив себя в этом мире. Сгусток эмоций, составлявших истинную природу Шиантора. А теперь, лишившись Алмерии, своего сосуда, этот сгусток проник в ближайшее существо, последнего человека, оставшегося на бескрайних просторах земли.

– А… Понятно… – Ну конечно. Люди могут превращаться в Зверей. – Видимо, и я не исключение…

В этом нет ничего удивительного. В общем-то, это очевидно.

Интересно, каким Зверем стану я?

В какое из семнадцати воплощений разрушения я превращусь?

Но, наверное, это неважно. Рядом Нефрен с Карильоном наготове. Даже если Виллем превратится в монстра, способного обнажить клыки против жителей Регул Айра, она тут же уничтожит его. Такой конец он примет спокойно.

– Виллем!

В него вцепилось что-то тёплое. Открыв глаза и отбросив пепельное видение прочь, он увидел Нефрен, обнявшую его окровавленное тело.

– Рен?!

Нечто зловещее текло из трупа Шиантора, втягиваясь в тело Виллема сквозь открытые раны. И теперь оно коснулось ран Нефрен.

Виллем уже не был способен на внятную речь, но Нефрен, видимо, поняла его вопрос.

Чуть приоткрыв зажмуренные глаза, она посмотрела прямо ему в лицо.

– Алмерия просила меня! – закричала она в ответ. – Она сказала: «Зная Отца, он наверняка очень скоро снова отправится куда-нибудь. И тогда у меня не будет иного выбора, кроме как доверить его тебе!»

Песня в голове Виллема притихла. Но это лишь означало, что она зазвучала громче в голове Нефрен.

– Она сказала: «Лишь ты сможешь позаботиться о нашем несчастном, хрупком Отце!»

О чём ты говоришь? Когда вы успели так сдружиться?

– И поэтому… Поэтому…

Песня зазвучала громче, заполняя их разумы.

Нефрен снова зажмурилась.

Да будь оно всё проклято. И почему у меня такие сильные и добрые дочери…

Итея. Тиат. Рантолк. Нофт. Лица фей вставали перед его мысленным взором одно за другим. Коллон. Панибаль. Лакеш… Они скоро станут совсем большими…

И хотя неодолимая тоска затопила его, уголки его губ едва заметно поползли вверх.

Задачка, наверное, предстоит не из лёгких… Но я надеюсь, что вы расправитесь с нами.

Из последних сил цепляясь за эту тепло в груди, Виллем тихо закрыл глаза.

4.7 Девушка с красными волосами

Одинокая девочка всё так же оставалась заточена в гигантской глыбе льда. Длинные алые волосы, мягкая улыбка. Глубокая дыра в груди. Но, несмотря на смертельную рану, девочка казалась мирно спящей и нежно улыбающейся во сне.

– Вот оно.

Из темноты появилась девушка с красными волосами и подошла ближе.

– Ффу-ух! Едва-едва! – Плавающая перед ней летающая рыба тряхнула плавниками. – Чуть не опоздали. Ещё немного, и быть беде.

– Но мы успели, так что всё хорошо.

– Расслабляться рано.

– Знаю.

Девушка прикоснулась к ледяной глыбе, и от её пальцев по льду зазмеились трещины. Раздался громкий всплеск, и глыба разом растаяла, во все стороны хлынула вода.

– У-уф.

Девушка, теперь насквозь мокрая, зажмурилась и попыталась стряхнуть часть влаги. Труп девочки упал на пол перед ней.

– Ох, ты только взгляни на эту рану. И у кого поднялась рука на такую малышку? Смотри, что они сделали с её нежной кожей, – сказала рыба.

– Она мертва, нет смысла тревожиться из-за кожи, – бесцеремонно ответила девушка.

– Для смертных это, может, и верно, но бессмертным нельзя пренебрегать своей внешностью из-за такого пустяка как смерть.

– Не понимаю, что ты говоришь. Да мне и неинтересно. – Девушка прошлёпала по лужам к телу и подняла его на руки. – Холодная.

– Ну, она ведь так долго лежала во льду.

Девушка провела пальцем над раной.

– На ней очень запутанное проклятье.

– Разумеется. Ведь рану нанёс тот святой меч, Сеньорис. Величайшее оружие человечества, созданное убивать то, что нельзя убить. Даже Гостям не устоять перед его силой, способной превратить любую рану в смертельную.

– Мы сможем оживить её?

– Ну, сами мы вряд ли сумеем снять проклятие. Для меня оно немного сложновато. Когда сбежим, попробуем найти Эбонкандла, он что-нибудь придумает.

Девушка осторожно подняла чёлку трупа.

– Она улыбается.

– Мхм. Может, ей снится хороший сон.

– Так и есть. Она видит множество снов. Счастливых и печальных, коротких, но прекрасных.

– И это всё Лилия, да? Та твоя ребяческая мечта стать такой, как она?

– Не знаю… Не уверена.

Тьма вокруг начала стремительно рассеиваться, словно песок, уносимый прочь ветром. Долгий сон подходил к концу.

– Держи крепко, ладно? Если связь прервётся, всё кончено, – предупредила рыба.

– Я знаю. – Девушка крепко обняла труп. – Давно не виделись, я, – тихо прошептала она. – Пора просыпаться.