Цинлянские хроники (Новелла) - 3 Глава

Только выйдя из дома, я поняла, насколько прекрасен «мой» особняк. Учитывая это, мне не хотелось тратить усилия и деньги на облагораживания этого места в дальнейшем. Не говоря уже о том, что это все было получено путем отстрела людей, пота, крови и слез….

Рассвет еще не наступил, поэтому две симпатичные девушки-слуги шли впереди, освещая мой путь слабым светом лампы. Я была одета в строгую фиолетовую одежду, сшитую, без сомнения, с высококачественных материалов. Однако были ли в истории какие-либо записи о коррумпированном чиновнике по имени Чжан Цинлянь? Был ли честным чиновником человек по фамилии Яо? В какой именно династии и эпохе я оказалась?

У меня не было возможность задать кому-то все эти вопросы.

— Я просто проснулась, как обычно….

Ничего странного не произошло. Я имела в виду, что кто-нибудь слышал об инцидентах, когда люди случайно просыпались, теряя память? Не говорите, что у этого коррумпированного чиновника по имени Чжан будет определенно много врагов. Бог знает сколько людей хотели убить и сожрать меня, ах!

Размышляя об этом, я была убеждена, что Чжан Цинлянь был очень злым человеком, иначе, зачем бы Небеса забрали его душу во сне и отдали мне его тело? За высокими тяжелыми, щедро украшенными резьбой с изображением хищных птиц воротами особняка стояла великолепная карета из сандалового дерева, инкрустированная золотом и занавесками из меха синего песца. Четыре одинаковых энергичных жеребца были обузданы к передней части экипажа. При более внимательном рассмотрении можно было увидеть белоснежные копыта лошадей. Очередной раз я была шокирована. Этот Чжан Цинлянь действительно знал, как похвастаться своим состоянием. Даже «Мастера нации» не всегда имели такое транспортное средство!

В это момент прекрасная горничная в черной одежде стала на четвереньки на заснеженную землю, чтобы я стала ей на спину и залезла в карету.

Безучастно посмотрев на это, меня переполняло негодование. Кем именно был этот Чжан Цинлянь? Он был человеком или монстром?! Встать на чью-то спину, чтобы сесть в карету было равносильно попранию достоинства этого человека! Тем не менее, это не было чем-то особенным, однако они не наступали на спину хрупкой женщины! Так мог поступать только мерзкий ублюдок!

До того, как я переехала, меня называли феминисткой, поэтому я не секунды не колеблясь, сказала:

— Встань!

Неожиданно цвет лица служанки изменился, а тело задрожало, как одинокий унесенный штормом лист. Не решаясь открыто рыдать, она тихо плакала и умоляюще просила:

— Ваша раба неправа! Ваша раба смиренно просит Дажэня пощадить ее!

Бедная, она даже не понимала, что сделала не так.

Вздохнув, я почувствовала себя бессильной.

Внезапно из толпы слуг вышла женщина, одетая в одежду янтарного цвета с вышитыми цветами. Ее длинные волосы были гладко зачесаны и заколоты жемчужной феникс-шпилькой. Глубоко поклонившись мне, она сказала:

— Дажэнь, позвольте объяснить. Цзиньэр сегодня рано проснулась, поэтому Хун Фэн приказала ей помочь вам подняться в карету. Дажэнь прикажет наказать Хун Фэн? Это не имеет никакого отношения к Цзиньэр.

Глядя на женщину, я неосознанно начала догадываться о ее личности. Видя ее утонченную внешность, казалось, что ей около двадцати шести или семи лет, и она не замужем. Аксессуары на ее голове, конечно же, не принадлежали обычной рабыне. Но она также не была членом семьи Чжан, так как ее одежда была простой. Ее тон был почтительным, однако в нем не было ни капли страха или трепета. Она не была порабощенной, но в то же время не производила впечатления властной….

Скорее всего, она была домохозяйкой этого особняка.

— Я не в чем никого не виню. Отныне я не хочу, чтобы кто-то становился табуреткой перед каретой, — дружелюбно сказала я.

Кто бы мог подумать, что рабыня по имени Цзиньэр потеряет дар речи, услышав мои слова. Она открыто плакала и умоляла оставить ее в живых.

— Пожалуйста, пощадите мою жизнь!

Окружающие люди опустили головы.

Атмосфера была напряженной. Предполагаемая экономка Хун Фэн слабо вздохнула.

— Эта девушка Цзиньэр, возможно, не так уж умна, но она честна и искренна. Не знаю, как бы она посмела обидеть Дажэня…. Забудьте об этом. Пожалуйста, садитесь в карету. Вы можете опоздать.

Я полагала, что опоздание на утренний двор, другими словами Суд, считалось тяжким преступлением, причем за которое самым легким наказанием считалось сокращение или утрата заработной платы, а самым тяжелым казнь. Не решаясь рисковать, я мгновенно запрыгнула в карету. Даже когда карета немного отъехала, я все еще слышала рыдания девушки Цзиньэр.

Мой особняк находился не так уж далеко от императорского дворца, на расстоянии двух улиц. Количество карет и конных экипажей, на которых приехали различные ученые и официальные лица, постепенно увеличивалось. Наконец, я увидела огромные медные позолоченные двери дворца. Увидев такую красоту, мое сердце бешено забилось.

Внезапно я поняла, что моя карета проехала мимо множества карет, остановившихся перед меньшими воротами, смотрящими на восток и запад. Чиновники и ученые выходили из своих карет и входили в эти меньшие ворота, но моя карета в быстром темпе направлялась к центральному входу. Мое тело покрылось холодным потом, и я в тревоге сглотнула. Даже не зная истории, я могла предположить, что эти двери были зарезервированы только для законного Императора. Этот проклятый водитель кареты хотел убить меня и уничтожить девять поколений моей семьи?

— Остановите карету! – неуверенно закричала я, стуча в стену кареты.

— Собачий раб! – ругала я водителя.

— Ты ослеп? Почему ты не останавливаешься?

По лицу водителя было понятно, что он очень удивлен.

— Вы ведь всегда входите только через эти ворота! С тех пор, как четыре года назад вы получили должность генерала левого резерва на Голгофе…. Вы ехали в той же карете, что и бывший Император, который разрешил вам проходить через центральные ворота. Вы же имеете право заезжать внутрь в карете, просить аудиенцию с Императором и иметь при себе оружие.

Капля холодного пота медленно спустилась по моему лбу. Чжан Цинлянь был очень любим и уважаем. Возможно, он был любимым мужчиной предыдущего Императора? Эта была единственная причина, по которой он мог осмелиться на это, вести себя высокомерно и охотиться на граждан.

Тем не менее, этот Император уже стал бывшим. Однако, он все еще смел вести себя так. Разве он не знал, сколько важных и привилегированных служителей умерли без места захоронения только потому, что получаемые ими почести вызывали у людей зависть? В конце концов, планировал ли этот Чжан Цинлянь перевернуть новый лист или он уже упустил из виду основные человеческие принципы?

Но как бы то ни было, с сегодняшнего дня там была я, чтобы помочь исправить все совершенные им ошибки.

Оглядываясь вокруг, казалось, что большинство людей, проходящих через восточные ворота, являлись официальными лицами и имели академическую внешность, в то время как проходящие через западные ворота являлись лицами с крепким телосложением. Можно было подумать, что с восточной стороны заходили гражданские чиновники, а с западной стороны военные. Поскольку я, очевидно, являлась генералом левого резерва на Голгофе, мне было положено входить через западные ворота.

— С сегодняшнего дня я хочу, чтобы ты останавливался у западных ворот,- приняв решение, проинструктировала я водителя.

Водитель кареты уже собирался что-то ответить, но его опередил слуга.

— Дажэнь, предыдущий Император назначил вас премьер-министром. Вы должны входить через восточные ворота, предназначенные для ученых. Почему вы хотите входить через западные ворота?

Сделав паузу, я обернулся и задумчиво посмотрел на слугу. Как я и ожидал, он был также симпатичным, но еще и обладал умным блеском в глазах.

— Все верно. Пройдем через восточные ворота. Твое имя?

Юный слуга был шокирован. Прежде чем скривиться и заплакать, он сказал:

— Дажэнь, вы забыли моя имя Сяо Лу? Вы же лично мне его выбрали!

— Ой, Сяо Лу! Сколько тебе исполняется лет в этом году?

— Дажэнь, в этом году мне будет тринадцать лет и я смогу заботиться о вас. Старший брат Чу Янь сказал, что я рожден для хорошей жизни! – дрожащим голосом ответил Сяо Лу.

У меня встали волосы дыбом. Что он несет?

— Сяо Лу, почему ты хочешь заботиться обо мне?

Молодой юноша смотрел на меня своими моргающими невинными глазами.

— Потому что вы красивы, и я люблю вас!

Нет, это определенно было не нормально. О чем мечтали эти дети? Мне придется вести этих молодых побегов, зараженных Чжан Цинлянем, по правильному пути.

— Сяо Лу, в этом мире есть мужчины и женщины. Мужчины должны любить красивых женщин. — Мы мужчины, поэтому ты не можешь ухаживать за мной, — мило улыбаясь, сказала я.

— А почему тогда те старшие братья могут?

«Те? Ух уж этот проклятый Чжан Цинлянь!» – подумала я.

Сколько же мальчиков он превратил в свои игрушки? Какому количеству сыновей из хороших семей он навредил?

— Э-э…. Это потому, что они не учились и не смогли отличить правильное от неправильного.

— Сяо Лу тоже неграмотен.

Сяо Лу смущенно почесал голову.

— Мать сказала, что во мне нет ничего хорошего, кроме памяти.

— Ты хочешь учиться?

Тепло улыбнувшись, мальчик радостно закивал головой.

Прежде чем я успела что-то ответить, карета остановилась. Сяо Лу подошел ко мне и взял за руку, чтобы помочь спуститься. Водитель собирался предложить свою спину в качестве подставки для ног, но, вспомнив инцидент в особняке и заметив мой яростный взгляд, в конце концов, не решился.

Когда все гражданские и военные чиновники увидели, что моя карета не заехала в средние ворота, они очень удивились и начали горячо обсуждать это между собой. В тот момент, когда я сошла с кареты, наступила тишина. Затем, один за другим, в мою сторону стали поступать почтительные приветствия. Передо мной открылся путь, почти такой же, как у моих слуг в особняке. Я вежливо отвечала на их приветствия, улыбаясь и кивая каждому. Это лучшее, что я могла сделать, учитывая то, что не понимала, кем я являюсь. Конечно, было немало людей, которые тайно находили мое поведение странным, но стеснялись спрашивать меня о чем-либо.

Вдруг, в середине толпы послышался шум. Появился служитель в голубых одеждах, который, казалось, был особенно приближен ко мне. Остановившись передо мной и ничего не сказав, он смиренно опустился на колени и поклонился три раза. Его громкие и ясные слова были искренними и сказанными от всего сердца.

— Дажэнь Чжан, этот ребенок уважает вас!

Мое сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. Этому министру было не менее сорока лет, однако он называл кого-то ребенком. Я не ожидала, что министр Имперского двора окажется таким бесстыдным! Не говорите мне, что политическая ситуация в этой стране настолько ухудшилась!

Оглядываясь вокруг, мои коллеги-министры казались расслабленными и умиротворенными. Эта сцена, несомненно, являлась обычным явлением, но направленные на министра в голубой одежде взгляды были различными. Некоторые восхищались, некоторые завидовали, а некоторые презирали. Один из присутствующих, одетый в ярко-красную одежду, скривился и холодно фыркнул:

— Как бесстыдно!

Толпа раздвинулась перед ним, когда он взмахнул рукой и ушел. За ним последовал еще один ученый в зеленых одеждах. Оставшиеся люди молча замерли. Похоже, что те, кто остался, находились в составе противостоящей фракции в Суде и были довольно лояльными. Следовательно, оставшиеся льстецы и отморозки являлись частью моей фракции.

На самом деле, слова, которые сказал уходящий старший министр, — это слова, которые я одобряла. Но в составе тех, кого он ругал, в конце концов, была и я, поэтому мне было сложно с ним согласиться.

Пока все находились в ожидании, стоящие неподалеку министры принялись обсуждать ситуацию.

— Дажэнь все еще ведет себя так хамски, а его внешность неопрятна!

— Да. Он также стремится стать императорским цензором. Может ли он пойти по стопам Яо Цяньцзиня?

— Будучи учителем и наставником наследника Императора, он может сбить его с толку!

Глядя на этих лестных служителей, в моем сердце продолжала разгораться ненависть и я не смогла удержаться от тихого покашливания.

— Дажэнь, нет нужды сердиться на варваров. У этого ребенка нет ничего, кроме сыновнего благочестия и восхищенного сердца. Просто относитесь к этим отвратительным людям со скрытыми мотивами, как к мимолетному ветру. Человек, чья совесть чиста, не должен беспокоиться о клевете. Этот ребенок также не примет их слова близко к сердцу.

Я искренне не верила его словам. Он имел право говорить «человеку с чистой совестью» ни о чем не беспокоиться? Если черно-белое изображение перевернуто с ног на голову, то этому же есть причина, верно? Будучи бесстыдным до такой степени, я полагала, что мой друг давно уже сделал из этого искусство.

Тем не менее, мы все еще должны были узнать, на что был способен этот человек. Возможно, его сердце настолько маленькое, что его нельзя воспринимать легкомысленно. Размышляя об этом, я внимательно наблюдала за своим «приемным сыном». У этого мужчины были тонкие академические черты лица, тонкие усы, дружелюбное лицо и здоровая кожа. Если бы я не знала, что он настолько бессовестный, то отнеслась бы к нему как к доброму старшему праведному ученому человеку. Это в очередной раз подтверждало то, что нельзя судить о человеке по его внешности.

— Дажэнь, есть ли причина для того, чтобы избегать прохода через центральные ворота?

Ему показалось, что сейчас лучший момент для того, чтобы спросить меня об этом.

Будучи готовой к таким вопросам, я подготовила ответ. Слегка прокашлявшись, я намеренно повысила тон для того, чтобы те, кто ушел, могли меня услышать.

— Хе-хе, я еще молод, но уже сумел реализовать свои амбиции. В дополнение к милости предыдущего Императора, я стал легкомысленным. В течение последних нескольких дней я изучил несколько стихов из Священных Писаний и, наконец, осознал свои несправедливые поступки, поэтому решил исправиться. Несмотря на то, что предыдущий Император баловал и любил меня, я не должен злоупотреблять своей властью и оскорблять закон.

Все что я сказала, было искренне.

Окружающие чиновники замерли, но немедленно собрались, чтобы среагировать. Я была еще раз поражена волной лести со всех сторон.