Цинлянские хроники (Новелла) - 5 Глава

Сидя в своей карете, я, наконец, возвращалась в особняк. У дверей меня встречала все та же Хун Фэн, которая немедленно подала мне медную плиту, чтобы мои руки согрелись. Зима в этот период здесь была намного холоднее, чем там, где жила я. Не говоря уже о том, что у них не было маленьких мобильных обогревателей, которые можно носить с собой и периодически согревать с их помощью руки.

Пройдя через центральный вход, я вошла в помещение. Хун Фэн накинула на мои плечи шубу из меха черной лисы, все время, ругая Сяо Лу за то, что тот не позаботился обо мне должным образом, в последствие чего я замерзла.

— Сейчас нет даже снега, какой смысл надевать шубу? – нетерпеливо сказала я.

— Снег прекратился, однако на улице еще холодно. Дажэнь устал, так как национальные дела тяжелое бремя. Я не хочу, чтобы вы заболели.

Мне было лень спорить с многословной женщиной, поэтому я послушно повязала шубу. Случайно мой взгляд встретился с сияющей парой глаз Сяо Лу, которые были полны поклонения. Я понимала, что он занимал положение раба, которому поручено повсюду следить за каретой. Учитывая это, он имел низкий статус среди слуг особняка. Тем не менее, он мне казался умным и невинным. Мне определенно это нравилось, поэтому я сказала Хун Фэн:

— С сегодняшнего дня Сяо Лу будет служить мне в моем кабинете.

Сяо Лу, как только услышал мои слова, был не в силах сдержать радость и чуть не подскочил от волнения. Окружающие слуги бросили на него подавленные взгляды ревности и восхищения.

— Ты должен стараться и быть послушным, — слегка улыбнувшись, сказала ему я.

Сяо Лу неоднократно согласился, кивая головой, а затем счастливо опустился на колени у моих ног и несколько раз выразил свою благодарность. Махнув рукой, чтобы он встал, я вошла во внутренний двор.

Что касается все еще следующей за мной Хун Фэн, так даже если она и была удивлена, то никак это не проявляла на своем лице. Оно выражало уважение и было спокойным.

— Утром я приказала нанести ей сорок ударов деревянным прутом и выгнать ее из дворца, — нахмурив брови, нерешительно сказала она.

— Что? – вздрогнув, закричала я.

Хун Фэн неожиданно стала на колени передо мной и защебетала:

— Дажэнь, Хун Фэн сама приняла решение. Наказание слишком легкое, потому что я сжалилась над ней. Этот ребенок всегда был честным и искренним. Она никогда не совершала ошибок. Если обидела вас, то, пожалуйста, простите ее. Если вы недовольны, то позвольте ей покаяться. Если этого мало, то я могу приказать, чтобы ее догнали. В любом случае, она не заслуживает смерти.

Я действительно была способна убить кого-то только потому, что мне что-то не понравилось? Из-за честного характера Цзиньэр Хун Фэн приказала кому-то избить ее, миниатюрную девочку, сорок раз деревянным жезлом! Это считалось легким наказанием? Где здесь человечность? Где логика?

В ярости, я рассмеялась.

— Ты всегда действуешь по собственному желанию?

— Пожалуйста, Дажэнь, накажите меня, — опустив голову, сказала Хун Фэн.

Глядя стоящую передо мной на коленях женщину, я внезапно осознала, что она не боится меня, не ненавидит меня и не заискивает передо мной, поэтому может вести себя так нагло. Ее поведение не должно вызывать тревогу? В древние времена ее можно было считать доброй, но справедливой. Я оценила это.

— Забудь об этом. В следующий раз, когда ты захочешь наказать кого-либо избиением или поркой, сначала спроси меня, а затем действуй. Дай этой Цзиньэр десять лян серебра за ее травмы, а затем, если ты считаешь девушку полезной для меня, верни ее обратно в особняк.

Хун Фэн подняла голову и с тревогой посмотрела на меня.

— Хун Фэн, раньше я был слишком резок с людьми. Однако я решил исправиться. Этим утром Цзиньэр ни в чем не провинилась. Причина, по которой я сказал ей отойти от кареты, заключалась в том, что женщина не должна выполнять функции подставки для ног. Даже если этот человек мужчина, это также неприглядно. В следующий раз принеси мне настоящую подставку для ног, чтобы я мог забраться в карету, — смягчив тон, сказала я.

Постоянно бесстрастное лицо Хун Фэн, наконец, немного оживилось, а в ее глазах отразилось множество эмоций. Казалось, она не верила своим ушам. Мои слова стали хорошим сюрпризом для нее. Она была эмоционально тронута и в какой-то степени утешена. Женщина смотрела на меня, желая получить какие-то гарантии моих слов. Однако, открыв рот, она сказала всего лишь два слова:

— Да, Дажэнь.

Совершив первый «акт доброжелательности», отсутствие цветов и аплодисментов немного разочаровало меня. Однако, судя по обычным поступкам и поведению Чжан Цинляня, я определенно не могла так просто завоевать доверие людей. Мне было необходимо добиться устойчивого прогресса.

— Хун Фэн, где сейчас Яо Цзиньцзы?

— Яо… Ах…. В настоящее время он закован в цепи и находится, как обычно, в подземелье….

Не дождавшись, пока она договорит, я разразилась гневом. Подземелье? Как обычно? Так относиться к моему симпатичному мальчику? Так Чжан Цинлянь относился к своему любовнику? Он что, черная вдова?!

Закаляя лицо, я подавила в себе ярость и смиренно сказала:

— Ты все еще не собираешься отвезти меня к нему?!

Пробираясь через особняк Чжан Цинляня, мы, в конце концов, достигли места, внешний вид которого сильно отличался от остальной части дома: это было мрачное и зловещее подземелье.

Глядя на уродливое помещение, я нахмурилась и быстро сказала старому слуге, служащему тюремщиком:

— Быстро открой дверь!

Дверь открылась, и показался тусклый интерьер. Прошло какое-то время, прежде чем мои глаза привыкли к темноте, и я смогла увидеть четыре голые стены и практически пустую комнату. В одном из углов была навалена куча соломы, которая, вероятно, использовалась для сна. Рядом с дверью стоял поднос с грязными тарелками и мисками. Это место можно было счесть довольно чистым, так как внутри не было грязи или странных запахов.

Яо Цзиньцзы был одет в простую белую рубашку, которая даже не прикрывала его ног. Я могу гарантировать, что под ней он был голым. В этот зимний период…. Разве этот злодей не беспокоился о том, что он может замерзнуть? Это еще не все, поскольку серебряные цепи на его теле были прикреплены к железному кольцу, глубоко вмонтированному в стену сзади, его движение были очень ограничены.

Во время того, как я заходила, он наблюдал за мной нечеловеческим взглядом. В его взгляде была та дотошная ненависть, развязанная на враждебной стороне при планировании убийства.

В сущности, его нынешняя ситуация была плохой, но лучше, чем я себе представляла, поэтому я выдохнула с временным облегчением. Едва воздух покинул мой рот, как расталкивая всех в комнату залете маленький черный шар. Его голова уперлась мне в талию, а маленькие руки крепко обняли мои бедра.

— Ты снова здесь, чтобы запугивать моего старшего брата!

Ах, так это Яо Цзиньфэн. Малыш не был закован в цепи. Он был одет в теплую одежду и ватник. Его сила, как для ребенка, была довольно велика, поэтому я немного пошатнулась. Сцена взорвалась хаосом. Некоторые застыли в шоке, некоторые молились, а кто-то даже вскрикнул, но, к счастью, стоящая позади меня Хун Фэн, поддержала меня одной рукой за спину. Наконец, я смогла уверенно стать на ноги. Я немного удивилась, узнав, что она – мастер боевых искусств. Похоже, в моем особняке действительно все люди были особенными.

Как бы то ни было, мое внимание снова вернулось к симпатичному юноше.

— Цзиньфэн, не надо! – закричал он, когда его младший брат бросился и толкнул меня. Однако, глядя на меня, он был удивлен.

Внезапно, в тот момент внутрь ворвался человек с крысиными волосами. Скорее всего, этот человек был главным в этом мрачном небольшом месте. Схватив ребенка за шею, мужчина дважды ударил его по лицу и закричал:

— Ты, маленький ублюдок, тебе надоело жить?

Бросив ребенка на пол, тюремщик пнул его ногой. Так как удар был сильным, некоторое время мальчик не мог подняться.

Это действие было похожим на разрушение гнезда шершня. Я давно пришла к выводу, что Яо Цзиньцзы очень защищал своего младшего брата. Еще до того, как крысиный мужчина ударил Цзиньфэня, из горла юноши вырвался крик. Словно зверь в клетке, он, безжалостно натягивал свои цепи и был полон кровожадного желания напасть на старого тюремщика.

Несмотря на то, что все усилия были бесполезными, его чистой физической силы было достаточно, чтобы напугать людей. Цепи и железное кольцо натягивалось до предела, и даже негодяй, который ударил ребенка, настолько испугался, что отступил на несколько шагов. Несколько других слуг подбежали, чтобы успокоить Цзиньцзы. Однако он боролся так, словно столкнулся со смертью, заставляя цепь, пронизывающую его лопатки также натягиваться, травмируя его кожу и плоть. Я ощутила призрачную боль в своих плечах. Даже наблюдая за этим, я ощущала мурашки на своей спине.

Боже, я действительно не могла больше смотреть на это. Возможно, я не самая святая или непорочная женщина – я действительно бессердечна, чтобы эффективно сокращать рабочих во время кризиса, даже не моргнув глазом; я не была милосердной, когда принимала лучшие решения для фирмы, в которой я работала. Некоторые коллеги называли меня «убийцей», и я видела, как самые грязные стратегии были реализованы под гламурным покровом делового мира. Тем не менее, я была не в силах столкнуться с такой ситуацией с невозмутимым лицом.

— Если с его тела немедленно не снимут цепи, то я буду слышать этот ужасный звук даже во сне! – подумала я.

Но, я не могла лично вмешаться, так как тогда подвергла бы себя риску умереть. Я действительно не могла этого сделать.

— Что я могу сделать? – прикусив губу, и задав себе этот вопрос, в моей голове родился дерзкий план.

Все зашло уже так далеко, что я уже была готова пойти на риск.

— Я приказываю всем успокоиться! – строго закричала я.

Все мгновенно затихли, будь то старый тюремщик, постоянно кричащий паренек или борющийся юноша. Каждый из них застыл, глупо глядя на меня.

С ледяным выражением лица я наклонилась к уху Хун Фэн и отдала несколько приказов. Она кивнула и наклонилась, чтобы поднять маленького мальчика, лежащего на боку, а затем повернулась и ушла. Яо Цзиньцзы вырвался из своего оцепенения и стал бороться еще сильней, чем прежде.

— Стоп! Чжан Цинлянь, что вы собираетесь с ним сделать?! — закричал он.

— Заткнись!

Я больше не могла выносить такого рода хаос.

— Я приказал Хун Фэн обработать его раны, — холодным тоном сказала я.

Услышав это, он послушно замолчал. Хммм, казалось, что он все еще обучаем.

Мое суровое выражение лица заставляло людей бояться меня и молчать. Обернувшись, я медленно подошла к тюремщику. Каждый мой шаг заставлял отступать его назад. Когда отступать было уже некуда, я оказалась прямо перед ним. Этот крысиный негодяй уже покрылся холодным потом.

Не открывая рта, я в течение целой минуты пристально смотрела ему в глаза, а затем пренебрежительно обсмотрела его с ног до головы. Под моим пристальным вниманием его ноги, казалось, уже были готовы подкоситься.

— Кто здесь хозяин, а кто раб? – мягко, спокойно и неторопливо спросила я.

Человек с глухим стуком, наконец, упал на колени и неоднократно закричал:

— Дажэнь, пощади мою жизнь, пощади мою жизнь!

— Ты осмелился так безудержно действовать передо мной…. Кто знает, какого рода тиранические оскорбления ты осмелишься бросить мне в спину! – издевалась над ним я.

Этот бесполезный негодяй знал только то, как низко надо поклониться и как просить прощение. Люди, которые больше всего меня раздражали, — это мужчины, которые без причин били женщин; негодяи, которые оскорбляли детей, и те, кто издевался над ними, не боясь наказания. Этих людей ждал неудачный конец. Живя без моральной неприкосновенности, не вините меня за безжалостность!

— Приказываю отрубить ему руку, которой он бил ребенка и выкинуть его из моего особняка! Никогда больше не появляйся на моих глазах! Тебе запрещено даже говорить о том, что ты когда-то был моим рабом! Если я узнаю, что используя мое имя, ты обманываешь людей, то сразу же убью тебя! — используя самый резкий и грубый тон, сказала я.

Этот тюремщик горько заплакал. Стуча лбом о пол, его тело дрожало и, казалось, что у него случился припадок. Я бросила на него еще один ненавистный взгляд и отвернулась, игнорируя его. Конечно, чем злее человек, тем он более безрассуднее.

Затем, в помещение вошел охранник, чтобы увести тюремщика. Казалось, что Чжан Цинлянь нередко приказывал кого-то убить или выгнать из особняка. Взяв ключи от кандалов, я лично открыла железное кольцо и раскрутила всю длину цепи, освобождая Яо Цзиньцзы.