Цвета акварели (Новелла) - 2 Глава
Мнение Сун Жаня о жильцах квартиры 8012B достигло своего исторического минимума: эта семья не только безответственно относилась к выращиванию цветов, но и к уходу за своим ребёнком она относилась ещё более безответственно.
Было уже семь часов вечера, но мать ребёнка так и не появилась, а отец, оказывается, улетел в командировку за десять тысяч километров от дома. Няня-домработница тоже пренебрегла своими обязанностями.
Она прикрепила к входной двери записку, в которой отпрашивалась с работы, и ускользнула, написав только лишь своё имя и девять слов:
Кое-что случилось в моём родном городе, мне нужно срочно уехать.
Хуан Гуйхуа.
Этому малышу было всего четыре года. После детского сада он так и не дождался, чтобы няня забрала его, поэтому два часа в одиночестве слонялся по улице: целый час он бродил по тротуару взад и вперёд, ещё полчаса просидел на корточках у зоомагазина, играя с большим золотистым ретривером через стекло, а потом проскользнул в кинотеатр, где в холле ещё полчаса смотрел без конца повторяющийся трейлер нового диснеевского мультфильма.
Вот так он коротал время, периодически поглядывая на оживлённую улицу, в ожидании кого-нибудь, кто заберет его и отвезёт домой. Но вот солнце начало садиться, поднялся ветер, и уличные фонари зажглись один за другим, удлиняя тени под ногами.
Малыш неохотно вернулся в «Бишуйвань» самостоятельно, но у него не хватило смелости войти в тёмную квартиру, поэтому этот голодный ребёнок просто сидел на коврике у двери квартиры 8012А. Он гладил своей маленькой ладошкой коврик и разговаривал с неподвижным бурундуком, а по его щекам текли слёзы.
Если бы Сун Жань не вышел опрыскивать цветы, ребёнок действительно мог бы провести под его дверью всю ночь.
В сердце молодого человека одновременно вспыхнули сострадание и гнев. Не раздумывая он сразу же забрал бедного ребёнка к себе домой.
Позабытый своей семьёй малыш по фамилии Хэ, с полным именем Хэ Юэян, по прозвищу Бубу, в настоящий момент сидел за обеденным столом в квартире Сун Жаня с белоснежной салфеткой на груди. Два острых угла салфетки были завязаны позади его шеи в красивый бант.
Он изо всех сил вытянул голову, кидая нетерпеливые взгляды в сторону кухни.
По комнате разносился ароматный запах еды, но малыш не мог увидеть кастрюлю с едой, потому что её загораживала спина Сун Жаня. В его сердце нарастала тревога, и маленькая круглая попка ребёнка заёрзала на стуле. Он не мог усидеть на месте и полсекунды, как будто сиденье было покрыто тонким слоем воска. Неподалёку на диване лежал рэгдолл Бу Доудоу, поджав под себя лапки, и наблюдал за ним, время от времени взмахивая своим пушистым светло-серым хвостом.
«Гэгэ*, Бубу голоден, Бубу хочет кушать?…» (*гэгэ — старший братик, обращение к старшему мужчине, не обязательно родному брату)
Он жалобным голосом позвал Сун Жаня, шмыгая носом и потирая свой животик, чтобы показать, что он действительно был голоден.
Тем временем Сун Жань уже разогрел масло и теперь разбил туда яйцо, которое сразу же зашкворчало на сковородке, после чего он отпрыгнул на несколько шагов назад с лопаточкой в руке и высунул голову из кухни, говоря ребёнку: «Подожди ещё немножко, мы скоро будем ужинать!»
После чего он протянул руку и небрежным движением отправил яичную скорлупу в мусорное ведро.
«О!»
Бубу опустил голову и сунул в рот уголок белоснежной салфетки, закусывая её кончик своими маленькими зубками. Он надул щёки и заёрзал на стуле ещё энергичнее.
На кухонном столе в неглубокой миске уже остывала каша со спаржей и креветками, а деревянная лопаточка только сняла со сковороды глазунью с ярко-жёлтым желтком.
Этот ребёнок находился в фазе активного роста, и Сун Жань был обеспокоен тем, что одна только каша будет для него недостаточно питательной, поэтому он потратил ещё две минуты, чтобы поджарить яйцо. Он учитывал сочетаемость вкусов и намеренно поджарил его так, чтобы желток всё ещё оставался жидким. Добавив немножко соли, Сун Жань положил яйцо на тарелку и отнёс миску ребёнку.
Молодой человек зачерпнул ложку каши и хорошенько подул на неё, чтобы остудить. Поднеся ложку ко рту Бубу, он внезапно вспомнил об одном важном вопросе и сразу же убрал ложку подальше, спрашивая: «Ты до этого ел креветки когда-нибудь?»
Бубу кивнул: «Ел».
Это хорошо, у него не должно быть аллергии на морепродукты.
Сун Жань расслабился и поднёс ложку обратно ко рту малыша.
Маленький озорник с величественным видом открыл рот, позволил ложке каши зайти внутрь и захихикал. Посмеявшись некоторое время, он разжал зубы, отпуская ложку, и с аппетитом прожевал и проглотил кашу.
Сун Жань вытер салфеткой уголки рта ребёнка и зачерпнул ложкой креветку, но на этот раз Бубу покачал головой и не стал открывать рот.
Он гордо сказал: «Гэгэ, я могу есть сам!»
Маленькая ложечка ударялась о фарфоровую миску, издавая звонкие звуки.
Цзинь, цзинь, цзинь.
Сун Жань тоже наполнил для себя миску кашей. Он сел рядом с Бубу и с большим интересом наблюдал, как тот ел.
Движения этого ребёнка были медленными и на удивление методичными. Количество каши с креветками исчезало прямо пропорционально уменьшению размера жареного яйца.
Через пятнадцать минут он доел остаток жидкого желтка, проглотил последний кусочек белка и издал небольшую удовлетворённую отрыжку своим ротиком, перепачканном в смешанном яйце.
В его миске осталось совсем немного каши. Только Сун Жань подумал о том, чтобы подняться и убрать тарелку, как Бубу внезапно занервничал. Он выпрямился, заключил миску в свои маленькие ручки, поспешно зачерпнул ещё немножко каши и засунул в рот.
Теперь он ел очень медленно и осторожно, каждый раз зачерпывая только по два или три зернышка риса. Он жевал их так медленно, как будто у этих нескольких зёрнышек был какой-то особенный вкус.
Сун Жань спросил его: «Тебе было вкусно?»
Бубу кивнул.
Сун Жань снова спросил: «Ты наелся?»
Бубу поспешно обнял маленькую миску и замотал головой, словно барабан. (*японский маленький барабан на палочке с погремушками по сторонами, которые бьют в барабан, когда его быстро поворачивают влево-вправо)
Как я могу сказать, что уже сыт? После ужина у меня больше не будет причин оставаться в доме старшего брата, и мне придётся быть разумным и послушным ребёнком и вернуться в свой тёмный дом, чтобы лечь спать. Но там я буду один, совсем один, и в том доме не настолько светло, как здесь, и не так тепло, как здесь.
Нужно съесть ещё немножко.
Если я съем ещё два кусочка, то смогу остаться здесь ещё ненадолго.
Детские глаза — это прозрачное стекло, скрывающее сердце, неспособное лгать.
Сун Жань увидел его тревогу и понял всё, что ему следовало понять. Он улыбнулся и ласково сказал Бубу: «Давай не будем торопиться, чтобы наесться досыта. Побереги свой аппетит, чтобы потом съесть ещё немного фруктов».
Как только Бубу услышал, что ему не нужно уходить прямо сейчас, его глаза тут же заблестели, и он с громким звоном бросил в тарелку свою маленькую ложечку.
После ужина Сун Жань снял салфетку с шеи малыша и отвёл его в ванную, чтобы прополоскать рот и вымыть руки. Он тщательно вытер каждый промежуток между его пальчиками белым полотенцем, а затем нанёс тонкий слой крема для рук «Дабао».
На протяжении всего этого процесса Бубу был очень послушным. Он растопырил все свои десять пальцев и вытянул их вперёд, неподвижно стоя перед Сун Жань. Когда тот закончил все процедуры, он вежливо сказал: «Спасибо, гэгэ».
Очень разумный ребёнок.
Но в его разумном поведении всё время сквозила какая-то явная сдержанность, особенно во взгляде, который был полон тревоги и нервного ожидания оценки. Он был словно хорошо обученный щенок, который знал, что если он не сделает соответствующее действие в нужное время, то не получит награду от своего хозяина.
Почему?
Может быть, потому, что он находится в чужом доме, и поэтому ведет себя более сдержанно, чем обычно?
Или я слишком много думаю? Сун Жань не был уверен.
Однако, когда они вошли в гостиную, Бубу, наконец, воскликнул: «Вау». Его глаза широко распахнулись, сияя искренней детской радостью, как и ожидал Сун Жань.
«Гэгэ, у тебя так много сказок!» — прокричал он, указывая на журнальный столик, и взволнованно посмотрел на юношу.
На диване, журнальном столике и полу гостиной была разбросана почти сотня книжек с детскими сказками. Это были как отдельные издания, так и серии книг отечественных и зарубежных издательств.
С тех пор, как он переехал в жилой комплекс «Бишуйвань», у него появилась просторная и светлая гостиная, поэтому Сун Жаню больше не нужно было рисовать в тесном маленьком уголке его комнаты, как раньше. Он установил свой мольберт поближе к панорамному окну в гостиной, а когда изучал книги, то брал одну, вторую, а потом клал их обратно, даже не глядя. Поскольку к нему никто не приходил в гости, за всё это время он так и не удосужился навести в гостиной порядок.
Эти книжки с картинками, вместе с бумагой, кистями и акварельными красками, были жизненно важными вещами для Сун Жаня.
При виде такой огромной коллекции, состоящей исключительно из книжек сказок, глаза Бубу заблестели, как у мышонка, упавшего в чан с рисом, который теперь собирался бездельничать, кушая этот рис до конца своих дней. Среди почти сотни ослепительных книжных обложек первой, что бросилась ему в глаза, была обложка сказки «Мечта бурундука».
В этом мире было много похожих друг на друга бурундуков, но для Бубу этот зверёк был уникален.
Он был старым другом Бубу.
Месяц назад этот бурундук волшебным образом появился у дверей квартиры 8012А, и он случайно столкнулся лицом к лицу с Бубу, который рано утром вышел из дома. У него была светло-каштановая полосатая спинка, тонкие и острые когти, глаза, похожие на чёрные фасолинки, и два внушительных мешочка на щеках. Он сидел на высокой куче сосновых шишек на фоне золотого моря осенних листьев платана.
Бубу влюбился в бурундука с первого взгляда и думал о нём днями и ночами.
Утром, уходя в детский сад, он первым делом прощался с бурундуком, говоря: «Я ухожу». Вернувшись вечером из детского сада, он должен был поприветствовать бурундука, сказав: «Я вернулся». Иногда, когда отца не было дома и Бубу чувствовал себя одиноким, он тайком выбирался из дома, пользуясь тем, что няня не обращала на него внимания. Ребёнок садился рядом с бурундуком и гладил его пушистый мех в поисках утешения.
Ворс коврика был тёплым и мягким, и бурундук, напечатанный на нём, выглядел совсем как настоящий.
Если бы у меня был настоящий живой бурундук, прикосновение к нему ощущалось бы… точно так же, верно?
Это был весёлый и верный друг, который ждал его в одном и том же месте 24 часа в сутки, яркий, красочный и всегда полный энергии. У него была гора хрустящих сосновых шишек, которые нельзя было есть, и золотая осень, где никогда не иссякнет солнечный свет.
Эта статичная картинка на коврике у двери была книжной обложкой, которую нельзя было открыть.
Бубу смотрел на эту обложку целый месяц.
Сегодня вечером эта обложка наконец-то открылась, и малыш был приятно удивлён, увидев, что на титульном листе его старый друг изменил позу: он стоял, держа в лапе большую сосновую шишку, и смотрел вдаль.
На странице, на которой был сосредоточен его взгляд, была напечатана простая рукописная подпись.
Сун Жань.
На тот момент Бубу пока что не умел читать, да и всё его внимание было сосредоточено лишь на бурундуке, поэтому малыш, естественно, не обратил внимания на имя, которое в будущем он будет произносить ещё очень много раз. Он перелистнул книжку, переходя на следующую страницу.
На следующей странице начиналась история.
Золотые листья платана покрывали землю, а маленький бурундучок лежал в лучах осеннего солнца и лениво дремал.
С какими интересными чудесами он столкнётся в этой истории? Я действительно хочу знать!
Бубу набрался храбрости, взял книжку с картинками и подошёл к Сун Жаню, спрашивая: «Гэгэ, ты можешь прочитать мне эту сказку?»
Молодой человек, естественно, согласился: «Конечно».
Посуду можно убрать попозже, да и фрукты тоже могли подождать. Малыш хотел послушать сказку, и в данный момент это было самым неотложным делом.
Обтянутый тканью диван прогнулся под весом его тела, и Бубу устроился на коленях Сун Жаня, опираясь на его руку. Он снова открыл книжку с картинками, готовый узнать историю, о которой так давно мечтал. Увидев это, лежащий на подлокотнике дивана большой пушистый комочек по имени Бу Доудоу завистливо мяукнул и мягко скатился с подлокотника, чтобы лечь рядом с ними.
«Однажды в большом лесу жил да был один симпатичный бурундучок».
Как только Сун Жань открыл рот, чтобы прочесть первую строчку, Бубу сосредоточился на картинке, вглядываясь в каждую мельчайшую деталь рисунка.
Сун Жань был очень хорошо знаком с этой историей. Как только он закрывал глаза, каждая картина и каждая строчка слов этой сказки превращались в стайку мерцающих светлячков, танцующих перед его глазами в летнюю ночь.
Этот бурундук не только любил играть, но и был довольно ленивым.
Приближалась осень, и его сосед, серая белка, активно занимался сбором сосновых шишек, готовя запасы еды на зиму, а бурундук всё сидел на ветвях деревьев и играл с гусеницами. Медленно проходила осень, и приближалась зима. Серая белка заполнила половину своего жилища сосновыми шишками, а бурундук всё ещё качался на ветвях дерева, свесив свой хвостик вниз.
«Когда ты начнёшь собирать сосновые шишки?» — спросила его серая белка.
«Я никуда не спешу. У меня есть мечта — я хочу найти самую большую сосновую шишку на свете, одной такой мне будет достаточно, чтобы я не голодал всю зиму», — ответил ей бурундук.
Наконец пришла зима.
Когда снег покрыл землю, сосновые шишки уже полностью заполнили жилище серой белки, но что насчёт бурундука?
В доме бурундука не было ни одной сосновой шишки.
Когда он проголодался, то отправился на поиски той легендарной, самой большой сосновой шишки, но снаружи было так много снега, что он не мог увидеть в лесу даже тени сосновой шишки.
Когда бурундук услышал, что у кролика была большая сосновая шишка, он пошёл к нему в гости, но кролик использовал огромную сосновую шишку в качестве красивого шкафчика в своём доме, набив её морковью.
«Нет, ни за что, как я могу съесть чужой шкафчик?»
Бурундук покачал головой и вышел из кроличьего дома голодным.
Потом он услышал, что у ёжика была большая сосновая шишка, и он отправился к нему в гости. Но сосновая шишка в доме ёжика превратилась в красивую праздничную ёлку, украшенную яркими подарками.
«Нет, ни за что, как я могу съесть чужую ёлку?»
Бурундук покачал головой и снова ушёл с пустым желудком.
Затем он услышал, что в доме муравья была большая сосновая шишка, поэтому он пошёл к нему в гости. Но муравьиная семья превратила сосновую шишку в прекрасную игровую площадку, которая теперь была наполнена счастливыми муравьишками.
«Нет, ни за что, как я могу съесть чужую детскую площадку?»
Бурундук покачал головой и снова ушёл, не поев.
Он искал очень долго, но так и не нашёл самую большую сосновую шишку в мире. Бурундук удручённо вернулся домой с ворчащим от голода желудком. В этот момент пришёл его сосед, серая белка, он постучал в дверь и спросил бурундука: «Сбылась ли твоя мечта?»
Бурундук смущённо покачал головой.
«В следующем году, в следующем году моя мечта обязательно сбудется!» — заверил он серую белку, но его желудок урчал всё громче и громче.
Серая белка достала из-за спины большую сосновую шишку и сказала, протянув её бурундуку: «Я дарю тебе эту сосновую шишку. Это не самая большая шишка в мире и не самая большая шишка в лесу. Это всего лишь самая большая шишка в моём доме».
Бурундук взял сосновую шишку и обнял её лапками, чувствуя себя так, словно он получил шкафчик, рождественскую ёлку, детскую площадку и самого лучшего, драгоценного друга.
Он подумал, что это, должно быть, и есть самая большая сосновая шишка в мире.
«А что случилось потом?»
Бубу перевернул страницу, и книжка с картинками закрылась. Он увидел лишь штрих-код, напечатанный на беличьем хвосте на задней части обложки, который дал ему понять, что история закончилась.
У него всё ещё остались вопросы, поэтому он спросил: «Гэгэ, а бурундук съел сосновую шишку после этого?»
Сун Жань никогда раньше не задумывался над этим вопросом. Он поразмышлял над этим какое-то время, взявшись пальцами за подбородок, после чего честно ответил: «Не знаю, но думаю, что он сохранил эту шишку, ведь это был подарок от друга».
«Но если еду не съесть вовремя, она быстро испортится, как… — Бубу ломал голову, — как donuts!» (*пончики)
Он случайно произнёс это слово по-английски.
«Тогда он её съел, — Сун Жань улыбнулся. — На самом деле, не имеет значения, съел он её или нет. Пока рядом с ним есть друзья, всегда будут и подарки».
«Да!!!»
Бубу тоже так считал: пока бурундук дружит со своим соседом, серой белкой, он наверняка получит в подарок ещё больше сосновых шишек в будущем.
Его настроение внезапно улучшилось, и он улёгся в руках молодого человека, обнимая книжку, прищурился и сказал с улыбкой: «Гэгэ, ты очень хорошо рассказываешь истории, гораздо лучше, чем тётя. Она не любит рассказывать мне сказки, поэтому всегда читает их слишком быстро. Она очень нетерпелива, а ещё у неё есть небольшой акцент, так что я иногда её не понимаю… Гэгэ, а ты часто рассказываешь истории?»
Сун Жань почесал затылок: «А? Наверное…»
Грубо говоря, прошло уже больше семи лет с тех пор, как он в последний раз читал сказку детям, но с того времени его мастерство нисколько не уменьшилось, что было отрадно.
Перекатившись, Бубу встал, отложил книжку «Мечта бурундука» и схватил другую книжку с картинками, с надеждой протягивая её Сун Жань: «Гэгэ, расскажи мне ещё одну, хорошо?»
Молодой человек поднял глаза и посмотрел на настенные часы. Было уже почти девять часов. Этому ребёнку всего четыре года, так что уже самое время принять ванну и лечь спать.
Он указал на Луну, ковёр-самолет и дымоход, нарисованные на обложке, и сказал: «Бубу, это сказка на ночь. Ты сможешь увидеть сладкие сны, только если послушаешь её перед сном. Давай сначала съедим немного фруктов, а её почитаем, когда будем ложиться спать, хорошо?»
Бубу был ошеломлён.
Он прижал к себе книжку с картинками, его глаза были пустыми, и он словно не мог поверить собственным ушам. Ему потребовалось много времени, чтобы понять, что Сун Жань пригласил его остаться на ночь в своём доме, и он тут же радостно закивал, крича: «Хорошо! Хорошо!»
Сун Жань наклонился и достал из ящика журнального столика книжку-игрушку — это была «Очень голодная гусеница» Эрика Карла. Когда-то он собрал полный набор оригинальных работ в твёрдом переплёте с ранними произведениями старика. Ему нравилось доставать их в свободное время и перелистывать с чувством благоговения. Эта история была особенно простой и классической: она рассказывала о маленькой гусенице, которая каждый день, с понедельника по воскресенье, ела разные продукты, пока, наконец, не выросла в большую бабочку.
Он спросил Бубу: «Ты ведь знаешь английский?»
Бубу кивнул головой и ответил: «Да».
Сун Жань положил книжку ему на колени, погладил малыша по макушке и с улыбкой сказал: «Я пойду и помою клубнику. Маленькая гусеница некоторое время будет жевать эту книжку и будет послушной».
«Ммм, конечно, она будет послушной», — ласково ответил Бубу.
В 8:50 вечера на кухне зазвенели кастрюли и сковородки, и пахнущая мятой жидкость для мытья посуды превратилась в облако белоснежных пузырьков.
Сун Жань намывал тарелку, негромко напевая какую-то мелодию себе под нос, а Бубу плюхнулся на живот на диван, страница за страницей листая книжку и держа во рту маленькую клубничку. Гусеница в книжке отличалась отменным аппетитом, и она хорошо ела с понедельника по субботу. Как раз в тот момент, когда она собиралась стать куколкой и превратиться в бабочку, в гостиной раздался прелестный перелив колокольчиков.
«Пика-пика-пи-ка-чу! Пика-пика-пи-ка-чу!»
Глаза Бубу заблестели: «А, это папа!» ¹
Он быстро спрыгнул с дивана и вытащил из рюкзака детский сотовый телефон. Нажав кнопку ответа, он сладким голосом произнёс в трубку: «Доброе утро, папа!» ²
Папа? ²
Сун Жань слегка нахмурил брови.
Только что он говорил в четвёртом тоне, но в мгновение ока перешёл на второй. Этот ребёнок действительно может вести себя как ребёнок?
(* Минутка занимательной китайской лингвистики☺️ Все вы, думаю, знаете, что тональность в китайском языке является смыслообразующии элементом. В разговоре маленькие дети частенько непроизвольно путают тона или произносят слова так, как им проще. В данном случае во втором тоне для ребёнка произнести слово «папа» проще, чем в четвёртом, но, по факту, это превращает слово «папа» в совершенно другое слово. Бубу сделал это намеренно. В ¹ раз он произнёс «папа» в правильном четвёртом тоне, а по телефону ответил ² , сказав «папа» во втором тоне. Поэтому Сун Жань и говорит, что он «может вести себя как ребёнок»)
Он обернулся и увидел, что Бубу держал свой сотовый телефон, быстро перебирая своими маленькими ножками и подпрыгивая во время разговора. Большой пушистый шар следовал за ним по пятам с высоко задранным хвостом. Один человек и один кот дважды обошли вокруг стола и, наконец, вернулись обратно на диван.
Сун Жань улыбнулся и покачал головой, продолжая тщательно мыть посуду. Он уже наполовину закончил, когда Бубу внезапно появился на кухне, спрашивая: «Гэгэ, как называются те зеленые штучки, которые мы только что ели, маленькие такие кусочки?»
Сун Жань ответил ему: «Спаржа».
«Спаржа!»
Бубу поспешно ответил отцу, а затем снова спросил: «А как называются розовые штучки?»
Сун Жань сказал: «Креветки».
«Креветки! Креветки!»
Бубу был так счастлив, что дважды прокричал это слово в трубку, словно боялся, что отец не сможет его расслышать. Через некоторое время он добавил: «Кроме каши, была ещё яичница-глазунья! Гэгэ специально поджарил её для меня. Это было очень вкусно, даже вкуснее, чем у тёти!»
Сразу же после этого другая сторона задала вопрос, и Бубу колебался, не в силах ответить. С лёгким топотом он пробежал пару шагов по кухне, протягивая сотовый телефон Сун Жаню: «Папа спросил меня, почему сегодня гэгэ готовил мне вместо тёти?»
У тебя ещё хватает наглости спрашивать?
Уголок рта Сун Жаня дёрнулся, и он выругался про себя.
Няня твоего ребёнка, Хуан Гуйхуа, ускользнула неизвестно куда, а ты, родитель, до сих пор об этом не знаешь? Ты настолько недалёкий?
Его руки были покрыты мыльными пузырями, так что он не мог держать ими трубку. Молодой человек наклонился и подал знак Бубу, чтобы тот положил телефон ему на плечо. Он наклонил голову и зажал его между ухом и плечом, после чего встал и продолжил мыть посуду.
«Привет, привет», — произнёс Сун Жань своё обычное приветствие.
Три секунды спустя его движения внезапно застыли, а фарфоровая чаша с громким звоном выпала из его рук.
Бубу испуганно вскрикнул: «Гэгэ!»
Словно поражённый ударом электрического тока Сун Жань отшвырнул в сторону металлическую мочалку для мытья посуды. Он схватил лежащее рядом полотенце и наскоро вытер руки, поспешно убирая телефон подальше от уха. В этом хаосе он нечаянно выронил сотовый телефон, который приземлился на столешницу и медленно закружился на его гладкой поверхности.
Ошеломлённый Сун Жань уставился на мобильный, кровеносные сосуды на его лице расширились, щёки запылали, а шея и уши были полностью красными.
Его собеседник произнёс только одно предложение.
Десять слов.
«Приятно познакомиться, я отец Хэ Юэяна».
Сун Жань впервые услышал голос Хэ Чжиюаня.
Низкий и сексуальный тембр. Поскольку обладатель этого голоса только что проснулся, в его тоне проскальзывала ленивая улыбка. От такой близости слова, произнесённые прямо ему в ухо, вместе с выдохом тёплого дыхания, скользнувшего по его барабанной перепонке, тронули беззащитное сердце Сун Жаня, заставляя его неконтролируемо забиться.
«……»
Тахикардия. Гипоксия головного мозга.*
(* учащенное сердцебиение и кислородное голодание)
Кожа головы Сун Жаня внезапно занемела. В этот момент он не только не мог поднять телефон и ответить, сейчас он не мог даже вспомнить своё собственное имя…