Данганронпа: Киригири (Новелла) - 4 Глава

Девять часов вечера.

Для детей и подростков самая пора возвращаться по домам, чтобы родители не заругали, но у нас с Киригири ночь только началась.

Мы отправляемся на станцию и запрыгиваем в вагон. Этот поезд едет не к морю, а в направлении гор.

Из шести вызовов ближе всего к нам проходит игра в проклятом особняке Такэда. Стоимость — сто пятьдесят один миллион. Моя первая «Дуэль Нуар» стоила сто двадцать миллионов, и нынешняя дороже.

Если верить презентации в интернете, которую я прочла, отобрав у соседки из общежития компьютер, проклятый особняк Такэда знаменит среди любителей оккультизма как место, где можно увидеть привидение.

Род Такэда, издавна живущие в здешних местах помещики, считались потомками Каи Такэда*; целых две сотни лет, вплоть до начала Второй мировой войны, они обладали большим влиянием в окрестных землях. Они безжалостно подавляли все крестьянские мятежи и разрешали споры с помощью грубой силы, внушая всем ужас, за что их тогда прозвали «Такэда-палачи».

Однако после периода Мэйдзи* и Второй мировой их земли пришли в упадок, свет былой славы начал угасать, и они превратились в обычную крестьянскую семью из глубинки. Сейчас численность населения в деревнях всё сильнее падает, и хозяева здешних земель оставили родные места, а их старомодный японский особняк теперь дремлет во тьме, всеми покинутый и заброшенный. Вот так дом с богатой историей и превратился в обычное место для любителей привидений. Поговаривают, что по особняку бродят духи поверженных самураев, а за незадачливым посетителем может с хохотом начать гоняться висящая в воздухе призрачная отрубленная голова.

Вполне естественно, что Комитет положил глаз на особняк Такэда как на арену для будущей «Дуэль Нуар».

Час на скором поезде — и мы с Киригири стоим на тёмной безлюдной станции.

— Ай!..

Я взвизгиваю от пронзительного холода, едва ступив на платформу. Мой вскрик тут же будто замерзает, повисая в воздухе облачком белого пара. Мороз, стекающий с гор, отнимает у тела всё тепло.

Закрыв лица шарфами, мы с Киригири прижимаемся друг к другу и выходим через турникет.

На выходе со станции начинается непроглядная темень. Редкие уличные фонари выстроились вдоль ведущей вперёд узенькой дорожки, будто указывая путь в мир тьмы. Лишь в их свете мне удаётся с трудом разглядеть падающий с неба снег.

— А вдруг от нас не будет никакого толку так поздно ночью… — моя уверенность постепенно угасает.

Густая тьма берёт надо мною верх. Вдобавок мы ещё и направляемся в место, которое называют проклятым особняком.

Киригири не отходит от меня ни на шаг.

— Всё хорошо, привидения не появятся.

— Я жмусь к тебе, потому что холодно, — коротко бросает Киригири, но её взгляд обеспокоенно изучает окрестности.

Из темноты выныривает такси, которое мы вызвали, оно останавливается прямо перед нами. Водитель выглядит угрюмым. Он даже не глядит в нашу сторону. Мы колеблемся перед тем, как сесть в машину, но другого способа добраться до места нет, так что приходится решиться и забраться внутрь.

— Куда поедем? — голос у водителя тихий и мрачный.

— Знаете, где находится особняк Такэда? — нерешительно спрашиваю я.

В ответ водитель роняет: «Ах-ха», — как будто что-то привлекает его внимание, и машина трогается с места. Я немного удивляюсь такой реакции, но не смею ни о чём расспрашивать.

Киригири молча смотрит за окно, погрузившись в раздумья. Там всё такой же абсолютный мрак. Такси, как подводная лодка, погружается всё глубже и глубже в пучины тьмы.

Мы едем уже с полчаса, когда вдалеке на склоне показывается чёрный силуэт особняка. Даже ночью он виднеется из-за стены окружающего поместье бамбукового леса, словно сгусток черноты.

В окружении зловеще колышущегося на ветру бамбука недалеко друг от друга стоят припаркованный «мерседес» и красная легковушка.

— Киригири-тян, как думаешь, это…

Проклятый особняк Такэда не просто так получил своё название: тут нет людей и есть призраки. Сейчас в нём никто не живёт, но припаркованные автомобили не выглядят брошенными. Сюда уже кто-то заявился.

У меня плохое предчувствие…

Обе машины засыпало снегом на сантиметр или два. Если вспомнить, какой сегодня шёл снег, можно предположить, что они стоят тут уже несколько часов. По крайней мере, следы шин уже замело.

— Приехали, — мрачно объявляет водитель. Я расплачиваюсь и уже собираюсь вылезти из салона…

— Слушайте… Это, конечно, не моё дело, но… Что здесь сегодня за мероприятие?

— Сама не знаю… А почему вы решили, что тут будет мероприятие?

— Днём я привёз сюда ещё одного молодого человека… На улице такой холод, а он в гавайской рубахе, необычно, вот я и обратил внимание… Кхм…

Он говорит почти шёпотом, и половину слов не разобрать.

Так или иначе, сегодня в особняке собралось несколько человек. Особняк заявлен ареной для «Дуэль Нуар», и маловероятно, что происходящее никак не связано с готовящимся убийством. Моя неуверенность возрастает с каждой секундой.

— Скорее, пошли, Киригири-тян.

Мы вылезаем из такси и спешим к особняку.

Среди зарослей бамбука стоят старомодные ворота. Их створки открыты нараспашку. Мы проходим под створом и бежим по вымощенной камнем дорожке, ведущей ко входу.

Наконец вдали показывается особняк с черепичной кровлей. Из матовых окон прихожей льётся рассеянный свет. Нет, мы попали не в особняк с призраками. Внутри точно есть кто-то живой.

Я ищу глазами дверной звонок, но такой роскоши здесь нет. Дверь с лёгкостью распахивается, стоит только её коснуться — она не заперта.

— Что будем делать, Киригири-тян?

— Раз уж мы приехали — должны вмешаться.

Я киваю и кричу в сторону коридора, ведущего в глубь особняка от прихожей:

— Извините! Есть кто-нибудь дома?

Нет ответа.

У порога выстроилось несколько пар обуви: кожаные мужские туфли, туфли на шпильках, дзори*, сандалии и кроссовки. В особняке по крайней мере пять человек. Ряд туфель получился очень разномастным.

— Пошли внутрь.

Мы тоже снимаем обувь и ступаем в прихожую. Стены ведущего в особняк коридора украшает разрозненная коллекция масляной живописи и картин тушью. Для проклятого особняка тут довольно чисто, ничего не обветшало. Это одна из общих особенностей всех зданий, где проводится «Дуэль Нуар». Вероятно, Комитет их ремонтирует, чтобы подготовить арену для игры.

Мы бродим по коридорам в поисках людей и, наконец, слышим из самой глубины особняка голоса.

— Эй! Пожалуйста, откройте!

Это мужчина.

Его что, заперли?

Мы идём на голос. Несколько раз поворачиваем, двигаясь по деревянному коридору, пока он не выводит нас к просторному помещению, похожему на гостиную. Фусума* раздвинуты нараспашку, так что нам видно всё, что находится внутри. Там стоит стеклянный столик с книгой и початыми пластиковыми бутылками с разными напитками; кажется, будто в комнате только что кто-то был. Я как будто очутилась внутри фильма ужасов про корабль-призрак, который смотрела в детстве. Мне вдруг становится зябко.

Мы идём дальше по коридору. Дверь в самом его конце приоткрыта, и оттуда веет холодом.

Вот мы и на месте…

— Пожалуйста, откройте!

Голос доносится из-за двери.

Я хватаюсь за дверную ручку… И дверь сразу поддаётся.

— Вы в порядке?

Перед нами ведущий вперёд короткий коридор. По правую руку — ряд окон. Под ногами голый бетон с деревянным настилом поверх. Холодный воздух идёт снизу.

В конце коридора ещё одна дверь, а возле неё столпились несколько мужчин и женщин.

— Э-э?! А вы кто такие?! — восклицает высокий широкоплечий тип в гавайской рубахе, указывая на нас. Вероятно, о нём и говорил таксист. Его волосы неряшливо собраны в «утиный хвост»*, на шее и запястьях позвякивают золотые цепочки и браслеты. На первый взгляд он кажется гопником, но настолько типичным, будто нарочно хочет им казаться.

— Да чё тут творится?.. Чухня какая-то!

Мужчина в гавайке выглядит взволнованным.

— Вы случайно не были приглашены сюда в качестве гостей? — спрашивает одетая в кимоно женщина с каре и в очках. Она миниатюрная, так что из-за комплекции её можно спутать с ребёнком, но с лицом красавицы-интеллектуалки. Ей лет двадцать пять или чуть больше. Дзасики-вараси*, став взрослой, выглядела бы именно так.

— Д-да, всё верно. Прошу прощения, что задержались, — я кое-как подыгрываю, чтобы завязался разговор. — Почему вы все здесь собрались? Там кого-то заперли?

— Скорее не «заперли», а «заперся». Там за дверью один дядька, но он не отзывается, сколько бы мы ни звали. Хи-хи-хи…

На этот раз заговаривает девушка с толщенным слоем косметики на лице, одетая в яркий свитер со сверкающими стразами. Её волосы сильно осветлены, вырез подчёркнуто глубокий, вдобавок она в мини-юбке. Ну точно работница ночного клуба для мужчин.

— С вами нас здесь семеро. Семь гостей, — говорит мужчина модельной внешности в дорогом костюме и солнечных очках. Росту в нём никак не меньше метра девяноста. Мне кажется, что я слышу в его речи лёгкий акцент. Возможно, он полукровка или вроде того.

Именно его голос и доносился до нас из коридора. Должно быть, он звал человека, запершегося в комнате.

— Давайте-ка лучше потолкуем с мужиком о том о сём. Он-то точно в курсах, чё тут происходит. Но чё она не открывается? Замка-то нету. Чё за хренотень?!

Мужчина трясёт дверь. На ней и впрямь нет отверстия для ключа, но она не поддаётся. Странно — когда он с силой дёргает дверь, она слегка приоткрывается, но тут же закрывается снова, будто кто-то тянет её на себя изнутри.

Итак, что мы имеем?

Их всех позвали в этот особняк в качестве гостей.

Один из них, мужчина, засел в комнате и не открывает.

— Мужчина за дверью что-то вам сделал?

На мой вопрос отвечает женщина с каре и в очках:

— Нет, но ему может быть известно, зачем нас всех здесь собрали.

…А, ясно. Теперь я начинаю понимать.

Думаю, они получили от человека, который должен стать убийцей в этой «Дуэль Нуар», какие-то приглашения и приехали сюда. Но человек, позвавший их, так и не приехал, и они растерялись, не зная, зачем их здесь собрали. Теперь один из них заперся в комнате и не выходит. Вот все и решили, что, возможно, ему что-то известно…

Думаю, примерно так.

— Чё она не открывается? Её, типа, тянут с той стороны. Эй, ты там, а ну открывай!

— Юи-онээ-сама, — шепчет мне Киригири. — В вызове говорилось «резинка». Как думаешь, не в ней ли дело?..

— А? В смысле?

Из комнаты вдруг раздаётся странный звук.

Все собравшиеся в коридоре на секунду замолкают, чтобы не упустить ни единого шороха.

Сначала звук такой, будто столкнулось два предмета.

Потом приглушённый мужской голос.

Дальше — грохот, как будто нечто огромное валится на землю, тут же слегка содрогается пол.

И тишина…

— Эй! Э-эй! Чё там случилось?!

Мужчина в гавайской рубахе с силой трясёт дверь.

— Попробуйте не понемногу трясти её туда-сюда, а со всей силы потянуть на себя, — советует Киригири.

— Ага, ща попробую…

Мужчина поправляет растрепавшуюся причёску, хватается за ручку и тянет со всей силы.

Дверь поддаётся и слегка приоткрывается.

На мгновение нам удаётся через образовавшуюся щель разглядеть, что находится за дверью.

— Вы это видели?

— Не-а, там темень. Ни черта не видать.

— Да нет же, рядом с дверью точно что-то было, — замечает мужчина в солнечных очках. — Потяните ещё раз.

В ответ на просьбу мужчина в гавайской рубахе снова тянет дверь со всей силы.

— Так… Понятно, дверь закрыли изнутри с помощью верёвки или какой-то резинки. Ни у кого нет при себе ножниц или ножа? Возможно, её удастся открыть, когда мы перережем верёвку.

— У меня есть ножик… — я снимаю со спины рюкзак и достаю из пенала канцелярский нож.

— То что нужно. Яки-сан, пожалуйста, откройте дверь.

— Ладно уж, ща я тебе покажу мужскую силу и выложусь на полную! — мужчина засучивает рукава и, продемонстрировав внушительные мускулы, хватается за ручку. — Поехали! Рок-н-ролл!

Он со всей силы тянет за ручку.

— Стоп, так и держите.

По сигналу мужчины в солнечных очках мужчина в рубахе замирает.

Мужчина в солнечных очках просовывает нож в образовавшуюся щель и начинает водить им вверх-вниз.

— Есть!

В следующую секунду распахнувшаяся дверь утягивает мужчину в рубахе за собой, и тот шлепается на пол коридора.

Вот только на него никто не обращает внимания.

Стоило мужчине в солнечных очках включить свет, как странная обстановка в комнате разом приковывает к себе взгляды всех присутствующих.

У меня перехватывает дыхание.

Первым делом я замечаю…

В центре комнаты жуткий…

Труп.

На полу ничком лежит немолодой мужчина в самуэ*.

Я сразу понимаю, что он мёртв.

А всё потому, что у него из спины торчит глубоко вонзившийся туда японский меч.

Мы опоздали…

Если бы мы приехали хоть чуточку раньше, то могли бы всё предотвратить!

Я кусаю губы.

И всё же досада быстро отступает, когда я окидываю взглядом странное место убийства.

А оно уж очень жуткое.

Над трупом… как наблюдатели, замерли два самурая в доспехах.

— А-а! Что это?! — визжит девушка с высветленными волосами, указывая на них.

Призраки падших самураев…

Нет же, не призраки и даже не обман зрения, они действительно здесь, в комнате. Двое полностью облачённых в доспехи самураев, со шлемами.

Стоят в линию, у самурая слева в правой руке японский меч.

Правый тоже согнул руку в локте так, словно держит меч, но его рука пустует, меча нет и в ножнах за его спиной.

Неужели меч воина в доспехах торчит из спины мужчины?

— Кажется, оба пусты.

Мужчина в солнечных очках переступает порог и подходит к доспехам. И правда, внутри никого нет, просто оба доспеха надели на специальные стенды, как на манекены. Судя по всему, они не смогли бы стоять сами, с помощью одного лишь стенда, и поэтому держатся на подпорках над установленном на полу плоским постаментом.

Шокированные, мы всё же по одному заходим в комнату в надежде разобраться, что произошло.

Киригири первым делом присаживается у тела мужчины и проверяет, не подаёт ли тот признаков жизни. Она молча ощупывает его шею справа и слева.

Женщина в очках и с каре достаёт из рукава кимоно мобильный телефон и вызывает полицию. Она дозвонилась безо всяких трудностей.

— Вызовите и скорую. Хотя мне и кажется, что ему уже не поможешь… — говорит Киригири.

Я первым делом иду не к трупу, а к доспехам, чтобы их осмотреть.

Доспехи состоят из камисимо*, защиты для рукавов, хакама*, котэ*, варадзи*, а также шлема с роскошным гребнем и мэмпо*, чтобы скрыть лицо, — полный комплект. Я с опаской заглядываю внутрь шлема, но там и впрямь оказывается лишь темнота.

Никаких сомнений, доспехи пусты.

— Доспехи со шлемами с самого начала тут были? — спрашиваю я, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Да, — отвечает стоящий рядом мужчина в солнечных очках. — Однако оба — у стены, как арт-объекты, а не в центре комнаты, как сейчас. И оба меча были в ножнах.

— Получается, кто-то их перенёс и выставил.

— А может, они сами сюда притащились, — абсолютно серьёзно предполагает мужчина в рубахе.

Ну да, судя по сцене убийства, самурайские доспехи напали на жертву.

Но всё же… Что это вообще за комната?

На вид совершенно обычная: примерно десять метров в глубину и столько же в ширину, внутри почти никакой мебели и домашней утвари, только несколько картин в запылившихся рамах и сикиси* на стенах. К стене сбоку от входа прикреплены параллельно друг другу два столбика с несколькими крючками по всей длине. Наверное, конструкция, чтобы хранить на ней катаны или деревянные мечи.

Пол обшит досками, и в центре комнаты они кажутся почерневшими от времени. Можно предположить, что комната раньше использовалась как зал для кэндо*. На стенах два сикиси в рамках, на них написано «Схватка на настоящих мечах» и «Дорога отчаяния».

Здесь испустил последний вздох человек, погибший от меча.

Два воина в доспехах замерли недалеко от центра комнаты, чуть в глубине, по обе стороны от тела, будто скульптуры-стражи у врат буддийского храма. Оба повёрнуты к центру комнаты, и кажется, что они смотрят на лежащий на полу труп. Один из них сжимает в руке катану, и перчатка на руке согнута так, чтобы в ней удержалась рукоять.

Киригири подходит к доспехом и начинает их рассматривать.

— Кровь попала и на корпус доспеха. Вот, капли крови. Ещё свежие. Только-только разлетелись и запачкали доспех. И на полу тут рядом тоже следы крови.

— Киригири-тян, его точно убили катаной?

— Да, других внешних травм я не вижу.

— Тогда где тот «дотануки», о котором говорилось в вызове? Ничего похожего на тануки* тут нет…

— Думаю, так называется меч.

— А… А-а, понятно.

Я потом поискала о нём информацию и узнала, что у него и впрямь такое название, а с тануки — ничего общего.

— Слышьте, чё-то тут нечисто! Мужика точно укокошили эти, в доспехах! — восклицает мужчина в рубашке с искажённым от ужаса лицом. — Если его пырнул кто-то другой, то куда, мать его, он подевался? Нет его!

— Ну так, наверное, сбежал… — скучающе предполагает девушка с осветлёнными волосами.

— А? Разуй глаза, тут два окна, оба закрыты на задвижки. И вообще, там на окнах решётки, человек не пролезет.

— Вторая дверь тоже накрепко закрыта изнутри с помощью резинки, — мужчина в солнечных очках делает несколько шагов в сторону двустворчатой двери в другом конце комнаты. — Дверь не заперта на поворотную защёлку, но обе ручки обмотали резинкой, связав друг с другом, чтобы она не открывалась.

— А дверь, через которую вошли мы, судя по всему, примотали резинкой к крючку на стене, — подмечает девушка с осветлёнными волосами. Свернувшаяся в комок разрезанная резинка валяется под дверью.

— Полагаю, у нас тут запертая комната, — абсолютно спокойно констатирует женщина с каре и в очках. — Либо убийца до сих пор прячется где-то тут.

Я ещё раз обвожу взглядом всё вокруг, но не вижу ни одного места, где мог бы скрываться убийца.

— Киригири-тян, — шепчу я так, чтобы остальные не слышали. — Если запертую комнату создали для «Дуэль Нуар», значит, тут замешан Комитет. А раз так, часть пола, возможно, открывается, а стены — поворачиваются, и убийца мог скрыться через подобное спрятанное отверстие.

— Ты и раньше рассуждала подобным образом, Юи-онээ-сама. Справедливости ради, тогда ты не так уж сильно ошиблась.

Она имеет в виду отель «Норманс». Лучше рассматривать все возможные варианты.

— Кстати, — Киригири обращается к собравшимся. — Сейчас здесь находятся все прибывшие в этот особняк, включая погибшего, так?

— Да, верно, — отвечает женщина с каре и в очках.

Изначально перед дверью собралось четверо: мужчина в гавайской рубахе, мужчина в солнечных очках, женщина с каре и модница с осветлёнными волосами, и они были обеспокоены тем, что жертва не выходит из комнаты. Теперь нас стало шестеро: добавились я и Киригири. Плюс жертва — семь человек.

И это — всё?..

— Ясно, — холодно отвечает Киригири и принимается изучать пол, прямо с того места, где стоит. — Давайте осмотрим здесь то, что успеем, пока не прибыла полиция.

— Эй, да кто вы такие? На обычных гостей вы чё-то не похожи…

— Вот-вот… Эти девочки какие-то подозрительные…

— Ничего мы не подозрительные! На самом деле, мы… — начинаю было я, но чувствую, как Киригири тянет меня за пальто, и замолкаю.

— Потом всё объяснишь. Сейчас надо сосредоточиться на обыске комнаты.

— Д-да, ты права.

Мы с Киригири обшариваем всё, что можем: и пол, и стены, и потолок. Но никаких механизмов или отверстий для выхода так и не находим.

Мы решаем осмотреть место убийства и снаружи, пока не прибыл отряд полиции. Вдруг на снегу остались какие-то улики.

Я выглядываю в окно коридора между двумя зданиями. Снаружи — внутренний двор. Совсем стемнело, но очертания двора всё же с трудом различимы благодаря свету из окон. И ничьих следов поблизости не видно, снег девственно чист.

Мы снова перемещаемся — туда, откуда виден весь внутренний двор. Через окно дальней комнаты главного здания можно посмотреть на зал для кэндо снаружи. Место, где он находился — что-то вроде заднего садика: пространство, со всех сторон окружённое зданиями и бамбуковой рощей. Из окна видно двустворчатую дверь, вероятно, ту самую, что ведёт к месту убийства. Ручки двери связаны резинкой изнутри. Но, так или иначе, не похоже, что кто-то воспользовался дверью, чтобы войти или выйти — в садике за особняком также нет никаких следов.

Значит, наша запертая комната ещё и окружена незапятнанным снегом.

В двенадцать ночи особняк с призраками окружили красные огни мигалок, завыли сирены. Внутрь хлынула толпа людей: и полицейские в форме, и следователи в строгих костюмах, и криминалисты в рабочей одежде.

Я впервые столкнулась с «Дуэль Нуар», в которую бы вмешалась полиция.

Убийца уже воспользовался всем, что было указано в вызове, его ход окончен, наступил наш черёд сделать свой.

Я волновалась, что если за дело возьмётся полиция, нам точно не позволят свободно вести расследование… И не зря — всех, включая меня и Киригири, собрали в гостиной.

Суровые следователи в пиджаках и при галстуках начинают допрос.

— Говорю же — мы все получили по чёрному письму-приглашению и ждали, пока приедет этот Такэда как-его-там, — говорит сидящий на диване мужчина в гавайской рубахе.

— Чёрное письмо? — по привычке переспрашиваю я и тут же ловлю на себе несколько сердитых взглядов следователей.

— Извините. Пожалуйста, продолжайте.

— Говорю же, это правда. Вот только я оставил письмо дома, не могу показать…

— У меня оно с собой, — женщина с каре и в очках робко вытаскивает из рукава кимоно чёрный конверт.

Это хорошо знакомый мне конверт, только без печати Комитета.

Она вынимает из конверта лист чёрной почтовой бумаги, разворачивает его и кладёт на стеклянный столик.

Следователи с интересом изучают письмо, передавая его друг другу.

Я пристраиваюсь рядом, и мне удаётся прочесть текст через плечо одного из них:

«Приглашение на празднование дня рождения

Просим прощения за то, что на сей раз обходимся без долгих вступлений.

Десятого января Такэда Сайун, глава дома Такэда, будет справлять свой столетний юбилей.

Он прошёл столь долгий путь благодаря вашей давней дружеской поддержке. Он благодарен вам от всего сердца.

Итак, в честь столетнего юбилея нашего главы мы хотели бы устроить небольшой званый ужин у нас дома. Просим непременно заглянуть к нам на огонёк и отведать блюда мастеров японской кухни, приготовленные специально для вас.

На прощание все пришедшие получат небольшие памятные подарки от семьи Такэда.

С наилучшими пожеланиями,

Семья Такэда».

Подозрительное приглашение также навевает воспоминания. Может, это что-то вроде устоявшейся для «Дуэль Нуар» формы?..

— Вы все знакомы с Такэдой Сайуном? — спрашивает один из следователей.

— Не совсем… — присутствующие дружно мотают головами.

— То есть вы приехали в такую даль на празднование его дня рождения, хотя с ним не знакомы? И вам всё это не показалось подозрительным?

— Конечно, показалось, — мужчина в гавайской рубахе демонстративно пожимает плечами.

— Начнём с того, что человек по имени Такэда Сайун уже десять лет как мёртв, — говорит молодой следователь. — Но будь он жив, ему бы и впрямь исполнилось как раз сто лет.

— Я чё-то подобного ждал.

— Хотите сказать, нас пригласил столетний призрак? Плохая шутка, — хмыкает мужчина в солнечных очках.

Он сидит на диване с невозмутимым видом, закинув ногу на ногу. Если бы сейчас кто-нибудь посмотрел на нас со стороны, не зная обстоятельств, наверное, решил бы, что он здесь самый главный.

Кстати, женщина с каре и в очках сидит на диване на коленях. В противоположность ей ярко разодетая девушка с осветлёнными волосами, не стесняясь своей мини-юбки, закинула обе ноги на стол.

— Бессмыслица какая-то, — бормочет один из детективов. — Зачем вы все здесь собрались?

— Да говорим же, нас, типа, пригласили, прислали странное письмо, — отвечает девушка с осветлёнными волосами. — И вообще, когда вы уже нас отпустите?

— Мы пока что не можем этого сделать.

— Пф-ф! Этот дядька мне не нравится!

— Произошло убийство. Погиб человек. Не могли бы вы посерьёзнее отнестись к нашим вопросам?

В ответ на предупреждение следователя девушка надувает губы и замолкает.

— А вы кто такие?

Теперь он смотрит на нас с Киригири.

— Ну… Мы…

— Кстати, да, чё это за мелюзга? — поддакивает мужчина в рубахе.

— По правде сказать, мы тоже получили чёрное письмо…

— Очень странно. Ты только что вела себя так, словно впервые о нём услышала… Вы двое ведь приехали гораздо позже, чем все остальные, да? Почему?

— У нас были другие дела во второй половине дня, вот мы и не могли вырваться раньше.

— Вы не простые детишки, — вмешивается Яки. — Спокойненько осматривали труп, искали потайные двери…

— Хорошо, сознаюсь, — подступающее отчаяние заставляет меня проговориться. — Мы детективы и прибыли сюда, чтобы раскрыть дело. Не могу выдать наш источник, но мы заранее узнали, что здесь планируется убийство. Мы спешили сюда, как могли, но опоздали… — я качаю головой.

На мне сосредоточились самые разные взгляды. И среди них всех взгляды следователей обжигают холодом.

— …Так значит, ты у нас госпожа детектив? А ты?

— Не важно, кто я, — отвечает Киригири с по-кукольному пустым лицом. Она и со следователями холодна; то ли её хорошо натренировали, то ли ей просто не достаёт дружелюбия.

— Послушай, малышка, у нас идёт расследование. Мы тут не играем в детективов. Понятно тебе?

На Киригири наседает следователь, под острым взглядом которого, держу пари, разрыдался не один преступник. И всё же она смотрит куда-то мимо него, будто всё сказанное к ней не относится.

— Инспектор, я прошу прощения… — к нему подходит молодой следователь и заговаривает.

— Не перебивай меня.

— Но инспектор… — не отступает молодой.

— Ну что там случилось?

— Мы только что получили сообщение из управления…

Оба следователя о чём-то перешёптываются.

Немного погодя их разговор подходит к концу, и стоит им обернуться, они резко и глубоко склоняют перед нами головы, словно их бросило вперёд центробежной силой.

— Приносим наши глубочайшие извинения, мы не знали, что вы помощницы Рюдзодзи-сэнсэя… Если бы вы только сразу сказали…

— А… чт… ага, — киваю я, всё ещё ничего не понимая. — А что сказал Рюдзодзи-сан?

— Только то, что посылает к нам двоих детективов… Вы довольно быстро прибыли. Ну, да, вы не какие-нибудь новички, играющие в детективов. Прошу прощения, но не могли бы вы показать мне свои карточки Библиотеки?

Я протягиваю ему карточку, как и было велено.

Следователи отдают мне честь.

— Большое спасибо. Пока вы здесь, пожалуйста, наденьте эти нарукавные повязки. Будем признательны, если вернёте их нам, когда соберётесь уезжать.

Нам с Киригири выдают по нарукавной повязке с надписью: «Следователь».

Ради интереса я пробую отдать им честь, повторив их жест, и все люди, имеющие отношение к ведущемуся расследованию, отдают мне честь в ответ.

…Приятное чувство.

А Киригири лишь хмурится и смотрит на нас с неодобрением.

— Ты чего? Надень её на руку, Киригири-тян.

— Ощущение, будто всем тут заправляет Рюдзодзи Гэкка, и мне это не нравится.

— Я тоже не думала, что у Рюдзодзи-сана в полиции такой авторитет.

Истинные детективы пользуются уважением и доверием у полиции. Детективов, которых считают народными героями, славят по всей стране. Раз уж на то пошло, у Рюдзодзи Гэкки среди детективов харизма на максимально возможном уровне.

И поэтому… Даже если я расскажу, что произошедшее здесь убийство срежиссировано им, никто из полицейских мне не поверит.

— Итак, далее мы бы хотели выслушать, что вы нам скажете. Будет вызывать вас по одному в отдельную комнату, пожалуйста, окажите нам содействие.

— Что? Ещё не всё? У меня тут уже вся кожа обветрилась, и всё из-за вас!..

— Итак, начнём с вас, леди в кимоно.

Следователи никак не реагируют на заявление об обветрившейся коже и вместе с женщиной с каре и в очках направляются в соседнюю комнату. Остальные следователи тоже всей толпой выходят из гостиной, и остаётся лишь один полицейский в форме, очевидно, чтобы сторожить нас.

— Ну и попали же мы в переделку… — протягивает мужчина в солнечных очках. Несмотря на собственные слова, выглядит он спокойным и ни капли не расстроенным. Он очень вежлив, и не сказать, чтобы он мне не нравился, но, думаю, он себе на уме.

— И всё же… Вот уж не подумал бы, что вы тоже детективы.

— Тоже?

— Да. Похоже, все собравшиеся здесь этой ночью — детективы.

— В-все? И вы тоже?

— Да.

— Почему вы сразу не признались в этом полиции?

Они как будто пытаются скрыть, что работают детективами.

— Детективы и полиция издавна друг друга недолюбливают. Все мы уже убеждались в этом на собственном опыте, вот и стараемся избегать лишнего внимания. Никаких других причин нет.

— Прихвостням Рюдзодзи не понять, как барахтаются на плаву детективы без крыши, вроде меня, — вмешивается мужчина в гавайской рубахе.

«Да уж, в мире детективов немало разных трудностей», — думаю я так, словно всё это ко мне не отностся. Всё потому, что я пока никчёмная и совсем неопытная.

— Ну, в любом случае, на полицейском допросе придётся сознаться, так что давайте я не буду тянуть и представлюсь сначала вам. Не хотелось бы вызывать подозрения у Рюдзодзи-сана, — мужчина в солнечных очках достаёт из внутреннего кармана пиджака карточку Библиотеки.

Сальвадор Ядориги Фукуро DSC Номер 752

— Моя специальность — мошенничество и подделки в сфере искусства.

Даже на фотографии на карточке он в тёмных очках. Видимо, так разрешено — это же не паспорт и не водительское удостоверение.

— Он второго ранга, разве не круто? Я пока только восьмого. — К нам наклоняется девушка с осветлёнными волосами, сидевшая с закинутыми на стол ногами. Так она тоже детектив? Девушка достаёт свою карточку из декольте. Карточка вся сверкает от обилия блестящих наклеек.

Какицубата Корису DSC Номер 488

— Специальность — животные, ну или, типа, охрана животных.

Из-за наклеек её карточка в два раза толще обычной. Я впервые вижу человека, который бы украсил собственную карточку детектива. По-моему, такая не влезет в аппарат в Библиотеке…

— А вот моя, — мужчина в рубахе небрежно машет передо мной карточкой.

Яки Хадзики DSC Номер 666

— Специальность — азартные игры. Учтите, я ни во что такое не играю! Моя работа — доводить до слёз ублюдков, которые хотят разбогатеть, нарушая закон.

— А вы уже знали, что тут собрались детективы?

— Да. Пока вас ещё не было, мы разговорились, и признались друг другу, что все здесь детективы. Раз мы все в одной лодке, выгоднее раскрыть себя, чем таиться, — отвечает Ядориги, поправляя очки.

— Кто-то с самого начала всё спланировал, — Яки смотрит на своё отражение в оконном стекле и поправляет воротник рубахи. — Мы все получили одинаковые приглашения на день рождения. А вот поручения в том же конверте у всех были разные. Мне, например, сообщили, что в особняке проводятся подпольные карточные игры и велели это расследовать. Я на таком специализируюсь, вот мне и выдали легенду, на которую я купился.

— В моём случае в поручении говорилось, что одна из картин, находящихся в особняке, возможно, подделка, и попросили определить, так ли это, — Ядориги говорит, обильно жестикулируя. — Но раз нас обманули подобным образом, следует отметить, что убийца неплохо знает детективов. Как ни посмотри, приглашение на празднование дня рождения — это слишком подозрительно, и всё бы сразу насторожились, но его вложили в конверт к более рискованной ложью — вызовом, чтобы он, в свою очередь, показался нам настоящим.

— А мне написали, что тут проходит незаконная купля-продажа животных, находящихся у нас под запретом. Мне не слишком-то хотелось сюда тащиться, но, я подумала — просто мрак, если в письме правда. Животных-то жалко.

— Значит, вас всех заманили сюда, в ловушку.

— Никто меня никуда не заманивал! — упрямо возражает Яки.

— Она права. Следует это признать, — мягко возражает ему Ядориги. — Убийца заманил всех в ловушку, и теперь нас подозревают в убийстве.

Та же схема, что в обсерватории «Сириус» месяц назад. Детективам прислали фальшивые поручения, чтобы собрать их на месте убийства. Тогда многих детективов убили, одного за другим.

На сей раз жертва одна. Раз в дело уже вмешалась полиция, следует думать, что больше убийств не случится. Но всё же совсем расслабляться не стоит.

— Ну а вы двое? Вы правда детективы? — В ответ на вопрос Какицубаты я показываю свою карточку. — Ты очень молодо выглядишь, столько тебе? Старшеклассница? Серьёзно? А сиськи такие здоровые, будто старше! Но раз твоя специальность не убийства, какой же из тебя следователь? Нечестно! Я тоже хочу побыть следователем!

— У нас тут сложные обстоятельства… — я не могу рассказать обо всём честно, поэтому уклоняюсь от разговора. — А это Киригири-тян, она ещё младше меня, только в средней школе, но тоже детектив. Правда, она милая?

— А специальность? — искренне интересуется Ядориги.

— Разве сейчас время вести подобные разговоры? — отрезает Киригири без тени дружелюбия. — Вас всех заманили в ловушку и теперь подозревают в убийстве.

— Хм… — Ядориги снова закидывает ногу на ногу и широко разводит руками. — И верно. Если не раскроем это дело, наши имена не просто запятнают позором, нас ещё и могут несправедливо обвинить в убийстве.

— Слышьте, я, вообще-то, не по убийствам… Вон, пусть она раскрывает.

— Я? Ну нет, я боюсь всяких этих ваших убийств!

Пока Яки и Какицубата перебрасываются репликами, в комнату снова заходит женщина с каре и в очках.

Она изящно забирается на диван и устраивается там на коленях.

— Следователь велел пригласить к нему Какицубату-сан.

— Чего? Я следующая? Я страсть как спать хочу! А полиция готова взять на себя ответственность за мою обветрившуюся кожу? И вообще, я как будто в школе нашкодила, и теперь меня вызывают в учительскую. Ой, как сердце-то забилось, — бормочет Какицубата себе под нос на пути в соседнюю комнату.

— Мы как раз знакомились с двумя юными детективами, — мягко объясняет Ядориги.

— Правда? Тогда и мне следует представиться, — женщина в кимоно улыбается, прикрыв рот рукой. — Меня зовут Мидзуияма Сати. Остальные уже успели рассказать о цели своего визита?

Мидзуияма Сати DSC Номер 527

— Со мной произошло то же, что со всеми. В поручении, которое я получила, просили посоветовать, как перестроить особняк. Я в основном специализируюсь на архитектуре.

— А кому-нибудь что-то известно об убитом мужчине?

— Сирасу Сунтэцу, ему было пятьдесят два года, — отвечает Ядориги. — В его сумке нашлась карточка Библиотеки. Подозрительных вещей при себе не имел. Номер DSC — 126, судя по номеру, его специализация — религиозные преступления, и в основном он занимался вопросами восточных религиозных культов.

— Считаете, убийство имеет какое-нибудь отношение к религии?.. — Мидзуияма задумывается.

— Кто знает… Убийство вполне может быть связано с его работой, — соглашается Ядориги.

— Что у вас случилось с Сирасу, пока нас не было? Выглядело так, будто вы загнали его в ту комнату…

— Не-не, никуда мы его не загоняли! — Яки вальяжно заваливается на диван и машет обеими руками, отнекиваясь. — Он вдруг куда-то делся… Из-за того, что он сныкался, мы решили, что он и есть человек, который нас здесь собрал. Мы обшмонали его барахло и нашли карточку детектива. Потом стали рыскать по дому, а там хоба! — закрытая дверь.

— Днём я зашёл в тот зал для кэндо безо всяких трудностей, — поясняет Ядориги. — И вдруг дверь перестала открываться… Отверстия для ключа на ней нет, и я предположил, что некто внутри не даёт её открыть. Я как раз думал, кто бы это мог быть, когда обнаружил, что мы все, исключая Сирасу-сана, собрались перед дверью.

Потому-то они и ждали, что за дверью непременно окажется Сирасу. Мы появились как раз тогда, когда они ещё не пытались открыть дверь.

Сразу после этого произошло убийство.

Когда некто за дверью проткнул жертву мечом, и Ядориги, и Какицубата, и Яки, и Мидзуияма стояли по нашу сторону двери. Выходит, убийца — не один из них четверых. Очевидный логический вывод.

Проблема кроется ещё и в запертой комнате.

Каким образом убийце удалось войти и выйти?..

— Не могли бы вы подробно рассказать, что здесь происходило, пока мы не приехали? — Киригири обращается сразу ко всем присутствующим.

— Хорошо. Полагаю, мне придётся поведать обо всём ещё и полиции, так что будем считать мой рассказ репетицией, — начинает Ядориги, всё так же обильно жестикулируя.

Они собрались в проклятом особняке Такэда сегодня (а точнее, уже вчера), десятого января, около часу дня.

К слову, мы распечатали конверт всего за час до этого, ровно в полдень, так что действующие лица собрались на сцене в течение часа с того момента, как открылся занавес и началась «Дуэль Нуар».

Невозможно отправить приглашения и собрать участников всего за час. Так значит, убийца предвидел, что мы распечатаем вызов десятого января в полдень и начал действовать заранее?

Нет, вряд ли, скорее уж убийца хотел заранее собрать всех в особняке и планировал перейти к осуществлению плана, когда я распечатаю конверт. К счастью или к несчастью, день, когда мы открыли конверт, и день общего сбора совпали, что привело к незамедлительному осуществлению преступного плана.

Прибыв на место, Ядориги с остальными первым делом представились друг другу. Должно быть, в тот момент они ещё пытались выведать друг у друга об истинных целях визита. И никто пока не признавался, что работает детективом.

Три часа дня. С назначенного времени прошло уже два часа, но клиент так и не объявился. Все начали сомневаться в правдивости поручений. Начиная с трёх часов все разбрелись по особняку сами по себе. Придётся выспросить у каждого, кто чем занимался.

Девять часов вечера. Приглашенные всё сильнее уверялись, что поручения были фальшивкой. Кто-то предложил разойтись по домам. В ходе разговора Какицубата первой созналась, что она детектив. Следом за ней все, за исключением Сирасу, признались друг другу в истинных целях своего визита.

Примерно в это время Сирасу и исчез.

Подозрения, что Сирасу и есть человек, собравший всех здесь, притворившись заказчиком, усилились, и все бросились на его поиски — однако безуспешно.

В десять вечера Ядориги заметил, что с дверью в зал для кэндо, отделённый от основного здания коридором, произошло нечто странное: он попытался её открыть, но створка лишь слегка дрогнула и не поддалась.

В течение следующего получаса Какицубата, Яки и Мидзуияма тоже пришли в коридор между особняком и залом для кэндо. Пока Ядориги объяснял им, что обнаружил, прошло ещё полчаса.

Потом появились мы с Киригири…

Ну а дальше он уже описал то, что я и сама видела. Когда все пытались открыть дверь, изнутри донёсся какой-то звук. Мы вломились в запертую комнату, включили свет и обнаружили в центре зала мужчину с японским мечом, торчавшим из спины.

— Интересно, когда мы услышали звук, — это Сирасу-сана пронзили мечом, и он рухнул на пол?.. — задаю я вопрос в пустоту.

— Думаю, да, — отвечает Киригири. — Когда я подбежала к жертве, из его спины медленно сочилась кровь, так, будто его только что проткнули.

— Погодьте, тогда чувак, который его пырнул, должен был находиться в комнате, — отмечает Яки, скрестив на груди руки.

— Когда мы вошли в зал, там не горел свет, верно? — заговаривает Мидзуияма, тщательно выбирая каждое слово. — Возможно ли, что под покровом темноты убийца затаился, а когда дверь открылась, выбежал наружу?..

— Не-а, я вошёл последним, и никто не выходил из зала, пока я сидел в коридоре на жопе. Да и дверь-то открывается наружу, так что даже сныкаться за дверью по старинке у убийцы бы не прокатило.

— Я включил свет на ощупь, и мне кажется, что поиск выключателя не занял у меня и минуты. Если убийца и впрямь затаился в темноте, ему нужно было где-нибудь скрыться в течение этого времени, — поясняет Ядориги.

— Потому я и говорю — некуда ему было деваться!

— Мы с Киригири-тян потом осмотрели место убийства снаружи, и на снегу не было ни следов подошв, ни любых других следов.

— В таком случае, куда же делся тот, кто ударил Сирасу-сана мечом? — Мидзуияма подносит указательный палец ко рту и задумчиво наклоняет голову набок.

— Ну точно! Его грохнули те доспехи! — восклицает Яки, и между его бровей пролегает морщинка.

— Доспехи были пусты. Это точно, — отвечает Ядориги.

Я тоже их осматривала, внутри никто не прятался, да и никаких подозрительных приспособлений или механизмов там не было.

— Да не о том речь… Ну, типа…

— Что вы хотите сказать?

— Ну призрак! И почему об этом должен говорить именно я, взрослый мужик?..

— Хотите сказать, в доспехи вселился призрак и заставил их взмахнуть мечом? — Ядориги задаёт вопрос абсолютно серьёзно, но очевидно, что предположение — полная чушь, никак не относящаяся к реальности. Чтобы какой-то призрак вселился в доспехи и убил человека?..

А если рассуждать на чуть-чуть другом уровне, то мы сейчас на «Дуэль Нуар», и она не может свестись к мистике. Убийца точно воспользовался каким-то трюком и убил жертву во имя собственной мести.

Вот только как?

Место убийства — запертая комната. Более того, когда на жертву напали, все подозреваемые собрались перед дверью. Поблизости от здания нет ничьих следов, и вариант с незваным гостем мы тоже исключаем.

Как ни посмотри, у нас тут невозможное преступление.

— Не могли бы вы рассказать, где каждый из вас был и чем занимался с трёх часов дня? — спрашивает Киригири, уперев в бок руку с повязкой. Вот это я понимаю — специалист по убийствам с девятым номером. Теперь она совсем как настоящий следователь.

— Хочешь проверить наши алиби? — задаёт вопрос Мидзуияма, немного помрачнев. — Я не против, но почему ты спрашиваешь о событиях, произошедших за столько времени до убийства? Сирасу-сана убили примерно в одиннадцать вечера…

— Начиная с трёх часов дня местонахождение жертвы не было известно. Есть вероятность, что уже в три часа убийца вошёл с ней в контакт.

— Понятно. Вот только что касается алиби… Я сидела в гостиной и читала книгу. Мы устроили тут что-то вроде места для общего сбора, остальные приходили и уходили, а я почти всё время провела здесь.

— Боюсь, мои слова могут вас обидеть, но не слишком ли беспечно вы себя вели? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь не язвить. — Кто-то неизвестный пригласил вас в проклятый особняк, а вы…

— Меня не так уж насторожило происходящее. Кроме того, о том, что мы находимся в проклятом особняке, я узнала уже позже… Думала, спокойно подожду, и заказчик рано или поздно объявится. Тогда я ещё считала необходимым скрывать истинную цель своего приезда.

Возможно, в её словах есть резон. На тот момент ничто не предвещало беды, и у них на руках просто были таинственные поручения. Думаю, я на её месте вела бы себя точно так же.

— А с жертвой вы не пересекались?

— Насколько я помню, до трёх часов он сидел на диване и копался в телефоне. Не знаю, куда он ушёл потом.

— Он ни с кем не разговаривал? — уточняю я.

— Нет, он сказал, что играет на бирже. Я и не думала спрашивать, он сам рассказал.

— Я с трёх часов изучал картины и какэдзику* на стенах особняка, — отчитывается Ядориги. — Я приехал как эксперт по предметам искусства, чтобы установить подлинность картин, поэтому решил провести предварительный осмотр, пока не прибыл заказчик. Особенно пристально изучал те, что висят в прихожей. К слову, мы с Сирасу-саном несколько раз встречались в коридоре. Я ничего странного в нём не заметил, но… точного времени наших встреч не помню.

Следующим заговаривает Яки:

— Мне и рассказывать-то не о чём, я просто шатался без дела по дому, туда-сюда. И с этим мужиком мы ни разу не пересеклись. А вот на шлюховатую девку один раз напоролся, и она на меня накинулась. Мол, пошёл вон отсюда, я по телефону разговариваю.

В итоге никто не мог подтвердить ничьё алиби, потому что все бродили по особняку сами по себе. Если подумать, было бы как раз странно, найдись у кого-то железное алиби на такой длинный отрезок времени, как с трёх до одиннадцати вечера.

— Блин, как я устала!.. — в гостиную наконец возвращается Какицубата, которую отпустил следователь.

Она трясёт головой, падает на диван и ложится, устроившись на подлокотнике как на подушке.

— Следующий — великовозрастный недогопник. Давай, пошёл, тебя зовут страшные дяди!..

— Ты кого недогопником назвала?! Это с какого перепуга я «недо-»?! — Яки скрывается в соседней комнате, на ходу поправляя причёску.

— Мы тут всех опрашиваем, так что и вас тоже спросим… — я заговариваю с Какицубатой вместо Киригири. — Где и чем вы занимались, начиная с трёх часов дня?

— Ну ни фига себе, да вы прям как всамделишные следователи! — Она радостно хлопает в ладоши. — С трёх, говоришь? Да чтоб я помнила!

— Ну, хотя бы примерно…

— Хм… Заглядывала во всякие разные комнаты и болтала с друзьями по телефону… Ну вроде и всё.

— Ясно, спасибо.

По-моему, можно было и не спрашивать.

— Юи-онээ-сама, — Киригири вытянулась и зашептала мне на ухо, — здесь мы закончили. Мне бы хотелось ещё кое-что проверить, пока есть возможность. Пойдём.

— А куда идти-то?

Киригири вдруг хватает меня за запястье и тянет за собой из гостиной в коридор.

— Эй, вы чего от работы отлыниваете? — прилетает нам ножом в спину голос Какицубаты.

— Простите, мы сейчас вернёмся! — выкрикиваю я перед тем, как мы с Киригири, которая всё ещё тянет меня за руку, выходим в коридор.

— Киригири-тян, что стряслось? Ты какая-то уж очень активная.

Совсем не характерное для неё поведение: до сих пор она избегала связанных с «Дуэль Нуар» дел, говорила, что нет смысла раскрывать дело, если тебя не нанимали, и что её единственная цель — поднять себе ранг.

— …Иначе никак.

— В смысле — мало времени? Оно и впрямь стремительно утекает, но по примерным прикидкам у нас на одно дело по двадцать восемь часов, так что пока время есть.

— Я не о том, — Киригири отворачивается, будто ей тяжело говорить, но не ослабляет хватку и продолжает тянуть меня за собой.

Следуя по пятам за Киригири, я смотрю на неё со спины — она совсем маленькая, с узенькими плечами. Насколько же огромная ноша покоится на плечах этой тринадцатилетней девочки? И какую часть она взвалила на себя по собственной воле?

Могу ли я взять на себя хоть маленькую часть того груза, который она сейчас несёт совсем одна?..

— Ты пока о чём-то не можешь мне рассказать, да?

Она не кивает и даже не оборачивается.

— Со всей этой суматохой из-за «Дуэль Нуар» я так и не успела тебя спросить — у тебя есть причина, по которой ты не можешь вернуться домой?

— Потом поговорим, — отрезает Киригири так, будто отталкивает протянутую руку.

Но я не сдаюсь.

— У тебя дома что-то случилось?

— Юи-онээ-сама, — она пронзает меня взглядом, как острой иглой. — У нас нет времени на пустые разговоры.

«Тоже мне, “пустые разговоры”», — хочу сказать я, но передумываю.

Я вновь с грустью убеждаюсь, что между нами несокрушимая прозрачная стена, которой, как я считала, уже нет.

Мы выходим в коридор.

Тот самый, что соединяет особняк и зал для кэндо, ставший местом убийства. Несколько криминалистов у входа снимают отпечатки пальцев и изучают следы подошв.

Я киваю, демонстративно поднимаю руку с повязкой, и мы входим в зал.

Внутри не покладая рук работают ещё несколько криминалистов. Тело уже убрали, и на деревянном полу в центре комнаты чернеет лишь лужа крови.

Самурайские доспехи стоят там же, где и раньше.

По мере того, как криминалисты продолжают молчаливо трудиться, загадочная атмосфера на месте убийства потихоньку рассеивается. И, возможно, поэтому доспехи, недавно выглядевшие совсем живыми, сейчас кажутся странными и оставленными здесь не к месту.

Киригири подходит к самураю с катаной в руке.

— Осторожнее с мечом. Он настоящий, — предупреждает её один из криминалистов.

Киригири изучает меч с небольшого расстояния, вытянув шею. Интересно, этот меч — такой же, как вонзившийся в спину жертвы? Я не разбираюсь в том, как их делают, и чем они друг от друга отличаются, но думаю, что перед нами типичный японский меч, какой обычно представляют себе люди, услышавшие это словосочетание.

Киригири убирает за ухо прядь волос, отходит от доспехов и надевает чёрные перчатки.

— Вы детишки из агентства Рюдзодзи-сана? В последнее время ваша братия стала вести себя совсем по-взрослому, — восторгается один из криминалистов. Похоже, для Рюдзодзи обычное дело послать работающих у него детей на место происшествия, чтобы те собирали информацию. Он успешно раскрывает дела, вот ему и позволяют подобные действия.

И лишь немногие знают, что Рюдзодзи — один из руководителей преступной организации.

Интересно, чего больше — дел, в раскрытие которых он внёс вклад, или «Дуэль Нуар», к созданию которых он был причастен?

Нет, в его понимании и то и то — «спасение». Вряд ли он их разделяет.

— Предположительное время смерти жертвы? — спрашивает Киригири у одного из криминалистов.

— Жертва погибла незадолго до приезда следственной группы. С момента смерти прошёл самое большее час. То есть ориентировочное время смерти — около одиннадцати вечера.

Примерно в это время мы и услышали из запертой комнаты странный звук. Так значит, в тот момент некто и нанёс жертве смертельный удар мечом.

Киригири некоторое время разглядывает лужу крови на полу, но вскоре переводит взгляд на доспехи.

— Изначально они оба стояли у стены и украшали зал, да? — говорю я ей в спину. — Почему они очутились в центре комнаты, когда случилось убийство?

Не оборачиваясь, Киригири обнимает себя руками и задумчиво наклоняет голову вбок.

Через некоторое время она будто что-то замечает, подходит к доспехам без меча и наклоняется. Кажется, осматривает ступни. У самурайских доспехов поверх таби* надеты соломенные варадзи.

— В чём дело?

— Посмотри, на варадзи грязь.

Я гляжу туда, куда она указывает, а из-за её плеча туда же уже смотрит один из криминалистов.

— И правда, грязь, — криминалист подцепляет край варадзи шариковой ручкой и смотрит на подошву. — Они немного мокрые. Как будто кто-то прошёлся в них по снегу.

— Правда? Но ведь… — я представляю, как доспехи шагают по снегу, и вся покрываюсь гусиной кожей.

Неужели доспехи и впрямь могут двигаться?

Тогда в слухах о призраках падших самураев говорилось как раз об этих доспехах…

— Юи-онээ-сама, у тебя при себе ведь есть рулетка?

— Ага, — я достаю её из рюкзака. — Нужна?

Киригири кивает, берёт рулетку у меня из рук и тут же начинает мерить длину варадзи.

— Двадцать шесть… Около двадцати шести с половиной сантиметров.

— Что тебе даст размер ноги самурая в доспехах?

— Хочу кое-что проверить.

Киригири поднимается и возвращает мне рулетку.

— Думаю, нам придётся увезти оба доспеха, — говорит криминалист. — У них на груди следы крови, нужно тщательнее их осмотреть.

— На них кровь жертвы? — уточняю я.

— Точно установим только после ДНК-дактилоскопии, но группа крови — четвёртая, та же, что у жертвы.

— Понятно…

Как ни крути, получается, что доспехи могли двигаться и сами напали на погибшего. Я могу представить всё как наяву: самурай достаёт из ножен сверкнувшую во тьме катану и вонзает в спину жертвы…

— В каком направлении сейчас продвигается расследование полиции?

— Пока выходит, что он совершил самоубийство.

— С-самоубийство?..

— Исходя из обстоятельств, присутствие в комнате постороннего лица крайне маловероятно.

— Но его же ударили мечом в спину. Ладно бы речь шла о коротком кухонном или охотничьем ноже… но японский-то меч воткнуть себе в спину невозможно.

— Нет, возможно, если как-нибудь его зафиксировать. Старый и известный способ сымитировать убийство — установить где-нибудь острый предмет и напороться на него так, чтобы казалось, что тебя кто-то ударил.

— Зафиксировать, говорите…

А, ну да, тут, как по заказу, есть подходящая вещь.

Доспехи.

Допустим, если налететь спиной на меч в руке самурая, то можно совершить самоубийство и с помощью японского меча.

Я тут же отбрасываю подобные мысли.

Мы на «Дуэль Нуар».

Здесь не может быть никаких самоубийств.

Ведь не может?..

А не могли ли все эти люди оказаться здесь не из-за «Дуэль Нуар»?

— Послушай, Киригири-тян, а вдруг… — я пытаюсь с ней заговорить, но она, кажется, уже потеряла к доспехам всякий интерес и направляется к двери в противоположном конце комнаты.

Ручки всё ещё обмотаны резинкой. У одной из ручек поворотная защёлка, повернув её, можно запереться изнутри, но убийца почему-то ею не воспользовался и закрыл дверь лишь с помощью резинки. А уж не имеет ли это имеет отношения к трюку с запертой комнатой?

Киригири молча упирается в одну из створок двери обеими руками и толкает, навалившись на неё всем своим небольшим весом.

Резинка, сдерживающая дверь, немного растягивается, и образуется щель, которой хватает на то, чтобы внутрь ворвался ветер.

За дверью садик. Темно и ничего не видно.

— Давай помогу.

Я пристраиваюсь рядом с Киригири, опираюсь спиной о дверь и толкаю её, помогая себе ногами. Резинка неожиданно хорошо растягивается, и теперь в образовавшуюся щель можно просунуть руку.

— Ого! А не слишком ли она свободно намотана?

— Нужно подумать, зачем кому-то понадобилось закрывать дверь резинкой, — Киригири резко отстраняется от двери. — Думаю, ключ к разгадке в том, что если толкнуть дверь с силой, образуется щель. Юи-онээ-сама, давай попробуем открыть не одну створку, а обе одновременно.

Я наваливаюсь всем весом на обе створки.

И тогда дверь открывается настолько широко, что внутрь смог бы проникнуть худенький человек. Вот только резинка проходит примерно на уровне пояса, и нужно протиснуться сквозь ещё меньшее отверстие, чтобы под неё подлезть. Для этого понадобилась бы какая-то хитрость.

— По крайней мере, кое в чём мы убедились: в запертой комнате есть брешь.

Можно с лёгкостью выйти из комнаты, если поставить между створок открытой двери стопор. Запертая комната только выглядит наглухо закрытой с помощью резинок, а на самом деле она оказалась «неплотно запертой комнатой».

— Но снаружи не было следов.

— А… точно…

Эта дверь ведёт в садик позади особняка, и воспользовавшись ею, ты непременно попадёшь наружу. Однако, когда обнаружили тело, ни во внутреннем дворе, ни в заднем саду не было видно ничьих следов. Мы своими глазами в этом убедились.

— Погоди! — меня вдруг осеняет. — А дверь в коридор? Если та резинка тоже была намотана свободно, то…

— Когда мы открывали дверь, её пришлось тянуть на себя изо всех сил, чтобы просунуть внутрь нож, так что не думаю, что удалось бы открыть её настолько широко, чтобы пролез человек.

— Но… Тогда у нас и впрямь запертая комната? И невозможное преступление?

— Невозможное ли?.. Все невозможные преступления на деле просто преступления, которые выглядят невозможными. Они кажутся нам такими. Но если найдётся хоть один человек, который будет верить, что оно не невозможное, иллюзия рассеется, как дым. Как детективы, мы обязаны в это верить, даже если в своей вере останемся в полном одиночестве, — выдает Киригири.

Обычный детектив на её месте не был бы так уверен. Не думаю, что кто-то, кроме неё, прирождённого детектива, для которой работа — смысл существования, смог бы прийти к такому заключению.

А может, вот он — истинный облик разделяющей нас стены.

— Юи-онээ-сама, теперь пора пойти наружу и осмотреть всё там.

— …Да, ты права.

Быстрее всего было бы воспользоваться дверью перед нами, но у нас нет обуви, так что придётся дойти до прихожей. Мы покидаем место убийства и возвращаемся в главное здание через коридор.

На бетонном покрытии в прихожей выстроилось множество пар обуви, вероятно, сотрудников полиции. Найти нашу обувь оказалось не так уж просто.

Перед тем, как взять свои туфли, Киригири поочерёдно поднимает с пола пять пар обуви, принадлежавшей тем, кто приехал сюда первыми, и заглядывает внутрь.

— Что ты делаешь?

— Смотрю размер.

Ядориги: 28,5 см

Яки: 27,5 см

Сирасу: 26,5 см

Какицубата: 24,5 см

Мидзуияма: 22 см

— Ты так интересуешься размерами обуви… Думаешь, это может стать подсказкой?

— Да, полагаю, это может помочь сделать первый шаг к тому, чтобы загнать убийцу в угол.

Несмотря на слова Киригири, я совершенно не понимаю, зачем нам знать размеры чужой обуви.

Мы забираем свои туфли, но не возвращаемся на место убийства, а вместо этого движемся прямо по коридору и открываем дверь, ведущую во внутренний двор. Внутрь врываются жалящий кожу холодный ветер и танцующий в воздухе мелкий снег. Снег так и не усилился, но не тает из-за минусовой температуры, его белый покров медленно, но неустанно растёт.

Я достаю из рюкзака карманный фонарик и включаю его. Бледный свет рисует на снегу круг.

— Холодно как… Киригири-тян, подойди поближе, — я прижимаю к себе её правую руку и, кое-как борясь с холодом, ступаю на снег.

Со внутреннего двора мы идём по узенькому свободному пространству между главным зданием и залом для кэндо. До нас здесь уже успело пройти несколько следователей: на снегу осталось много следов.

Я заглядываю внутрь через окно с решёткой, чтобы посмотреть, что происходит в зале. Вот только свет уже выключили, и снаружи невозможно понять, что там внутри. Когда убили жертву, свет тоже не горел. Должно быть, чтобы никто не смог увидеть убийство через окно. Но если так, и сам убийца должен был расправиться с жертвой вслепую…

Когда мы выходим из-за зала для кэндо, то оказываемся в заднем садике. Здесь тоже проходит множество беспорядочных цепочек следов, вероятно, принадлежащих следователям. И всё же, мы видели, что когда обнаружили тело, снег был идеально чист.

Резко становится холоднее. Теперь я слышу не только вой ветра, но и журчание бегущей куда-то воды. За задним садиком растут густые заросли бамбука, и вода журчит оттуда.

Мы перелезаем через забор высотой примерно мне по пояс, идём на звук и оказываемся перед крутым обрывом. Я невольно цепенею, глядя в бездну.

— Ой, едва не упала…

До дна лощины метров пять-шесть. Я направляю свет фонаря прямо вниз и вижу бегущую там чёрную реку. Течение довольно быстрое. Упади я вниз, меня бы тут же унесло.

Мы поворачиваем обратно в бамбуковую рощу и снова перелезаем через забор.

— Смотри, Юи-онээ-сама…

Кажется, Киригири что-то заметила. Она указывает на горизонтально лежащие доски забора. Я направляю туда свет фонаря.

На верхней доске виднеется свежая царапина. Лишь вокруг неё снег на заборе расчищен. След такой, будто забор зацепило проволокой или чем-то подобным.

— Что же это?.. — Киригири поднимает взгляд и смотрит в сторону здания.

Прямо перед нами виднеется вход в зал для кэндо, где случилось убийство.

В задний садик ведёт та самая двустворчатая дверь, которую мы не так давно изо всех сил пытались приоткрыть изнутри. Сейчас она закрыта. Также, несмотря на то, что дверь открывается наружу, сверху находится крыша, а снизу — высокий порог, так что даже если бы дверь открывали и закрывали, на снегу бы не осталось следов. А вот если выйти из зала хоть на шаг и пройти в главное здание или прийти из него, следы точно останутся.

Мы идём ко входу в зал для кэндо, под крышу. Сейчас главное здание по правую руку от нас. В глубине проход во внутренний двор, откуда мы пришли.

Я направляю свет фонаря налево и вижу узенький водный путь и водяную мельницу.

— Ух ты, мельница! — вырывается у меня, когда в свете фонаря из темноты выныривает такое старомодное строение. До сих пор я её не замечала из-за темноты.

Вода, бегущая по водному пути, проходила через бамбуковый лес и спускалась на дно лощины. Однако из-за зимнего холода вода превратилась в лёд. Водяная мельница абсолютно неподвижна, на ней выросли толстые сосульки. Судя по их толщине, мельница стоит замёрзшей с самого начала зимы.

— Нужно на всякий случай посмотреть, что внутри, — говорит Киригири, щурясь от ветра.

— А?.. Думаешь, там что-то есть?

— Не знаю, потому и хочу посмотреть.

Мы направляемся к мельнице, прижимаясь друг к другу так крепко, словно стали одним целым. Вход расположен за водным путём, и нам придётся перейти небольшой мост. На самом деле ширина водного пути не превышает и метра, так что я могла бы его перепрыгнуть.

Силуэт водяной мельницы с тростниковой крышей на опушке бамбуковой рощи… Того и гляди кто-то на нас выскочит.

— Убийца же не притаился там, внутри, поджидая нас, да?..

— Не заставляй меня думать о таких ужасах, — говорит Киригири, не меняясь в лице.

Мы открываем старенькую дверь мельницы.

Размахивая фонарём, как оружием, я освещаю то, что находится внутри.

Помимо жерновов, использующих движущую силу мельницы, а также совка с метлой и приспособлений для ухода за садом, собранных в углу, никаких опасных с виду предметов тут нет.

Но кое-что всё же привлекает моё внимание.

Это штука, напоминающая гигантскую пружину, — домкрат, который используют, чтобы поднимать машину, когда меняют колёса.

Киригири вытаскивает его из угла. Даже она, не очень сильная физически, сумела его поднять. Обычно подобные вещи хранят в багажнике автомобилей, но то, что он нашёлся в сарайчике, не кажется мне странным.

— Ты что-то поняла, Киригири-тян?

— Да, он как раз подойдёт…

Она так и выходит из сарайчика с домкратом в руке.

Теперь она разглядывает водяную мельницу.

— Всё-таки она привлекает внимание, да? — я пытаюсь отогреть кончики пальцев теплом собственного дыхания и прижимаюсь к Киригири всем телом. — У нас тут снег, водяная мельница и японский меч: три главных элемента для трюка*.

— …Да? — без энтузиазма отзывается Киригири. — Лучше посмотри, какие большие сосульки.

— Хочешь сосульку? Я тебе самую большую отломаю.

— Не надо.

— Почему? Я возьму вторую по размеру, устроим бой на сосульках…

— Нет, — мотает головой Киригири. — Они станут важной уликой.

— В смысле?.. Сосульки?

— Да.

Киригири явно торжествует. Думаю, она изо всех сил старается подавить в себе эмоции, но не может их скрыть.

— Ты что, разгадала загадку запертой комнаты, Киригири-тян?

— Да. Разгадка лежит на поверхности, — невозмутимо отвечает она.

Я видела то же, что и она, но совершенно ничего не понимаю. А ведь детектив тут я…

— Посмотри на неё внимательно. Видишь, сбоку, как трещина, проходит полоса, прямо через сосульку?

— Ой, и правда!

— Это неопровержимое доказательство того, что убийца использовал трюк.

— …Д-да?

Выглядит сосулька так, как если бы её отломили у основания, а потом вернули обратно на место слома.

Вот только я понятия не имею, что это значит. Сейчас мельница точно не может двигаться, и водный путь полностью замёрз.

Спасаясь от холода, мы выходим из заднего садика во внутренний двор и возвращаемся в особняк. Не сказала бы, что перспектива находиться в особняке с призраками греет мне душу, но лучше уж тут, чем снаружи. Мы идём по коридору с собственной обувью в руках.

— Трюк с запертой комнатой я разгадала, но понадобится много времени, чтобы вывести убийцу на чистую воду.

— Сколько?

— Нужно выслушать показания каждого… И тщательно проверить всё, что они скажут. Это три дня, а то и больше…

— Тогда у нас нет времени!

— Само собой, мы не можем себе позволить потратить так много времени. Я была бы рада бороться с убийцей с помощью одной лишь логики, но наше время ограничено, так что выбирать не приходится, — говорит Киригири, прищурив горящие уверенностью глаза.

Мы собрали на месте убийства Ядориги, Яки, Какицубату, Мидзуияму и нескольких следователей.

Уже два часа ночи. На лицах всех собравшихся лежит печать усталости, и лишь Киригири хранит неизменное спокойствие и сосредоточенность.

— Итак… Что сказал Рюдзодзи-сэнсэй? — с подобострастием спрашивает следователь.

В нас видят исключительно посланцев Рюдзодзи.

Киригири заговаривает:

— Дело только выглядит сложным, а в действительности это очень простое убийство в запертой комнате.

— Так считает Рюдзодзи-сэнсэй? Или ты сама?

Киригири оставляет без внимания вопрос следователя и продолжает:

— Обе двери почти наглухо были закрыты изнутри с помощью резинок. Настолько, что взрослый мужчина едва сумел приоткрыть дверь, когда тянул её на себя со всей силы.

— Верно, я перерезал резинку ножом через образовавшуюся щель, и нам, наконец, удалось проникнуть внутрь, — добавляет Ядориги.

— Вопрос в том, зачем убийца воспользовался резинкой. Почему именно резинкой, а не прочной цепью или проволокой? Если смотреть под таким углом, загадку запертой комнаты очень легко разгадать.

— Хм… В таком случае давай, продемонстрируй.

Следователи отходят от дверей, уступая место Киригири. Киригири сжимает в руке единожды перерезанную, а теперь снова связанную резинку.

— Эта запертая комната выглядела идеальной запертой комнатой, так как убийца заставил всех свидетелей поверить, что двери накрепко заперты. Но в действительности, поскольку он использовал резинку, у нас здесь неплотно запертая комната.

— Неплотно запертая… комната… — следователи кивают и строчат что-то в блокнотах карандашами.

В отличие от них, четверо подозреваемых внимательно наблюдают за Киригири, не произнося ни слова.

— Сначала убийца в некий промежуток времени, начиная с трёх часов, позвал в этот зал Сирасу Сунтэцу, не знаю, под каким предлогом. Когда они остались одни, убийца дал Сирасу-сану что-то со снотворным или наркотиком. Можно лишь догадываться, как именно: может, подмешал в еду или напиток, а может, заставил вдохнуть нечто вроде наркотика или закиси азота. Так или иначе, убийце было необходимо на продолжительное время лишить Сирасу-сана сознания.

— А не слишком ли удачно всё сложилось для убийцы? — спрашивает Яки, скрестив руки на груди. — И вообще, раз они остались вдвоём в зале для кэндо, грохнул бы его — и дело с концом.

— Тогда он мог попасть под подозрение. Убийца использовал трюк, чтобы с наибольшей вероятностью его избежать.

— Да чё вообще за рок или как его… трюк?

— Объясняю. — Киригири складывает руки за спиной и поворачивается к двери в противоположном конце комнаты. — Для начала, когда убийца готовился, он закрыл дверь во внутренний двор с помощью резинки. Если бы его цель заключалась в том, чтобы просто закрыть дверь, он мог воспользоваться замком, и всё же он использовал резинку — чтобы то, что он и вторую дверь закроет резинкой, никому не показалось странным. Можно сказать, чтобы придать запертой комнате единообразие.

— Значит, разгадка кроется в той резинке, которой закрыли дверь в коридор? — уточняю я, и Киригири, бросив на меня взгляд, кивает.

— Потом убийца установил в центре комнаты доспехи. Они — как два манекена, чтобы навести полицию на мысль, не совершила ли жертва самоубийство с помощью одного из них. А полиция и впрямь склонилась к версии самоубийства.

— В сложившихся обстоятельствах мы не могли этого не предположить, — стыдливо оправдывается один из следователей.

— Всё складывалось так, как хотел убийца. До тех пор, пока запертая комната оставалась запертой комнатой, никто из четверых подозреваемых не смог бы совершить убийство. А вмешательство другого человека, со стороны, также исключалось. Раз так, оставалось предположить самоубийство. Убийство стало казаться физически неосуществимым вариантом.

— Случалось, что самоубийство пытались выдать за убийство, чтобы получить страховую премию, но… Случаи, когда этим занимался сам погибший, крайне редки. В любом случае, в нашем деле всё ведь иначе?

— Верно. Прежде всего, если бы жертва хотела совершить самоубийство, выдав его за убийство, не думаю, что ей понадобилось бы создавать запертую комнату. Напротив, без запертой комнаты было бы больше поводов подозревать, что произошло убийство. К сожалению, это дело — не самоубийство, которое пытались выдать за убийство.

— Так значит, всё-таки убийство в запертой комнате? — спрашиваю я. — Если так, то, кажется, никто из присутствующих не сумел бы его совершить…

— Нет. Один из присутствующих мог совершить убийство.

Когда Киригири произносит последнюю фразу, следователи впиваются взглядами в лица подозреваемых.

Ядориги, Яки, Какицубата и Мидзуияма в смятении изучают друг друга глазами.

— Тут нет ничего сложного. Следует просто воспользоваться неплотно запертой комнатой. Итак, убийца в период с десяти до одиннадцати вечера воткнул в спину лежавшей здесь без сознания жертве катану. При этом он намеренно запачкал доспехи кровью, чтобы оставить фальшивую подсказку, указывающую на самоубийство. А дальше он зажал между дверью в коридор и дверным косяком домкрат и намотал резинку между дверной ручкой и крючком на стене в несколько слоёв.

Киригири кладёт домкрат, который мы нашли внутри водяной мельницы, набок и просовывает его в щель приоткрытой двери. Отверстие получается примерно с кулак.

— Он примотал резинку так сильно, как только смог. А когда закончил, воспользовался домкратом, чтобы расширить отверстие.

Киригири двигает ручкой домкрата туда-сюда, и щель постепенно увеличивается. Резинка натягивается, рискуя лопнуть, но пока держится.

Когда отверстие становится достаточно широким, Киригири отпускает ручку домкрата.

— Полагаю, это предел.

— Но ведь через такое отверстие протиснется разве что ребёнок…

Ну, Киригири бы пролезла.

А вот я — уже вряд ли.

Среди четырёх подозреваемых протиснуться через такое отверстие…

Смог бы всего один человек.

— Мидзуияма-сан, попробуйте через него пройти.

Следователь с силой хватает её за локоть, принуждая к действию. Она мотает головой и кричит, срываясь на визг:

— Н-нет, это не я!

— Ну же, у нас тут всего лишь следственный эксперимент. Просто попробуйте через него пройти.

— Немыслимо! — Мидзуияма в замешательстве бросается к Киригири. — Ты пытаешься загнать меня в ловушку? Даже если я единственная, кто мог бы выбраться из запертой комнаты с помощью домкрата, когда произошло убийство, я находилась в коридоре вместе с остальными. Если я убийца, то что за звук мы слышали из запертой комнаты, когда погибла жертва?

— Он не имеет особого значения, — Киригири подаёт мне знак.

Я делаю то, о чём мы договаривались до начала эксперимента, — кое-куда звоню с собственного телефона.

У ног доспехов вибрирует чей-то телефон.

— Предположим, можно воспользоваться телефоном, набрать номер другого телефона, находящегося в комнате, и заставить его зазвонить. Если установить на звонок нужный звук, можно без труда создать впечатление, будто за дверью прямо сейчас происходит убийство. А потом, когда обнаружили тело — воспользоваться суматохой и забрать телефон.

— Н-но… Я ничего такого не делала!

— Дальше мы поговорим уже в полицейском участке, — двое следователей хватают Мидзуияму под руки.

Они так и выводят её из комнаты.

Ядориги, Яки и Какицубата пока не могут взять в толк, что произошло, и ошарашенно смотрят за порог, в удаляющуюся спину Мидзуиямы.

— Вот уж не подумал бы, что она убийца… — растерянно бормочет Яки. — По виду совсем не скажешь. Ну и жуткая же баба…

Так — предварительно — завершилось дело убийства в запертой комнате в проклятом особняке Такэда.

Немного погодя, повинуясь приказу полиции всем покинуть особняк, мы толпой выходим наружу. У ворот на страже остаются двое полицейских, остальные следователи тоже уходят с места убийства.

Те, у кого не было собственных транспортных средств, рассаживаются по полицейским машинам. Выходит так, что мы с Киригири и Яки оказываемся в разных автомобилях. Нам объясняют, что никто не собирается насильно везти остальных подозреваемых в участок, но Яки всё равно сомневается, и поэтому его сажают отдельно от нас.

— Киригири-тян, — мы сидим все вместе на заднем сидении. — Мидзуияма-сан правда убийца? Объяснения получились какими-то куцыми, и вообще…

— Думаю, полицейские уже объяснили ей ситуацию и отпустили её.

— В смысле?

— Я попросила их мне подыграть. Она не убийца. Думаю, убийца подготовил для нас ловушку, пытаясь навести на мысль, что из запертой комнаты выбрались с помощью домкрата. Чтобы детектив ухватился за простое, но неверное объяснение.

Я сама бы точно поверила в версию с домкратом. И вообще, всё закончилось ещё до того, как я, детектив, успела попасться в ловушку. Не уверена, что с такой тенденцией дальнейшие дела кончатся для нас благополучно…

— Обычно я так не работаю, но на сей раз тоже подготовила ловушку для убийцы. Времени на то, чтобы вдаваться в долгие рассуждения и собирать достаточное количество улик, у нас нет, вот и пришлось немного форсировать события.

Вскоре полицейская машина разворачивается и едет обратно.

Три часа ночи.

Обезлюдивший проклятый особняк Такэда буквально растворился во тьме, постепенно превратившись в обитель призраков. В особняке больше не ощущается человеческого присутствия, и застоявшийся холодный воздух переполняет комнаты и коридоры, будто обволакивая здание целиком.

И сейчас некто продирается сквозь сгустившуюся тьму, подбираясь к особняку. Тьма же не пытается отторгнуть этого человека. Он сам — один из её обитателей.

Укутавшись покровом тьмы, человек не заходит в особняк, а перелезает через забор недалеко от обрыва и движется по бамбуковой роще. Должно быть, думает, что так не оставит следов. А может, старается не попасться на глаза стоящим на страже полицейским.

Вскоре человек добирается до заднего садика.

Там его цель.

Он крадётся к водяной мельнице.

И замахивается не пойми откуда взявшимся предметом, похожим на лом…

— Стоять.

Вслед за девичьим голосом разом зажигается несколько спрятанных в роще фонарей.

Укрывавшая человека тьма разом спадает.

В свете прожекторов предстаёт… Какицубата Корису.

Злобно щурясь, она вглядывается в свет прожекторов. И, приставив руку ко лбу, наконец высматривает в ярком свете девичий силуэт.

Киригири Кёко стоит, уперев руки в бока.

— Что… что всё это значит?

— Мы с полицией работали сообща, — Киригири одной рукой указывает на следователей, затаившихся в бамбуковой роще. — Я знала, что вы придёте. Захотите стереть единственный след, оставшийся на месте убийства…

— О чём говорит эта девочка? — удивляется Какицубата.

— Вы можете объяснить, зачем вернулись сюда в такое время?

— Потеряла серёжку. Они стоили кучу денег, вот я и пришла поискать. А что, нельзя? — не мешкая отвечает Какицубата. Она заранее подготовила ответ или только что его придумала? Как бы там ни было, она больше не похожа на легкомысленную девушку с расхлябанной манерой речи, напротив — кажется очень умной.

— Что у вас в руке?

— Иногда серёжки падают туда, где рукой не достать. Вот я и принесла с собой эту штуку, на всякий случай.

— А похоже, что вы собирались им что-то сломать, — продолжает Киригири, всё ещё упираясь руками в бока. — Нет смысла отпираться. Мне уже известно, что вы сделали.

— О чём ты?

— Вы убили Сирасу Сунтэцу.

— Вот уж не думала, что ты это скажешь… — Какицубата изумлённо мотает головой. — И даже вы, полицейские, приняли на веру слова такой малявки и стоите тут всем скопом с суровыми лицами? Убийца — та женщина, Мидзуияма. Только она смогла бы выйти из запертой комнаты с резинкой, разве нет?

— Да, так и должно было получиться по задумке убийцы. Полагаю, он выведывал информацию о лицах, которых позже собрал в особняке, из папок в Библиотеке Детективов и намеренно включил в число гостей одного детектива с миниатюрной комплекцией, способного выбраться из запертой на резинку комнаты. Планировал свалить убийство на него. Вот только он напрасно выбрал Мидзуияму-сан. Её телосложение и впрямь могло позволить ей протиснуться в ту щель, но в действительности она бы не смогла там пройти.

— Не смогла бы? — вырывается у меня.

К слову, я пряталась вместе со следователями, в тени за прожекторами, и дала им команду, когда включить свет.

— Из-за одежды. Она была в кимоно. Оно сковывает движения. Не думаю, что в нём возможно пролезть через узкую щель. Мидзуияма-сан точно зацепилась бы оби*. В соответствии с данными в папке она бы вам подошла, но вы ведь не ожидали, что она приедет в кимоно?

— Т-тут всё зависит от натяжения резинки! — возражает Какицубата. — Нужно было просто открыть дверь пошире домкратом, чтобы пролезть даже в кимоно.

— Тогда выходит, что это мог сделать любой из вас. Нужно было просто достаточно широко открыть дверь домкратом.

— Нет, резинка же лопнет!

— Лопнет или нет, можно узнать, только если проверить. В итоге мы так ни к чему и не пришли. Возможно, все подозреваемые смогли бы пройти через отверстие, а возможно, никто бы не смог.

— Тогда и я могла через него не пролезть! Но ты называешь убийцей именно меня?

— На то, что вы убийца, указывает другая улика.

— Да нет у тебя никаких улик!

— В таком случае, я задам вам вопрос: что вы делали в заднем садике вчера после трёх часов?

— В-в заднем садике? С чего ты взяла, что я вообще там была? Не говори ерунды!

— Это не ерунда. Я всё знаю. Вы надели на ноги варадзи, снятые с доспехов, и бродили по заднему садику…

От слов Киригири Какицубата теряет дар речи.

— Так на варадзи осталась грязь, потому что Какицубата-сан выходила в них наружу? — спрашиваю я.

— О чём ты? Какие ещё варадзи?

— Вам нужно было кое-что подготовить, чтобы создать запертую комнату. Ради этих приготовлений вам понадобилось выйти в задний садик, но у вас не было обуви. Тем не менее, вам требовалось завершить приготовления как можно быстрее, и поэтому вы вынужденно надели варадзи и вышли наружу.

— И почему же я торопилась?

— Из-за снега. Пока шёл снег, вы могли наследить в заднем садике — всё равно он скрыл бы следы. Это требовалось, чтобы создать трюк с запертой комнатой, и поэтому вы должны были как можно скорее закончить подготовку. Пока не кончился снег.

Убийство произошло примерно в одиннадцать вечера. К тому времени снаружи не осталось ничего, похожего на следы. Если для подготовки к трюку и впрямь понадобился задний садик, как говорила Киригири, то подготовка была окончена за несколько часов до убийства. Вчера весь день шёл небольшой снег, и не очень заметные следы скрылись бы под его слоем за пару часов.

— Вы позвали Сирасу-сана к себе и усыпили его, а потом осознали, что у вас нет обуви. В обычной ситуации вы сходили бы в прихожую за своими туфлями, а потом вернулись в зал, либо обулись бы в прихожей и прямо оттуда отправились в задний садик. Но вам не повезло, и вы не могли воспользоваться ни одним из вариантов. А всё потому, что недалеко от прихожей всё время находился Ядориги-сан.

Ядориги и впрямь говорил, что хотел предварительно ознакомиться с висевшими на стенах в коридоре картинами тушью и прочим, чтобы потом провести экспертизу.

— Если бы не обстоятельства, вы прошли бы мимо него и просто забрали свою обувь, но этого вы сделать не могли. Если бы Ядориги-сан спросил у вас, куда вы собрались с обувью в руках, ваш план убийства, возможно, провалился бы. И ждать, пока Ядориги-сан уйдёт, вы тоже не могли. Вас подгоняло опасение, что снег скоро кончится, — с безразличным видом продолжает объяснять Киригири.

Кажется, Какицубата выжидает момент, чтобы вклиниться и возразить, но пока что молчит.

— Нет обуви, но нужно выйти на улицу — как человеку поступить в подобном случае?

— Выйти босиком, — предполагаю я.

— Безусловно, другого выбора нет. Но находиться на снегу босиком посреди зимы — довольно неприятно.

— Но ведь можно и потерпеть, разве нет? Ведь убийце не нужно было стоять на снегу несколько часов кряду? Быстро сделал, что задумал — и ушёл.

— Да, можно было и потерпеть, но, полагаю, убийца не хотела ходить босиком по снегу по другой, психологической причине.

— Что за психологическая причина?

— А если бы снег не скрыл все следы? Тогда на снегу отпечатались бы не чьи-нибудь следы, а именно убийцы. Тут уж никакие оправдания не помогут. Убийца заключил: чтобы этого избежать, нужно во что-нибудь обуться. Пока логика моих рассуждений не вызывает ни у кого возражений?

Никто не говорит ни слова.

— Я уже говорила, как вы поступили в итоге — заметили, что на ногах у доспехов варадзи, и позаимствовали их.

— Погоди, а с чего ты взяла, что это была именно я? — восклицает Какицубата, до сих пор выбиравшая удобный момент, чтобы возразить — так, будто тщательно прицеливалась перед выстрелом. — Пока что в твоих рассуждениях не прозвучало ни одного указания на то, что их надела я.

— Я выяснила, какой у каждого из вас размер обуви. Размер варадзи — двадцать шесть с половиной сантиметров. Но обычно у варадзи вообще нет установленного размера, и зачастую их подбирают небольшими — так, что пальцы спереди высовываются.

— Откуда ты знаешь, Киригири-тян? Я вот о таком не слышала.

— Я с детства интересуюсь японской традиционной культурой и обычаями, — отвечает она, глядя куда-то вдаль. — С этой точки зрения варадзи подошли бы людям, чей размер обуви больше, чем размер варадзи: Яки-сану и Ядориги-сану.

— Н-ну тогда один из них их и надел! — решительно парирует Какицубата.

— Неверно. Будь один из них убийцей, он как раз сделал бы всё возможное, чтобы их не надевать. Я же сказала, психологический фактор: убийца захотел избежать ситуации, когда на снегу останутся чёткие отпечатки его пальцев, высовывающихся спереди варадзи. То есть варадзи надел человек, чьи пальцы с краю не свешивались.

— Но тогда это была Мидзуияма!

— У неё размер обуви — двадцать два сантиметра. Это слишком мало, чтобы надеть варадзи.

— В таком случае, остаются только…

Какицубата и Сирасу.

Вот только Сирасу — жертва, и его можно исключить.

Наши взгляды сошлись на побледневшей Какицубате.

Она надела варадзи доспехов, вышла на улицу, закончила все приготовления к трюку, вернулась в зал для кэндо, отряхнула варадзи и вернула на место. Однако ей не удалось стряхнуть с них весь снег, и в итоге она оставила после себя улику.

— А потом?.. — спрашиваю я. — Она ведь закрыла дверь в коридор на резинку. Без обуви она уже не могла пройти в главное здание по заднему садику…

— Думаю, готовя трюк, она попутно сходила в варадзи к парковке через бамбуковую рощу. Та легковая машина ведь ваша, Какицубата-сан? Вести машину в туфлях на высоком каблуке непросто, так что, думаю, у вас там была обувь для вождения. Вы могли вернуться в ней.

Обычный человек не обратил бы на нечто подобное внимание, но Киригири помнила все детали. Другого от неё можно и не ждать.

— Д-да что ты заладила, варадзи-варадзи?! Ты заклеймила меня убийцей из-за такой ерунды? И вообще, как мы можешь утверждать, что кто-то «захотел бы чего-то избежать по психологической причине» или «у кого-то слишком маленькие для варадзи ноги»? Ты точно во всём этом уверена?

— Нет, не точно. Именно поэтому я заручилась поддержкой полиции и приготовила для вас ловушку. Если бы никто не пришёл, мне бы ничего не оставалось, кроме как признать, что я ошиблась.

— Но я пришла, чтобы найти свою серёжку…

— Вы лжёте. Вы пришли, чтобы уничтожить следы, оставшиеся после трюка, — Киригири указывает пальцем прямо на Какицубату. — Вас не было в запертой комнате, но вы убили Сирасу-сана, который там находился. Вы воспользовались трюком, который подготовили в заднем садике. Свидетельство тому — след, оставшийся на сосульке.

Какицубата теряет дар речи и лишь крепко сжимает зубы.

— Но что это был за трюк? — спрашиваю я. — Какицубата-сан находилась в коридоре вместе с нами. Неужели она управляла доспехами с помощью пульта дистанционного управления?

— А вот и нет! — возражает Какицубата, внезапно повеселев. — Когда мы вошли в зал, доспехи были пусты. Вы и сами видели, что внутри не было никаких странных механизмов.

— Никаких сложных механизмов на дистанционном управлении и не понадобилось, — отвечает Киригири. — Нужны были лишь обычная нить, водяная мельница и меч.

Водяная мельница?

Но какой толк от неподвижной водяной мельницы?

— Я объясню по порядку. Сначала убийца подготовила нить. Я говорю «нить», но лучше подошла бы прочная проволока. Убийца продела её через цубу* меча. Обычно в цубе, помимо отверстия для лезвия в центре, справа и слева есть ещё два отверстия, которые называются хицу. Назначение у них может быть разным и будет зависеть в том числе от того, справа или слева находится отверстие, но сейчас следует принимать во внимание лишь то, что через них как раз можно продеть проволоку.

Полиция убедилась в том, что на цубе катаны, ставшей орудием убийства, было два отверстия-хицу.

— Ну и? Благодаря тебе все присутствующие теперь знают, как продеть проволоку через ручку катаны, а толку-то?

— К одному из двух концов проволоки, продетой через катану, убийца привязала утяжелитель. Чем тяжелее — чем лучше, и ещё лучше, если он не утонет в воде. Таким образом, подошло бы что-нибудь деревянное, вроде полена или бревна.

Можно найти сколько угодно подходящих предметов, если поискать по округе. Ещё, наверное, можно наломать бамбука и воспользоваться им.

— А на втором конце проволоки нужно просто сделать петлю. Вот и вся подготовка.

Ну и как использовать такое странное оружие?..

Я пока и представить не могу.

— Для начала, нужно надеть конец проволоки с петлёй на одну из свисающих с мельницы сосулек. Требовалась не недавняя хрупкая сосулька, а крепкая, росшая там с самого начала зимы, чтобы не сломалась от пары ударов.

— А потом?

— А дальше понадобилась небольшая хитрость. Для начала убийца открыла двустворчатую дверь в задний садик. На её ручки изнутри уже была намотана резинка. Она зажала между широко раскрытых створок стопор, чтобы дверь не захлопнулась. Возможно, убийца воспользовалась домкратом. Дальше она положила орудие убийства, японский меч, на резинку. Цуба как раз бы подошла, чтобы зафиксировать меч на резинке. С виду конструкция напоминала рогатку. Или лук, где вместо стрелы катана.

Теперь уже и я начинаю понимать, к чему ведёт Киригири.

— А в потом она взяла второй конец проволоки и протянула его по заднему садику, через забор и за бамбуковую рощу — до самой лощины. Там ей и нужно было привязать к проволоке утяжелитель. Закончив с утяжелителем, она скинула его вниз. Утяжелитель упал в реку, его понесло стремительным течением, и он создал силу натяжения для проволоки. Эта же сила натянула тетиву для стрелы-катаны. Тем не менее, стрела не сразу полетела вперёд. А всё потому, что сосулька на другом конце проволоки послужила стопором.

Я, наконец, сумела нарисовать в голове целостный план всей конструкции.

Резинку на двери можно сравнить с тетивой лука, а на ней, как стрела, лежит катана. Тетиву натягивает утяжелитель на одном конце проволоки. Сосулька не даёт луку сразу выстрелить, как часовой механизм.

— Думаю, теперь убийца могла без опаски достать домкрат, не дававший дверям закрыться. Сила натяжения, удерживавшая катану, стала и силой натяжения, держащей дверь.

Так мы получили конструкцию с проволокой, которая тянется от сосульки к залу для кэндо и через весь задний садик к обрыву.

— Из-за постоянной силы натяжения в надетой на сосульку петле лёд постепенно начал таять. У льда есть свойство — он тает под нажимом. При этом проволока не сломала сосульку, разрезав её надвое. Область, которую повреждала проволока, тут же снова замерзала и сцеплялась, проволока оказалась, фактически, внутри сосульки и постепенно двигалась к краю. Наконец, когда проволока сорвалась с сосульки, сила, удерживавшая меч, пропала, и упругая резинка запустила орудие убийства вперёд.

Когда мы стояли снаружи и пытались понять, что творится в зале для кэндо, катана держалась на двери и вот-вот была готова сорваться с места.

— Но… Как она прицелилась? — задаю я пришедший на ум вопрос. — Как убийце удалось настолько удачно попасть в жертву катаной?

— Вот здесь и использовались самурайские доспехи. Те доспехи были нужны не только для того, чтобы разыграть перед нами убийство в особняке с призраками.

— …А зачем?

— Воины в доспехах стояли посреди комнаты, на одной линии, так? А жертва лежала прямо перед ними. Но попробуй мысленно вернуться назад во времени и представить, как выглядело место будущего убийства, когда жертва ещё была жива. Ну же, Юи-онээ-сама. Теперь-то ты понимаешь?

— А… Неужели они…

Доспехи стояли с согнутыми в локтях руками. Если жертва находилась без сознания, не могла ли убийца привести жертву в вертикальное положение, повесив на локтях воинов за подмышки?..

— Доспехи служили опорой, чтобы зафиксировать цель в нужном месте.

— Верно. И кровь попала на доспехи как раз потому, что жертва висела у них на руках.

Скорее всего, жертва упала ничком от силы удара, когда ей в спину вонзилась катана.

Так и было создано представшее нашим глазам место преступления.

Двустворчатая дверь, сыгравшая роль лука для стрелы-катаны, закрылась сама благодаря резинке.

Дверь являлась одним из важных элементов запертой комнаты, и вместе с тем стала частью механизма, при помощи которого было совершено убийство.

— К слову, полагаю, протянутая через задний садик проволока уплыла вместе со спущенным с обрыва утяжелителем. Не думаю, что удастся когда-нибудь их отыскать, даже если осмотреть местность ниже по течению. Ещё на снегу мог остаться след от проволоки, но его уже засыпало. На заборе осталась царапина, но когда и её скроет снег, она ничем не будет отличаться от множества других царапин. Единственная улика, которую требовалось уничтожить убийце — сосулька, через которую прошла проволока, — обнимая себя обеими руками, Киригири медленно подошла к Какицубате. — Я ждала, что убийца вернётся, чтобы избавиться от улики. Потому-то я назвала Мидзуияму-сан убийцей, как и задумала настоящая убийца. Думала, так убийца потеряет бдительность и явится сюда.

Какицубата стоит сгорбившись и склонив голову.

Кажется, мы подошли к самому финалу истории.

— Откуда ты взялась? Детектив здесь Самидарэ Юи. Она тебя наняла? Или ты и правда работаешь на Рюдзодзи Гэкку? — спрашивает Какицубата, не поднимая головы.

— Не важно, кто я… С вами в любом случае всё кончено.

— Кончено? — шепчет Какицубата, а потом медленно поднимает голову и смотрит на Киригири запавшими, как у призрака, глазами.

Она медленно замахивается похожим на лом предметом, который сжимает в правой руке.

— Не смей! — я выскакиваю на снег и закрываю Киригири от Какицубаты.

Рука Какицубаты замирает над головой.

— Причинять вред детективу — против правил! — предупреждаю я, раскинув руки в сторону.

— …Совсем глупая? — усмехается Какицубата. — Я и так проиграла, думаешь, меня теперь волнуют правила?

— Д-да, вряд ли…

— Ну да ладно, нет никакого смысла тебя бить, — сокрушённо вздыхает Какицубата и отбрасывает похожий на лом предмет в сторону. — Да и вообще, мне с самого начала было плевать на победу в игре. Серьёзно. Вполне хватит и того, что я отомстила.

— Неужели вам больше ничего не оставалось, только месть? Есть же так много того, что…

— Я их слышу! — перебивает меня Какицубата, срываясь на крик. — Слышу голоса из-за двери. Стоит мне закрыть любую дверь, и я снова их слышу. Они говорят, что им горячо, просят помощи… Молят меня о помощи…

— Горячо?.. Просят помощи?..

— Помнишь, восемь лет назад в тоннеле горной железной дороги случился пожар, когда поезд поднимался в гору? Вроде как нашумевшая была новость. Всё произошло из-за короткого замыкания. Когда все пытались выбраться, один мужчина, спасаясь от пожара, закрыл дверь аварийного выхода. Внутри осталось двадцать восемь человек. Среди них — моя семья. Я выскочила наружу раньше них и поэтому спаслась. Но видела, как тот мужчина закрыл дверь сразу за моей спиной. Сказал, что только так мы спасёмся. А внутри ещё было так много людей…

Я смутно помню, как об этом говорили в новостях.

Один из пассажиров закрыл дверь пожарного выхода, и все, кто не успел выбраться наружу, утонули в яростном пламени и погибли.

В то же время некоторые свидетели утверждали: благодаря тому, что он закрыл дверь пожарного выхода, дым остался внутри, и больше двух сотен людей сумели выбраться из тоннеля живыми.

Ни СМИ, ни полиции так и не удалось выяснить, кто именно закрыл дверь. Общество успокоилось, сойдясь на том, что не стоит клеймить его убийцей и разыскивать. Следовало ли обвинять человека, закрывшего дверь, в убийстве? На этот вопрос не смог бы ответить никто из людей, не видевших пожар своими глазами.

— Ну и… вы обрели своё спасение, когда его убили?

— Сама не знаю, — горько усмехается Какицубата, разглядывая собственные руки. — Сказать по правде, я не ощущаю, что сама его убила. Не думаю, что убила его собственными руками, потому что просто расставила всё, как мне велели и протянула нить, куда сказали. Увидев тело этого мужчины, я не обрадовалась и не восторжествовала, а скорее растерялась. Даже подумала, уж не убил ли его кто-нибудь другой. Я и сейчас как будто в ночном кошмаре…

— Тогда ради чего вы его убили?

— Остаётся лишь верить, что я обрела спасение. Спасение для людей, оставшихся за дверью, — губы Какицубаты растягиваются в спокойной улыбке. — Они больше не будут молить о помощи, когда я в следующий раз закрою дверь. Моё спасение подарило им покой.

Вот и ещё один человек, боровшийся со злым роком. Комитет разыскивает таких, как она, запертых в ловушке собственного прошлого.

— У вас есть возможность заплатить сто пятьдесят один миллион? — спрашивает Киригири.

— Откуда у меня такие деньги? Будь они у меня — не маялась бы подобной ерундой.

— Тогда мне следует вас предостеречь, — Киригири приближается к Какицубате и шепчет ей на ухо, — позвольте полиции вас увезти. Эти полицейские благополучно довезут вас до участка.

— О чём это ты?

— Комитет уже начал на вас охоту. Они будут пытаться вернуть сто пятьдесят один миллион любыми возможными средствами. Даже если им понадобится вас убить.

— Но… — губы Какицубаты дрожат. — А ничего нельзя сделать? Вы обе ведь много о них знаете, да? Спасите меня!

— Не стоит заблуждаться. Вы уже зашли слишком далеко. Для меня вы тоже враг.

Киригири смотрит в ночную темноту, не пытаясь убрать с лица растрепавшиеся от ветра волосы.

— Но…

— Было бы лучше, если бы вы попросили о помощи до того, как совершили убийство.

— Эй, погоди! Спаси меня!

Следователи уже успели оцепить всю округу. Они уводят Какицубату и усаживают в полицейскую машину. Думаю, на этот раз машина и следователи настоящие. Я сама видела, как эти же люди принимали участие в предварительном следствии.

Закрывается дверь машины, в которую усадили Какицубату.

В ту же секунду её лицо застывает.

Она закрывает руками уши, в панике широко распахивает глаза и мотает головой.

Она как перепуганная маленькая девочка.

Пришло ли к ней её спасение?..

И чем вообще для неё было спасение?

Наконец красные огни мигалки скрываются за бамбуковой рощей.

Четыре часа утра.

Мы просим довезти нас до простенького отеля в ближайшем деловом квартале. Полицейские говорят, что сами за нас заплатят. Кажется, они до сих пор считают нас помощницами Рюдзодзи.

Мы с Киригири до самого утра сидим на кровати, прислонившись спинами к стене, и разговариваем на фоне беззвучно работающего телевизора. То, что произошло сегодня, уже кажется таким далёким, будто случилось несколько дней назад. И всё же синяки на тоненькой шее Киригири пока свежие, и напоминают о безжалостной реальности всего происходящего.

— Болит?..

Я касаюсь синяка кончиками пальцев. Киригири, скривившись, отворачивается.

— П-прости!

— В следующий раз может и не повезти, — говорит она, будто о ком-то другом. — Буду рассчитывать, что ты меня защитишь, — с этими словами она садится, прижав колени к груди, укрывается одеялом, прижимается ко мне и закрывает глаза.

Она и дальше будет вновь и вновь сталкиваться с самыми разными опасностями, до тех пор, пока с ней её выдающийся талант. И, возможно, получит ещё много ран. Всё стало бы гораздо проще, откажись она работать детективом, но не думаю, что она может позволить себе подобное решение. Мне бы очень хотелось, чтобы она и дальше оставалась детективом. Этому миру нужен свет, горящий во тьме.

Я рассеянно смотрю телемагазин и сама не замечаю, как засыпаю, всё ещё сидя на кровати. Когда я засыпала, за занавесками уже слегка побелело, и снег на окне мерцал в свете восходящего солнца.

↑Древний знатный род Такэда базировался в провинции Каи (современное название — префектура Яманаси). Поскольку со временем у клана образовывались младшие ветви, главную ветвь называли Каи Такэда.

↑Период Мэйдзи (1868-1912 гг.) — исторический период, отличительной особенностью которого является ряд глобальных изменений в политической, экономической и социальной жизни японского общества в сторону европеизации.

↑Дзори — плоские японские сандалии без каблука, сделанные из бамбука или соломы, их нередко носят с традиционной японской одеждой. Могут быть как мужскими, так и женскими.

↑Фусума — скользящая дверь в традиционных японских домах, сделана из деревянного каркаса и бумаги.

↑Причёска, в которой волосы зачёсаны по бокам, спереди укладываются в гребень, а сзади, на затылке, делятся вертикальным пробором на две половины. Пользовалась популярностью среди японской шпаны-неформалов, особенно имеющих отношение к байкерской культуре.

↑Дзасики-вараси — добрый ёкай, нечто вроде нашего домового, родом из префектуры Иватэ. Иногда изображается как ребёнок с каре в традиционной японской одежде, может быть как мальчиком, так и девочкой.

↑Самуэ — изначально традиционная рабочая одежда японских дзэн-буддистских монахов, в настоящее время популярна и у простых людей, тоже в качестве рабочей одежды. Часто коричневого цвета или цвета индиго, производится из натуральных тканей: льна или хлопка. Состоит из брюк (иногда укороченных) и рубахи свободного кроя.

↑Камисимо — традиционная военная одежда самураев в эпоху Эдо.

↑Хакама — традиционные мужские широкие штаны в складку.

↑Котэ — стёганный матерчатый рукав с нашитыми на него пластинами.

↑Варадзи — один из видов традиционной японской обуви, сандалии из соломы или пеньки.

↑Мэмпо — боевая маска, защищает лицо от носа до подбородка.

↑Сикиси — четырёхугольные листы бумаги с каллиграфическими записями.

↑Кэндо — японское фехтование на бамбуковых мечах.

↑Тануки — название японской енотовидной собаки. Другое значение слова — оборотень, превращающийся в енотовидную собаку.

↑Какэдзику — свитки с живописью или каллиграфией.

↑Таби — японские носки с разделённым большим пальцем, обычно их носят с традиционной японской обувью.

↑Отсылка к знаменитому японскому детективному роману «Убийство в Хондзине» (1946 г.), считается классикой японского детектива и одним из лучших представителей жанра. Автор — Ёкомидзо Сэйси (1902 — 1981).

↑Оби — в данном случае широкий пояс, сделанный из парчи, его завязывают на поясе поверх кимоно. Может достигать в длину четырёх метров, завязывается на спине сложным бантом.

↑Цуба — аналог гарды у японского меча. В отличие от гарды, носит декоративную функцию и также служит упором для кисти руки при колющих ударах.