Данганронпа: Киригири (Новелла) - 1 Глава

Женская школа «Либра» — Самидарэ Юи

Ты — это я в прошлом…

Это сказал мне один из руководителей Комитета по оказанию помощи жертвам преступлений, человек, который в ответе за нынешнюю серию убийств — знаменитый детектив Рюдзодзи Гэкка.

Он, вероятно, имел в виду не мои способности, а отношение к работе. Вообще-то я и детектив трипл-зеро-класса — небо и земля, как по части возможностей, так и по части рабочих достижений. Ни о каком сравнении и речи нет.

«Ты такая же, как я. Я тоже не мог смириться со злом. Потому-то и решился побеждать его более сильным оружием».

Так он сказал.

Я и правда чувствую, что не могу смириться со злом. Это чувство — как шрам на моём сердце с тех самых пор, как я потеряла младшую сестру.

Но я не такая, как они.

Разве справедливо спасать одного человека ценою слёз других людей?

«Для обретения истинного спасения жертвы неизбежны. К такому выводу я пришёл».

Нет.

Так рассуждают сильные.

Так может заключить гений вроде Рюдзодзи. Я, человек без таланта, живущий самой обычной жизнью, никогда бы к подобному не пришла, не обрела бы это своеобразное просветление.

И всё равно мы с Рюдзодзи похожи?

Нет, не может быть.

И наша битва тоже доказывает, что мы разные.

Рюдзодзи проводит эту игру, преследуя и несколько других целей. Некоторые из них могу назвать даже я — например, он хотел раскрыть личность таинственного детектива Микагами Рэя и планировал выманить Киригири Кёко на поле битвы. Ещё в этой игре есть элемент борьбы детективов трипл-зеро-класса друг с другом. Узнав исход битвы, можно будет предположить, что дальше станет с Комитетом.

Так работает гений, владеющий искусством параллельного мышления и многозадачности, которого прозвали Графом в кресле.

И всё же… Не могу отделаться от мысли, что где-то запрятана истинная цель Рюдзодзи Гэкки, а другие, мелкие, ведут к ней, как небольшие протоки к большой реке.

Ради чего он на самом деле затеял эту игру?

В любом случае, чтобы выиграть у Рюдзодзи, мне нужно раскрыть дело, с которым я сейчас столкнулась.

Я нахожусь на месте одного из двенадцати вызовов, в женской школе «Либра».

Я не помню, как здесь оказалась. Помню лишь то, как, распрощавшись с Киригири Кёко, пересела с поезда на автобус, чтобы поехать сюда, а дальше — сплошная неизвестность. Я пришла в себя на полу незнакомой комнаты, и передо мной стоял некто в чёрном плаще с капюшоном, вероятно, убийца. А позади меня был труп девочки в школьной форме, очевидно, старшеклассницы.

Заметив, что я очнулась, Чёрный Плащ пустился в бегство и заскочил в комнату. Я бросилась за ним, туда же. Вот только Чёрного Плаща не оказалось внутри, вместо него в комнате стояло два гроба.

Я подумала, что Чёрный Плащ спрятался в одном из них… Но в каждом гробу оказалось по старшекласснице в форме той же школы, что и у жертвы. На их руках были наручники, на ногах — кандалы, а рты заклеены скотчем.

Девочку с прямыми чёрными волосами, поделёнными пробором по центру, и открытым благодаря обручу лбом, зовут Нада Цукиё. У неё глаза как у кошки и, похоже, скверный характер.

Вторая девочка с чуть вьющимися рыжими волосами и стрижкой каре — Тоакицу Надзуна. На вид она спокойная и миролюбивая.

По их словам, они одноклассницы.

Но как они оказались в гробах?

И куда подевался Чёрный Плащ?

— Цукиё-сан, — заговаривает с ней Надзуна. — Помнишь, что было до того, как ты оказалась в гробу?

— Нет… Только то, что утром села в такси, чтобы, как обычно, поехать в школу…

— В такси? Ты ездишь в школу на такси? — изумляюсь я, и она качает головой.

— Так вышло только сегодня. Автобус, на котором я езжу обычно, не приехал вовремя, из-за пробки или чего-то подобного. Я бы опоздала, если бы и дальше его ждала, вот и поймала такси.

— У меня было так же, — добавляет Надзуна. — Мы с Цукиё-сан ездим на разных автобусах, но мой тоже задержался сильнее, чем обычно, и на остановке выстроилась большая очередь. Мне ничего не оставалось, кроме как ехать на такси. И… дальше всё как в тумане.

— Очень вероятно, что вас сюда привёз водитель такси. То, что ваши автобусы где-то задержались, может быть на совести злоумышленников. Всё ради того, чтобы вы сели в лже-такси.

— Какая-то нелепица… — бормочет побледневшая Цукиё. — О каких «злоумышленниках» речь? О преступной группировке похитителей?

— Для простоты можешь считать, что да.

— Почему нас похитили? Потому что у меня богатые родители?

— А у тебя богатые родители?

— С точки зрения обычных людей — да. Но в моём кругу есть девочки из семей и побогаче. Так почему именно я?.. — судя по лицу Цукиё, она вот-вот расплачется.

— А у убитой Такэдзаки-сан тоже были богатые родители?

— Ну да… Наверное… Я точно не знаю…

— Такэдзаки-сан была скорее в числе учениц из нижних слоёв общества, — присоединяется к разговору Надзуна.

— Надзу, так не говорят…

— Но это же правда.

— Ну да, но…

— Если честно, в школе между нами и ими была огромная пропасть, мы почти не общались. Но вместе с тем наши группы почти не конфликтовали. Можно сказать, по большей части мы не обращали друг на друга внимания.

Подобное разделение на группы есть в любой старшей школе. Меня удивило скорее то, что Надзуна, невзирая на миролюбивый внешний вид, не избегает прямых и жёстких формулировок, а также на редкость проницательна. Когда я только-только открыла гроб, она была в панике, но сейчас выглядит очень спокойной.

И она… могла бы подойти на роль убийцы в этой «Дуэль Нуар».

— А Такэдзаки-сан действительно убита? — продолжает Надзуна.

— Да. Я своими глазами видела тело. Она лежала в луже крови, и я убедилась, что у неё нет пульса. Мне очень жаль, но… она правда погибла.

— Я тебе не верю.

— Но ведь… Вот, у меня её ученический билет.

— Его можно и подделать. А ещё Такэдзаки-сан могла сама и подстроить весь этот жуткий розыгрыш.

— Раз ты так считаешь, то сходи и посмотри, — в отчаянии огрызаюсь я. — Выходишь из комнаты — и прямо…

— Я бы с радостью, но не могу толком пошевелиться, — Надзуна демонстрирует мне наручники. И ладно бы только наручники, но в кандалах ей и впрямь далеко не уйти. Цепь на кандалах сковывает ноги, а вот к гробу не прикреплена, так что ходить в них всё же можно, если поднапрячься.

— Вот-вот, сначала освободи нас. Ну же, живее! — подгоняет меня Цукиё.

— Освободить — это, конечно, здорово… Но у меня нет ключа. — Я пожимаю плечами.

Чуть раньше я обыскала их обеих и не нашла ничего похожего на ключ.

— К тому же я не могу просто так вас освободить. А вдруг вы и есть убийцы.

— Ну хотя бы ноги!

— Говорю же, у меня нет ключа…

— Так не стой столбом, а найди его. А если он у убийцы, то пойди и отними. Раз ты детектив, то тебе это должно быть по силам!

— Не говори ерунды…

Вот только перебранкой делу тоже не поможешь.

Надо поискать ключ в другом месте.

— Вы можете посидеть тут смирно?

— А что нам остаётся, кроме как сидеть на месте? Ну же, поторопись. Заодно и туалет поищи. Не заставляй меня терпеть слишком долго.

— Л-ладно, поняла. — Уже открыв дверь комнаты, я оборачиваюсь. — Если что-то случится, громко кричите. Я не стану закрывать дверь.

Они обе кивают.

Можно ли оставлять их в комнате одних?..

Если они убийцы, то волноваться о них нет смысла.

Я отпускаю ручку, собираясь оставить дверь открытой. Раздвижная дверь тут же сама по себе медленно скользит по рельсе обратно, пока не закрывается. Дверь не автоматическая, но, наверное, колёсики устроены так, чтобы ехать обратно и закрывать её. Подобное нередко встречается в больницах. Я открываю дверь широко, до упора, механизм скольжения блокируется, и мне удаётся оставить её открытой.

Я подмечаю нечто странное: настораживает не закрывающий механизм, а то, что когда в комнату забежал Чёрный Плащ, створка двери была отодвинута.

Двери были открыты намеренно?

А ведь все остальные двери, кажется, тоже были нараспашку. Как будто убийца заранее проложил себе маршрут для побега.

Получается, убийца с самого начала планировал попасть в эту комнату?

Есть и ещё одна странность: на двери нет ни ручки с замком, ни замочной скважины.

Когда я в погоне за Чёрным Плащом прибежала к этой комнате, дверь какое-то время не открывалась, так, будто её заперли на ключ. При этом на ней нет замка.

Тогда почему дверь не открывалась?

Значит, её чем-то подперли?

Дверь скользит по рельсе на полу внутри комнаты, и её можно заблокировать, если запихнуть сверху что-то вроде палки.

Но ничего такого рядом с дверью не валялось.

Тогда Чёрный Плащ держал дверь изнутри?

Если так, то у него почти не оставалось времени на то, чтобы спрятаться…

— Эй, ты чего там встала? — доносится до меня голос Цукиё. — Быстрее найди ключ.

— А… Угу.

Я оставляю раздумья на потом и выхожу в коридор.

Длина коридора примерно десять метров. Он не очень широкий. Звука шагов почти не слышно из-за ковра на полу. Стены и потолок дощатые, воздух вокруг пропитался специфическим запахом старой древесины. Окон нет, наружу выглянуть неоткуда.

Я прохожу по коридору и миную дверной проём. Здесь обычная, а не раздвижная дверь. Я вспоминаю, что когда здесь пробегал Чёрный Плащ, она, кажется, тоже была открыта настежь.

В конце коридора вход в величественную капеллу. Всё внутри выстлано холодной каменной плиткой. В капелле стоит около двадцати длинных скамеек для прихожан, на каждой может уместиться человек по десять. В глубине зала алтарь на помосте, там же крест и статуя Девы Марии. Входная дверь находится на противоположной стене. Внутри капеллы не видно ни одного окна. Приходится полагаться на свет от ламп накаливания на стенах.

Первым делом я направляюсь к выходу.

Я открываю большую двустворчатую дверь и выхожу в небольшое помещение, очевидно, переднюю. Следующая дверь должна вести наружу. Только вот она закрыта толстым листом фанеры, прибитым к стенам гвоздями. Естественно, мне не по силам оторвать фанеру от стен и выбраться.

Сбоку от входа туалетные комнаты для мужчин и для женщин. Для начала я захожу в женский туалет и убеждаюсь, что там никого нет. В дальнем его конце окно, но и оно закрыто фанерой.

Я на всякий случай заглядываю и в мужской туалет. Внутри никого. Если бы там кто-то оказался, то, наверное, поднял бы крик. И здесь окно тоже наглухо закрыто.

Теперь мне примерно понятна планировка здания. В центре — большое вытянутое в длину помещение-капелла, налево и направо от неё тянутся крытые галереи,в конце каждой — по круглой комнате. С воздуха здание как раз напоминает по форме крест, для церквей и храмов это не редкость.

Если статуя Девы Марии находится от меня на двенадцать часов, то на девять часов — комната с двумя гробами, а на три часа — комната, где я очнулась. Вход — на шесть часов от меня. Никаких комнат, помимо туалетов, здесь нет, окон тоже нигде нет. Входную дверь можно считать наглухо закрытой.

Мы заперты.

Интересно, сколько сейчас времени? Не разглядеть, светло ли снаружи. И часов нет. Но по моим личным ощущениям не прошло и суток. Мы договорились созваниваться в полдень, и если я не подниму трубку, Киригири и остальные детективы непременно сразу примчатся сюда.

Нет… При худшем раскладе остальные детективы сейчас могут быть точно так же заперты.

…Как там Киригири-тян?

О том, удастся ли ей раскрыть дело, можно даже не волноваться. Меня сильнее беспокоит, что она всегда готова принести себя в жертву в погоне за правдой. Наверное, потому-то я и боюсь, что когда-нибудь она исчезнет и больше никогда не вернётся.

Нужно как-нибудь отсюда выбраться и вместе с ней вернуться в общежитие.

Я должна как можно скорее раскрыть дело.

Убийца точно находится здесь, внутри запертого здания.

Чёрный Плащ — не сон и не мираж.

Он настоящий.

И всё же он исчез из запертой комнаты без входа и выхода.

Значит, одна из девочек в гробах и есть убийца…

А?

Нет, погодите-ка.

Я смотрю на ученические билеты, которые забрала у двух старшеклассниц.

На них указаны и дни рождения.

Нада Цукиё, день рождения — тридцатое июля

Тоакицу Надзуна, день рождения — двадцать первое августа

Помню, Киригири на прощание велела мне остерегаться человека под знаком Весов. Я не успела выяснить, почему она так решила, но есть вероятность, что убийца — Весы.

В поезде я проверила, какие даты соответствуют знаку Весов. Обычно это период с двадцать четвёртого сентября по двадцать третье октября.

Ни Цукиё, ни Надзуна не Весы…

Уж не знаю, насколько велика вероятность того, что убийца по знаку зодиака Весы, но раз уж Киригири меня об этом предупредила, не прислушаться к её словам я не могу.

Ни одна из них не убийца?

Или же одна из них предвидела, что я буду смотреть на дни рождения, и подделала ученический? Но ведь она могла бы в таком случае и вовсе не брать его с собой…

Кстати, жертва, Такэдзаки Хана, тоже не Весы. Я видела её ученический.

Если ни Цукиё, ни Надзуна не убийцы, то куда подевался Чёрный Плащ?

Погрузившись в раздумья, я возвращаюсь в капеллу.

Я миную ряды скамеек и подхожу к кафедре на другом конце капеллы. Я заглядываю за кафедру, но и там никого нет. Больше тут спрятаться негде.

Я поднимаю голову на статую Девы Марии. Кажется, она гипсовая. Она размером с ребёнка и стоит примерно на высоте моей груди. Крест висит на стене ещё выше.

Приглядевшись, я замечаю у Девы Марии блестящий серебряный кулон.

Дева Мария с украшением — это что-то новенькое.

Я подхожу ближе и понимаю, что на ней не кулон, а маленький ключ на цепочке.

Ключ?..

Неужели ключ от наручников?..

Я карабкаюсь на платформу, где стоит Дева Мария, и пытаюсь снять ключ, но цепочка не расстёгивается. Хочу стянуть её через голову статуи, но цепочка слишком короткая и цепляется за подбородок.

Нет, не выйдет. Быстрее будет позвать тех двоих сюда.

Хотя, нет, тоже не вариант. Даже если и получится привести их сюда, воспользоваться ключом, который висит у нас над головой, будет непросто. А уж если это ключ от кандалов — и подавно…

Может, сломать гипсовой статуе шею и забрать ключ?

Нет, у меня не хватит духу на нечто столь греховное. Святая Дева Мария оберегает учениц и в моей школе. У меня рука не поднимется её сломать.

Ноги Девы Марии не были одним целым с пьедесталом, так что можно поднять её и перенести.

Значит, придётся тащить её в ту комнату?..

Я озираюсь по сторонам.

В углу капеллы стоит тележка на колёсиках, с ручкой. На такой можно перевозить всякие тяжести.

Очень кстати!

Я подвожу тележку до самой кафедры. Потом залезаю на пьедестал, хватаю Деву Марию в охапку и осторожно спускаю вниз, на тележку. В статуе, наверное, килограммов двадцать-тридцать. В романе Эдогавы Рампо внутри гипсовой статуи был бы спрятан труп, но, похоже, в моём случае всё не так. Иначе статуя была бы тяжелее.

Я кое-как укладываю гипсовую фигуру, спускаю тележку со сцены и толкаю её к комнате с гробами.

Преодолев коридор, я заглядываю в комнату через открытую дверь.

— Я нашла ключ.

От входа видны стоящие рядком гробы, но в них нет ни Цукиё, ни Надзуны.

— А?..

Я захожу в комнату, толкая перед собой тележку.

И тут что-то с силой врезается в меня сбоку.

От толчка я падаю на пол.

Что-то тут же наваливается на меня сверху.

— Скорее, Надзу! Отними у неё ключ!

Это Цукиё. Она улеглась на мне и не даёт подняться.

У входа стоит Надзуна. Её руки и ноги всё ещё в кандалах.

— Прости, у нас нет другого выбора. — Она присаживается возле меня на корточки и, как была, в наручниках, обшаривает мои карманы и всю одежду.

— Что?..

— В чём дело, Надзу? Быстрее, давай сюда ключ.

— Кажется, его нет.

— Нет? Значит, она нас обманула.

— А вот и нет! — с трудом выжимаю из себя я. — Я бы вам его и так отдала, без всего этого!

— Так мы тебе и поверили! Ты похитительница!

— Я не похитительница! — Для меня это самое мерзкое на свете слово. — Я детектив!

Я изо всех сил отталкиваю Цукиё и поднимаюсь на ноги.

Цукиё вдруг боязливо вжимает голову в плечи и поднимает на меня взгляд. Смущённая Надзуна тоже сидит на коленях.

Я отряхиваю подол куртки и поправляю воротник.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, чтобы немного остыть.

— Меня зовут Самидарэ Юи. Я ведь ещё не представилась? Может, вы двое мне и не доверяете, но… Сказать по правде, вы и сами пока что вызываете у меня подозрения. В этом плане у нас единодушие, так что давайте пока устроим перемирие. Идёт?

Они обе молча кивают.

Я указываю на тележку со статуей Девы Марии.

— Вот ключ. На шее у Святой Девы Марии. Он не снимается, так что я привезла её сюда. Не знаю, подойдёт он или нет, но, думаю, стоит попробовать.

Я двигаю тележку и подвожу её к Цукиё. Она сидит, вытянув ноги в сторону и выставляет руки перед собой.

— Не надо снова на меня набрасываться, если наручники откроются.

— …Ладно.

Я притягиваю её руки к шее Девы Марии и вставляю ключ в замочную скважину.

Ключ поворачивается.

Наручники с щелчком открываются.

— Подошёл.

— Слава Богу, — крестится Цукиё.

— Давай заодно попробуем снять и кандалы с ног.

Она подносит ноги к статуе, и я засовываю ключ в замочную скважину кандалов.

Они тоже с лёгкостью открываются.

— Отлично. Ключ подходит к тому и другому. Видимо, он универсальный или вроде того.

— Теперь ты, Надзу.

Я позволяю Цукиё открыть замки.

Немного погодя от оков освобождается и Надзуна.

Они какое-то время счастливо обнимаются.

— Я успела быстро оглядеться. Входная дверь и окна крепко заколочены, просто так наружу не выйти. Кажется, мы здесь заперты.

— Это ужасно. У меня ведь сегодня урок игры на скрипке!.. — ноет Цукиё, шаря по карманам. — Телефон пропал.

— И моего нет, — говорит Надзуна.

— Никакой связи с внешним миром, — констатирую я, уперев руки в бока. — Раз убийца держит нас взаперти, значит, он ещё не закончил начатое.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Он ещё кого-то убьёт.

— Ещё кого-то?..

Побледневшие Цукиё и Надзуна обмениваются взглядами.

— Нужно выбраться из здания, пока он не начал действовать. Для убийств, о которых мне сообщили, используется трюк, и его можно выполнить лишь в определённом месте. Если выйдем из здания, то убийство вряд ли произойдёт.

— Но… Окна и двери же заколочены, да?

— Одной мне было бы не прорваться наружу, но если мы втроём объединим усилия, возможно, нам удастся сломать фанеру и выбраться. Ну что? Попробуем вместе?

— Ну да… Если будем сидеть тут и переругиваться, ни к чему плодотворному не придём. А ты что думаешь, Надзу?

— Согласна, — отвечает Надзуна, поправляя ленточку на школьной форме. — Однако сначала мне хотелось бы кое-что уточнить.

— Что?

— Такэдзаки-сан правда убили?

— Да… Мне очень жаль.

— Позволь на неё посмотреть.

— Да забудь ты о ней, Надзу. Я не хочу смотреть на труп.

— Может, мы почти и не общались, но Такэдзаки-сан наша одноклассница. Нельзя просто так её бросить.

— М-м-м… — бормочет Цукиё, скрестив на груди руки. — Ладно уж, раз ты хочешь…

— Хорошо. Я и сама хотела ещё раз посмотреть на место убийства, так что пойдёмте к ней.

Я выхожу из комнаты в сопровождении Цукиё и Надзуны. Дверь закрывается сама собой. Мы проходим по коридору и оказываемся в капелле.

Цукиё и Надзуна восторженно восклицают:

— Мы в церкви? Или это капелла?

— Вам знакомо это место? — спрашиваю я, и они мотают головами в ответ.

— Это здание гораздо старше, чем капелла в нашей школе. Хм… А как оно называется?

— Женская школа «Либра». Миссионерская школа, была закрыта семнадцать лет назад.

— Ещё до нашего рождения…

— И всё же здесь сравнительно чисто, — подмечает Надзуна. — А ведь она стояла заброшенной семнадцать лет…

— Злоумышленники, приславшие мне сообщение о готовящемся преступлении, привели её в порядок, чтобы превратить в арену для убийства.

— Вот как… Ну и жуткие же люди… — протягивает Цукиё. Происходящее её словно бы и не касается.

Мы проходим через капеллу и открываем дверь в коридор. В его конце виднеется ещё одна, а за ней — комната, в которой я очнулась, она же комната с трупом.

— К слову, вы не слышали никаких звуков, пока лежали в гробах? Например, как кто-то зашёл в комнату?..

— Я вроде почувствовала шаги, но ведь это, скорее всего, была ты? А потом я услышала, как ты говорила какие-то мерзости.

— Получается, ты была без сознания, пока я не открыла крышку гроба?

— Да. А ты, Надзу?

— Я… Ну… Я очнулась от ощущения, будто куда-то падаю… И, как и Цукиё-сан, чувствовала, что поблизости от гроба ходит человек. Потом я услышала твой голос, а ещё немного погодя ты открыла гроб.

— А никого, кроме меня, ты не слышала?

— …Не знаю. — Надзуна прячет глаза и качает головой. Её можно понять. Если они и впрямь невинные жертвы, втянутые в преступление, то их засунули в гробы, пока они были без сознания. Они не сразу поняли, что творится вокруг.

— Всё, мы пришли. Труп Такэдзаки-сан здесь, — я тянусь к дверной ручке.

Эта дверь точно такая же, как у второй комнаты. Комната круглая, вот дверь и сконструировали так, чтобы она скользила по дуге.

Я медленно отодвигаю дверь.

А?

Что-то не то.

Я ловлю себя на том, что, вопреки моей воле, дыхание учащается вместе с тем, как постепенно открывается дверь. Возможно, я нутром почувствовала нечто пугающе неправильное ещё до того, как осознала, что именно не так.

Дверь открыта нараспашку, и теперь круглую комнату видно целиком.

Внутри нет никакого трупа.

— А?.. А? Что всё это значит?

Я влетаю в комнату, склоняюсь над местом, где валялся труп, и осматриваю ковёр. На нём нет ни кровавых пятен ни следов того, что их затирали.

— Но здесь же было тело…

— Эй… Ты в порядке?..

Цукиё и Надзуна подходят, недоумевающе поглядывая на меня. В их лицах читается даже подобие жалости.

У меня кружится голова, и я невольно отвожу взгляд.

Мне плохо. Наверное, потому что мысли не поспевают за всей той чертовщиной, что здесь творится.

— Ну, в чём дело?

— Простите… Я сама не понимаю, что происходит.

— Хочешь сказать, труп Такэдзаки-сан был здесь, но пропал? — спрашивает Надзуна, оглядывая комнату. — И ни одной улики не осталось?

— Вроде того…

— А был ли труп? — Во взгляде Цукиё всё явственнее читается недоверие.

— Сказала же, что был!.. А, точно, её ученический билет! — вспоминаю я и достаю его из кармана. — Эта девочка точно лежала здесь, мёртвая. Точно!

— Значит, убийца вернулся сюда и где-то спрятал труп? — произносит Надзуна, задумчиво проводя кончиком пальца по собственным губам.

— Ничего другого я придумать не могу.

— В таком случае, мы с Цукиё-сан вне подозрений. Если бы одна из нас, либо мы обе были убийцами, то, попытайся мы перенести куда-то труп, непременно столкнулись бы с тобой нос к носу. Да и вообще… Человеку, скованному по рукам и ногам, труп не перенести.

— Именно так. Мы совершенно точно не убийцы. Кстати… А действительно ли тут произошло убийство?

Они с торжествующими улыбками переглядываются.

Получается, убийца спрятался в этой комнате, пока я осматривала туалеты, и куда-то унёс труп?

Но с какой стати он вообще это сделал?

Предположим, он и правда куда-то перетащил труп, но куда? Его негде было бы спрятать, кроме как в туалете, так неужели он перенёс туда труп, не попавшись мне на глаза?

Ничего не понимаю!

— Оставим это дело на потом! Для начала нужно придумать, как выбраться!

— Верно. Если мы как можно скорее отсюда не выйдем, я опоздаю на занятие. — Цукиё тянется к ручке, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию. По ней видно, что она не понимает всей серьёзности ситуации. Считает, наверное, что происходящее — чья-то злая выходка или розыгрыш.

Она собирается выйти из комнаты, но замирает на месте.

— В чём дело, Цукиё-сан? — подбегает к ней Надзуна.

— …Не открывается.

Цукиё что есть силы тянет дверь, но та не двигается ни на йоту. Надзуна тоже хватается пальцами за ручку, но, видно, дверь и впрямь заперта.

Их лица резко мрачнеют.

— Дверь другой комнаты тоже какое-то время была заперта. Может, есть какая-то хитрость, чтобы её открыть? — На сей раз за ручку хватаюсь я.

Как я ни стараюсь, дверь даже не шелохнётся.

— Нас заперли…

Мы глядим друг на друга.

— Н-не может быть! В комнате без телевизора и мобильника? — ужасается Цукиё. — И я ещё не сходила в туалет!

— Если нам не повезёт, то мы будем сидеть здесь до конца…

— До конца? До конца — это сколько?

— В худшем случае… Примерно шесть дней.

Если никто из детективов не придёт ко мне на помощь, то, раз убийца хочет заставить меня сидеть тут, пока не закончится «Дуэль Нуар», вероятно, следует приготовиться ждать около шести дней.

— Ну уж нет! Шесть дней здесь? Да я же умру! — Цукиё в панике начинает колотить в дверь. — Принеси нам хотя бы воду и еду! Только не жёсткую воду! Неси мягкую питьевую воду! Но сначала пусти меня в туалет!

— Почему она не открывается? — бормочет Надзуна, разглядывая дверь. — На ней же нет замка…

Замка на двери нет, как не было и в комнате с гробами. Вот только на сей раз мы в комнате, а дверь не открывается.

— Погодите… — я замечаю кое-что любопытное. — Вам эта дверь не кажется… странной?

— И что же в ней странного? — огрызается Цукиё.

— В другой комнате внутри была рельса, по которой скользила дверь. Я ещё подумала, что если вставить изнутри какую-нибудь палку, то дверь будет не открыть снаружи… В этой комнате рельсы для двери нет. И поэтому есть вероятность, что если палку вставить со стороны коридора, дверь перестанет открываться.

— Тогда извращенец в плаще выждал, когда мы зайдём в комнату, и запер нас на палку?

— Наверное…

Что теперь собирается делать убийца?

Я позволила ему заманить себя в ловушку. Наверняка всё до сих пор шло по его плану, и он водил меня, детектива, за нос.

С каждой секундой мне всё сильнее за себя стыдно.

Так значит, одна я и впрямь бессильна?

А что бы на моём месте сделала Киригири-тян?

Она-то всегда всё продумывает наперёд.

И ни перед чем не останавливается на пути к правде.

Да, она бы ни за что не махнула рукой на расследование убийства, если бы с ним столкнулась.

Нельзя сдаваться.

Нужно подняться на ноги и двигаться вперёд.

— Здесь задействован какой-то механизм, — я отхожу от двери и осматриваюсь. — Возможно то, что мы заперты, как-то связано с исчезновением трупа. Должен быть какой-то секрет, на который мы не обратили внимания.

— Секрет? — хором спрашивают Цукиё и Надзуна, обернувшись ко мне.

Я киваю.

— Я во что бы то ни стало разгадаю загадку этой запертой комнаты, — решительно заявляю я, чтобы убедить саму себя… И чтобы меня услышал убийца.

Бар «Гудбай» — Яки Хадзики

Торговая улочка начала приходить в упадок лет тридцать назад, и теперь работающие заведения здесь редкость — сплошь опущенные металлические жалюзи. Нужно отсчитать магазинчики справа от входа на улочку. Между седьмым и восьмым есть проход, настолько узенький, что человек едва протиснется.

Если пойти по проходу, а потом налево, направо и снова налево — покажется вывеска с надписью: «Клиника Курои». Обшарпанная дверь под вывеской — вход в бар «Гудбай».

Заведение много раз закрывалось и открывалось снова, менялись его владельцы, названия и стиль. Здесь было кафе для ценителей кофе, закусочная с караоке и девицами. Здесь даже устраивали площадку для нелегальных азартных игр и бар с дартсом.

Последним здесь располагалось заведение под названием «Гудбай» — на редкость уместное название. Приятное было местечко, с тихим барменом, смешивавшим многоцветные коктейли. О том, где сейчас бармен и чем занимается, никаких сведений не осталось. Ничего противозаконного в «Гудбае» не происходило.

Когда бар закрылся, окрестная шпана и якудза стали тайком использовать помещение как явку для своих тёмных делишек. Местные требовали, чтобы здание снесли, но на этой улице закрытых металлических жалюзи и без того хватало зданий, требующих сноса. Администрация, очевидно, ломала голову, раздумывая, как же поступить. Однако в последнее время и шпана, и даже бездомные здесь не ошивались. Вполне возможно, что людей, которые знают, как сюда попасть, уже не осталось.

Яки распрощался с остальными детективами и за полдня отыскал информацию о «Гудбае». Ему подфартило — раньше тут было незаконное казино, удалось пробить информацию по своим каналам.

Одиннадцатое января, время перевалило за десять вечера.

Яки направляется в «Гудбай» на такси в сопровождении двоих мужчин.

— Сорян, что дёрнул, Оба, — заговаривает Яки с сидящим рядом молодым мужчиной. На мужчине кепка козырьком назад, яркая футболка и стёганый пуховик. Его зовут Оба Рё. Обе и Яки случалось вместе накрывать игорные дома. Он же отыскал, где находится «Гудбай».

— Рад, что пригодился, брат. Я здесь родился, так что сразу понял, о чём ты. Итак… На кого охотимся?

— Не-не, в этот раз азартные игры ни при чём.

— Пфф, а я уже предвкушал, как мы с тобой чутка побуяним. Вот ведь непруха…

— Ты ж вроде завязал с азартными играми?

— Ну да, у меня ребёнок родился… Да и игры вот здесь уже сидят. Я-то думал, что в мире, где всем заправляет удача, кто-то типа меня, из плохой семьи, без образования, может подняться… А на деле наоборот — на горьком опыте узнал, что в таком мире тебя может под орех разделать какая-то малолетка…

— Погодь, так слушок, что тебя как липку обобрала загадочная готическая лолитка, — правда?

— Это вовсе не слушок, всё так и было.

— Не стыдно тебе? Возьмись за неё я, от неё бы за пять секунд мокрого места не осталось. И где малолетка сейчас?

— Не знаю. Не пойми откуда взялась и неизвестно куда пропала. — Оба нарочито тяжело вздыхает. — Скажи лучше, на кой тебе «Гудбай»? Если там можно кого-то развести, давай я подсоблю.

— Так вот чего ты хочешь?.. Не обольщайся, на этот раз я расследую убийство.

— Убийство?..

— Ага. Не по моей части. Мне велели просто приехать и собрать информацию.

— Тяжело же вам, детективам, приходится… — Оба поправляет кепку и грузно откидывается на сиденье, будто внезапно потеряв к происходящему всякий интерес.

— Скоро приедем, — обернувшись, говорит мужчина на переднем пассажирском сидении.

К переднему карману пиджака мужчины пристёгнут бейдж с эмблемой сетевого агентства недвижимости. На карточке имя: Арай Гундзо. Большинство пустых лавочек на торговой улице находятся в ведении его агентства.

Как детектив Яки не чурался и незаконных методов работы, но в этот раз решил действовать прямо и честно. Он обратился в фирму, занимавшуюся зданием «Гудбая», чтобы попасть внутрь. Обычно в подобной ситуации он бы просто выломал замок и вошёл без приглашения, но на сей раз он вроде как волонтёрит, так что по скользкой дорожке ходить не резон.

— Слышь, Оба…

— Что?

— Когда там у тебя день рождения?

— А? Хочешь мне что-то подарить?

— Давай, говори уже.

Оба Рё, день рождения — двадцать девятое сентября

— Ага… А у тебя? — спрашивает Яки и у мужчины на переднем сидении.

— Что? Это вы мне?

Арай Гундзо, день рождения — первое ноября

— Брат, ты что, увлёкся гороскопами?

— Ищу счастливые номера. Думаю воспользоваться ими в следующий раз, когда буду делать ставки на скачках, — отмахивается Яки.

— Если выиграешь, поставив на мой, то отстегни десять процентов!

— Ты своей жадности не изменяешь…

Он осознаёт, что такси остановилось.

Яки, Оба и Арай выходят из машины у входа на торговую улицу.

По обе стороны безлюдной узкой улочки выстроились стены опущенных металлических жалюзи — настоящий лабиринт. Поодаль в потёмках будто затаилась какая-то тварь, не человек.

Арай разглядывает карту в свете уличного фонаря.

— Хм… Если честно, мне недавно передали этот район, так что я не очень хорошо помню, где тут что расположено…

— Просто одолжи нам ключ. А сам подожди здесь, — требует Оба.

— Нет, я не имею права…

В этот момент звонит мобильный телефон.

Все принимаются шарить по карманам. Оказывается, звонит телефон Арая.

— Прошу прощения, — коротко извиняется Арай и отвечает. — Да, это я. Да…

Пока Арай в сторонке говорит по телефону, Яки нервно достаёт из кармана сигарету и засовывает в рот, но не зажигает. Он бросил курить около года назад. Как-то раз ему почудилось, что вместе с дымом он выпускает наружу собственную удачу, и с тех пор он не курит. Это лишь глупое суеверие, но среди азартных игроков хватает людей, погрязших в суевериях и постраннее.

— Простите… Вас не очень хорошо слышно… «Гудбай»? Да, верно, такое место у нас есть, но… — доносится до Яки голос Арая.

Яки с Обой переглядываются.

— Он вроде сейчас сказал: «Гудбай»?..

— Да, сказал.

— Эй, о чём ты там болтаешь? — Яки подходит вплотную к Араю. — Кто звонит?

— Это к делу не относится…

— А ну дай сюда, — Яки вырывает у него телефон. — Алло. Ваш абонент временно недоступен, я за него. Ну, и с кем я говорю?

— Помогите… — из трубки доносится леденящий кровь стон.

Точно стенания беспокойного призрака.

— Чё?

— Мне связали руки… Не могу пошевелиться…

— Что ты сказал?!

— И ноги связаны… Кажется, меня заперли…

— Заперли?

Яки отводит телефон от уха и смотрит на дисплей. Но там указано лишь «Номер скрыт», непонятно, с какого номера звонит собеседник. Судя по голосу, на другом конце довольно пожилой мужчина.

— Эй, ты меня слышишь? Где тебя заперли? Почему ты позвонил на этот номер?

— Телефон лежал рядом… Я хотел позвонить в полицию, но кнопки не нажимались… Я нажал на звонок, и вызов прошёл… Пожалуйста… Вызовите полицию… — его хриплый голос едва различим.

— Где ты сейчас?

— На спичечном коробке написано… Бар «Гудбай»…

В голове у Яки выстраивается цельная картина происходящего.

Комитет как-его-там уже оповестил, что организует убийство в «Гудбае». Тогда выходит, что он говорит по телефону с целью Комитета, с жертвой.

Да… Игра началась.

— Жди, я сейчас приду! — Яки оборачивается и выразительно смотрит на Обу. — Показывай, где бар, живо!

— Х-хорошо, сюда!

Оба срывается с места.

— И ты давай с нами! — Яки подзывает жестом Арая. Тот обескуражен, но всё же следует за Яки и Обой. — Эй, ты меня слышишь?! — кричит Яки в телефон. — Не вешай трубку!

Они несутся по лабиринту улиц, следуя за Обой.

В переулках куда темнее, чем на главной улице, трубы, тянущиеся вдоль стен зданий, напоминают стебли неизвестных растений и навевают жуть. Здесь уже не лабиринт, а ночные джунгли. Забредёшь случайно — и всё, поминай как звали.

Не отставая от Обы, Яки вызывает со своего телефона полицию. Сам он, по возможности, не хотел бы связываться с полицейскими, но раз мужчина на линии просит их вызвать, делать нечего. Если он ничего им не сообщит, то, к гадалке не ходи, потом наживёт себе кучу проблем.

Он быстро объясняет им, что какой-то мужчина на торговой улице зовёт на помощь, и вешает трубку, вероятно, оставив полицейских в недоумении.

Оба останавливается.

— Мы на месте.

Дверь находится на стыке двух зданий, так что и не поймёшь, где заканчивается одно и начинается второе. Она совершенно чёрная, без орнамента, и выделяется тёмным пятном даже на фоне окружающего мрака, кажется скопищем тишины, поглощающим все окружающие звуки.

Яки, не мешкая, поворачивает ручку, но дверь заперта на ключ и не поддаётся.

— Эй, ты меня слышишь? — кричит от в трубку, попутно молотя в дверь кулаком.

— Это вы стучите? Но почему вы приехали так быстро?.. — дивится собеседник.

— Это сейчас не важно. Ты там в порядке?

— Да… Не могу пошевелиться, но в остальном всё нормально.

Кажется, собеседник приходит в себя, и если раньше у него язык не ворочался, то сейчас речь звучит намного чётче.

Похоже, ему удалось на шаг опередить Комитет. Та бледная девчуля-детектив велела им не лезть слишком глубоко, но если он предотвратит убийство, никаких проблем не будет. Яки уже чувствует себя так, будто ему выдали премию, как самому ценному игроку в команде.

— Погоди, я сейчас отопру дверь. Давай ключ! — Яки оборачивается и окликает Арая.

Арай достаёт из кармана связку ключей. Их на одном кольце висит целая куча. У каждого свой номер, но поиск ключа от «Гудбая» грозит занять немало времени и усилий.

— Мог бы и заранее подготовиться, бестолочь!

— Прошу прощения… Хм… Хм… — под давлением Яки Арай суетился всё сильнее. — Вот он! Думаю, этот.

Яки вырывает у него ключ и втыкает в замочную скважину.

Ключ поворачивается.

Кажется, и впрямь подошёл.

Толкнув дверь, Яки первым влетает внутрь.

— У… У… — доносятся откуда-то приглушённые стоны.

Это определённо голос телефонного собеседника.

Но внутри темно и почти ничего не разглядеть. Всё окутывает застоявшаяся тьма, такая густая, что от неё тяжело дышать.

В глубине помещения теплится единственный крошечный огонёк. Должно быть, настольная лампа на стойке. Её свет могли намеренно приглушить и, так или иначе, он абсолютно бесполезен.

— У… У…

Сбоку от источника света лежит мужчина.

Яки идёт к нему и с каждым шагом всё яснее видит — что-то неладно.

Мужчина — старик в коричневом деловом костюме — сидит на барном стуле, завалившись ничком на стойку. Его руки под стойкой, связаны вместе и примотаны к ножке стула верёвкой, из-за которой он и не может подняться. Ноги мужчины тоже связаны.

— Эй, ты живой?

Яки тянется рукой к плечу мужчины, и тут у него перехватывает дыхание.

У мужчины из спины торчит нож.

Мужчину трясёт мелкой дрожью. Он ещё жив. Ну конечно жив, ведь они только что говорили по телефону. Значит, мужчину ударили только что.

— Что там такое, брат?

— Сам не знаю! Но мужика пырнули ножом!

— Что?

Оба и Арай нерешительно подходят к стойке.

Яки дотрагивается до шеи навалившегося на стойку мужчины. Он ещё тёплый. Пульс тоже есть.

— Вызывай скорую! Может, ещё выживет!

— П-понял!

Оба достаёт из кармана пуховика мобильный телефон и судорожно жмет на кнопки.

Яки внимательно оглядывает стойку.

В свете настольной лампы видны три предмета.

Первый — старенький коробок спичек. На лицевой стороне написано: «Бар “Гудбай”». Там же указаны адрес и номер телефона. Наверное, именно о нём говорил мужчина по телефону.

Второй — мобильный телефон-раскладушка. Он раскрыт и лежит дисплеем вверх. Разговор до сих пор не прерван. Яки оборачивает его салфеткой, чтобы не оставить отпечатков пальцев, и берёт в руки.

Он произносит пару слов и слышит собственный голос из динамика телефона, который не так давно забрал у Арая, но с небольшой задержкой. Несомненно, телефоны на связи друг с другом. Когда он вешает трубку на одном, разговор на втором тоже прерывается.

И третий — самая обычная шариковая ручка. На ней колпачок.

— Слышь, а свет тут не включается? — спрашивает Яки у Арая.

— А? Н-нет… Срок договора с поставщиком электричества уже давно истёк.

— И фонарика у тебя нет? Ну да, конечно, нет… — бормочет Яки себе под нос, а потом громко окликает мужчину на стойке. — Дедушка, не умирай! Скорая сейчас приедет!

— Брат… У нас проблемы. Выглядит так, будто мы его порешили.

— Н-не дрейфь!

— У меня только ребёнок родился, мне нельзя в тюрьму! «Мой батя за решёткой», — даже на плохую шутку не тянет!

— Успокойся! Вы с ним встаньте на стрёме у входа. И никого оттуда не выпускайте.

Оба с Арай, судорожно кивнув, возвращаются обратно к входной двери. Теперь для Яки они превратились в два с трудом различимых во тьме силуэта.

Убийца ведь мог воспользоваться темнотой и спрятаться внутри.

Яки берёт настольную лампу в руку. Она на батарейках, сойдёт вместо фонарика. Вот только толку от неё не больше, чем было бы от одинокого светодиода.

Он обыскивает всю комнату. За стойкой только маленькая кухонька и застеклённый шкаф, не похоже, что там кто-то прячется.

— Брат!

— Чего тебе?

— Я тут подумал: а у бара случайно нет чёрного входа?

— Чёрного входа?

Он идет в угол помещения, и действительно находит там холодную алюминиевую дверь.

Вот только ручка не поворачивается. Защёлка в центре ручки повёрнута вбок — дверь заперта.

Так значит, запертая комната…

Яки раздражённо щёлкает языком.

До того, как Яки с остальными вошли внутрь, с жертвой всё было в порядке, мужчина даже мог говорить по телефону. Но стоило им оказаться внутри, и из спины жертвы уже торчал нож, мужчина был при смерти.

Убийца ударил жертву ножом до того, как они вошли, и куда-то сбежал?

Но куда?

Если бы он ушёл через переднюю дверь, то непременно столкнулся бы с Яки. Да и вообще, дверь была заперта, а ключ — у них на руках.

Значит, убийца спрятался внутри?

Нет, это невозможно. Яки всё осмотрел. Убийцы нигде нет: ни за стойкой, ни в шкафу. Внутри старенького музыкального автомата, куда и человек-то не поместится, тоже никого нет.

Значит, убийца сбежал через чёрный вход?

Но дверь чёрного входа тоже заперта изнутри. На ней обычная поворотная защёлка, но щелей нет, и поэтому повернуть её снаружи с помощью какой-нибудь нитки, наверное, не получилось бы.

Убийца в одно мгновение ударил жертву ножом, а в следующее — исчез…

— Мать твою… Ну уж нет, так просто я не отступлю…

Не лезьте слишком глубоко.

Слова девчушки напрочь вылетели у Яки из головы, сейчас была задета его гордость детектива.

— Оба! Жди здесь, пока я не вернусь!

— Брат, ты куда?

— Пойду отыграюсь, — машинально отвечает Яки и запоздало осознаёт, что для азартного игрока это запретные слова, которыми можно накликать смерть.

Но остановиться он уже не может. Отступать позорно, и лишь поэтому Яки преступает черту.

Он отпирает заднюю дверь и выскакивает на улицу.

Раз внутри убийцы нет, значит, он выбежал наружу. Помимо входной двери, путь наружу всего один — чёрный вход. Иными словами, убийца сбежал через него. Яки не знает, как именно, но, вероятно, тот воспользовался каким-то трюком, чтобы запереть дверь снаружи.

Снаружи перед ним сразу возникает стена.

Задний проулок ведёт в двух направлениях: направо и налево.

Слева тупик. Там торчит здание, загораживая даже небо над головой. Дальше дороги нет. Там же друг на друге стоят три старых деревянных ящика из-под пива. Само собой, человеку в них не спрятаться.

Он несётся направо.

От темноты вокруг того и гляди закружится голова. Светом от настольной лампы в его руке даже дорогу впереди не осветить. Ощущение такое, будто он без карты и оружия сунулся в кишащие жуткими тварями джунгли. Яки впервые за долгое время чувствует покалывание в кончиках пальцев.

О, да, вот оно!

Раньше он наслаждался этим ощущением благодаря разным азартным играм. Но вскоре оно притупилось. Игры стали рутиной.

Так он пришёл к работе детективом. Он оказывался на шаг впереди опытных и сообразительных ублюдков и получал за это деньги. Сердце так бешено колотилось в груди от восторга, словно он снова стал ребёнком. Иногда клиенты его благодарили. Даже бывшая шпана может стать героем.

Потрясающее чувство — быть героем.

Лучше любого наркотика.

Ну же, вперёд.

Яки видит, как переулок впереди заворачивает направо.

Одуревший от смеси страха и возбуждения, он несётся по переулку…

И перед ним неожиданно возникает маленькая тень.

Яки невольно отпрыгивает, у него перехватывает дыхание.

Собственные рефлексы раньше неоднократно его выручали. И сейчас он получил возможность хорошенько разглядеть оказавшегося перед ним человека.

…Ребёнок?

Улыбающийся мальчик, призрачно, не по-человечески красивый…

Или это девочка?

Перед ним стоит похожий на иностранца ребёнок в жилетке. На одной его руке висит пиджак. По цвету лица не поймёшь, живой он или мёртвый, и он так сливается с окружающей темнотой, что кажется, будто видишь, что у него за спиной прямо сквозь него. И пахнет необычно. Духами, что ли?..

Он… или всё же она выплывает на Яки из темноты с умиротворённым выражением лица и преграждает ему путь.

Так это убийца?..

— Чё ты… Тут забыл?

— Вы ошиблись.

— Чё?

— Здесь никто не пробегал.

Его бойкий голосок навевает воспоминания об органной музыке.

Судя по голосу, ребёнка сложившаяся ситуация веселит.

— Значит, ты и есть убийца? — рычит Яки, засучив рукава.

— Я уже сказал — вы ошиблись.

— Шутки шутишь?! Если ты не убийца, то какого хрена ты, малолетка, тут забыл? И, судя по всему, тебе известно, что тут произошло… Кто ты такой?

— Я пришёл вас предостеречь. Не думаю, что им бы хотелось, чтобы количество жертв выросло без повода.

— А?

— Не ходите дальше.

— Ты посмотри, какие мы заботливые… — Яки протягивает руку, пытаясь ухватить ребёнка за воротник.

Но мальчик проворно уворачивается.

На его губах появляется обречённая улыбка, и он вдруг исчезает.

— Э-эй! Стой!

Во тьме остался лишь таинственный аромат.

— Мать твою, думаешь, я позволю тебе удрать?!

Яки бросается в погоню за исчезнувшим мальчиком.

Музей средневековых европейских орудий пыток — Мидзуияма Сати

Мидзуияма прибыла к Музею средневековых европейских орудий пыток через несколько часов после расставания с Киригири и остальными. Клонилось к закату солнце, где-то прозвучал гудок-оповещение — детям пора расходиться по домам.

Музей одиноко возвышается на холме в окружении рядов новостроек.

Сначала в здании располагалось университетское хранилище. Примерно двадцать лет назад во время студенческого фестиваля студенты выставили содержимое архива на всеобщее обозрение, и исследователи со всей страны, профессионалы и начинающие, собрались здесь, чтобы на него взглянуть. Мероприятие имело такой успех, что университет предоставил доступ к хранилищу всем желающим, и в здании открыли музей.

Однако музей пользовался популярностью лишь поначалу; спустя полгода посетителей стало значительно меньше. Никто и оглянуться не успел, как здание снова превратилось в мрачное полутёмное место. Более того, в округе начали строить новые дома, численность населения росла, и местные начали несправедливо жаловаться на музей. Мол, мерзко даже думать, что поблизости выставлены орудия пыток, и тому подобное…

В последние годы здание осовременили, но даже это не помогло, так что музей был закрыт. Финансировавший его университет обанкротился, и это стало одной из причин, по которой всё учебное заведение пришлось реорганизовать. Даже большинство местных жителей не знали, что произошло с музеем после закрытия. Зловещее здание растворилось посреди тихого района, перестав выделяться.

Мидзуияма уже посещала Музей средневековых европейских орудий пыток, когда он был перестроен. Она приезжала не ради экспонатов, её интересовало само здание. Над ним работал знаменитый архитектор, и для Мидзуиямы это было одно из мест, куда она хотела заглянуть, чтобы взять какие-нибудь идеи на вооружение.

Впечатление от здания осталось таким же, как и в прошлый раз. Четырёхугольник без единой лишней детали, с почти полностью остеклёнными стенами, и впрямь очень современное здание. В действительности же с внешней стороны нет ни одного прямого угла, и фасад представляет собой скопление кривых поверхностей. Возможно, это попытка хоть немного сгладить зловещее впечатление от музея. Архитектор подражал Гауди, и на изготовление стёкол под заказ, скорее всего, ушли немалые деньги. Возможно, здание следует считать наследием эпохи финансового пузыря.

Мидзуияма выходит из такси возле музея и сразу удивляется количеству окружающих людей. Музей совершенно точно закрыт, почему же здесь так людно? Она тут же понимает, что люди вокруг — не просто посетители.

Мужчины в строгих костюмах, компания людей с видеоаппаратурой и фотоаппаратами, группа в куртках с логотипами полиции…

Значит, опоздала.

Мидзуияма прикидывается участником расследования и с невозмутимым видом проходит в здание. Окружающие пристально сморят, но никто не пытается её остановить. Ограничительной ленты тоже не видно.

Она переступает порог, и её тут же окутывает приятная прохлада. Необычный холодок. Мидзуияма думает, что это следствие особой планировки здания.

— Извините, пожалуйста, — её окликает мужчина, стоящий рядом со стойкой информации.

— Что вам угодно? — как ни в чём не бывало отзывается Мидзуияма.

— Вы на экскурсию? Прошу прощения, но, к сожалению, в настоящее время музей закрыт…

С шеи мужчины свисает университетская карточка-пропуск.

— Что здесь произошло?

— Ну… Возникла небольшая проблема…

— Небольшая проблема?

Мидзуияма пытается подойти поближе к мужчине, но спотыкается о собственный дзори и ничком падает на пол.

Падение выходит эффектным: её руки и ноги раскинуты в стороны, а очки отлетают к ногам мужчины.

— В-всё в порядке?

Мужчина торопливо подбирает очки и помогает Мидзуияме подняться. Мидзуияма невозмутимо встаёт, забирает у него очки и отряхивает кимоно.

— Всё хорошо. Эти очки очень крепкие.

Мидзуияма снова надевает очки и поправляет их.

— Нет-нет, я о вас…

— Лучше скажите, что здесь произошло? — ещё раз спрашивает Мидзуияма, с любопытством наклонившись к мужчине.

— Ну… — обречённо отвечает он, — случился пожар. С этим зданием всё в порядке, но домик снаружи сгорел…

Мидзуияма удивлённо смотрит на мужчину.

Пожар?

Но ведь в вызове в качестве оружия была указана «железная дева».

«Железная дева» — но случился пожар?

К слову, «железная дева» — орудие смертной казни, которым пользовалась печально известная Елизавета Батори, чтобы купаться в крови девственниц. Снаружи она выглядит как статуя человека, а внутри была полая и вся утыкана иглами. Если поместить внутрь человека и закрыть крышку, иглы вопьются ему во всё тело.

С другой стороны, это была скорее легенда, и факт, что «железную деву» на самом деле использовали в качестве орудия смертной казни или для пыток вызывает множество вопросов. Существует мнение, что скорее уж её создали по мотивам рассказов о несуществующем орудии смертной казни.

В любом случае, давно известно, что в музее стояла реплика «железной девы». Это была копия с копии, обнаруженной в старинном немецком замке в девятнадцатом веке. Говорят, оригинал сгорел во время войны, но всё же происхождение этой «железной девы» кажется весьма подозрительным.

Как бы там ни было, если убивать человека «железной девой», напрашивается вариант запихнуть жертву внутрь и закрыть крышку. По крайней мере, Мидзуияма именно так себе это представляла.

Однако на самом деле случился пожар.

Неужели он никак не связан с Комитетом по оказанию помощи жертвам преступлений?

— А в пожаре кто-нибудь погиб?

— Д-да… Один из работников нашего университета…

— Как его зовут?

— Что? — Мужчина озадаченно смотрит на Мидзуияму. — А вы случайно не из журналистов? Если так, то прошу прощения, но я не имею права…

— Неужели я похожа на журналистку? — Мидзуияма указывает на своё кимоно. — Мой муж работает в университете. Я подумала, не случилось ли с ним беды…

— А?! Правда? Прошу прощения, но как вас зовут?

— Мидзуияма.

— В таком случае вам не о чем волноваться. Погиб профессор Идогаки. А… Прошу прощения, на каком факультете работает ваш супруг?..

— Идогаки-сан погиб? — продолжает Мидзуияма, проигнорировав вопрос. — Он несколько раз помогал моему мужу на научных конференциях.

— Да?.. Мои соболезнования…

— Не могли бы вы подробнее рассказать, что произошло?

— Я… Прошу прощения, как видите, у нас тут сейчас настоящий хаос, так что…

— Я очень признательна Идогаки-сану за всё, что он сделал для моего мужа. Не могли бы вы хотя бы рассказать, что с ним случилось?

— Д-да…

Мидзуияма продолжает давить на мужчину, и ей удаётся выведать у него краткое описание произошедшего.

Сообщение о пожаре поступило от проживающего по соседству человека примерно четыре часа назад, то есть одиннадцатого января в час дня. В то самое время, когда Мидзуияма с остальными встречались у памятника. После сообщения о том, что на территории музея горит сборный домик, на место прибыли пожарные машины.

Пожарным вскоре удалось затушить пламя, и они обнаружили внутри здания обгоревший труп мужчины. Мужчина оказался университетским профессором Идогаки Фукудзю. Ему было пятьдесят лет. Точная причина смерти пока не установлена.

— Музей ведь обычно закрыт? — спрашивает Мидзуияма.

— Верно… Но на самом деле я и сам точно не знаю. Мне известно, что несколько лет назад здание купила какая-то организация, и в настоящее время оно даже не принадлежит университету. Разве что наши работники время от времени приходят сюда, чтобы разбираться с содержимым хранилища…

— Им поручали заботу о содержимом хранилища?

— Об этом я тоже знаю не так много. Я работаю в университете только с прошлого года. И вообще, я всего лишь администратор…

— А что хранится в архиве? Документы об орудиях пыток?

— Полагаю, что да…

Лицо мужчины мрачнеет. Очевидно, в нём зародилось сомнение в отношении подробно расспрашивающей его обо всём Мидзуиямы. Перемена не укрывается от внимания Мидзуиямы, и она, поблагодарив мужчину, поспешно ретируется.

Как детективу Мидзуияме в основном приходилось иметь дело с неодушевлёнными предметами из древесины и бетона, иными словами — со зданиями, но, вопреки этому, она прекрасно читает эмоции людей в выражениях лиц, словах и действиях. Стань она клиническим психологом, возможно, работала бы сейчас в известной больнице, и её называли бы «сэнсэй». На самом деле у неё был опыт работы школьным психологом. И всё же она стала работать с архитектурой, потому что обнаружила, что в зданиях живёт душа, и её понять сложнее, чем людскую. Теперь её научный интерес — заглянуть в души, обитающие внутри зданий.

Интересно, что за душа живёт в здании, где соседствуют друг с другом множество орудий пыток?

Мидзуияма надеялась, что благодаря случившемуся убийству ей удастся это выяснить. На самом деле сделать непростой выбор в пользу этого дела её заставило своего рода любопытство. И вообще, в этот раз ей не поручали раскрыть дело, сказали, что достаточно собрать информацию. А раз так — ни у кого не будет причин жаловаться, пусть даже она взялась за дело из любопытства и профессионального интереса.

Но теперь, когда она столкнулась с убийством лицом к лицу, ей кажется, что на этот раз в произошедшем нет никакой возвышенной духовности. Ей не по нраву прежде всего то, что место убийства — не сам музей, а домик снаружи. Как будто музей теперь что-то вроде бонуса. Кроме того, то, что жертва погибла при пожаре, тоже как-то не клеится к остальному. В качестве орудия убийства выбрана «железная дева», так почему же жертва сгорела?

Само собой, она ещё много чего не знает. Возможно, пожар был нужен, чтобы вызвать ассоциацию с казнью-сожжением. Если в происходящем нет хотя бы такой задумки, неясно, зачем для убийства было выбрано именно это место.

Ей не хватает информации. Нужно попытаться выведать что-нибудь ещё.

Мидзуияма выходит из здания и направляется к сборному домику, где случился пожар.

Она движется по узенькой гравийной дорожке и выходит во двор с задней стороны здания.

Там Мидзуияму ждёт удивительное зрелище: величественный сад, центр которого находится на небольшой возвышенности. Здесь планировали устроить изысканный парк с арт-объектами, как в самых известных музеях, но в итоге замысел так и не воплотили в жизнь. С виду пустой сад ничуть не изменился с тех пор, как она была здесь в прошлый раз. Сейчас здесь лишь увядшая коричневая трава на лужайках, припорошенных тонким слоем снега.

Вот только в саду, где не должно было находиться ничего, одиноко стоит странный предмет.

Его установили тут недавно?

Мидзуияма поправляет очки и щурится.

Она пытается взобраться на холм, но по пути спотыкается и падает.

Она без тени смущения поднимается и, поправляя очки, подходит к таинственной конструкции.

Подойдя, она осознаёт, что это такое.

Перед ней «железная дева».

На самой высокой точке заснеженного холма бездвижно стоит абсолютно чёрная железная дева.

Нет, без Комитета тут явно не обошлось.

Мидзуияма прекрасно знает, как действует Комитет: странное место преступления, жуткий способ убийства, сверхъестественное происшествие… Без сомнения, это именно то убийство, о котором говорилось в вызове.

К «железной деве» ведёт несколько пар следов. Должно быть, они принадлежат следователям. Мидзуияма старается смешать собственные следы с остальными и подходит ещё ближе к объекту.

Он стоит на расстоянии примерно двадцати метров от входа в сад. Ничто не мешает обзору, и именно поэтому «железная дева» ещё сильнее бросается в глаза.

Всё-таки есть в ней нечто странное.

Она слегка отличается от того, что себе представляла Мидзуияма.

Обычно «железная дева» — это в буквальном смысле нечто, с виду напоминающее деву. Обычно у неё форма груши. Если поместить внутрь человека, дева скроет его полностью, с головы до пят.

Но перед Мидзуиямой стояла дева, у которой отсутствовало всё, что выше шеи.

То есть безголовая «железная дева».

Неужели?..

Мидзуияма заглядывает внутрь безголовой девы.

Внутри ничего нет.

Она уж думала, нет ли внутри обезглавленного трупа, но на сей раз так далеко не зашло. Окажись внутри труп, его бы не оставили здесь без присмотра. И всё вокруг было бы залито кровью. Внутри девы не просто нет крови, там лужа, будто от талого снега.

Мидзуияма ещё раз осматривает безголовую «железную деву».

Дева не такая уж большая. Она кажется меньше, потому что у неё нет головы, но и в принципе такого размера, что туда бы поместилась разве что маленькая девочка. Можно сказать, для цели, которую преследовала Елизавета, в самый раз.

Корпус открывается в центре, слева и справа. У него железные створки, сейчас они закрыты. Внутренняя сторона створок утыкана шипами. Это и есть орудие для выкачивания крови из девственниц. Но, поскольку перед Мидзуиямой копия, у шипов закруглённые концы, как у восковых мелков, и они совершенно не выглядят опасными.

Линия среза у основания шеи девы почти идеально ровная, на ней след, будто её отсекли газовой горелкой. Отрезанной головы нигде поблизости не видно. Весь корпус, даже внутри, вымок, вероятно, из-за снега и инея. Железо кажется совершенно чёрным.

А вот ржавчины на вид нет. Вероятно, объект поставили здесь совсем недавно.

— Эй, что это вы там делаете? — слышится издали голос.

От подножия холма к ней стремительно бегут двое мужчин в костюмах. Оба средних лет, у обоих недобрые лица.

Вероятно, следователи.

Оба мужчины пристально оглядывают Мидзуияму, и один из них спрашивает:

— Кто вы и что здесь делаете?

— Вот кто я, — Мидзуияма честно представляется и передаёт им визитную карточку, где указано, что она и детектив, и архитектор. В её нынешнем положении невыгодно пытаться скрыть личность и лгать.

— Хм… Детектив, значит… Или следует называть вас архитектором? Что вы здесь делаете?

— А сами вы зачем сюда пришли? — задаёт встречный вопрос Мидзуияма.

Выражение лица одного из мужчин становится жёстче, будто у него испортилось настроение. Второй фыркает, как если бы она сказала что-то забавное.

— Это мы вас спрашиваем. — Мужчины достают из карманов полицейские удостоверения и представляются.

Если она огрызнётся, то только их разозлит, а если будет с ними вежливой, они обратят на неё внимание. Многие детективы не любят общаться с полицией, и Мидзуияма тоже из их числа. Полиция крайне грубо с ней обошлась из-за вчерашнего убийства, и в отместку ей отчаянно хочется хоть немного съязвить в ответ, но Мидзуияма пока что решает ответить им честно.

— Среди моих знакомых детективов многие в последнее время получали странные анонимные письма… — Мидзуияма протягивает им копию вызова. — Я думала, это всего лишь розыгрыш, но всё же заинтересовалась и приехала сюда.

— Анонимное письмо? Позвольте-ка взглянуть… — Детектив забирает у неё копию. У него в руках подделка, которую сделала сама Мидзуияма. Она подготовила её специально для подобной ситуации.

— Хм… Не могу понять, что здесь написано…

Мидзуияма намеренно обработала бумагу так, чтобы текст хуже читался.

— Она уже была в таком состоянии, когда попала ко мне. Вот, здесь с трудом, но можно разобрать название «Музей средневековых европейских орудий пыток», видите?

— Кто вам его отправил?

— Сама не знаю. Я сегодня около полудня получила его по факсу с незнакомого номера. Кое-кому из моих знакомых детективов тоже пришли подобные анонимные письма. Так здесь… На самом деле произошло убийство?

— Ну да, — следователи переглядываются. — Вы получили анонимное письмо впервые?

— Да.

— Вот, значит, как… До меня доходил слух о чёрных письмах-вызовах на дуэль или типа того, может, это он и есть…

— Чёрных письмах? Вызовах? — переспрашивает Мидзуияма, изображая растерянность.

Ясно, что полиция что-нибудь да знает о «Дуэль Нуар». И речь не только об обычных детективах — есть вероятность, что полицейской верхушке прекрасно известно о существовании Комитета и по ним даже ведётся следствие.

— Если взяться за это мутное дело, потом будет не откреститься. Думаю, тут убийство ради забавы. И всё же проигнорировать его мы тоже не можем. Вы сейчас свободны? Нам бы хотелось поподробнее вас обо всём расспросить… Мидзуияма-сан, верно?

— У меня ещё дела, но примерно час выделить могу…

— Так много времени нам не понадобится, — уверяет её следователь с натянутой улыбкой. — Не хотелось бы разговаривать здесь, так что давайте зайдём в помещение.

— Хорошо, — отвечает Мидзуияма, но продолжает стоять на месте.

— …Сюда, Мидзуияма-сан.

— Могу я сначала задать вам один вопрос? Что это за странное садовое украшение? — спрашивает она, указывая на безголовую деву.

— Мы и сами не знаем.

— Оно похоже на орудие пыток из музейной коллекции… Как давно оно здесь стоит?

— Мы потом вам всё объясним, но сначала…

— Нет, я не сдвинусь с места, пока вы не ответите, — упорствует Мидзуияма, и оба ещё сильнее помрачневших следователя тяжело вздыхают.

— В саду ничего не было вплоть до вчерашнего дня, — с неохотой отвечает один из следователей.

— Получается, арт-объект появился здесь непосредственно перед пожаром?

— А вот этого мы уже не знаем.

— То, что здесь внезапно возникло странное украшение, никак не связано с пожаром?

— Мы не знаем.

— Связано, не так ли?

— Слушайте, Мидзуияма-сан…

— Вы нашли в саду только это украшение? — не унимается Мидзуияма.

Следователи озадаченно пожимают плечами.

Потом Мидзуияма в сопровождении двух следователей садится в полицейскую машину, и её допрашивают. Но в действительности вопросы задаёт в основном сама Мидзуияма, а следователям приходится отвечать. Для неё это становится своего рода местью.

Что же до полученных от полиции сведений…

Сборный домик, где случился пожар, находится у подножья холма, на противоположной стороне от музея. Если встать на вершине холма, его как раз будет видно внизу. Мидзуияме помешали следователи, так что посмотреть на него времени не было, но всё же она видела его мельком. Сборный домик площадью примерно в двенадцать татами*, в настоящее время используется как склад. Когда музей ещё работал, домиком пользовались охранники. Из-за пожара всё вокруг окна сгорело дочерна, но домик не развалился и сохранил прежнюю форму.

К тому времени, как прибыли пожарные, пламя уже вырывалось из окна. Окно было разбито, но, как выяснилось, причиной тому стало пламя. Окно было заперто на замок изнутри, раздвижная дверь также была закрыта на замок. Ключ от входной двери обнаружили в кармане брюк погибшего в домике мужчины, но с ключа подобного типа легко сделать копию, так что нельзя было исключить возможность существования дубликата, но как минимум во время возгорания помещение определённо было заперто.

Также на снегу вокруг не было следов. Не нашлось и следов погибшего мужчины. Поэтому считается, что мужчина оказался в сборном домике вчера ночью, когда шёл снег, либо ещё раньше. Пожар случился после полудня. Если бы в это время кто-то подошёл к домику, на снегу должны были остаться следы.

Погибшего Идогаки обнаружили в домике, в постели, лежащим на спине. Впоследствии выяснилось, что он сгорел заживо. У него не обнаружили заметных ран, следов борьбы в помещении тоже не было. Источником возгорания считаются спички и сигарета, найденные у подушки.

Так, тихо и незаметно, произошёл и кончился пожар в Музее средневековых европейских орудий пыток, жертва которого так и останется всеми позабытой после вечернего выпуска новостей или краткой статьи в газете.

И всё же в деле хватает странностей.

Почему Идогаки курил в постели на музейном складе?

На этот счёт высказалась супруга Идогаки: он несколько месяцев назад отказался от сигарет, но, похоже, некоторое время назад снова начал курить тайком. На людях он уверенно рассказывал всем, что больше не курит, а сам украдкой курил, превратив музейный склад в своё тайное убежище. К тому же раньше музей находился в ведении университета, где работал Идогаки. Возможно, для него территория музея была родным и знакомым местом.

То, что сказала супруга Идогаки, имело смысл, и полиция приняла её свидетельство к сведению.

Таким образом дело было раскрыто.

Так считает большинство людей.

Вот только все они не обращают никакого внимания на самую большую тайну этого дела.

В саду неожиданно появилась безголовая «железная дева»…

Мидзуяма считает, что ключ к запертой комнате, где произошло убийства, несомненно, должен быть у этой одинокой девы.

Женская школа «Либра» — Самидарэ Юи

По моим ощущениям с тех пор, как нас заперли в круглой комнате, прошло часа два, не меньше. В комнате нет часов, точного времени не узнать. Вполне возможно, что мы тут всего-то минут десять-двадцать.

— Хочу есть… И пить… — у стены сжимается в комок Цукиё. Она уже какое-то время в таком состоянии. Бормочет о потребностях, будто бредит. — Хочу в туалет… В туалет…

— В худшем случае сходи там, где сидишь. Я не против, — бросаю ей я.

— Ни за что! Я скорее убью тебя и умру сама. И вообще, что за снисходительный тон? Думаешь, ты такая молодец, раз тебе пока не хочется писать? С какой стати ты тут раскомандовалась?!

— Да не собиралась я командовать… — я с неподдельной усталостью молча выслушиваю раздражённые восклики Цукиё. Если возражу, начнётся перепалка, изнурительная для нас обеих.

Я сижу за письменным столом с бумагой и карандашом, которые нашлись в ящике, и пытаюсь разгадать загадку убийства в женской школе «Либра» с помощью схем. Я записываю всё, что приходит мне в голову, с краю листа.

Неподалёку от стола стоит Надзуна и время от времени делится своими мыслями о написанном. Её замечания точны, и ей в голову приходит множество идей, до которых даже я не додумалась. А вдруг у неё больше задатков детектива, чем у меня?..

— Труп Такэдзаки-сан точно был в этой комнате?

— Да. Я лежала здесь без сознания, а когда очнулась, обнаружила за спиной тело Такэдзаки-сан. Передо мной стоял убийца в чёрном плаще…

— Что делал Чёрный Плащ?

— В смысле — что делал?.. Не знаю. Когда я открыла глаза, он стоял вон там, с оружием, похожим на железную трубу.

— Просто стоял? Он на тебя не нападал?

— Нет… Не нападал. Он заметил, что я очнулась, и вылетел из комнаты, точно хотел удрать. Думаю, убийца не стал меня бить, потому что, вообще-то, у «Дуэль Нуар» есть правило, по которому убийце нельзя причинять вред детективу.

Я уже объяснила Надзуне и Цукиё, что такое «Дуэль Нуар». Сначала они мне совершенно не верили, но теперь, спустя несколько часов нашего заточения, должны нутром чувствовать, что она настоящая.

— Я спрошу ещё раз, но Такэдзаки-сан точно была мертва?

— Да точно, точно! Она не дышала, и пульс я тоже проверила.

— Я слышала, есть трюк, чтобы остановить пульс на руке…

— Есть-то он есть, только вот пульс я проверяла не на руке, а на шее. Ни разу не слышала о трюке, позволяющем остановить пульс на шее. К тому же её тело уже остыло. Живой человек не мог быть таким холодным.

— Что? — Надзуна резко поднимает голову и взлохмачивает собственные волосы, будто её осенило. — Труп остыл?

— Ну да, а что такого?

— Значит, с тех пор, как была убита Такэдзаки-сан, прошло какое-то время, верно?

— А, да…

— Раз так, мне кажется, Чёрный Плащ вёл себя странно. Когда ты очнулась, Чёрный Плащ ведь стоял неподалёку с железной трубой? Случись это сразу после того, как он убил Такэдзаки-сан, я бы поняла, но на самом деле с тех пор, как она умерла, прошло какое-то время. Даже ориентировочно должно было пройти не меньше часа. Раз прошло так много времени, что же Чёрный Плащ делал возле тела?

— Думаю, готовил трюк с запертой комнатой. Я пришла в себя быстрее, чем он рассчитывал, и у него ничего не вышло…

— Он готовил трюк с железной трубой в руке?

— Может, он по чистой случайности как раз взял её в руку, чтобы с ней уйти.

— Понятно. Предположим, он и впрямь готовил трюк с запертой комнатой… Тогда почему он просто оставил тебя лежать на полу? На его месте я бы первым делом тебя обездвижила. Например, надела бы на тебя наручники и повязку на глаза. Так вероятность того, что ты увидишь что-то, чего тебе видеть не следует, свелась бы к нулю, даже если бы ты проснулась раньше, чем планировалось.

— Хм… Ну да, ты права.

— У убийцы было достаточно времени, но он просто бросил тебя на полу, а не сковал по рукам и ногам… Мне кажется, тому есть причина: ему это было не нужно. А в каких обстоятельствах ему не нужно было тебя сковывать? Когда у него уже всё готово, не иначе. Всё вышесказанное приводит нас к следующему выводу: когда тебя уложили в этой комнате, трюк уже был готов, — сухо рассуждает Надзуна.

Может, она и впрямь лучше подходит на роль детектива, чем я…

— Если Чёрный Плащ уже завершил трюк, то версия, что он больше часа провёл в комнате, чтобы «завершить приготовления к трюку», нам не подходит.

— Т-тогда что он здесь делал?

— Не знаю. Но уже довольно долго над этим думаю… — Надзуна бессильно качает головой. — И мне кажется, это станет важным ключом к разгадке тайны убийства.

— Да, ты права.

Что здесь делал Чёрный Плащ?

Я снова вспоминаю, что произошло, когда я очнулась.

Я увидела, что надо мной склонился человек в чёрном плаще до щиколоток.

Ну да, точно!

Чёрный плащ нависал надо мной

Но зачем?

Я рассказываю Надзуне, как всё было.

— Возможно, у тебя при себе был некий предмет, вызывавший у него беспокойство. — Надзуна обходит письменный стол по кругу, изучая меня взглядом. — У тебя ничего такого нет, но…

— Ой, очки! Когда я открыла глаза, на мне не было очков, и я какое-то время ничего не видела. Может, есть какая-то связь?

— А где в итоге были твои очки?

— Лежали рядом.

— Вероятно, Чёрный Плащ специально их снял. Но если и так, непонятно, зачем убийца наклонился к тебе. Ему ни к чему было ещё раз убеждаться, нет ли на тебе очков.

— Может, у неё просто был жуткий вид, когда она спала? — неожиданно вклинивается до сих пор молчавшая Цукиё.

Она всё ещё жмётся в комок у стены, но теперь ещё и кривит губы в издевательской усмешке.

— Ну да, не уверена, что выгляжу симпатично, когда сплю, но… Сейчас речь не об этом.

Я вспомнила, как в средней школе во время школьной поездки с ночёвкой одна из одноклассниц тайком сфотографировала меня во сне в гостинице, где мы остановились. Она потом показала мне фотографию, и я была просто в шоке: лежу кверху животом с совершенно расслабленным лицом…

— А может, он подумал: «Долго ещё эта дебилка будет спать?» Хи-хи…

— А!.. — Я чувствую, как все обрывки мыслей в моей голове моментально складываются в единую картинку.

— Т-ты чего вдруг разоралась? — испуганно смотрит на меня Цукиё.

— Ты права, Цукиё-тян!

— Так ты признаёшь, что у тебя лицо дебилки?

— Я не о том. Чёрный Плащ наблюдал за мной. Он ждал, когда я очнусь!

— …А? Что ты несёшь?

— Я думаю, что, как и сказала Надзу-тян, к тому времени, как я оказалась на полу в этой комнате, убийца уже завершил все приготовления для трюка. Но на том всё не кончилось. Даже самый совершенный механизм не заработает, если не нажать на выключатель. Думаю, я и была выключателем.

— Хочешь сказать, ты сама стала необходимой составляющей для трюка? — спрашивает Надзуна.

— Именно! А если конкретнее, мне кажется, я должна была погнаться за Чёрным Плащом, чтобы тот смог осуществить трюк. Я собиралась загнать его в угол, но, наверное, это тоже входило в его план. Чёрный Плащ не убегал, а выманивал меня.

Сейчас я вспоминаю, что все двери на пути Чёрного Плаща были заранее открыты нараспашку. Двери круглых комнат так вообще не зафиксировать, если не задвинуть до упора. Следует думать, они были открыты не случайно, их распахнули намеренно.

К тому же, если вспомнить о том, что произошло после: исчез Чёрный Плащ, исчез труп… Можно прийти к выводу, что Чёрный Плащ планировал мне всё это продемонстрировать. Меня, детектива, направляли, чтобы на моих глазах осуществился загадочный трюк с запертой комнатой.

Таким образом… Теперь ясно, как день, что Чёрный Плащ делал в этой комнате.

Он ждал, когда я очнусь.

Почему же он не похлопал меня по плечу или не потряс, чтобы разбудить? Наверное, чтобы сцена «детектив преследует убийцу» развивалась максимально естественно. Если бы я очнулась от хлопка по плечу, то, ясное дело, почувствовала бы неладное.

— Я, сама того не ведая, с лёгкостью угодила в ловушку Чёрного Плаща.

— Мы и без тебя всё это давно поняли! Только извращенец с мозгами набекрень и мог додуматься до того, чтобы запереть старшеклассниц и наслаждаться их мучениями! Ну и? Как нам отсюда выбраться? Об этом ты подумала? — гневно рычит на меня Цукиё, всё ещё обнимая собственные колени.

— Ну… Нет, но…

— Значит, ты никуда не продвинулась! Я хочу знать, как отсюда выбраться, чем раньше — тем лучше. Мне нужно практиковаться в игре на скрипке. Ты в курсе, что пропустить один день — это отстать на три дня? Так вызволи нас отсюда!

— Всё будет хорошо, Цукиё-сан. — Надзуна усаживается рядом, прильнув к Цукиё, и ласково обнимает её за плечи. — Мы скоро отсюда выберемся. Слышишь?

— У-у… Надзу… Мне страшно… Сделай как всегда… Как всегда… — Цукиё утыкается лицом в колени и начинает трястись.

Надзуна снова и снова расчёсывает волосы Цукиё пальцами, гладит её по волосам. Через некоторое время Цукиё успокаивается и её дрожь утихает.

Если мы останемся сидеть здесь много дней, без еды и воды, то рано или поздно умрём. Возможно, именно этого и добивается убийца. Он собирается держать меня здесь до конца «Дуэль Нуар» и сбежать.

Ну же, думай.

Нужно думать, чтобы выжить.

В подобной ситуации Киригири-тян бы именно так и поступила. Разум для нас, детективов, — единственное оружие.

Она бы наверняка уже докопалась до истины.

«Ну теперь-то ты понимаешь, Юи-онээ-сама?»

Всё верно. Наверняка у меня уже есть все необходимые подсказки к отгадке.

Нужно подумать ещё разок.

То, что мы здесь заперты — не несчастный случай и не совпадение. Убийца так и задумал. Он знал, что мы придём в эту комнату.

Кстати, а зачем мы вообще вернулись в комнату?

Ах да, чтобы посмотреть на труп. Убийце не составило труда просчитать, что именно так мы и поступим.

Но самого важного, трупа, в комнате больше не было.

Почему его не было в комнате?

Как он исчез?

А вдруг, разгадав эту загадку, мы найдём и способ выбраться из комнаты? Как бы там ни было, труп пропал именно отсюда. Есть смысл пораскинуть мозгами.

Ведь так, Киригири-тян?

Для начала надо пройтись по тому, что я знаю наверняка: Такэдзаки Хана умерла здесь, это точно. Верно и то, что кровь из раны на её голове окрасила ковёр в бордовый цвет.

Но сейчас от крови не осталось и следа.

Сколько времени и усилий потребовалось бы на то, чтобы перенести отсюда труп?

Я вдруг вспоминаю о тележке, на которой сама везла статую Девы Марии.

С подобным приспособлением труп можно переместить сравнительно легко: поднимаешь труп, грузишь на тележку, вывозишь из комнаты по коридору и снимаешь с тележки в каком-нибудь незаметном месте. Спрятать труп можно было бы, например, под скамейкой в капелле, либо в кабинке в туалете.

На всё про всё хватило бы десяти минут.

Загвоздка в следах крови на ковре. Сколько времени понадобилось бы на то, чтобы отмыть с ковра впитавшуюся кровь? Да ещё и так, чтобы без следа?..

Я встаю со стула и снова осматриваю место, где лежал труп.

Я проверяю красный ковёр на ощупь. Ничего. Нет не только крови, а даже влаги. Может, ковёр и красный, но отличается по цвету от крови, её было бы видно сразу.

— Думаю, понадобилось бы много воды и моющего средства и времени, чтобы отмыть такое количество крови… Но тут ни следочка того, что ковёр мыли… Что всё это значит? — бормочу я так, чтобы Надзуна и Цукиё тоже слышали.

— Со специальными средствами и приспособлениями для уборки можно полностью вывести пятна за час, разе нет? — говорит Надзуна, гладя Цукиё по волосам.

— За час, говоришь?..

По-моему, на то, чтобы достать Надзуну и Цукиё из гробов и вернуться в эту комнату с ними, у меня ушло меньше часа. Убийце было бы не успеть.

— Ну, поскольку наш противник — Комитет, нет ничего странного в том, что они приготовили всё необходимое, чтобы дочиста отмыть кровь и полностью высушить ковёр… Возможно, им понадобилось бы и меньше часа.

— Но только при условии, что за час ты ни разу не вернулась бы в эту комнату. Если бы тебе вздумалось сразу же вернуться и осмотреть труп, план убийцы провалился бы.

— Ах да, точно. Мы могли столкнуться нос к носу.

Вряд ли убийца задумал настолько рискованный план.

Он мог себе позволить пять минут на то, чтобы вывезти труп и десять минут на то, чтобы отчистить ковёр, не больше.

А возможно ли такое в принципе?

— А не проще ли заменить ковёр? — рассуждает Надзуна. — Свернуть его в трубочку, начиная с краю, попутно завернуть в него труп и куда-нибудь вывезти. А если заранее постелить на пол два ковра, один на другой, то расстилать новый ковёр не понадобится.

— Ясно! Наверное, весить ноша будет немало, но так её можно вывезти и за пять минут…

— Только вот… Мне самой кажется, что разумнее было бы убить жертву так, чтобы не осталось кровавых следов, либо постелить что-нибудь на пол, чтобы кровь не впиталась, а не сталкиваться с подобными сложностями.

— Хм, и верно…

— Если рассуждать с практической точки зрения, то невозможно избавиться от окровавленного трупа и всех следов за несколько минут.

— Ну да… Мне тоже так кажется. Если это и возможно… то убийца приготовил более дерзкую хитрость, не иначе.

— Что ты подразумеваешь под «хитростью»?

— Например, как если бы пол мог переворачиваться по проходящей в центре оси… Как монетка, с орла на решку.

Я видела подобный механизм раньше, в отеле «Норманс». С ним труп возможно убрать за секунду.

— Ну да, и правда довольно дерзкая хитрость… — изумляется Надзуна. — А что тогда делать со столом и стулом? По-моему, они не закреплены на полу. Будь они закреплены — не упали бы, даже если пол перевернуть.

— Можно было вынести их из комнаты перед тем, как запустить механизм.

— Да, верно. Тогда всё можно было завершить даже не за пять минут, хватило бы минуты. — Губы Надзуны вновь трогает слабая добрая улыбка.

— Если наши рассуждения верны, то между стенами и полом должна быть щель!

Я опускаюсь на корточки у стены и осматриваю стык стены и пола.

…Щели нет.

Если пол переворачивается по оси, то между стенами и полом должна быть щель. Но, как бы я ни приглядывалась, никаких неестественных зазоров тут нет. Нет и резиновой или каучуковой прокладки, чтобы скрыть за ней щель.

— Нет, ответ неверный. Они не так просты… А я уж думала, что мы на правильном пути…

Ну да, стали бы они использовать трюк, который я уже видела?

— Но мне кажется, что мы немного продвинулись вперёд. Есть вероятность, что убийца воспользовался каким-то безумным механизмом, так? Я о таком даже не думала.

— Эти ребята что угодно могут выкинуть ради трюка. Здравым смыслом там и не пахнет.

Я тяжело вздыхаю и сажусь обратно на стул.

Уж не знаю, что за хитрость использовал убийца в женской школе «Либра», но где-то среди того, что я здесь видела, непременно кроется подсказка.

Я перечисляю на листе бумаги всё, что здесь произошло и всё, что показалось мне странным.

a) Когда я очнулась, Чёрный Плащ стоял рядом.

Объяснение: Он ждал, когда я проснусь, чтобы я своими глазами увидела трюк?

b) На мне не было очков.

Объяснение: Чтобы меня задержать?

c) Все двери были открыты нараспашку.

Объяснение: Так проще убегать?

d) Мне не удалось открыть дверь после того, как Чёрный Плащ забежал в комнату с гробами. Через некоторое время она открылась.

e) Чёрный Плащ исчез из комнаты с гробами.

f) В гробах лежали скованные по рукам и ногам Надзуна и Цукиё.

g) Ключ от наручников и кандалов на Надзуне и Цукиё висел на шее статуи Девы Марии в капелле.

h) Когда я освободила Надзуну и Цукиё и мы вместе отправились посмотреть на труп, он пропал.

i) Мы оказались заперты в комнате, где раньше был труп.

Мне кажется, ниточка к разгадке спрятана в пункте «d». На двери не было замка, который можно было бы запереть, и всё же какое-то время она не открывалась. Сначала я подумала, что Чёрный Плащ держал её с противоположной стороны, но я переступила порог, стоило двери открыться, и Чёрного Плаща внутри не оказалось. Ничего похожего на палку-подпорку я внутри тоже не обнаружила, так что неясно, почему дверь не открывалась. Не думаю, что она плохо открывалась сама по себе.

А вдруг в комнате, как мы и думали, был установлен какой-то механизм, и дверь не открывается, когда он запущен. Например, как в лифте: всё устроено так, что двери не откроются, пока кабина находится в движении…

А?..

Я подскакиваю с места и замираю у двери. Я уже не раз осматривала дверь, но нужно ещё раз хорошенько её изучить…

Дверь ездит по утопленной в пол рельсе, вправо и влево, когда открывается или закрывается. Сейчас она закрыта намертво. Очевидно, на двери установлен закрывающий механизм, и если её открыть, она закрывается сама по себе, но при этом возможно распахнуть её до упора и оставить нараспашку.

На двери нет выступающей ручки, за которую можно было бы ухватиться, вместо неё желобок, чтобы взяться пальцами. Ничего похожего на защёлку или отверстие для ключа не видно, но она почему-то заперта.

В комнате нет рельсы для двери, так что, если рассуждать разумно, она должна находиться снаружи. Если всунуть в нижнюю рельсу палку, дверь будет не открыть. Поэтому мы решили, что чёрный Плащ так и поступил, но… Может, мы ошиблись?

Есть вероятность, что, как было в комнате с гробами, дверь запирается и безо всяких палок.

А была ли вообще рельса для двери со стороны коридора?

Я вспоминаю комнату с гробами. Там точно была рельса, но не со стороны коридора, а в комнате.

Эта комната на вид сконструирована точно так же, как комната с гробами, но внутри почему-то нет рельсы.

Почему же?

А что если рельсы нет ни здесь, ни со стороны коридора?

Куда двигается раздвижная дверь, когда мы её открываем?

Легко понять, если представить, что это дверь лифта. Дверь двигается в стену, иными словами — входит в специальную выемку в стене.

Если дверь этой комнаты, сконструирована так же, то…

— В чём дело, Самидарэ-сан?

— Кажется, я заметила кое-что очень-очень важное. Это не по моей части, так что я сама сомневаюсь, но…

— А ну соберись! Ты же детектив! — восклицает Цукиё, подняв голову. — Мы на тебя надеемся…

— У-угу…

Я отхожу от двери и начинаю бесцельно бродить по комнате.

Я обнаружила зацепку, но не могу двигаться дальше.

А вот Киригири-тян на моём месте сразу нашла бы отгадку. Я уже сама по горло сыта собственной глупостью. Зовусь детективом и ни на что не гожусь…

Я вспоминаю, что сказала мне на прощание Киригири.

«Остерегайся человека под знаком Весы».

Ни Надзуна, ни Цукиё не Весы. Поэтому не думаю, что они убийцы. Так где же тогда убийца-Весы?

Весы…

Стоп.

Неужели…

— Слушайте, а вы увлекаетесь гороскопами?

— Что? Гороскопами — по знакам Зодиака? — уточняет Надзуна.

— Да. Прямо как в утренних телепередачах передают.

— Все девочки ими увлекаются! — заявляет Цукиё. — Хочешь, чтобы я тебе что-нибудь предсказала?

— Нет, дело не в этом. Знаешь, как по-английски будет «Весы»?

— Ну да: «либра», — отвечает Цукиё.

— Ах!

— Точно! — восклицаю я одновременно с Надзуной. — Ясно… Я всё поняла! Я поняла! Я знаю секрет школы «Либра». Знаю, куда исчезли Чёрный Плащ и труп! И знаю, почему мы заперты!

Бар «Гудбай» — Яки Хадзики

«Сегодня двенадцатое января, и в эфире дневной выпуск новостей.

Прошлой ночью, около одиннадцати часов, в одном из пустых зданий торгового квартала от ножевого ранения погиб мужчина. Жертва опознана как Кодама Кацуми-сан, местный житель шестидесяти пяти лет. Кодама-сан связался с агентством недвижимости, владеющим помещением, умоляя о помощи. Сотрудник агентства отправился на место, но к моменту его прибытия Кодама-сан уже был мёртв.

Пустующее помещение, ставшее местом преступления, является излюбленным местом сбора местной молодёжи. На них поступали многочисленные жалобы от живущих по соседству людей. Полиция расследует возможную связь с убийством.

Также произошло убийство двадцативосьмилетнего Яки Хадзики, который первым обнаружил жертву. Его тело было найдено на дороге неподалёку от места убийства, смерть наступила от удара тяжелым тупым предметом по голове. Полиция считает, что два убийства связаны, и в настоящее время ведётся расследование.

К другим новостям…»

Музей средневековых европейских орудий пыток — Мидзуияма Сати

Одиннадцатое января, восемь часов вечера.

Мидзуияма ужинает в стейк-хаусе. Рядом с ней, на месте у стойки с противнями, сидит молодой мужчина.

Когда толстый стейк оказывается на противне и начинает жариться, мужчина подаётся вперёд, будто уже готов вцепиться в него зубами.

— Вы уверены, что хотите угостить меня таким шикарным мясом?

— Да, прошу, угощайтесь. В этом ресторане непросто забронировать столик, и мне редко удаётся сюда попасть.

— Правда? Вот спасибо! Сам-то я обычно одной лапшой быстрого приготовления питаюсь… Так что огромное спасибо!

— Не стоит, — с улыбкой отмахивается Мидзуияма.

Мужчина — аспирант по имени Синдо Катана. Он посещал семинары профессора Идогаки, погибшего в Музее средневековых европейских орудий пыток. Его специальность — культурная антропология, а основная тема исследований — культура средневековой Европы.

Мидзуияма решила пообщаться с людьми, близкими к Идогаки, чтобы получше разобраться в деле. Для начала она, прикинувшись родственницей Идогаки, связалась с его университетом и узнала, чем конкретно он там занимался. Как она и предполагала, проводил семинары. Потом Мидзуияма отправилась в университет, поговорила со студентами и спросила, нет ли среди их знакомых кого-нибудь, кто посещал семинары Идогаки. В итоге ей в течение нескольких минут удалось составить список из пятерых студентов.

Она связалась со всеми пятью и пригласила того, кто сразу мог приехать, в стейк-хаус. Ясное дело, стейки были наживкой. Она рассуждала очень просто: студента-мальчика можно выманить мясом — и план сработал как по маслу.

Студент клюнул на стейк в тот же день, когда заживо сгорел его научный руководитель, вряд ли он так уж наивен. Гораздо удобнее выведывать информацию у людей вроде него, с низким порогом чувствительности.

— Простите, что позвала вас сейчас, когда все переполошились из-за убийства…

— Да ладно, не берите в голову. Переполошились-то не мы, а администрация. Семинары, понятное дело, на некоторое время отменят, а вот лекции с завтрашнего дня будут читать в обычном порядке.

— О, неужели? Как я понимаю, в университете Идогаки-сэнсэя очень любили?

— А… М-м… Наверное, — Синдо явно пытается увильнуть от ответа.

— В чём дело? Я ошибаюсь?

— Ну… Типа того.

Мидзуияма видит, как неприязненно кривится лицо Синдо.

Ему что-то известно.

— Я уже говорила вам это по телефону, но мне не кажется, что Идогаки-сэнсэй просто погиб при пожаре. Думаю, в произошедшем кроется некая тайна. Я тоже хочу узнать правду. Полиция уже пришла к выводу, что он сгорел заживо, и вряд ли будет вести расследование дальше. Но, возможно, так правда останется погребённой вместе с ним. Если вы что-то знаете, пожалуйста, расскажите, даже если это всего лишь ничтожная мелочь. Прошу, сделайте это ради правды! — с жаром взывает к Синдо Мидзуияма. Если обратиться к высоким принципам, сказав: «Всё ради правды», — больше шансов, что он выдаст закулисную информацию вроде сплетен.

— Хорошо. Среди того, что мне известно, много слухов, но я расскажу всё, что могу, — запросто раскалывается Синдо. На его лице даже отражается нечто вроде решимости. Подобному простодушию можно посочувствовать.

— Большое вам спасибо! — Мидзуияма склоняет голову. — Поговорим за ужином. Прошу, ни в чём себе не отказывайте.

— Благодарю!

Синдо тут же вонзает нож в стейк, оказавшийся в его тарелке, и с восторженным блеском в глазах набивает полный рот.

Мидзуияма рассказала ему, кто она такая, но ни слова не говорила о «Дуэль Нуар». Она рассудила, что, раз она просто вытягивает информацию, не стоит создавать о себе лишнего впечатления.

— Чему Идогаки-сэнсэй учил вас на своих семинарах?

— Ну… Идогаки-сэнсэй специализировался на истории древней Европы, а я изучал входящую в неё кельтскую культуру.

— А историю средневековой Европы вы не изучали?

— О ней я получил все базовые знания, но я не специалист.

— Вам знакомо место, где обнаружили труп Идогаки-сэнсэя?

— Музей, где выставлены пыточные орудия? Я вроде слышал, что он существует, но его ведь уже давно закрыли, разве нет?

— Верно. Он называется Музеем средневековых европейских орудий пыток. Я подумала, что, возможно, Идогаки-сэнсэй хорошо знал это место…

— Ни о чём таком я не слышал. Ладно ещё Средние века или Европа, но орудия пыток точно не входили в круг его научных интересов, — говорит Синдо, закидывая в рот очередной кусочек стейка. — Орудия пыток — это же что-то типа «железной девы», да?

— Вы о ней знаете?

— Да кто угодно хоть раз в жизни её видел, хоть на картинке, хоть на фотке. Впечатляющая штуковина, да?

— Вы так считаете?.. О, если хотите, съешьте и мою порцию! — Мидзуияма придвигает к Синдо свою тарелку со стейком.

— Серьёзно? Вы правда не против?

— Прошу, угощайтесь.

— Спасибо! Вкусный ужин в компании красивой женщины… Ну просто нереально круто!

— А вы умеете делать комплименты.

— Нет, я серьёзно. А у вас… есть молодой человек?

— Ну так вот, об Идогаки-сэнсее… — уклоняется от темы Мидзуияма. — Спрошу прямо: вам доводилось слышать о каких-нибудь его недоброжелателях?

— Ну… Сказать по правде, по-моему, его не любила куча народу.

Руки Синдо, держащие нож и вилку, замирают.

— Да? Правда?

— Не хотелось бы говорить гадости о покойниках, но так и быть, раз уж это правда… Идогаки-сэнсэй мутил всякое разное с научными статьями и прочими своими сочинениями. Выдумывал факты, делал необоснованные заявления — это само собой, но несколько страниц одной работы были точной копией студенческого доклада. Студенческого доклада, понимаете? Ну ладно, у нас работы проверяют спустя рукава, но должен же у человека быть здравый смысл!

— Выходит, как исследователь он вёл себя безнравственно. Но в то же время, мне кажется, это не совсем те поступки, которые могли заставить кого-то действительно его возненавидеть.

— Сам не знаю, правда ли то, что я вам сейчас расскажу, но как-то раз профессор полностью присвоил себе научную статью, которую писал вместе с исследовательницей-соавтором, и опубликовал её как собственное сочинение. Но это ещё не всё: когда соавтор попыталась его обличить, профессор убил её, выдав смерть за самоубийство. Честно говоря, я думал, что это всего лишь слух, пусть и правдоподобный, и не придавал ему значения…

— Так вот, значит, какое прошлое было у Идогаки-сэнсэя…

— Ещё раз, я не знаю, что из этого правда. Но говорят же — нет дыма без огня. Я сейчас вспоминаю разговоры, которые частенько вёл профессор и думаю, что, да, наверное он из таких…

Мидзуияма не заметила, когда успела опустеть тарелка Синдо. С такими темпами ей понадобится ещё два-три стейка. Вот только у неё нет времени тут с ним сидеть, и Мидзуияма пытается добраться до самой сути:

— Вы были знакомы с исследовательницей, которую убили, подстроив всё, как самоубийство?

— Не-а, я сам нет, но могу сказать, кто её знал.

— Прошу, скажите, как с ним связаться.

— Сейчас… — Синдо залезает в телефон и роется в контактах. — Ага, это он. Вот, этот парень. Если хотите, могу сам ему всё объяснить.

— Буду очень признательна. Если возможно, уточните, сможет ли он встретиться со мной сегодня после ужина.

— Вас понял. И… Взамен, если у вас вдруг нет молодого человека, я бы…

— Я на секунду отойду в дамскую комнату. — Мидзуияма встаёт и спешит к туалету.

Целью в «Дуэль Нуар» становится человек, который совершил преступление, но живёт, так и не понеся наказания. Человек, который прямо или косвенно от них пострадал, участвует в игре в качестве мстителя. Благодаря такому устройству игры возможно попытаться найти убийцу, исходя из мотива.

Если Идогаки и впрямь в прошлом убил человека и ему удалось избежать преследования, очень вероятно, что это имеет отношение к нынешней «Дуэль Нуар». Дуэлянтом может оказаться близкий родственник или возлюбленный убитой женщины-соавтора, чью смерть Идогаки выдал за самоубийство.

Мидзуияма возвращается к своему месту за стойкой и застаёт Синдо за поеданием десерта.

— Я с ним связался. Его зовут Карасуба Кариясу. Он будет ждать вас в студенческой столовой.

Они покидают стейк-хаус, и Мидзуияма прощается с Синдо.

До места встречи не так уж далеко, и поэтому Мидзуияма решает пройтись, погрузившись в собственные мысли.

Пешеходная дорожка, вдоль которой чередуются друг с другом деревья и уличные фонари, ведёт прямо.

К неожиданности Мидзуиямы, поток машин на проезжей части полностью иссяк.

Она осознаёт, что и других пешеходов поблизости нет.

Когда ходишь по жилым районам, порой наступают подобные загадочные минуты. Ещё слишком раннее время для сна, но всё вокруг затихло так, словно все люди внезапно исчезли.

В тишине Мидзуияма замечает, что её кто-то преследует.

Она замирает на месте и оборачивается.

В тени дерева стоит мальчик.

По тому, как его окутывает тень, словно одеяние Царевны-лебедь, сразу ясно, что он не обычный человек. Он умеет естественным образом растворяться во тьме. Интуиция подсказывает Мидзуияме: «Он определённо из наших». Вместе с тем всё внутри Мидзуиямы трепещет от неописуемой тревоги.

По росту и телосложению можно предположить, что перед ней ребёнок. И всё она ощущает в нём до пугающе мало человеческого естества. Мальчик как будто родом из какого-то другого мира. Да и непонятно, следует ли называть его «мальчиком». Он как будто не мальчик и не девочка, а существо иного порядка…

— …Кто ты? — настороженно спрашивает Мидзуияма.

— О, вы меня заметили? — отвечает он.

Мальчик подкидывает большим пальцем монетку, а потом ловит. Он проделывает это ещё несколько раз.

— Правда, я тут расстарался, чтобы вы меня заметили.

— Тебе от меня что-то нужно?

— Вы очень рвётесь раскрыть это дело. У вас на то есть причина?

— …Нет, только научный интерес.

— Правда? — с этими словами мальчик подбрасывает монетку высоко в небо. — Я пришёл вас предостеречь. Не думаю, что им бы хотелось, чтобы количество жертв выросло без повода.

— Что?

— Не предпринимайте лишних действий, — с этими словами он, не пытаясь поймать падающую монетку, отбивает её в сторону проезжей части широким взмахом ноги.

Монетка рассекает воздух, как падающая звезда.

Стоит монетке коснуться земли, как по ней проезжает машина с зажжёнными фарами.

За ней следуют вторая и третья машины.

Мидзуияма резко переводит взгляд обратно на мальчика, но там, где он только что стоял, никого нет.

Она вдруг замечает, что по улице снова ходят другие люди, и лишь она сама стоит на месте.

И что это было?..

Возможно, он из Комитета. Они хотят её предостеречь? Хотят сказать, что ей не стоит ничего расследовать, раз она в этой игре не детектив?

Но, как и говорила Киригири Кёко, по правилам детективу не запрещено вербовать себе соратников. Мидзуияма это знает, поэтому и взялась за работу.

Взяв себя в руки, Мидзуияма направляется к столовой.

Карасуба Кариясу уже сидит внутри, в глубине зала.

Он не сводит глаз с собственных рук, покоящихся на столе. У него глубоко ввалившиеся щёки, неухоженные волосы торчат во все стороны. На нём дешёвое с виду пальто и футболка с растянутым воротником. Даже без знаний в области психологии с виду ясно, что сейчас он психически нестабилен.

Когда Мидзуияма входит внутрь, он сразу замечает и поднимает на неё взгляд.

Мидзуияма решительно подходит к нему.

— Вы Карасуба-сан? — спрашивает она, и он кивает с яростным блеском в глазах, будто вызывает её на бой.

Кажется, она попала в точку.

— Хотите расспросить меня о Сёко? — Его голос спокоен.

Мидзуияма кивает и садится на стул напротив. Она заказывает официантке чай с молоком. Она хотела рассказать о себе и объяснить, почему расследует это убийство, пока не принесут чай, но Карасуба заговаривает первым:

— Сёко была старше меня на три года, и в то время я ещё был обычным студентом. Она училась в аспирантуре. Мы познакомились в университетской библиотеке и стали встречаться. Я впервые рассказываю кому-то о том, что мы встречались. Синдо-сэмпай тоже ничего не знает.

— Почему вы рассказываете об этом мне и именно сейчас?

— Сам не знаю. — Губы Карасубы кривятся в горькой усмешке. — Мне кажется, я должен вам рассказать. Вы же и так собирались обо всём у меня выведать?

— Верно… Прошу, продолжайте.

— Сёко работала ассистенткой Идогаки-сэнсэя: собирала для него материалы и помогала писать научные работы. Так дошло до соавторства, и её имя впервые должно было значиться среди авторов исследования. На самом-то деле это была статья о древней истории, которую она почти полностью написала сама, собрав все необходимые материалы. Идогаки-сэнсэй сказал, что поставит на статье и своё имя, чтобы научное сообщество лучше её приняло. Похоже, так делают довольно часто, но когда Сёко дописала статью, Идогаки-сэнсэй опубликовал её как свою собственную. Сёко поняла, что он её обманул, и сперва лишь горько посмеялась над собственной наивностью. Но когда она узнала, что в прошлом Идогаки-сэнсэй уже много раз так же обманывал других людей, то решила, что не спустит ему это с рук. Она стала собирать о нём информацию и обнаружила, что в научных работах Идогаки-сэнсэя многие факты взяты с потолка, но научное сообщество почему-то часто смотрело на всё сквозь пальцы. Сёко сочла это преступлением по отношению ко всем читателям.

— Полагаю, в Сёко-сан было сильно чувство справедливости, — вставляет слово Мидзуияма, и Карасуба на мгновение смотрит на неё со злостью.

Он будто бы хочет сказать: «Что ты можешь о ней знать?»

— Вы и сами можете представить, как всё было дальше. Сёко отправилась к Идогаки-сэнсэю и заявила, что собирается рассказать всем о его обманах и махинациях. За это он её и убил.

— Вы уверены, что она была убита? Проводилось ли расследование?

— Да. Её смерть сочли самоубийством.

— Как именно её убили?

— В своём кабинете Идогаки подмешал ей в кофе снотворное, а когда она уснула, дотащил её до женского туалета, находившегося в закутке университета. Потом он запустил туда сероводород и убил её.

— У вас есть доказательство, что её убили?

— Доказательство? Их целая куча. Снотворное, которым воспользовался Идогаки, запись с камеры наблюдения, на которой он покупает лекарство в аптеке…

— И, невзирая на все улики, полиция констатировала самоубийство?

— По предварительному заключению её смерть была самоубийством, а потом никто не стал ничего расследовать.

— Так вы сами собрали все улики?

— …Это не имеет значения, — мнётся Карасуба.

Вероятно, доказательствами его снабдил Комитет. Они разоблачают совершившую преступление цель и раскрывают её личность дуэлянту, чтобы распалить в нём чувство мести. Они способны установить убийцу даже в необнародованных делах. Нет способа узнать, верен ли их «ответ», но для мстителя он — единственное спасение.

— Мне всё ясно. Идогаки-сэнсэй погиб при пожаре сегодня днём. Вы уже в курсе?

— …Да. — Ледяной взгляд Карасубы впивался в его собственные пальцы, но теперь его губы трогает едва заметная усмешка.

— В таком случае, я задам вам вопрос: где вы были и чем занимались сегодня около часа дня?

— Хотите узнать моё алиби? — Карасуба переводит взгляд на Мидзуияму. — Говорите прямо как полицейская. А ведь полицейские со мной даже не общались. В час дня я, как обычно, был на работе. Я подрабатываю в магазине быстрого обслуживания по соседству. Моя смена длится с девяти утра до пяти вечера, и ещё у меня два получасовых перерыва: с одиннадцати до одиннадцати тридцати и с двух до двух тридцати.

— Вижу, у вас есть алиби.

— Именно. Если спросите в магазине, мои коллеги всё подтвердят. И на камерах видеонаблюдения я тоже есть, — с торжествующим видом заявляет Карасуба.

Очевидно, он весьма уверен в собственном трюке.

— Если бы вы могли что-нибудь сказать погибшему Идогаки-сэнсэю, что бы вы ему сказали?

— Ничего бы не сказал. Я его толком и не знал, — с этими словами Карасуба пожимает плечами. — Ну, наверное, сказал бы, что он сам виноват.

— …Сам виноват?

— В новостях сказали, что причиной пожара стала непотушенная сигарета. Об этом и речь.

Карасуба тихонько хихикает. У него не слишком хорошо выходит справляться с эмоциями. Убийца он или нет, но Мидзуияма волнуется, что ещё немного — и он сломается.

— Большое спасибо за ваш рассказ. Мне кажется, я всё ближе и ближе к разгадке.

Мидзуияма берёт со стола чек и поднимается со стула.

— Рад, если смог чем-то помочь, — глухо бормочет Карасуба.

— Ах, совсем забыла! — Мидзуияму вдруг осеняет, и она разворачивается. — Я задам вам последний вопрос: когда ваш день рождения?

— День рождения? Тридцатого августа. А почему вы спрашиваете?

— У меня всё. Большое вам спасибо.

Мидзуияма покидает столовую, чувствуя спиной острый взгляд Карасубы.

Уже минула половина десятого вечера.

Мидзуияме удалось собрать много информации, но нельзя сказать, что ей открылась полная картина убийства. Интересно, чем сейчас заняты остальные детективы? А вдруг кто-то из них уже раскрыл своё дело?

Мидзуияму не волнует, сумеет ли раскрыть дело она сама. Ей нужна информация. И сильнее всего её интересуют обстоятельства, приведшие убийцу к Комитету и толкнувшие его на преступление.

Ей нужно знать, но не чтобы увидеть в нём товарища по несчастью. Даже если она сравнит себя с этим убийцей, никто не получит ни отпущения грехов, ни спасения. И всё же ей интересно. Возможно, уместно и здесь назвать интерес «научным».

Как именно убийца запятнал свои руки?

У неё почти не осталось времени, но жажда узнать становится всё сильнее. Мидзуияма коротко машет рукой, чтобы остановить проезжающее мимо такси, и направляется в Музей средневековых европейских орудий пыток.

Мидзуияма выходит в жилом квартале и оттуда идёт к цели пешком. Ночью силуэт современного здания растворяется во тьме и пугает ещё сильнее. Стройные ряды машин журналистов и полиции бесследно исчезли, и не видно ни одного человека. Похоже, никто ничего не опечатал сигнальной лентой.

Всё складывается как нельзя лучше.

Мидзуияма проходит вдоль здания во двор. Здесь, на и так всегда тихом заднем дворе, теперь образовалось нечто вроде вакуума. Перед глазами вдруг возникает бесконечное зелёное поле, точно явившееся из пасторалей.

И всё же на вершине пологого холма всё ещё стоит «железная дева». Безголовая фигура похожа на какую-то дьявольскую икону. Мидзуияма ещё раз осматривает «железную деву», но не находит ничего нового.

Она спускается с холма и заглядывает в сборный домик, где погиб Идогаки. С него уже успели снять сигнальную ленту. Возможно, сочли, что раз источник пожара найден, больше расследовать нечего.

Она заглядывает внутрь через окно. Когда обнаружили тело, окно было заперто изнутри. На окне самый обычный поворотный замок, и его без труда можно было запереть снаружи с помощью тонкой нити через небольшую щель в закрытом окне. Но вряд ли такой трюк обошёлся бы убийце в сто сорок миллионов иен.

В окрестностях сборного домика не нашлось ни единого следа, включая следы жертвы. А значит, следует полагать, что все приготовления были закончены до того, как выпал снег.

В здешних местах снег шёл с ночи десятого числа до рассвета одиннадцатого. Пожар заметили около часу дня одиннадцатого. Судя по всему, велика вероятность, что убийца подготовил некое автоматически воспламеняющееся устройство с часовым механизмом.

В вечерних новостях сказали, что в организме жертвы была обнаружена большая концентрация алкоголя. Убийца либо напоил Идогаки, либо вколол ему алкоголь, заставив того потерять сознание, и оставил его спать в сборном домике на ночь. Тогда же он запер все выходы из домика. Ключ от входной двери обнаружили в кармане у жертвы, но, судя по замочной скважине, тут обычный цилиндровый замок, и убийца без труда мог бы подготовить запасной ключ.

Не важно, каким образом он запер помещение. Главное, что оно выглядит закрытым. Так можно заставить всех думать, что произошёл несчастный случай, случайное возгорание.

Главный вопрос в том, как ему удалось поджечь запертую комнату изнутри в нужное время.

Может, он воспользовался механизмом на батарейках или с часами? Но на месте убийства ничего такого не нашли. Также не обнаружили никакого устройства с дистанционным управлением, либо мобильного телефона, в общем, ничего подходящего для трюка.

Считается, что источник возгорания находился рядом с подушкой. Там лежала пепельница с окурками и спичками, поэтому полиция рассудила, что жертва уснула, не затушив сигарету, и это стало причиной пожара. Пожар определённо начался отсюда.

Убийца не просто не находился поблизости от сборного домика, а вообще был в другом месте, чтобы обеспечить себя алиби. Значит, в воспламеняющееся устройство был встроен механизм, заставивший его сработать с пульта дистанционного управления, автоматически.

Возможно ли такое?

Трудно сказать.

И всё же есть зацепка.

В вызове оружием значилась «железная дева». Получается, безголовая дева точно имеет отношение к воспламеняющемуся устройству.

У сборного домика Мидзуияма оборачивается в сторону холма. Силуэт «железной девы» виднеется чуть выше уровня глаз. А за ним, ещё дальше, виднеется здание музея.

А-а, так вот как было дело…

В голове Мидзуиямы возникает схема случившегося убийства — точно так же, как бывает, когда она рисует план очередного здания.

Ошибки быть не может.

Это единственное возможное решение.

Но ей нужно веское доказательство.

Мидзуияма идёт через сад в сторону музея. Она заглядывает внутрь через окно. Всё здание застеклено, и ей удаётся без труда рассмотреть обстановку в помещениях даже снаружи, но она не находит того, что ищет.

То, что она ищет, должно находиться на верхних этажах.

Возможно ли пробраться внутрь?

Мидзуияма приподнимает нижнюю часть кимоно и достаёт из чехла на бедре железную трубу.

Она берётся за неё обеими руками, замахивается и разбивает стекло.

Если нужно, она готова и солгать, и применить силу. Она привыкла действовать именно такими методами. Музей уже давно закрыт, и есть вероятность, что у них уже истёк срок договора с охранной компанией, но даже если и нет, Мидзуияма планирует закончить с делами всего за пару минут, так что её не поймают. Она убирает железную трубу обратно в чехол и проникает в стылый музейный коридор.

В конце полутёмного перехода виднеется лестница.

Она бежит вверх.

Второй этаж… Нет, нужно выше. Она поднимается сразу на третий.

Она заходит в выставочный зал на третьем этаже. Хоть одна из стен и застеклённая, сейчас ночь, и в зале почти непроглядная темнота. Пахнет, как в старом чулане. Мидзуияма достаёт из-за пазухи карманный фонарик и обводит всё вокруг лучом света.

В луче света тут же вырисовывается чей-то силуэт.

Мидзуияме едва удаётся сдержать крик.

Стоит приглядеться, и она понимает, что перед ней не человек, а выставочный экспонат — рыцарские доспехи.

Это полный комплект доспехов, которые, как считается, использовали во время войн в средневековой Европе. Непонятно, настоящие они или реплика. Их надели на выставочный стенд и установили так, словно в зале стоит человек в доспехах. Мидзуияма волей-неволей вспоминает самурайские доспехи, которые видела вчера в доме с призраками Такэда. На сей раз у них тут европейская версия, так, что ли?

Вдоль окна выстроились пять доспехов. Они еле заметно отличаются друг от друга: гравировками на корпусах, блеском металла либо формой нарукавников или наколенников. Вероятно, ими пользовались в разные эпохи и в разных странах. Объединяет их то, что у каждого в правой руке по мечу, а в левой — по большому серебрящемуся щиту.

Все доспехи развёрнуты в сторону окна, и выглядят так, будто приготовились к вражеской атаке извне.

Но есть и некая странность — ни на одном из них нет шлема.

Перед ней пять безголовых рыцарей.

Будто ещё одна икона с обезглавленными персонажами.

Неизвестное место — Киригири Кёко

Поскольку в Научно-исследовательский центр развития способностей близнецов приехала именно Киригири Кёко, Цуцуми был вынужден существенно пересмотреть свой план.

Если по изначальной задумке он должен был придерживаться косвенной обороны, то теперь переходит к прямой атаке. Главное — выиграть, пусть даже бесчестным способом. Если он выйдет из игры победителем, то получит огромную сумму, пятьсот шестьдесят один миллион и новую жизнь. Стоит пойти ва-банк.

Киригири Кёко была сильным противником. Но, в конечном счёте, она просто ребёнок. Тело у неё хрупкое, ни в какое сравнение со взрослым. Машина, на которой ехали Цуцуми с Киригири, вдребезги разбилась в аварии, но Цуцуми отделался царапинами. Киригири на вид тоже не пострадала, но потеряла сознание.

«Я её убью», — думал он, отдавшись воле чувств, но лишь сначала. Теперь-то он понимает, что это был бы неверный ход. Даже если он её убьёт, игра ещё не окончена. Его истинный противник не Киригири Кёко, а Самидарэ Юи.

Раз так, следует воспользоваться Киригири.

Ему бы не хотелось скрестить мечи с детективом, человеком, который раскрывает убийства. Изначально он блефовал, и главной целью его вызова было заставить детектива отказаться от игры. Когда детектив решился на участие и приехал, шансы Цуцуми на победу значительно уменьшились. Теперь он может разве что тянуть время.

Но как ему выиграть в битве с детективом?

Заставить её отказаться от игры, как он и планировал с самого начала.

И с ним та, кто ему в этом поможет: Киригири Кёко. Он возьмёт её в заложницы и вступит в переговоры с детективом.

Следует думать, они с Самидарэ Юи близки. Ради Киригири она согласится на переговоры.

Что выберет Самидарэ Юи: выйдет из игры, чтобы спасти жизнь Киригири или продолжит игру, пожертвовав её жизнью?

Цуцуми украдкой бросает взгляд на лежащую на заднем сидении девочку. Он связал её верёвкой по рукам и ногам и обмотал всё тело несколькими слоями изоленты. Кажется, она ещё не пришла в себя.

Остаётся одна проблема: ему нужно безопасное место, чтобы дождаться, пока Самидарэ Юи заметит, что произошло.

Безопасное место…

Ну да. Туда-то он и поедет.

Там для него самое безопасное место.

Женская школа «Либра» — Самидарэ Юи

— В чём секрет школы «Либра»?

Надзуна и Цукиё смотрят на меня, недоуменно вытаращив глаза.

Я сажусь рядом с ними и показываю свои записи.

— «Либра» означает «весы», так? В общем, эта церковь сама по себе и есть весы.

— А?..

— О чём ты?

Обе смотрят на меня пустыми глазами.

— Вот, глядите, я думаю, всё устроено примерно так: капелла в центре здания — точка опоры, а круглые комнаты слева и справа по коридору — чаши, прямо как у настольных весов.

— П-погоди, — останавливает меня Цукиё, озираясь по сторонам. — Эта комната — чаша? Мы что, находимся на чаше весов?

— Да.

— Поверить не могу. Примерно как и в то, что я вот-вот описаюсь. — Цукиё яростно мотает головой. Её обруч едва не падает.

— Строго говоря, мы не на чаше весов, а внутри неё. И чаша — не чаша, а коробка. А мы заперты в коробке, — объясняю я, рисуя схему. — Мне кажется, эта комната по своему устройству напоминает лифт. Он ездит вверх-вниз внутри круглой башни, и если предположить, что в самом нижнем положении чаша весов находится под землёй, то, поднимаясь, она оказывается на поверхности. Видите? Совсем как лифт под землю и обратно. Коридор находится на поверхности, и выйти из комнаты можно только через него. Ну так вот, в обычном лифте в кабину было бы невозможно войти, пока она тоже не будет на поверхности, а в этой башне всё иначе. Когда кабина под землёй, в башне на поверхности образуется пространство — как будто целая комната. Туда можно войти. И та комната устроена точно так же, как эта, в которой мы сейчас находимся.

— В смысле, комната на крыше лифта выглядит точно так же, как кабина? — уточняет Надзуна.

— Именно! — киваю я. — К слову, сейчас мы находимся в лифте, под землёй. И поэтому комната сверху, над потолком, сейчас выглядит точно так же, как эта.

— …Я уже вообще ничего не понимаю, — надувает губы Цукиё. — Объясни на примере из «Евангелия от Матфея».

— Не могу! Если объяснять на примере простой чаши весов, то мы можем встать и сверху чаши, и войти внутрь. А обстановка вокруг будет одинаковой.

— Внутрь чаши…

— Представь здоровенную чашу! Она очень-очень большая, а внутри полая и похожа на коробку.

Подытожив, получаем следующую картину:

● Когда чаша весов находится под землёй, вверху и внизу есть две абсолютно одинаковых комнаты. Если войдёшь в комнату из коридора, то будешь стоять на коробке.

● Когда чаша весов находится вверху, комнаты накладываются одна на другую, и поэтому есть только одна комната. Если войдёшь в комнату из коридора, то окажешься в коробке.

— Всё устроено так, что комнаты слева и справа от центра — капеллы — двигаются относительно друг друга. Если одна опускается, то другая поднимается. Это ведь весы.

— Комнаты ездят вверх-вниз, когда кто-то нажимает на переключатель? — спрашивает Цукиё.

— Нет, просто та, что тяжелее, опускается вниз. Прямо как у весов.

— Та, что тяжелее? Хочешь сказать, в зависимости от общего веса людей, которые находятся внутри?

— Да.

— Тогда что будет, если мы встанем на коробке, а во вторую комнату набьётся толпа людей, и мы взлетим до потолка? Разве нас тогда не расплющит?

— Нет, чтобы не расплющило, сверху оставлено достаточно свободного места, вроде как чтобы укрыться. Доказательство тому — письменный стол. Там должно быть свободное пространство как минимум высотой с него.

— Значит… Сейчас мы в коробке, она под землёй, и поэтому нам не выйти в коридор?

— Да. — Я указываю на входную дверь. — Сейчас за дверью просто стена. Потому-то дверь и заперта так, чтобы её было не открыть. Нет смысла в неё ломиться. Думаю, по своей конструкции она такая же, как у лифта.

Когда комната на поверхности, двери становятся двойными: есть дверь комнаты и дверь коридора. Двери сконструированы так, что цепляются друг к другу и задвигаются в выемку в стене. Если бы я действовала спокойнее и была более наблюдательной, то, пока бегала туда-сюда, непременно обратила бы внимание на то, что толщина дверей разная, и что у порога есть небольшая щель.

К сожалению, я осознала это уже после того, как мы оказались взаперти…

Когда мы находимся в коробке, между стенами комнаты и полом нет никаких отверстий. А вот когда мы стоим на коробке, между стеной и полом можно было бы заметить щель, если внимательно приглядеться. К тому же наверху ящика помещение, наверное, должно казаться чуть шире, чем внутри.

— Так или иначе, Чёрный Плащ воспользовался конструкцией этого здания, чтобы исчезнуть у меня на глазах, спрятать труп и запереть нас внутри.

— Что? Как это?

— Сейчас всё объясню по порядку. В этом деле последовательность очень важна. — Я указываю на схему. — Для простоты представим, что в центре находится капелла, а правая башня — та, в которой очнулась я. Левая — та, где вы обе лежали в гробах. Пока всё понятно?

— Угу, — Цукиё и Надзуна дружно кивают.

— Чаши весов поднимаются и опускаются вниз в зависимости от веса того, что в них находится. Это ключевой момент. На его основании мы можем предположить, в каком положении изначально находились весы, и получим вот это:

— Если посчитать по головам, то в правой башне на одного человека больше. Думаю, если принять во внимание вес, то можно считать, что комната в правой башне была под землёй. Для большей точности я попыталась принять в расчёт ещё и вес гробов, но всё-таки мне кажется, что правая башня была тяжелее.

— Ну да, ты и на вид довольно тяжёлая.

— А… П-правда?

— Если предположить, что каждый гроб весит пусть даже пятнадцать килограммов, то правая башня всё равно выйдет тяжелее, — соглашается со мной Надзуна.

— Пока что будем считать именно так. Тогда в правой башне мы с убийцей стояли на коробке. Если бы мы находились внутри, то не смогли бы выбраться в коридор.

— А мы? — спрашивает Цукиё. — Коробка в левой башне была поднята, так что и мы, само собой, были внутри коробки, так?

— А вот и нет. Ваши гробы стояли на коробке. Как мы уже обсуждали раньше, комната, где вы находились, схлопнулась, и осталось только небольшое пространство. Если рассуждать таким образом, можно понять, почему вас уложили в гробы. Так вы бы точно не ударились головами о потолок и не раскрыли бы секрет комнаты.

— Б-р-р… От одной только мысли мороз по коже, — бормочет Цукиё и трясётся.

Надзуна растирает её тело руками, чтобы отогреть.

— Но зачем убийце было ставить гробы на коробку?

— Вот тут и кроется секрет. Думаю, если вы поразмыслите о том, что случилось дальше, то сразу поймёте, почему вас оставили на коробке.

А случилось вот что…

Я открыла глаза, увидела Чёрного Плаща и бросилась за ним. Преступник ринулся напрямик к левой башне. Я своими глазами видела, как он забежал внутрь.

Но когда я вошла внутрь, Чёрный Плащ пропал, а в комнате стояло два гроба.

— Итак, когда выбежала из комнаты вслед за Чёрным Плащом, комната выглядела вот так:

— Правая башня стала очень лёгкой, когда мы с Чёрным Плащом оттуда вышли. Поэтому соотношение левой и правой чаш весов должно было поменяться… Но они пришли в движение не сразу. Всё потому, что дверь левой башни была открыта нараспашку. Лифт же не поедет с открытыми дверьми? Здесь то же самое.

Потому-то во время бегства Чёрного Плаща двери и были заранее открыты. Само собой, он мог открыть двери и затем, чтобы облегчить себе побег, но самым главным для него было временно остановить весы на одном месте.

— Угу… А дальше?

— А дальше так:

— Чёрный Плащ заскочил в коробку в правой башне, и когда он запер дверь, чаши весов поменялись местами. А дверь сконструирована так, чтобы не открываться, пока чаши находятся в движении. Именно поэтому дверь была заперта, когда я пыталась попасть в комнату.

— Ясно, совсем как в лифте, — восклицает Надзуна.

— И, наконец, мы с вами встретились.

— Когда я вошла в комнату, чаша уже сместилась, и Чёрный Плащ затаился под землёй. Поэтому мне показалось, что он исчез. Если бы я ещё тщательнее осмотрела комнату, то, возможно, раскрыла бы секрет раньше. И тогда мы смогли бы запереть Чёрного плаща под полом.

— Не вини себя, всему виной обстоятельства…

— Спасибо, Надзу-тян. Прости, что я тогда не слишком любезно с тобой обошлась.

— Почему ты извиняешься перед Надзу? А передо мной?

— Прости меня.

— …Ладно уж.

— Теперь у меня есть объяснения нескольким произошедшим событиям:

d) Мне не удалось открыть дверь после того, как Чёрный Плащ забежал в комнату с гробами. Через некоторое время она открылась.

Объяснение: Поскольку комната находилась в движении, на замке сработал предохранитель.

e) Чёрный Плащ исчез из комнаты с гробами.

Объяснение: Он воспользовался механизмом-весами и переместился под землю.

f) В гробах лежали скованные по рукам и ногам Надзуна и Цукиё.

Объяснение: Нужен был утяжелитель, чтобы привести в движение механизм весов. Также их можно было выдать за убийц.

— Хочешь сказать, мы были утяжелителем? Звучит ужасно. — Между бровей Цукиё пролегает морщинка.

— Да. Думаю, вам к тому же была уготована роль подозреваемых. Я и впрямь считала, что одна из вас — Чёрный Плащ.

— Вот ещё! Мы на сто процентов жертвы. Убийцу, который всё это с нами сотворил, непременно настигнет кара небесная.

— Кстати, — заговаривает Надзуна, будто о чём-то вспомнив, — в гробу я пришла в себя от ощущения, будто куда-то падаю. Словно случилось небольшое землетрясение. Потом появилась ты, Самидарэ-сан. Сейчас я думаю, что могла очнуться в тот момент, когда комната пришла в движение.

— А я совсем ничего не заметила, — гордо говорит Цукиё.

— Потом я вышла из комнаты. Я осмотрела всё здание, пока искала ключ, чтобы вас освободить. Ключ от ваших наручников и кандалов почему-то висел на шее у статуи Девы Марии. Теперь понятно, что это тоже была одна из хитростей, чтобы использовать весы.

— Кстати, а ведь ты притащила статую прямо к нам.

— Да. Цепь не снималась с шеи Девы Марии, а сломать её и принести ключ я бы, ясное дело, не смогла. И так понятно, что у меня духу не хватило бы сломать Деву Марию. Поэтому я привезла к вам саму статую. Там как раз нашлась тележка на колёсиках.

— Понятно… Статуя Девы Марии тоже служила утяжелителем, — подмечает Надзуна.

— Вот-вот. Утяжелитель сыграл свою роль, когда мы все вышли из комнаты.

— Когда мы вышли из комнаты, в левой башне осталось бы только два гроба и сам Чёрный Плащ, если бы не статуя. А в правой башне был труп Такэдзаки-сан. Если не принимать в расчёт гробы, то можно сказать, что на каждой чаше весов было всего по одному человеку. Такэдзаки-сан не была полной, но Чёрный Плащ всё равно беспокоился: думал, что чаши могут поменяться местами. Поэтому он заставил меня привезти утяжелитель, статую Девы Марии. Наверное, он из тех, кто предпочитает перестраховывается.

— Возможно, убийца довольно субтильный, — предполагает Надзуна.

— Мне тоже так кажется.

g) Ключ от наручников и кандалов на Надзуне и Цукиё висел на шее статуи Девы Марии в капелле.

Объяснение: Убийца использовал Деву Марию как утяжелитель, чтобы стабилизировать весы. Повесив на шею статуи ключ от кандалов и наручников, он заставил меня привезти её в комнату.

— Потом мы отправились в правую башню, чтобы осмотреть труп Такэдзаки-сан, — говорит Цукиё.

— Но когда мы открыли дверь, трупа внутри почему-то не оказалось. Если вы поняли принцип происходящего, то теперь это уже не покажется вам странным, так ведь? Когда мы пришли в правую башню, комната была наверху. А труп лежит на потолке комнаты.

h) Когда я освободила Надзуну и Цукиё и мы вместе отправились посмотреть на труп, он пропал.

Объяснение: Труп так и остался на коробке. Когда я во второй раз пришла в комнату, она поднялась наверх благодаря конструкции-весам, и мы подумали, что труп пропал, когда заглянули в ящик.

— Когда мы втроём вошли в правую башню, чаши весов поменялись местами. Сейчас я вспоминаю, как почувствовала головокружение, когда мы только-только вошли в комнату, возможно, виной тому было то, что она пришла в движение.

— Да? А я ничего не почувствовала, — озадаченно хмурится Цукиё.

i) Мы оказались заперты в комнате, где раньше был труп.

Объяснение: От нашего общего веса комната опустилась вниз, и теперь за дверью просто стена.

— А Чёрный Плащ, значит, смог выйти из левой башни? — уточняет Надзуна, глядя на схемы. — Теперь-то он уже, наверное, сбежал куда подальше…

— Да уж…

Вот что произошло в женской школе «Либра».

Неужели существуют здания, устроенные как весы?

Думаю, Комитету и такое по силам. Наши противники — Синсэн Микадо и Рюдзодзи Гэкка. Было бы даже странно, не сотвори они нечто подобное.

— Раз убийца уже сбежал… Мы так и останемся взаперти? Ну уж нет! Ну разгадала ты загадку, а толку?!

— Хм… Точно! Раз мы знаем, что над этой комнатой есть ещё одна, можно попытаться проломить потолок и взобраться туда, — предлагаю я, глядя наверх.

До потолка метра три, не меньше.

— Легко сказать — «проломить потолок». Как мы это сделаем?

— …Кинем в него стулом.

Я хватаюсь за маленький стул, приставленный к письменному столу, и со всей силы запускаю вверх.

Вот только стул падает обратно, даже не достав до потолка.

Кидать что-то прямо вверх не так уж просто. Не говоря уже о том, что пусть даже стул небольшой, если его форма не подходит для швыряния вверх, до потолка он не долетит.

— По-моему, не выйдет.

— Тогда давай я возьму тебя на плечи, Надзу-тян.

— Что? Меня?

— Да. У Цукиё-тян и без меня проблем хватает.

— Спасибо за заботу.

Я присаживаюсь на корточки, и Надзуна забирается мне на плечи. Я осторожно поднимаюсь, держа равновесие, чтобы Надзуна не свалилась.

— Ой! Ой! — Надзуна дрожит.

— Ну как?

— Н-не получится. Никак не достать.

Да и не просто «не достать» — думаю, если бы я просто подпрыгнула на месте, и то получилось бы выше.

Я спускаю Надзуну на пол. Она выглядит возбужденной, точно маленькая девочка, которую впервые в жизни покатали на плечах.

— Эй, что ты сделала с Надзу? Она вся красная!

— Ничего я не делала.

— А может, ты только и ждала возможности сотворить с ней что-то мерзкое!

— Сейчас не время для таких разговоров! Нужно придумать, как отсюда выбраться.

— Не думаю, что нам удастся сломать потолок, — подытоживает неуклюже устроившаяся на полу Надзуна. — Мне кажется, нам помешают плотные доски или бетон. Чтобы пробить такое, понадобилась бы как минимум какая-нибудь железяка.

— Ты права… — отвечаю я, понурившись.

— А я кое-что придумала! — вдруг говорит Цукиё, подняв голову. — А что, если мы все вместе подпрыгнем? Пока мы в прыжке, давление на пол будет равно нулю. Комната станет легче, и чаша весов поднимется вверх, разве не так?

— Поднялась бы, если бы нам удалось подпрыгнуть и зависнуть в воздухе… Не думаю, что комната поднимается до самого верха за долю секунды, на которую мы оторвёмся от земли.

— Если не попробуем — не узнаем!

— Ну ладно… Так что, попробуем?

— Да нет, лучше не будем, — запросто отмахивается Цукиё, плюхается на пол и снова сжимается в комок.

Надзуна так и сидит поодаль в молчании, погрузившись в раздумья. Даже ей, несмотря на всю её сообразительность, не придумать, как нам отсюда выбраться.

Я подбираю стул, который недавно подбрасывала к потолку, и сажусь на него.

Мне хочется как можно скорее отсюда выйти.

Я хочу вернуться в свою комнату.

Я снова хочу жить обычной мирной жизнью.

Обычной жизнью?.. Смогу ли я проводить время вместе с Киригири, когда вокруг не будет никаких убийств? Даже если нам и удастся вернуть обычные мирные дни, она снова отправиться куда-нибудь в поисках очередной тайны.

Так значит, нет никакого места, куда мы с ней могли бы вернуться?

— Хочу есть… — Цукиё снова начинает бормотать о потребностях.

— Интересно, сколько сейчас времени?.. — Кажется, и у Надзуны кончились силы.

— Успокойтесь, мои союзники непременно придут нас спасти! Мы договорились связываться друг с другом в полдень. Если им не удастся связаться со мной, кто-нибудь точно сюда приедет.

— И через сколько часов это случится?

— Ну…

— Не надо внушать нам ложную надежду, — холодно говорит Цукиё, метнув в мою сторону короткий взгляд.

— К слову, — я меняю тему, — у вас нет никаких мыслей, кто может быть убийцей? Хоть я и раскрыла трюк, но пока не знаю, кто убийца. В вашем окружении были люди, желавшие расправиться с Такэдзаки-сан?

— Конечно, не было! Это же дело рук какого-то похитителя-извращенца! Появись у меня такой знакомый, я бы сразу отправилась в паломничество куда подальше! — Цукиё срывается на крик.

— Раз так, может, вам что-нибудь известно о Такэдзаки-сан? Вы не слышали о ней никаких странных слухов?

— Странных слухов?

— А! — восклицает Надзуна. — Я кое-что слышала из третьих уст. Говорят, в средней школе Такэдзаки-сан довела подругу из своего ближайшего круга до самоубийства…

— Что? Я ни о чём таком не слышала!

— Тебя, Цукиё-сан, не слишком интересуют дела одноклассниц…

— Конечно, не интересуют! С чего мне интересоваться кем-то, кроме тебя? Хи-хи…

— Тебе следует расширять кругозор.

— Что? И ты туда же, Надзу? Говоришь прямо как мой папа!

— Кхм… Так что там насчёт Такэдзаки-сан?

— Ну да… Я и сама не слишком интересовалась сплетнями об окружающих, так что не придала им особого значения, но говорят, что в средней школе одноклассница вымогала у Такэдзаки-сан деньги. Потом та девочка вдруг выбрала себе другую жертву. Та девочка была подругой Такэдзаки-сан. Поговаривали, что Такэдзаки продала её за сто тысяч иен. На самом деле она этого не хотела, но вымогательница сказала нечто вроде: «Если принесёшь сто тысяч иен, я отстану от тебя и переключусь на кого-нибудь другого», — и Такэдзаки-сан подчинилась. А в результате та девочка совершила самоубийство.

— Какой ужас…

— Потом слух оброс красочными подробностями, и появились люди, окрестившие Такэдзаки-сан злодейкой. Говорили даже, что она и стояла во главе группы вымогательниц. Я не знаю, как всё было на самом деле.

— Вполне себе мотив… — бормочу я себе под нос. — А ты ничего не знаешь о друзьях или семье той девочки, которая совершила самоубийство?.. Можешь о них что-нибудь вспомнить?

— Я уже говорила, но мы с Такэдзаки-сан не дружили, так что…

— Ну да… Тогда спрошу по-другому — ты не помнишь, кто из ваших одноклассниц по знаку Зодиака Весы?

— Весы?.. Я не запоминала их знаки Зодиака…

— Ну да, оно и понятно…

— А я знаю, кто по знаку Зодиака Надзу! Она Лев! Я и сама Лев. Вот так совпало! Хе-хе-хе!

То ли мне кажется, то ли Цукиё и впрямь как-то странно возбудилась. Может, она потихоньку сходит с ума, потому что слишком много времени провела взаперти?

Так или иначе, я пока что не знаю, кто убийца, но мне удалось раскусить трюк Комитета, так что результат можно считать удовлетворительным. По моим меркам всё вообще отлично.

Сейчас самый главный вопрос: как нам отсюда выйти?

Я скрещиваю на груди руки и откидываюсь на спинку стула.

И тут у меня на мгновение кружится голова.

Наверное, от усталости…

Нет, я знаю это ощущение!

Мы с Надзуной поднимаем головы и переглядываемся.

— Эй, вы чего? Да что такое?! Чего вы так смотрите?!

— Комната шевельнулась! — восклицаю я.

— Да, мне тоже так показалось, — соглашается Надзуна.

— А я ничего не заметила…

После приступа головокружения я больше не чувствую никаких колебаний извне. Комната движется или стоит на месте? Я даже этого понять не могу. Мы насторожённо затаили дыхание, бегая глазами по комнате.

А вдруг убийца вернулся?

Но зачем?

Пришёл посмотреть, как у нас дела?

Я, стараясь не шуметь, встаю и вооружаюсь стулом. Просто на всякий случай. В качестве оружия сгодится что угодно.

Если эта комната поднялась, то другая комната, соответственно, должна была опуститься. Чтобы опустить ту комнату, понадобился бы значительный вес. Её должны были опустить намеренно, не иначе. Значит, сделать это мог лишь человек, который знает об устройстве школы «Либра».

То есть убийца.

Я жестом велю Цукиё и Надзуне отойти назад.

Входная дверь дребезжит.

Он идёт!

Дверь медленно отворяется.

Ну точно — комната поднялась на поверхность. Теперь дверь ведёт в коридор. И сейчас кто-то войдёт.

За дверью стоит…

Мужчина модельной внешности в дорогом костюме и солнечных очках.

— Ядориги-сан?! — Мой голос помимо воли срывается на визг.

— О… Самидарэ-сан, — он приветствует меня таким будничным тоном, будто мы случайно столкнулись на улице. — Доброе утро! Ты занята расследованием?

— Что? Ну-у… В общем, да, но… — я уже ничего не понимаю. — А что вы тут делаете, Ядориги-сан?

— Рассказ займёт слишком много времени, так что давай всё обсудим позже, без спешки, в ресторане какого-нибудь отеля за завтраком. Кстати, ты не ранена? Выглядишь очень уставшей.

— Ну да, у меня уже совсем не осталось сил.

— А люди позади тебя связаны с тем, что здесь случилось?

— Да.

— Тогда давайте позавтракаем все вместе, — Ядориги расплывается в радушной улыбке.

Да что происходит?

Надзуна подходит ко мне со спины и шепчет на ухо:

— Он и есть Чёрный Плащ?

— А?.. Нет, что ты!

— Ты его знаешь?

— Не просто знаю, он один из моих союзников-детективов.

— Это подозрительно. Если он не убийца, то не смог бы поднять комнату на поверхность и выпустить нас наружу!

— Да нет же!

— О, у вас совещание? — Ядориги протягивает нам руку в пригласительном жесте. — Вам не кажется, что лучше покинуть эту комнату?

— А? Да! — отзываюсь я, сразу же оборачиваюсь к Надзуне и Цукиё и шепчу им: — «Не хочется ещё раз оказаться взаперти, так что выходим. Держитесь позади меня».

Надзуна и Цукиё прижимаются друг к дружке и кивают.

Ядориги идёт по коридору.

Мы, наконец, покидаем чашу весов. И всё же растерянность пока сильнее радости. Кажется, моей сообразительности не хватает на то, чтобы понять, что происходит.

Я иду по коридору вслед за Ядориги, держась примерно в трёх метрах от него.

Вскоре коридор заканчивается, и Ядориги первым выходит в капеллу. Он оборачивается и ждёт нас. Когда расстояние между нами немного сокращается, он вновь шагает вперёд.

В следующее мгновение я краем глаза замечаю, как слева на нас вылетает чёрная тень.

Это Чёрный Плащ.

Я не успеваю даже вскрикнуть.

Чёрный Плащ обрушивает на затылок Ядориги удар железной трубы, которую сжимает в руках.

Повсюду разлетаются брызги крови.

Я не могу отвести глаза.

Ядориги падает на месте, как подкошенный.

За моей спиной раздаются крики Цукиё и Надзуны.

Чёрный Плащ, чьё лицо прячется глубоко в капюшоне, поворачивается к нам.

Не прощу… Я его не прощу!

Не прощу убийцу!

— Я Самидарэ Юи, детектив! Ты не можешь причинить мне вред! — кричу я что есть силы. — На кого бы ты ни покусился, я стану щитом! Давай, нападай, если готов нарушить правила!

Я делаю шаг в сторону Чёрного Плаща, и он отступает на шаг назад.

Мы с Чёрным Плащом стоим друг напротив друга, окружённые торжественной тишиной капеллы, где каждая секунда пропитана запахом крови.

Чёрный Плащ отгораживается от меня окровавленной железной трубой и отступает ещё дальше.

— Собираешься бежать? — спрашиваю я, и Чёрный Плащ замирает.

Он явно колеблется. Так значит, к такому он не готовился.

— Я настигну тебя в два шага, — говорю я, указывая себе под ноги. — Если повернёшься ко мне спиной и побежишь, я сразу тебя поймаю. Если ты нападёшь, то я готова стерпеть любую рану. Понял? Ты проиграл. Сдавайся и положи трубу.

Я сама не заметила, когда мы успели подойти к главному входу.

Наверное, он собирается выбежать наружу.

Входная дверь находится по левую руку от меня. Раз здесь оказался Ядориги, и сам Чёрный Плащ тоже вылетел оттуда, значит, досок, закрывавших вход, уже нет. Дверь открыта.

Я внимательно слежу за входом. Возможно, Чёрный Плащ сейчас метнется туда.

За спиной Чёрного Плаща коридор, в конце которого комната с гробами. Сейчас он движется также и в направлении коридора. Может, собирается забежать в круглую комнату и скрыться, как в прошлый раз.

— Я уже разгадала твой трюк. Бежать бесполезно, — говорю я. — Мне осталось только узнать, кто ты, и изобличить тебя.

Узнать, кто он…

Я снова изучаю взглядом человека перед собой. Плащ не позволяет толком разглядеть тело, но всё же заметно, что Чёрный Плащ очень невысокий. Это либо женщина, либо ребёнок.

Но кто же он?

Раз у нас тут игра в загадки, то вряд ли возможно, что убийца — некто, кого я ни разу не видела раньше, но… На ум не приходит никого, кто мог бы оказаться убийцей. Или же дело школы «Либра» только началось, и дальше должны были произойти ещё убийства?

Лицо Чёрного Плаща почти полностью скрыто капюшоном, и всё же немного виден его рот.

Его губы растянуты в ухмылке.

Чего это он?

Почему он надо мной насмехается?

Ну уж нет, ему меня не спровоцировать.

Стоит только об этом подумать, как Чёрный Плащ разворачивается и бежит в сторону коридора.

— Ах!..

Я его проворонила!

Я отталкиваюсь от пола.

«Тебе не сбежать», — думаю я, как вдруг…

Чёрный плащ падает и эффектно растягивается на полу прямо у меня на глазах.

В ту же секунду из-под его капюшона вылетают очки и ударяются об пол.

…Очки?

Неважно, это мой шанс.

Воспользовавшись ситуацией, я пытаюсь наскочить Чёрному Плащу на спину.

Он тут же перекатывается на бок, а в следующее мгновение уже оказывается ничком на полу.

Проклятие!

Это ловушка?

С его лица спадает капюшон, и мы встречаемся глазами.

Левая рука Чёрного Плаща хватает меня за затылок и тянет на себя, а другая прижимает к левой стороне моей груди нечто похожее на пистолет.

— Попалась, — произносит женский голос.

Я знаю этот голос.

И лицо мне знакомо.

— Знаешь, что это? Пневматический молоток. Шевельнёшься, и у тебя в сердце окажется гвоздь, как у соломенного человечка*.

— Почему?..

Передо мной моя союзница, детектив Мидзуияма Сати.

Бар «Гудбай» — Мидзуияма Сати

Одиннадцатое января, вечер, одиннадцать часов и одиннадцать минут.

Порой она замечает вокруг повторяющиеся цифры, но в том, что сейчас их целых семь, ощущается нечто таинственное. Какая жалость, что сейчас не ноябрь, а только январь. Восемь цифр красивее, чем семь*.

В мире архитектуры существуют такие законы красоты, как золотое сечение или фракталы. То, что она стала обращать внимание на повторяющиеся цифры на часах, вероятно, своего рода профессиональная деформация…

Мидзуияма в задумчивости разглядывает ряд цифр на экране мобильного телефона. Вдоль безлюдной торговой улицы выстроились одинокие фонари. Удивительно, но их тоже семь. Фонари и сами по себе похожи на единицы.

Тишину улицы закрытых металлических жалюзи разрывает звук чьих-то приближающихся шагов.

Из-за угла появляется Яки Хадзики.

— А?! Да чё творится-то? Ты почему здесь? — Яки резко тормозит и застывает перед Мидзуиямой.

— Я уже закончила с проученным мне расследованием, — отвечает она.

— Н-ну ни хрена ж себе!.. С тех пор, как мы начали, и полдня не прошло!

— Дело оказалось несложным.

— Ага, понял… Слышь, тут случайно малец не пробегал? Такой, разодетый весь, будто с экзамена в музыкальной школе возвращается…

— С экзамена в музыкальной школе? Нет, я никого не видела.

Мидзуияма понимает, о ком речь, но объяснять было бы слишком хлопотно, и она молчит. Выходит, тот странный ребёнок появлялся и здесь? Или же это совсем другой ребёнок?

— Вот засранец… Уж очень он мутный.

— Произошло убийство?

— Ага, прям у меня на глазах. Сам себе не верю, но тут действительно устроили убийство в запертой комнате, как и было указано.

— Пожалуйста, расскажите, как всё было.

— Да не вопрос. Вот только ты вся светишься энтузиазмом, а ведь не слишком хотела этим заниматься, когда мы виделись в последний раз… В чём дело? Что-то случилось?

— Да нет. Всего лишь профессиональное любопытство.

— Любопытство, говоришь?..

Яки рассказывает ей о том, что произошло в баре «Гудбай».

Когда они по звонку жертвы примчались на место, мужчина был ещё жив, но когда открыли дверь и оказались внутри, его уже убили…

— Жертву прирезали буквально на наших глазах, точняк. Но входная дверь была закрыта на ключ, и чёрный выход тоже оказался заперт. В баре, само собой, убийцы не было. Бред какой-то, да? Человека порешили в запертой комнате, но внутри никого не оказалось. Я вышел наружу с чёрного выхода и встретил какого-то странного ребёнка…

— Не думаю, что ребёнок имеет отношение к произошедшему, — Мидзуияма пожимает плечами. — Если мне не изменяет память, в вызове оружием значился не только нож, но и верёвка и яд.

— Яд?

— Харибдотоксин. Это яд скорпиона. Он вызывает симптомы вроде затруднённого дыхания, а потом смерть.

— Серьёзно?! В баре был скорпион?! Мать твою! Тогда я и сам мог помереть!

— Нет, полагаю, скорпиона там не было. Если бы был, то в вызове бы указали его вид.

— А… А-а, ну да, точно.

— Скорее всего, лезвие ножа было покрытом ядом.

— Думаешь, он смазал ядом оружие? Не заставил выпить и не вколол?

— Даже если очень точно рассчитать дозировку, непросто заставить свидетелей прийти в нужное время, чтобы жертва погибла прямо у них на глазах. Если бы вы попали в пробку и прибыли на место на час позже, трюк мог и не получиться.

— Хм-м… Ну да, твоя правда. Но зачем вообще было смазывать нож ядом?

— Чтобы жертва совершенно точно погибла.

— В смысле? Нож-то был ого-го! Если хорошенько пырнуть таким в спину, кто угодно коньки отбросит! На фига мудрить с ядом скорпиона?

— А вот убийца так не думал. Полагаю, в силу обстоятельств, для трюка был необходим яд, чтобы добить жертву.

— Погодь, ты говоришь так, будто уже раскусила трюк.

— Я знаю, в чём заключается трюк.

— А? Чё?

— Я сразу догадалась. Это же типичное «быстрое убийство».

— Какое ещё быстрое убийство? Звучит, конечно, круто, но…

— Это когда, открыв запертую комнату, свидетель сразу сам же быстро убивает находящуюся внутри жертву. Вы о таком не слышали?

— П-погоди! Я его не убивал!

— Ну да, я думаю, это и впрямь не вы.

— Но именно я подошёл к жертве, остальные так и остались у входа, а внутрь даже не заходили.

— Тогда вы и есть убийца.

— Да пошла ты! Говорю же, это не я!

— Хи-хи, я пошутила. Думаю, убийца — ваш попутчик, Арай Гундзо. Звонок на его телефон также был одним из необходимых элементов для создания запертой комнаты. Без Арая Гундзо запертая комната осталась бы без своей самой важной составляющей.

— Тот риелтор? Ну, у него, конечно, хранились ключи от помещения, и он мог заходить внутрь столько раз, сколько душе угодно, но… Когда мы пришли на место, он стоял позади меня. Он бы не успел по-быстрому убить жертву.

— Нет, успел бы.

— И как же?

— Хотите, чтобы я объяснила? Хоть это и не имеет смысла…

— Почему не имеет? Давай, объясняй!

— Ах, вы расслышали последнюю фразу? Прошу прощения. Убийца приковал жертву к стойке, верно? А на стойке оставил мобильный телефон, шариковую ручку и спичечный коробок. Убийца намеренно положил на стойку все эти предметы. Знаете, для чего они были нужны?

— Ну, типа… Мобильник был нужен для связи, да?

— Совершенно верно. Благодаря телефонному звонку убийца доказал, что жертва была жива непосредственно перед тем, как вы открыли дверь.

— Шариковая ручка тоже была зачем-то нужна?

— О, да. Жертву ведь сковали по рукам и ногам. Вас не удивляет, что она сумела в таком состоянии позвонить по телефону?

— А… Ну… теперь удивляет.

— Жертва зажала во рту валявшуюся на столе ручку и нажала на кнопку вызова. Убийце удалось воспользоваться человеческой психологией: человек сделает что угодно ради собственного спасения. Думаю, в память телефона был заранее занесён номер Арая Гундзо, и всё было подготовлено так, чтобы жертве оставалось просто нажать на кнопку вызова. Вероятно, убийца к тому же подложил под электронную плату телефона диэлектрик или сделал нечто аналогичное, чтобы другие кнопки не реагировали на нажатие.

— Ого! А спичечный коробок зачем?

— Вы сами сказали, что на нём было написано название бара. Убийца заставил жертву его прочесть и тем самым дать всем знать, что он находится в баре «Гудбай».

— Короче, с помощью предметов на столе убийца указал на то, что жертва жива, и на то, где она находится?

— Именно так. Здесь у нас ещё и своего рода убийство в прямом эфире.

— Для не спеца по убийствам ты уж больно хорошо во всём этом шаришь…

— Вы так считаете? Хи-хи-хи…

За разговором Мидзуияма будто невзначай перемещается в узкий задний проулок. Яки тоже бессознательно следует за ней.

— А потом? Вот, мы оказались у дверей запертой комнаты, как и хотел убийца. Что он делал дальше?

— Потом ему осталось лишь молча ждать, когда детектив откроет дверь.

— Чё?

— Он использовал простенький трюк, сработавший автоматически. Классический сценарий с «иголкой и ниткой». Для трюка понадобилась верёвка. Её конец он закрепил в верхней части входной двери, например, его можно привязать к выступающему дверному стопору в форме буквы «L». Дверь, к слову, открывалась вовнутрь, верно?

— А? Ага.

— От стопора он протянул верёвку к дальней стене бара, проведя её над необходимым ему местом, а в конце к чему-то привязал. Допустим… Исходя из мысли о том, как потом проще будет её забрать… Как насчёт какого-нибудь вертящегося барного стула?

— Погоди-ка! Когда мы оказались внутри, никакой верёвки там не было!

— Нет, была, вы просто её не увидели. Во-первых, большая часть верёвки была протянута над вашей головой, и было бы сложно её заметить. Во-вторых, освещение в баре было намеренно приглушённым. Источником света служила настольная лампа рядом со свалившейся ничком на стол жертвой. В подобной ситуации ваш взгляд сразу же оказался прикован к трупу, стоило вам только попасть внутрь. Так убийца сбил вас с толку.

— Вот дерьмо… Я ведь смотрел во все глаза, и всё равно труп завладел моим вниманием… Но зачем убийце было протягивать верёвку сверху, над нашими головами?

— Верёвку он протянул с одной-единственной целью: чтобы закрепить на ней нож прямо над жертвой. Вы ведь уже и без меня более или менее поняли, что было дальше? Когда вы открыли дверь, верёвка натянулась и сдвинулась с места. От этого движения нацеленный в спину жертве нож должен был упасть вниз. Однако нож упал бы лишь в том случае, если бы дверь открыли широко. Думаю, если бы вы лишь немного её приоткрыли, он бы остался на месте. Будь всё иначе, человек, подготовивший трюк, не сумел бы сам выбраться из бара.

— Так выходит, что… Жертва умерла, потому что я резко открыл дверь?

— Верно. Но от колотой раны ножом, упавшим примерно с метровой высоты, жертва могла и не погибнуть. Потому-то убийца и намазал нож смертельным ядом. Не думаю, что вы должны во всём винить себя, Яки-сан. Не будь на лезвии яда, жертва могла выжить.

— Но я же превратился в послушную марионетку убийцы. Разве я теперь достоин зваться настоящим рок-н-рольщиком?!

— Я не совсем понимаю, из-за чего вы злитесь… — Мидзуияма с натянутой улыбкой поправляет очки.

— Но вообще… Ну ты даёшь! За секунду раскусила дело. Может, тебе больше подходит эта область?

— Что вы! Я пацифистка. У меня нет никакого желания ездить по залитым кровью местам преступлений. Кроме того, мне кажется, дело оказалось гораздо проще, чем я думала.

Она определённо не ошиблась, первым делом приехав сюда.

Киригири Кёко в два счёта раскроет такое дешёвое дело.

Нужно хоть немного поднять цену…

— Да ладно, не думаю, что оно настолько простое…

— К слову, есть кое-что ещё.

— Что?

— Сейчас убийца уже забрал верёвку, которой воспользовался для трюка.

— Да чтоб меня!.. Он же ещё на месте убийства! Сейчас я его схвачу!

Яки резко разворачивается и готовится сорваться с места.

Поймав момент, Мидзуияма достаёт из чехла на бедре железную трубу.

— Можешь пойти со мной, если хочешь, — оборачивается Яки.

Мидзуияма мигом заводит руку за спину, пряча трубу.

— А? Да, конечно.

— Зашибись, вот и начинается рок!

Мидзуияма разбивает затылок вновь развернувшегося и приготовившегося бежать Яки размашистым ударом железной трубы.

Яки квакает, как лягушка, и падает на месте. Его пульс всё ещё прощупывается, так что она добивает мужчину ещё одним ударом. Теперь Яки окончательно затихает.

Ей удалось узнать подробности двух убийств за такой короткий срок. Мидзуияма была довольна своей работой.

Нет смысла наудачу расставлять ловушки, если она хочет остановить Самидарэ Юи. Нужно играть на опережение и занять выгодную позицию. В борьбе за победу это обычная тактика.

Итак, пришло время для главного номера.

Женская школа «Либра» — Самидарэ Юи

— Так значит, убийца вы, Мидзуияма-сан?

— Верно, — кивает Мидзуияма, всё ещё прижимая к моей груди пневматический молоток. — Как и было задумано, вы с Киригири Кёко разделились, и тебе пришлось действовать самостоятельно. Я уж думала, что пора праздновать победу, но, к моему удивлению, ты, кажется, разгадала секрет школы «Либра»… Это ничего бы тебе не дало, но, увы, нам помешали.

— То, что вы были одной из подозреваемых в доме с призраками Такэда, тоже было частью плана?

— Возможно, и так.

— Возможно?

— Всё проходило под руководством господина Рюдзодзи.

Различные элементы причудливо переплелись друг с другом и только теперь начинали обретать форму. В итоге оказывается, что это всё тоже дело рук Рюдзодзи Гэкки.

— Почему вы убили Такэдзаки-сан?

— Судьба связала нас, когда я два года назад работала школьным психологом. О деталях я, пожалуй, умолчу. Тебе, должно быть, уже надоели подобные долгие разговоры, а у меня устали руки. — Мидзуияма демонстративно тряхнула пневматическим молотком.

— Раз вы убийца, то должны много знать о «Дуэль Нуар». Вы уже проиграли. Даже если вы меня убьёте, это вам ничего не даст.

— Ну да, моя игра и впрямь проиграна. Но есть и другая игра.

— Что?..

— Тебе не выиграть у господина Рюдзодзи, если ты не раскроешь тайну двенадцати запертых комнат. Я права?

Я не понимаю, к чему она клонит, и лишь киваю в ответ.

— А ты недогадливая. Ничего не поймёшь без моих объяснений? Я не хочу, чтобы господин Рюдзодзи ушёл на покой. Ни как детектив, ни как один из руководителей Комитета.

Ясно… Так она из последователей Рюдзодзи Гэкки.

Благодаря своей деятельности Рюдзодзи сильно выделяется из числа других детективов. Многие детективы восторгаются им и стремятся быть такими, как он. Я тоже его очень уважала, и даже сейчас не растеряла уважение до конца.

— Раньше я и сама хотела спасать людей. Но для этого мне не хватало кое-чего очень важного. А именно — веры. Легко сказать, что «нужно верить», а вот на практике это крайне непростая задача. Мы теряем веру, когда нам не хватает способностей, идём на компромисс, прогнувшись под мнением окружающих, подчиняемся чужой власти… Вера легко ломается по самым разным причинам. Но в лице господина Рюдзоди я прочла идеальную, прекрасную веру. В соответствии с законами нашего мира «красота» — это «гармония». Везде, от молекулярной структуры до правила золотого сечения… Тебе не кажется, что понятие гармонии применимо и к душевному состоянию? — возбуждённо говорит Мидзуияма.

Я не совсем понимаю, что она пытается сказать, но сразу ясно — она очарована Рюдзодзи.

— Если вы убьёте меня здесь и сейчас, то я и впрямь не смогу раскрыть все двенадцать дел. Но… думаете, Рюдзодзи-сана обрадует такая победа? Мне вот не кажется, что он, человек, всегда выступающий за честную борьбу, удовлетворится подобным исходом!

— Как будто ты что-то о нём знаешь! — кажется, Мидзуияма разозлилась, потому что она сильнее прижала конец пневматического молотка к моей груди, так что кости едва не затрещали. — Кое в чём ты не права — я не собираюсь тебя убивать. Я запру тебя так, чтобы ты не умерла до истечения времени, как и планировала с самого начала.

— Даже если вы меня запрёте, за мной придёт помощь. Я в этом не сомневаюсь.

— Ты о Киригири Кёко? Ну да… Она для меня самый опасный противник. Но доедет ли она досюда? Твой мобильный телефон у меня. Когда придёт время планового звонка, я заставлю тебя сказать в трубку, что всё в порядке.

— А если я расскажу ей, что в беде?

— Что ни делай, игра окончена. Я готова поставить на карту всё и насильно завершу игру. А значит — убью тебя.

— Она в любом случае сюда приедет. Приедет, когда раскроет все остальные дела. И мне кажется, это случится гораздо быстрее, чем вы думаете!

— Само собой, у меня готов план и на этот случай.

— План?..

— Вчера, распрощавшись с тобой, я, как и обещала, ознакомилась с делом Музея средневековых европейских орудий пыток. А сразу после этого и с делом бара «Гудбай». К слову, в обоих случаях мне известны трюк и убийца.

— А?..

— Ты понимаешь, что это значит?

— Нет.

— Мне известны «задание» с «решением». Это более точная информация, чем есть у вас, и узнала я её быстрее. Мне решать, делиться ею с вами или нет…

— Ну и ладно! Мы всё расследуем без вас!

— Вижу, ты всё ещё не понимаешь… Вы на целый круг позади меня. Пока вы несётесь сзади, я могу приплести к делу ложную информацию. Более того, пусть мне и не под силу исказить «решение», но вот само «задание»… Я могу подкинуть фальшивую улику, обеспечить вас ложными свидетельскими показаниями, навести на неверного подозреваемого…

— Что?..

Да что с ней не так?..

— Я собираюсь распространить некую ложную информацию. Обнаружив на месте убийства улику, вы не сумеете понять, настоящая она или фальшивая. Ваше время истечёт, пока вы разбираетесь, где правда, а где ложь.

— Вы не единственный источник информации! С музеем мы как-нибудь разберёмся, а в бар направляется Яки-сан!

— Он мёртв.

— Мы узнаем обо всём от него, и… Что? Что вы сказали?..

— Он мёртв.

— Мёртв?

— Это я его убила. Хе-хе, на моих плечах ещё одна ненужная смерть. У меня уже наступил гейм овер, так что устроить себе перезапуск, сменить имя и начать жить заново у меня не выйдет, но спасение господина Рюдзодзи стоит того, чтобы отдать за него мою жизнь.

— Почему вы настолько зациклены на Рюдзодзи-сане?

— Он герой, спасший неисчислимое количество жизней, но пытался ли хоть кто-нибудь спасти его самого? — с нажимом цедит Мидзуияма. — Никто… Никто даже не задумывается о его страданиях. У него тоже есть право обрести спасение.

— Вы называете то, что делаете, спасением? Да вы же просто вклинились в наше с Рюдзодзи-саном честное состязание!

— Замолчи! Ты ещё смеешь говорить о чести?! — негодует обычно хладнокровная Мидзуияма.

Неужто я невольно навлекла на себя её гнев?

— Как ты смеешь… Честное состязание… Почему он выбрал именно тебя?.. — руки Мидзуиямы дрожат.

Она не может мне навредить.

Мне удалось в этом убедиться. Это ещё и игра Рюдзодзи. Её правила Мидзуияма не нарушит.

— Не двигайся. — Мидзуияма вытирает глаза свободной рукой. — Ты дура, если думаешь, что я не выстрелю. Я это сделаю, если понадобится. Так что если не хочешь закончить, как тот мужчина на полу…

Мидзуияма украдкой бросает взгляд в сторону Ядориги.

В ту же секунду её глаза широко распахиваются.

— Его нет!

Услышав её возглас, я невольно поворачиваюсь туда же.

Тело Ядориги, ещё недавно распластанное на полу, пропало.

По полу тянется длинная кровавая полоса.

Кровавый след ведёт в коридор. Тот самый, на другом конце которого правая башня.

— Мерзавки! — вырывается у Мидзуиямы.

Ну конечно, это дело рук Цукиё и Надзуны.

Их самих тоже нигде не видно. Они неизвестно когда успели закрыть дверь в коридор.

— Назад! — велит Мидзуияма, наставив на меня пневматический молоток. Вход в коридор находится за моей спиной. Я повинуюсь и начинаю пятиться с поднятыми руками.

И действую нарочито медленно.

Вскоре моя спина упирается в дверь.

— Открывай.

Я открываю дверь, притворившись, что не сразу сумела нащупать ручку. Мы выходим в коридор. Я поворачиваюсь и смотрю в его конец.

Цукиё и Надзуна держат тело Ядориги под руки и пытаются протащить его в башню.

— Стоять! — кричит Мидзуияма из-за моего плеча в конец коридора.

Но девочки и не думают останавливаться.

Мидзуияма подталкивает меня кончиком пневматического молотка, веля двигаться дальше.

За спиной слышится хлопок закрывшейся двери.

Похоже, им удалось войти в комнату.

Отлично.

— Да что же такое?! — Мидзуияма возмущённо топает ногой.

В конце концов мы оказываемся у двери.

Мидзуияма пытается открыть дверь свободной рукой.

Но дверь не открывается.

Весы пришли в движение.

Думаю, именно этого и добивались Цукиё с Надзуной, когда тащили сюда тело Ядориги. Они решили, что необходим утяжелитель, чтобы опустить чашу весов.

Проходит немного времени, и Мидзуияме удаётся открыть дверь.

Но теперь за дверью нет Цукиё и остальных. Вместо них на полу лежит труп Такэдзаки Ханы.

— А неплохо они придумали с побегом, да? — язвительно ухмыляюсь я.

— Ладно. Это не проблема, — раздражённо скалится Мидзуияма. — Они не мои цели, даже лучше, что они ушли со сцены, — храбрится она, а потом приставляет кончик пневматического молотка к моей голове. — Руки за голову. Становись на колени.

— Слушайте…

— Живее! — рявкает она.

Теперь она в безвыходном положении. Лучше её не провоцировать.

Я повинуюсь.

Ну вот, меня загнали в угол.

Что бы на моём месте сейчас сделала Киригири Кёко?

Неважно. Мне до неё далеко. Я не владею приёмами самообороны, и сообразительности мне не достаёт.

— Посидишь тут смирно до конца игры, как и было задумано.

Мидзуияма надевает мне на запястья не пойми откуда взявшиеся наручники.

Сколько раз меня уже сковывали?..

— Я буду тебя кормить. А вот в туалет и ванную позволю ходить по настроению. Испортишь мне его — лишу тебя этих благ. И ещё…

Мидзуияма начинает объяснять правила поведения во время моего заточения, как вдруг… в противоположном конце коридора, со стороны капеллы, слышится голос.

— Э-эй! Господин детектив! Куда вы пропали? Мы уж думали, что нас заперли, но дверь вдруг открылась…

Судя по интонациям, какой-то дурачок.

Но кто это?

— О, вот вы где!

Они заходят в коридор через дверь, оставленную нараспашку.

— Господин детектив!.. Ой! А вы кто?

К нам вальяжно приближается невысокий мужчина в плаще. За ним следуют жилистый юноша-панк и девушка, почему-то в ципао.

Что за странная компания?

Происходит нечто, совершенно не укладывающееся у меня в голове.

Кажется, Мидзуияма в этом со мной солидарна.

Она выглядит растерянной, но тут же перенаправляет пневматический молоток с меня на них.

— Н-не подходите!

— Слышь, Коломбо, фигня какая-то… — молодой панк, наконец, замечает, что творится неладное.

— Бегите! — во всю глотку ору я им.

— Сэмпай… Что будем делать?.. Она велит бежать…

— «Бегите»? Она имеет в виду «помогите»! Коскэ, Эллери, за мной! — с этими словами молодой человек в плаще устремляется в нашу сторону.

— Да что ж ты будешь делать!..

Молодой панк и девушка в ципао бросаются следом.

О чём они только думают?!

Мидзуияма в смятении прицеливается…

И дрожащим пальцем нажимает на спусковой крючок.

Раздаётся свист, сжатый воздух выталкивает вперёд толстый гвоздь.

— Эллери! — выкрикивает юноша в плаще.

Девушка в ципао раскрывает зонт в правой руке.

Гвоздь врезается в купол зонта и остаётся там, не сумев его пробить. Только шляпка и видна.

— Коскэ, прыгай!

— Ага!

Молодой панк вылетает из-за зонта и, превратившись в гигантский снаряд, наносит Мидзуияме сокрушительный удар с наскока.

Миниатюрную Мидзуияму с поразительной лёгкостью сносит назад, и она всем телом ударяется о дверь. Удар такой сильный, что сотрясается воздух. Тело Мидзуиямы безвольно сползает на пол, и она остаётся лежать там, как бездушная кукла.

— Э-эй, она же не умерла? Я не хочу становиться убийцей! — мямлит побледневший панк, поднявшись на ноги.

— Всё в порядке… Она жива… — успокаивает его девушка в ципао, проверяя пульс.

— Тефе нефкафанно пофефло, — говорит мне подошедший юноша в плаще. — Мы — круфок Тайн из Больфого Объединённого Униферситета Оу…

— Говори чётче! Ну, от тебя, шеф, другого можно было и не ждать…

— Наш шеф… Со странностями…

— А… с-спасибо вам! — У меня пока не получалось до конца оценить обстановку, но я на всякий случай склоняю перед ними голову в благодарности. — Вы не могли бы снять с меня наручники?

— Мой выход!

Юноша в плаще достаёт из кармана нечто похожее на невидимку для волос и засовывает её в замок моих наручников. Примерно пять минут спустя ему, наконец, удаётся их открыть. Я слышала, как в процессе он неоднократно бормочет себе под нос: «Хм… Как странно!», — но это не важно, ведь в конце концов он их открыл.

Мы защёлкиваем наручники на запястьях Мидзуиямы.

Теперь мне чуть спокойнее.

Облегчённо вздохнув, я неуклюже плюхаюсь на пол.

Таинственная троица познакомились с Ядориги во время расследования убийства в школе «Карэобана». Они выдающиеся члены кружка Тайн: Коломбо, Коскэ и Эллери.

После их первого приключения — выбраться из неприступной школы «Карэобана» на вертолёте — они, по указанию Ядориги, сразу полетели в женскую школу «Либра». Изначально Ядориги собирался сойти у школы один, но члены кружка Тайн присоединились к нему, чтобы помочь с расследованием. Вертолёт с убийцей из «Карэобаны» на борту улетел в неизвестном направлении.

Потом Ядориги с кружком Тайн сломали доски, которыми был заколочен вход, и проникли внутрь. Сначала они прошли по левому коридору. Члены кружка Тайн первыми прорвались в комнату и случайно заперли за собой дверь, так что весы пришли в движение. Со стороны кружка Тайн получилось три человека, два гроба и статуя Девы Марии. С нашей — четыре человека, если считать труп. По весу получился весьма шаткий баланс, но, вероятно, поскольку на стороне кружка Тайн были мальчики (особенно Коскэ), их чаша всё же стала тяжелее. К слову, Ядориги шёл позади кружка Тайн и поэтому сумел избежать заточения.

В результате наша комната поднялась на поверхность, и мы сумели выйти.

Думаю, в это время убийца, Мидзуияма, находилась снаружи. Заперев нас, она могла отправиться куда угодно. Ей всего-то нужно было заколотить вход снаружи. Но когда она вернулась, вход был открыт. Когда она в панике влетела внутрь, ей на глаза попался Ядориги, который не должен был здесь находиться, и она тут же свалила его ударом трубы.

Заковав Мидзуияму в наручники, мы идём к левой башне и набиваем комнату всем, что попадается под руку: камнями снаружи, досками, которыми был заколочен вход… Мы закрываем дверь, а когда весы не двигаются, добавляем ещё веса. Несколько попыток спустя весы, наконец, приходят в движение.

Мы торопимся к правой башне.

Мы открываем дверь, и из комнаты на нас с ужасом смотрят Цукиё и Надзуна. Но стоит им понять, что дверь открыли именно мы, как они со слезами радости стискивают друг друга в объятиях.

— Этот мужчина ещё жив! Скорее отвезите его в больницу! — восклицает Цукиё, указывая на Ядориги. Школьная форма Цукиё и Надзуны пропиталась кровью. Должно быть, они обе ни на шаг не отходили от Ядориги.

— Это он подсказал нам спрятаться в комнате. Он нас спас, — объясняет Надзуна.

Их общий вес сделал правую комнату тяжелее левой, и весы снова пришли в движение, а запертые члены кружка Тайн смогли выбраться наружу. И благодаря им я спаслась из, казалось, безвыходной ситуации.

На часах как раз минуло семь утра двенадцатого января.

Так закончилось дело женской школы «Либра».

↑Примерно двадцать два квадратных метра.

↑Отсылка к обряду «уси но токи маири» («паломничество в час Быка») — в период с часу до трёх часов ночи женщина, которая желает отомстить любовнику за измену, надевает белое кимоно, отправляется к деревьям, растущим возле храма, и прибивает к одному из них соломенную фигурку, которая обозначает её бывшего возлюбленного. Считается, что так она насылает на него смертельное проклятие.

↑Если записать дату и время цифрами, получится «11.1, 11:11», а если бы всё происходило в ноябре, получилось бы, соответственно, «11.11, 11:11».