Данганронпа зеро (Новелла) - 3 Глава

глава 3

Рыжий кот из кустов устремил свой взгляд в сторону дороги.

Он медленно вышел из шуршащей травы на дорогу, размахивая своим длинным хвостом, и я заметила, что кот обратил свой взгляд на меня. Однако сначала его мордочка насторожилась, а после выразила испуг. Завидев меня, скачущую по дороге, животное в панике нырнуло обратно в кусты. Должно быть, кот подумал, что я раздавлю его. И, запаниковав, ретировался обратно в кусты.

Но меня это не заботило. Я купалась в лучах жаркого солнца, и только ветер развевал мою юбку, а я продолжила спускаться по дороге с неприличным весельем. Я была в восточной части Академии Пик Надежды, неподалёку от внутреннего двора. Много новых зданий окружали меня, были и те, что ещё только строились. Так как я шла вприпрыжку по дороге, проскальзывая между ними, то я не обращала никакого внимания ни на каких бродячих кошек или своих одноклассников, которые компаниями слонялись в округе. Равно как и не получала никакого счастья от лёгкого прикосновения солнечных лучей после долгого пребывания в четырёх стенах. Нет, я скакала по дороге не одна, а вместе со своими мыслями.

Я не из тех девушек, которые идут вприпрыжку без причины. А у меня была причина.

Я направлялась на встречу с парнем, который нравится мне больше всех на свете!

Хоть мои мысли, возможно, и были радостными, но никто из студентов в здравом уме не должен скакать по дороге по направлению к кампусу с таким высоким статусом, как Академия Пик Надежды. Поэтому не удивительно, что другие студенты кидали странные взгляды на мою причуду, но…это на самом деле меня не касается.

Ничто в мире не может заставить меня прекратить скакать от радости. Ни девчачий плач. Ни суровая драка. Ни студент в инвалидной коляске, который застрял. Ни даже студент с анемией, который упал в обморок. Одна единственная мысль двигает меня вперёд: «я хочу его увидеть, я так сильно люблю его». Я скакала с таким неприличным весельем, что, вероятно, никто не удивился, если бы у меня вдруг выросли крылья, и я вспорхнула бы к небу.

Я продолжала спускаться по дороге, но…

«…А?» — Я вдруг остановилась. — «В какую сторону мне нужно идти?»

Я растерялась и начала оглядываться, и поняла, что не могу узнать местность, окружавшую меня. Моё сердце громко застучало.

Нет, всё в порядке. Я успокоилась и достала дневник из своего портфеля. На последней странице тетради были написаны слова:

«Ищи неврологический кабинет на третьем этаже в здании биологии, что в восточной части Академии Пик Надежды».

Я почувствовала, как успокаивающий ветерок прошёл сквозь меня. Да, верно! Здание Биологии! …Эм, а где находится здание биологии?

Моё сердце в очередной раз забилось сильнее.

Всё в порядке. Нет повода для паники. Я нервно листала дневник, и, словно интуитивно, мои глаза остановились на странице с нелепым изображением карты. Над ним было подписано:

«Это карта восточной части Академии Пик Надежды».

Ай-да молодец я! Особо не размышляя, я встала в победную позу.

Вскоре я уже стояла на высоком краю фонтана, который украшал центр двора, и все здания были как на ладони. Литературное здание, научное здание, здание физики, здание искусства, математическое здание, здание физической культуры, лингвистическое здание, здание персонала…Холодные капли от фонтана продолжали брызгать мне на ноги, а я всё искала свою цель – здание биологии, словно я никогда его раньше не посещала.

«А, оно вот там!»

Я наконец-то нашла квадратное здание со светло-зелёными стенами. Оно выглядело точно так же, как было описано в моём блокноте.

«Правильно!»

Я спрыгнула с края фонтана и побежала. Какие-то мальчишки вновь посмотрели на меня с удивлением. Может, моя юбка задралась на секунду, когда я энергично спрыгнула, но меня это действительно не волнует.

В любом случае, я должна добраться до назначенного места, пока я снова не забыла, куда необходимо идти!

Мой стремительный порыв привёл меня в здание биологии, где вскоре обнаружила лестницу в задней части холла. Я, не теряя ни секунды, быстро взбежала по лестнице на третий этаж. Когда я поднялась, то побежала по коридору, попутно оглядываясь на таблички рядом с дверями, расположенными вдоль стен. Наконец, в самом конце коридора, я нашла табличку с надписью «Кабинет неврологии».

Я остановилась как вкопанная.

После быстрого и глубокого вдоха, я полюбовалась на свои волосы и улыбку в зеркальце, усомнившись, всё ли в порядке. Да, милая, как и всегда! Блистая этой замечательной улыбкой и с радостным криком: «Добрый день!» — открыла дверь в кабинет…и вот, после этого…

Что-то пролетело мимо моего уха, словно рассекая воздух. «…Ии-к!»

Я в панике повернула голову и увидела маленькое лезвие, впечатанное в стену позади меня, при этом ещё вибрировавшее от удара. Я отпрыгнула назад и завизжала:

— П-Почему этот скальпель летает в воздухе?!

— Не кричи, — послышался ворчливый голос из кабинета.

В момент, когда я услышала этот голос, моё сердце забилось сильнее, издавая звук «Ту-дум, ту- дум», когда я обернулась, чтобы заглянуть вглубь кабинета. На кушетке, расположенной в центре комнаты, расположился юноша.

—…Ты опоздала. Неприлично уродине, вроде тебя, так поступать.

Грязная белая рубашка была небрежно одета на его тело. Он лежал, опираясь на спинку кровати, а его взор был сосредоточен на толстой манге, которую он держал в руке. Он даже ни разу не посмотрел на меня.

— Ты вдобавок и слишком шумная, для такой уродины. И раз уж на то пошло, такая уродина ещё и летающих скальпелей боится.

— П-Подожди! — я прервала его, а мой голос начал подавать признаки паники. – Знаешь, я могу пожаловаться на тебя за дискриминацию, если продолжишь называть меня уродкой!

—…Кому ты собираешься пожаловаться? Японской Ассоциации уродливых людей? Такие организации виновны в дискриминации уже лишь по тому, что существуют.

Читающий мангу парень, продолжающий обзывать меня уродкой, был руководителем этого кабинета неврологии. Мой лечащий врач и мой друг детства. Юноша, который мне очень нравится.

Он «Супер Невролог Старшей Школы», Ясуке Мацуда. Думаю.

—О, я понял. Ты член этой ассоциации, да? Вот почему ты так бесишься? —Я…А вот и нет! И я даже не уродка!

—…В этом ты права. Ты не уродлива.

Моя грудь распирало от гордости и на лице промелькнула самодовольная улыбка. — Да, верно! Я даже в зеркало недавно смотрелась и —

— Ты супер-уродина. — Супер-уродина?!

Мой шок не знал границ, но это не помешает мне придумать язвительный ответ.

— Л…Лжец! Я не супер-уродина! По меньшей мере, я милашка мирового масштаба!

Мацуда-кун продолжал игнорировать мои громкие возгласы, его глаза даже не оторвались от манги.

— Меня не волнует мнение мира. Уродливость — субъективно воспринимающаяся черта, и я волен делать свой собственный вывод, — сказал он, словно это дело его не касается.

— Ну-ка, ну-ка, скажи же мне, в каком месте я уродлива?! Я пойду и подправлю это хирургическим вмешательством! — сказала я безрассудно. — Мои глаза? Нос? А, может быть, рот? Или мои брови?

— Ты забыла упомянуть сердце.

— Но я не могу подправить сердце хирургическим путём!

— Уверена? Бедняжка. Честно говоря, тебе уже ничего не поможет – твоё лицо и мозг оставляют желать лучшего. Думаю, ты будешь иметь популярность, если сделаешь себя объектом сострадания. Стоять на вокзале и просить мелочишки, или что-то в этом духе. Я уверен, ты сделаешь на этом состояние.

Мои плечи устало поникли. Руки безвольно повисли, а тело скорчилось. Я была опустошена.

— …Кстати, а ты кто?

— Э? — я подняла голову от его неожиданного вопроса.

— Я не могу узнать только по голосу.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, с кем до сих пор говорил?

— Это твоя вина. Ты сама не назвала себя.

— Я…Я не сказала, но ведь ты можешь узнать меня просто взглянув, да? Видишь? Это я!

— У меня нет времени смотреть на тебя, — сказал Мацуда-кун, по-прежнему не отрываясь от манги. — Я только-только дошёл до интересной части.

— Нет времени…? Разве это не обычная манга?

—И что дальше? Если ты спросишь: «Что важнее, я или манга?», ответ будет всегда одним и тем же. Конечно, манга.

— Ясно! Если ответ будет «всегда одним и тем же», то это значит, что для тебя манга всегда была и будет важнее меня! Это жестоко! Я не хотела этого знать!

— Это, конечно, прекрасные выводы, но пожалуйста, ответь на мой вопрос.

— Л-Ладно…— Подвергнувшись давлению, я снова достала дневник, на обложке которого было написано:

«Дневник воспоминаний Рёко Отонаши». Как только увидела это заглавие, я вспомнила. Я вспомнила своё имя.

— Эм…Кажется, меня зовут…Рёко Отонаши?

— Я уже понял это, только один человек настолько глуп, чтобы не быть уверенным в собственном имени.

— …А. Думаю, ты это обо мне. Вероятно.

Мацуда-кун сделал протяжный вздох.

— Что ж, в итоге, ты не была кем-то подозрительным.

—…Ты хочешь сказать, что бросил скальпель раньше, лишь потому, что принял меня за кого-то подозрительного…или что-то в таком духе?

—Именно. Я не из тех людей, которые бросают острые предметы в знакомых.

— Лжец! — я ткнула указательным пальцем в сторону Мацуды-куна. — Я к тому, что перед тем, как спросил кто я, ты сказал, что я слишком шумная для такой уродки! Вот тебе доказательство того, что ты знал, кто я!

<Хлоп>

Мацуда-кун громко хлопнул мангой, держа её за корешок. Он использовал подушку на кушетке, как опору, чтобы быстро вскочить с места и сблизиться со мной, пока между нами не оставалось почти никакого расстояния.

— Э? Что? Зачем?

Он посмотрел мне прямо в глаза. Я чувствовала, что с каждой секундой мне становилось всё жарче.

— Ты…помнишь? — …А?

Мацуда-кун крепко схватил мои плечи обеими руками и приблизил своё лицо к моему.

— Ты помнишь, как я назвал тебя уродиной, когда ты пришла сюда? — медленно спросил он.

Из-за того, что Мацуда-кун находился так близко ко мне и с таким серьёзным выражением лица, моё сердцебиение выросло десятикратно.

— Эм…Ну, похоже? Хе-хе, думаю, сегодня я в более хорошем состоянии.

Вместе с тем, как тон моего голоса стал воодушевлённым, он отпустил мои плечи и отвернулся. Затем, всё ещё отводя взгляд, он прошептал, как будто говоря сам себе.

— Действительно ли твоё состояние лучше, или может ещё хуже…?

— …А? Что ты имеешь в виду?

— Неважно, — Мацуда-кун покачал головой, и стал говорить в приказном тоне. — Ложись на кушетку. Мы должны начать сегодняшнее обследование.

Мои мысли засуетились вместе с биением моего сердца, я сняла портфель и отложила его в сторону. Затем я легла на кушетку, которая была занята Мацудой-куном всего несколько минут назад. Я почувствовала его запах, и то, как остатки тепла его тела поглощают моё. Я ощутила

неописуемое счастье, словно он сам лежал рядом со мной, нежно меня обнимая —

— Хехехехехехехе, — я инстинктивно начала смеяться от счастья. – Хехехехехе.

— …Тебе показалось что-то смешным? — Мацуда-кун поморщился и одарил меня тяжёлым взглядом. – Я знаю, что также смеются навозные жуки, но пусть это и ты, даже для тебя это слишком ужасно. Разве ты не в состоянии хотя бы попытаться смеяться нормально?

— Хо – хо – хо – хо — хо.

— По-твоему, это нормально? Это ещё хуже! — Возмущённый Мацуда-кун с шумом прикатил столик на колёсиках из центра кабинета. На нём были мудрёные, важного вида, приборы. Он толкнул столик к кровати, сказав: «давай начнём», и включил один из приборов с напряжённым выражением лица.

Я поймала себя на том, что наблюдаю за его работой. Шёлковые мягкие волосы. Широкие миндалевидные глаза, смотрящие на прибор. Длинные женственные ресницы. Острый подбородок. Небольшие бледные губы. Длинные белые пальцы—

— Перестань смотреть на меня, уродина. В дрожь бросает.

…И острый язык.

Верно. Это мой Мацуда-кун. Я отвернулась и собиралась написала пометку в своём дневнике.

— …Ты не должна записывать абсолютно всё, навозный жук. — Но, если я не запишу, то забуду об этом!

Мацуда-кун глубоко вздохнул:

— …Честное слово, твой мозг как бездонный колодец.

Бездонный колодец. Это не была его очередная грубая шутка. Это была правда. Я очень быстро забываю всё, что видела и слышала. Не знаю, в чём причина этого, даже если и знала, то уже забыла.

Но, независимо от причины, мою забывчивость точно нельзя назвать нормальной. В этом я уверена.

— Но я забываю вещи не потому, что хочу. В моём мозгу ведь какая-то болезнь, да? Я не могу ничего с этим поделать, так что изволь-ка быть подобрее!

— Нет, не думаю, что мы можем назвать это «болезнью» и покончить с этим, — Мацуда-кун слегка покачал головой. — Человеческая память — сложная штука, и мы многого о ней не знаем. Это по- прежнему объект исследования с неизвестными свойствами, будто чёрный ящик1. Твой случай — не простая болезнь, которую можно вылечить, как любую другую, — Вместе с объяснениями он попутно прицеплял присоски на мою голову и лицо. Провода от присосок присоединялись к аппарату, что был на столике. — В человеческой памяти есть часть, которую мы называем «эпизодической»2, она хранит в себе весь жизненный опыт: то, что слышим и видим. За это отвечает часть мозга, называемая гиппокампом3. Если что-то пойдёт не так, то мозг будет труднее

создавать и хранить новые эпизоды. Был такой старый опыт, когда пациенту удалили гиппокамп, и он потерял способность формировать новые воспоминания. После этого случая было много исследований, которые были направлены на изучение истинной роли гиппокампа в отношении памяти. Но, тем не менее, даже если с твоим гиппокампом что-то не так, ты не потеряла способность запоминать или осваивать задачи «процедурной памяти»4, такие, как езда на велосипеде или как крутить педали. Но, всё же, ты не можешь запомнить эпизоды, связанные с этими задачами. Например, ты, наверное, помнишь, как ездить на велосипеде, но ты не будешь помнить, как ты научилась ездить на нём…Это если коротко.

— Понятно…Так вот почему я, хоть и забывчивая, но всё ещё знаю, как читать и писать в моём дневнике, — я держала дневник, о котором шла речь, обеими руками и задумчиво кивнула.

«Дневник воспоминаний Рёко Отонаши»

Этот дневник был для меня самой памятью. Самый незаменимый предмет, на который я всегда полагаюсь. Пока он у меня есть, я, вероятно, могу жить обычной жизнью, как и все. Но всё же, похоже, что эта академия немного отставала в работе с людьми с ограниченными возможностями, и я по-прежнему сталкиваюсь со многими трудностями на этом фронте. Например, во время экзаменов запрещено смотреть в тетрадки, из-за чего моя успеваемость значительно снизилась, и в итоге меня отстранили от —

— Что? Меня отстранили от учёбы?! — я вскрикнула, оторвавшись от дневника. — Лишь потому, что мои оценки не ахти какие?! Это несправедливо!

— Ты должна радоваться, что тебя не исключили. Я договорился со школой, чтобы этого не случилось.

— А? Ты заступился за меня? — Моё сердце замерло. — Я так счастлива! Хе-хе. Всё же ты любишь меня, верно?

Мацуда-кун фыркнул:

—…Ты просто нужна мне, как объект для исследования.

Тем не менее, Мацуда-кун волновался и помог мне, этого достаточно!

— Твой случай, судя по всему, это трудности в извлечении долговременной памяти5. Я думаю, что что-то не так с синапсами6, соединяющими нейроны7 в твоём мозгу, но мне нужно больше времени, чтобы исследовать эту проблему тщательнее, прежде чем понять суть происходящего. — Знаешь, я не поняла и половины тобою сказанного, но…я хотя бы не исключена! Если бы меня сейчас исключили, куда бы я пошла? — мне некуда пойти за стенами школы. Я забыла всё, с этим связанное. Я даже не помню, есть ли у меня семья или давние друзья. — Если меня исключат, то, помимо этого, я буду вдали от тебя, Мацуда-кун…

Быть вдали от Мацуды-куна — вот то, чего я больше всего боюсь. Моё тело задрожало лишь от того, что я произнесла это.

— Ты не должна так переживать, — Мацуда-кун повернулся ко мне, и прямо сказал: — Ты — ценный исследуемый объект, и в мои планы не входит упускать тебя…по крайней мере, пока что…

—Но, ты ведь позже можешь и передумать!

Я действительно счастлива, однако необходимо помнить, что нельзя быть слишком большой

обузой с этого момента!

— Не жалуйся. Ты должна гордиться тем, что участвуешь в таком важном исследовании, — Мацуда-кун упрекнул меня, а затем продолжил объяснения. — Для того, чтобы понять, почему происходит потеря памяти, нужно понять основные мозговые элементы твоих запоминающих аппаратов. После того, как достигнем успехов в этой области, это откроет двери к широким возможностям, таким, как, например, достижение долговременности памяти, или разработка лекарств, предотвращающих потерю памяти. В будущем, мы могли бы даже научиться обрабатывать воспоминания, как данные на жёстком диске. Мы смогли бы создать устройства, которые легко будут поддерживать или стирать кусочки памяти. Уже есть исследования в этой сфере заграницей. Им удалось медикаментозным способом отключить работу гиппокампа крысы и внедрили в неё чип, искусственно формирующий долговременные воспоминания.8.

— Понятно! — На самом деле, я вообще ничего не поняла, но на тот момент я была готова соглашаться со всем подряд. — В любом случае, я супер-счастлива, что могу помочь хоть чем-то моему любимому Мацуде-куну!

— Твой мозг пуст, и твои слова такие же. Ты действительно пустая женщина.

Я не совсем понимаю, он это серьёзно или просто высмеивает меня?

Ну, в этом весь Мацуда-кун. Он всегда настаивал на том, что я должна заботиться о себе. Он может быть болваном, холодным ко мне, но зато он никогда относился ко мне с фальшивым сочувствием. Меня удручает, когда люди подобным образом на меня реагируют, так что я даже благодарна ему за такое отношение.

— Может быть, я и пустышка, но я всё ещё супер-счастлива! — я повысила голос, отказываясь разочаровываться, но ответ Мацуды-куна был произнесён почти шёпотом.

— Ну, я не отрицаю тот факт, что ты мне помогаешь в каком-то роде. Не часто удаётся приложить руки к такому редкому случаю…

— Ты сказал «редкому»?! Мне нравится, как это звучит! — я чувствовала себя такой счастливой, словно меня хвалят. — Так в чём же моя редкость? Скажи! Скажи! Скажи!

— Хватит вести себя как дитя малое, — Мацуда-кун глубоко вздохнул. — Я не хочу тебе говорить. Это вызовет у тебя всплеск восторга, который будет мне надоедать.

— Ну и что в этом плохого? Расскажи! Расскажи!

Моя настойчивость, наконец, дала результаты:

— …Нечасто можно встретить человека, потерявшего память, но при этом обладающего таким превосходным талантом к интенсивной мозговой деятельности. Вот чем твой случай редок. —…Талант? Интенсивная мозговая деятельность? — ничего на ум не приходит.

— Всё нормально, если ты не поняла…Действительно раздражало, когда ты использовала этот свой талант. Предупреждаю — никогда не пытайся использовать его на мне. Ты поняла это, навозный жук?

Я не совсем поняла, что он имел в виду, но этот его «навозный жук» ударил меня прямо в сердце, поэтому я не могла ничего сделать, кроме как кивнуть в знак согласия. — Ну, меня это не особо волнует, пока я провожу эти сокровенные моменты с тобой, Мацуда-кун. Я должна быть благодарна, что у меня есть эта болезнь!

— Я же говорил тебе, что это не совсем болезнь… — Мацуда-кун прицепил ещё больше присосок к

моей голове, будто пытаясь скрыть моё улыбающиеся лицо. — Но, тем не менее, превосходно, что ты можешь так легко это принять. Твоё состояние далеко не шуточное. Тебя хоть чуточку это волнует?

— …Э? А что волновать-то должно?

— Я имею в виду, — не без удивления произнёс Мацуда-кун. — Не волнуешься ли ты, пройдут ли твои симптомы когда-нибудь?

—…А? — его слова меня удивили. Не совсем в стиле Мацуды-куна задавать вопрос таким серьёзным голосом. — Ахахаха! Меня это вообще не волнует! — я засмеялась в попытке изменить атмосферу.

— Я к тому, что всё, что я могу вспомнить, так это ту меня, которая сейчас лежит здесь, на этой кровати. Я не могу вспомнить ничего из того времени до потери памяти. Так что мне просто не с чем сравнивать нынешнюю жизнь. Вот почему я не воспринимаю свою забывчивость как недостаток…это просто часть меня.

— Ты не воспринимаешь это, как недостаток…но ты даже не беспокоишься о том, из-за чего началась потеря памяти, или когда она уже закончится?

— Не совсем. Если честно, я волнуюсь гораздо больше за то, что если я вдруг избавлюсь от неё, то у меня больше не будет возможности видеться с тобой, Мацуда-кун.

В кабинете вдруг воцарилась тишина. После некоторого времени молчания тишину нарушил Мацуда-кун, произнеся чуть тихо:

— Тебе не следует переживать, — сказал он, и его голос мгновенно стал угрюмым. — Я не допущу завершения этого лечения.

Я подняла глаза на его лицо, обрамленное чёрными волосами. Оно было напряжённым и задумчивым.

— Мацуда-кун?

Как только я окликнула его, он выпрямился и повернулся ко мне.

— Нет, ничего… — он покачал головой, словно пытаясь смягчить ситуацию. Затем он снова вернулся к аппарату и продолжил работу, как будто ничего не произошло. — Ну, ничего хорошего не случится, если слишком пессимистично относиться к твоему состоянию. Это тот случай, когда твоя непринуждённая жизнерадостность действительно полезна.

— Угу! В конце концов, у меня очень адаптивное мышление9!

— Голова твоя определённо адаптивная. Ты не можешь вспомнить даже своих друзей и семью, бывших частью твоей жизни до твоей потери памяти, а тебя это даже чуточку не расстраивает.

— Но забыть о них, всё равно что не иметь вовсе! Вот почему все, кого я забыла, больше не имеют ко мне вообще никакого отношения!

— Опять эти твои слова. — Мацуда-кун довольно много раз рефлекторно поморгал. — Если ты продолжишь говорить, что подобные вещи не имеет к тебе никакого отношения, то в конечном итоге внутри тебя ничего не останется.

— Ой, да всё со мной будет нормально! У меня всегда будешь ты, Мацуда-кун! — я выставила свою распирающую от гордости грудь.— Ты — единственный человек, которого я помню, так что пока ты здесь, мне не будет одиноко.

— …Ты, вероятно, просто связала меня с таким действием, как приходить сюда для лечения, где- то в твоей процедурной памяти. Вот почему ты помнишь меня.

— Нет, это не так —

— Да, да. Я знаю, — произнёс Мацуда-кун, пытаясь успокоить меня, прежде чем я начала бы суетиться. Он продолжал крепить присоски к моему лицу, время от времени делая перерывы, чтобы почесать грудь, которую я мельком могла увидеть через его не до конца застёгнутую белую рубашку. Правда ли он знал, что я хотела сказать? Вероятно, он сказал это, чтобы просто заткнуть

меня. Не думаю, что он поверил моим словам о том, что я его помню.

Но это правда. Безусловно, я помню его не в обычном смысле слова «помню», но я не лгала говоря это. Я помню Мацуду-куна. Я забыла его, но в тоже время помню.

Я не говорю о наших беседах, или о том, что мы вместе делали. Для таких воспоминаний у меня есть дневник, на который я полагаюсь. Нет, то, что я помню, гораздо более особенное и важное! Это не воспоминания, а чувства. Не моей головы, а моего сердца. То, что я помню о Мацуде-куне и есть чистые чувства. Каждый раз, когда я его вижу, то чувствую стук своего сердца прежде, чем мой разум осознаёт, что происходит. Это сердцебиение говорит мне одну важную вещь.

Для меня драгоценно само его существование. Единственный и неповторимый.

Вот почему, какой бы забывчивой я не стала, его я никогда не забуду. Эти связи гораздо сильнее, чем воспоминания между нами. Для меня Мацуда-кун особенный. Он удивительный. Ну просто чудес —

— Да можно уже создать тишину?

— А? — в замешательстве я вернулась к реальности — Ты меня слышал? — Я собиралась вскочить с кровати, но Мацуда-кун опустил мою голову вниз.

— Ты хочешь сделать так, чтобы провода отсоединились? Ты что удумала, засранка? — он сказал это слишком жестоко, как будто я специально пыталась отсоединить эти провода.

— Н-Но я и слова не сказала…А, ты имел ввиду моё громкое сердцебиение? Я ничего не могу поделать с этим! Если сердце остановится — я умру!

— …Я не говорил о тебе. Я имел в виду шум снаружи.

— Ась? Снаружи?

Мацуда-кун задрал подбородок указав при этом на окно. Были слышны голоса, переполненные гневом. Голоса, которые легко могли бы заставить землю громыхать. Этот глас общества был настолько неприятным, что мог инстинктивно заставить любого человека нахмуриться.

— …Что это?

— Это «Парад». Он с каждым днём становится всё громче…

— Парад? А, ты имеешь в виду этот парад?!

— Лгунья. Ты вообще не поняла о чём речь, — Мацуда-кун дал мне щелбан и продолжил объяснять. Его лицо помрачнело. — По факту, это демонстрация. Но преподавательскому составу, или, точнее сказать, старым пердунам из Руководящего комитета, не нравится, как звучит это слово, поэтому они решили дать ему такое глупое название как «Парад».

— …Но, разве парад не полная противоположность демонстрации?

— Как раз поэтому они и выбрали такое определение.

— Но по какому поводу парад…?

— Это ребята из подготовительной школы.

— Подготовительной школы…? Никогда о такой не слышала. Или слышала?

— Конечно же, ты не помнишь. Ну, против огромной дыры в твоей голове я точно бессилен.

— Постой! Называть что-то у девушки огромным — сексуальное домогательство! Если бы это был период Эдо, тебя бы немедленно обезглавили — ёйк! — Моя голова, которая была готова покинуть подушку, была резко прижата к ней же!

— Академия Пик Надежды не обычная традиционная школа, как другие. Она обеспечивает образование талантливым, и в то же время, исследует их. Преподавательский состав — не просто учителя, но и учёные, которые изучают человеческие таланты…Но эта кучка учёных очень приставучая. Чем больше они изучают, тем больше хотят проникнуть в глубины и узнать ещё больше. Таким образом, есть кое-что, чего им всегда мало. Знаешь ли ты, чего именно?

— Эм…Это, наверное…

— Деньги.

— Ах, точно! — мой шанс попытаться самой додуматься до ответа провалился, так что это всё, что я могла ответить.

— До недавнего времени Академия Пик Надежды не была таким масштабным проектом и проживала на правительственные выплатах и пожертвованиях выпускников. Но всё же, её исследования часто приостанавливались из-за отсутствия средств. Однако Руководящий комитет не был удовлетворён состоянием исследований, поэтому они ввели систему подготовительной школы, чтобы отмыть побольше денег.

Я увлечённо кивнула, дабы показать, что я слушала.

— Суть в том, что мы, супер-уровневые ученики, находимся в основной школой, к которой должны были присоединить другую, однако на данный момент, существует отдельное учебное здание — это строение называется подготовительной школой. Она расположена в западной части школьной территории, в то время, как основная школа осталась здесь, в восточной, поэтому мы не так часто пересекаемся. Я слышал, что там не так, как у нас — они не наблюдают за своими учениками, а полагаются на вступительные экзамены, чтобы выбрать кандидатов на учеников. Их преподавательский состав выбирается так же. Наши преподаватели — учёные, которые работают и живут в школе, а у них — обычные учителя извне.

— Так это просто обычная старшая школа?

— Верно. Тем не менее, было море заявок. Известное имя — штука мощная, — Мацуда-кун словно выплюнул эти слова. — Людей не волновало, что это была всего лишь подготовительная школа. Элитная Академия Пик Надежды наконец открыла свои двери для обычных людей. Люди — стадо овец, которые тянутся за именем, а школа использует этот факт в своих интересах, чтобы получить больше денег. Благодаря этому, Академия сделала быстрый скачок вверх. Мы вдруг заполучили исследовательские центры, которые могли заставить завидовать любой университет. Никто такого не ожидал: всего за год или два Академия Пик Надежды приобрела совершенно иной уровень. И власть Руководящего комитета, соответственно, также возросла.

— Но это же смахивает на обман…

— Это не просто смахивает на обман, — улыбка Мацуды-куна резко стала насмешливой. — Прямо сейчас Академия Пик Надежды, как и развивающиеся страны, имеет пирамидальную систему классов. Множество учеников подготовительной школы существуют лишь для поддержки некоторых супер-уровневых учеников из основной школы. Похоже, у них есть какая-то серьёзная система распределения мест для исключительных учеников, которых перенаправят в основную школу, но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь на самом деле смог в этом преуспеть. Наши преподаватели, вероятно, не думают, что кто-либо из них достоин такой чести.

— Э? Преподаватели не должны себя так вести!

— Ты права, но они поступают как учёные. Их не заботит что-либо, кроме их объектов исследования. Я такой же, если честно. И этот их объект — «человеческий талант».

— Но, это ведь так не справедливо! — я надула свои щёки от возмущения.

— Безусловно. Ведь, если бы это было не так, то не было бы нужды в демонстрации, которая происходит вон там. Но всё же…

Мацуда-кун неожиданно прервался. Его голос стал бдительным.

— Не думаю, что они пришли к этому сами. Это, должно быть, результат плана кого-то другого. Такое у меня складывается ощущение…

— Ась?

Мацуда-кун прищурился и посмотрел в сторону окна. Его взгляд был настолько мрачным, что я не

решилась что-либо произнести.

— Эй, уродка, — через какое-то время он повернулся ко мне, словно что-то вспомнив. — Запиши этот разговор как следует в свой дневник. Не отмахивайся словами, что это к тебе не имеет никакого отношения. Эти ученики из подготовительной школы не высокого о нас мнения. Не думаю, что они попытаются напасть на тебя, или что-то в этом роде, но…лучше будь настороже. — Хорошо, я поняла, — ответив, я заметила, что присоски заполонили моё лицо. Это жутко мешало моему рту двигаться.

— Нужно, чтобы ты ещё на кое-какое время задержалась у меня. Я не буду возражать, если ты поспишь, — Мацуда-кун отошёл так, что я его больше не могла увидеть.

— Но я не хочу спать, не капельки… — ответила я неуверенным голосом. Голос Мацуды-куна раздался в другом конце кабинета:

— Я могу дать тебе снотворное. Дюжины таблеток, вероятно, должно хватить.

— А? Разве это доза не смертельна? Ты уверен, что всё будет нормально?

Как только моя тревога усилилась, Мацуда-кун снова показался передо мной. Теперь он был одет в школьный пиджак, поверх своей грязной рубашки.

— Если с моим аппаратом что-то случится, пока меня не будет, ты труп.

— …Ты куда-то собираешься?

— У меня есть кое-какие дела, которые нужно решить. В любом случае, если с моим аппаратом что-то случится, пока меня не будет, ты труп, — он был достаточно серьёзным, даже два раза повторил.

— Я не буду против смерти от твоих рук…

— Это будет проблематично. Я ненавижу вид запёкшейся крови.

Не думаю, что для человека, изучающего мозг, это хорошее качество, но я промолчала.

— Ах! В таком случае, если я останусь здесь и буду ждать, как хорошая девочка, давай после пойдём и посмотрим вместе фильм!

— …Фильм?

— Эм…Ну, знаешь, этот, который…— я пролистала страницы моего дневника, в поисках воспоминаний о фильмах. — Вот! Эм, который о двух грабителях, забравшиеся в дом Маккалистеров, Гарри и Марв…

— Ты говоришь про фильм «Один дома»10? Похоже, ты забыла, что уже приставала ко мне с этим фильмом, и мы его уже посмотрели.

— Серьёзно? Эм, в таком случае…— я продолжила листать блокнот, но не могла найти упоминания о каких-либо других фильмах. Кажется, этот фильм был моим любимым. Я могла бы винить себя целый день, но это не поможет мне выйти из тупика.

— Н-Ну, это шедевр, так что я уверена, что даже если ты посмотришь его ещё раз, всё равно будет интересно!

— Он, конечно, неплохой, но это не тот фильм, который я хотел бы смотреть и смотреть…

— Тогда, какой фильм, ты бы —

— Пожалуйста, не задавай мне смазливые вопросы из дневника школьницы средних классов.

Я поймала на себе его скверный пристальный взгляд, но не сдавалась:

— Ну давай посмотрим! Если ты сделаешь вид, что смотришь его в первый раз, то это будет весело! — я прочитала ещё немного текста из моего дневника. — Ах! Согласно этой записи, я думала, что маленький мальчик, который играл главного героя, Маколий Калкин супер-милый! В этом фильме милый мальчик! Разве это не интересно?

— И почему, собственно, ты думаешь, что это заинтересует меня? Кроме того, у этого актёра имя, как у бренда женского нижнего белья — Маколий Калкин.

— Ха-ха, здесь написано, что я считала его настолько милым, что хотела усыновить!

— Ты сказала это только потому, что не знала, как он выглядит сегодня. Он довольно сильно изменился.

— Изменился, да…

Мацуда-кун ещё больше прищурил свои миндалевидные глаза, и убрал чёлку со лба.

— Просто будь хорошей девочкой и иди спать.

Кажется, он устал от меня, так как я пыталась отсрочить его уход.

— Постой! Не уходи! — несмотря на это, я запаниковала, и снова попыталась его остановить. — Я не хочу, чтобы ты уходил! Мне будет одиноко! Не оставляй меня здесь одну! Мы ведь не виделись уже долгое время, так?

— …Долгое время? — Мацуда-кун остановился как вкопанный. — Почему ты считаешь, что мы не виделись долгое время?

— …Ась?

— Я спрашиваю, почему ты считаешь, что мы не виделись долгое время?

Мацуда-кун стоял ко мне спиной, когда он это говорил. В его голосе были слышны нотки боли, что заставило меня почувствовать беспокойство.

— Эм…Я могу сказать это, исходя из моего сердцебиения…Думаю…

— Выходит, если ты видишь меня каждый день, твоё сердце не бьётся так быстро, когда я рядом? — Н-Нет! Это не так—

— Знаешь, мы же только вчера виделись.

— …А? Виделись?

— Неудивительно, что ты забыла…— спина Мацуды-куна немного согнулась, как будто он был в унынии. — Я думаю, ты просто солгала, когда сказала, что я — единственный, кого ты можешь вспомнить.

— П-Подожди! Я сейчас же вспомню!

Я в спешке пролистала страницы своего дневника от корки до корки, но не смогла найти воспоминания о нашей вчерашней встрече. Какой провал. Когда я отвела взгляд от дневника, Мацуды-куна уже не было.

— …Э-эх! — меня надули. И я ничего уже не могла с этим поделать.

<Вздох> Думаю, мне действительно ничего не остаётся, кроме как поспать. Не то, чтобы это так плохо. По крайней мере, когда я сплю, то могу погрузиться в свои сны. Могу сбежать из этого одинокого мира, в котором нет Мацуды-куна. Вероятно, я смогу даже встретить во снах Мацуду- куна!

С этой мыслью на сердце я повернулась на бок, стараясь не задеть провода на моём лице, и вдохнула аромат подушки, от которой до сих пор веяло запахом Мацуды-куна. Я обнюхала её, словно щенок, и потёрлась об неё щеками, счастливо мурлыча. Затем я закрыла глаза.

Когда в глазах стало темно, у меня обострились другие мои чувства. Сейчас единственным, что осталось в моём мире, был запах Мацуды-куна…Я могла так же услышать голоса, тревожащие мой и Мацуды-куна личный мир. Куча эмоциональных, тревожащих голосов. Тревога захватила всё моё тело лишь от того, что я слушаю их, поэтому я в панике закрыла свои уши.

…В конце концов, меня это не касается.

Но, тем не менее, я не могла заснуть. Словно моё тело забыло, как.

Я хочу заснуть. Я хочу заснуть и покинуть этот мир, в котором нет Мацуды-куна.

Я хочу ещё раз его увидеть.

…Мацуда-кун, Мацуда-кун, Мацуда-кун, Мацуда-кун, Мацуда-кун, Мацуда-кун, Мацуда-кун.

И затем, как только я начала мечтать о снах, в которых есть Мацуда-кун, я медленно провалилась в райский сон.

Справки:

1 — «Чёрный ящик» — в данном контексте употребляется в значении объекта исследования с неизвестными свойствами.

2 — Эпизодическая память — форма памяти, которая позволяет кому-то вспоминать события личной важности.

3 — Гиппокамп — ключевое «устройство» отвечающее за запись новых воспоминаний (при обучении или получении новых впечатлений) в долговременную память. До сих пор хранит в себе массу нераскрытых тайн. Кстати, эксперимент, в котором человеку удалили гиппокамп, действительно проводили.

4 — Процедурная память — она обращается к знанию определенных действий или процедур, которые в конечном счете становятся автоматическими с повторением и практикой. Этот тип памяти часто используется без сознательной мысли или планирования.

5 — Долговременная память — способность запоминать воспринятую информацию на продолжительный срок.

6 — Синопсы — место контакта между нейронами, участвуют в передачи нервного импульса.

7 — Нейроны — клетки нервной системы.

8 — Такой эксперимент на крысах действительно проводили, подробности можно почитать на этом сайте: http://www.membrana.ru/particle/16318

9 — Адаптивное мышление или как часто говорят «гибкое мышление» — способность человека к быстрому и легкому поиску новых стратегий решения.

10 — «Один дома» — думаю, не стоит объяснять, что в оригинале говорилось о другом фильме, название которого мы не знаем, и сравнит нам не с чем, увы. Ну, думаю, многие смотрели этот фильм, так что это не такой уж и не известный фильм, в отличии от японских, которые точно никто не смотрел.