Даже смерть не разлучит нас (Новелла) - 1.1 Глава

Жду с нетерпением, что через тридцать лет наши пальцы сплетутся ещё крепче.

Хочу, чтобы через семьдесят лет наша страсть пылала ярче, чем в юности.

Линь Си, Ям-Бак.

В начале марта было ещё холодно, но дени уже стали длиннее. Когда около шести вечера сеанс фильма подошел к концу, темнеть лишь только начинало.

Билеты в кинотеатр «Тяньгун» стоили дёшево, так что даже в будние дни места в зале были заполнены на седьмую, а то и восьмую часть. Кроме того, недавно исполнился год со дня смерти шанхайский актрисы Жуань Линъюй[1], и хотя округ Цзиньчэ́н располагался далеко на севере, все местные крупные кинотеатры поспешили разыскать плёнки с фильмами этой красавицы, в надежде собрать аншлаги на повторных показах.

Сегодня в «Тяньгун» крутили «Дикие травы и полевые цветы»[2] — фильм, который вышел ещё когда Шэнь Ляншэн учился в Англии. Тогда он смог увидеть лишь несколько снимков с премьеры в местной китайской газете. Теперь же цветочница на экране, чей голос звучал слаще соловьиного, обратилась пеплом, а путь влюблённых, которые должны были жить долго и счастливо, — нелепой шуткой.

После сеанса бурный поток людей хлынул к выходу, но поскольку на днях в районе Шилинь был убит Сунь Чуаньфан и никто из политиков, военачальников и прочих шишек Тяньцзиня не мог чувствовать себя в безопасности, отец Шэнь Ляншэна вынудил сына повсюду брать с собою охрану. В общем, молодому господину было не важно насколько тесно в толпе. Телохранители с двух сторон споро освобождали путь, и люди расступались перед Шэнь Ляншэном, как Красное море перед Моисеем.

Он почти дошёл до дверей, когда его внимание привлёк переполох позади.

— Да куда вы прёте?! Черти за вами, что ли гонятся? — крикнул кто-то на местном диалекте.

Шэнь Ляншэн обернулся.

Кто-то что-то уронил и теперь искал на полу, присев на корточки. Толпа теснила бедолагу со всех сторон, пиная туда-сюда, грозя опрокинуть и затоптать. Шэнь Ляншэн видел, что человек попал в крайне бедственное положение.

Внезапные порывы душевной доброты были ему не свойственны, но немного подумав, он всё же вернулся в окружении телохранителей, чтобы освободить для страдальца свободное пространство.

— Посторонитесь, пожалуйста… Эй, вы не могли бы поднять ногу?.. — всё ещё согнувшись, бормотал себе под нос незнакомец, но теперь он говорил чисто, без местного акцента.

Подняв наконец то, что искал, он выпрямился. Это оказался интеллигентный молодой человек с приятными манерами. Высокий и худощавый, одетый в голубое традиционное платье с запахом.

На его губах появилась лёгкая улыбка.

— Большое спасибо, — молодой человек заговорил первым, а выразив благодарность, не преминул добавить с иронией, — Сжали бы ещё чуть сильнее и получился бы прекрасный фарш, в самый раз для супа с пельменями.

— Не за что, — прохладно кивнул Шэнь Ляншэн и обратил внимание, что юноша держит в руке очки в чёрной оправе. Линзы были в трещинах, а одной дужки не доставало. Пусть очки и были возвращены, только толку в них больше не было.

— Цинь-сюн, ты ‘де делся?! Я тока на секунду отвернулся!

Толпа постепенно редела, и сквозь неё, круглолицый молодой человек бойко прокладывал себе путь локтями. Однако он настороженно замер, заметив рядом с другом незнакомых мужчин.

— Я в порядке, сяо Лю[3], — отозвался владелец очков.

Затем вновь повернулся к Шэнь Ляншэну, чтобы попрощаться.

— Господин… — юноша задумался на миг, не зная, как лучше обратиться, но в итоге спрашивать не стал, лишь кивнул с улыбкой, — До новой встречи.

— До свидания, — ответил Шэнь Ляншэн. И они разошлись.

Покинув кинотеатр и отойдя на дюжину шагов, Шэнь Ляншэн вновь остановился и оглянулся. По обеим сторонам 21-ой улицы выстроилось множество торговых лавок, которые зажигали фонари на пороге вечера. Поток людей протекал мимо полноводной рекой, и всё же Шэнь Ляншэну хватило одного лишь взгляда, чтобы заметить спину случайного незнакомца, его стройную фигуру, облачённую в лёгкое платье. Молодой человек был по крайней мере на две головы выше своего упитанного спутника, и во время ходьбы ему приходилось постоянно наклоняться, чтобы расслышать слова товарища. Изящный силуэт, размеренно шагающий в толпе, в сумерках скоро окрасился серым, а затем медленно исчез из вида.

— Цинь-сюн, ты знаком с тем человеком?

— Нет.

Любопытный сяо Лю тут же задал следующий вопрос:

— А ты спросил, как его зовут?

— Ты же видел, как он одет. Он явно не из нашего круга, а лебезить и заискивать я не любитель.

— Цинь Цзин, не будь таким надутым зазнайкой, – поддразнил его сяо Лю и оживлённо продолжил, — По-моему, я видел его в Тяньцзиньской Коммерческой газете, он похож на второго сына Шэнь Кэченя.

После падения правительства Бэйяна и отправленния милитаристов в отставку, последние, сбившись как рыба в косяке, наводнили Тяньцзинь в надежде отсидеться. Среди них было немало питавших надежду, что от Пекина до Тяньцзиня не так уж и далеко, и шанс подняться вновь ещё представится. Но были и те, кто ушёл из политики в бизнес, и Шэнь Кэчень стоял у них во главе.

— Думаю, ты обознался. Будь это молодой господин Шэнь, он бы отправился в кино в районе Сяобайлоу. Что ему делать на рынке Цюанъе?

— «Пинъань» вечно задирает нос и не крутит отечественные фильмы. Кто знает, может, молодой господин Шэнь тоже поклонник госпожи Жуань и специально пришёл сюда, посмотреть фильм и почтить её память.

Цинь Цзин больше не слушал его. Опустив голову, он рассматривал многострадальные очки, лишившиеся своих «глаз» и одной «ноги».

— Бедненькие! Мне так жаль… — удручённо прошептал молодой человек.

— Святые предки! Если плохо видишь, то хотя бы смотри на дорогу! — сяо Лю схватил его за рукав, опасаясь, что если за другом не присматривать, он снова потеряется.

Зрение Цинь Цзина и впрямь оставляло желать лучшего, и без очков ему приходилось постоянно щуриться. А родинка в уголке глаза, цвета киновари, без прикрытия оправы была ещё заметнее.

Из-за неё, кстати, в своё время Цинь Цзина вечно дразнил один студенческий друг, с которым они вместе учились в Пекинском педагогическом университете:

— Эта твоя родинка и правда нечто! Из всех мест ей нужно было появиться именно здесь[4]. Ты в прошлой жизни несомненно был девушкой, которую возлюбленный пометил румянами, дабы найти и воссоединиться в этой жизни!

Пусть зрение у Цинь Цзина и было плохим, но нрав и чувство юмора не подкачали. Пошутить он любил! И услышав пророчества друга не обиделся, а невозмутимо произнёс:

— Никогда не верил в подобные суеверия, — а затем неожиданно прильнул к товарищу и пылко воскликнул, — Но с тех пор как увидел тебя, я больше не могу отрицать очевидное! Дорогой муженёк, ты хоть представляешь, сколько лет мне пришлось тебя ждать?

Друг испуганно отскочил на несколько шагов и со смехом замахал руками.

— Сложнее всего в этой жизни – удержать любовь ветреной красавицы. Ты всё равно меня скоро забудешь!

***

— Молодой господин?

После того, как Шэнь Ляншэн внезапно остановился, он простоял на месте так долго, что сопровождающие его телохранители забеспокоились. Решив, что подопечный мог заметить нечто подозрительное, они потянулись к скрытому под плащами оружию.

— Всё в порядке. Поехали.

Подойдя к машине на парковке, один из охранников сел впереди, а другой дождался пока Шэнь Ляншэн займёт место на заднем сидении, и только затем устроился рядом с ним.

Шэнь Ляншэн привык ездить на «Шевроле», но после происшествия с Сунь Чуаньфаном, отец настоял, чтобы сын пересел на «Додж», обшитый пластинами из пуленепробиваемой стали. Каждому становилось ясно, насколько он заботится о младшем ребёнке.

Однако настоящая причина крылась в весьма неприглядной истории, стыдливо спрятанной от чужих глаз…

Сноски и примечания:

[1] Жуань Линъюй (26 апреля, 1910 – 8 марта, 1935) — китайская актриса немого кино.

[2] Дикие травы и полевые цветы — так говорят о любовных связах на стороне.

[3] сяо Лю — «сяо» в данном случае не имя, а обращение («младший», «маленький»), поэтому не с заглавной буквы.

[4] Родинка в уголке глаза у китайских читающих по лицам считается признаком чувственности и восприимчивости к сексуальным наслаждениям.