Даже смерть не разлучит нас (Новелла) - 1.2 Глава
Мать Шэнь Ляншэна была наполовину португалкой и род её занятий был не совсем надлежащим. Проститутка для высшего класса, если уж говорить начистоту. Шэнь Кэчень признал её сына, но не мог привести её в дом, поскольку не мог себе позволить разозлить родственников жены. Поэтому пришлось поселить её в другом месте. Вначале он давал ей деньги на содержание, но, когда она пристрастилась к опиуму, он перестал, опасаясь, что её расходы превратятся в бездонную дыру.
Осунувшаяся и исхудавшая из-за наркотиков женщина время от времени являлась на пороге семьи Шэнь, чтобы устроить неприятности. Она выкрикивала имя госпожи Шэнь и ещё что-то наподобие: «Я не отступлю! А-Лян, если ты всё ещё считаешь меня своей матерью, ты ей этого никогда не спустишь!»
Из-за своих прежних чувств к ней Шэнь Кэчень лишь каждый раз просил увести её. В какой-то момент она стала приходить так часто, что Шэнь Ляншэну стало трудно оставаться в доме. Когда ему исполнилось четырнадцать, его отправили в Англию учиться за границей, но на самом деле это была скорее ссылка. Семья заплатила лишь за два года его обучения, остальное ему пришлось оплачивать самому, устроившись работать неполный рабочий день. После завершения обучения он приехал назад, но не для того, чтобы вернуться в родной дом или отомстить за мать. К родной матери, отцу или родине он не испытывал никаких особенных чувств. Просто, взвесив все за и против, он обнаружил, что по сравнению с тем, чего он может добиться в чужой стране в одиночку, у него будет куда больше возможностей, если он вернётся домой.
Особенно после падения правительства Бэйяна и, соответственно, некогда неприкосновенных родственников госпожи Шэнь. Та больше не могла вести себя перед Шэнь Кэченем столько же властно и заносчиво и, впав в отчаяние, покинула этот мир ещё до возвращения Шэнь Ляншэна. Овдовевший Шэнь Кэчень обосновался в Тяньцзине, когда ему было уже шестьдесят. Старший сын его немного разочаровал. Темными ночными часами он вспоминал женщину, которую некогда любил, и чувствовал вину перед своим младшим сыном. Узнав, что Шэнь Ляншэн хочет вернуться, он с радостью его принял.
Шэнь Ляншэн прожил один в чужой стране много лет, а в Китае сразу же стал молодым мастером. Скромный и благовоспитанный внешне, в глубине души он был хладнокровен и жесток. В этот раз он вернулся лишь для того, чтобы заработать как можно больше денег, прежде чем уйти навсегда. В конце концов мир достаточно велик, а с деньгами ему везде будет комфортно.
Он никогда не чувствовал себя где-либо как дома, везде будет чужбина – так что не о чем беспокоиться. Ни с одним местом его ничто не связывало.
Старший брат Шэнь Ляншэна знал, что «немного разочаровал» отца, поэтому чувствовал для себя угрозу в возвращении Шэнь Ляншэна. На первый взгляд братья прекрасно ладили, но после нескольких столкновений в закулисных играх, старший брат оказался полностью повержен. Едва пробудившиеся амбиции были задушены на корню, и он всё глубже и глубже уходил в депрессию, проводя свои дни сначала на ипподроме, а затем и в азартных играх. Каждый раз он возвращался домой лишь затем, чтобы попросить денег. В конце концов «немного разочаровал» превратилось в «разочаровал полностью». Здоровье Шэнь Кэченя с каждым годом ухудшалось, и Шэнь Ляншэн уже через четыре года после своего возвращения получил контроль над половиной бизнеса и инвестиций семьи Шэнь. Уходить или нет и, если уходить, то когда – теперь зависело лишь от того, как сложатся обстоятельства.
Пусть история эта была не из тех, которой хвастают, всегда найдётся парочка человек, которые в курсе событий. Когда они сплетничали между собой, их оценка второго сына семьи Шэнь всегда крутилась вокруг «кусающие собаки, не лают».
Не то чтобы Шэнь Ляншэн не знал об этих слухах, просто не принимал их близко к сердцу – да и спорно было, есть ли у него это самое сердце. Даже он сам иногда думал, что его имя ему удивительно подходит.
Его жизнь определённо была холодной.
———————————
«Лян» – холодный, «Шэн» — жизнь.
———————————
Машина свернула с 25-й улицы, и дорога стала тише. У Шэнь Ляншэна был назначен деловой ужин у Кисслинга в восемь, и он велел водителю поспешить, чтобы он мог заехать домой и переодеться. Однако они не проехали и двух перекрёстков, как он выкрикнул: «Притормози».
Телохранитель на водительском сиденье отлично стрелял, но не был первоклассным шофёром, так что, услышав приказ, просто нажал на тормоза. Шэнь Ляншэна качнуло вперёд, но он не рассердился, лишь спокойно заметил: «Все в порядке. Поехали дальше».
Машина продолжила свой путь. Шэнь Ляншэн откинулся на спинку кожаного сиденья, поддерживая голову одной рукой и закрыл глаза. На его лице не было ни следа озабоченности, но внутри было неспокойно.
Ему на мгновение показалось, что у обочины дороги мелькнула высокая худощавая фигура, и он немедленно выпалил: «Притормози». Однако, присмотревшись, он понял, что это вовсе не тот, о ком он думал.
Мимолётная встреча со случайным незнакомцем вместо того, чтобы тут же забыться, так сильно врезалась в память, что и сам Шэнь Ляншэн был крайне удивлён.
Он снова закрыл глаза и представил себе его лицо. Воспоминание было настолько чётким, будто было запечатлено на обратной стороне его век, как если бы каждый штрих был вырезан ножом.
Молодой человек стоял перед ним, высокий и стройный, с лёгкой улыбкой на губах. Его глаза были чуть прищурены, возможно, из-за того, что он привык носить очки, а родинка цвета киновари у края глаза в форме персиковой косточки делала его взгляд нежным и любящим.
И в этот момент, как будто на полной скорости надавили на тормоза, сердце Шэнь Ляншэна словно оборвалось, а затем снова стало лёгким, и он почувствовал, как закружилась голова. Как будто невидимая рука дёрнула его сердце на себя.
За ужином Шэнь Ляншэн напился. Что случалось с ним крайне редко. Он упал на кровать и забылся, чувствуя лёгкий алкогольный дурман. Ему снился прекрасный сон, настолько яркий, что не отличить от реальности.
Во сне он прижимался к тёплому телу, не различить – мужскому или женскому, лица он тоже не видел. Он помнил лишь маленькую родинку у уголка глаза, такую же красную, как кровь, и именно он поставил её.
Это был всего лишь сон, но то, что он чувствовал при этой близости, было таким ярким, таким острым, что затмило любой секс, который у него был в реальности. Его сердце бешено колотилось даже после того, как он проснулся, кончив во сне.
Шторы были плотно занавешены, толстый бархат не пропускал снаружи свет, как будто отгораживая спальню и кровать с балдахином, от остального грязного мира.
Комната была погружена в уютную темноту. В его памяти возникло обнажённое тёплое тело, которое он видео во сне, и Шэнь Ляншэн снова почувствовал возбуждение.
Эта непонятно откуда взявшаяся, совершенно иррациональная страсть была крайне странной, настолько странной, что даже то, что её объектом был мужчина, которого он видел всего раз в жизни, было уже не настолько важно.
Не говоря уже о тех годах, что он провёл за границей, хватило бы и того разврата, что он насмотрелся во время деловых вечеринок после возвращения. Покупка актёра и забавы между мужчинами были самыми невинными. Это было время крайностей, безверия, государства в государстве, гламура и хаоса, когда стёрлись понятия морали и безнравственности, правильного и неправильного. Жизнь превратилась в безудержный разгул и удовольствия.
Большую часть времени Шэнь Ляншэн лишь холодно наблюдал за всем этим, просто оставаясь в стороне, и мог в любое время уйти. Но иногда ему казалось, что он уже настолько увяз в этом, что ничем не отличается от других, погрязших в этом веселье.
Например сейчас, лёжа в своей кровати со снова отвердевшим членом в руке, он мысленно вернулся на тот перекрёсток, где вчера наблюдал, как в толпе медленно растворяется серый силуэт, и чувствовал в своей груди необъяснимую пустоту. Досадно, что он даже не спросил его имени.
Рука двигалась всё быстрее и быстрее, боль в груди усиливалась и росла, постепенно превращаясь в неприкрытое желание обладать. Изнутри поднимались въевшиеся до мозга костей расчётливость и коварство. Шэнь Ляншен начал продумывать план. Чтобы поймать добычу, нужно расставить ловушки и ждать. Чего бы это ни стоило. Он успокоится, только когда получит желаемое.