Даже смерть не разлучит нас (Новелла) - 7.1 Глава

На следующей неделе Шэнь Ляншэн снова пригласил Цинь Цзина пообедать. Во время еды он тонко намекнул, что очки готовы, и предложил в воскресенье зайти к нему за ними.

Шэнь Ляншэн сказал об этом как будто между прочим, но Цинь Цзин был бы дураком, если бы не понимал, что у него на уме. Очки были готовы, но он не принёс их, а вместо этого хотел, чтобы Цинь Цзин пришёл к нему домой.

– Угу, – ответил Цинь Цзин как ни в чем ни бывало, тщательно прожёвывая и глотая бао-цзы, находившуюся у него во рту.

Шэнь Ляншэн, услышав согласие, бросил на него беглый взгляд, но сразу же опустил глаза, продолжив медленно пить свою кашу, а затем сменил тему.

Как они и условились, в воскресенье Цинь Цзин прибыл в дом Шэнь Ляншэна, но слуга сказал, что к молодому господину неожиданно пришёл гость, и вежливо попросил его подождать.

Цинь Цзин около получаса сидел в большой гостиной, пил чай и ожидал. Вскоре он услышал приближающиеся голоса, а затем Шэнь Ляншэн и мужчина лет сорока вместе вошли в комнату, на ходу всё время обмениваясь любезностями. Увидев Цинь Цзина, первый коротко кивнул, а второй задержал свой взгляд на незнакомом человеке. Он никогда не видел Шэнь Ляншэна в подобной компании, но не стал просить, чтобы его представили.

Шэнь Ляншэн вернулся, проводив гостя до машины. Он похлопал Цинь Цзина по спине и повёл наверх. Закрыв за собой дверь, он велел ему сесть, а сам отошёл к камину, чтобы взять футляр.

Но вместо того, чтобы сесть, Цинь Цзин подошёл к нему и увидел, как он достаёт очки в серебристой оправе.

– Это ты выбирал? – улыбнулся он.

– Угу, примеришь? – Шэнь Ляншэн вручил ему новые очки и снял старые. – Можно я заберу эти себе?

– Зачем они тебе? – Цинь Цзин надел новые очки, с непривычки чуть наклонил голову и несколько раз моргнул.

– Буду молиться им каждый день за то, что подарили мне тебя.

Цинь Цзин даже не нашёл слов, чтобы ответить. Он лишь покачал головой, не зная, плакать ему или смеяться, но, увидев, что Шэнь Ляншэн тоже ничего больше не говорит, захотел увидеть, как в них выглядит.

– Что такое? Не идут?

Шэнь Ляншэн продолжал молчать, лишь смотрел ему в глаза. В тишине оба не сводили друг с друга взгляда.

Ради встречи с гостем Шэнь Ляншэн сегодня вернулся к своему прежнему облику. Даже в своём собственном доме он был в строгом костюме, а волосы были тщательно уложены воском. В последнее время Цинь Цзин видел его в основном в будничном образе, но теперь, глядя, как он стоит в этом роскошном и неприступном панцире, Цинь Цзин чувствовал себя немного неуютно.

В последний день октября на Севере была уже зима, камин в приёмной растапливали рано. Перед топкой лежал белый ковёр из тигриной шкуры. С одного взгляда на цвет и мягкий мех можно было понять, насколько он дорогой. Красота требует жертв – иногда ценою в жизнь.

Шэнь Ляншэн потянулся и провёл пальцем по оправе, сначала вдоль линзы, затем по дужке и наконец по лицу Цинь Цзина. Он остановился у красной родинки, нежно поглаживая её.

– Ещё когда я только увидел тебя впервые, я подумал: «Какая восхитительная родинка!», – выдохнул он.

– Ты поэтому подарил мне эти очки? – наслаждаясь его прикосновениями, Цинь Цзин довольно зажмурился и неосознанно сделал шаг ближе к мужчине.

– Что ты на это скажешь? – Шэнь Ляншэн тоже сделал полшага к нему. Они и без того стояли недалеко. Теперь же они оказались так близко, что их дыхание смешивалось.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? – медленно прошептал Цинь Цзин, и Шэнь Ляншэн ответил ему, так же неторопливо растягивая слова:

– Скажи, что ты согласен.

Напряжение в комнате нарастало, но ни один из них не сдвинулся с места. Шэнь Ляншэн смотрел в глаза Цинь Цзину, кончиками пальцев поглаживая киноварную отметину, но он был полон решимости не делать первый шаг, пока Цинь Цзин не поцелует его первым.

Цинь Цзин молча смотрел на него. Несмотря на привлекательную внешность и нежный взгляд мужчины, он на мгновение почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Как он мог не понимать, чего ждёт Шэнь Ляншэн? Конечно, его поцелуя. Того, что он сам бросится в расставленную для него сеть – в эту паутину, сплетённую всего из двух слов.

Вовсе не из слов «Я согласен».

А из «Шэнь Ляншэн».

Наконец после долгого молчания Цинь Цзин потянулся вперёд и накрыл рот Шэнь Ляншэна поцелуем. Он повёл языком между его тонких губ, и когда они приоткрылись, незаметно пробрался внутрь и подразнил кончик чужого языка.

Но вместо того, чтобы углубить поцелуй, Шэнь Ляншэн опустил руку от лица Цинь Цзина к его груди и внезапно оттолкнул.

Отвергнутый Цинь Цзин почувствовал смущение, но прежде, чем он смог задуматься над этим, его снова толкнули, на этот раз в плечо. Потеряв равновесие, он навзничь упал на мягкую тигриную шкуру.

– Шэнь Ляншэн… – падение заставило Цинь Цзина осознать, в чём дело, но он не разозлился, лишь удивлённо посмотрел на мужчину напротив и усмехнулся: – Тебе так нравится насилие?

– Ты о чём? Разве ты не согласился? – Шэнь Ляншэн, не поняв, о чём тот говорит, подумал, что Цинь Цзин в последнее мгновение решил отказаться, и быстро пошёл в наступление: – На этот раз ты начал первым. Цинь Цзин, тебе не кажется, что нечестно сначала дразнить меня, а потом отступать?

– Шэнь-гунцзы, я лишь имел в виду, что, если тебе нравится проявлять силу, я могу подыграть и сделать вид, что отбиваюсь, – объяснил он, сверкая глазами. И в шутку продолжил: – Как я могу на самом деле сопротивляться твоему очарованию? Я вовсе не хочу бороться. Что ещё мне остаётся?

Он сказал это как будто в шутку, но нежный блеск во взгляде заставил этот вопрос звучать игриво и соблазнительно.

– Уважаемый господин Цинь хочет сказать, что я кажусь ему привлекательным? – Шэнь Ляншэн, почувствовал, как его сердце ёкнуло, когда он услышал слова Цинь Цзина. Он чуть прищурился и прошептал: – Тогда рассмотри как следует.

Он немного отошёл назад и, пристально глядя на Цинь Цзина, медленно расстегнул костюм, снял пиджак и отбросил его в сторону.

Лёжа на ковре, Цинь Цзин опирался на локти и наблюдал, как мужчина – не торопясь, но и не затягивая – ослабил галстук, но не стянул его, освободив лишь первые пуговицы. Он расстегнул их, но отказался продолжить.

На Шэнь Ляншэне был строгий костюм с облегающей французской рубашкой, прекрасно подчёркивающей его высокую и стройную фигуру.

Цинь Цзин наблюдал, как он снимает запонки и часы и отбрасывает в сторону на ближайшее кресло. Затем он положил руку на ремень, открыл пряжку и медленно вытащил его целиком, отправляя его туда же, где лежал пиджак.

Цинь Цзин думал, что следующей будет рубашка, но мужчина перед ним расстегнул брюки. Лишь затем он высвободил подол рубашки и начал расстёгивать пуговицы с низа по одной.

Брюки чуть съехали, повисая на выпуклой промежности, и открывая полоску белого нижнего белья и упругий, чётко очерченный низ живота. Из-под пепельно-серого галстука и расстёгнутой рубашки представал взору один из сосков.

Шэнь Ляншэн поднял голову, и их взгляды снова встретились. Наконец одним плавным движением избавился от рубашки и галстука, обнажая идеальную линию от подбородка до ключиц. Но ещё более привлекательной оказалась совершенно очерченная грудная клетка с выраженным углублением, спускающимся к пупку, так и манившая исследовать каждый изгиб – не взглядом, а кончиками пальцев.

– Цинь Цзин, поможешь мне? – произнёс Шэнь Ляншэн, делая к нему несколько шагов, совершенно не щадя дорогую шкуру под его кожаными ботинками.

Цинь Цзин не знал, с чем именно его просят помочь, но уже через мгновение к нему пришло понимание. Шэнь Ляншэн поставил ногу ему на бедро, жестом предлагая развязать шнурки своих кожаных туфель, но и когда шнурки были ослаблены, он не убрал ногу. Носком ботинка он провёл между ног Цинь Цзина и приподнял брови.

– Уже встал?

Цинь Цзин и в самом деле уже был возбуждён. На нём снова были брюки на западный манер, которые мало что скрывали, но он не чувствовал смущения. Он поднял взгляд на Шэнь Ляншэна, рассматривая его тело, которое оказалось на пару оттенков светлее, чем у других, и в шутку ответил:

– Мышцы твёрже льда, кожа прекраснее нефрита, само воплощение расцвета жизни… Если бы «он» не встал, когда всё это прямо у меня перед глазами – вот была бы настоящая проблема.

– Раздвинь ноги, – Шэнь Ляншэн легко толкнул его в бедро носком ботинка, прежде чем сменить ногу. На этот раз он поставил её прямо на выступающий бугорок в штанах и стал осторожно перекатывать подошвой туфли.

Цинь Цзин помог ему развязать и этот шнурок и похлопал его по голени.

– Не безобразничай, – слова звучали так, будто он журит котёнка или щенка, но его голос был хриплым от сдерживаемого желания.

Шэнь Ляншэн не ответил, лишь убрал ногу и снял брюки вместе с обувью и носками. На всем его теле остались лишь короткие трусы, которые выдумали иностранцы. Стоя перед Цинь Цзином во всей своей красе, он опустил голову и спросил:

– Ну как, насмотрелся?

Цинь Цзин не ответил, но и отвести от него глаз не мог. По лицу Шэнь Ляншэна в нём не было заметно примеси европейской крови, но она без сомнения проявлялась в размере его «прибора». Белая ткань плотно обхватывала нижнюю часть его тела. Из-за того, что «он» ещё не полностью отвердел, контур не был жёстким, его внушительные формы смутно можно было представить по очертаниям длинного выпуклого мешка. Тонкой ткани было недостаточно, чтобы скрыть густые волосы в отдельных местах. Неясные тени отчего-то напомнили Цинь Цзину стих:

«Шёлк простыней, тонкий,

словно крылья цикады,

скрывает поднимающиеся и затухающие на постели

золотые фейерверки».[1]

——————-

[1] Стих Ли Хэ 石城曉 «Рассвет в каменном городе» о куртизанке, для которой рассвет означает одиночество. Перевод вольный, художественный.

——————-

Его лицо раскраснелось, рот приоткрылся. В комнате становилось слишком жарко — наверняка во всем был виноват слишком горячо натопленный камин.