Детектив-медиум Якумо: Секретные файлы — bonds (Новелла) - 2 Глава

Такагиси Акеми открыла дверь класса, как только стих звонок, и встала за кафедру.

Ученики еще не успокоились после перемены.

Акеми положила обе руки на кафедру, обвела класс взглядом и подождала, пока ученики сами угомонятся.

Такагиси знала: если попросить детей этого возраста не шуметь, они расшумятся еще больше.

Дети в переходном возрасте не любили, когда им указывали, что делать, даже в таких мелочах.

Акеми этому не учили, но она сама узнала это из своего учительского опыта.

Ученики притихли.

— Итак, начнем.

Акеми открыла журнал и снова обвела взглядом класс, заметив пустое место.

Второе место сзади на ряду у коридора…

Во время утреннего классного часа оно было занято.

— Где Сайто-кун? – спросила у класса Акеми.

— Он ведь просто опять прогуливает, нет? – сказал с явной неприязнью Цукаса, сидевший за первой партой и занимавший в классе положение лидера.

«…Опять?»

— Как давно его нет? – спросила Акеми у Цукасы, но в ответ получила лишь невинное: «Не знаю».

— Сат-тян, а ты знаешь? – Акеми посмотрела на Сатико, сидевшую рядом с пустым местом.

— Ах, э, он был здесь до конца первого урока, но ушел на перемене… Простите. – Сатико говорила, словно мать, извинявшаяся за проказы ребенка.

— Ничего. Это не твоя вина.

Хотя Акеми и сказала это Сатико, она вздохнула.

Раз он ушел со второго урока, другие учителя должны были сообщить об этом, но никто не заметил его отсутствия.

Акеми совершенно не понимала, как на подобное могли закрыть глаза.

— Давайте уже начнем. Я весь извелся, как учиться хочется, – сказал Цукаса.

— Врешь! – поддел его сидевший прямо за ним Йохей.

По всему классу послышались сдавленные смешки.

Акеми не могла прервать урок из-за одного человека. Она знала это. Но…

— Пожалуйста, откройте 168 страницу учебника и прочтите параграф. Я сейчас вернусь.

Весь класс издал пронзительное: «Э-э-э-э!» в ответ на слова Акеми.

Однако, она все равно не могла продолжать занятия, игнорируя прогуливающего ученика.

Акеми написала на доске «самообучение» и вышла из класса.

Она знала, где его искать.

Он всегда оказывался в одном и том же место, словно ждал, когда кто-нибудь придет за ним.

Акеми добежала до конца коридора, поднялась по ступенькам и открыла дверь на крышу.

Ей в лицо ударил сухой осенний ветер.

Акеми прикрыла глаза и вышла на крышу.

«…Так и знала».

Она увидела спину школьника, стоявшего у ограды и смотревшего на пейзаж.

…Сайто Якумо.

Эта спина казалась несколько печальной, словно ее тяготил груз.

Акеми медленно подошла к Якумо.

«…Почему ты прогулял занятия?»

Она знала, что не дождется ответа, даже если спросит об этом Якумо.

— Эй, – окликнула Акеми спину Якумо.

В ответ тот медленно обернулся.

Он был почти одного роста с Акеми. Около 150 сантиметров. По сравнению с другими ребятами его возраста, он был низковат.

Акеми посмотрела на лицо Якумо, находившееся на одном уровне с ее лицом.

Якумо был стройным, с правильными чертами, хотя они до сих пор казались немного детскими. Однако, его бледность заставляла ее усомниться, действительно ли он жив.

Более того, его глаза были бесконечно темными и холодными.

Акеми не знала, что у него на уме. Его взгляд был лишен выражения, словно у робота.

Хотя мальчики-подростки были склонны стараться казаться старше, у большинства это ограничивалось пижонством.

Однако, с Якумо дело обстояло иначе.

Что-то в Якумо не соответствовало его пятнадцати годам.

— Чего Вам? – сказал Якумо, пробежавшись рукой по волосам, словно ему это было в тягость.

Неустойчивый голос, который только закончил меняться…

В нем словно слышалась враждебность, говорившая людям не приближаться.

Акеми никогда не видела, чтобы Якумо разговаривал с другими одноклассниками.

Конечно, он говорил при совершенной необходимости, но на этом все. С языка Якумо слетали лишь короткие фразы вроде: «а» и «понятно».

Каким человеком пытался стать Якумо? Что ему нравилось? Что не нравилось? Пожалуй, в школе не было никого, кто смог бы ответить на эти вопросы.

— На что смотришь? – спросила Акеми, выдавив улыбку.

— На цветущую вишню… – сказал Якумо, прищурившись.

Акеми слова Якумо показались странными. Стояла осень. На ветках были лишь мертвые листья.

— Хотя цветы и не цветут?

— Так ведь говорят? Что под цветущими вишнями зарыты трупы, – без выражения произнес Якумо.

…Трупы.

Акеми казалось, что ее сердце сейчас выскочит изо рта.

Внезапно он сказал такую страшную вещь.

Если подумать, она читала о чем-то подобном в книге.

То была история о человеке, одержимом дикой идеей, что причина красоты вишневого цвета крылась в закопанных под деревом трупах, и считавшем их символом трагедии…

Считал ли так же Якумо…

— Так ты нашел его? – шутливо спросила Акеми.

— Нашел что?

— Труп.

Видимо, слова Акеми удивили Якумо, поскольку он дернул щекой.

Однако, вскоре к нему вернулось равнодушное выражение, он сунул руки в карманы и прошел мимо Акеми к двери, словно говоря, что ему от нее больше ничего не нужно.

— Тебе здесь нравится? – спросила Акеми, провожая Якумо взглядом.

На самом деле, она не хотела этого знать. Ей лишь хотелось еще хоть немного поговорить с Якумо.

Если это станет для нее шансом открыть его сердце…

Возможно, это было наивно с ее стороны, но Акеми надеялась на это, пусть и слабо.

— Э? – Якумо остановился прямо перед дверью.

— Ты ведь все время здесь.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, как и все остальные, – таким был ответ Якумо.

— Я просто не могу оставить тебя в покое! – слова Якумо разозлили Акеми, и она невольно заговорила грубым тоном.

— …

Якумо сказал что-то, по-прежнему стоя к ней спиной.

Но она не расслышала.

— Если тебе есть, что сказать, говори это четко.

Стоило Акеми шагнуть к Якумо, как тот обернулся.

Когда он посмотрел на нее, у Акеми по спине пробежал холодок.

Казалось, его взгляд скует ее льдом.

Акеми лишилась дара речи и просто стояла в прострации, словно лягушка под взглядом змеи.

— Мне так-то все равно, но Вы раздражаете, – помолчав, Якумо сказал лишь это, а затем быстро ушел прочь.

Акеми протяжно вздохнула, а затем встала у изгороди и посмотрела на пейзаж, как недавно Якумо.

Во дворе она увидела вишню.

— Раздражаю… эх…

После выхода из декрета этой весной Акеми назначили классной руководительницей класса Якумо.

Ее предшественник предупредил: «Особых проблем с парнем нет, но лучше его не трогать».

Якумо закрывался в себе, возводя незримую стену и наблюдая оттуда за остальным миром.

Как бы она ни тянулась к нему, он не выходил из-за стены.

От попыток вмешаться только болела голова.

Акеми и сама неоднократно подумывала сдаться.

У действий учительницы тоже есть свои рамки. Она знала это. Она просто не могла махнуть на Якумо рукой.

Она знала, что всегда отличалась назойливостью.

Но только ли из-за своего характера она переживала за Якумо?

Акеми просто не могла считать Якумо чужим человеком.

Само собой, они не были связаны кровью. Но было что-то еще – она чувствовала, что существует некое подобие связи.

Возможно, так ей казалось из-за ходивших о нем слухов.

В любом случае, Якумо должен был закрыть свое сердце по какой-то причине. Возможно, у него были проблемы в семье.

Если подумать, Акеми знала Якумо лишь по школе.

«…Возможно, сегодня я зайду к нему домой».

Акеми пришла к такому решению.

2.

Дверь тихо открылась и Якумо вернулся в класс.

«…Я рада».

Хотя так происходило всегда, Сатико почувствовала облегчение.

Каждый раз, когда Якумо пропадал, Сатико волновалась. Она тревожилась, не влез ли он в проблемы, и переживала, что он не вернется в класс.

Однако, это относилось только к Сатико. Остальные отреагировали иначе.

Все с презрением молча смотрели на Якумо.

Тот, кто выделяется, выбиваясь из общей компании. Казалось, словно так они его обвиняли.

Но Якумо, похоже, это не тревожило, ибо он сел за соседнюю с Сатико парту, достал книгу, с виду походившую на новеллу, открыл ее на закладке и с серьезным выражением принялся читать.

В то же время заговорили другие люди.

— Мне бы очень хотелось, чтобы он уже завязал с этим делом.

— Это как-то раздражает.

— Но оценки у него хорошие.

— Он же мухлюет, верно?

— Ясновидение?

— Ах, возможно. В начальной школе гулял слух, что он мог видеть призраков.

— Серьезно?

— А его глаз на самом деле красный, если верить слухам.

— А его родители пропали.

— Я слышал об этом. Он их убил, что-то такое.

— Убийца.

«…Опять началось».

Сатико хотелось закрыть уши.

Это были Цукаса и компания. Они специально громко говорили жутки вещи, чтобы Якумо слышал. Понятно, почему при таком отношении Якумо хотелось выйти из класса.

Сатико злилась, но, к несчастью, ей не хватало смелости сказать это вслух.

Она покосилась на сидевшего рядом Якумо.

Якумо был поглощен чтением, словно совершенно не слыша сплетни. Этим он отличался от остального класса. Якумо не обращал внимания на злословящих одноклассников.

«…Как взрослый».

С трудом верилось, что он – ровесник Цукасы, открыто демонстрировавшего свои дурные намерения.

— Они просто завидуют, не обращай на них внимания, – сказала Сатико Якумо.

Тот лишь слегка приподнял голову, ничего не сказав.

Он посмотрел на нее.

Этого хватило, чтобы сердце Сатико забилось быстрее.

«…Когда я начала обращать внимание на Якумо?»

Эта мысль внезапно посетила Сатико. Точно она не помнила, но когда она заметила это, то уже была увлечена.

Их общение нельзя было назвать особо дружеским, но для счастья на целый день ей достаточно было просто смотреть на Якумо.

Однако, она никогда об этом не говорила.

Даже когда подруги спрашивали, нравится ли ей кто-нибудь, она отвечала, что нет.

Все считали Якумо жутким из-за всех этих крайне неприятных слухов о нем: что он может видеть призраков, что у него красный глаз, что родители его бросили, что он убил их.

Сатико знала: посоветуйся она с кем-нибудь, за симпатию к такому парню ее назвали бы жуткой.

Но Сатико знала, что кроме нее у Якумо есть и другие тайные поклонницы.

Якумо был невозмутим, загадочен и обладал необъяснимым очарованием.

— Эй, Сайто. Слышал, ты можешь видеть призраков, – голос Цукасы вернул Сатико к реальности.

Подняв взгляд, она увидела, что Цукаса стоит перед Якумо. Он положил руки на свой ремень, с важностью и свысока глядя на Якумо.

«… Пришел неприятный парень».

Сатико Цукасу терпеть не могла. У нее было множество причин.

Во-первых, форму он носил неряшливо. Его рубашка была расстегнута до груди, а галстук болтался еще ниже. Возможно, он пытался казаться суровым, но в исполнении Цукасы это было просто мерзко.

Более того, он вечно пыжился и, поговаривали, был хорош в драке.

Больше всего Сатико не нравилось, что он вечно затевал ссоры с Якумо.

— Отвечай. Ты и правда можешь видеть призраков? – быстро произнес Цукаса, требуя у Якумо ответ.

Но Якумо лишь смотрел в свою книгу. Он даже голову не поднял.

— Эй, ты слушаешь?! – Цукаса разозлился и хлопнул обеими руками по парте, так близко склонившись к Якумо, что их носы почти соприкасались. Он явно искал ссоры.

— Эй, прекрати.

Сатико не могла этого вынести – она схватила Цукасу за руку. Цукаса смахнул ее руку и сердито посмотрел на нее.

— Я просто с ним разговариваю.

— Ему это явно не нравится.

— Почему ты заступаешься за него?

— Э? – Сатико растерялась.

Она не могла ответить на этот вопрос.

— Он тебе нравится?

— Дело не в этом!

Когда Цукаса попал в яблочко, она восприняла это слишком серьезно и заговорила громким голосом.

Все повернулись к ней, и ее лицо запылало от смущения.

— Эй, эй. Он тебе и правда нравится? – Цукаса заглянул в лицо Сатико.

«…Не приближайся так ко мне. Это жутко».

Сатико как можно дальше отпрянула от Цукасы.

— Что с того, если я и могу их видеть? – вмешался кто-то. Это был Якумо.

Цукаса опустил на него взгляд.

«…Он заступился за меня?»

— О, так ты можешь их видеть. Тогда удели-ка мне немного времени, – сказал Цукаса.

— Зачем? – в противоположность Цукасе, говорившему угрожающе, голос Якумо звучал спокойно, словно тот читал книгу.

— Ты ведь слышал, верно? Слух о призраке в этой школе.

Сатико тоже знала об этом слухе.

С приходом ночи слышался жуткий плач. Ученик из соседнего класса как-то поднял шум из-за того, что якобы видел окровавленного человека.

— Я не в курсе.

— Есть такой слух! – Цукаса был явно раздражен равнодушным ответом Якумо.

— Вот как.

— Покажи мне, действительно ли ты можешь видеть призраков.

— И?

— Мы сегодня прокрадемся в школу, чтобы устроить проверку на смелость.

— И что?

— Ты тоже придешь, – ответил Цукаса, ухмыляясь.

Сатико это показалось дурным вкусом. Она не понимала, как ему в голову пришла такая скучная идея.

— Понял, – тихо произнес Якумо, внезапно подняв голову.

— Э? – неосознанно выдала Сатико.

Она думала, что Якумо точно отклонит приглашение Цукасы.

Удивилась не только Сатико. Даже Цукасу, инициатора приглашения, неожиданный ответ Якумо заставил раскрыть рот.

— Еще что-то? – без выражения спросил Якумо.

Сатико не могла понять, почему Якумо принял приглашение Цукасы.

— Ах, нет… Мы встречаемся сегодня в восемь у школьных ворот.

— Хорошо, – коротко ответил Якумо в ответ на слова растерянного Цукасы.

— Подождите, завязывайте с этими глупостями. – Сатико не могла не вмешаться.

Это ведь Цукаса, он явно собирался как-то грубо поступить с Якумо. Так беспечно идти с ним было равносильно тому, чтобы прыгнуть в огонь.

— Сатико. Ты тоже приходи. – Цукаса посмотрел на Сатико.

— Э? – не сразу дошло до Сатико, когда разговор внезапно переключился на нее.

— Говорю, ты тоже приходи.

— Я?

— Ага. Ты.

— Нет, но…

«…Я не хочу».

Отказаться было легко, но Сатико не могла ответить.

— Ладно, мы снова начинаем урок.

Дверь кабинета открылась, и Акеми вернулась в класс.

— Ты должна прийти. Не сбегай, – с этими словами Цукаса вернулся на свое место.

«…Все это обернулось чем-то странным».

Сатико снова посмотрела на профиль Якумо.

Хотя он и обладал правильными чертами лица, оно оставалось равнодушным, словно у робота. Она совершенно не понимала, что он чувствовал или о чем думал.

Если подумать, только такое выражение Сатико и видела у Якумо.

Возможно, участвуя в проверке на смелость Цукасы, она сможет увидеть и другие его выражения.

Если посмотреть на дело с другой стороны, это могло оказаться ее шансом.

Сатико почувствовала, как ее сердце забилось быстрее…

3.

— Черт! Бесит он меня! – Гото, вернувшись на свое место, стукнул кулаками по столу, а затем закурил.

Новогошефа звали Идеути. Какого черта он задумал? Он ничего не знал о месте преступления. С таким распределением персонала они работать не смогут.

— Проклятье, – снова выпалил Гото и откинулся на спинку стула, ослабив галстук.

— Не поднимай столько шума.

Гото обернулся на хриплый голос. Это был его начальник, Миягава.

Миягава был невысок, но из-за лысины и колючего взгляда напоминал якудзу.

С убранными в карманы руками и напряженным лицом он еще больше походил на бандита. Если он так ходил по улице, все его избегали.

— В чем дело?

— Это я хотел сказать. Ведешь себя, как непослушный сопляк, – отрывисто произнес Миягава и достал из кармана сигарету. Он щелкнул по фильтру, сунув ее в рот.

— Вовсе нет.

Гото унял свое недовольство и предложил Миягава зажигалку.

— Ты правда ничего не можешь скрыть. – Миягава закурил с раздраженным видом.

Гото не мог этого отрицать. Он и сам знал, что его мысли сразу отражаются на его отношении, как и сказал Миягава.

Он попал под крыло Миягава еще новичком, и Миягава, должно быть, это казалось более утрированным, чем остальным.

— Так чего ты злишься? – спросил Миягава, медленно выдувая дым.

Только что Гото от злости хотелось стол перевернуть, но он чувствовал, что успокаивается.

Дело было не только во времени. Когда он разговаривал с Миягава, его психологическое состояние стабилизировалось.

В любой ситуации ему начинало казаться, что все получится. Возможно, дело было в его абсолютном доверии к Миягава.

— Нет, я просто подумывал сесть на диету.

— Прекрати мямлить. Если собрался меня обмануть, придумай что получше.

Как и сказала Миягава, самому Гото его слова убедительными не казались.

— И правда.

— Ну, ладно. Зная тебя, ты, вероятно, просто не ладишь с новым шефом.

Миягава даже умел различать, какие люди Гото нравились, а какие – нет.

Вместо того, чтобы согласиться, Гото поскреб голову и нахмурился.

— Пойдем-ка со мной.

— Э?

— Мы уходим. – Миягава, игнорируя замешательство Гото, раздавил свою сигарету в пепельнице. Затем он быстро двинулся прочь.

— Пожалуйста, подожди. – Гото схватил свой пиджак со стула и торопливо побежал за Миягава. – Ты куда?

— Расследовать, очевидно же.

— Расследовать?

— Двое мужчин нашего возраста не пойдут чай распивать. Подумай немного.

Это и правда было бы неприятно, но Гото все равно не понимал.

— Что за расследование? – спросив об этом, Гото получил от Миягава подзатыльник.

— Сколько от тебя шума! – Миягава смерил его сердитым взглядом и цокнул языком.

— Но… – начал было Гото, но Миягава обхватил его рукой за плечи и притянул ближе. Так они и продолжили идти по коридору.

Оглядевшись и убедившись, что рядом никого нет, Миягава заговорил тихим голосом:

— Недавно поступила наводка, – хотя говорил он тихо, давление в его голосе никуда не делось.

— Наводка? И какого содержания?

— Проблема не в содержании. Она просто была слегка странной.

— Странной? – у Гото появилось недоуменное выражение.

Миягава был ветераном. Он двадцать лет работал в этой профессии. Пожалуй, его мало что могло удивить. И этот Миягава говорил о странности.

Произойдет что-то плохое. Гото это чувствовал.

— На самом деле, источник наводки позвонил прямо в следственный отдел и даже попросил позвать меня.

— У тебя есть идеи, кто это мог быть?

— Нет. Поэтому меня это и тревожит.

Понятно, почему Миягава считал это странным.

Сообщая о чем-то в полицию, гражданские обычно набирали 110 или использовали окошко для обращений в местном полицейском участке.

Другое дело, личный информатор, но специально звонить в следственный отдел и звать его главу было действительно странно.

И Миягава понятия не имел, кто звонил…

— Это был мужчина или женщина?

— Не знаю, – сразу отозвался Миягава.

— Что значит, не знаешь?

— Это был голосовой что-то там.

— Голосовой преобразователь?

— Да. Голос был изменен с его помощью. – Миягава с досадливым видом поскреб шею.

Похоже, звонивший даже использовал преобразователь голоса, чтобы скрыть свою личность. Он явно постарался…

— Так что за наводка? – спросил Гото, от чего Миягава помрачнел еще больше.

— Ну, ее содержание тоже было слегка странным… – начал было Миягава, но затем заметил другого следователя, идущего по коридору, и замолк.

Судя по такой реакции, похоже, он еще не говорил никому о наводке.

— Ладно, пойдем куда-нибудь и поговорим, – сказал Миягава, ссутулившись и двинувшись прочь довольно быстрыми шагами.

4.

Когда Акеми прибыла на место, было уже семь.

Она вышла из школы еще до пяти, но ей пришлось просить подругу присмотреть за ее дочерью и позвонить нескольким людям, из-за чего она и задержалась.

Акеми поднялась по склону, обрамленному деревьями гинко, и остановилась перед воротами храма. Она перепроверила адрес.

Никаких сомнений. А значит, его домом был храм…

Озадаченная Акеми двинулась к дому священника, стоявшему перед засыпанным гравием садом.

Она позвонила заранее, предупредив о своем визите. Трубку взял некто, вероятно, бывший его отцом, и любезно согласился ее принять.

Она пришла, поскольку считала, что, возможно, одной из причин замкнутости Якумо была обстановка в его семье.

Поэтому она приготовилась к отказу. Такого поворота она не ожидала.

Стоя у входа, Акеми нажала на кнопку звонка.

Спустя некоторое время раздвижная дверь открылась, и показался мужчина с бритой головой, наверное, лет тридцати, одетый в рабочую одежду священника.

— Ах, я ждал Вас, – сказал он с улыбкой.

Выражение было добрым, как у Майтреи. Акеми почувствовала дежавю.

«…Я уже видела это лицо».

Акеми всмотрелась в его лицо. Она знала человека, очень похожего на него. Стоит ли ей что-то сказать? Но она могла просто обознаться…

— У меня что-то на лице? – он склонил голову набок, словно считал странным то, как она на него уставилась.

— Ах, простите. Это я Вам звонила. Я классная руководительница Якумо-куна, Такагиси. – Акеми пришла в себя и торопливо поклонилась.

На этот раз он нахмурился и вгляделся в лицо Акеми, словно что-то почувствовав.

Наконец, он хлопнул в ладоши, словно что-то поняв.

— Вы, случайно, не Такагиси Акеми-сан? – спросил он.

Он знал ее имя. Никаких сомнений. Это был…

— Иссин-сан, – сказала Акеми, едва не подпрыгнув.

Иссин был репетитором Акеми, когда она училась в третьем классе старшей школы.

Хотя ей и казалось, что появились перемены, поскольку он обрил голову на лысо, теперь она вспомнила, и на нее нахлынули воспоминания, свежие, словно все это было вчера.

Ее сердце вернулось в те времена, наполнив ее горько-сладкими чувствами.

— Ах, какая ностальгия, – покивал Иссин.

— Так много времени прошло. – Акеми эта внезапная встреча слегка смутила, и она опустила взгляд.

— Твои родители в порядке? – спросил Иссин со своей обычной улыбкой.

Когда Иссин работал ее репетитором, ее родителям он тоже нравился. Ее мать даже сказала: «Если заведешь парня, найди такого, как он».

На самом деле, Акеми хотелось бы предаться воспоминаниям вместе с матерью, но это было невозможно.

— Они погибли в прошлом году из-за несчастного случая.

В машину ее родителей врезался грузовик с задремавшим водителем. Сидевший за рулем отец погиб на месте. Ее мать пролежала неделю без сознания, прежде чем умереть.

Случилось это внезапно, когда Акеми как раз пребывала в расстроенных чувствах, обнаружив, что беременна.

Будь ее родители живы и здоровы, возможно, Акеми приняла бы совершенно иное решение, но это все только гипотетически.

Сожалением ничего не добьешься.

— Это… ужасная потеря. Я задал неуместный вопрос. – Иссин сложил руки вместе и молча опустил взгляд.

— Нет… – Акеми покачала головой, а в ее мыслях пронеслись, словно слайды, картины тех событий. В уголках ее глаз потеплело.

— В ногах правды нет. Пожалуйста, заходи, – сказал Иссин, развеивая мрачную атмосферу.

— Ах, да.

Сегодня она пришла сюда не о себе рассказывать. Акеми отбросила нынешнее настроение.

Иссин пригласил ее в гостиную у входа.

Акеми присела на подушку и только расслабилась, как на нее снова нахлынули воспоминания о прошлом.

Иссин совершенно не изменился.

Тогда Иссин учился в университете, но обладал спокойствием и терпением – или притягательностью? – не вязавшимися с его возрастом.

Акеми было весело учиться у него.

В дни прихода Иссина она вся изводилась, тщательно следила за своей прической и одеждой.

О причине она старалась не думать. Акеми знала: подумай она об этом во время уроков, не смогла бы заниматься.

«…Расскажи я ему тогда о своих чувствах, к чему бы это привело?»

— Прости. – Иссин вернулся с чашками на подносе, прерывая фантазии Акеми.

— Ах, нет. – Акеми подняла взгляда.

— Похоже, Якумо куда-то ушел сразу как вернулся, – сказал Иссин со вздохом, поставив перед Акеми чай и сев.

— Нет, ничего, сегодня я хотела поговорить с его опекуном.

Она не могла позволить себе предаваться ностальгии.

Акеми выпрямилась и повернулась к Иссину.

— Но ты стала учительницей, Акеми-тян. Я удивлен, – искренне произнес Иссин. Он отпил свой чай.

— Я тоже удивилась. Я и подумать не могла, что Вы окажетесь отцом Якумо, Иссин-сан.

Слова Акеми заставили Иссина рассмеяться.

Акеми не понимала причину его смеха.

— В этом есть что-то смешное?

— Нет, просто подумалось, что я в том возрасте, когда меня можно за него принять. – Иссин скрестил рук и кивнул.

— Э…

— Я не родной отец Якумо.

— То есть…

Ребенок от прошлого брака его жены?

Акеми склонила голову набок.

— Хотя я и заменяю ему родителя, Якумо не мой ребенок. К сожалению, я все еще холост. Ну, я его крестный, – сказал Иссин с сердечным смехом.

Если подумать, это было неестественно. Иссин был на четыре года старше Акеми. Он был слишком молод, чтобы иметь пятнадцатилетнего сына.

— Тогда…

«…Чей же он ребенок?»

— Якумо – сын моей старшей сестры.

— Вашей старшей сестры…

Иссин кивнул.

Почему Иссин воспитывал ребенка старшей сестры? Акеми было любопытно, но ей казалось, что она не должна спрашивать.

Акеми и сама предпочла бы, чтобы о некоторых вещах ее не спрашивали.

— Так сегодня ты пришла насчет Якумо, – Иссин вместо растерявшейся Акеми перешел к насущной теме.

— Да.

— Значит, Якумо стал источником каких-то проблем в школе, – произнес Иссин.

На его лицо легла легкая тень. Он произнес это так, словно был готов к тому, что однажды из-за Якумо возникнут проблемы.

— Хотя было бы преувеличением называть это проблемой…

— В чем же дело?

— Он прогуливает уроки.

Это было единственной проблемой Якумо. Учился он хорошо, не курил и не буйствовал.

Предыдущий учитель сказал ей не трогать Якумо, поскольку его действия не приносили школе никакого вреда.

— Прогуливает… – Иссин поднял взгляд к потолку, словно о чем-то задумавшись.

Для Акеми прогулы Якумо служили знаком.

Равновесие в его сердце нарушено, оно готово сломаться в любой миг. Он хотел, чтобы кто-то это заметил, и просил о помощи.

Возможно, это были просто ее домыслы, но она не могла отбросить такие мысли.

— Да. Кроме этого он ничего не делает, но кажется каким-то печальным. Трудно сказать, что творится у него в голове… – отчасти, дело было в том, что она говорила с Иссином, но Акеми прямо высказала свои чувства.

— Я тоже не знаю, о чем думает Якумо, – сказал Иссин, опустив плечи.

— Э?

— Я скажу это только тебе, Акеми-тян, но мама Якумо пропала. Мы не знаем наверняка, кто его отец. Поэтому он сейчас и живет у меня.

— Пропала?..

Иссин кивнул.

— Мама Якумо пыталась убить его. К счастью, его спас проходивший мимо полицейский, но с тех пор его мать так и не нашли…

Акеми не могла выдавить ни слова.

От прошлого Якумо, оказавшегося страшнее, чем она представляла, Акеми словно задохнулась. Ей было трудно сохранить ясность мысли.

— Я даже не был женат. Мне просто не хватает слишком многого, чтобы воспитать ребенка такого возраста…

— Это…

— Не хочу жаловаться, но, на самом деле, я не знаю, как до него достучаться. – Иссин покачал головой.

Атмосфера была тяжелой. Молчание настолько затянулось, что, казалось, время остановилось…

— Почему? – наконец, Акеми произнесла одно лишь слово.

Но Иссин склонил голову набок. Похоже, он не понял ее вопроса.

Акеми глубоко вдохнула, набираясь сил, и спросила снова.

— Почему мама Якумо-куна пыталась его убить?

Услышав это, Иссин скрестил руки и протянул: «Хмм». Затем он внезапно поднял взгляд.

— Возможно, стать классной руководительницей Якумо – это твоя судьба, Акеми-тян. Я считаю, что люди встречают тех, кого им суждено встретить. Невидимые нити связывают их друг с другом.

«Судьба…»

Произнесенное Иссином слово потрясло сердце Акеми.

Новая встреча с Иссином тоже могла быть не просто совпадением – возможно, их свела вместе некая великая сила.

— Я расскажу тебе то, что мне достоверно известно. Хотя и не знаю, поверишь ли ты мне… – с такого вступления начал свой рассказ Иссин.

5.

— Так что мы расследуем? – обратился к Миягава, сидевшему на переднем сидении, Гото, занявший место за рулем черного седана без опознавательных знаков.

— В любом случае, просто езжай к телефонной будке на перекрестке второго района. Прямо перед средней школой, – сказал Миягава, закуривая.

— Телефонная… будка? – Гото посчитал, что вопрос о том, куда они едут, поможет ему понять суть расследования, но то была неверная догадка.

Ну, думать об этом не было смысла. Гото надавил на газ.

— На самом деле, суть наводки мне тоже неизвестна, – сказал Миягава, когда Гото поехал вперед.

— Ты не знаешь? – неожиданный ответ заставил голос Гото подскочить на октаву.

Наводка неясного содержания – при обычном раскладе это походило бы на простой розыгрыш. Он не понимал, почему Миягава поверил.

— Судя по твоему виду, тебя это не радует.

— Заметно? – честно признал Гото.

— Ты слишком прямолинеен. – Миягава фыркнул и улыбнулся.

— Вот как?

— Тебе стоит подумать, как лучше приспособиться.

— Мне это плохо дается, – ответил Гото с кривой улыбкой.

— Сам же страдать будешь.

Хотя не Миягава было это говорить. Он вечно огрызался в защиту своих подчиненных, неважно, будь то глава отдела или шеф полиции.

Начальство его боялось, считая бешеным псом, а подчиненные равнялись на него, видя в нем старшего брата. Вот кем он был. У него просто плохо получалось ладить с миром.

Точно так же и с этой наводкой.

Главному следователю не обязательно было лично проверять что-либо, когда еще ничего не ясно.

Но до глупого прямолинейный Миягава, вероятно, не мог оставить наводку другому человеку, раз ее адресовали ему.

В этом смысле, их с Гото можно было назвать похожими.

Хотя Гото так и думал, вслух он этого не сказал. Скажи он что-нибудь странное, на него обрушился бы кулак.

— Значит, наводка отправляет в телефонную будку? – сидевший за рулем Гото вернул разговор к нужной теме.

— Да. Сказали, что там было доказательство преступления.

— Доказательство преступления… Донос, значит?

— Вероятно. – Миягава раздавил с недовольным видом свою сигарету в пепельнице.

— Но странно, что это телефонная будка. Что собирался делать звонивший, найди доказательства кто-то другой?

— В наши дни телефонными будками почти никто не пользуется. – Миягава откинулся на спинку сидения.

Миягава был прав. В последнее время набирали популярность мобильные и радиотелефоны, так что телефоны-автоматы использовались редко.

Из-за их невостребованности их даже начали убирать на некоторых вокзалах.

Во время популярности пейджеров к телефонным будкам выстраивались очереди, гуляло множество поддельных телефонных карт – это даже стало социальным феноменом.

С течением времени телефонные будки оказались заброшены, так что теперь, вероятно, они считались идеальным местом, чтобы что-то спрятать.

Гото понимал это, но кое-что оставалось для него непонятным. Это…

— Интересно, почему они позвонили тебе, Миягава-сан.

— Это мне и самому интересно! – грубо отозвался Миягава, открыв окно машины.

Сухой ветер с ревом ворвался в салон.

6.

Сатико пришла к оговоренному месту у школьных ворот.

На самом деле, она собиралась выйти из дома раньше, но не могла решить, что надеть.

Она подумала о своей любимой мини-юбке, но, стоя перед зеркалом, растеряла уверенность и все-таки надела джинсы.

А затем, прямо перед выходом из дома, ее мама спросила: «Куда это ты?». Придумывание отмазки заняло время.

У ворот уже собрались Цукаса, Тае и Йохей.

Цукаса прислонился к изгороди со скучающим видом, а Тае и Йохей стояли рядом, болтая, словно парочка.

Не будь здесь Цукасы, это могло бы стать двойным свиданием…

Вот какое желание терзало сердце Сатико, когда она шагала вперед.

По ту сторону ворот она видела белое школьное здание, выделявшееся в темноте.

Ночью школу окружала неописуемо жуткая атмосфера. Казалось, будто школьные ворота ведут в другой мир.

Хотя днем здесь находились сотни людей, с приходом ночи не оставалось никого. Возможно, это различие делало здание еще более пугающим.

— Эй. – Цукаса заметил Сатико и поднял руку.

Он повернул голову вниз, поглядывая на нее. Она прекрасно знала, какой ее видят люди.

— Где Якумо-кун? – Сатико огляделась, избегая взгляда Цукасы.

— Еще не пришел, – ответил Цукаса, цокнув языком.

— Ясно.

«…Так его еще нет».

Она была полна надежд, из-за чего ощутила еще большее разочарование.

Плечи Сатико поникли, она подошла к школьным воротам.

— Эй, ты. – Цукаса встал перед Сатико, по-прежнему не поднимая головы.

— Что?

— Что в нем хорошего? – в отличие от своих обычных грубых манер, Цукаса словно съежился, спрашивая об этом.

Сатико не поняла смысл вопроса.

— О чем ты?

— Ну, ты… о нем… э…

— Честно. Я не понимаю, о чем ты. Скажи прямо, – твердо произнесла Сатико, разозлившись на туманные фразы Цукасы.

— Ты нацелилась на Сайто, верно?

— Что?

Нацелилась она или нет, Сатико не нравилась эта фраза. Хотя ей просто искренне нравился Якумо, звучало так, будто у нее были скрытые намерения.

Любовь не воспринимают сознательно.

— Я же вижу, даже если ты это скрываешь, – сказал Цукаса, сжав губы.

Похоже, он углядел в словах Сатико иной смысл.

— В самом деле, какой ты приставучий. – Сатико не хотелось объяснять, так что на этом она и остановилась, но Цукаса продолжил говорить.

— Я не понимаю. Он мрачный, непонятно, о чем он думает, и я выгляжу намного круче. – Цукаса отбросил назад свои выкрашенные в коричневый цвет волосы.

«…Я лучше этого парня».

Наверное, именно это он хотел сказать. Однако, он просто был слишком самоуверен. И мелочность, с которой он ссылался на собственные качества, была невыносимо неприятна Сатико.

Якумо точно не стал бы этого делать.

— Раздражаешь, – шевельнула губами Сатико, произнеся это слово неслышно для Цукасы.

— Этого парня еще нет, – сказал Йохей, потягиваясь.

— Нет. Интересно, когда придет Якумо-кун? – ответила Йохею Сатико, сбегая от Цукасы.

— Попробуем позвонить, – продолжила Тае.

— Цукаса. У тебя радиотелефон есть? – спросил Йохей.

— Мне его до старшей школы не видать. – Цукаса пожал плечами.

— Сатико? – спросила Тае.

— У меня нет.

В доме Сатико радио- и мобильные телефоны были под запретом до завершения вступительных экзаменов в старшую школу.

— Йохей, сходи в телефонную будку. – Цукаса хлопнул Йохея по плечу.

— Э, ну и гемор.

— Иди уже. – Цукаса пнул Йохея сзади.

— Ты что творишь? – возмутился Йохей, но перестал сопротивляться и пошел к будке.

— Он мог сбежать, – сказал Цукаса, провожая Йохея взглядом.

«…Якумо не сбежал».

Сатико казалось, что, придя сюда, она поняла.

Якумо не стал бы уделять внимание людям вроде Цукасы. С самого начала он и не собирался приходить.

«…Если Якумо не придет, я придумаю отмазку, чтобы уйти».

С этой мыслью Сатико подняла взгляд на бледную луну в небе.

7.

Телефоннаябудка стояла под пешеходным мостом.

Обычно Гото бы не обратил на нее внимания, как на часть пейзажа, но из-за наводки и темноты, она словно выделялась из тени.

— Значит, вот она. – Гото посмотрел на сидевшего спереди Миягава.

— Похоже на то, – лениво отозвался Миягава и зевнул.

Гото проехал будку и припарковался на обочине, прежде чем выйти из машины.

Это была магистраль с двумя полосами на каждой стороне. Машин ездило много. Однако, все они проносились быстро – вероятно, никто бы и не взглянул на телефонную будку.

Гото продолжил идти к будке.

Стекло было заклеено подозрительного вида рекламой, так что он даже не мог заглянуть внутрь.

Стоило ему коснуться дверной ручки, как сердце Гото бешено застучало.

«…Моя судьба кардинально изменится, стоит мне открыть дверь».

Смутная и беспочвенная тревога.

— В чем дело? – окликнул его сзади Миягава. Возможно, он заметил неуверенность Гото.

— Если я ее открою, она ведь не сделает «Бум!», ничего такого? – пошутил Гото. Мысль о том, что его страх заметили, раздражала его.

— Если это случится, я соберу твои кости, – сказал Миягава с сердитым выражением, закуривая.

— Рассчитываю на тебя. – Гото улыбнулся и снова повернулся к телефонной будке.

Он энергично открыл дверь, и ему в нос ударил затхлый запах.

Внутри висел знакомый зеленый телефон, под которым лежали два толстых телефонных справочника.

На первый взгляд, Гото не заметил ничего странного.

— Где оно спрятано? – пробормотал он, приступив к поискам в телефонной будке.

Он пролистал страницы справочников, но ничего не нашел. Затем он посмотрел на потолок.

Там он увидел лишь флуоресцентную лампу с треснувшей крышкой.

— Оно там? – спросил Миягава, открывая дверь.

— Я не смог найти.

— Может, сзади?

— Сзади?

— За телефоном. – Миягава указал на телефонный аппарат.

«…Возможно».

Следуя указаниям Миягава, Гото сунул руку в узкую щель между стенкой и телефоном, пошарив там.

Его пальцы наткнулись на что-то.

Гото прижался лицом к стенке, пытаясь разглядеть, и увидел за аппаратом нечто, похожее на примотанный скотчем к стенке будки пакет.

— Оно ли это…

Гото сунул руку глубже и дотянулся до пакета.

Из-за узкого пространства тело его плохо слушалось – он не мог вытащить пакет. После тяжелой борьбы, он наконец-то сумел схватить пакет.

Внутри лежал конверт из оберточной бумаги размером А4.

— Нашел что-то?

— Да.

Миягава заглянул в будку с сигаретой во рту. Гото протянул ему конверт.

— Так это информация… – Миягава прислонился к столбу пешеходного моста и открыл конверт, достав оттуда стопку документов.

Гото стряхнул с пиджака пыль, вышел из будки и уже собирался подойти к Миягава, когда резко остановился.

Спиной он почувствовал чей-то взгляд.

«…Кто это?»

Гото пробежался взглядом по окрестностям и заметил мужчину.

Стройный мужчина был одет в черный костюм и смотрел на телефонную будку с пешеходного моста.

«…Возможно, это и есть наводчик?»

— В чем дело? – тихо произнес Миягава, вероятно, что-то почувствовав.

Гото взглядом указал ему на пешеходный мост. Миягава подошел к Гото и посмотрел вверх.

— Как долго он там стоит? – тихо произнес Миягава.

— Не знаю.

— Расспросишь его?

— Да.

Ответив, Гото сразу начал подниматься по ступеням пешеходного моста.

Вероятно, заметив это, мужчина развернулся и быстро двинулся прочь.

— Эй. Есть минутка? – окликнул его Гото, поднявшись на мост.

Тем не менее, мужчина продолжал идти в том же темпе, словно не слышал.

— Эй, ты там! Я сказал, подожди! – сердито закричал Гото, заставив мужчину резко остановиться и дернуть плечами, словно от удивления. – Я хочу спросить тебя кое о чем. – Гото подошел к мужчине и коснулся его плеча.

В тот же миг мужчина быстро обернулся и сбил Гото с ног.

— Агх!

Внезапная атака заставила Гото упасть на спину.

Мужчина заглянул Гото в лицо.

Он улыбнулся, показав белые зубы.

Это была холодная улыбка, от которой Гото содрогнулся до глубины души.

Более того, оба глаза мужчины сияли красным, словно жаркое пламя…

— Ты что творишь?! – завопил подбежавший Миягава.

Заметив это, мужчина сбежал, спустившись с другой стороны.

— Проклятье!

«…Издевается надо мной!»

Гото сразу же подскочил и бросился за мужчиной.

8.

Судьба, что легла на плечи Якумо, изложенная устами Иссина, оказалась намного мрачнее, чем представляла Акеми.

В то же время, это подтверждало многие из окружавших Якумо слухов.

Отталкивающее происшествие, связанное с рождением Якумо…

С момента рождения его левый глаз сиял красным и обладал уникальной способностью, о которой он никогда не просил, — видеть духов умерших.

Из-за этого многие люди считали Якумо страшным и донимали его.

Люди бывали ужасно неприветливы с теми, кто отличался от них. От одной мысли о том, как сильно пострадало сердце Якумо, у Акеми заболело в груди.

И это не все. Мама, которая обычно должна была защищать своего ребенка, пыталась убить его.

С момента своего рождения Якумо был обременен многими нежеланными вещами.

— Думаю, Якумо лишился надежды, – сказал Иссин с печальным взглядом.

В голове Акеми всплыло лицо Якумо. Безразличное, словно маска театра Но, с безжизненными глазами.

До того как Акеми услышала рассказ Иссина, она считала, что это выражение печали или одиночества.

Однако, пожалуй, на самом деле Якумо таил в себе отчаянье.

Когда его собственная мать, родившая его, попыталась убить Якумо, его жизнь была спасена, но сердце погибло…

Эти давящие мысли ранили Акеми.

— Почему… – Акеми произнесла лишь это.

Она не могла больше ничего сказать.

«…Почему мама Якумо пыталась убить его?»

Акеми хотела знать, почему. Ей хотелось найти в этом какое-то спасение. Она молилась, чтобы оно там оказалось.

— Не знаю, – сказал Иссин, почувствовав состояние Акеми.

— Ах, конечно.

Она исчезла. Какие бы причины он ни назвал, они оставались просто теориями. Человеческие эмоции известны только самим людям.

— Я просто не могу в это поверить. – Иссин покачал головой.

— Э?

— Мою сестру тревожили окружавшие Якумо обстоятельства, но мне казалось, что это просто тревога о будущем ее ребенка.

— Будущем ее ребенка… – Акеми обдумала эти слова.

Действительно, одни и те же тревоги имели разную подоплеку.

— Да. Моя сестра отличалась слабой психикой, но сестра, которую я знал, не была способна поднять руку на собственного ребенка, – хотя Иссин и заявил об этом, его голос был слаб.

Он оказался между молотом и наковальней. Так казалось Акеми.

Его любовь к сестре. И любовь к его племяннику, Якумо.

Иссин хранил оба чувства, но, когда он сравнивал события прошлого, сосуществовать обоим этим эмоциями было трудно.

Акеми опустила взгляд, не решаясь смотреть прямо на Иссина.

Кап, кап…

Вода капала на кулаки Акеми, сжатые на ее коленях.

Она не сразу осознала, что это ее же слезы.

«…Почему я плачу?»

Акеми прекрасно знала причину.

В ее голове обстоятельства Якумо и его матери переплетались с ее собственными.

— Ты в порядке? – Иссин протянул Акеми платок.

— Прости. – Акеми взяла платок и подняла голову, вытерев лицо.

«…Я не имею права плакать».

Так сказала себе Акеми, чтобы успокоить свое встревоженное сердце.

Иссин ничего не сказал и просто сидел со своим обычным добрым выражением.

Хотя они встретились после десяти лет, Акеми чувствовала себя защищенной, словно он всегда был рядом.

Иссин сказал, что ему не хватало слишком многого для роли отца, но Акеми считала иначе.

Он дарил глубокую любовь, необходимую для родителя.

Не будь Иссин его опекуном, Якумо точно погрузился бы во тьму глубже, чем сейчас. Он мог даже лишиться жизни.

Присутствие Иссина помогло не допустить этого.

Если бы Акеми воссоединилась с Иссином раньше, ее собственный выбор мог стать другим.

Когда она подумала об этом, слова сами слетели с губ Акеми.

— У меня тоже есть ребенок.

Иссин казался удивленным внезапной сменой темы, но всего на миг.

— О? И сколько ему?

— Это девочка, которой только исполнилось десять месяцев.

— Вот как. Самые счастливые годы. – Иссин приятно улыбнулся.

Однако, в связи с некоторыми обстоятельствами Акеми было трудно искренне принять слово «счастливые».

— Это не так.

— Не так?

— На самом деле, у этого ребенка нет отца.

— Правда? – доброе выражение Иссина не изменилось.

Насколько тяжелой, болезненной или печальной ни была правда, он готов был все простить.

Настолько большим было у Иссина сердце.

Акеми заговорила, запинаясь, словно сбрасывая цепи, сковывавшие ее сердце.

— На самом деле, этот ребенок родился после изнасилования.

Одних этих слов хватило, чтобы возродить ее страх. У нее задрожали пальцы.

В ее голове снова всплыло лицо того мужчины.

Хотя хорошие воспоминания в итоге поблекли, ужас оставался все таким же ярким, сколько бы ни проходило времени.

Она все еще не могла забыть глаза того мужчины.

— Вот как?

— Преступника так и не поймали.

Она впервые сказала то, что всегда скрывала, и почувствовала, словно ее боль слегка ослабла.

Акеми, пережившая то же самое, хоть немного понимала боль матери Якумо.

— Ты его ненавидишь? – спросил Иссин все с тем же выражением.

— Да, – кивнула Акеми.

Она до сих пор ненавидела преступника. Даже если бы его нашли и наказали, эта ненависть не исчезла бы.

Акеми не знала, выбрал ли он ее своей жертвой случайно или по какой-то причине.

Однако, факт оставался фактом: это разрушило всю ее жизнь.

— Ты думаешь, что ненавидишь своего ребенка? – тихо произнес Иссин.

— Я… – Акеми растерялась.

В ее сердце боролись две противоположные мысли.

— Ты думала, что ненавидишь ее, – сказал Иссин, разгадав ее чувства.

Что бы она ни говорила, перед Иссином всегда раскрывалась таившаяся в ее сердце правда.

— Да, – хотя Акеми сама так ответила, ее потрясло, насколько ужасны эти слова.

Однако, так оно и было.

Пусть не всегда, но, глядя на лицо своей дочери, порой она вспоминала тот инцидент. Эта девочка была ее ребенком, но также и ребенком того мужчины.

В лице дочки ей виделось его лицо. Ее ребенок был не виноват. Она знала это. Но…

Она подумала, что Иссин начнет ее презирать, но он кивнул с обычным добрым выражением, словно понимал.

Этого хватило, чтобы Акеми почувствовала себя спасенной.

У Иссина было открытое сердце, принимавшее чужие отрицательные эмоции.

— Значит, ты любишь ее, да? – помолчав, задал другой вопрос Иссин.

— Конечно. – Акеми с силой кивнула.

Это не было ложью.

В глубине ее сердца жило это сильное чувство.

Две противоположные эмоции.

Акеми заново ощутила, что стоит на вершине огромного противоречия.

— Рад это слышать. – Иссин любезно улыбнулся, показав зубы.

— Но мать из меня плохая, раз я хоть раз думала, что ненавижу своего ребенка… – Акеми опустила взгляд, понимая, насколько ужасной была, когда говорила об этом.

«Я должна быть сильной ради своего ребенка», – хотя она и думала так, временами это было невозможно.

— Но, Акеми-тян, твой ребенок жив. – Иссин произнес эти слова с силой, заставившей Акеми удивленно поднять взгляд.

— Да.

— И Якумо жив. Это факт. Каким бы ни было прошлое и что бы ты ни чувствовала, сейчас твой ребенок жив и продолжит жить.

— Продолжит жить…

— Верно. Давай подумаем, что мы можем сделать для этих детей. Вместе.

Слова Иссина проникли глубоко в закутки сердца Акеми.

Если подумать, это было очевидно. Однако, загнанная в угол тяготами жизни, она забыла об очевидном.

— Возможно, мы оба стали родителями против воли, но это не вина наших детей. Ничего не выйдет, если мы просто потупим взор.

Акеми казалось, словно перед ней упал луч света, хотя раньше она пребывала в непроглядной тьме.

Пусть изначально она и пришла сюда, чтобы разузнать о семье Якумо, незаметно для нее ситуация изменилась.

То был открытый совет для Акеми.

Но кое-что она узнала.

Якумо жил с тяжелым грузом на своем маленьком сердце.

Благодаря глубокой любви Иссина, он держался, но не выдержал бы и малейшего нарушения душевного равновесия.

В разговоре как раз наступило затишье, когда зазвонил телефон.

Иссин сказал: «Пожалуйста, подожди», а затем поднялся со своего места.

Акеми медленно переваривала слова Иссина. Каждый раз, когда она думала о них, внутри нее разливалось тепло.

За десять лет Иссин совершенно не изменился.

Глядя на Иссина, Акеми вечно становилась беззащитной. Иссин всегда спокойно обходил воздвигаемые людьми препятствия.

Это не пугало.

Это было приятно, словно тебя укутывали в мягкое одеяло.

Пока Акеми думала об этом, вернулся Иссин. Вид у него был слегка недовольный.

— В чем дело? – спросила Акеми.

— В школе сегодня какое-то мероприятие? – Иссин склонил голову набок.

Никаких мероприятий там быть не должно было. Иначе Акеми не пришла бы сюда.

— Вы о чем?

— Ах, звонил Йохей-кун, парень из класса Якумо. Он сказал, что ждет Якумо в школе, но тот еще не пришел…

— Не могли же они и правда пойти! – воскликнула Акеми, вставая.

— У тебя есть какие-то идеи?

— Эти дети.

Идея у нее была.

Когда сегодня она привела назад Якумо, то услышала в классе разговор Цукасы и остальных. Она думала, они просто поболтают и забудут, но, похоже, дело обстояло иначе.

Акеми взяла свою сумку и быстро собралась.

— В чем дело?

— Эти дети явно собрались устроить проверку на смелость.

— Проверку на смелость?

— Да.

— В это время года?

Как и сказал Иссин, сезон для этого был неподходящим. Однако, сейчас проблема была в другом.

— Я слышала, как несколько учеников собирались позвать Якумо-куна в школу на проверку смелости. Я посчитала это шуткой – школьники вечно строят такие планы.

Иссин кивнул в ответ на торопливую речь Акеми.

— Акеми-тян, ты сейчас туда собираешься?

— Да. Если возникнут проблемы, потом хлопот не оберешься…

— Тогда я пойду с тобой, – сказал Иссин с улыбкой.

— Э?

— Возможно, Якумо тоже участвует.

— Да…

— Тогда я не могу не вмешаться в ситуацию.

В словах Иссина был смысл.

— Но…

— А женщине опасно идти одной, – закончил разговор Иссин, первым выходя из комнаты.

9.

Якумо ссутулился, на ходу глядя себе под ноги.

Уже стемнело.

Он изначально не собирался идти на проверку смелости, устроенную его одноклассниками.

Останься он дома, ему могли позвонить по телефону. Он ушел, чтобы избежать всяких сложностей.

Проверки на смелость были просто шуткой.

Они не знали, каковы настоящие призраки.

Если бы знали, ни за что не придумали бы такую глупость, как проверка на смелость.

Призраки были скоплениями людских эмоций.

Иначе говоря, они были чистыми, обнаженными эмоциями.

Было куда больнее, чем считали другие люди, сталкиваться с этим каждый день.

— Глупость какая, – пробормотал Якумо, ускоряя шаг.

Никакой цели у него не было.

Он просто искал место, где смог бы побыть.

Узкие дорожки, русла рек, высокие места – Якумо казалось, словно ему нигде нет места.

Однако, останься он на одном месте, это уничтожило бы его.

Наконец, дойдя до небольшого парка, он остановился.

Скрип, скрип.

Ветер качал качели. Слышался скрип ржавого металла.

Качаются туда-сюда без цели.

Совсем как он сейчас.

Улыбнувшись с самоиронией, он подошел к качелям.

«…Могу ли я быть здесь?»

Он спросил мысленно, но ответа не последовало.

Скрип, скрип.

Якумо сел на качели.

С тех пор, как мама пыталась его убить, Якумо задавался этим вопросом.

Мать, родившая его, отвергла его существование – было ли ему место где-нибудь?

Возможно, ему и правда стоило умереть от рук матери в тот день. Тогда ему не пришлось бы искать свое место.

Не пришлось бы тревожиться или страдать…

10.

Сатикоприслонилась к ограде, глядя на дорогу.

«…Якумо-кун ведь скоро придет?»

Со временем эта надежда все больше слабела.

Цукаса сидел рядом на асфальте, не переставая разговаривать с ней, но Сатико его даже не слушала.

Цукаса вечно говорил одно и то же.

Он рассказывал, какой он великолепный, или хвалился чем-нибудь. Слушать было пустой тратой времени.

— Йохей задерживается, – сказала Тае, хмурясь.

Так оно и было. Прошло уже полчаса с тех пор, как он ушел позвонить. Даже если он шел к телефонной будке медленным шагом, то должен был дойти за пять минут.

Возможно, он просто ушел домой в одиночку.

— Эй, давайте уже расходиться, – сказала Сатико.

Цукаса покосился на нее, нахмурив брови. Не столько страшно, сколько досадно.

— Ага, уже поздно. Давайте по домам, – согласилась Тае. Затем послышался такой звук, словно к ним кто-то бежал.

«…Якумо-кун?»

Сатикоперевела взгляд в другую сторону и увидела бежавшего Йохея.

— Простите, задержался! – сказал тот, запыхавшись.

— Ты и правда задержался! Ты что делал?! Телефонная будка же прямо там, да? Ты что, черепаха?! – завопил Цукаса с таким видом, словно в любой миг мог ударить Йохея.

— Я ничего не мог сделать. У будки стояли двое мужчин, похожих на якудза, так что мне пришлось идти к другой.

— Ха? Якудза? Ты идиот?

— Раз жалуешься, просто самому сходить нужно было! – Йохей начинал злиться вместе с Цукасой, они бросали друг на друга сердитые взгляды.

Повисла тревожная атмосфера.

Вероятно, они считали, что орать на других людей, не меняя своего мнения – это круто. Сатико терпеть не могла наблюдать за такими детскими вспышками.

Ей даже не хотелось в этом участвовать.

— Так где Сайто-кун? – спросила Тае, вставая между ними.

Йохей сразу же успокоился, и его лицо смягчилось.

— Его не было дома. Похоже, он куда-то ушел, но я не знаю, куда.

— Так, может, он придет? – Тае склонила голову набок.

— Возможно? – согласился Йохей.

Сатико хотелось, чтобы так оно и было, но она чувствовала, что Якумо не придет.

Якумо не был до глупого упрям, в отличие от Цукасы. Он бы не пришел, если ему не хотелось. Вот и все.

— Эй, что будешь делать? – Сатико перевела разговор на Цукасу.

— Этот парень не пришел, потому что струсил, – голос Цукасы звучал угрожающе, хотя человека, которому он угрожал, здесь не было.

«…Якумо-кун не струсил».

Сатико прошептала это мысленно. Скажи она об этом вслух, Цукаса бы лишь еще сильнее разозлился.

— Давайте просто забудем об этом парне и пойдем, – заявил Цукаса. Затем он начал залезать на ограду высотой примерно с него самого.

— Эй, а ты что будешь делать? – спросила мнения Йохея Тае.

— Раз этот парень что-то сказал, он не станет никого слушать.

— И правда.

Пусть и неохотно, но Тае и Йохей начали перелазить вслед за Цукасой.

«…Да ну. Они все пойдут?»

Сатико не могла решить, что делать.

— Сатико. Быстрее. Мы идем, – сказала Тае, перебравшись через ограду.

Цукаса быстро шел, его ворчание звучало все дальше.

— Пойдем. – Йохей двинулся вперед.

Тае пошла вслед за ним.

Хотя Сатико и не хотелось идти, оставаться совершенно одной ее явно не тянуло.

Не видя иного выхода, Сатико перелезла через ограду на территорию школы и побежала за остальными.

11.

«…Я его потерял».

Гото как раз добрался до парка у главной дороги, когда замедлился и, наконец, остановился, сдаваясь.

— Черт! Куда он провалился?! – завопил Гото, раздраженно пнув землю.

Он видел спину того мужчины, пока не завернул за второй угол.

«…Скоро я его догоню».

Стоило ему подумать об этом, как мужчина исчез, словно дым.

«…Я его недооценивал?»

Эта мысль разозлила Гото еще сильнее. Хоть он и знал, что толку от этого не будет, но огляделся, не прячется ли где-то тот мужчина.

Затем Гото заметил кого-то.

В пяти метрах впереди, сидя на качелях, он наблюдал за Гото.

«…Неужели?»

Следуя инстинктам, Гото уже успел насторожиться, но затем сразу понял, что это другой человек.

Он явно отличался от недавнего мужчины. Мальчик в форме с пиджаком.

Гото уже видел такую форму. Она принадлежала местной средней школе.

Ученик средней школы один в парке в такое время. Ничего подозрительнее и быть не может.

Современные дети творили что угодно. Буквально на днях ученики средней школы жестоко убили бездомного, спящего в парке.

Гото следовало предостеречь этого парня, пока его не посетили неуместные мысли.

Гото подошел к мальчику на качелях.

Тот оставался сидеть, словно ожидая Гото.

— Парень. Время есть?

Когда Гото окликнул его, мальчик очень медленно поднял голову.

Его лицо было таким бледным, что Гото засомневался, течет ли под ним кровь. Два смотревших на Гото глаза были бесконечно темными.

«…Этот сопляк на наркотиках?»

Гото был на чеку, продолжая говорить:

— Что ты делаешь здесь в такой час?

— Убиваю время, – ответил мальчик голосом, в котором еще слышались детские нотки.

— Убиваешь время…

— Вам еще что-то нужно? – мальчик пробежался рукой по волосам, словно считал Гото надоедливым.

— Неподходящее время для малявок, чтобы в одиночку сидеть.

— Вас это не касается.

Ответ мальчика разжег гнев Гото.

«…Вот засранец! Смотрит на меня свысока!»

Таких парней лучше было слегка припугнуть. Гото знал, зрелым поступком с его стороны это не назовешь, но он достал из пиджака свое полицейское удостоверение и показал мальчику.

Однако, при виде него выражение мальчика совершенно не изменилось.

— Я офицер полиции…

— Знаю, – сказал мальчик, перебивая Гото.

Гото был ошарашен и не знал, что говорить дальше.

«…Что значит, он знает?»

— Раздражаете. Здорово, наверное, считать, что вид Вашего полицейского удостоверения любого напугает, – равнодушно произнес мальчик, игнорируя замешательство Гото.

— Что ты сказал?

— Кровь Вам сразу в голову ударяет. Как обычно.

«…Этот сопляк все не замолкает».

Такие типы всегда в чем-то признаются под давлением. Возможно, стоило взять его под стражу и допросить.

— Как тебя зовут?

Вопрос Гото заставил мальчика прищуриться.

— Я ведь уже говорил Вам свое имя, так?

— Э?

— Вы уже забыли? – разочарованно спросил мальчик.

Гото видел его впервые. Он просто напускал туман загадочности, говоря наобум.

— Я тебя не знаю!

— Меня поражает, как Вы можете быть следователем с такой слабой памятью, сержант Гото, – с этими словами мальчик встал.

— Что!… – растерянный Гото больше не смог ничего сказать.

Мальчик отвернулся и быстро пошел прочь.

«…Почему он знает мое имя?»

Ответа Гото не знал. Ему оставалось лишь молча проводить эту спину взглядом.

12.

«…Мне страшно».

Терзаемая страхом, Сатико шла вперед.

Во главе с Цукасой они прошли через школьный двор к главному зданию, где и остановились.

Школьное здание внушительно возвышалось в темноте.

Сатико прижала руку к груди.

Ее ноги дрожали от страха и тревоги.

Ей хотелось немедленно сбежать, но даже не хватало смелости уйти в одиночку. Ей хотелось ухватиться за что-нибудь, но хвататься было не за что.

Она увидела, что Тае и Йохей держались за руки. Хотя прикосновение к чьей-то коже могло ее успокоить, она не хотела держаться за руку с Цукасой.

Сатико убрала руки за спину.

— Но разве этот слух не странный? – произнес Йохей.

Его голос слегка дрожал. Вероятно, он заговорил, чтобы отогнать страх.

— И что в нем странного? – спросила Тае.

— Предполагается, что ты услышишь плач младенца, но младенец просто не мог оказаться в школе.

— Если подумать, так оно и есть.

— Верно же?

— Люди просто шум подняли – на самом деле, это был ветер или еще что, верно?

— Возможно, так оно и есть.

Сатико теория Йохея совершенно не волновала.

Ее не интересовала стоявшая за духовным феноменом правда. Ей просто хотелось как можно быстрее вернуться домой.

— Давайте уйдем, – сказала Сатико, не в силах сдержаться.

— Все в порядке, я рядом, – сказал Цукаса, выпятив грудь – видимо, он в чем-то заблуждался – и уверенно двинулся вперед.

— Постой! – внезапно воскликнула Тае, хватая Цукасу за руку.

— Ай!

Это было так неожиданно, что Цукаса удивленно дернулся.

Цукаса притворялся смелым, но, вероятно, тоже боялся.

— Ты чего творишь так внезапно? – Цукаса бросил сердитый взгляд на Йохея, сдерживавшего смех, и сунул руки в карманы, изображая спокойствие, словно совершенно не удивился.

— Вы разве сейчас ничего не слышали?

Никто не ответил Тае.

Они молча прислушались.

…

— Ах.

Сатико казалось, что у нее сердце остановится.

«…Я слышала».

Вместе с шумом ветра пусть и слабо, но она услышала что-то.

Сатико понадеялась, что ей просто послышалось, глядя на лица остальных.

Глаза всей троицы были широко распахнуты от шока.

— Мне просто показалось. Вы ведь ничего не слышали, верно? – торопливо произнесла Сатико, но никто не ответил.

Все были поражены, словно не могли в это поверить.

…Уа-а-а-а.

Она снова это услышала.

…Уа-а-а-а.

Хотя она и думала, что ей просто показалось.

…Уа-а-а-а.

Голос становился громче.

— Нет! – Сатико закрыла уши руками и присела.

…Уа-а-а-а.

Она все равно слышала голос.

— Это оттуда, – внезапно указал Цукаса.

Все посмотрели в ту сторону.

Он указывал на ограду, отделявшую школу от дороги, и вишневое дерево, росшее рядом с ней.

— Хватит уже!

Мольба Сатико не имела смысла. Цукаса продолжал идти вперед.

Тае и Йохей тоже последовали за ним.

«Мне страшно. Я не хочу идти. Но еще больше я не хочу остаться одна…»

По-прежнему закрывая уши, Сатико встала и двинулась вперед, прячась за Тае и Йохеем.

Когда они дошли до подножья вишни, гулкий плач ребенка внезапно смолк.

Сатико робко убрала руки от ушей.

«…Я его больше не слышу».

— Ч-ч-что это было? Я так испугалась! – закричала Тае, хватая Йохея за руку.

Колени Сатико подогнулись от облегчения. Она сжала руки перед грудью. Ее сердце бешено колотилось.

— Что? Вот скука. – Цукаса с недовольным видом сплюнул на землю.

«…Вот и конец этой глупой проверки на смелость».

Сатико вздохнула с облегчением и подняла взгляд на вишневое дерево.

Затем она почувствовала на груди какую-то тяжесть.

«…Что это?»

Пока она размышляла, этот груз стал еще тяжелее.

Сатико медленно опустила взгляд на свою грудь.

«…Там что-то есть».

Она увидела, что нечто постороннее прицепилось у нее на груди.

«…Что это?»

Это был младенец.

Младенец со смертельно бледной кожей вцепился в Сатико.

«…Этого не может быть».

Она не могла нормально дышать.

…Ик, ик, ик, ик.

Младенец медленно поднял лицо, которое прятал на груди Сатико.

Оба его глаза были темного кроваво-красного цвета.

— Не-е-ет! – закричала Сатико, и ее сознание погрузилось в непроглядную тьму.

13.

Ей и правда стоило остановить их, когда она услышала их разговор из коридора.

Акеми охватило запоздалое сожаление.

Вернув Якумо, она услышала, как Цукаса и остальные говорили о проверке на смелость, но снова начала урок, посчитав это пустыми разговорами.

«Если бы я тогда нормально их остановила…»

Хотя пока ничего не случилось, она сильно тревожилась.

Показалось школьное здание.

Акеми машинально ускорила шаг.

— Лучше не слишком на этом зацикливаться, – успокаивающе произнес Иссин рядом с ней.

— Но я…

— Энтузиазм – это хорошо, но одному человеку за всем не уследить. Нехорошо винить себя во всем и слишком много думать об этом.

— Но…

— Акеми-тян, ты слишком серьезная. Лучше тебе немного расслабиться. – Иссин дружелюбно ей улыбнулся.

Как и сказал Иссин, иногда Акеми бывала жестковатой.

Причина крылась в ее беспокойной натуре. Временами она становилась слишком строгой, так что докучала ученикам.

— Возможно, так и есть.

Акеми сознательно замедлила шаг.

Было глупо представлять, какие ужасы могли произойти, если пока еще ничего не случилось. Так она говорила себе, чтобы расслабиться.

— Правильно, правильно. Хорошая улыбка.

Когда Иссин сказал это, Акеми осознала, что улыбается.

— Рядом с Вами, Иссин-сан, кажется, словно я снова вернулась в школу. – Акеми слегка смутилась и опустила взгляд.

Хотя они встретились после стольких лет, Акеми полагалась на Иссина так же, как и во время ее школьных дней. Из-за этого она чувствовала себя растерянной.

— Вот как? Я виноват, что зову тебя «Акеми-тян». Ты теперь классная руководительница Якумо, и мне стоит обращаться к тебе правильно, Такагиси-сенсей, – вежливо произнес Иссин, откашлявшись.

— Нет, я не это имела в виду, – поспешила возразить Акеми.

…Такагиси-сенсей.

Называй он ее так, ей бы просто казалось, словно Иссин сохраняет дистанцию между ними. Хотя она и терялась, неприятным это чувство не было. Скорее, ей было приятно.

Столько всего успело произойти.

Сама того не замечая, она взвалила все на свои плечи – каждый день обернулся тяжким грузом.

Ей казалось, словно она сбросила все, что тащила на себе, за короткое время – меньше часа – после встречи с Иссином.

Так что, хотя бы немного…

— Можете звать меня «Акеми-тян», как всегда делали, – сказала Акеми, глядя себе под ноги.

— Тогда, пожалуйста, позволь мне спокойно звать тебя «Акеми-тян», – застенчиво отозвался Иссин.

После этого они продолжили молча идти по асфальтовой дороге.

Ей и правда казалось, словно она снова очутилась в старшей школе.

— Похоже, там кто-то есть, – указал Иссин, когда они дошли до задней части здания.

Акеми увидела группу мальчиков и девочек по ту сторону ограды, служившей границей между дорогой и школой.

— Эти дети… – прошептала Акеми.

Лица были ей знакомы. Парочка Цукасы и Йохея. И Тае. Там была даже Сатико. А вот Якумо не было.

— Не-е-ет! – услышала крик Акеми, как раз подойдя к ограде.

Сатико сжала руки на груди, а потом упала.

— Ты в порядке?! – Тае подбежала к Сатико.

Цукаса и Йохей вертелись, словно не зная, что делать.

— Сат-тян! – позвала Акеми, прижавшись к ограде.

Однако, ответа от Сатико не было. Ее руки и ноги лишь дергались.

— Сенсей, помогите – произнесла Тае, почти плача.

— Сейчас буду.

Акеми лихорадочно перебралась через изгородь и спрыгнула на школьный участок.

На ней были туфли, и потому, приземлившись, она потеряла равновесие и едва не упала.

— Ты в порядке? – Иссин, как и Акеми, перелез через ограду и поддержал ее.

— Спасибо большое.

Поблагодарив Иссина, Акеми подошла к Сатико и с помощью Тае перевернула ее лицом вверх.

Судороги Сатико не прекращались.

Цукаса и Йохей с поникшими плечами молча смотрели на Сатико.

Акеми разозлилась, но вместо того, чтобы сейчас их обвинять, сначала она должна была помочь Сатико.

— Похоже, у нее судороги. Надо быстро вызвать скорую, – сказал Иссин, словно прочитав мысли Акеми. Затем он посадил Сатико и быстро начал оказывать первую помощь.

— Поняла.

Акеми достала мобильный, быстро набрала 119 и кратко обрисовала ситуацию и их местонахождение. Затем она посмотрела на Сатико, чье лицо лишилось всех красок.

— Почему это произошло… – Акеми закусила губу.

— Это по части Якумо, – пробормотал Иссин.

«…По части Якумо.

Что он хотел этим сказать?»

Мысли Акеми прервал далекий звук сирены скорой помощи.

14.

«…Что же это такое?»

Сатико не могла смириться с произошедшим с ней.

Это выходило за границы логики и здравого смысла.

Она не хотела в это верить и не могла, но реальность была прямо перед ней.

После ночи проверки на смелость, у нее на груди так и висел ребенок.

«Тебе снится кошмар».

«Ты просто устала».

Вот что говорили ее родители и доктор.

Они не верили Сатико.

«Почему только я это вижу?

Почему другие люди не могут это видеть?

Почему здесь ребенок?»

Одни и те же вопросы не покидали голову Сатико.

…Уа-а-а.

Ребенок плакал, цепляясь за Сатико.

Этот бесконечный плач не давал Сатико нормально спать.

Если так продолжится, она сойдет с ума.

«Пожалуйста.

Кто-нибудь, спасите меня».

Младенец поднял взгляд.

«Пожалуйста, не смотри на меня.

Не смотри на меня этими красными глазами».

Сатико оставалось лишь свернуться калачиком и плакать.

15.

Акеми шла по коридору на следующий урок.

Она и сама знала, что была вялой сегодня.

События той ночи не покидали ее головы.

После этого Сатико сразу увезли в больницу.

Хотя она и пребывала в панике, никаких конкретных проблем с ее организмом не было. Ей дали успокоительное, и родители отвезли ее домой.

Отец Сатико разозлился на Цукасу и остальных, позвавших его дочь, и даже кричал на них, но Иссин вмешался и как-то смог смягчить ситуацию.

Похоже, Цукаса чувствовал себя виноватым, поскольку он приуныл настолько, что Акеми, глядя на его выражение, начинала жалеть его.

Видимо, Сатико предстояло пропустить несколько дней школы, но ничего ужасного не случилось – это принесло облегчение или, по крайней мере, должно было принести.

Тем не менее, через три дня Сатико по-прежнему не вернулась в школу.

По словам матери Сатико, ее дочь с того дня заперлась в комнате и не выходила наружу.

Акеми вспомнились слова Иссина.

«Это по части Якумо».

Доказательств у Акеми не было, но ей подумалось, что эти слова как-то связаны с нынешней ситуацией Сатико.

Она могла спросить Иссина, что означали те слова.

Задумавшись, Акеми прошла мимо класса, в который направлялась, когда услышала громкий шум, словно что-то перевернули.

— Не строй из себя крутого! – послышался крик. Этот голос принадлежал…

Акеми немедленно открыла дверь и влетела в кабинет.

В углу класса собралась группа учеников.

Акеми протолкнулась сквозь них.

Цукаса схватил Якумо за воротник и сверлил его сердитым взглядом.

От волнения его глаза округлились, а плечи дрожали.

Якумо же сохранял каменное лицо, словно происходившее не имело к нему отношения.

— Почему ты всегда такой? – завопил Цукаса.

Но Якумо словно совершенно не слышал его голос.

— Ты просто смеешься над всеми остальными, верно?!

Отношение Якумо разозлило Цукасу еще сильнее. Его крики разносились по кабинету.

— Ублюдок! Я тебя размажу! – гнев Цукасы достиг своего пика. Он занес кулак.

— Прекрати! – изо всех сил закричала Акеми, пытаясь встать между ними, но было уже слишком поздно.

Кулак Цукасы врезался в щеку Якумо.

Послышался звук удара кости о кость.

Губа Якумо была разбита с левой стороны. Вытекшая кровь капала с его подбородка на пол.

Акеми лишилась дара речи, глядя на эту странную сцену.

Окружавшие их школьники тоже притихли, словно недавнего шума и не было.

— Да кто ты такой?! – эмоции Цукасы все еще бушевали. Он снова попытался ударить Якумо.

— Возьми себя в руки! – Акеми втиснулась между Якумо и Цукасой.

— Замолчите! С дороги! – закричал Цукаса, когда к нему подошла Акеми.

— Хватит уже!

— Сказал же, прочь с дороги! – все еще взволнованный Цукаса толкнул Акеми в плечо, пытаясь снова добраться до Якумо. В такой ситуации группа учеников во главе с Йохеем все-таки бросились останавливать Цукасу.

— Почему ты не злишься? Если не нравится, говори! Давай! – продолжал кричать Йохей с совершенно красным лицом, хотя его и удерживали Йохей и остальные.

Цукаса по-прежнему видел в Якумо соперника. Хотя сам он, возможно, этого не осознавал, со стороны все было очевидно.

Однако, для Якумо Цукаса был лишь очередным одноклассником. Он его даже не замечал.

Для Цукасы это было чистым унижением.

— Из-за тебя – из-за тебя – Сатико!.. – из глаз Цукасы потекли слезы.

Акеми наконец-то поняла истинную причину их драки.

Но обвинение было ложным. Тем, кто первым предложил устроить проверку на смелость, был сам Цукаса. А Якумо там не было.

— Ты в порядке? – Акеми оставила Цукасу Йохею и остальным и обратилась к Якумо.

Акеми достала свой платок и попыталась приложить его к разбитой губе Якумо, но тот оттолкнул ее.

— Те, кто хочет меня ударить, могут бить меня, сколько вздумается, – без выражения произнес Якумо.

Его голос был начисто лишен интонаций, не говоря уже об эмоциях.

Эта фраза снова разожгла утихший было гнев Цукасы.

— Что ты сказал?! Ублюдок!

Цукаса растолкал окружавших его людей, отпихнул Акеми и снова ударил Якумо в левую щеку.

От удара голову Якумо отбросило назад.

И на этом все. Его руки висели по бокам. Он не пытался сопротивляться.

— Доволен? – произнес Якумо своим обычным тоном.

— Мразь! Даже родители тебя бросили! Красноглазый урод! У тебя нет права жить! – крикнул Цукаса Якумо.

В этот миг глаза Якумо внезапно прищурились.

«…Страшно».

От этого взгляда Акеми пробрал озноб.

Его глаза были невероятно темными и холодными.

— Чего смотришь… – Цукаса не смог договорить.

Якумо быстро поднял правую руку и прижал ее к адамову яблоку Цукасы, крепко сжав его шею.

Цукаса лихорадочно заерзал, пытаясь сбросить руку Якумо, но пальцы последнего плотно обхватывали его шею.

Не в силах вынести этого, Цукаса упал на пол.

Но Якумо не отпускал его.

— Умри.

На губах Якумо появилась улыбка.

— Хватит! – закричала Акеми, отталкивая Якумо.

Рука Якумо покинула горло Цукасы.

Цукаса, закашлявшись, упал вперед.

Якумо смотрел на него с каменным лицом.

16.

Откинувшись на спинку своего стула, Гото поднял взгляд к потолку и выдохнул сигаретный дым.

Обнаруженные, благодаря наводке, им и Миягава документы содержали подробности преступлений, регулярно совершаемых в больнице, и были подкреплены копиями медицинских отчетов.

Три дня он бегал, все разнюхивая, и теперь был совершенно вымотан.

— Боже, мне и правда не повезло… – сказал сидевший на соседнем стуле Миягава.

Гото засмеялся, не подумав: «Не повезло, говорит».

— Разве не ты сам в это влез?

— Заткнись. Ладно, угости-ка сигареткой.

Гото дал Миягава сигарету.

— Ты закончил свою часть? – спросил тот, прикуривая.

— Да. У нас есть показания одной из пациенток.

— И? – поторопил Миягава.

— Грязь. Полнейшая грязь, – сказал Гото.

Это было отвратительно.

Преступления из той наводки относились к нелегальным абортам и лечению бесплодия в гинекологической больнице.

Аборты должны были проводиться исключительно докторами, назначенными ассоциацией врачей, с учетом здоровья матери.

После процедуры назначенный доктор должен был отсылать отчеты в префектуру, но доктор в проблемной больнице даже не был утвержден ассоциацией – об отправлении отчетов можно было забыть.

Будь это все, делом занялось бы Министерство здравоохранения, труда и благосостояния, но оставалась еще одна проблема.

Получая деньги от пациентов, желающих сделать аборт, они предлагали рожденных детей за плату бесплодным парам.

Хотя заграницей и практиковали суррогатное материнство, суть его была совершенно иной.

Это была явная торговля людьми.

Поначалу, Гото сомневался, но его трехдневное расследование доказало, что доктор работал без лицензии, а с показаниями пациентки сомнения обернулись уверенностью.

— И я того же мнения, – сказал Миягава, выдувая дым.

— Так наводка была верной.

— Похоже на то.

— Но от кого же она могла исходить? – задал Гото вопрос, тлевший в его груди.

Миягава нахмурился.

Поиски источника наводки ничего не давали.

Документы из телефонной будки были отправлены на экспертизу, но там нашли лишь прядь волос. На анализ требовалось время.

«…Кто это сделал и почему?»

Оставался лишь этот вопрос.

— Не знаю. Возможно, какой-нибудь случайный тип. Вам стоит просто задержать преступника, не думая о всяких глупостях, – сказал Миягава, цокнув языком.

У него и правда было лишь одно лицо.

— Верно, – в итоге, Гото незаметно для себя улыбнулся.

Хотя этот человек в плане использования людей и был худшим в участке, но, какими бы неразумными ни были указания, с ним Гото мог спокойно бежать вперед.

Для Гото, которому мыслительная деятельность всегда плохо давалась, наличие того, кому он мог безоговорочно доверять, было незаменимым.

— Ладно, у тебя есть время? – спросил Миягава, вдавливая сигарету в пепельницу.

— Есть, но…

— Хочешь посмотреть на него?

— Подозреваемого?

— А кого же еще?

Гото хотелось знать, что за человек подозреваемый. Но…

— У меня нет ордера.

— Мы не собираемся его арестовывать. Просто посмотрим.

Гото не думал, что Миягава действительно ограничится этим «просто посмотрим».

Хотя оно и шло вразрез с приказами руководства, безрассудство Миягава не вызывало у Гото неприязни.

Скорее, Гото мыслил так же.

— Понял, – ответил он, вставая.

17.

Закончив с работой, Акеми отправилась домой к Сатико.

Если бы Сатико просто утомилась, Акеми не пошла бы к ней домой, но оставалась та проверка на смелость. А еще Акеми тревожила драка Якумо и Цукасы.

Тем вечером могло произойти нечто, о чем не знала Акеми.

Акеми не думала, что один лишь ее визит решит проблему, но просто не могла ничего не сделать.

Дом Сатико стоял за торговым районом у станции. Он находился на углу недавно построенного жилого района.

Дороги были выложены шахматным узором, здания были одинаковой квадратной формы.

Все выглядело одинаковым – чтобы добраться до места, потребовалось больше времени, чем она думала.

Перед входной дверью Акеми проверила именную табличку, прежде чем нажать на звонок.

— Пожалуйста, подождите, – послышался голос из домофона, после чего дверь открылась и выглянула мать Сатико, Томоко.

Она была хрупкой на вид женщиной сорока с небольшим лет.

— Простите; спасибо, что проделали весь этот путь. – Томоко скромно склонила голову.

— Извините за такой внезапный визит.

— Нет, никаких проблем. Пожалуйста, заходите.

После обмена приветствиями Акеми зашла в дом по приглашению Томоко.

В доме царил порядок.

— Моя дочь наверху. – Томоко мрачно посмотрела на лестницу, поднимавшуюся от коридора прямо у входа.

Акеми тоже подняла взгляд.

— Как дела у Сат-тян?

— Она все еще не выходит из комнаты, – плечи Томоко поникли.

— Ничего, если я зайду ее проведать?

— Пожалуйста. – Томоко пошла по ступеням первая, показывая дорогу Акеми. – Сатико. Сенсей пришла, – она постучала в ближайшую дверь, поднявшись по лестнице.

Однако, ответа не последовало.

— Сатико, ты же там, верно? – снова заговорила Томоко, но результат остался прежним.

Томоко разочарованно покачала головой.

— Сат-тян, это Такагиси, – сказала Акеми таким нежным голосом, каким только могла, прижавшись лицом к двери. – Давай поговорим немного, – снова заговорила она.

— Я не хочу разговаривать, – донесся спустя некоторое время хриплый голос по ту сторону двери.

Она казалась совершенно другим человеком.

— Все в классе волнуются. – Акеми поднесла ухо к двери.

Она услышала шорох ткани, но ответа не было.

— Эй, я хочу поговорить с тобой, хоть немного. Можно мне открыть…

— Не входите! – не успела Акеми договорить, как раздался пронзительный вопль, бьющий по ушам.

Акеми была так шокирована, что инстинктивно отпрянула от двери.

— Обычно она не такая, – произнесла Томоко с хмурым лицом.

— Я знаю.

Акеми легко поняла, что Сатико ведет себя ненормально. Пусть и немного тихая, она была честной и серьезной девочкой, что нетипично для этого возраста.

— Что же мне делать… – голос Томоко слегка дрожал.

— Она такая после проверки на смелость?

— Да. С тех самых пор Сатико все говорит о призраке…

— Призраке?

— Говорит, там призрак младенца, но я ничего не вижу… Думаю, ей просто кажется. – Томоко покачала головой и вздохнула, словно сдаваясь.

«Это по части Якумо».

Акеми вспомнились слова Иссина.

18.

Когда Гото добрался до больницы, солнце уже село.

Здание было двухэтажным, старым и подражающим западной архитектуре. На стенах рос плющ.

Здание выглядело смутно зловещим.

Гото уже видел очень похожий дом. Был такой ужастик, что-то там про дьявола в названии.

— Это точно то место? – Гото склонил голову набок.

Оно совсем не походило на гинекологическую больницу.

— Так написано на вывеске, – Миягава указал подбородком на висевшую на стене металлическую табличку.

Хотя она и была ржавой, но там значилось: «Акушерство и Гинекология Симомура».

Похоже, это была именно нужная им больница.

Симомура Юске, сорок лет, сейчас работал в больнице.

Однако, одну вещь Гото не понимал. Больницей управлял один из родителей Симомура, а он унаследовал ее после него.

— Так кто-то из родителей Симомура тоже был доктором? – спросил Гото.

— Ага.

— Тогда разве они не заметили бы, что их сын работает доктором без лицензии?

— Возможно? – ответил Миягава, словно это само собой разумелось.

— Почему ему позволили унаследовать больницу, зная, что у него нет лицензии?

— Это все соблюдение приличий. Ну, его родители мертвы, так что проверить мы не сможем.

— Вот как?

— Поймешь, когда сам станешь родителем. – Миягава неловко потер свою лысую голову.

— Ясно… – туманно ответил Гото, в голове которого всплыло лицо его жены Ацуко.

Прошло полгода после выкидыша у Ацуко.

Когда Гото пришел в больницу, операцию уже провели.

«Прости».

Ацуко сказала это дрожащим голосом, лежа на больничной койке.

Она не сделала ничего плохого. Ей просто не повезло. Ей не за что было извиняться.

Но Гото не смог этого сказать – он лишь молча кивнул.

— В чем дело? – Миягава смотрел на хмурое лицо Гото.

— Ничего. Пойдем. – Гото отмахнулся от негативных мыслей и пошел первым, открывая ворота.

Он двинулся по каменной дорожке ко входу и встал перед резной дверью.

На столбе у двери висела табличка «Приема нет».

Сегодня он пришел не в роли пациента. Гото нажал на звонок.

Однако, ответа не последовало.

В здании горел свет, а в гараже стоял мерседес.

— Не похоже, чтобы он ушел.

Гото снова надавил на кнопку звонка и приложил ухо к двери.

Там послышался звук глухого удара…

Затем чьи-то торопливые шаги…

Но входная дверь не открылась.

Чувствовался легкий запах горелого.

«…Что-то не так».

— Я обойду вокруг.

Сказав это Миягава, Гото отошел от входа и отправился за здание.

Он увидел белый дым, шедший из желоба в стене.

— Он же не!..

Гото подошел к ближайшему окну.

Там было матовое стекло, не дававшее нормально заглянуть внутрь, но он увидел языки пламени.

«…Какого черта там творится».

Гото ударил локтем по стеклу.

Когда оно разбилось, наружу хлынули клубы дыма и огонь.

— Черт! – Гото машинально отпрянул.

— Что случилось?! – Миягава прибежал, услышав шум.

Гото незачем было объяснять. Стоило Миягава увидеть все это, как он побежал к машине вызывать пожарных.

Гото оставил это Миягава и разбил локтем еще одно заднее окно.

Повалил дым, но огонь, похоже, сюда еще не добрался.

«…Может получиться».

Гото просунул руку и отпер окно. Открыв его, он запрыгнул внутрь.

Вероятно, это было отделение для новорожденных.

Там стояло множество кроваток для младенцев. Из-за дыма Гото плохо видел.

Он взял попавшуюся под руку марлю и, закрыв ею рот и нос, огляделся.

У входа он увидел движущуюся тень.

Мужчина в белом халате.

— Ты ведь Симомура Юске, верно?

Стоило Гото это сказать, как Симомура побежал прочь.

— Стой! – Гото бросился вслед за ним.

Отпихнув несколько кроваток, он наконец-то выбрался из комнаты.

Симомура он заметил примерно в пяти метрах впереди по коридору.

— Тебе нужно выбираться отсюда. – Гото жестом попросил его подойти.

Но Симомура так и стоял там, словно кукла.

«…А ведь недавно убегал. О чем он только думает?»

— Жить надоело?! Быстрее! – снова завопил Гото. В то же время Симомура поднял двумя руками коробку размером с холодильник.

«…Что он делает?»

Симомура бросил коробку в сторону Гото.

Гото закрыл голову руками и избежал прямого удара.

Коробка упала на пол с глухим стуком.

Из нее выплеснулась жидкость.

Послышался своеобразный сильный запах.

«…Это бензин».

— Черт!

Когда до него дошло, было уже слишком поздно.

Симомура щелкнул зажигалкой и бросил ее на пол.

Огонь взвился и бросился к Гото, словно змея.

— Проклятье! – закричав, Гото развернулся и быстро побежал по коридору.

Огонь добрался до его руки.

Но у него не было времени возмущаться.

В конце коридора он увидел маленькое окно.

«Если выпрыгну здесь… но пройдет ли мое тело?»

У него не было времени на сомнения.

Прикрыв лицо рукой, Гото выпрыгнул в окно.

После звона разбившегося стекла его тело перевернулось, и спина врезалась во что-то. Он согнулся от боли.

— Эй. Ты в порядке?

Услышав голос, Гото сел.

Он увидел бежавшего к нему Миягава.

Похоже, он сумел выбраться из здания.

«…Слава Богу».

Гото облегченно вздохнул.

— Эй, у тебя рука горит! – сказал подбежавший к нему Миягава, и только тогда Гото это заметил.

— Горячо!

Гото поспешно снял пиджак и бросил его на землю.

Затем с невероятным грохотом обвалился второй этаж.

19.

Выйдя из дома Сатико, Акеми отправилась в храм Иссина и теперь стояла перед домом священника.

Она знала, что это нелогично.

Но Акеми больше не к кому было обратится за советом.

«Это по части Якумо».

Ее интересовали слова Иссина.

Звучало почти так, как если бы он что-то знал.

Собрав всю свою решительность, Акеми нажала на кнопку домофона.

Раздвижная дверь сразу открылась, и показался Иссин с его добрым выражением на лице.

— Извините, что пришла так поздно, – сразу же извинилась за свою грубость Акеми.

Она думала, что Иссин настороженно отнесется к такому внезапному визиту, но он кивнул, словно все понял.

— Я думал, ты скоро заглянешь, – сказал Иссин с улыбкой. – Пожалуйста, заходи.

Он словно с самого начала знал о визите Акеми.

Акеми растерялась, но прошла вслед за Иссином в гостиную.

Там был Якумо.

Он сидел, скрестив ноги, и смотрел в окно. Хотя он должен был заметить появление Акеми, но даже не шевельнулся.

— Добрый вечер, – сказала спине Якумо Акеми, но, как и ожидалось, ответа не последовало.

— Ну, присаживайся, пожалуйста.

По приглашению Иссина Акеми села на подушку.

— Я приготовлю чай, – сказал Иссин. Затем он вышел из комнаты.

— Зачем Вы здесь? – дождавшись, когда Иссин выйдет, Якумо спросил лишь это.

Его голос был лишен эмоций.

— Я хотела спросить кое о чем.

— Если о том, что было сегодня, то все уже позади. – Якумо пробежался рукой по волосам.

— Нет, не позади. И я не услышала причину…

— Причины не было. Идите домой.

Акеми нечего было на это ответить.

— Так не разговаривают. – Иссин вернулся в комнату с чашками на подносе.

Якумо цокнул языком, но возражать не стал.

— В самом деле, – пробормотал Иссин, ставя чашку перед Акеми и садясь напротив нее. – Итак, с чего начнем? – перешел он к насущной теме, когда ситуация немного сгладилась.

Прежде чем перейти к главному, Акеми хотелось узнать еще кое-что.

— Могу я задать один вопрос?

— Пожалуйста, задавай, – согласился Иссин, потягивая чай.

— Откуда Вы знали, что я приду?

— Хм, – отозвался Иссин, подняв взгляд к потолку. – Ну, попросту говоря, интуиция.

— Интуиция?

— Якумо вернулся домой с ссадиной на лице, так что я расспросил его о случившемся.

Объяснение Иссина привело Акеми в чувства.

Столько всего произошло, что порядок событий сбился. Обычно ей пришлось бы первым делом отчитать Якумо и извиниться за драку в школе, в которой он пострадал.

— Я искренне извиняюсь. Это произошло по моему недосмотру. Ударивший его ученик извинится завтра… – поспешила извиниться Акеми, но Иссин перебил ее, попросив не волноваться.

— Якумо тоже был частью проблемы.

— Но Якумо-кун не виноват, – озвучила свои мысли Акеми.

— Просто Якумо ничего не сделал?

— Да. – Акеми кивнула.

Цукаса сам затеял драку с Якумо. Это было ясно всем.

— Думаю, Якумо виноват именно потому, что ничего не сделал, – сказал Иссин непривычно строгим тоном.

— Что это значит?

— В человеческих отношениях бездействие часто может, наоборот, разозлить другого человека.

— Вот как?

— Пусть и не специально, но это может показаться задиристым. Из-за того, что чужие мысли понять трудно, другой человек может почувствовать себя в опасности.

В словах Иссина был смысл.

Но Акеми все равно считала, что Цукаса перегнул палку. Как бы сильно он ни злился, насилие – это не выход.

— И все же…

— Все в порядке. Наверное, после удара Якумо полегчало.

— Но…

— А драка с кем-то – большой прогресс для Якумо. – Иссин закрыл глаза и улыбнулся с веселым видом.

— Вот как? – Акеми посмотрела на спину Якумо.

Она думала, он возразит дяде, но Якумо так и остался просто сидеть.

— В любом случае, после выяснения причины драки оказалось, что, похоже, дело в той барышне.

Вероятно, барышней, о которой говорил Иссин, была Сатико.

— И тогда Вы подумали, что я приду?

Иссин кивнул.

— Она до сих пор не ходит в школу, верно?

— Не ходит.

— И это стало причиной драки. Поскольку ты такая беспокойная, Акеми-тян, я подумал, что ты рано или поздно заглянешь.

— Ах…

— На днях я сказал нечто довольно значительное. Что это по части Якумо…

Раз Иссин знал об этом, разговор пойдет быстро.

— Вы двое, не можете перестать просто говорить все, что придет вам в голову? – сказал Якумо, по-прежнему не поворачиваясь к ним.

Голос у него был недовольный, в отличие от недавнего равнодушия.

— Но это и правда по твоей части, – отозвался Иссин.

— Отказываюсь. Ко мне это никакого отношения не имеет. Я точно ничего не стану делать, – отказался Якумо еще более твердым тоном, чем раньше.

— Все это время он так себя и ведет. Говорит, что его это не касается. – Иссин раздраженно покачал головой.

Однако, Акеми не понимала, о чем говорят эти двое.

Сделает он это или нет, но она не понимала, от чего отказывается Якумо.

— О чем вы говорите? – спросила Акеми, не сдержавшись.

— Верно. Я не объяснил тебе нормально. Прости. – Иссин криво улыбнулся, прежде чем пояснить: – Помнишь, как я уже говорил об уникальной способности Якумо – или, скорее, физической особенности?

Левый глаз Якумо, красный от рождения, мог видеть духов умерших.

Иссин рассказал об этом Акеми.

Он унаследовал эту способность – или, скорее, физическую черту – от своего неизвестного отца. Акеми эту историю забывать не хотела, да и не смогла бы.

— Да.

— Секундочку… зачем ты ей это рассказал?! – завопил Якумо, быстро оборачиваясь.

У него было откровенно гневное выражение.

Акеми впервые видела, чтобы Якумо открыто проявлял эмоции.

До сих пор она думала, что Якумо лишен эмоций, или подозревала это. Однако, теперь она поняла, что ошибалась.

Если подумать, человека без эмоций просто не могло быть.

Должно быть, Якумо просто скрывал все свои чувства – его боль, его печаль, его гнев – и терпел их.

— Прости, что самовольно ей все рассказал. – Иссин бросил на Якумо ласковый взгляд, прежде чем продолжить. – Но раз это сенсей, она точно поймет тебя. Так я подумал. Должно быть, отчасти ты тоже так посчитал, верно?

Якумо не ответил на слова Иссина. Он лишь снова отвернулся.

В школе Якумо казался отчужденным, но с Иссином загадочным образом выглядел обычным непослушным учеником средней школы.

Наверное, это служило еще одним признаком того, насколько всепрощающим был Иссин.

— Вернемся к нашей теме. Вероятно, эта девочка одержима призраком. – Иссин серьезным взглядом посмотрел на Акеми.

— Одержима призраком? – удивленно воскликнула Акеми.

Но Иссин оставил это без внимания; он продолжил говорить.

— Я не могу видеть их, как Якумо. Наверняка не скажу, но, судя по ситуации, думаю, так оно и есть.

Той ночью Сатико испугалась чего-то.

Чего-то, что не видели остальные люди…

Обследование в больнице не выявило никаких особых странностей с ее организмом.

И все же, Сатико не выходила из комнаты.

Томоко, мать Сатико, говорила об этом.

«Сатико все говорит о призраке…».

Акеми казалось, что, прими она теорию Иссина, это бы все объяснило.

— Якумо. Ты ей не поможешь? – произнес Иссин формальным тоном.

— Они сами решили заниматься такими глупостями – они сами навлекли это на себя! Меня это не касается! – закричал Якумо.

Услышав эти слова, Акеми поняла…

Почему Якумо так упорно отгораживался от всех вокруг?

Почему он не проявлял эмоций?

Почему искал одиночества?

Почему иногда уходил из класса?

«Все связано…»

— Якумо-кун. Ты боишься, да?

Якумо боялся.

— Боюсь? Я? – сказал Якумо, по-прежнему глядя в сторону.

Якумо боялся, что, как и его мать, люди, которым он верит, однажды отвергнут его из-за его физической особенности.

Из-за своего страха он сжался и спрятался в своей скорлупе.

— Боишься, так ведь?

— Да что Вы знаете? – в словах Якумо слышалось раздражение.

Когда его мама почти убила его, должно быть, Якумо лишился всякой надежды.

Дабы поддерживать равновесие в своем сердце, он возвел вокруг себя стену.

— Ничего, я не стану тебя бояться.

Якумо внезапно встал, повернулся к ней и опустил взгляд, снимая что-то со своего левого глаза.

Затем, когда он поднял голову снова, левый глаз Якумо светился красным, словно жаркое пламя.

Акеми не отвела глаз – она приняла этот взгляд.

— Я проклят, как и говорят слухи. Не возитесь со мной больше.

Акеми покачала головой.

«…Тебя никто не проклинал».

Акеми встала и повернулась прямо к Якумо.

Их глаза оказались на одной высоте…

До вчерашнего дня его выражение всегда казалось взрослым.

Но сейчас для нее Якумо выглядел юным.

Якумо, окруживший себя стеной, должно быть, дрожал в одиночестве.

— Все хорошо. Я не буду тебя бояться.

Сказав это, Акеми обвила Якумо руками и обняла его.

Она слышала, как бьется сердце Якумо…

Он был жив. Хоть он и не показывал этого, но он грустил, страдал и волновался – он был жив.

Какое-то время Якумо стоял на месте, но потом резко оттолкнул Акеми.

— Какого черта Вы делаете? Зачем учителю заходить так далеко?

Акеми не могла ответить на вопрос Якумо.

Акеми и самой было интересно, почему она столько делала для одного лишь ученика…

Она заглянула в глаза Якумо. Она чувствовала, что ответ кроется там.

Наконец, Якумо отвел от нее взгляд и попытался выйти из комнаты.

— Якумо, – предостерегающе окликнул его Иссин.

В ответ Якумо положил руку на раздвижную дверь и замер, раздраженно качая головой.

— Прошу заметить, я не экзорцист. Я не могу изгонять духов.

— Духи умерших – это не новые формы жизни или демоны, они есть скопление человеческих эмоций. Такова твоя теория, верно? В таком случае, экзорцизм не потребуется, – сказал Иссин.

— Раз мне не нужно изгонять призрак, чего вы от меня хотите? Я могу лишь видеть их.

— Но раз ты можешь их видеть, возможно, сможешь и убрать.

— Легко сказать. Разве это не самая трудная часть? – фыркнул Якумо.

Акеми их разговор казался поисками истины.

Общаясь, они пытались найти на что-то ответ.

— И что ты будешь делать? Опять сбежишь? – у Иссина было необычайно строгое выражение.

Якумо так и стоял, не отвечая, но, наконец, его плечи поникли, словно он сдался.

В то же время Иссин усмехнулся.

— Завтра как раз выходной. Подойдет, верно?

— Делай, что хочешь, – пробормотал Якумо, выходя из комнаты.

Озадаченная Акеми просто смотрела на него, когда ей протянули платок. Это был Иссин.

Взяв платок, Акеми впервые заметила, что плачет.

— Присядь, пожалуйста.

По настоянию Иссина Акеми села на подушку и вытерла слезы.

Какое чувство вызвало эти слезы? Акеми не могла ответить на этот вопрос.

— Все благодаря тебе, Акеми-тян.

— Я не…

Акеми не понимала, о чем говорит Иссин.

Она не считала, будто смогла что-то сделать для Якумо.

— Якумо должен это преодолеть.

— Преодолеть?

— Да. Якумо ненавидит свой красный левый глаз, способный видеть духов мертвецов. Он считает его чем-то бесполезным – тем, что заставляет остальных считать его чудовищем.

— А мне так не кажется, – сказала Акеми, подавшись вперед.

Такими мыслями Якумо загонял себя в угол.

Иссин скрестил руки и кивнул.

— Я разделяю твое мнение. Думаю, он может видеть их не просто так. Как и со встречами людей, ты видишь то, что должен.

— Вы говорите о судьбе?

— Да. Поэтому я считаю, что активное использование его способности ради других может помочь Якумо преодолеть его темное прошлое…

Теперь Акеми наконец-то поняла. Поэтому Иссин и предложил, чтобы с произошедшим разобрался Якумо.

Его красный левый глаз и заключенная в нем способность стали главной причиной того, что Якумо закрыл свое сердце.

Чтобы открыть это сердце, сначала сам Якумо должен был принять эту способность и подчинить ее.

— Поэтому все это благодаря тебе, Акеми-тян, – добавил Иссин в конце.

Но Акеми по-прежнему считала, что ничего не сделала. Это Иссин направлял Якумо.

— Нет… Я просто смотрела.

— Это важно.

— Правда?

Акеми так не казалось.

Ее присутствие ничего не меняло.

— Да. Это началось не сейчас. Акеми-тян, ты всегда смотрела на Якумо. Ты смотрела на него, не отводя взгляда.

— Для учителя это вполне естественно.

— Нет. К несчастью, до сих пор никто не смотрел на Якумо прямо, не отводя своего взгляда.

Услышав слова Иссина, Акеми вспомнила, что ей сказал предыдущий классный руководитель.

«Лучше его не трогать».

Возможно, никто и правда не пытался смотреть прямо на Якумо.

Но Акеми тревожило кое-что.

«…Правильно ли это?»

Учитывая обстоятельства Якумо, не будет ли он счастливее, если продолжит держаться в стороне от других?

Не навязывала ли она ему собственную точку зрения и не вела ли по пути, на который он не хотел ступать?

— Ну, он все еще на исходном рубеже. Дальше начнется самое тяжелое.

Иссин издал веселый смешок, полностью отличный от того, что чувствовала Акеми.