(ГП)Сила семи (Новелла) - 3 Глава

— Мерлин. — Джинни изумленно уставилась на подругу. — Ты ведь серьезно об этом говоришь, не так ли?

Гермиона, которая не переставала краснеть на протяжении всего своего объяснения, кивнула, а затем мягко добавила: — Прости, Джинни

Джинни откинулась назад, упала на стул, который созданный для ней комнатой требований, и закрыла лицо руками.

— Я подумала, что именно от тебя зависит, что мы скажем Гарри. Если ты не хочешь этого делать, я никогда больше не буду говорить об этом. Я имею в виду, я сомневаюсь, что Гарри когда-нибудь согласился бы с этим, если бы ты не согласилась в первую очередь… — она замолчала, понимая, что говорит бессвязно.

— Я не знаю, что сказать, Гермиона. Я надеялась всей душой, что ты найдешь способ спасти Гарри… представляла, что у нас с ним будет будущее, и…

— И всё это не включая того, чтобы он был с шестью другими ведьмами? — закончила Гермиона, слегка поддразнивая ее.

— Да. — Просто сказала Джинни. — А ты хочешь этого? Сделать это, я имею в виду.

Гермиона тихо вздохнула. — Да.

— Так я и думала. Извини, мне просто нужно немного времени, чтобы переварить всё это.

— Мне нужно было сделать то же самое.

Джинни направилась наружу из замка. Весна была в полном цвету, и погода стояла хорошая, но Джинни едва замечала это, настолько она была поглощена своими мыслями.

Она не лгала Гермионе. Она всем сердцем надеялась, что они найдут способ спасти жизнь Гарри. У нее даже мелькнула мысль сбежать с ним куда-нибудь подальше, например, в Америку или Австралию. Конечно, Гарри никогда бы этого не сделал, и когда дело дошло бы до этого, она тоже не хотела оставлять свою семью на произвол судьбы.

Ни для кого не было секретом, что она влюбилась в Гарри еще до того, как встретила его. Ни для кого не было секретом, что влюблённость не только не исчезла, но и переросла в нечто гораздо большее. Когда Гарри поцеловал ее в общей комнате всего несколько коротких месяцев назад, это было воплощением её фантазий на протяжении пяти лет.

Боже, она любила его. Она и раньше думала, что любит его, но на самом деле он был катализатором ее давно подавленных чувств. Иногда ей было почти больно осознавать, как сильно она его любит. Иногда ее пугало, насколько глубоки ее чувства.

Она обнаружила, что ей невероятно трудно держать себя в руках рядом с Гарри, и не в том смысле, чтобы попасть локтем в масленку, как когда-то. Она чувствовала себя удивительно комфортно с Гарри, до такой степени, что ей не хватало фильтра, когда дело касалось его. Все, что было у нее на уме, неважно, насколько глупо или глупо, просто попадало ей в рот, когда они были вдвоем. Гарри никогда не реагировал плохо, даже после того, как она рассказала ему самую дурацкую шутку, которую когда-либо слышала, он просто нежно улыбнулся ей, любовь светилась в его глазах, как будто она была самой драгоценной вещью в мире, и поцеловал ее. Конечно, позже он безжалостно дразнил ее за эту шутку, но его немедленная реакция того стоила.

Иногда он проводил рукой по волосам или поправлял очки-что-то безобидное, но такое трогательное, — и это вызывало в ней такой прилив тепла, что ей оставалось только подойти к нему и осыпать нежной любовью.

Затем был физический аспект их отношений. Первым сексуальным опытом Джинни был сексуальный сон (о Гарри, конечно), когда ей было 12 лет. На следующий день она спросила об этом маму, которая завела самый неловкий разговор в её жизни (ее инциденты с Гарри не считались, потому что писк и бегство не были разговором). Мама твердо сказала ей, что женщины, которые исполняют свои желания до того, как найдут мужчину, за которого выйдут замуж, — «алые женщины». * Стыдно было пасть жертвой своих желаний, и ей следовало бы помнить об этом.

Это сильное чувство стыда, наряду с наполовину сформировавшейся идеей сохранить себя для Гарри, заставляло Джинни сдерживать свои растущие желания, как воющий зверь, когда дело касалось Майкла и Дина.

О, она поддалась искушению. Они крепко обнимались, и было невозможно не заметить, как эрекция мальчиков соблазнительно касается ее тела. Было невозможно игнорировать реакцию ее собственного тела на то, что они делали. Она сдерживала себя, как подобает женщине, какой хочет видеть ее мать, но по ночам не могла не поддаваться своим желаниям и не получать удовольствия. Заглушающие чары гарантировали, что никто не узнает, что она мастурбировала практически каждую ночь, с фантазиями о Майкле, Дине, других мальчиках и особенно Гарри в ее воображении.

Медленно, с помощью Демельзы, Джинни поняла, что мнение ее мамы было устаревшим. Оглядываясь назад, она была даже рада, что хранила себя, но ей не нравилось унизительное поведение матери, уговаривавшей ее сделать это.

Теперь, когда она была с Гарри, зверь внутри нее был еще более нуждающимся, чем раньше. Теперь это было почти постоянное ощущение с ней. Всякий раз, когда он входил в комнату, ее взгляд притягивался к нему, ход ее мыслей сходил на нет, когда вспыхивало маленькое пламя страсти. Когда он обнял ее, она была опьянена его запахом — определенно принадлежащим ему. Ее тело всегда реагировало на его — тепло его тела, ощущение мускулов под одеждой, слабый успокаивающий гул его магии.

Ноги сами собой привели ее на их место — место у озера, где она сидела в тени дерева. Гарри уже был там, задумчиво глядя на озеро.

Она приняла его, и она знала, что никогда не позволит ему умереть, пока может спасти его. Мысль о том, чтобы бросить его на произвол судьбы, вызвала у нее тошноту, она просто… не могла, это было немыслимо.

Она села рядом с ним, и он слегка повернул голову, чтобы поздороваться с ней. — Привет. — Негромко произнёс он.

Между ними повисло молчание, пока Джинни обдумывала, как сообщить ему эту новость.

— Гарри, как ты можешь продолжать жить, зная, что тебе придется пожертвовать собой?- Это было не то, что она собиралась сказать, но она задавалась вопросом, как он это делал, и, возможно, его ответ поможет ей примириться с ее решением.

Он долго молчал, прежде чем в конце концов сказал: — Иногда это помогает думать о том, для чего я это делаю. Что у вас, ребята, будет счастливая жизнь. — Он говорил, запинаясь, как будто каждое слово давило на него. — Я думаю о том, как Рон и Гермиона будут вместе и заведут детей. А Луна, может быть, отправится на поиски новых волшебных существ. Возможно, после войны Невилл займётся гербологией. Я думаю о твоей семье, Билл и Флер женятся, Перси возвращается в лоно семьи, маленькие Уизли сеют хаос в Хогвартсе. И я думаю о тебе. — Его глаза заблестели, — живущей своей жизнью. В конце концов, найдешь какого-нибудь счастливчика, который сделает счастливой и тебя. — Его голос был сдавленным, когда он сказал это. Он сдерживал слезы, даже когда горько улыбался.

— Не думаю, что это когда-нибудь случится. — Гарри вскинул голову, чтобы посмотреть на нее, когда она это сказала. — Гарри, это ты для меня. Я не думаю, что смогу найти кого-то ещё после тебя.

Гарри покачал головой: — Джинни, не делай этого. Не трать остаток своей жизни из-за какой-то преданности мне.

Она только пожала плечами. — Это не преданность. Это то, что я чувствую. Ты всегда была единственным для меня. Так будет всегда.

Гарри глубоко вздохнул, но ничего не сказал.

— В любом случае это спорный вопрос. — Добавила она.

— Что вы имеешь в виду?

— Гермиона нашла другой способ.

Гарри сделал стойку. — Правда?

— Да. — Подтвердила Джинни, пытаясь, но безуспешно, придать своему голосу должный энтузиазм.

— Что-то ты не очень рада этому. — Заметил Гарри.

— Есть цена, которую мы должны заплатить, чтобы спасти тебя. Это не то, что мне нравится, но я готова это сделать.

— Ты не поменяешься со мной местами. — Непреклонно сказал ей Гарри.

— Речь не о том. Послушай, — грустно сказала Джинни, — пойдем в комнату требований. Для этого нам нужно уединенное место.

***

— Ты это серьезно? Я должен… должен…

— Да. — Просто сказала Джинни.

— Ты действительно не против, если я займусь сексом с шестью другими ведьмами?

— Честно говоря, я не в восторге от этого. Но чтобы спасти тебя, да. Я готова. Я не могу просто позволить тебе умереть… — она подавилась словами, стараясь не заплакать. — Нет, пока я могу что-то с этим сделать. Даже если это означает, что ты не будешь только моим.

Гарри был поражен ее словами и глубиной эмоций, которые они передали. Он этого не заслужил. В этом он был уверен. Он не заслуживал ни ее любви, ни этой жертвы.

— У тебя может быть жизнь с кем ты только захочешь.

— Я хочу с тобой.

— Но… — Гарри попытался возразить, но Джинни оборвала его сердитым возгласом:

— Нет! Ты действительно не понимаешь, придурок? Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя. Я чертовски сильно люблю тебя. Так что не смей так поступать со мной. Не смей пытаться пожертвовать собой, чтобы я мог жить нормальной жизнью, или делать еще какую-нибудь ерунду. Это погубит меня. Было бы милосерднее просто убить меня! Пожалуйста. Только один раз, позволь мне спасти тебя. Пожалуйста.

Она начала плакать, и Гарри почувствовал себя полным идиотом. — Прости меня, Джин. Я просто пытаюсь поступать правильно, но я даже не знаю, каким должен быть правильный поступок. — Он протянул к ней руки, и она подчинилась, бросившись в объятия.

Он не только услышал, но и почувствовал ее довольный вздох, когда она устроилась в его объятиях. Он почувствовал, что начал расслабляться, напряжение от их спора было стерто ее успокаивающим теплом и ароматом волос.

Он слегка отстранился, провел рукой по ее волосам и поцеловал в лоб. — Я тоже тебя люблю. Больше всего на свете.

И вдруг ее глаза впились в него, а потом ее рот стал пожирать его. Позади него появилась кровать, на которую она опрокинула его, поймавшая их. Джинни глубоко застонала, углубляя поцелуй, оставив Гарри ошеломленным и пытающимся не отставать.

Джинни устроилась у него на коленях. Она положила руки ему на грудь, чтобы использовать их как рычаг для выравнивания таза. Даже под его объёмной мантией она чувствовала его эрекцию. Она, не спеша, вплотную прижалась к нему… Это было восхитительно, настолько, что она не смогла сдержать тихий стон удовольствия.

— Джин. — Гарри застонал, и его голос, полный похоти и удовольствия, казалось, резонировал прямо в ее сердце. — Что мы делаем?

— Я не хочу, чтобы наш первый раз был каким-то ритуалом. Я готова, Гарри. Я уже давно была готова, но не знала, готов ли ты. Если ты хочешь подождать…

— Нет! Я имею в виду, — быстро сказал Гарри. — Я тоже этого хочу.

— Я вижу это. — Джинни ухмыльнулась и снова потерлась о его эрекцию. Мерлин, это было так приятно. Как может быть так чертовски приятно просто тереться друг о друга?

— А как насчет… защиты? — Спросил Гарри. Джинни не сразу поняла, что он имеет в виду. — Я знаю нужное заклинание.- Она покраснела, схватив свою палочку, и направила ее на свою промежность “Fertilis praesidium.” — прохладное чувство запульсировало во влагалище и исчезло, давая ей понять, что заклинание сработало.

Гарри нерешительно поднес руки к ее обнаженной груди. — Могу я?.. — спросил он.

— Черт возьми, да. — Она застонала, а потом снова прижалась губами к его губам. Они изо всех сил пытались снять друг с друга одежду. Их мантии соскользнули, едва они подумали об этом, но пальцы Джинни возились с пуговицами его рубашки. Вскоре она потеряла терпение и разорвала её, выдернув пуговицы и швырнув их на пол.

Джинни остановилась, чтобы полюбоваться своей работой. Гарри представлял собой интересное зрелище с перекошенными очками, разорванной рубашкой, открывающей его подтянутую грудь и торс, галстук свободно болтался на шее и был накинут на грудь. Его черные форменные брюки были явно натянуты эрекцией. Этого было достаточно, чтобы довести Джинни до исступления. Она мечтала об этом уже много лет. — Проклятье.

Гарри встретился с ней взглядом и вздрогнул. Он никогда раньше не видел такого желания, он даже не представлял себе, что партнеры в его фантазиях смотрят на него так — это было слишком нереально. Но то, как Джинни смотрела на него, как вздымалась ее грудь, как дрожали ее руки, когда они блуждали по его обнаженной коже, было неоспоримо — она хотела его.

Внутри Гарри словно щелкнул выключатель. Он сдерживал себя, сдерживал все их отношения, но осознание того, что Джинни Уизли хочет его, воспламенило его. Гарри рванулся вперед в еще одном страстном поцелуе, даже когда он сорвал с нее рубашку, оставив ее только в лифчике и форменной юбке.

Он перевернул ее так, что она оказалась лежащей на кровати. Боже, она была сексуальна. Он восхищался выпуклостью ее грудей и упругим животом. Подсознательно он ощупал себя через штаны.

Глаза Джинни расширились, и с ее губ сорвался сдавленный стон. Гарри трогал себя — свою выпирающую эрекцию, наблюдая за ней. Интересно, сколько раз он проделывал это раньше, неужели каждую ночь он думал о ней так же, как она о нем? Почти непроизвольно она раздвинула для него ноги.

Руки Гарри потянулись к ее бедрам и спустили юбку вниз, открывая гибкие бедра и белые хлопчатобумажные трусики, уже насквозь промокшие от возбуждения. — О боже, Джинни. — Пробормотал он, прежде чем спуститься для очередного поцелуя. — Ты такая сексуальная. — Он застонал между поцелуями.

Джинни заскулила, когда он начал осыпать поцелуями ее шею. Она выгнулась ему навстречу, прижимая свою грудь к его и страстно потирая свою плоть о его собственное возбуждение. Он был опьяняющим, потребность в его голосе, его запахе, ей нужно было почувствовать его кожу на своей, но больше всего давила боль в ее сердце.

Она была такой мокрой и как будто горела изнутри. Она была уверена, что, пока тёрлась о него, оставила мокрое пятно на его брюках. Она чувствовала себя такой открытой с раздвинутыми бедрами, выставляя ему на обозрение свою самую чувствительную и интимную область. Но почему-то это было так возбуждающе — чувствовать, как его неистовая твердость прижимается к ее трепещущей киске, знать, что он собирается — до боли — глубоко вонзиться в нее.

После нескольких попыток расстегнуть лифчик, Гарри без слов вызвал волшебную палочку и расстегнул застежку. Джинни даже не могла заставить себя смутиться. Она прекрасно понимала, что ее грудь не такая большая, как у Гермионы или Чжоу, или даже у Луны, но ее желание было слишком велико, чтобы волноваться.

Все, что она знала, это то, что Гарри смотрел на нее, как будто она была самой горячей штучкой, которую он когда-либо видел, а затем он приблизил свой рот к ее соску, и она забыла обо всём. Он крепко пососал ее и поднес руку к другой груди. Джинни, выгнув спину, запрокинула голову и закричала: — Пожалуйста, черт возьми, не останавливайся.

В конце концов Гарри отступил, но когда он это сделал, Джинни была захвачена его взглядом. Глаза Гарри были как расплавленная сталь — желание, решимость, сосредоточенность. Она уже видела его раньше, в первом задании Турнира Трех Волшебников. Она внезапно вернулась к своему тринадцатилетию, когда непостижимо завелась и, шатаясь, вернулась в общежитие после первого задания, где сняла напряжение.

Она встретилась с ним взглядом, и между ними без слов промелькнуло понимание. Это уже происходило. Гарри встал, с силой расстегнул ремень, отбросил его в сторону и расстегнул молнию на брюках. Каждое его решительное движение вызывало в ней небольшую волну желания. Гарри, даже не колеблясь, стянул с себя боксеры, позволив своему пенису освободиться.

Он встал на колени перед ней на кровати и стянул с нее давно промокшие насквозь трусики. При этом он тихо зарычал, что вызвало у Джинни еще одну дрожь. — Пожалуйста. Возьми меня. — Она застонала.

Если бы у Гарри было меньше силы воли, он мог бы кончить прямо здесь и сейчас. Джинни лежала перед ним, полная отчаянного желания. Ее тело было совершенным — грудь, живот, бедра. Ее глаза были затуманены похотью, и она умоляла его взять ее. Ее киска была полностью открыта для него, всего в нескольких дюймах от его члена.

Но Гарри сумел сбросить с себя Империус в четырнадцать лет, он был одним из немногих мужчин, кто мог не выставлять себя дураком рядом с вейлой, и будь он проклят, если допустит, чтобы первый раз Джинни был менее, чем запоминающимся.

— Ты этого хочешь, Джин? — Прорычал Гарри, становясь рядом с ее входом. — Чтобы я взял тебя? Сделал своей?

— Да. — Она заскулила. Мерлин, он что, дразнит ее? Его член был прямо там. Знал ли он, как сильно ее тело буквально болело от желания получить его внутри себя? Какой пустой казалась ее киска, жаждущая, чтобы он наполнил ее?

— Ты уверена? — Теперь он улыбался, играя сам с собой на ее киске, терся головой о ее клитор. Ублюдок.

— Черт возьми, Гарри! Я сказала — да! Черт возьми, трахни м… Оооооо! — Ее тирада замерла на губах, когда Гарри вошел в нее. Вместо этого она смогла издать лишь долгий, бессвязный стон. Это было блаженством. Гарри наполнял ее, утоляя какое-то давнее желание, которое Джинни так и не смогла утолить ни пальцами, ни волшебной палочкой. Его член был внутри нее, как никогда раньше, и каждый сантиметр, которым он проник в нее, был еще большим наслаждением, чем предыдущий.

Гарри тоже не смог удержаться от стона, когда чувствительная головка его члена была окутана ее влажным теплом. Ласка внутренних стен, когда они формировались вокруг него, зажгла огнём каждый нерв в стволе его члена. Его низменные инстинкты говорили ему врезаться в нее и высвободиться глубоко внутрь нее, требовался подвиг высшей силы воли, чтобы контролировать себя.

Он полностью проник внутрь, его головка давила на такие глубокие места внутри неё, о существовании которых она даже не подозревала. Она попыталась что-то сказать, но когда открыла рот, то смогла только всхлипнуть. А потом он начал отступать, чувство потери смешивалось с ожиданием большего.

Гарри создал мощный ритм, каждый толчок посылал ударные волны через нее, поднимая ее до высот, которых она никогда не достигала с мастурбацией. Со своей стороны, Гарри едва держался на ногах, он знал, что долго не протянет. Каждый толчок внутрь был вознагражден еще одним звуком удовольствия от Джинни и послал ударную волну через ее тело. Каждое отступление встречало сопротивление ее внутренних мышц — ее тело буквально боролось, чтобы удержать его внутри себя. Удовольствие, как расплавленный огонь, нарастало внутри его члена с каждым движением, угрожая вскипеть в любой момент.

— Джин, я близко. Ты такая потрясающая, и я… о боже. — проговорил Гарри. Он отчаянно хотел дождаться ее, но удовольствие было слишком велико.

Сознание того, что сдержанность Гарри вот-вот сломается, вызвало у Джинни такой трепет, что она поняла: долго ей тоже не продержаться. — Кончай в меня, Гарри! — закричала она, — просто кончай, чёрт возьми!

Именно ее слова толкнули его на край пропасти. С безудержным стоном Гарри глубоко вошел в нее и освободился. — Джин! — Обжигающее наслаждение пульсировало по всей его длине, как извержение вулкана, и казалось, что весь его мир стал той точкой, где они соединились.

Его член дергался и пульсировал внутри нее, и Джинни почувствовала легкий прилив тепла. Гарри кончал в нее, и это было самое горячее, что она когда-либо чувствовала. После того, как он кончил, толчки Гарри убыстрились. Его пресс напрягся, когда он вонзил свой член в нее со скоростью и силой, с которыми Джинни никогда не могла сравниться. Его руки обхватили ее бедра и с силой потянули их вверх в такт своим толчкам. Джинни, сознание которой помутилось, могла только наблюдать, как Гарри теряет контроль — одержимый животным мужским желанием трахнуть.

Этого было достаточно, чтобы подтолкнуть ее к краю пропасти. Она тоже кончала, взрыв глубоко внутри нее эхом отдавался во всем ее теле. — Проклятье, проклятье, проклятье! — Она безудержно выругалась. Оргазм никогда не ощущался так, как сейчас, таким всепоглощающим. Все ее тело дрожало от его мощи, сокращаясь в такт импульсам удовольствия. Ее влагалище жадно сжималось и сжималось на члене Гарри, словно пытаясь вытянуть из него сперму.

Джинни продолжала чувствовать дрожь удовольствия еще долго после того, как оргазм Гарри закончился и он лег рядом с ней, нежно баюкая ее. Даже спустя несколько минут она была не совсем в сознании. Это было так, как будто оргазм потряс ее разум, заставив все перевернуться, и ей нужно было восстановить силы.

— Гарри, — наконец выдавила Джинни, — это было… было… — потрясающе, чудесно, умопомрачительно, чертовски фантастично, ни одно из слов, которые она смогла придумать, не давали полное описание. Это уничтожило все ее подростковые фантазии, вызванные гормонами. Даже сейчас она чувствовала абсолютную эйфорию. — Когда мы сможем сделать это снова?

Это заставило ее внутренне содрогнуться. Она не собиралась этого говорить. Она хотела сказать что-то вроде «Ого, это было так чудесно. Я не могу дождаться, когда мы сделаем это снова.», а не то, что сводилось к «пожалуйста, трахни меня ещё раз».

К счастью, Гарри улыбнулся. Он не только улыбнулся, но и лукаво сверкнул глазами, отчего в глазах Джинни снова вспыхнул огонь. — Ну, может быть, я еще не совсем готов. — Его рука двинулась, чтобы обнять свой теперь уже расслабившийся член, — но это не должно занять слишком много времени.

— А что, если я помогу тебе? — Спросила Джинни аккуратно, — окажу тебе немного… поддержки. — Гарри сглотнул, и его зрачки мгновенно расширились от ее слов. Более того, его член подергивался у самого живота. Джинни одарила его лукавой улыбкой и потянулась к его почти мягкому члену. Когда ее рука сомкнулась вокруг его члена, он дернулся снова, теперь уже наполовину твёрдый. Она скользнула рукой вверх по его члену, который все еще был скользким от ее соков, и Гарри едва слышно застонал в ответ. Этот звук поразил Джинни, как удар молнии — он был смехотворно, несправедливо эротичен. Потому что она знала то, что Гарри изо всех сил старался не шуметь, но даже одно ее прикосновение сломило его (значительную) решимость.

Ей хотелось сломить его волю. Она хотела, чтобы он кончал снова и снова. Она хотела, чтобы он кончил так сильно, что всякий раз, когда он видел ее или даже думал о ней, он мгновенно становился твердым. Она хотела, чтобы он хотел ее так сильно, что он всегда будет отчаянно хотеть трахнуть ее, как сделал это только что.

Она хотела, чтобы он хотел ее так же сильно, как и она его.

Минет был частой фантазией Джинни, и, с тех пор, как на третьем курсе Демельза сказала, что ни один парень никогда не откажется от бесплатного минета, она мечтала затащить Гарри в шкаф для метел, встать перед ним на колени, расстегнуть брюки и сосать его член, пока он не кончит.

Она понимала, что в своих фантазиях скупилась на множество деталей, но теперь, поглаживая его рукой, у нее была возможность хорошенько рассмотреть его. Пурпурные вены соблазнительно бежали вниз по стволу, а его распухшая головка так и молила о внимании. Она также поняла, что его член не был «твердым как камень», а скорее твердым и мягким одновременно — как металлический стержень, заключенный в бархат. Она не могла подавить низкий, похотливый стон — она наконец-то смотрела на мужское достоинство Гарри и прикасалась к нему, и это было прекрасно.

В этот момент их первоначальный план был очень далеко от ее мыслей. Она собиралась сделать ему минет, и ему это должно было понравиться. Она прижалась губами к головке его члена, а затем встретилась с ним взглядом, молча сообщая о своих намерениях. Гарри попытался удержать ее взгляд, но не смог удержаться от стона и откинул голову назад, когда Джинни взяла кончик его члена в рот. Она чувствовала на нем вкус собственного возбуждения, а под ним — его вкус .

— Джин… — выдохнул он. — О, чёрт. — Рот Джинни ощущался так же хорошо вокруг его члена, как и ее влагалище до этого.

Эти восхитительные звуки подстегнули Джинни, и она взяла в рот еще больше его члена. Одна из ее рук потянулась к собственному лону и начала яростно тереть клитор. Чувственный шквал был ошеломляющим, ощущение его пульсирующего члена во рту, их совместный вкус на его члене, чудесные звуки, которые он издавал, и вид его, смотрящего на неё — задыхающегося, раскрасневшегося, со сжатыми мускулами — подействовали на нее так, как она никогда не могла предвидеть. Она приближалась к краю очередного оргазма, гораздо быстрее, чем могла бы сделать сама.

— О боже, Джин! Я уже близко. — Прохрипел Гарри. Он вышел из-под контроля, вернее, он был под контролем Джинни. Ее рот, обвившийся вокруг его чувствительного члена, посылал его через край, и он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Джинни встретилась с ним взглядом, удерживая его внимание своим горячим взглядом. И когда она была уверена, что он обращает на нее внимание, она стала сосать его член так сильно, как только могла. Гарри издал сдавленный стон, когда его тело содрогнулось. Его член набух еще больше, а потом он задергался у нее во рту. Проклятье.

И снова ее фантазии скупились на детали. Откуда ей было знать, что его член, набухающий и пульсирующий у нее во рту, сведет ее с ума?

Теперь он стрелял ей в рот; вкус его спермы был ошеломляющим — как и секс. Он кончал, но и она тоже. Ее тело снова замкнуло — её влагалище сжалось вокруг пустоты, как будто жаждало, чтобы его член снова наполнил ее. Джинни рухнула на колени Гарри, позволив его члену выскользнуть из ее рта. Гарри взял свой член, поглаживая его, пока последние капли спермы капали на ее губы. Все это время Джинни только и могла, что хныкать, стонать и трястись.

С усилием она посмотрела на Гарри. Она видела желание, страсть и любовь в его глазах. Беспричинно Джинни слизнула сперму с губ и открыла рот, показывая ему струны спермы, которые она приняла, а затем проглотила.

Гарри застонал и притянул ее к себе, чтобы прижаться губами к ее губам. Джинни ответила пылко, прижимаясь всем телом-промежностью к груди, к его груди.

Джинни не могла не задаться вопросом: — Значит ли это, что будет третий раунд?

—-

Примечание:

* Алые женщины (англ. — «scarlet women») — проститутки, название происходит от так называемых «кварталов красных фонарей», где их услугами можно было воспользоваться.