Хаски и его Учитель Белый Кот - 8 Глава

Мо Ран пролежал в постели, как дохлая рыба, три дня. Как только его раны начали заживать, его вызвали в павильон Красного Лотоса для выполнения ручных работ.

Это также было частью его наказания. Во время наказания Мо Ран не мог спускаться с горы, но и не мог просто бездельничать. Поэтому он должен был помогать секте и выполнять какую-то тяжелую работу.

В общем-то, эти обязанности были такими: помогать буфетчице в зале Мэн По мыть посуду, оттирать триста шестьдесят пять каменных львов на опорах моста Най Хэ, расшифровывать крайне скучные архивные

Но что это было за место — Павильон Красного Лотоса? Это была резиденция ублюдка Чу Вань Нина, известная как проклятое место под названием Ад Красного Лотоса.

Мало кто в Пике Жизни и Смерти бывал там, и все, кто там бывал, уходили оттуда с переломанными ногами или руками.

Поэтому, помимо Ада Красного Лотоса, спальня Чу Вань Нина имела более приземленное прозвище: Павильон Сломанной Ноги.

В секте ходила шутка: «Павильон скрывает красоту, а красота держит Тянь Вэнь. Войдя в ворота сломанных ног, познаешь страдания от того, что тебе сломали ноги. Если хочешь, чтобы тебе сломали меридианы, иди к старейшине Юэну».

Жила-была одна ученица, которая не боялась смерти. Она была достаточно смелой, чтобы вожделеть красоты старейшины Юэна. Воспользовавшись темной ночью и сильным ветром, она пробралась на Южный пик и забралась на карниз, намереваясь подсмотреть, как старейшина принимает ванну и раздевается.

Как вы понимаете, женщина-воин была избита Тянь Вэнем до полусмерти, плакала по отцу и звала мать, и пролежала в постели не менее ста дней.

А еще Чу Вань Нин заявил, что если кто-нибудь еще осмелится совершить подобное преступление, то он сам вырежет глаза преступнику.

Видите? Какая полная чушь! Какое загадочное поведение! Какой гнусный человек!

Раньше в секте были невинные глупые девушки, которые думали, что раз они женщины, то старейшина Юхэн их пожалеет и проявит сострадание. Они всегда смеялись и шутили перед ним, пытаясь привлечь его внимание. Но с тех пор, как старейшина отхлестал одну хулиганку, никто больше не осмеливался приставать к нему.

Для старейшины Юэна, будь то мужчины или женщины, он не был похож на джентльмена. Кроме красивого лица, в нем не было ничего хорошего — именно так воспринимали Чу Вань Нина ученики этой секты.

Младший брат, доставивший повестку, с сочувствием посмотрел на Мо Рана. Он старался молчать, но в конце концов не смог сдержаться: «Брат Мо…»

«Хм?»

«… У старейшины Юэна такой плохой характер. Никто из тех, кто приходил в Павильон Красного Лотоса, не смог устоять на ногах. Может, ты сможешь сказать, что твои раны еще не зажили, и попросить старейшину Юхэна разрешить тебе помыть посуду?»

Мо Ран был очень благодарен за сердце бодхисаттвы этого младшего брата, но он не согласился.

Умолять, Чу Вань Нина?

Забудь об этом. Ему не нужно, чтобы Тянь Вэнь побил его во второй раз.

Поэтому он с трудом надел одежду, волоча ноги, и неохотно пошел к южной вершине Пика Жизни.

Павильон Красного Лотоса, Ад Красного Лотоса. На сотни ли вокруг резиденции, Чу Вань Нина не было видно ни одного человека. Никто не хотел приближаться к его резиденции. Дурной вкус и неуверенность, Чу Вань Нина заставляли всех в секте держаться от него подальше.

Мо Ран немного нервничал. Он не знал, что Чу Вань Нин заставит его сделать в наказание. Все время пути к южному пику его мысли неслись вскачь. После прохождения через густые бамбуковые заросли показались большие заросли прекрасных красных лотосов. Было раннее утро, солнце поднималось с востока, отражаясь на горизонте великолепным сиянием. Стебли красного лотоса в пруду тянулись к пылающим облакам в небе, дополняя друг друга; великолепное зрелище. На краю пруда изогнутый зигзагообразный мост вел к павильону, стоящему в безмятежной тишине. Позади него с горы стекала завеса водопадов, мелкие кристаллические капли воды разбивались о камни внизу. Водяной туман, созданный им, испарялся в воздухе, свет пробивался сквозь туман, создавая ощущение чарующего спокойствия.

Вот что думал об этом Мо Ран:

«Мерзость. »

Где бы ни жил, Чу Вань Нин, как бы красиво там ни было, ему всегда будет противно!

Только посмотрите на это, такая высокомерная экстравагантность, настоящая трата денег, на самом деле. Все общежития учеников тесно примыкают друг к другу и не занимают большой площади. А вот могущественный старейшина Юхэн занимает целую гору в одиночку. Он даже вырыл три больших пруда и наполнил их цветами лотоса. Хотя эти цветы лотоса — особые сорта и могут быть переработаны в бессмертное лекарство, но…

Это выбивает из колеи, место не радовало глаз. Как бы он хотел сжечь своим факелом павильон «Сломанная нога»!

Все, что он мог делать, это молча критиковать это место. Учитывая, что в этом году ему было всего шестнадцать*, он не мог сравниться с Чу Вань Нином. Мо Ран все же появился возле резиденции, Чу Вань Нина. Он стоял у двери, прищурив глаза, и изображал тошнотворно милую скромность, притворяясь идеальным учеником.

Пп: оригинальном тексте все эти возрасты меняются местами. Мо Ран просто догадывается, сколько ему лет, поэтому он постоянно переходит на 14/15/16

«Ученик Мо Ран здесь, чтобы поприветствовать своего мастера.»

«Да, входи».

В комнате царил хаос и беспорядок. Хладнокровный демон, Чу Вань Нин был одет в белый халат. Отвороты были высоко и плотно сложены, создавая атмосферу чистоты и воздержания. Сегодня его волосы были собраны в высокий хвост, а на голове красовалось кольцо из черного металла. Он сидел на земле и возился с кучей механических деталей, покусывая ручку, которую держал во рту.

Небрежно взглянув на Мо Рана, который все еще держал ручку во рту, он неопределенно сказал: «Иди сюда».

Мо Ран подошел к нему.

Это было нелегко. Поскольку в этой комнате не было ни скамеек, ни столов, повсюду были разбросаны произведения искусства и металлические обломки дерева.

Брови Мо Рана дернулись. Он никогда не заходил в комнату Чу Вань Нина в своей прошлой жизни, и он не представлял, что этот хорошо одетый красивый мужчина живет в таком беспорядке… Он был в растерянности.

«Господин, что это?»

«Ночной Странник».

«Что?»

Чу Вань Нин был немного нетерпелив, вероятно, потому что было неудобно говорить с ручкой во рту: «Ночной Странник».

Мо Ран молча смотрел на беспорядок деталей на земле.

Его хозяина называли Шисюн Чу, и это было не просто из тщеславия. Честно говоря, Чу Вань Нин был очень сильным человеком. Будь то его три вида оружия, техника культивирования или навыки машиностроения, он был достоин определения четырьмя словами: «вершина совершенства». Именно поэтому у него был такой скверный характер и ему было так трудно служить, но основные секты культивации все равно пытались бороться за него за эти навыки.

Что касается «Ночного Странника», то возрожденный Мо Ран был хорошо осведомлен о нем.

Это была машина, созданная, Чу Вань Нином, дешевая в производстве, но обладающая сильной боевой мощью. Она могла охранять обычных людей в низшем мире культивации от призраков и демонов в ночное время.

В его прошлой жизни, хорошо сделанный «Ночной Странник» стал почти обязательной вещью в каждом доме. Его цена была эквивалентна цене метлы, а эффект был намного проще, чем у Бога Ухмыляющейся Двери.

После смерти, Чу Вань Нина эти «Ночные Странники» по-прежнему охраняли бедные семьи, которые не могли позволить себе культиватора высокого уровня. Это сострадательное сердце в сочетании с любовью, Чу Вань Нина к своим ученикам… хе-хе, это действительно заставляет Мо Рана презирать его.

Мо Ран сел и посмотрел на «Ночного Странника», который в это время был просто кучей частей, и прошлое промелькнуло в его голове. Он не мог не взять одну из конечностей «Ночного странника» и взял ее в руку, чтобы рассмотреть поближе.

Чу Вань Нин обрезал несколько компонентов, наконец освободив руки. Он вынул перо изо рта и посмотрел на Мо Рана: «Эта только что была обработана тунговым маслом, не трогай ее».

«О…» Мо Ран положил машинку. Он снова нацепил свою фальшивую улыбку, по-прежнему выглядя милым и совершенно безобидным. Он спросил с улыбкой: «Шисюн вызвал меня сюда, вы планируете позволить мне помочь?»

Чу Вань Нин хмыкнул: «Мм.»

«Что вы хотите, чтобы я сделал?»

«Прибраться в доме».

Улыбка Мо Рана застыла. Он оглядел комнату, которая выглядела так, будто в ней произошло землетрясение: «…»

Чу Вань Нин был гением в культивации бессмертных и идиотом в жизни.

Подняв пятую разбитую чашку, которую так и не удалось вымыть, Мо Рань наконец не выдержал: «Шисюн, когда вы в последний раз убирались в доме? Боже мой, тут так грязно!».

Чу Вань Нин смотрел на свои рисунки и не поднял глаз, когда Мо Ран заговорил с ним: «Почти год».

Мо Ран: «…»

«Где вы обычно спите?»

«Что?» Должно быть, что-то не так с рисунком. Чу Вань Нин был расстроен и выглядел еще более нетерпеливым, чем обычно. Он потер голову и ответил: «Конечно, на кровати».

Мо Ран взглянул на кровать. Она была завалена всевозможными станками, которые были в основном завершены, а также кучей инструментов, таких как пилы, топоры, напильники и так далее.

Серьезно, как этот человек спал, не отрезав себе голову?

После того, как он проработал почти весь день, опилки на полу заполнили три пылесборника, а белое полотенце, которым он вытирал книжный шкаф, стало в десять раз чернее. К полудню он успел убрать только половину.

Черт возьми, Чу Вань Нин, этот человек действительно ядовит, нежели пиявка.

Уборка комнаты не казалась особым наказанием, не казалась тяжелой работой, но кто знал, что это было такое жуткое место, которое не трогали целый год? Не говоря уже о том, что он был покрыт ранами. Даже если бы он был здоров сейчас, он мог бы сократить свою жизнь наполовину, проходя через все это!

«Шисюн…»

«Хм?»

«Ваша куча одежды…» Они лежали там уже около трех месяцев.

Чу Вань Нин наконец-то смог прикрепить одну из рук Ночного Странника. Он потер больное плечо, посмотрел на халаты на чемодане и холодно сказал: «Я сам их стираю».

Мо Ран почувствовал облегчение. Слава богу. Но он все еще был немного любопытен: «Правда? Шисюн умеет стирать одежду?»

Чу Вань Нин посмотрел на него и через некоторое время холодно сказала: «Что в этом сложного? Брось их в воду, замочи, вынь и высуши».

«…» Услышав это, он действительно не знал ни одной девушки, которая бы продолжала вожделеть, Чу Вань Нина. Мо Ран искренне считал, что сердца десятков женщин разобьются, когда они узнают, насколько отвратителен этот человек.

«Уже поздно. Ты можешь сопровождать меня в столовую и доесть остальное, когда вернешься».

Из зала Мэн По приходили и уходили люди, а ученики Пика Жизни Смерти ели вместе. Чу Вань Нин взял лакированный деревянный поднос, взял несколько блюд и молча сел в углу.

С того места, где он сидел, никто не приближался к нему ближе, чем на двадцать футов.

Никто не осмеливался садиться слишком близко к старейшине Юэну, опасаясь, что он рассердится, и они получат взбучку от Тянь Вэня. Чу Вань Нин и сам знал об этом, но не возражал. Холодная красавица сидела и аккуратно ела еду из миски.

Но сегодня все было не так, как обычно.

Мо Ран был приведен им, поэтому, естественно, он должен был следовать за ним.

Другие боялись его. Мо Ран тоже боялся, но он уже однажды умер, так что Чу Вань Нин был никем по сравнению с ним.

Особенно после того, как страх от первой встречи с ним утих, ненависть к Чу Вань Нину из его прошлой жизни постепенно вырвалась наружу. Что с того, что Чу Вань Нин был силен? В своей последней жизни он все равно умер от его руки.

Мо Ран сел напротив него, спокойно жуя кисло-сладкие свиные ребрышки в миске. Он хрустел костями, а затем выплюнул их в кучу.

Чу Вань Нин вдруг захлопнул палочки.

Мо Ран на мгновение остановился.

«… Ты можешь перестать есть с открытым ртом?»

«Я грызу кости, как я могу делать это с закрытым ртом?»

«Тогда не ешь кости».

«Но мне нравится есть кости».

«Ешь вокруг них».

Голоса двух ссорящихся становились все громче и громче, и некоторые ученики уже подглядывали за ними.

Мо Ран боролся с желанием опрокинуть миску с рисом на голову Чу Вань Нина. Он сжал губы, а через некоторое время сузил глаза, и в уголках его рта появилась сладкая улыбка.

«Шисюн, не кричи так громко. Другие могут услышать, не будут ли они смеяться над нами?»

Чу Вань Нин всегда был тонкокожим, и его голос действительно смягчился. Он прошептал: «Убирайся».

Мо Ран разразился смехом.

Чу Вань Нин: «…»

«Эй, Шисюн, не пялься на меня. Пойдем, поедим. Я постараюсь вести себя тихо».

Мо Ран насмеялся и снова начал играть с милым, звук его жевания стал намного мягче.

Чу Вань Нин постепенно вернулся к аккуратной еде. Видя, что Мо Ран стал послушным, он немного расслабил лицо и выражение перестало выглядеть таким горьким и расстроенным. Он опустил голову и стал спокойно есть зеленые бобы и тофу.

После долгой паузы, Мо Рань начал делать это снова.

Он не знал, что с ним не так. В общем, увидев, Чу Ваня в этой жизни, он хотел выставить себя дураком и сделать все возможное, чтобы разозлить его. И вот, Чу Ваньнин обнаружил, что, хотя Мо Ран на этот раз не стал громко жевать, он начал хватать ребрышки руками и есть их, небрежно поедая жирными руками и пальцами, покрытыми соусом.

На лбу Чу Вань Нина выступила синяя жилка. Терпи.

Он опустил ресницы. Он не смотрел на Мо Рана и сосредоточился на своей еде.

Мо Ран не знал, был ли он слишком беззаботен или забывчив во время еды, но он случайно бросил одну из обгрызенных костей в миску с рисом Чу Вань Нина.

Чу Вань Нин уставился на грязную и отвратительную реберную кость, а окружающий воздух настолько сгустился и замерз, что это было видно невооруженным глазом.

«Мо Ран… !!!»

«Шисюн…» Мо Ран был сильно напуган. Он не был уверен, правда ли то, что он сказал, или фальшивка. «Это… Я не хотел этого».

Вероятно, фальшивка.

«…»

«Не сердитесь, я все сейчас уберу».

Он действительно вытянул палочки, воткнул их в миску, Чу Вань Нина и быстро выковырял кость.

Лицо Чу Вань Нина было бледным, как будто его вот-вот стошнит.

Мо Ран захлопал ресницами, на его тонком лице появилось жалкое выражение недовольства: «Шисюн, я тебе не нравлюсь?»

«…»

«Шисюн, прости меня».

Это было именно так.

Чу Вань Нин подумал про себя: Почему тебе нужно быть сдержанным с младшими учениками?

Он отказался от желания вызвать Тянь Вэня, чтобы ударить Мо Ран. Его аппетит пропал, он встал и сказал: «Я сыт».

«Что? Это все, что ты собираешься съесть? Шисюн, ты едва прикоснулся к еде».

Чу Вань Нин отмахнулся от него: «Я не голоден».

Сердце Мо Рана радовалось, как цветок, и он все же ласково сказал: «Тогда я больше не буду есть. Мы можем вернуться в Ад Красного Лотоса — кхм, вернуться в Павильон Красного Лотоса.»

Чу Вань Нин сузил глаза: «Мы?» В его глазах появилась насмешка, а затем он сказал: «Кто тот другой, о ком ты говоришь? Ученики и их шисюны имеют уважительные отношения, и ты будешь обращаться ко мне подобающим образом».

Мо Ран тщательно следил за своим выражением лица, его глаза свернулись в улыбку, он был воспитанным, разумным и милым.

Однако в глубине души он размышлял: Уважительные отношения? Правильные отношения?

Если бы Чу Вань Нин мог знать, что произошло в его прошлой жизни, он бы знал — в конце концов, Мо Вэй Юй был единственным, кто заслуживал уважения в этом мире.

Каким бы благородным и высокомерным ни был Чу Вань Нин, он все равно был куском грязи под его сапогом. Разве он не зависел от доброй воли Мо Рана, чтобы выжить?

Мо Ран быстро шагал, не отставая от своего шисюна, но на его лице все еще сияла улыбка.

Если Ши Мэй была белым лунным светом в его сердце, то Чу Ваньнин был сломанной рыбьей косточкой, застрявшей в его горле. Ему нужно было раздавить эту колючку или проглотить ее, и она проржавеет в его желудке.

Короче говоря, в этой новой жизни он мог щадить кого угодно.

Но он никогда не пощадит Чу Вань Нина.

Однако Чу Вань Нин, похоже, не хотел его так просто прощать.

Мо Ран стоял перед библиотекой в Аду Красного Лотоса, глядя на пятьдесят рядов десятиэтажных книжных полок, и думал, что, должно быть, ослышался.

«Шисюн, что ты сказал…?»

Чу Вань Нин легкомысленно ответил: «Вытри пыль со всех книг здесь».

«…»

«После вытирания пыли, каталогизируй их».

«…»

«Я проверю завтра утром».

«!!!»

Что!!! Он должен был остаться на ночь в Аду Красного Лотоса????

Но он планировал встретиться с Ши Мэй, и даже попросил Ши Мэй поменять ему лекарство на ночь!!!

Он открыл рот, чтобы оправдаться, но Чу Вань Нин не обратил на него внимания. Взмахнув широкими рукавами, он повернулся, чтобы выйти из библиотеки, и, кстати, надменно закрыл дверь библиотеки.

Мо Ран, свидание которого было испорчено, сидел в кипящей ненависти к Чу Вань Нину — он хотел сжечь все книги Чу Вань Нина!!!

Нет!

Поразмыслив, он придумал кое-что еще хуже…