Хроника мифического духа (Лайт-новелла) (Новелла) - 4 Глава

На следующее утро деревенские девушки стали свидетелями очень странной сценки во время ежедневной торговли продуктами: Гон с прихвостнями были связаны у столба позора, будучи преступниками. Подчинённые Хаятэ стояли рядом с ними в качестве охранников, наблюдая за ними, пока они объясняли причину, по которой группа Гона была задержана.

И примерно за час до этого каждый житель уже знал о том, что произошло ночью.

Рассказанная большинству история звучала примерно так: «Группа Гона попыталась ночью незаметно прокрасться в дом старосты и напасть на Рури и Саё, однако Рио вовремя заметил их вторжение и завязалась драка. Итог был таковым, что Рио победил и крепко избил их главаря Гона. А в наказание за всё содеянное Рио приковал Гона раздетым до нижнего белья сидеть под осенним морозом до утра».

Жители деревни приходили в ярость только услышав о том, что какие-то чужаки попытались прокрасться в дом старосты, при том не абы зачем, а за двумя местными красавицами, но как только они видели опухшее, дрожащее лицо Гона, гнев их потихоньку сходил на нет.

Инцидент стал главной темой сплетен у всей деревней прямо с самого утра. Когда же Рио вышел поторговать с утра, то буквально каждый житель деревни приветствовал его, поддерживая его героический поступок.

Рио всю прошлую ночь думал о том, что он свершил, потому вся эта похвала заставляла его чувствовать себя неловко, но он изо всех сил пытался не подавать виду, продолжая вести себя как обычно. И всё происходило точно также, когда он был рядом с Юбой, Хаятэ, Рури или Саё.

Ближайшие подчинённые Хаятэ ушли работать: наблюдать за деревней, допрашивать банду Гона о случившемся, из-за чего в доме были лишь Юба, Рури, Рио, Саё и Хаятэ.

Юба и Хаятэ уже проснулись, но Рури и Саё заснули очень поздно, потому Рио предложил приготовить завтрак, и из-за этого он пораньше закончил с торговлей на площади. Когда завтрак был готов, а девочки проснулись, все собрались в гостиной.

— Я бы хотел обратиться ко всем вам… Мне очень жаль, что вчера я доставил всем столько хлопот. Примите мои глубочайшие извинения, — таким было обращение Рио.

Прошлой ночью повёл себя невероятно жестоко перед Рури и Саё, другими деревенскими девушками, и не было бы ничего удивительного в том, что его вчерашние действия могли нанести кому-то моральный вред, а может даже душевную травму. В конце концов, заставлять всех вокруг подчиниться его кровожадной ярости — тоже своего рода насилие. Вот почему Рио хотел должным образом извиниться и взять на себя ответственность за свою ошибку, он хотел взять всю вину на себя.

— Тебе не за что извиняться. Скорее наоборот, мы благодарны, что ты защитил Рури и Саё, — Юба сказала то, о чём думали все в комнате. Поблагодарив Рио, она нежно улыбнулась, чтобы облегчить его ношу.

Рио на мгновение слегка опешил, а потом нахмурился: «Но ведь я напугал Рури и Саё…»

— Тебе не нужно так волноваться о Рури и Саё. Я ведь права? — спросила Юба, глянув на них.

— Ага. Честно говоря, я и правда сначала была немного напугана… Но позже Саё рассказала, что Рио был так зол, потому что он очень сильно волновался за нас. Нам не нужно этого бояться, ведь поступив так, Рио было бы неприятно, — сказала Рури с сожалеющим видом и кивнула.

— Это не вина господина Рио! Так что, пожалуйста, не извиняйтесь, — Саё всерьёз обратилась к Рио, яростно кивая головой.

— Господин Рио, всё именно так, как они сказали. Возможно, будучи для вас посторонним, я слегка переступаю границы дозволенного, но Вам не нужно так беспокоиться об этом. Тем более, если бы Вы его не побили, то это сделал бы я, — согласился Хаятэ, пожав плечами.

— …Спасибо вам всем. Но правда в том, что ярость ослепила меня, а я не смог мыслить здраво… Было множество иных, менее жестоких способов вашего спасения. Так что, пожалуйста, примите мои извинения.

Будучи не в силах больше вынести все эти чувства, лицо Рио скривилось, а сам он еле сдерживал слёзы. Он стиснул зубы и вместо слёз склонил голову. Тёплые слова каждого из них помогали ему, но ему было очень нелегко поменять своё отношение просто из-за того, что люди, участвовавшие в этом, так легко его простили.

— Ох, какой ты честный малый. Ты прямо копия кое-кого, — сказала Юба, засмеявшись.

— Кое-кого? — полюбопытствовала Рури.

— Хм… Но есть вещи поважнее: Рио пораньше проснулся, чтобы приготовить нам завтрак. Нужно всё съесть, пока оно не остыло. Есть ещё много нерешённых вопросов: мне нужно вызвать их деревенского старосту, чтобы обсудить, что с ними делать, так что давайте уже закроем эту тему, — весело сказала Юба, меняя тему.

В настоящее время слуги Хаятэ помогали им, выезжая в деревню Гона, и им было поручено привезти с собой старосту деревни и родственников преступников. Они приедут через день или два, чтобы обсудить произошедший инцидент.

Все немного напряжённо улыбнулись и в знак согласия принялись за еду.

— Саё! Саё в порядке?! Что случилось с Рури?! — входная дверь распахнулась, откуда тут же вылез Син и деревенские парни.

— Б-брат?! — их внезапное появление конкретно удивило Саё.

— Охо-хо, сюда вообще все сбежались? — Рури горько засмеялась.

— О-ой! Саё, Рури! Вы в порядке?! — в волнении спросил Син, заметив Саё и Рури.

— У нас всё хорошо, а вы шумите средь бела дня. Вам не кажется, что вы несколько упустили момент, когда нужно прийти к ним на помощь? — иронично сказала Юба усталым голосом.

— М-мы пили в доме босса до поздней ночи, так что мы, в-вроде как… проспали. После к нам влетела Уме и всё нам рассказала. Я-я… извините, — задыхаясь, Син и остальные попытались извиниться.

— Так и знала. Что ж, будьте уверены: попытка нападения провалилась. Рио избил Гона до полусмерти, а его сообщники были задержаны господином Хаятэ. Разве вы не видели, как они поставили их на площади? — сказала Юба с раздражённой улыбкой.

— Н-нет, мы сразу же побежали сюда, как только узнали…

— Ну, вот и всё. Я могу сообщить вам подробности позже, так почему бы вам не сходить на главную площадь и не рассказать Гону всё, что вы о нём думаете, прежде чем разойтись по домам? Как видите, с девушками всё в порядке.

— Х-хорошо… — они кивнули, удручённо уходя из дома старосты. Но Син никуда не делся.

— Господин Хаятэ и… Рио. Спа… Спасибо, что спасли их! — сказал он с благодарностью, бросив на Рио смущённый взгляд. Рио и Хаятэ обменялись друг с другом взглядами, прежде чем все повернулись и в ответ поблагодарили друг друга.

— Я не сделал ничего особенного: вся слава должна достаться господину Рио, — Хаятэ с тихим смешком покачал головой. Рио неловко улыбнулся, когда Рури и Саё захихикали.

— Тогда увидимся позже, — робко сказал Син, поворачивая назад, остальные также последовали за ним. Юба весело фыркнула, глядя на их удаляющиеся спины.

Позже, когда деревенские парни увидели, в каком ничтожном состоянии был Гон, они раз и навсегда поклялись никогда не влезать в драку с Рио.

***

Два дня спустя прибыл староста деревни Гона во главе с помощниками Хаятэ. Приезжих вызвали в ратушу на встречу с Юба. Рио также присутствовал на встрече вместе с Хаятэ, который выступал в качестве свидетеля.

— Как ваша деревня намерена компенсировать произошедший инцидент? — Юба спросила старосту деревни — отца Гона, который сидел прямо напротив неё.

— Даже в нашей деревне люди были сыты по горло этими юношами. Хотя этот конкретный инцидент был совершенно неприемлемым, я бы хотел, чтобы он скорее считался несчастным случаем, — неопределённо ответил отец Гона, качая головой из стороны в сторону.

— Означает ли это, что вы готовы нести ответственность за хаос, который вызвал Гон? Эти юноши — в первую очередь люди, находящиеся под вашей ответственностью.

— Это уже другой вопрос. Наша деревня не будет возражать против любой формы наказания, которую вы выберете для них, но за действия Гона и его шайки ответственность несут они сами и только они. В конце концов, они уже взрослые, — стремление Юбы признать его виновным заставило отца Гона в какой-то степени извиниться.

Не было возражений и со стороны тех, кто пришёл вместе с ним. Похоже, они были готовы отказаться от этих преступников уже в тот момент, как они уехали из города.

— Я знаю, что из-за множества неприятных обстоятельств ваша деревня хочет сэкономить как можно больше. Также я понимаю, почему вы больше не хотите нести ответственность за этих преступников, однако, мы тоже не отступим без боя. А пока позвольте мне проинформировать вас о том, что мы хотим сделать, — сказала Юба, прежде чем представить свои предложения по урегулированию конфликта.

— Первый и единственный пункт, в исполнении которого не может быть споров — Гон будет передан королевству для вынесения наказания. Судя по тому, что нам сказал господин Хаятэ, он, скорее всего, попадет в уголовное рабство.

— Да, это оправданное решение, — отец Гона раздражённо кивнул. Хотя в его ответе и была доля жестокости по отношению к собственному сыну, существование Гона было для него огромным бременем.

— Затем, что касается других юношей, которые также помогали Гону… Даже если бы мы передали их королевству, они, вероятно, не были бы приговорены к этому же наказанию. Их либо несколько десятков раз выпороли, либо приговорили к короткому тюремному заключению. Честно говоря, этого недостаточно, чтобы исчерпать наши претензии: мы хотим получить компенсацию. Эта компенсация и будет следующим пунктом: мы возьмём несколько самых ужасных участников этой группировки и продадим их в столице в качестве контрактных рабов, а полученные от этого деньги станут компенсацией, — спокойно и собранно объяснил Юба.

— …Хотя и это верно, что наемные рабы могут принести изрядную сумму, но я сомневаюсь, что выбранные вами люди согласятся. Каковы условия предлагаемого вами рабского контракта? — с сомнением спросил отец Гона.

Было одно важное условие для заключения с кем-либо рабского контракта: согласие того, кто должен будет стать рабом. Для принудительного заключения рабского контракта без согласия данного лица требовалось либо банкротство цели, либо долговая расписка вместе со свидетелями.

Что касается этой ситуации, банда Гона не была обременена никакими долгами, и у них не было облигаций, которыми можно было бы выплатить компенсацию. Независимо от того, насколько они виноваты в совершении преступления, было трудно представить, что они согласятся стать за это рабами.

— Здесь мы хотели бы ожидать вашего сотрудничества. Если вы будете работать вместе с нами, то мы обещаем, что более ваша деревня не будет нести ответственность за инцидент с участием этих юношей. Что вы думаете об этом? — Юба усмехнулась, не сводя глаз с отца Гона.

— …И что же нам нужно будет сделать? — осторожно спросил отец Гона, также не сводя глаз с Юбы.

— Мы хотим, чтобы вы сказали парням, что вы смогли договориться о помиловании всех, кроме Гона… При условии выплаты компенсации.

— …У них нет средств, чтобы оплатить вам компенсацию. Даже если они вернутся в нашу деревню, их просто выгонят, — саркастически вмешался отец Гона.

— Да, но дослушайте до конца. Я знаю, что у них нет достаточно сбережений. Именно поэтому вы собираетесь сказать им, что вы взяли на себя выплату компенсации вместо них, а затем использовать это как причину для создания долговых бумаг. А как только появится эта причина, мы сможем использовать её, чтобы связать их рабским контрактом. Остальное вы и так понимаете, не правда ли?

— Чего?! — отец Гона в шоке растопырил глаза, его лицо застыло в недоумении. — Р-разве это не излишне? Это правда, что они могут согласиться на рабство таким образом, но ведь мы их обманем… Если заходить так далеко, это ведь… — сказал он с намеком на угрызение совести.

Родители этих юношей позади него сразу начали выказывать своё недовольство.

— Я знаю, что лазать по домам друг друга ночи — это обычное дело в такой глуши, как наша, но такое допустимо только с согласия обеих сторон. Попытка изнасилования является преступлением, сравнимым с грабежом и убийством, и сообщники, которые помогали Гону, должны заплатить за это, если не кровью, то средствами. Глупость ваших детей нанесла моей драгоценной внучке душевную травму, с которой ей придётся жить оставшуюся жизнь. Я не собираюсь легко сдаваться.

— Х-хм… — провокационное заявление Юбы оставило отца Гона в недоумении.

— Если вы отказываетесь сотрудничать, то у меня нет другого выбора. Мы просто вернёмся к началу нашего обсуждения и вместо этого попросим вашу деревню взять на себя всю ответственность за произошедшее. О, и просто, к слову, пока что мы конфисковали все ваши продукты и товары, которые вы перевозили в столицу, — как бы невзначай сказала Юба отцу Гона, увидев, что он колеблется.

— …Ч-чего? Ч-что вы только что сказали?

— Я сказала, что мы храним у себя абсолютно все товары, которые вы загрузили для перевозки и продажи в столице, как залог для будущей компенсации.

— Да т-ты, должно быть, издеваешься надо мной! — совсем потеряв самоконтроль, отец Гона перешёл на крик. — Эти предметы принадлежат нашей деревне… Это тирания, грабеж!.. Господин Хаятэ, такое ведь недопустимо?! — отец Гона в панику начал умолять Хаятэ, который стоял в стороне и слушал, помочь.

— …Мне очень жаль, но именно ваша деревня позволила таким опасным людям выступать в качестве ваших представителей в торговом отряде. Чуть ли не вся ответственность за произошедшее ложится на вас. Возможно, вы намеревались тактично изгнать их из деревни, если они вызвали у вас какие-либо проблемы, но королевство не собирается вмешиваться в ваши дела только потому, что леди Юба конфисковала товары вашей деревни, — сказал Хаятэ, холодно покачав головой.

— Д-да быть такого не может… — отец Гона в отчаянии рухнул. Прибыль, полученная от продажи предметов торговли, имела жизненно важное значение для поддержания средств существования всех жителей деревни — без них вся деревня сильно бы пострадала.

— Вот почему я дала вам выбор. Вы ведь так воспитали своих детей, не так ли? Либо вы заставляете этих юнцов брать на себя ответственность за свои действия, либо вы можете в очередной раз молча подтереть им задницы. Решать вам и только вам, — Юба безжалостно требовала от них того или иного выбора.

— …Ладно. Мы заставим их взять на себя ответственность, — отец Гона склонил голову и после полуминутного колебания согласился.

***

После окончания дискуссии о банде Гона Рио в одиночестве посетил северный холм, где были могилы его родителей. Солнце начало садиться, и осенний пейзаж перед ним окрасился в марену красного цвета. Рио стоял перед могилой своих родителей и нежно прикоснулся к одной из каменных плит своей правой рукой.

Он вспомнил момент, когда чуть не забил Гона до смерти. В течение трёх дней после инцидента Рио постоянно заглядывал в собственное сердце.

В тот момент во мне действительно было желание убить. Потом это желание превратилось в насилие… Я собирался убить Гона. Меня не заботило, что я собирался отнять жизнь другого человека…

Рио убрал руку с плиты и упёрся ладонями в землю. Это была эмоция, с которой Рио был знаком… Нет, не просто он был знаком с этим чувством, когда-то он испытывал его к одному конкретному человеку.

Злоба настолько сильная, что тебя просто тошнит; ненависть, сводящая с ума; воистину искреннее намерение убить — все эти чувства он испытывал к человеку, забравшему у него мать.

Да, Рио однажды попытался отомстить этому человеку. Это было всё, о чем он думал, всё, чего он желал, когда жил в адских лабиринтах трущоб.

Но… Когда это изменилось?

Когда он начал думать об убийстве как о самом примитивном проступке, который может совершить человек?

Когда он понял, что месть — непростительный мотив для убийства?

Когда он смог избавиться от зловещих чувств, которые спали внутри него?

Ответ был прост и очевиден: с момента появления воспоминаний об Амакаве Харуто у Рио.

Человек по имени Амакава Харуто отвёл глаза.

Сам Рио ненавидел человека, убившего его мать, но у Амакавы Харуто было множество сомнений насчёт мести.

Месть породит лишь большую месть, и из этого ничего не выйдет. Мать Рио не хотела, чтобы он вставал на этот путь. Даже если он отомстит, у него ничего не останется.

А кроме того, поскольку он возненавидел этот образ жизни, он понял, что месть, убийство людей, осквернение их душ просто сделают его таким же. И как бы он не оправдывал свой поступок, он станет таким же, как том, что убил его мать.

Он не хотел знать или осознавать это чувство.

Он был эгоистом — таким же грязным человеком, как этот человек. Высокомерный уродливый человек, живущий только согласно своему желанию. Так было легче жить, зализывать раны и прикрывать правду пустыми словами.

Вот почему Рио не решался кого-нибудь убить: потому что считал, что это неправильно. Сдерживая себя, он думал, что сможет стать честным человеком, который не будет причинять другим боль.

Это было бы замечательно, но всё это были пустые слова, не более идеалов… Слова, которые не соответствовали жестокой реальности этого мира.

Люди не были такими же. В мире есть самые разные люди: одни рациональны, другие эгоистичны, и у каждого — свои моральные принципы. Вот почему люди сталкивались друг с другом. Когда они это делали, их истинный характер раскрывался.

Например, было бы чудесно, если бы удалось достичь компромисса во время этих стычек, но так было не всегда. Некоторые люди использовали преимущества над другими, называя это компромиссом, чтобы добиться своей собственной выгоды. Некоторые даже намеренно конфликтовали с другими из-за обычной неприязни.

Рио также встречался и сталкивался с самыми разными людьми на протяжении всей своей жизни.  Но тем не менее, не было никого, кому Рио мог бы раскрыть свой истинный характер, пока Гон не раскрыл его с помощью силы.

Я просто не могу стать таким же, как убийца мамы.

С этой мыслью Рио боролся с самим собой за то, чтобы стать разумным и честным человеком… Пока он не последовал своим животным инстинктам и не попытался убить Гона — запачкать свои руки кровью. Этого случая было достаточно, чтобы он осознал свое лицемерие и наивность.

Вот почему Рио понял, что хочет и дальше оставаться рациональным человеком с сильным самоконтролем — честным человеком, который не заставит других страдать. И всё же, независимо от его намерений и независимо от морали, были некоторые люди, которых он никак не мог простить.

Это был второй раз, когда я хотел кого-то убить. Нет… Я не просто хотел, я по-настоящему пытался убить его. Этими руками и всем своим существом я пытался убить Гона. Из-за этого…

Теперь, когда он понял, он не мог больше оставаться таким же наивным. В этом мире те, кто наверху, могут почивать на лаврах, играть со слабыми и злорадствовать в самоудовлетворении. Такие люди могут в любой момент оказаться рядом с Рио и людьми, дорогими для Рио.

Иногда они заставляли принимать жестокие решения, поэтому нужно быть готовым к худшему.

Я не могу сбежать. И я не могу повернуть назад… Значит, мне нужно двигаться вперёд. Так я смогу выбросить самую слабую часть себя.

Он больше не может сбежать. Он больше не хочет сбежать. Ему пришлось принять негативную часть самого себя… Чтобы жить дальше. Чтобы защитить других. Он больше не пожалеет о том, что испачкает руки.

Рио прикусил губу и поклялся в этом самому себе, затем горько, но воодушевлённо усмехнулся.

«Думаю, в скором времени я вернусь в Штрал», — подумал он про себя.

В этот день Рио сменил прежнюю беспомощность и печаль на твёрдую решимость.