Индекс волшебства (Новелла) - 3 Глава

Глава 1: Маг появляется в башне — FAIR, Occasionally GIRL Часть 1

— Вас, Водолеев, рожденных с 20 января по 18 февраля ждёт величайшая удача в любви, работе и с деньгами! Насколько бы невероятно невозможно ни пошли дела, с вами случится только хорошее, так почему бы вам не сыграть в лотерею?! Но какими бы популярными вы ни стали, не пытайтесь устроить свидание с тремя или четырьмя девушками одновременно♪.

— … Знаете, я так и думал, что будет что-то такое, но всё равно.

Было 20 июля, первый день летних каникул.

У Томы Камидзё, находившегося в общежитии в Академгороде, в своей комнате, в которой из-за сломанного кондиционера царила жара, просто не было слов. По-видимому, ночью удар молнии вывел из строя 80% электроприборов, а это означало, что содержимое его холодильника пропало. Когда он попытался съесть чашку якисобы, которую держал как запас на аварийный случай, лапша расплескалась по всей раковине. Не имея иного выбора, он решил перекусить в городе, но пока искал свой кошелек, наступил на карточку для банкомата и сломал её. Разозлившись, он заполз обратно в постель, чтобы выплакаться и заснуть, но тут его разбудил любовный звонок по телефону от его классной руководительницы, сказавшей: «Камидзё-тян, ты у нас дурачок, так что тебе нужно быть на дополнительных занятиях♪»

Он всегда чувствовал, что гороскопы, которые передавали по телевидению словно прогнозы погоды скорее всего были так себе, прогнозами, но над прогнозом, который был настолько лживым он не мог даже посмеяться.

— … Я в самом деле понимаю это. Но я не могу полностью осознать это, не высказав вслух самому себе.

Гороскоп постоянно ошибался, и Камидзё никогда не попадался по-настоящему хороший талисман. Просто такова уж была повседневная жизнь Томы Камидзё. Он полагал, что его фантастическое невезение передалось ему по наследству, но его отец выиграл в лотерею четвертый приз, около 100 000 йен, а его мать без конца выигрывала раз за разом в рулетку в торговом автомате. Временами он задумывался, не приемный ли он сын, но он никак не мог войти в сюжетную линию «наследника трона», не активировав флаг младшей сестры, так что подобные бессмысленные предзнаменования на самом деле были бы проблемой.

Подытоживая, можно сказать, что Тома Камидзё не испытывал ничего, кроме невезения до такой степени, что его жизнь в сущности можно было бы назвать непрекращающимся фарсом.

Но у него не было намерения просто бездельничать из-за невезения.

Камидзё не полагался на удачу. Другими словами, он был очень напорист.

— … Итак. Первоочередные проблемы это моя карточка и холодильник.

Камидзё почесал голову и осмотрел комнату. Пока у него был счёт в банке, он мог достаточно просто получить новую карточку. Настоящей проблемой был холодильник… или, скорее, завтрак. Хоть это и называлось дополнительными занятиями, он был уверен, что его заставят принимать таблетки мафусаилина и порошок элбразы для целей развития способностей. Принимать их на пустой желудок было не лучшей идеей.

Сняв с себя тенниску, которую носил вместо пижамы, и переодевшись в летнюю школьную форму, Камидзё решил по дороге в школу зайти в круглосуточный магазинчик. Оправдывая то, что ожидалось от отстающего ученика, с наступлением летних каникул Камидзё бесцельно бодрствовал всю ночь, так что сверлящая боль от недосыпания пронзила его голову. Тем не менее, он заставил себя думать позитивно.

— Ну, думаю, я легко отделаюсь, если за одну неделю наверстаю всё, что пропустил за четыре месяца занятий, на которых я не был в этом семестре, — подумал Камидзё.

Его настроение повысилось до такой степени, что он пробормотал: — Погода определённо хорошая. Может быть, мне следует проветрить свой футон.

Затем Камидзё открыл дверь на балкон, полагая, что там футон станет нежным и мягким к моменту его возвращения с дополнительных занятий.

Но на этом балконе, расположенном на седьмом этаже, стена соседнего здания располагалась всего в паре метров.

— Небо такое голубое, но моё будущее черно как сажа ♪

Его настроение резко упало. От того, что он заставил себя сказать это веселым тоном, эффект вышел противоположным.

То, что рядом не было никого, перед кем он мог бы разыгрывать простака лишь терзало его ощущением одиночества, и он обоими руками стянул футон с кровати.

— Раз уж всё остальное не получилось, я должен хоть его сделать нежным и мягким, — подумал он.

Размышляя, он почувствовал, как что-то мягкое хлюпнуло у него под ногами, и, взглянув вниз, обнаружил булку с якисобой, всё еще в пластиковой упаковке. Она была в ранее упомянутом сломанном холодильнике, так что наверняка испортилась.

— … Я лишь надеюсь, что вечером не начнется внезапный дождь.

Озвучив неожиданно возникшее у него плохое предчувствие, Камидзё протиснулся через открытую дверь на балкон.

Он заметил, что там уже висел белый футон.

— ?

Хотя это было школьное общежитие, устроено оно было как гостиница с одиночными номерами, так что Камидзё жил один. А значит, никто кроме Томы Камидзё не повесил бы футон на перила балкона его комнаты.

Приглядевшись повнимательнее, он понял, что это и не футон вовсе, а девушка в белой одежде.

— Хааа?!

Настоящий футон выпал из его рук.

Это была загадка. На самом деле это была просто бессмыслица. Как будто она упала в обморок от истощения поперек металлического бруса, девушка повисла животом на перилах балкона так, что её руки и ноги свисали прямо вниз.

Ей было четырнадцать или пятнадцать лет. Она выглядела на год или два моложе Камидзё. Должно быть, она была иностранкой, поскольку кожа её была белоснежной, и волосы тоже были… Нет, серебристыми. Её волосы были довольно длинными, так что полностью покрывали свисавшую голову, скрывая от взгляда лицо. Камидзё предположил, что в нормальном положении они должны доставать ей до талии.

Её одежда…

— Вау, это настоящая сестра… В смысле, монашка, а не родственница.

Можно ли было назвать то, что она носила, монашеским одеянием? Это была именно та одежда, которую можно было ожидать увидеть в церкви на монашке. Оно немного напоминала длинное платье, достававшее до лодыжек, а на голове у неё был клобук, довольно похожий на платок. Однако в то время как обычное монашеское одеяние было совершенно черным, на ней было белоснежное. Его что, пошили из шёлка? К тому же, на всех важных точках рясы была сделана вышивка золотой нитью. Камидзё просто не верилось, насколько может измениться впечатление, создаваемое одной и той же одеждой, если изменить её раскраску. То, что он видел, напоминало ему чайник нувориша.

Очаровательные пальчики девушки зашевелились. Она медленно приподняла свисавшую голову. Её словно шелковые серебристые волосы с легкостью разделились на пробор, словно занавес, и из-под этих длинных, длинных волос показалось лицо девушки.

— Вау, вау…!

Лицо девушки было довольно милым. Её белая кожа и зелёные глаза были новым впечатлением для такого человека как Камидзё, опыт которого в путешествиях за границу равнялся нулю, и она чем-то напомнила ему куклу.

Но не это так взволновало Камидзё.

Она была иностранкой, а учитель английского языка предложил Томе Камидзё весь остаток жизни проводить политику избегания иностранцев. Если кто-то из какой-то странной страны неожиданно начнет говорить и говорить с ним, он должно быть, в конце концов купит пуховое одеяло, даже не осознав этого.

— Я…

Милые, но немного пересохшие губы девушки слегка пошевелились.

Камидзё бездумно отступил на пару шагов назад. Он еще раз с хлюпаньем наступил на булку с якисобой.

— Я голодная.

— …

На мгновение Камидзё подумал, что он настолько отупел, что его сознание автоматически заменило услышанные иностранные слова на японские. Вроде того как глупые детишки из начальной школы придумывают нелепые тексты к песням, настоящих слов которых они не знают.

— Я голодная.

— …

— Я голодная.

— …

— Сколько раз я должна сказать тебе, что я голодная?

Похоже, девушка с серебристыми волосами немного разозлилась на то, что Камидзё стоял, застыв на месте.

«Нет. Это всё решает. Это не может быть ничем кроме японского языка», — подумал он.

— А, э… — сказал он, глядя на висящую на балконных перилах девушку. — Что? Ты хочешь сказать, что упала в обморок от истощения или что-то такое?

— Ты мог бы также сказать, что я упала в обморок и вот-вот умру.

— …

Эта девушка действительно хорошо говорила по-японски.

— Было бы здорово, если бы ты смог накормить меня до отвала.

Камидзё посмотрел вниз на раздавленную и вероятно, испортившуюся булку с якисобой, всё еще в упаковке, лежавшую у его ног.

Он понятия не имел, что происходит, но знал, что лучше ему в это не встревать. Надеясь благополучно отправить девушку куда-нибудь подальше, он засунул раздавленную булку ей в рот. Он был уверен, что она сбежит как только уловит запах кислятины, так что этим он хотел выразить что-то вроде того, как в Киото засидевшемуся гостю предлагают тядзукэ.

— Спасибо. Итак, поедим.

Её рот проглотил булку вместе с упаковкой, прихватив и руку Камидзё.

Ещё один день начался для Камидзё криком и привкусом невезения.

Часть 2

— Полагаю, для начала мне нужно представиться.

— Вообще-то я бы предпочёл, чтобы ты сначала объяснила, почему висела там.

— Меня зовут Индекс.

— Это явно вымышленное имя! Что ты имеешь в виду под «Индексом»?! Ты что, содержание книги?!

— Как ты можешь видеть, я из церкви. Это важно. О, но я не из Ватикана. Я из англиканской церкви.

— Я не знаю, что это значит, и ты что, собираешься просто игнорировать мои вопросы?!

— Хммм, имени Индекс недостаточно? Ну ладно, моё магическое имя Dedicatus545.

 

— Приём? Приём? Я тут что, с инопланетянкой какой-то разговариваю?

Камидзё ничего не понимал, так что засунул палец в ухо, а Индекс начала грызть ноготь на большом пальце. Это что, привычка у неё такая?

Камидзё удивлялся, почему они вежливо сидели лицом друг к другу, разделенные стеклянным столиком, словно это были смотрины перед свадьбой.

Если он задержится еще ненамного, то опоздает на свои дополнительные занятия, но вряд ли он мог оставить эту странную особу у себя в комнате. Что еще больше ухудшало ситуацию, загадочной девочке с серебристыми волосами, называвшей себя Индекс, комната похоже, понравилась до такой степени, что она по-видимому не прочь была лениво поваляться на полу.

Это что, невезуха Камидзё позвала её сюда? Он от всей души надеялся, что нет.

— Как бы там ни было, будет здорово, если ты сможешь накормить меня до отвала.

— С чего бы мне это делать?! Я не собираюсь увеличивать показания твоего любвеметра. Лучше уж мне умереть, чем активировать какой-нибудь странный флаг и в конце концов застрять на руте Индекс.

— Э… это что, сленг? Извини, но я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Обычное дело для иностранки — она ничего не знала о культуре японских отаку.

— Но если я уйду сейчас, то свалюсь в обморок, не пройдя и трёх шагов.

— … Перестань молоть всю эту чушь об обмороке.

— Я соберу остаток своих сил, чтобы оставить посмертное послание: твою фотографию.

— Чёё…?

— А если кому-то удастся спасти меня, я скажу им, что была заточена в этой комнате, и меня мучили до потери сознания. Я дам им знать, что ты силой заставлял меня удовлетворять свои косплейные прихоти.

— Не смей говорить такого! Ага, ты всё-таки знаешь пару вещей о культуре отаку, да?

— ?

Она склонила голову вбок, словно котёнок, в первый раз увидевший себя в зеркале.

Он пожалел, что позволил ей так вывести себя из равновесия, чувствуя, словно его одного каким-то ужасным образом обвели вокруг пальца.

«Ладно, так и сделаем!» — подумал Камидзё.

Он с шумом направился на кухню. В холодильнике остались лишь испорченные продукты, так что накормить её не будет стоить ни гроша. Парень подумал, что всё будет в порядке, если еду подогреть. Он сбросил всё в сковородку, и сделал что-то вроде овощного рагу.

«Кстати говоря, откуда пришла эта девушка?» — задумался он.

Естественно, в Академгороде были и люди из-за рубежа. Тем не менее, у неё не было характерного «запаха» жителя города. Однако, если она проникла в город, это было тоже странно.

Академгород обычно считали городом, состоящим из сотен школ, но было бы правильнее рассматривать его как школу-интернат размером с город. Он был достаточно большим, чтобы занять треть площади Токио, но его окружало что-то вроде Великой китайской стены; хотя режим тут был не таким строгим, как в тюрьме, всё же это было не то место, куда можно было просто забрести.

… Или, по крайней мере, так казалось. В действительности, три спутника, запущенных в экспериментальных целях техническим колледжем, вели постоянный мониторинг города. Каждого человека, входившего в город или выходившего из него, полностью сканировали, и если обнаруживался подозрительный человек, данные которого не совпадали с данными на пропускных пунктах, немедленно вмешивались подразделения «Анти-навыка» или «Правосудия» из разных школ.

«Но… та девчонка-электрошокер вчера подчинила грозовую тучу. Это могло скрыть Индекс от спутников», — решил он.

— Так почему ты висела и сохла на моем балконе? — спросил Камидзё у девушки, поливая соевым соусом нечто вроде рагу, которое он готовил с исключительно злобными намерениями.

— Я не висела для просушки.

— И что же ты тогда делала? Тебя что, сдуло ветром, и ты упала туда?

— … Ну что-то в этом роде.

Камидзё сказал это в шутку, и даже перестал двигать сковородкой, обернувшись, чтобы посмотреть девушке в лицо.

— Я упала. Я пыталась перепрыгнуть с крыши на крышу.

— С крыши?

Камидзё посмотрел на потолок.

Дешёвые школьные общежития выстроились в ряд, и еще больше восьмиэтажных зданий того же типа стояли в параллельном ряду. Достаточно было выглянуть с балкона, чтобы увидеть промежуток между зданиями шириной в два метра. В самом деле, прыжком с разбега можно было перескочить с крыши на крышу. Однако…

— Но тут же высота восемь этажей? Один неверный шаг и ты полетишь прямо в ад.

— Да, если покончишь с собой, даже могилы у тебя не будет, — уклончиво сказала Индекс. — Но у меня не было выбора. Другого способа сбежать не было.

— Сбежать?

Услышав это зловещее слово, Камидзё нахмурился.

— Да, — сказала Индекс, как ребёнок. — За мной гнались.

— …

Рука Камидзё, которой он потряхивал раскаленную сковородку, снова застыла в воздухе.

— Я прыгнула как надо, но в полёте меня подстрелили в спину, — девушка, называвшая себя Индекс вроде как улыбалась. — Извини. Похоже, что падая, я застряла на твоём балконе.

Она невинно улыбнулась Томе Камидзё, без единого намёка на самокритику или сарказм.

— Тебя подстрелили…?

— Да? О, тебе не нужно беспокоиться насчёт раны. Эта одежда служит и защитным барьером.

Что она имела в виду под защитным барьером? Это что, бронежилет?

Девушка покрутилась, словно для того, чтобы похвастаться новым платьем, и несомненно не выглядела раненой. Камидзё пришлось догадываться, куда её на самом деле подстрелили. Идея о том, что она была помешанной или просто всё выдумала, казалась более реалистичной

Но…

Оставался тот факт, что она в самом деле висела на перилах балкона седьмого этажа.

Если, чисто гипотетически, всё, что она сказала, было правдой…

Кто в неё стрелял?

Камидзё колебался.

Он подумал о том, какую решительность надо было иметь, чтобы перепрыгнуть с крыши на крышу восьмиэтажного здания. Он также принял во внимание, насколько ей должно было повезти, чтобы попасть на его балкон на седьмом этаже, и скрытый смысл того факта, что она потеряла сознание.

Она сказала, что за ней гнались.

Последнее, о чём он поразмыслил — значение улыбки на лице Индекс, с которой она всё это рассказала.

Он ничего не знал о ситуации, в которой была Индекс, и совершенно не понимал, что означали несколько сказанных ею фраз. Скорее всего, он понял бы не больше половины даже если бы Индекс рассказала ему всё от начала и до конца, и всё равно не имел бы понятия, как хотя бы начать понимать вторую половину.

Тем не менее, одно оставалось истиной.

Чувствуя, как что-то сжимается в груди, он наконец признал тот факт, что она угодила на его балкон на седьмом этаже, когда один неверный шаг мог отправить её точно на лежавший внизу асфальт.

— Еда.

Индекс высунула голову из-за спины Камидзё. Несмотря на свободное владение японским языком, она должно быть, не имела большого опыта обращения с палочками для еды, потому что держала их в кулаке как ложку, восторженно уставившись на сковородку.

Глаза у неё были как у котенка, которого вытащили из картонной коробки в дождливый день.

— … А…

Камидзё выложил (бывшую) еду на сковородку чтобы сделать что-то вроде (ядовитого) овощного рагу.

По какой-то причине ангел в Камидзё, который обычно соглашался с дьяволом в Камидзё, корчился в муках при виде проголодавшейся девушки.

— А! Я-я знаю! Если ты действительно настолько голодная, как насчёт того, чтобы сходить в приличный семейный ресторан вместо того, чтобы давать тебе эту ужасную стряпню, сделанную парнем из объедков?! Нам могут даже доставить еду на дом!

— Я не могу ждать так долго.

— … А… х!

— И стряпня не ужасная. Ты приготовил её для меня, и не потребовал платы. Она должна быть вкусной.

В первый раз на её лице была сияющая улыбка, похожая на монашескую.

На Камидзё обрушилась боль, словно его желудок выжимали, как мокрую одежду, а Индекс тем временем сгребла содержимое сковородки зажатыми в кулаке палочками для еды, и отправила его в рот.

Ням-ням-ням.

— Видишь? Она вкусная.

— … О, в самом деле?

Чавк-чавк-чавк.

— Хорошо, что ты добавил кисленького, чтобы я могла восстановить силы.

— Гык! Она кислая?!

Жевание.

— Ага, но это нормально. Спасибо. Ты просто как старший брат или вроде того.

Она широко улыбнулась, продолжая есть с такой невинностью, что к щеке у неё прилип росток боба.

— … Гх… Увааааааааааааа!

Камидзё со скоростью звука сгрёб сковородку, в то время как Индекс выглядела невероятно недовольной. Однако Камидзё поклялся в глубине души, что только он один отправится в ад.

— Ты что, тоже голодный?

— … Ха?

— Если нет, ты бы лучше дал мне доесть остальное.

Камидзё видел, как Индекс смотрит на него немного снизу вверх, пожёвывая кончики палочек для еды.

Камидзё получил божественное откровение.

Бог сказал ему принять ответственность и съесть всё это самому.

Это не имело ничего общего с невезением; всё это он навлёк на себя сам.

Часть 3

Тома Камидзё набил полный рот жареным мусором и ухмыльнулся.

— М-м-м, — с недовольным выражением на лице проворчала девочка, называвшая себя Индекс, разгрызая печенье. То, как она держала небольшое печенье обеими руками, делало ее немного похожей на белку.

— Ладно, ты сказала, что за тобой гнались. Кто гнался?

Вернувшись из своей нирваны, Камидзё снова спросил о самом важном моменте в её рассказе.

Он не собирался сопровождать в самые глубины ада девочку, которую встретил менее тридцати минут назад. Однако, похоже, уже было слишком поздно делать вид, что ничего не случилось.

«Значит, в конце концов, мне придется говорить как лисица», — подумал Камидзё, используя собственное обозначение притворной доброты.

Он знал, что это, скорее всего, ничего не решит, но всё равно хотел утешить себя ощущением, что «кое-что сделал».

— Хммм…, — сказала она немного хриплым голосом. — И кто же это был? Может быть, Розенкрейцеры или У.З., также известные как «Утренняя звезда». Я думаю, что это была какая-то группа вроде них, но я еще не знаю, как она называется… Они не такие, чтобы искать смысл в названиях.

— Они…? — смиренно спросил Камидзё.

Очевидно, ее преследовала какая-то группа или организация.

— Да, — сказала Индекс на удивление спокойно. — Магическое общество.

…

…

…

— Ха? Магическое? Ха? Что? Это безумие!!!

— Э? А? Я ч-что, странно выразилась по-японски? Я имею в виду магию. Группу магов.

— … , — то, что он услышал это по-английски, не улучшило ситуацию. — Что? Что? Ты что, говоришь о каком-то опасном культе? Вроде культа, который учит, что неверие в их лидера приведет к божьей каре, а затем переходит к тому, чтобы дать тебе ЛСД и промывает мозги? Это намного хуже со всех сторон.

— … Ты что, смеешься надо мной?

— … Прости, я просто не могу… Я не могу признать магию. Может, я и знаю о разных видах экстрасенсорных способностей вроде пирокинеза и ясновидения, но я просто не могу признать магию.

— …?

Похоже, Индекс была в замешательстве.

Наверное, она ожидала, что человек, верящий только в науку, будет отрицать, что в мире могут существовать любые странные явления.

Однако, в правой руке Камидзё содержалась сверхъестественная сила.

Её называли «Разрушителем Иллюзий», и она могла одним ударом нейтрализовать даже божественные чудеса, о которых говорится в мифах, лишь бы это были сверхъестественные силы, выходящие за рамки обычного.

— Экстрасенсорные способности тут не редкость. Чей угодно мозг можно «развить» и открыть ему путь, если ввести в вену «эсперин», подключить к шее электроды и проиграть в наушниках определенные ритмы. Всё это можно объяснить с научной точки зрения, так что признавать это совершенно нормально, верно?

— … Я этого совсем не понимаю.

— Это нормально! Это полностью нормально, как нельзя больше нормально. Трех повторений достаточно?

— … Тогда как насчет магии? Магия — это нормально.

Индекс надулась, словно кто-то обидел её котенка.

— Э… Ладно, возьмем для примера игру в «камень-бумагу-ножницы». Стоп, игра в камень-бумагу-ножницы известна во всём мире?

— … Я думаю, это из японской культуры, но всё-таки я её знаю.

— Отлично, если ты сыграла в камень-бумагу-ножницы десять раз подряд и каждый раз проигрывала, есть ли для этого какая-то причина?

— … М-м-м.

— Не должно быть, верно? Но человеку по природе свойственно думать, что она есть, — сказал Камидзё без особого интереса. — Ты подумала бы, что не может такого быть, чтобы ты продолжала так проигрывать. Ты бы предположила, что есть какое-то неизвестное правило, и как только ты начинаешь размышлять подобным образом, что происходит, когда ты принимаешь во внимание гороскопы и тому подобное?

— … Ты имеешь в виду что-то вроде: «Ракам не везет, так что вы не должны принимать участие ни в каких соревнованиях»?

— Да, это истинная сущность оккультизма. Везение — это просто наши мечты о таких неизвестных правилах. Хотя реальность — это всего лишь жалкое совпадение, наши души ошибочно принимают её за какую-то великую неизбежность. Вот это и есть оккультизм.

На мгновение Индекс нахмурилась как недовольная кошка, но затем сказала: — Так значит, ты не просто отрицаешь ее, не раздумывая?

— Верно. И именно потому, что я так серьезно думал об этом, я могу сказать, почему эти затхлые старые истории ни на что не годны. Я не могу поверить в какого-то мага из комиксов. Если бы мы могли оживить мертвеца, затратив на это всего лишь немного маны, никто не стал бы развивать другие способности. Я попросту не могу поверить в сверхъестественное, не имеющее никаких связей с настоящей наукой.

Он чувствовал, что люди смотрели на экстрасенсорные способности как на странность лишь потому, что ничего о них не знали. Тот факт, что эти способности можно объяснить с точки зрения науки, был общеизвестен в этом городе.

— … Но магия существует, — сказала Индекс, надув губы.

Скорее всего, магия была чем-то вроде опоры для её души, подобно Разрушителю Иллюзий Камидзё.

— Ну, неважно. Так почему они гнались за тобой?

— Магия существует.

— …

— Магия существует!

Похоже, что она упрямо хотела, чтобы он признал это.

— Т-тогда что такое магия? Можешь ли ты метать огонь из рук, не пройдя нашу программу развития способностей? Если да, то я хотел бы посмотреть. Может быть, тогда я тебе поверю.

— У меня нет магических способностей, так что я не могу этого сделать.

— …

Камидзё почувствовал себя так, словно стал свидетелем неудачи эспера, сказавшего, что не может согнуть ложку перед телекамерой потому что камера отвлекает его.

В то же время его душу наполнило довольно сложное чувство.

Он настаивал, что оккультного не существует, и что магия была нелепой, но на самом деле он ничего не знал о силе Разрушителя Иллюзий, находившейся в его правой руке. Как она работала, и что оставалось скрытым от его взгляда? Академгород находился на мировой вершине развития способностей, но даже его системные сканеры не смогли проанализировать эту способность. В результате ему присвоили нулевой уровень.

К тому же, эта способность не появилась в результате развития способностей по научно составленному графику. Она существовала в его руке с рождения.

Он настаивал, что оккультного не существует, и всё же он сам был частью сверхъестественного, игнорировавшего правила.

Так или иначе, он отказался принять нелепые доводы о том, что магия могла существовать просто потому, что в мире существовали странные явления.

— … Магия существует.

Камидзё вздохнул.

— Отлично. Давай допустим, спора ради, что магия существует.

— «Спора ради»?

— Если она существует, — продолжал Камидзё, не обращая на неё внимания, — то почему они гонятся за тобой? Это имеет какое-то отношение к тому, как ты одета?

Камидзё говорил о довольно странном монашеском одеянии, которое носила Индекс, сделанном из белоснежного шелка и расшитом золотой нитью. Другими словами: «Это связано с церковными делами?»

— … Потому что я Индекс.

— Ха?

— Наверное, они гонятся за ста тремя тысячами гримуаров, которые у меня есть.

…

…

…

— … И снова я ничего не понимаю.

— Почему ты выглядишь утратившим интерес каждый раз, когда я что-нибудь объясняю? Ты что, такой переменчивый человек?

— Э, давай вернемся к этому. Я не уверен, что такое упомянутые гримуары, но я представляю себе, что это книга, вроде словаря.

— Да. Книга Эйбон, Лемегетон, Unaussprechlichen Kulten, Cultes des Goules, и Книга Мертвых хорошие тому примеры. Некрономикон настолько знаменит, что есть множество имитаций и подделок, так что он не очень надежен.

— Нет, меня не особо волнует их содержание.

Он хотел добавить: «потому что в любом случае все они просто куча ерунды», но придержал язык.

— Вместо этого он спросил: — Так где же эти сто тысяч книг?

Он не собирался отступать от этого вопроса, ста тысяч книг хватило бы, чтобы заполнить целую библиотеку.

— Ты имеешь в виду, что имеешь ключ к тому месту, где они хранятся?

— Нет, — Индекс покачала головой. — Все эти сто три тысячи гримуаров до единого со мной.

— Ха? — нахмурился Камидзё. — Ты же не хочешь сказать, что это книги, которые не могут видеть дураки, правда?

— Ты бы не смог увидеть их, даже если бы не был дураком. Не было бы смысла, если бы кто угодно мог их видеть.

Слова Индекс были настолько оторваны от реальности, что Камидзё показалось, что над ним смеются. Он оглянулся по сторонам, но не увидел ни единой заплесневелой старой книги, которая могла бы быть гримуаром. Всё, что он увидел — разбросанные по полу журналы об играх, манга и домашнее задание на лето, которое он забросил в угол.

— … Вааа.

До сих пор он заставлял себя выслушать всё это, но теперь он был на пределе.

Он начал размышлять, не вообразила ли она себе, что за ней гонятся. Если она прыгнула с крыши восьмого этажа, соскользнула, и уцепилась за его балкон только из-за иллюзии, она была не тем человеком, с которым он хотел бы иметь дело хоть минутой дольше.

— Верить в экстрасенсорные способности, но не в магию, бессмысленно, — сказала Индекс, надувшись. — Эти экстрасенсорные способности что, и правда настолько замечательные? Это неправильно — смеяться над людьми только потому, что у тебя есть какие-то особые способности.

…

— Ну, ладно, — Камидзё слегка вздохнул. — Я согласен. Это неправильно. Неправильно думать, что ты выше других лишь потому, что ты можешь исполнить небольшой трюк.

Взгляд Камидзё остановился на его правой руке.

Ни огня ни молнии из неё не будет. Она не может испустить лучи света или устроить взрыв, и никакие странные знаки не появятся на его запястье.

Однако, его правая рука может нейтрализовать любые сверхъестественные силы, вне зависимости от того, были ли они добром или злом или даже божественными чудесами, описываемыми в мифах.

— Ну, для людей, живущих в этом городе, способности, которыми они обладают, являются частью их личности, так что, наверное, ты должна быть немного снисходительнее, если уж до такого дойдет. Фактически я ведь тоже один из этих эсперов.

— Это так, дурак? Хмф. Всегда можно просто согнуть ложку рукой вместо того, чтобы устраивать суматоху в своей голове.

— …

— Хм-хм. Что такого замечательного в парне, который отказывается от своего натурального цвета и красится? Хмф.

— … Ты не против, если я закрою этот твой рот с этой нелепой гордостью, правда?

— Я-я не уступлю терроризму. Хмф, — сказала Индекс, словно недовольная кошка. — В-в любом случае, ты сказал, что ты эспер, но что ты умеешь делать?

— Э-э-э, ну, если ты подходишь с этой стороны…

Камидзё не был уверен, что ему сказать.

Не так уж часто Камидзё рассказывал о своей правой руке другим людям. К тому же, поскольку она реагировала только на сверхъестественные силы, её действие нельзя было объяснить без знания сверхъестественного или экстрасенсорного.

— Вот, видишь, это моя правая рука. О, и в моем случае, это не результат допинга; такой она была с рождения.

— Вижу.

— Если я коснусь чего-нибудь правой рукой, любая сверхъестественная сила будет нейтрализована. Это относится к файерболлам мощностью с атомную бомбу, тактическим рейлганам и даже к деяниям Господним.

— Э?

— Почему твое лицо выглядит так, словно ты только что увидела в каком-то журнале волшебный камень удачи?

— Но… ты даже не знаешь имени Бога, и всё же ты только что сказал, что можешь нейтрализовать Его чудеса, — от удивления Индекс с презрительным смехом засунула мизинец себе в ухо.

— Х-х-х. Э-это действительно раздражает. Я вроде как терпеть не могу, когда надо мной смеются какие-то фальшивые магические девочки, заявляющие, что магия существует, но неспособные это доказать.

Этот крик души Томы Камидзё похоже, расстроил Индекс.

— Я-я не фальшивая! Магия действительно существует!

— Тогда покажи мне что-нибудь, девочка с Хеллоуина! В любом случае ты не поверишь в мой Разрушитель Иллюзий пока я не разрушу что-нибудь моей правой рукой. Давай, любительница фэнтэзи!

— Ладно, я сделаю, — Индекс раздраженно вскинула руки над головой. — Вот! Эта одежда! Это защитный барьер высшего качества, называемый Переносная Церковь!

Индекс раскинула руки, чтобы похвастаться напоминавшим чайную чашку одеянием монашки.

— Переносная Церковь? Что? Да это просто бессмыслица! Знаешь, не очень-то хорошо использовать эти невразумительные технические термины вроде Индекс и защитного барьера. Объяснять что-то значит рассказывать об этом тому, кто не понимает, в достаточно простой форме, чтобы он мог понять. Тебе что, это непонятно?!

— Чего? Да как ты смеешь это говорить, когда ты не делаешь ни малейшей попытки понять?! — рассерженная Индекс замахала руками. — Ладно, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать, верно? Принеси с кухни нож и ударь меня в живот!!!

— Ударить тебя ножом?! Это что, закончится сюжетом в новостях, в котором будет сказано: «всё началось с глупого спора» или что-то в этом роде?

— А, ты мне не веришь, — плечи Индекс ходили вверх-вниз от того, что она тяжело дышала. — Тут есть самый минимум компонентов, необходимых для создания церкви: значит, они и есть церковь в виде одежды. Способ, которым соткана ткань, способ, которым она сшита, способ, которым она украшена вышивкой… все они рассчитаны. Нож не оставит на ней ни царапинки.

— Ну да, ну да. Да какой дурак согласился бы ударить тебя ножом? Он должен был бы быть невиданным малолетним преступником.

— Да ты прекратишь насмехаться надо мной? Это точная копия Туринской плащаницы, одежды, которую носил святой, которого ударили копьем Лонгиния, так что у неё уровень защиты папского класса. Полагаю, ты сказал бы, что это что-то вроде противоатомного бомбоубежища. Она отклоняет или поглощает любой удар — физический или магический. Я же сказала тебе, что упала на твой балкон после того, как меня подстрелили, да? Ну, во мне была бы огромная дыра, если бы не Переносная церковь. Теперь-то ты понимаешь?

«Заткнись, дура», — со злостью подумал Камидзё.

У Камидзё резко снизился уровень одобрения Индекс и он пренебрежительно смотрел на её одежду.

— …Хмм. Значит, если это действительно сверхъестественная сила, она что, разорвется в клочья, если я коснусь её правой рукой?

— Да, но только если твоя способность настоящая. Хе-хе-хе.

— Идеально!!! — закричал Камидзё, хватая Индекс за плечо.

Возникло странное чувство того, что его воздействие поглотило словно мягкой губкой, как будто он схватил облако.

— Стоп… э?

Камидзё успокоился и подумал.

Что, если всё, сказанное Индекс, было правдой, как бы невероятно это ни было, и эта Переносная Церковь действительно была пошита с использованием сверхъестественной силы?

Действительно ли нейтрализация этой сверхъестественной силы разорвёт её одежду в клочья?

— Хаааааааааааааааааааааааааааааааа?!

Камидзё невольно закричал от странного предчувствия того, что он вот-вот неожиданно поднимется на несколько ступенек по лестнице, ведущей к взрослости. Но…

…

…

…?

— Эээээээ? … Ха?

 

Ничего не случилось. Совершенно ничего не случилось.

«О, блин, не заставляй меня так переживать», — подумал он с облегчением.

Камидзё просто не мог этого вытерпеть.

— Видишь? Ну так как насчёт твоего Разрушителя Иллюзий? Совершенно ничего не случилось. Хе-хе.

Индекс уперлась руками в бёдра и гордо выпятила свою маленькую грудь.

Но в следующее мгновение её одежда просто свалилась с неё, как лента с подарочной упаковки.

Нитки, которыми было сшито её монашеское одеяние, аккуратно разошлись, превратив его просто в отдельные куски ткани.

Похожий на шапку цельный клобук должно быть, был отдельным предметом одежды, поскольку только он один на ней и остался. От того, что у неё была покрыта только голова, смотреть на это было ещё больнее.

Девочка застыла, по-прежнему упираясь руками в бёдра и гордо выпятив свою маленькую грудь.

Если подытожить, она была совершенно голой.

Часть 4

По-видимому, у девочки, называвшей себя Индекс, была привычка кусать людей, когда она злилась.

— Оуу… Ты меня всего искусала. Ты что, комар какой-то?”

— …

Ответа он не услышал.

Голая Индекс закуталась в одеяло. Она сидела, поджав ноги, безуспешно пытаясь привести своё монашеское одеяние в первоначальный вид, скрепляя его куски булавками.

Казалось, комнату заполнял звуковой эффект «дооон».

Но это было не из-за атаки нового пользователя Стендов. [✱]отсылка к манге JoJo’s Bizarre Adventure, в которой стенды — духи, являющиеся воплощением духовной сущности человека и обладающие разными способностями

— … Э, принцесса? Может быть, это слишком дерзко с моей стороны, но у меня есть рубашка на пуговицах и шорты, которые ты можешь надеть.

— …

Она посмотрела на него змеиным взглядом.

— … Э, принцесса?

«Что за персонажа она отыгрывает?» — озабоченно подумал он.

— … Что? — спросила она, когда он позвал её ещё раз.

— Это была полностью моя вина.

Единственным ответом, который он получил было то, что в него запустили будильником.

— Э-э! — закричал Камидзё, когда в него полетела еще и огромная подушка.

Чтобы прибавить веселья, в него заодно полетели видеоприставка и небольшой радиоприемник.

— Как ты можешь после такого разговаривать со мной как ни в чём не бывало?!

— А, нет! Для такого старика, как я, это тоже было событие, круто меняющее жизнь. Но на то и молодость!

— Ты надо мной насмехаешься… У-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!

— Ладно… — Прости меня, прости меня! Дура, не кусай этот видеодиск как носовой платок, он же прокатный!

Тома Камидзё склонился к полу, вытянув прямо перед собой обе руки, словно это было частью какой-то шутки.

Низко склонившись, Камидзё чувствовал, как сжимается его сердце после того, как он впервые увидел голую девочку.

Однако Тома Камидзё был не таким человеком, чтобы показать это.

…Или по крайней мере он так думал, но если бы только он взглянул в зеркало, его бы сильно удивило, как он выглядит.

— Готово.

Торжествующе выдохнув, Индекс расправила белоснежное монашеское одеяние, которое каким-то образом восстановило первоначальный вид после этой адской самодеятельной работы.

По всему одеянию сверкали десятки булавок.

— … . — Мило.

— Э, ты что, собираешься это носить?

— … . — Тишина.

— Ты собираешься носить эту «железную деву»?

— … . — Слёзы.

— У нас в Японии это называется «спать на иголках»

— … Ууууууууууу!!!

— Я понял! — извинился Камидзё, изо всех сил стукнувшись лбом об пол.

Тем временем Индекс смотрела на него, как ребёнок, которого дразнят, и была готова перегрызть кабель питания телевизора. Она что, была непослушной кошкой?

— Я буду это носить! — Я монашка!!!”

Хотя Камидзё не был уверен, имело ли это смысл, Индекс начала переодеваться, извиваясь под одеялом, в которое была закутана, словно гусеница. Была видна только её голова, и она была красная, как бомба.

— А-а-а, это напоминает мне как нам приходилось переодеваться в школе перед плаванием.

— … Чего ты на меня смотришь? Отвернись хотя бы.

— Да ну, какая уже разница? По сравнению с тем, что случилось раньше, простое переодевание вовсе не возбуждало.

— … … …

Индекс неожиданно замерла, но поскольку Камидзё, похоже, этого не заметил, она сдалась и снова завозилась под одеялом. Она настолько сосредоточилась на том, что происходило под одеялом, что не заметила, как ее похожий на капюшон головной убор соскользнул с ее головы.

В комнате воцарилась атмосфера неловкости, как в застрявшем лифте..

Мысли Камидзё начали отрываться от реальности, но затем в них всплыли слова «дополнительные занятия».

— Уаа! Точно! — У меня же дополнительные занятия! — Камидзё глянул на часы на своём мобильнике. — Э-э… Мне нужно идти в школу, а что ты будешь делать? Если собираешься оставаться здесь, я могу дать тебе ключ.

Вариант просто выставить её вон уже исчез из его мыслей. Поскольку монашеское одеяние Индекс, «Переносная церковь», среагировало на Разрушитель Иллюзий, она явно была как-то связана со сверхъестественным. Это означало, что не всё из рассказанного ею было ложью.

Возможно, она действительно упала с крыши из-за того, что её преследовали маги. Возможно, ей действительно придётся продолжать играть в смертельные догонялки.

Возможно, что волшебники, словно сошедшие со страниц комикса или кто-то настолько же сумасшедший действительно неистово гоняли по этому городу науки, в котором существовали установленные теории эсперов и парапсихологов.

И даже если это было не так, он не хотел просто бросить Индекс.

— Подходит. Я останусь.

Тем не менее, Индекс выпрямилась и сделала драматическое заявление. Затем она проскользнула мимо Камидзё, словно призрак, не проявляя никаких признаков того, что она заметила, что с головы у нее упал капюшон. Но если он попытается поднять его, капюшон наверное распадется на куски.

— Э-э-э…

— Хм? Нет, это не пойдёт, — обернулась Индекс. — Если я останусь, наверное они придут сюда. Ты же не хочешь, чтобы твою комнату взорвали, да?

От этого непринужденного ответа он потерял дар речи.

Пока Индекс медленно выходила из комнаты, Камидзё отчаянно бросился вслед за ней. Он хотел сделать что-нибудь, так что проверил свой кошелек и обнаружил, что у него осталось всего 320 иен. Он побежал за Индекс, чтобы отдать ей хотя бы ту мелочь, что у него была, но, пытаясь пройти в дверь, зацепил на скорости звука мизинцем ноги раму двери.

— Б… мяа! Мяа!!!”

В тот момент, когда Камидзё схватился за ногу и издал этот странный звук, потрясенная Индекс обернулась. Пока Камидзё корчился от сильной боли, его мобильник выскользнул из кармана. Едва он успел осознать это, жидкокристаллический экран ударился о твердый пол, и послышался звук рокового удара.

— У-у-у-у-у-у-у! Вот невезуха!

— Я бы сказала, что это была неуклюжесть, а не невезение, — сказала Индекс с легкой улыбкой. — Но если этот Разрушитель Иллюзий реален, это может быть неизбежным.

— …Что ты имеешь в виду?

— Это имеет отношение к миру магии, так что я сомневаюсь, что ты мне поверишь, — сказала Индекс, хихикнув. — Но если чудесная божественная защита и красная нить судьбы действительно существуют, то разве твоя правая рука не отрицает их целиком? — потрясла Индекс своим сколотым булавками монашеским одеянием, и добавила: — В конце концов, сила этой Переносной Церкви была в благословении господнем.

— Подожди. То, что мы называем везением и невезением — просто вопрос вероятности и статистики. То, о чем ты говоришь, совершенно…!

Говоря это, Камидзё дотронулся пальцем до дверной ручки и получил удар статическим электричеством.

— Чё…?! — закричал он в то время, как его тело рефлекторно дернулось.

От странного сокращения мышц его голень свело судорогой.

— …!!!

Это мучение обездвижило его примерно на 600 секунд.

— …Э, сестра?

— Да?

— Пожалуйста, объясни.

— Да тут особо нечего объяснять, сказала Индекс с таким видом, словно это были очевидные вещи. — Если то, что ты сказал о своей правой руке — правда, тогода одного обладания ею достаточно, чтобы постоянно отрицать силу везения.

— … Ты имеешь в виду то, что как я думаю, ты имеешь в виду?

— Просто касаясь воздуха, твоя правая рука приносит тебе всё большее и большее невезение♪.

— Гяяяаааааааааааа!!! Вот невезуууууууууухаааааааа!!! Камидзё не верил в оккультизм, но проблемы, связанные с невезением были совсем другим делом. Как бы там ни было, Камидзё был таким человеком, для которого любое затеянное им дело никогда не заканчивалось хорошо. До такой степени, что ему казалось, что вся Вселенная в заговоре против него.

Тем временем, белоснежная монашка глядела на него с улыбкой Девы Марии. В её глазах было то, что люди называют призывным взглядом.

— Разве родиться с такой силой — не истинное невезение ♪ ? От улыбки монашки на глаза Камидзё навернулись слёзы, и он наконец осознал, что беседа зашла не туда.

— П-постой, дело не в этом! Тебе есть куда идти? Я не знаю, в какой ты ситуации, но ты можешь здесь спрятаться, если эти маги или кто угодно находятся поблизости.”

— Если я останусь здесь, придут враги.

— Откуда ты это знаешь? Если ты просто останешься в моей комнате и не будешь привлекать к себе внимание, проблем быть не должно.

— Это не так, — Индекс ущипнула себя за грудь. — Эта Переносная Церковь действует, используя магическую силу. Церковь, похоже, называет её «божественной силой», но это та же самая мана. Проще говоря, похоже, что враги ищут магическую силу в Переносной Церкви

— Зачем ты носишь одежду, которую можно отследить?

— Я же говорила тебе, у неё защитная сила папского уровня, помнишь? Правда, твоя правая рука порвала её на куски.

— …

— Правда, ты порвал её на куски.

— Я сказал, что мне жаль, так что не смотри так слёзно. — …Но, Разрушитель Иллюзий разрушил эту Переносную Церковь, верно? Так разве заодно не пропала возможность её отслеживать?

— Даже если так, они узнают, что Переносная Церковь была уничтожена. Как я уже сказала, её уровень защиты — папского уровня. Проще говоря, она вроде крепости. Если бы я была на месте врага, я бы появилась здесь, когда эта крепость была уничтожена, по какой бы причине это ни случилось.

— Подожди секунду. Тем больше причин, по которым я не могу просто дать тебе уйти. Я всё ещё не верю в оккультизм, но если кто-то преследует тебя, я не могу просто отпустить тебя.

Индекс безучастно уставилась на него. С одним этим взглядом она действительно, действительно выглядела не иначе как обычная девочка.

— Тогда последуешь ли ты за мной в глубины ада?

Она улыбалась. Это была такая душераздирающая улыбка, что Камидзё на мгновение лищился дара речи. Индекс использовала ласковые слова, чтобы неявно сказать: «Не иди со мной».

— Не беспокойся. Я не одна. — Если я смогу добраться до церкви, они предоставят мне убежище.

— … Хммм. Ну и где эта церковь?

— В Лондоне.

— Далековато отсюда! Как далеко ты собираешься убежать?!

— Хм? О, не беспокойся. Я думаю, у неё есть несколько отделений в Японии, — ответила она, и её монашеское одеяние, выглядевшее как одежда жены, подвергающейся семейному насилию, затрепетала.

— Церковь, хм? Она могла бы отыскаться в городе

Слово «церковь» вызвало в сознании огромный зал для венчаний, но японские образцы были довольно запущенными. Прежде всего, местная культура имела мало общего с христианством. К тому же, в стране с частыми землетрясениями исторических зданий было немного. Церкви, которые Камидзё видел из окна поезда, все были маленькими сборными зданиями с крестами на крыше. Однако, у него было чувство, что он ошибался, думая, что это были церкви для богатых выскочек.

— О, но это должна быть не какая попало церковь. Она должна быть той же британской конфессии, к которой я принадлежу.

— ?

— Э, ну в христианстве есть много разных ветвей, сказала Индекс с горькой улыбкой. — Прежде всего, есть различие между старым течением католиков и новым течением протестантов. Я сама принадлежу к католикам, но существуют и другие конфессии. Например: римская католическая церковь с центром в Ватикане, русская православная церковь со штаб-квартирой в России, и англиканская церковь, центр которой находится в соборе Святого Георга.

— … Что случится, если ты случайно попадешь в другую церковь?

— Они меня прогонят, — сказала Индекс с той же горькой улыбкой. — Русская православная церковь и англиканская церковь в основном распространены в своих собственных странах. Англиканские церкви — редкость в Японии.

— …

Дела выглядели мрачно.

Возможно ли, что Индекс ходила из церкви в церковь пока не упала в обморок от голода? Как она чувствовала себя продолжая бежать, прогоняемая из каждой церкви, в которую заходила?

— Не беспокойся. Я просто должна продолжать, пока не отыщу англиканскую церковь.

— …

Всего лишь на мгновение Камидзё подумал о силе в своей правой руке.

— Эй! … Если у тебя будут любые проблемы, можешь прийти сюда снова.

Это было всё, что он мог сказать.

Он обладал силой, способной даже убить Бога, и всё же, это было всё, что он мог сказать.

— Конечно. Я загляну, если проголодаюсь.

Её сияющая как цветок подсолнуха улыбка была настолько идеальна, что Камидзё ничего не мог сказать в ответ.

Затем мимо прокатился робот-уборщик, свернув с пути, чтобы обогнуть Индекс.

— Хяяя?!

Эту идеальную улыбку как ветром сдуло. Индес подскочила, словно ей свело судорогой ногу, и затем упала назад. С ужасным глухим звуком её голова ударилась о стенку.

— !!! К-какая-то странная штука только что появилась как ни в чём не бывало!”

У Индекс слёзы навернулись на глаза, но она совершенно забыла хотя бы потереть ушибленное место, продолжая кричать.

— Не указывай на него пальцем и не называй его странным. Это просто робот-уборщик.

Камидзё вздохнул.

По размеру и форме он напоминал большую мусорную урну. Снизу у него были небольшие колеса, и круговая вращающаяся метла, как у уборочных машин. У него были камеры для того, чтобы объезжать людей и препятствия. Девушки в миниюбках просто ненавидели их.

— … Понятно. Я слышала, что Япония — ведущая страна в области технологий, но я не знала, что вы делаете механических Агатионов.

— Чего? Камидзё был немного испуган тем, насколько впечатленной выглядела Индекс. — Это же Академгород. Ты увидишь такие штуки повсюду в городе.

— Академгород?

— Да. Этот город создали, скупив всю западную часть Токио, в которой замедлилось развитие. Название происходит от того, что в нем десятки университетов и сотни начальных, средних и старших школ, — вздохнул Камидзё. — Восемьдесят процентов жителей — ученики; все многоквартирные дома, которые ты видишь — это общежития.

Он опустил тот факт, что у города была скрытая сторона, на которой параллельно обучению шло развитие способностей и тел.

— Вот почему этот город немного странный. — Город, переполненный разработанной в университетах экспериментальной техникой вроде автоматической уборки кухонных отходов, ветровых генераторов, которые работают достаточно хорошо, чтобы быть практичными, и роботов-уборщиков вроде этого. Благодаря этому, наш уровень технологической культуры примерно на 20 лет опережает весь остальной мир.

— Хммм, — Индекс тщательно изучала робот-уборщик. — Так значит, все эти здания — часть Академгорода?

— Ага. Я думаю, если ты ищешь англиканскую церковь, может быть, лучше всего тебе покинуть город. Все церкви, которые здесь есть, наверное, предназначены для изучения теологии или юнгианской психологии.

— Хм.

Индекс кивнула, и наконец-то пощупала рукой затылок, которым ударилась о стенку..

— Хя?! Э-э-э? Мой капюшон пропал?!

— О, так ты наконец-то заметила? Он упал с тебя раньше.

— Хя?!

Говоря «раньше», Камидзё имел в виду тот момент, когда она переодевалась под одеялом, но Индекс, похоже, по ошибке поняла это как указание на момент, когда она упала от изумления перед роботом-уборщиком. Она стала искать его на полу, и у неё над головой прямо-таки написан был вопросительный знак.

— О, я знаю! — Этот электрический Агатион!

Всё ещё пребывая в заблуждении, она рванулась вслед за роботом-уборщиком и исчезла за углом коридора.

— …А-а, что происходит?

Камидзё посмотрел в открытую дверь своей комнаты, где лежал капюшон Индекс, а затем вдоль коридора.. Индекс нигде не было видно. Не было ни прощания, ни слёз, ни чего-то в этом роде.

— При взгляде на неё возникает такое чувство, что она переживет даже конец света, — заключил он.

Доказательств этого у него не было, но тем не менее, именно так он и подумал.

Часть 5

— Ладно, у меня тут распечатки для вас. Следите по ним по ходу дополнительного занятия.

Даже проведя целый триместр в этом классе, Камидзё всё ещё не мог в это поверить.

Классный руководитель класса 1-7, Цукуёми Комоэ, выглядела просто нелепо — учительница, рост которой был настолько невелик, что когда она стояла за кафедрой, виднелась только её голова.

Эта маленькая девочка-учительница была одной из семи тайн школы: рассказывали легенду о том, что из-за роста в 135 сантиметров её не пустили на американские горки по соображениям безопасности — она казалась всем двенадцатилетней девочкой, которой следовало носить флейту-сопрано, желтую кепку и красный ранец ученицы начальной школы.

— Я не буду заставлять вас не болтать друг с другом, но вам нужно слушать то, что я буду говорить. Я вложила немало сил в подготовку вопросника, так что если вы плохо справитесь, будете наказаны «гляделками».

— Сенсей, это ведь игра в покер с повязкой на глазах? Это входит в расписание по развитию ясновидения! Я слышал, что нельзя уйти, пока не выиграешь десять раз подряд, несмотря на то, что не видишь своих карт, так разве мы попросту не застрянем тут до самого утра? — запротестовал Тома Камидзё.

— О, но Камидзё-тян, у тебя не хватает баллов за развитие способностей, так что ты в любом случае получишь «гляделки».

— Ыгх, — Камидзё лишился дара речи, увидев как учительница улыбается, словно менеджер по продажам.

— …М-м-м. Понятно. Комоэ-тян считает тебя настолько милым, что просто не в силах сдержаться, Ками-ян, — сказал Аогами Пирс, парень с голубыми волосами и пирсингом в ушах — староста мальчиков класса, сидевший рядом с Камидзё.

— … Чувствуешь ли ты злобные намерения, исходящие от спины этой училки в то время, как она радостно тянется к доске?

— Что? Что плохого в том, что такая милая учительница отчитывает тебя за то, что ты провалился на тестах? Когда тебя обижает такой маленький ребенок, ты получаешь кучу экспы, Ками-ян.

— Я знал, что ты лоликонщик, но ты ещё и мазохист? Да ты и в самом деле безнадежен!!!

— Ах-ха! Не то, чтобы мне нравились только лоли!! Мне нравятся И лоли!!!”

Камидзё чуть не заорал: «Да ты всеядный что ли?!», — но его прервали.

— Эй, вы, двое там! Если скажете ещё хоть одно слово, заставлю вас заняться «колумбовым яйцом».

Как и следовало ожидать, «колумбовым яйцом» называлось упражнение, заключавшееся в том, чтобы поставить сырое яйцо вертикально, ничем его не поддерживая. Те, кто специализировался на психокинезе, могли удерживать яйцо от падения, работая так напряженно, что у них чуть не лопались сосуды головного мозга. На самом деле это было серьезным вызовом, потому что, если бы психокинез был слишком мощным, яйцо разбилось бы. Как и в предыдущем примере, если бы у вас не получилось справиться с упражнением, пришлось бы сидеть до утра.

Камидзё и Аогами Пирс уставились на Цукуёми Комоэ, забыв о том, что надо дышать.

— Итак?

Её улыбка была просто устрашающей.

Хотя Комоэ-сенсей любила, когда её называли «милой», она приходила в неописуемую ярость, когда её называли «маленькой».

Однако, похоже, она не возражала против того, чтобы ученики смотрели на неё сверху вниз. Отчасти потому, что в Академгороде это было неизбежно. Город был настоящей Нетландией, и 80% его населения составляли ученики. Противостояние учителям было жестким даже по сравнению с обычными школами, и, что еще более важно, «сила» учеников основывалась не только на их успехах в учёбе, но и на их особых способностях.

Именно учителя занимались развитием способностей учеников, но у самих учителей особых способностей не было. Некоторые, такие как учителя физкультуры и консультанты по профориентации, выглядели так, слово явились из учебных частей иностранных армий, потому что собственными кулаками тренировали монстров третьего уровня. Однако жестоко было бы ожидать, чего-то подобного от учительницы химии, такой как Комоэ.

— … Эй, Ками-ян.

— Что?

— Ты бы завёлся, если бы тебя отчитала Комоэ-сенсей?

— Я — не ты! Просто заткнись уже, идиот! Если нам придётся играться с сырым яйцом несмотря на то, что у нас нет психокинеза, мы тут проторчим все летние каникулы! Если до тебя дошло, захлопни свой рот с этим фальшивым кансайским акцентом!

— Фальшивый… Н-н-н-н-н-не называй его фальшивым! Я действительно из Осаки!

— Заткнись. Я знаю, что ты из рисового района. Я в плохом настроении, так что не заставляй меня разыгрывать из себя бокэ.[✱]бокэ — персонаж традиционного японского комического дуэта мандзай. В то время как бокэ делает или рассказывает на сцене что-то глупое, другой участник дуэта — цуккоми — пытается над ним подшутить. http://ru.wikipedia.org/wiki/Мандзай

— Я-я-я не из рисового района! А. А-а-а-а! Я действительно люблю такояки.[✱]Такояки — очень популярное в Японии блюдо, приготовленное из жидкого теста и кусочка осьминога, жарится в специальной сковороде с полусферическими выемками.

— Хватит заставлять себя разыгрывать кансайца! Ты что, собираешься притащить такояки на обед только для того, чтобы соответствовать этой роли?

— О чём ты говоришь? Это же не значит, что человек из Осаки ест только такояки, верно?

— …

— Верно? Думаю, это верно… нет, подожди. Но… но ага… но, э?? Как это?”

— Ты выходишь из роли, мистер Фальшивый Кансаец, сказал Камидзё, затем вздохнул и посмотрел в окно.

Ему казалось, что он должен быть рядом с Индекс, а не возиться с этими бессмысленными дополнительными занятиями.

Переносная Церковь, монашеское одеяние, которое она носила, действительно среагировало на правую руку Камидзё, хотя сказать «среагировало», вероятно, было бы преуменьшением. Но это не означало, что он должен был поверить. Скорее всего, бОльшая часть того, что говорила Индекс, было ложью, и даже если бы это было не так, она могла просто принять какие-то естественные явления за оккультные.

Но несмотря на это…

«Думаю, рыба, сорвавшаяся с крючка, всегда кажется огромной.»

Камидзё снова вздохнул. Если альтернативой было застрять за партой в этом классе без кондиционера, где воздух был как в сауне, то может быть, лучше было рвануть в фэнтезийный мир меча и магии. И у него даже была милая, хотя и трудно сказать, чтобы красивая, героиня, с которой можно было туда отправиться.

— …

Камидзё вспомнил капюшон, который Индекс забыла в его комнате.

В конце концов он так и не вернул его. Не то, что бы он не мог этого сделать. Несмотря на то, что Индекс исчезла, он наверное нашел бы её, если бы начал искать всерьёз. А даже если бы и не нашел, он всё равно мог отправиться бегать по городу в её поисках с капюшоном в руке.

Когда он подумал об этом, то понял, что хотел бы как-нибудь с ней связаться. Он чувствовал, что однажды она может вернуться за капюшоном.

Потому что эта белоснежная девушка улыбнулась ему такой идеальной улыбкой…

Ему казалось, что она исчезла бы как иллюзия, если бы он не оставил какую-то связь.

Он боялся.

«О, так вот оно что…»

Пройдя через эти несколько поэтические мысли, Камидзё наконец кое-что понял. Раз уж до этого дошло, он не ненавидел девушку, которая упала не его балкон. Она нравилась ему достаточно для того, чтобы мысль о том, что он никогда больше ее не увидит оставила в нем мимолетное ощущение сожаления.

— …А, чёрт его побери.

Он цокнул языком. Учитывая, как много места она заняла в его мыслях, ему захотелось, чтобы он не позволил ей уйти.

«Если подумать, что там было насчёт этих 103 000 гримуаров, о которых она упоминала?»

Индекс сказала, что группа, магическая группа (что-то вроде компании?), преследовавшая её, похоже, гналась за ней, чтобы получить эти 103 000 гримуаров. И, очевидно, Индекс сбежала, имея при себе эти 103 000 гримуаров.

Это не был ключ или карта, изображавшая место, где хранились все эти книги.

Когда Камидзё спросил, где все эти книги, она просто ответила: «Прямо здесь». Тем не менее, насколько Камидзё мог видеть, при себе у неё не было ни единой книги. Даже если бы они были у неё с собой, комната Камидзё была не настолько большой, чтобы вместить 100 000 книг.

«… Так в чём же всё-таки было дело»

Камидзё в замешательстве склонил голову набок. Поскольку Переносная Церковь Индекс среагировала на Разрушитель Иллюзий, её слова не были полным заблуждением. Тем не менее…

— Сэнсэй? Камидзё-кун пялится в окно на развевающиеся юбки девушек из теннисной команды.

Услышав натужный кансайский диалект Аогами Пирса, Камидзё резко переключил внимание на класс.

— …

Комоэ-сэнсэй замолчала.

Похоже, она испытала шок от того, что «этот» Тома Камидзё-кун не слушал урок. У неё был вид двенадцатилетней девочки, которая только что узнала правду о Санта-Клаусе.

Едва эта мысль появилась у него в голове, Тому Камидзё пронзили враждебные взгляды его одноклассников, желавших защитить человеческие права этой «малышки».

● ● ●

Несмотря на то, что эти занятия назывались дополнительными, ученики застряли на них до самого закрытия школы.

— Вот невезуха, — бормотал Камидзё себе под нос, глядя на трехлопастный пропеллер ветровой турбины, мерцающий в свете заката.

Ночная жизнь тут была запрещена в любом виде, так что последние автобусы и электрички Академгорода должны были отправляться как только ученики покинут школу.

Камидзё пропустил последний автобус, и поэтому с трудом тащился по раскаленному торговому району, который, казалось, никогда не закончится. По дороге мимо него проехал патрульный робот. Это тоже была бочка на колесиках, работавшая вроде передвижной камеры наблюдения. Раньше были улучшенные версии роботов в виде собак, но вокруг них собирались дети, не дававшие им прохода. По этой простой причине рабочие роботы переделали в виде цилиндрических контейнеров.

— А, вот и ты, ублюдок! Стой… стой!! Эй, ты! Я с тобой разговариваю! Стоять!!!”

Летняя жара добила Камидзё и он просто глазел на медленно двигающегося патрульного робота. Он думал о том, как Индекс убежала в погоне за роботом-уборщиком и, наконец, осознал, что этот голос зовет его.

Он обернулся, чтобы выяснить, что происходит.

 

Это была девушка, по возрасту — ученица средней школы, с каштановыми волосами до плеч, которые горели как огонь в свете заката, но её лицо было ещё краснее. На ней была плиссированная серая юбка, блузка с короткими рукавами и летний свитер… В этот момент он неожиданно понял, кто она такая.

— … А, это опять ты, Бири-бири[✱]Бири-бири — японское звукоподражание треску электрического разряда. из средней школы.

— Не называй меня Бири-бири! У меня есть имя! Я Микото Мисака! Почему ты его ещё не запомнил?! Ты с первой нашей встречи называешь меня Бири-бири!

«С первой нашей встречи?» — задумался Камидзё. «Ах, да»

Когда они встретились в первый раз, она была окружена хулиганами, точно как вчера. Когда парни стали приближаться к ней, он подумал, что они хотят отобрать у неё кошелек и шагнул вперед совсем как Таро Урасима[✱]Таро Урасима — вымышленный персонаж, главный герой японской легенды о молодом рыбаке, спасшем черепаху. Черепаха оказалась прекрасной дочерью повелителя морей Рюдзина по имени Отохимэ, которая лишь временно приняла образ животного..

Однако, по какой-то причине, это разозлило как раз девушку, сказавшую: «Заткнись! Не лезь в чужую драку! Бири-бири!» — Камидзё естественно, блокировал её Бири-бири правой рукой, и девушка ответила: «Э? Почему оно не сработало? Тогда как насчёт этого? Э?» — и так, одно за другим, всё и привело к их нынешним отношениям.

— …Э? Что? — Мне не грустно, так почему же я плачу, мама?

— Что это у тебя за отсутствующий взгляд?

Камидзё вымотался на дополнительных занятиях, поэтому решил не нагружать себя мыслями о том, как справиться с Бири-бири.

— Девушкой, с ошеломленным видом глядевшей на Камидзё, была вчерашняя Рейлган. Она так расстроилась из-за того, что проиграла одну-единственную схватку, что снова и снова возвращалась к Камидзё, чтобы вызвать его на матч-реванш.

— … И для кого было это разъяснение?

— У неё сильная воля, и она ненавидит проигрывать, но на самом деле она довольно одинока, и в её обязанности входит забота о домашнем питомце класса.

— Не притягивай сюда за уши странные идеи!!!”

Эта девушка, Микото Мисака, замахала руками и привлекла к себе внимание всех прохожих. Это вовсе не было удивительным, если учесть, что её совершенно обычная школьная форма была формой средней школы Токивадай, одной из пяти самых престижных и элитных школ Академгорода. По некоторым причинам взрывоопасно утонченные девушки из школы Токивадай держались особняком даже на станции в час пик и любой бы поразился и счёл бы странным, если бы увидел одну из них сидящей на полу вагона и возящейся со своим мобильником как обычная девушка.

— Ну так чего тебе надо, Бири-бири? Собственно, почему ты носишь школьную форму даже на летних каникулах? У тебя что, дополнительные занятия?

— Гх… З-заткнись.

— Или ты беспокоишься за кролика, за которым ухаживает ваш класс?

— Я же сказала тебе, завязывай с этой чушью про животных! К тому же, сегодня я собираюсь заставить тебя дергать ногами как лягушка, к которой подсоединили электроды! Так что приведи в порядок свою волю и наследство.

— Я так не думаю.

— Почему нет?

— Потому что я не ухаживаю за питомцем нашего класса.

— Почему ты… Хватит надо мной насмехаться!!!

Девушка из средней школы топнула по плитке, которой была вымощена дорожка.

В тот же самый момент из мобильников всех прохожих донеслись ужасные звуки. К тому же, в торговом районе прервалась передача кабельного телевидения и страшный звук раздался из патрульного робота.

Волосы девушки из средней школы издавали треск статического электричества. Эта девушка пятого уровня, использовавшая Рейлган одной лишь силой своего тела, улыбнулась так, что её клыки обнажились, как у зверя.

— Хммм. Как тебе это? Это заставило твой трусливый мозг передумать? …Мгх!”

В отчаянной попытке заткнуть ей рот, Камидзё накрыл рукой всё хладнокровное лицо Микото Мисаки.

«З-заткнись. Пожалуйста, закрой рот! Тут у всех погорели мобильники, и люди этим вовсе не обрадованы!!! Если они поймут, что это из-за нас, нас заставят расплатиться, и я понятия не имею, сколько стоит это кабельное телевидение!!!»

Благодаря своей недавней встрече с монашкой с серебристыми волосами, Камидзё от всей души помолился Богу, о котором обычно думал только во время Рождества.

Должно быть, его молитвы достигли небес, поскольку никто не направился к Камидзё и Микото.

«Слава тебе, Господи».

Камидзё вздохнул с облегчением… продолжая душить Микото.

— Сообщение, сообщение. Ошибка номер 100231-YF. Зафиксировано нападение при помощи электромагнитных волн, нарушающее закон об использовании радиоволн. Обнаружена системная ошибка. Поскольку это может быть связано с кибертерроризмом, избегайте использования электронных устройств.

Разрушитель Иллюзий и Рейлган нерешительно обернулись.

Цилиндрический контейнер лежал на тротуаре на боку, испуская дым и бессмысленно разговаривая сам с собой.

В следующее мгновение патрульный робот начал издавать пронзительный сигнал тревоги.

Естественно, они побежали прочь.

Они забежали в переулок, отшвырнули пинком грязную пластиковую урну и на бегу спугнули черную кошку.

«Кстати, если подумать, я ничего плохого не сделал. Почему я убегаю вместе с ней?»

Даже думая об этом, он продолжал бежать. В конце концов, он слышал в ток-шоу, что эти патрульные роботы стоили по 1,2 миллиона иен за штуку.

— Ууу… в-вот невезуха. Почему я всегда оказываюсь втянутым в «её» дела?

— Что ты хочешь этим сказать?! И, меня зовут Микото Мисака!

Они наконец-то остановились в дальнем, дальнем, дальнем переулке. Должно быть, тут снесли один из выстроившихся в ряд домов, потому что прямоугольная площадка оказалась свободной. Она выглядела неплохим местом для игры в уличный баскетбол.

— Заткнись, Бири-бири! Это именно ты испортила всю мою электронику вчерашней молнией! Чего ты вообще хочешь после этого?!

— Это твоя вина, что я вышла из себя!

— Я вообще не понимаю, чего ты взбесилась! Я тебя и пальцем не тронул!

После этого обмена мнениями Микото атаковала Камидзё всем своим арсеналом, но Камидзё отразил все атаки своей правой рукой.. На этот раз её атаки не закончились Рейлганом. Её атаки находились в диапазоне от скручивания вместе собранного железистого песка, чтобы создать похожий на кнут стальной меч, до излучения мощных электромагнитных волн, чтобы повлиять на внутренние органы а под конец дошли даже до удара настоящей молнии с неба.

Но ничто не могло справиться с Томой Камидзё.

Пока речь шла о сверхъестественном, Тома Камидзё мог его рассеять.

— Просто продолжай доставать меня, пока не выдохнешься! Только не перетрудись и не обвиняй меня, когда у тебя не хватит сил продолжать, Бири-бири!

— … !!! — Микото заскрежетала зубами. — Э-это не считается. Это нельзя считать! Ты ни разу не ударил меня, так что ничья!!!

— Эхх… Ладно, ладно. Ты победила. От того, что я тебя ударю, мой кондиционер не починится.

— Хаа… ! С-секундочку! Относись к этому всерьёз, — закричала Микото, взмахнув рукой.

Камидзё вздохнул.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы я отнесся к этому всерьез?

— А… — Микото замолкла.

Камидзё слегка сжал правый кулак и снова раскрыл его. От этого простого действия по всему телу Микото Мисаки выступил холодный пот. Она застыла на месте, не в силах даже сделать шаг назад.

Микото не знала, какой была настоящая сила Камидзё, так что для неё он был воистину неизвестным ужасом, который побил все её козыри, даже не вспотев.

Это было неудивительно. Тома Камидзё выстоял под ударами Микото Мисаки больше двух часов подряд, не получив ни царапины. Естественно, она призадумалась о том, что случится, если он возьмется за дело всерьез.

Камидзё вздохнул и отвел взгляд.

Микото наконец отступила на несколько шагов, словно лопнули веревки, удерживавшие её на месте.

— … Ну чем еще я могу назвать это, если не невезухой? — Камидзё был поражен тем, насколько она испугалась. — Сначала вся электроника в моей комнате вышла из строя, затем самозваный маг утром, а теперь эспер Бири-бири вечером.

— Маг?… Что?

— … , — Камидзё на мгновение задумался. — Да… Это я и сам хотел бы знать.

В обычных условиях Микото скорее всего закричала бы: «Ты что, смеешься надо мной?! У тебя что, в голове такие же непонятки, как и с твоей способностью?» — а затем электрифицировала бы его. Но в этот день она могла только подпрыгивать от страха, стоило ему на неё посмотреть.

Это был всего лишь блеф, чтобы обмануть её, но Камидзё стал испытывать сожаление от того, насколько эффективным он оказался.

«В любом случае, что это была за магическая чушь?»

Камидзё вспомнил то, что случилось этим утром. Монашка в белом довольно охотно использовала это слово, но теперь, обдумывая всё заново, он чувствовал, что этот термин был определенно оторван от реальности.

«Интересно, почему это не казалось неуместным в присутствии Индекс. Не было ли там чего-то таинственного, отчего в магию было легче поверить?»

— … Стоп, о чем я думаю, — пробормотал Камидзё, полностью игнорируя девушку Бири-бири по имени Микото Мисака, которая испуганно дрожала как щенок.

Он оборвал свои связи с Индекс и миром, в котором она жила, каким бы он ни был. Мир велик, и непохоже, чтобы он снова встретился с ней в каком-то бессмысленном совпадении. Думать о магах было совершенно бессмысленно.

Несмотря на это, он не мог выбросить эту мысль из головы.

У него всё ещё был белоснежный капюшон, который она забыла в его комнате.

Эта единственная оставшаяся связь продолжала раздражающе колоть его на краю сознания.

Тома Камидзё даже не знал, почему он столько об этом думает.

В конце концов, у него была сила, способная убить даже Бога.

Часть 6

Имея только 320 йен, в наше время нельзя купить даже большой гюдон.

— ……………………………………….Обычный, хм?

Девушки, которые радостно едят бенто размером с покетбук, наверное, этого не поймут, но для вспотевшего, растущего парня обычный размер — это не более чем перекус.

Отделавшись от Бири-бири, Камидзё пошел в ресторан, где подавали гюдон, чтобы «перекусить». Оставшись всего при 30 йенах (налоги включены), он подошел к своему общежитию, когда солнце уже почти село.

Это место выглядело пустынным.

Был первый день летних каникул, так что скорее всего большинство учеников пошли гулять и развлекаться.

Здание выглядело как стандартный дом с однокомнатными квартирами. Вдоль одной из стен прямоугольного здания шли проходы, в которые выходили двери комнат. Это было мужское общежитие, так что на металлических поручнях не было листов пластика, не дававшего заглянуть под юбки девушкам.

Парадный вход с балконами по обе стороны располагался на внутренней стороне здания, если смотреть с улицы. Другими словами, он находились в проходе между соседними зданиями.

Входные двери запирались автоматически, но до соседнего здания было всего два метра. Можно было легко проникнуть в общежитие, перепрыгнув с крыши на крышу, как это сделала Индекс сегодня утром.

Камидзё прошел через автоматически запирающиеся двери, миновал «кладовку, известную как комната коменданта общежития» и вошел в лифт. Назло всем, лифт был еще более грязным и перекошенным, чем грузовой лифт на фабрике, но кнопку «К», обозначавшую выход на крышу, запечатывала металлическая пластинка, чтобы помешать Ромео и Джульеттам ночь за ночью выбираться на крышу.

Прозвенел звонок как в микроволновке, и лифт остановился на седьмом этаже.

Камидзё раздвинул лязгнувшую дверь и вышел в коридор. Он был на седьмом этаже, но ветра не было, так что здесь было даже жарче и более душно, чем на улице, из-за того, что соседнее здание было совсем рядом.

— Хм?

Наконец, Камидзё кое-что заметил. Дальше по прямому коридору и как раз перед дверью его комнаты собрались три робота-уборщика. Нечасто можно было увидеть сразу три из них. Хотя бы потому, что он был почти уверен, что на всё общежитие их было только пять.

По тому, как они вибрировали и двигались вперед-назад было похоже, что они убирали ужасный беспорядок.

По какой-то причине Камидзё остро ощутил надвигающуюся невезуху.

У робота-уборщика было достаточно мощности, чтобы аккуратно отодрать прилипшую к полу жвачку. Так что же создало такую проблему для трёх из них?

Камидзё содрогнулся от мысли о том, что его сосед Мотохару Цучимикадо мог набухаться, ведя себя как хулиган для того, чтобы потерять девственность, и закончил тем, что от души всё обблевал, использовав дверь комнаты Камидзё вместо телефонного столба.

Что случилось?…

У людей есть несчастливая склонность желать видеть ужасные вещи.

Машинально сделав еще несколько шагов, он наконец увидел это.

Таинственная девочка по имени Индекс упала в обморок от голода.

— … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … А-а-а.

Роботы мешали разглядеть ее всю, но было совершенно очевидно, что некто в белом монашеском одеянии, усеянном блестящими безопасными булавками, лежал лицом вниз в обмороке.

Индекс не двигалась, хотя об неё непрерывно стукались три робота-уборщика. От этого она выглядела еще более жалко, словно её клевали городские вороны. Вообще-то роботы-уборщики были сконструированы так, чтобы избегать столкновений с людьми и другими препятствиями. Почему машины отказывались распознавать её как человека?

— … Полагаю, это тоже невезуха.

Если бы в этот момент Тома Камидзё увидел своё лицо в зеркале, его бы удивило то, что на нем была улыбка.

В глубине души он беспокоился. Возможно, он не поверил ей насчет магов, но было вполне возможно, что девочку преследовала какая-то секта.

Он был рад увидеть её в обычном, голодающем состоянии.

И даже не обращая внимание на эти переживания, он был рад увидеть её снова.

Затем Камидзё вспомнил единственную вещь, которую она забыла: белоснежный капюшон, который он ей так и не отдал. Ему показалось странным, что он смотрел на этот капюшон как на какой-то талисман.

— Эй! Что ты здесь делаешь?

Он окликнул её и побежал к ней.

«Почему я не могу подождать, словно младшеклассник, который не может уснуть в ночь перед школьной поездкой? Почему каждый мой шаг вызывает такое чувство, словно я иду в магазин в день выхода большой РПГ?»

Индекс его пока что не заметила.

Тома Камидзё выдавил из себя улыбку по поводу того, насколько это было «по-индексовски».

А затем он наконец заметил, что Индекс лежит в луже крови.

— … А-а … ?.

Первым, что он ощутил, было не потрясение, а замешательство.

Он не мог заметить этого раньше, потому что обзор закрывали роботы-уборщики. Поскольку она лежала лицом вниз, он смог увидеть одиночную горизонтальную линию внизу её спины. Это была рана, нанесенная клинком, но она была настолько прямой, что казалось, кто-то воспользовался линейкой и резаком для картона. Кончики её серебристых волос длиной до талии явно были обрезаны и эти серебристые волосы окрасила в красный цвет жидкость, истекавшая из раны.

Какое-то мгновение Камидзё не мог понять, что это была человеческая кровь.

Разница между реальностями мгновение назад и мгновение спустя спутала его мысли. Красный… красный… кетчуп? Индекс что, потратила последние силы на то, чтобы высосать кетчуп, а потом свалилась в обморок от голода? От этого приятного мысленного образа Камидзё чуть не улыбнулся.

Он почти улыбнулся, но улыбки не получилось.

Улыбнуться было невозможно.

Три робота-уборщика, лязгая, продолжали двигаться вперед-назад. Они отчищали пятно на полу. Они отчищали красную жидкость, разлившуюся по полу. Они отчищали красную жидкость, истекавшую из тела Индекс, словно лезли в рану грязной тряпкой: они высасывали кровь из тела Индекс.

— Сто… йте. Стойте! Чёрт!!!

Глаза Камидзё наконец-то сфокусировались на реальности. Он яростно схватил роботов-уборщиков, собравшихся вокруг серьезно раненой Индекс. Но это ему не удалось, поскольку роботы по необходимости были сделаны довольно тяжелыми, чтобы предотвратить их похищение, да и были достаточно мощными.

В действительности, роботы-уборщики всего лишь отчищали постоянно распространявшееся по полу пятно, и ни разу не коснулись раны Индекс. Несмотря на это, Камидзё смотрел на них как на червей, копошащихся в гноящейся ране.

Ему было нелегко отодвинуть в сторону хотя бы одного из этих тяжелых и мощных роботов, не говоря уже о трёх. Пока он сосредотачивался на одном, остальные два направлялись к пятну.

Предполагалось, что он обладает силой, способной убить даже Бога.

Но он не мог сдвинуть с дороги эти игрушки.

Индекс ничего не говорила.

Её бледные губы были настолько неподвижны, что он не был уверен, дышит ли она вообще.

— Чёрт, чёрт!!! — закричал Камидзё в замешательстве. — Что случилось? Какого чёрта тут случилось?! Чёрт бы его побрал! Кто, чёрт возьми, сделал это с тобой?

— Хм? Должно быть, это мы, маги.

За его спиной раздался голос; голос, не принадлежавший Индекс.

Камидзё обернулся всем телом, словно собирался рвануться вперед и ударить этого человека. Там стоял человек, появившийся из… нет, не из лифта. Похоже, он поднялся сюда по пожарной лестнице рядом с лифтом.

Этот белый человек был двух метров ростом, но на вид был моложе Камидзё.

 

Ему было… наверное, 14 или 15 лет, одного возраста с Индекс. Его большой рост был отличительным признаком иностранцев, в то время как его одежда была… абсолютно черной версией одежды, которую носят священники. Однако, даже если обыскать весь мир, вряд ли нашелся бы человек, который назвал бы его священником.

Может быть от того, что он находился с наветренной стороны, Камидзё чувствовал ужасно сладкий запах духов, несмотря на то, что до этого человека было больше 15 метров. Его светлые волосы до плеч были окрашены в красный, как закат, цвет, на всех десяти пальцах, словно кастеты, блестели серебряные кольца, отвратительная серьга висела в ухе, из кармана свисала подвеска мобильника, зажженная сигарета была сдвинута в уголок рта, и, словно для завершения образа, под правым глазом была татуировка в виде штрих-кода.

Его нельзя было назвать священником, но и хулиганом его было трудно назвать.

Воздух в коридоре вокруг этого человека выглядел явно странно.

Словно вся эта область управлялась совершенно другими законами, отличными от тех, к которым привык Камидзё. Это странное ощущение распространялось, словно ледяные щупальца.

В первую очередь Камидзё ощутил не страх и не злость…

… а замешательство и неуверенность. Это было отчаянное одиночество, похожее на то, которое чувствуешь, когда у тебя украли кошелек в чужой стране, где люди говорят на незнакомом языке. Словно ледяные щупальца поползли по его телу и заморозили сердце. Именно тогда Камидзё кое-что понял.

«Это маг.»

«Этот мир стал другим, и в нем существуют странные явления вроде магии.»

Он мог сказать это с первого взгляда.

Он всё ещё не верил в магов.

Но он мог точно сказать, что этот человек жил в мире, находившемся за пределами мира Камидзё.

— Хм? Хм… хм… хм. Ей здорово досталось, — маг огляделся по сторонам и сигарета в углу его рта раскачивалась в такт его словам. — Я слышал, что Канзаки порезала её, но это… я думал, что беспокоиться не о чем, поскольку кровавого следа не было…

Маг посмотрел на роботов-уборщиков, собравшихся за спиной Томы Камидзё.

Скорее всего, Индекс «порезали» где-то в другом месте, и она едва сумела добежать сюда, спасая свою жизнь, а потом потеряла сознание. По пути она наверняка оставила следы свежей крови, но роботы-уборщики отчистили её всю.

— Но… почему?

— Хм? Ты имеешь в виду, почему она пришла сюда? Кто знает? Может быть, она что-то забыла. Если подумать, то вчера, когда я подстрелил её, на ней был капюшон. Она что, потеряла его где-то?

Маг, стоявший перед Камидзё, использовал слово «вернулась».

Другими словами, он отслеживал всё, что Индекс делала сегодня. И он знал, что она потеряла капюшон от своего одеяния «Переносная Церковь».

Индекс что-то говорила о магах, которые следят за магической силой её «Переносной Церкви».

Это означало, что маги отслеживали Индекс, регистрируя сверхъестественную силу в её «Переносной Церкви». Они должны были знать, что «Переносная Церковь» уничтожена, когда прервался её «сигнал». Об этом Индекс тоже говорила.

Но тогда и Индекс должна была знать.

Она знала, но, похоже, всё равно полагалась на защитные способности «Переносной Церкви».

Но почему она вернулась? Зачем ей нужно было забрать кусок разрушенной и потому бесполезной «Переносной Церкви»? Правая рука Камидзё сделала бесполезной всю «Переносную Церковь», так что особого смысла возвращаться за капюшоном не было.

«Тогда последуешь ли ты за мной в глубины ада?»

Неожиданно всё стало на место.

Камидзё вспомнил, что ни разу не прикоснулся к капюшону «Переносной Церкви», который остался в его комнате. Другими словами, капюшон всё ещё сохранял магическую силу. Должно быть, она подумала, что маги смогут засечь его, и направилась сюда, чтобы забрать капюшон.

Итак, Индекс бросила вызов опасности и «вернулась».

— … Ты дурочка.

Незачем было это делать. Именно неуклюжесть Камидзё разрушила её «Переносную Церковь», к тому же, он понял, что она забыла капюшон в его комнате, но так всё это и оставил. И что ещё важнее, у Индекс не было ни обязательств, ни долга, ни права защищать Камидзё.

Несмотря на это, она не могла не вернуться.

Тома Камидзё был для неё совершенным чужаком, с которым она встретилась меньше чем за полчаса до этого.

Она не могла не рискнуть своей жизнью и не вернуться, чтобы не дать вовлечь его в схватку магов.

— Ты дура!!!

По какой-то странной причине неподвижная спина Индекс раздражала его.

Раньше Индекс сказала ему, что невезухой он был обязан собственной правой руке.

Очевидно, его правая рука подсознательно отрицала даже такие незаметные сверхъестественные силы как божественное покровительство и красная нить судьбы.

К тому же, если бы бездумное прикосновение Камидзё не разрушило «Переносную Церковь», ей незачем было бы сюда возвращаться.

«Нет. Такие оправдания бесполезны.»

Его правая рука и разрушение «Переносной Церкви» не были причинами, по которым она чувствовала, что ей нужно вернуться.

Если бы Камидзё не захотелось сохранить эту единственную связь… Если бы только в тот момент он вернул упавший с её головы капюшон…

— Хм? Хм… хм… хм? Да ладно, не могу, чтобы ты на меня так смотрел, — сигарета в углу рта мага шевелилась в такт его словам. — Это не я порезал её, и сомневаюсь, чтобы Канзаки хотела, чтобы дело закончилось так кроваво. В конце концов, «Переносная Церковь» считается абсолютной защитой. В самом деле, это вообще не должно было её ранить. … Ну честное слово, что за поворот судьбы привел к тому, что её разрушило? Если только дракон Святого Георга не вернулся, то я не знаю, как можно было пробить барьер папского класса защиты.

Последняя часть фразы была сказана самому себе, и когда он произносил её, улыбка исчезла с его лица.

Однако это продлилось всего мгновение. Сигарета в уголке рта снова дернулась вверх, словно он неожиданно вспомнил, что надо улыбаться.

— Почему? — спросил Камидзё, хотя и не надеялся, что ему ответят. — Почему? Я не верю в магию из волшебных сказок и я на самом деле не понимаю магов или кто там вы такие. Но разве среди вас нет добрых и злых? Разве нет магов, которые защищают вещи и людей?

Он очень хорошо знал, что не имеет права читать мораль.

Когда Индекс ушла, Тома Камидзё позволил ей уйти и вернулся к нормальной жизни.

И всё же он не мог удержаться, чтобы не сказать этого.

— Вы набросились на эту маленькую девочку, гнались за ней повсюду, а затем настолько серьезно ранили её. Глядя в лицо этой реальности, можешь ли ты искренне сказать, что ты на стороне справедливости?

— Как я уже сказал, это сделала Канзаки. а не я, — маг на секунду задумался. Слова Камидзё ни в малейшей степени не задели его. — И ранена она или нет, нам придётся её забрать.

— Забрать её?

Камидзё не понимал, что имеет в виду этот маг.

— Хм? А, понятно. Ты знал слово «маг», так что я предположил, что ты полностью в курсе дела. Полагаю, она боялась, как бы не вовлечь тебя во всё это, — маг выдохнул сигаретный дым. — Да, нам придётся её забрать. Строго говоря, нам нужна не она, а те 103 000 гримуаров, которые у неё есть.

… Опять эти 103 000 гримуаров.

— Ясно, ясно. Эта страна не особо религиозна, так что я думаю, ты не понимаешь, — сказал маг скучающим голосом, несмотря на то, что улыбался. — «Индекс запрещенных книг» — это составленный церковью список всех злых книг, которые запятнают твою душу от одного их прочтения. Даже если бы ты объявил, что эти опасные книги существуют, люди всё равно могли бы неосознанно достать какую-то из них, несмотря на то, что не знали бы её названия. Так что она стала контейнером для отвратительных книг, в котором их содержится 103 000. О, но будь осторожен. Достаточно прочитать всего одну из тех книг, что у неё есть — и человек из такой нерелигиозной нации как ты станет «овощем».

Несмотря на его слова, у Индекс не было ни одной книги. Очертания её тела отчетливо проступали под её одеянием и если бы она спрятала под одеждой хоть одну книгу, это было бы заметно. Не говоря уже о том, что ни один человек не смог бы идти с грузом из 100 000 книг — целой библиотекой.

— Н-не говори глупостей Где вообще все эти книги?!

— О, они там, в её памяти, — сказал маг, словно это было совершенно очевидным фактом. — Ты знаешь, что такое «эйдетическая память»? Похоже, что это способность мгновенно запоминать всё, что ты видишь, и никогда не забывать ни единой фразы, ни единой буквы. Проще говоря, это превращает тебя в человека-сканера, — маг равнодушно улыбнулся. — Это не имеет ничего общего ни с нашим оккультизмом ни с твоей научной фантастикой. Это естественное явление. Она была в Британском музее, Лувре, Ватиканской библиотеке, на руинах Паталипутры, в Компьенском замке, в аббатстве Мон-Сен-Мишель и во многих других местах, где хранятся гримуары, которые нельзя выносить из мест, в которых они запечатаны. Она украла их своими глазами и хранит их как библиотеку гримуаров.

Он просто не мог в это поверить.

Он не мог поверить, что эти гримуары существовали или что у неё была эйдетическая память.

Однако значение имело не то, было ли это правдой, а тот факт, что кто-то «верил», что это правда и в результате рассёк девочке спину.

— Ну, у неё самой нет способности совершенствовать магическую силу, так что она безвредна, — сигарета в углу рта мага радостно поднялась. — Но с того момента как было создано это средство противодействия, церковь, должно быть, забеспокоилась. Ну, с таким магом как я это не имеет ничего общего. В любом случае, эти 103 000 гримуаров довольно опасны, так что я пришел, чтобы доставить её в укрытие прежде чем появится «кто-то, кто мог бы воспользоваться ими», чтобы захватить её.

— До… ставить её в укрытие?

Тома Камидзё был крайне изумлен. Что этот парень только что сказал, видя такую кровавую сцену?

— Да, именно так. Доставить её в укрытие. Какой бы чуткой и добросердечной она ни была, она не сможет устоять против пыток и наркотиков. Знаешь, от одной мысли о том, что эта девочка попадет в руки подобным людям у меня болит сердце.

— …

Камидзё задрожал.

Это не был чистый гнев: по его руке побежали мурашки. Стоявший перед ним человек считал правым только самого себя; он жил, не обращая внимания свои ошибки. От всего этого по всему телу Камидзё пробежал холодок, словно он плюхнулся в ванну, до краев заполненную десятками тысяч слизняков.

Ему в голову пришел термин «безумная секта».

От мысли о магах, охотившихся за людьми, исходя из беспочвенных верований, он почувствовал себя так, словно у него вот-вот полопаются нервы.

— Ты кем себя возомнил, черт тебя побери?!

Он почувствовал, что его правую руку охватило тепло, словно она ответила на его гнев.

Его ноги, прочно упиравшиеся в землю, начали двигаться до того, как он успел об этом подумать. Его плотное тело из плоти и крови рванулось к магу словно пуля. Он сжал свой правый кулак с такой силой, что почувствовал, словно раздавит пальцы на куски.

Его правая рука была бесполезной. Она не могла помочь ему победить хотя бы одного хулигана, не прибавила бы ему баллов на экзамене и не сделала бы его популярным у девушек.

Но и его правая рука могла быть довольно полезной. В конце концов с её помощью он мог вырубить одним ударом стоявшего перед ним ублюдка.

— Я бы предпочел называть себя Стейл Магнус, но полагаю, мне придется действовать как Фортис931.

Маг оставался совершенно неподвижным, если не считать шевеления сигареты в уголке его рта.

Пробормотав что-то себе под нос, он заговорил с Камидзё, словно представлял ему своего домашнего чёрного кота, которым очень гордился.

— Это моё магическое имя. Ты с такими не знаком? Похоже, что мы, маги, не можем пользоваться настоящими имена, когда используем магию. Это старая традиция, так что я на самом деле и сам не понимаю, почему так.

Их разделяли пятнадцать метров.

Тома Камидзё покрыл половину этого расстояния всего лишь тремя прыжками.

— Фортис… думаю, в переводе на японский это будет «сильный». Ну, на самом деле этимология не важна. Важно то, что мне присвоили это имя. Для нас, магов, при произнесении заклинания это не столько магическое имя, сколько…

Даже когда Тома Камидзё сделал еще два шага по коридору, улыбка мага не исчезла. Похоже, он хотел показать, что Камидзё не был противником, ради которого стоило спрятать улыбку.

— … имя убийцы, я полагаю.

Маг по имени Стейл Магнус выхватил сигарету изо рта и щелчком пальцев отшвырнул её в сторону.

Зажженная сигарета полетела горизонтально, над металлическими поручнями, и ударилась о стену соседнего здания.

Оранжевая линия отметила траекторию сигареты, словно остаточный образ, и когда сигарета ударилась в стенку, полетели искры.

— Кеназ (Пламя)[✱]здесь и далее в скобках — значение слова, произнесенного Стейлом в качестве заклинания.

Как только Стейл пробормотал это, оранжевая линия взорвалась.

Словно кто-то включил пожарный шланг, заполненный бензином, по прямой линии возник огненный меч,.

Краска постепенно меняла цвет, словно картина, которую поджигают зажигалкой.

Пламя не касалось его, но всё равно было такое чувство, словно его глаза выжигало от одного взгляда на него. Камидзё инстинктивно остановился и поднял руки, чтобы прикрыть лицо.

Камидзё остановился настолько внезапно, что казалось, его ноги вонзились в пол. У него появился неожиданный вопрос.

Разрушитель Иллюзий мог одним ударом нейтрализовать любую сверхъестественную силу. Даже Рейлган этой Бири-бири пятого уровня, который мог одним ударом разрушить противоатомное убежище, не был исключением.

Но правда заключалась в том…

Камидзё еще ни разу не встречал сверхъестественной силы не парапсихологического происхождения.

Другими словами, он никогда не проверял.

Никогда не проверял действие своей способности на магию.

Сработает ли на самом деле его рука против странной силы, известной как магия?

— Пурисаз Наупиз Гебо (Дар боли для гиганта).

Сквозь руки, прикрывавшие лицо, Камидзё мог видеть, как улыбается маг.

Продолжая улыбаться, Стейл Магнус взмахнул пылающим огненным мечом в горизонтальной плоскости в направлении Камидзё.

Коснувшись его, меч в тот же миг потерял форму и взорвался во все стороны, как извергающийся вулкан.

Тепловые волны, вспышки света, взрывная волна и черный дым распространились во всех направлениях.

— Может быть, я и перестарался.

Стейл почесал голову, глядя на то, что напоминало последствия бомбардировки. Просто для того, чтобы убедиться, он оглянулся — не выйдет ли кто-нибудь посмотреть, что случилось. Был первый день летних каникул, так что большая часть обитателей этого мужского общежития вышли погулять. Но будет плохо, если какой-нибудь лишенный друзей затворник сидел у себя в комнате.

Ему не было видно, что происходит прямо перед ним из-за того, что пламя и дым заслоняли вид.

Но ему и не нужно было проверять. Этот удар создавал адское пламя температурой в 3000 градусов. При температуре выше 2000 градусов тело человека расплавится раньше, чем сгорит, значит, этот парень должен был напоминать металлические поручни, которые потекли как сахарная фигурка. Может быть, его разбрызгало по стене общежития словно пожеванную жевательную резинку.

Стейл вздохнул, думая, насколько он был прав, заставив парня отойти от Индекс. Всё было бы намного сложнее, если бы парень использовал раненую Индекс в качестве щита.

Но при нынешнем положении дел он не мог забрать Индекс.

Стейл снова вздохнул. Стена огня не давала ему пройти в другой конец коридора, где лежала Индекс. Если на другом конце коридора была еще одна пожарная лестница, у него всё получится. Но вряд ли будет смешно, если Индекс окажется в этом аду пока он будет идти в такой обход.

Стейл раздраженно покачал головой и заговорил, последний раз вглядываясь в дым, как будто мог что-то увидеть сквозь него.

— Спасибо. Отличная работа, но такая жалость. Ну, на таком уровне, ты не смог бы победить даже если бы у тебя была тысяча попыток.

— Ты так уверен, что я не смог бы выиграть, сколько бы раз ни пытался?

Услышав голос, который шел из этого адского пламени, маг на мгновение застыл на месте.

Стена огня и дыма с рёвом завертелась и её сдуло прочь.

Это выглядело так, словно в центре этого пламени и дыма появился торнадо и развеял их в стороны.

Там стоял Тома Камидзё.

Металлические поручни оплавились как сахарная фигурка, краска на полу и стенах облупилась, люминесцентные лампы расплавились от сильного жара и капали, но посреди этого потустороннего пламени и испепеляющей жары этот парень стоял невредимым.

— Ну честно, чего я так боялся? — риторически спросил Камидзё, равнодушно скривив рот. — Это та же самая правая рука, которая разрушила «Переносную церковь» Индекс.

В реальности Камидзё ничего не знал о том, что называлось магией.

Он не знал, как она работает или что произошло там, куда он не мог проникнуть взглядом. Если бы ему объяснили всё с начала и до конца, скорее всего, он понял бы только половину объяснений.

Несмотря на это, была одна вещь, которую мог понять даже такой дурак как он. В конце концов это была просто сверхъестественная сила.

Багровое пламя, которое он развеял, еще не погасло до конца.

В идеальном круге вокруг Камидзё испепеляющее пламя продолжало гореть. Но…

— Прочь с дороги.

Сказав всего одну эту фразу, Камидзё дотронулся правой рукой до магического пламени с температурой 3000 градусов и остаток пламени погас.

Словно свечки на торте на день рожденья, задутые все одновременно.

Тома Камидзё посмотрел на стоявшего перед ним мага.

Маг был так же взволнован, как любой нормальный человек, оказавшийся лицом к лицу с неожиданным поворотом событий.

Фактически он «был» нормальным человеком.

Если бы его ударили, он почувствовал бы боль, если бы его порезали дешевым ножом, у него потекла бы кровь.

«Он был просто человеком.»

Ноги Камидзё больше не сковывал страх, а тело больше не было оцепеневшим от того, что он нервничал.

Его руки и ноги двигались нормально.

Он двинулся!

— Чёёё…?

Тем временем Стейл едва не отступил на шаг, пораженный увиденным им необъяснимым явлением.

Судя по окружающей обстановке этот удар никак не мог быть холостым. Но означало ли это, что парень достаточно силен, чтобы выдержать 3000 градусов? Нет, если бы это было так, он бы не был человеком.

Тома Камидзё не обратил никакого внимания на замешательство Стейла.

Он сжал свой горячий правый кулак крепко, как камень, и шагнул к Стейлу, который стоял, пошатываясь.

— Тц!!!

Стейл взмахнул правой рукой по горизонтали. Появившийся огненный меч последовал в этом направлении и с силой обрушился на Камидзё.

Он взорвался. Пламя и дым разлетелись в стороны.

Но после того, как пламя и дым сдуло, Тома Камидзё стоял там же, где и раньше.

— … Неужели он использует магию? — пробормотал Стейл себе под нос, но сразу же отбросил эту мысль.

В этой стране, в которой больше знают о Рождестве, чем о магии, да и о Рождестве знают как о дне для свиданий и секса, магов быть не могло.

К тому же, если бы Индекс, несмотря на отсутствие у неё магической силы, объединилась бы с магом, у неё не было бы причины убегать. Вот… настолько опасной была память Индекс.

103 000 гримуаров были совершенно на другом уровне даже по сравнению с обладанием ядерным оружием.

Все живые существа со временем умрут, брошенное яблоко падает сверху вниз, 1+1=2. Можно было бы взять такие естественные и неизменные законы мироздания, уничтожить их, переписать и создать новые. Можно было бы сделать так, чтобы 1+1=3, заставить яблоко падать снизу вверх и сделать так, чтобы все мёртвые существа в конце концов были бы оживлены.

Маги называли таких существ Магическими богами.

Не богами демонического плана[✱]Игра слов — запись термина «Магический бог» можно прочитать и как «Демонический бог», но магами, которые досконально овладели магией до такой степени, что вступили на территорию Бога.

Магический бог.

Однако, Стейл не чувствовал в противостоявшем ему парне никакой магической силы.

Если бы тот был магом, Стейл определил бы это с одного взгляда. У парня не было «запаха» кого-то из одного мира со Стейлом.

Тогда почему?

— !!!

Чтобы скрыть дрожь, охватывавшую его тело, Стейл создал еще один огненный меч и атаковал Камидзё.

В этот раз меч даже не взорвался.

Камидзё хлопнул по огненному мечу своей правой рукой, словно мухобойкой, и огненный меч разбился как стекло и рассеялся в воздухе.

Он разбил этот нагретый до 3000 градусов меч правой рукой, у которой не было никакой магической поддержки.

— … А-а.

Внезапно, действительно внезапно, в голове Магнуса Стейла появилась мысль.

Одеяние Индекс — «Переносная Церковь», имело защиту папского класса, и соперничало по прочности барьера с Лондонским собором. Было абсолютно невозможно уничтожить его, разве что появился бы легендарный дракон Святого Георга.

Но «Переносная Церковь» Индекс явно была разрушена до основания, раз Канзаки удалось порезать её.

Кто это сделал? И как?

— … … … … … … … … … … … … … … … … .

К этому моменту Тома Камидзё подобрался совсем вплотную к Стейлу.

Еще один шаг — и он окажется достаточно близко, чтобы ударить мага.

— MTWOTFFTO. (один из пяти великих элементов, из которых построен мир). IIGOIIOF (Великое пламя начала).

Неприятный пот выступил по всему телу Стейла. Это было из-за того, что стоявшее перед ним существо в летней школьной форме приняло форму человека. По спине Стейла прошла дрожь, потому что у него возникло такое чувство, что под кожей этого парня были не плоть и кровь, а странное сочащееся нечто.

IIBOLAIIAOE. (Это свет благословения, который взращивает жизнь и свет правосудия, который карает зло) IIMHAIIBOD. (Это переполненные прохладой благословения и с замораживающей неудачей которая уничтожает холодную тьму) IINFIIMS. (Его имя — огонь и его роль — меч) ICRMMBGP! (Проявись и будь силой, которая вгрызается в мое тело).

Облачение священника Стейла разбухло на груди с такой силой, что начали отрываться пуговицы.

С ревом пламени, пожиравшего кислород, гигантская масса огня вырвалась из его одежды.

Это была не просто масса огня.

В ядре пылающего багрового пламени было что-то черное, капающее как нефть. Оно имело форму человека. Эта штука напоминала морских птиц, с которых стекает нефть после крушения танкера, и она непрерывно горела.

Его имя было Иннокентиус (кандзи: Король охотников на ведьм). Его значение было: «Я точно тебя убью».

Гигантский огненный бог, который нёс значение верной смерти, протянул свои руки и рванулся к Томе Камидзё со скоростью пули.

— Прочь с дороги.

Камидзё ударил его тыльной стороной руки с недовольным видом человека, смахивающего в сторону паука.

Тома Камидзё отмёл последнюю козырную карту Стейла Магнуса. Словно проткнул воздушный шарик булавкой; фигура человека из нефти, символизировавшего гигантского огненного бога, разбрызгалась во все стороны.

— …?

В этот момент у Томы Камидзё не было реальной причины не сделать последний шаг.

Только лишь потому что Стейл всё ещё улыбался, несмотря на то, что его последняя козырная карта была уничтожена. Этого выражения лица было достаточно, чтобы он заколебался перед тем как бездумно сделать этот последний шаг.

Со всех сторон послышался звук течения вязкой жидкости.

— Чёёё…?!

Когда удивленный Камидзё отступил на шаг назад, черная жидкость вернулась со всех сторон, собралась в воздухе и снова образовала человеческую фигуру.

Если бы Камидзё сделал этот последний шаг, он определенно был бы охвачен пламенем со всех сторон.

Сцена, которую увидел Камидзё повергла его разум в замешательство. Если его правая рука могла делать то, что, как он всегда говорил, она могла, то она могла одним ударом нейтрализовать даже божественные чудеса, о которых говорится в мифах. Если это была сверхъестественная сила, известная как магия, он должен был суметь нейтрализовать её одним прикосновением. И всё же…

Маслянистая жидкость в пламени корчилась, изменяла форму и теперь выглядела так, словно обеими руками держала меч.

Нет, это был не меч, а гигантский крест, больше двух метров длины, такого типа, как в распятиях.

Оно подняло крест вверх обоими руками и нацелило взмах вниз в голову Камидзё, словно топор.

— …!!!

Камидзё немедленно поднял правую руку, чтобы принять удар. Если не считать его правую руку, Камидзё был обычным старшеклассником. Ему не хватало боевых навыков, необходимых для того, чтобы распознать атаку и уклониться от неё.

Крест столкнулся с его правой рукой.

В этот раз он даже не исчез. Словно ухватив массу резины, Камидзё почувствовал, что он будет тем, кто проиграет эту битву. Его противник использовал обе руки в то время как Камидзё мог использовать только одну. Пылающий крест миллиметр за миллиметром приближался к лицу Камидзё.

Несмотря на замешательство, Камидзё едва смог осознать один факт: эта масса пламени, известная как Иннокентиус определенно реагировала на его Разрушитель Иллюзий. Однако вскоре после уничтожения она воссоздавалась вновь. Скорее всего промежуток между уничтожением и возрождением был менее десятой доли секунды.

Его правая рука была скована.

Если он выпустит крест хотя бы на мгновение, скорее всего в тот же миг Иннокентиус испепелит его.

— Руны.

Тома Камидзё что-то услышал.

Из-за опасности, которая была перед ним, он не мог обернуться, но он определенно услышал чей-то голос.

— Этими двадцать четыре символа, которые использовались для обозначения тайн и секретов, со второго века пользовались как магическим языком германские племена; они лежат в основе древнеанглийского языка.

Тем не менее, Камидзё не мог поверить в то, что это был голос Индекс, хотя и знал, что это было так.

— Чёёё…?!

«Как она, настолько избитая и окровавленная, может говорить так хладнокровно?» — подумал он, пошатываясь.

— Атака на Иннокентиуса не даст эффекта. Если не уничтожить руны, высеченные на стенах, полу и потолке, он будет возрождаться столько раз, сколько потребуется.

Тома Камидзё поддержал своё правое запястье левой рукой и едва сумел удержать крест от дальнейшего продвижения.

Камидзё «робко» обернулся.

Девочка действительно лежала там без сознания, но Камидзё не мог назвать «это» именем «Индекс». Её глаза были совершенно лишены эмоций, как у робота.

С каждым словом, которое она произносила, новая порция крови вытекала из раны на её спине.

Она не обращала на это внимания, и действительно казалась ничем иным, как системой, предназначенной для объяснения магии.

— Ты же.. Индекс, верно?

— Да. Я библиотека гримуаров, принадлежащая Несессариусу (Церковь необходимого зла), нулевому приходу англиканской церкви. Моё настоящее имя — Индекс запрещенных книг, но можно сократить его до Индекс.

От того, как вела себя библиотека гримуаров по имени Индекс, Камидзё почти забыл о гигантском огненном боге, пытающемся его убить. Он ощущал такой холод, идущий от неё.

— Завершив представляться, я возвращаюсь к объяснению рунической магии. Попросту говоря, это вроде отражения Луны в озере ночью. Сколько бы раз ты не ударял по поверхности озера мечом, толку от этого не будет. Если ты хочешь нанести удар Луне на поверхности озера, ты должен повернуть свой меч против настоящей Луны, плывущей по ночному небу.

Услышав это объяснение, Камидзё наконец обратил внимание на противостоявшего ему врага.

Она имела в виду, что стоявшее перед ним не было истинной формой сверхъестественной силы? Было ли это чем-то вроде фотографии и её негатива? Будет ли оно возрождаться, пока он не уничтожит другую сверхъестественную силу, создававшую гигантского огненного бога?

Даже сейчас Камидзё не понял до конца то, что говорила Индекс.

Несмотря на происходившее вокруг, общее понимание того, что магии не существует, отказывалось покидать его.

Но в любом случае при том, что Иннокентиус блокировал его правую руку и не давал двигаться, Камидзё не мог ничего проверить. Более того, было бы сложно попросить Индекс помочь ему, учитывая, насколько она была окровавлена.

— Прах к праху…

Камидзё потрясенно поднял взгляд. За гигантским огненным богом в правой руке Стейла появился огненный меч.

— … Пыль к пыли…

Ещё один. Бело-голубой пылающий огненный меч тихо протянулся от его правой руки.

— … Тошнотворное Кровавое Распятие! (Убивающий вампиров багровый крест)

С этими наполненными силой словами он взмахнул двумя огненными мечами в горизонтальной плоскости, так что они должны были прорезаться через огненного бога справа и слева, словно пара гигантских ножниц. С правой рукой, блокированной Иннокентиусом…

Камидзё больше ничего не мог блокировать.

«Чёрт…. мне надо бежать!!!»

Прежде чем Тома Камидзё успел вскрикнуть, два огненных меча ударили гигантского огненного бога и эти силы превратились в одну огромную взрывающуюся бомбу.

Часть 7

Когда пламя и дым развеялись, всё вокруг выглядело как в аду.

Металлические перила погнулись, словно сахарные фигурки, и даже покрытие пола сплавилось во что-то клееобразное. Краска на стенах облупилась, так что стал виден бетон.

Парня нигде не было видно.

Но Стейл слышал звуки шагов убегавшего вниз по лестнице человека.

— Иннокентиус, — прошептал он, и пламя, охватившее всё вокруг, снова приняло человекоподобную форму, перебралось через перила и последовало за звуками шагов.

В глубине души Стейл был изумлен. Ничего такого уж удивительного не случилось. Как раз перед взрывом, в то мгновение, когда Стейл рассек гигантского огненного бога двумя огненными мечами, Камидзё высвободил правую руку и прыгнул через перила.

Падая, Камидзё ухватился за перила этажом ниже и затянул себя на лестничный пролет. У него не было страховки, и он справился с этим на одном мужестве и отваге, сделав достаточно очевидным свое безрассудство.

Но…

Стейл мягко улыбнулся. Благодаря знаниям из 103 000 гримуаров Индекс Камидзё теперь знал о слабых местах рун. Как она сказала, руническая магия, которую использовал Стейл, активировалась вырезанными надписями. Это означало и то, что избавившись от этих надписей, можно нейтрализовать даже самую мощную магию.

— Ну и что? — на лице Стейла не было ни следа беспокойства. — Ты не сможешь этого сделать. У тебя никак не выйдет полностью избавиться от всех рун, вырезанных в этом здании.

● ● ●

— Я…! Я и правда думал…! Я правда думал, что там и помру!!!

После прыжка через перила седьмого этажа без страховки, у Камидзё всё еще колотилось сердце.

Он бежал по прямому коридору, оглядываясь по сторонам. В каком-то смысле он сомневался в словах Индекс. Он просто пытался убраться подальше от Иннокентиуса, так, чтобы выиграть немного времени и подготовиться.

— Чёрт! Что это за хрень?!

Но Камидзё не мог не вскрикнуть, когда увидел то, что показалось перед ним.

Ему не надо было думать, где в этом большом здании общежития были вырезаны руны. Фактически, он уже нашел их. Они были на полу, на дверях и на огнетушителе. Листки бумаги размером с телефонную карточку были прилеплены повсюду, словно на расписанном сутрами теле Хоити Безухого[✱]персонаж японской мифологии. Подробнее — http://japonish.ru/duhi/95-bezukhij-khoiti.html.

Основываясь на совете Индекс (ему не нравилось вспоминать её застывшее как у куклы лицо), он предположил, что магия была чем-то вроде радиопомехи под названием «барьер» и руны были чем-то вроде антенн, посылающих этот сигнал. Но мог ли он вообще оторвать хотя бы одну из десятков тысяч «антенн»?

С ревом поглощаемого кислорода, адская человекоподобная фигура свалилась с металлических перил с противоположной стороны коридора.

Чёрт!!!

Если его снова схватят, оторвать руны будет невозможно. Камидзё немедленно рванулся к аварийному выходу на его стороне коридора. Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку всё дальше вниз, он видел листки бумаги, прилепленные по краю лестницы и на потолке, с написанными на них странными символами, которые должны были быть рунами.

Всю эту массу листков явно размножили на ксероксе.

Камидзё чуть не закричал: «Как такая паршивая копия вообще может работать?!», — но затем вспомнил, что приложение к сёдзё-манге можно использовать для гадания по картам таро, и что даже Библию массово печатают в типографиях.

«Знаете чё… этот оккультизм просто нечестный. »

Ему хотелось расплакаться. Должно быть, по зданию были прилеплены десятки тысяч этих «вырезанных рун». Мог ли он найти их все до единой? И, насколько он знал, в это самое время Стейл расклеивал новые листки бумаги.

Словно для того, чтобы прервать течение его мыслей, Иннокентиус свалился с лестничной площадки этажом выше.

Чёрт!

Камидзё сдался, и не стал продолжать спускаться по пожарной лестнице, а вбежал в коридор сбоку от неё. Когда гигантский огненный бог обрушился на пол, пламя охватило всё вокруг, и рванулось в коридор, даже несмотря на то, что отскочило от удара о пол.

Коридор был прямым и Камидзё было некуда скрыться от Иннокентиуса, когда тот набрал полную скорость.

«… !»

Камидзё посмотрел на выход на пожарную лестницу. Согласно надписи, он был на втором этаже.

Иннокентиус с ревом рванулся прямо вперед, чтобы зажать правую руку Камидзё.

— Уа-аааа!!!

Вместо того, чтобы использовать правую руку или убегать по коридору, Камидзё перепрыгнул через перила второго этажа.

Только после прыжка он понял, что под ним был асфальт, на котором были припаркованы множество велосипедов.

— Уаааааааааааа!!!

Ему едва удалось приземлиться между двух велосипедов, но все равно, он плюхнулся на твердый асфальт. Он попытался согнуть колени, чтобы поглотить энергию удара, но всё равно его лодыжка издала неприятный звук. Он всего лишь спрыгнул со второго этажа, и похоже, перелома не было, но всё-таки он немного повредил лодыжку.

Он услышал, как сверху приближается рёв пламени, поглощающего кислород.

— ?!

Камидзё пополз по земле, ударяясь о велосипеды, но больше ничего не произошло.

— ?

Камидзё озадаченно посмотрел вверх.

Всё ещё издавая рёв, Иннокентиус цеплялся за перила второго этажа и глядел на Камидзё, лежавшего на земле. Можно было подумать, что невидимая стена не дает ему преследовать Камидзё.

Очевидно, руны были размещены только в здании общежития. Камидзё удалось сбежать от огня Стейла, покинув здание.

Увидев эту сторону рунической магии, он почувствовал, что теперь немного больше знает о невидимой системе магии. Ему противостоял не дурацкий противник вроде мага из РПГ, способного сделать всё, что угодно, читая заклинания. Вместо этого его противник действовал на основе набора правил, подобно эсперам, которых Камидзё знал.

Он вздохнул.

Избавившись от непосредственной угрозы жизни, Камидзё внезапно ослабел. Не раздумывая, он сел на землю. Ему не было страшно. Вместо этого, на него обрушилось другое чувство, которое больше напоминало истощение сил. Он задумался, не сможет ли ускользнуть от всех опасностей, просто сбежав подальше.

— Я знаю. Анти-Навык, — пробормотал Камидзё.

Почему он не подумал об этом раньше? Анти-Навык Академгорода был чем-то вроде спецподразделения по противодействию эсперам. Камидзё мог просто вызвать их, а не рисковать своей жизнью.

Камидзё пошарил в кармане брюк, но свой мобильник он сам же и раздавил этим утром.

Камидзё посмотрел в сторону улицы в поисках таксофона.

Он делал это не для того, чтобы сбежать.

Он делал это не для того, чтобы сбежать.

«Тогда последуешь ли ты за мной в глубины ада?»

И да, эти слова похоже, всё ещё пронзали его грудь.

Он не делал ничего плохого. Он не делал ничего плохого, но…

В той же самой ситуации Индекс вернулась к Тома Камидзё. Камидзё не мог измерить, насколько глубоко придется спуститься в ад с незнакомкой, которую он знал меньше, чем полчаса.

— Чёрт! Точно! Если я не хочу следовать за тобой в глубины ада, — улыбнулся Камидзё, — тогда мне просто надо вытащить тебя из них.

Он подумал, что понял это как раз вовремя.

Он не знал, как работает магия, но ему и не нужно было знать, как работает то, что он не мог увидеть. Например, он мог послать сообщение по электронной почте, не зная электрическую схему своего мобильника.

— …Ха Стоит только понять это, и оказывается, что это на самом деле не такое уж большое дело.

Он знал, что ему нужно было сделать, так что теперь нужно было только попробовать это.

Даже если бы у него не получилось, всё равно это было бы намного лучше, чем ничего не сделать.

Скрученные металлические перила, светившиеся оранжевым светом, рухнули вниз и Камидзё торопливо откатился, чтобы не оказаться на их пути.

Может быть, он и решился, но всё равно, прежде чем он сможет спасти Индекс, надо было что-то сделать с этим Иннокентиусом. Настоящей проблемой были десятки тысяч рун. Но мог ли он в самом деле сорвать все эти клочки бумаги, прилепленные в здании?

— Знаете чё? Я удивлен, что пока всё это происходило, не сработала пожарная сигнализация.

Это был всего лишь небрежный комментарий, но сказав это, Тома Камидзё застыл на месте.

Пожарная сигнализация?

● ● ●

Вся пожарная сигнализация, установленная в здании, сработала одновременно.

— ?!

Посреди этой бури ревущих звуков, громких, как бомбежка, Стейл посмотрел на потолок.

Не задержавшись ни на секунду, находившийся там разбрызгиватель выпустил тайфун рукотворного дождя. Поскольку от прибытия пожарных были бы сплошные неприятности, Стейл составил свои приказы Иннокентиусу так, чтобы тот не вызвал срабатывания пожарных датчиков. Это означало, что пожарную тревогу включил Тома Камидзё.

Он что, думает, это погасит огонь Иннокентиуса?

— …

Эта мысль была дурацкой до нелепости, но когда маг понял, что промокнет насквозь по такой глупой причине, он подумал, что кровеносные сосуды в его мозге вот-вот лопнут.

Стейл в раздражении уставился на красную кнопку пожарной сигнализации на стене.

Было довольно просто отключить сигнализацию, но он не мог остановить ее сам. Поскольку были летние каникулы, большинство обитателей общежития отсутствовали, но ситуация могла стать обременительной, если прибудут пожарные.

— Хм.

Стейл оглянулся по сторонам, и затем быстро подобрал Индекс, чтобы уйти. Его целью было просто вернуть Индекс, так что не было никакой причины быть застигнутым при убийстве Камидзё. Учитывая, сколько времени должно было понадобиться пожарным, чтобы добраться сюда, он мог оставить Иннокентия в режиме автоматического преследования, и этот парень получит прекрасное пламенное объятие, которое превратит его в черный уголь или белый пепел.

«Это же не значит, что лифт остановился, верно?»

Он слышал, что во время чрезвычайных ситуаций лифты останавливают. Это сильно расстроило бы Стейла. Он был на седьмом этаже. Хоть она и была девочкой, нести бессознательного человека вниз по лестнице утомительно.

Вот почему, услышав, как снизу донесся звонок вроде того, что в микроволновке, стейл сначала обрадовался.

Затем он пришел в себя.

Кто это был? Кто был в лифте?

Это был вечер дня летних каникул, и он уже проверял, чтобы убедиться, что все ученики ушли из общежития, оставив его пустым. Так кто это был, и зачем ему понадобился лифт?

Двери лифта с лязгом открылись. Звук одиночного шага на мокрый от разбрызгивателя пол эхом разнесся по коридору.

Стейл медленно обернулся.

Он понятия не имел, почему его тело пронзила дрожь.

Там стоял Тома Камидзё.

«Что? Что случилось с Иннокентиусом?

В голове Стейла беспорядочно закружились мысли. Иннокентиус был вроде сверхсовременной ракеты, загруженной в истребитель. После того, как он навелся на цель, сбежать от него было уже невозможно. Куда бы вы ни бежали, где бы ни спрятались, он использует свое трехтысячградусное пламя, чтобы проплавить себе путь через стены и другие препятствия, даже если они сделаны из стали, и продолжит преследование. Это была не та штука, от которой можно было сбежать, просто бегая вокруг здания.

И всё же он стоял здесь.

Он стоял здесь, невозмутимый, неудержимый, неуязвимый, и, что важнее всего, несомненный природный враг.

— Если подумать, руны полагается вырезать на стенах и полу, верно? — сказал Камидзё, стоя под холодным искусственным дождем. — Ты в самом деле чертовски удивительный. Честно говоря, я бы никак не победил тебя, если бы ты вырезал их ножом. Можешь хвастаться этим, сколько хочешь.

Говоря это, Тома Камидзё поднял правую руку и показал на что-то над своей головой.

Он указал на потолок… на разбрызгиватель.

— … Ты же не хочешь сказать…! Он не мог погасить это трехтысячградусное пламя!

— Не тупи. Не пламя. Как ты мог прилепить все эти штуки там, где живут люди?

Теперь Стейл вспомнил о десятках тысяч бумажек с рунами, которые он наклеил по всему общежитию.

Бумага размокает в воде. Это знают даже в детском саду.

Когда разбрызгиватели заработали по всему зданию, уже не имело значения то, что рун были десятки тысяч. Не нужно было бегать по всему зданию. Вместо этого, он мог нажать одну кнопку и уничтожить все листки бумаги.

Лицо мага свело судорогой.

— Иннокентиус!

В тот момент, когда он закричал это, дверь лифта позади Камидзё растаяла как сахарная фигурка и гигантский огненный бог выполз в коридор.

Каждый раз, когда на его тело падали капли воды, они испарялись со звуком, напоминавшим дыхание зверя.

— Ха-ха-ха. А-ха-ха-ха-ха-ха! Удивительно! Ты гениально чувствуешь поле битвы. Но тебе не хватает опыта. Бумага для заметок отличается от туалетной. Она не растворится полностью от того, что немного намокнет! — маг развел руками, из его горла вырвался смех, и он закричал: — Убей его!

Иннокентий взмахнул рукой, словно молотом.

— Прочь с дороги.

Тома Камидзё сказал только одну эту фразу. Он не обернулся.

Он нанес удар тыльной стороной руки и его правая рука дотронулась до гигантского огненного бога. Иннокентиус взорвался и разлетелся в стороны со смехотворно жалким звуком.

— Чёёё…?!

В этот момент сердце Магнуса Стейла действительно остановилось от потрясения.

Уничтоженный Иннокентиус не ожил. Черные как нефть обрывки плоти разлетелись по сторонам, и всё, что они могли делать — это слабо корчиться.

— Не… возможно… Как… Как?! Мои руны еще не были уничтожены!

— А как насчёт чернил? — похоже, словам Томы Камидзё понадобилось лет пять, чтобы достичь слуха Стейла. — Даже если листки бумаги для копирования не растворились, вода смывает чернила, — неторопливо сказал Камидзё. — Хотя, похоже, вода еще не добралась до всех без исключения.

Корчащиеся куски Иннокентиуса один за другим исчезали в то время как рукотворный дождь продолжал течь из разбрызгивателей. Похоже, чернила с листков бумаги, прилепленных по всему зданию, постепенно смывало дождем, отчего Иннокентиус капля за каплей терял силы.

Куски плоти исчезали один за другим, пока, наконец, последний не растворился и не исчез.

— Иннокентий!… Иннокентий!

Слова мага звучали как слова человека, орущего в телефонную трубку после того, как на другом конце линии трубку повесили.

— Ну а теперь.

От одной этой фразы всё тело мага передернуло.

Тома Камидзё сделал шаг к Магнусу Стейлу.

— Инно… кентиус… — сказал маг… но во всем мире некому было ему отозваться.

Тома Камидзё сделал еще шаг к Магнусу Стейлу.

— Иннокентиус… Иннокентиус, Иннокентиус! — закричал маг… но ничто в мире не изменилось.

Тома Камидзё наконец рванулся к Магнусу Стейлу как пуля.

— П-пепел к пеплу, прах к праху, Тошнотворное Кровавое Распятие, — наконец взревел Стейл, но не появилось даже пламенного меча, не говоря уж о гигантском огненном боге. маг

Тома Камидзё подобрался поближе к Магнусу Стейлу и продолжал придвигаться еще ближе.

Он сжал свой кулак.

Он сжал кулак своей донельзя нормальной правой руки. Он сжал кулак своей правой руки, которая была бесполезна, если только не вступала в контакт со сверхъестественным. Он сжал кулак своей правой руки, которая не могла победить хотя бы одного хулигана, не прибавила бы ему баллов на экзамене и не сделала бы его популярным у девушек.

Тем не менее, его правая рука тоже могла быть довольно полезной.

В конце концов, с её помощью он мог вырубить одним ударом стоявшего перед ним ублюдка.

Кулак Томы Камидзё врезался в лицо мага.

Тело мага завертелось как бумажный вертолетик и он ударился затылком о металлические перила.