Истории Подделок 01 (Новелла) - 4 Глава

Хоть я и не могу назвать Цукихи истинную причину, но, по правде говоря, пока вы, ребята, не видели, я сходил и превратился в вампира. К счастью, я смог снова стать человеком, но последствия не исчезли, так что я должен быть осторожен, чтобы случайно не ввязаться в драку с вами двумя, а то я могу не сдержаться и ненароком убить вас.

Но мне, наверное, не о чем беспокоиться.

Мои нынешние отношения с Ошино Шинобу — вампиром, который скрывался в моей тени — были обманчиво простыми. Сбивают с толку своей прямолинейностью. Я всё ещё был рабом и слугой Шинобу, но она существовала в уменьшенной версии и как вампир, и как странность, не способная ни жить, ни умереть без меня.

Чтобы прояснить, я всё ещё мог стать наполовину вампиром, предоставив свою кровь Шинобу, и она, взяв кровь у меня, могла восстановить скромное количество своей вампирской силы. Другими словами, разве что сразу после сдачи крови Шинобу, последствия состояли только в ускоренном исцелении, так что мне, вероятно, не нужно было беспокоиться о том, чтобы ввязаться в драку с Карен, или, скорее, я мог проиграть такому мастеру боевых искусств, как я сказал Цукихи. И ещё.

Теперь я знал.

Что значит сражаться, бороться.

Не просто спарринг, а война.

Не просто бить друг друга, а убивать.

Что означают война и убийство друг друга.

В результате ─ я уже просто не мог ввязываться в драки с сёстрами, как раньше. Пока Цукихи не заговорила об этом сегодня, я изо всех сил старался не думать об этом, но в глубине души так оно и было.

«Я имею в виду».

«Не мог бы ты, пожалуйста, не взрослеть в одиночку?»

«Это скучно».

Карен сказала мне прямо противоположное.

«Знаешь, Коёми, вот почему ты никогда не взрослеешь».

В конце концов, Карен, вероятно, была права. Не то чтобы я изменился внутри.

Только теперь я знал.

Конечно, я сомневаюсь, что Цукихи хотела, чтобы я свернул ей шею. Выражаясь её же словами, определенно был правильный и неправильный способ ведения борьбы.

Думать о таком.

Я оделся соответствующим образом, чтобы посетить чей-то дом (хотя, как Цукихи сказала, моё чувство моды начинается и заканчивается джинсами и толстовкой) и вышел из дома.

На самом деле Сэнгоку жила довольно близко. В первый раз, когда я провожал её домой, я был удивлён, насколько близко. Поскольку мы учились в одной и той же государственной начальной школе, это имело смысл, если так об этом подумать. Вам даже не потребовался бы велосипед, вы можете дойти туда за десять минут.

Но то, что это было близко, не означало, что я не мог взять свой велосипед. Но Сэнгоку может понадобиться время, чтобы подготовиться, поэтому я решил прогуляться туда пешком.

Однако по пути…

Я заметил сзади кого-то очень знакомого. Дело было не столько в спине, сколько в рюкзаке.

— Ха, это же Хачикудзи.

Гигантский рюкзак на крошечном теле. Хвостики и ярко выраженный нахальный профиль. Должно быть, это Хачикудзи Маёй.

Девочка из пятого класса.

Мы впервые встретились, когда я окликнул её. В то время она ещё была потерянной. Мне казалось, что она теперь обитает в другом районе, но она по-прежнему любила бывать в нашем. Тем не менее, поскольку она была всего лишь ученицей начальной школы, у меня не было никакой возможности связаться с ней, и лучшее, на что я мог надеяться, — это случайно столкнуться с ней вот так. Ханекава и я рассматривали Хачикудзи как счастливый знак, который принесёт вам удачу, если вы встретите её в определенный день. Это была моя первая с ней встреча с тех пор, как начались летние каникулы… хотя, наверное я с ней не виделся ещё дольше.

Хмм… Хмм… Хмм…

В конце концов, Сэнгоку ждала меня.

Начнем с того, что мне даже не нравилась Маёй, эта маленькая соплячка … на самом деле я её просто ненавидел, ясно? Мы не были приятелями, так зачем здороваться только потому, что она случайно проходила мимо? Мы могли бы стоять лицом к лицу, и я всё ещё мог бы проигнорировать её!

Но эй, как старшеклассник и как старший, мне не следует так к ней относиться. Взрослый мужчина знает, как общаться с людьми, которые ему не нравятся. Почему бы не уделить маленькому ребенку время, ведь это в порядке вещей, да? Серьёзно, это не было похоже на то, что я был рад видеть её или что-то в этом роде, но разве такое скромное притворство не является обычной вежливостью?

Ха, я слишком хорош.

Я без разминки бросился в спринт, помчался к ней на рекордной скорости и обнял её так крепко, как только мог.

— Хачикудзи! Я скучал по тебе, малышка!

— Ииик? — закричала маленькая Мисс Хачикудзи, внезапно схваченная сзади. Не обращая на это внимания, я осыпал поцелуями её нежные щеки.

— Ах, я так давно тебя не видел, я думал, что ты ушла, я так волновался! ААА, дай мне почувствовать тебя еще сильнее, обнять тебя еще сильнее и облизать тебя всю!

— ИИК! ИИК! ИИК!

— Ну и ну! Перестань так извиваться! Я не могу снять с тебя трусики!

— Аяяяяяяаааааааааа!!

Она продолжала кричать во всю мощь своих легких, а потом … …

— Грра!

Она укусила меня.

— Грра! Грра! Грра!

— Больно же! Какого чёрта?!

«Больно же»

«Какого чёрта»

Обе эти фразы скорее должны быть адресованы в мою сторону.

Как бы то ни было, вы меня поймали. Признаюсь, я без ума от Хачикудзи.

Оставив след укуса на моей руке, который, как я думал, никогда не исчезнет, она выскользнула из моей демонической хватки (?) и отскочила назад.

— Фшшшшшш! — прошипела она.

Дикий режим.

— П-Подожди! Хачикудзи, смотри! Это я!

Учитывая мое поведение, видеть, что это был я, почти ничего не значило, но я был рад, что сделал это, потому что её глаза, которые стали дикими, настороженными и красными (совершенно нечеловеческими), медленно вернулись к своему нормальному цвету (не зеленому, позвольте мне заметить на всякий случай).

— …А … — узнав мое лицо и отдернув когти, она сказала:

— Это же Арараги… Ёмико-сан.

—Это так близко, но не могли бы вы не путать меня с «бумажным мастером», из отдела специальных операций Британской библиотеки? Меня зовут Арараги Коёми.

Я был почти уверен, что, правильно произнеся мою фамилию, она изо всех сил старалась исказить моё имя.

Это была наша с Хачикудзи традиция. Я сексуально домогался до неё, когда и как пожелаю, а она в ответ искажала мое имя, когда и как ей вздумается. Это был джентльменский договор.

— Подождите минутку, Господин Арараги! Я не слышала о таком одностороннем договоре со времен Канагавской Конвенции!

— Неужели? А мне это кажется довольно справедливым…

— Кроме того, твоё представление о сексуальных домогательствах начинает граничить с преступлением! Я начинаю бояться за свою девичью честь!

Жалоба Хачикудзи звучала искренне.

Не то чтобы я понятия не имел, к чему она клонит. Скорее наоборот.

Почему я не мог контролировать себя, когда дело касалось Хачикудзи?

— О чём ты говоришь? — солгал я — Это было просто объятие. В Америке так делают постоянно.

— С каких это пор люди набрасываются со спины, чтобы обнять?!

— В том-то и проблема этой страны, что никто не открыт для чего-то нового.

— А сам то ты откуда?! И ещё, Господин Арараги, может быть, ты просто хотел поцеловать меня в щеку, но промахнулся и пару раз коснулся уголка моих губ!

— Правда?! Мне очень жаль!

Очевидно, я не собирался заходить так далеко!

Какой несчастный случай!

— Что я могу сказать, — вздохнула Хачикудзи. После всех этих сжиманий и хватаний с твоей стороны, я чувствую, что моя грудь стала больше. Может быть, эти бабушкины сказки о том, что они растут, когда мужчина их ласкает, на самом деле правда.

— Неужели? Ты можешь расти?

— Прошу прощения!

Косички Хачикудзи встали дыбом. Неужели она приказала им? Как это работает?

— Но, — сказал я, — Я думал, что часть того, что делает тебя особенной, заключается в том, что ты не растёшь.

— Какое глупое замечание. И в следующий раз, когда ты сделаешь что-то подобное, мне, возможно, придется рассказать о тебе Мисс Ханекаве.

— Угх… Это не очень приятно.

Я не шутил. В последнее время Ханекава и Хачикудзи слишком хорошо ладили, на мой взгляд.

Этот союз навлёк на меня неприятности.

Ну, может быть, это была скорее группа выживших.

— Кстати, ты куда-то направлялся? — спросила Хачикудзи, ловко меняя тему.

Она могла быть покладистой.

Настолько спокойная, что я иногда беспокоился за неё.

— Нет, не совсем, — ответил я.

— Ищешь нового члена гарема Арараги?

— Я не создавал никаких гаремов!

— В конце концов, первоклассный его участник, Мистер Ошино, отправился восвояси. Тебе будет трудно заполнить эту дыру.

— Даже если бы и существовал гарем Арараги, зачем считать его бывшим членом?! Он же чудак в рубашке Алоха!

— Будь осторожен, если в твоём гареме станет слишком много людей, развитие сюжета станет рутиной.

Хачикудзи беспечно отвесила меташутку..

Это тоже было реалистично.

История с гаремом была чепухой, но невозможно быть справедливым ко всем людям, всё время. Быть на чьей-то стороне — значит на чьей-то стороне не быть. Это значит быть на чьей-то противоположной стороне.

Защитники справедливости всегда только на стороне справедливости.

Они были врагами всего, кроме справедливости.

Ты не мог притвориться.

Короче говоря, правосудие готово предать нас всех.

— Хорошая мысль, — согласился я. — Буду держать её в голове.

— Не благодари. С другой стороны, пока никто не пытается занять моё место, я думаю, мне все равно, сколько новых членов ты пригласишь.

— С каких это пор ты получила в нём место?!

Позвольте мне прояснить одну вещь! Единственные официальные члены — Шинобу и Ханекава (чертовски прямолинейно)!

—Ты всё ещё просто «сегодняшний специальный гость», Хачикудзи.

— Вот как? В таком случае, тебе стоит начать лучше продвигать эту программу.

— То есть я ещё и облажался?!

Приглашённый гость поправляет главного героя! О, какое унижение!

— Ну, ладно, — начал я, — Я уже говорил тебе о Сэнгоку? Она моя старая знакомая. Сегодня я направлялся к ней, чтобы повеселиться.

— Угу, — кивнула Хачикудзи, всегда оживленная своими ответами. — Но почему у тебя такой несчастный вид?

— Что, такой уж и несчастный?

— Ага, словно разреженный ходишь.

— Эй, я не газ, чтобы быть разряженным!

Правда, у меня были мрачные мысли. Хранить секреты от своей семьи, которая жила с тобой под одной крышей, было неприятно, как ни крути.

— И всё же, — сказал я, — Я не думаю, что меня это настолько беспокоит, что ты можешь определить это с одного взгляда. Неужели я казался таким несчастным?

— Именно. У тебя было такое неловкое выражение лица, словно историю, наполненную самоуничижительными шутками про то, что её никогда не адаптируют в аниме, всё-таки случайно адаптировали в аниме.

— У меня было настолько специфическое выражение лица?!

— Расслабься. Это лучше, чем аниме-адаптация, которая заставила продолжить историю, которая уже имеет аккуратное завершение.

— Что, чёрт возьми, ты сейчас говоришь?!

Речь Хачикудзи временами переходила в другое измерение.

Такая она девушка.

— Я понимаю, ты нервничаешь из-за неожиданной удачи, — утешила она меня. — Тем не менее, попадая в новое место, всегда можно извлечь для себя какую-нибудь выгоду.

— Я бы оценил твои слова, если бы у меня были такие планы…

Если подумать, Ошино обычно говорил об аниме-адаптации этого, аниме-адаптации того. Я понятия не имел, почему, но, возможно, у них с Хачикудзи мог бы получиться конструктивный разговор.

Хмм. Теперь, когда я упомянул об этом, они никогда не встречались и не разговаривали друг с другом, ни прямо, ни косвенно, не так ли?

Так или иначе, я решил подыграть Хачикудзи, и не только потому, что мне напомнили об Ошино.

— Что ты имела в виду под… «какой-нибудь выгодой»?

— Одним словом? Деньги, — ответила Хачикудзи.

Всего одно слово, но слишком много!

— Должно же быть что-то ещё, — возразил я.

— А? — Хачикудзи сморщила нос от отвращения, и её брови сошлись вместе в презрении. Ой, такое лицо скорее подошло бы старшекласснику. — А разве есть в этом мире что-то, кроме денег?

— Полно всего! Например… любовь!

— Мм? Любовь? Ах, конечно, конечно. На днях видела её в продаже в круглосуточном магазине.

— Она продавалась?! В круглосуточном магазине?!

— Верно, 298 иен.

— Так дёшево!

— Если уж на то пошло, что такое люди, как не транспортная система для денег?

— Господи, что же у тебя случилось такого в жизни, что ты так сильно разочаровалась в ней?! Если ты хочешь поговорить об этом, я весь во внимании!

— Подумай об этом. Между Миллиардером А, который говорит: «деньги вращают этот мир», и Миллиардером Б, который говорит: «Деньги — это ещё не всё», разве ты на самом деле не предпочтёшь миллиардера А?

«Это относительно!»

Я не предпочитаю ни того, ни другого!

— Но давай не будем о деньгах, Мистер Арараги, я умираю от желания узнать, какой танец они заставят нас исполнить для эндинга.

— А с чего ты взяла, что нас вообще заставят танцевать?!

— Надеюсь, что-нибудь сексуальное. Как например, в «Кошачьем глазе».

— Ну, если ты не против того, что будет виден лишь твой силуэт!

Честно говоря… какая-то не характерная отсылка для младшеклассницы. Классика это или нет, но в наши дни даже подростки не знают, как выглядит эндинг «Кошачьего глаза».

— Я не об этом, Хачикудзи. Я правда могу поговорить с тобой об этом. Ты же помнишь, что я отчасти вампир?

— Да ладно?!

— Не забывай такую важную часть предыстории!

Хачикудзи выглядела такой искренне удивленной, что это не было похоже на игру.

— Я думала, ты просто парень, который любит рамен, — сказала она.

— С каких это пор любовь к рамену стала частью моей предыстории?!

— Разве ты не знаешь всех вкусов лапши быстрого приготовления в стране?

— И не знал никогда! Это было бы как-то слишком грустно! По крайней мере, пуска я буду разбираться хотя бы в настоящем рамене.

— Арараги Коёми, человек, который пробовал каждый местный рамен… Если я правильно помню, ваш нынешний фаворит — это лапша быстрого приготовления Yubari King со вкусом дыни, верно?

— Это не может быть натуральным вкусом!

Впрочем…Я бы не стал спорить. Иногда они продают довольно странные блюда в качестве сувениров.

— Хм, — Хачикудзи скрестила руки на груди и нахмурилась. — Я бы хотела поправить себя, Господин Асураги.

— Это звучит настолько круто, что мне даже захотелось изменить своё имя. Но я всё время говорю тебе, Хачикудзи, что меня зовут Арараги.

— Извини, язык прикусила.

— Нет, это было нарочно.…

— Пвикуфила

— Или не нарочно?!

— Прикупила?

— Я тебе не круглосуточный магазин!

Любовь? А может пойдём и купим любовь?

Всего 298 иен!

— Понятно, господин Арараги, — Хачикудзи безошибочно произнесла моё имя. — Вампир. Теперь, когда ты упомянул об этом, ты, возможно, прав. Ну, и что с того?

— Эй, я не могу просто взять и признаться в этом, даже своим родственникам. Я начинаю задумываться, как долго ещё смогу держать это в секрете. Конечно, я снова человек, но последствия остались.

— Есть такая вещь, как патологическая честность, не так ли? Вполне естественно хранить один-два секрета, даже от членов семьи.

Хачикудзи…

Верно. После всего, через что ей пришлось пройти, Хачикудзи имела свою собственную точку зрения, когда дело касалось семейных проблем. Моя может показаться тривиальной до бесчувственности.

— В конце концов, — сказала она, — Когда ты рассказываешь кому-то секрет, ты втягиваешь этого человека, хочет он того или нет. Может быть, поделившись с ними, ты и почувствуешь себя лучше, но разве ты тем самым не обременишь их?

— Хм … верно.

— Кроме того, если бы у меня был сын и он однажды вернулся домой с какой-нибудь бредовой историей о том, что он вампир, или другой странностью, или что-то в этом роде, я бы немедленно отправила его в больницу.

— Слишком верно!

Но это, конечно, было.

Может быть, они и не связывали её, но в случае с Сендзёгахарой её семья, по крайней мере, видела это именно так. Они относились к её странности как к болезни. А потом ещё и Камбару. Её левая рука все еще не пришла в норму.… Как она с этим справляется? Она не могла скрыть этого от своей семьи, просто обмотав руку бинтами, не так ли?

— Господин Арараги, что вам сейчас нужно, так это… да! Мужественно хранить секреты!

— А! Вот это вдохновляет!

— Все, что я сделал, это добавила «мужественно», чтобы это звучало позитивно. На самом деле, это обыкновенный секрет!

— Ну вот, ты весь позитивный настрой сбила!

— Почти всё может звучать позитивно, если ты просто добавишь «мужественно».

— … Язык не так прост. Это сложный инструмент коммуникации, который формировался на протяжении тысячелетий. Прояви хоть немного уважения, Хачикудзи.

— Хочешь, я докажу?

— Давай, вперёд. Если ты сможешь убедить меня, я сделаю стойку на руках прямо здесь, посреди улицы.

— Стойку на руках.

— Да, думай об этом как о продвинутом коленопреклонении. Но если ты не сможешь убедить меня, тогда тебе придется сделать стойку на руках … юбка и все такое! Ты будешь выставлять свое детское нижнее белье на всеобщее обозрение, пока я не скажу «Хватит»!

Вот, тот самый случай!

Как бы весело я это ни произносил, я все равно звучал как подонок!

Вот тебе и язык!

Хачикудзи ответила: «Хорошо, я принимаю твой вызов».

— Хм. По крайней мере, у тебя есть мужество.

— Ох, ты словно феникс в огне, господин Арараги.

— Это звучит довольно круто!

— Хм, — Хачикудзи откашлялась. Словно собиралась выступать перед публикой. — Давайте начнем с малого.… «Мужественно лгать своему возлюбленному.

— Глоть.

Это было не так уж и плохо.

Вы просто лжёте своему парню или девушке, но добавление «мужества» заставляет это звучать как ложь во благо, без каких либо дополнительных аргументов.

— Мужественно предавать друзей.

— Ух…

Это было потрясающе. В конце концов, вы просто предали своих друзей, но даже без какого-либо обоснования, это звучало так, как будто вы пытались защитить их.

— Мужественно причинять боль.

— Унгх…

С моих губ сорвался стон. Казалось, речь идёт о некой неприятной личности, но почему я представил себе человека, который причиняет другим боль ради какой-то высшей цели? Об этом ведь вообще ничего не говорит!

— Мужественно домогаться.

— Ч-чёрт.

Это уже слишком жёстко.

Даже такое мерзкое преступление, как домогательство, звучало так, будто является инструментом на пути к высшей цели, ради которой у преступника не было иного выбора, кроме как предстать перед ложным обвинением.И к этому снова нет никаких предпосылок, опять!

— Мужественно быть ленивым.

— Я … Невероятно…

Я прижался спиной к стене.

Вы просто впустую тратите своё время и ничего не делаете, но это звучит так, как будто вы унижаете себя и живёте в нищете ради какого-то великого дела. Но ведь об этом совсем ничего не говориться!

Н-Но!

Еще слишком рано признавать поражение!

— Мужественно признать поражение.

— …Я признаю поражение!

Ах!

Очарованный этим звуком, я пошёл вперёд и признал своё поражение!

Вот тебе и язык!

Это достаточно простая вещь, на самом деле.

— А теперь, Господин Арараги, позвольте мне посмотреть, насколько продвинулось ваше преклонение.

— Конечно … мужественно встать на руки.

Я поднялся в стойку на руках.

В самом центре моего района.

Я был рад, что Карен и Цукихи не видели этого. Ну, на самом деле… Если не считать Цукихи, Карен все время ходила в школу на руках, пока не перешла в среднюю школу. Она была посмешищем. Она хвасталась, что тренирует руки, но на самом деле она тренировала мою способность стыдиться.

— Фу… — поморщилась Хачикудзи. — Смотреть, как кто-то твоего возраста делает стойку на руках, просто неправильно. Прекрати, пожалуйста.

— …

— Нет, правда, ты можешь остановиться, Мистер Арараги.

— …

— Серьёзно, я тебя умоляю. Ещё более неловко стоять рядом с тобой. Зачем упорно стоять на голове, как будто это обещание другу, который умер?

— На самом деле, — сказал я, глядя на Хачикудзи снизу вверх, — как бы я ни был разочарован тем, что не увидел, как ты стоишь на руках, с этого угла я прекрасно вижу твои трусики.

Наше пари.

В любом случае, я никогда не проиграю.

— Хннрк?!

Маленькая Мисс Хачикудзи покраснела от смущения, но её первой реакцией было не «придержать юбку», а «пнуть меня в лицо». Из-за особенности моего расположения её низкий удар пришёлся мне прямо в лицо. Не так много ситуаций, когда подобное происходит.

— Господин Арараги! Ты извращенец!

— Мужественно быть заклеймённым извращенцем!

— Ух ты, круто! Когда ты так говоришь, у меня возникает искушение позволить тебе выглядеть так, как ты хочешь! Тем более что тебе удалось сохранить стойку на руках даже после того, как тебя ударили по лицу! Это был практически чудесный подвиг удержания равновесия, и я сама это признаю. Но техника, которую я создала, обернулась против меня… О, какая ирония!

— Ахаха! Твое высокомерие обернулось твоим поражением, Хачикудзи! Я украл твою секретную технику и усовершенствовал её!

— Ч-что я наделала?… Я выпустила на волю чудовище!

— Извини, что говорил, будто ты носишь детское нижнее бельё. Никогда бы не подумала, что на тебе будут прозрачные черные трусики.

— Что, прости?! О чём ты говоришь, посмотри поближе! Не порти мой образ! Я знаю, что от меня требуется, и придерживаюсь детского нижнего белья! Разве ты не видишь на них кролика?!

— Я не вижу никакого кролика. Если ты этого хочешь, тебе придется подойти поближе.

— В-вот так?!

Что ж.

Я правда не хотел, чтобы мои соседи начали сплетничать об этом. Я перенёс свой вес и поставил ноги обратно на землю.

Ай, чёрт… Все руки испачкал.

Я похлопал ладонями друг об друга, чтобы немного почистить.

Наверное, сейчас скорее запятнана моя душа, но хлопать по ней было некому.

— В любом случае, Хачикудзи, о чём мы говорили?

— О том, как сильно ты любишь трусики.

— Ну, они мне нравятся, но не то чтобы я их сильно люблю. Ханекава может это подтвердить.

— ……

Хачикудзи не ответила, что случалось редко.

Ханекава что-то ей рассказала?

Если так, то дело дрянь. Проклятье, группа потерпевших представляла собой угрозу. Я вынужден пресечь её на корню.

— Ах да, — я вернул разговор в нужное русло, — мы говорили, что было бы лучше, если бы я держал все эти странности в секрете.

— Да, конечно.

— Ну, я полагаю, что мне не хотелось бы быть преданным. Поскольку я все еще немного нежить, они могут превратить меня в своего рода научный эксперимент.

— И то верно. Но я надеюсь, что они просто отнесутся к тебе как к сумасшедшему, — после этой бессердечной преамбулы Хачикудзи напомнила, — знать о странностях — значит быть связанным с ними. Если это правда, забудь о других людях. Если втянешь других, то и сам окажешься втянут в неприятности.

Знать о странностях — значит быть вовлеченным в них.

Разве Ошино не говорил что-то подобное?

Соприкосновение со странностью, пусть даже всего один раз, якобы давало этому миру власть над тобой, и тебя засасывало внутрь, не давая возможности вырваться.

Ханекава, очарованная кошкой.

Сендзёгахара, встретившая краба.

Хачикудзи, сбитая с толку улиткой.

Камбару, услышанная обезьяной.

Сэнгоку, опутанная змеей.

И конечно, что само собой разумеется…

Я, укушенный вампиром.

Теперь мы все были полу-обитателями этого мира. Это было всё равно что одной ногой стоять в могиле, и не только метафорически. В этом случае…

Если я забочусь о других. Если я забочусь о Карен и Цукихи… Для них было бы безопаснее ничего не знать.

Хачикудзи продолжила:

— Ты правда можешь раскрыть все карты, чтобы подготовить свою семью к тому, что может произойти. Но этот вариант кажется довольно рискованным.

— Да. Это определённо будет высокий риск, к тому же не похоже, что это будет эффективно. В таком случае я бы предпочёл менее эффективный и менее рискованный план.

— Оу, любишь всё маленькое? Ой. Какая потрясающая философия.

— С чего ты вообще это взяла?!

Хачикудзи любила выставлять меня лоликонщиком. Что было неправдой. В моём теле нет ни грамма педофилии.

Просто посмотрите на мою настоящую девушку, Сендзёгахару. В ней нет ни грамма лоли. Во всяком случае, она зрелая не по годам.

— Но ведь у вас фиктивные отношения, разве не так? — спросила Хачикудзи.

— Почему ты так думаешь?! Я думаю, что есть фиктивные браки, но фиктивные отношения?

— Ты лоликонщик, и на самом деле ты влюблен в меня, в то время как Мисс Сендзёгахара — лесбиянка, которая влюблена в Мисс Камбару.

— Нет, это звучит слишком похоже на правду! Я не хочу даже думать об этом!

Хачикудзи мне правда очень нравится, но быть влюблённым в неё — это уже слишком! Впрочем, Дуэт Вальгаллы в последнее время становится слишком уж сплочённым! Как будто они пытаются наверстать упущенное!

— Как бы то ни было, Мистер Лолинг Арараги…

— Эй, не нужно давать мне дурацких прозвищ! К тому же «лол» не имеет никакого педо-подтекста, ясно?

— Это ты сейчас так говоришь, но когда ты переедешь жить один, то наверняка будешь заниматься роллингом, раскладывая татами.

— В наши дни в большинстве квартир уже нет татами на полу!

— А когда пойдешь на рыбалку, попробуй троллинг.

— Как будто бы я знаю, что это такое!

Какой богатый словарный запас! И это для младшеклассницы!

— Фух, — вздохнула Хачикудзи.

Она использовала паузу как знак препинания.

— Как бы то ни было, Мистер Клараги…

— Достойная похвалы игра слов, Хачикудзи, но у нас тут не «Девушка Альп», а я не состоятельная юная леди, прикованная к инвалидному креслу. Так что оставь Мисс Клараги в покое. Меня зовут Арараги.

— Извини, язык прикусила.

— Нет, это было нарочно.…

— Пвикуфила.

— Или не нарочно?!

— Приземлила.

— Вот уж точно, приземляешься ты в своих каламбурах в совершенно непредсказуемые места!

Чёрт, это уже не оговорки… это вид искусства!.

— Как бы то ни было, Мистер Арараги, — то ли сказала, то ли повторила она. — Странности— это, так сказать, закулисье.

— Закулисье?

— Обычно всё, что предстаёт перед нашими глазами, — это сцена. То, что мы знаем как реальность. Но иногда появляется какой-нибудь зануда, которому так и хочется заглянуть заглянуть за кулисы.

— …

— Это вещи такого рода, что если тебе нет необходимости о них знать, то лучше и не знать. Ты можешь убедить себя, что, зная, что происходит за кулисами, ты разгадаешь все тайные тайны этого мира, но на самом деле, изучая странности, всё, что ты делаешь, — это создаёшь ещё больше вопросов без ответов.

— Ясно… — я был удивлён. С каких это пор Хачикудзи стала такой проницательной?

Раньше она, казалось, вообще не понимала суть странностей. Или, возможно, то, чего она не понимала, было её собственным «Я».

А что касается незнания… Я на самом деле ничего не знаю.

Но это по крайней мере позволяет мне говорить определённые вещи.

В таком случае … возможно, мне следует последовать её примеру.

— Ты слишком волнуешься, — сказала она. — Зачем всё так усложнять? Какой бы непреодолимой эта проблема сейчас ни казалась,через сто лет мы оглянемся на неё и посмеёмся.

— Долго же ждать!

К тому времени я, наверное, уже буду мёртв! Мертвее некуда!

— Да, — согласилась она. — Другими словами, когда все волнения пройдут, мы будем смеяться над тобой после твоей смерти.

— Это ужасно!

— Говорят же, что сплетни доходят только до семидесяти пяти человек.

— Так много?!

— Мы живем в эпоху интернета, так что если семьдесят пять человек знают, то и весь мир знает.

— Зачем ты мне это говоришь?!

— Если беспокойство о чём-то не приводит к ответу, то об этом в первую очередь и не стоит беспокоиться. Ты как актёр озвучки, жалующийся, что он звучит как персонаж аниме.

— Это звучит довольно бессмысленно.…

— Если отойти в сторону, вот почему, когда один автор манги говорит: «Спасибо за все ваши письма, я обязательно прочитаю их все!», а другой говорит: «Спасибо за все ваши комментарии в блоге, я обязательно (найду и) прочитаю все», даже если они в основном повторяют одно и то же, по какой-то причине это всё равно оставляет другое впечатление?

— Какое потрясающее проникновение в суть поколения миллениалов!

Да, это преувеличение.

— Во всяком случае, — сказала Хачикудзи, — если кто-то из членов твоей семьи когда-нибудь выйдет за кулисы, ты можешь быть там, чтобы направлять их. Но до тех пор было бы лучше, если бы ты просто ничего не делал.

— О…

Ничего не делать — а это вариант.

Она была права.

— Или, говоря прямо, —  добавила она, — Перестань так много об этом думать.

— Да, наверное, ты права. Почему бы не ввязаться в случайную потасовку с моими сёстрами? В конце концов, я не был таким взрослым, как казалось Цукихи.

Просто я мельком заглянул за кулисы. Когда дело дошло до этого, мы были просто детьми, включая меня.

— Да, Господин Арараги. Скажу прямо, перестань так много думать о своих младших сестрах.

— Почему такой акцент?! Не делай акцент на сёстрах, это звучит совсем по-другому!

Я же специально использовал слово «семья» именно по этой причине. Очевидно же! — Как наш разговор дошёл до такого, — пробормотал я.

Я направлялся к дому Сэнгоку. Мне как раз пора было идти.

— Прости, Хачикудзи. Я не хотел тебя задерживать. Ты, вероятно, тоже куда-то направлялась.

— О нет, не совсем. Я просто постоянно блуждаю по улицам, как будто потерялась.

— Да ладно…

— Или, если быть откровенной, я просто гуляла и думала, не живет ли где-нибудь поблизости Господин Арараги? В последнее время я с ним не сталкивалась, но, может быть, повезёт встретиться?

— Оу.

Действительно. Что за приятные слова.

— Хорошая девочка. Хачикудзи, с этого момента, когда ты вдруг меня увидишь, я разрешаю тебе подбежать сзади и обнять меня.

— Боюсь, я бы предпочла этого не делать. Не пойми меня неправильно, пожалуйста. Ты совершенно не в моем вкусе.

— Меня отвергла какая-то школьница!

Какой шок! Каково это, когда тебя просит «не понять неправильно» девушка, которая даже не цундере!

— А кто вообще в твоем вкусе? — спросил я.

— Я с ума схожу по отшельникам, особенно по тем, что живут в горах.

— Я конечно слышал о том, что некоторым нравятся мужчины постарше, но это же древность!

Мне придется прожить еще несколько столетий, прежде чем я подойду под эти критерии! Это было непреодолимым препятствием.

— Я не понимаю, — настаивал я. — Мы побывали в бесчисленных приключениях и даже сталкивались со смертью вместе.

— И что дальше?

— Ты когда-нибудь слышала об эффекте подвесного моста?

— Ты имеешь в виду ситуацию, когда ты находишься наедине с кем-то на подвесном мосту, и тебе вдруг хочется столкнуть его вниз, хотя он тебе и не неприятен?

— Нет, ничего настолько ужасного!

Что ж. Наверное, что-то подобное было и в психологии.

Это как желание толкнуть человека, стоящего  перед тобой, на рельсы, без всякой причины, когда вы ждете на платформе поезд.

Полная противоположность эффекту подвесного моста.

— На самом деле, — возразила Хачикудзи, — я ни в каких приключениях с тобой не бывала и со смертью не сталкивалась.

— Что ты говоришь? Сколько раз я использовал свою технику убийства мечом в стиле Авана, чтобы спасти тебя?

— Ты ученик Авана, как в аниме Dragon Quest?!

— Совершенно верно. Герой, который убивает.

— Я ничего такого не помню.

— А, понятно. Во время кульминации нашего приключения ты попыталась защитить меня и получила удар по голове. Травма, должно быть, вызвала амнезию.

— Такой трогательный вывод!

— Действительно. Я никогда не забуду первое, что ты сказала мне, когда наконец очнулась в больнице.

— Кто я и как сюда попала?

— Нет. «Кто ты и в какую школу ходишь?»

— Пораженная амнезией и все ещё пленница нашей системы образования!

— Но даже если ты забыла меня, Хачикудзи, я никогда не забуду тебя.

— А дальше идут титры, на фоне которых ты продолжаешь ухаживать за мной!

— Нет, все закончилось тем, что я женился на твоей младшей сестре.

— Ты забыл меня!

— Нет! Ты всегда рядом, в моем сердце!

— Я думала, что попала в больницу!

Верно.

Кроме того, у Хачикудзи нет даже сестры. Она единственный ребенок в семье.

— Слушай внимательно, — сказал я. — Скоро я стану тем мужчиной, в которого ты сможешь влюбиться. Но тогда не пытайся приползти ко мне, потому что будет слишком поздно.

— Ты уверен?

— Э-э-э, ладно,  извини, я был слишком груб. Пожалуйста, признайся мне в любви, где бы я ни был, даже если я уже на смертном одре.

Как я жалок. Кто бы мог влюбиться в такого парня?

— До встречи, — сказал я.

— Ага,  увидимся.

— Хм, Хачикудзи … — запинаясь, выпалил я, когда мы уже попрощались. Я не удержался и спросил. Может, мне и не следовало, но я ничего не мог с собой поделать. — Ты ведь не собираешься исчезать?

— А? — Хачикудзи в ответ склонила голову набок. Она казалась искренне смущённой.

— Просто…я имел в виду именно это, когда сказал, что волнуюсь после того, как не видел тебя так долго. Ошино куда-то ушёл, и однажды ты тоже можешь исчезнуть.…

Нет.

У Хачикудзи были свои заботы.

На самом деле для неё было бы лучше, если бы этого требовали семейные обстоятельства.

Но всё же.

Несмотря на это.

— Ки-хи.

Звонкий смех вырвался у Хачикудзи.

Выражение ее лица было таким детским.

— Держу пари, Господин Арараги, который обычно так занят тем, что угождает всем остальным, может вести себя таким образом только со мной и, возможно, с Шинобу. Я была права, вы мистер Лолинг Арараги.

— Х-хм.

Лучше бы она этого не говорила.

Во-первых, Шинобу было пятьсот лет. Не Лолита, а скорее бабуля Долорес.

— Это большая честь для меня, — заверила она.

— Хачикудзи…

— Позвольте тебе задать вопрос, Господин Арараги. Если я когда-нибудь попаду в настоящую беду и мне понадобится помощь, не могли бы вы прийти и спасти меня?

Спасти.

Ошино ненавидел это слово.

С моей же точки зрения … Мне всё ещё казалось, что это именно то, что он сделал по отношению ко мне.

И.

Я хотел сделать то же, что и он.

— Конечно, — тут же ответил я. — Я прийду так быстро, что никто не успеет спасти тебя первым.

— Я могу приходить к тебе, если мне будет нужно поговорить?

— Эй, если бы ты этого не сказала, я бы на тебя разозлился.

— Я так и думала, что ты так скажешь, — заметила Хачикудзи, словно парируя мои слова. Её улыбка выглядела почти несчастной. — Должна же быть какая-то причина, по которой я могу оставаться в этом городе, даже когда больше не заблужусь. Пока эта причина не станет ясной, я никуда не пойду.

Она говорила о себе так, словно обсуждала незнакомца. В каком-то смысле так оно и было. Если вы не понимаете себя, кто может быть более чужим?

— Причина, да?

— Да, — сказала она. — Так что даже если этот рассказ не анимируют, у него всё равно обязательно будет продолжение.

— ……

Она опять начала нести какую-то чушь.

Я ничего не понял, но она продолжила:

— Кроме того, разве предыдущий финал не был немного небрежен по отношению ко мне? После того, как я отправилась на поиски Шинобу, куда же я пошла?

— Не спрашивай меня.… Только ты знаешь, куда. Ты, наверное, просто опять потерялась.

Хм. Если подумать, она не появлялась в эпилоге.

Может быть, ведущий действительно покинул собственное шоу.

Нам нужно будет провести обзорное совещание.

— Но Хачикудзи,— сказал я, — Если это означает, что ты уезжаешь, я не хочу никаких продолжений. Ну и что с того, что мы никогда не узнаем, что держит тебя здесь.

— Рада это слышать. Что ж, даже если однажды я исчезну, — казалось, она говорила больше себе, чем мне, — я обязательно попрощаюсь с тобой в первую очередь.

— Ясно… — я не мог не вспомнить Ошино, который дал такое же обещание и ушел, не сказав ни слова, но кивнул. — Окей.

— Да, а то мне было бы очень страшно, если бы на меня кто-нибудь разозлился, — сказав это, словно вновь отвергая мои слова…

Хачикудзи погасила улыбку.