Я просто буду жить,как злодейка (Новелла) - 4 Глава

Волшебники используют магию, манипулируя маной, которая наполняет их тело. Но количество маны нельзя увеличить тренировками. В том смысле, что с каким количеством маны ты родился, столько у тебя и будет всю жизнь: «Важнее всего врождённый талант».

Для оценки количества маны используются цифры от 1 до 10, и чем больше маны, тем бόльшая цифра получалась. Но, согласно книге, у Эверии уровень маны был всего 0,5. А если действительно предположить, что Эверия пользовалась магией огня? Она вряд ли смогла бы поджечь и свечку на праздничном торте.

«0,5… Эверия, это так мало!»

В отличие от Катерины — сильной волшебницы, у которой уровень маны был 9,3. И это ещё одна причина, по которой Катерина, дитя из бедной семьи, впервые привлекает всеобщее внимание.

«Эверия рядом с ней выглядит жалко,» — главная героиня с низким статусом была рождена с выдающимся талантом и возможностями. И злодейка, у которой не было других достоинств, кроме титула. Таков был сюжет оригинального романа.

— Ну, у меня есть немного магии. Всего лишь капелька. Почти что ноль.

Гарри посмотрел на меня долгим взглядом, а потом рассмеялся. «Ноль» был шуткой среди волшебников и означал человека, рождённого без маны. Это было огромным оскорблением в среде волшебников, которые показывали свои таланты в магии. Но не для меня, потому что я пришла из мира, в котором не было магии вообще. Благодаря этому меня не задели слова Гарри, который сказал, передразнивая: «Это уровень, совпадающий с нулём».

— Да. Говорят, что маны чуть больше нуля. И всё-таки, в случае полного её отсутствия, такое объяснение звучало бы более нелепо, — мой спокойный тон вернул Гарри хладнокровие. Наверное, от неожиданности.

— …И ты не злишься? Я ведь смеюсь над тем, что ты почти что ноль.

— С чего бы? Я такой рождена. И злостью этого не изменишь. Я просто буду жить дальше.

— И почему люди такие пессимисты?

— Вовсе нет. Я довольно оптимистична. И не считаю низкий уровень маны проблемой, потому что родилась с богатством и высоким статусом, хоть и считаюсь волшебницей лишь номинально.

Я такой родилась. Если бы у Эверии был низкий статус, но высокий уровень маны, я почувствовала бы разочарование в момент, когда вселилась в неё. Деревянная ложка и огромный талант? Даже думать об этом не хочу! Золотая ложка и полное отсутствие талантов — вот лучшая в мире жизнь.

— Я думал, что все люди одержимы маной, — Гарри медленно обошёл меня по кругу, будто увидел ненормальную.

Как он и сказал, люди восхищаются волшебниками с феноменальными способностями. Тем более, что такие встречаются очень редко. Поэтому люди, лишённые статуса, измеряют уровень маны сразу после рождения ребёнка: «Так надеюсь, что моё дитя будет одним из немногих избранных».

Гарри придерживался такого же мнения. Он склонил голову на бок:

— Разве люди первым делом при рождении не измеряют ману? Тебе же не поверят, что ты смогла вызвать огонь с твоим-то уровнем.

— Не имеет значения. Кто дерзнёт сказать, что это неправда?

— Откуда такая уверенность?

— Как откуда? Я дочь герцога. В этих местах никто не может сказать мне «нет».

В замке Оберона таких людей было двое: герцог Оберон и его сын — мои отец и брат. Но среди здешних жителей мой статус был наивысшим. Конечно, моего авторитета не хватит, чтобы управлять территорией. Только номинальный статус. А все права — у управляющего Эреллом барона Инсетии, молодого главы преданной вассальной семьи, служившей герцогу Оберону. В романе о нём упоминалось вскользь, но, согласно истории, которую я узнала в Эрелле, он был способным и достойным уважения. Но если я укажу на камень, скатившийся на дорогу, и скажу барону Инсетии, что это жемчуг, он ответит: «Да, это жемчуг». Потому что я Эверия Оберон.

Согласно титулу барон был выше Эверии, но Эверия была прямым потомком герцога. Даже если Эверия выйдет замуж и сменит фамилию, её родословная не изменится. Таково значение статуса в этом мире.

— И я не откажусь использовать своё имя как оружие.

Злодейка Эверия Оберон. Насколько это выгодная роль?

— Не важно, что ты думаешь, но быть злодейкой — лучше всего.

* * *

— Горит! Мой бог! —  Эмма с отвисшей челюстью смотрела на огонь в камине. Она не могла поверить своим глазам. Люди толпились перед камином в моей комнате. Пришли даже барон Инсетия и его дворецкий, встретившие меня в день приезда и с тех пор не появлявшиеся в поле зрения. Повсюду уже разнёсся слух, что я смогла разжечь огонь из железных деревьев.

— Железные деревья горят… — слабо пробормотал барон Инсетия, глядя в огонь.

Созданное демоном пламя немного отличалось от обычного огня. В целом его цвет был обычным, но в центре появлялись синие сполохи. Разницу не заметишь, если не присматриваться. Но даже если и заметишь, подумаешь: «Показалось».

«И никто не узнает, что это синее пламя из легенд».

Как я и ожидала, Эмма и дворецкий были ошарашены при виде горящих чёрных дров. Но только не барон. Он смотрел на меня спокойным, пронизывающим взглядом:

— Слышал, что вы смогли развести огонь.

— Смогла.

— Как вы это сделали?

— Ну, как… — спустя мучительное мгновение, я с серьёзным видом посмотрела на барона, молитвенно сцепив руки. — Я сложила руки вот так.

— Вместе?

— И искренне помолилась. Просто с отчаянием.

— …И? — барон, с серьёзным выражением лица следивший за моими словами, бессильно рассмеялся, почувствовав облегчение. — Вы искренне помолились, и появился огонь?

— Да, я же волшебница, так что это неудивительно, — ведь волшебники часто делают странные вещи.

Он кивнул головой, не имея намерений ставить мои слова под сомнение. И барон был не одинок в таком решении.

— Возможно, вы не знаете, но это чёрное железное дерево. Его не взять обычным огнём.

— Знаю. Эмма говорила. Но у меня получилось, оно горит.

Изящные брови барона неуловимо изогнулись от моей непринуждённости. Я пожала плечами, не обращая внимания на его неловкость:

— Было холодно, и мне был нужен огонь. Думаю, моя мана ответила на отчаянный зов сердца. Это ведь и называется чудесами волшебников?

/Делаешь вид, что ничего не знаешь? У тебя прекрасные актёрские способности!/ — шёпот Гарри звучал так, будто он сыт по горло, а я невинно улыбалась барону. Слова будто по телепатическому каналу возникали в моей голове. Гарри называл это «резонансом контракта».

/Тише, Гарри./

/Не важно, они всё равно меня не слышат./

/Зато я слышу тебя, чокнутый./

Для более лёгкого общения я дала Гарри ещё один приказ:

/Не вмешивайся в разговор, когда я общаюсь с кем-то ещё. Это моё желание./

/Меня и так раздражает, что приходится скрываться под собачьей шкурой. Теперь ты хочешь, чтобы я ещё и молчал?/

/Хочешь постоять у стены?/

/…Это низко! Мало того, что я собака, так теперь ты ещё и запрещаешь говорить с тобой?/

/Я поняла, что тебе не нравится эта ситуация. Тогда посмотри в стену и…/

Возглас Гарри перебил меня:

/Хорошо, хорошо. Молчу./

Молчание Гарри позволило мне лучше сосредоточиться на разговоре с бароном. Но тот больше не задавал вопросов, какие бы мысли ни приходили ему в голову.

«Странно. Не мог же он в самом деле поверить этому дешёвому оправданию?»

Вместо вопросов барон кивнул с непонятным выражением лица:

— …Так в этом дело. Разумеется, вы были рождены с маной.

Стоящий рядом с ним дворецкий начал суетиться из-за неопределённости ответа:

— Думаю, огонь госпожи обладает особыми свойствами! Он сжигает даже дрова из железного дерева. Это великолепно! Вы не представляете, насколько варварскими были условия торгового контракта! — Дворецкий скрипнул зубами. — Воспользовавшись отсутствием древесины в Эрелле, они выдвинули просто непомерные запросы. И мы были вынуждены их выполнять.

— Так вот какова была ситуация… — я не особо интересовалась деталями, но дворецкий отлично в них разбирался.

— Но теперь у нас есть источник тепла! С помощью этого великого пламени, призванного госпожой, мы можем топить чёрным деревом!

Эрелл располагался в очень холодных землях, и вполне закономерно, что здесь не росли деревья, пригодные для костра. Факт был общеизвестен и объективно был слабостью Эрелла. Расчётливые торговцы драли три шкуры за поставки. Чувствовал ли Эрелл себя обязанным герцогу? Дворецкий со слезами на глазах кивнул, подтверждая мои догадки…

— Что? Вы плачете? — увидев слёзы, я озадаченно посмотрела на дворецкого.

— Это чудо, созданное благодаря мольбам госпожи!

-…Что? Ч…чудо?

— О, мой бог! У госпожи всего крупица маны — насколько же сильно она хотела справиться с холодом, что вызвала такой необыкновенный и мощный огонь!

— Нет, я просто очень замёрзла… — с жаром отрицала я.

Но дворецкий, пойманный в ловушку собственных эмоций и возбуждения, меня не слушал:

— Герцог прислал сюда госпожу по такому важному делу! А я не догадался, думал, что у госпожи большие неприятности, и нам нужно позаботиться о ней.

«Но вы были правы, герцог просто выбросил подальше источник проблем. Я обуза».

— Прошу простить мою узколобость, мисс!

— Простить? Вам не за что извиняться, — догадка дворецкого была правдой, так что мне нечего было прощать.

Но дворецкий был тронут моими словами:

— Вы не злитесь на меня? Вы так великодушны! Уверен, что все грязные сплетни о вас были ложью.

Поверить не могу, что слухи о злодеяниях Эверии уже докатились до этой глухомани. Здесь ведь даже Интернета нет: «Эверия, ты действительно была невероятной злодейкой государственного масштаба…»

И сегодня я лишь подтвердила свою репутацию. Дворецкий с улыбкой склонил голову:

— Слухи в столице всегда такие. Не верю я этим болтунам с юга, да и… представление, которое у меня сложилось, также было неверным.

— Нет, все слухи…

— Я позабочусь, чтобы огонь доставили во все уголки особняка. Наконец-то дом заработает как следует. Все будут благодарить вас за горячие молитвы.

Раздать огонь не проблема. Но дело вовсе не в этом. Беда в том, что вместе с огнём среди людей распространятся и глупые заблуждения дворецкого. Я собиралась остановить его, но он уже начал действовать. Свечи быстро зажигались и спешно исчезали за дверью.

Гарри взволнованно проговорил, глядя в спину дворецкому:

/Заставить его замолчать? Уверен, что смерть навсегда его остановит. Ну, как? Ты согласна?/

/…Заткнись, Гарри./

/Как хочешь, — он сделал шаг назад, хмуро надеясь, что я изменю решение. — Эй, а тебе не кажется, что ты слишком строга ко мне?/

/Гарри, я сказала тебе заткнуться. Или будешь смотреть в стену до конца своих дней…/

/Нет! Какие жестокие слова! Откуда ты узнала, что молчание это то, что удаётся мне лучше всего? Ты очень сообразительна,/ — он мгновенно съёжился.

Но вместо замолчавшего Гарри рот открыл барон Инсетия, до сих пор наблюдавший за моим разговором с дворецким:

— Кстати, я никогда раньше не видел эту собаку. Не слышал, чтобы вы привезли её с собой из королевства.

Барон вопросительно глянул на Эмму, и та в подтверждение склонила голову:

— Я тоже раньше не видела этого пса.

Оба уставились на Гарри. Тот махнул хвостом, будто ждал этого.

«Из него вышла отличная собака,» — я одобрительно посмотрела на Гарри, а затем ответила:

— Я гуляла в саду и встретила его. И привела домой, потому что он слонялся вокруг без хозяина.

— Огромная собака просто слонялась по саду? — барон с сомнением переводил взгляд с меня на Гарри и обратно.

Но я только гордо кивнула:

— Пожалуйста, поспрашивайте у людей в доме. Может быть кто-то из них терял собаку? Если хозяин не найдётся, я заберу его себе. Я же могу завести питомца?

— Если вам нужна собака, я найду вам умную и покладистую. Она будет лучше, чем приблудный уличный пёс.

Он не сказал этого напрямую, но ответ подразумевал взять себе породистую собаку, а не «это». Гарри, который понял значение слов барона, злобно зарычал.

/Да что он знает о генеалогии! Ты знаешь, что я за демон? Если я скажу тебе, что король клана…/

«Вот болтун!»

Обещание держать рот на замке было забыто. Поток слов грозился стать нескончаемым. Обрывая голос Гарри, я высказала своё мнение барону.

— Так я должна выбросить его обратно на улицу? Это так печально. В такой жуткий холод.

Барон замолк, стоило мне указать за окно. Если бы Гарри был обычным псом, ему ничего не стоило бы замёрзнуть до смерти.

— Если не найти ему хозяина и выкинуть за ворота, он же просто умрёт. У людей есть совесть. Так разве я могу так поступить? Жизнь бесценна, вы согласны?

Я думала, что говорю вполне естественные вещи. Но барон смотрел на меня так, будто я сказала что-то очень странное. Да и Эмма тоже. Она даже прочистила ухо, проверяя, всё ли в порядке со слухом.

«И что это значит?»

Но я быстро поняла причину такой реакции: «Глупо думать, что у изгнанной за попытку убийства малолетки вообще есть совесть.»

Как и ожидалось, злодеям нужны злодейские методы.