Эльфийская кровь (Новелла) - 2 Глава

1

До Фестиваля столетия остался месяц. Четырнадцатый день рождения Имины прошел буквально на днях.

Год уже подходил к концу.

Фестиваль столетия начнется на рассвете нового века. В течение года в столице империи проводили великое множество пиров и празднеств, но в Салайдо необычайно пышное празднование Нового года больше походило на культ. И все же фестиваль оставался фестивалем, поэтому в воздухе витало предпраздничное настроение.

Посреди всеобщей радости печаль на лице была лишь у одного человека – Имины.

В путешествие он пока так и не отправился.

Не то чтобы он отказался от мечты, или его кто-то удерживал. Мать дала ему разрешение, и он мог бы начать собираться хоть завтра, если бы захотел.

После своего дня рождения Имина достиг возраста, когда мог официально стать солдатом, однако в ту ночь исход поединка с Сиржисом заставил его сомневаться.

Имина помогал по дому и, пока шли приготовления к Фестивалю столетия, в одиночестве колотил деревянным мечом по дереву. Лакшус просил его прекратить: «Если поступишь в тренировочную школу с нынешними умениями, никто из сверстников там не сравнится с тобой в навыках». Это явно было не просто утешение. Но Имину это не разубедило. Он места себе не находил: сможет ли стать тем, кто сумеет защитить деревню и всю страну.

Если бы можно было еще хоть раз сразиться с Сиржисом.

Сказанные полмесяца назад Сиржисом слова запали в душу и не давали двигаться дальше.

Победа в реванше позволила бы Имине сделать шаг вперед.

С той ночи Сиржис больше не появлялся.

Не зная, как дела у друга, Имина не знал, что делать дальше. И не только из-за Сиржиса, но даже больше из-за того, что Эллис тоже не приходила в деревню.

Уруха тоже больше не заговаривала о них.

Еще недавно она только имя Сиржиса произносила по пять раз на дню и в подавленном настроении пребывала лишь половину времени, а теперь почти не поднимала эту тему. Она, должно быть, поняла, что для отсутствия эльфа есть свои причины, и решила ждать.

Тем не менее Уруха выглядела вполне веселой. Наверное, она думала: «Может, он вдруг появится». Когда Сиржис приходил к Имине, своим отчаянным видом, поведением и словами в конце поединка он как будто прощался с прежней жизнью. Но Уруха этого не знала.

— Послушай, — окликнула брата Уруха несколько дней назад.

Случилось это, когда Имина, пользуясь переполохом перед фестивалем, попытался улизнуть в восточный лес с деревянным мечом.

— Не жди Сиржиса, — ласково улыбаясь, сказала она. — Ты, верно, хочешь сразиться с ним в последний раз перед уходом из деревни. Но Сиржиса уже давно не было, ты только зря тратишь время на ожидание. К тому же я уверена, что он бы не обрадовался, если бы знал, что ты задержался из-за него. Иди, я буду ждать за тебя. Оставь Сиржиса и Эллис мне. Езжай в столицу, стань сильнее и возвращайся. Мы с Сиржисом, уже как настоящая пара, и еще более красивая Эллис встретим тебя.

Последняя фраза была вполне в духе Урухи, но, как ни удивительно, не вызвала у него неприятия. Скорее, ее слова прозвучали по-взрослому и даже немного приятно. Невзирая на все сказанное до этого, Уруха была его старшей сестрой — забота о младшем брате заслуживала уважения.

Однако Имина не принял решение, даже когда сестра подбодрила его.

В последние дни он начал подумывать о том, чтобы остаться еще хотя бы на год. Но если он не будет придерживаться плана, у него не хватит решимости отправиться в столицу.

Именно поэтому, пока шли приготовления к Фестивалю столетия, Имина каждый день целенаправленно колотил своим мечом растущее на краю леса большое дерево, пока не выбивался из сил, что не мог стоять на ногах — потому что во время движения не приходилось думать ни о чем. Тренировки позволяли на время забыть о тревогах.

Вот и сегодня он закончил помогать по дому и отправился в лес, где до конца дня изо всех сил махал мечом.

Заметив, что уже вечер, Имина, тяжело дыша, опустил меч.

Пропитавшийся потом плащ стал тяжелым и больше не грел. Зима уже наступила, он мог простудиться, несмотря на разгоряченное тело.

«Хватит на сегодня». Только он об этом подумал, как сзади раздался голос:

— Привет, Имина, и сегодня тренируешься?

Это был хозяин постоялого двора Дольмоа.

— Добрый вечер.

Имина поклонился и посмотрел на мужчину.

В руках Дольмоа держал охотничий лук, на поясе висел колчан со стрелами. По-видимому, он ходил на охоту, но ничего не добыл и возвращался с пустыми руками.

Заметив взгляд Имины, Дольмоа грустно улыбнулся.

— Ах, плохая же сегодня была охота. Я зашел довольно далеко, но не нашел кролика.

— Странно это.

Несмотря на внешность Дольмоа был превосходным охотником.

— Ага, странно. Творится что-то неладное, — кивнул Дольмоа.

Стоит отметить, Дольмоа понял, что дело не в нем, а в самом лесе.

— В чаще было слишком тихо. Зима уже наступила, но приманки в ловушках нетронуты, а гнезда пустуют. Даже птиц не слышно.

— Хе-е.

Имина не заметил. И это было естественно, ведь он увлеченно махал мечом. К тому же он находился на лесной поляне близ человеческой деревни. Звери здесь показывались редко.

— Ну, и такие деньки бывают, — с легкой усмешкой Дольмоа немного разочарованно пожал плечами. — Я совсем недавно здесь охотился, так что зверье попряталось. Может, они все ушли севернее? …Хотя, это было бы странно.

Северная часть леса находилась очень близко к эльфийской территории.

Если еще немного зайти вглубь Страны эльфов, экосистема изменится мгновенно. Концентрация духовной энергии на той стороне настолько сильная, что душит зверей; растения тоже мутируют, ветки отдельных видов даже могут извиваться, как щупальца, и атаковать зверей. Конечно, у саламандр, церберов, гоблинов и огров, как и у обычных животных, есть свои ареалы, которых сторонятся даже медведи и волки.

Имина тренировался на поляне в восточной части леса неподалеку от эльфийской земли. Он хотел встретиться с Сиржисом и Эллис, но, с другой стороны, оказался бы в неловком положении, если бы встретил их выходящими из кустов за спиной. «Даже на мой взгляд это жалкие мысли», — подумал Имина.

— Моя жена опять начнет браниться, что я вернулся без добычи. Имина, пойдем со мной. Может, так она не будет очень уж кричать, — лукаво подмигнул Дольмоа.

Он явно не хотел, чтобы ребенок заигрывался допоздна. Такие шуточки были как раз в его духе.

Именно поэтому Имина усмехнулся, рукавом вытер пот со лба и подошел к Дольмоа.

— Хорошо. Но вряд ли тетя станет сдерживаться в моем присутствии.

— Думаешь? …Наверное. Я вчера поймал фазана, так что она должна простить меня.

Перешучиваясь, они направились в деревню.

Они прошли по дороге среди холмов, миновали пастбище и вскоре увидели крыши домов. Из труб поднимался дымок. Несмотря на приготовления к Фестивалю столетия, уже наступила пора ужинать.

— Проголодался же я, — произнес Дольмоа, держась за большой живот, который совсем не выглядел пустым. — Хорошо пахнет, а?

— Правда.

Согласившись с ним, Имина втянул воздух и нахмурился.

— Мм? Кажется, что-то подгорело.

Пахло не жареным, а горелым мясом.

— И правда. — Дольмоа грустно улыбнулся. — Откуда?

Ближе всего стоял дом Кашуса. Дом пожилой пары и их ребенка. Их единственная дочь Сист скоро должна была достигнуть брачного возраста, но с точки зрения родителей она была еще маленькой, и замужество они не одобряли. Сама же она хотела выйти за коробейника из соседней деревни, Викку.

Запах гари усиливался по мере приближения к дому Кашуса. Сомнений в этом не было.

— Малышка Сист, наверное, недоглядела за ужином. А может, Сурара.

Несмотря на непринужденный голос, Дольмоа выглядел встревоженным.

Если Сист внутри — все в порядке, но если ее не было, то в доме оставалась лишь престарелая пара. Если начнется пожар, может произойти непоправимое.

— …Пойду, посмотрю. Иди вперед, Имина.

— Я тоже пойду.

Если что-то случилось, лишние руки не помешают. И не важно, погасить ли пламя или позвать на помощь.

— Вот как? Спасибо.

Они остановились перед входом в дом.

Дольмоа постучал в дверь и крикнул.

— Кашу-у-ус, гарью воняет, вы в порядке?

Сильный голос вполне соответствовал его внешности.

Но ответа не последовало.

— …Кашус? Вы там? Кашу-у-ус! — снова крикнул Дольмоа, еще громче, но ответа по-прежнему не было.

Дольмоа нахмурился, помрачнел. Живущие здесь люди хоть и были стариками, глухотой не страдали и могли услышать запах горелого.

— Мы входим!

Положив руку на дверь, Дольмоа толкнул ее. Дверь оказалась незапертой. Стоявший рядом с Дольмоа Имина приготовился звать селян, если дом охвачен огнем.

Еда явно подгорела. Лежащие на огне мясо и овощи уже почернели.

Но главнее всего.

Стол, стулья, плита, деревянные стены.

В гостиной, не слишком-то отличавшейся от имининой, обставленной в типичную для деревни мебель, было два тела и монстр.

— Э…

Имину это настолько потрясло, что он застыл на месте.

Трупы пожилого человека и молодой женщины. У мужчины не хватало правой руки, а внутренности лежали рядом, вырванные из живота. Тело лежало на полу вниз лицом, демонстрируя лысую голову.

На столе он различил лицо девушки. Точнее, только голову. Сист. Всего на пять лет старше Имины. В детстве они нередко играли вместе. Уруха говорила, что та расцвела, когда влюбилась. Но ничего красивого в ней теперь не осталось. Растрепанные волосы прилипли к залитым кровью щекам. Выражение отчаяния и страдания на лице.

Голова Имины отказывалась соображать. Он искал глазами тело, которое вскоре нашел — его пожирал монстр.

Существо стояло спиной, но Имина сразу понял, что это не человек. Бугрящиеся мышцами плечи, тело в густой темно-коричневой шерсти, толстыми руками оно железной хваткой держало тело Сист. И прежде всего, огромный рот с клыками, превративший ее грудь кровавое месиво.

В природе этой стороны такой монстр не жил.

Иными словами, это существо из эльфийского леса в Стране эльфов.

Похожий на примата «демон», передвигающийся на двух ногах, человеческого роста, но покрыт шерстью…

— Безобразный демон… тролль, — прошептал Дольмоа.

Он тупо стоял в проходе.

Но это продолжалось лишь мгновение. В отличие от Имины, Дольмоа был охотником, который регулярно ходил в лес, и, прежде всего, взрослым мужчиной. Он сразу же взял себя в руки и повернулся к Имине.

Беги, — убедительным голосом тихо и коротко произнес Дольмоа. Он поднял лук и вложил в него стрелу. — Созови мужчин. Потом иди к Лакшусу.

«Не хочу, позволь мне остаться», — эти слова Имина проглотил.

Дольмоа знал, что парень захочет сражаться, и дал ему другое задание. Чтобы защитить его и позволить сбежать

.

Имина бы точно не смог сохранить при непривычных обстоятельствах, когда демон пожирал знакомого, рассудительность и принять такое решение. Имина подумал, что будет только мешать, и послушался.

Тролль продолжал свое безумное пиршество и не обращал на них внимания. Именно сейчас у Имины был шанс.

— Понял.

Коротко ответив, Имина развернулся. Он должен был это сделать. Пока Дольмоа сдерживает монстра, мальчик позовет подкрепление и этим поможет деревне.

Имина на дрожащих ногах бросился бежать.

Он знал, что такое могло случиться, потому что Королевство эльфов рядом. И все же, столкнувшись с реальностью, он очень испугался и растерялся. Демоны и магические звери появлялись и раньше, но их убивали, так что он видел только трупы.

И в уголке сознания зародилась мысль.

Демоны и магические звери почти не появлялись в деревне потому, что эльфы не допускали этого. Они тщательно следили, чтобы монстры не проникали в человеческий лес. Так почему же сейчас демон внезапно напал на деревню?

Сиржис сказал, что король сменился. Его отец умер, и выбрали нового. Может ли быть, что беда случилась поэтому?

А если и так, то что из этого? Нет, он все равно ничего не сможет поделать, даже если будет думать об этом. Неясно, придет ли Сиржис на помощь, а времени ждать нет.

Имина тряхнул головой, избавляясь от лишних мыслей, и сосредоточился.

Сперва он забежит в первый в деревне дом, а потом к Лакшусу.

Надо торопиться. Дольмоа превосходно владеет луком, но Имина сомневался, что он справится с демоном. Пронзит ли стрела вообще это покрытое густой шерстью тело.

Подбежав к дому, Имина, тяжело дыша, забарабанил в дверь.

— Госпожа Амари!

Здесь жила семья из трех человек, двое взрослых и ребенок. Все должны быть внутри и ужинать.

— Это ужасно! На дом Кашуса напал тролль!..

Не дожидаясь ответа, Имина распахнул дверь — в нос ему ударил отвратительный запах.

— ?!.

Вонь стояла жуткая.

Сдерживая тошноту Имина закрыл рот.

Он испытал эффект дежа вю. Несколько минут назад он уже чувствовал это. Смешанный с запахом подгоревшей еды. Прежде он не смог осознать открывшееся перед ним зрелище, но сейчас ясно понял. Это был запах внутренностей, крови и испражнений.

Магический зверь разорвал на куски и растащил по дому всю семью — мужа, жену и их ребенка.

Это был пес. Но с тремя головами. Каждая голова впивалась зубами в свое тело. Одна в шею мужа, вторая в руку жены, а третья в бок ребенка. Монстр размером со среднюю собаку был покрыт жестким, как стальные иглы, мехом, его бугрящиеся мышцы были тверды, как камень.

Демонический зверь, живущий в Стране эльфов, цербер. Эльфы приручали их как сторожевых или пастушьих собак, но для людей это был просто свирепый монстр.

Почуяв Имину, одна из трех голов повернулась к нему.

Быть… не может.

У Имины зуб на зуб не попадал. Его всего трясло, по телу бежали мурашки, от вони к горлу подкатывала тошнота.

Похоже, цербер следующей добычей наметил Имину.

Он перестал пожирать, всем телом повернулся к Имине, включая две другие головы, и зарычал. Подогнул лапы, наклонился, оскалился, оттолкнулся от залитого кровью пола и прыгнул на Имину.

— А-а-а… а-а-а, — у Имины вырвался крик ужаса. Но. – А-а-а! — почти неосознанно перерос в боевой клич.

Имина машинально снял с пояса меч. Обычно он держал его одной рукой, но сейчас обеими, напряг ноги и нацелился в основание одной из голов цербера.

— …Р-а-а-а!

Получив в воздухе удар, цербер завизжал, как собака, и упал на пол. Разумеется, зверь не получил и царапины, не говоря уже о смертельной ране. Он в мгновение ока вскочил на лапы и снова кинулся на Имину.

Тело двигалось само собой. Вот результат ежедневных тренировок.

Подпустив зверя поближе, Имина откатился в сторону и пырнул цербера в бок. Противник замер, и у Имины появилась возможность. Он ударил монстра по голове, а потом со всей силы пнул его в живот.

Цербер вылетел из дома и покатился по земле.

Имина не думал, что монстра получится остановить деревянным мечом. Он скользнул в дом, огляделся и забаррикадировал вход. От вида разорванных на куски знакомых он съежился, к горлу одновременно подступили рыдания и тошнота. Через силу проглотив их, он стал искать что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие.

Ничего. Он ничего не нашел. В доме не было ничего, кроме трупов. Семья Амари погибла, не оказав сопротивления.

Может, надо выйти наружу. В амбаре должны лежать соха и серп.

Дверь сотряслась от удара зверя. Долго она не выдержит. Оставалось только вылезти через окно и добраться до амбара.

Решившись, Имина только хотел пройти вглубь дома, как…

Снаружи раздалось нечто вроде свистка.

Свист продолжался около пяти секунд, потом наступило короткое затишье, и свист раздался снова. Так повторилось три раза. Имина не ослышался, звук явно не был естественным.

Имина нахмурился.

Когда прозвучал свисток, зверь перестал кидаться на дверь. Дом окружила тишина. Имина вслушивался как мог но больше не слышал дыхания цербера.

Что это значит?

Быть может, один из селян засвистел в знак предостережения, чудовище услышало и погналось за новой добычей? Нет, даже демонический зверь оставался зверем. Навряд ли бы он отказался от жертвы, на которую положил глаз. На ум приходила лишь одна мысль…

Цепной пес слышит свист хозяина и сразу же бежит к нему.

А эльфы приручали магических животных как собак или кошек.

— Сиржис?..

Он пришел? Наверно, он пришел и пытается отозвать монстров.

Глаза Имины загорелись. Внутри внезапно вспыхнула надежда. «В таком случае можно не баррикадироваться здесь, а пойти помочь ему», — подумал он.

Он кинулся к двери и поспешно снял с нее засов.

Но теплившуюся в груди надежду…

— Э…

…погасил царивший за порогом ад.

Вылетев из дома Амари, Имина увидел всю деревню.

Обдуваемые ветрами пологие холмы, родные дома.

Больше половины из них поглотило пламя.

— Не может… быть.

Освещаемые закатом и пламенем, селяне пытались бежать. Демоны настигали их и разрывали на куски.

Потрясенно повернув голову, Имина увидел дом Кашуса.

Приглядевшись, Имина увидел на крыльце нечто вроде заветревшегося куска мяса.

Это был труп Дольмоа, шея которого была повернута в неестественном направлении.

Имину вырвало.

Ад начался уже давно.

2

В деревне повсюду пылал огонь, лилась кровь, разлеталась брызгами грязь, раздавались крики, тела лежали вперемешку с обломками.

Это можно было описать лишь словом «кошмар».

По мере приближения к центру деревни число тел на дороге росло. Разумеется, он знал всех этих людей, превратившихся теперь в куски мяса; каждый раз, когда Имина смотрел на них, его дыхание перехватывало. Хотел он того или нет, ему пришлось избегать зверей и демонов, но на пути ему попадались трупы.

Из окна постоялого двора бессильно свешивались руки жены Дольмоа Наны. Головы на месте не было.

На дороге лежала мертвая женщина в разорванной одежде. Одна обнаженная грудь была откушена, промежность была вся в крови, ноги широко разведены. Было очевидно, что с ней делали, прежде чем убить. Пустой желудок Имины снова скрутило.

Дочь хозяев лавки разорвал на куски зверь. Витрина лавки, где стояли товары, рухнула, и Имина видел только несколько частей ее тела. В детстве, всякий раз, когда Имина падал, она помогала ему подняться, а потом они вместе бегали по полям. Последние годы она повзрослела, но глаза ее по-прежнему были добры. Теперь же товары, посуда, деревянные утварь и ее внутренние органы смешались в огромную кучу.

У дороги лежал труп храбро сражавшегося мужчины — вокруг него валялись убитые им чудовища. Но против демона мужчина с мачете не выстоял: тело разорвано пополам.

Конечно, Имина обращал внимание не только на трупы.

Люди в деревне продолжали умирать.

В саду одного дома лежала еще живая женщина, ее живот выедал маленький демон — гоблин. Кожа монстра была ярко-синей. Уткнувшись мордой в грудь сидевшей в углу сада женщины, он пожирал ее внутренности.

Конечно, Имина ее знал.

Она была матерью очень привязанного к Эллис ребенка; звали ее Самадзи.

Встретившись с ней взглядом, Имина беззвучно взревел. Он рефлекторно взмахнул деревянным мечом и хотел было ударить гоблина от злости, печали и отчаяния, но Самадзи слабо улыбнулась, покачала головой и остановила его дрожащей правой рукой.

Это значило «не подходи».

Взгляд ее был нежным и спокойным.

Так она смотрела на сына, игравшего с Эллис. Это был взгляд матери.

Остановив Имину, Самадзи обеими руками обхватила и прижала к себе гоблина, продолжавшего въедаться в ее живот. Ее губы дрогнули. Беги. Ты — беги.

Она в кровь искусала губы и с такой силой сжала кулак, что он побелел. Самадзи улыбнулась и кивнула, хотя слышала лишь стук собственного сердца.

Верно. Ее уже не спасти, поэтому нужно позаботиться о более важных для Имины людях. Женщина оттолкнула его. Оттолкнула, превозмогая ужас и боль.

— Простите, — не вытерпев, произнес Имина.

Его могли услышать и гоблин, и бродящие рядом демонические звери. Но Имина не мог уйти, не сказав этого.

— Простите… Самадзи, простите.

Повторяя слова извинения, которые не могли ничем помочь женщине, Имина развернулся.

До его дома было уже рукой подать. Здание перед ним еще не обрушилось и не сгорело. Перед глазами Имины вспыли лица сестры и матери, их вытеснили трупы, которые затмила улыбка умирающей Самадзи. Имина как будто сходил с ума.

Именно поэтому он побежал со всей мочи на заплетающихся ногах.

Поравнявшись с родным домом, он толкнул дверь.

Закрыто. Заперто изнутри. Имина на мгновение запаниковал, но тут же понял, что, раз дверь не открывается, значит, она перегорожена изнутри.

— Мама! Уруха! Это я!

— Имина?!

Раздавшийся голос значил, что внутри заперлись живые люди.

Из дома послышался приглушенный ответ. Со скрежетом открылся засов.

Из-за двери выглянула сестра. Увидев Имину, она изо всех своих сил обняла его.

— Быстрее заходите!

Прозвучавший сбоку голос, несомненно, принадлежал его матери. В это же мгновение сестра втащила его внутрь, и дверь сразу же закрылась. Его обняла стоящая за спиной Лилу.

— Слава богу… ты жив!

— Балда, дурень! Ты жив… Имина… Я так рада-а…

Мать залилась слезами, которые слышались и в голосе сестры. Имина тоже расплакался от облегчения.

— Простите. Я рад, что вы целы.

— На меня один раз напали, — восстановив самообладание, ответила его мать, вытирая слезы. — Когда я вышла набрать дров… это была большая ящерица. Но Лакшус спас меня.

— Лакшус…

— Верно. Узнав о нападении, он в первую очередь пришел сюда.

— Так он сражается.

Услышав это имя, Имина успокоился.

Защитник удаленного региона, посланный из столицы империи, единственный в деревне имел магический меч. Иначе говоря, мог почти на равных сражаться с чудовищами мира эльфов.

Магический меч мог окутаться пламенем, начать создавать лед, выделять кислоту и вибрировать. Сила этих элементов, объединенная с искусством владения мечом, должна легко пробивать твердый мех и мышцы монстров. Поэтому сейчас Лакшус где-то в деревне несомненно истребляет чудовищ. Их много, так что на это понадобится время, но разыгравшаяся трагедия скоро закончится.

Стоявшая рядом с пытавшимся придти в себя Иминой Уруха пробормотала:

— …И все же, почему такое случилось.

— В деревне такого никогда не происходило, — озадачилась его мать, прикусив губу. — Эльфы внимательно следили, чтобы демоны и магические звери не забредали сюда. Даже в лесу трудно найти их следы.

Именно поэтому деревня Салайдо могла мирно существовать на границе Страны Фей, которую можно назвать иным миром. Люди не заходили охотиться далеко в лес, где на них могла повлиять плотная духовная энергия, а демоны со зверями не нападали на деревню.

И все же, почему?

Та история, которую Сиржис рассказал ему полмесяца назад, вновь возникла у Имины в голове.

Смерть отца Сиржиса и смена эльфийского короля. Это как-то связано с разыгравшейся трагедией. Должно быть, охрана границы ослабла из-за суматохи.

— Уруха, мама, все хорошо, — уверенно улыбнулся Имина.

Какой бы бардак не царил в Королевстве эльфов, Сиржис ни за что не станет сидеть сложа руки, когда Имина и остальные в опасности. Он скоро придет на помощь.

Нет, уже пришел.

В конце концов, именно он спас Имине жизнь в доме Амари.

Цербер убежал, услышав свист эльфа. Они умели управлять демонами и демоническими зверями. Все могло уже закончиться. Доказательством этого служило то, что снаружи стояла абсолютная тишина. Ничто не указывало на то, что монстры подбираются к дому.

Внезапно.

Дверь с грохотом сорвалась с петель.

Все изумленно застыли на месте. Казалось, что их сердца остановились. Имина, Уруха и Лилу затаили дыхание.

Через выломанную дверь вошла огромная туша.

Существо было не только высоким — более двух с половиной метров — но и широким.

Огромное мускулистое тело. Черная кожа, напоминающая камень. Раскосые внимательные глаза, вытянутые уши, пасть с выглядывающими клыками. Сам мех короткий, но начиная с головы и по спине шла колючая грива.

Свирепый демон — огр, самый опасный из всех.

Для слабых людей он был символом безысходности.

— Хи-и, — беззвучно выдохнула Уруха.

— !..

Вероятно, движимая материнским инстинктом Лилу закрыла собой детей, пытаясь защитить их.

Однако, прежде чем Лилу обняла их, стоявший рядом с дрожащей Урухой Имина посмотрел не на устрашающего монстра, а ниже.

На руку огра.

Толстая, как бревно, она сжимала нечто.

Слабо сияющий ятаган, диссонирующий с черным телом.

На рукояти находился громоздкий прибор — устройство с выгравированным узором, спусковым крючком и трубкой для вливания духовной энергии — главный элемент демонического меча.

Имина хорошо его знал.

Сердцевина из драконьего серебра и лезвие, покрытое сверкающей сталью. Меч под названием «Улыбка Лиминалии». Имина знал о нем все. На рукояти было вырезано имя сестры владельца, рано ушедшей из жизни.

— Это же… Лакшуса…

Восхищавший его предмет, всегда висевший на поясе подчиненного отца Имины.

— Не может… быть.

Почему?

Почему у огра меч Лакшуса?

Лакшус побежден? Им?! Побежден, убит и лишен меча?

И.

— …А-а.

Осмотрев огра, Имина был потрясен.

Ужасной формы уши, клыки, торчащие изо рта, продолговатые раскосые глаза.

Левый глаз.

По-диагонали со лба шел старый шрам от меча.

Она очень напоминала рану у Лакшуса — нет, была точно такой же.

Сознание Имины было до ужаса спокойно, он внезапно будто в замедленной съемке увидел последние события. И в результате.

Все сошлось.

Нет, стало сходиться.

Сначала дом Кашуса. В семье было три человека, и все же тролль пожирал всего два трупа. Там была дочь Сист и отец. Тогда где мать?

Семью Амари убили. Однако сожравший их цербер, как ни странно, находился в доме, но дверь была закрыта; как будто он был там с самого начала. Да, верно. Они держали собаку. Пастушьего пса по кличке Джордж.

Торговая лавка. Хотя там лежал труп девушки, в такое время она не могла оставаться одна. Непосредственный хозяин, ее отец, должен был быть дома. Он бы не убежал, пока его дочь убивали Но его там не было. Его трупа не было.

Даже пожираемая гоблином, Самадзи спокойно прогнала Имину. Монстр был размером с человеческого ребенка. Он выедал ей живот, обнимаемый Самадзи как дитя.

В отличие от людей, эльфы впитывали духовную энергию и усиливали свои тела, а не неорганические предметы. Это была так называемая органическая некромантия. Сила, зрение и рефлексы эльфов возрастали в разы.

Но что если органическую некромантию использовать не на их собственных телах, а на чем-то ином?

Имина вспомнил, что раньше читал о чем-то подобном в учебнике. Природа Страны эльфов отличалась от человеческой, растения и животные под влиянием духовной энергии видоизменились.

А значит.

Если животные и растения Страны эльфов росли под влиянием плотной духовной энергии – то, возможно, изначально флора и фауна соседних королевств были идентичны.

Если животных и растения окружены плотной духовной энергии, такое возможно.

Иначе говоря, если демонические звери обрели такой облик из-за органической некромантии, то изначально это были обычные животные.

То изначально демоны были…

— Чело… век?

Огр не забирал меч Лакшуса.

Он держал его с самого начала.

— Не может быть. Невозможно…

Как раз когда Имина прошептал это, огр зашевелился.

Сделал шаг вперед и протянулся к Лилу — матери, собой защищающей детей.

— Ах…

— Мама?!

Грубая сила монстра разорвала объятия семьи.

Разлука была неожиданной, странной, вечной.

Лилу просто небрежно схватили за голову и оторвали от земли. Ни Имина, ни Уруха даже не пикнули, пока их мать извивалась в воздухе, пытаясь вырваться.

— …Кх… …мм!..

Что-то с глухим хрустом переломилось.

— Э?..

Дергавшиеся сначала ноги и руки, мучительно пытавшиеся зацепить огра, бессильно повисли. В нос ударил запах крови. Крови, вытекающей из головы их матери.

Огр отбросил тело в угол комнаты.

— Ма… м… а?..

Ответа не последовало. Их мать даже не шелохнулась. Запах крови усиливался.

«Быть не может», — подумали они.

Все случилось слишком быстро. Этого не может быть.

Монстр ведь только схватил ее за голову, поднял и немного сжал. И этого оказалось достаточно.

Энергичная женщина, в одиночку растившая детей. Немного ворчливая, но все же заботливая мать.

Когда Имина сказал, что хочет стать солдатом, она чуть тоскливо и в то же время очень радостно сказала: «Все-таки ты сын своего отца».

Их мать не могла вот так просто умереть.

Огр даже не посмотрел на ее тело.

Он смотрел на Имину и Урухой, переводил взгляд с одного на другую. Защищать их больше было некому.

Взгляд остановился на Урухе.

— А-а… хи-и.

Гигантская рука, с которой стекала кровь Лилу, снова потянулась вперед.

Монстр схватил старшую сестру. На этот раз правой рукой. Не обращая внимания, что своей хваткой сломал ей руку, как ветку, игнорируя крик боли огр поднял Уруху и поднес к морде.

Магический меч — призванный защищать деревню, — он уже отбросил.

Затем огр как бумагу разорвал ворот одежды Урухи.

— …Хи-и.

Вывалив из серповидной прорези рта длинный язык и облизал девичьи губы сестры Имины.

Бросив полуголую Уруху, огр прижал ее лицом к полу.

— Не…т…

Огр оседлал ее.

И Имина, и Уруха поняли, что он хочет сделать.

— Не… т… Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! — закричала Уруха, как будто сгорала заживо. — НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ, НЕ ХОЧУ-У-У-У-У!

Сидящий сверху огр громко зарычал.

— НЕТ, НЕ-ЕТ, ОСТАНОВИСЬ, ПРЕКРАТИ, ОТПУСТИ МЕНЯ… ОТПУСТИ, ОТПУСТИ, ОТПУСТИ-И-И-И-И!

Имина побелел от разворачивающейся перед ним картины.

Его мать убили, а с сестрой вытворяли ужасные вещи.

Творивший все это монстр прежде был гордым воином, которым он восхищался и вознамерился превзойти.

Почему он делает это? Кто его так изменил?

Лакшус был солдатом, служившим стране, и подчиненным погибшего отца. Он пришел в деревню и стал ее охранять, чтобы отдать долг отцу Имины. Но теперь осквернил память о человеке, которому был должен, и, прежде всего, пытается изнасиловать его дочь. Такое… такое что, и вправду нормально?

Черта с два.

Имина поднялся.

Ноги дрожали. Но он шел. Если он может двигаться, то сможет и это.

Быстрее. Пока с сестрой не произошло непоправимое. Скорее.

Имина рванул к мечу, отброшенному огром.

Подобрал, взялся за рукоять. Меч оказался намного тяжелее деревянного, к которому он привык. Возможно, из-за отличий между одноручником и ятаганом. А может, дело в разнице между деревянным мечом и настоящим. Или из-за реальности.

Имина не знал, вставлена ли колба с духовной энергией. Раньше он никогда не пользовался магическими мечами. Но не важно. Другого выхода все равно нет.

Парень напрягся и вцепился в рукоятку со спусковым крючком.

— Уо-о-о!

И с силой замахнулся на огра.

Магический меч окутало голубое пламя. Активировался Призыв.

Окутанный огнем ятаган попал огру по плечу.

Огр остался невредим. Клинок его почти не задел. Жар только подпалил его шкуру. И рука, словно отмахиваясь от мошки, шарахнула Имину сбоку.

От удара парня пошатнуло, в глазах помутилось.

Удар лишил парня равновесия и на время ослепил.

Имину отбросило. Пробив стену дома, он вылетел наружу.

— Ка… ха-а-а!

Он не мог дышать. И еще что-то горячее потекло по затылку. Липкая жидкость — кровь. Если бы он расслабился хоть на миг, тут же бы потерял сознание. Имина не чувствовал боли в животе, куда пришелся удар. Земля, по которой он проехался щекой, видна до ужаса отчетливо.

Имина стиснул зубы и поднялся. Опираясь о магический меч, который он чудом не выронил, как о трость, Имина вложил все оставшиеся силы в ноги.

Из дыры в стене показалась туша огра. Его глаза косили еще больше, и он скалился, как тигр. Ужасное зрелище. Очевидно, огр злился, что Имина ему помешал.

Но, даже обрушивая ярость на Имину, огр не отпустил Уруху — он шел, держа ее под мышкой. И все же, хоть Имине и не удалось спасти сестру, он остановил действо до его начала, и это стало единственным утешением посреди отчаянии.

Яростно вырываясь, Уруха подняла голову. Перед ней был Имина.

— Имина… Имина!

Волнение о брате и желание, чтобы ее спасли. Имина понимал, что эти два чувства отчаянно боролись в ней. Она бы не пережила смерти Имины. С другой стороны, она слишком боялась изнасилования, поэтому не пыталась заставить Имину бежать. Все это было написано на ее лице.

От горя разрывалось сердце. Чувство настолько сильное, что Имина забыл о боли в теле.

— Черт!..

От ярости и раздражения глаза заволокло красной пеленой.

Нужно его остановить. Что бы ни случилось, проигрывать нельзя. Проиграю — сестра умрет. Лакшус убьет ее.

— К-гх-х, о-о… о-о-о-о-о!

Подбадривая себя криком, он снова поднял меч и пошел вперед.

И в то самое мгновение.

В голову огра одна за другой вонзились четыре стрелы.

— Э?

Все произошло слишком внезапно. С точки зрения Имины стрелы словно выросли из головы огра. То же касалось и чудовища: он рухнул вперед только через несколько секунд, будто осознал, что мертв.

Еще огр выпустил сестру Имины, и она прокатилась по земле.

— Н-гх-х!..

Держась за голову, Уруха приподнялась над землей.

Имина же ошарашено застыл на месте.

Не в силах подбежать к сестре, он посмотрел туда, откуда прилетели стрелы. Рефлекторно повернувшись в ту сторону, он увидел их.

Там стояло семь фигур.

***

Это были не селяне. Нет, вообще не люди.

Белоснежная кожа, сверкающая в лучах заходящего солнца.

Невзирая на индивидуальные отличия, все как один выглядели элегантно.

А главное — острые, как иглы, уши.

Это были эльфы.

— Тц. Ну зачем ты его убила, он ведь хорошо получился, — с легкой улыбкой произнес юноша, прислонившийся к стене с осыпавшейся облицовкой.

Детскими чертами лица и небольшим ростом он напоминал невинную озорную девочку.

— Хотя бы дождалась, пока огр убьет ребенка.

Но его слова совершенно не походили на озорство.

— Зачем ты спасла их? Простых людишек пожалела, Эмине? — иронично выплюнул другой, стоявший рядом с ней, худощавый и тоже молодой. Глаза отражали его ужасный характер, в них искрилось высокомерие и истеричность.

Юноша выразил свое мнение не только словами, но и делом: пнул лежавшую на земле голову.

Имина ахнул. Это была голова соседа Роффена.

— Повода мешать ему не было. Или ты передумала?

— …Мне, как девушке, не хотелось смотреть на такое, — ответила девушка, стрелявшая с крыши, уперев в нее одно колено. Волосы ее были коротко подстрижены на крутой манер; ее красота была холодной, даже ледяной.

В руках ее был лук. По-видимому, это она спасла Уруху. Конечно, это вовсе не означало, что она на их стороне.

— Это единственная причина. Есть возражения?

— …Хмпф, — хмыкнул в ответ худощавый.

— Ху-ху-ху, правда? Знаешь, а мне понравилось.

— И мне, и мне. Обожаю такие вульгарные вещи. Ху-ху-ху.

Словно подливая масла в огонь спора произнесли две девушки, стоявшие позади лучницы, на гребне крыши здания, и зловеще рассмеялись. Похожие друг на друга как две капли воды, вероятно, близняшки. Прекрасные, как цветок лотоса, однако мрачный взгляд

— Любопытно наблюдать за спариванием скота.

— Меня забавляет эта уродливая картина.

Сказанные ими ужасные слова контрастировали со словами женщины.

— Я не возражаю. Какой бы ни была причина, Эмине все сделала правильно, — твердо произнес мужчина средних лет, прислонившийся спиной к столбу .

Он выглядел старше других. На раненном в бою глазе была надета повязка. Лицо его было жестким и бесстрашным, крепкое тело и поведение выдавали в нем опытного воина.

— Демон, что не слушается команд, не годится для приручения. Избавиться от его было верным решением… Трудно управлять демонами, созданными из Трупных семян истока они не подчиняются.

— Ха! Надо было с самого начала делать все самим, а не полагаться на демонов. Да я сам бы все зачистил, — громко выплюнул огромный эльф и уселся на землю. Большой и крепкий, он больше походил на огра. Он производил противоположное впечатление, нежели одноглазый эльф. Лезвие огромного боевого топора, который он воткнул в землю рядом с собой, было размером с тигриную голову.

— Мы не соревнуемся. Люди нам не ровня. Тот воин был весьма неплох. А ты взял и сделал из него огра.

Откровенно пренебрежительный тон, пугающее поведение и взгляд, снисхождение, намекающее на завышенное самомнение. Эльф, в котором сочетались грациозность и жестокость.

— Да тебе просто нравится издеваться над слабыми, Воргуно, — с вызовом сказал невысокий.

— А? Что, хочешь подраться, Цисса? Или хочешь, чтоб я и над тобой поизмывался? Конечно, мне нравится издеваться над слабыми. Знаешь, ты тоже хиляк, как по мне.

— Хе-е, хочешь проверить? — бесстрашно рассмеялся эльф по имени Цисса, с загадочным образом окутавшись жаждой крови.

— О, все-таки хочешь? Сказал ведь уже, я не настолько разозлился, — как зверь оскалился эльф по имени Воргуно, вытянув ноги.

Перепалку остановил одноглазый:

— Деритесь, если хотите. Но, затевая никчемные ссоры, помните. Доблесть – это сосуд. Сосуд того, кто разменивается по мелочам, ничего не стоит. Нам, Эндвейлам, такие воины не нужны. Только из-за того, что вы молоды, я не собираюсь это терпеть.

— Цисса, Воргуно, как насчет сразиться сначала со мной? – убрав лук и положив руку на кинжал, сказала стоявшая на крыше высокая девушка по имени Эмине.

— Мы, «Шесть лепестков», должны служить щитом вождя. Наша доблесть — доблесть вождя, наша кровь – кровь вождя. Я не прощу, если будете разбазаривать их просто так.

— Хмпф. Блин, ты правда помешана на вожде, — усмехнулся стройный эльф, за что удостоился косого взгляда Эмине.

— Тогда зачем ты спасла эту человеческую женщину? Теперь ведь твоя доблесть тоже ничего не стоит.

— Ху-ху-ху… хи-ха-ха! Кузан снова завидует.

— Ага, ага. Эмине ведь его проигнорировала.

Синхронно поддразнили стройного близняшки.

— Заткнитесь, Нокт, Микт. Противно вас слушать, — прищурившись, выплюнул Кузан. – Вам языки пооткусывать? Или трахать до тех пор, пока желание болтать не отпадет?

— Ого, собираешься продемонстрировать нам свою «Уникальную способность»?

— Ху-ху-ху… звучит заманчиво.

«Уникальная способность» – Имина уловил незнакомый термин.

Кузан, однако, презрительно нахмурился.

— Хмпф. Я всегда готов проявить «доблесть», показать свое «Уникальная способность», но такие, как вы, меня даже пальцем пошевелить не заставят. Короче, хватит и демонстрации на церберах с орками.

— Ну и ну, как прекрасно. Интересно, какая на вкус собачья слюна. Как думаешь, Микт?

— И правда, Нокт. А как текут демоны? Уфу… ху-ху-ху.

С мрачным видом грязно передразнивали близняшки.

— Хмпф, больные, — раздраженно фыркнул Кузан и двинул ногой. Лежащая на земле голова Роффена отлетела к девушкам.

Одна из близняшек просто подхватила ее в воздухе.

— Из него получился бы хороший орк, но, к сожалению, в одну только голову семя не посадить.

Утратив к голове интерес, она выбросила ее.

Пока они пикировались, Имина стоял на месте, не в силах пошевелиться.

Чем дальше заходил разговор, тем больше его губы дрожали, а пальцы немели.

Семь эльфов.

От каждого в той или иной мере исходила опасность. Их слова беспокоили Имину.

Он не мог не заметить кое-что в их поведении, в их разговоре. Чем больше он вникал в происходящее, тем сильнее разум кричал об опасности. Другая его часть не давала Имине думать.

Если он приведет в порядок мысли, то придет к естественному выводу. Простому и единственному заключению. Однако именно поэтому он не был на это способен.

Он не должен придти к этому выводу.

Потому что…

— Закройте рты, юнцы — все также сидя, Джи-диг посмотрел единственным глазом на кого-то у Имины за спиной. – Вождь здесь.

Вождь.

Имина повернулся. Не мог не повернуться. Его одеревеневшее тело как будто потянули за веревочку.

Эльфы разом притихли.

Впереди находился разрушенный дом. Принадлежал он Роффену, чью голову недавно отбросили в сторону. По дороге, идущей от дома к центральной площади, кто-то шел.

Он остановился позади сидящей на земле полуголой Урухи, прикрывавшей рукой грудь.

В эти секунды Имине показалось, что время остановилось.

Он не хотел, чтобы Уруха оборачивалась.

Если она повернется, то увидит лицо. Его лицо. Оно стало бы ее величайшей надеждой и вместе с тем ее наибольшим отчаянием.

«Хотя нет», — подумал он, — «поворачивайся».

Если не повернешься, не сможешь ответить. Не сможешь избежать ожидающего тебя отчаяния.

«Надо что-то делать», — подумал Имина.

Двигаться, бежать так, чтобы она не обернулась, спасти от отчаяния, — нужно просто защитить ее. Его единственную дорогую старшую сестру.

Уруха всегда раздражала его. Сестра придиралась к нему, обожала говорить о любви и почему-то примеряла ее на него, чего Имина терпеть не мог, шутила над другими. Это все кране раздражало парня. Но он же понимал, что она искренне заботится о нем и Эллис. Именно за это ее любили селяне, несмотря на ее тягу к сплетням.

Теперь, когда мать мертва, он может спасти только последнего члена семьи.

Но.

Разум его работал намного быстрее, чем тело реагировало. Имина хотел броситься к Урухе, однако ноги не слушались. Хотел поднять руку, но она не шевелилась. Хотел, чтобы пальцы сжали рукоять меча, но силы в них не было. И даже голос. Одного слова достаточно. «Стой», — хотел закричать он со всей мочи. И все же не раздалось ни звука.

Только взгляд неотрывно следил за юношей, который стоял за спиной Урухи.

В руке меч. Тонкий, длинный, изогнутый, заточенный с одной стороны клинок. Почти такой же, как тренировочная деревянная сабля. Но в отличии от нее, этот меч сиял серебристым.

Серебро волос красивых, как поверхность реки, перекликалось с цветом клинка.

Резкое, но завораживающее лицо было столь утонченным, что юношу можно было принять за девушку.

Гибкие, но сильные члены вызывали в памяти образ оленя, легко бегущего по полям и лугам.

Имина хорошо знал его.

С самого детства они каждый день проводили вместе.

Это был он.

Тот, кого Имина и Уруха считали членом семьи.

Эльфы позади Имины лихорадочно с почтением выстроились в ряд.

Они считали людей низшими существами, и относились к ним высокомерно. Однако в словах «Вождь» и «клан Эндвейл» Имина чувствовал непритворное уважение.

Появившийся «Вождь» выглядел точно так же, как тот эльф, которого знали Имина и Уруха.

Он обнажил меч.

С холодным, лишенным эмоций лицом он посмотрел на Имину, потом опустил взгляд на Уруху.

Губы Имины наконец-то разомкнулись. Он попытался закричать. Голосовые связки наконец заработали. Но.

Но.

Может, угадав по серьезному лицу Имины, а может, ощутив позади чье-то присутствие, Уруха безучастно подняла взгляд. Красные и опухшие от слез страха глаза. Мокрые щеки. Синие губы. Лишенное самоуверенности лицо не шло ей, всегда заботившейся о своем образе.

Это был конец.

Сиржис Эндвейл опустил меч и пронзил сердце Урухи.

3

Имина пришел в себя, только когда Сиржис вытащил меч и тело сестры падало.

Слишком поздно, чтобы что-то делать, поэтому Имина закричал.

— Уа-а-а-а-а-а!

На заплетающихся ногах он подбежал к лежавшей на земле сестре.

Отбросив меч, Имина обхватил ее тело руками. Теплое. Еще теплое. Но тепло быстро уходило. Ее сердце больше не билось. Ни пульса ни дыхания. Признаков жизни не было . В прикрытых глазах нет ничего.

Где ее душа? Должно быть, витает рядом. Откроет ли сестра глаза, если душу через рот втолкнуть обратно, пока она не слилась с духовным потоком? С помощью эльфийского Призыва такое возможно. Так почему Сиржис не делает этого? Почему молча смотрит на нас? Почему?! Почему?..

— Поче… му?

Обнимая тело сестры и стирая с ее сжатых губ кровь, Имина, как в тумане, посмотрел на лучшего друга – на юношу, которого до этого момента считал лучшим другом.

— Сиржис, почему? Почему?!

— Вождь — раздался сзади голос, — зачистка деревни завершена. Остался только он.

— Хорошая работа, Джи-диг. И «Шесть лепестков», – проигнорировав вопрос Имины, Сиржис кивнул всем. – Благодарю вас. Мы, клан Эндвейл, нанесли первый удар.

Все семеро разом подтянулись, склонили головы и ударили левым кулаком по груди. Так эльфы отдавали честь. Иными словами, эти эльфы были подчиненными Сиржиса.

И виновниками трагедии в деревне.

Джи-диг жестко и решительно произнес:

— Вождь… нет, Сиржис, это мы должны благодарить тебя. Ты спас нас. Вынужден был принять тяжелое решение.

— Дядя Диг, не говори так.

Сиржис улыбнулся мягкой дружелюбной улыбкой, так хорошо знакомой Имине. Однако адресована она была не ему, а эльфийскому воину.

— Эмине, Воргуно, Нокт, Микт, Цисса, Кузан. Вы тоже. Вам пришлось поволноваться. И сделать всю работу. Однако… предстоящие тревоги и битвы мы будем переживать вместе.

Благодарность за заслуги, обращенная к эльфам.

Каждый отреагировал по-своему. Кто-то облегченно выдохнул, кто-то радостно закричал, кто-то кивнул с невинным лицом или мрачно рассмеялся, саркастично изогнув губы.

Имина переводил взгляд с лиц эльфов, на грудь сестры, на тело матери в задней части дома, на улыбающегося над головой Сиржиса и думал.

С каких пор.

Когда это началось. Когда было решено.

Той лунной ночью, после серьезного поединка с Иминой.

Или когда сменился правитель эльфийской страны.

Или еще раньше, когда Сиржис только познакомился с Иминой и Урухой.

Не знаю. Не знаю, но…

— Сир… жис.

Прояснить нужно было лишь одно.

И это-

— Посмотри на меня, на сестру, на маму. Посмотри на деревню, на жителей!

Имина, Имина Хаймати…

— Это ты? Все это… твоих рук дело?!

Потерял все: семью, дом, лучшего друга.

Нет, не так.

Его лишили этого, лишил он – Сиржис Эндвейл.

— Верно, — Сиржис наконец взглянул на него.

Посмотрел на Имину сверху вниз и кивнул. Холодно, равнодушно, словно незнакомец.

— Это я. Все сделали по моему приказу.

Причина не интересовала больше Имину.

Если Имина задаст этот вопрос, Сиржис ответит? А если ответит, чувства Имины исчезнут? Все в деревне оживут? Все станет прежним? Мать и сестра снова будут смеяться?

— …Ха.

Имина поднялся. Бок, куда пришелся удар огра – удар Лакшуса, преображенного Призывом эльфов — все еще ныл. Даже дышать было тяжело. Но Имине было все равно.

Парень подобрал меч. Меч был слишком тяжел для него, трубка духовной энергии была пуста. Теперь меч стал не сильнее обычного металлического оружия. В качестве оружия против эльфов он не годился, но Имину это не волновало.

Да, верно. Ему было плевать.

И на причины Сиржиса. И на собственное положение. Совместные игры и беготня по холмам, пот во время тренировок с деревянными мечами, веселые деньки – теперь Имине было на все это наплевать.

— Сиржис!.. – выкрикнул Имина имя бывшего лучшего друга, вложив все в ярость.

Ситуация отличалась от привычной тренировки. И от поединка той ночью тоже. Имина взял меч, чтобы убить врага, а не победить соперника. В его взгляде горел не вызов на дуэль, а стремление убить Сиржиса.

Верно. Я убью. Убью его. Должен убить.

Он предал нас. Меня, Уруху, маму – он предал всех в деревне!

Имина присел, собрался с силами и махнул тяжелым мечом, сжимаемым одной рукой. Атаковал, поддерживая равновесие другой. Удар сверху был нанесен со скоростью, за которой не поспевал разум. Должно быть, ярость и ненависть пробудили силу, превосходящую физические пределы. Имина махнул магическим мечом так быстро, что даже демонические звери и демоны не поспели бы.

Однако клинок рассек воздух.

Перед глазами Имины как будто что-то вспыхнуло.

Не обратив на нее внимания, Имина рубанул мечом по свету.

Сверху сверкнул меч Сиржиса, и ощущение меча – нет, скорее его тяжесть – исчезли.

— ?!

Отрубленная по локоть правая рука по инерции продолжила движение.

Сиржис отсек ее одним взмахом.

Имина не удержался на ногах и упал.

Прокатившись по земле, он понял, что произошло. Удар, который должен был все решить, был предугадан еще до совершения. Кроме того, противник даже не вставал в стойку. Сиржис одолел Имину, стоя прямо; он трубил руку в момент замаха.

Возможным такое не только благодаря владению мечом.

Собрав духовную энергию земли и влив в свое тело, Сиржис обострил рефлексы, увеличил скорость реакции и физические способности, такие как зрение и сила.

Это была органическая некромантия.

Прежний Сиржис никогда не использовал усиление доступное лишь эльфам.

«В честном поединке на мечах пускать в ход только собственные способности» – так они договорились между собой, это было доказательством их решимости вместе стать сильнее. Это соглашение не нарушилось даже во время серьезного поединка той ночью.

Сейчас же о нем легко забыли.

— Н-гхо-о-о!

Попробовав землю на вкус, Имина поднялся. Отрубить руку недостаточно, чтобы остановить его. Перед ним был больше не лучший друг, с которым он состязался. Нет – именно потому, что раньше Сиржис был его лучшим другом, Имина ненавидел его еще больше, считал врагом, которому нужно отомстить.

Уравновешивая себя оставшейся рукой, Имина нанес удар ногой. Как бы не было усилено тело Сиржиса, от удара в слепую зону ему не уклониться.

Как и планировалось, Сиржис не стал уклоняться. Но не потому, что не видел атаку. Удар человека, даже в слепую зону, изначально лишен смысла.

Усиленная органической некромантией нога Сиржиса не сдвинулась ни на миллиметр.

Как будто столкнулся с большим деревом, Имина упал на спину.

Сиржис наконец-то ответил на атаку Имины и взмахнул мечом.

В этот раз он отсек левую ногу у колена. Как и правая рука недавно, она покатилась по земле.

— А-а… о-о-о-А-А-А-А-А!

Имина кричал. Кричал не от боли. Не от потери частей тела. Ненависть, ярость, плач, проклятия, обида – в этом крике смешались все схожие чувства, существующие в мире; это не назовешь жаждой убийства, это был гнев.

Горло Имины сотряслось, он ощутил, как кричит имя Сиржиса. И не только его. Урухи, матери, Лакшуса, знакомых из деревни. Не от злости, а от тоски и печали. В голове возникли обжигающие и болезненные мысли.

Перемешавшись, они пронзили тело, словно холодный металл.

Имина, вероятно, встал на единственную ногу, вытянул оставшуюся левую руку и попытался схватить Сиржиса за горло. А может, у него не осталось сил даже встать. Имина не знал.

Потому что посреди криков.

— Прощай… Имина Хаймати.

Сабля Сиржиса вонзилась Имине в живот.

— Я не стану молить о прощении или искупать вину. Я должен двигаться вперед.

И, провернув меч, пронзил сердце Имины.

Окрашенное красным поле зрения Имины начало затуманиваться. Он больше не ощущал вкуса крови, вытекавшей изо рта. Не чувствовал конечности. Запах внутренностей и поглощающего деревню пламени отошел на второй план.

Угасающим слухом он едва расслышал их разговор.

— Сиржис, может превратить его в демона?

— Нет.

— Почему? Из него получится хороший демон.

— Хватит. Это мой последний каприз. Я хочу, чтобы хотя бы эти трое вернулись в землю.

— Жаль. Ну, ничего не поделаешь.

Но их слова только прозвучали в его ушах.

Поглощенное тьмой сознание Имины рассеялось в пространстве.

***

Последним чувством перед тем, как Имина отключился, был слух, он же стал первым, когда парень пришел в сознание.

— …т…и… р… Пр… т… Про… и…

Звук чего-то, падающего на него.

Барабанные перепонки пребывающего в полубессознательном состоянии Имины сотряс голос, мозг различил слова.

— Пр…с…т…и… Про… ти… Прости.

Повторяющиеся извинения.

И в то же время покаяние.

Придя в себя, Имина понял, что его кто-то обнимает. Он почувствовал тепло тела, дрожь рук и капли, одна за другой падающие на его щеки.

Открывать глаза было слишком тяжело. Приподнять и одно веко стоило больших усилий. Веки не поднимались, но Имина не желал засыпать вновь. Поэтому открыл глаза.

Сфокусировав расплывающийся взгляд, он увидел заплаканное лицо.

— Имина… Имина.

Его звали по имени. Голос звучал звонко, как колокольчик, даже когда она всхлипывала и плакала.

Белая, будто фарфор, кожа опухла от слез. Милое лицо сморщилось. Из глаз рекой лились слезы. Голубовато-серебристые волосы свисали вниз, щекоча щеки Имины.

— Элли…с.

Имина ответил – назвал девушку по имени. В горле пересохло.

— Имина… Прости, прости, прости.

Они воссоединились. Имине казалось, целую вечность не видел ее лицо. Оно не изменилось. Она всхлипывала так же, как в детстве, когда спотыкалась и падала.

Имина лежал и рассеянно тосковал о прошлом.

Со временем все пять чувств вернулись. Голова Имины лежала на коленях Эллис. Похоже, она склонилась и обнимала его голову.

Когда Имина попытался пошевелить пальцами, они послушались. «Странно», — подумал он, потому что чувствовал отрубленные Сиржисом правую руку и левую ногу.

Значит, это сон. Если подумать, такое невозможно. Сиржис превратил селян в монстров и убил Урухе и Лилу, которые были ему семьей.

Нет, это не сон.

Имина оттолкнул Эллис, словно отбиваясь от нее, и вскочил на ноги.

Имину тошнило, во рту стоял привкус железа. Он не исчез, даже когда Имина вдохнул, потому что сам воздух был пропитан кровью.

Юноша посмотрел на правую руку и левую ногу. Они были присоединены как надо. Точнее, повторно соединены. Как будто пересажены. На месте разреза конечности соединяло вязкое затвердевшее вещество красного цвета.

Имина коснулся груди слева. Его торс был обнажен. Разрез, тянувшийся от плеча к животу, и рана на груди были заполнены тем же веществом и превратились в шрамы.

— Это ты сделала?.. – повернувшись, спросил Эллис Имина.

Органическая некромантия, которой владели эльфы. Так она и раны может лечить.

— Прости… Прости, Имина.

В перерывах между всхлипами раздавались только извинения.

Имина огляделся.

Деревне, находящейся на вершине небольшого холма, пришел конец.

Они находились на лугу, на котором часто играли вчетвером. Далеко от того места, где он потерял сознание. Сюда его явно перетащила Эллис.

День подходил к концу.

Несмотря на сумерки, все было хорошо видно. Имина до ужаса четко различал происходящее в дали.

Дома превратились в груды тлеющих обломков, от которых поднимался дым.

Повсюду лежали трупы. Трупы убитых демонами или магическими зверями, сгоревших в огне, тела, похоже, убитых эльфами и туши самих демонов и магических зверей.

Некоторые трупы шевелились. Точнее не сами трупы, а что-то, вырывающееся и растущее из их животов, напоминая вылупляющихся из яиц насекомых, выползающих из куколок гусениц, маленьких червячков, выползающих из брюха богомола. Имина увидел что-то в этом роде.

Растения развивались, высасывая питательные вещества из трупов. Не принадлежащие человеческому мир представители флоры невиданной формы росли с немыслимой для человека скоростью.

— Эт… о…

Приглядевшись, Имина осознал, что деревня не такая, какой он ее помнил. По всей деревне росли зеленые кусты.

— …Эльфийский… лес?

Происходящее было очевидно.

Не удовлетворившись разрушением деревни и убийством всех ее жителей, эльфы посадили в людские трупы семена. Нет, они убили людей, чтобы посадить семена. Обеспечить ужасные цветы и деревья питательными веществами. Когда они вырастут, то будут высасывать плотную духовную энергию из земли, а потом начнут выпускать ее в атмосферу. На утро растения человеческого мира зачахнут, животные разбегутся, а их место займут магические звери и демоны, завершив преобразование в эльфийскую землю.

Иначе говоря, это был захват.

Вошедшее в Страну эльфов место рождения Имины преобразилось.

Имина нашел глазами свой дом. Смертельно опасные деревья и кустарники разрослись почти по всей деревне. Имина понятия не имел, где лежат тела матери и сестры. Скорее всего, они тоже стали подкормкой для растений.

— У-у-а-а-а-а…

Левой рукой Имина впился в то место, где ему пронзили сердце, а правой – в землю луга, на котором когда-то играл. В голове всплыли лица селян, матери, сестры. И, будто стирая их, уничтожая деревню, эльфы, Сиржис.

— А-а-а… а-а-а-а-а-а!

Имина закричал.

Будто его душу разрывали на части. Волны ярости прокатились по его телу. Он обрек себя на месть за скорбь убитых людей.

Ногтями он разодрал кожу на груди, впившиеся в землю пальцы кровоточили, надорванное горло наполнилось кровью.

Улыбаясь уголками рта, со слезами на глазах он прокричал:

— …Убью! Я убью их! Этих мерзких эльфов… и Сиржиса! Убью собственными руками! Никому не позволю сбежать! Я точно… убью, убью, убью их!

— Прости… Имина, прости.

И когда Эллис, не переставая извиняться, прислонилась к его спине, передавая ему свое тепло, Имина перестал сыпать проклятиями.

Эллис.

Верно.

— Эллис?..

Так звали девушку позади него – эльфийскую девушку.

Эллис Эндвейл.

Младшая сестра Сиржиса.

Имина медленно повернулся. Пристально посмотрел на ее заплаканное лицо. Брат и сестра не очень похожи друг на друга. Но она была его родственницей. Имина почти бессознательно протянул руки.

К ее белому горлу.

Ухватив его обеими руками, Имина всем телом придавил Эллис к земле. Она не сопротивлялась, когда он сел на нее сверху.

Но.

— Прости… Прости.

Всхлипывая, она продолжала извиняться.

— За… чем? – медленно напрягая руки, сжимающие горло Эллис, выплюнул Имина. – Зачем.. вы сделали это?!

Мысли, которые Имина не мог высказать Сиржису, он изливал на его младшую сестру.

Эллис слегка покачала головой.

По ее лицу и поведению Имина сразу же понял, что она ничего не знала. Они давно знакомы. Он даже без слов понял, что она хотела сказать.

Сиржис напал на деревню втайне от Эллис.

Эллис где-то узнала об этом и бросилась в деревню.

Но когда прибежала сюда, все уже кончилось.

Да, так все и было.

Она ничего не знает, а я…

— Т…ы… Эллис. Ты…

Тут Имина осознал, что пальцы, сжимающие ее горло, дрожат.

Не от желания убить. Скорее, наоборот, от растерянности. Несмотря на негодование, проклятия и ненависть, распиравших грудь, он не мог причинить боль Эллис.

Поэтому он спросил.

— Ты, я… кто? Кто я… для тебя?

Его семью убили.

Его родная деревня превратилась в чудовищный лес.

Его соседи стали ненавистными врагами.

Его лучший друг стал предателем, которому нужно отомстить за семью и родной дом.

А эта девушка…

— Я… — Эллис улыбнулась.

Всхлипывая, задыхаясь, она все равно улыбалась.

И ответила:

— Я – Эллис. Эллис, которая очень сильно любит Имину.

Это была чистая любовь, а не жалость к душащему ее Имине и не мольба о прощении, которую она до этого повторяла.

Эллис медленно подняла руку.

Протянула ее к лицу Имины.

— Я люблю тебя больше, чем брата, чем родной город, чем весь клан Эндвейл. Для меня ты намного важнее. Поэтому… вверяю тебе свою жизнь.

И, будто принимая его ненависть.

— Если хочешь убить меня, убивай. Убивай, если это хоть немного тебя утешит. Мучай меня сколько хочешь… убей меня как пожелаешь, Имина.

— А-а…

На щеки Эллис упали капли.

По расплывающемуся зрению Имина понял, что это его слезы.

Глядя, как его слезы сливаются со слезами Эллис, Имина осознал, что за чувство горит в его груди.

Я…

— Не мели… чушь.

Он медленно убрал руки от горла Эллис.

— …Я не убью тебя. Как будто… я могу.

Верно. Ее нельзя убивать. Определенно нельзя.

Ведь эта девушка не сестра его врага. Не ненавистный эльф.

Она – другая. Другая.

Она единственная не изменилась. Не изменилась. Осталась прежней.

Как вчера, нет, даже сейчас она единственная, кто осталась с ним.

— Ты… последний член моей семьи.

Он погладил ее мягкие серебряные волосы.

Зарывшись лицом в ее грудь, Имина, глубоко вздохнул и прошептал:

— Спасибо, что спасла меня, моя дорогая Эллис.

4

Когда вести о вторжении дошли до столицы империи, в городе поднялся шум.

Эльфы уничтожили восточную границу империи Мидгальдз, деревню Салайдо и территории, прилегающие к Стране эльфов. Другими словами, вторжение было объявлением о начале войны.

Давным-давно, еще до начала ведения летописей, уже произошла Эльфийская война.

Поэтому поначалу все были спокойны, ведь империя занимала большую часть континента. Страна фей казалась каплей в море. Ее площадь предположительно была в сто двадцать раз, а население примерно в десять тысяч раз меньше. Нападение сочли всего лишь назойливым дополнением к стычкам с южными варварами. Фестиваль столетия 1500 года все же отпраздновали пышно.

Однако вскоре это предубеждение было опровергнуто.

Численное превосходство людей не представляло проблемы для эльфийской органической некромантии. Большая стая магических зверей и демонов могла разнести в пух и прах взвод из тысячи солдат. А один эльфийский воин мог запросто расправиться с сотней человеческих воинов. Полностью вооруженные деревни с отрядами солдат уничтожались за ночь.

Единожды захваченная эльфами земля присоединялась к Стране эльфов – превращалась в эльфийский лес, из-за чего вернуть ее было уже невозможно. Люди не могли находиться в плотной духовной энергии.

Иными словами, если людей оттесняли с какой-то территории, они навсегда теряли над ней власть. В течение года часть империи Мидгальдз была захвачена, и в Столице все-таки поняли, что эта война несравнима со стычками с южными варварами и Эльфийская война возобновилась. Фестиваль столетия сразу же свернули. Времени отмечать сотню лет процветания не оставалось. Потому что наступил кризис, какой бывает один на тысячу лет.

Начался масштабный набор в армию, загорелись глаза у торговцев, закипела работа в мастерских и кузницах, все больше и больше становился интерес к изучению некромантии, а простые граждане завыли от взлетевших налогов. Рядом с линией фронта день и ночь строили крепости, деревни и города, готовясь к битве, возводили баррикады. Вся страна оказалась вовлечена в войну.

Когда потери составили около двух процентов всей территории, империи удалось остановить наступление, однако перехватить инициативу так и не вышло. Эльфы оставались на границе и атаковали всякий раз, как представлялась возможность.

***

Прошло время.

1504 год по календарю империи Мидгальдз.

Февраль, спустя четыре года после вторжения эльфов в деревню Салайдо.

В город Юсала, находящийся на севере Империи, примерно в двухстах километрах от столицы, прибыли юноша и девушка. Это был военный город, в котором тренировались начинающие солдаты. Город недалеко от линии фронта, к западу от великой крепости Астозеллен.