Эллисон (Новелла) - 4.1 Глава

Наступило утро. Леса и равнины огласил птичий щебет.

На западе в небе висела луна, бледная в солнечном свете.

Вилл проснулся, дрожа от холода.

Он посмотрел в потолок, на мгновение забыв, где находится. Но при первом же взгляде на комнату, освещённую просачивающимся внутрь утренним светом, всё вспомнил.

Вилл лежал на правом краю кровати. Приподнявшись, он обнаружил на левом краю девушку с золотистыми волосами. Та ещё спала, захватив себе большую часть одеяла.

— …

Мысли Вилла ненадолго вернулись к прошлой ночи — он задумался, какую именно сторону кровати отдал Эллисон. Впрочем, решил он, нет смысла углубляться в этот вопрос. Вилл встал.

Отметив, что голова уже не кружится при резких движениях, Вилл оделся и вышел в коридор. Тихо прошагал к задней двери, после чего вымыл руки и лицо у колодца, и вошёл на кухню.

— Доброе утро, — сказала Ладия. Она сидела у стола, рядом со стопкой книг и очками.

— Доброе утро, миссис Трэвис.

— Голове уже лучше?

— Да, спасибо вам.

— Сядь-ка сюда. Я сменю повязку.

Вилл подчинился. Ладия размотала бинты, оторвала марлевую повязку и заменила её, после чего наложила на голову Вилла новый слой бинтов, но уже потоньше.

Закончив, Ладия вымыла руки и предложила Виллу чашку с водой. Тот, поблагодарив, выпил. Ладия собрала книги и сложила их в стопку подле печки. Надписи на заголовках гласили «Новейшая История», их сопровождали годы с 3252 по 3259.

— Можно тебя кое о чём спросить? Если будет тяжело, не отвечай, — серьёзно спросила Ладия, усаживаясь напротив Вилла.

— Да?

Она сделала глубокий вдох.

— Ты… Вы двое… Вы выросли в Доме Будущего?

Вилл заморгал.

— Хе. Да, иногда я ещё говорю во сне, — сконфуженно ответил он после небольшой паузы, — Мой сосед в общежитии вечно меня дразнит за то, что я так люблю мою бабушку.

— А ты смышлён. И, полагаю, это значит, что твоя подруга Эллисон никогда бы не рассказала об этом сама.

— Нет. Она говорит, что когда люди жалеют её за то, что она выросла в Доме Будущего, ей хочется их ударить. Несколько раз мне приходилось удерживать её физически.

— Понимаю… — в глазах Ладии пробежала тень.

— Значит, вы знали Бабушку? — спросил Вилл. Ладия медленно кивнула.

— Я никогда не встречалась с ней лично, но все безелезцы моего поколения знают про неё. Мадам Коразон Мут.

— Вот как…

— Мадам Коразон… — Ладия замолчала. Вилл напряжённо слушал, — Её уважали во всём Су Бе-Иле. Разумеется, до тех пор, пока после Великой Войны она не перешла на сторону Рокше.

Вилл молча ждал продолжения.

— Знаешь, как мы в Су Бе-Иле называли её после этого?

— Нет, но догадываюсь.

— И, скорее всего, догадываешься верно. Мы называли её изменницей, но обычно выбирали намного более грубое слово. Сама мысль о том, что высокородная аристократка, создавшая так много благотворительных организаций, могла перебежать в Заречье и основать там приют для сирот войны… Никто и предположить не мог, что это возможно. Мы, разумеется, понимали, что у неё были на это свои причины, но её предательство разъярило нас. Все обсуждали её поступок, про это писали во всех газетах. «Какой смысл создавать Дом Будущего для врагов?» или «Она что, собирается воспитывать солдат, которые потом поднимут оружие на нашу страну?». Некоторые статьи заходили ещё дальше.

Вилл, не отрываясь, смотрел на стопку книг возле печи.

— И я не была исключением.

Он повернулся к Ладии.

— Я разделяла этот гнев. Она была полной моей противоположностью.

— Бабушка Мут всегда говорила нам, — заговорил наконец Вилл, — «Я стремлюсь к тому будущему, которое открыла и увидела сама. Неважно, что говорят другие — те, кто идёт по жизни собственным путём, достойны восхищения». А также она говорила вот что: «Вы ни в коем случае не должны объявлять чей-то выбор неверным, даже если это значит отвергнуть ваш собственный».

— Понятно, — тихо произнесла Ладия, опустив глаза, — Если… если можно, скажи мне. Я хочу знать. Твои родители… как они умерли? И родители той девочки…

Вилл удивился, но ответил — без неохоты, но и без энтузиазма:

— Сейчас нам обоим по семнадцать лет. Эллисон попала в Дом Будущего, когда ей было восемь.

— Конфликт на Зелёном Острове…

— Да, скорее всего.

— А её мать?

— Насколько я знаю, она всегда жила вдвоём со своим отцом, кадровым военным.

— Вот как…

— До сих пор помню всё так, словно это было вчера. Тот день, когда Эллисон появилась в Доме Будущего.

Мрачное выражение лица Ладии оттенила улыбка Вилла.

— В Дом Будущего попадают дети из самых разных стран. Все они — сироты войны, о которых больше некому позаботиться. Поначалу все так напуганы и расстроены, что плачут, когда их просят представиться остальным. Тогда мы пытаемся успокоить их, говорим, что всё хорошо, что мы будем друзьями. Но Эллисон была не такой. Она смело вышла перед всеми, тряхнула волосами. И сразу, как представилась, ткнула пальцем в меня — я стоял рядом — и сказала: «Так! С этого момента ты мой слуга!» — Вилл хихикнул.

— …

— Все просто остолбенели. И я, и Бабушка, и остальные дети. Одна из смотрительниц сделала замечание, сказала, что «слуга» это слишком грубо. Тогда Эллисон заявила: «В таком случае будешь моим верным подчинённым. Я буду полковник, а ты майор».

— Могу себе представить. Она, должно быть, была просто наказанием, а не ребёнком, — заметила Ладия.

— Так и было. И дома, и в школе она была смелее и нахальнее всех. Я чем-то ей приглянулся, так что мы всегда были вместе. Она постоянно втягивала меня в неприятности. Хотя, пожалуй, это и сейчас мало изменилось.

— А ты сам? Как ты оказался в приюте Мадам Коразон? — спросила Ладия, когда Вилл закончил рассказ.

— Мне тогда было три года, — совершенно спокойно ответил Вилл, — Я, конечно, ничего не помню.

— Вот оно что.

— О, но я не сирота войны.

Ладия резко подняла глаза, прерывая сочувственный кивок.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне сказали, что родители оставили меня у порога, — ответил Вилл, так же спокойно, как и раньше.

— Как?.. — ахнула Ладия.

— Оставили меня у порога, когда мне было примерно три года. Утром меня нашёл молочник и занёс внутрь. Меня приняли в Дом Будущего в виде исключения. Бабушка и смотрительницы рассказывали, что в то время я не произносил ни слова. Что бы они не говорили, я лишь молча смотрел в ответ. У меня была задержка в развитии. Наверное, поэтому родители и бросили меня.

— …

— Но потом я научился говорить у других детей, Бабушки и смотрительниц. Во всяком случае, насколько я себя помню, у меня никогда не было проблем в общении.

— А твоя подруга знает это всё?

Вилл спокойно кивнул.

— Да. Все в Доме Будущего знали. Эллисон, когда впервые услышала эту историю, очень рассердилась. Она вскочила на стол и разразилась речью перед остальными детьми, заявляя, что если мои родители когда-нибудь передумают и явятся забрать меня, то их нужно будет прогнать силой. К счастью, ей не довелось привести этот план в исполнение.

Глядя на ностальгическую улыбку Вилла Ладия вспомнила вчерашний день.

— А твоё имя? — спросила она.

— Моего имени они не знали, так что Бабушка выбрала для меня новое. Мои имя и фамилия принадлежали её деду. Я очень люблю своё имя. Бабушка говорила, что я могу поменять его, если захочу, но я не намерен этого делать.

— Теперь я понимаю. Вот почему вы так хорошо говорите по-безелезски. Это, должно быть, она научила вас.

— Точно. О, но Эллисон отличалась и тут. Она знала безелезский ещё до того, как оказалась в Доме Будущего. Все в Доме Будущего учат безелезский до того момента, как пойдут в школу или работать. Бабушка и смотрительницы учили нас, а иногда даже проводили дни, когда разрешалось говорить только по-безелезски. Но когда Бабушка услышала, насколько хорошо говорит Эллисон, то была поражена. Эллисон объяснила, что её отец знал безелезский очень хорошо, и в семье они общались на двух языках. Правда, почему, я не знаю.

— Вот как… Расскажи мне ещё одно, — попросила Ладия, — Мадам Коразон, она ещё… с ней всё хорошо?

Вилл улыбнулся.

— Полгода назад она покинула нас. Уверен, с ней всё хорошо там, где она сейчас.

— Понимаю… Спасибо за рассказ. Я рада, что мы смогли поговорить.

— Не за что.

— А теперь, — Ладия поднялась и взяла со спинки стула передник, — Позавтракаем. Вам нравится западная кухня?

— Да, Бабушка Мут часто нам готовила.

— Я приготовлю бекон. Как вы предпочитаете картошку, жареную или запечённую?

— Я люблю запечённую, а Эллисон жареную.

— Ясно… Тогда приготовю сегодня жареную. Извини.

— Нет-нет, ничего страшного, — Вилл покачал головой, — Уверен, Эллисон обрадуется. Я помогу, — он тоже встал на ноги.

— Тогда не мог бы ты разжечь огонь? Вон там есть растопка.

— Конечно.

— Твоя подруга всё ещё спит?

— Да. Эллисон тяжело встаёт по утрам. Но к завтраку наверняка проснётся.

Ладия усмехнулась.

— Принесу дрова, — произнёс Вилл, направляясь наружу.

— Рукавицы у поленницы, Левин, — окликнула Ладия.

— Хорошо.

Вилл вышел. Ладия открыла шкаф и потянулась к картофелю. И лишь тогда осознала сказанное только что.

— !..

Она зажмурилась, запрокинув голову к потолку.

Когда завтрак был уже почти готов, глаза Эллисон распахнулись.

— Наверное, там…

Щурясь в ярком утреннем свете, она сонно собрала волосы в хвост, взяла свою куртку, надела ботинки и неверными шагами пошла на запах.

— Видите?

— Ты был прав. — Ладия улыбнулась.

— Доброе утро, Эллисон. Хорошо спалось? Умойся, и мы сядем завтракать.

— Держите, мисс Соня, — Ладия подала Эллисон полотенце и протянула руку. Эллисон передала ей куртку.

— Твоё место здесь, — Ладия повесила куртку на спинку одного из стульев, — Картофель уже готов.

На столе испускало пар любимое кушанье Эллисон.

— Где я? — спросила она, по-прежнему проснувшаяся лишь наполовину.