Как сказать, что я люблю тебя (Новелла) - 27 Глава
В тот вечер Сяо Цицзе, как обычно, отругал Сяо Цзяшу, говоря, что тот только и знает, как играть на улице весь день, ничего не делая и т. д. Слушая его слова, юноша больше не чувствовал себя таким грустным и обиженным, как раньше. Вместо этого он был довольно спокоен, потому что теперь он нашёл занятие по душе, за которое был готов сражаться изо всех сил, и он собирался жить полноценной жизнью каждый день в будущем.
Его отправили за границу, когда ему было всего десять лет. Он редко обращал внимание на новости из Китая, не говоря уже о том, чтобы смотреть фильмы отечественного производства. Сяо Шу лишь краем уха слышал о Цзи Мяне, Ши Тинхэне и других громких именах, но никогда не обращал на них внимания. Но теперь он решил посмотреть все фильмы, в которых снимался Цзи Мянь, чтобы лучше понять этого человека.
Сяо Цзяшу погрузился в просмотр, как только включил компьютер. В итоге он не спал до 4 утра, а на следующий день он подскочил в 7 утра и примчался на съёмочную площадку уже к 8 утра, с этого момента следуя по пятам за режиссёром с маленьким блокнотом.
«Почему ты преследуешь меня?» — Ло Чжанвэй обернулся к нему, не зная, смеяться ему или плакать.
«Я хочу учиться у вас», — серьёзно ответил Сяо Цзяшу.
«Да ладно? Больше никаких игр?» — Ло Чжанвэй был удивлён, но ещё больше он был счастлив.
«Съёмки гораздо интереснее. Мне это нравится», — Сяо Цзяшу потряс своим маленьким блокнотом, который уже был заполнен случайно брошенными фразами режиссёра, такими как «актеры — это средства и инструменты их собственного творчества», «люди без богатого воображения не могут быть актёрами» и так далее. Все это очень смутило Ло Чжанвэя.
Он кашлянул и сурово сказал: «Малыш, не зацикливайся на этих пустяках. На съёмочной площадке лучший учитель — это практика. Для тебя гораздо полезнее сниматься в фильмах, чем записывать мои слова. Если у тебя действительно есть время, то просто найди тихое место, чтобы прочитать сценарий, запомнить строки и тщательно обдумать свою роль, а также в свободное время изучай теорию актёрского мастерства. В твоей компании есть актёрский класс, кстати, Хуан Цзыцзинь преподаёт там. Ты можешь зарегистрироваться и взять несколько уроков. На теоретических занятиях тебе будет достаточно узнать, что такое актёрское мастерство. Однако настоящие актёрские навыки формируются из жизненного опыта. Для этого ты должен читать больше книг и чаще выходить на улицу, чтобы обогатить свой жизненный опыт».
Сяо Цзяшу кивал, внимательно слушая. Боясь забыть, он написал в блокноте: «Во второй половине дня пойти в компанию, чтобы записаться на уроки актёрского мастерства, и купить несколько книг по теории игры».
Ло Чжанвэй улыбнулся ему и махнул рукой: «Ты почувствовал очарование актёрского мастерства? Пока что иди изучай сценарий, не нужно просто ходить за мной. Приходи позже, когда я буду говорить с актёрами, чтобы послушать и извлечь из этого какой-то опыт».
«Хорошо, режиссёр Ло», — юноша послушно отошёл в сторону и взял сценарий, чтобы усердно изучить его.
В девять часов Хуан Цзыцзинь поспешно прибыл на площадку и нашёл молодого мастера Сяо в углу, где никого не было. Он спросил: «Почему ты не подождал меня сегодня? Ты уже завтракал? Эта сцена будет сниматься послезавтра. Я проанализирую её для тебя. Ты можешь сперва просмотреть сценарий и спросить, если что-то не понимаешь».
Сяо Цзяшу уставился на страницы, и его щёки медленно покраснели: «Цзыцзинь гэ, я хочу тебе кое-что сказать».
«В чём дело?»
«Ты не обязан быть моим помощником в будущем. Возвращайся в класс. Я хочу попытаться сам понять, как произносить реплики и играть своего персонажа. Я хочу создать Лин Фэна, который принадлежит Сяо Цзяшу, а не Хуан Цзыцзиню. Знаешь, Цзыцзинь гэ, раньше я боялся темноты и ещё больше я боялся быть запертым в тесном ящике. Вчера я думал, что сломаюсь, но этого не случилось, и, как только я стал Лин Фэном, я освободился от страха. Актёрская игра дала мне мощную силу, которая пришла из реальности, но при этом была за пределами реальности… — Сяо Цзяшу долго ломал голову, потом хлопнул себя по лбу и сказал. — Я не знаю, как это описать. В любом случае, спасибо, что позаботился обо мне. Теперь я буду учиться выступать самостоятельно. Спасибо, Цзыцзинь гэ!»
Он поклонился, и его слова были переполнены благодарности.
Хуан Цзыцзинь взглянул на него и внезапно рассмеялся: «Тебе не нужно меня благодарить. Я буду с нетерпением ждать премьеры «Апостола» в кинотеатре. Давай, сяо Шу!»
Он смотрел, как Сяо Цзяшу уходит, а затем выбросил тщательно подготовленные им материалы в мусорную корзину с улыбкой, полной беспомощности и облегчения. Как только он обернулся, то увидел Цзи Мяня, стоявшего неподалёку с каким-то сложным выражением лица.
«Цзи гэ, пришёл так рано?» — он взял на себя инициативу, чтобы поздороваться первым.
«Уволен?» — Цзи Мянь слегка кивнул.
«Да, — Хуан Цзыцзинь пожал плечами, — хоть я и был уволен, не знаю почему, но я чувствую себя очень счастливым».
«Может быть потому что, видя его, ты вспоминаешь себя в молодости?» — неосознанно озвучил вслух Цзи Мянь.
Но Хуан Цзыцзинь не расслышал его ясно и переспросил: «Что?»
«Да ничего такого. Я собираюсь подготовиться к съёмкам», — Цзи Мянь избежал ответа. Когда он подошёл к съёмочной площадке и, не задумываясь, огляделся по сторонам, то обнаружил, что Сяо Цзяшу сидел в зоне отдыха, погружённый в чтение сценария. Затем он подошёл к Ло Чжанвэю.
Сегодня у него было немного сцен, и перед ними ещё были съёмки двух сцен соперничества Мяо Муцин и Ши Тинхэна, и они должны были продлиться по крайней мере до одиннадцати часов. Ши Тинхэн, казалось, был особо вдохновлён сегодня, и его настрой был очень серьёзным. Они с Мяо Муцин уже несколько раз отрепетировали моменты столкновения и пошли спросить мнение Ло Чжанвэя. В данный момент все трое вели оживлённую дискуссию.
Цзи Мянь поздоровался с ними и пошёл в зону отдыха, чтобы позавтракать.
Тем временем Сяо Цзяшу уже отложил сценарий в сторону и, надев наушники, смотрел фильм с участием Цзи Мяня. Когда он увидел, что пришёл главный герой, он подскочил с красным лицом и сказал: «Доброе утро, Цзи гэ!»
«Садись, не нервничай», — ответил Цзи Мянь с тёплой улыбкой в голосе.
Сяо Цзяшу как раз собирался спросить его, позавтракал ли он. Юноша некоторое время ждал, прежде чем самому позавтракать, и уже попросил помощника купить роскошный завтрак в ресторане «Империал», который тот должен был доставить через десять минут. Да, причина, по которой он пришёл сегодня так рано, была, во-первых, чтобы учиться, а во-вторых, чтобы сблизиться с Цзи Мянем. Как новенький фанат, как он мог упустить шанс пообщаться со своим кумиром?
Но, прежде чем он успел заговорить, Чэнь Пэнсинь подтолкнул застенчивого Линь Лэяна и сказал с льстивой улыбкой: «Мистер Цзи, мы купили слишком много всего на завтрак. Не хотите ли покушать с нами? Есть булочки на пару, клецки и тому подобное».
Цзи Мянь мельком взглянул на Сяо Цзяшу и кивнул: «С удовольствием, большое спасибо».
«Не стоит благодарности. Если это не помешает, то я буду приносить вам завтрак и в будущем», — Чэнь Пэнсинь был очень опасным человеком с толстой кожей (* толстая кожа = бесстыдный). Он тут же прилип к Цзи Мяню, не дав тому сказать и слова.
Линь Лэяну было так стыдно, что он еле собрался с силами, чтобы посмотреть вверх и поприветствовать тихим голосом: «Цзи гэ».
«Мы все из одной компании, не нужно стесняться. Садись и ешь, — Цзи Мянь не забыл пригласить и Сяо Цзяшу. — Ты завтракал? Присоединишься к нам?»
Прекрасный план Сяо Цзяшу рухнул. В подавленном состоянии юноша взглянул на пакет с едой, покачал головой и сказал: «Это завтрак был куплен за пределами съёмочной площадки? Почему это тесто жёлтого цвета? Цзи гэ, рестораны снаружи или не заботятся о чистоте, или…»
Но, прежде чем он закончил говорить, Фан Кунь, который уже припарковал машину и подошёл к ним, усмехнулся и сказал: «На съёмочной площадке есть сотни сотрудников, которые покупают завтрак на улице каждый день, и с ними ничего не случилось. Настоящая мука изначально имеет жёлтый цвет, а белая мука была обработана дважды, и она не так полезна. У вас, богачей второго поколения, просто слишком большие запросы, и вы не можете вынести ни капли страданий. Однажды Цзи гэ поехал в Ганьсу на съёмки фильма, где у него больше двух недель не было воды, чтобы нормально помыться. Если бы это случилось с тобой, то ты, наверное, сошёл бы с ума?»
Он взял одну из булочек, откусил большой кусок и сказал с набитым ртом: «Вкуснятина! Обожаю эти булочки с мясом и грибами!»
Чэнь Пэнсинь был очень доволен и сказал с льстивой улыбкой: «Кунь гэ, раз тебе это нравится, кушай побольше!»
Линь Лэян украдкой взглянул на Цзи Мяня, задаваясь вопросом, стоит ли ему взять инициативу в свои руки и подать ему слоёный пирог, который тот очень любит.
Сяо Цзяшу, естественно, понимал, что временами съёмки могут проходить в тяжёлых условиях. Видя, что Фан Кунь усомнился в его профессионализме в присутствии Цзи Мяня, он немедленно взял жёлтую дымящуюся булочку и начал её есть. Первый шаг к сближению с кумиром — просмотр его фильмов, второй шаг — съесть то, что ему нравится. Ну, Цзи гэ ведь не подумал, что я был слишком придирчивым, не так ли?
Он не стал прямо сейчас объяснять, что не собирался никого обидеть, и просто хотел пригласить Цзи гэ позавтракать. Юноша опустил голову и послал сообщение своему помощнику в Wechat, попросив того отдать роскошный завтрак режиссёру Ло и Ши Тинхэну.
Большинство людей мало того, что не оценили бы мое объяснение, так ещё могли бы подумать, что я хвастаюсь своим богатством. Так зачем беспокоиться?
Цзи Мянь взглянул на него и тепло сказал: «Хватит переписываться, ешь давай».
«Хорошо, спасибо, Цзи гэ», — Сяо Цзяшу жевал старомодные булочки, приготовленные на пару, и в душе был очень счастлив.
Фан Кунь не мог не сказать ему: «Завтрак ведь купил сяо Чэнь, почему ты поблагодарил Цзи гэ?»
«Спасибо, сяо Чэнь», — Сяо Цзяшу не рассердился и очень естественно повернулся к Чэнь Пэнсиню, чтобы поблагодарить его со счастливой улыбкой на лице. Наконец, он опустил глаза, чтобы продолжить смотреть фильм, думая о том, что он поговорит с Цзи гэ после того, как все разойдутся.
В глубине души Чэнь Пэнсинь ненавидел Сяо Цзяшу, но в лицо он лишь вежливо улыбнулся ему в ответ. Линь Лэян взглянул на экран его мобильного телефона и спросил: «Ты смотришь «Странствие в смутные времена?»»
Как такой представитель второго поколения богатой семьи, как Сяо Цзяшу, может смотреть подобный художественный фильм? Он вообще его понимает?
«Да, Цзи гэ получил первую кинопремию за эту роль. Это очень хороший фильм!» — Сяо Цзяшу потряс мобильником, и его лицо было полно хвастовства, как будто успех Цзи Мяня был также и его собственным. При этом он словно забыл, что главный герой сидел прямо напротив него.
Линь Лэян согласно кивнул, но он чувствовал лишь презрение, когда подумал про себя: «Ещё один новичок, который использует тему фильма, чтобы заискивать перед Цзи гэ».
Разве Сяо Цзяшу, этот банан*, выросший за границей, хоть что-то смыслит в литературных и художественных фильмах Китайской Республики. Может ли он действительно понять взлёт и падение этих семей, упадок страны и смутные времена? Может ли его сердце увидеть и понять все это?
(* бананами в Китае называют китайцев, который выросли или живут за рубежом. Они «желтые» снаружи (по цвету кожи), но «белые» внутри; обладают западной ментальностью)
Фан Кунь размышлял в подобном ключе и спросил с небрежной улыбкой: «Тогда скажи мне, какая сцена лучшая в этом фильме?»
На какое-то время Сяо Цзяшу задумался, а потом он просто отмотал видео назад и позволил Фан Куню посмотреть её самому.
«Я думаю, это лучшая сцена. Оба сына Кун Сюня погибли на войне. На следующий день после того, как он получил плохие вести, он встал, как обычно, чтобы покормить кур и уток и прибраться в доме. Когда он пришёл в пустую комнату сына, то стоял у окна в оцепенении, на его лицо падали сияющие лучи солнца, но его мутные глаза были полны пустоты. Мне очень нравится эта сцена!» — ему было стыдно признаться, что каждый раз, когда он пересматривал эту сцену, он плакал и его сердце щемило, но он не смог сказать подобное вслух.
Фан Кунь смотрел этот фильм не менее трёх раз, но он никогда не обращал внимание на эту сцену. Мужчина не удержался от громкого смеха. Вот оно — второе богатое поколение, которое ничего не смыслит и лишь притворяется понимающим!
Хотя реакция Линь Лэяна не была такой очевидной, как у Фан Куня, он тоже сомневался в видении Сяо Цзяшу. Эта короткая сцена промелькнула в фильме в мгновение ока. Ни Цзи гэ, ни режиссёр никогда не упоминали о ней, так что, видимо, это была просто эмоциональная передача, ничего особенного. Думая об этом, он медленно сказал: «Я больше всего восхищаюсь сценой, где Кун Сюнь плачет с телом свой жены на руках, когда она была убита японцами. Этот отрывок в полной мере демонстрирует контроль роли Цзи гэ и силу его влияния на зрителя. Я плакал над ней снова и снова».
Сказав это, он посмотрел на Цзи Мяня с ожиданием во взгляде, но вдруг обнаружил, что в этот самый момент Цзи Мянь смотрел прямо на Сяо Цзяшу, и его глаза ярко сияли.