Как сказать, что я люблю тебя (Новелла) - 29 Глава

Сяо Цзяшу вытащил свой блокнот и побежал к Ло Чжанвэю, а Цзи Мянь уставился ему в спину, качая головой и посмеиваясь. Этот молодой человек действительно полон энтузиазма, но я даже не знаю, как долго это продлится.

Подождав, пока эти двое закончат говорить, Фан Кунь подошёл к мужчине и начал жаловаться: «Цзи гэ, ты действительно пошёл сказать Сяо Цзяшу, что его точка зрения верна, а мы все ошибаемся. Это было грубо! По-твоему, ему нужно сохранить лицо, а нам нет? Это всего лишь сцена из фильма. Даже если у нас и возник спор, ты мог бы сделать вид, что не слышишь».

«Вы обсуждали мой фильм. Разве я не могу тоже выразить своё мнение? — Цзи Мянь отложил свои палочки и не торопясь вытер руки. — Неужели тебе не стыдно вечно спорить с этим ребёнком? Как Сяо Цзяшу провоцирует тебя, что ты постоянно к нему цепляешься?»

«Тогда скажи мне, почему ты помог ему заблокировать карьеру Ли Цзяэр. Что это за тайная история, о которой я не знаю?» — заговорив об этом, Фан Кунь почесал свою грудь, как будто пытался докопаться до правды.

«Раз это тайная история, как я могу тебе её рассказать? Если ты так хочешь знать, то иди к Сяо Цзяшу и спроси», — Цзи Мянь не собирался обсуждать чужую личную жизнь. Вытерев руки, он было собрался хорошенько поговорить с Линь Лэяном, но увидел, что тот, как и Сяо Цзяшу, уже направился к Ло Чжанвэю, держа в руке маленький блокнот для записей.

Покачав головой, мужчина снова рассмеялся и обратился к Чэнь Пэнсиню: «Я слышал, что Лэян приходит в студию каждое утро в семь часов, чтобы помочь?»

«Да, Цзи-цзун (* начальник Цзи), мы с Лэяном всегда рады приехать пораньше, чтобы помочь установить реквизит и освещение на съёмочной площадке. Закончив работу, он идёт в тихое место, чтобы снова репетировать свои строки. Мы не смеем расслабляться. Цзи-цзун, Лэян — актёр вашей студии, пожалуйста, позаботьтесь о нём в будущем. Ему нелегко так усердно работать в одиночку. Он жил в подземном переходе в ранние годы своей жизни…» — сказал Чэнь Пенсинь с покрасневшими глазами. Его талант давить на жалость был не хуже, чем у первоклассного актёра.

От всего этого у Цзи Мянь разболелась голова, и он поднял руку, чтобы прервать его: «Хорошо, я знаю, что в те годы Лэяну пришлось нелегко. С этого момента больше не привози его на съёмочную площадку так рано. Он актёр, а не разнорабочий, и не обязан выполнять чужую работу».Чэнь Пэнсинь поспешно кивнул, но тут же задумался.

Что Цзи-цзун имел в виду? Он хорошо относится к Лэяну или не любит его?

Не успел он понять этого, как Цзи Мянь уже встал и направился в гримёрку. Позже ему еще предстояло сняться в сцене драки, так что он должен был заранее закрепить ремни безопасности на своей одежде, благодаря которым его подвесят на тросах во время съёмки.

***

Чтобы сэкономить деньги и не отставать от графика, режиссёры часто договариваются о съёмке некоторых сцен в течение определённого периода времени, например, на срок аренды виллы. Все эпизоды, которые происходят на этой вилле, должны быть сняты в период аренды, в противном случае это потребует дополнительных расходов. Большинство сцен, которые Ло Чжанвэй хотел сегодня снять, были боевыми, и из-за того, что оборудование подвесных систем было очень хлопотным в настройке, сосредоточившись на съёмке можно было избежать пустой траты человеческих ресурсов.

Хорошо известно, что процесс съёмки боевых сцен намного сложнее, чем художественных. Они требуют от актёров не только эмоциональной игры, но также плавных и реалистичных движений. Без десятков, а то и сотен предварительных репетиций невозможно снять ни одной боевой сцены.

Сяо Цзяшу никогда не учился актёрскому мастерству, но уже понял, насколько сложна работа актёра.

Чтобы хорошо сыграть каждую свою роль, актёр должен учиться всему понемногу. Не будет преувеличением сказать, что актёры “умеют владеть 18 видами боевого оружия”. (* это значит, что актёры — мастера на все руки)

Вот и Мяо Муцин, которая когда-то произвела на него плохое впечатление, сейчас изо всех сил старалась хорошо исполнить сцену драки. Ши Тинхэн несколько раз пнул её ногой, даже не поморщившись. Каждый раз, когда режиссёр велел переснимать сцену, актриса была способна немедленно встать и драться снова, без единого слова жалобы.

Сяо Цзяшу был ошеломлён, и его отношение к каждому члену съёмочной группы находилось в постоянном обновлении.

На съёмку двух боевых сцен ушло больше двух часов, после чего Мяо Муцин ушла с синяками по всему телу, в то время как Ши Тинхэн остался стоять в сторонке, ожидая своей следующей сцены.

«А? Сегодня Цзи гэ тоже несёт бенто?*» — Сяо Цзяшу посмотрел на блокнот Ло Чжанвэя, в котором было описано содержание следующего эпизода. Оказалось, это была сцена, когда Лин Тао был убит Хэ Цзинем. (* съёмочный сленг, это значит, что персонаж умирает в этом эпизоде, а актёр будет свободен после обеда)

«Совершенно верно. Сначала я отснял самую важную часть фильма и теперь могу не спеша снимать всё остальное, не испытывая излишнего давления, — сказал Ло Чжанвэй с воодушевлением. — Чуть позже внимательно посмотри на выступление Цзи Мяня. Возможность сыграть с ним в одной сцене намного полезнее, чем год учёбы на курсах актёрского мастерства».

Сяо Цзяшу снова и снова кивал, искренне с ним соглашаясь.

Во время разговора подошёл Цзи Мянь, и, пока на нём закрепляли страховочные тросы для подвесной системы, Ло Чжанвэй начал рассказывать о сцене, которая называлась “Конец”.

По сюжету Лин Тао использовал главного героя Хэ Цзиня и главную героиню Энни, чтобы уничтожить группу Лин и всю сеть наркотрафика в Юго-восточной Азии, а даже поспособствовать аресту крупного европейского наркобарона. После этого он был готов лететь в свой родной город на вертолёте, чтобы отвезти урну с прахом его младшего брата, но совершенно не ожидал, что Хэ Цзинь получит сведения от информатора и поспешит арестовать его.

Эти двое подрались на крыше, и Хэ Цзинь в конце концов убил Лин Тао. И только после этого он обнаружил, что на значке, который Лин Тао носил на груди, были выгравированы две каллиграфические английские буквы TF (* Тао + Фэн ☺️), что было кодовым именем загадочного человека, который тайно давал ему подсказки.

В этот момент открылась вся правда. Оказалось, что наибольший вклад в разрушение транснациональной сети наркотрафика внесла вовсе не полиция, а сам лидер наркоторговцев.

Эту сцену было очень трудно снимать. Во-первых, она была полна сложных боевых приёмов, а во-вторых, в ней присутствовал острый эмоциональный конфликт. Искусство драмы и боевые искусства переплетались вместе. Ни одна часть не была легче другой, и они должны были гармонично дополнять друг друга.

Ло Чжанвэй был уверен, что если эту сцену удастся успешно снять, то ни один криминальный детектив не сможет превзойти его в ближайшие 20 лет.

«Цзи Мянь, Ши Тинхэн, вы двое должны сделать всё, что в ваших силах! Покажите всем, что мы не просто снимаем кино, а создаем классику. Не подведите меня!» — режиссер помахал большим громкоговорителем, который держал в руке.

После того, как тросы были закреплены, Цзи Мянь и Ши Тинхэн без лишних слов приступили к игре.

Сяо Цзяшу стоял в холодной и грациозной манере, держа руки в карманах. На самом деле злодей в его сердце уже активизировался, прыгая и крича: «Давай, Цзи гэ!» Линь Лэян был полон беспокойства, опасаясь, что при работе с подвесной системой может произойти несчастный случай.

Ло Чжанвэй нанял самую известную команду инструкторов по боевым искусствам в Китае, и разработанные специально для этого эпизода приёмы были жестокими, но при этом очень элегантными, что делало эту сцену визуально приятной для зрителя.

Цзи Мянь и Ши Тинхэн много раз репетировали её наедине, так что можно было сказать, что у них сложилось молчаливое понимание. Эти двое яростно сражались, чередуя удары кулаками и ногами, уворачиваясь и подпрыгивая, словно драконы. Они получили НГ всего восемь или девять раз, прежде чем Ло Чжанвэй со счастливым смехом закончил съёмку.

За первой сценой сразу же последовала вторая. Проигрывая Цзи Мяню, Ши Тинхэн выхватил деревянную коробку, которую тот сжимал в руках. Он случайно уронил её и обнаружил, что внутри были не наличные деньги и не драгоценности, а прах Лин Фэна. На крыше было ветрено, и часть пепла разлетелась по небу. Невозмутимое выражение лица Цзи Мяня тут же исказилось, и он едва не забил Ши Тинхэна до смерти. Его глаза налились кровью, а на лбу и шее вздулись синие вены, словно у дикого зверя.

Все окружающие были напуганы его внезапным всплеском эмоций, не говоря уже о Ши Тинхэне, который непосредственно столкнулся с его актёрским мастерством. Ши Тинхэна били снова и снова, и он уже был готов упасть с крыши, как налетел сильный порыв ветра. Обезумевший Цзи Мянь на мгновение опешил и неосознанно ослабил хватку на шее противника, и повернул голову, чтобы взглянуть на урну с рассыпавшимся прахом. Ши Тинхэн воспользовался этой возможностью, чтобы оттолкнуть его, дважды перекатился, поднял пистолет и выстрелил ему в сердце сзади.

Цзи Мянь выплюнул полный рот крови и упал, но, с силой вцепляясь в землю, он дюйм за дюймом полз к урне и попытался собрать рассыпанный пепел своими окровавленными руками. Мало-помалу, снова и снова, он, наконец, собрал весь пепел в одном месте и перестал двигаться. Его кроваво-красные глаза были открыты, и в медленно расширяющихся зрачках не было и следа безумия, только спокойствие.

Умереть вместе с братом было лучшим возможным итогом его жизни.

Вспомогательная камера дала крупный план, задержавшись на минуту на его глазах. Безо всякого макияжа они казались болезненно покрасневшими глазами безумца. Свет в них постепенно меркнул и в итоге погас навсегда, превращаясь во тьму.

Эта сцена захватила сердце Ло Чжанвэя и душу Сяо Цзяшу. Молодой человек смотрел на экран, и его лицо было полно обожания и энтузиазма.

Что это за чувство? Единственным человеком, которого заботила его жизнь, был его младший брат, и единственное, о чём он мог помнить, когда умирал, — это прах Лин Фэна.

Только увидев эту сцену, Сяо Цзяшу по-настоящему осознал, о чём говорил Цзи Мянь раньше.

Дело не в том, что Лин Тао не любил Лин Фэна, напротив, его любовь была глубже, чем у кого-либо другого, она уже почти проникла в его костный мозг.

Лин Фэн был его жизнью, и, когда он умер, жизнь Лин Тао ушла вместе с ним, именно поэтому он мог сделать для него все эти сумасшедшие вещи, включая разрушение фундамента всего своего бизнеса, над созданием которого он так долго работал.

Благодаря превосходным актёрским навыкам, интерпретация Цзи Мяня этой любви, выгравированной в костях Лин Тао, была в полной мере острой и яркой.

Так мощно! Это действительно потрясающе!

Сяо Цзяшу был так сильно взволнован, что его сердце отчаянно звало Цзи Мяня, не переставая.

Увидев, что мужчина снял страховочные ремни, он не мог не почувствовать слабость в своих коленях.

Ах, мать моя женщина! Хоть мокрые от пота волосы Цзи гэ и растрепались, но это выглядит супер-стильно! Плотно облегающая белая рубашка подчёркивает его сильные мускулы, и в сочетании со слегка алыми глазами и следами крови на губах он просто ходячий гормон, полный дикости!

Цзи гэ не только красив, хорош в актёрском мастерстве и боевых искусствах, но и даже обладает необыкновенным темпераментом! Я собираюсь встать на колени перед Цзи гэ!

Сяо Цзяшу непроизвольно сделал два шага вперёд, его сердце билось слишком быстро, чтобы он мог дышать. Цзи Мянь сначала избегал его, но в какой-то момент подошёл и взял его за руку. Зачарованный Сяо Цзяшу мгновенно протрезвел, и его щёки вспыхнули от смущения: «Цзи гэ, что-то случилось?»

«Ничего», — Цзи Мянь отпустил его с выражением слёз и смеха на лице.

Линь Лэян, в это время скрывающийся в толпе, увидел эту сцену и ушёл с помрачневшим лицом. Через десять минут Цзи Мянь вернулся в гримёрку, чтобы снять макияж. Он, казалось, о чём-то задумался и попросил Фан Куня: «Иди и позови Лэяна. Мне нужно ему кое-что сказать».

«Что?» — слегка неохотно переспросил Фан Кунь.

Хотя отношения между ними посторонним кажутся отношениями начальника и подчинённого, которые, несомненно, хорошо ладят друг с другом, но все-таки эти двое не должны быть все время приклеенными друг к другу.

«Просто позови его», — тон Цзи Мяня был холоден.

Рассердившись, Фан Кунь направился искать парня. Линь Лэян только успел привести свои мысли в порядок, но при виде Цзи Мяня этот порядок снова рухнул. Ему было невыносимо смотреть на то, как Цзи Мянь глаз не сводил с Сяо Цзяшу. Первым, на кого его возлюбленный посмотрел после съёмки, был Сяо Цзяшу, он даже подошёл и взял того за руку.

Что всё это значит?