Кости, зарытые под ногами Сакурако (Новелла) - 1.1 Глава

В тот день, как и обычно, я получил одностороннее письмо от Сакурако-сан «Зайди по дороге домой». В электронном письме, будто написанным злым духом, даже не спрашивалось мое согласие. Вот почему после школы я сразу же направился к старинному особняку, выполненному в западном стиле, в котором она жила.

Сколько бы раз я не перечитывал письмо, особой ясности оно не приносило.

Так было всегда. Почему? Что произошло? Если бы я попытался ответить звонком на ее сообщение, а не привычным электронным письмо с согласием, она бы наверняка разозлилась и прокричала: «Я сейчас занята!». Поэтому, когда я получал подобные электронные письма, я должен был немедленно идти к ней. Конечно, я мог отказаться, если бы захотел, но, если представить возможные последствия, лучше просто прийти к ней.

В этот раз я отправил ей «Пожалуйста, в следующей раз напиши хотя бы причину», но уверен, как и всегда моя жалоба будет пропущена мимо ушей. Хотя, это уже привычное дело. Так называемый «шаблон». Если быть честным, я уже смирился с этим, и вновь принял ее эгоистичную просьбу.

Асахикава, место, где мы живем, является третьим по величине населенным пунктом в северной Японии после города Сендай, а до войны развивался как крупный военный центр. Благодаря популярному зоопарку Асахияма, мы занимаем второе место по количеству туристов. Но на самом деле мы лишь обыкновенный проездной город. Даже если зоопарк собирает гостей, в действительности все останавливаются на ночёвку в Саппоро, в Отару, в Фурано и в Биэй. Нашему городу недостает блеска.

Асахикава редко страдает от землетрясений. Вероятно, это потому, что город окружен со всех сторон горами. Благодаря этой особенности в городе до сих пор сохранились здания эпохи первопроходцев, выполненные из дерева или толстого камня. Однако в отличие от Отару, они не гордо возвышались. И даже не были восстановлены и прекрасны, как в Хакодатэ. Обыкновенные старые здания, которые если разрушатся, просто заменят на новые.

Повсюду в городе царила унылая атмосфера упадка и застоя. Конечно, находилось множество людей, которые старались изо всех сил разрушить эту гнетущую атмосферу, путем пересмотра туристических ресурсов. Но даже крупная перестройка города не помогла очистить воздух от гнетущего застоя. Думаю, все дело в том, что такой уклад жизни заложен в каждом жителе Асахикава. Люди из Асахикава не выносят перемен и прочую ересь.

Но даже в таком старом городе, как Асахикава, существовало то, что вызывало гордость. В старинном особняке западного стиля, про который старая кормилица приговаривала: «Когда становится холодно, ветер сквозит очень сильно» … — вдвоем со старой кормилицей жила Сакурако-сан, так называемая «молодая леди». В свои двадцать и несколько месяцев лет она всегда носила белую мужскую рубашку и темные джинсы. Ее гардероб не выглядел особо модным, но так как она была красивой девушкой с прямой осанкой и волевым взглядом, вся одежда смотрелась на ней, как из дорогих модных бутиков высокой моды. Если перейти к росту, то к моем ужасающему осознанию, несмотря на то что я достаточно высокий, наши талии были примерно на одном уровне. Ее волосы, натурального черного цвета, опускались ниже плеч и немного волнились. Зная Сакурако-сан, не думаю, что она делает химическую завивку, вероятно волнистые волосы у нее от природы. Она не делала ничего особенного со своим видом, и все равно оставалась красивой девушкой… вот каким человеком была Сакурако-сан.

Однако ее личность в корне отличалась от внешнего вида. Прежде всего Сакурако-сан не питала излишней любви к людям. И нет, эти чувства не исходили из-за недоверия к людям, просто она не интересовалась ими. У нее даже не было «мобильного телефона», который в наше время стал незаменимым средством связи.

Она всецело была преданна собственным увлечениям. Во-первых, это были кости. Во-вторых, это тоже были кости. В-третьих, в-четвертых, в-пятых и шестых ей все так же нравились кости. Она страстно любила кости всех видом и всех существ.

Дядя Сакурако-сан преподавал в университете судебную медицину и привозил для нее туши всевозможных животных из различных мест. Сакурако-сан вручную разделывала тушки и доставала скелеты. Все эти трофеи она отдавала в нужные места, добавляла в свою коллекцию или продавала через интернет.

Под землей большого сада, раскинувшегося вокруг особняка, который во время строительства выглядел впечатляюще, были захоронены туши крупных животных. Раньше, когда со стороны кухни веяло ароматом хорошо протушенного мяса, я думал: «Ну, очередная сбитая у обочины тушка тануки, и из нее добываются кости»  — и теперь Сакурако-сан с огромным удовольствием тушит мясо в огромном котле. Но как потом выяснилось, Умэ-сан (так звали старую кормилицу) не нравился зловонный запах, который всегда исходил от тушения подобного вида мяса. Вот Сакурако-сан и научилась маскировать его, добавляя соевый соус и избавляясь от вони.

Говорят, особо крупными и гниющими трупами животных, Сакурако-сан занималась в саду, где у нее были установлены промышленные газовые горелки особой мощности. Но подобным она занималась редко, так как это выходило за пределы ее хобби.

В ее руках любое животное раздевалось догола и превращалось в груду белых высушенных костей. Тщательно собирая все фрагменты костей, она скрепляла их вместе, используя смолы или клей, и аккуратно помещала в стеклянный футляр. Вместо живых существ, она предпочитала безмолвных белых друзей, заточенных в ловушку из стекла.

Я повстречал эту странную девушку в одном определённом инциденте, но это совсем другая история. С тех самых пор, после нашей первой встречи, я попал под ее влияние.

— Итак, по какой причине я нужен был вам сегодня?

У парадной двери меня встретила морщинистая Умэ-сан, которую дети по соседству называли «китаро с кладбища       [ 1 ]» (они так боялись ее?). Поприветствовав как обычно, она провела меня в гостиную, уставленную мебелью, изготовленную мастерами Асахикава (Асахикава считается знаменитым мебель изготавливающим городом). В одном из необычном по дизайну кресле, невозмутимо скрестив ноги, сидела Сакурако-сан. Это кресло современного дизайна сильно контрастировало с окружающей, кажущейся исторической обстановкой, старинного особняка западного стиля. Хотя, кажется, я понимаю, почему Сакурако-сан нравится это кресло. Минимальный обтекаемый каркас, придавал креслу скелетообразную форму, в отличие от обыкновенного массивного дивана. Про себя, я звал его кресло-скелетом.

— Радуйся, парнишка. Я намеревалась сделать тебе подарок, — слегка улыбнулась Сакурако-сан, покачиваясь в кресле-скелете.

— …Дай угадаю, вероятно что-то опять из костей?

— Прекращай выражаться в таком тоне. Если ты соберешься продать это по интернету, то сможешь выручить неплохую сумму, — слегка скривила губы Сакурако-сан, словно надулась. Собирать кости очень сложная работа, поэтому ей не нравилось, когда кто-то с пренебрежением относился к ним.

— И чьи это кости?

— Камбалы.

— Камбала?

У меня возникло плохое предчувствие, и я нахмурился. Дело в том, что несколько недель назад я ходил на рыбалку с дедом. Вот почему я наклонился поближе к Сакурако-сан, чтобы выяснить побольше информации.

— …Это та, которую я поймал в прошлом месяце?

— А-ха-ха, разумеется. Ее плоть и яичники были восхитительны. Прими мою благодарность от самого сердца, — улыбнулась Сакурако-сан и с большим удовольствием вручила мне белоснежный скелет в деревянной раме. Пухлая, черная камбала, полная икры, претерпела сильные изменения.

Я очень люблю рыбу и ем ее много, но, когда мне показывают что-то вроде этого, из костей, кажущееся совершенно другим, мне становится странно. Но в конце концов это всего лишь кости. С аккуратной надписью «Pleuronectes obscurus», что было ее научным названием, «это» было помещено в футляр из тонкой деревянной рамы. Если выставить «это» это на рынок, без сомнений, можно будет выручить хорошие деньги.

— Это вещь такая… удивительная…

Может, кому-то получить скелетообразный экспонат в качестве подарка было бы приятно, но я совсем не отношусь к этим людям. Я ничего не имею против вкусной рыбы, но, если ее подавать в таком видоизмененном виде, когда о ней позаботилась Сакурако-сан, это немного страшно. Хотя, о чем я говорю. Вся комната была украшена костями, что считалось дурным вкусом, так как она будто заигрывала со смертью, но похоже ее это не волновало.

— Но… разве все не удивятся, если я украшу комнату чем-то таким? Вам не кажется, что подобный подарок не соответствует мне?

— Удивятся? Разве это не прекрасно? В рыбьих костях ведь нет ничего такого? Кроме того, ты знаешь, как тяжело удалять кости из рыбы?

Сакурако-сан совсем не заметила моей попытки сменить тему, и начала рассказывать мне, как сложно убрать скелет из рыбы. Из туш животных она получает скелеты путем закапывания в землю или их варки в огромном котле с чистящим средством для зубных протезов. Но оказывается с рыбами все обстоит по-другому.

— Я опускаю рыбу в горячую воду, а затем старательно соскребаю плоть с костей зубочисткой или палочкой для еды, — продолжила Сакурако-сан с нахмуренным лицом.

Я даже представить себе не мог, как бы напряглись мои плечи от подобной деликатной работы. Но, с другой стороны, я не просил ее о нечто подобном… Почему Сакурако-сан не могла просто съесть рыбу, как и все обыкновенные люди?

— Ну как тебе? Разве она не прекрасна? Ты ведь даже подумать не мог, что невообразимый деликатес может быть представлен в виде подобной комичной плоской формы.

— Хмм…

В ослепительном блеске глаз Сакурако-сан прекрасно читалось «Бери, не стесняйся». У нее не было никаких отклонений в личности, но из-за низкого коммуникативного навыка, она даже не думала, что обыкновенный человек, который ведет обыкновенную школьную жизнь, может думать иначе.

— Эмм, да, точно… она выглядит прекрасно.

В любом случаем мне не хотелось обижать ее. Сакурако-сан сделала эту вещь специально для меня, поэтому не важно нравится или не нравится она мне. Хотя, признаюсь, плоская комичная форма рыбы… была за гранью моего понимания.

Обычно, когда я ел камбалу, я ни о чем не думал, но сейчас она была похожа на тонкий лист, чьи хрупкие тонкие косточки напоминали прожилки. До этого я не заметил, но сейчас узор из бесчисленных тонкий костей начал напоминать мне перья павлина. Как не проявляющий никакого интереса к костям, я принял их тонкую изящную красоту. Но на этом, пожалуй, все. Думаю, пришло поставить точку и перестать поддерживать этот «взрослый диалог».

— Я очень рад, спасибо. Я положу это на свой стол.

Переменившись в лице, я поблагодарил ее за свой трофей с прошлой рыбалки и аккуратно положил в сумку.

— Если речь идет о рыбьих костях, то мне больше нравится окодзэ. У этой рыбы такие очаровательные кости. Как жалко, что я с ними никогда не работала, — с улыбкой произнесла Сакурако-сан, поудобнее усевшись в кресле.

— Окодзэ… а на Хоккайдо такая не водится?

— С чего это?

— Ну я просто подумал, что эта рыба может любить теплые воды.

По крайней мере я никогда не видел эту рыбу на обеденном столе.

Тем временем Сакурако-сан немного опустила голову, будто что-то обдумывала.

— Тогда… что насчет морских лисичек [ 2 ]?

— Морских лисичек?

— Эта рыба очень вкусная, но у нее множество костей, которые имеют необычную форму. Ее костные пластинки имеют перьевую форму, что выглядит забавно…

У Сакурако-сан было странное выражение на лице, поэтому я поторопился найти изображение морских лисичек на своем смартфоне. Сначала она с подозрением смотрела на изображение на моем смартфоне, ну уже через пару секунд ее лицо посветлело.

— Ах, и правда необычный вид! — пристально всматриваясь в мой смартфон, рассмеялась Сакурако-сан. Я вздохнул с облегчением и потянулся к чашечке чая, специально приготовленного для меня.

Дети по соседству часто называли Умэ-сан ёкаем [ 3 ] , поэтому я и сам начал задумываться, а правда ли она человек? Однако чай, который заваривала эта пожилая женщина ёкай, был всегда очень вкусным. Обычно, я не пью много чая. Я никогда не разбирался в сортах чайных листьев и в их особенностях, пока пил чай, заваренный моей матерью. Только после встречи с Сакурако-сан я узнал, что черный чай может быть вкусным.

— Тогда, я принесу ее тебе, если поймаю.

Я был очень счастлив от восхитительного черного чая и от невинной улыбки Сакурако-сан, которой она меня одарила.

— Спасибо. Твое хобби рыбалка выглядит полезным, — снова одарила меня счастливой улыбкой Сакурако-сан.

Но в то же время я ощутил, как взвалил на свою спину лишний груз. Я и правда дурак. Понимаю, насколько это хлопотно, я почему намеренно пошел на увеличение контактов с ней.

— Это не совсем мое хобби. Рыбалку любит мой дедушка.

У меня не было другого выбора, кроме как сказать эти слова. Проглотив вздох сожаления, который хотел вырваться из меня, я изобразил на своем лице подобие улыбки. Я понятие не имею, как ловить морских лисичек, но, если спросить дедушку, уверен, он мне расскажет и возьмет с собой на рыбалку. Наверняка моя «просьба» даже обрадует его. Как двух зайцев одним выстрелом я заслужу сыновнее благочестие [ 4 ] от дедушки и удовлетворю просьбу Сакурако-сан.

Наблюдая за Сакурако-сан, которая как ребенок, получивший игрушку, играла с моим смартфоном, я наслаждался своим чаем. В этом особняке, в котором были полностью стерты знаки о жильцах, жили только Умэ-сан и Сакурако-сан. Может быть поэтому особняк был всегда окружен торжественной тишиной. Мне нравилось быть здесь. Поначалу меня немного пугало находиться под присмотром белых костей, которые украшали комнаты, но теперь я мог спокойно расслабиться здесь. Наверное, это из-за этого, что я еще сильней попал под влияние Сакурако-сан.

В такой приятной тишине, когда я мог слышать счастливое легкое дыхание Сакурако-сан, мой смартфон в ее руках внезапно заиграл популярную песню девушек идолов.

— Прости, кажется мне кто-то звонит.

Даже песня, которая нравилась мне, казалась здесь оскорбительной какофонией. Я прямо почувствовал, как стал виновником чего-то плохого. Когда я взял свой смартфон из рук Сакурако-сан, которая выглядела угрюмо недовольной, я узнал, что мне позвонила мать. Ну вот скажите, почему моя мать всегда звонит в самое неподходящее время?

— …Слушаю, — сердитым голосом спросил я.

— Что такое? — таким же недовольным голосом отреагировала моя мать на мои слова.

— Да ничего такого. Что случилось? Ты опять забыла купить что-то на ужин?

— Не угадал. Мне просто нужно, чтобы ты кое в чем помог мне. Пожалуйста, возвращайся поскорее.

— Хорошо…

Внезапно ко мне пришло осознание, почему я принимал эгоистичные поступки Сакурако-сан. Ведь я же привык к подобному поведению от своей матери. После того, как отец умер, когда мне было четыре года, нас со старшим братом мать вырастила собственными руками. На полученные страховые деньги отца, мать открыла квартирный бизнес и теперь управляла восемью объектами в нашем городе. Я благодарен своей матери, которая вырастила нас как мать-одиночка, но без каких-либо финансовых трудностей. Я думаю, она замечательные человек. Пока я доучиваюсь в старших классах, мне разрешено выбирать любой будущий колледж или университет. В ее жизни такого не было, поэтому она говорила мне, что я должен учиться там, где хочу.

Однако это не мешала ей поручать мне достаточно грубые поручения. На безвозмездной основе (за работу она могла бы платить хоть небольшие карманные деньги), она эксплуатировала меня как какую-то прислугу. Кроме того, с тех пор как мой старший брат ушел из дома и поступил в колледж прошлой весной, все поручения матери о работе по дому, лежали на моих плечах.

— Помочь тебе… упаковать что-то? Это может подождать пару часов? — поинтересовался я как специалист по хозяйственным работам по дому, одновременно беспокоясь о запахе соевого соуса и имбиря, доносящегося из кухни.

Я еще не обедал, потому что занятия в школе были утром, а потом сразу побежал к Сакурако-сан. Как только я поздоровался с Умэ-сан, она спросила меня: «Молодой человек еще не обедал?». Этот вопрос обрадовал меня, ведь я мог не беспокоиться о своем обеде. Если быть честным, Умэ-сан всегда говорила мне, что я «слишком худой». Видимо поэтому у нее было сильное желание накормить меня вкусной едой при любом удобном случае.

Обычно, к чаю всегда шли пирожные, но сегодня был только чай. Я слышал, как она отругала Сакурако-сан, сказав: «Никаких сладостей перед обедом».

Вот почему я планировал оттянуть немного времени и отведать вкусного обеда Умэ-сан. Возможно, мне не стоит об этом говорить, но моя мама не очень любит готовить, потому что у нее это плохо получается. Как старшеклассник, я не считал странным готовить обед для себя сам. Теперь вам должно быть понятно, что, когда я возвращаюсь домой, обеда никакого нет. Поэтому перед выбором съесть обыденный растворимый рамен или отведать вкусную стряпню Умэ-сан, я хотел выбрать второе. Если уж и заниматься какими-то поручениями, то только после обеда…

— Нет. Пожалуйста, вернись как можно скорее. Люди придут уже через полчаса.

— Через полчаса? Так внезапно.

Когда я взглянул на старинные настенные часы, было без пяти час дня.

— Да. И это меня беспокоит. До одного из моих жильцов члены семьи не могут дозвониться, и теперь они хотят, чтобы я открыла им дверь. Надеюсь, ничего плохого не произошло. Теперь ты понял, почему я хочу, чтобы ты поехал со мной.

— Да… — разочаровано протянул я.

— Как бы то ни было, времени слишком мало. Возвращайся сейчас же.

…Гудок.

Как и в случае односторонних электронных писем Сакурако-сан, мать резко оборвала разговор, не давая мне шанса на отказ.

— Боже…

Когда я еще раз разочарованно вздохнул, Сакурако-сан с любопытством прищурилась на меня.

— Это была мать.

— Какое-то дело?

— Да. В одной из квартир, которых управляет моя мать, жилец не открывает дверь и не берет трубку. Вот члены семьи и хотят, чтобы мы сами открыли им дверь.

— Хо.

— В последний раз, когда моя мать открывала дверь, ее ждал труп мертвого старика. Вот почему мать больше не хочет ездить одна… Я должен вернуться домой, чтобы присоединиться к ней.

Мне вовсе не нравилась эта затея. Когда я понуро ответил Сакурако-сан, она решительно хлопнула себя по бедру.

— Хорошо, пойдем.

— Ась?

— Разве ты сам не сказал, что по ту сторону вас может ждать мертвец? Я просто обязана пойти с тобой!

Ее лицо было переполнено радостью, поэтому я нахмурил брови.

— Сакурако-сан…

— Что?

Как я и думал, она ничего не почувствовала в моей интонации.

— Это слишком бессовестно.

Когда я отругал Сакурако-сан, она обиженно надула губы. В такие моменты она не выглядела старше меня. Должно быть Умэ-сан испытывает трудности с Сакурако-сан ежедневно.

— Если ты в предвкушение чужого несчастья, когда-нибудь что-то плохое может случиться и с тобой.

Я не мог взять ее с собой в ситуации, в которой мог погибнуть человек. Поэтому, как ребенку, я намеревался сказать: «Сакурако-сан, оставайся дома»,

— Я никогда не наслаждалась нечто подобным. Просто я не так часто видела человеческие трупы, поэтому, считай, что это мое интеллектуальное любопытство.

Но Сакурако-сан отрицательно покачала головой и решительно посмотрела на меня. По ее виду я понял, она солгала мне, что не наслаждается подобным.

— Нет, — безапелляционно заявил я.

— Парнишка, я не буду вам мешать. Я просто тихо постою в сторонке.

Опять ложь. Для Сакурако-сан это нечто невозможное.

— Я дам тебе знать, если что-то случится. Пожалуйста, подожди в особняке… ох.

Пока я перебрасывался словами с Сакурако-сан, я рассеяно полез в портфель за шарфом и чуть не уронил на пол подаренный скелет черной камбалы.

Футляр уже был готов соприкоснуться с полом, когда я поймал его. Пока я тщательно проверял, не повредились ли косточки, Сакурако-сан прильнула ко мне сзади и задышала мне в ушко.

— С-Сакурако-сан!?

— Ты на полном серьезе заявляешь, что не хочешь брать меня с собой? А что, если человек действительно мертв, и это произошло пару дней назад? Процесс разложения отличается от летнего времени.

От этих нашептываемых слов на мое ушко я почувствовал, как холодная дрожь выступила по моей спине.

— Например ванная. Предположим, человек принимал ванну и умер от сердечной недостаточности. Думаю, мне даже не нужно объяснять, ты и так прекрасно знаешь, как выглядит тело, пробыв долгое время в воде.

Когда Сакурако-сан напомнила об этом, я сразу вспомнил тот бедный труп, который однажды в реке я обнаружил вместе с ней… Как бы я не хотел забыть то зрелище, оно четко отпечаталось в моем мозге.

— Сейчас в ванной комнате прохладно. Нередко в таких случаях люди любят включить воду погорячее. Легко удалить кости с тела, которое варилось на протяжении нескольких дней. А запах…

— Пожалуйста, замолчи! — завопил я, зажав уши. А Сакурако-сан тем временем взяла футляр со скелетом камбалы в свои руки.

— Я просто излагаю факты, которые могут произойти в действительности. И прошу тебя разрешить освидетельствовать труп от вашего имени.

— …

Сакурако-сан взяла мою сумку, вынула из нее все учебники, сформировала аккуратную стопку их них и положила обратно в сумку, не забыв про экспонат скелета камбалы. Медленно она застегнула застежку.

— Ну так что? Пойдем?

С самодовольным выражением на лице Сакурако-сан подошла к застывшему на одном месте мне, и осторожно повязала шарф на мою шею.

— …Не знаю, убьют ли тебя, как ту кошку.

Любопытство погубило кошку!

Любопытство погубит Сакурако…

Даже кошка, у которой девять жизней, согласно тому выражению, может быть убита любопытством. Сакурако-сан может сгубить то же любопытство. Я не ненавижу Сакурако-сан, но мне совсем не нравится ее отношение к «смерти».

— Кошку? Кошки очень красивые создания, даже когда живы. А их кости художественно завораживающие. Знаешь…

— Достаточно! Я не должен был этого говорить!

Бах! Когда я грубо ударил кулаком по столу. Умэ-сан, все это время находившаяся позади Сакурако-сан, тихонько охнула.

— Ах, прошу меня извинить.

— Ох-ох! Молодой человек, вы уже уходите?

— Мне очень жаль, но появилось срочное дело…

В ее руках был поднос с потофё, от которого доносился восхитительный запах. Голодный и с кривым выражением на лице я извиняюще поклонился Умэ-сан. Прости меня, Умэ-сан. Я правда хочу все это съесть, но не могу.

— Я тоже ухожу.

— И вы, молодая леди? Ну что ж, давайте собираться. Выходить на улицу в таком виде не подобает леди из семьи Кудзё.

— Если ты хочешь идти со мной, то нам нужно выдвигаться прямо сейчас! Члены семьи приедут уже через полчаса!

Когда Умэ-сан в спешке направилась к Сакурако-сан, я попросил ее взять инициативу в свои руки.

— Но ведь такой вид не подобает…

— С этим ничего не поделать! — крикнула Сакурако-сан Умэ-сан и развела руками. Она взяла с вешалки только пальто и сразу последовала за мной.

— Мне очень жаль! Умэ-сан! — извинился я перед старой кормилицей, которая плачущим голосом причитала «Молодая леди〜!» у входа, и вышел из особняка вместе с Сакурако-сан.

— Я скоро вернусь, — рассмеялась Сакурако-сан.

Мне было очень, очень жалко Умэ-сан, но я ничего не мог поделать.

— Итак, куда мы едем? — радостно вытянув руки, спросила Сакурако-сан, когда мы вышли на улицу.

Тогда я понял, что следующие несколько часов она будет вовсю злоупотреблять моим вниманием. От осознания этого факта я почувствовал себя подавленным и у меня закружилась голова. Сакурако-сан обещала вести себя тихо, но это совсем не про нее.

— Ох, ладно, нужно взять себя в руки…

Я позволил глубокому вздоху выйти из глубин моего животу и тайно ослепил проклятьями задницу Сакурако-сан, которая торжественным шагом шла передо мной.

Примечания:

1. GeGeGe no Kitarou, также известной как Hakaba Kitarou. Очень старая манга 60-х годов.

2. Dragonfish или по-другому Sailfin Poacher. Вроде бы так на русском обзываются.

3. Злой дух

4. В конфуцианской философии сыновнее благочестие является достоинством уважения к родителям, старшим и предкам