Кровь Аэнариона (Новелла) - 11 Глава

— Теперь вы в другом мире, — сказала Мален. Она огляделась вокруг, чтобы убедиться, что дверь закрыта, и произнесла Слово Силы. Тирион почувствовал себя так, словно над ним пронесся легчайший ветерок. Теклис склонил голову набок, внезапно почувствовав сильное любопытство. — Есть некоторые вещи, которые вам нужно знать, и слова, которые должно говорить открыто.

— И вы собираетесь нам всё выложить, — сказал Теклис.

— Да, и я буду благодарна вам, принц Теклис, если вы не станете говорить со мной таким высокомерным тоном. Вы мне нравитесь, но я ожидаю, что вы будете относиться ко мне с тем же уважением, что и я к вам. Мы больше не на корабле, не в путешествии. Здесь все более формально, — она говорила так, словно сожалела об этом факте.

Теклис выглядел удивленным, но не столько ее манерами, сколько признанием, что он ей нравится. Он к этому не привык. Он улыбнулся, внезапно став очень юным и очень уязвимым.

— Вы — гости в этом доме. Я бы попросила тебя, Тирион, запомнить это. Некоторые из твоих кузин находятся в опасном возрасте, а ты очень красивый юноша. Я уверен, что ты найдёшь множество возможностей для любовных приключений вне пределов твоих ближайших родственников.

— Я постараюсь запомнить это, — сказал он.

— Ты поступишь правильно, если сделаешь это. Твой дедушка не любит, когда нарушается гармония в его доме.

— Мы не напрашивались сюда, — сказал Теклис. Теперь он вернулся к своему обычному угрюмому виду.

— Нет, но Король-Феникс пожелал получить удовольствие от вашего общества, и вот вы здесь. Теперь мы должны позаботиться о том, чтобы вы были должным образом подготовлены к вступлению в королевское присутствие.

— Что вы имеете в виду?

— Мы должны позаботиться о том, чтобы ты не опозорил нас в его присутствии.

— Вы хотите научить нас хорошим манерам? — в голосе Теклиса послышалось раздражение. Его голос звучал так, словно он снова собирался дать волю своему гневу.

— Я хочу, чтобы вы изучили правила приличия.

— Я уже знаком с тем, как обращаются к Королю-Фениксу, — сказал Теклис с превосходнейшим высокомерием.

— Есть разница между знанием того, что сказать, и знанием того, когда и как это сказать.

— На официальных мероприятиях к нему обращаются как к Благословению Aзуриана. При некоторых обстоятельствах, особенно когда требуется спешка, его следует называть Единоизбранным или просто Избранным. В священные дни он известен как Огнерожденный. Последняя фраза любого обращения в такие дни всегда звучит так: «Берегите нас, Сосуд Священного Огня». Простое «сир» подойдет, если к вам обращаются в разговоре.

Леди Мален выглядела впечатленной:

— А сколько существует различных форм обращения?

— Двадцать одна. Может, мне их зачитать?

— Нет. Я уверена, что ты поразишь меня своей феноменальной памятью. Тирион, ты можешь сравниться с учёностью своего брата?

Тирион был уверен, что она уже знает ответ на этот вопрос, и она была права.

— Боюсь, что нет. — У меня никогда не было к этому особого дара, — сказал он.

— Тебе придется их выучить. Вам нужно будет знать титулы всех чиновников при дворе. Вам нужно будет знать, как почтительно обращаться к его Священному Величеству при любых обстоятельствах, которые могут возникнуть. Вам нужно будет узнать те же самые вещи, касающиеся Вечной Королевы, если уж на то пошло.

Тирион застонал.

— Когда я когда-либо смогу встретить Вечную Королеву?

— Не волнуйся, брат, я помогу тебе, — сказал Теклис.

— Именно это меня и беспокоит, — сказал Тирион. — Это будет так же весело для нас обоих, как и то, что я научу тебя владеть мечом.

— Бывают времена, когда правильные слова и правильные манеры так же полезны, как умение владеть клинком, — сказала леди Мален. — И при определенных обстоятельствах они могут оказаться столь же смертоносными.

Она говорила очень серьезно. Тирион выглядел смущенным. Она рассмеялась.

— Будь благодарен, что ты не вырос в окружении этих вещей, принц Тирион. У вас, по крайней мере, было некоторое время, чтобы быть свободными от них, — она говорила так, словно завидовала ему, и это удивило Тириона. — В шкафах есть кое-какая одежда, — помолчав, сказала она. — Они будут плохо подходить, но наденьте их на данный момент. Через несколько минут портные дома посетят вас и увидят, что вы более подходяще одеты. Ваш дедушка желает, чтобы вы были одеты так, как подобает вашему положению. И я тоже, если уж на то пошло.

Когда она ушла, Тирион заглянул в гардероб. Там висела самая красивая одежда, которую он когда-либо видел. Надевая её, он чувствовал себя почти неловко. Смотреть на себя в зеркало было все равно что смотреть на незнакомца.

В дверь снова постучали. Прибыли портные.

Женщина пристально посмотрела на Тириона, а затем обошла его, изучая с напряженным, более чем профессиональным интересом. Она подошла к тому месту, где сидел Теклис, и жестом велела ему встать. Она дважды кивнула сама себе, сделала стилусом какие-то пометки в восковой табличке, а затем достала шелковый шнур, на котором были завязаны правильные узлы. Она использовала его, чтобы измерить размер груди Тириона, его талию и длину его ноги. Она одобрительно кивнула, затем подошла к Теклису и сделала то же самое, хотя, казалось, была менее довольна результатом. Сделав все это, она вышла из комнаты.

Следующим вошел эльф-мужчина, положил кусок пергамента под ноги Тириону и провел вокруг них углем линию. Он тоже измерил обхват бедер и лодыжек Тириона, сделал то же самое для Теклиса и ушел.

Прибыл ювелир и использовал маленькие медные кольца, чтобы измерить их пальцы, медные обручи, чтобы измерить их шеи, и медные наручи, чтобы измерить их запястья. Он тоже сделал пометки в восковой табличке и удалился.

Подошла девушка, усадила их, а потом начала стричь им волосы длинной бритвой и какими-то ножницами. Когда она закончила, Тирион внимательно посмотрел на себя в зеркало. Его волосы уже не были длинными и нечесаными. Они были причесаны, густы и выглядели гораздо лучше.

Темные волосы Теклиса были коротко подстрижены, открывая тонкие заостренные уши и подчеркивая худые, болезненные черты лица. Он выглядел почти красавцем, или стал бы им, если бы на нем было больше веса. Луна светила в окно, и в ее свете было что-то скелетообразное, что-то зловещее. Ее блеск отразился в его глазах, и они, казалось, на мгновение вспыхнули внутренним огнем. Только на мгновение его брат показался ему чужим.

«Все дело в прическе, незнакомой одежде и обстановке», — сказал себе Тирион, но сам не мог в это поверить.

Теперь Теклис был совсем другим. Путешествие, город, встречи с незнакомцами, обещание обучиться магии — все это постепенно меняло его. Тириону было легко представить, что в один прекрасный день все эти крошечные изменения превратят его брата в совершенно чужого человека. Ему также пришло в голову, что то же самое может происходить и с ним, в глазах Теклиса, хотя сам он не чувствовал никакой разницы.

— У тебя какое-то странное выражение лица, брат, — сказал Теклис.

— Я как раз думал о тебе то же самое, — сказал Тирион, делая из этого шутку.

— Я подумал, что в один прекрасный день все эти небольшие изменения, которые мы претерпеваем, могут превратить нас в совершенно незнакомых людей.

Тириону не нужно было объяснять ему, что он думал точно так же. Тогда он понял, что его близнец уже понял это. Теклис всегда был более проницателен в таких вещах, чем он.

— Для этого потребуется нечто большее, чем смена одежды и прическа, — сказал Тирион.

— Это только начало, — ответил Теклис. — Они уже начали учить нас хорошим манерам, как себя вести, что мы должны делать. Они хотят переделать нас для своих собственных целей.

— Весь фокус в том, чтобы выяснить, каковы эти цели на самом деле, — сказал Тирион.

— Я уверен, что они расскажут нам об этом в свое время.

Тирион вовсе не был в этом уверен. И все же, по крайней мере, сейчас они были в безопасности. Не похоже было, чтобы их жизни угрожала непосредственная опасность.

Выглянув в окно, леди Файель подумала, что сегодня чудесная ночь. Луна была яркой. Сияли звезды. Не в силах усидеть на месте, она принялась мерить шагами комнату. Она была очень взволнована. Вскоре она должна была выйти замуж. Скоро она навсегда покинет отчий дом. Она была опечалена перспективой оставить своего престарелого родителя одного в его мрачном старом дворце.

Она попросила его приехать и жить с ее новым мужем в Лотерне. Он отказался, сказав, что слишком стар и сейчас слишком зациклен на своих привычках, чтобы двигаться. И он действительно любил это старое место. Она это прекрасно понимала. Он провел здесь большую часть своей долгой жизни, вырастил детей и похоронил жену на его территории. И это было все, что ему оставалось, это и его гордость за свое древнее происхождение.

Иногда ей казалось, что он чересчур горд. Он считал, что ее новый муж ниже ее достоинства. Его родственники были купцами из Лотерна, и его семья была всего лишь фригольдерами, в то время как ее предки правили королевством и женились на кровниках самого Аэнариона.

Ее отец был горд, но нельзя было ни питаться гордыней, ни ремонтировать ею древние здания, ни платить требуемое количество слуг, если только они не были такими же старыми, как ты, и им больше некуда было идти.

Она знала, что ее отец понимает эти вещи, но он был слишком твердо настроен на перемены. Ей выпало на долю улучшить благосостояние своего дома, удачно выйдя замуж, и, по правде говоря, она не испытывала никаких трудностей. Она достала свой медальон, открыла его и уставилась на его фотографию. Моралис, ее будущий муж, был самым хорошим и добрым эльфом, какого только можно было встретить, и к тому же очень красивым.

Более того, он привез с собой частичку бесшабашного авантюриста, поскольку был морским капитаном и побывал во многих дальних странах, помогая своей семье сколотить состояние. Она любила его, и он любил ее, и там была любовь, которую она никогда не думала найти, когда росла в этом отдаленном месте, вдали от центров цивилизации.

Она считала благословением Иши то, что он купил землю рядом с их поместьем. Это оказалось еще большим благословением, которое он принес ей, когда впервые увидел ее.

Ей показалось, что она услышала какой-то шум где-то в темноте. Она подошла к окну и снова посмотрела в ночь. Она вообще ничего не видела. Но она не испугалась. В этой части Ултуана не было ничего по-настоящему угрожающего. Здесь не рыскали волки. Никакие чудовища не спускались с гор. Ни один мародер не забирался так далеко вглубь страны за последние два столетия. Самое худшее, о чем она когда-либо слышала, были слухи о распространении старых культов роскоши в этом районе, и это, скорее всего, были просто Элрион и его друзья, играющие в декадентство и пугающие себя мыслью о старой темной магии.

Она услышала, как камень ударился о ставни ее окна. Она знала, кто это был, даже не глядя. Только один эльф когда-либо делал это. Она открыла ставень. Словно вызванный мыслью о нем, Элрион вышел из мрака. В его внешности было что-то дикое. Он выглядел по-другому, хотя она не могла точно сказать, как именно, и она знала его с детства.

— В чем дело, Элрион? Что не так? — спросила она. Ей показалось, что она услышала какое-то большое животное, рычащее в темноте позади него. Возможно, какая-то дикая тварь все-таки забрела сюда, и он бежал раньше нее. Это могло бы объяснить дикость его внешности.

— Во имя Иши беги вниз и открой дверь, она идет за мной, — сказал он, но сказал это тихо, как будто не хотел, чтобы кто-нибудь услышал. Возможно, он боялся привлечь внимание этого существа. Она подумала, не позвонить ли в колокольчик, чтобы позвать слуг, но поняла, что будет быстрее, если она сама спустится вниз и откроет калитку, как делала, когда они были моложе. Она сбежала вниз по лестнице, задвинула засовы на воротах и открыла их.

— Быстро входи, — сказала она, заглядывая ему за плечо, чтобы убедиться, что он все еще там. Ей показалось, что она заметила светящиеся глаза, сверкающие в темноте. В них было что-то пугающее. Он шагнул прошел мимо нее во двор. Как только он это сделал, из дома вышел старый Петеор. В старой руке с синими прожилками он держал лук, а стрела была уже заряжена и приготовлена.

— Мне показалось, что я слышал, как кто-то задвигал засовы, — сказал он. — А что это такое? Кто бы мог прийти сюда в такое позднее время?

— Это всего лишь Элрион, — сказала Файель. — Какой-то ночной зверь преследовал его здесь.

— Это странное время для ночных визитов, — сказал Петеор. Он никогда не любил Элриона, и его симпатия стала еще меньше по мере того, как рассказы о распутном образе жизни Элриона и его диких вечеринках становились общеизвестными в округе.

— У меня срочные новости для принца Фалдора, — сказал Элрион. Он подошел к Петеору с протянутыми руками. — Это касается свадьбы. Её не будет.

— Произошел несчастный случай? Что-то случилось с Моралисом? — спросила Файель.

— Что еще могло привести его сюда в такое позднее время? — спросил Петеор. — Новости, принесенные после наступления темноты, обычно плохие.

— Боюсь, что Петеор прав, — сказал Элрион. Он хлопнул Петеора по спине. Старый эльф закашлялся и наклонился вперед. Из носа и губ у него потекла красная жидкость, а в груди что-то забулькало, отчего ему стало трудно дышать.

— Ты заболел, Петеор? — спросила Файель. Петеор попытался что-то сказать. Он потянулся и попытался схватить Элриона, который прислонился к нему и снова пошевелил рукой. Петеор согнулся пополам, и из его груди вырвалось еще больше красного.

Файель подбежала к нему:

— Что случилось? — спросила она, протягивая руку, чтобы дотронуться до него. Она была потрясена тем, насколько он был мокрым и как покраснела ее рука, но вдруг в спешке поняла, что происходит. — У тебя кровь идет, — сказала она. Когда Петеор попытался заговорить, изо рта его вырвались пенистые красные пузыри. Его глаза широко раскрылись, и он резко наклонился вперед.

— Он мертв, — сказал Элрион.

Файель почувствовала тошноту и панику, она не совсем понимала, что происходит, даже когда увидела красный нож в руке Элриона.

— И я боюсь, что скоро здесь будут все остальные. Пойдем, я должен кое с кем вас познакомить, — он больно заломил ей руку за спину и подтолкнул к воротам, по-видимому, уже не заботясь о том, что ее крики будят весь дом. Повсюду горел свет, и она слышала, как внутри двигались слуги.

Из тени появилась массивная и зловеще красивая гуманоидная фигура. Это был самый красивый эльф, которого она когда-либо видела, за исключением того, что его ноги заканчивались копытами, одна рука заканчивалась похожей на краба клешней, а из лба торчали маленькие изогнутые козлиные рожки. Она открыла рот, чтобы закричать, и набрала полную грудь странно успокаивающего мускусного аромата. Ей вдруг захотелось протянуть руку и погладить голую плоть эльфа с козьими рогами. Он, казалось, понял это и улыбнулся в ответ. Это была самая обаятельная улыбка.

— Приветствую тебя, Кровь Аэнариона, — произнес он самым волнующим голосом, какой только можно себе представить. — Ты должна быть рада. Ты будешь первой, кто узнает о моей мести. И ты будешь первой, чью душу я принесу в жертву моему Богу.

На следующее утро, проснувшись, Тирион обнаружил на столе в своей комнате груду новой одежды. Под столом лежал полный комплект новой обуви. В шкатулке из сандалового дерева лежали ожерелье, корона и пара колец с солнечными камнями. Он надел все свое одеяние, включая очень красивый зеленый плащ, отделанный золотой тканью, и внимательно посмотрел на себя в зеркало. Он был похож на принца азур с головы до ног, но сам на себя не походил.

Пока он изучал себя, в комнату без стука вошел слуга.

— Корхиен Айронглайв просит вашего присутствия во дворе, принц Тирион. Похоже, он хочет преподать вам урок фехтования.

— Пожалуйста, передай Корхиену, что я сейчас спущусь, — он начал переодеваться из новой одежды в старую, которую носил во время путешествия. Он не хотел, чтобы такие прекрасные вещи были испорчены во время занятий с оружием.

Слуга несколько мгновений непонимающе смотрел на него, потом поднял рубашку и пару штанов и сказал:

— Я думаю, вы обнаружите, что они были предназначены для вас, чтобы носить их на тренировке. Мне сказали забрать всю вашу старую одежду и сжечь ее.

Тирион рассмеялся.

— Я надену то, что вы предлагаете, но не сжигайте мою старую одежду. Пусть её вымоют, починят и принесут обратно ко мне. Возможно, она мне еще пригодится.

— Как вам будет угодно, сир, — слуга выглядел смущенным. Он не мог себе представить, зачем Тириону понадобились эти лохмотья. Тирион решил, что так будет лучше. У него была идея сделать что-то, для чего они могли бы быть полезны. Он еще не был уверен, что хочет, чтобы об этом узнали его родственники.