Кровь Аэнариона (Новелла) - 18 Глава

— Что мне с тобой делать? — спросила леди Мален. Ее голос звучал так, словно она действительно не знала. Она выглядела так, словно не спала со вчерашнего вечера. Теклису же удалось выспаться самым спокойным и естественным сном из всех, что у него были за многие дни.

— Я не ваша собственность, чтобы вы так говорили, — сказал он. Ее манеры заставляли его нервничать. Он был рад, что Тириона не было здесь, в его комнате, чтобы засвидетельствовать это. Он не был полностью в ее власти, но у нее было то, что он хотел: знание, владение Искусством. Возможно, он научится магии, основываясь на том, что видел в гримуарах, но она вполне может запретить ему доступ к другим книгам. Если это случится, он найдет способ добраться до них, но они могут остановить его. В любом случае это был бы гораздо более долгий и медленный путь к познанию, а он хотел изучать магию так же сильно, как эльф, заблудившийся в пустыне, жаждал бы воды.

— Такова твоя жизнь, — сказала она с некоторой уверенностью. — В этот момент.

— Это что, угроза?

— Нет. Я имею в виду твой жизненный путь. Я могу научить тебя или сообщить во дворец Короля-Феникса, и ты будешь связан до тех пор, пока не пройдешь испытание.

— Это несправедливо.

— Жизнь несправедлива, принц Теклис. Я сожалею, что ты так рано познакомился с этим понятием, но ты мудр не по годам, поэтому я уверена, что тебе будет нетрудно понять его.

— Я не нуждаюсь в банальностях или иронии.

— Нет. Ты нуждаешься в обучении, это совершенно очевидно. Ты будешь экспериментировать самостоятельно, если не будешь его проходить, и сдерживаться ты явно не будешь. Но одной твоей силы недостаточно для управления Искусством. Это может быть опасно.

— Я не забываю об опасностях магии.

— «Огонь мне не повредит», — говорит ребенок, который еще ни разу не касался рукой каминной решетки.

— Я уже не ребенок.

— Тогда не веди себя как ребенок и не говори так раздраженно. Ты ничего не знаешь об опасностях магии… Ничего! Твоя сила может сотворить множество неправильных вещей.

— Например, что? — теперь он был скорее любопытен, чем сердит.

— Ты можешь перерасходовать свою силу и сжечь ее навсегда. Поверь мне, что это не та судьба, которую хотел бы иметь любой, рожденный для Искусства. Смерть была бы предпочтительнее.

Теклис понимал, что это может быть правдой, но почувствовал в ее поведении неуверенность. Было что-то такое, о чем она ему не говорила и не хотела говорить. Конечно, он должен был знать.

— Ну и?

— Что «и»?

— Что еще может пойти не так?

— Разве этого недостаточно?

— Есть и другие опасности, о которых вы не упоминаете.

— И не должна, пока твои исследования не станут намного более глубокими, чем сейчас.

— Как я могу избежать опасности, если не знаю, что это такое? Вы говорите, что боитесь того, что я могу сделать. Помогите мне избежать этого.

Она посмотрела на него настороженно и с чем-то вроде уважения. До этого момента он был для нее всего лишь одаренным подростком. Она никогда не рассматривала возможность обращаться с ним как с равным, хотя должна была знать, что однажды ей придется это сделать. Казалось, она пришла к какому-то решению.

— Ну ладно. Для твоего же блага я скажу тебе. Внимай моим словам, и внимай им хорошо, ибо от них может зависеть не только твоя жизнь, но и душа.

Тогда он почувствовал волнение, и совсем не то, что она ожидала от него. Он был на грани темного и тайного знания и чувствовал его неумолимое притяжение. Это было нечто такое, что, как он знал, имело над ним власть и, вероятно, всегда будет иметь. Возможно, он думал, что именно так действует на него проклятие Аэнариона.

— Говорите, — сказал он.

— В работе с Искусством есть что-то такое, что привлекает внимание демонов. Есть что-то такое в душах тех, кто может использовать магию, что привлекает их, что-то такое, чего демоны желают так же, как гурманы жаждут жаворонков в меду. Если ваша душа не защищена должным образом, если вы бездумно произносите заклинание и не защищаете себя, вы можете привлечь их зло к себе.

— Это одно из тех суеверий, в которые верят люди, — сказал Теклис.

— Это не что иное, как правда. Когда ты будешь работать с великой высшей магией, ты узнаешь это. Ты почувствуешь присутствие Хаоса и его приспешников вокруг себя. Ты будешь иногда чувствовать их голод и их ярость, даже когда будешь творить малое заклинание. Это в порядке вещей.

— Вы говорите это, чтобы напугать меня.

— Да. И ты должен быть напуган! Ибо есть магия, которую ты никогда не будешь использовать, не подвергая опасности свою душу и жизни всех окружающих тебя людей. Вот почему то, что ты сделал сегодня, было глупо и неправильно. Ты рисковал не только своей жизнью, но и жизнью своего брата. Ты подверг риску меня и охранников, которые пришли сюда для расследования. Если бы что-то вышло из великой бездны и завладело тобой, оно могло бы использовать твое тело и твой талант, чтобы сеять великое зло. Чем большей природной силой обладает маг, а у тебя ее больше, чем у кого-либо из тех, с кем я когда-либо сталкивалась, тем больше тебя будут ценить силы Хаоса.

Она говорила спокойно, авторитетно и с полной убежденностью, и Теклис, к своему великому удивлению, начал стыдиться самого себя.

— Я больше не буду этого делать, — сказал он наконец.

— Это было бы разумно. На вашем пути будет много искушений, принц Теклис, и некоторые из них очень тонкие. Лучше всего быть осторожным, когда вы являетесь студентом этого искусства. Всегда помни об этом. Всегда!

— Я так и сделаю.

— Так и сделай. Сегодня в мире происходит нечто очень странное. Демоны снова пришли на Ултуан, и я не хочу, чтобы ты привлек их к себе.

***

Н’Кари чувствовал себя сильным. Впервые с тех пор, как он вырвался из проклятого Вихря, он начал чувствовать себя самим собой. Он хорошо питался кровью и душами, агонией и экстазом. Он купался в Крови Аэнариона, пировал их сердцами и глазами, а затем использовал их трупы для своего удовольствия.

Его последователи превратились в настоящую армию. Культисты со всего Ултуана присоединились к ним, когда распространилась весть о том, что они делают, отряд отступников темных эльфов пришел отдать дань уважения, а команда потерпевших кораблекрушение норска была соблазнена и сломлена его волей. Он вызвал еще больше демонов и привлек к себе еще больше монстров. Его легионы могли противостоять целой армии на поле боя, но он еще не был уверен, что это необходимо.

Конечно, существовала и проблема еды. Возникла постоянная проблема снабжения армии на ходу. Н’Кари решил ее традиционным способом. Некоторые из пленников были использованы в качестве рабов для удовольствий, некоторые были взяты в качестве рекрутов, другие стали скотом, чтобы быть съеденными его солдатами.

Он научил своих последователей изысканным эпикурейским удовольствиям темного пиршества и подозревал, что теперь им будет трудно вернуться к более скромной пище, даже если он позволит им это. Он наполнил пряное эльфийское мясо частью своей собственной темной магической силы и был очень доволен, что некоторые смертные начали проявлять признаки мутации. Они уже далеко ушли по пути Хаоса и пойдут еще дальше, прежде чем закончатся их приключения.

— Там внутри есть волшебники, — сказал Элрион. Вождь его последователей выглядел безумным. Его рассудок не улучшился оттого, что кожа на руках и груди начала твердеть, придавая ему некоторую естественную броню ценой некоторого уменьшения его личной красоты. Н’Кари скорее нравился эффект его дикого пристального взгляда, а также резкость, которая появлялась в его голосе, когда он пытался произнести определенные слова. Его зубы превратились в клыки, а с языком и горлом что-то происходило. Н’Кари не мог дождаться, чтобы увидеть, что именно.

— Да, — сказал Н’Кари. Это было очевидно даже при беглом осмотре башни на вершине холма перед ними. Она был обернута мощными защитными заклинаниями и имела несколько сложных защитных заклинаний. Некоторые из тех, кто ждал на стенах вокруг неё, были магами. Он достаточно легко мог судить об этом по тому, как они окутывали себя мерцающими чарами иллюзии и битвы. На их оружие тоже были наложены чары, как и на оружие и доспехи воинов. — И их плоть будет еще слаще на вкус, потому что приправлена силой. Поверь мне, нет ничего лучше, чем вкус души волшебника, когда ты его пожираешь.

— Я думаю, что хозяин башни ждет нас, — сказал Элрион.

Конечно, он будет их ждать, потому что он маг. Он, вероятно, видел их приближение на расстоянии многих лиг через свой магический кристалл. Жаль, что башня не была ближе к выходу на тропы Древних; тогда они могли бы застать его совершенно врасплох. С другой стороны, это лишило бы Н’Кари большей части удовольствия сражаться и убивать. Человек всегда должен был иметь сбалансированный взгляд на эти вещи.

Н’Кари сомневался, что предупреждение принесет защитникам много пользы в конце концов. Теперь его силы были слишком многочисленны, и у эльфов не было никаких шансов получить подкрепление, если они не воспользуются теми же средствами, что и Н’Кари, чтобы перебросить свои силы, а у них не было ни знаний, ни смелости, необходимых для этого.

Некоторые из его войск обладали умом и мастерством, чтобы начать строить грубые осадные машины-катапульты и тараны. Они срубили деревья из священных рощ, чтобы сделать их, и один или два культиста даже сумели наполнить их магией, чтобы улучшить их полезность. Это был только вопрос времени, когда ворота или стены, окружающие башню, будут проломлены, и его последователи будут внутри. Все, что ему нужно было сделать, это отдать приказ, и битва начнется.

Н’Кари остановился на секунду, чтобы насладиться моментом. В этот момент на стене появилась высокая фигура и начала произносить заклинание. Это было на порядок мощнее всего того, что соткали подмастерья. Хозяин башни решил принять в этом участие. Шар чистой магической энергии полетел по дуге к ближайшей осадной машине, разорвав ее на пылающие осколки, выжигая плоть из ее экипажа и оставляя только остекленевшие кости, которые простояли там в течение одного удара сердца, прежде чем рухнули.

Н’Кари было не до смеха. Он собирался обратиться к своим последователям с вдохновляющей речью, чтобы сыграть роль великого вождя. Казалось бы, их соперник на сегодня не собирался давать ему время играть эту роль. Да будет так. Он найдет себе другое развлечение, мучая душу того, кто лишил его этого мимолетного удовольствия.

— В атаку! — крикнул Н’Кари, меняя свою форму на что-то похожее на его естественную и самую любимую. Он был вознагражден криками ужаса, доносившимися со стен. Обычно можно было положиться на то, что маги распознают демона, когда видят его. Похоже, некоторые из тех, кто висел на стенах, имели некоторое представление о возможностях Н’Кари. Возможно, он пощадит нескольких самых жалких из них, если они будут достаточно пресмыкаться.

А может быть, и нет.

***

— Ты очень хорош, привратник, и с каждым днем ты становишься всё лучше, — сказал Корхиен. Он действительно тяжело дышал после тренировки. Он оперся на тренировочный меч и уставился на Тириона. — За последние недели ты добился большого прогресса.

— Я рад это слышать, — сказал Тирион. Он отвел взгляд. Все больше и больше носильщиков прибывали, принося украшения и еду для предстоящего бала. — Я чувствую, что мои умения улучшаются.

— Я это вижу, — сказал Корхиен. — И ты можешь поверить мне на слово – было очень мало воинов, которые научились пользоваться мечом так же быстро и хорошо, как ты. У тебя есть сверхъестественные способности к оружию. Это как если бы ты был рождён, чтобы использовать их.

— Может, и так, — сказал Тирион. — Но я думаю, что это справедливо для большинства эльфов, живущих в наше время. Мы все рождены, чтобы использовать оружие, нравится нам это или нет. Это эпоха войны.

— Именно так, привратник. Хотя я сомневаюсь, что у тебя есть много идей о том, что это действительно означает прямо сейчас.

— Я уверен, что война скоро случится, — сказал Тирион.

— Надеюсь, что нет, — сказал Корхиен. — Ты еще слишком молод, чтобы идти на войну.

— Это то, о чем я мечтал с самого детства.

— Ты поймёшь, что этот опыт не имеет большого отношения к тому, о чем ты мечтал. Такого никогда не бывает. Одно дело читать о них в сказках или слушать, как воины рассказывают небылицы у костра. Совсем другое дело разрубить эльфа на куски или проткнуть мечом его тело.

— Ты уже делал все это, — сказал Тирион. — И тебе, кажется, от этого не стало хуже.

— Я делал все это, и бывают моменты, когда я жалею о своих деяниях.

— А бывают времена, когда ты радуешься этому, — сказал Тирион. — Я же вижу.

— Это очень сложная вещь, привратник.

— В каком смысле? — спросил Тирион.

— Убить кого-то в бою это сложная штука. Это не то, как ты себе это представляешь. Это прекрасно и ужасно, и это совсем не то, что чего ты ждёшь.

Тирион посмотрел на старого воина. Лицо Корхиена было задумчивым, и Тирион понял, что он тщательно подбирает слова. Он уставился куда-то вдаль, как будто вспоминая что-то важное для себя и что он хотел точно передать.

— Дело вот в чем, — сказал Корхиен. — Когда ты убиваешь кого-то в бою, ты доказываешь свое превосходство над ним. Ты жив, а они мертвы, и нет более определенного доказательства, чем это. Это ужасно волнующее зрелище. Это жутко, но это также захватывающе. Ты чувствуешь себя более живым, чем когда-либо прежде или, вполне возможно, когда-нибудь снова будешь. Ты очень хорошо осознаешь присутствие смерти и то, как близко она подошла к тебе, и это позволяет тебе понимать, что ты жив более, чем когда-либо. Ты следишь за моей мыслью?

— Думаю, да, — ответил Тирион. — Но что в этом такого ужасного?

— В тот момент-ничего. Но позже ты обнаружишь, что думаете о том, что произошло, и о том, что ты чувствовал, и о том, что чувствует сейчас другой человек.

— Они ничего не чувствуют, — сказал Тирион.

— Вот именно, — сказал Корхьен. — Они вообще ничего не почувствуют, и ты это обеспечишь. Ты сам это сделаешь. И через некоторое время ты начнёшь задаваться вопросом о том, что ты сделал. Было ли это оправдано? Какое право ты имел убивать этого человека? Может быть, было бы лучше, если бы они убили тебя?

Тирион видел, что Корхиен говорит здесь не просто абстрактно. У него был кто-то на уме. Он думал о вещах, которые глубоко повлияли на него в свое время. На Тириона подействовало не столько то, что говорил старший эльф. Все дело было в том, как он это сказал.

Тирион не мог себе представить, что когда-нибудь пожалеет об убийстве того, кто пытался убить его. В случае его собственной жизни или жизни другого человека он чувствовал бы себя полностью оправданным в своей победе. И все же что-то в тоне Корхиена заставило его призадуматься. Если старший воин и нашел во всем этом что-то такое, что так глубоко затронуло его, по крайней мере, Тирион чувствовал, что это заслуживает самого глубокого внимания.

— Неужели ты думаешь о таких вещах? — спросил Тирион.

— Все время, — ответил Корхиен.

— Но почему же?

— Хотел бы я знать. Когда я был моложе, они нисколько не беспокоили меня, но я обнаружил, что на протяжении веков я больше думал о них, и я нашёл, что лёгкие ответы на такие вещи гораздо труднее, чем кажутся.

— Ты воин, — сказал Тирион. — Это твой долг — убивать врагов Короля-Феникса.

Корхиен улыбнулся.

— Мне бы хотелось снова стать молодым, чтобы все казалось бы таким простым.

Тирион был возмущен этим.

— Ты слышал еще что-нибудь о нападениях, о которых все говорят? Служанки, похоже, думают, что сам Лотерн со дня на день будет осажден армией демонов.

Корхиен покачал головой.

— До этого не дойдет. Во всяком случае, пока.

— Значит, было еще несколько нападений.

— Ну, да. Множество. Не проходит и дня, чтобы не прибывали курьерские птицы, заклинания или какие-то слухи об этом. Весь остров-континент, кажется, находится под атакой армии демонов. И все же, когда наши войска проводят расследование, они ничего не находят. Как будто нападавшие растворились в воздухе.

— Демоны используют магию, — сказал Тирион.

— Я вижу, твой талант разбираться в военных делах не был преуменьшен, привратник, — насмешливо заметил Корхиен. — Конечно, демоны используют магию.

— А почему они нападают именно на те места, где это было? Чего они хотят?

— Никто этого не знает, и никто не видит в этом никакой закономерности. Даже самый умный из магов. Демоны появляются из ниоткуда, нападают, убивают, как обезумевшие росомахи, а затем уходят, ничего не взяв. Это своего рода безумие, по крайней мере, так кажется.

— Именно этого и следовало ожидать от демонов, — сказал Тирион. — Кто знает, почему они делают то, что делают?

— Уж точно не я, — сказал Корхиен. — Да и никто другой в данный момент тоже. Ничего подобного не происходило на протяжении веков. Паника распространяется повсюду.

— Возможно, так оно и есть, — сказал Тирион. Казалось абсурдным думать об этом, наблюдая, как торговцы приносят цветы и фонари для бала, а бакалейщики приносят провизию для большого пира.

— Ты не первый, кто это предположил, привратник.

— По крайней мере, здесь мы в безопасности, — сказал Тирион. – Лотерн — самый хорошо защищенный город в Эльвендоме.

Корхиен кивнул.

— Мое сердце разрывается от горя, когда я ничего не делаю здесь, в то время как наша земля опустошена, — сказал он.

— Я уверен, что придет время, когда тебе придется сражаться, — сказал Тирион. Он скорее завидовал этому шансу Корхиена.

Белый Лев улыбнулся.

— Увидимся завтра вечером на балу, — сказал он. — Я понимаю, что это будет особенный случай.

— Завтра никаких тренировок не будет? — спросил Тирион. Он был разочарован.

— Король-Феникс созвал еще один совет, чтобы обсудить эти нападения. Я должен быть там. Некоторые вещи имеют приоритет даже над твоей подготовкой, привратник.

— Исключительный случай.

— Поверь мне, после одного из таких советов нам всем понадобится вечеринка, чтобы взбодриться.