Кровь Аэнариона (Новелла) - 2 Глава

В гостиной было сыро, пыльно и холодно, и Тирион понял, что на леди Мален это не произвело особого впечатления. Впервые ему стало стыдно за отца и за свой дом.

Глядя на ее одеяние, сотканное из шелков и магических тканей, которые он даже не мог назвать, Тирион впервые увидел, как бедно одеты он и его отец. Так долго ему было не с чем сравнивать свою семью, кроме как с местными жителями, которые, как он теперь понял, были простыми горцами.

Было очевидно, что Корхиен и Мален принадлежали к совершенно другому сословию людей, и он чувствовал, что ни он, ни его отец к этому сословию не принадлежали. Возможно, его отец когда-то и был им равным, но теперь – нет.

Леди Мален втянула в ноздри воздух и посмотрела на обшарпанные деревянные кресла. Они не были обиты мягкой тканью, и он догадался, что это было чем-то таким, к чему она не привыкла.

Корхиен рассмеялся:

— Я бывал в армейских лагерях, которые были более удобны, Арафион. Не так уж много шансов, что ты тут размякнешь.

— Садитесь, я скоро разведу огонь, — сказал отец Тириона и сдержал свое слово. Он вышел из комнаты и вернулся с частью их драгоценного запаса зимних поленьев. Он бросил их в камин и зажёг с помощью слова силы.

Стоило ему только произнести слова, все поленья одновременно вспыхнули синим мистическим пламенем. Искры замерцали, и слабые хлюпающие звуки наполнили воздух, когда сок внутри воспламенился. Тирион удивлённо посмотрел на отца: это была самая наглядная магия, которую он видел за все эти годы. Он хотел побежать и рассказать обо всем Теклису, но его удерживало любопытство, желание посмотреть, что же произойдет дальше.

Торнберри принесла глиняную бутылку вина и три кубка на старинном бронзовом подносе. Она казалась смущенной, но старалась не показывать этого, сохраняя каменное выражение лица. Она поставила вино на низкий столик и быстро вышла из комнаты.

Отец жестом пригласил гостей садиться:

— Скоро здесь будет еда.

Тирион удивился и этому тоже: его отец, должно быть, дал указания приготовить еду, что само по себе было чем-то удивительным. Часто он забывал поесть на несколько дней, и когда Торнберри не было дома, Тириону приходилось готовить еду для себя и Теклиса.

Корхиен и Мален сидели, пока его отец разливал вино. Тирион подошел к огню и встал к нему спиной, наслаждаясь непривычным теплом.

— Чему мы обязаны честью этого визита? — наконец спросил его отец.

— Пора, — сказал Корхиен. — Близнецы уже почти достигли того возраста, когда их можно представить ко двору Короля-Феникса.

— Это их право, — сказала леди Мален. – А также их долг. В них течёт кровь Аэнариона.

— Да, это так, — сказал Арафион. Он говорил странно резко и выглядел более воинственным, чем когда-либо видел его Тирион. Его отец никогда ни с кем не был агрессивен. – Мне интересно, почему Дом Изумрудов решил послать за ними свою самую прекрасную дочь и самого большого союзника при дворе?

Тирион почувствовал еще один шок. Забрать их. Что имел в виду его отец? По выражению лица Мален он понял, что она тоже не ожидала такого ответа. У нее был вид женщины, с которой люди не разговаривают таким тоном. Корхиен тоже смотрел на отца Тириона странно, но не без восхищения.

— Что вы имеете в виду? — наконец спросила Мален.

— Я имею в виду, что за последние пятнадцать лет Дом Изумрудов почти не проявлял интереса к моим сыновьям. И всё же сегодня ты здесь, напоминая мне о моем отцовском долге — представить их перед троном Феникса в компании отряда воинов в доспехах. Мне любопытно, почему это так?

— Они должны быть представлены, — сказал Корхиен. — Ты знаешь закон не хуже меня, Арафион. Они ведь из одной кровной линии.

— И если они будут представлены ко двору, я должна позаботиться, чтобы они не опозорили нашу семью, — сказала Мален.

Принц Арафион тихо рассмеялся:

— Я так и думал.

— Почему мы должны быть представлены ко двору, отец?! — воскликнул Тирион, не в силах сдержать своё любопытство.

Отец посмотрел на него так, словно впервые заметил, что он здесь.

— Оставь нас, Тирион, нам с твоей тётей нужно многое обсудить. Я скажу вам то, что вам нужно знать, позже.

Голос отца звучал сурово, и то, что он говорил, было несправедливо, но, когда он заговорил, в его глазах была такая боль, что у Тириона не хватило духу спорить с ним или задавать вопросы. Он подошел к двери и закрыл ее за собой, сопротивляясь желанию захлопнуть ее, хотя искушение было очень велико.

— Подумай, — сказал Теклис. Его голос звучал еще более хрипло и резко, чем обычно. Кашель усилился, но теперь в его глазах появился лихорадочный интерес. Он сидел прямо на кровати, одеяло накинуто на плечи, как плащ. — Постарайся вспомнить, что еще они говорили?

Тирион покачал головой.

— Я уже всё тебе рассказал.

Он затянул свой плащ потуже вокруг себя. После тёплой гостиной внизу комната Теклиса казалась ещё холоднее, чем прежде. Возможно, ему следует отнести Теклиса вниз и дать ему немного посидеть у огня. Но он знал, что лучше этого не предлагать. Его брат никогда бы не согласился. Он не любил, когда его слабость выставляли напоказ перед посторонними.

— Ты уверен, что она сказала, что мы должны быть представлены Королю-Фениксу?

— Да.

— Я предполагаю, что это имеет смысл. В конце концов, мы — потенциальные наследники проклятия.

Тирион рассмеялся:

— Проклятие? Проклятие Аэнариона? Будь серьёзнее!

— Верховный Маг Каледор утверждал, что все те, в ком течет кровь Аэнариона, могут унаследовать его проклятие и быть затронуты Каином, Богом Убийства.

— Конечно, это относится только к таким, как Малекит, рожденным после того, как Аэнарион вынул Убийцу Богов и был запятнан его силой.

— Так ты думаешь, да? Но Каледор говорил совсем другое. И если ты подумаешь, то эта мысль не будет иметь никакого смысла: Малекит стал бесплоден с тех пор, как прошёл через пламя. У него никогда не было детей.

— Но почему же? Я не верю, что ты проклят. Ни Каином, ни мной, если уж на то пошло.

Теклис жестом указал на свое изможденное тело и приподнял одну бровь:

— Я думаю, что это возможно.

— Я не считаю, что ты проклят.

— Сколько эльфов вообще болеют, Тирион? Сколько ещё таких слабых, как я?

Тирион попытался отшутиться от этого вопроса: — Я не думаю, что это квалифицирует тебя как угрозу для королевства.

— Не имеет значения, что мы думаем, Тирион. Важно, что думают Король-Феникс и его придворные.

— Нас представят там, чтобы они могли проверить нас на наличие заразы Каина?

— Предполагаю, что так.

— Это кажется мне несправедливым.

— Возможно, они и правы.

— Ты не можешь так говорить, брат!

— Аэнарион был уникален. Он делал то, что ни один эльф никогда не делал раньше, и очень немногие даже пытались сделать потом что-то похожее. Он прошел через пламя Aзуриана невооруженным и незащищенным. Он вытащил Убийцу Богов из алтаря Каина. Было в нем что-то особенное, что-то такое, что позволяло ему владеть силой богов и действовать через него. Кто скажет, что это различие не передается через его кровь? Каледор Повелитель Драконов определенно так думал, и он был величайшим магом, которого когда-либо знал этот мир.

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил Тирион. Он уже знал ответ, но, как обычно, объём знаний брата поражал его.

— Потому что пока ты бродишь по стране, мне нечего делать, кроме как читать, когда у меня есть силы.

— Да, но то, что ты читаешь, ты всегда запоминаешь. Жаль, что я не могу этого сделать. У меня оно всегда проскальзывает в одно ухо и вылезает из другого.

— Если только это не связано с войной или героями, — сказал Теклис. — Как бы то ни было, ткбк не кажется странным, что леди Мален и лорд Корхиен приехали к нам именно таким образом?

— Что ты имеешь в в виду?

Теклис бросил на брата предостерегающий взгляд.

Дуновение воздуха, ударившее ему в спину, подсказало, что кто-то только что открыл дверь в комнату Теклиса. Тирион обернулся и увидел стоящую там леди Мален. Она не выглядела смущенной из-за своего вторжения. Она ответила на их пристальные взгляды и прошла прямо в комнату, не дожидаясь приглашения.

— Вы, должно быть, Теклис, — сказала она. — Калека.

— А ты будешь Мален, грубиянкой, — ответил Теклис.

Она рассмеялась:

— Хорошо сказано, мальчик.

— Вы можете обращаться ко мне как к принцу. Это мой титул.

— Это ещё предстоит выяснить. Я буду знать, как называть тебя после того, как ты предстанешь перед троном Феникса.

— Почему бы вам не начать практиковаться прямо сейчас? — сказал Теклис. — Мы можем притвориться, что мы все вместе хорошо воспитанные эльфийские дворяне.

Мален долго смотрела на него, очевидно, понимая разницу между его надменными манерами и измождённой фигурой, и была вынуждена пересмотреть ситуацию.

— В самом деле, принц Теклис, почему бы нам этого не сделать? — спросила она наконец.

— Очень хорошо, леди Мален. А теперь давайте договоримся, что я не войду в вашу комнату без стука, если вы не войдёте в мою.

Тирион подумал, что его брат, возможно, заходит слишком далеко, но Мален рассмеялась и кивнула в знак согласия. По какой-то причине она казалась довольной беззаботностью Теклиса.

— Я была рада познакомиться с вами и желаю вам доброго дня, принц Тирион, принц Теклис.

Когда дверь за женщиной закрылась, Теклис жестом велел Тириону наклониться поближе.

— Она пришла сюда, чтобы убить нас, — прошептал он.

— Убить нас? — спросил Тирион.

— Или нас убьет грозный Корхиен.

— Нет, — Тирион был совершенно убеждён, что это не так.

— Будь уверен в этом. Если она думает, что мы можем оказаться запятнанными Каином, то с нами случится несчастный случай по дороге в Лотерн. А зачем ещё им приходить?

— Ты слишком драматизируешь, — сказал Тирион. Он просто не хотел верить тому, что говорил Теклис. — Зачем им это нужно?

— Возможно, потому что у Дома Изумрудов есть амбиции посадить своего собственного кандидата на трон Феникса, и им не нужна помеха в виде двух порченных принцев.

— Мы ещё не принцы, — сказал Тирион. — Ты же слышал, что сказала леди Мален.

Теклис саркастически рассмеялся и смеялся до тех пор, пока его веселье не перешло в приступ кашля, от которого на глаза эльфа навернулись слёзы. — А теперь я должен поспать, — сказал он. — Спокойной ночи тебе, брат.

— Пусть Иша улыбнётся тебе, Теклис, — сказал Тирион, ненавидя иронию этих слов, даже когда произносил традиционное прощание. Его брат был одним из тех, кому богиня определенно не улыбалась. — Да проживёшь ты тысячу лет.

Встревоженный подозрениями Теклиса, Тирион прошелся по дому. Он добрался до верхней ступеньки лестницы. Со своего наблюдательного пункта он увидел отца и Корхиена, сидящих у костра, а между ними — шахматную доску. Глядя на огромного воина, Тирион не мог представить себе, что он может быть вовлечен в тайное убийство, в какое-то бесчестное дело. Тирион был уверен, что Корхиен так не поступит. Если бы нужно было убивать, он сделал бы это лицом к лицу, оружием к оружию.

Корхиен наклонился вперёд и передвинул серебряного грифона. Отец погладил себя по подбородку и задумался над ответом. Тирион поднялся по лестнице, наслаждаясь непривычным теплом гостиной, и тихо подошел к доске, чтобы не нарушить сосредоточенность игроков. Он с первого взгляда оценил положение на ней.

Его отец играл золотыми со своим обычным осторожным, рассудительным подходом. Он уже был в обороне, несмотря на преимущество первого хода. Играя серебряными, Корхиен выстроил лучников на правом фланге и начал мощную атаку на отцовскую Вечную Королеву с её драконом, которого поддерживали всадники-грифоны и Хранитель Знаний, атакующий по длинной диагонали. Рука его отца зависла над Королевским Грифоном, что было бы ошибкой.

— Твой привратник не одобряет твою стратегию! — сказал Корхиен с громким смехом, заметив выражение лица Тириона.

— Тогда мне лучше быть внимательнее, — сказал отец принца. – Тирион — лучший игрок в этом доме.

Корхиен поднял бровь:

— Это так? Лучше, чем ты? Лучше, чем этот блестящий, но болезненный брат, которого мне еще предстоит встретить?

— Лучше, чем ты, — сказал Тирион, задетый тем, что слова Корхиена, казалось, оскорбили Теклиса.

— Ты бросаешь мне вызов, привратник? — спросил Корхиен.

— Я мог бы побить тебя с позиции моего отца.

— О-хо-хо, какой же ты самоуверенный! Я бы сказал, что уже хорошо избил твоего отца.

— Возможно, сейчас это выглядит именно так, но в вашей тактике есть некоторые вопиющие недостатки.

— Я их не вижу, — сказал Корхиен.

— Тирион, прошу, — его отец поднялся со своего места и жестом пригласил Тириона сесть. — Если ты собираешься делать такие возмутительные заявления, то ты должен предоставить нам доказательства, — но Арафион всё равно улыбался. Тирион догадался, что ему совсем не нравится, когда его бьют даже друзья. Мало кто из эльфов наслаждался поражением в чём бы то ни было.

Тирион сел и уверенно двинул лучника на два квадрата вперед, на фланг своего Короля-Феникса.

— Что? — сказал Корхиен, явно забавляясь. Он поднял своего грифона и перескочил через лучника Тириона в такое положение, когда тот угрожал Хранителю Знаний. Тирион внимательно посмотрел на доску. Как всегда, он играл быстро, инстинктивно, казалось, чувствуя сильные и слабые стороны фигур и сложную паутину сил, сплетённых их расположением и взаимодействием.

Он двинул вперед еще одного лучника, расчищая пространство, чтобы ввести в игру своего собственного Хранителя Знаний и Короля-Феникса, создавая свою фланговую позицию. Запланированный Корхиеном обмен фигурами состоялся, и к концу его он уже получил лучника, но теперь же он задумчиво смотрел на доску. Белый Лев ясно чувствовал, что баланс сил меняется. Он был достаточно хорошим игроком, чтобы понять, что делает Тирион, но он еще не совсем понял план молодого принца.

Корхиен продолжал свою собственную атаку, но Тирион блокировал ее, используя хитрую комбинацию Хранителя Знаний и лучников, чтобы блокировать длинную диагональ, которая была главной линией атаки Корхиена. Несколькими движениями позже Тирион начал свою собственную атаку. К концу этого разговора Корхьен уже положил свою «Вечную Королеву» набок, чтобы показать, что сдаётся. Он громко рассмеялся, явно восхищённый.

— Ты всегда так хорош, привратник?

— Да, определённо, — сказал отец с гордостью, которая удивила Тириона. — Вообще-то даже лучше, потому что он не допустил бы тех ошибок, которые я допустил на открытии.

— Я должен проверить, не случайность ли это, — сказал Корхиен. Он взял одного золотого лучника и одного Серебряного Лучника в свои огромные руки, положил их за спину и попросил Тириона выбрать одного. На этот раз Тирион выбрал серебро, и игра началась. Он выиграл эту партию за сорок два хода, а третью, в которой начинал как золото, — за тридцать. Он видел, что Корхиен был впечатлен.

— Твой отец превосходный шахматист, а я считаюсь одним из лучших при дворе, и всё же ты без особого труда победил нас. Ты совсем не такой, как я ожидал, привратник.

— А чего ты ожидал?

— Только не такого, — сказал Корхиен, явно не желая больше ничего говорить.

— Ещё одна игра? — предложил Тирион.

— Нет, на сегодня с меня довольно поражений, — он сказал это с улыбкой. В Корхиене не было никакой ядовитости. Тириону он понравился.

Тирион пожал плечами и, очень довольный, вышел на улицу. Он с удивлением обнаружил, что дневной свет еще не погас. Это был первый раз, когда он мог вспомнить, что огонь в камине горел до наступления темноты, независимо от того, насколько холодно было в горах. Он закутался в плащ и задумался о своих шахматных партиях против старого воина. Корхиен был лучшим игроком, чем его отец и Теклис, чего он никак не ожидал.

Он почувствовал, что разгорячён своей маленькой победой и полон неугомонной энергии, поэтому он вышел через маленькую заднюю дверь в главные ворота и побежал, сначала медленно, просто чтобы согреться, а затем все быстрее и быстрее, перепрыгивая через камни и прыгая вниз по предательской тропе с небрежным пренебрежением к жизни и конечностям.

Когда он вернулся, уже стемнело, а он все еще не чувствовал усталости и даже не дышал тяжело. В небе висела огромная большая луна. Меньшая Луна была маленькой зеленой искоркой в другом квадранте. Это показалось ему хорошим предзнаменованием. Еще больше он удивился, увидев Теклиса, греющегося у камина в гостиной и разговаривающего с Корхиеном. Перед ними была шахматная доска. Тирион окинул доску быстрым взглядом: Кoрхиен выигрывал. Теклис понял, что он это заметил, и скорчил кислую гримасу. Он не любил, когда у него выигрывали, и поэтому ему нечасто выпадала возможность поиграть с братом.

Теклис ядовито взглянул на вошедшего Тириона.

— А где же отец? — спросил Тирион.

— Он заперся с леди Мален, — сказал Теклис. — Очевидно, им есть что обсудить.

В его голосе было какое-то предупреждение. Теклис подозревал, что здесь что-то происходит, и хотел, чтобы Тирион тоже знал об этом.

— Я слышал, что ты снова выиграл в шахматы, брат, — сказал Теклис, меняя тему разговора. Он, по крайней мере, не был нисколько удивлён, когда сказал это. – Не думаю, что могу здесь что-то сделать против лорда Корхиена. Как ты это делаешь? Я имею в виду победу.

Тирион внимательно изучил доску: — С этой позиции ты можешь выиграть.

— Прошу, объясни мне, как это сделать?

Тирион посмотрел на Корхиена:

— Можно я?

Воин рассмеялся:

— Я не уверен, что мне это понравится, но продолжайте.

— Привыкай к тому, что мой брат тебя бьёт, он не любит проигрывать, — сказал Теклис.

— Это очень полезная черта для воина, — сказал Корхиен. Тирион продолжал демонстрировать, как Теклис может победить.

— И как же ты это делаешь? — снова спросил Теклис.

— Как же ты не можешь? Просто мне это кажется очень очевидным, — это тоже было правдой. Тирион действительно не мог понять, почему его более умный брат не видит того, что было ему так ясно.

— В каком смысле? — спросил Корхиен. В его голосе прозвучала резкость, которую Тирион не совсем понял. Он задумался над своим ответом больше, чем обычно.

— Некоторые квадраты являются более важными, чем другие большую часть времени. Определенные комбинации ходов подходят друг другу. В каждой позиции всегда есть слабые стороны и всегда есть сильные стороны. Вы играете, чтобы свести к минимуму слабые стороны и максимизировать сильные стороны.

— Это здравые общие принципы, — сказал Корхиен, — но они ничего толком не объясняют.

Тирион почувствовал разочарование. Он понимал, что должен был чувствовать Теклис, когда его близнец пытался объяснить ему принципы работы магии. — Я как будто вижу, как эти узоры будут работать. Я вижу, как все части потенциально сцепляются. Это похоже на то, как я смотрю на карты полей сражений в старых книгах…

— Что именно? — ещё резче спросил Корхиен.

— На каждом поле боя есть определенные очевидные линии атаки. Места, где должны быть размещены войска. Места, где их быть не должно. Холмы с чистыми полями огня для лучников над остальной частью поля. Ровные участки, где кавалерия может быстро наступать. Леса и болота, которые могут охранять фланги. Вы можете видеть эти вещи, когда смотрите на карты.

— ТЫ можешь, — сказал Теклис, подавляя зевок.

— Кровь Аэнариона, — пробормотал Корхиен. Теперь настала очередь Тириона пристально посмотреть на него.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он.

— Говорят, что Аэнарион мог делать то же самое. Видеть узоры на поле боя.

— Это может сделать любой, если возьмет на себя труд подумать о таких вещах, — сказал Тирион.

Теклис снова рассмеялся.

— Я не часто слышу, как мой брат хвалит добродетели мышления, — сказал он в качестве объяснения. – Вам бы следовало поаплодировать.

— Любой может посмотреть на карту и что-нибудь сказать. Весь фокус в том, чтобы быть правильным, — сказал Корхиен. Тирион пожал плечами. Он подошел к книжной полке и взял экземпляр «Кампаний Каледора Завоевателя». Он открыл её на очень замусоленной странице и подошел к тому месту, где сидел воин.

— Смотрите, — сказал он. — Вот пример того, что я имею в виду. Вот диспозиции Каледора против дручийского генерала Изодара. Посмотрите, как он разместил свои боевые машины, чтобы прикрыть подходы к Драконьему Холму. Обратите также внимание на то, что основные силы его кавалерии находятся вне поля зрения здесь, за этой грядой холмов, но с легким доступом к ущелью, что позволит им выйти на поле битвы по его сигналу.

— Да, но об этом все знают. Это была прекрасная ловушка, одна из величайших побед Каледора.

— Да, — сказал Тирион. — Но и он совершал ошибки.

— О-хо-хо, ты ведь не испытываешь недостатка в самоуверенности, привратник? Завоеватель был величайшим полководцем своего времени. Его рекорд — это одна из более или менее непрерывных побед. Вы смотрите на карту одного из его величайших триумфов и утверждаете, что он ошибся.

— Нет. Я не это имел в виду. Он победил. Здесь сомнений нет. Я сказал, что он делал ошибки.

— Важное различие, — признал Корхиен. — Так что, пожалуйста, объясни мне, какие ошибки он совершил, привратник.

— Посмотрите, где он разместил основную часть своей кавалерии. На виду у всех, близко к противнику, и когда началась битва, они столкнулись слишком быстро с правым флангом дручей. Это легко могло испортить ловушку.

Корхиен улыбнулся:

— Твой анализ безупречен, но ты не учёл одну вещь.

Тирион не обиделся, услышав, что его теория так небрежно отвергнута. Он чувствовал, что у него есть шанс узнать что-то о предмете, который заинтриговал его, от эльфа, обладающего некоторым опытом в этой области.

— Что же я упустил? — спросил он.

— Я сомневаюсь, что Каледор хотел разместить там свою кавалерию или что он отдал приказ об этой ранней атаке.

— Тогда почему это случилось?’

— Потому что принц Морадрим и принц Лелик были соперниками, и оба они жаждали славы, чтобы разбить врага. Они настаивали на том, чтобы быть там, где они были. Затем один из них бросился в атаку, а другой, не в силах вынести возможности того, что его соперник захватит всю славу, последовал его примеру.

— Но почему Каледор это допустил? Он был Королём-Фениксом, он был главным. С чего бы им ослушиваться его?

Могучий смех Корхиена разнёсся по гостиной.

— Когда ты проведешь некоторое время среди нашей славной аристократии, тебе не придётся спрашивать меня об этом, привратник!

— Удовлетворите моё любопытство и ответьте мне сейчас.

— Потому что наши принцы сами себе закон, и их воины клянутся служить этим принцам, а не напрямую Королю-Фениксу. Они следуют за вождями со своей родины, а не за каким-то далеким королём.

— Наши законы говорят совсем другое, — возразил Теклис.

— Я уверен, что вы достаточно читали, принц Теклис, чтобы понять: то, что говорится в законах, должно произойти, а то, что происходит на самом деле, не всегда одно и то же. В пылу битвы, когда меч звенит о меч, а боевой клич эхом разносится по полю, воины следуют своей обычной верности и инстинктам, а не закону. А князья часто жаждут славы больше, чем общего блага. Для них вполне естественно думать, что они знают лучше, чем их командующий генерал. Иногда это даже так, ибо воин на месте часто видит вещи, невидимые для генерала на холме.

Тирион кивнул. Он видел смысл в том, что говорил Корхиен. Именно это он и сам подозревал, читая описания этих старых сражений. Приятно было получить подтверждение от того, кто знал, о чём он говорит.

— А почему наши историки об этом не упоминают? — спросил Теклис.

— Потому что они живут при дворах принцев, а их перо и бумага оплачиваются из казны этих принцев. Вы когда-нибудь читали хронику, в которой один историк обвиняет одного правителя в поражении и хвалит другого за то, что он почти вырвал победу из пасти поражения? А затем вы переходите к другому свитку, а другой историк говорит прямо противоположное? Это случалось со мной так часто, когда я был молод, что у меня болела голова.

— У меня уже был такой опыт, — сказал Тирион.

— У моего брата часто болит голова, когда он пытается читать, — сказал Теклис.

— Я имел в виду, что прочитал две противоречивые точки зрения, — сказал Тирион. Это было серьезно, и он был не в настроении выслушивать издёвки Теклиса.

— Я предлагаю вам, когда это произойдет в следующий раз, проверить, где жили историки, когда они писали свои тома, или кто был их покровителем. Бронзовый браслет даст вам золотой обруч, что у них есть какая-то связь со двором принца, которого они восхваляют, и есть некоторая вражда между ними и правителем, которым они пренебрегают.

— Вы очень циничный эльф, лорд Корхиен, — сказал Теклис. — В его голосе было больше восхищения, чем осуждения. Он и сам был очень циничным эльфом.

— Есть и честные историки, — сказал Тирион.

— Да, — сказал Корхиен. — И те, кто считает себя честными, и те, кто не получает жалованья от принца, потому что их спонсирует Белая Башня или они живут при дворе Вечной Королевы, и те, у кого есть собственные поместья. Но странно, как часто те, кто живет в Авелорне, восхваляют мудрость Вечных Королев, а те, кто живёт в Хоэте, восхищаются мастерством Хранителей Знаний – за исключением тех, с кем они лично враждуют, конечно. А те, кто независимы и богаты, склонны находить ранее не подозреваемые добродетели среди своих предков и родственников.

— Я вижу, ты развращаешь моих сыновей своим цинизмом, Корхиен, и подрываешь их простую веру в науку, — отец близнецов вошел в комнату незамеченным, пока братья слушали Белого Льва.

— Я просто хочу сказать, что все учёные привносят в свою работу свои собственные предубеждения. Это неизбежно, это часть эльфийской природы. Ты знаешь это лучше меня, мой друг.

— По своему опыту, — сказал Арафион с некоторой горечью.

— А как вообще продвигается великая работа? — спросил Корхиен.

— Медленно, как всегда, но я делаю успехи.

— А можно мне посмотреть?

— Можно, — отец принцев жестом пригласил Корхиена следовать за ним. Тирион помог Теклису подняться и, поддерживая брата на плече, они направились в покои отца. К тому времени, как они поднялись по лестнице, Теклис дышал тяжелее, чем Тирион после многочасового бега. Корхиен тактично притворился, что не замечает его походку, словно как у угря, так как его Теклиса изгибалось сначала в одну сторону, а потом в другую, когда он двигался.

— А где же леди Мален? — спросил Корхиен.

— На данный момент она удалилась в свою комнату. Ей нужно написать много писем.

— Вы уже закончили то дело, которое она пришла обсудить с вами?

— Я сказал ей, что подумаю об этом, — ответил отец. В этих словах было скрытое напряжение, которое Тирион уловил, но не понял.

— Я предлагаю тебе это сделать, — сказал Корхиен. И снова в его голосе прозвучало предостережение.