Кровь Аэнариона (Новелла) - 4 Глава

— Что ты знаешь об Искусстве? — спросила леди Мален.

На этот раз она постучала, прежде чем войти в комнату Теклиса. Она все еще с отвращением оглядывалась вокруг, затем подошла к окну и распахнула ставни, впуская свежий воздух и непривычный солнечный свет.

«Значит, уже утро», — подумал Теклис. Он пережил еще одну ночь.

— Только то, что я прочел в теоретических книгах моего отца и что узнал из разговоров с ним. Он пока не дает мне читать свои книги заклинаний. Теклис звкашлял и никак не мог остановиться. Его легкие были полны чего-то и издавали ужасный хрипящий звук.

Малена посмотрела на него с отвращением. Она не привыкла находиться рядом с больными. Немногие эльфы были такими. От этого ему захотелось захромать прочь и спрятаться.

— Одна из вещей, о которых мы с твоим отцом говорили — это твое образование, — сказала она наконец. — Он считает, что тебе лучше быть учеником у такой, как я, чем у него. Он говорит, что твои способности больше подходят для активной школы магии. Сегодня тебе исполнилось шестнадцать. Ты уже в том возрасте, когда можно начать полноценное изучение этого искусства. Если ты хочешь, чтобы тебя учили.

Теклис удивленно посмотрел на нее. Он попытался выпрямиться. От этого усилия у него заболело плечо, и он почувствовал себя совершенно разбитым. Но даже это не могло ослабить его возбуждения. Возможно ли, чтобы Мален действительно научила его колдовать? Он заставил себя посмотреть ей в глаза и сказать: — Я хочу узнать все, чему вы можете меня научить.

— Это может занять очень много времени, — сказала она.

— Мы эльфы. У нас есть время.

— Я не уверена, что оно есть у тебя.

— Вы не хотите тратить свое время на обучение того, кто может не дожить до того, чтобы поблагодарить вас за это, не так ли? – Теклис не мог сдержать своей горечи. Он чувствовал себя так, словно кто-то показал ему сокровище, о котором он мечтал всю свою жизнь, а потом вырвал его.

Леди Мален покачала головой:

— Нет. Я научу тебя всему, что смогу, в любое время, как только видящие объявят тебя пригодным для обучения.

— Значит, я должен ждать их разрешения? — он не смог сдержать кислого тона в своем голосе. Еще один барьер между ним и желанием его сердца. — Это несправедливо.

Он так сильно хотел стать магом. Он знал, что никогда не сможет быть таким же, как Тирион, быстрым, сильным и уверенным, но чувствовал, что он должен быть магом, как и его отец. Он мог прекрасно видеть ветры магии, когда они дули, и ощущал притяжение силы всякий раз, когда его отец использовал малейшую из них.

— Есть определенные тайные общества и культы, которые верят, что кто-то из твоей крови вытащит меч Каина и принесет конец света, — сказала она так, словно сообщала великую тайну.

— Это буду не я. Я хочу стать магом. Какая мне польза от меча?

Она улыбнулась, и на мгновение ее лицо стало прекрасным, но потом снова стало серьезным. — Искусство может быть ужасным оружием, а маг, находящийся под проклятием Аэнариона, может быть ужасным врагом.

Теклис склонил голову набок:

— Значит, такие были?

— Конечно.

— Как же я тогда никогда о них не читал?

Улыбка леди Мален показала, что ее позабавило его высокомерие. — Значит, за свои шестнадцать лет ты познакомился со всем, что написано За семь тысячелетий истории азур? Ты настоящий ученый.

Теклис почувствовал, что его лицо покраснело, и снова закашлялся. Судорога болезненно сотрясала его тело. Он понимал, как глупо и самонадеянно он должен казаться леди Мален, когда на самом деле он был просто расстроен.

— Нет, не ознакомился, но я этого хочу. Где я могу найти эти книги?

Она протянула руку и взъерошила его длинные волосы. Это был жест любви, который удивил и тронул его, а также смутил. Он не привык к таким вещам и отвёл взгляд.

— Ты не найдешь их ни здесь, ни в какой другой библиотеке за пределами башни Хоэта. Это своего рода знание, которое Хранители Знаний держат при себе.

— Вы были в Хоэте?

Она кивнула.

— Вы видели библиотеку?

— Я видела те её части, которые мне было позволено увидеть.

— Позволено?

— Библиотека-огромное, странное место, как и сама башня. Есть разделы, которые некоторые эльфы никогда не видят, а другие могут посещать каждый день. Иногда маг находит комнату, полную книг, только один раз в своей жизни и никогда не сможет найти обратную дорогу. Библиотека — это часть башни, а у башни есть свой собственный разум.

— Это звучит чудесно и ужасно одновременно, — сказал Теклис.

— Я не думаю, что маги, построившие башню, полностью понимали, что именно они создавали. Я думаю, что заклинания, которые они наложили, имели непредвиденные последствия. Так часто бывает с магией, — в её голосе прозвучала легкая грусть, как будто она лично сталкивалась с подобными вещами. — Тысяча лет в этом здании, тысячелетие работы сотен величайших магов эльфийского народа. Паутина геомантической силы вращалась внутри паутины геомантической силы, чудовищно мощные заклинания накладывались на чудовищно мощные заклинания, построенные в месте, которое уже было священным для бога мудрости и купели устрашающей силы. Это величайшая работа эльфов, и я думаю, что она, скорее всего, сохранится и после того, как мы уйдем. Я иногда думаю, что она выдержит крушение мира и что она была предназначена для этого.

— Что вы имеете в виду?

— Я считаю, что башня — это не только и не сколько как хранилище знаний. Когда эльфы уйдут, она все еще будет там, сохраняя наши знания, все, что мы есть, все, чем мы были, все, чем мы будем. Никогда прежде не было такого места, как это, и никогда больше не будет. Бел-Корхадрис, его архитектор, был величайшим геомантом со времен Каледора Повелителя Драконов, и я сомневаюсь, что сейчас найдется хоть один эльф, способный полностью понять его замысел или намерение.

От её слов в сердце Теклиса вспыхнуло огромное пламя. Желание взглянуть на это место, пройтись по его библиотеке и проникнуть в её тайны, насколько это было возможно, переполняло его. Он никогда не слышал ни о чем столь привлекательном. Он гадал, не возьмут ли его туда даже в самом низменном качестве — уборщиком, писцом или надзирателем. Он чувствовал, что сделает все необходимое, чтобы взглянуть на это место и стать его частью.

— Мой отец никогда не говорил о башне так, как ты, — сказал он. Он никогда не слышал, чтобы кто-то говорил о каком-то месте с такой страстью. Она говорила совсем как его отец, когда он говорил о драконьих доспехах Аэнариона, или Тирион, когда он говорил о войне.

— Все эльфы, которые видят это место, видят его немного по-другому. Все эльфы, которые ходят туда, испытывают это немного по-другому. Я не уверен, что опыт твоего отца был таким же приятным, как мой. А может быть, он не любит говорить об этом так, как я. Некоторые так скрытны. Вообще, я мало говорю о своем пребывании там. Странно, я чувствую себя обязанной обсуждать это с вами, принц Теклис. Интересно, почему это так?

Теклис не мог ответить, потому что ничего не знал. Принц действительно чувствовал, что в леди Мален он нашел родственную душу. Возможно, она чувствовала то же самое. — Почему вы спросили меня, знаю ли я об Искусстве?

— Потому, что в тебе есть очень большая сила. Я это чувствую, твой отец тоже это почувствовал, любой маг со Зрением может это почувствовать. Если ты жив и не проклят, то однажды можешь стать очень великим волшебником.

— А я смогу увидеть башню Хоэта?

— Совершенно верно.

— Я был бы очень счастлив, — сказал Теклис и снова закашлялся, пока не почувствовал, что почти не может дышать.

— Бедное дитя, — сказала леди Мален. – Не так уж много счастья тебе было дано, да?

— Мне не нужно ваше сочувствие, — наконец сказал Теклис. Только ваши знания.

— Возможно, я смогу дать тебе больше, чем это.

— Неужели?

— Возможно, я смогу помочь тебе справиться с тем, что тебя беспокоит.

Теклис недоверчиво посмотрел на нее:

— Это был бы бесценный подарок, — сказал он.

— Ну, я … в конце концов, это твой день рождения.

— Да, это так, — сказал он удивленно. Он не ожидал, что доживет до шестнадцати лет.

— Я ничего не обещаю, — сказала она. — Я посмотрю, что можно сделать.

Она вышла из комнаты. Впервые за очень долгое время Теклису захотелось плакать. Это было очень странно. Он думал, что в нем больше не осталось слез.

— У меня есть для тебя подарок на день рождения, привратник, — сказал Корхиен. Тирион посмотрел на гигантского воина, не уверенный, что над ним издеваются. Он оглядел двор, но все солдаты, пришедшие с леди Маленой, были заняты своими делами. Если это была шутка, то никто не мог видеть, что он был ее жертвой.

Корхиен расстегнул пояс и ножны на поясе, аккуратно сложил кожаный ремень и передал экипаж Тириону.

— И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — спросил Тирион.

— Он твой, — сказал Корхиен. — Вынь клинок из ножен.

Сердце Тириона подпрыгнуло, когда он повиновался Белому Льву. Он вытащил длинный меч из ножен. Это был настоящий эльфийский клинок, длинный, прямой, с острым лезвием, которое сверкало в лучах горного солнца. На металле были выгравированы руны. На эфесе поблескивал голубой солнечный камень с изображением дракона. Он легко держал меч в руке, хотя он был тяжелее, чем юный эльф себе представлял.

— Я не могу взять его, — сказал Тирион, хотя ему очень хотелось оставить его себе. Он был слишком горд, чтобы принять такую дорогую и красивую вещь от незнакомца. Это была благотворительность, в которой он не нуждался. Он мог быть беден, но происходил из очень древнего рода. Его отец нашел время, чтобы привить ему это знание.

Он вложил клинок обратно в ножны и протянул его Корхиену, рукоятью вперед, в ножнах, которые держал над левым предплечьем. Тирион почувствовал неправильность своих слов, даже когда произносил их. Он знал, что каким-то образом оскорбляет Корхиена, но в то же время не хотел быть обязанным какому-то эльфу за столь важное дело, как его первый меч.

Корхиен, казалось, все понял.

— Оставь его себе на время, а если он тебе не нужен, верни мне в Лотерне. Теперь он тебе понадобится, ибо как иначе я смогу преподать тебе урок с его помощью? Это будет мой подарок тебе на день рождения, если твоя гордость не позволит тебе принять больше, чем одолженный меч.

Тирион улыбнулся в ответ. Это был компромисс, на который его гордость была готова пойти, и его отец тоже. И он очень, очень хотел получить этот меч. Он прекрасно вписывался в его образ самого себя и в его невысказанные мечты о славе.

— Очень хорошо. Я благодарю вас за вашу ссуду.

— Не спеши благодарить меня, привратник. Я хочу отплатить тебе за твои уроки игры в шахматы, — добавил Корхиен. — Твой отец говорил мне, что тебя не учили владеть мечом.

Тирион пожал плечами. Он не хотел говорить, что в доме нет мечей. Казалось постыдным признавать, что его отец продал их за деньги, необходимые для продолжения исследований. — Я достаточно хорошо умею обращаться с луком и копьем, — сказал Тирион.

— Я в этом не сомневаюсь, — серьезно сказал Корхиен. — Но меч — это то оружие, которое тебе придется использовать в Лотерне, если у тебя вообще будут причины использовать его там.

Тириону не нужно было спрашивать почему. Поединки между аристократами азур не проводились с копьем или луком, если только ситуация не была очень необычной.

— Так, когда же мы начнем? — спросил Тирион.

— Почему бы и не сейчас.

Тирион пожал плечами, выхватил меч из ножен и встал в позу, которую всегда представлял себе, держа его в руках. Корхиен озадаченно посмотрел на него.

— Мне казалось, ты говорил, что не умеешь обращаться с мечом.

— Мой отец никогда не давал мне ни одного. Мечи не были его оружием, когда он служил в армии. Он говорит, что скорее всего порежет им самого себя, чем врага.

Корхиен обошел его кругом, изучая его позу.

— Это ничто иное, как правда. Твой отец был самым ужасным меченосцем, которого я когда-либо видел. Лучше вообще не иметь никакой подготовки, чем быть обученным неправильно. Тем не менее, кто же тебя учил?

— Никто, — сказал Тирион.

— Почему ты выбрал именно эту позу, эту хватку?

— Просто мне она показалась правильной.

— Совершенно верно, он идеально подходит для боя одной рукой с этим клинком и без щита. Большой воин задумчиво посмотрел на него. — Одну минуту, пожалуйста.

Он отошел и вернулся обратно со своим огромным топором. — Обычно я не позволяю другому носить это оружие, но покажи мне, как ты держишь этот топор.

Тирион пожал плечами и взял оружие, держа его двумя руками поперек своего тела, поставив левую ногу перед правой.

— Как будто ты тренировался с ним много лет, — пробормотал Корхиен. Он казался озадаченным.

— Ты говоришь, что умеешь пользоваться луком. Покажи мне!

— Я думал, ты собираешься научить меня владеть мечом, — сказал Тирион.

— Ещё достаточно времени для твоего первого урока, — сказал Корхиен. На данный момент, побалуй меня.

Тирион взял лук, натянул тетиву, пристегнул колчан и прицелился в мишень, которую установил на западной стене виллы. Он облегченно вздохнул и выпустил одну за другой три стрелы, легко поместив их в сделанное им центральное кольцо. Это были несложные выстрелы, и все же Корхиен казался впечатленным. Вокруг них начала собираться небольшая толпа воинов. Они начали тихо переговариваться между собой.

— Техника игры с луком… — отлично, — сказал он, как будто у него в голове был список, и он что-то сверял с ним. — Теперь копье, — он протянул Тириону одно из них со стойки. — Брось его в мишень.

Тирион улыбнулся и повернулся, бросив копье в ту же сторону, откуда взял оружие. Теперь он просто бахвалился и знал это. Копье приземлилось в центральном кольце мишени и зарылось там, среди стрел. Глаза Корхиена сузились.

— Я думаю, что видел достаточно, — сказал он.

— Достаточно для чего?

Воин долго обдумывал свой ответ, словно не зная, что же ему сказать на самом деле.

— Достаточно для того, чтобы я понял, что учить тебя будет не так трудно, как твоего отца.

— Я очень рад это слышать. Ну что, начнем?

— Неужели тебе так не терпится научиться убивать? — спросил Корхиен.

Это был серьезный вопрос, и Тирион почувствовал, что от его ответа зависит гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Он решил, как и всегда, что честность — лучшая политика.

— Я уже знаю, как убивать, — сказал он. — Мне не терпится научиться владеть мечом.

— Кого же ты убил?

— Я убил оленя’ — ответил Тирион, теперь уже немного смущенный.

— Убить другого эльфа или даже орка или человека — это не одно и то же, — сказал Корхиен.

— В каком смысле? — спросил Тирион с неподдельным любопытством. Он ни на секунду не усомнился в том, что Корхиен лично знаком с этим предметом.

— Во-первых, это разумные существа, которые умеют сражаться. Они будут пытаться убить тебя в свою очередь.

— Я убивал горных львов и чудовищ, спускавшихся с Аннулии.

— Чудовищ?

— Мутировавшие существа со смешанными формами животных, по крайней мере так уверяли меня другие охотники.

— Ты застал меня врасплох, привратник. Я приехал сюда, ожидая увидеть защищенных и образованных принцев, какими когда-то были их отцы, а не тех, кто так небрежно говорит об убийстве.

— А разве это плохо? — спросил Тирион, прекрасно понимая, что отец находит его грубым, жестоким и непослушным и часто смущается его поведением.

— Только не в том мире, в котором мы живем, — сказал Корхиен.

Тирион почувствовал облегчение. Он уже понял, что доброе мнение Корхиена было важно для него, и он чувствовал, что великий воин способен научить его тому, что было важно для него, а не только для отца и Теклиса. Он уже давно превзошел местных охотников в умении владеть луком и копьем.

— Ты сказал, что собираешься научить меня владеть мечом.

— А я привык держать своё слово, — сказал Корхиен. — Я думал, что мне придется начать с того, чтобы рассказать сыну вашего отца, какой конец меча какой и какие части для чего нужны, но я подозреваю, что в твоём случае это может оказаться излишним. Так что давай перейдём к тренировочным мечам.

— Деревянные мечи, — разочарованно сказал Тирион.

— Каждый должен с чего-то начать, даже ты, привратник. Есть у вас что-нибудь?

— В конюшне, на стойке.

— Типично… я имею в виду для твоего отца… держать их там.

Тирион рассмеялся над очевидной правдой того, что говорил Корхиен, и пошел за ними. Деревянные мечи были гораздо больше похожи на дубинки, чем на настоящие клинки. У них были обработанные крестообразные эфесы, но там, где должны были бы быть лезвия, были округлые деревянные шесты.

Корхиен критически взвесил их в руках и сказал:

— Во всяком случае, для начала сойдет и это.

Он протянул один из них Тириону, а затем отдал честь; бессознательно Тирион повторил этот момент. Теперь настала очередь Корхиена рассмеяться.

— Я что-то сделал не так? — спросил Тирион, покраснев.

— Нет, привратник, это не так.

— Тогда почему же ты смеялся?

— Потому что, как и все, что связано с борьбой, ты делаешь это очень хорошо.’

Он принял защитную стойку, и Тирион тоже повторил его жест.

— Попробуй ударить меня, — сказал Корхиен.

Без дальнейших подсказок Тирион прыгнул вперед. Корхиен парировал его удар, но не ответил на него. Тирион продолжал атаковать, делая выпады и замахиваясь. Поначалу он не слишком старался, не желая рисковать и случайно ранить Корхиена, как это было с Теклисом и местными охотниками, когда он сам пытался использовать деревянные мечи. Вскоре он понял, что Корхиен без труда парирует его удары, и ускорил свою атаку, нанося удары с большей силой и точностью.

— Конечно, ты можешь сделать кое-что получше, привратник, — усмехнулся Корхиен.

— Действительно, — пробормотал Тирион, но не позволил себе поддаться на провокацию. Он продолжал атаковать, выискивая слабые места в обороне Корхиена, те места, где его защита наступала слишком медленно, где его ответы были на шаг позади. К своему удивлению, он так ничего и не нашел. Он продолжал атаковать, а Корхиен продолжал парировать, и вдруг меч был выбит из его рук. Когда он мысленно прокрутил это действие, то увидел трюк, который использовал Корхиен, и был удивлен, что сам до этого не додумался.

— Это было очень неловко, — сказал Тирион.

— В каком смысле?

— В том, что ты так легко обезоружил меня после того, как я не смог нанести тебе ни одного удара.

— Поверь мне, привратник, ты поступил не так уж плохо. Есть эльфы с вековой практикой, которые были хуже, чем ты в свою первую попытку.

— Например, мой отец, — кисло сказал Тирион.

— Нет. Эльфы, которые убьют твоего отца при первом же прохождении клинков.

Тирион находил эти разговоры о том, что кто-то может убить его отца, тревожащими. Ему стало не по себе, и это, должно быть, отразилось на его лице.

— Это то, что ты должен знать, привратник. Любой, с кем вы будете сражаться, будет чьим-то отцом или матерью, чьим-то сыном, дочерью или братом. Вот почему это так трудно. Вот почему некоторые эльфы, как твой отец, к его чести, никогда по-настоящему не учатся.

— А почему вы говорите, что это его заслуга? — спросил Тирион.

— Потому что потеря любой эльфийской жизни — это то, что нужно оплакивать.

— Даже жизни тёмного эльфа?

Корхиен кивнул, хотя и не смог заставить себя произнести эти слова.

— В мире осталось не так уж много эльфов, привратник. Потеря любого из нас-это тяжелая утрата для нашего народа.

— Жаль, что подданные Малекита не чувствуют того же самого.

— А кто сказал, что они этого не делают? — сказал Корхиен. — В конце концов, мы все еще родственники, даже после стольких веков разлуки.

— Возможно, кто-то должен сказать им об этом, — сказал Тирион.

— Возможно, ты и прав, — сказал Корхиен. — А может быть, они уже знают.

— Это не помешало им напасть на нас.

— И нам на них тоже, привратник. Стоит помнить, что для ведения войны нужны две стороны.

— Ты говоришь совсем не так, как я ожидал услышать от воина, — сказал Тирион.

Корхиен рассмеялся.

— Мне очень жаль тебя разочаровывать.

— Это не то, что я имел в виду.

— Тогда что же?

— Ты говоришь меньше о славе и больше о причинах.

— Я слышал слишком много разговоров о славе, привратник, и обычно они имели в виду свою собственную. Обычно, когда вы слышите, как эльфы говорят о славе и пролитии крови, они имеют в виду свою славу и вашу кровь.

— Ты опять это делаешь.

— Я говорю тебе это, привратник, потому что подозреваю, что ты станешь таким же, как я, — голос Корхиена стал мягче и печальнее. — Я подозреваю, что в конечном итоге ты прольешь много своей крови и крови других людей по причинам, которые не являются твоими собственными, в тех местах, где ты предпочел бы не быть.

— Но почему же? — перебил его Тирион, теперь уже искренне заинтересованный и весьма взволнованный. Он не думал, что стать таким, как Корхиен, будет так ужасно.

— Потому, что ты уже очень хорошо владеешь оружием и станешь намного лучше, если я не ошибаюсь. А наши правители нуждаются в воинах, потому что наш мир таков, каков он есть.

И снова Тирион заподозрил, что ему чего-то не хватает. Мысль о том, что есть место, где такой эльф, как он, может быть нужен, не казалась ему столь печальной, как казалось Корхиену. Он нашел это обнадеживающим. Это означало, что, возможно, еще есть что-то, что он может сделать со своей жизнью, и найдутся люди, которые не будут разочарованы им.

— Ты действительно думаешь, что я могу стать Белым Львом, как ты? — спросил Тирион. Он осознал, что сам продвигает себя в своем воображении, и ему показалось, что он переступает черту.

— Ты будешь тем, кем захочешь стать, привратник. В тебе это есть. Я подозреваю, что это твоя судьба — быть чем-то большим, чем я. В конце концов, в тебе течет кровь Аэнариона.

— Так вот почему вы здесь на самом деле?

Корхиен очень тщательно обдумал свой ответ и, казалось, пришел к какому-то решению.

— Да, — сказал он. Он обнял Тириона за плечи и отвел его в сторону, подальше от ушей остальных солдат. Это выглядело как случайный необдуманный поступок, но Тирион знал, что это не так.

— Мой брат думает, что они убьют нас, если мы окажемся проклятыми, — Тирион чувствовал, что на этот раз он действительно переступил черту, особенно учитывая то, что подозревал Теклис. Глаза Корхиена расширились. Тирион догадался, что он никогда не ожидал услышать это.

— Возможно, он и прав. Или же вы можете оказаться в какой-нибудь изолированной башне или подземелье.

— Неужели ты убьешь нас? — спросил Тирион, чувствуя тяжесть меча в своей руке и не зная, что он собирается делать, если получит неверный ответ. Он знал, что если бы захотел, Корхиен мог бы легко убить его, несмотря на то что они были одного роста и силы. Корхиен очень долго молчал.

— Нет, — наконец сказал он.

Тирион с тревогой осознал, что Корхиен воспринял этот вопрос очень серьезно и дал правдивый ответ.

— Я бы не стал. Но они найдут других, кто попытается это сделать.

— Почему ты так говоришь?

— Потому, что я уверен, что тебя не так-то легко убить, привратник.

— Они могут быть правы, убив нас, если мы действительно прокляты, как Малекит.

— Может быть, и так. Если бы это было так. Но я так не думаю, — Корхьен снова улыбнулся, и в его улыбке был неподдельный юмор. — Это очень болезненный разговор, и я уверен, что ваша тётя будет очень расстроена, узнав, что мы с тобой побеседовали.

— Она не услышит об этом от меня, — сказал Тирион.

— И от меня тоже, — сказал Корхиен. Это было похоже на то, как если бы они были партнерами в заговоре, и Тирион знал, что в этот момент он нашел ещё одного эльфа в мире, которому мог доверять.

— Мы должны вернуться к нашим урокам. Тебе еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем ты станешь мастером клинка, — сказал Корхиен. Казалось, он ни на секунду не сомневался, что Тирион станет одним из них. И в этот момент Тирион тоже так подумал. Он взял деревянный меч с внезапной серьезностью мальчика, который только что нашел свое призвание.