Кровь Аэнариона (Новелла) - 8 Глава

Ветер становился все сильнее, взъерошивая волосы Тириона невидимыми пальцами и заставляя паруса трещать, когда они трепетали. Море становилось все более неспокойным, белые шапки пены появлялись на волнах, которые становились все больше и больше. Корабль поднимался и опускался все сильнее, врезаясь в них. С востока по небу неслись пурпурные облака, закрывая солнце и с удивительной быстротой перестраивая корабль. Тирион с интересом наблюдал за происходящим. Матросы действовали с отработанной дисциплиной, связывая вещи, проверяя, все ли на месте. В трюме одна из лошадей испуганно заржала, поймав что-то в воздухе. Остальные кони забеспокоились.

Тирион слышал, как они беспокойно двигаются. Один за другим солдаты спускались в трюм и начинали тихо шептать своим животным, успокаивая их.

Постепенно до Тириона дошло, что здесь действительно есть что-то тревожное. Ветер дул все сильнее и сильнее. Чайки, сидевшие на мачтах, поднялись в воздух. «Орел Лотерна» слегка повернулся, прокладывая новый курс к побережью. Тирион не был моряком, но сомневался в мудрости этого решения. Шторм может загнать их на скалы, посадить на мель, разбить корабль.

— Что тут происходит? — спросил он у Корхиена. Белый Лев стоял рядом с ним на носу корабля, наблюдая за надвигающимися облаками. Он повернулся лицом к Тириону, демонстративно потянувшись, как эльф, которому нет дела ни до чего на свете. Он выглядел так, словно собирался изобразить зевок.

— Надвигается большая буря. Капитан ищет безопасную гавань, хотя я сомневаюсь, что она найдет ее на этом участке побережья.

— Разве это разумно? Разве мы не можем сесть на мель?

— Твоя догадка ничуть не хуже моей. Я просто следую тому, что сказала мне Мален. Я думаю, это потому, что ты здесь. Обычно они не убегают от бури, но они не хотят рисковать, когда на борту находится кровь Аэнариона.

Тирион не был уверен, имел ли Корхиен в виду, что они не рискуют, потому что ценят жизнь его и Теклиса, или же они боятся проклятия. Возможно, это было немного другое.

— Что же нам теперь делать? — спросил Тирион.

Корхиен рассмеялся.

— Мы мало что можем сделать, привратник. Ни один из нас не моряк. Мы можем вознести молитву морским богам и верить в то, что капитан знает, что делает.

Тирион улыбнулся.

— Ты не выглядишь слишком обеспокоенным, привратник.

— Я хотел найти приключения. Похоже, что меня настигло приключение.

— У тебя хорошее отношение. Будем надеяться, что ваше первое приключение не будет последним.

— Я спущусь вниз, чтобы проверить, как там мой брат, — сказал Тирион.

— Пожалуй, мне лучше закрыть окно, — сказал Тирион. Огромные волны уже бились о борт судна, и вода капала на пол. Он очень остро ощущал свист моря, бьющегося о корпус корабля.

— Я думаю, ты помнишь, что моряки называют его иллюминатором, — сказал Теклис. — Они могут очень сильно расстроиться, если ты назовешь это окном, — он передразнил тон, с которым Тирион ранее объяснял ему обычаи моряков со сверхъестественной точностью. Это был его настоящий дар.

— Окно, иллюминатор, большая круглая штука со стеклянными стеклами, как бы это ни называлось, я лучше закрою ее, — Тирион повозился с ручками. От сырости они стали скользкими, а усиленное движение корабля затрудняло установку иллюминатора. В конце концов ему это удалось. Обернувшись, он заметил Караю, стоявшую в дверях.

— Меня просто послали вниз, чтобы убедиться, что иллюминатор закрыт, — сказала она. — Рада видеть, что так оно и есть.

Тирион кивнул, и она снова побежала вверх по лестнице. Теклис лежал на своей кровати. Его лицо выглядело напряженным, и Тирион понял, что он изо всех сил старается не стонать.

— Выкладывай, — сказал он. – Я знаю, что ты хочешь высказаться.

— Я подозреваю, что боги нашли новый способ мучить меня. Это хуже, чем обычная морская болезнь – что является настоящим подвигом.

— Ты совсем не зеленый. И тебя не тошнит.

— Это потому, что я слишком напуган.

— Неужели?

— Не все так глупы, чтобы не чувствовать страха.

— Ты боишься?

— В ужасе.

Тирион удивлялся, почему он почти никогда не чувствовал эмоций своего брата, когда был достаточно близко, чтобы видеть его. Может быть, потому что в этом случае ему не нужно было их знать?

— Чего ты боишься, брат? Что промокнешь?

— С чего мне начать? Быть утонувшим? Быть пораженным молнией? Мель? Быть атакованным обезумевшим морским чудовищем?

— А почему не всё сразу?

— Почему мне кажется, что ты не принимаешь мои страдания всерьез?

— Мы в безопасности, брат. Экипаж уже тысячу раз проходил через эти штормы. Этот корабль был построен, чтобы выдержать все это.

— Корабли все еще тонут, брат, несмотря на лучшие намерения их строителей. Экипажи совершают ошибки. Монстры становятся голодными.

Тирион пожал плечами:

— Я ничего не могу с этим поделать.

— Ты умеешь плавать.

Тирион хотел сказать ему, что в данных обстоятельствах это не имеет большого значения. Он сомневался, что кто-нибудь сможет выжить в море, если корабль пойдет ко дну. Однако эти слова не улучшили бы настроения его брата.

— Не волнуйся, если корабль пойдет ко дну, я спасу тебя.

— Как же? Мы оба застрянем в этой каюте. Корабль станет гробом для нас обоих.

Теперь Тирион почувствовал страх Теклиса. Он становился таким сильным, что его собственное сердце начинало бешено колотиться. Он чувствовал себя немного неуютно. Обычно его ничто особенно не пугало. Это не было частью его характера: не позволять страху управлять собой. Он никогда по-настоящему не испытывал ничего похожего на те ужасы, о которых читал в книгах, кроме как отголосок страхов Теклиса.

— А тебе было бы лучше на палубе?

— Думаю, что да.

— В этом случае, нам будет легче оказаться выброшенными за борт.

— Мы можем привязать себя к парапетам, как полагается настоящим морякам.

— Ты уверен?

— Я бы предпочел оказаться наверху, чем здесь, в ловушке.

Тирион все понял. Провести последние несколько минут, наблюдая, как маленькая каюта наполняется водой, было бы не лучшим способом покинуть этот мир. Он помог брату подняться по лестнице. Он не был уверен, что это была очень умная идея, но не сомневался, что достаточно твердо стоит на ногах, чтобы его не унесло течением. Он не был так уверен насчет своего близнеца: Теклис и в лучшие времена едва мог ходить.

Тем не менее, похоже, решение было принято.

Дождь забрызгивал палубу, огромные капли падали на деревянное покрытие и подпрыгивали с мерцанием, которое напомнило Тириону миниатюрные молнии. Белая пена поднялась над носом «Орла Лотерна» и добавилась к скользкой сырости под ногами.

Он оставил Теклиса возле кормовой палубы и пошел искать веревки. Матросы выглядели напряженными и готовыми к действию, как солдаты, готовящиеся к битве. Их врагами были море и буря. Офицеры прокричали последние инструкции. Внизу в панике заржали лошади, и Тирион понял, каким жестоким испытанием это должно быть для них. Как неестественно для выросших существ мчаться по бесконечной равнине, чтобы быть заключенными в качающийся деревянный ящик, когда его со всех сторон бьют могучие волны.

Корабль поднимался и опускался сквозь длинные волны. Тирион покачнулся, чтобы сохранить равновесие по ходу движения. Он был удивлен, увидев, что леди Мален вышла на палубу и попросила разрешения присоединиться к капитану на кормовой палубе. Он еще больше удивился, когда офицер жестом пригласил его и Теклиса присоединиться к ним. Мален кивнула, чтобы подчеркнуть это, и близнецы направились к офицерам. Ветер теперь поднялся до глухого рёва. Волны бились о борт корабля, скрипели палубы, паруса гудели и трещали.

— Если ты собираешься остаться на палубе, то привяжись к чему-нибудь, — сказала леди Мален. Тирион видел, что она уже привязана к перилам. – Особенно нужно позаботиться о Теклисе. Мы не хотим потерять вас за бортом.

Тирион привязал брата к перилам, убедившись, что узлы затянуты туго и в той манере, которую он наблюдал у матросов, а затем уверенно зашагал по палубе, как большая кошка.

Казалось, никто не хотел расспрашивать их о том, почему они не остались внизу. Никто не возражал, что они находились на кормовой палубе, священном месте, предназначенном для офицеров и магов. Казалось, что на этом корабле, по крайней мере, к ним относились как к важным персонам.

Вдалеке сверкнула молния, и за ней последовал угрюмый раскат грома. Где-то внизу в ужасе заржала лошадь и попыталась пинком вырваться из стойла. Какой-то всадник выкрикнул слова, которые должны были ободрить её, но прозвучали они просто панически.

Внезапно дождь усилился. Через несколько мгновений Тирион промок до нитки и смотрел на все вокруг, словно сквозь густой серый туман. Корабль накренился вправо, столкнувшись с волной под неправильным углом. Крен был тревожным, как будто какое-то огромное чудовище поднялось из моря под кораблем и пыталось столкнуть его вниз. Это был не тот образ, который он хотел бы видеть в своей голове.

Капитан что-то крикнул рулевому, и тот крутанул огромное колесо, направлявшее корабль. В ответ на проревевшие инструкции матросы наверху что-то сделали с парусами, Тирион не был уверен, что именно. Судно само собой выровнялось. Нос корабля поднялся, как взбрыкивающая лошадь. Тирион почувствовал, что начинает сползать вниз по палубе. Он огляделся, чтобы убедиться, что Теклис все еще крепко держится. Его близнец стоял у перил, вцепившись в них, как будто это было единственное, что стояло между ним и водянистой смертью, и все же, несмотря на это, его взгляд был прикован к леди Мален.

Тирион проследил за его взглядом и понял почему. Аура силы играла вокруг колдуньи, чьё сияние было видно даже Тириону. Тирион не был уверен, что она может сделать против вырвавшейся наружу ярости бури, но он чувствовал огромную силу, собирающуюся в женщине.

Дождь хлестал его по лицу, и глаза щипало от соленых слез. Трудно было сказать, где кончался дождь и начинались морские брызги. Было трудно вспомнить, что всего несколько минут назад вода казалась относительно спокойной, и он мог видеть все до самого горизонта.

Бревна корабля теперь скрипели и стонали, и он понял, что что-то где-то подвергает корпус чудовищному напряжению. Ветер и волны ревели, как разъяренные демоны.

Хуже всего было то, что он понятия не имел, насколько вероятно, что все пойдет не так. Ему казалось вполне возможным, что весь корабль в любой момент может расколоться надвое или что мощь волн может захлестнуть судно, наполнить трюм водой, отправить его в море и опустить их на дно как камни.

Он взглянул на капитана, на леди Мален, а затем на остальных офицеров. Они выглядели напряженными, но не встревоженными, и он решил, что лучше всего последовать их примеру.

Отчасти он понимал, что они находятся в том же положении, что и он. Даже если бы они знали, что судно вот-вот разобьется, паниковать им было бы бесполезно. Им помогало то, что они оставались спокойными. Чувство власти, исходящее от них, подействовало на экипаж, который с готовностью приступил к выполнению своих обязанностей. Если бы офицеры казались испуганными, команда тоже могла бы запаниковать, и в этой панике мог погибнуть весь корабль.

Это был урок командования, который не ускользнул от внимания Тириона. Он отложил его в память на будущее, поклявшись, что будет помнить поведение капитана и мага, если когда-нибудь окажется в подобной ситуации.

В море перед ними вспыхнула молния, такая яркая, что она ослепляла. Кто-то где-то закричал, и Тирион подумал, не попала ли молния в корабль. Мгновение спустя над головой, словно разгневанный бог, прогремел гром. Огромный порыв ветра и гигантская волна обрушились на корабль одновременно. Вода с грохотом обрушилась на палубу и устремилась к Тириону, как движущаяся стена.

Несмотря на бушующее море, несмотря на раскачивающуюся палубу, несмотря на вспышки молний и грохот грома, только одно привлекало внимание Теклиса – леди Мален. Она начала творить магию почти сразу же после начала бури — медленное, тонкое плетение, которое большинство эльфов никогда бы не заметили, но которое было очевидно Теклису с его особой чувствительностью к потокам силы.

Он зачарованно наблюдал за происходящим. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то так колдовал. Конечно, его отец был волшебником, но его ремесло заключалось в медленном, тонком соединении рун и потоков силы, которые шли на создание и формование вещей. Он редко видел, чтобы его отец делал что-то, что не было непосредственно связано с доспехами Аэнариона, и даже это обычно было мелким, тривиальным делом, вроде создания света или огня.

Это было нечто совершенно иного порядка. Он не знал наверняка, что собирается делать леди Мален, но был уверен, что это будет нечто гораздо большее, чем все, что он когда-либо видел у принца Арафиона.

Мален призывала к себе все новые и новые ветры магии. Она черпала силу из самого окружающего ее воздуха и формировала ее нежными, маленькими движениями рук и тела.

Теклис наблюдал, инстинктивно понимая, что происходит. Он испытывал искушение скопировать заклинание так, как ребенок копирует действия родителя, но он был достаточно хорошо осведомлен о происходящем, чтобы понимать, что любое вмешательство с его стороны может обернуться катастрофой. Вместо этого он заставил себя наблюдать и запоминать, надеясь, что когда-нибудь в будущем сможет воссоздать то, что она делала.

Когда буря усилилась, леди Мален сплела свои заклинания. Теклис придвинулся так близко, как только позволяли веревки, привязывающие его к поручням корабля, чтобы он мог слышать то, что она говорила сквозь завывание ветра. В ее словах и голосе была какая-то магия. Они были пронизаны силой, и его настроенные на магию чувства улавливали то, что она говорила, так, как никогда не смог бы уловить только его слух, если бы она просто произносила слова.

Он видел связь между ее словами, жестами и потоком магических ветров. Она была неподвижным центром и делала что-то, что управляло силами вокруг нее. Что-то в ее сознании и ее духе закрепляло всю структуру магической работы, которую она создавала.

Пока он смотрел, она сделала жест, как рыбачка, забрасывающая сеть, и решетка силы, сложная и плотная, вылетела из ее рук.

Она опутывала «Орла Лотерна», укрепляя его бревна и защищая их от бури, помогая ему рассекать воду. Корабль, накренившийся под напором ветра, выпрямился. Бревна заскрипели, но выдержали. Теклис чувствовал, что леди Мален каким-то образом общается с кораблем. Он был привязан к ней так же, как и она к нему.

Огромная стена воды обрушилась на нос корабля и устремилась к ним. Теклис видел, как Тирион приготовился к удару. Леди Мален махнула рукой, и вода расступилась перед ней, захлестнув кормовую палубу, оставив Тириона стоять немного ошеломленным тем, что в него попали только брызги.

Как только она закончила плести это заклинание, она начала другое, вызывая разумные вихри, формируя ветер в воздушных элементалей, успокаивая их гнев и направляя их вокруг корабля, как будто они были вторым экипажем. Паруса вздымались наружу, но не рвали, не рвали и не гнали корабль вниз. Некоторые из элементалей бежали перед кораблем, защищая его от самых сильных ударов шторма; другие собирали ярость ветра и обуздывали его, заставляя судно мчаться вперед подобно облаку над разгневанным морем.

Теклис больше не испытывал страха. Он больше не боялся, что корабль пойдет ко дну. Он понимал, что Мален была полной хозяйкой положения, и пока она оставалась таковой, «Орел Лотерна» был в безопасности.

Здесь было что-то, что он понимал и мог сделать. Эта женщина была способна научить его этому. Случай или судьба, как бы это ни называлось, поставили ее на его пути, и он был полон решимости использовать эту возможность по максимуму. Долгие часы он зачарованно наблюдал, как она, а также капитан и команда проводили корабль через самый сильный шторм.

Шторм прошел так же внезапно, как и настиг их, и море успокоилось, устремившись в глубь страны, к горам, где оно могло продолжать сеять хаос. Корабль продолжал плыть своим курсом, неуклонно приближаясь к своей цели, и единственным признаком того, что он когда-либо попадал в объятия шторма, были лужи воды, оставленные на палубе.

Леди Мален выглядела немного усталой, но в то же время торжествующей. Возможно, самым странным и, безусловно, самым сильным впечатлением для Теклиса в этот момент было то, что, хотя все вокруг нее промокли до нитки, она была абсолютно сухой. Ни море, ни шторм, казалось, не коснулись ее.

— Это был самый страшный шторм, который я видела за долгое-долгое время, — сказала капитан Джойель.

— Да, — ответила Мален. — И в нём была какая-то темная магия. Я боюсь, что он служил для какой-то другой цели.

Капитан кивнула и замолчала, не желая больше обсуждать этот вопрос.

Леди Мален повернулась и понимающе посмотрела на Теклиса.

— Вы ведь все это видели, не так ли?

Он кивнул:

— Это было очень впечатляюще, — эти слова были преуменьшением, но это было все, что он мог сказать. — Я читал о таких вещах, но никогда не думал, что стану их свидетелем.

— Прежде, чем всё закончится, ты станешь свидетелем гораздо более впечатляющих событий, если только я не ошибаюсь, — сказала она. — Работай и с ними тоже.

— Надеюсь, что так, — сказал он. Она снова улыбнулась ему, сошла с палубы и спустилась вниз по лестнице. По выражению лица капитана он понял, что теперь, когда она ушла, он и Тирион больше не желанные гости на командной палубе. На самом деле ему было все равно. Он сам спустился вниз и впервые за долгое время не почувствовал тошноты.

С востока налетел шторм. Он опрокидывал деревья, срывал крыши и швырял море вокруг Ултуана вперед огромными бурлящими волнами. Огромные ветры гнали перед ним жестокие черные грозовые тучи. Жестокие дожди хлынули вниз, словно намереваясь потопить весь мир. Буря ревела в горах Ултуана, пролетая над резным камнем, таким древним, что он начал крошиться. Руны на его поверхности, несмотря на их магическую защиту, были почти полностью скрыты тысячелетней эрозией стихий.

Словно брошенная рукой злого бога, молния устремилась вниз и ударила в древний Путевой Камень. Полетели искры, и воздух наполнился запахом озона и чего-то еще.

Гром взревел, а затем затих, и на мгновение воцарилась жуткая тишина. Затем показалось, что грохот грома отозвался из глубины земли. Вершина горы содрогнулась. древний камень затанцевал, а затем опрокинулся. Когда он падал, древние заклинания разрушались, и что-то вспыхивало на вершине горы, крылатые существа, которые победоносно смеялись и гоготали в эту бурную ночь.

Мгновение спустя появился массивный коготь, затем рука, затем деформированная звериная голова и, наконец, чудовищное андрогинное тело. Еще две руки оторвали его от Земли. Н’Кари долго смотрел вниз с вершины горы. Он дышал воздухом так, как еще не дышал за шесть тысяч лет. Он посмотрел вниз на склоны огромной горы, освещенной адским мерцанием молний. Над головой парили и смеялись на штормовом ветру крылатые существа. Он поднял сжатый кулак в жесте торжества и вызова.

Когда он вырвался из Вихря, на него обрушилось полное осознание того, кем он был раньше. В Вихре он был бледным призрачным существом, его разум и воспоминания были тусклыми, его страсти туманными, его желания слабыми и подавленными. Теперь, когда он снова обрел физическую форму, его эмоции были сильнее, как будто они нуждались в железах, сердцах, крови, костях и органах, чтобы дать им полную силу.

Он вспомнил многое из того, что забыл, и вновь ощутил титанические возвышающиеся страсти, принадлежавшие ему по праву рождения. Демон улыбнулся, показав клыки, а затем усилием воли изменил свой облик, превратившись в нечто более похожее на эльфа, хотя и рогатого и клыкастого, чьи длинные ногти были когтями, а глаза горели кровавым огнем.

В этом мире его воля была ограничена глупыми правилами, и волшебство, которое он творил, должно было совершаться в соответствии с ними. Да будет так. Знание того, что было необходимо, было для него инстинктивным. Он мог чувствовать ограничения, которые сковывали его, как человек чувствует стены, окружающие его, или притяжение гравитации на своем теле. Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы сообразить, что ему нужно, а затем он начертил когтем круг на земле.

«Теперь, — подумал он, — я отомщу. Пришло время найти свою жертву». Он мысленно протянул руку и сформировал видение Аэнариона, каким тот был на вершине своего могущества.

Он мог вспомнить малейшую деталь своего врага и вспомнить его в масштабах, невообразимых для слабых умов смертных. Он помнил точную структуру духа Аэнариона и генетические маркеры, которые текли в его крови и которые будут течь в крови всех тех, кто произошел от него.

Когда молния ударила в землю вокруг него, он уколол плоть своей руки одним из своих когтей. Из него вытекла капля его волшебной крови. Он подбросил её в воздух и зажег одним словом. Она превратилась в пылинку энергии, пульс магии, который он мог формировать по своей воле. Он запечатлел на ней генетическую руну, которую помнил, а затем призвал еще больше магической энергии. При этом первоначальная пылинка делилась и размножалась, как амеба, снова и снова, по мере того как в нее вливалось все больше силы. Вскоре Н’Кари окружили облака крошечных светлячков, роящихся вокруг него, как светлячки. Еще одним жестом он отослал их прочь, чтобы они нашли тех, кого он искал.

Пылинки летели по Ултуану быстро, как солнечные лучи, ища тех немногих оставшихся обладателей знаков, которые искал Н’Кари. Они невидимо мелькали вокруг них, а затем неслись обратно через огромные расстояния к своему хозяину.

Вернувшись, они снова закружились вокруг него, каждый из них нес в себе образ существа, которое они нашли. Видения лиц и мест танцевали в его голове. Он видел молодых женщин, ожидающих замужества, волшебников в их лабораториях, принцев в их дворцах, пару близнецов, почти детей, плывшущих на борту корабля. Все они несли на себе безошибочный отпечаток крови Аэнариона.

Теперь Н’Кари знал, где находится его добыча, и его крошечные питомцы, следуя за невидимым магическим запахом, всегда смогут найти их снова. Он улыбнулся про себя, обнажив очень острые клыки. Один из тех, кого он искал, жил неподалеку отсюда. Ему не потребуется много времени, чтобы начать свою месть. Он поклялся, что в течение одной луны сотрет с лица Ултуана всю родословную Аэнариона. Он заставит этот мир заплатить за все долгие тысячелетия своего заточения. Он взревел в экстазе от этого зрелища.

Он начал работать над другим заклинанием, которое должно было охватить всех тех, чьих снов он касался и кто был уязвим для его влияния. Это привлечет к нему тех, кто ему нужен, и позволит ощутить их присутствие. Ему понадобятся последователи, целая армия, если он хочет достичь своей цели, и ему понадобятся другие вещи, демоны, чтобы следовать за ним и убивать его врагов по его команде. Ему понадобится поклонение, чтобы питать его, и души, которыми он будет питаться.

Его громкий рев эхом разнесся на десятки лиг, и те, кто слышал его голос сквозь раскаты грома, содрогнулись.