Кровь Аэнариона (Новелла) - 9 Глава

Лотерн, 10-й год правления Финубара

Сначала это был такой же день, как и любой другой. Они следовали вдоль береговой линии Ултуана, которая постепенно становилась все более изрезанной. Дул сильный бриз, погода была теплее, чем та, какую обычно привык чувствовать Тирион в родных землях. По мере того, как они продвигались на юг, становилось все жарче.

В горах Котика все еще царила зима, но здесь, на юге, она ощущалась как весна. Тирион сидел на самой высокой перекладине корабля и смотрел, как солнце поднимается над горизонтом, а день становится все теплее. Море и небо были почти одинакового синего цвета. Вдалеке он видел все больше и больше кораблей, сходящихся в одну и ту же точку на горизонте — все они направлялись к одной и той же цели.

Там были мощные эльфийские военные корабли и большие, более медленные, но более элегантные грузовые клиперы. Там были и неуклюжие на вид корабли, которые, как он догадался, должны были принадлежать людям. Были и маленькие рыбацкие лодки и огромные галеоны, а между ними — всевозможные морские суда. Ему казалось, что «Орел Лотерна» становится частью огромной толпы паломников, направляющихся к одному и тому же святому месту. Он не спускал глаз с пиратов, но это интересовало его ничуть не меньше. Он никогда бы не подумал, что в мире так много кораблей. Все эти суда, какие только он мог сосчитать и увидеть, вероятно, содержали в себе вместе взято столько же народу, сколько население самого Котика.

Прошло совсем немного времени, прежде чем он увидел то, чего ждал. На горизонте, вздымаясь подобно мачтам вздымающегося корабля, он увидел сначала одну огромную башню, а затем другую. Они были высокими и стройными, увенчанными продолговатыми минаретами и крутящимися шпилями. На их кончиках развевались флаги. Он посмотрел на моряка, сидевшего в «вороньем гнезде». Это была Карайя, та самая красавица, которую он уже много раз видел раньше. У него не было возможности поговорить с ней после шторма.

— Лотерн? — спросил он.

— У тебя очень хорошее зрение, — сказала Карайя, опустив подзорную трубу. — Да, это башни Лотерна. Сегодня вечером мы пройдем через морские ворота – ветер, погода и милость богов позволят нам это сделать.

Тирион улыбнулся ей:

— В последний раз, когда я был здесь, я был маленьким ребенком. Я почти ничего не помню об этом месте.

— Я удивлена, что ты смог забыть, — сказала она с дразнящей улыбкой. – Лотерн — величайший морской порт в мире, а также величайший город эльфов. И я говорю это не только потому, что это мой дом. Я видела много городов, и там, что люди называют Старым Светом, и в Наггароте тоже, хотя я ходила туда только для того, чтобы жечь города дручии.

— Ты видела страну Короля-Чародея? — спросил Тирион, завидуя её опыту. Он встал и пошел вдоль перекладины, пока не добрался до «вороньего гнезда», а затем опустился рядом с ней. Их тела были очень близко. Она не стала возражать. — А на что это было похоже?

— Холодные, мрачные и суровые земли, и полные народа, которому мы не очень нравимся. Их гостеприимство было отвратительным, и мы не задержались надолго.

Тирион рассмеялся.

— Я уже слышал об этом.

— Это не что иное, как правда. Мы окажем Малекиту и его людям более теплый прием, если они решат посетить нас.

— Я не думаю, что это очень вероятно.

— И я тоже, их земля была пуста. Темных эльфов там было немного. Я думаю, что дручии вымирают даже быстрее, чем наш народ.

— Я слышал, что Лотерн — очень оживленное место.

— Вот именно, — сказала она,в ее голосе послышалась печаль. — Но даже Лотерн уже не так густонаселен, как раньше, и это самый густонаселенный город в Эльвендоме.

— Я с нетерпением жду этого момента.

— Там вам будут очень рады, — она протянула руку и коснулась его плеча. Между ними словно пронесся внезапный электрический разряд. – Неважно, какие у вас там дела.

— Я должен быть представлен Королю-Фениксу, — он наклонился вперед, приблизив свою голову к ее голове. Их дыхание, казалось, смешалось в воздухе перед ними.

— Тогда тебе нечего бояться. Никогда еще не было более честного и открытого правителя, чем Финубар. Он ведь из Лотерна, ты же знаешь. Первый Король-Феникс, когда-либо пришедший из нашего города и нашей земли. Это знамение времени.

— Что ты имеешь в виду? — он посмотрел ей прямо в глаза.

— У тебя очень странные глаза, — сказала она. — В них есть золотые крапинки, цвета солнца.

— А у тебя очень красивые глаза, — сказал он. — Как море.

Она слегка отстранилась, словно внезапно осознав их близость.

— Ты спрашивал меня о «времени».

— Да, это так, — сказал он, зная, что задержка перед получением удовольствия была частью этой игры.

— Наша земля растет в силе, богатстве и влиянии пропорционально росту нашей торговли с людьми. Я не сомневаюсь, что это самый богатый город в Ултуане.

— Конечно, богатство — это еще не все, — сказал Тирион. Это было то, что сказал бы его отец, и это казалось ему правильным.

— Нет, — согласилась морячка. — Но это имеет большое значение. Чтобы оплатить наши флоты, построить корабли и вооружить армию нужны огромные деньги. Это не то, что можно презирать.

Ее голос звучал почти оборонительно, и Тирион мог догадаться почему. Жители других эльфийских земель часто смотрели на эльфов Лотерна свысока. Их считали жадными до денег купцами, а не гордыми воинами или благородными волшебниками. Однако сейчас было не самое подходящее время, чтобы говорить об этом.

— Чтобы вести войну нужна целая гора золота, — сказал Тирион. — Так сказал Каледор Завоеватель, а он был одним из величайших полководцев на свете за всё время.

— И он был прав. Хотя для этого также нужны мечи и заклинания.

— Я собираюсь стать воином, — сказал Тирион.

— Я в этом не сомневаюсь. — У тебя такой вид, — сказала она. — По крайней мере, ты станешь Белым Львом, если господин Корхиен добьется своего. Он очень гордится тобой.

Тирион рассмеялся. Ему было приятно и лестно, чтобы быть сказанным это.

— Это было бы для меня большой честью.

— Так бы и было, но если ты хочешь сражаться, то должен вступить в морскую стражу Лотерна. Мой брат — один из них, и он сражался во многих сражениях.

— Я буду счастлив присоединиться к любой компании воинов, — сказал Тирион. — Это то, что я всегда хотел сделать.

— Иша вознаграждает тех, кто следует своим мечтам, по крайней мере, я так слышала.

— Искренне надеюсь на это, — сказал Тирион. Он пристально посмотрел вдаль. Ему не терпелось поскорее добраться до города. В этот момент ему казалось, что стоит только протянуть руку, и все, что он захочет, упадет в нее.

Он потянулся к девушке и притянул к себе. Их губы соприкоснулись. Они быстро сбросили одежду. Вскоре их обнаженные тела двигались в такт движению корабля, и чайки были не единственными, кто кричал в тот час.

***

— Ты только посмотри, — сказал Тирион, едва сдерживая удивление в голосе. Слева от них из моря вырисовывалась титаническая башня Лотернского Маяка. Его огни уже сверкали, когда солнце начало опускаться за горизонт.

Перед ними были огромные морские ворота города, открытые в этот момент, чтобы пропустить корабли в гавань за ними. Это были громадные сооружения, вырезанные из огромных морских стен города, достаточно большие для того, чтобы корабль с высокой мачтой мог проплыть сквозь них, оставляя свободное место.

— Похоже, ты счастлив, — сказал Теклис. – И это стало лучше видно с тех пор, как ты спустился с «Вороньего Гнезда».

— Я всегда счастлив, — сказал Тирион.

— Тогда ты говоришь еще счастливее, чем обычно.

Тирион не сомневался, что Теклис знает, что произошло между ним и девушкой-морячкой. Иногда он мог чувствовать такие вещи.

— Я рад видеть Лотерн, — сказал Тирион.

— Конечно, — кисло ответил Теклис. — Должно быть, так оно и есть.

Все корабли вокруг них величественно двигались к воротам. Там были и человеческие корабли с эльфийскими рулевыми на борту, которые направляли их по правильным каналам и подавали сигналы, которые помешали бы могучим осадным машинам на стенах открыть огонь.

Со всех концов Ултуана и за его пределами возвращались эльфийские торговые суда. Свежевыкрашенные, сверкающие клиперы, которые торговали вдоль побережья, двигались рядом с потрепанными на вид судами, совершавшими дальние рейсы из Старого Света, Аравии, Катая и других стран. Корабли с Лотерна вели торговлю со всеми частями планеты. Не было ни одного моря, куда бы они не отважились войти, ни одной земли, которую они побоялись бы посетить.

Когда они вышли из лабиринта каналов, лежащих за воротами, Тирион увидел огромную гавань. Она была достаточно велика, чтобы вместить все флоты всех наций. Даже без морских стен она обеспечила бы безопасное убежище и глубокую якорную стоянку для посещающих её судов. Стены защищали её от самой плохой погоды, а также от любых мародеров. В центре гавани, на постаменте величиной с небольшой остров, сияла в последних лучах заходящего солнца гигантская статуя Аэнариона.

Тирион посмотрел на него, словно увидел впервые. Это была титаническая фигура, в сто раз выше обычного эльфа и вырезанная так блестяще, что казалась почти живой. Для него это было очень волнующее зрелище.

Он услышал, как Теклис ахнул, глянув на статую предка.

Смотря на статую первого Короля-Феникса, Теклис испытывал только изумление. Это было удивительное произведение искусства. Она в полной мере отражала величие Аэнариона, его благородство и трагическое одиночество. Огромный каменный воин опирался на огромный меч, вокруг которого, казалось, извивалось пламя. Он смотрел наружу, линия его зрения проходила далеко над головами зрителей, как будто он смотрел вдаль и видел вещи дальше и выше, чем мог бы видеть любой простой смертный.

— Как ты думаешь, он действительно так выглядел? — спросил Тирион, — в его голосе звучало неподдельное любопытство.

— Говорят, эта статуя была сделана по образцу из рисунков и картин, сохранившихся до его падения. Те, кто знал его, говорят, что это было точно. Даже Морати заметила, что он имеет сходство с жизнью, по крайней мере так утверждает историк Эргеон.

— Я не вижу предполагаемого сходства, — сказал Тирион, — он казался задетым.

Теклису потребовалось мгновение, чтобы понять, что сказал брат. Он перевел взгляд со статуи на Тириона, а затем снова на статую.

— Ты действительно похож на него, — наконец сказал Теклис. — Очень похож.

— Я этого не вижу, — Тирион выразительно покачал головой.

— Значит, ты единственный такой.

— Его подбородок совсем не похож на мой, а уши совсем другой формы.

Теклис рассмеялся:

— Это очень маленькие различия.

— Не для меня. Они ясны, как день.

— У тебя есть великая привилегия смотреть на себя в зеркало часами каждый день – таково твоё тщеславие, конечно, – ты можешь заметить небольшие различия, которые могут быть невидимы для глаз меньших и менее красивых смертных, таких как я.

— Это не маленькие различия, — сказал Тирион. — Теперь он казался искренне обеспокоенным. Теклис гадал, что же на самом деле его тревожит.

Конечно же, это не могло быть чем-то настолько простым, как тот факт, что между ним и первым Королём-Фениксом было физическое сходство? Это было то, что могло бы понравиться большинству эльфов, и даже должно было бы понравиться ему. Именно он всегда мечтал стать легендарным героем, как Аэнарион.

Возможно, так оно и было. Возможно, он столкнулся с реальностью того, что на самом деле означало высеченное в камне в сто раз больше человеческого роста.

Аэнарион не был похож на обычное представление о герое. Его лоб был задумчиво нахмурен, а в глазах застыло затравленное выражение, которое скульпторы каким-то образом уловили. Он не выглядел просто смелым или самодовольно самоуверенным или просто храбрым. Он выглядел одиноким, немного потерянным и обремененным тяжестью страшной ответственности.

Глядя на это гордое красивое лицо, Теклис сразу все понял. Это был эльф, который нес бремя, слишком тяжкое для любого смертного, чтобы нести его дольше, чем кто-либо мог ожидать, который столкнулся с демонами внутри себя, а также снаружи, который продолжал жить, когда все казалось потерянным, и который, в конце концов, отдал свою жизнь, чтобы спасти мир и свой народ. Возможно, Тирион впервые столкнулся лицом к лицу с реальностью того, что значит быть героем, и обнаружил, что это не совсем то, чего он ожидал.

— Это и есть Меч Каина? — спросил Тирион.

«А может быть, Тирион и не чувствовал ничего подобного», — мрачно подумал Теклис. Теперь он казался просто любопытствующим по поводу меча. Взглянув на брата, он понял, что тот все еще пребывал в задумчивом настроении и решил сменить тему разговора, чтобы отвлечься.

— Нет. Этот клинок никогда и нигде не был представлен, — сказал Теклис. — Этот меч — Сунфанг, Солнечный Клык.

— Первый клинок? Тот самый, что Каледор выковал для него в огне Наковальни Ваула? Тот, что полыхал огнем и мог стрелять струями пламени, как дракон?

— Тот самый.

— Как ты думаешь, это точное изображение?

— И снова историки говорят «да». В те дни эльфы заботились о таких вещах.

— А что с ним случилось?

— Этого никто не знает. Говорят, Аэнарион отдал его Фуриону, одному из своих любимых командиров. Он оставался в его семье на протяжении многих поколений. Говорят, что Малекит жаждал его и много раз строил козни, чтобы его заполучить. Говорят, что его унес Натанис, последний из рода Фуриона, на своем огромном корабле «Дальний ветер», и больше никто его не видел, потому что корабль так и не вернулся. Они думают, что он был потерян где-то на берегах Старого Света, но никаких следов его так и не нашли.

— Ты думаешь, что клинок все еще существует?

— Вполне возможно.

— Его сделал Каледор. Конечно же, заклинания, которые он соткал, будут существовать так же долго, как и Вихрь, по крайней мере.

— Может быть, он лежит на дне моря. Или в каком-нибудь драконьем кладе. Или в сокровищницах Малекита, насколько нам известно.

— Но ведь было бы неплохо его найти, не так ли? — голос Тириона звучал возбужденно, и мрачное настроение, охватившее его, когда он смотрел на статую Аэнариона, постепенно рассеивалось.

— Так и есть. Если он все еще существует, то это будет один из немногих полностью функционирующих артефактов, созданных Каледором в мире. Это была бы вещь, достойная изучения.

— Я больше думал о том, чтобы использовать его как оружие.

— Естественно! Какая может быть польза от изучения творений величайшего из когда-либо живших магов? Лучше уж бить им людей по голове вместо этого.

— Такова его цель. Он был создан для этого.

— Абсолютная буквальность твоего ответа неопровержима.

— Во всяком случае, я больше думал о том, чтобы взорвать их своим пламенем. Это была бы полезная сила на поле боя.

— Возможно, в этом есть что-то такое, что позволит нашему отцу завершить свою работу. Если заклинания на мече все еще действуют, они могут дать какой-то ключ к тому, как переделать доспехи. Оба они были сделаны одним и тем же эльфом. Они оба будут обладать одним и тем же типом магии.

Теклис видел, что эта мысль действительно захватила воображение Тириона. С этим задумчивым выражением лица он больше, чем когда-либо, походил на Аэнариона, хотя и был более ярким, более жизнерадостным Аэнарионом, далеко не таким мрачным. Возможно, подумал Теклис, именно так выглядел Аэнарион в молодости.

Они продолжали смотреть на статую молча и с удивлением, пока не вошли в воды за ней. В какой-то момент девушка-морячка Карая спустилась вниз и присоединилась к ним. Казалось, она тоже не была вынуждена ничего говорить.

По краям гавани стояло еще много гигантских статуй, все в том же масштабе, что и у Аэнариона, и все они разделяли что-то от силы, гордости и достоинства его статуи.

На западном краю дока возвышалась новая массивная статуя. Его по-прежнему окружали строительные леса. Каменщики трудились не покладая рук. В данный момент оно было безликим и несколько бесформенным, но Тирион знал, что в течение следующих нескольких десятилетий оно примет облик Финубара. Статуя только начала подниматься в начале его правления, всего десять лет назад. Пройдет еще некоторое время, прежде чем она будет завершена.

«Но какое это имеет значение?», — подумал Тирион. Если и было что-то, в чем эльфы не испытывали недостатка, так это время.

Суда, стоявшие на якоре, переполняли гавань. Многие из них были привязаны у длинных пирсов, принадлежащих крупным торговым домам. Флаги их владельцев развевались как над кораблем, так и над складом. На западе, на окруженном стеной комплексе островов, отгороженном от остальной части города и доступном только через ряд мостов, стен и небольших фортов, находился квартал иностранцев, единственная часть города, где людям разрешалось жить и свободно бродить без специального разрешения Короля-Феникса или его представителей.

— Я помню времена, когда это место было размером всего лишь с рыбацкую деревню, — сказала Карайя. – Теперь, говорят, что там живет почти столько же людей, сколько эльфов в городе. Пройдет совсем немного времени, и мы окажемся в меньшинстве на нашей собственной земле.

— Люди быстро размножаются.

— Дело не только в этом. С каждым годом сюда приезжает все больше и больше людей, желающих торговать. Они приносят нам свои товары. Они покупают наши товары и товары, которые наши корабли привозят из самых дальних уголков мира.

— А что они могут нам продать такого, что нам может понадобиться? — спросил Тирион.

— Они привозят гномьи часовые механизмы с гор Края Мира. Гномы все еще отказываются напрямую торговать с нами. Они привозят золото, серебро и драгоценные камни, которые нельзя найти здесь, на Ултуане. Они привозят руду, шерсть и табак. Они привозят консервированное мясо, зерно и книги знаний, — казалось, что она зачитывает длинный список.

Тирион рассмеялся.

— Я тебе верю. Я и не думал, что у них есть так много вещей, которые мы могли бы хотеть.

— Я могу сказать, что ты пришел из старых королевств Ултуана, принц Тирион. Никто из жителей Лотерна так бы не подумал.

В ранних сумерках корабль скользил к огромному складу, над которым развевался Изумрудный флаг, подгоняемый легким волшебным ветерком, вызванным леди Мален. Команда бросила якорь. Стражники в цветах их Дома махали прибывшим морякам.

Сбоку были спущены сходни, и грузчики с крючковатыми палками и крючковатыми ножами, получив разрешение, забегали на борт. Капитан корабля поклонилась леди Мален. Лошади гвардейцев Корхиена были подняты из трюма с помощью рычажных кранов, а затем брыкающиеся животные были опущены на пирс. Их всадники стояли неподалеку, ожидая, чтобы обласкать их словами и мягко произносимыми чарами. Корхиен с удовлетворением наблюдал за всей этой операцией. Тирион заметил, что другие наблюдают за ним с близкого расстояния, а когда он посмотрел на них, то они убежали.

— И что же это было? — спросил он.

— Все Дома шпионят друг за другом. Наблюдатели увидели леди Мален и вас и побежали доложить своим хозяевам.

— Какие последствия может иметь наше появление здесь? — спросил Тирион.

— Близнецы крови Аэнариона? Это может иметь непредсказуемые последствия. Кто знает, какими дарами вы можете обладать или какое значение вы можете иметь в будущем? — Похоже, он разговаривал сам с собой, как и Тирион, и выглядел очень задумчивым. — Кроме того, леди Мален и я — оба важные персоны в городе, Хотите верьте, хотите нет.

Тирион улыбнулся великому воину:

— В это я могу поверить.

Он обернулся в поисках Карайи, чтобы попрощаться, но она уже ушла, не попрощавшись, как это делают эльфийские служанки и незнакомцы, которых они встречают в пути.

Эльфы выехали из доков и влились в вечернее движение, направлявшееся в большой город. Они ехали рядом с повозками, полными тюков шелка, рыбы на льду и высоких груд фруктов. Они прошли мимо торговцев, продающих все — от закусок до украшений.

Эскорт шутил с проходящими мимо торговцами, покупая кусочки фруктов, чтобы поесть. Миленькая эльфийская служанка предложила Тириону персик, заставив воинов понимающе присвистнуть. Тирион принял приглашение со всей любезностью, на которую был способен, и принялся шарить в поисках кошелька.

— Подарок, — сказала девушка, нежно касаясь его руки. Тирион был рад этому, потому что у него все равно не было денег, чтобы предложить ей.

Впереди лежали внутренние ворота города. Солдаты в плащах морской стражи Лотерна смотрели, как они входят. По их поведению было ясно, что они знают большинство эльфов, входящих сюда, и те, в свою очередь, знают их. Их непринужденные манеры заметно изменились, когда группа подъехала, и стал виден белый плащ Корхьена из львиной шкуры. Они вытянулись по струне, стали выглядеть более суровыми и энергично отсалютовали, отдавая честь. Белый Лев ответил тем же.

И тут Тириону пришло в голову, что все они знают друг друга. Стражники знали, кто такой Корхиен, но это было совсем не похоже на то дружелюбие, с которым они приветствовали местных торговцев.

Белый Лев, очевидно, был каким-то важным эльфом. Это было вполне естественно, предположил он; Корхиен был одним из элитных гвардейцев Короля-Феникса. Но дело было не только в этом – люди смотрели на него с благоговением, и его имя шепотом произносили незнакомые люди, когда они проходили мимо. Ему никогда не приходило в голову, что Корхиен был знаменит.

Он подумал, что Мален или кто-то другой тоже так думает, но не уловил ни малейшего намека на это в поведении окружающих их людей. Он заметил, что тоже привлекает к себе много внимания, но потом понял, что причиной этого внимания было его сходство с той статуей в гавани. Он задавался вопросом, будут ли когда-нибудь судить его самого здесь.

Они выехали за пределы внутренних стен. Сразу же возникло ощущение возраста и красоты. Фонарные столбы, освещенные раскаленной магией, удерживали ночь на расстоянии. Длинные улицы вились вверх по усаженным деревьями холмам. По крутым склонам тянулось множество лестничных пролетов. Там были дворцы с башнями и остроконечными минаретами. Повсюду были фонтаны. Казалось, что легион скульпторов был занят в течение многих веков мира, украшая город. Там были статуи магов, воинов и королей, а также людей, которых он не узнавал, но догадывался, что это законодатели, ораторы и поэты. Он указал на эти чудеса своему брату; камень работал, чтобы выглядеть похожим на жизнь, ауры очарования и древних защитных заклинаний защищали работу от разрушительного воздействия времени и погоды.

— Это удивительно, — сказал он Теклису, когда они проходили мимо ряда высоких воинов, одетых, как Корхиен. — Ты только подумай, сколько труда ушло на это дело.

— Подумай о своем эго и гордыне, — сказал его близнец.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же не думаешь, что они были выставлены только для того, чтобы украсить улицы?

— А какая у них может быть другая цель?

— Твой брат прав, привратник, — сказал Корхиен, подъезжая к ним. — Все эти статуи и фонтаны были воздвигнуты по политическим мотивам. Они олицетворяют власть и богатство людей, которые заплатили за их создание. Они восхваляют предков этих людей, а во многих случаях и самих живых эльфов.

Тирион рассмеялся.

— Я серьезно говорю, привратник. Политика — это серьезное дело в Лотерне, хотя вы и правы, что смеетесь над ней. Каждая из статуй на пьедесталах на крыше этого дворца олицетворяет славного предка его обитателей. Она напоминает массе граждан о могуществе и величии семьи, просто на тот случай, если ее члены в последнее время не совершали никаких достойных поступков.

Теклис покосился на Корхиена с чем-то вроде уважения. Он явно не ожидал услышать такие слова от Белого Льва.

— Не все, кто владеет клинком, безмозглые, принц Теклис, — сказал Корхиен с изысканной вежливостью, с которой он всегда обращался к Теклису и которая, как подозревал Тирион, скрывала добродушное презрение. — Ты скоро это поймешь тут. Вам придется это сделать, если вы хотите жить и процветать здесь.

— Я бы предпочел просто жить, в данный момент, — сказал Теклис. — Этот отвратительный зверь чуть не убил меня во время поездки.

— Еще немного, принц, — сказал Корхиен. — Скоро у тебя будет постель на всю ночь. В лоне твоей любящей семьи.

В его голосе прозвучала едва уловимая ирония, и Тирион понял, что Теклис оценил ее по достоинству.

— Откуда вы пришли, лорд Корхиен? — спросил Теклис. В его голосе слышалось раздражение, но ему тоже было любопытно.

— Я родился в амбаре в горах. Мой отец был свободным землевладельцем. Моя мать была местной чемпионкой по стрельбе из лука. Боюсь, что во мне нет древней высокой крови. Ну, не больше, чем в любом другом эльфе.

— Но ведь вы состоите в союзе с Изумрудами, не так ли?

— Я состою в союзе с леди Мален, — подмигнув, сказал Корхиен. – Она — моя единственная связь с Домом Изумрудов. Я верен Королю-Фениксу. Как и подобает эльфу моего положения.

«Интересно, — подумал Тирион, — почему между ними возникла такая напряженность?». Возможно, его близнец почуял в нём соперника за преданность. Тирион никогда раньше не рассматривал этот вопрос в таком свете. Возможно, Теклис боялся оказаться брошенным в этом огромном городе с его пальмами, садами на крышах и бесконечными улицами, полными гулких полупустых дворцов.

Теперь, когда они отошли от ворот, толпа поредела, и улицы казались гораздо более пустынными. У некоторых домов, расположенных неподалеку от главной улицы, были залатанные и осыпающиеся крыши. Некоторые из людей, смотревших на них из полузакрытых ставнями окон, выглядели худыми и голодными, хотя, насколько Тирион знал, в Ултуане не было ни голода, ни голодной смерти.

Кем же тогда они могут быть? Были ли они больны? Правда ли, что некоторые из человеческих болезней могут перейти к эльфам? Он слышал, как некоторые жители горных деревень утверждали, что людей никогда не должны были пускать в Лотерн и что их следует отправить обратно на родину.

Самому Тириону было любопытно увидеть одного из полулегендарных дикарей. Он знал, что скоро найдет такую возможность. В основном они были связаны с темными эльфами, которые держали их в рабстве и иногда вступали в союз с их поклоняющимися демонам жрецами. Как он уже успел заметить, многие из них скрывались в гавани, живя на отведенном для них участке земли, изолированном от остальной части города. Он поймал себя на нездоровом любопытстве к ним.

Они свернули за угол и оказались на огромной площади. На одной стороне площади стоял огромный особняк из зеленого камня, увенчанный изумрудными башнями. Над входом развевались флаги с эмблемой могучего эльфийского военного корабля. Гигантские фонари, установленные на угловых башнях, освещали всю улицу зеленоватым светом.

— Вы уже дома, — сказал Корхьен. — Это Изумрудный Дворец.

Тириона охватил благоговейный трепет. Здание было именно такого масштаба, как он себе представлял, когда строился город. Оно выглядело достаточно большим, чтобы вместить население эльфийского города, и в отличие от многих окружающих зданий не казалось заброшенным. Маленькие армии людей, казалось, приходили и уходили оттуда. Корхиен поймал его взгляд.

Он потер большой и указательный пальцы вместе:

— Лотерн построен на богатстве своих купцов. Дом Изумрудов — один из самых богатых среди купеческих Домов.

Он подъехал ближе и заговорил так тихо, что Тирион не был уверен, что правильно расслышал его слова: «и самый ненавистный».

Тирион знал, что лучше не спрашивать об этом сейчас. Он решил, что позже у него будет несколько вопросов к Корхиену.