Кровь Триединства. Ярость против Лун (Новелла) - 3 Глава

Но он не может исцелить вас и не излечит вас от раны.

Осия 5:13

Государственный секретариат Ватикана, чаще именуемый как галерея Спада, поражал своей красотой. Дворец, стоящий на берегу реки Тибр напротив площади Святого Петра, был украшен статуями античных героев и богов. Помпезное каменное здание, напоминающее древнее святилище, выглядело поистине величественно и весьма подходило для решения политических вопросов. Послы и дипломаты из других государств часто останавливались здесь, и местная охрана была крайне щепетильна — сюда не залетела бы даже муха.

— Эй, герцогиня Миланская у себя?

Мужчина, появившийся в этот день у кабинета государственного секретаря, выглядел весьма подозрительно. Ростом под два метра, с трёхдневной щетиной на смуглом лице. Одет он был в сутану, но ворот небрежно расстёгнут, а его длинные всклокоченные волосы похоже давно не видели расчёски. Однако сестра Лоретта не спешила вызывать охрану. Мужчина улыбался. И хотя выражением лица он напоминал скорее хищника, готового напасть на добычу, в улыбке сквозило некое лукавое очарование.

— Простите, вы кто?

Она поспешно закрыла документы, которые читала, и настороженно поглядела на него. Её начальница, кардинал Сфорца, пошла на встречу с папой римским. Лоретта не знала откуда взялся этот мужчина, но, как секретарь, она обязана была отваживать всяких подозрительных личностей вроде него.

— Её высокопреосвященство не принимает без предварительной записи. Пожалуйста, свяжитесь с администрацией секретариата и запросите о встрече. Если вашу кандидатуру одобрят, с вами свяжутся.

— Ты новенькая, да? Симпатичная, — сказал незнакомец.

— А?

Она не успела отодвинуться. Он наклонился вперёд и вперился в неё взглядом. Его нельзя было назвать красавцем, но всё же он был достаточно хорош собой, чтобы сердце у неё ухнуло.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Ах?

— Сколько лет?

— Гм?

— А парень есть?

— Что?

Ей, определённо, нужно что-то сказать о его совершенно непристойном поведении. Может, даже пощёчину дать.

Мужчина не отставал от засмущавшейся, покрасневшей монахини. Он беззастенчиво уселся на стол и взял её руку.

— Когда ты заканчиваешь службу? Я знаю один ресторанчик у Пантеона, там отменно готовят.

— Что ты делаешь, отец Леон? — Резкий женский голос спас девичью честь бедняжки Лоретты.

Тут же позади огромного священника появилась монахиня. Это была красивая женщина с изящными чертами лица, однако глаз, под которым виднелась родинка, подёргивался в раздражении. Она выглядела будто её мучила головная боль.

Сквозь её полупрозрачное тело просвечивалась дверь в кабинет.

— Привет, Кейт.

Агент АХ Леон Гарсия д’Астуриас обернулся к голограмме и улыбнулся как ребёнок, которого поймали за шалостью.

— Давно не виделись. Как дела?

— Дела? Леон, ты что творишь?!

— Видишь ли, я два месяца торчал за решёткой. Просто хотел, чтобы эта юная особа показала мне окрестности.

— Лжец! Проходи сейчас же! С тебя глаз нельзя спускать ни на секунду!

— Да-да.

Сестра Кейт погнала в кабинет упирающегося мужчину, словно бродячего кота. По пути она обернулась, будто припомнив что-то.

— Сестра Лоретта, у нас сейчас совещание. Пожалуйста, никого не впускай. И лучше вымой руки. Любая женщина, к которой отец Леон подходит менее, чем на три метра, может забеременеть.

— Я тебе что, лосось на нересте? — ухмыльнулся мужчина. — До встречи, малышка Лоретта.

— Даже и не думай! — отрезала сестра Кейт.

Усмехаясь, Леон не спеша вошёл в кабинет. Его брови взметнулись, когда он заметил нежданного посетителя, сидящего на диване.

— Ох, это ты, пистолеро? Слышал, что ты поломался. Починили уже?

— Подтверждаю. Проблем нет, — ответит молодой мужчина. Лицо его было невозмутимо. В отличие от Леона сутана на нём сидела безупречно.

Леон недовольно засопел, глядя на искусственное лицо отца Треса Икса, агента АХ Стрелка.

— Если он здесь, зачем вы вытащили меня с моего курорта? Хе-хе, чую пахнет жареным. Где пожар, Кейт?

В ответ монахиня указала в сторону.

— Сперва посмотри сюда, пожалуйста.

Она приглушила свет, и он разглядел на стене проекционный диапозитив.

— Барселона? — спросил Леон, слегка изогнув губы. — Слышал, но не думал, что всё так плохо.

Он посмотрел на горы обломков и красновато-чёрные лужи посреди разрухи. Несведущему о случившемся сложно было бы узнать в этих руинах некогда прекрасный город, «сокровище Средиземноморья». И даже Леону, знавшему о происшествии, сложно было поверить в увиденное.

— Ты ведь уже знаешь, что Барселону уничтожили при помощи низкочастотных волн, так? Во время своего расследования агент Кресник вышел на преступника. Террорист дал понять, что намеревается уничтожить Рим, — спокойно разъясняла Кейт, хотя лицо её было напряжено. Не голос, но эмоции красноречиво говорили о её душевном состоянии. — Вы двое будете защищать леди Катерину и предотвратите террористический удар.

— Уничтожить Рим, ха? А не блефуют? — беспечно спросил Леон, потирая грудь. Однако на руины он смотрел взглядом острым и пронзительным. — Ты сказала, что система называется «Беззвучный шум». В Барселоне они использовали колокола в храме Святого Семейства, так? Где они такую громадину спрячут в Риме?

— Наша задача найти оружие. Вероятность блефа весьма мала, — отозвалась Кейт.

— Если информация верна, и барселонский террорист тот же самый человек, который был замешан в венецианском деле, разрушения не миновать, — сказал Трес, глядя в документы.

— Хм! — Леон посмотрел на того, заслышав слабую дрожь в обычно невозмутимом голосе Стрелка.

Леону уже рассказали о произошедшем в Венеции. Три месяца назад при нападении на шлюзовые ворота Трес имел дело с этим преступником и не слишком преуспел в битве — повреждения были весьма серьёзные.

— Ну тогда за дело? Герцогиня же сейчас в Апостольском дворце у папы, так?

Оба священника поднялись, но Кейт остановила их.

— Ах, подождите. Леди Катерина просила предупредить… — Монахиня на секунду смолкла. — Сейчас полиция и карабинеры работают в режиме чрезвычайной ситуации. Избегайте с ними столкновений любыми способами.

— По пути сюда я видел столько этих ребят. В чём собственно дело?

— Архиепископ Альфонсо д’Эсте прибывает в Рим, поэтому так много охраны.

— Альфонсо? Знакомое имя. — Леон нахмурился. Он воздел глаза к потолку, словно вспоминая, и тут хлопнул в ладоши. — Точно. Тот старый неудачник, проигравшей своему племяннику на кардинальской коллегии. Он разве не прозябает где-то в деревне?

— Следи за языком, отец Леон, — поспешно упрекнула его Кейт.

За такие слова можно и за святотатство привлечь.

Альфонсо д’Эсте, архиепископ Кёльнский, приходился младшим братом предыдущему папе римскому Григорию ХХХ (развратник ещё тот был, но какой прекрасный политик) и дядей нынешнему папе Александру XVIII. И, несомненно, всем он запомнился как старый неудачник, проигравшей на папском избрании пять лет назад.

После внезапной смерти Григория было совершенно очевидно, что Альфонсо выберут новым папой римским. У него было безупречное происхождение, но больше всего и в Ватикане и за рубежом ценили его как государственного деятеля, поддерживающего своего старшего брата годами.

Однако неожиданно объявился сын Григория Александр. Или, скорее, его нашли Франческо ди Медичи, герцог Флорентийский, и Катерина Сфорца, герцогиня Миланская. Оба кардинала претворились, что поддерживают кандидатуру Альфонсо, и тот обошёл всех своих оппонентов. Затем неожиданно они выступили за своего младшего брата Александра. Отвернувшись от Альфонсо, они умело подговорили проигравших кандидатов проголосовать за юношу.

— Так вроде старикашка ушёл с поста кардинала и уехал жить в германскую деревеньку. Поди дулся там как мышь на крупу.

— Он возвращается в Рим. Наконец-то дядя и племянник помирятся. Всё должно пройти безупречно, иначе беды не миновать, — сказала Кейт.

— Ну, всё равно у нас нет времени на игры с полицаями.

Несмотря на свои внушительные размеры, двигался Леон бесшумно. Словно ленивый и своенравный бродячий кот, он медленно двинулся к двери. Внезапно он развернулся.

— О, кстати… а где наш преподобный олух? Тоже на задании?

— Нет. Он… — Кейт сморгнула и помрачнела.

— Прошу остановитесь, отец! — раздался резкий возглас в мрачной часовне. — Мужчинам нельзя заходить в этот монастырь! Даже его святейшество не вправе войти!

— Пожалуйста, дайте пройти, матушка.

Мрачный голос явно принадлежал мужчине. В стенах базилики Санта-Мария-Маджоре, где строго соблюдался обет безбрачия, мужской голос не слышали вот уже несколько столетий.

Говоривший, сребровласый священник, взглянул своими голубыми глазами на средних лет настоятельницу.

— Мне нужно кое-что проверить. Я закончу и уйду. Пожалуйста, не мешайте.

Голос мужчины звучал глухо и безжизненно, но она возразила:

— Нет! Прошу уходите немедленно! С чего вам вдруг вздумалось осматривать колокольню? Если это научное исследование, пожалуйста, сперва свяжитесь с Монашеским советом и пришлите женщину-служительницу…

— Времени нет! — Его тон был резок, подобно яростной вьюге.

Монахини в страхе втянули головы. Голос его звучал мощно и вместе с тем невероятно безнадёжно.

Он вынул сложенный лист бумаги из кармана грязной сутаны и аккуратно распрямил его. Мелким почерком на нём был написан список бесчисленных церквей и монастырей Рима.

— Нет времени. Нет! Столько ещё колоколен. Если замешкаться, снова повторится трагедия как в Барселоне! Дайте пройти! — Он грубо оттолкнул настоятельницу.

— А-ах!

Не оглядываясь, священник прорывался сквозь ряды монахинь, пытавшихся ему помешать. Щёки у него запали, выражение лица было холодным и решительным. Он уже приближался в колокольне, как его неожиданно перекувырнуло в воздухе и он упал на пол.

— Ох…

Он ударился бедром. Он тихо простонал и растянулся на обломках скамьи, которую сломал при падении. На него глядели две фигуры.

— Что ты делаешь, отец Найтроуд? — спросил ледяной голос.

— Эгей, давненько не виделись! Мы тебя везде обыскались, Авель! — раздался другой голос, хриплый и резкий.

***

За окном виднелись тусклые лучи заходящего солнца. Ресторан заполонили госслужащие и священнослужители после окончания трудового дня. Весёлая официантка поставила на самый дальний столик огромный бифштекс и глубокую чашку с салатом.

— Ох, наконец-то. — Леон отодвинул салат и поставил перед собой блюдо с мясом, которое было настолько слабой прожарки, что с него стекала кровь.

— Ешь салат, Авель. Вообще-то я всегда терпеть не мог священников и овощи.

Авель посмотрел на стол, но, казалось, ничего не видел.

Запихав огромный кусок мяса в рот, Леон равнодушно пожал плечами.

— Эй, такое ощущение, что ты приехал из Барселоны наводить тут тоску. Не стесняйся, ты же угощаешь. Ешь уже.

— Отец Гарсия прав. У тебя есть тысяча восемьсот секунд перед явкой во дворец. Восполни силы как можно скорее, отец Найтроуд, — бесстрастно произнёс Трес, сидящий с выпрямленной спиной.

Как кукла-убийца, он не нуждался в пище в прямом понимании. Для нормальной работы мозга и мозжечка, которые были всё-таки из органики, один раз в месяц он принимал витамины с дистиллированной водой.

— Служба в Ватикане будет круглосуточная. Советую по возможности восполнить пищевые запасы.

— Не пойду, — пробормотал Авель.

— Что?

— Я не пойду, — спокойно повторил он.

Однако за его хладнокровием скрывалась буря эмоций. Дрожащей рукой он вынул сложенный лист бумаги.

— Нужно столько сделать. Осмотреть колокола. Вот, видите как много ещё. Я не могу пойти, пока не проверю их всех!

Леон, поглощая свой практически сырой бифштекс, произнёс:

— Болван, ты хоть понимаешь сколько в Риме церквей? С учётом дворянских часовен больше трёх или даже четырёх сотен.

— Гвардия и карабинеры осмотрели все колокола. — В отличие от Леона Трес рассуждал холодно. — Результаты отрицательные. Если ты перейдёшь границы, отец Найтроуд, твои действия будут считаться противозаконными. Твоя явка в Ватикан не просьба, а приказ герцогини Миланской.

— Тогда я ухожу.

— Уходишь? Мне не понятна формулировка. Перефразируй свой ответ, — потребовал Трес.

— Я ухожу из АХ и секретной службы. Так сойдёт?

— Дальнейшее неподчинение рассматривается как дезертирство перед угрозой наступления врага, отец Найтроуд. — Трес потянулся за пистолетом в кобуре.

Руку священника остановили сильные пальцы.

— Оставь, Стрелок. — Леон аккуратно вытер рот салфеткой, вовремя перехватив руку Треса. — Начнёшь стрельбу, полицаи слетятся сюда как мухи. Кейт же просила не нарываться на них.

Словно по волшебству бифштекс исчез со стола. Опрокинув целую бутылку пива, Леон срыгнул.

— Эх, жизнь хороша! Авель, а ты уверен? Уйдёшь вот так из АХ, потом проблем не оберёшься. Я, конечно, не спец в этом…

— От меня никакого толка.

— А? — Леон вздёрнул брови, ковыряясь зубочисткой.

Авель пустым взглядом смотрел на нетронутый салат.

— Я не смог спасти их… в очередной раз. Снова… погиб человек, доверившийся мне. Я бесполезен!

— Ну ладно. — Леон мягко положил руку на плечо напарника и потрепал его. Он добродушно прошептал дрожащему Авелю: — Теперь-то я вижу, что ты просто обыкновенный трус.

Никто, даже Трес, не заметил этого. Леон с такой силой ударил по лицу Авеля, что тот вместе со стулом отлетел к соседнему столику. Столовые приборы взметнулись в воздух и упали на пол.

— Две вещи, которые я не выношу! — яростно проревел огромный священник, гордо приосанившись. — Первое — это вегетарианские забегаловки. И второе — бесхребетных ублюдков, распускающих сопли по убитой бабе!

И он резко пнул в живот Авеля, который ещё не успел оправиться от прошлого удара. Бил он безжалостно и наверняка повредил внутренние органы. Поглядев на бывшего напарника, которого рвало на полу, Леон ухмыльнулся.

— Ба! Бедняжка Ноэль погибла из-за такого слюнтяя. Уходим, Трес! Толку от этого труса никакого. Он только мешать будет.

— Подтверждаю. — Трес взглянул на счёт. На его холодном, бесстрастном лице не было и тени сочувствия. — Отец Найтроуд… Нет, господин Найтроуд, я передам вашу просьбу об уходе герцогине Миланской. Вашего присутствия в галерее Спада больше не требуется.

Не оглядываясь, двое агентов АХ покинули ресторан.

***

— Какой милашка, а? — спросил мужчина своего собеседника, когда из ресторана вышли смуглый здоровяк и красивый как кукла молодой мужчина.

Оба священника сели в автомобиль и уехали без оглядки.

Юноша посмотрел вслед уезжающей машине. Он отпил эспрессо. Кофе немного горчил, но вкус был изумителен: ведь его варили в знаменитой кофейне Рима.

— Знаю, как ты любишь поддразнивать, Исаак. Конечно, на лицо они как близнецы, но по характеру совершенно разные. Ты поэтому так раздражён, да?

— «Работа — это половина жизни, а другая половина — тоже работа». Кестнер. Я просто делаю свою работу, Кукловод.

К аромату эспрессо примешивался терпкий запах табачного дыма. В синеватой мгле вечера длинноволосый мужчина поднёс к губам тонкую сигару.

— Я не работаю из-за чувств или эмоций, хотя иногда я могу вложить их в свою работу.

— Я бы сказал, что ты всегда их вкладываешь.

Красивый юноша сощурился. Одет он был в свободные брюки и рубашку простого покроя и выглядел как художник или студент филфака. Белоснежно-фарфоровое лицо украшали изящные черты. Проходившие мимо женщины, замедляли шаг в надежде подольше на него посмотреть.

— Так как идёт работа, Исаак? Перевёз всё оборудование?

— Ja, уже давно. Осталось привести его в действие согласно пожеланиям заказчика. Похоже, ему понравилась демонстрация в Барселоне. Он рьяно подгоняет меня.

— Ха-ха. Как думаешь далеко ли зайдёт наш священник? — Он кивнул в сторону ресторана, который ранее покинули двое мужчин.

Сребровласый священник только что вышел. Постояв недолго, Авель понуро поплёлся в толпу. Выглядел он подавленным. Народ толкал его и ругался, но он всё равно шёл вперёд. Его ковыляющая фигура удалялась.

— Ах, он так печален, Исаак. Может, ты перестарался слегка. Он ещё вены себе перережет вместо того, чтобы клюнуть на твою удочку.

— Это моя работа. Ты лишь наблюдатель, и у тебя нет права критиковать. Не утешать же мне его, — отозвался Исаак. На нём был чёрный траурный костюм. Он откинул свои длинные смоляные волосы и поглядел на собеседника. — Несмотря на свой скорбный вид, он всё же бог. Он один из богов, который впервые со времён сотворения мира спустился к нам, смертным. Если мы зазеваемся, он уничтожит нас.

— Он бог? Чего? Нищеты? По мне так обычный человек, если не хуже.

— Люди не могут отнять семь миллионов жизней. Они не могут обратить против себя весь мир, друзей и самих себя. Да, он…

Кукловод заметил, что рука Исаака слегка дрожала, когда тот стряхивал пепел. В его голосе сквозили нотки восхищения и безумия.

— Он бог кровопролития.

III

Четыре ангела на покрытом балдахином алтаре молча взирали на собравшихся в соборе смертных.

— Papa, sanguine nobilis, virtute nobilior… — Голос мужчины, преклонившего колени перед блестящим золотом алтарём, был тих, но эхом отдавался от стен.

С левого плеча тянулась пурпурная лента, указывающая на его сан архиепископа. Мужчина склонился на мраморном полу.

— Vive pius, moriere pius cole sacra. Fiat Dei voluntas. Аминь. Давно не виделись, ваше святейшество.

— Здравствуйте, дядя Альфонсо.

Он прошёл сквозь ряды стражей с алебардами. Юноша в белом облачении протянул ему руку. Изумрудное кольцо рыбака, сверкнувшее на пальце, говорило о том, что пред ним предстал наместник Бога на земле.

Юный Александр XVIII, триста девяносто девятый папа римский, слабо улыбнулся.

— Б-благодарю в-вас за хорошую службу в Кёльне. К-как вы поживаете?

— Весьма хорошо. Спасибо Господу нашему и вашему святейшеству, — ответил Альфонсо д’Эсте, архиепископ Кёльнский.

Говорил он с лёгким германским выговором. Недавно ему исполнилось пятьдесят, но его сильно старили седые волосы. Он внимательно смотрел на племянника своими пронзительными серыми глазами.

— Ваше святейшество, вы выглядите, как всегда, прекрасно. — Он повернулся. — Ох, Франческо, Катерина. Сколько лет!

— Дядя, здравствуй.

— Как ты, дядя?

Позади папы стояли мужчина и женщина в алых облачениях. Они поприветствовали Альфонсо. Тот ответил нежной улыбкой.

Кардинал Франческо ди Медичи, единокровный брат Александра, был высокий крепкий мужчина с бесстрашным лицом. Катерина Сфорца, изящная, красивая женщина, также приходилась юному Алеку единокровной сестрой. Они были главными оплотами Ватикана. Франческо заведовал внутренней политикой в качестве главы Конгрегации доктрины веры, Катерина же занималась внешней дипломатией как государственный секретарь.

— Пять лет прошло с нашей последней встречи. Ваши успехи поразительны. И каждый раз, когда я слышу о ваших достижениях, меня переполняет гордость, — сказал Альфонсо.

— Сложно поверить, что прошло уже пять лет, — отозвалась Катерина, в голосе который сквозили едва различимые нотки сомнения.

Хотя она всегда надеялась, что Александр станет папой римским, ей вдруг подумалось о всех невзгодах, которые испытал их дядя. Казалось, что поражение на выборах вынудило его уйти в изгнание.

Когда её отец Григорий был ещё жив, Альфонсо заведовал коллегией кардиналов, служил главой Святой инквизиции и государственным секретарём. Он провёл поразительные реформы в Ватикане. Он был строг к себе, но ещё более суров к подчинённым. Он не прощал продажных церковников и не проявлял милосердия к безбожным богачам. При его власти многих высокопоставленных священнослужителей сожгли на костре, он вводил войска в другие государства и устраивал перевороты.

Его прозвали «Il Furioso», Безумец.

После смерти Григория мир мог бы значительно поменяться, стань Альфонсо папой римским. И не только Катерина, реалистка по натуре, но даже Франческо, который придерживался взглядов дяди, опасались, что восхождение Альфонсо на папский престол вызовет недовольство со стороны знати. И тогда брат и сестра в первый и последний раз объединились, обучили своего младшего брата, у которого было прекрасное происхождение, и выдвинули его кандидатуру.

Катерина печально посмотрела на дядю. Как же он стар… На его морщинистом лице не осталось и следа от прежнего Безумца. Похоже, пять лет жизни в чужой стране высосали из него весь яд. Альфонсо стоял здесь и сейчас безобидный, беспомощный, поверженный старик с надеждой на спокойные годы.

— Ах, дядя, спасибо за столь щедрые дары, — произнёс Франческо, судя по виду которого, он думал о том же, о чём и его сестра. На его лице, будто бы высеченном из камня, мелькнуло несвойственное ему сочувствие. Он поклонился. — У нас сейчас финансовые трудности, ты прямо выручил нас. Наши уже начали ржаветь, твой подарок пришёлся как никогда кстати.

— Ну полно. Я думал не перестарался ли я. — Альфонсо, улыбаясь, покачал головой. — Но в конце концов Ватикан — это лик, который мы предъявляем миру. К счастью, мне удалось собрать пожертвования не только из Кёльна, но и из Ибер-Берлина. Как смотрятся?

— Их уже установили. Я ещё посмотрю на них после церемонии благословления. А что Германское королевство такое богатое?

— О да, весьма, и промышленность стремительно развивается. После присоединения Остмарка, судя по всему, они намереваются захватить Богемию. Соседние государства несколько встревожены. У этой нации всегда была привычка делать весь мир своим врагом.

Катерина взглянула на двоих мужчин, увлечённых обсуждением международной обстановки. Она кашлянула. На неё навалилась усталость. Она толком не спала с начала происшествия в Барселоне да и простудилась слегка. Ещё и критические дни наступили. По правде говоря, она хотела хорошо выспаться в покоях своего дворца…

— Сестра, к-как т-ты? — обеспокоенно вопросил юноша.

— Всё хорошо, Алек. Не волнуйся. — Она улыбкой подбодрила брата и постаралась сдержать кашель.

Неважно как сильно она устала, отдыхать времени пока не было. Она не могла допустить никаких происшествий, пока здесь дядя. Нужно быть начеку.

— Герцогиня, — раздался острожный голос.

Катерина встрепенулась.

Позади стражи стояли двое мужчин в сутанах — молодой с бесстрастным лицом и смуглый здоровяк.

— Где преподобный Найтроуд, отец Трес?

Катерина щёлкнула по передатчику в ухе и вспомнила, что в соборе не проходил радиосигнал. Она дотронулась до плеча брата и прошептала:

— Я пойду подышу воздухом недолго. Составишь пока компанию дяде, Алек?

— Д-да, сестра, конечно.

— Благодарю. Удачи.

Катерина сжала его руку и развернулась. Альфонсо всё ещё увлечённо беседовал с Франческо. Они вряд ли будут возражать, если она отлучится ненадолго. Она не заметила, как старик проводил её холодным взглядом.

Катерина оглядела тёмную площадь, посмотрев на огромный купол в ослепительном свете. Больше сорока метров в диаметре и ста тридцати метров в высоту. Он напомнил ей голову гиганта. Тянувшиеся по обе стороны залы с колоннадами были похожи на руки, обхватившие площадь.

Обычно священнослужители и паломники наводняли площадь Святого Петра, но сегодня здесь не было ни души. В центре безлюдной площади находилось два фонтана и узкий обелиск, устремлённый в ночное небо.

— Хм? Когда он тут появился?

— Ты впервые видишь его, отец Леон. Его недавно возвели.

Слегка вздохнув, Катерина села у обелиска. Летняя ночь была тёплой, но её била дрожь, и кашель вырывался из груди.

— Ещё до Армагеддона на площадь привезли обелиск с дальнего юга. Около века назад он упал в результате землетрясения. Это случилось во время правления Климента XIX, потом про обелиск забыли. А позавчера в честь своего прибытия в Рим дядя Альфонсо подарил его нам. Впрочем, неважно. Продолжим разговор. — Она опёрлась на обелиск и устало спросила: — Ав… отец Найтроуд желает покинуть службу? Похоже, он принял очень близко к сердцу произошедшее в Барселоне.

— Да уж. Что за кретин! — воскликнул Леон.

Он стоял напряжённо и несколько отчуждённо. Ворот сутаны он аккуратно застегнул и побрился. Он производил впечатление настоящего священника, правда, только когда молчал.

— Если я потащу его силой на задание, пока он в таком состоянии, он грохнется где-нибудь или убьётся. Мы оставили его проветрить голову. Простите, что не посоветовался с вами, ваше высокопреосвященство.

— Ты поступил верно, отец Леон. Я бы, наверное, также сделала.

Она была благодарна своему подчинённому, но всё же её терзало беспокойство.

Государственный секретариат был сродни Министерству иностранных дел других стран. Ведомство управляло как папскими посольствами и епархиями в других государствах, так и вело переговоры по дипломатическим каналам с правящей знатью. Катерина была властна проводить практически любые операции за пределами Ватикана, однако на территории Святого Престола руки у неё были связаны.

Полиция и карабинеры Ватикана и Рима были полностью подотчётны Конгрегации доктрины веры, главой которой являлся Франческо ди Медичи, самый ярый политический оппонент Катерины. Если секретариат вмешается в дела Конгрегации, Франческо тут же раздавит её ведомство. В подобных чрезвычайных ситуациях она могла рассчитывать лишь на своё спецподразделение АХ и служащих там девятерых агентов.

Трес, молчавший всё это время, наконец заговорил:

— Герцогиня, у вас есть другие агенты? Согласно статистике террористы наносят удар как раз во время визита высокопоставленных лиц. Именно из-за присутствия архиепископа д’Эсте риск значительно возрастает. Может, вы кого-нибудь вызовите для выполнения краткосрочного задания?

— Другие агенты… — задумалась Катерина, снимая монокль.

Профессор в Испанском королевстве боролся с синдикатом работорговцев. Танцор Мечей противостоял целому клану вампиров в Брюгге, а Безликий в Праге искал святыни, похищенные еретической организацией. Другие тоже были на заданиях. Все агенты заняты.

— Ничего не поделаешь. Будем справляться своими силами, отец Трес.

— Подтверждаю. Выхода нет.

— Прошу, Стрелок, Львиный Клык… постарайтесь изо всех сил, — воззвала к ним Катерина, слегка кашляя.

Альфонсо остановился в Апостольском дворце, вероятно, весь вечер она проведёт в его обществе. На следующее утро назначено богослужение. Всё высшее духовенство, включая кардиналов, будет присутствовать. Похоже, что сегодня её снова ждёт бессонная ночь.

— Я ещё посижу здесь. Всё равно сегодня я проведу ночь во дворце. Я вернусь к церемонии благословления. Прошу вас, будьте рядом с его святейшеством.

Часы на соборе показывали восемь сорок. Оставалась ещё немного времени до вечерней молитвы, возвещающей об окончании дня.

Утомлённая Катерина смотрела, как темнота постепенно поглотила её подчинённых, вошедших в собор.

Ночь стояла тихая. Две луны наблюдали за ней. Перед подготовкой к утреннему богослужению площадь закрыли для посещения. Кроме караульных, шагающих здесь время от времени с бряцанием, на площади никого не было… вернее, не должно было быть.

— Добрый вечер, Авель, — нежно поприветствовала Катерина возникшую рядом тень. — Ночь чудесна, согласен? Приятный прохладный ветерок.

— Добрый вечер, Катерина, — тихо отозвался он.

Голос его был слаб, но она всё же расслышала его. Глаза тусклые.

Хрупкая Катерина молчала. Она опёрлась на обелиск и слушала жужжание насекомых.

Казалось, оба они застыли во времени.

— Прости, Катерина, — заговорил Авель.

Лица в темноте не разглядеть, но его слабый голос дрожал, словно ему было нестерпимо больно.

— Прости, я… — Авель снова смолк.

Он напомнил ей провинившегося ребёнка, которому больше некуда идти, кроме как домой, где его ожидало наказание. Она нежно улыбнулась и дотронулась до чёток с крестом, висевших у него на шее.

— Помнишь, Авель?

— А?

— Десять лет назад, когда мы встретились… Я помню, что ты пообещал мне. — Нежно обхватив его чётки, она нараспев проговорила: — Когда ты спас мне жизнь тогда, ты сказал: «Я должен защищать людей, поэтому я спас тебя». Помнишь, что я ответила тебе?

— «Я должна остановить врагов человечества. Давай сражаться вместе», — тихо, но отчётливо сказал он мгновение спустя.

— Я никогда не забывала наше обещание, Авель.

Катерина сжала руку. Белоснежными пальчиками она крепко ухватила распятие. Она посмотрела в глаза священнику.

— Твой враг — мой враг. Ты и я бьёмся одним мечом. Не сражайся в одиночку.

— Спасибо, Катерина. — В его ясных голубых глазах светилась благодарность. — Спасибо тебе.

— Не стоит.

Женщина скользнула рукой по своим блестящим волосам и засмеялась. Она поднялась. Наступило девять часов.

— Тогда давай присоединимся к остальным. Алеку, наверное, страшно быть в одиночестве. К тому же я обещала вернуться к молитве. Ты тоже идёшь, отец Найтроуд.

— Понял. — Авель последовал за начальницей через площадь. Он потёр лицо, словно желая скрыть смущение. — Время так быстро летит. Уже десять лет прошло.

— Иногда я думаю, как бы повернулась моя жизнь, не будь того дня…

— Как?

— Я, наверное, не пошла бы по духовной стезе. Продолжила бы учёбу в университете, влюбилась, вышла замуж. Правда, тогда мой старший брат поступал бы как ему вздумается. — Катерина посмеялась, но взгляд её пронзительно-стальных глаз говорил о честолюбии и величественности. Её боялись как в Ватикане, так и за его пределами. — Если за моим братом не присматривать, проблем не оберёшься. Стоит оставить его хоть на минуту, он уже строит планы по захвату мира. Вечно пытается сделать весь мир своим врагом. Наверняка бы уже начал два-три крестовых похода.

Авель, следовавший за начальницей, резко споткнулся. Чуть не упав, он спросил:

— К-Катерина, что ты сейчас сказала?

— Хм?

— «Вечно пытается сделать весь мир своим врагом». Так ты сказала?

— Да. — Она растерянно глядела на изменившегося в лице Авеля. — А в чём дело?

— Г-где ты услышала это? — Он схватил её. — От кого?!

— От дяди… дяди Альфонсо. Он сказал брату…

— От архиепископа? — Авель побледнел. Брызжа слюной, он вопросил: — Где сейчас архиепископ?..

— В колокольне. Он подарил новые колокола в честь своего приезда в Рим. На сегодняшней церемонии мы собираемся освятить их… Авель?

— Оставайся на площади! Не заходи в часовню! — прокричал он, мчась к собору.

«А что, если тот, кто чувствует себя жертвой, на самом деле преступник…»

После происшествия в Барселоне они предоставили информацию о террористе, и Франческо перенёс визит Альфонсо, значительно усилив меры безопасности. Они проверили все колокола в Риме и всех прибывших в Рим. Однако несколько колоколов они всё же не осмотрели — те, которые Альфонсо привёз в дар. И не проверили они одного единственного человека — самого Альфонсо.

Бегом взмыв по лестнице, Авель закричал:

— Нет, не бейте в колокола!

Первыми вбежавшего мужчину заметили двое стражников с алебардами, стоявшие на карауле у двери. Благодаря утраченным технологиям их усовершенствованная боевая мощь не уступала силе вампира.

— Ты кто?

Алебардщики скрестили оружие, преградив ему путь, однако высокий священник с неимоверной прытью метнулся вперёд и, пригнувшись, проскользнул в помещение.

— О, неужели наш растяпа? — пробормотал Леон.

— Отец Найтроуд? — вопросил Трес.

Авелю некогда было оглядываться.

В этом потрясающем зале несколько десятков стражников охраняли трёх важных персон: папу римского в белом облачении, кардинала в алом и архиепископа в чёрном. Архиепископ ухватился за верёвку огромного колокола, высоко висевшего над головой. Он посмотрел на нарушителя и тут же обернулся к колоколу. Авель заметил, что тот ещё сильнее сжал верёвку.

— Проклятье!

Медлить нельзя. Авель выхватил свой старомодный револьвер.

— Стоять, сволочь! — закричал один из стражников, завидев оружие. Он обрушил на него алебарду, но лишь раскрошил пол — Авель отпрыгнул в сторону и прицелился в верёвку. Приземлившись, он выстрелил.

И тут раздался высокий металлический скрежет.

Между священником и колоколом возникла фигура. Лицо полностью закрывал шлем, но мужчина был огромен. И хотя уже наступило лето, здоровяк был укутан с ног до головы в монашеское облачение. На груди он скрестил два меча, в которых и застряла пуля Авеля.

Неожиданно рядом с ним возникла ещё одна тень. Шлем также скрывал лицо, но Авель понял, что это женщина, судя по фигуре, скрытой под пепельно-серым облачением. Она поднесла зажатые в пальцах тонкие иглы к шее Авеля.

— Инквизиторы! — хрипло воскликнул Леон, крутя на кончиках пальцев чакру. Обычно отважного силача сейчас трясло от страха.

Алебардщики молчали, изумлённо глядя на происходящее.

Инквизиторы, священные воины, служили в Конгрегации доктрины веры и уничтожали всякого врага. Они были оружием Церкви, сильнейшими сокрушителями Ватикана.

— Благодарю, брат Яков, сестра Симона. Вы можете идти, — сказал Франческо.

Когда монахи поклонились своему господину и покинули зал, кардинал подошёл к Авелю, застывшему подобно статуе. Франческо смотрел на сребровласого священника, и в его стальных глазах бушевала ярость.

Авель же не шелохнулся — он не мог. Две тонкие иглы были вонзены в его шею. Молодой мужчина бездвижно стоял.

— Я узнаю тебя… ты агент АХ. Что это значит, Катерина? Объяснись! — Франческо обернулся к бледной сестре, только что вбежавшей в колокольню.

Она остановилась, переводя дыхание.

— Я точно знаю, что это твой подчинённый. Ты что, хочешь убить дядю?

— Герцогиня Миланская не имеет никакого отношения к этому человеку, — раздался бесстрастный голос. — Этот человек, Авель Найтроуд, подал в отставку сегодня в шесть часов пятьдесят четыре минуты.

— Эй, Трес!

Не обращая внимания на дёргающего его за рукав Леона, Стрелок встал между братом и сестрой. Подобно преданному псу, защищавшему свою госпожу, он закрыл Катерину собой от прожигающего взгляда Франческо.

— Согласно пунктам четыре и восемь статьи номер три Должностного регламента государственной службы этот человек никак не связан с Государственным секретариатом. Он не имеет к герцогине никакого отношения.

— Что ж, хорошо. — Франческо долго смотрел в холодные глаза Тресу и наконец склонил голову. — Мы арестуем его. Раз он никак не связан с тобой, ты не будешь возражать, Катерина?

— Но…

— Но что?

Его острый взгляд прожигал Железную Леди. Она хотела ступить вперёд, но лишь опустила взгляд и поджала губы.

— Ничего. Как пожелаешь, брат.

Франческо едва слышно фыркнул и дал знак стоящим позади стражникам.

— Заприте его. Потом проведём тщательное расследование и выясним, связан ли он с секретариатом… Прости, дядя. Что за выходки!

— Не волнуйся, — наконец проговорил Альфонсо, поражённо глядя широко распахнутыми глазами. — Хм, я не понял, что произошло. Может, продолжим церемонию?

— Конечно.

— Постой, дядя. — Бледная Катерина перехватила руку мужчины, потянувшегося за верёвкой. Она внимательно всмотрелась в его лицо. — Прошу, отложи церемонию на время.

— Катерина… ты всё ещё… Что за вздор! — яростно воскликнул Франческо, но женщина не обратила внимания.

Она переводила взгляд с дяди на брата и наконец посмотрела на колокол. Она обернулась. Стража готова была вывести священника. Его ясные голубые глаза с мольбой смотрели на неё. Она молча кивнула Авелю.

— Дядя Альфонсо, я ни в чём тебя не подозреваю, но могу я осмотреть колокол? В нём может быть скрыто нечто опасное.

— Катерина, ты в своём уме?! — рявкнул кардинал.

— Постой, Франческо, — остановил его Альфонсо. — Всё-таки ты доверяешь своему подчинённому больше, чем родному дяде, да, Катерина?

— Прости, дядя, — ответила она печально, но решительно, — я доверяю своим людям.

— Понимаю. И всё же мне не хочется утруждать тебя всякими расследованиями. — С удивительной силой он убрал её руку. — Здесь и сейчас я докажу свою невиновность.

Катерина не успела остановить его. Альфонсо стремительно дёрнул за верёвку. Раздался ясный звон колокола. Словно голос прекрасного, но нечестивого ангела. Катерина невольно закрыла глаза, представив, как сейчас исказилось лицо Авеля.

Колокол звонил несколько секунд. Роскошные волосы Катерины подрагивали от слабых звуковых волн.

И всё. Никого грохота разрушения, никаких криков.

Открыв глаза, она увидела печальное лицо Альфонсо.

— Теперь ты спокойна, дорогая племянница?

— Её высокопреосвященство под домашним арестом в Апостольском дворце, Авель под стражей, а вы двое вот так вернулись? У вас совсем совести нет? — кричала монахиня-голограмма посреди кабинета Катерины. Её изображение постоянно мерцало. Она печально покачала головой. — На вас нельзя положиться! Ах, несчастная леди Катерина! Я бы так хотела сейчас быть рядом с ней.

— Мы ничего не могли поделать, — уныло ответил лежащий на диване огромный священник. Он угрюмо промычал: — Я красив, но слаб. А тут только этот пистолетчик. Мы же не можем воевать вдвоём.

— Я не собирался вступать в боевые действия из-за чужака. — Голос Треса звучал ещё холоднее обычного, и Леону сразу представился заледенелый меч. — Будь он уже официально в отставке, я бы уничтожил его собственноручно.

— Но… — Монахиня поражённо сморгнула. — Авель же наш боевой товарищ. Ты не перестарался?

— Отрицаю, Железная Дева. — Стрелок изучал толстую папку с документами, не поднимая головы. — Найтроуд отказался выполнять свой служебный долг и доставил огромные неприятности кардиналу. Он заслуживает уничтожения.

— Я не потерплю подобных разговоров!

— Да успокойтесь вы. — Леон поднялся с дивана и, пройдя между ними, подошёл к окну. — Не время собачиться. А за растяпу давайте помолимся. Пусть он покоится с миром.

— Он жив вообще-то!

— Да неважно. — Леон пожал плечами. — Что делать-то будем? Герцогиня под арестом во дворце, мы загнаны в угол. К тому же за нами слежка.

Слегка приоткрыв штору, Львиный Клык выглянул на улицу и зловеще ухмыльнулся. Стоявший за углом экипаж, судя по всему, принадлежал городской полиции: работали топорно. А вот люди, проскользнувшие на крышу соседнего здания, видимо, были карабинеры или инквизиторы.

— С нами обращаются как с высокопоставленными лицами. Может, закажем еду в номер?

— Кто-то вышел на связь… Ах? — Кейт нахмурилась. — Срочная радиопередача. Ох, сколько дел уже! — проворчала она и исчезла.

— Она прямо пчёлка. Что ты там изучаешь, Трес?

— Отчёт секретной службы о деятельности архиепископа Кёльнского. — За считанные секунды Трес изучил документы толщиной в словарь. — Я анализирую поведение архиепископа за последние пять лет.

— Так старик невиновен. Сам же видел его. Какой вред от него?

— Подтверждаю. Однако Кресник подозревает его. Значит, на то есть причины. Почему ты смеёшься, Львиный Клык?

— Да просто, — усмехнулся Леон, — после всего ты всё же доверяешь ему. Хороший ты парень.

— Отрицаю. Я не понимаю сказанного. Перефразируй.

— Да не смущайся.

— Смущаться? Я не понимаю. Переформулируй.

Внезапно в кабинете возникла голограмма монахини.

— Это срочно!

Она чуть было не уткнулась лицом в оголённую грудь Леона, который по обыкновению расстегнул ворот сутаны. Побледнев, она отшатнулась и вскрикнула.

— Ну что за грубость. Тебе так не нравятся мужчины с волосатой грудью?

— П-подождите, мне что-то стало плохо. — Кейт смолкла. — Ах, нет времени на подобную ерунду!

— То есть моя волосатая грудь ерунда?

— Хватит уже! Из Барселоны только что пришла радиопередача от Королевы Цыган! Они восстановили тело сестры Ноэль и…

— В чём дело?

В ответ на вопрос Треса в руке Кейт появился лист бумаги.

— Этот рисунок Ноэль держала в момент гибели.

На листе было изображено здание, известное каждому ребёнку в Риме. Леон и Трес сами там были недавно.

— Это же собор Святого Петра? В чём суть-то?

— Здесь посмотрите. Не замечаете ничего странного? Прямо в центре площади…

— Здесь… хм? Что это? — Леон удивлённо поднял брови, глядя на рисунок.

Трес тоже посмотрел на него.

— Запрашиваю подтверждение. — Он обернулся к Кейт. — Железная Дева, ты уверена, что это нашли в Барселоне?

— Да!

— Если так… — Стрелок поднялся, его голубые глаза зловеще блестели. — Герцогиня Миланская и Кресник попались в западню.

***

В Бельведерском дворце, изящном здании в стиле барокко, располагался музей с бесчисленными произведениями искусства, а также резиденция для правящей знати, приезжающей с визитами в Рим.

В одних из роскошных покоев дворца, глубоко вздыхая, вышагивал из стороны в сторону Франческо.

— Я глубоко сожалею о случившемся, дядя. Это произошло из-за нашей некомпетентности. — Кардинал, редко проявляющий эмоции, понуро ходил весь вечер.

— Всё в прошлом, дорогой племянник.

Альфонсо был само всепрощение.

— Я вёл себя не слишком добродетельно, поэтому Катерина усомнилась во мне. Прошу, не вини её.

— Я ей этого так не оставлю. Оскорбить единственного родного дядю…

— Да, родного дядю. Вот таких слов мне вполне достаточно. — Покачав головой, Альфонсо положил свою морщинистую руку на плечо Франческо. — Мы семья. Прояви снисхождение к Катерине. Она ещё с детства ко всему подходила с ответственностью. Просто на этот раз немного перестаралась.

— Я не могу точно обещать, но… я передам ей твои слова, дядя. — Франческо, не переставая хмуриться, проговорил всё же спокойнее.

— Прошу передай.

Кардинал поклонился и вышел из покоев.

Альфонсо немного постоял у окна. Он с нежностью глядел в ночное небо.

— Единственный родной дядя, ха? — Тут его губы изогнулись в ухмылке. — И вы предали своего дядю! Ты здесь, Маг?

— Ja.

Тень Альфонсо поползла по ковру. Она извивалась словно живая, росла и уплотнялась. Тёмные ленты обвились в центре, и тень превратилась в мужчину с длинными смоляными волосами.

— Исаак Фернанд фон Кемпфер к вашим услугам. Чего изволите, ваше преосвященство?

Альфонсо даже глазом не моргнул, завидев столь необычайное зрелище. Более того, он выглядел совершенно иначе, смотрел высокомерно.

— Кемпфер, ты верно посоветовал использовать фальшивку. У Катерины и, правда, отличные подчинённые. Будь начеку.

— Священник сейчас в тюрьме. Он не помешает вам, ваше преосвященство, — почтительно произнёс Кемпфер с лёгким германским акцентом. Его тонкие губы тронула понимающая улыбка. — Никто не сможет помешать завтрашней операции. Даже сам Господь.

Альфонсо сощурился, глядя в окно.

— Пять лет слишком долгий срок.

Яркий свет лился на собор и площадь с колоннадами. Посреди площади в небо вздымался огромный обелиск, над ним висели гирлянды сверкающих газовых фонарей, напоминающих бриллиантовые чётки на чёрном бархате. Ночной бриз доносил звуки праздных вечеров и пиров. Рим никогда не спал.

— Город, как всегда, прекрасен. Город, как всегда, отвратителен. Люди ударились в идолопоклонничество, церковь ослабла от роскоши, кардиналы погрязли в лености. Неблагодарные отпрыски, опозорившие моего брата. Вот кто повинен во всём этом! Им не под силу править миром!

— Пять лет назад кардиналы объединились с вашей роднёй и предали ваше преосвященство, — тихо, но с горькой правдой, заметил Кемпфер. — Они боялись вас, самого Безумца. Они знали, что вы бы избавились от них, взойдя на престол. Они весьма проницательны.

— Сегодня всё кончится. Оба моих врага и этот Вавилон скоро исчезнут. Никто не избежит молота Божьего, Vineam Domini. Я возведу новую священную твердыню в своём городе.

Его планы уже были в действии. Подготовка по переносу столицы в Кёльн выполнена на восемьдесят процентов. Составлен список будущих кардиналов, истинно верующих и добродетельных. Они присягнут на верность новому папе и построят царство небесное на земле. Пока существует истинно-законный правитель и такие люди, Ватикан не победить… даже если Рим придётся разрушить.

— Осквернённый Вавилон… Город нужно уничтожить во имя Всевышнего и справедливости, — печально прошептал Безумец ночному городу и его жителям.

Было без десяти пять утра и в окрестностях Виа дель Тритоне стояла тишина. Рядом с центром священного города располагались различные здания управления. В этот предрассветный час на улицах было безлюдно, проезжали лишь огромные бронированные автомобили серого цвета.

— Далеко ещё до главного управления, лейтенант?

— Около десяти минут, сэр.

Поджав губы, капитан Джироламо Монтесекко посмотрел вперёд. Там в окружении шести карабинеров тихо сидел заключённый.

— О боже, какая ужасная несправедливость, да, отец? Когда меня вызвали посреди ночи в Папский дворец, я никак не ожидал, что придётся арестовать священника. Что за пустая трата время, — засмеялся капитан, нервно открывая и закрывая колпачок перьевой ручки.

Авель не шевелился, лишь понуро свесил голову.

— Так, может, хватит упрямиться, отец Найтроуд? — Монтесекко с силой ухватил его за волосы.

Долговязый священник застонал от боли. Губы у него были сильно разбиты. Монтесекко аккуратно отёр ему кровь и в девятнадцатый раз повторил вопрос:

— Отец Найтроуд, ты вмешался в церемонию по приказу своей начальницы Катерины Сфорца, так? Ты выстрелил в архиепископа д’Эсте?

— Н-нет… вы ошибаетесь… — Казалось, голос не слушался его. — Я не имею никакого отношения к Катерине! Мы вообще никак не связаны!

Священник откинулся назад, словно его пронзило электрическим током. В спине что-то хрустнуло, словно кто-то впился в позвоночник.

— Я прямо теряюсь, отец. Если ты не сознаешься, мы оба проблем не оберёмся.

По правому мизинцу Авеля забежала кровь. Монтесекко выдернул ему ноготь. Он облизал губы, прикрепив ноготь к перьевой ручке.

— Скажу тебе честно, я не против подобных методов, но мне скучно выдирать все твои ногти. Так что давай, пой, сучий священник!

Монтесекко несколько раз ударил Авеля головой об окно. Не обращая внимания на треснувшее стекло, он всё бил и бил его, словно взбивал тесто.

— Да чтоб тебя! Ты следовал… приказам… этой чёртовой бабы…Катерины! А? Так ведь?

Авель застонал так жалобно, что карабинеры отвели глаза. Наконец остановившись, капитан выпустил свою жертву. Окровавленный священник безжизненно сник. Монтесекко ослабил галстук.

— Ах, упрямый ублюдок! Ладно, допрошу тебя с пристрастием в главном управлении… ох!

Внезапно автомобиль резко остановился, и капитан едва было не упал.

— Кретин! Ты что творишь? — прокричал лейтенант на водительском сидении.

Впереди грузовик перекрыл узкий проезд.

— Ох, простите, сеньор, — насмешливо отозвался верзила у грузовика.

Он выглядел как самый натуральный прохвост в этой пёстрой рубахе и тёмных солнцезащитных очках. Однако подошёл он с вежливой улыбкой.

— Хотел бы я сказать, что мы сейчас уедем, но у нас кончилась горючка. Сеньор, не поделитесь бензином?

— Как поступить, капитан?

— Ничего не поделаешь. — Монтесекко цокнул языком. — Помоги ему, лейтенант.

— Есть, сэр.

Огромный лейтенант вышел из автомобиля.

— Сколько тебе надо?

Незнакомец улыбался, совсем не страшась карабинеров.

— Всё давай.

— Брось шуточки. Открывай бензобак.

— Это не шутка.

Мужчина огромной рукой ухватил лейтенанта за шею и поднял его в воздух.

— Всем спокойно. Вылезайте из автомобиля, если хотите, чтобы он выжил, — равнодушно велел здоровяк.

Карабинеры по наитию потянулись за оружием. Лицо лейтенанта стало приобретать неприятный оттенок.

— Живо из автомобиля. Или я сломаю ему шею.

— Кретин. — Поглядев на дерзкого здоровяка, Монтесекко ухмыльнулся. — Не знаю с какой горы ты слез, идиот, но ты зря выбрал бой с карабинерами. Готовьтесь открыть огонь!

Опустились пуленепробиваемые стёкла, и показались дула автоматических винтовок.

Всё также улыбаясь, здоровяк ловко пригнулся.

— Я не отличаюсь терпением. Позже вы ещё пожалеете об этом.

— Я ни о чём не жалею. Какой мне толк с идиота, которого так легко взяли в заложники. Огонь! — Монтесекко махнул рукой. — Ах!

Раздалось семь выстрелов.

Откуда-то из темноты просвистели пули и вонзились в плечи карабинерам. Те бросили винтовки и схватились за раны с криками боли.

— Чисто. Ноль погибших, семь раненых. Перейти из режима нападения в режим поиска.

Из темноты выступил невысокий молодой мужчина. Зеркальные солнцезащитные очки на бесстрастном лице, в каждой руке по пистолету.

Здоровяк аккуратно опустил лейтенанта.

— Говорил же пожалеете, — наигранно вздохнув, произнёс он. — Поторопимся, Стрелок. Времени нет.

— Подтверждаю, — коротко отозвался Трес и положил руку на автомобиль. Лёгким движением он выдернул стальную дверь словно бумагу. Не обращая внимания на стонущих на полу карабинеров, он склонился к Авелю. — Слышишь меня, отец Найтроуд?

— П-привет, Трес… — слабо отозвался священник, — прости… вечно ты… вытаскиваешь меня… из передряг…

— Советую тебе молчать.

Агент АХ Трес Икс посмотрел на перьевую ручку на полу, на окровавленный палец Авеля, но не выказал никаких эмоций при виде следов пыток. Он заметил, что капитан потянулся за пистолетом. Монтесекко было дёрнулся, но не успел. Трес ловко перехватил руку садиста. С силой токарного станка Трес раскрошил его руку в труху. Тот не успел даже вскрикнуть, как Стрелок ударил Монтесекко лицом об автомобиль, впечатав ему нос в череп. После этого Трес разорвал кандалы напарника. Лицо его оставалось спокойным.

— Нужно уходить. Двигаться можешь?

— Д-да. Что случилось? Почему вы спасаете меня?

— Нашли труп Ноэль, — ответил Леон, — и рисунок, который она обнаружила. — Он помог Авелю встать. — Твоя интуиция почти не подвела тебя. Ноэль нашла план собора Святого Петра, а на нём нарисован обелиск на площади. Расположение, размер и дизайн абсолютно идентичны.

— И что? Стойте. Этот обелиск…

Позавчера Альфонсо д’Эсте привёз его в дар и его установили на площади. Ещё пару дней назад о нём никто и не подозревал, кроме самого архиепископа и тех, кто работал над созданием монумента.

— Выходит, Барри помогал конструировать обелиск. Беззвучный шум внутри него! — воскликнул Авель.

— Подтверждаю, — холодно ответил Трес, поднимая значки и пропуска карабинеров. — Нужно поторопиться в Апостольский дворец. Ты и отец Гарсия уничтожите обелиск, я присоединюсь к герцогине Миланской.

— Отлично, за дело! — свистнул Леон и хлопнул в ладоши.

Тут он отпрыгнул от автомобиля и неожиданно застыл.

— В чём дело, Леон?

— Стоять! — Леон принюхался.

С устрашающей мощью он схватил Авеля за плечи.

— Ась?

Темноту разрезала белая вспышка света. Прогремел взрыв, и грузовик вспыхнул золотистым пламенем. Он дугой взметнулся в воздух и, упав на землю, разлетелся на куски.

Они прикрыли головы.

— Ч-что за?..

Яркий свет вспыхнул в окне в здании напротив них. Между лучей прожекторов забегали люди в обмундировании.

— Карабинеры!

— Не только. У нас проблемы посерьёзнее, — прорычал Леон.

Среди карабинеров на крыше стояли серые фигуры и глядели на них. Гигант с двуручными мечами и женщина с тонкими иглами между пальцев.

Леон закатал рукава.

— Два инквизитора и карабинеры. Похоже, они хотят составить нам компанию.

— Отрицаю. Здесь нежелательно задерживаться. Я разберусь с ними. Вы идите.

— Подожди, Трес! — воззвал к нему Авель. — Даже с твоей мощью тебе вряд ли совладать с двумя инквизиторами…

— Нет проблем.

На лице Стрелка не было и тени страха, когда он оглядел почти сотню карабинеров.

— Как только разберусь с ними, присоединюсь к вам, — ледяным тоном добавил он, — а пока, отец Найтроуд, ты защищаешь герцогиню Миланскую. Отец Гарсия, ты уничтожишь обелиск.

— Понял, но… — Леон стянул очки и лукаво ухмыльнулся, — хочешь дать возможность Авелю отомстить за смерть Ноэль? Какой ты всё-таки хороший парень.

— Отрицаю. Я просто просчитал наиболее эффективные боевые действия. Нет времени на разговоры. Уходи, Львиный Клык. — Трес вынул два пистолета. Нервные карабинеры тут же вскинули винтовки, но и тени страха не мелькнуло на лице Треса. — Сменить режим поиска на режим уничтожения. Начать бой.

VII

«Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Собор Святого Петра, возведённый на усыпальнице апостола, который был первым учеником Христа и самым первым папой римским, напоминал огромное надгробие.

Здесь покоились многие известные верховные правители Святого Престола. Иоанн Павел II, который до Армагеддона боролся против коммунизма, политического строя, основанного на принципах марксистского социализма и распространённого на половине земного шара. Иннокентий XVI, преданный мученической смерти в Тёмные века, когда развязалась война с вампирами. Не говоря уж о Сильвестре XIX, начавшего одиннадцатый крестовый поход. В этой огромной крипте, высотой в тридцать метров и по ширине не уступавшей самому собору, нашли своё последнее пристанище самые успешные римские понтифики. Здесь было множество усыпальниц с саркофагами и надгробиями.

Пять лет назад в крипте похоронили папу Григория. В память о его великих достижениях саркофаг отличался роскошной отделкой. Катерина в молчании стояла перед огромным надгробием.

По правде говоря, она никогда не любила этого человека. Десять лет назад, когда ей было четырнадцать, она переехала из Милана в Рим. В течении пяти лет вплоть до самой смерти Григория они едва ли разговаривали.

«А что же отец? Любил ли он дочь от одной из своих многочисленных любовниц? Хотя… сейчас это уже неважно».

— Прошу прощения за задержку, Катерина. И прости, что позвал тебя так рано. — Хриплый голос прервал её нелепые мысли.

Дверь мягко открылась и тут же закрылась.

Она почтительно склонила голову.

— Простите меня за вчерашнее, ваше преосвященство.

— Прошу, не нужно этих формальностей, дорогая племянница. Мы здесь одни. — Альфонсо великодушно улыбнулся и взял её за руку. — Прости за столь неожиданное приглашение. Ты ещё не отдыхала?

— Нет, я… неважно, дядя. Всё хорошо?

До рассвета оставалось десять минут. Она находилась под домашним арестом и не могла посетить утреннее богослужение, но дядя-то должен был пойти. Она задумалась, зачем он позвал её сюда?

— Гонец сказал, что ты хочешь поговорить со мной наедине, дядя. О чём же?

— Дорогая племянница, что ты думаешь о нынешнем Ватикане?

— Что ж… — Катерина нахмурилась, не отвечая.

Она не понимала, что у него на уме. С чего ему вдруг захотелось посплетничать со своей арестованной племянницей? Она растерялась, что было ей крайне несвойственно.

— Со дня смерти предыдущего папы прошло уже пять лет без каких-либо страшных последствий, — наконец сказала она. — А в чём дело?

— Без страшных последствий? Ты, правда, так думаешь? — Альфонсо взглянул на надгробие.

Благодаря сложной системе кондиционирования воздуха температура в крипте редко поднималась выше четырёх градусов. Альфонсо заговорил резко, изо рта вырвалось белое облачко пара.

— Кёльн достаточно далеко отсюда, но даже туда до меня дошли слухи о дурной славе Рима. Говорят, священнослужители погрязли в скверне, подкуплены дарами и взятками правящей знати, а папа, который должен быть наместником Бога на земле, лишь марионетка в руках его брата и сестры.

— Дядя! — с резким упрёком воскликнула Катерина. — Дядя… то есть архиепископ д’Эсте, ваши слова непочтительны. Прошу вас молчите.

— Дорогая племянница… Катерина… — Тут он распрямился, к голосу вернулась мощь былого Безумца. — Твой острый ум бесценен. Не дело тебе прозябать под начальством такого человека, как Александр. Твой ум и мои идеи, что может быть чудеснее? Что скажешь, Катерина? Пойдёшь со мной? Я желаю, чтобы ты была в рядах Нового Ватикана и использовала свои таланты.

«Новый Ватикан? О чём он говорит?»

Он со всей серьёзностью смотрел на ошеломлённую женщину.

— Катерина, идём со мной. Давай вместе уничтожим этот прогнивший Ватикан и построим другой мир. Я искренне хочу, чтобы ты стала частью нового мирового порядка, который я установлю.

Он звучал действительно как настоящий безумец. Катерина хотела засмеяться и позвать охрану, но она лишь стояла, бледная и бездвижная, пока её дядя с жаром нёс эти бредни.

Она заметила, что его тень пошевелилась. Отбрасывая чёрные линии, с пола поднялась плотная и тёмная фигура. Она напомнила ей ожившего утопленника, восставшего из болота.

Крипту заполонили страшные звуки и тёмные фигуры.

Катерина застыла, вспомнив подобное.

— Венеция! Дядя, нет! Неужели ты вместе с Орденом?

— У тебя отличные подчинённые, Катерина. Вчера я очень испугался.

Демоны, призрачные кобольды, повернули свои безглазые голодные морды к ней.

Архиепископ невозмутимо смотрел, как жуткие существа приближались к ним.

— Я наконец-то победил. Igne Natura Renovatur Integra. Огнём природа обновляется вся. История этого гнусного Вавилона закончится на рассвете. Мёртвый город послужит основанием для нового мира, который я построю.

— Дядя, ты хоть понимаешь что делаешь?! — прокричала Катерина, по наитию отступая назад. — Ты же работаешь вместе с Орденом! С этими террористами! Ты теперь враг Ватикана… Нет, всего мира!

— И что с того? — спокойно вопросил Альфонсо с гордым видом. — Какие нынче добродетели в этом прогнившем мире? Люди подобны червям, церковь погрязла во грехе, дворяне заняты лишь убийством друг друга. Зачем женщине твоих талантов рисковать своей жизнью ради такого мира?

Ошеломлённая Катерина не сразу нашлась что ответить.

— Да, в мире полно скверны, но… — начала она твёрдо.

На её прекрасном лице отражались решимость и уверенность.

— Но несмотря на всю грязь, наш долг защищать этот мир! — убеждённо воскликнула она, глядя на дядю с презрением и жалостью. — Это наша священная обязанность! И я не отступлюсь от неё!

— Что ж, да будет так. — Альфонсо щёлкнул пальцами.

Жуткие кобольды вскинули головы, словно освободившись от оков.

— «Wer geboren werden will muß eine Welt zerstören». «Кто хочет родиться, должен разрушить мир». Гессе. Какая жалость, герцогиня Миланская.

Катерина стояла не двигаясь, пока кобольды мчались к ней. Глядя в лицо смерти, она даже не дрогнула. Когда существа были готовы поглотить её хрупкое тело, её пронзительные серые глаза сияли так, словно ей было неведомо поражение.

Внезапно громыхнула дверь.

— Наномашины Кресник 02, сорок процентов возможностей. Принято!

— Авель! — просияла Катерина.

Кобольды разлетелись в разные стороны, как сухие листья. Одного размазало по стене, как кусок мяса, другой растёкся по полу абстрактной картиной.

— Как ты, Катерина?

Посреди этого вихря криков и шума между красавицей-кардиналом и существами стоял высокий священник. Он вскинул косу и осмотрелся своими алыми глазами.

— Вовремя успел. Ты не ранена?

— Нет, я цела. Поберегись. Мой дядя!.. — воскликнула с облегчением Катерина, пытаясь унять дрожь в коленях. — Схвати архиепископа д’Эсте! Он хочет уничтожить Рим!

— Д’Эсте? — Он мрачно смотрел на старика. — Катерина, это не твой дядя. Может, хватит претворяться?

Он взмахнул косой по холодному воздуху. Тёмное лезвие надвое рассекло тело архиепископа.

— Хм. Кажется, я немного заигрался, да? — раздался тихий смех.

Старик всё ещё стоял. Из рассечённого тела не вытекло и капли крови, зато на пол посыпался чёрный песок. Улыбка исчезла, тело сдулось.

— Архиепископ д’Эсте уже покинул Рим. Он весьма занят устройством Нового Ватикана. Он попросил меня поговорить со своей племянницей перед разрушением города. Вы слышали его слова.

По полу растекалась тень. Тьма зашевелилась, уплотнялась. Пред ними предстал мужчина в чёрном костюме с длинными смоляными волосами.

— Guten Morgen, — любезно улыбнулся он. — Исаак Фернанд фон Кемпфер, Механический Маг, к вашим услугам.

VIII

Занимался рассвет, и небо окрасилось бледно-голубым цветом. Тени от колоннад на площади с каждой минутой удлинялись.

Слышался гул голосов из часовни. Стремительно приближался час утреннего богослужения. По площади шла группа монахинь с хмурыми лицами. Слухи о ночном происшествии распространились быстро, и стража у входных дверей рьяно проверяла всех и каждого, что вызывало недовольство.

— Эй! — Кто-то схватил полицейского, проверяющего желающих посетить литургию. — Кардинал Медичи уже прибыл?

— Да. Уверен, что он в соборе. Что вам нужно, капитан?

Полицейский настороженно посмотрел на мужчину, пробившегося сквозь толпу. Огромный длинноволосый карабинер тяжело дышал, словно пробежал немалую дистанцию.

— Монтесекко, капитан карабинеров, — представился тот. — Преступник, напавший на архиепископа, сознался. Мне нужно сейчас же доложить его высокопреосвященству! Дай пройти!

— Простите, у вас есть пропуск?

— Кретин! Какой пропуск, когда чрезвычайная ситуация! Да я наверх жалобу напишу на тебя! — проревел капитан, однако добился лишь обратного.

Карабинеры занимались расследованием политических преступлений и террористических актов, а римская гвардия выполняла роль городской полиции. И по традиции отношения между двумя подразделениями были весьма натянутые.

— Правила есть правила. Я не могу вас пропустить, — сурово ответил гвардеец. — Сперва предъявите письменное разрешение.

— Так я тебе об этом и толкую — времени нет! Ах, делать нечего. Это совершенно секретно, но я скажу тебе. — Капитал стиснул зубы, но видимо понял, что сглупил, ругаясь на полицейского. Он тихо объяснил: — Никому ни слова, хорошо? Секретная служба донесла, что на площади заложили бомбу.

— Б-бомбу? — Гвардеец прошептал вроде бы тихо, но стоявшие рядом полицейские напряглись.

— Её спрятали в обелиске, — добавил капитан. — Я обезврежу её, но нужно вывести всех людей с площади. И нельзя поднимать панику.

— П-понял!

К счастью, на площади осталось не так уж много людей. Глядя, как полицейские разбежалась в стороны, переодетый в карабинерское обмундирование Леон ухмыльнулся.

— Что ж, удачи, господа. А мне тоже пора работать.

Он вынул из кармана кусок пластилина размером с кулак и умело прилепил на него похожий на часы механизм. Словно дикий кот, он изящно скользнул к обелиску и присоединил пластилин к основанию.

— Низкочастотное оружие или нет, если его уничтожить, проблем не будет. А потом разберёмся и со всем остальным, да?

Аккуратно присоединив устройство, Леон нахмурился. Как хищник, почуявший западню, он впился взглядом в постамент обелиска.

— Почудилось?

— Капитан!

Леон тут же спрятал самодельную бомбу в рукав. Обернувшись, он увидел тяжело дышащего гвардейца, бегущего к нему.

— Капитан, могу я пойти с вами к кардиналу Медичи и доложить о бомбе?

— Хм? А-а-а…

Нет, конечно, но как ему объяснить. Леон откашлялся. И тут по спине пробежал холодок.

Это был лишь инстинкт, но он внезапно резко отпрыгнул от каменного постамента. Гвардеец ошеломлённо глядел, как Леон стремительно взметнулся в воздух, и тут что-то переломило ему шею и утащило под землю.

Чёрная дыра разверзлась на том месте, где только что стоял Леон. Нечто выпрыгнуло оттуда, убило молодого полицейского и утащило его тело. И всё это прошло за долю секунды.

— Что это было?

Леон запрыгнул на вершину обелиска. Под постаментом что-то пряталось.

— Что случилось, капитан?

— Болван, не подходи! — прокричал Леон, но было поздно.

Дыра вновь разверзлась. Оттуда выскочило существо, ухватило за ногу ошеломлённого гвардейца и стремительно утянуло кричащего беднягу вниз.

— Что за хрень такая?

По брусчатке пошли трещины. Полицейские и монахини перепугались. Существо двигалось с невероятной скоростью под землёй.

— Вот дерьмо. Плохо дело.

Леон с вершины обелиска посмотрел на происходящее и цокнул языком. Обычный человек увидел бы лишь тень, но у него было невероятно острое зрение.

Вот ведь напасть…

Леон поглядел на монахинь.

— Ну что ж делать, — пробормотал он, стянув с себя чёрный с серебром китель, — я спать спокойно не смогу, если брошу дам в беде.

Он спрыгнул на постамент и вытащил бомбу из рукава.

— Эй! Тут твоя добыча!

Существо, вероятно, почувствовало, как он приземлился на землю. Трещины на секунду остановились и затем резко сменили направление. Как акула, почуявшая кровь, существо ринулось на Леона.

— Иди сюда, давай! Ой!

Он отпрыгнул в сторону. Под ним неожиданно треснула брусчатка. Чёрная тень взметнулась вверх. Огромный земляной червь толщиной с тело человека раскрыл жуткую пасть, обнажив окровавленные клыки. Червь метнулся к Леону.

Клацанье зубов эхом отдалось по всей площади. Земляной червь, искусственный дух по прозвищу «гном», впился зубами в свёрнутый китель Леона и стремительно исчез в дыре.

Сражаться с такой молниеносной тварью было малоприятным занятием.

— Прощай, глупый червяк. — Леон благовоспитанно помахал рукой.

И тут земля задрожала. Из туннеля гнома потянулся белый дым.

— Сам виноват. Помни об этом, — произнёс Леон, довольный, что бомба убила тварь. — А теперь пора заняться обелиском.

Он подошёл к памятнику и стал присоединять две бомбы, которые спрятал в карманах брюк. Неожиданно он остановился.

— Эй-эй… да ты издеваешься!

Холодный пот заструился по его лицу.

По брусчатке поползло десять трещин.

— Прошу прощения за случившееся в Барселоне, отец Найтроуд. Как поживаешь? — вежливо поинтересовался Маг. — Наконец-то занавес поднялся и явил нашу маленькую сцену. Я очень хочу, чтобы ты присоединился к представлению.

— Мой напарник уже на пути к площади, — сказал Авель. Его глаза сверкали подобно рубинам.

Преступник стоял на расстоянии удара. Он мог раскрошить его череп косой в любую секунду.

— С минуту на минуту Беззвучный шум обезвредят, а я арестую тебя, и всё кончится.

— Это невозможно, отец. Неужели ты думал, что мы не предвидели подобное? — Его приятный голос мог бы успокоить даже преступника перед смертной казнью.

Авель и Катерина побледнели.

— Мы поставили охрану на площадь. Твоего друга уже наверняка разорвали на кусочки. Операция «Беззвучный шум» пройдёт точно по плану. Если только я не остановлю её.

— Тогда я заставлю тебя это сделать!

Авель молнией обрушил косу на Кемпфера, однако чёрное лезвие остановилось сантиметрах в восьми от своей цели. Ему помешало сильное электромагнитное поле — Щит Асмодея.

Авель крутанул косу, лезвие на другом конце покорёжило пол и метнулось к тени Кемпфера. Авель знал, что для такого мощного поля необходима колоссальная энергия. Кемпфер не сможет его долго удерживать. Если продолжать ударять, он пробьёт щит.

Маг медленно воздел руки.

— Ar-O-Go-Go-Ru-Abrao! Взываю к тебе, повелитель пламени, ангел ненависти… — нараспев говорил он.

Пентаграммы на перчатках вспыхнули клятым пламенем. По крипте разнеслась зловещая аура. Становилось жарче.

— Бесчестный, скверный, презренный, нечестивый, ты, что живёшь в зыбких глубинах души, сердце моё познает мир сквозь тебя.

Авель ещё раз крутанул косу и обрушил на Кемпфера.

— Не знаю, что ты замышляешь, но всё кончено!

— Явись, властитель величественной тьмы, дай мне своё пламя. Приди, Стрела Велиала!

Косу окутал яркий белый свет.

Из воздуха в Авеля взметнулся огненный шар и откинул его. Закружился ветер и отшвырнул его в стену, как игрушку.

— Авель! — вскрикнула Катерина. Глаза её широко распахнулись.

Священник скрючился на полу. Из головы фонтаном хлестала кровь.

— Вы только сильно не шевелите его. Стрела Велиала — это электромагнитный пистолет, который по силе сравним с мощнейшей пушкой на линкоре. Даже удивительно, что он уцелел после прямого удара.

Катерина, не слушая Кемпфера, склонилась над Авелем. Она не замечала приближающегося Мага, чьи руки окутал чёрный дым, точно такой же, что незадолго до этого обратился в песок, имитирующий Альфонсо.

— Авель! Авель, держись!

— Беги, Катерина… — Он вскинул окровавленное лицо. Красные глаза потускнели и уже не видели её.

Катерина знала, что при превращении в Кресника Авель был практически неуязвим. Видеть его таким сломленным…

— Архиепископ д’Эсте… то есть новый папа римский дал мне два указания. — Маг заговорил по-деловому, без всякого бахвальства и самодовольства. — Первое — уговорить вас, кардинал Сфорца, принять участие в становлении Нового Ватикана.

Пентаграммы на его перчатках снова вспыхнули. Он направил в прекрасное лицо Катерины руки, из которых вырывался дым.

— Вторым указанием было отнять вашу жизнь, если вы откажетесь. Ваше дальнейшее существование нежелательно для Нового Ватикана.

В эту же секунду железный песок наэлектризовался, и ток ударил по магнитному полю.

Катерина невольно закрыла глаза, когда вспыхнул яркий свет. За закрытыми веками мир окрасился к голубоватый оттенок. Её оглушил мощный взрыв. В ушах заболело от резкого перепада давления, в носу жгло. Однако она осталась жива.

— Авель? — вскинулась Катерина, почувствовал, как тёплые капли упали ей на голову.

Авель подобно статуе крепко обнял её. С лица стекала кровь. Спину ему страшно разорвало, кожа обгорела, белый позвоночник торчал. Даже вампир тут же погиб бы от такой раны, не говоря уж об обычном человеке.

— Боже правый. Поразительное зрелище, отец, — тускло произнёс Маг, глядя на священника, вероятно, погибшего. — Восхищает твоё желание защитить свою госпожу. Может, прекратишь сопротивляться? Лишь время тратишь впустую.

— Нет, — резко отозвалось окровавленное, израненное тело, всё ещё закрывавшее собой кардинала, — нет… я… защищаю… людей.

— Авель! Хватит! Прекрати! — закричала Катерина, уперев кулаки ему в грудь. — Забудь обо мне! Спасайся!

— Послушайся её высокопреосвященства, отец, — поддержал женщину Кемпфер, — не трать силы понапрасну. Как ни старайся, исход будет один. Разве Барселоны тебе было мало?

Заслышав про город, Авель дёрнулся и крепко сжал руки.

Кемпфер либо не заметил прилив сил к Авелю, либо претворился, что не увидел, но говорил всё таким же вежливым тоном.

— Да, здесь произойдёт тоже самое, что и в Барселоне. Практически весь город будет уничтожен. Твоя начальница, друзья, горожане — все погибнут. Все твои попытки тщетны. Потому что… — Маг смолк на секунду.

Он закрыл глаза, на его лице не было и намёка на горечь по погибшим, ни тени раскаяние за разрушения. После молчания, которое, казалось, тянулось вечность, он изогнул губы в улыбке.

— Потому что ты не в силах защитить своих любимых.

Захлёбываясь кровью, Авель хрипло воскликнул:

— Наномашины Кресник 02, увеличить до восьмидесяти процентов возможностей. Принято!

Авель раскрошил Щит Асмодея рубящим ударом. Не будь у Стрелы Велиала защитного механизма, Кемпфера бы рассекло пополам. Вместе с железным песком его откинуло назад. Он ударился о надгробие и разбил белую мраморную статую Богородицы. Крест с громким стуком упал на каменный пол, раскрошив его и подняв облако пыли.

— Удивительно. В тебе ещё столько сил? — Кемпфер как ни в чём не бывало поднялся и внимательно вгляделся в пыльную завесу.

Хрупкая фигура, лежащая у двери, должно быть, Катерина. Она не двигалась. Вероятно, потеряла сознание. А где же другой?

— Куда ты смотришь? — вопросил холодный нечеловеческий голос откуда-то сверху.

Кемпфер поднял голову. Потолок украшали фрески бесчисленных ангелов. Божьи вестники, изящные с белыми крыльями, славящие небеса. Среди них был падший ангел с блестящими чёрными крыльями и горящими красными глазами. Авель. Вернее, нечто, что ранее было Авелем.

— Так это твоя истинная сущность?

Казалось, из его рубиновых глаз текли кровавые слёзы. Из спины распростёрлись чёрные крылья, длиной в его тело.

— Рад познакомиться, Кресник 02. Наконец-то мы встретились.

Словно в ответ на его приветствие тот взмахнул крыльями. Каждое перо ярко светилось, электризуя воздух. Зловещее сияние окружало крылья. Начали взрываться лампы, краска на фресках стала плавиться и испаряться.

— Разряд живого электричества в целый мегавольт. Потрясающе! Но тебе не убить меня этим.

Расслышал ли он его насмешку или нет, но Авель прогрохотал нечеловеческим голосом:

— Умри.

И тут же голубовато-белая вспышка метнулась вниз.

Кемпфер поднял руки с песком к голове. Он не знал насколько мощным был разряд, но щит выдержит любой электрический удар.

Спустя лишь один удар сердца меч правосудия обрушился на высокомерного Мага.

— Как!

Он думал, что ему разорвало одежу, а на самом деле рассекло грудь. Ударом его откинуло на несколько метров. Он рухнул на пол, не понимая, что произошло. Другой бы переломал все кости и превратился в месиво.

— Невозможно понять повреждения. Что это было? — Всё ещё лёжа на полу, Кемпфер взглянул наверх.

Щит из железного песка завис между ним и Авелем, чёрные крылья которого слабо мерцали. Любой удар Авеля не должен был пробить защиту.

— Нет, кое-что могло. Разрядное напряжение. Удар сквозь межэлектродный зазор!

На лице Мага мелькнуло восхищение.

Такой удар происходит при ионизации воздуха, когда между двумя электродами возникает мощный электрический разряд и сходится в одной точке. Сила удара зависит от мощности электрического разряда. Теоретически можно даже расколоть надвое собор. Судя по всему, изверг наверху мог свободно управлять силой удара.

— Восхитительно, — выдохнул Кемпфер, глядя тусклыми глазами, как у мёртвой рыбы. — Невероятно. Никогда не думал, что Кресник способен на такое!

Он простонал, когда в него метнулся невидимый клинок. Рядом с ним разрушилось надгробие, словно его изрешетил пулемёт. Посреди электрической бури, трещащей ионом атмосферы на него безжалостно обрушился сгусток плотного воздуха, разрывая его тело пополам.

Всё стихло.

«Конец?»

Из-под кучи обломков Кемпфер высунул руку, словно хотел смахнуть каменные куски со своего тела.

— Ах!

Кто-то безжалостно наступил ему на развороченную грудь. Кроваво-красные глаза впились в него. Крылья исчезли, но он всё ещё держал косу в руках. Существо, некогда бывшее Авелем, внимательно смотрело на него.

— Просто восхитительно, — тихо произнёс Кемпфер, глядя в лицо неминуемой смерти. — Вы великолепны, господин Авель. Я повержен. Убейте же меня. Отомстите за ту монахиню, которой вы так дорожили.

В молчании существо занесло огромную косу. Лезвие было направлено в голову Мага. Кемпфер знал, что его рассечёт пополам. Он смотрел, как Авель с силой сжимает оружие.

Ничего не произошло. Ни свиста в воздухе, ни крика. Тишина. Лишь слабое дрожание.

Кемпфер удивлённо посмотрел наверх. К алым глазам Авеля, казалось, возвращалось тепло.

— Давным-давно я дал обещание, — болезненно пробормотало существо. — Я никого больше не убью. Я обещал..

— Обещание? — вопросил Кемпфер, с досадой заслышав скорбь в голосе Авеля. — Обещали, говорите?

Авеля трясло. Тёмные круги залегли под глазами. Буря эмоций готова была вырваться наружу.

— Да, я обещал, что не убью и не позволю другим погибнуть. Я поклялся искупить свои грехи.

Однако, несмотря на слова, он с трудом сдерживал косу, чтобы не обрушить её на голову Кемпфера. Руки у Авеля тряслись в порыве убить Мага. Изувер стиснул зубы и прижал руки к груди.

— Я не хочу больше никого убивать. И не буду. Скажи мне как остановить оружие? Прошу скажи! Я не желаю больше губить жизни! Я не хочу ещё смертей!

На красивом лице Кемпфера мелькнуло подобие эмоции, когда он услышал его отчаянную мольбу.

— Хорошо, я скажу, — произнёс Маг бесконечно добрым голосом, глядя в алые глаза Авеля. — Есть лишь один способ остановить Беззвучный шум. Нужно разрушить чип, управляющей системой.

— Чип? Где он?

— Здесь. — Кемпфер указал себе на грудь. Бледная кожа под разорванной рубашкой словно никогда не знала солнца.

— Чип во мне.

— Что? — выдохнул растерянно Авель.

В нём? Это значит…

— Да, чип в моём теле и всегда отслеживает признаки жизни, — улыбнулся Маг, не сводя взгляда с Авеля. — Когда я умру, чип перестанет действовать. Придётся убить меня, чтобы уничтожить чип. Всё просто, правда?

Авель широко распахнул глаза.

«Придётся убить меня, чтобы уничтожить чип».

Неужели он просит помочь ему покончить с собой?

Маг довольно улыбался, словно дьявол, заключивший договор с человеком в обмен на душу.

— Итак, как поступите? Я или Рим? Что вы выберете?

— Я…

Авеля трясло так, что коса в руках дрожала.

Если он оставит его в живых, Рим будет разрушен, погибнут сотни тысяч людей. Чтобы спасти город, ему придётся убить. И каков бы ни был выбор, он всё равно нарушит данное ей обещание!

— Другого выхода нет?

— Nein. Вы вольны выбирать, кто погибнет… Это всё, что вы можете сделать.

Зазвонил колокол. Наконец-то наступил рассвет.

— Беззвучный шум заработает, когда колокол прозвонит трижды.

Авель с ужасом посмотрел наверх. Раздался второй звон.

— Что ж, ещё один раз. Как поступите, отец?

— Я… я… — Авель тяжело выдохнул, взглянув на Мага.

Да, со смертью этого человека всё закончится.

Он должен спасти Рим и любимых, живущих здесь. Только так он сможет оправдать доверие своих друзей. Кемпфер был безжалостным убийцей. Он отнял бесчисленное множество жизней, разрушил целый город, убил Ноэль. Неужели он заслуживал жить? Почему он мешкает? Он вправе забрать его жизнь во имя тех, кого он любил и любит. Всё верно!

«И всё же я…»

Закрыв глаза, он увидел лица. Люди, которых он хотел защитить? Или которых не смог уберечь? Или…

Колокол прозвонил в третий раз.

— Пора.

Огромная коса обрушилась на голову Мага.

Где-то вдали звонил колокол.

— Ах. — Кашляя, Катерина поднялась. Обхватив гудящую голову, она оглядела царящую вокруг разруху. — Как!..

Она подскочила.

«Что случилось с террористом? Римом?»

— Авель! — крикнула Катерина высокой фигуре у разрушенного надгробия. — Авель, как ты? Этот Маг… Что случилось с этим розенкрейцером?

В ответ тишина. Он не моргая смотрел на пол.

— Авель, ты… — судорожно выдохнула Катерина.

Тот молчал. Он застыл с обрушенной косой в руке. Маг лежал у его ног.

— Мои соболезнования, кардинал Сфорца, — спокойно произнёс Кемпфер. — Это конец Рима. Беззвучный шум пришёл в действие. Он не смог решить.

Маг поднялся. Тонкий шрам пересекал щёку. Коса Авеля утонула в полу.

— Какая жалость, отец. Риму конец. Вы погубили полмиллиона жизней. Ваше обещание уничтожило город.

— Я? — ужаснулся Авель, отшатнувшись назад. Глядя на Мага, он сокрушённо воскликнул: — Я убил?

— Да, вы всех убили. — Маг приблизился к нему и прошептал на ухо, словно высекая каждое слово на его сердце: — Убей вы меня, спасли бы всех. Однако вы побоялись замарать руки. Из-за своего обещание не смогли отнять мою жизнь. Да, именно ваше обещание сгубило сотни тысяч невинных душ.

— Ах.

Огромная коса выпала из рук Авеля, и изверг, спотыкаясь, отшатнулся назад. Он закрыл лицо руками.

«Ещё немного».

— Почему бы вам не признать, что это вы погубили жителей Рима и своих друзей? — вопросил Маг, радуясь в душе. — Вы убийца. Убивать — вот ваша истинная сущность. Вы…

— Эгей, кто сказал, что все погибли, ты, говнюк патлатый? — раздался хриплый голос, такой спокойный, что, казалось, совершенно не к месту. — Растяпа, ты так и будешь стоять и слушать эту чушь? Чёрт. Ладно, сам с ним разберусь.

Катерина завидела огромную фигуру у двери. В руках Леон держал остатки механизма и голову гнома, из которой текла золотистая жидкость.

Отец Леон Гарсия д’Астуриас вскинул большой палец вверх и неуклюже подмигнул заплывшим глазом Катерине.

— А вот и я. Извини за задержку, Авель.

— Леон! — просиял священник.

«Если Леон здесь, значит, Беззвучный шум…»

— Объявился в последнюю минуту, а?

Впервые за всё время с лица Кемпфера слетела улыбка. Он стиснул зубы, глядя на сломанный механизм в руке Леона. В глаза мелькнула искорка недовольства.

— И я ещё доверил свою игрушку этому плохому артисту. Похоже, я недооценил тебя.

— Ты, определённо, недооценил меня, урод патлатый.

Кемпфер слегка цокнул языком, глядя, как Львиный Клык вертел чакру на пальцах.

— Игра зашла несколько далеко.

Он слишком ослаб для колдовства. И ему не удалось уничтожить Рим.

— Но я не могу вернуться в Башню с пустыми руками. Перед тем как попрощаться я оставлю вам один сувенир.

Маг пробормотал заклинание, и пентаграммы на его перчатках вспыхнули. Появился сильф. Полупрозрачный искусственный дух потянул свои щупальца к двум агентам.

— А это что за хренотень? — воскликнул Леон.

— Берегись! Целься в тело, не в щупальца! К-Катерина! — Авель в ужасе застыл.

Маг утопал в собственной тени. Он глядел на Катерину, у двери наблюдавшей за битвой.

— Мне очень жаль, ваше высокопреосвященство, но я не могу вернуться ни с чем. Заказчик не поймёт, — засмеялся Кемпфер, протягивая к ней руки.

Она, похоже, не осознавала, что происходит.

— Я не смог уничтожить Рим, но хотя бы вернусь с вашей головой.

Он обхватил её шею. Неожиданно его с силой откинуло назад.

Вспышка огня метнулась к его плечам. Тело изрешечено тёмными дырами от пуль, руки оторваны. Восемнадцать огромных пуль прострелили стену, подбросив его в воздух.

Только один человек мог провернуть подобное.

— Стрелок! — воскликнул Авель.

— Подтверждаю. — Трес проломил стену и встал рядом с Катериной. — Отчёт о повреждениях, герцогиня Миланская.

Его одежда была изорвана, искусственная кожа изодрана, но красивое лицо ничего не выражало.

— Теперь нас трое против одного, но я ближе всего! — Леон с ухмылкой изящно метнул чакру в шею Мага.

Раздались звуки рвущейся плоти и капающей жидкости.

— Что? — Огромный священник поражённо уставился.

Маленькая чёрная тень возникла между ним и Кемпфером. Чакра глубоко врезалась ей в грудь. Кемпфер призвал призрачного кобольда.

— Что за шутки такие? — разочарованно прорычал Леон.

В крипте появились ещё тени. Они сновали в разные стороны. Одна была без головы, другая разрезана пополам, но остальные начали собираться вместе.

— Маг, ты ещё живой? — раздался шёпот над ухом Кемпфера, который смотрел на поднимающиеся тени.

— Кукловод? Это ты дёргаешь за ниточки кобольдов?

— Долго ты не продержишься против троих. Поторопись, если хочешь выбраться. — Смех начал затихать вдали.

Пули и чакра полетели в Кемпфера. Его бегство явно не приветствовали. Кобольды рассыпались в прах, не в силах противостоять мощи.

Кемпфер с любопытством взглянул на высокого священника. Авель, чьи глаза окрасились снова льдистой голубизной, внимательно смотрел на Мага. Тот прочитал в них успокоение и сожаление, решимость и сомнение. Столько эмоций отражалось в его взгляде.

— «Nichts Abgeschmackters find’ ich auf der Welt als einen Teufel, der verzweifelt». «Нет хуже ничего, как чёрт, в отчаянье пришедший!» Гёте. Да будет так. У меня ещё будет много возможностей. Много, много, очень много, — пробормотал Маг, растворяясь в полу.

— Всё чисто. Задание завершено, — сказал Стрелок, уничтожая последнюю тень.

Три священника и кардинал стояли посреди трупов кобольдов, некоторые ещё подёргивались, но явно были не в силах сражаться.

— Чёрт! Мы упустили такого преступника. Неплохо он всё спланировал! — проворчал Леон.

— Это было неизбежно. Мы никак не рассчитывали на подкрепление в последнюю минуту. Главное, мы защитили герцогиню Миланскую. Результат более чем удовлетворительный.

Вся одежда у них была изорвана в клочья. Они выглядели как ветераны, вернувшиеся с войны.

— Значит, Рим цел, отец Трес?

— Включая его святейшество и высшее духовенство, раненые, потери и разрушения составляют ноль процентов. Задача выполнена на сто процентов.

— Отлично. Благодарю вас всех, — успокоившись, вздохнула Катерина.

Она смотрела на священников с несвойственной ей нежностью.

— В чём дело, Авель? — Она взглянула на него.

— Ничего… я… — Авель взволнованно замотал головой.

Несмотря на раны, Катерина, Трес и Леон стояли на ногах. Авель сощурил глаза, поражённый их отвагой. Неожиданно даже для себя он сказал:

— Я… хм… очень счастлив.

— Счастлив? Почему? — спросила Катерина.

— Я не понимаю сказанного, отец Найтроуд. Перефразируй.

— Эй, что с тобой? Ты головой ударился? — поинтересовался Леон.

Авеля пробили слёзы и смех, когда он глядел на эту хмурую троицу.

«Не бери на себя всё. Мы поможем тебе. И я…»

Авель задумался над словами Ноэль.

— Я не знаю как это сказать красиво, но… — проговорил он, — я рад быть рядом с вами.

Его товарищи долго молчали в смущении, не находя слов. Тут сверху раздались шаги.

— Ах, чёрт! Я пока спускался вырубил парочку-тройку гвардейцев, — признался Леон.

— Подтверждаю. Я тоже.

— Будет нелегко со всем разобраться, — вдохнула Катерина. — Нужно связаться с Кейт и затребовать у архиепархии Кёльна арест д’Эсте.

Они покидали крипту спешнее, чем было нужно.

— Кстати, отец Леон… Оставляю объяснительную по поводу гвардейской стражи на тебя. Я продолжу обход, — сказал Трес.

— Подожди-ка, — обиделся Леон, — это как-то нечестно. Почему я вечно отдуваюсь?

Следуя за своими двумя подчинёнными, Катерина вдруг обернулась. Авель всё ещё стоял там, потерянный и одинокий.

— В чём дело, Авель? Идём со мной.

Авель вскинулся и сказал:

— Да, пойдём.

***

Немало времени прошло, но Маг наконец-то вернулся в Башню. Заговорил он вполне жизнерадостно.

— Товарищи, друзья, любимые, неважно как их называть. Знаешь ли ты, что тяжелее всего для человека, полагающегося на других?

— Конечно.

Напротив Кемпфера сидел юноша. Лунный свет, лившийся сквозь занавески, озарил лукавую улыбку на его красивом лице.

— Романтик, что полагается на других, тяжелее всего переносит утрату близких.

— Ошибаешься. Тяжелее всего перемена в близких, Дитрих, — довольно улыбнулся Кемпфер, выдыхая дым. Сигара горела красным огоньком. — Пока я работал над делом, я прощупал его границы. Я могу обратить его величайшую силу в его величайшую слабость.

— Несомненно. Поэтому ты защитил архиепископа д’Эсте, Исаак?

— Да, в отличие от графа Загребского архиепископа ещё можно использовать. Могу устроить тебе встречу в Новом Ватикане, если хочешь?

После провала операции «Беззвучный шум» Ватикан связался с Кёльном. АХ провёл тщательное расследование, впрочем, особых неудобств Ордену это не доставило. К тому же те упустили Альфонсо, зачинщика заговора.

Кемпфер засмеялся, затушив сигару в пепельнице. Он спокойно взглянул на неподвижную фигуру у окна.

— Вот увидишь, Кукловод. Придёт время, когда вера этого священника обернётся мечом против него самого. И тогда он встанет на нашу сторону. Как считаете, mein Herr?

Стоявший у окна человек не отвечал. Молча он повернул к ним свою златовласую голову. На его красивом лице растянулась тонкая улыбка.

Комментарии

1. Галерея Спада (итал. Palazzo Spada) — она же палаццо Спада. Дворец (палаццо), в котором некогда жили представители знатного рода Спада (итал. меч, сабля), ныне музей.

2. Альфонсо д’Эсте (итал. Alfonso d’Este) — вероятно, прототипом послужил аристократ Альфонсо I д’Эсте, выходец из древнейшего итальянского рода Эсте, герцог Феррары, Модены и Реджио, участник Итальянских войн, войн Камбрейской Лиги. В жёнах у него были женщины из знаменитых родов Сфорца и Борджиа.

3. Карабинеры (исп. carabiniers или фр. carabinier) — изначально отборные военнослужащие в Испании. В Италии карабинеры служат в качестве полиции на территории страны и в качестве военной полиции в ходе заграничных операций вооружённых сил Италии.

4. Санта-Мария-Маджоре (итал. Basilica di S. Maria Maggiore) — церковь и папская базилика, одна из четырёх главных базилик в Риме.

5. Кукловод — англ. Puppeteer/Puppet Master, нем. Marionettenspieler.

6. Ja (нем.) — да.

7. Кольцо рыбака (лат. anulus piscatoris) — также папское кольцо, папский перстень, кольцо Святого Петра. Непременный атрибут папы римского. Кольцо служит напоминанием о том, что папа римский — наследник апостола Петра, который был рыбаком и первым римским понтификом. На кольце Пётр изображён забрасывающим рыбацкую сеть с лодки. Символика перекликается со словами Христа о том, что его ученики станут ловцами человеческих душ.

8. Furioso — переводится с итальянского и испанского как «гневный», «безумный», «свирепый».

9. Ибер-Берлин (нем. Über Berlin). Über переводится с немецкого как «более», «свыше», «над», «через». «Мега-Аниме» перевели его как Верхний Берлин, но во всех переводах даётся именно такое название, я решила оставить как есть.

10. Остмарк (нем. Ostmark) — Восточная марка или Баварская восточная марка изначально раннефеодальное государство (марка) в IX-XII на юго-востоке Германии, позже маркграфство Австрия. Когда в 1938 году Германия присоединила к себе Австрию, государство было переименовано в Восточную марку (Остмарк) дабы ослабить национальное самосознание австрийцев.

11. Бельведерский дворец (итал. Cortile del Belvedere) — ныне в Ватикане дворец занят музеем Пия-Клемента.

12. Vineam Domini (лат.) — дословно «Божий виноградник». Одна из апостольских конституций в виде буллы (папский документ со свинцовой, иногда золотой печатью). Была провозглашена папой римским Климентом XI в 1705 году.

13. Via del Tritone (итал.) — Виа дель Тритоне или улица Тритона.

14. Джироламо Монтесекко (итал. Girolamo Montesecco) — фамилия, возможно, взята у итальянского военнослужащего Джованни Батиста да Монтесекко, участвовавшего в заговоре против Медичи и в итоге обезглавленного. В истории Италии было множество Джироламо. И художники, и врачи, и музыканты и т.д.

15. «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Матфей 16:18.

16. Крипта — означает «крытый подземный ход», «тайник» в древне-греческом языке. Одно или несколько подземных сводчатых помещений. Служит для погребения.

17. «Кто хочет родиться, должен разрушить мир». Цитата из романа Германа Гессе «Демиан». Перевод С.К. Апт.

18. Guten Morgen (нем.) — доброе утро.

19. Ar-O-Go-Go-Ru-Abrao. Это что-то из области ритуалов призыва то ли каббалистов, то ли иллюминатов, то ли тамплиеров. В общем, не повторяйте это дома.

20. Велиал — он же Велиар, Белиал. Падший ангел, ставший демоном.

21. Кемпфер попеременно обращается к Авелю на «ты» и «вы» в зависимости от степени уважения.

22. Башня (нем. Turm).

23. «Нет хуже ничего, как чёрт, в отчаянье пришедший!» Цитата из «Фауста», Гёте. Перевод Н.А. Холодовский.

24. Mein Herr (нем.) — мой господин. Также вежливая форма обращения к мужчине. «Herr» ещё переводится как «Господь».

Ошибки, опечатки, неточности? Пожалуйста, дайте знать.

Спасибо за прочтение!

Кровь Триединства. Ярость против Лун (Новелла) - 3 Глава

Comments for chapter "3 Глава"

КОММЕНТАРИИ К МАНГЕ

Добавить комментарий Отменить ответ