Кровь Триединства. Возрождение на Марсе (Новелла) - 1 Глава

Не верь им, когда они говорят тебе и доброе.

Иеремия 12:6

I

— О нет! Уже так поздно! — заволновалась Эстер.

Пока она приняла душ и переоделась в монашеское облачение, наступило десять часов. К тому же из-за неисправной печатной машинки составляла отчёт она больше положенного времени.

«Неужели нельзя было потратиться на нормальное оборудование, раз уж это Апостольская нунциатура?» — подумала Эстер.

Сегодня государственный секретарь Святого Престола посещала Карфаген и в честь этого в нунциатуре проходил званый вечер, куда были приглашены высокопоставленные лица города.

С мокрыми спутанными волосами она сбежала вниз в парадный зал. Она вошла внутрь как почётный гость. Бей Карфагена как раз заканчивал свою длинную нудную речь.

Вздохнув с облегчением, богато одетые жёны важных лиц и епископ запросили тост, а работники нунциатуры закружились вокруг них.

— Ну-ка… Может, я смогу чем-то помочь? — задумчиво произнесла Эстер.

Работники нунциатуры с заботой отнеслись к ней, и она хотела ответить добром. Может быть, помочь разнести еду.

Вытянув шею, она начала высматривать кухню.

— Эге, ты ли, Эстер?

Она обернулась и увидела мужчину с льдисто-голубыми глазами. Он улыбался ей.

— В чём дело? Ты что-то ищешь? Сумочку потеряла?

— Нет! Что вы здесь делаете, отец Найтроуд?

Несмотря на торжество, он всё также закутался в пальто поверх своей изношенной сутаны.

Эстер настороженно поглядела на священника — тот беспечно улыбался, в руке он держал поднос с едой.

— Я думала, вы будете отсыпаться в номере после задержания в полиции, — сказала она, поглядев на его поднос.

— Ага, но этот чудесный запах добрался до моего номера, и я проснулся! Когда ещё представится возможность погулять на вечеринке? К тому же наемся тут до отвала. Кстати, я взял еды с собой. Шикарно! Хе-хе-хе, — хихикал Авель, показывая ей коробочку для обеда и убирая поднос.

Эстер не находила происходящее забавным, но ничего не сказала. От него у неё всегда раскалывалась голова. Прикусив язык, она развернулась и направилась к кухне. К её досаде, долговязый священник увязался за ней.

— Ах, я с тобой, Эстер. Я сил набираюсь. Покажу тебе, где тут самая вкуснятина. Я всё здесь изучил. Это моя территория! Может, начнём с ростбифа? — вопросил Авель.

— Я здесь не ради еды! Мне неловко стоять просто так. Я спустилась, чтобы помочь на кухне, — объяснила Эстер.

— Что? На кухне? О, отличная мысль! — воскликнул он, радостно захлопав в ладоши.

Эстер не волновало снизошедшее ему божественное откровение. Она вообще хотела, чтобы он ушёл куда-нибудь, где бы она не видела, как он копается в еде.

— Отец… может, пойдёте туда? Я вообще-то занята.

— Хм-м? Ну, можно мне на кухню? Я тоже это… помогу. «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь», так? — процитировал Авель.

Эстер пыталась отогнать его, но он продолжал плестись за ней, попутно что-то лепеча несвязно, словно был истово набожным. В итоге она сдалась. Даже такой безалаберный лоботряс, как Авель, мог помыть посуду хотя бы. И тут её осенило.

— Хотите помочь якобы, а на самом деле просто идёте ради еды! — воскликнула Эстер.

— Что? Эй-эй, что ты так плохо обо мне думаешь? — забормотал Авель, глянув на палец, которым она указывала ему прямо в лоб. — Я же священник, слуга Божий. Неужели я бы стал претворяться, что хочу помочь ради какой-то еды? И не стыдно тебе так думать!

— Тогда почему глаза отводите? Ищите отговорки? Бубните себе под нос? А? — требовала Эстер.

— Ах, в Библии сказано: «В скрытом умысле таится ложь». Да, это точно было в Деяниях святых апостолов, так?

— Хватит выдумывать библейские высказывания! — воскликнула Эстер, уперев руки в боки, готовая произнести проповедь. Она вперилась взглядом в священника, который был выше её аж на две головы. — Ну хорошо, раз уж мы дошли до этого, то я хочу спросить. Отец Авель, почему вы вечно?..

— Отец Найтроуд, вы уже вернулись? — Приятный голос прервал её поучения.

Рядом с ними неожиданно возникла тонкая фигура.

— А говорили, что вас ожидает ночь в подземелье… Когда вас выпустили?

— Добрый вечер, кардинал Сфорца, — произнёс Авель, обернувшись.

Он немного удивился, но улыбнулся, Эстер же побледнела и поспешно склонила голову.

— Ваше высокопреосвященство!

В сопровождении монахинь к ним подошла красивая женщина с изящной улыбкой и в монокле. На ней было алое облачение с вышитыми золотыми крестами. Облачение, которое могли носить лишь кардиналы, ближайшие люди к папе римскому.

— Слышала о случившемся сегодня днём, отец Найтроуд. Похоже, меня ждёт очередной занимательный отчёт.

Катерина Сфорца, герцогиня Миланская, женщина редких талантов, ведала вопросами дипломатии в качестве государственного секретаря Ватикана. Она с улыбкой глядела на священника, который смущённо скрёб голову, и тут внезапно посмотрела на девушку подле него — та стояла церемонно и напряжённо.

— Ах, сестра Эстер Бланшетт, не так ли? Я помню дело об Иштване. Поздравляю с отличной службой. Отец Трес высоко отозвался о твоей работе сегодня.

— Н-ну что вы… Я не достойна такой похвалы, ваше высокопреосвященство! — воскликнула девушка, гадая, что же отец Трес написал в своём отчёте. Она-то прекрасно понимала, что серьёзно сплоховала сегодня. Её снедал стыд. Она приподняла плечи, чувствуя благодарность.

— Было жуть как опасно, но сестра Эстер следовала моим указаниям и прекрасно справилась, — вставил Авель.

Эти идиотские слова смахнули с неё всякое смущение.

— Конечно, сестре Эстер не хватает опыта, но это ничего, — дерзко заявил священник, раздувая ноздри и вертя шампур с шашлыком из баранины. — Ей хватит полугода под моим началом, и всё у неё получится. Да она, считай, вытянула счастливый билет, а-ха-ха-ха-ха.

Девушка молча кипела, покрепче сжав трясущиеся кулаки.

— Прости, сестра Эстер. — Красавица-кардинал с сочувствием поглядела на притихшую монахиню. — Мне очень жаль, что тебе приходится нянчиться с ним, но у нас не хватает рук. Пожалуйста, потерпи его ещё немного, — подбодрила её Катерина.

— Н-не стоит извиняться! Спасибо за ваши слова! — ответила Эстер.

Насколько она знала, Катерина Сфорца, женщина благородного происхождения, слыла необыкновенно мудростью. С её красотой и положением она была что богиня на земле. Слышать от такого человека похвалу… И тут в голове у неё закрутилась какая-то мысль. Что-то в словах Катерины не убедило её.

— Кардинал Сфорца, — начал Авель, — если я вас правильно понял, вы считаете меня бесполезным?

— Ох, а разве это не так? Я была уверена, что ты и сам прекрасно это понимаешь, — отрезала она.

— Что? Как грубо! Вот тут вы не правы. Как видите, я… — лепетал Авель.

Самая прекрасная кардинал в мире и самый непутёвый священник в Ватикане продолжали спорить. Авель лишь дурашливо скрёб голову, а Катерина глядела так нежно, что Эстер невольно усомнилась: а правда ли она самая хитрая личность в Ватикане, та самая Железная Леди, которую боятся как в своей стране, так и за рубежом?

Эстер вдруг осознала, что она вообще ничего не знает об этих двоих.

«Я Кресник. Вампир, пьющий кровь других вампиров».

У молодого священника, которого она повстречала в своём родном городе, была и тёмная сторона.

«Значит, ты тот, кто я думал…»

О чём именно тогда говорил маркиз Венгерский? И насколько хорошо Катерина Сфорца знала священника?

— Простите, что прерываю вашу беседу, ваше высокопреосвященство, — раздался вежливый голос.

К Катерине поспешно подбежал местный работник. Говорил он почтительно, но бесстрастно.

— Вам звонок из Рима. Я перевёл его в ваш номер. Пожалуйста, пройдите туда.

— Звонок? К сожалению, я сейчас не могу говорить. Попросите их перезвонить, — ответила она.

Мужчина с беспокойством поглядел на неё.

— Дело в том что… вам звонят из Конгрегации доктрины веры.

— Из Конгрегации? То есть кардинал Медичи? — спросила Катерина, нахмурившись. — Что ж, поговорим позже, отец Найтроуд. Наешься вдоволь, пока можешь. По возвращении в Рим у тебя не будет времени праздно шататься, — поддразнила она его.

— Хочешь, я и тебе возьму еды? — вопросил Авель.

— Нет, благодарю. Не хочу, чтобы меня считали начальницей, которая эксплуатирует своих подчинённых.

Отпустив редкую для неё шутку, красивая женщина двинулась вслед за работником нунциатуры.

Чувствуя замешательство и восхищение, Эстер проводила взглядом стройную фигуру кардинала.

— Батюшки светы, вот Катерина влипла, — задумчиво протянул Авель.

Не понимая, что творится на душе у Эстер, сребровласый священник лишь беспечно покачал головой. Запихивая еду со стола в коробочку для обеда, он бескультурно проговорил с набитым ртом:

— После того, как Ватикан ввёл войска в Иштван, правящая знать не слишком нам доверят. А до Карфагена от Империи рукой подать, местные дворяне опасаются, что будут следующими. Государственный секретарь здесь, чтобы убедить их в благих намерениях Ватикана. Достойно восхищения, да?

— А вы без особых церемоний разговаривали с её высокопреосвященством, — заметила Эстер.

— Ась? — едва внятно выдавил он — рот у него был набит кускусом с бараниной. Проглотив наконец еду, он вопросил: — Что ты говоришь, Эстер?

— Я сказала, что вы хорошо ладите с её высокопреосвященством, да?

Не уловив колкости в её тоне, Авель поглядел вдаль, предаваясь воспоминаниям.

— Это да. Ну, мы просто давно знаем друг друга. Познакомились лет двенадцать или тринадцать назад… Она тогда перескочила несколько курсов и сразу в аспирантуру поступила. По-моему, она была даже младше тебя сейчас. Сколько ей было: четырнадцать-пятнадцать? Ну да ладно… Куда же ты, Эстер?

Девушка резко ринулась прочь, не слушая его.

— Если ты на кухню, я с тобой. — Он подбежал к ней.

— Не ходите за мной! — велела Эстер, подивившись своему резкому тону. Она скинула руку священника с плеча и холодно отрезала: — Идите уже ешьте или предавайтесь воспоминаниям, да делайте что хотите!

— Ась?

Авеля ошарашила такая внезапная перемена в Эстер. Впрочем, неудивительно: ведь и сама девушка не понимала, почему так разозлилась.

— Хм, Эстер, ты чего такая злая? — вопросил Авель.

— И вовсе нет! — закричала она.

Не понимая, что с ней творится, она отвернулась от священника. Ей совершенно не нравилась эта беспричинная ярость. Ей стало тошно от своего поведения.

— С чего вы взяли, что я разозлилась? Невежливо выдумывать такие вещи!

— Да нет… хм, я… тебя чем-то обидел? Если подумать, ну, чем угодно, конечно, мог. Ты прости меня, если что не так. Пожалуйста, не злись. Может, перекусишь? Здесь рубленые бифштексы просто пальчики оближешь!

— Я занята, — вздохнула Эстер.

Хотя священник был ни в чём не виноват, его извинения лишь ещё больше разозлили её. Отвернувшись, она зашагала прочь.

— У меня очень много дел, отец. Мне некогда с вами болтать.

— Куда ты идёшь? — спросил Авель. — Кухня в другой стороне.

Она тоже заметила, что идёт не туда, но уже поздно было поворачивать обратно.

— Я… я пойду проверю Борромини, — сказала Эстер, не останавливаясь. — Посмотрю, как он себя ведёт. Хочу спросить его, что он делал в городе.

— Гм, но это моя… — начал было Авель.

— А я пойду! Отец, останьтесь здесь. Скоро вы снова сможете поболтать с кардиналом. Вам же нравится вести с ней беседы, да? — брякнула Эстер, поразившись чуши, которую она несла. Завидев ошарашенный взгляд Авеля, она готова была расплакаться. Она поспешно отвела глаза. — В общем, я пошла. Не ходите за мной!

Собрав всю волю в кулак, она выскочила из парадного зала, будто бежала от чего-то.

II

Сгущающаяся тьма ночи наполнилась сладким ароматом — жасмин, роза, лимон, бугенвиллея, мимоза, гибискус… Даже в этой на первый взгляд вечной мгле цветы гордо воспевали свою короткую жизнь.

После захода солнца обжигающий зной отпустил пустыню и в городе похолодало. Со Средиземного моря доносился бриз, лаская разгорячённую кожу Эстер. И даже лица прохожих, наводнивших местный сук, смягчились.

— Ах? Это не тот переулок. Да где же я? — растерянно пробормотала Эстер, глядя на медину, похожую на лабиринт.

Она потерялась. Забыла не только, куда поместили Борромини, но и где был парадный зал. И почему нунциатура такая огромная?

— Ну вот, я проголодалась.

День выдался насыщенный, а она поела лишь за завтраком. Эстер вяло облокотилась о перила, чтобы хоть как-то успокоить урчание в желудке.

Ночной Карфаген поражал своей сказочной красотой.

Апостольская нунциатура располагалось в медине. На севере виднелась остроконечная башня Великого собора, который до Армагеддона был мечетью. Внизу распростёрся сук, местный рынок, где тесно прижатые друг к другу лотки работали до поздней ночи. Ветер доносил свежий запах апельсинов, смешанный с ароматом духов. Знаменитый своими украшениями сук сверкал в лунном свете драгоценными металлами. Для Эстер, родившейся на севере, представшая картина напоминала сказку, однако она не осознавала, что делала здесь.

В Иштване она даже и не мечтала о подобных южных странах. Сражаясь за свой народ, она была готова погибнуть в родном городе. Но вот не прошло и года, а она блуждает в этом лабиринте в сотнях километров от Иштвана.

— Хочу домой, — прошептала Эстер.

Она взглянула на ночное небо и медленно плывущие луны. Но ведь там никто её не ждёт. Все мертвы. Матушка-настоятельница, служители церкви, друзья из отряда… маркиз Венгерский. Все погибли в последней битве.

«Почему вы умерли?»

В поисках ответа она отправилась в путешествие, надеясь, что однажды их души упокоятся с миром, но сейчас она чувствовала себя потерянной.

— Сестра Эстер Бланшетт, что ты здесь делаешь?

— Ах! — вскрикнула она и, круто развернувшись, увидела перед собой Треса Икса, как всегда, в безупречно выглаженной сутане.

Появился он из ниоткуда.

— Добрый вечер, отец Трес. А вы что здесь делаете? — в ответ вопросила она.

— Я совершаю обход. Прошу ответа, сестра Бланшетт. Что ты здесь делаешь? — повторил Трес.

— Ну, по правде, я заплутала, — призналась девушка. Чувствуя себя неимоверно глупо, она попыталась спрятать вспыхнувшее лицо. — Я хотела пойти в комнату, где держат Борромини, но, хм, я не знаю где она.

Другой бы, вероятно, посмеялся, но Трес промолчал. Без всякой насмешки, он лишь кивнул. Его красивое лицо оставалось бесстрастным.

— Я понял ситуацию. Я провожу тебя. Следуй за мной.

— О нет, не хочу утруждать вас.

— Сестра Эстер Бланшетт, согласно статье шесть, а также статье девять, пункту три и статье восемь, пункту один, статье восемьдесят Должностного регламента госслужащие обязаны помогать своим сослуживцам в подобных ситуациях, если это не противоречит выполнению текущего задания. Я не нахожу противоречий, поэтому провожу тебя. Следуй за мной, — сказал Трес.

— Б-большое спасибо! — выпалила Эстер, а Трес уже торопливо зашагал. Она поспешила вслед за ним, на ходу говоря: — Здание такое огромное, коридоры путаные, а сколько лестниц!

— Подтверждаю. Здание построили в древности как дворец. Его намеренно спроектировали с запутанными коридорами, чтобы сбить с толку противника, — со всей серьёзностью говорил Трес, хотя Эстер лишь пыталась скрыть смущение за своими словами.

HC-III X, священник-андроид, был всегда невозмутим и добросовестен в отличие от своего сослуживца.

— Гм, отец Трес? — собравшись, начала Эстер. — Могу я спросить вас кое о чём?

— Подтверждаю. Ты можешь задавать любые вопросы, но я не обещаю, что отвечу.

— Справедливо. Я хотела спросить вас об отце Авеле? Я мало о нём знаю, — сказала Эстер.

Его загадка не давала ей покоя весь день… нет, все эти полгода.

«Я Кресник. Вампир, пьющий кровь других вампиров».

Тогда в Иштване он поразил своей мощью.

«Я твой соратник».

Кажется, ему можно было полностью довериться. По правде говоря, из-за него она покинула родной город и уехала в Рим. Рядом с ним она чувствовала, что найдёт ответы на свои вопросы. Однако…

— Он меня ничему не научил, ничего не рассказал. Я не понимаю, он по жизни такой идиот или просто придуривается! Пожалуйста, отец Трес, скажите, что за человек преподобный Найтроуд?

— Я не могу ответить на этот вопрос, сестра Бланшетт. — Трес обернулся и, спокойно посмотрев на неё, покачал головой. — У тебя нет допуска к информации об агентах, и поэтому я не могу ответить.

— Да нет, всё нормально. Простите, что всякие глупости спрашиваю, — сказала Эстер.

Агенты АХ, подотчётные непосредственно самой Катерине, находились на секретной службе, и информация о них была строго засекречена даже в Государственном секретариате, не говоря уж о Ватикане вообще. Работники вроде Эстер даже и знать не могли об этой службе. Она знала, что не получит ответа, но на сердце было так неспокойно, что она отважилась спросить.

— Я вот чего не понимаю. Почему человек такой силы ведёт себя так? Зачем?

— Этот вопрос ты должна задать ему, сестра Бланшетт, — заметил Трес. Его размеренные шаги отдавались тяжёлым эхом. — Советую напрямую спросить отца Найтроуда.

— Ну, я уже спрашивала, а он не ответил. — Эстер печально покачала головой.

Может, он не доверял ей? Поэтому никогда не говорил с ней по душам? А с кардиналом Сфорца он общался так по-дружески.

— Пришли.

Холодный голос Треса прервал её беспокойные мысли.

— Мы на месте. Подтверди. — Он указал на железную дверь.

Эстер узнала незамысловатый герб, выгравированный на дверной ручке.

— Да, это здесь. Благодарю, отец Трес.

— Не стоит. Я просто следовал Должностному регламенту, — ответил он.

— Да, но… всё равно спасибо.

Невысокий священник посмотрел на неё своими стеклянными глазами, но ничего не сказал. Он кивнул и, развернувшись, пошёл дальше по коридору.

Поглядев ему вслед, она потянулась к ручке, гадая про себя, как вёл себя Борромини. Едва дотронувшись до ручки, Эстер закричала.

— Ох!

Она схватилась за мочку уха, чувствуя пульсирующую боль в пальцах.

— Что за ерунда?!

Она ошеломлённо уставилась на пальцы — те покраснели, кожа начала немного слезать.

Трес прибежал на её крик.

— Что случилось, сестра Бланшетт? — спросил он.

— Ручка… жутко горячая! Что за бред?

— Отойди в сторону. — Трес поспешно оттеснил её и схватился за ручку — горелый запах раздался от его руки. — Определённо, температура растёт. Сестра Бланшетт, ты заперла дверь после ареста подозреваемого?

— Конечно. Вот ключ. Я точно заперла дверь, когда уходила… Ах! Неужели открыта?

— Подтверждаю, — ответил Трес, ловко вынимая пистолет из кобуры. — После того, как ты оставила здесь Борромини под арестом, кто-то входил в комнату.

С двумя крупнейшими в мире пистолетами Иерихонами М13 в руках священник пнул со всей силой дверь — та слетела с петель. Из тусклого тёмного проёма повалил чёрный дым.

— Что это? — выдохнула Эстер.

Она невольно прикрыла лицо, когда ей в нос ударил сильный запах крови, жжёных волос и гари. Источник смрада лежал у стены рядом с дверью. Сперва Эстер не поняла что это — так оно было искорёжено. И тут она заметила аляповатую золотую цепочку, торчащую из руки, словно ветка дерева.

— Нет! Борромини?! — Эстер сжала зубы, сдерживая рвотные позывы. Невольно отшатнувшись, она схватилась за крест на чётках и простонала: — Deus in nomine tuo salvum me fac… Что за чертовщина?! Что здесь произошло?

В этом просторной каменной кладовой не было ни печной трубы, ни окна, только лампа на противоположной стене, единственное, что могло загореться, только вот вряд ли по случайности.

— Посмотри сюда. — Трес присел рядом с трупом.

Как заправский прозектор он снял почерневшую обуглившуюся кожу с шеи Борромини. Кожа отслаивалась огромными кусками, обнажая розовую плоть, значит, горел он недолго, но при очень высокой температуре. Но не только это удивило Эстер. На шее виднелись две маленькие дырочки. Она видела такое много раз — и в родном Иштване и во время подготовки.

— Укус вампира! — Она невольно подскочила. Глаза её расширились.

Мигающий свет лампы неожиданно показался ей жутковатым. Перед смертью у Борромини высосали кровь!

— Значит, вампир где-то здесь?

В помещение не было окон. Изувер, убивший Борромини и сжёгший его труп, вероятно, всё ещё находился в здании.

К сожалению, в своей догадке она убедилась самым неприятным способом.

— Наверху, сестра!

И тут Эстер заметила на потолке фигуру — та, стоя вверх тормашками, нависала прямо над ней. Лица она не разглядела — капюшон скрывал его, только острые клыки сверкнули за широкой как полумесяц ухмылкой.

— В сторону! — проревел Трес.

Не отбрось он её своей невероятной мощью на пол, ей бы уже оторвало голову и кровь бы фонтаном хлестала.

Когти вампира тянулись вниз, как дождевые капли. На месте, где только что стояла Эстер, зияли глубокие борозды.

— Сменить режим поиска на режим уничтожения. Начать бой.

Вероятно, такие понятия как «ужас» и «смятение» не были запрограммированы в мозгу куклы-убийцы. Нападавший даже не успел вынуть когти из пола и выпрямиться, а Трес уже открыл яростный огонь. Безмятежность ночи разлетелась на куски, часть стены каменной крошкой осыпался на пол.

Но даже достигнув скорости стрельбы в число Маха 1, Трес не смог поразить цель. Как только раздались выстрелы, вампир отпрыгнул в сторону, взмахнув своей длинной накидкой. Двигаясь со сверхъестественной скоростью, он вытянул руку. Над ладонью вспыхнул клубок бело-голубого пламени размером с яблоко. Губы изверга растянулись в насмешливой ухмылке. Он слегка взмахнул рукой и метнул пламя.

— Определён источник огня. Уклониться.

Трес намеренно поскользнулся и откатился в сторону, перезаряжая пистолет. Огненный шар мазнул по его волосам и, ударившись о стену, взорвался.

— О-огонь? — выдохнула Эстер. — К-как…

— Советую найти укрытие, сестра Бланшетт, — прервал её Трес. Смахнув обожжённые волосы, он бесстрастно посмотрел, как в ладони нападавшего вспыхнул ещё один огненный шар. — Вампир, способный вызывать огонь. Цель опознана как представитель категории F, ифрит, — сказал Трес.

Словно бы в ответ огненный шар загудел.

В природе существовало множество вампиров с разными способностями — те же феи, способные летать на высокой скорости благодаря лёгочным наростам на спине; или доппельгенгеры, способные с лёгкостью менять внешность благодаря преобразованию клеточной структуры поверхности тела. Однако ифриты были куда опаснее… и куда реже встречались.

У таких вампиров отсутствовали потовые железы на ладонях, зато в ороговевшей коже были две другие железы, которые выделяли глицериды и чистейшую нафтеновую кислоту, производимые в их собственном организме. В глицериде содержался хлорат калия, а нафтен богат особыми анаэробными бактериями. При выделении двух жидкостей на коже, анаэробные бактерии погибали под воздействием кислорода в воздухе. При окислении бактерий возникал жар, и хлорат калия вспыхивал пламенем благодаря высокой температуре. Этот горящий хлорат калия окружал легковоспламеняющийся нафтено-глицериновый коктейль, который был в восемьдесят раз сильнее напалма в зажигательных бомбах армии Церкви. Иными словами, ифрит был огнемётом с собственной волей.

— Опоздал на двадцать пять сотых секунды! — произнёс Трес.

С бесподобной точность он расстрелял огненный шар, летящий прямо в него. Трес ускорился. Напалмовое пламя не рассеется в одно мгновение. Чем больше он медлит, тем хуже его положение — огонь уже охватил стены. Молниеносный бой — лучший выход.

Вампир, стоявший по другую сторону пламени, метнул в священника третий огненный шар и подпрыгнул к потолку. Трес снова припал к полу, перекатился по каменной плитке, попутно расстреливая несущуюся над ним тень. Пули, одна за другой, пробивали дыры в потолке и, казалось, вот-вот настигнут вампира. Возможно, в последней надежде изверг метнул пламя своей невероятно гибкой рукой. Но даже несмотря на свою сверхъестественную мощь, его стремительность уступала скорости пуль. Трес мог отбить огненные шары.

Однако эта яростной пальба и полыхающее пламя ужаснули хрупкую монахиню. Она прижалась спиной к стене и закричала. Бежать было некуда, а огненный шар стремительно летел к ней.

Раздались оглушительные выстрелы, и шар взорвался, разметав искры пламени по полу. Девушка не пострадала, не считая крохотной прожжённой дырочки в подоле. И всё же она закричала так, что горло готово было разорваться:

— Отец Трес, берегитесь!

Ослепительный свет метнулся к священнику, который отвёл прицел от рук противника. Эстер ясно увидела, как красивое лицо Треса побледнело в бело-голубом свете. Полыхающее пламя охватило его лицо, однако особого вреда не нанесло. Его искусственная кожа была сделана из противоударного и жаропрочного макромолекулярного материала, однако незащищённые таким материалом оптические сенсоры серьёзно пострадали.

— Отец Трес, наверху! — закричала Эстер.

Вампир спрыгнул с потолка на ослепшего священника. Сверкнули длинные как клинки когти.

Эстер, не раздумывая, метнулась к Тресу и закрыла его собой. Вряд ли это особо поможет, но вдруг Стрелку, ветерану сотен сражений, удастся сбежать, пока изверг будет рвать её на части.

Готовая к смерти, она невольно выкрикнула его имя

Куда же он ударит — в шею, сердце? Только бы не по лицу.

Она раздумывала над этим с необычайным спокойствием, ожидая жуткой боли. Пламя обдало жаром волосы, но больше она ничего не ощутила.

Боязливо приоткрыв глаза, она увидела тёмную фигуру, отступающую от пламени, — вампира. Его когти были обломаны прямо у основания, а в медных глазах плескалась боль.

— Не отойдёте ли от моих друзей, господин ифрит?

Фигура у двери поправила очки, продолжая целиться в вампира из старомодного дымящегося револьвера. Свет лампы отражался от серебристых волос.

— О-отец Авель! — воскликнула девушка.

— Похоже, я как раз вовремя. Ты цела, Эстер? — Высокий священник посмотрел на неё своими льдисто-голубыми глазами.

Изо всех сил стараясь не упасть в обморок от отпустившего её напряжения, она сказала:

— Цела! Но отец Трес… отец Трес защищал меня и…

— Не волнуйся, он поправится, — заверил её Авель. — Эй ты! Ни с места! — предостерёг он вампира, едва сдвинувшегося к стене. — Шевельнёшься, получишь пулю. У меня сегодня нет настроения.

Однако вампир и слушать не стал. Он взмахнул рукой и из широко рукава метнулся диск размеров с кулак.

— Тьфу! — Священник выстрелил, как и предупреждал.

Диск разлетелся на кусочки в воздухе, и тут вспыхнул ослепительный свет, раздался пронзительный грохот.

Казалось, что уши вот-вот лопнут. Авель стоял на ногах против взрывной волны, Эстер же, спрятав лицо, закрыла собой Треса. Взрывом в стене пробило дыру, и вампир, перекувыркнувшись, метнулся в её сторону.

— Чёрт! — ругнулся Авель.

— В сторону, отец Найтроуд, — велел Трес.

Он всё ещё лежал на полу ослепший, но его рука двигалась словно живая. Он прицелился в убегающего вампира. Из-за потери зрения он рассчитывал лишь на слуховые рецепторы, однако из-за различных шумов в горящем помещении ему сложно было определить местонахождения противника.

Микросекунды для просчёта возможностей и исправления ошибок, вызванных огнём, определят будущий успех или провал операции. Времени не хватало. Он выстрелил по ощущениям в вампира, но пули лишь рассекли пустоту. И в эту секунду тонкий силуэт огромным прыжком метнулся в темноту.

— Тьфу! Всё, сбежал! — с досадой воскликнул Авель, ринувшись к дыре.

Расстроенная Эстер помогла раненому Стрелку подняться.

— Как вы, отец Трес? Отец Найтроуд, позовите кого-нибудь потушить огонь! Я уведу отца Треса.

— Отрицаю, — раздался голос того. Стряхнув её руки, ослепший солдат поднялся. — Сестра Эстер, потуши огонь. Отец Найтроуд, следуй за вампиром, — велел Трес.

— Но отец Трес, вы же ранены… — возразила было девушка.

— Это неважно. — Он поменял магазины, отчётливо осознавая своё состояние, и равнодушно покачал головой. — Я вернусь в парадный зал. Сомневаюсь, что такой сильный вампир прорвался в строго охраняемое здание нунциатуры только для того, чтобы убить какого-то программиста.

— Выходит… О нет! — воскликнула Эстер, поняв его догадку.

— Да, — отозвался Трес. Лижущие стены языки пламени отбрасывали зловещие тени на лицо священника. Он бесстрастно сказал: — Его цель высокопоставленное лицо. Герцогиня Миланская в опасности.

III

— Политическое убийство? — усомнилась Катерина, глядя в лицо мужчине на экране. Её пронзительные стальные глаза холодно сияли. Она выглядела совершенно иначе, нежели на званом вечере. — Говоришь, есть вероятность, что в Карфагене скрывается вампир, желающий меня убить, так, брат?

— Не просто «вероятность», Катерина, — ответил Франческо.

С экрана, встроенного в стену её спальни, мрачным баритоном вещал кардинал Франческо ди Медичи. В голосе этого бесстрашного мужчины, отвечающего за безопасность Ватикана, не было и намёка на шутку.

— Группа вампиров намерена убить кардинала во время поездки за рубежом. Мы пока не выяснили точный источник информации, но согласно нашему расследованию, сведения достоверные. Среди кардиналов за рубежом у тебя, как у государственного секретаря, самое высокое положение, Катерина, — объяснил Франческо.

— Несомненно.

Горло у неё саднило. Она слегка кашлянула и потянулась к чайничку на прикроватной тумбочке. Наливая в чашку зелёный чай с мятой, она задумалась.

Всем прекрасно известно, что единокровные брат и сестра папы римского вели ожесточённые споры по главным политическим вопросам Святого Престола.

Катерина, занимавшаяся внешней политикой, придерживалась умеренных взглядов, что помогало ей достигать соглашений со светскими лицами. Франческо же, ведавший вопросами внутренней политики, был упрямцем, заявляющим о непоколебимой власти Церкви. Так он и его сторонники были недовольны визитом Катерины в Карфаген. Они считали это проявлением слабости, нежели налаживанием добрососедских отношений. В духе Франческо было сорвать поездку под предлогом возможного покушения на убийство.

— Из-за близкого соседства с Империей в Карфагене процветает терроризм. Велика вероятность того, что эти нелюди, узнав о твоём приезде, предпримут что-нибудь подобное, — продолжал мужчина.

Видеофон не передавал её изображение, и Катерина задумалась, уж не настаивал ли так жарко Франческо потому, что почуял её сомнения.

— Его святейшество тоже волнуется. — Высокий крепкий мужчина с суровым лицом продолжал. — Последуй моему совету: прерви поездку и возвращайся домой.

— Благодарю тебя за предупреждение, брат. — Опустив мяту и кедровые орешки в чай, Катерина заговорила, аккуратно подбирая слова. — Прошу прощения, но я не могу последовать твоему совету. Если я вот так поспешно вернусь домой, когда правящая знать и так недовольна нами… Ты ведь понимаешь, как это будет выглядеть?

— Несомненно, это поднимет шумиху, впрочем, как и твоё убийство. А как же наша честь? Если случится такое, я не ручаюсь за верующих, которые захотят мести, — возразил Франческо.

Положив подбородок на руки, она задумалась над его словами. Конечно, он был где-то прав. Её гибель наверняка выльется в крестовый поход. Однако ни о каком отъезде не могло быть и речи. Так что же делать?

— Постойте, у меня есть идея. — Другой голос прервал неуютную тишину. — Привет, душенька. Как ты там?

Катерина была напряжена, а увидев знакомое лицо на экране, скривилась так, будто её одолела головная боль.

— Ах, кардинал Борджиа, здравствуй.

Кардинал Антонио Борджиа, секретарь Святой палаты по массовым коммуникациям, был статным молодым мужчиной с большими глазами и длинными волосами, весьма далёким от образа священнослужителя. Он приветственно помахал рукой.

— Как там Карфаген, Катерина? Я всю ночь не спал, думал, как ты в этом пекле? Рим без тебя что пустующий дом. Даже в Тёмных землях и то лучше, чем здесь.

— Что ты хочешь, кардинал Борджиа? — Франческо раздражённо прервал молодого мужчину, который болтал без умолку.

И всё же герцог старался не грубить, ведь семья Борджиа обладала потрясающими связями как в Ватикане, так и за рубежом. Антонио принадлежал к одному из знатных родов Испании. По суровому лицу Франческо пробежала тень замешательства, так несвойственная ему.

— Вообще-то кардинал Борджиа первым заподозрил о покушении на тебя… Какие у тебя мысли?

— Нужно усилить охрану, — ответил Антонио. Беспечный талант, отвечающий за пропаганду в средствах массовой информации, говорил беззаботно, словно обсуждал, что покушать за ужином. — Франческо, ты волнуешься за жизнь Катерины и просишь её вернуться домой, потому что не уверен в надёжности охраны нунциатуры, так?

— В общем, да, — признал тот.

— Но если Катерина внезапно прервёт свой дипломатический визит и поспешит вернуться в Ватикан, это оскорбит правительство Карфагена, так, душенька?

— Да, — немного помолчав, ответила женщина.

Молодой мужчина широко улыбнулся и покивал уставшим собеседникам.

— Тогда всё очевидно! — продолжил Антонио. — Нужно прислать людей из Рима для усиления охраны нунциатуры.

— Постой, кардинал Борджиа, — возразила Катерина, слегка покашляв, — у меня нет свободных рук в секретариате.

— Как на счёт Инквизиции? — выдал Антонио неожиданное предложение. Он улыбался как ребёнок, замысливший шалость. — Мы пришлём людей для твоей безопасности по приказу кардинала Медичи. Так мы усилим охрану без служащих Государственного секретариата, а?

— Послать инквизиторов в Карфаген? — слегка повысив голос, вопросила Катерина.

Обладавшие сверхъестественной мощью и вооружённые лучшими утраченными технологиями инквизиторы были одними из немногих, кто мог сравниться по силе в вампирами. После Армагеддона, когда в Тёмные века развязалась война с нелюдями, Ватикан обучил истово верующих церковнослужителей с прекрасными боевыми навыками для борьбы с вампирами. Несколько столетий назад, когда практически всех упырей изгнали с территории людей, инквизиторы буквально стали оружием Церкви. Они поднимали свои мечи против любого врага Святого Престола — еретиков и террористов. Несомненно, специалисты по борьбе с вампирами и боевиками, как никто другой, подходили для подобного задания.

— Хм-м, а мысль неплохая. Как считаешь, Катерина? — спросил Франческо.

— Ну… — начала она.

На самом деле Катерине это предложение не особо пришлось по душе. Не то чтобы она была какой-то собственницей или не желала помощи от брата, просто за инквизиторами тянулась дурная слава. Ватикан отбирал их ещё детьми и взращивал именно для служения в Инквизиции. Они клялись в верности лишь Богу и Церкви, то есть любого, кто хоть немного уклонялся от доктрины, они считали «злом» и тут же уничтожали его. Они не щадили ни женщин ни детей и, по правде говоря, весьма гордились этим. За текущее столетие они уничтожили больше двух десятков деревень и городов.

Стоит ли вызывать таких опасных людей в Карфаген? Если они начнут бесчинствовать здесь, Ватикану уже никогда не смыть образ агрессора.

— Брат, уверена, тебя затруднит… — вздохнув, начала было Катерина.

— К тому же есть ещё одна причина, чтобы послать инквизиторов, — прервал её отказ Франческо. — Ты знаешь, какой грязный слух о тебе ходит в эти дни?

— Какой слух? — спросила она, напряжённо склонив голову.

— Абсолютно дурацкий, — ответил он излишне беззаботно. — Говорят, что государственный секретарь Катерина Сфорца, сестра его святейшества и оплот Ватикана, вступила в тайный сговор с Империей и мерзкими кровососами. Конечно, это совершенно беспочвенные обвинения.

— Что?

На этот раз Катерина была благодарна, что её изображение не транслировалось на другом конце видеосвязи. Совершенно забыв о пролитом на тумбочку чае, она постаралась задышать ровно.

— Я вступила в сговор с Империй… с вампирами?

Империя Истинного Человечества, занимающая практически половину обитаемых земель, была единственным нечеловеческим государством, основанным после Армагеддона. Вампирское государство, которым правила императрица, владело богатыми землями и сильнейшими утраченными технологиями древности. Поговаривали, что по мощи Империя превосходила сам Ватикан. Несомненно эта страна являлась величайшей угрозой человечеству, воспрянувшего после Армагеддона; страшнейшим врагом Ватикана, ведущего за собой всё человечество.

О таком вероломстве и помыслить нельзя было, особенно от кардинала. Однако не от гнева она побледнела.

— Какая поразительная выдумка, — пробормотала Катерина, откидывая с лица золотистые локоны. Благодаря непоколебимой силе духа, она быстро оправилась от потрясения, но руки всё ещё дрожали, и она сжала кулаки покрепче. — Ох, и откуда только берутся подобные слухи.

— Даже для слуха такие мысли недопустимы. Кардинал, кровная родственница папы римского, в сговоре с вампирами? Но и это ещё не всё. Теперь уже утверждают, что ты специально отправилась в Карфаген для встречи с посланником из Империи.

Подозревал ли Франческо или нет о том, что его сестра вся дрожит, но продолжал он говорить добродушным тоном.

— Что ж, похоже и дым бывает без огня. Не волнуйся, мы ищем источник слухов. Как только найдём, упрячем его в подземелье под замком Святого Ангела.

— Слушайте, мне и слово трудно вставить. Может, вернёмся к прежнему разговору? — Борджиа, которого будто бы тронули эти тёплые родственные отношения, театрально промокнул платком глаза. — Если инквизиторы будут рядом с Катериной в Карфагене, мы мигом рассеем эти нелепые слухи. Если кардинал хотела бы встретиться с посланником Империи, её вряд ли бы сопровождали инквизиторы, так? Вот и ещё один плюс: избавимся от этих злобных пересудов.

— Несомненно, — ответила Катерина. На её лице больше не отражалось сомнений. Она заговорила приятным голосом: — Я с благодарностью принимаю твою помощь. Я вверяю свою жизнь инквизиторам до возвращения в Рим.

— Отлично. Я всё устрою. Через три дня они будут у тебя, — сказал Франческо, гордо выпячивая грудь и сияя глазами, что всё идёт по его плану.

Катерина нежно улыбнулась, мечтая выцарапать эти глаза.

— Что ж, полагаюсь на тебя, брат. Я, пожалуй, пойду. Хозяйке не стоит долго отсутствовать, — сказала Катерина.

— Приятного вечера… но будь начеку, пока не прибудут инквизиторы.

— Поскорее возвращайся, Катерина, душенька. Чао, — произнёс Антонио, посылая ей воздушный поцелуй.

Даже когда изображение мужчин исчезло с экрана, она продолжала сидеть. Она сидела, не двигаясь, погружённая в свои мысли. В лунном свете, лившимся сквозь окно, она казалась прекрасной статуей. Наконец она как будто вспомнила что-то и нажала на серёжку в ухе.

— Что думаешь, сестра Кейт?

— Полагаю, перво-наперво нужно найти источник слухов, да? — отозвалась та.

В комнате никого не было, кроме Катерины. Тихий женский голос раздавался в серьге женщины.

— Возможно, это кто-то в Государственном секретариате. Вполне вероятно и то, что кардинал Медичи пытался вас разговорить, особо ничего не зная.

— Возможно. Он очень настороженно относится к моему визиту в Карфаген, но… Будь связь с Империей проще, не было бы и проблем! — заявила Катерина. Она скрестила ноги и цокнула языком. — Катерина Сфорца в тайном сговоре с Империй.

В каком-то роде этот зловещий слух был правдой. Катерина годами пыталась наладить тайный дипломатический канал с Империей. В конце концов со времён ужасающего Армагеддона прошло уже целое тысячелетие. Она хотела установить связь с верхушкой тех, кто был врагом человечества ещё со времён Тёмных веков. И хотя она желала вести диалог с вампирами, один неверный шаг, и ей конец. И не одной ей. В случае провала разразится громкий скандал, который пошатнёт устои Ватикана.

Однако у Катерины была очень веская причина пойти на такой риск.

И хотя она избежала всяческих провалов, никакой награды не было, лишь огромная опасность. Да, они сотрудничали на локальном уровне, разрешая проблемы, вроде поимки преступников, пересекающих границу, или защиты беженцев, но она до сих пор не наладила связь с верхушкой Империи, в частности с верховным правителем вампиров, императрицей Августой. Неясно было даже, довели ли до её сведения намерения Катерины.

Так знали они об этом или нет? А если знали и просто не обращали внимания? Или…

— Меня больше беспокоят слухи о вероятном покушении на вашу жизнь, ваше высокопреосвященство. — Голос в ухе вернул задумчивую красавицу к действительности. — Кардинал Медичи верно заметил: здесь нельзя рассчитывать на местную полицию или армию. Пожалуйста, берегите себя.

— Инквизиторы прибудут через несколько дней, вот и займутся этим вопросом. Меня больше волнует, что они могут перестараться, защищая меня, — холодно усмехнулась Катерина, поднимаясь.

Званый вечер был в самом разгаре — морской бриз доносил до неё звуки празднества. Проведя гребнем по волнистым золотым локонам, она закрыла глаза.

— Если со мной что-нибудь случится из-за них, всегда смогу направить ноту протеста брату… Впрочем, неважно. Отец Авель ещё на празднестве? Мне нужно поговорить с ним.

— Подождите немного, я проверю камеры в парадном зале… Нет, я не вижу его среди гостей. И сестры Эстер тоже нет. Может, они вместе ушли?

— Сестра Эстер? — холодно переспросила Катерина.

— Да. Сестра Эстер Бланшетт. Монахиня, которую перевели к нам полгода назад. — Сестра Кейт отвечала исключительно деловым тоном. — Весьма талантлива. Я изучила оценки её подготовки, лучшие баллы практически во всех областях: общеобразовательная подготовка, самооборона, анализ информации, знания языков… К тому же она целый год была командиром партизан, у неё потрясающие лидерские качества.

— Знаю… Встретила её. Похоже, отец Авель благоволит ей. Рекомендовал её перевод в Рим, даже выбрал для выполнения задания, — произнесла Катерина.

— Думаю, он сочувствует ей. Жизнь была сурова к ней. — Судя по её тону, Кейт и сама прониклась симпатией к девушке. — Согласно документам из Иштвана, личность матери неизвестна, отец некто Эдвард Бланшетт. Судя по фамилии, рыцарь Альбиона. Её в младенчестве оставили в церкви Святого Матьяша. После того как отец отдал дочь, он с ней никогда не связывался. Сирота всю жизнь. Я понимаю, почему Авель сопереживает ей.

— Мне было четырнадцать, когда мою семью убили. — Катерина прервала подчинённую. Голос её был нежен, но в нём отчётливо слышалась какая-то жёсткость. Накручивая золотые локоны на пальцы, она мягко прервала сочувственную тираду Кейт. — Биография не имеет никакого отношения к личным качествам и заслугам. Признаю, она действительно способная, но всё же ещё ребёнок. Не стоит переоценивать её, сестра Кейт.

— П-простите, ваше высокопреосвященство, — произнесла женщина, явно не ожидая такой холодности к Эстер. В конце концов девушка обладала незаурядными талантами и подавала большие надежды, а Катерина всегда благоволила таким людям. Кейт была уверена, что юная монахиня ей понравится.

— Хм? Что это? — удивилась Катерина.

Кейт уловила тревогу в её голосе.

— Что случилось, ваше высокопреосвященство?

— Кажется, оттуда тянется дым. Неужели пожар?

И тут наряду со звуками празднества она расслышала взволнованные крики.

Раздался стук в дверь, и послышались женские голоса — монахини, сопровождающие кардинала.

— Простите за беспокойство, ваше высокопреосвященство, — заговорила одна из монахинь. — В здании пожар. Епископ просит вас быть готовой покинуть нунциатуру в случае необходимости.

— Хорошо. Я сейчас открою дверь. Подождите, пожалуйста. Ох, вот так ночь, — сказала Катерина, потянувшись к ручке, чтобы впустить монахинь.

— Ни с места.

Чья-то тонкая рука остановила её.

— И ни звука. Пикнешь, и тебе конец, — раздался шёпот.

Катерина застыла.

Пальцы, сжимавшие ей руку, были тонкие как проволока, на вид и не скажешь, что крепкие, однако Катерина стиснула зубы от жуткой боли. Поистине нечеловеческая мощь.

— Ты же?!.. — Она повернула покрытое холодным потом лицо.

Позади стояла фигура, закутанная в бедуинскую одежду. Лицо скрывали тюрбан и тень, толком не разглядеть, но ростом невысок. По виду лет тринадцать-четырнадцать, будь это человек…

— К-кто ты? — спросила Катерина.

— Говорю же ни с места, терранка. Или ты мой язык не понимаешь?

Искажённый лик второй луны вышел из облаков и залил сиянием комнату, осветив безупречное бледное лицо и сверкающие острые клыки.

— Ва… вампир, — выдохнула она.

— Кто здесь «вампир»?

Страшная ярость исказила лицо, по которому невозможно было понять кто это — то ли прелестная девушка, то ли красивый юноша. Гневно сощуренные глаза сияли волшебным цветом, словно золотые брызги расплескались по литой бронзе.

— Невежественная терранка! Я здесь, чтобы передать верховную волю, а ты, жалкая мартышка, ещё смеешь называть меня изувером!

Вампир так гневно зашипел на государственном языке Рима, что напугал бы любого, но не страх овладел Катериной, рискнувшей всем и отважившейся попросить помощи у другой стороны.

— Верховную волю? — Она всмотрелась своими стальными глазами в красивое лицо, искажённое злобой. Страх смерти отпустил её. Будь вампир наёмным убийцей, ей бы уже пришёл конец. К тому же… — Верховную волю? Ты… Прошу прощения, вы из Импе?..

И тут из стены перед ней вспыхнул огонь.

Огонь на самом деле был тринадцатимиллиметровой серебряной пулей, скользнувшей мимо её носа и пронзившей плечо вампира, всё ещё державшего женщину за руку.

Раздался крик. Вампир выпустил руку Катерины и, пошатываясь, отступил.

— Чёртова терранка! Ăst nebuni! A se face de râs!

— Постойте! Прошу! Вы же…

Вампир метнулся к окну, обернувшись к Катерине. В лунном свете глаза горели ненавистью. Теперь она ясно видела, что это был юноша.

— В этом вы все, терране… Не стоило доверять Ватикану!

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошёл священник в обгоревшей сутане. Вид у него был ужасный.

— Изменить режим поиска и разрушения на режим уничтожения в оперативной стратегической памяти. Начать, — произнёс Трес.

Из пистолета М13 выпал пустой магазин. Когда священник поменял патроны, юноша перекинул ногу через подоконник и закричал:

— Выбор сделан! Покоритесь или умрите, тупые обезьяны!

— Стой, отец Трес! Не стрелять! — приказала Катерина, но запоздала на какую-то секунду.

Пуля просвистела в воздухе, и юноша спрыгнул, поняв, что они желают ему лишь смерти. Белая фигура растворилась в ночной мгле.

— Цель потеряна. Получен приказ о прекращении огня. Отчёт о повреждениях, герцогиня Миланская, — сказал Трес, снимая палец со спускового крючка.

Не слыша в эту минуту голос своего стража, Катерина подошла к окну. Ещё не оправившись от потрясения, она посмотрела в темноту, поглотившую прекрасное видение.

Из-за пожара и стрельбы поднялась суматоха. Нунциатура загудела, как потревоженный улей. Знатные дамы с криками выбегали в коридоры, мужчины и женщины выскальзывали из сада, прервав свои амурные похождения. Эстер, юная монахиня, отдавала приказы потушить огонь.

А Катерина лишь безучастно смотрела в темноту.

«Я здесь, чтобы передать верховную волю».

«Покоритесь или умрите, тупые обезьяны!»

— Если… Нет, он… — Катерина задрожала.

Карфаген безмолвствовал во тьме ночи.

***

Толпы зевак сбежались посмотреть на пожар в нунциатуре. И когда в переулке позади сука возникла красивая фигура, её заметили лишь бродячие коты, поедающие остатки еды в мусорных баках.

— …Подлые терране! Гнусные варвары! — бушевал юноша.

Светлые волосы были всклокочены, с алых губ подобно яду срывались проклятья. Сквозь тонкие пальцы, сжимавшие плечо, стекала ярко-красная кровь.

— Мерзкие терране! Если бы не приказ её величества, убил бы их всех! Твою мать! — ругался он на своём родном языке.

— Ион, — прервал его приятный спокойный тенор.

Светловолосый юноша испуганно обернулся, но когда узнал говорящего, его лицо смягчилось.

— Раду, ты? Не пугай меня так. Я думал это стражник.

— Прости. Ты долго не возвращался, и я заволновался.

Это был молодой мужчина, лет двадцати пяти с сине-чёрными волосами. Одет он был как бедуин, но его бледное лицо выдавало в нём чужеземца. Он был красив и очень похож на светловолосого юношу, словно они приходились друг другу братьями. Сходство это было обусловлено многовековым родством двух семей.

— Как всё прошло? Ты встретился с той терранкой? Ион, ты же ранен!

— Ой! — Юноша слегка скривился, когда тот дотронулся до его плеча. — Раду, аккуратней! Они меня серебряной пулей подстрелили. Сволочь выстрелил, даже не выслушав!

— Серебро? — Раду помрачнел.

Он быстро вынул кинжал, висевший у бедра, и разрезал галабею Иона. Он нахмурился, поглядев на чёрно-алую рану на плече.

— Выглядит неважно… Держись, товарищ.

— Давай уже. — Бледный Ион кивнул и закрыл глаза.

Синеволосый мужчина приложил кинжал к ране.

— Ну, поехали, — сказал он и лёгким движением вонзил клинок в белое плечо.

Пуля дошла до самой кости. К счастью, он вынул её за секунду. Яркая кровь потекла красивыми узорами по белой коже, а искорёженное серебро упало на мостовую.

— Сейчас вернёмся в особняк, — тихо произнёс мужчина и начал высасывать отравленную кровь из раны.

Ион, испытывая жуткую боль, молчал.

— Сперва я хорошо обработаю твою рану, а потом мы решим, поговорить с ними… или убить их.

Комментарии

1. Апостольская нунциатура — дипломатическое представительство Святого Престола в других государствах, выполняющее функции посольства. Главой является нунций. Происходит от латинского слова «nuntius», вестник.

2. Карфаген — древний финикийский город-государство на севере Африки. Территорию Карфагена сейчас занимает Тунис.

3. Бедуин (араб. житель, обитатель пустыни) — кочевник в арабских государствах.

4. Пьетро Борромини (итал. Pietro Borromini) — возможно, назван в честь Франческо Борромини, великого итальянского архитектора.

5. Монашеское облачение — на самом деле состоит из кучи всякой одежды, но в принципе само «платье» можно перевести как хабит (это третий слой монашеского облачения). Я в предыдущих томах перевела это как подрясник. Это неверно, прошу прощения. Подрясник это у православных монахинь, но никак не у католических. В общем, дабы не углубляться во все эти термины, пусть это будет просто облачением.

6. «Если я пойду и долиною смертной тени». Псалтирь, псалом Давида 22:4.

7. Бей (тюрк.) — титул должностных лиц (правителей, военачальников), феодальной знати в странах Ближнего и Среднего Востока. Сейчас добавляется к имени в значении господин.

8. «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь». Новый Завет. Второе послание к Фессалоникийцам святого апостола Павла 3:10.

9. Сук (араб.) — рынок в арабских странах.

10. Медина (араб. город) — старый город, обнесённый стенами с укреплёнными воротами и бастионами в странах Магриба, региона Африки.

11. Deus in nomine tuo salvum me fac (лат.) — «Боже! Именем Твоим спаси меня». Псалтирь, псалом 53:3.

12. Число Маха (М) — это отношение скорости движения объекта в среде к скорости звука в этой среде, является безразмерной величиной. Здесь, скорее всего, отношение скорости пули к скорости звука в воздухе. Названо по имени австрийского учёного Эрнста Маха (нем. Ernst Mach).

13. Ифрит (араб.) — сверхъестественное создание в арабской культуре. Обычно употребляется по отношению к джинну (злой или добрый дух), обладающим большой силой, чаще всего ифрит — это дух огня. Иногда считается душой умершего.

14. Доппельгенгер (нем. Doppelgänger) — двойник, иногда изображается как сверхъестественное существо, тёмная сторона человека. Обычно предвестник беды или смерти.

15. Глицерид — соединение глицерина с жировыми кислотами.

16. Нафтеновая кислота — органическая кислота, встречается в природе в некоторых сортах сырой нефти.

17. Хлорат калия — входит в состав горючего вещества спичечной головки.

18. Борджиа (итал. Borgia, исп. Borja; Борха или Борджа) — аристократический род из Валенсии, расцвет которого пришёлся на эпоху Ренессанса. Борджиа играли значительную роль в политической жизни Италии в XV-XVI веках.

19. Ăst nebuni! A se face de râs! (рум.) — что-то вроде «Да пошла ты! Издеваешься!»

20. Товарищ — Раду именно по-русски обращается к Иону.

21. Галабея (араб.) — широкая длинная мужская рубаха у народов Северной и Центральной Африки.

Ошибки, опечатки, неточности? Пожалуйста, дайте знать.