Кровь Триединства. Возрождение на Марсе (Новелла) - 2 Глава

Мне отмщение.

Послание к Римлянам 12:19

I

Как только тускло мерцающий диск зашёл за горизонт, сумерки превратились в ночь.

Улицы, накрытые синей завесой, осветились огоньками. Казалось, что светлячки пустились в безумный пляс любви. В воздухе послышался тихий гул, площадь у императорского дворца наводнили люди и экипажи.

— День начинается с заходом солнца. Вот уж чуднó, — вздохнула Эстер.

Благодаря путешествию через Александрию и Миср Эстер начала вникать в местное время. Заход солнца в весеннее и осеннее равноденствие считался основным полночным часом. Однако её тело не привыкло к такой смене дня и ночи. В Риме она вставала в пять утра и ложилась в десять вечера, а сейчас её режим сдвинулся на полдня.

«Хорошо, что я сразу принимаю ванну после сна, а то долго бы не продержалась».

Она вяло вытянула руки, чтобы прогнать сонливость.

В Империи и мафусаилы, и терране любили принимать ванну. В столице располагались огромные общественные купальни, где жители обожали общаться. У дворян были собственные купальни во дворцах, и большие, и маленькие. У маркизы Киевской ванная была c горячей водой из источника, с ледяной водой и парной.

— А-ах, я в раю, — произнесла Эстер.

Она окунулась в горячую воду, и кошмарные видения о крови и огне тут же исчезли. Она зачерпнула руками молочно-белую воду и слегка прищурилась.

— Ну и вода. Вроде хорошая, только склизкая какая-то. Осадок что ли?

— Какой ещё осадок, нахалка? — раздался хриплый голос. — В моём доме купальню чистят каждый день.

— В-ваше сиятельство! — ошеломлённо вскрикнула Эстер.

Сквозь завесу пара появилась молодая женщина.

— Это особый раствор, секретный рецепт моего рода. В нём молочко ламантина, мирра, лютик, фенхель, ладан и эфирные масла. Хорошо помогает при усталости и простуде, — сказала Астароше.

Эстер удивилась, как свободно маркиза Киевская говорила на государственном римском языке. Она растерялась, не зная, что сказать после своей грубости.

— Ох, простите меня! Я тут в вашей купальне. Я уже ухожу! — брякнула Эстер, поспешно выскакивая из ванны и прикрываясь.

Однако маркиза тут же остановила её сильной рукой.

— Да не волнуйся. В моём доме ты гость, терранка ты или нет.

Маркиза Киевская подтолкнула девушку обратно в ванну. Она была очень красивой женщиной с соблазнительной фигурой и совершенно не стеснялась своей наготы. Она собрала волосы цвета слоновой кости, лишь одна прядь алела кровавым оттенком.

— Будь как дома. Эстер, да?

— Да. Эстер Бланшетт. Я служу в Государственном секретариате Ватикана.

— Хм-м, секретариате, значит? Это вместе с Авелем Найтроудом? Тяжко тебе, бедняжка, — сказала Астароше, лукаво улыбнувшись.

— Д-да, — выдавила Эстер, даже не зная, как толком ответить. Ей отчего-то не понравилось сочувствие маркизы.

Не обратив никакого внимания на её странности, Астароше облилась водой и окунулась в ванну с другой стороны. Она двигалась так изящно и легко, что по воде даже рябь не пошла.

Эстер едва слышно вздохнула, зачарованно наблюдая за ней. Красавица, каких поискать. Астароше была очень высокая, с соблазнительными формами. Эстер невольно засмотрелась на неё. Маркиза же нисколько не смущалась своей наготы. То ли гордилась, то ли ей просто было всё равно.

Восхищённая её совершенством, Эстер невольно застыдилась своей заурядной фигуры. К тому же выросла она в бедности, много сражалась, повсюду у неё были некрасивые шрамы.

— Странная рана, — сказала вдруг Астароше, словно прочитала её мысли.

Эстер подняла взгляд и увидела, что маркиза пристально смотрит ей в лицо.

— Форма чуднáя и такая большая. Тебя ранило в бок? Удивительно, что ты выжила, терранка ведь.

— А? — вздрогнула Эстер. Она невольно посмотрела на себя и тут же прикрыла бок рукой. — Это не рана, родимое пятно.

— Да? — удивлённо спросила Астароше, обматывая волосы полотенцем, чтобы не намочить их. Поглядев на неё с любопытством, она сказала: — Занятно. По форме как звезда. Ах, ну конечно, на терранском языке твоё имя это и значит. Тебя поэтому так мама назвала?

— Ну, если честно…

Эстер даже не знала, как зовут её мать. Отец, Эдвард Бланшетт, оставил её младенцем в иштванской церкви Святого Матьяша и исчез. В наследство от родителей ей достались лишь пелёнки, чётки и имя, которое и правда означало «звезда» на древнем языке.

«Ну хватит! Не время сейчас!», — сказала себе Эстер, отгоняя старую боль. Какой смысл копошиться в прошлом. Она встряхнула головой, чтобы прояснить голову от пара и отогнать ненужные мысли.

— Ваше сиятельство, скажите, пожалуйста.

— Что?

Девушка мучилась вопросом ещё с тех пор, как они пришли во дворец маркизы. Мафусаилка расслабленно откинулась на ванну и смотрела в потолок.

— Почему вы помогаете нам? — выпалила Эстер, собравшись. — Откуда вы знаете отца Найтроуда? Что вас связывает?

— Ах, это? — отозвалась Астароше будничным тоном. Она смахнула длинными пальчиками капли с волос. — Мы старые друзья. Три года назад я поехала за рубеж, чтобы выполнить имперский указ, и он помог мне.

— Так вы хотите отдать долг? — спросила Эстер.

— Что? — поразилась маркиза и тут же разозлилась. — Долг? Нахалка! Я ничего ему не должна! Поняла, Эстер? Выбрось эти глупые мысли!

— Простите! — сказала девушка.

И что священник натворил?

Астароше замахнулась кулаком, и Эстер невольно пригнулась.

— Да, Авель помог мне три года назад, но знаешь, что он потом мне прислал!

— Что? — робко спросила Эстер. — Что он вам прислал?

— Детей! Не одного и не двух, а целый корабль детей! — рявкнула Астароше. Красавица так разозлилась, будто увидела перед собой священника. Она плюхнула кулаком по воде. — Представляешь? Корабль с детьми! Это же не питомцы какие-то. У меня ум за разум зашёл! Они потом рассказали, какой ужас с ними случился, и я помогла им пристроиться. Да ещё как помогла! Аж тошно от себя!

— Да? — Эстер не знала, что сказать. Она просто попыталась сгладить обстановку. — Тогда… почему вы помогаете нам? Если отец Найтроуд тут ни при чём.

— Ах, это, — кивнула Астароше.

Она была бесхитростной женщиной или просто легкомысленной, поэтому тут же позабыла о всякой злости.

— Я вот чего не понимаю, — тихо сказала маркиза, — вчера её величество приказала мне защитить посланника Ватикана.

— Императрица? — удивлённо спросила Эстер, наклонив голову. — Странно, да? Выходит, её величество знает о наших бедах?

— Возможно, — ответила Астароше, прищурив янтарные глаза. — Вообще-то ничего странного. Её величество великая личность. Она видит всё в Империи… Нам этого не понять. Может, она и ваши напасти предвидела.

— Наверное.

Похоже, на императрицу тут всецело полагались. Эстер с удивлением вспомнила, как Ион с огромным почтением отзывался о ней. Императрица была подобна богине. Прославленная личность, которая восемь столетий назад основала Империю, когда мафусаилов изгнали с обжитых территорий. Императрица Владика, единовластная правительница, возродила жизнь на этой выжженной после Армагеддона земле, где ни росла ни одна травинка, и отразила многочисленные нападения людей. Однако никто не знал, кем она была на самом деле. Императрица жила в дворцовых покоях и редко появлялась на людях. Её трон всегда был закрыт покровом, и даже дворяне не видели её лица. В Ватикане вообще считали, что она лишь символ, а не настоящая личность.

— А сколько лет императрице? — робко спросила Эстер.

Не нагрубила ли она снова? Астароше вроде подобрела, и она решилась спросить. Этот вопрос мучил её всю поездку.

— Империю основали восемьсот лет назад, да? То есть её величество уже старше. Я знаю, что мафусаилы живут очень долго, но не столько же.

— Да, мы и правда долго живём, но не больше трёхсот лет. Нам никогда не прожить восемь веков, — ответила Астароше без всякой злобы на её грубый вопрос. — Говорю же, она великая императрица и вечная мать мафусаилов. Она была, есть и будет всегда.

Маркиза Киевская улыбнулась и слегка покраснела. Она выскользнула из ванны и обернулась к Эстер, у которой от пара уже начала кружиться голова.

— Если её величество прикажет, я отдам за вас жизнь. Пора выходить, терранка. Я приготовила тебе одежду. Переоденься и иди завтракать.

***

— Ам-ням-ням-ям, хо-о-о, сп-е-а, н-у-у-о, ням-ням.

— Сначала прожуй. — Маркиза Киевская метнула ледяной взгляд на гостя, пытавшего заглотить еду, словно какой-то удав. — И поговорим как воспитанные люди.

Проглотив наконец еду, священник поморгал и совершенно серьёзно сказал:

— Простите. Сперва нужно доказать невиновность графа, иначе с императрицей нам не встретиться.

Казалось, случилось чудо, и Авель наконец-то сказал что-то путное. Эстер со вздохом согласилась с ним.

— Ваша правда. Мы даже на улицу не можем выйти, какой там дворец.

Они сидели в личных покоях маркизы Киевской. На столе ещё минуту назад лежали всяческие яства, сейчас же на нём было пусто. Астароше, откинулась на подушки и потягивала красноватую живую воду, а Эстер, не привыкшая к здешней кухне, клевала бисквитное пирожное с йогуртом. Ион совсем пал духом, тёмные круги залегли под глазами, он даже не стал пить воду. Почти вся еда пропала в животе у Авеля.

— Ваше сиятельство, вам нужно поесть, — сказала Эстер.

Она тайком спрятала небольшое блюдечко с пахлавой от священника, который рыскал взглядом по столу, как дьявол в поисках новых душ.

— Вы неважно выглядите, — заметила она, поглядев на мрачного юношу. — Вы плохо спали?

— Угу, — вяло отозвался Ион.

Его вполне можно понять. Пару часов назад он потерял бабушку, его дом сгорел, а его обвинили в убийстве. Конечно, ему кусок в горло не лез. Но если он не наберётся сил, ему никак не справиться с грядущими испытаниями, мафусаил он или нет.

— Если не хотите есть, попейте… или поешьте фруктов, — предложила Эстер. — А то не поправитесь.

— Девочка права, граф, — посмеявшись, заметила Астароше на имперском языке. Она протянула ему небольшое блюдечко с гранатом. — Даже мы можем устать и проголодаться. Если не спится, так хотя бы поешь.

— Не хочу, — ответил Ион, качая головой. — Оставь меня в покое, маркиза. И не лезь не в своё дело.

— Что, прости? — вопросила Астароше, прищурив янтарные глаза. Она выглядела как раненая тигрица. — Не хами, паршивец мелкий!

— М-маркиза! — воскликнула Эстер.

Астароше взмахнула изящной рукой, словно плетью, и схватила Иона за шею. Не обращая внимания на мольбы девушки, она подняла юношу повыше и скривила губы в злобной усмешке.

— Думаешь, я по доброте сердечной тебе помогаю? У меня имперский указ. Меня-то не волнует, сдохнешь ты где-нибудь в поле или в подземелье сгниёшь, — грубо сказала она.

Ион приподнял голову и хотел было что-то сказать, но не смог. Из-под закрытых век упала одинокая слеза.

— Ба!

Астароше брезгливо поморщилась и отбросила Иона на софу, словно что-то грязное.

— Имперский дворянин распускает сопли на людях, хуже того, на глазах у терран! Что за слюнтяй! И кого только вырастила герцогиня Молдавская?

Ион тут же изменился в лице.

— Не смей оскорблять бабушку! — закричал он, обнажив клыки и вскочив с софы. — Ещё одно скверное слово о ней… Мало не покажется, маркиза! — гневно воскликнул он.

— Хм-м, запал ещё есть, а? — произнесла Астароше с совершенно невозмутимым видом.

Эстер хотело было вмешаться, но маркиза остановила её и холодно сказала:

— Лучше бы за собой следил, чем злопыхал. А об Эстер ты подумал? Размазня. Что бы твоя бабушка сказала.

Бледный от гнева юноша разом покраснел от стыда и тут же спрятал лицо.

— Ты права, маркиза. Хватит уже себя жалеть.

— Вот и молодец. А теперь от слов к делу, — холодно произнесла Астароше и отвернулась от Иона, потеряв к нему всякий интерес.

Однако она тут же выхватила тарелку у священника, всё это время спокойно поглощающего еду, и, махнув рукой на его возражения, поставила блюдечко перед Ионом.

— Ешь и набирайся сил, а то только мешаться будешь, — сказала Астароше.

— Благодарю, — ответил Ион.

Слегка склонив голову, он взял ложку и принялся запихивать деликатес, глядя на еду, как на врага народа.

Эстер вздохнула с облегчением и посмотрела на маркизу, а мафусаилка уже снова уселась на подушки.

— Вернёмся к нашему разговору, — деловито сказала она, потягивая живую воду. — Преподобный наверняка уже сказал, что Астароше Аслан очень рассудительная женщина.

— Не знаю о какой Астароше ты говоришь, — ответил Авель, — но если ты с ней знакома, то… о-о-ой!

Маркиза с размаху залепила ему по носу, и он замолк, а она посмотрела на Эстер и Иона.

— Я, конечно, рассудительная, но в вашей патовой ситуации только одно могу предложить. Риск велик, но я советую обратиться к Дивану.

— Что? — спросил Ион, впервые просветлев лицом. Он подался вперёд, будто перед ним забрезжил свет в кромешной тьме. — Будет собрание Дивана, маркиза? Когда?

— После шести. Срочное заседание совета в Небесном императорском дворце. Похоже, они уже знают о гибели герцогини Молдавской. Она ведь занимала самую высокую должность, — ответила Астароше.

— Простите, а что такое Диван? — робко спросила Эстер, смутившись, что влезла в разговор. — Это какое-то собрание?

— Да. Это высший совет, на котором присутствует её величество, — пояснила с улыбкой Астароше, откинув алую прядь с лица. — Даже дворяне не могут вот так запросто увидеться с императрицей. Кроме янычар и членов Тайного совета редко кого пускают в личные покои её величества. Но вот когда проходит заседание Дивана…

— В общем, нам повезло, — закончил Ион. Он всё ещё был бледный и не веселый, но в глазах снова засиял огонёк. Поправив ворот, он обернулся к красавице уже совершенно другим человеком. — Ты права, маркиза, нельзя упустить такую возможность. Ты поможешь нам?

— Конечно. Я проведу вас к её величеству, и мы всё ей расскажем. Занятное у нас дело, а?

Эстер стало не по себе от улыбки красавицы.

— Я могу пойти с вами? — раздался тихий голос.

Авель запихал в кровоточащий нос бумажные салфетки и поднял руку.

— Граждане ведь тоже могут присутствовать на заседании? Возьми меня с собой как личного помощника, маркиза.

— Тебя-то, отец? — Астароше от удивления открыла рот. Она недовольно скривилась и сказала: — Граждане, конечно, могут прийти, но ты вообще-то был на месте преступления. Неловко получится, если тебя раскроют.

— Да не волнуйся, я замаскируюсь. Допустим, ты запросишь личную встречу с императрицей, без очевидцев и доказательств тебя и слушать не станут. Вряд ли у императрицы много свободного времени, — сказал Авель.

— Ты прав, но…

Астароше всё ещё сомневалась. Похоже, она не особо горела желанием брать с собой священника. По гражданам судили и о самих дворянах. Она рассеянно огляделась, накручивая светлые пряди.

— А какие у тебя доказательства, отец? Если ты не можешь открыть ни своего лица, ни имени, какой вообще смысл?

Она отчаянно искала повод, чтобы отказать ему, но Авель, готовый к такому вопросу, довольно заулыбался.

— А у меня есть доказательство! Эстер, дай мне, пожалуйста, письмо от кардинала.

— Да-да!

Авель поспешно забрал документ у девушки и протянул его Астароше, горделиво раздув ноздри.

— Письмо её величеству лично от герцогини Миланской. Я пойду с тобой, чтобы передать его императрице и всё ей объясню. Ну как?

— Хм-м-м, — протянула красавица.

Задумка была на удивление хорошая. Астароше задвигала губами, словно хотела сказать нет, но всё же не смогла и лишь цокнула языком.

— Хорошо. В кои-то веки ты сказал что-то путное. Я возьму тебя своим подданным. Вот только…

— Что? — спросил Авель.

— У меня так и чешутся руки придушить тебя.

— Хм-м-м, может, у тебя какая-то детская травма? Или тебе не хватает кальция… Ой!

Астароше тут же схватила священника за шею.

— Ваше сиятельство, и меня возьмите! — взмолилась Эстер.

«Какой толк было приезжать в чужой край, если меня оставляют в стороне?»

— Раз отец Найтроуд идёт, можно мне тоже? — Она умоляюще посмотрела на маркизу. — Я ведь посланница герцогини Миланской, да и два очевидца лучше одного.

— Прости, но тебе нельзя, терранка.

Астароше отпустила уже посиневшего священника и покачала головой.

— Я не могу взять тебя в императорский дворец, — мягко, но решительно ответила она. — Ты останешься здесь с графом.

— Н-но почему? — вопросила она. — Я же посланница…

— Всё просто, Эстер, — сказал Авель, с трудом вставая. Он потёр шею, где виднелись следы от пальцев, и посмотрел на готовую расплакаться девушку. — Ты же не знаешь местного языка, так? А мы как-никак идём в императорский дворец. Без языка ты выдашь нас с головой.

— Ох, — отозвалась она.

Авель был прав, и Эстер не нашлась, что сказать.

Вообще-то она была вполне способной. Кроме родного венгерского, она свободно говорила на римском, латинском и альбионском. К тому же она вполне могла поддержать бытовую беседу ещё на пяти языках, включая карфагенский. За время обучения она получала пятёрки по иностранным языкам. Вот только имперский она почти не знала. Когда ей поручили отправиться в Империю, Ион тут же начал обучать её. Она немного заговорила, но за местную жительницу ей ни за что не сойти. И если кто-то обратится к ней во дворце, всё пойдёт прахом.

— Н-ну, вы правы, но, — возразила она, не желая сдаваться, — отец, вы же тоже не можете говорить на имперском. Я хотя бы пару фраз знаю…

— Hei, cine zice cã nu vorbesc Limba Imperialã? Nu fi grosolanã!

— А-а-а?!

Эстер потеряла дар речи. Она поражённо уставилась на священника, который вдруг заговорил на незнакомом ему языке, но оказалось, что Авель всё же умел говорить на имперском. Предложение он построил безупречно.

— Вы знаете имперский, отец? — удивилась Эстер.

— Da, asa e… Конечно, доклад вряд ли напишу, да и с речью не выступлю, но да, знаю, — пошутил Авель, надменно засмеявшись. Поправив очки, он хвастливо продолжил: — Вполне уверен, что сойду за гражданина. Говорю я посвободнее тебя, Эстер

— Чего же вы молчали всё это время? — спросила она.

— Ну, как говорится, хочешь обмануть врага, сначала обмани друзей. Кто бы этим врагом не был… — продолжал бахвалиться священник, словно только что завоевал весь мир. — Катерина мне такую взбучку устроит, если буду работать спустя рукава, — фыркнул он, задрав нос. — К делу, в общем!

— А как же я? Я-то свою работу не делаю! — воскликнула Эстер.

— Знаю. Но во дворце слишком опасно. Ты у нас будешь в запасе. Заменить меня некем, так что ты в группе поддержки, хорошо?

Он потрепал её по спине и посмотрел куда-то вдаль. Эстер в ярости сжала трясущиеся кулаки.

— А-а-ах, мы никогда не забудем твоей жертвы, — сказал Авель. — Вот приедем в Рим, попросим причислить тебя к лику святых. «Святая Есфирь». Звучит, а?

II

Имперская столица была разделена проливом Босфор на европейскую часть на западном побережье и азиатскую на восточном. Большинство мафусаилов проживали в европейской части. В свою очередь бухта Золотой Рог разрезала подобно реке западное побережье на две части.

В северном районе Румели Бейоглу возвышался крутой холм, на котором стояли роскошные дворцы дворян-мафусаилов. Здесь же были сосредоточены все предприятия, система водоснабжение, электрические станции, военные полигоны и флот.

Южный район Румели Стамбул, окружённый семью холмами и густыми лесами, принадлежал одному единственному человеку. Дворец в сорок раз превосходил по размеру собор Святого Петра, считавшемся крупнейшим строением по ту сторону границы. Тринадцать куполов и сотни минаретов были обителью для сотен дворян и янычар, десятка тысяч терран-граждан и бесчисленных механических кукол. И все они служили одной госпоже.

В этих огромных зданиях находились главные учреждения Империи, а под землёй располагались автоматизированные заводы и фабрики, где производились все необходимые повседневные вещи. Дворец был самодостаточным, практически независимым государством.

Во всех смыслах Небесный императорский дворец был сердцем страны, а также обителью единственной и вечной правительницы Империи Истинного Человечества, Августы Владики.

В зале заседало уже более пятисот бояр. За ними стояли граждане, а пажи разносили чай. Всего в зале было около трёх тысяч присутствующих.

Заседание Дивана проходило под огромным куполом, который, казалось, уходил высоко в небо. И всё равно немало мест пустовало. Подушки были расшиты фамильными гербами и цветами дворянских домов. Казалось, что осеннее небо упало в зал.

— Ого! Ничего себе народу! Ты когда сказала про собрание, я подумал, тут будет человек семь-восемь! — воскликнул Авель.

— Дурья башка. Думаешь, меня бы позвали на такое маленькое собрание? С моим-то положением. И говори тише. Ты вообще-то мой подданный, а подданный никогда не посрамит свою госпожу, — резко зашипела Астароше на молодого мужчину.

Тот говорил на имперском языке свободно, но уж слишком простонародно.

Авель, чьё лицо была слегка загримировано, натянул вежливую улыбку. Они прошли по коридору, кивая в ответ боярам, приветствующим Астароше.

Дворяне занимали различные должности, от высших в Тайном совете, оплоте Империи, до служащих девяти рангов. Все они рассаживались согласно своему званию полукругом. Государственный инспектор был служащим седьмого ранга. Высокое кресло для Астароше стояло в третьем ряду недалеко от прохода.

Она наконец уселась на подушку, расшитую её семейным гербом, «Девой с копьём», и попросила тёплого молока у подбежавшего пажа.

— Не слишком горячее, — сказала она. — И фиалковый мёд. Ты что-нибудь будешь?

— Чай. Положите туда тринадцать ложек сахара, пожалуйста. Кстати, Астароше, а где трон императрицы? — тихо спросил Авель, когда паж убежал исполнять распоряжение. Священник был одет как подданный маркизы Киевской.

— Хам! Говори «её величество»! — рявкнула Астароше на сребровласого мужчину, пока тот как невежа вертел головой.

Если узнают, что она привела постороннего, не сносить им головы. Она внимательно посмотрела вокруг.

— Трон за бамбуковой завесой. Смотри. Там ещё янычары стоят, — сказала она, слегка указав в сторону.

Вдоль стены выстроились гвардейцы в масках и алых доспехах. Дворцовая стража. Они были вооружены высокочастотным бионическим и электромагнитным оружием, стреляющим твёрдыми и жидкими взрывными пулями.

Однако Астароше указывала на вершину лестницы, у подножья которой неподвижно стояли янычары. Там висела лёгкая зелёная занавеска. Среди синих облачений дворян, чёрных одежд граждан и алых доспехов гвардейцев она сияла подобно нефриту. Лишь императрица вправе была использовать зелёный цвет. Сквозь покров ничего нельзя было разглядеть, но члены Тайного совета, высшего государственного учреждения, поглядывали в ту сторону.

— Ух, а из чего сделано? Выглядит дорого, — брякнул Авель.

— Прошу, отец, — произнесла Астароше, схватившись за резко прихвативший желудок. Она обернулась к любознательному священнику. — Замолчи уже, — взмолилась она, — а то хлопот не оберёмся.

— Да не волнуйся. Ты ж меня знаешь.

— Вот именно! Ладно, проехали. Хорошо хоть эту твою Эстер оставили дома. Стоило ей появиться, и я уже в беде, — проворчала Астароше.

Она положила ладонь в отверстие в столешнице. Компьютер начал проверять её общественное положение, считывая генетические данные с отпечатка.

— Она похожа на меня в юности. Я была такой же, пока ума не набралась. Оставь её, и она тут же набедокурит.

— Ха! Ну, языка-то она не знает, пришлось оставить её дома, — серьёзно ответил священник, глядя через плечо Астароше на голографические буквы, выписанные лазером. — Они с графом наверняка сейчас сидят и жалуются друг другу. Ну, мы в стольких передрягах побывали, отдых ей не помешает.

— Ха! Темнишь, отец, — усмехнулась Астароше, просматривая повестку дня на голограмме. — Может, ты просто хочешь уберечь её? Язык всего лишь отговорка. Ты волнуешься за неё, да?

— Ась? В смысле?

— В прямом. Ты же приставучий сил нет, — улыбнулась она. — Ты и три года назад…

— Здравствуй, принцесса! — вдруг раздался голос.

Это был вовсе не вялый голосок Авеля, а глубокий и взрослый баритон.

— Четыре года не виделись. Помнишь ещё меня?

— Герцог Тигрский! — воскликнула Астароше и подскочила так, будто по ней пробежался электрический разряд. Она уставилась на улыбающегося мужчину.

— Прошу зови меня Сулейман. Или дядей, как в детстве, — усмехнулся он, глядя на маркизу, вытянувшуюся по струнке.

Это был молодой, статный мужчина со смуглой кожей, на вид чуть за тридцать, хотя на самом деле ему было почти триста лет. Красив собой и на целую голову выше Авеля, он был подтянут, совершенно лишён какой-либо неуклюжести и сутулости, свойственной высоким людям. По его мягкой улыбке и изысканным манерам сложно было догадаться, что он один из самых прославленных воинов Империи. Сулейман, герцог Тигрский, служил заместителем главы Тайного совета и оплотом государственности последние десятилетия.

— Не нужно этих формальностей, принцесса, — сказал он приятным баритоном. — Я просто хотел поздороваться. Прости, что не пришёл на похороны твоей матушки в прошлом году.

— Н-ну что вы, герц… дядя, не извиняйтесь, вы же так заняты. Простите, что не навещала вас, — пробормотала Астароше.

Сулейман вежливо улыбнулся ей и тут же перевёл взгляд на Авеля позади неё. В глазах у него мелькнул холодный огонёк.

— У тебя новый подданный, принцесса? А что же Чандарлы? Неужели…

— Нет-нет, с ним всё хорошо. Он просто занят сегодня и не смог прийти. Это Авель, он служит у нас недавно. Он неуклюжий и бестолковый. С ним столько мороки.

Авель вскинул брови.

— Эх, как так? С чего я…

Астароше заткнула его ударом в живот.

— Из провинции приехал, что с него взять, — выдавила она улыбку. — Стыдно за него.

— Да всё хорошо, — отозвался Сулейман, весело поглядев на маркизу.

Герцог приходился дальним родственником Киевским.

Он вдруг изменился в лице и тихо произнёс:

— Принцесса, ты знаешь, что сегодня на повестке дня?

— Вроде смерть герцогини Молдавской… — начала Астароше и смолкла.

Об этом ещё официально не объявили, но все уже знали о случившемся. К тому же всем известно, что её убил родной внук. В зале только и судачили об этом.

— Говорят, её убил внук, граф Мемфисский. Ужас какой! Может, это просто пересуды, конечно…

— Да, всё так, принцесса, только вот… — сказал Сулейман.

— Что? — спросила Астароше.

Он замешкался. Он стоял бездвижно, словно античная статуя.

— Возможно, это просто слух, но говорят, что с ним были ещё двое. Мужчина и женщина. Терране, — ответил Сулейман, глубоко вздыхая.

— Двое терран? — переспросила маркиза, с сомнением наклонив голову. — Да здесь повсюду терране.

— Конечно, даже в императорском дворце они есть, но не всякий из них сможет процитировать Библию на латыни…

— Библию?

«Вот болван!»

Астароше прикусила губу, едва взглянув на Авеля. Тот же уставился в пустоту.

Вообще местные терране нередко говорили на иностранных языках. Они путешествовали за рубеж для торговли, сбора сведений и тому подобное. Языки внешнего мира были даже включены в обучение. Однако найти терранина, знающего Библию, представлялось невозможным, ведь религия была строжайше запрещена в Империи. Ни дворяне, ни терране не могли проповедовать. Терранин, цитирующий Библию, определённо, нечто экстраординарное. И мог им быть только лазутчик Ватикана.

Сулейман, конечно, и понятия не имел, какие мысли сейчас вертелись у Астароше.

— Да, ситуация далеко не простая. — Он покачал головой. — Если здесь замешан кто-то из-за рубежа, уж тем более из Ватикана, смерть герцогини Молдавской не случайна.

Сулейман славился своей благожелательностью к терранам. Конечно, с «обожательницей терран», маркизой Киевской, ему не сравниться, но даже она относилась с уважением к его знаниям о внешнем мире. Восемьдесят лет назад, когда герцога назначали правителем Мисра, он сумел остановить чуму среди терран, и теперь его почитали как бога. Конечно, его волновало происходящее.

— Впрочем, всё решит её величество, — с тоской заметил он. — Если здесь замешаны люди из-за рубежа, тебя могут вызвать посоветоваться, принцесса. Ты больше всех знаешь о внешнем мире. Ты готова?

— Ну… я… — промямлила Астароше.

Она замахала руками, но Сулейман всё также нежно улыбался ей. Он хотел ободрить её, как вдруг вскинулся, будто его кто-то позвал.

— Похоже, начинается, — сказал он.

По его лицу пробежала тень, когда он посмотрел на зелёную бамбуковую занавеску. Все вдруг засуетились. Тихий гул сразу стих, словно морской прилив прекратился, все расселись по своим местам. В креслах второго и третьего рангов всплывали голограммы. Похоже, на Диван созвали даже провинциальных глав, правителей и градоначальников.

— Ну, мне пора, маркиза, — сказал Сулейман, слегка поклонившись. Тут он вдруг развернулся и прошептал: — У тебя найдётся время поговорить попозже? Интересно услышать твоё мнение о внешнем мире.

— Конечно, с радостью, — ответила Астароше.

Герцог улыбнулся маркизе, застывшей в прежней позе, и вернулся на своё место в первом ряду. Она опустилась в кресло, когда по залу разнеслось громкое эхо колокола.

Один из членов Тайного совета поднялся и громко объявил:

— Вечная правительница Империи Истинного Человечества, мать всех мафусаилов. — Он почтительно склонил голову в сторону лестницы. — Её величество императрица!

Занавеска слегка всколыхнулась.

Следуя примеру пяти советников, все присутствующие встали и поклонились. Тонкая тень мелькнула за занавеской.

И тут же над их головами разнёсся громкий механический голос.

— Приветствую вас, мои возлюбленные дети ночи.

Голос, разносившийся эхом под куполом, звучал ясно, но в нём как будто смешалось множество голосов, старческий и молодой, мужской и женский. Невозможно было угадать ни возраст, ни пол.

Императрица Августа Владика слегка вздохнула.

— Вероятно, вы все уже знаете, что двенадцать часов тому назад глава Тайного совета Милка Фортуна умерла. Я скорблю, что наши крылья, оплот Империи покинула нас. Я сама проведу церемонию похорон через пять дней. Герцог Тигрский?

— К вашим услугам!

Заместитель главы Тайного совета встал и почтительно приложил правую руку к сердцу.

— Устрой похороны, Сулейман. Ничего не упусти.

— Слушаюсь.

Высокий мафусаил глубоко поклонился. Лицо его выражало сильную озабоченность. Со смертью Милки Фортуны главой совета и самым доверенным лицом императрицы становился он, и доказательством тому был приказ подготовить похороны герцогини.

— У всех будут свои поручения. Герцог Тигрский скажет вам, что делать для церемонии. Новости печальные, но я хочу сказать ещё об одном.

По искусственному голосу невозможно было угадать чувства или мысли императрицы. Ясно было только одно — она очень сосредоточена на происходящем.

— Герцогиня Молдавская умерла не своей смертью. Мою дочь убили мечом. Командир янычар сейчас подробно нам расскажет об этом. Барон Хартумский, прошу.

— Как прикажете!

Огромный мужчина шагнул вперёд. Бейбарс поклонился трону. Его глаза горели подобно углям.

— Вы правы, ваше величество. Герцогиню Молдавскую убили, — печально возвестил барон Хартумский. — Преступник её родной внук, Ион Фортуна, граф Мемфисский.

В воздухе повисло напряжение. Бейбарс только что подтвердил их опасения. Кто-то подался вперёд, кто-то наоборот вжался в кресло, но все были взволнованы. Присутствующие ещё больше помрачнели, когда командир янычар громко продолжил:

— Четыре месяца назад граф Мемфисский по приказу её величества отправился во внешний мир. Вчера он тайно вернулся в Империю, отправился во дворец герцогини Молдавской и убил её. Более того, согласно отчёту правительства Гераклиона, четыре дня назад граф и его подданный наняли глубоководный корабль «Нереиду», а десятью часами ранее судно обнаружили дрейфующим недалеко от столицы. Весь экипаж убит. Расследование ещё продолжается. Все детали в документах перед вами.

Столешницы перед дворянами тут же засветились. Лазер выписывал буквы, следуя словам Бейбарса, показывая детали расследования кораблекрушения.

— Двенадцать часов назад я отправился во дворец герцогини Молдавской по её личной просьбе. Однако, когда я прибыл, особняк уже горел, и огонь уже было не потушить. Там же мы нашли графа Мемфисского и двух терран. Я попросил их проследовать за мной для дальнейших показаний, но они отказались и сбежали. Вот что произошло.

Рядом с отчётом по кораблекрушению появился и доклад Бейбарса.

— В отчёте это не указано, но и я, и янычары слышали, как граф Мемфисский говорил с терранами на иностранном языке. Скорее всего, они из Ватикана. Нужно поймать их как можно скорее и допросить, — закончил он.

Поклонившись трону, командир янычар вернулся на свой пост. Он был живым воплощением бога войны, а для своих врагов он был скорее воплощением сущего ужаса.

Астароше хмуро изучала документы. Позади неё раздался тихий голос.

— Плохи дела, Аста, — прошептал Авель. — Ни граф, ни я не сможем попросить о встрече с императрицей. Нас тут же убьют на месте. На тебя вся надежда, маркиза.

— Знаю. Не волнуйся, — проворчала она, подняв руку. — Это всё из-за твоего легкомыслия.

Она не была мастерицей выступать на публике, но выбирать сейчас не приходилось. Внутренне собравшись, она начала:

— Возра…

— Возражаю, ваша милость!

Астароше упустила возможность потренироваться в ораторском искусстве, когда её прервал полный силы и мудрости баритон.

— Барон Хартумский, меня терзают сомнения. — Сулейман, герцог Тигрский, поднялся с места. Голос самого почтенного дворянина Империи звучал спокойно и ясно. — Граф Мемфисский, конечно, оказался на месте преступления, но это вовсе не делает его убийцей. У вас даже нет никаких вещественных доказательств его вины, а вы уже подозреваете его.

Присутствующие внимательно слушали заместителя главы Тайного совета. Говорил он убедительно и разумно, никто даже не смел кашлянуть, пока он произносил речь.

— Что касается «Нереиды», вы снова обвиняете графа Мемфисского без каких-либо доказательств. Нужно более тщательно расследовать и выяснить, связан ли граф как-то с кораблекрушением. Сейчас делать выводы рано, иначе это скатится в обычную клевету. Пока что все догадки могут привести только к печальному результату. Барон, я прошу вас говорить с осторожностью.

— Герцог Тигрский, вы настываете на невиновности графа Мемфисского? — спросила женщина средних лет с длинными чёрными волосами до самых бёдер. Фэйжун Линь, маркиза Дамасская и третий советник, испытующе посмотрела на Сулеймана своими раскосыми глазами. — Граф Мемфисский вернулся в Империю тайно и не явился во дворец, что повлекло за собой случившееся. Вам не кажется, что он замешан в мятеже?

— Признаю, выглядит подозрительно, но обвинять его в государственной измене пока рано.

Вздохнув, Сулейман, отпил чаю. Мягким, но решительным взглядом он окинул соотечественников.

— Мы же с вами говорим об измене родине. Нам нужно точно убедиться, что граф мятежник, просто так обвинять его несправедливо. Что думаете, господа?

— С вашего позволения, герцог Тигрский, но я могу доказать, что граф Мемфисский изменник родины, — раздался слабый мужской голос.

Все тут же обернулись.

— Я и есть это доказательство. Граф прибежал к терранам из Ватикана и продался им. Я пытался остановить его, но он ранил меня и сбежал. Я обвиняю Иона Фортуну, графа Мемфисского, в государственной измене!

— Вы? — поражённо охнул Сулейман, широко распахнув глаза.

Синеволосый мафусаил прищурил бронзовые глаза и поклонился.

— Раду Барвон, барон Луксорский. Я только что вернулся.

III

Он повертел карту на мощёном тротуаре вверх и вниз, но так ничего и не понял. Тогда он покрутил её слева направо, но ещё больше запутался.

— Честно сказать, я впервые в Анадолу… — наконец сознался Ион.

Он по сути сбежал из дворца маркизы Киевской и буквально потащил за собой Эстер, которая была против этой затеи. И вот теперь он пытался хоть как-то оправдаться перед ней.

— Да тут вообще всё по-другому. Вот нелепица…

— А мне здесь роднее, — ответила рыжеволосая девушка, сидящая рядом с ним, и провела рукой по бордюру. Она хотела как-то ободрить Иона, совсем павшего духом. — Конечно, день и ночь поменялись местами, но по сути тут, как в Риме. Здесь мне привычнее, чем в Румели, — сказала Эстер, поглядев на переплетение улиц.

В Румели Бейоглу, на том берегу Босфора, такого не увидишь. Вдоль узких улиц выстроились лавки и магазинчики, повсюду толпились люди. Здесь витало очарование старого города. Маленькие домишки теснились друг к другу, длинные улочки и узкие переулки переплетались, как паутина, повсюду кипела жизнь. Уличные фонари свисали, будто колокола, в витринах лавок лежал разномастный товар. Потрясающий вид.

— Здесь столько людей и магазинчиков, жизнь кипит вовсю. Прямо как во внешнем мире, — заметила Эстер.

— Да, наверное. Правда, кое-что по-другому. Заметила? — спросил Ион.

— Х-м-м-м. Здесь не продают спиртное?

В имперской столице можно купить почти всё что угодно, но некоторые вещи продавались только за рубежом. К примеру, здесь не было ни спиртных напитков, ни табачных изделий. Всё, что могло навредить здоровью терран, строго запрещалось в Империи. Вместо таверн здесь были купальни и чайные.

— Спиртное? Ну да. Но кое-что ещё. Посмотри вон туда, — сказал Ион.

— А? Туда?

Она с любопытством взглянула на здание. На нём не было ни вывески, ни фонарей, но внешне выглядел пристойно. Оттуда доносился слабый запах медицинского спирта.

— Больница? — спросила Эстер.

— Не совсем. Учреждение для забора крови. Она ведь входит в состав живой воды.

— Крови? — переспросила девушка слегка дрогнувшим голосом.

Конечно, она догадывалась, что лекарство, которое мафусаилы пили от хронического малокровия, было сделано из настоящей крови. Однако, увидев место воочию, она подскочила. Лицо её исказилось от потрясения и ужаса.

— Но мы никого не принуждаем, — тут же сказал Ион, завидев её волнение. — Терране сдают кровь по доброй воле. К тому же им очень хорошо платят, для бедных терран это отличный заработок. Это что-то вроде «государственной помощи». Так Империя поддерживает жизнь малоимущих рабов.

С точки зрения Иона, каждый получал своё за определённую плату, вроде как хорошая сделка, но Эстер это совсем не убедило. Она отшатнулась и мрачно посмотрела на здание.

— М-да, плохо я, видимо, объяснил, — произнёс юноша.

Он вздохнул, понимая, что ему не переубедить Эстер, и вернулся к карте. Два часа назад они ушли без разрешения из дворца маркизы. Нужно всё сделать и вернуться до прихода Астароше. Кто знает, что выкинет эта вспыльчивая дамочка. Он сосредоточенно изучал карту.

— Ну-ка, мы перешли по Великому мосту через Босфор и дошли до рынка по этому проспекту, так? Оттуда мы спустились и вот на этом повороте… — говорил Ион.

— Эй, сладкая парочка! Чаю не хотите? Очень вкусный! — раздался звонкий, как колокольчик, голос на имперском языке. — Ну что? Двадцать акче за чашку. Купите две, третья даром.

Ион обернулся. Это была девчушка года на два-три помладше Эстер. Короткие чёрные волосы обрамляли бледное, почти прозрачное лицо. Она была одета в серое платье рабыни, на поясе у неё висел медный чайничек, а на подносе стояли стеклянные чашечки с красным напитком.

— Мы не хотим чаю. Нет настроения, — сказал Ион, отмахнувшись от неё. — Уходи, девчонка. Я занят.

— Да ладно тебе. Девушка вон явно не против, — сказала она.

Рабы редко вели себя так непочтительно с гражданами.

Девочка прищурила пронзительные зелёные глаза и подёргала Иона за рукав.

— Красивая вы парочка! У вас свидание что ли? — присвистнула она.

— Что? А похоже? — спросил Ион, кивнув на себя и Эстер. — Нахалка ты всё-таки! Ладно, сколько там твой чай стоит?

Тут он быстро вынул деньги. Вообще-то цена была несколько завышена, но он всё равно положил три алюминиевые монетки ей на ладонь.

— Сдачу оставь себе. Не благодари. Слушай, а где мы вообще? — спросил Ион.

Он протянул Эстер чашку и указал на карту.

— Мы ищем аптеку Мимара, — сказал он. Его подбородок утопал в чайном паре. — Как туда попасть?

— Это которая на аптекарском проспекте? — спросила девочка. Она аккуратно положила монетки в карман и потёрла острый подбородок. — Знаю, где она. Могу проводить.

— Правда? Вот спасибо. Пойдём, Эстер. Она проводит нас, — сказал Ион.

Наконец-то им улыбнулась удача. Он быстро выпил чай.

— Пойдём скорее, — поторопил он на римском, чтобы девчонка не поняла. — Нужно вернуться в особняк до прихода маркизы.

Эстер тоже поспешно допила чай и поднялась. Она благовоспитанно протёрла салфеткой чашку и вернула её девочке.

— Да, пойдём. Вы и правда думаете, что он замешан в этом? — спросила девушка грустно. Её терзали сомнения.

Они торопливо пошли вперёд.

— Мимар так хорошо отнёсся к нам, — робко начала она. — Не верю, что он виновен.

— Предатель, он и есть предатель, — отрезал юноша, складывая карту. В Карфагене он отлично выучил этот урок. — Убийцы ждали нас, а о нашем возвращении знал только Мимар. И как тут не подозревать его?

— Так-то да, но…

— Если не хочешь идти, я настаивать не буду, — сказал он ей.

Эстер явно была против этой затеи.

— Я и сам смогу, а ты возвращайся в особняк.

— Нет, я с вами. Одного вас не пущу.

— Ох?

Эстер закивала с чистой совестью, а Ион отвернулся.

Разносчица чая шагала далеко впереди. Они свернули в переулок, чистый и освещённый, как и все улицы в Империи. Только толпа и городской гул исчезли, будто по мановению волшебной палочки.

— Сколько ещё до аптеки, девчонка? — спросил Ион.

— Я срезала, скоро уже придём. И хватит называть меня «девчонкой». У меня прекрасное имя. Сиф.

— Сиф? — слегка улыбнулся Ион.

В Империи жили люди всех культур и народностей, и имена у них были самые разные. Если он не ошибался, так называли своих сыновей терране, проживающие у Мёртвого моря.

— Забавно. Твой отец хотел мальчика?

— Кто знает. У меня два старших брата, так что мальчишек хватает… Эй! Пришли! — сказала Сиф, потирая подбородок.

Они даже не поняли, как вышли на проспект. Правда, здесь было меньше людей, да и выбор товара поскуднее. К тому же в воздухе ощущался запах лекарств.

— Вот и проспект. Аптека Мимара вон на том углу, — сказала Сиф.

— Понял.

Он протянул несколько монет Сиф, гордо выпятившей грудь.

— Большое спасибо, девчонка. А теперь иди.

— Ого, ну ты и индюк надутый, — фыркнула Сиф, пересчитав алюминиевые монеты. — Эй, сестрёнка, и как ты с ним встречаешься? Во тебе мой совет: найди себе парня получше.

— А ты не лезь! — с негодованием воскликнул Ион.

Он, конечно, не особо разозлился, просто не хотел, чтобы Эстер с её скудным имперским заговорила. Такое начнётся. Он замахал на Сиф рукой в надежде прогнать. Девочка, похоже, хотела что-то добавить.

— Она недавно приехала из провинции. Ещё стесняется, да и не слишком разговорчивая.

— Да ну? Из провинции? Вы же служите в доме маркизы Киевской, так?

Сиф кивнула на короткий меч у него на бедре, который Ион без разрешения взял в особняке. На нём был выгравирован герб Киевских, «Дева с копьём». Какая сметливая, ведь обычная рабыня, а сразу приметила.

— Ваша госпожа Астароше Аслан, да? И чего подданным государственного инспектора нужно в аптеке? — спросила Сиф и с интересом посмотрела на взволнованного юношу.

— Ну, мы…

Ион вдруг напрягся. В нос ударил какой-то запах. Он тут же потянулся к клинку. Не понимая, что происходит, он пристально посмотрел на аптеку.

— Чем пахнет?

Он втянул воздух и тихо застонал. В нос ударил причудливый гнилостный запах.

— В чём дело, ваше сиятельство? — спросила девушка.

— Держись, Эстер! — воскликнул он.

Ион тут же обхватил её за талию и, крепко прижав к себе, отпрыгнул от тротуара. На глазах у изумлённой Сиф он пролетел двадцать метров. Ион напряг ноги, оттолкнулся от стены соседнего здания, пролетел ещё десять метров и прыгнул ко второму этажу аптеки. Окно было застеклено. Казалось, они сейчас врежутся.

— Эх!

Ион клинком разбил стекло. Под град осколков он легко приземлился на ковёр, держа девушку.

— Тьфу! Опоздали!

Ион потемнел лицом от гнева. У стены лежал окровавленный труп Мимара с широко распахнутыми глазами. Только больше его взволновал здоровяк в армейском плаще и боевым топором в руках. В свете люстры его глаза в противогазе сверкали белизной.

— Граф, осторожно! — охнула Эстер.

Здоровяк зашагал удивительно проворно. Он встал в боевую стойку, поняв, что перед ним новая цель.

Ион тоже приготовился к бою. Оттолкнув Эстер назад, он вскинул меч. Здоровяк поднял топор.

— Фу-ты! — проворчал Ион.

Раздались хриплый рык и боевой клич.

Юноша выдохнул и метнулся за спину здоровяка. Огромный боевой топор рассёк воздух и бухнулся об пол, а Ион уже вонзил клинок в шею противника.

— Нападение в лоб не всегда верный путь, — пробормотал юноша, заслышав хруст костей.

Здоровяк содрогнулся и рухнул на пол.

— Не нравится мне такой трусливый подход, — сказал Ион, поглядев вниз. — Уж лучше…

— Граф, сюда!

Взволнованный крик Эстер прервал его сетования. Она склонилась к мужчине.

— Мимар ещё жив.

— Как? — поражённо охнул Ион.

Эстер положила голову Мимара себе на колени. Похоже, его ударили один раз. Его рассечённый бок кровоточил. Под одеждой гражданина виднелся жилет из плотной кожи, который и спас его от мгновенной смерти. Правда, он лишь продлил мучения перед неминуемым концом, и всё же мужчина был пока жив, хоть и очень слаб.

— Мимар, слышишь меня? — спросил Ион, вперившись взглядом в его лицо. Жизнь покидала его с каждой секундой. — Изверг пришёл по твою душу. Это ведь ты рассказал обо мне врагам, да? За что? Почему ты предал меня?

— Простите… Пожалуйста, простите меня… господин, — едва слышно выдавил Мимар, с трудом открывая бескровные веки. — Я и подумать не смел, что его милость… хочет убить герцогиню Молдавскую…

— Кто это был? — спросил Ион, нахмурившись.

«Его милость». Значит, это боярин, точно ястреб. Но почему «и подумать не смел»?

— Ну же, Мимар! — нетерпеливо воскликнул Ион.

Терранин уже был при смерти. Юноша почти кричал, пытаясь вырвать из лап тьмы свою единственную ниточку.

— Говори! Ради кого ты предал меня? Кто убил бабушку?

— Это был… — пробормотал Мимар с последним вздохом. Он потерял слишком много крови. Чувства его притупились. Собрав последние силы, предатель сказал: — Барон… барон Луксорский… Раду Барвон.

Краска схлынула с лица Иона.

— Что?

Ион схватил его за окровавленный ворот и закричал:

— Что ты говоришь, Мимар?! Раду? Ну, нет! Он же мёртв!

Мимар хотел ещё что-то сказать, но изо рта вырвалась только бурая кровь. Он изогнулся.

— Ох, нет! — воскликнула Эстер.

Она хотела помочь ему, но было поздно. Она раздвинула ему губы, чтобы он не задохнулся, но мужчина уже не шевелился, словно кто-то нажал на выключатель.

— Мёртв, — пробормотала Эстер, будто и часть её умерла. — Господи, возьми его к себе на Небеса. Аминь.

Она перекрестила его и осторожно закрыла глаза, устремлённые вверх.

— Раду? — повторил беспокойно Ион, не обращая внимания на погибшего. — Чушь! Он же погиб. Прямо у меня на глазах!

Раду точно умер в том пустынном городе. Опалённый солнцем, изрешечённый пулями, он упал с огромной высоты в море. Он никак не мог выжить. Мимар солгал. Пытался обмануть его до самой смерти.

«Но зачем? Зачем ему лгать мне?»

— Граф, берегитесь! — закричала Эстер.

Он так погрузился в свои мысли, что ничего не видел. А ведь в глазах Эстер он бы смог разглядеть угрозу, мелькнувшую позади него, и защититься мечом. Но он лишь удивлённо обернулся и непонимающе уставился на врага. Это был тот самый поверженный здоровяк. Видимо, Ион не до конца раздробил ему шею. Противник не мог шевелить ногами, но изогнул спину и метнул топор в Иона.

— Граф, пригнитесь! — прокричала Эстер.

Хорошо, что она молниеносно толкнула его на пол, а то не сносить ему головы. Топор просвистел в воздухе прямо над ними и врезался в стену, расколов её на мелкие кусочки.

Эстер вытащила из-под подола обрез и выстрелила в голову мертвеца. С грохотом она разлетелась на кровавые куски. Здоровяк рухнул на пол и больше не шевелился.

— Как он ещё двигался? Ты моя спасительница, Эстер, — сказал Ион.

Содрогнувшись, он потёр шею и с ужасом подумал, что чуть не лишился головы.

Эстер в ответ промолчала. Всё ещё сжимая обрез, она задрожала. Тут он заметил, что у неё закапала кровь.

— Что случилось, Эстер? Ты ранена?

Девушка стиснула зубы, лицо у неё совсем побледнело. Обрез выпал из обессиленной руки и упал на пол с лёгким стуком. По правому плечу забежала кровь.

— Э-Эстер, держись! Проклятье, выглядит скверно! — воскликнул Ион, цокнув языком.

Он взглянул на топор в стене. Вероятно, орудие задело руку девушки. Кровь текла сильно, но Эстер от боли даже не могла вскрикнуть. Ион отёр с её лица пот.

— Живее в больницу! — сказал он.

— Н-нет, ваше сиятельство, — возразила Эстер, едва дыша. Она медленно открыла глаза и схватила его за рукав. — Нельзя. Нас же раскроют.

Ион совершенно растерялся, с ужасом глядя на восковое лицо девушки. Если кровотечение не остановить, хрупкая терранка точно погибнет.

«Что же делать?»

Ион потерянно уставился в небо.

— Ну, и заварушка тут у вас. Помощь не нужна? — раздался звонкий голос. — У сестрёнки рана тяжёлая. Она так и помереть может. Давай я посмотрю?

— Ты? — удивился Ион.

Откуда тут взялась эта разносчица чая? Почему она здесь?

— Проваливай, девка! — рявкнул зло Ион, обнажая клыки. — Не лезь!

— Эгей, а ты один-то справишься? — спросила Сиф. — Она же в любую минуту… О нет! У неё шок!

Казалось, она насмехалась, но тон у неё был весьма серьёзный. Эстер на руках у Иона начала дрожать. Потеря крови вызвала судороги.

— Эстер! — закричал он.

— Времени нет. Нужно остановить кровотечение. Зажми здесь, пацан, и не отпускай, пока я не скажу. Понял?

И чего эта рабыня так властно говорит с гражданином?

Девочка вытащила бинты из карманов.

— Кто ты? — спросил Ион, уставившись на неё.

Она ловко начала перевязывать рану.

— Кто ты такая?

— Хм-м-м, я-то? — Проворно накладывая повязку, она лукаво подмигнула и ответила: — Я же сказала. Сиф. Просто симпатичная девчонка.

IV

— С вашего разрешения, ваше величество.

Синеволосый мафусаил неуклюже опустился на колено и почтительно склонил голову перед троном.

— За своё опоздание я заслуживаю смерти и всё же прошу выслушать и простить меня.

— Довольно. Это сейчас неважно, барон.

Присутствующие начали тихо переговариваться, но громкий голос императрицы тут же заглушил их.

— Ты говоришь правду? Ситуация очень серьёзная. Отвечай осторожно.

— Истинную правду, ваше величество. Граф Мемфисский предал Империю и присоединился к Ватикану. Готов поклясться.

Барон Луксорский был бледный как полотно, но говорил спокойно и смотрел искренне.

— Ваше величество, как вы знаете, мы с графом Мемфисским прибыли в Карфаген четыре месяца назад, — сказал Раду, обращаясь к трону и ко всем присутствующим. — Тогда же граф отправился в нунциатуру Ватикана для встречи с кардиналом. Меня рядом не было. Подозреваю, именно тогда он вступил в сговор с терранами. Он предложил мне, как своему помощнику, участвовать в заговоре, но я отказался, и он попытался меня убить.

— В каком заговоре?

Все присутствующие напряглись. Не просто убийство, а целый заговор. Императрица тоже была взволнована.

— О чём речь, барон? Что замышляют терране?

— Хм…

Раду, вероятно, засмущался или просто переволновался перед столькими людьми. Он замешкался и обернулся к трону.

— Продолжай, барон Луксорский. Говори не таясь.

— С вашего позволения. Ватикан и граф Мемфисский хотели убить ваше величество, — ответил Раду.

Убить императрицу!

По залу разнёсся громкий ропот. Лишь молчаливые янычары стояли бездвижной алой стеной. Ошеломлённые присутствующие начали переговариваться между собой.

Раду молча стоял, ожидая, пока гомон стихнет.

— Смерть герцогини Молдавской точно связана с заговором, — с болью в голосе продолжил он. — Её убили потому, что она отказалась участвовать в сговоре. Те два терранина наверняка агенты Ватикана.

— Вы слышали? — раздался зычный голос. — Барон Луксорский подтверждает вину Иона Фортуны, — поддержал его Бейбарс. — Это государственная измена!

Командир янычар продолжал бушевать, а молчавший Сулейман прикусил губу.

— Господа, нам предстоит война! — ещё громче воскликнул Бейбарс, глядя на заместителя главы Тайного совета. — И доказательство этому предательский союз графа Мемфисского с терранами. Нужно немедленно разобраться с этими ватиканскими лазутчиками! — взволнованно прокричал он.

— Хватит, Бейбарс! — оборвал его механический голос.

Мужчина разом смолк.

— Достаточно. Я уже всё решила. Послушайте, мои возлюбленные дети ночи…

Силуэт за бамбуковой занавеской слегка шевельнулась. Императрица поднялась. Присутствующие затаили дыхание.

— Мои гордые клинки Империи, я приложу все усилия и выясню, почему погибла Милка Фортуна. У властей будут все полномочия для поиска графа Мемфисского и этих двух терран. Им никак не сбежать.

Служащие городской полиции и государственной дворянской инспекции решительно закивали. Редко императрица проявляла столько чувств. Впереди их ожидали трудные дни без отдыха.

— Пока мы всё не выясним, я приказываю собрать все силы в Тимишоаре, Гераклионе, Афинах и Александрии. Будьте готовы, господа.

Голографические изображения мафусаилов во втором ряду почтительно поклонились. В случае чрезвычайных ситуаций в дело вступали войска провинций. Сейчас там начнётся такая суматоха, будут набирать дворян и их частные войска. В зале витало явственное напряжение.

Отдав распоряжения, императрица смолкла, и в воздухе повисла звенящая тишина. Никто не мог видеть её лица, но все догадывались, что сейчас она сидит с закрытыми глазами.

Казалось, молчание будет длиться вечно.

— Дети мои… — снова раздался голос.

Она говорила не как слабовольная женщина, но как богиня правосудия, с яростью возвещающая о возмездии.

— Смерть моей любимой дочери не сойдёт им с рук. Я раскину крылья возмездия над убийцами и их пособниками. Один ли это человек, несколько, пусть хоть целый народ. Пощады не будет. Знайте.

Испуганные яростью императрицы присутствующие понурили головы.

Астароше почтительно опустила взгляд, но брови её невольно взметнулись.

«Плохи дела», — подумала она.

Скверные новости для графа и ватиканских посланников. В голове у неё завертелись мысли.

«Графа и в убийстве обвиняют, и в государственной измене. Попытаюсь оправдать его, и меня задержат за пособничество. Благо, пока меня ни в чём не подозревают. А вот войска в провинциальных городах это плохо. Они же на границе с внешним миром. Вооружённая армия точно не понравится терранам. Того и гляди, война вспыхнет».

— Отец, ты же говорил, что барон погиб? — гневно спросила Астароше, словно хотела выместить злость на священнике.

«Всё равно буду их защищать. Пока только придётся помалкивать».

Не услышав ответа, она обернулась, но позади никого не было.

Её спутник исчез.

V

Небесный императорский дворец был сердцем Империи, центром государства и обителью правительницы.

В зданиях северной части, известной как бирюн, заседало правительство, а южной, эндерюне, находились личные покои императрицы, закрытые для посетителей. Лишь немногие дворяне, лично избранные Августой, могли зайти сюда. Покои строго охраняли янычары. Об императрице и её питомцах заботились механические куклы.

Пограничный зал находился в самых дальних и скрытых покоях. Просторная комната была, конечно, создана руками человека, но в воздухе витал запах листвы и слышалось пение дюжин птиц. Голос, звучавший в этом зелёном раю, был подобен раскатам грома.

— Бейбарс, где сейчас граф Мемфисский и те двое терран из Ватикана? Их побег может дорого нам обойтись.

— Я понимаю, ваше величество.

За поднятой бамбуковой занавеской виднелась большая дверь, напоминающая замковые ворота. Темнокожий великан почтительно склонился перед троном, витающим в воздухе, закрывая немного дверь.

Командир янычар, барон Хартумский, подёрнул широкими плечами и сказал:

— Мы обыщем каждый уголок и найдём их. Если поторопимся, то управимся за пару дней.

— Хм-м-м-м.

Девушка на троне вздохнула, но было непонятно, взволнованна она или нет. Плотная зелёная вуаль закрывала её лицо, а голос искусственно искажён, поэтому её истинные чувства нельзя было угадать.

Повелительница ночи задумчиво посмотрела в потолок, а затем на Бейбарса.

— Хорошо, — кивнула она. — Ты, вероятно, устал, барон. Отдохни.

— Слушаюсь, ваше величество!

Огромный мафусаил ещё глубже поклонился и вышел из покоев в сопровождении янычар в красных масках.

В просторной комнате осталась лишь одна девушка. Она подождала, пока стихнут шаги гвардейцев и тонкими пальчиками скинула вуаль с головы, обнажая бледное, почти прозрачное, лицо и чёрные волосы.

— Ну вот.

Девушка, будто фея, легко спорхнула с трона. Она лукаво взглянула в окно янтарными глазами.

За огромным окном простирался лес, занимавший почти всю территорию эндерюна. Мириады редких животных обитали там в своём собственном мире. Вдали в ночной мгле сверкали огни Бейоглу, отделённого проливом от дворца. От этой красоты захватывало дух. Императрица восхищённо поглядела на причудливую гармонию творения природы и человека.

— Кто здесь? — спросила она звонким голосом, не отворачиваясь от окна. — Кто посмел проникнуть в мои покои? Кто не знает законов Империи Истинного Человечества?

— Прошу простите меня, — раздался голос, полный искреннего раскаяния.

Один из гобеленов всколыхнулся, и тут же появился худой мужчина.

— Боюсь, по-другому мне никак с вами не увидеться, ваше величество. Надеюсь на ваше снисхождение.

— Терранин, — сказала девушка, холодно глядя на сребровласого мужчину. — Кто ты?

— Авель. Меня послал Государственный секретариат Ватикана.

Судя по всему, он прошёл через лес в бирюне. Даже не стряхнув листья с доломана, он почтительно склонился перед ней.

— У меня для вас письмо от моей начальницы, кардинала Катерины Сфорцы.

— Из Ватикана, да? — сухо сказала императрица.

Она говорила спокойно. То ли из вежливости, то ли просто не боялась терранина. Однако глаза её холодно сверкали.

— Что ж, письмо ты доставил, Авель. Молодец. Ты проделал долгий путь, но… — Императрица смолкла. Она прищурила миндалевидные глаза. Её голос был мягкий, как шёлк, но в нём сквозили угрожающие нотки. — Где мой посланник? Где Ион Фортуна? А про пожар во дворце герцогини Молдавской что скажешь? А, посланник Ватикана?

— Я всё скажу, только сперва ответьте, — спокойно отозвался Авель. Он не выказывал и тени страха перед королевой вампиров. Однако вопрос его был весьма неуместен. — Кто ты?

— Что? — брякнула девушка.

Разве это не очевидно? Или терранин не знал к кому шёл? И почему он ей «тыкает»?

Однако мужчина не казался сбитым с толку или душевно больным, наоборот в нём угадывался острый ум.

— Так кто ты?

— Чудные вещи ты говоришь, посланник Ватикана, — сказала девушка, холодно глядя на него с полминуты. — Мы в Пограничном зале, моих личных покоях. Кто же здесь будет, кроме правительницы Империи Истинного Человечества? Я вечная властительница, Августа Владика, — величественно представилась она.

— Правда? — усомнился молодой мужчина. — Ты и есть императрица?

— Да ты что, терранин, совсем ополоумел?! — воскликнула девушка, тонкой рукой потянувшись к мечу у бедра. — Сам-то как думаешь? Сколько мне ещё повторять!

Тут из-за двери раздался зычный голос.

— С вашего разрешения!

Они обернулись. Дверь с грохотом распахнулась, и внутрь ворвался мужчина.

— Дозор обнаружил следы проникновения! Кто-то вошёл во внутренние покои. Ах! Это он? — воскликнул Бейбарс, уставившись с открытым ртом на Авеля угольно-чёрными глазами. На секунду он растерялся, но тут же вынул из-за спины меч с громким лязгом. — Посторонний! Кто ты?

Чёрный меч рассёк воздух, но сребровласый мужчина ловко извернулся. Низко пригнувшись, Авель метнулся к окну. Он бежал быстро для терранина, но глупо было тягаться с мафусаилом, сильнейшим созданием на планете.

Чёрное лезвие на секунду исчезло и тут же оказалось перед носом Авеля.

— Сбежать надумал? — закричал Бейбарс. — Конец тебе!

— Стой, Бейбарс! — велела императрица.

Перед янычаром возникла девушка с взъерошенными волосами. Она распростёрла руки перед мужчиной.

— Нужно его допросить. Не убивай его! — закричала Владика.

Авель же перекувыркнулся и выпрыгнул в окно под град осколков. Высокий мужчина растворился в ночной мгле. Послышался треск — сломались ветки.

Императрица и янычар подбежали к окну, но мужчина уже исчез из виду. Конечно, темнота была не помеха для мафусаила, а вот деревья мешали что-то разглядеть.

— Быстрый какой терранин, — пробормотал Бейбарс, глядя на поглотивший священника лес.

По лесу забегали гвардейцы — вероятно, они услышали шум.

— Но терранину не сбежать от янычар. Мы его скоро схватим. Не волнуйтесь, ваше величество.

Но девушка не слушала его. Она смотрела на высокие деревья, где скрылся Авель. Её щёки вспыхнули.

— А вдруг он…

Луны в ночном небе над городом бросали бледный отсвет на лицо девушки.

VI

— Эстер?

Голос выдернул её из сна. Она хотела подскочить, но жуткая боль в плече помешала.

— Лежи спокойно, Эстер! Рана может открыться!

Ион взял её за руки. Ей было так мучительно больно, что она не могла даже открыть глаза. Казалось, она вся горела. Она разлепила губы и глубоко вдохнула. Свежий воздух с лёгким запахом спирта ударил ей в нос, и мысли начали проясниваться.

— Эстер… ну как ты?

— Ваше… сиятельство? — вопросила девушка, глядя в испуганные бронзовые глаза.

Посмотрев на Иона, потом на незнакомый потолок, она попыталась собрать осколки воспоминаний воедино.

«Как-будто мне кошмар приснился, даже и вспоминать не хочется. Где я? Почему мне так жарко? Отец Найтроуд ушёл, а мы с Ином пошли в аптеку Мимара…»

— Ах, да! А потом… — воскликнула громко Эстер.

— Началась такая заварушка, — раздался звонкий голос. — Аптекарь погиб, труп какой-то валялся… Мы едва ноги унесли. Вот так. Как самочувствие?

Говорила какая-то девочка. Судя по виду, не старше Иона. Чёрные взъерошенные волосы, бледное лицо, лукавая улыбка.

— Ты же та разносчица чая, да? — спросила Эстер.

— Сиф, — улыбнулась девочка, подбрасывая скрученный в шарик бинт.

Сейчас она была одета не в серое платье рабыни, а в белый доломан. Она пока не была гражданкой, а только училась.

— Я на врача учусь в медресе, а чай продаю, чтобы подзаработать. Неплохие деньжата выходят, кстати, — сказала Сиф.

— Ты студентка?

Медресе здесь считался своего рода университетом. Как она могла там учиться? Она же ещё маленькая. По виду года на два-три младше Эстер. Да она ещё в школу должна ходить.

Вероятно, на лице девушки были написаны сомнения.

Сиф лукаво улыбнулся, словно бесёнок.

— Ну, сестрёнка, хочешь верь не верь, но рану тебе перевязала я. С этим вот врачом ты бы уже давно окочурилась.

— Ты перевязала? А где мы? — спросила Эстер.

Она разглядела через окно подёрнутый красным цветом Босфор и Бейоглу. Значит, они в Анадолу, районе терран, недалеко от главного рынка.

Комната с высоким потолком обставлена просто, даже как-то уныло для подростка. Мебели практически не было, только кровать, на которой лежала Эстер, и письменный стол, где стоял чайный сервиз. В одной из стен был встроен шкаф, где сплошь висела серая роба.

И здесь её лечили? Рана чуть не стоила ей жизни. Сколько она пролежала без сознания?

— Я долго спала?

— Почти целый день, — ответила Сиф, взглянув на настенные часы. — Немало. Измучилась, бедняжка.

— Да, наверное, — сказала Эстер.

Тут она вздрогнула. Они же говорили на римском!

— Не волнуйся ты так. Я знаю, что ты из-за рубежа, — ухмыльнулась Сиф. Она уселась на кровать и скрестила ноги. — Ты разговаривала во сне то на римском, то на венгерском. А этот ещё и дворянином оказался.

Ион понуро свесил голову.

— Прости, Эстер, я ей рассказал. — Он наклонился к девушке и зашептал ей на ухо. — Не бойся, я не говорил, что ты из Ватикана. Я сказал, что встретил тебя во внешнем мире и взял к себе.

— А ты хорош. Привёз иноземную терранку, — беспечно заявила Сиф.

Похоже, она вообще не терялась перед мафусаилом. Местные-то терране обычно опасались дворян.

— Вообще-то в Империи отношения между мафусаилами и терранами строго запрещены. Кто знает, что будет, если инспекторы прознают. Но вы не волнуйтесь, я ничего не скажу, а вы не говорите про чай, хорошо? Если узнают, меня вышвырнут из медресе, — произнесла Сиф.

— Наглая же ты! Пользуешься бедой других, а? — сказал Ион. — Ну, да ладно.

Он надменно закивал, радостный, что Эстер стало лучше, а он смог одурачить Сиф. Он кашлянул и взглянул на девочку, лукаво смотревшую на него.

— Так и быть, закрою глаза на твой проступок, но помяни мой совет: прекрати это. По законам Империи терранам запрещается лгать о своём общественном положении и заниматься другим ремеслом. Тебе нужно усердно учиться, это твой долг перед нашим обществом.

— Ого, сколько времени уже! Есть хотите?

— Не перебивай! — закричал Ион, обозлённый, что его нотации прервали.

Сиф даже глазом не моргнула. Напевая песенку под нос, она вертела скрученный бинт в руках.

— Тьфу! Вот же хамка! Только из-за случившегося я закрываю глаза на твои преступления и нарушения Имперского закона… Ваше величество, простите эту нерадивую девчонку! — сказал Ион. —

— Чуднóй ты парень, ваше сиятельство. Давно я такого представления не видела, — хмыкнула Сиф, похлопав Иона по спине, когда тот склонился в глубоком поклоне перед императорским дворцом вдалеке. — Ты когда закончишь, ваше сиятельство, сходи еды купи. Эстер нужно поесть.

— Ты меня за прислугу держишь? Сама иди! — рявкнул юноша на грубую девчонку и обнажил клыки.

— Вообще-то мне нужно наложить новую перевязку и помочь Эстер сменить одежду. Или сам хочешь её переодеть, ваше сиятельство?

Ион покраснел, понимая, что проиграл. Ворча, он развернулся.

— Даром тебе хамство не пройдёт, девчонка! — воскликнул он. — Помяни моё слово!

— Да-да. Там на углу хорошая и недорогая лавка. Купи мне фаршированные помидоры.

— Мы ещё поговорим!

Ион зло хлопнул дверью и спустился по лестнице. Сиф захихикала. Шаги стихли. Она улыбнулась и посмотрела на пациентку.

— Наконец наш ворчун ушёл. Дай-ка посмотрю на твою рану.

— Хорошо.

Эстер обескуражила их перепалка, но она пришла в себя, когда Сиф обратилась к ней. Она стянула одежду и оголила плечо. Рана оказалась серьёзнее, чем она думала, но кровотечение остановилось. Порез был очень глубокий, повезло, что она не умерла от кровопотери, а рана не оказалась смертельной. Конечно, спасибо девочке-спасительнице и её золотым рукам.

— Заживает нормально. Хорошо, что молодая. Разорванные сосуды запеклись, капилляры растут. Через пару-тройку дней встанешь на ноги, — восхищённо присвистнула Сиф и ловко, как заправский врач, начала менять повязку.

— Хм, доктор?

— Просто Сиф. Так меня зовут братья и друзья.

— Хорошо, Сиф. Сколько тебе? — спросила Эстер, глядя на её ловкие руки. — Ты такая молоденькая.

— Мне? Тринадцать будет, — ответила она. — А что?

— Тринадцать, — повторила Эстер.

Она была на четыре года младше неё.

— Просто удивительно сколько ты знаешь. В Империи все такие?

— Хм-м-м, всё зависит от способностей и желания. Каждый в чём-то хорош или плох. Не все терране могут получить образование и стать гражданами, — ответила Сиф, пожимая плечами.

Она наложила свежую повязку и задумалась.

— У нас не как во внешнем мире. Здесь у каждого есть возможность выучиться, независимо от денег и положения. Трудись, сдавай экзамены и ты сможешь стать гражданином в любом возрасте. И это касается не только образования. В Империи ценится труд и умения терран, чтобы они и мафусаилы могли сосуществовать мирно.

— Сосуществовать? — растерянно переспросила Эстер.

У них-то говорили, что терране в Империи просто рабы, запуганные вампирами, и живут как скот. Тогда кто перед ней? А те терране на улицах, весёлые и жизнерадостные? В Империи всё оказалось совсем не так, как рассказывали.

— Но терране рабы мафусаилов, так? — сказал Эстер и проверила рану, слегка подвигав плечом. — Как бы к ним не относились, они всё равно служат мафусаилам. Какое же это сосуществование?

— Эстер, взгляни сюда, — произнесла Сиф, открывая окно.

Солнце уже садилось, и иссиня-чёрная завеса ночи накрывала округу. По обе стороны бухты, похожей на реку, зажглись белые огни. От потрясающей красоты вида захватывало дух, словно она видела сон во сне.

Сиф указала на южный район Бейоглу, где высились огромные дворцы, окружённые густым лесом.

— Эстер, ты в одном не права. Не мафусаилы правят терранами.

Девочка указала на Небесный императорский дворец, обитель правительницы, что была, есть и будет вечно. В её голосе не осталась и следа от прежней легкомысленности.

— Терранами правит её величество и только она. Они её собственность. Причинить им боль то же самое, что ранить саму императрицу. Мафусаилы также её верноподданные. По сути терране и мафусаилы для императрицы равнозначны. Разве это не сосуществование? — сдержанно спросила Сиф.

Глядя на потрясающий город, сияющий в ночи, Эстер задумалась. Она вспомнила об Иштване. В голове эхом отдавались слова: «Сосуществование — это лишь сказка», так сказал убийца её близких. Он хотел отомстить за любимую и вылил гнев на Ватикан. Тогда-то она согласилась с ним. Нельзя жить в мире с убийцей своих родных и друзей.

«Нет, не понимаю».

Эстер нетерпеливо покачала головой.

— Только это сосуществование возможно лишь при одном, Сиф, — сказала рыжеволосая девушка, — если императрица вечна. Вот умрёт она вдруг или передумает, это твоё «сосуществование» рассыпается в пух и прах, так?

Сиф восхищённо захлопала в ладоши.

— Молодец! Какая ты прозорливая, Эстер! — кивнула девочка с серьёзным видом. — Ты права, только благодаря императрице возможно сосуществование двух рас. Если с ней что-то случится, государство рухнет. И мирная жизнь тоже.

Эстер пропустила мимо ушей похвалу. А вдруг она ошибалась? Она понуро свесила голову.

«Равновесие такое хрупкое, и всё зависит от императрицы. Разве это сосуществование?»

Но в её мире даже и такого не было. Лишь извечная борьба и ненависть. Люди называли мафусаилов «вампирами», а те считали людей «скотом». Вот в таком мире жила Эстер.

Она отбросила мысли и встрепенулась. Удивительно, что она вообще подумала о сосуществовании. Она-то считала подобное невозможным. Она лучше других понимала, какая глубокая пропасть лежала между двумя расами.

А перед глазами стояли лица Дьюлы, Раду, Астароше, Иона. Мафусаилы смеялись, плакали, гневались, страдали. Они тоже…

Мысли вихрем проносились в голове. Тут за дверью послышался шум.

— А, ваше сиятельство? — весело спросила Сиф.

Она смахнула всякую серьёзность и, подбежав к двери, ухватилась за ручку…

— Ах?!

Прогремел взрыв. Ручка и петли раскололись. Деревянная дверь разлетелась на щепки. Девочку тут же откинуло.

— Сиф! — ошеломлённо охнула Эстер.

Хрупкая девочка лежала на полу

Эстер широко распахнула глаза, когда увидела огромного мужчину в проёме.

— Ты…

Эстер подскочила с кровати при виде здоровяка в зловещем чёрном плаще армейского покроя. Позабыв о боли в плече, она метнулась к обрезу у стены. Она уже почти дотянулась до оружия, как что-то громыхнуло. Она вскинулась. Чёрная тень уже нависла над ней. Она даже не успела сообразить, что это другой егерь, пробивший потолок. В живот ей обрушился удар.

— А-а-а-ах!

Эстер так надсадно закричала, что, казалось, лёгкие у неё разорвались. Она ударилась об стену. По правой онемевшей руке забежала тёплая кровь. От удара рана открылась. В глазах помутнело — она стукнулась головой.

— Сиф? Граф? — выдавила она.

Эстер с трудом открыла глаза, почти теряя сознание. Плечо онемело, в ушах стоял жуткий звон, веки отяжелели.

Сквозь пелену она разглядела две огромные чёрные фигуры и белый силуэт напротив них. Сиф или Ион, наверное. Здоровяки обрушили боевые топоры на бездвижную белую фигуру.

— Беги! — закричала Эстер.

Звон у шах стоял такой жуткий, что она даже не расслышала своего голоса.

«Почему так звенит в голове?» — подумала она и потеряла сознание.

***

— И чего я, граф Мемфисский, имперский меченосец, должен покупать еду, как какой-то слуга? — роптал хмуро Ион.

В руках он держал бумажные пакеты и быстро шёл по тёмному переулку.

— Что там эта лоточница сказала? «Симпатичный мальчик»? И как у неё язык повернулся? Какой я ей «мальчик»! Я имперский меченосец!

Первый поход за покупками оказался плачевным. Стоило ему зайти на рынок, лавочницы тут же слетелись к нему. Они пихали его, зазывали, кричали, и в конце концов он сторговался на треть цены. Будь он и правда терранином, запрыгал бы от радости, а вот граф Мемфисский, имперский меченосец и оплот Империи, хотел поскорее забыть об этом.

Мафусаилы не занимались домашним хозяйством. В Империи от всего населения долгоживущие занимали лишь один процент. Они служили в правительстве и армии, куда им заниматься ещё и этим. Исключением являлось воспитание ребёнка. Род шёл по материнской линии, но все члены семьи обучали ребёнка, а домашним хозяйством занимались граждане и механические куклы.

— И чего я вообще слушаюсь эту Сиф? Сущая нахалка… Да я бы… Нет, нельзя, нельзя! — закричал он, готовый взорваться от гнева. Он покрепче стиснул пакеты и поджал губы. — Спокойно. Я ведь исполняю имперский указ. Я не могу разочаровать её величество. Даже на колени упаду перед этой нахалкой! Ничего, потерплю! Таков долг дворянина.

Хоть он и был главным имперским меченосцем, но лица императрицы не видел. Бабушка так говорила о ней: «совершенная гармония величественности и благородства, истинная мать мафусаилов». А он её поданный. Стыдно распускать тут сопли!

Проглатывая проклятья, он подошёл к дому Сиф. Он глубоко вздохнул и выпрямился. Он уже потянулся к ручке, как помрачнел. Крепко держа пакеты, он оглянулся по сторонам.

Его обдало порывом яростного, сильного ветра. С дюжину коротких клинков метнулось к его голове. По переулку покатились бумажные пакеты. Юноша отскочил в сторону.

— Болваны! И вот этим хотите одурачить меня? — засмеялся Ион и взметнулся в ночное небо с мечом в руке. — За кого вы меня держите? Я Ион Фортуна, граф Мемфисский…

Хрупкий юноша оттолкнулся от стены и хищной птицей метнулся на крышу, где прятался нападавший.

— Гордый дворянин! Имперский меченосец!

Нападавший не успел обернуться, а Ион уже вонзил в него свой меч. Пружинисто спрыгнув на крышу, как кот, он выпрямился. Кровь должна была уже хлестнуть…

— Поправился, Ион? — раздался насмешливый голос вместо болезненного крика.

— Что за ерунда! Я же тебя убил!

Дрожащий Ион невольно отпрыгнул назад, но кто-то схватил его из-за спины. Юноша пытался стряхнуть его.

— Ты чего такой злой? — раздался шёпот. — Мы так долго не виделись, товарищ.

Ион застыл, заслышав голос.

— Р-Раду! — с ужасом воскликнул он.

— Здравствуй, Ион, — сказал молодой мужчина.

За прядями цвета ночи смеялись медные глаза.

Раду Барвон, барон Луксорский, друг, которого он потерял навсегда, стоял сейчас перед ним как ни в чём не бывало.

— Раду! Но как? Ты же погиб!

— Да ну? Вот тебе на. А я тогда откуда здесь? — насмешливо спросил он.

Раду с немыслимой силой ифрита поднял Иона.

Юноша точно видел, как тот обгорел на солнце и упал с воздушного корабля в море. Даже мафусаил не выжил бы после такого, а на лице Раду не было ни царапинки.

— Думаешь, перед тобой видение? По-твоему, мертвецы умеют разговаривать?

— Выходит, Мимар не солгал, — произнёс Ион и многозначительно посмотрел на мужчину. Наконец-то мысли прояснились. — Ты снова подставил меня, Раду! За что? Что ты задумал? Ты так меня ненавидишь?

— Что, прости? Не льсти себе. Вот ещё, волноваться о всякой мелкой сошке. У меня есть дела поважнее. Ты всего лишь приманка для дворян. Больше от тебя никакого толку.

— То есть? — спросил Ион, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Или может всё из-за его равнодушного тона. — Что ты хочешь? Из-за этого ты убил бабушку и подставил меня? — Он старался говорить спокойно, но его голос дрожал.

Раду холодно улыбнулся старому другу.

— Так и быть, тебе я скажу, — прошептал Раду. — Мы убьём императрицу.

— Что?!

Ион бы меньше удивился, пригрози Раду смертью ему. Он побледнел, глядя во все глаза.

— Что ты несёшь? Вы убьёте её величество? Что за чушь! И думаешь, получится?

— Чушь? — безразлично повторил Раду. — Думаешь, убийство Августы такая уж чушь?

— Её величества императрицы Августы! — воскликнул Ион, с ужасом глядя в спокойное лицо старого друга, будто ища следы безумия. — Невозможно убить мать мафусаилов, вечную правительницу!

— Что ж, давай объясню поподробнее. Ведь ты не идиот, — сказал Раду совершенно спокойно, без тени гнева или безумства. Скорее, даже насмехался. Он холодно улыбнулся. — Ты непроходимый идиот. «Вечная правительница»? Ты серьёзно веришь в это? — Он пожал плечами и усмехнулся. — Говорят, что императрица живёт уже более восьмисот лет. Это всего лишь байки. Ни один мафусаил не проживёт столько. А раз так, значит, она не долгоживущая, ну и не терранка, конечно. Она нечто другое, а впрочем всё равно. Она смертная, а значит, её можно убить.

— Но почему, Раду? За что?

Молодой мужчина с сожалением взглянул на дрожащего Иона.

— Разве не очевидно? Надоело! Я сыт по горло этой вечно живущей ведьмой, играющей со страной! — Его тонкие губы изогнулись в дьявольской усмешке. — Мы убьём Августу, — громко сказал он. — А после уничтожим всех терран за рубежом и будет править миром. Это судьба мафусаилов. Никто не отнимет у нас наше законное право. Даже ты, Ион!

Юноша пронзительно закричал, когда Раду острыми когтями впился ему в правое бедро. Боль стала мучительней, когда мужчина поднял юношу в воздух. Ион пытался вырваться, но Раду был намного сильнее. Он смотрел на юношу, как на бабочку за стеклом. Его медные глаза зло смеялись.

— Сейчас все во дворце ищут тебя. Спасибо, товарищ. Ты так облегчил нам задачу. Просто нужно, чтобы тебя не поймали.

Ион снова закричал, когда Раду пошевелил впившимися когтями. Жгучая боль пронзила ногу, будто она взорвалась, но он лишь думал об Эстер.

Что с ней будет? Если он хочет убить его, то и девушку не оставит в живых…

— Волнуешься об Эстер? — насмешливо прошептал синеволосый мафусаил, будто прочитал его мысли. — Да у тебя же на лице всё написано. Только стоит ли ей доверять, Ион? Она терранка, да ещё служит в Ватикане.

— И что? — спросил Ион. Боль уже начала затуманивать разум.

Он и сам прекрасно знал, что Эстер терранка. На что он намекал?

— Тебя же уже один раз предали. Думаешь, откуда я знаю, где ты? — спросил молодой мужчина.

Наконец Ион понял, к чему клонил Раду. Кровь у него застыла в жилах. Он изменился в лице.

— Ă … ăst dobitoc! Намекаешь, что Эстер предала меня? Чушь! Да она бы никогда! — воскликнул он, забыв о боли.

— Вот тебе на, да эта девчонка вскружила тебе голову. Императрица и твоя почившая бабуля очень бы огорчились, узнав об этом. — Раду в изумлении покачал головой и трагично произнёс, будто решил открыть ему тайну: — Ион, она же ненавидит тебя. На самом деле она ненавидит всех мафусаилов. А ты не знал?

Ион вдруг застыл. Тень сомнения пробежала по его лицу.

— Чушь! Эстер спасла мне жизнь. С чего бы ей…

— Я не вру. Всех её близких убил мафусаил.

Как убил? Всех близких?

Ион поражённо застыл. Ему представились её рыжие пряди и голубые глаза. Он так ушёл в свои мысли, что даже не заметил довольной улыбки Раду.

— Ты не знал, да, товарищ? — сказал Раду, ловко смешивая жестокость с сочувствием. — Она родом из Иштвана, владений маркиза Венгерского. Она сирота, росла в церкви, её воспитывала епископ Витез. В прошлом году Ватикан осаждал город, и маркиз убил всех церковнослужителей. Ужас какой.

— Но… — Голос Иона дрожал.

Эстер, такая отважная, сильная, добрая, без всяких предрассудков к мафусаилам, хоть родом и из внешнего мира.

— Не правда! Не верю!

— Занятно, да? Такое случилось, а она даже не рассказала тебе, — ядовито заметил синеволосый дьявол. — Может, она что-то скрывает или…

Что он хотел сказать этим «или», Ион так и не узнал.

Красная плеть разрезала ночную мглу. Раду оттолкнул Иона и отпрыгнул. Воздух нагрелся на тысячи градусов. Запахло озоном. Красная плеть обрушилась на крышу и оставила глубокую борозду, но там никого уже не было.

— Маркиза? — воскликнул Ион.

На крыше противоположного здания стояла стройная женщина.

Когда она появилась?

Астароше мрачно на него посмотрела. В изящной руке она сжимала копьё Га-Болг, из которого шипела плазма. Ионизированный ксенон вырывался из камеры давления и следовал за ифритом.

— Вот те на, заболтался я тут с тобой.

Раду и бровью не повёл перед противником. Ловко увернувшись от хлыста, он метнул пламя. Астароше молниеносно вскинула копьё, чтобы отразить удар. Она уменьшила оружие до размера короткого меча. Пламя Раду вдруг распалось на круглые огоньки. Красный свет вспыхнул подобно молнии и ударил по пламени, но огня было слишком много. Она не успела отбить последний пламенный шар, и он летел прямо на неё.

— Маркиза!

Ион подумал, что женщина превратилась в пепел, но ему лишь показалось. Выстрел сбил огонь прежде чем, тот обрушился на Астароше.

— Ты копуша, отец! — воскликнула она.

— Да, извини. Споткнулся о ступеньку. Больно, — сказал Авель. Его длинная тень тянулась впереди него.

Твёрдой рукой он целился прямо в Раду из своего старомодного револьвера.

— Барон Луксорский, советую не сопротивляться. Отойди от графа Мемфисского и сдавайся!

— Маркиза Киевская и преподобный Найтроуд. Драться с вами, конечно, глупо, — произнёс Раду, цокнув языком. Он взглянул на юношу, он скривился. — Ну, да ладно. Ты уже ничего не сможешь сделать, Ион.

Ифрит отступил. Высокий и стройный, он стрелой метнулся в ночную мглу.

— Раду, стой! — закричал Ион, протягивая руки.

Но предатель уже растворился в ночи.

— Не уйдёшь! — рявкнула Астароше.

Красный ксеноновый луч с пронзительным визгом взметнулся, но лишь разрезал темноту. Воздух зашипел озоном. Противник ускорился и растворился в ночи без следа.

— Тьфу, быстрый гад! — гневно сплюнула белокурая красавица.

Авель подбежал к Иону, лежащему на крыше.

— Как вы, граф? Ох! Нога выглядит неважно. Встать сможете?

— Жить буду. Откуда вы здесь, отец?

— Ну, мы вернулись в особняк маркизы, а там такая суматоха. Оказалось, вы двое пропали, — сказал Авель с лёгким укором, перевязываю ногу Иона платком. — Мы тут же хотели кинуться вас искать, но понятия не имели где.

— Кто-то кинул камень с запиской в сад, и на ней был этот адрес, — сказал Астароше, настороженно глядя на Иона.

— Записка? Но кто…

— А я знаю! — рявкнула Астароше, схватив Иона за грудки. — Я ведь велела оставаться дома, паршивец! А ты…

— Полегче, Аста. Нам сейчас некогда ссориться, — сказал Авель, оттаскивая разъярённую женщину от Иона. — Граф, а где Эстер? Вы не с ней?

— Эстер? — переспросил Ион, а в голове зазвучали ядовитые слова: «Она ненавидит мафусаилов».

— Она в том доме, — кивнул Ион на светящееся здание.

Он поднялся и ступил вперёд, но тут же закричал от боли и рухнул.

— Не торопитесь. Я пойду, — заверил Авель.

Он немного успокоился — Эстер была рядом. Он встал и стремительно метнулся вниз.

— Как нога, граф? — спросила Астароше, глядя вслед Авелю. Говорила она холодно, но всё же протянула руку Иону, чтобы помочь встать, и было в этом жесте что-то нежное. — Если можешь двигаться, пойдём, а то сейчас сбегутся терране. Лучше уйти поскорее.

— Прости меня, маркиза, — произнёс Ион, ощущая нежную руку Астароше. — Столько глупостей наделал. Не знаю, как повиниться перед тобой.

Он ожидал, что она снова накричит, но молодая женщина заговорила на удивление спокойно.

— Я понимаю, ты торопишься.

Он вскинулся и посмотрел на Астароше. В её янтарных глазах сквозило сочувствие.

— Да и я взвалила на тебя столько. Давай теперь помогать друг другу.

— Хорошо. Да… Ох!

— В чём дело?

— Времени нет! — закричал Ион, хватая её за руку. — Её величество в опасности!

— Её величество? — Она прищурилась. На лбу обозначились морщины.

— Они… Раду хочет убить её величество! — воскликнул он, пристально глядя ей в глаза.

— Что? — побледнела Астароше.

***

— Эстер?

Откуда-то до неё донёсся голос. Кто-то звал её. Сиф? Нет, вряд ли. Голос слишком мягкий.

— Эстер!

— Ах!

Она резко подскочила и стукнулась лбом о лицо сребровласого мужчины.

— О-о-ой! Ах… отец?

Эстер с трудом разглядела священника сквозь слёзы. У бедняги из носа пошла кровь от удара.

«Откуда он здесь? Меня ранило, потом меня принесли сюда и перевязали рану. А после… Точно! Эти ребята!»

Эстер оглянулась вокруг. Последним она помнила топор, занесённый над Сиф. Куда делись эти здоровяки? Где Сиф? И почему она жива?

Эстер вцепилась в священника, пытавшегося остановить кровотечение из носа.

— Что с ней? Она была со мной! Где она?

— С графом всё нормально, если ты про него. Слегка ранен. Аста с ним, — ответил Авель.

— Нет, не граф, — замотала головой Эстер. Она схватила мужчину за ворот и закричала: — Здесь была девочка, Сиф! Что с ней? Она жива?

— Что? — спросил Авель и беспокойно посмотрел по сторонам. — Здесь нет никого.

— Но… где же она? — удивилась девушка, поднимаясь.

Куда она спряталась? Может, они забрали её с собой?

Мучимая горькими мыслями, она подошла к захлопнутому шкафу. Он же был открыт.

Может, она прячется внутри?

В надежде она открыла дверь.

— Ах! — выдохнула Эстер, отшатнувшись.

Зловещие здоровяки в чёрных плащах стояли в шкафу, упираясь головами в потолок. Убийцы!

— Эстер, беги! — закричал Авель, отталкивая девушку.

Он тут же нацелился в противника, готовый выстрелить в любую секунду. Однако огонь он так и не открыл.

Священник прищурился, странно поглядев на неподвижных врагов.

— Отец, осторожно! — воскликнула девушка.

— Всё хорошо, Эстер, — ответил успокаивающе Авель и покачал головой. — Они…

Напасть на них ничего не стоило, но здоровяки всё также стояли без движения. Авель, не отводя револьвера, слегка дотронулся до одного из них пальцем. И вдруг… они рухнули. Подняв целое облако белой пыли, двое мужчин как-то разом уменьшились. Когда дымка рассеялась, на полу остались лишь чёрные плащи да белый прах.

— Что вообще произошло? — простонала Эстер, словно ей привиделся кошмар.

Авель склонился и дотронулся до праха. Выглядел он куда спокойнее. Он задумчиво поднёс палец к губам. Слизнув прах, он сказал:

— «Igitur Dominus pluit super Sodomam et Gomorrham sulphur et ignem a Domino de caelo». — Он мрачно обернулся к застывшей монахине. — «Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом». Это соль, Эстер. Соляной столп.

Комментарии

1. Миср — арабское название Египта.

2. Пахлава — восточный пирог или пирожное с ореховой начинкой.

3. Диван — на Востоке Государственный совет, совещательный орган в султанской Турции.

4. Hei, cine zice cã nu vorbesc Limba Imperialã? Nu fi grosolanã! (рум.) — Эй, кто сказал, что я не говорю на имперском? Нахалка!

5. Da, asa e (рум.) — Да.

6. Паж (фр. page) — в средние века мальчик дворянской фамилии, прислуживающий знатной или королевской особе.

7. Тигр — река в Турции.

8. Хартум — столица Судана.

9. Фэйжун Линь — она записана как Feron Lin и судя по всему она китаянка, поэтому неверно будет переводить её имя как Ферон. В государственном китайском языке (путунхуа) есть лишь несколько иероглифов с чтением «эр», и в транскрипции они начинаются с латинской буквы «e». В остальных случаях латинская буква «r» передаёт звук «ж». Иероглифов с чтением «fe» и «ron» также не существует, есть только «fei» («фэй») и «rong» («жун»). Так что скорее всего она именно Фэйжун.

10. Дамаск — столица Сирии.

11. Анадолу (тур. восток или рассвет) — турецкое название Анатолии.

12. Акче (тур. Akçe) — мелкая турецкая серебряная монета.

13. Тимишоара (рум. Тimisoara) — город в Румынии.

14. Эндерюн (Enderûn) и бирюн (Birûn) — оба понятия происходят из Персии и употреблялись во времена Османской империи. Эндерюн означал «внутренний двор», где находились личные покои султана, а бирюн «внешний двор», где находилось правительство.

15. Гобелен — вытканный вручную ковёр-картина.

16. Ăst dobitoc! (рум.) — примерно можно перевести как «Идиот».

17. «Igitur Dominus pluit super Sodomam et Gomorrham sulphur et ignem a Domino de caelo». — «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба». Книга Бытие 19:24.