Кровь Триединства. Возрождение на Марсе (Новелла) - 4 Глава

Доколе, Владыка Святый и Истинный,

не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?

Откровение святого Иоанна Богослова 6:10

I

— Ну же, отец Трес, отвечай!

Похоже, Авель совсем не замечал, что дуло Иерихона М13 Судный день смотрело ему прямо в лоб.

— Вот так просто пожертвуешь Эстер?! А потом что? — спросил он напарника, глядевшего на него равнодушным взглядом поверх пистолетов.

Механический солдат не изменился в лице и оружия не отвёл.

— Эстер Бланшетт, служащая Государственного секретариата, бросай оружие и отойди от вампирши, — сказал Трес, всё также целясь в Авеля. — Иначе я не гарантирую, что ты выживешь.

— О-отец Икс, — охнула рыжеволосая монахиня. Её обуял ужас. — Что это значит? — выдавила она, оцепенело сжимая обрез.

— Это значит, деточка, что мы прикончим вампиршу и заберём тебя с собой, живой или мёртвой, — оборвал её грудной голос.

Это сказала женщина, стоявшая над Рыцарем Разрушения. С её клинков всё ещё капала кровь.

— Слышала, что преподобный сказал? Отойди в сторону. Или хочешь, чтобы мы разнесли твою чудесную головку?

Вроде Моника всё доходчиво объяснила, но Эстер, замотав головой, закрыла собой Шахерезаду от пистолетов. Она прекрасно понимала, что могло случиться с ней, но не двигалась, словно была ангелом-хранителем девушки, хотя была бледной и кусала губы.

— Подождите! Сами подумайте, почему Шере… мафусаилке пришлось напасть! Она… — попыталась она объяснить.

— Нам некогда обсуждать почему, Эстер Бланшетт, — оборвал её бесстрастный голос, а угрожающий лазер нацелился ей в грудь. — Инквизиция и Гвардия хотят казнить тебя за измену. Если они тебя поймают, речь пойдёт не только о тебе. Возможно, даже герцогиня Миланская окажется под угрозой. Если ты поняла, отойди, пожалуйста, в сторону. Сначала мы разберёмся с вампиршей, а потом отведём тебя в секретариат.

— Н-ну нет!

Удивительно, что Трес вообще так долго что-то объяснял, но Эстер лишь упрямо замотала головой, и будто в подтверждении своих слов, обвила руками мафусаилку.

— Её смерть в обмен на мою жизнь. Ни за что!

— Эстер Бланшетт.

В глазах механического солдата промелькнул гневный огонёк. Он взвёл курок и сказал:

— В данных обстоятельствах мы не можем сохранить тебе жизнь. Лучше было бы спасти тебя, но…

— Ох, Трес, да хватит болтать. Ты и так уже много сказал, ты же всё равно их убьёшь, — раздался раздражённый голос.

Моника потянулась и игриво повертела чинкуэду. На лице её была написана скука.

— Малышка хочет умереть, зачем ей мешать, — сказала она, пронзительно взглянув на монахиню. — Убей её, и покончим уже.

— Помолчи, сестра Моника! — резко бросил Трес.

Когда священник прицелился, женщина уже вытянула сияющие белым светом руки к монахине.

Девушка вскрикнула от боли.

— Эстер?! — одновременно воскликнули Авель и Шахерезада.

Моника клинком выбила из рук Эстер обрез и одним взмахом притянула чинкуэду обратно.

— А захочешь обвинить кого… так вини нашу лису.

Моника засмеялась и метнула клинки в монахиню, но… В эту секунду на неё кто-то налетел, и оружие лишь срезало несколько рыжих прядей, а не пронзило сердце девушки. Чёрная Вдова отпрыгнула, а за ней метнулся воин-монах.

— Да что такое! Я же прикончила тебя! — охнула ошеломлённо Моника, разглядев мужественного Рыцаря Разрешения.

И в эту же секунду два щита с его доспеха упали на пол — гидравлические провода были рассечены.

— Повезло тебе. Ну да ладно. Тебе конец!

— Это тебе конец! — гневно взревел Пётр и кинулся на Монику.

На секунду показалось, что он опустил жезл, но тут он резко крутанул его и обрушил на женщину.

— Сестра Моника!

Увидев, что его напарница в беде, механический солдат тут же прицелился своими М13 в Петра — лазер уткнулся в спину мужчины. Трес спустил крючок…

— Прости, отец Трес!

Что-то ударило его в плечо. Трес Икс пошатнулся, а на него со всей силой ринулся Авель, бездвижно стоявший до этого. Он потянулся за своим старомодным револьвером.

— Мы тебе позже всё расскажем! Ты сам потом поймёшь! — извиняющимся тоном сказал священник, выхватывая из-за пояса оружие.

Он одновременно с искусной ловкостью взводил курок и спускал крючок. Шесть пуль пробили плечо Треса. Искусственная кожа из макромолекул и трансмиссионная жидкость, своеобразная защита, смягчили удар. Ни одна пуля не прошла внутрь. Однако ударная сила от выстрелов сказалась очень сильно на сенсорах равновесия. Трес страшно зашатался и упал на землю.

— Эстер! Шахерезада! Бегите! — закричал Авель, перезаряжая револьвер.

Эстер потёрла ноющую руку, а мафусаилка поддержала её.

— Скорее! — воскликнул священник. — Мы сами разберёмся!

— Спасибо, отец! — сказала бледная Эстер. — Будьте осторожны! Не бросайтесь в омут с головой!

— Да беги уже!

Авель перезарядил револьвер и прицелился в священника… вернее, туда, где он должен был лежать.

— Где он?!

Эхом раздались щелчки. Если бы Авель не бросился тут же на пол, изрешетило бы его на месте. Он перекатился. Будто преследуя его, по полу пошла огромная расщелина.

Когда две девушки забрались в бронетранспортёр, женщина в сутане цокнула языком.

— Вот чёрт! Девчушки-то сбегают!

Потихоньку автомобиль задрожал, запыхтел, словно кит проснулся. Из выхлопной трубы вырвался дым.

Если девчонки сбегут, быть беде.

Моника увернулась от удара Крикуна и воскликнула:

— Эй, Икс! Эти два урода на тебе! Я за соплячками!

— Ты кого уродом назвала?! — взревел гневно Пётр.

Как по-хамски она ведёт себя с таким сильным противником!

— Кто тут урод?! — стиснул он зубы от ярости и вскинул жезл.

— Да ты, дурень. И не верти своей штуковиной, сломаешь ещё что-нибудь, — усмехнулась сестра Моника и отпрыгнула.

Жезлы, может, и мощные, но пока они её не достали, ей всё ни по чём. Она с лёгкостью уклонялась от ударов, как…

— Что?

А сзади-то она не заметила. Сама того не осознавая, она пятилась назад, пока не оказалась в ловушке между стеной и безжалостной ухмылкой Петра.

— А-ха-ха! Попалась, дурища!

Вот зачем он так размахивал жезлами — просто, чтобы она не сбежала. Когда его противница оказалась в ловушке, Рыцарь Разрушения приготовился нанести ей последний удар. И тут же закричал, а ему вторил треснувший пол.

— Д-да что такое?!

Пётр ошеломлённо глядел на застрявшие в полу жезлы, а на них не было и капли крови. Они сияли белым свечением, будто их намазали фосфором. Смертельный удар поразил женщину, но та словно оказалась лишь иллюзией.

— Что за ерунда?!

— А я предупреждала. Говорила же, сломаешь что-нибудь, — усмехнулась сестра Моника и начала утопать… в стене.

— Прошла сквозь стену, — сказал Пётр, глядя на неё и будто вспоминая что-то. — Так ты ведьма?

Когда он наконец пришёл в себя и обрушил новый удар, было уже поздно. Стена раскрошилась на мелкие кусочки, но женщины не было.

— Проклятье, сбежала, — растерянно пробормотал инквизитор, глядя на светящиеся обломки.

Он поглядел вслед задним фарам бронетранспортёра, исчезающего в ночи, и озадаченно нахмурился. Противостоять такому чудищу даже вампиру…

— Вот чёрт. Найтроуд, скорее едем за Бланшетт! — закричал он, обернувшись к напарнику. — Надо найти её, или ей конец!

— Тоже мне удивил!

Сребровласый священник выглядел напряжённым. Спрятавшись за бронированном автомобилем, он подтянул ноги, будто был готов выпрыгнуть в любую секунду, и перезарядил оружие. Правда, прыгни он сейчас, его тут же размажет по асфальту — на другой стороне дороги между двумя грузовиками на него глядела смерть. Красные лучи лазера на пистолетах вгрызлись в ночь, будто голодные чудища. Любому понятно, что так просто ему не выйти из своего укрытия.

— Чёрт! Что же… — пробормотал Авель, доставая патроны из кармана. Он прекрасно понимал, что в стрелковой дуэли ему ни за что не победить. — Брат Пётр, я справлюсь! Помоги Эстер! Доверяю её тебе!

— Найтроуд, ты что удумал?!

Только инквизитор спросил, как Авель выпрыгнул из-за бронетранспортёра и выстрелил в фонарный столб, у которого стоял Трес.

— Бесполезно сопротивляться, отец Найтроуд.

Механический солдат не обратил внимания на его манёвр. Даже не поглядев на разбитое стекло, Трес прицелился из своих М13 в священника. И когда он положил палец на спусковой крючок и уже готов был обрушить разрушительную мощь пистолетов…

— Эстер, пора! Беги!

Он всё ещё целился в свою главную мишень?

И вот, когда уже механический солдат готов был выстрелить, он остановился. Вспоминая планы иштванской подземки, он посмотрел туда, где стоял Авель… но увидел лишь темноту.

— Отвлекающий манёвр?

Когда тактические цепи в мозгу наконец поняли, что он попался на простейшую уловку, прямо перед ним раздался взрыв. Небольшой, но на долю секунду в сенсорах и мыслительных процессах всё смешалось. Когда он пришёл в себя, Авель уже оказался над его головой и пулей метнулся на него. Он был худым, но оказался вдруг очень сильным и сбил с ног двухсоткилограммового Треса. Двое священников спутались в клубок и прокатились по земле несколько метров.

— Отец Трес, прошу оставь ты нас!

Авель навалился на напарника и приставил револьвер ему к голове.

— Мне некогда всё объяснять. Нужно бежать, иначе потом уже будет поздно.

— Отрицаю, отец Найтроуд, — отказался механический солдат, бесстрастно глядя на него.

Из одного пистолета он целился в Петра, бежавшего к ним, а из другого — в лоб Авелю.

— У тебя два варианта: застрелить меня или сдаться, — сказал Трес, не отнимая пальца от спускового крючка.

— Ну…

Ствол револьвера страшно дрожал, отражая волнение владельца. Ещё несколько секунд Авель целился в лоб Тресу, а потом отвёл оружие.

— Чёрт. Не могу я тебя застрелить.

Сребровласый священник опустил револьвер и поднялся. Плечи его поникли, в глазах стояли слёзы.

— Хочешь стреляй, мне без разницы, только отпусти их. Если не дашь им сбежать, начнётся крестовый поход, а может, и конец света. Если они не доберутся до дворца архиепископа, то…

— До архиепископа?

Трес поднялся. В его голосе что-то послышалось. Его не взволновал ни крестовый поход, ни конец света, а вот когда он услышал про архиепископа, его глаза сверкнули.

— Бланшетт идёт во дворец архиепископа?

— Да, д’Аннунцио связан со всем этим и…

— Во дворце сейчас герцогиня Миланская и его святейшество.

Его М13 застыли в воздухе, а в глазах плескался огонёк.

— Сегодня нас переместили из гостевого крыла во дворец архиепископа… по просьбе д’Аннунцио, — сказал Трес.

— Что?! То есть они встречаются с…

Авель резко умолк — Стрелок вдруг взвёл курки.

— Т-Трес?!

Кукла-убийца, даже не изменившись в лице, спустил крючок. От грохота выстрелов Авель зажмурился. Стальной град скользнул мимо ушей и исчез позади среди деревьев. А спустя полсекунды на землю повалились солдаты в серо-голубом обмундировании и с оружием в руках.

— Гвардейцы?

У гостиницы были ещё солдаты?!

Авель ошеломлённо уставился — среди деревьев замелькали серо-голубые тени. Солдаты посыпались отовсюду, как из рога изобилия, и их было просто немеряно. Навскидку человек так триста. Вооруженные пулемётами и противотанковыми пушками, они окружили стоянку.

— Ты посмотри, как эти клопы плодятся, — засмеялся Пётр, глядя на солдат, выбегавших из леса.

Тогда в гостинице он не смог в полной мере воспользоваться своим оружием, а сейчас на открытой местности у него не было преимущества. Даже Рыцарю Разрушения будет сложно одолеть столько противников.

— Что делать будем, господа агенты? Объясним им, что к чему?

— Отрицаю. Времени нет, — холодно ответил невысокий священник. Его стеклянные глаза глядели равнодушно, хотя в них отражалась бесчисленные солдаты, окружавшие их.

Оттолкнув Авеля как пушинку, он поднялся и перезарядил оружие. Раздался сухой щелчок.

— Сначала я избавлюсь от помех, — пробормотал он, поглядев на пистолеты. — А потом мы отправимся во дворец архиепископа. Нужно защитить герцогиню и его святейшество. Вы идёте со мной.

***

— Значит, провал.

От сильного порыва ветра даже стёкла в окнах задрожали. Д’Аннунцио сжал телефонную трубку и сквозь завесу табачного дыма поглядел в окно.

— Ладно. Добо, ты знаешь, где эти девки?

— Да. Всё идёт, как задумано, — ответил лейтенант на том конце трубки и, казалось, что он вытянулся по струнке. В его голосе сквозило волнение, но он был уверен, что задание не провалил. — С нашей подачи они идут во дворец. Скоро будут у вас.

— Хорошо. Здесь мы уже сами разберёмся, — ответил архиепископ.

Он глубоко затянулся сигарой и поглядел на купол собора.

Уже девять часов вечера. Расстелившаяся перед собором площадь была ярко освещена. Готовиться к завтрашнему богослужению будут всю ночь. Туда-сюда ездили автомобили со священнослужителями и мастеровыми. Если Добо прав и девушки шли во дворец, им будет легко сюда пробраться посреди всей этой суматохи. Если поднимется шумиха, станет ясно, что здесь замешан архиепископ. И неважно уже, что они хотят — поговорить с герцогиней Миланской или напасть на него. Ему точно несдобровать. Впрочем, если девушки не доберутся до дворца, ничего хорошего тоже не жди. И всё же на лице д»Аннунцио не было и тени страха.

— Сейчас почти всё идёт по плану. Пусть солдаты разберутся с гостиницей, а ты, Добо, живее возвращайся. У тебя тоже есть роль в последнем акте.

— Вас понял. А что делать с Рыцарем Разрушения и остальными? Будет плохо, если они вмешаются.

— Поэтому я и послал подкрепление.

Архиепископ весело улыбнулся и выпустил дым в окно. Он уже просчитал, что инквизитор и агенты попытаются помешать ему, поэтому послал целый батальон под началом Добо, чтобы уладить неприятность в гостинице. Он повесил трубку и радостно сверкнул глазами — ловко он всё провернул.

Последние восемь лет, после своего поражения в Риме, были мрачными — сплошные скитания по деревням. Медичи и Сфорца не обратили внимания на его одарённость, которую так высоко оценил предыдущий понтифик, и не дали ему высокой должности. Но д»Аннунцио не опустил руки. Его бывший начальник Альфонсо д»Эсте не смог вынести позора, затеял заговор и сам же себя погубил. А д»Аннунцио наоборот собрал силы в провинциях, познакомился с разными людьми, научился манипулировать прессой. Раньше он не понимал, как важно общественное мнение, но теперь смекнул. Когда журналисты на твоей стороне, считай, ты уже победил.

— Святая Есфирь и графиня Вавилонская, — с наслаждением прошептал архиепископ, будто пригубил дорогого вина, и посмотрел на Иштван.

Бесспорно, пожертвовать этими девчонками лучшее решение. Святую убивает вампирша, имперская дворянка и заклятый враг человечества. Более подходящего повода для трагедии и не придумаешь.

Пресса и народ всегда требует громких историй. Они жаждут крови, крови знаменитостей. Будущая трагедия принесёт ему много пользы, но нужен козёл отпущения.

Д’Аннунцио снял телефонную трубку и сжал в зубах сигару.

— Оператор? Соедините по внутренней линии, — равнодушно велел он телефонистке, удивлённой позднему звонку.

Он с самого начала подозревал, что этот Добо не сможет поймать вампиршу. Он был просто приманкой для Святой. Для полного успеха девушкам нужно ещё пара шагов.

Он представил, какие огромные изменения произойдут после сегодняшней ночи.

— Я понимаю, уже поздно, но соедините меня с комнатой четыре. Да-да, с кардиналом Сфорцей.

***

— «С нашей подачи они идут во дворец. Скоро будут у вас».

— «Хорошо. Здесь мы уже сами разберёмся».

Говорил архиепископ с подчинённым как-то зло.

На записи было много шумов, то ли аппаратура для прослушивания была не самая лучшая, то ли архиепископ установил что-то антишпионское на линии, впрочем, разобрать о чём говорили, всё же можно. Хорошее будет подкрепление для отчёта после всего. Самое главное ведь содержание.

Инквизитор напряг слух и поглядел на солдата, принёсшего звукозапись.

— Гвардия так и не просит нашей помощи, так, бригадир? — спросил он.

— Никак нет, ваше благородие. Они доложили, что поймали девушек.

От пола до потолка бронетранспортёр был увешан всяческой электроникой. Бригадир двигался осторожно, чтобы не удариться головой. Он даже не скрывал отвращения к Гвардии, которая по идее была их союзником.

— В двадцать часов эта шайка дилетантов поехала в гостиницу «Чиллаг» и с тех пор ни слова. Они явно не хотят, чтобы мы узнали об этом.

— Ну, не в первый раз они не желают сотрудничать.

Брат Матфей пожал плечами, неотрывно глядя на проигрывающуюся запись. В отличие от бригадира, не скрывавшего своего отвращения к личной армии архиепископа, инквизитор оставался спокойным, только в глазах у него сверкнул какой-то таинственный огонёк.

— Какие будут приказание, ваше благородие? Потребуем от архиепископа вместе охотиться на вампиршу?

— Нет, не нужно. Архиепископ не знает о наших намерениях. Пусть отряд специальной полиции так и делает вид, что ищет вампиршу.

Брат Матфей слегка улыбнулся и остановил запись. Он аккуратно вынул кассету из проигрывателя, вложил её в конверт с документами и протянул его подчинённому.

— Сделай две копии, а оригинал пошли кардиналу Медичи. Пусть техники отладят «Уриил». Через десять минут все войска должны быть в полной боеготовности.

II

— Как они там?

Один из главных проспектов, а на дороге ни одного автомобиля. Да и горожане здесь особо не гуляли, мало кто захочет выйти на улицу в такую холодную зимнюю ночь. Безлюдными улицами здесь, наверное, никого не удивишь, а для Эстер так вообще всё удачно складывалось — иначе она бы попросту не проехала здесь на шестиколёсном бронетранспортёре, не задев кого-нибудь.

— Удалось нам оторваться от отца Икса и его напарницы? — пробормотала она под нос, покрепче сжимая рулевое колесо. — Вот решим наши дела и сразу вернусь. Вечно всё одно и тоже — в решающую минуту не знает, что делать…

— Эстер, я тут хотела спросить, — прервала её монолог девушка, сидящая рядом. Глядя на пустынную дорогу, Шахерезада спросила каким-то сумрачным голосом: — Тот сребровласый священник. Похоже, ты ему очень дорога. Что у вас с ним?

— А?! В смысле… что?! — заикаясь, выдавила ошеломлённая Эстер.

То есть «что у вас с ним»? Как бы ответить? Монахиня протёрла рукой лобовое стекло, чтобы хоть как-то выгадать время. Пуленепробиваемое стекло запотело, и протирка особо не помогла. Эстер наконец поняла это и включила дворники — так явно лучше.

— Сложно сказать, если честно. Мы просто сослуживцы. Ты ничего такого не подумай. Положение просто было патовое, так-то мы обычно цапаемся как кошка с собакой, — брякнула обычно не слишком словоохотливая Эстер.

— Да ну? — Шахерезада покачала головой.

— Ну да, да. Он вообще обжора и нищеброд. Эх, да у него куча недостатков. Он претворяется, что девушки его не интересуют, а когда завидит какую-нибудь красотку, сразу слюни пускает. Бестолочь он, короче говоря.

— Ясно…

Мафусаилка молча слушала её. Когда Эстер наконец устала тараторить, Шахерезада потёрла подбородок и сказала:

— Эстер… я очень рада, что поехала за рубеж.

— А?

И чего она так весело улыбается?

— То есть? — растерянно спросила Эстер, глядя на башни собора вдали. — Я что-то смешное сказала?

— Да нет. Я просто, — ответила Шахерезада и нежно улыбнулась, увидев разочарование на лице монахини, — очень рада, что повстречала тебя. Вот и всё. Я люблю тебя, Эстер. Помни об этом.

— А?

Эстер резко повернулась к мафусаилке. Нет, расслышала она всё хорошо, но нежный голос Шахерезады звучал как-то… как-то загадочно. На Эстер вдруг нахлынуло чувство, когда прощаешься с близким и в последний раз держишь его за руку.

— Это ещё что такое? Шера, тебе… — сказала монахиня, будто хотела прогнать щемящее чувство. — Вот разберёмся с нашими делами и скажешь всё. У нас ещё дел по горло. Нужно спаси твоих подданных, разоблачить архиепископа. Работы непочатый край.

— Это верно, — улыбнулась Шахерезада.

Была ли она согласна с ней или просто не хотела задеть её чувства, монахиня никогда так и не узнает.

Мафусаилка открыла рот, будто хотела что-то добавить, но вдруг резко обернулась.

— Эй! Что это?

— Кто-то едет за нами! Поднажми! — предупредила Шахерезада.

В зеркале заднего вида заплясал огонёк. За ними по пустынной дороге с рёвом мчался гвардейский мотоцикл, а сидела на нём женщина в сутане с глубоким вырезом.

— Эта же она была вместе с отцом Иксом!

— Осторожней! Она едет прямо на нас!

Рёв двигателя приближался. Ловко лавируя, мотоцикл сравнялся с бронетранспортёром, мощным, но медленным.

— Чёрт! Сейчас врежемся!

Эстер покрепче ухватила рулевое колесо. Женщина оказалась так близко, что они почти задели её. Конечно, от столкновения с мотоциклом бронетранспортёру вряд ли что-то сделается, а вот мотоциклистке явно не повезёт. В лучшем случае, ей грозят серьёзные переломы. Монахиня нажала на гудок, пытаясь не подъезжать близко, но…

— Не получится, Эстер. Поздно!

Шахерезада не успела предостеречь её, а если бы и успела, вряд ли это помогло бы. Мотоцикл неожиданно появился откуда-то из слепой зоны и врезался передним колесом в бампер, оснащённый для боя с противником. Мотоцикл был что мышь, ударившая слона. Колёса бронетранспортёра переехали его, девушки почувствовали, как земля задрожала, будто что-то сломалось.

— О нет! Мы переехали её!

После такого никому не выжить.

Побледневшая Эстер испуганно взглянула в зеркало заднего вида. Посреди дороги валялись перекорёженные до неузнаваемости обломки мотоцикла, а вот странной женщины нигде не было. Может, её зажало под бронетранспортёром?

— Нет! Не останавливайся! — услышала Эстер резкий оклик, когда нажала на тормоза.

Она обернулась — Шахерезада смотрела на крышу автомобиля.

— Она наверху.

— Наверху? На крыше?

Эстер недоверчиво вскинула голову. Как она забралась туда, да ещё в такую минуту? Ловкий трюк, конечно, но невыполнимый.

— Да нет. Не могла она… — благодушно сказала Эстер в надежде успокоить Шахерезаду и тут же посмотрела в зеркало заднего вида.

Куда же делась эта женщина?

— Привет, милашка, не меня ищешь?

— А?!

Впереди откуда ни возьмись возникло лицо. У Эстер от неожиданности спёрло дыхание. По ту сторону лобового стекла сверкала зловещая усмешка. Женщина в чёрной сутане вцепилась в автомобиль, словно жуткий паук.

— Эстер, спокойно!

Не ухватись Шахерезада за рулевое колесо, Эстер не справилась бы с управлением, и они съехали бы в сточную канаву. Темноволосая девушка несколько раз резко крутанула колесо, пытаясь успокоить монахиню.

— Нужно отделаться от неё!

— Эге, с такими виражами мы и разбиться можем, — усмехнулась женщина по другую сторону лобового стекла.

Её глаза жутко сверкали, как у хищника при виде добычи. И тут в её руках засиял белый свет.

— Лучше я заберусь внутрь, пока не случилось чего плохого.

В глазах имперской дворянки, не ведающей страха, мелькнули удивление и отвращение. Ладони женщины прошли сквозь стекло, будто рыба выплыла из воды. И не только они. Руки, плечи, улыбающееся лицо, непристойно открытая грудь. Женщина появилась перед ними, будто и не было вовсе двадцатимиллиметрового пуленепробиваемого стекла.

— Прошла сквозь стекло. Schimbator?!

— Скимбатор? Так вы нас в Империи называете? А у нас всё просто — ведьма.

Женщина жутко ухмыльнулась. Она наполовину прошла сквозь стекло и напоминала сейчас статую безумного авангардиста, но она была вполне живая, и её протянутые к ним руки, тонкие, как лапки паука, были тому подтверждением. Дразнящими движениями она обхватила шею Эстер, оцепеневшую от удивления.

— А-а-а?!

— Э-Эстер!

Заслышав её сдавленный крик, Шахерезада потянулась к женщине, но её руки лишь скользнули по воздуху. Мафусаилка пыталась ухватить её пальцы, расцарапать лицо, но её руки скользили сквозь неё, как через голографическое изображение. Сверхчеловеческая мощь Шахерезады была совершенно бесполезна, ведь она не могла дотронуться до противника. А лицо Эстер тем временем поменялось в цвете.

— Не утруждайся, вампирочка. Лучше следи за рулевым колесом, а то ещё случится чего.

— Ох!

Они двигались прямо на фонарный столб, освещавший улицу. Шахерезада поспешно вырулила. Эстер же едва дышала и даже стонать не могла. Скоро она просто задохнётся.

И тут бронетранспортёр страшно затрясся. Переднее колесо ударилось о бордюр. Шахерезада вытянула руку, чтобы защититься от удара, и вдруг заметила, что лобовое стекло задрожало.

— Вот оно что!

Завидев, как тело женщины замерцало, словно кристалл, она сверкнула глазами. Она кое-что придумала.

— Отпусти Эстер! — закричала Шахерезада и с силой ударила по лобовому стеклу рукой.

Она извивалась, как речушка, чтобы не сильно пораниться, и пыталась отвлечь женщину.

— Отпусти её, а не то пожалеешь!

— Пожалею? Вот насмешила. Ну делай уже, что ты там задумала, — засмеялась женщина над угрозами мафусаилки, как над какой-то шуткой.

Её глаза горели холодной гордыней — она верила, что была лучше всех на белом свете.

— Вот прикончу эту соплячку и займусь тобой. Как ты хочешь умереть, вампирочка? Может, задушить тебя, как её? Или вырвать тебе сердце?

Шахерезада не слышала её смеха — она со всей силы била по стеклу серебристыми перчатками. Огромная мощь от электрического разряда обрушивалась на стекло и проходила через весь автомобиль — двигатель загорелся, а бронетранспортёр пошёл трещинами.

И не только автомобилю досталось. Женщина, уверенная в своей неуязвимости, закричала и страшно задрожала, а монахиня, которая уже была на пороге смерти, выскользнула из её хватки.

— Эстер!

Шахерезада тут же обхватила девушку. Бронетранспортёр без всякого управления перелетел через бордюр, и мафусаилка, обнимая Эстер, пинком распахнула люк.

— С-стой! Да чтоб тебя! — кричала ведьма.

А Шахерезада пулей выскочила из бронетранспортёра. Автомобиль завертелся… и взорвался, превратившись в огненный шар.

***

— Да, надо быть поосторожнее.

Пламя отбрасывало зловещие тени на асфальт.

Отойдя от горящего автомобиля подальше, Моника Ардженто поцокала языком. Она всё ещё ощущала удар всем телом.

Прохождение сквозь предметы казалось непобедимым приёмом, но на самом деле оно было не без изъянов. И её поражение только подтверждало это. Когда она проходила сквозь что-то, то становилась частью предмета и её тело страдало так же, как и сам предмет. Она недооценила девчушек и дорого поплатилась за это, но такого больше не повторится.

Бронетранспортёр продолжал полыхать, превратившись в бесформенную груду. Огонь охватил и горючее. Если бы девушки остались внутри, уже давно бы стали угольками.

Моника скользнула взглядом по дороге и улыбнулась. Один из люков у обочины был слегка приоткрыт.

Теперь она поняла, почему эта Миланская Лиса поручила охоту ей. Поймать добычу, оказалось, не так-то просто.

Моника засмеялась и поправила ожерелье.

Трепыхайся не трепыхайся, а от Чёрной Вдовы не убежишь. Список её жертв состоял уже из трёхзначных цифр, и только одна ускользнула — лиса, надевшая на неё это ожерелье. Все остальные погибли: кого-то она задушила, кому-то вырвала сердце. Она родилась в самом прославленном мафиозном клане, в сицилийской «Коза Ностре», и сколько себя помнила убивать было делом чести. Поражение не для неё.

Не обращая внимания на боль, Моника кинулась вдогонку.

Девчушки вряд ли далеко ушли.

Она внимательно осмотрела асфальт. Как бы проскользнуть сквозь него?

— Ах, ну конечно. Я читал об этом, но впервые вижу своими глазами. Вот так значит проходят сквозь стены, — прервал мысли женщины спокойный мужской голос.

В тёмном конце улицы у дороги показался высокий мужчина. Он был одет в чёрное пальто с накидкой и опирался на трость, но голос звучал молодо. Лицо она плохо разглядела — его закрывал надвинутый на глаза цилиндр.

— А ты ещё кто?

— Друг тех барышень, которых вы недавно повстречали, — учтиво ответил мужчина.

Под тенью от полей цилиндра мелькнула улыбка. А он совсем не смешался — так держаться перед женщиной в сутане.

— Я увидел аварию и хотел помочь, но засмотрелся на ваш приём и не успел. Какая досада.

— Х-м-м! Хочешь поиграть? — соблазнительно улыбнулась Моника, вынимая клинки.

Если он вмешается, придётся его убить. А впрочем, всё равно придётся его убить. Свидетелей нельзя оставлять в живых. Она спрятала кровожадную ухмылку и посмотрела на него так, что любой бы мужчина пришёл в животной восторг.

— Что ж, времени у нас маловато, но мы его хорошо проведём. Как ты хочешь поиграть?

— Прошу прощения, но я не силён в общении с женщинами.

Его ответ удивил Монику. Мужчина выдавил улыбку и указал тростью куда-то ей за спину.

— Поэтому я попросил этих господ позаботиться о вас.

Моника обернулась и оцепенела.

Вокруг горящего автомобиля замерцали зелёные огоньки. От них явственно исходило не только зловоние, но и первобытная жажда убийства.

— Волки… Нет, одичавшие собаки.

Когда она осознала, что увидела перед собой, псы двинулись к ней из темноты. Под зелёными огоньками сверкали острые клыки. Псы быстро окружали её.

— Это ещё что такое?!

Свора как будто превратилась в одно огромное чудище. Моника закричала, пытаясь увернуться от слаженного нападения псов. Их слишком много — ей не сбежать. Она резала их смердящие шкуры, ломала клыки, но они продолжали кидаться на неё, будто совсем не знали страха. Оттолкнув огромного чёрного пса, напавшего сзади, Моника ринулась бежать. Впереди стоял мужчина в цилиндре.

Что-то неестественное было в этих псах. Они даже не рычали, просто механически набрасывались на неё без всякого страха. Звери явно не обычные. Она поняла, что они как-то связаны с мужчиной. Если схватить его, может, псы послушаются.

Однако Чёрная Вдова застыла на полпути. Она поняла, что мужчина был не один. Позади него что-то виднелось, и от этого что-то исходила страшная опасность.

Завидев зелёный огонёк позади мужчины, Моника возблагодарила свой чутьё.

Огромное чудище с серой шерстью медленно вышло вперёд и встало между ней и мужчиной. Оно было просто громадным, больше двух метров. По телу перекатывались мощные мышцы. Что это? Как ни посмотри, точно не собака, скорее уж, волк. Но таких огромных волков не бывает в природе. Это что-то другое. Что-то очень опасное. И очень злое.

Чудище взревело. Да так страшно, будто призывало сожрать всё сущее. Эхо сотрясло безлюдную улицу. Когда его рёв донёсся до мирно спящих вдалеке горожан, чудище уже бесшумно метнулось вперёд. Острые клыки нацелились на шею ведьмы.

— Va a l’inferno, bestia, — закричала ведьма на своём родном языке и отпрыгнула в сторону, вскидывая клинки.

Она резанула точно по шее зверя. Кровь фонтаном хлынула из разорванных вен… но мучительно закричала Моника.

— Нет! Как же так!

Моника ошеломлённо смотрела на свои руки, пульсирующая боль бежала по ним. Чудище стиснуло острые клыки. Даже не вскрикнув от боли, Моника с силой затрясла руками, пытаясь скинуть зверя, но тот брыкнулся и отшвырнул её на землю.

Моника упала на асфальт. Обычному человеку переломало бы все кости и размозжило череп, но в секунду удара она проскользнула сквозь асфальт. На дороге не было и следа женщины, только поблескивало кровавое пятно.

— Прекрасно. Вот что значит агент. Сбежала просто виртуозно.

Глядя туда, где исчезла Моника, джентльмен в цилиндре восхищённо захлопал в ладоши. Свора понюхала кровь, повыла, но страха не показала.

— Да, нам её не поймать, сколько не старайся. Но с такой раненой рукой за барышнями она не погонится. Молодец, — сказал он чудищу, будто человеку, и взмахнул рукой перед его кровавыми глазами.

Из шеи зверя торчал железный искривлённый обломок чинкуэды. Моника всё-таки ухитрилась вонзить клинок — улучила секунду, когда зверь отшвырнул её.

Вдали раздался свист и топот армейских сапог. Видимо, полицейские услышали шум. Айзек Батлер не спеша поправил цилиндр. Стоя спокойно посреди бушующего пламени он прошептал зверю:

— Пошли. Пора уходить. Мы увидели всё что нужно. Теперь можно отдохнуть.

III

— Я ждал вас, ваше святейшество. И, конечно, вас, ваше высокопреосвященство.

В свете оранжевых ламп архиепископ д’Аннунцио учтиво поклонился юноше и молодой женщине, спускавшимся по лестнице в сопровождении алебардщиков. Он махнул рукой солдатам, охранявшим коридор, и те ушли.

— Простите меня, что потревожил ваш покой, ваше святейшество, — дружелюбно улыбнулся он.

— Не беспокойтесь, — сухо оборвала его красивая женщина.

От усталости под глазами у неё залегли тёмные круги, но взгляд по-прежнему был пронзительным, как клинки. Она напоминала настоящую королеву, хоть и поддерживала своего брата, зевающего от сонливости.

— Давайте сразу к делу. Слухи не врут? Вы правда поймали людей из Империи?

— О да. И я покажу вам их.

Архиепископ прямо пылал воодушевлением в отличие от кардинала.

— Это подданные графини Вавилонской, — прошептал он, чтобы его не услышали алебардщики. — Они сознались, что вместе с вампиршей проникли в город. И ещё сказали, что она хочет убить его святейшество.

— Моего брата, — выдохнула Катерина, посмотрев на потолок.

Когда собор был частным музеем искусства Дьюлы, в покоях архиепископа располагался склад. В подземных тоннелях построили вентиляционную систему и лифты, чтобы перевозить произведения искусства. После освобождения архиепископ хранил там свои богатства, драгоценности, ценные бумаги и прочее. Сводчатый потолок уходил вверх на восемь метров, а тоннели были настолько глубокие, что дворец можно назвать подземным. Ватикан изъял произведения искусства и передал их местным музеям и церквям. Тут и там в этом огромном помещении стояли большие коробы, лежали куски упаковочной бумаги. В стенах громадного дворца виднелись металлические двери, ведущие в кладовые, и если приглядеться, то напоминали они двери в подземелье.

— Подданные сказали что-нибудь про Эстер Бланшетт? — наконец спросила о главном Катерина, поддерживая младшего брата, который, по виду не мог стоять на ногах. — Она как-то связана с вампиршей?

— Я хотел, чтобы вы сами убедились, ваше высокопреосвященство, — ответил архиепископ и остановился у одной из дверей. Он вставил ключ в замок, который, казалось, хранил страшную тайну, и сказал: — Они здесь. На них кандалы, но всё же будьте осторожны.

Дверь со скрипом распахнулась. Внутри стояла влажная темнота. Может, вентиляция плохо работала? В конце клети они разглядели людей, прикованных цепями к стене, но лиц их не было видно.

— Александр, подожди меня здесь, — сказала Катерина юноше, испуганно глядевшему в клеть.

Она не хотела, чтобы он видел это печальное зрелище, но больше того она не хотела, чтобы он и архиепископ слышали её разговор с узниками.

— Ваше преосвященство, останьтесь с моим братом, пожалуйста. Я сама с ними поговорю.

— Но это опасно, ваше высокопреосвященство.

— Не волнуйтесь. Доверяю вам его святейшество, — сказала она тоном, не терпящим возражения, и развернулась к клети.

Катерина вошла внутрь. Прикрыв платком рот, она решительно шагнула вперёд.

— Szeretnék kérdezni valamit, — сказала она на беглом венгерском.

Где же тут свет включается?

Узники молчали, и она повторила на римском:

— Я хочу спросить вас. Если скажите правду, вас отпустят.

Однако ответом ей была тишина.

Странно. Кто-то входит в клеть, должны же они удивиться или насторожиться… да хоть что-нибудь сделать. Но узники молчали, будто куклы, висящие на стене.

— А вдруг?!

Когда Катерина щёлкнула выключателем, она уже догадалась. Оранжевый свет залил клеть, ослепив её. Когда глаза наконец привыкли к свету, она поняла, что чутьё не подвело её.

— Мертвы!

Пятеро мертвецов были прикованы к стене. Их страшно пытали, нельзя было разглядеть не то что лица, но даже понять, кто это — мужчины или женщины. Одно ясно — трупы человеческие. Судя по засохшей крови, пытали их недавно, скорее всего они погибли неделю назад.

— Это что такое?!

Железная Леди слегка содрогнулась. Она сжала обескровленные губы, её лицо страшно побледнело, и она стала похожа на мертвецов, на которых смотрела. Она едва справилась с тошнотой и отвернулась.

Что же задумал д’Аннунцио…

И тут до неё донёсся зловещий скрип. За дверью громыхнуло эхо, будто затопал демон.

— Что это?!

И тут Катерина наконец поняла.

— Сестра! — послышался вскрик.

— Александр?!

Катерина тут же побежала на крик брата и практически вывалилась из двери смерти.

— Александр, что… А! Что это?! — дрожащим голосом выдавила кардинал при виде открывшейся картины.

Склад превратился в море крови. Юный понтифик в окровавленном облачении без сознания лежал на толстом ковре. Гвардейцы, их защитники, лежали в кровавой луже. Алебардщики были вооружены для сражения с вампирами, но сейчас их изранило до неузнаваемости. И всё же Катерина оцепенела не от вида этого ужасного зрелища — чёрная громадина нависала над папой и погибшими гвардейцами.

— Б-бронекостюм. Откуда здесь механизированный солдат?

По залу разнёсся жуткий лязг.

Бронекостюм, личный металлический доспех, был утраченной технологией, восстановленной после Армагеддона. Солдат стоял над обломками короба, в руке он сжимал электрическую пилу, с которой обильно стекала кровь.

— Что это значит, д’Аннунцио?

Катерина подбежала к брату, не обращая внимания на кровь. Он был без сознания, но не ранен. Она метнула пронзительный взгляд на архиепископа, а тот стоял позади бронекостюма в окружении гвардейцев и глядел на неё.

— Ещё и мёртвые подданные. Надеюсь, у вас есть что сказать!

— Ещё как, ваше высокопреосвященство. То есть, мерзкая лиса, отродье распутной девки! — зло усмехнулся архиепископ, наконец высказав давно наболевшее. — Сегодня пришёл конец правлению Александра XVIII, триста девяносто девятого папы римского. Вот что я хочу сказать.

Он засмеялся и, грохнув о пол жезлом, посмотрел на Катерину так, словно уже завоевал весь мир.

— Вы сошли с ума, д’Аннунцио, — пробормотала Катерина, обнимая брата.

Она всегда осторожничала с архиепископом, ведь он был её политическим противником. Однако она и подумать не могла, что он решится на подобное. А всех своих агентов она послала на задание из-за неприятностей с Эстер и той вампиршей. Катерина костерила себя за недальновидность, но попыталась собраться.

— Архиепископ, вы хоть понимаете, что творите? Вы идёте против Ватикана и Бога! Это государственная измена!

— Простив Бога? Измена? А вы не тоже самое делаете, когда верховодите своим братом, как куклой? Это вы предали Бога и народ!

В его голосе не было и намёка на безумие, но была ненависть, которую он сдерживал восемь лет. Он ещё раз тяжело ударил жезлом по полу.

— Я ждал целых восемь лет после поражения Альфонсо, — повысил он голос, будто обвинял её в преступлении. — Собрал силы и ждал. Ждал того дня, когда я смогу уничтожить вас. И вот он наступил.

— Восемь лет вынашивали идею, а решились на сущее безумие! Вот это да, архиепископ! — выплюнула Катерина, даже не скрывая своего отвращения к человеку, годившемуся ей в отцы. — А чтобы убить нас, нужно было как-то встереться с нами, так? Вы что же думаете, мой брат, кардинал Медичи, ничего не узнает? Вы его за дурака держите?

— Мне лестно, что вы так беспокоитесь за мой замысел, но я уже всё продумал. Не зря же я драматург. Мне несложно писать сюжеты, — ответил д’Аннунцио и обаятельно улыбнулся.

По сути Катерина была совершенно права. Убить-то их легко, а вот избежать хватки Инквизиции никак не получится, как ни крути. Франческо просто велит казнить д’Аннунцио и тут же станет главой кардинальского совета, а там без особого труда уже и папой римским. Но, конечно, д’Аннунцио не собирался приносить себя в жертву во славу кардинала Медичи.

Так или иначе, но с лица архиепископа не сходила самоуверенная ухмылка. Он посмотрел на брата и сестру, даже скорее куда-то вдаль, и почувствовал себя ещё увереннее.

— Франческо не заподозрит меня… ведь не я вас убью.

— То есть?

При других обстоятельствах Катерина бы лишь усмехнулась на эту бессвязную болтовню, но сейчас она взволновалась. Противник не был безумцем. Он всё прекрасно просчитал до мелочей.

— Отвечайте, архиепископ! О чём вы? Кто убийца?

— Это я о том, что в городе объявилась вампирша, а Святая предала нас и спасла её. А что же на самом деле хотела кровопийца?

Архиепископ вещал как актёр на сцене, но его сложно было расслышать из-за глухого стука снизу. По полу пошли трещины. Расщелины становились шире, целые куски пола с грохотом обваливались. И тут посреди суматохи будто из треснувшего яйца вылетели две девушки.

— А вот и главные злодейки. Все актёры на сцене.

Д’Аннунцио вытянул руки и с довольным видом вскинул жезл.

— Добро пожаловать, графиня Вавилонская! Здравствуй, сестра Эстер, вероломная Святая! — надрывно воскликнул он, как библейский пророк, и поглядел на двух девушек, перепачканных в грязи и крови.

IV

— Как же так?! Что всё это значит?! — охнула Эстер, ошеломлённо глядя на происходящее.

Отряд вооружённых солдат и бронекостюм? Откуда они здесь? Солдаты знали, что они придут, и ожидали их? Пусть Добо и предупредил их из гостиницы, но они бы не успели собрать такое большое войско.

Но побледнела Эстер не поэтому. Она потеряла дар речи при виде юноши в белом облачении и обнимавшей его красивой женщины в алом одеянии.

— Ваше преосвященство… Ваше святейшество?!

— Мы ждали тебя, Святая, — раздался горделивый мужской голос. — Что-то ты припозднилась. Не поняла указаний лейтенанта Добо?

— Архиепископ д’Аннунцио?!

Эстер оцепенела при виде красивого мужчина средних лет, тот глядел на неё в окружении солдат. Увидев его зловещий вид, убитых алебардщиков, она всё поняла.

Указания Добо. Значит, ловушка? Нападение на гостиницу было лишь уловкой.

— Шера, прошу спаси его святейшество! — закричала Эстер, поняв, что происходит.

Она тут же выхватила обрез, пытаясь привлечь внимание солдат на себя. Они попали прямо в засаду, бежать уже некуда, но она попытается спасти брата и сестру. Может её застрелят, но вдруг мафусаилка сможет увести их отсюда.

— Не волнуйся за меня! Скорее беги!

Эстер, конечно, ещё помнила недавнюю встречу с агентами. По сути она спасала начальницу, пожелавшую избавиться от неё, и всё же она не мешкала. Голос у неё был достаточно слабый, но она вдруг очень воинственно закричала и посмотрела на своих противников.

Но мафусаилка ей не ответила. Эстер удивлённо обернулась к ней. Страшно побледневшая Шахерезада оцепенело стояла.

— Шера?

Её красивое смуглое лицо сейчас больше напоминало маску мертвеца, а глаза, некогда полные нежности и веселья, потускнели и смотрели лишь на открытую дверь подземелья, а точнее, на людей внутри.

Проследив за взглядом Шахерезады, Эстер увидела пять трупов, прикованных к стене цепями.

— Что?! О нет!

Ею овладело плохое предчувствие. Мафусаилка с отчаянием смотрела на своих погибших близких.

— Д’Аннунцио, ты же…

От гнева Эстер потеряла дар речи. Она тщетно пыталась выразить всю ненависть к нему.

— Ты же с самого начала обманывал Шеру… графиню Вавилонскую! — гневно закричала она. — Ты убил её подданных и солгал ей!

— А ты ожидала чего-то другого? — спокойно спросил архиепископ без тени стыда. Он кивнул на Шахерезаду и сказал таким тоном, будто говорил прописные истины: — Пускай они выглядят как люди, но они просто позорище — прислуживают вампирам, как какие-то питомцы. Они не заслуживают жить, эти грязные животные.

— Грязные животные? — медленно переспросила мафусаилка, оцепенело стоявшая до этой минуты. Она посмотрела на архиепископа мёртвым взглядом и сказала: — Они были моей семьёй. Самыми близкими людьми. А ты назвал их «грязными животными»?

— Не нравится? Ну, тогда могу назвать их «рабами», — равнодушно пожал плечами архиепископ.

Он глядел на неё, как учёный смотрит на ядовитую змею в клетке. Не скрывая своего отвращения, он горделиво бросил:

— Они просто предатели человечества. Гореть им в аду. Наш долг перед Богом уничтожить их всех поскорее.

Мафусаилка молча выслушала его резкий выпад. Она обернулась к монахине.

— Я никогда не испытывала к тебе ненависти, Эстер.

А Эстер никогда не видела Шахерезаду такой — та спокойно и как-то очень печально улыбалась.

— Мы с вами разные во многом, но вы тоже смеётесь, плачете, влюбляетесь. Вот почему я не испытывала к тебе ненависти, но…

Всё так же сумрачно улыбаясь, она вскинула руки, будто прощалась, и сказала:

— Но сегодня, Эстер… я из ненависти впервые убью терранина.

— Шера, не надо! — закричала девушка, но не успела.

Эстер тщетно протянула руку. Она не могла остановить Шахерезаду, а та высоко подпрыгнула и метнулась прямо на солдат, окружавших архиепископа.

— Огонь! — раздался резкий приказ.

Все солдаты вскинули оружие и выстрелили по жуткой фигуре, ринувшейся на них. На секунду показалось, что пули пронзили юную красавицу.

— А-а-а!

Шахерезада закричала и вскинула скрещенные руки. Ударной волной от серебристых перчаток она защитилась от пуль и тут же обратила защиту в нападение. Используя невидимый щит как оружие, она обрушилась на солдат. Солдаты попытались сбежать от ударной волны, но просто превратились в кровавый водоворот. Других разорвало на части и отшвырнуло к стене кровавым месивом.

— Чудовище.

Д’Аннунцио без всякого страха смотрел на представление. Он надменно глядел на её танец смерти. Стоял он спокойно даже, когда девушка пронзила его взглядом налитых кровью глаз. Шахерезада, одержимая страшной яростью, метнулась на него и уже готова была обрушить удар из серебристых перчаток.

Раздался крик. Яркий луч отшвырнул мафусаилку, и та упала на пол, закричав от боли.

— Ш-Шера! — воскликнула Эстер, глядя на упавшую подругу.

В последнюю секунду бронекостюм позади архиепископа выстрелил алой молнией по мафусаилке. Луч был не простой — что-то случилось с Шахерезадой.

— Как тебе ультрафиолетовый луч, вампирша? — благодушно засмеялся д’Аннунцио.

Мафусаилка билась на полу от боли, как бабочка, которой оторвали крылья, а архиепископ практически с отеческой любовью наблюдал за ней, только его слова были горче всякого яда.

— От всей души благодарю тебя и Святую. Вы, конечно, доставили мне неприятностей, но в конце разыграли такое представление, я даже не ожидал. Спасибо вам, я избавлюсь и от Святой, и от понтифика, и этой лисы.

Все молчали. Из-за ультрафиолета бациллы в теле Шахерезады взбунтовались. По её смуглой коже стремительно расползались страшные ожоги. Д’Аннунцио наступил на шею девушки, которая была не в силах даже кричать от боли, и весело улыбнулся.

— Х-хватит, архиепископ!

Эстер больше не могла смотреть на его издевательства. Позабыв о всякой опасности, она метнулась к подруге, но солдат тут же схватил её и отшвырнул на пол.

— Ваше преосвященство, мы разберёмся с ними.

Бронекостюм приблизился, закрыв собой архиепископа, который совершенно забылся от радости победы. Механизированный солдат включил электрическую пилу и уже хотел добить мафусаилку, слегка дрожащую на полу.

— Убей её медленно. Эта кровопийца будет виновна в гибели его святейшества и её высокопреосвященства, — сказал архиепископ, кинув взгляд на юношу и женщину.

Если вампирша убьёт папу римского и герцогиню Миланскую, будут выбирать нового папу римского. Соперников у него будет немного, только кардиналы Медичи и Борджиа, но ведь он станет героем, разделавшимся с убийцей понтифика, и это прибавит ему славы. Да, папский престол ускользнул от него однажды, но новый крестовый поход даст ему огромную власть, как командиру авангарда. Как ни крути, а выиграет он много и ничего не потеряет.

— Возникнет много вопросов, если ты убьёшь её быстро. А она с трудом должна добраться до папы.

— Понял. Буду осторожен, — учтиво ответил бронекостюм и вскинул электрическую пилу.

А солдаты будто по сигналу построились кругом с оружием наготове.

— Шера!

— Отлично. Стреляйте по рукам и ногам. Не убивайте её пока, — велел архиепископ.

Раздались выстрелы, а д’Аннунцио смотрел так, будто наблюдал за химическим опытом.

Солдаты выстрелили раз десять из пулемётов — по рукам, ногам, спине, пояснице. Дворянка лежала на полу, кровь хлестала фонтаном, по коже рядом с ожогами забежали страшные рваные раны.

Шахерезада не могла даже кричать. От каждого выстрела её подбрасывало, будто она плясала какой-то жуткий танец, но с каждым выстрелом она шевелилась всё меньше и меньше.

— Хватит! Прошу! Не надо! — закричала Эстер, а не бездвижная мафусаилка.

Хлестала кровь. Девушка снова хотела прийти на помощь подруге, но её тут же отбросило назад.

Ужас и ярость монахини отразились в электрической пиле, воткнутой в пол. Бронекостюм коротко поклонился, глядя на перепуганную Эстер. Возможно, так он хотел выразить своё уважение, ведь он играл роль в её мученической смерти. Электрическую пилу он вскинул с достоинством — он собирался казнить весьма достопочтенную жертву.

Эстер оцепенело глядела, как пила рассекает воздух. С резким скрежетом смерть обратилась в разящую сталь и обрушилась на Святую…

— Эстер! — раздался мужской голос, и шесть выстрелов спасли девушку от неминуемой гибели.

Выстрелы прозвучали почти одновременно. Пули врезались в колени, прямо в незащищённые суставы, и механизированный солдат с громким лязгом рухнул на пол. Мужчина вихрем пронёсся между ним и монахиней прежде, чем пила успела обрушиться.

— Ты как, Эстер?!

— Отец!

Старомодный револьвер в его руке всё ещё дымился. Девушка очень хотела упасть в забытьё, но встряхнулась.

— Осторожнее, отец. Архиепископ хочет всех нас убить! Нас и… герцогиню с его святейшеством!

— Знаю, — мягко кивнул Авель монахине, готовой вот-вот разрыдаться.

Он мрачно посмотрел на д’Аннунцио, а тот оцепенел от внезапного удара.

— Архиепископ д’Аннунцио, тебе конец! — рявкнул обычно спокойный Авель. — Мало того, что ты пытался убить сестру Эстер, так ещё и папу римского с кардиналом! Ну, готовься!

— Преподобный Найтроуд! Какого чёрта ты… — холодно произнёс д’Аннунцио, глядя на Авеля так, будто увидел перед собой мертвеца. — А что с солдатами в гостинице?! Ты что, разделался с ними?

— В битве количество не главное! — раздался пронзительный, как клинок, возглас.

А на лестнице солдаты в серо-голубом обмундировании закричали от боли. Устрашающего вида мужчина крутил жезлами и без труда вихрем косил солдат.

— А вот и брат Пётр! Пришло твоё возмездие, богохульник! Пока я жив, ты и пальцем не тронешь его святейшество!

— Рыцарь Разрушения!

В рядах солдат разнёсся крик ужаса. Они узнали сильнейшего воина Ватикана. Многие тут же от страха побросали оружие.

— Трусы, стоять на месте! — зло рявкнул архиепископ, бросаясь оскорблениями. — Их же всего двое. Да прикройтесь вы понтификом! Они не тронут нас, пока папа у нас в заложниках!

Услышав своего командира, кто-то из солдат пихнул юного понтифика пулемётом, но его тут же отшвырнуло ударом из-за стены. Сквозь дыру в стене, похожую на пасть чудовища, показался невысокий священник.

— Всё чисто. Герцогиня Миланская, отчёт о повреждениях, — бесстрастно сказал он, перезаряжая дымящиеся пистолеты.

— Стрелок! — выдохнула Катерина.

Третий нарушитель противостоял солдатам, закрыв собой понтифика и его сестру. Огонь из его двуствольных пистолетов превратился в стальную стену, защитившую их.

Их было всего трое — двое агентов и инквизитор, но сто солдат смотрели на них с ужасом.

— Болваны! Что вы там застыли?! — гневно и как-то несчастно закричал д’Аннунцио.

В мгновение ока победа, которую он уже почувствовал и в которую поверил, вдруг ускользнула.

— Их всего трое! — зло кричал он бледным от ужаса солдатам. — Прикончите их!

— Да ты упрямый! Я же тебе говорю, дело не в количестве! — гневно взревел Рыцарь Разрушения.

Смертоносным вихрем он ринулся на солдат, окруживших архиепископа.

— Битву определяет правосудие, вера… и отвага! А ни у кого из вас этого нет. Тебе никогда не победить, д»Аннунцио-о-о-о-о-о!

— А!

Солдат выкосило как траву на ветру. Д’Аннунцио съёжился от страха. Он огляделся в поисках помощи, а Стрелок уже расстрелял всех напавших на Катерину. Никто не спасёт его. Он в ужасе закричал, в отчаянии пытаясь сбежать.

— Отец, прошу спасите Шеру! — со слезами на глазах взмолилась Эстер, глядя на битву. Она плакала, обнимая окровавленную подругу. — Вы ведь спасёте её, правда? Она же мафусаилка. А раны…

— Не знаю. Нужно сначала помочь ей, — мрачно ответил Авель, глядя на увечья дворянки.

Новых ожогов не было, но кровь лилась обильно. У мафусаилов невероятное здоровье, и если раны не затягивались, это означало лишь одно.

— Сложно сказать. Её досталось слишком много серебра, — прошептал священник.

Этот металл был очень опасен для кудлак-бацилл в крови мафусаила. За считаные минуты бациллы в клетках впадали в спячку, а через десять часов, если не меньше, вообще отмирали. А в теле Шахерезады было слишком много серебра, несомненно, все её бациллы пострадали. Вот почему раны не затягивалась, а в девушке даже не просыпалась жажда, хотя крови она потеряла очень много. Выживет ли она?

— Эстер, — раздался слабый голос. Шахерезада приоткрыла окровавленные веки и с лёгкой улыбкой потянулась к заплаканному лицу монахини. — По-моему, мне конец.

— Ты что! Не говори ерунды! — Эстер отёрла с лица слёзы и сжала руку подруги. Внутренне содрогнувшись от её ледяного прикосновения, она выдавила улыбку. — Мы спасём тебя! Только держись!

— Спасибо, Эстер.

Шахерезада улыбнулась. Может, она и правда ей поверила, а может, просто не хотела вынуждать девушку лгать. Её губы бледнели всё больше, а тепло покидало тело.

— Давай пока уведём её отсюда, — сказал Авель.

Он отвернулся от выстрелов и криков и поискал глазами, куда можно было уйти. Здесь она может пострадать ещё больше. Нужно найти какую-нибудь комнату.

— Не уйдёшь, вампирша!

Неприятный механический голос металлических эхом разнёсся по залу. Над ними нависла смертоносная тень. Бронекостюм наконец-то вернул себе равновесие.

— Ты сдохнешь здесь! — угрожающе прорычал он под лязг электрической пилы.

— Проваливай, — спокойно сказал Авель, глядя на тускло сияющую пилу.

Он слегка оттолкнул в сторону Эстер, всё ещё цепляющуюся за мафусаилку, и поправил очки.

— Уходи, а то пожалеешь. Я сильно разозлюсь.

— Да ну? А мне-то что? — сухо посмеялся бронекостюм и холодно поглядел на священника. Он включил электрическую пилу и приготовился ударить. — Да я вас всех одним махом пришибу! Размажу вас!

— Да что ты? Ты бы за языком следил.

Бронекостюм вскинул пилу, но Авель стоял спокойно.

— Я тебя предупреждал! — воскликнул он, вскидывая револьвер. — Я точно разозлюсь!

Лязгнула пила, эхом прокатился гром. Авель молниеносно опустошил барабан револьвера. Конечно, идти на бронекостюм со старым револьвером просто смеху подобно. Броня механизированного солдата могла выдержать прямой удар противотанкового снаряда, так что обычные пули ему ни по чём. По идее…

— К-как так?! — ошеломлённо охнул солдат, а из бронекостюма как кровь захлестала трансмиссионная жидкость.

Повсюду валялись металлические обломки. Пули отстрелили зубья пилы, а те буквально со скоростью звука обрушились на своего же хозяина, подобно плетям. Это было прямо чудо какое-то — попасть точно по зубьям движущейся пилы. Ещё толком не осознав случившееся, бронекостюм отшатнулся назад. Сталь раскрылась от правого плеча до левой ноги. Солдат отчаянно пытался не дать бронекостюму развалиться на куски, но сребровласый священник только на это и рассчитывал. Лёгким движением руки, будто по волшебству, он перезарядил револьвер и прицелился в коленный сустав.

— Тебе конец!

Шесть пуль попали точно цель и полностью раздробили сустав. Бронекостюм закричал от ярости, хлынула трансмиссионная жидкость, и он рухнул прямо на солдат.

— Как же так?! Ну почему-у-у?! — эхом пронёсся по залу голос.

И не было уже в нём никакой гордости. Бледный Д’Аннунцио был обуян ужасом. Он будто видел сон или, скорее, кошмар. Каких-то трое людей порвали на куски его лучших солдат. Ведь они не только уничтожили его войско, но и его планы, которые он так долго вынашивал. Всё вот-вот развалится на части. Ещё пару минут назад всё шло как по маслу, и вдруг слава, к которой он шёл восемь лет, на глазах рассыпалась в прах.

— Нет. Как же так. Не может вот так всё закончиться!

У д’Аннунцио было много недостатков, но, к его чести, он никогда не отступал.

Налитыми кровью глазами он уставился на металлическую дверь. Стрелок закрыл собой основной лифт. Рыцарь Разрушения стоял у лестницы. А вот грузовой подъёмник… Пусть солдаты сражаются за него. Архиепископ медленно попятился назад и наконец оказался у подъёмника. Он нажал на кнопку. Послышался гул — лифт поехал.

После неудачной попытки убийства понтифика лучше всего затаиться на время. Пока всё не уляжется, он скроется где-нибудь, свяжется с союзниками в Ватикане, выбьет себе помилование. Рим вряд ли захочет, чтобы народ узнал о предательстве архиепископа.

— Архиепископ д’Аннунцио! — раздался голос, полный ярости и отвращения.

Д’Аннунцио тут же встрепенулся. Он вскинулся — в лицо ему смотрело дуло обреза.

— Куда это ты собрался?! — закричала рыжеволосая девушка. На лице её было написано отчаяние. — Ты что же, думал, мы так легко тебя отпустим? После того, что ты вытворял?!

— Д-да ты не правильно поняла, Эстер. Всё совсем не так, — с трудом выдавил архиепископ, с ужасом глядя на монахиню и темноволосую девушку, которую поддерживал священник. — Я не желал тебе зла. Я просто хотел проучить отпрысков предыдущего понтифика, тебе я никогда не желал ничего плохого. Честно!

— Но убить нас всё же хотели, да? — раздался холодный, как лёд, голос. Красивая женщина в окровавленном облачении мрачно посмотрела на него из-под монокля. Она обнимала юношу, который наконец пришёл в себя. — Просто позор, д»Аннунцио. Вы так разочаровали меня.

Слова Катерины прозвучали как смертный приговор. А позади оставшиеся в живых солдаты ринулись бежать. Дрожащий д’Аннунцио отвёл взгляд от кардинала и её брата и понурил голову, словно наконец признал своё поражение.

— Ну всё, пора заканчивать с этим, — раздался спокойный голос с каким-то мрачным металлическим скрежетом.

Двери лифта распахнулись. Оттуда раздавался голос мужчины, говорившего в динамик. Эхо ещё не успело стихнуть, а из лифта показался огромный бронекостюм цвета засохшей крови, слегка сгорбленный, чтобы не задеть головой крышу.

— Говорит Инквизиция, — бесстрастно сказал он. — Бросайте оружие.

— Брат Матфей?! — ошеломлённо охнул Пётр.

Он ринулся было за бежавшими солдатами, но тут же застыл на месте. Завидев бронекостюм и солдат в чёрном, он оцепенел.

— Откуда здесь «Уриил» и специальная полиция?! Вы же прочёсывали город?

— Вы как раз вовремя! Помогите мне, брат Матфей! — прервал его отчаянный возглас.

Д’Аннунцио, ещё секундой ранее готовый рухнуть без сознания, испугавшись Эстер и её обреза, сейчас зайцем прискакал к бронекостюму.

— Вампирша хотела убить понтифика! — стенал он. — А Святая и кардинал в сговоре с ней!

— Не верьте ему, брат Матфей! — резко бросила Катерина, прервав театральную сцену архиепископа.

На них глядели яркие глаза «Уриила» и дула винтовок полицейских.

— Это он покушался на жизнь его святейшества! Схватите его!

— Ложь! Кардинал Сфорца зачинщица, брат Матфей!

Если он проиграет эту словесную битву, ему конец, но если ему удастся завоевать расположение Инквизиции…

Бронекостюм молчал, будто бы в сомнениях.

— Услышьте меня! — ещё более надрывно воззвал д’Аннунцио. — Вот Эстер Бланшетт и вампирша. Разве этого не достаточно?! Сфорца приказала своей подчинённой убить понтифика!

— Ну, прямо как в вашей пьесе, — эхом отозвался голос в динамике «Уриила». Инквизитор со смехом посмотрел на архиепископа. — Вынужден вас прервать, ваше преосвященство. Вы подозреваетесь в покушении на убийство его святейшества и кардинала. И в государственной измене. Полчаса назад мы задержали лейтенанта Добо. Он кое-что нам рассказал.

Д’Аннунцио побледнел, но не сколько от его слов, сколько при виде мужчины позади полицейских. Серо-голубое обмундирование было заляпано кровью, из-за страшно опухшего лица его едва ли можно узнать, но несомненно это был Добо, которого он послал в гостиницу «Чиллаг». Архиепископ обессиленно пошатнулся под натиском обвинений.

— Мы прослушиваем вас уже два дня. Все ваши разговоры мы записывали и отправляли кардиналу Медичи. Инквизиция уже готовит официальную повестку в суд. Подождите немного, сделайте одолжение.

— М-М-Матфей! Одурачил меня! — в ярости завопил д’Аннунцио надломленным голосом. Он кричал и рвал на себе волосы, как обезумевший. — Это всё Франческо, да? Он с самого начала что-то подозревал, но решил подыграть, чтобы раздавить меня!

— Уж больно всё удачно складывалось.

В отличие от взбешённого архиепископа, инквизитор говорил спокойно, хотя в его голосе проскальзывала злоба. Под маской учтивости скрывалась ядовитая насмешка.

— В общем, ваше преосвященство, ваша пьеска оказалась слишком банальной. Завязывайте уже, — закончил Матфей и велел полицейским задержать д’Аннунцио.

Мужчины в чёрном обмундировании окружили обезумевшего архиепископа и без всякой жалости нацепили на него кандалы. Сложно сказать, к чему его приговорит кардинальский совет Рима, но покушение на жизнь понтифика считается самым тяжким преступлением. Возможно, его ожидает нечто пострашнее смерти.

— Шера, бежим, — прошептала Эстер, глядя на закованного архиепископа.

Авель всё ещё поддерживал мафусаилку. В другом конце зала полицейские скручивали выживших солдат. После тяжёлых потерь от Треса и Петра, они совсем поникли духом и сдались без всякого сопротивления новому противнику.

Архиепископа схватили, а значит, понтифик и кардинал спасены. По сути всё закончилось хорошо и всё же… Если они ничего не сделают, Шеру тоже схватят, и все прекрасно понимали, что случится с вампиром, попавшим в руки Ватикана.

— Я с тобой. Бежим, или они убьют тебя, — затараторила Эстер.

Авель хотел что-то сказать, но монахиня взглядом остановила его.

— Ты права.

В отличие от Эстер, Шахерезада была спокойна.

Она была очень бледной из-за потери крови, но к ней вернулось прежнее благодушие. Она поглядела на побеждённого д’Аннунцио и успокоившихся кардинала и её брата.

Может, из-за ран она плохо соображала? Эстер взяла её под руку, чтобы помочь.

— Времени нет! Скорее обопрись на меня. Шера, что ты творишь?! — уже слишком поздно прокричала монахиня.

Когда она хотела поддержать подругу, девушка вдруг поднялась и быстро зашагала вперёд. Словно не видя ни полицейских, ни инквизиторов, она подошла прямо к юноше в белом облачении.

— Добрый день. Вы ведь папа римский, да?

После нападения в оперном театре о мафусаилке говорили везде, но ни полиция, ни кардинал не остановили её, когда она уверенно подошла к понтифику. Все остолбенели, а Шахерезада обняла ничего не понимающего юношу. Катерина, говорившая с инквизиторами, заметила это и обернулась, а девушка встала позади понтифика, будто бы за щитом. Она положила руку в серебристой перчатке ему на лоб и сказала:

— Ты права, Эстер. Они убьют меня. Поэтому… прежде я убью понтифика.

V

— А?

Эстер понимала, что глядела на неё с открытым ртом, но поделать ничего не могла.

— Что ты такое говоришь, Шера? — охрипшим голосом спросила она, со слезами глядя на подругу. — Сейчас не время для шуток.

— Это точно. Но я вовсе не шучу, Эстер, — тихо произнесла мафусаилка, глядя на неё совершенно спокойно. Не убирая руки со лба ничего не понимающего юноши, она отчеканила каждое слово: — Я убью понтифика.

— Подождите, Шахерезада! — вмешался Авель, удивлённый не меньше других. Впрочем, он быстро пришёл в себя. — Успокойтесь. Уберите руку со лба понтифика.

— А ты не лезь, терранин!

Шахерезада даже не посмотрела на него, но одним взмахом руки отшвырнула его, а вместе с ним и всех остальных, окружавших понтифика. Ударная волна от серебристой перчатки превратилась воздух в огромный кулак.

— Ваше высокопреосвященство! Отец!

— Стой на месте, Эстер! И вы, терране!

Её окрик остановил полицейских и девушку, тут же рванувшихся к Авелю и Катерине.

— Подойди сюда, Эстер! — зло закричала Шахерезада, не отнимая руку ото лба юноши. — А вы стойте на месте. Двинетесь, и понтифику со Святой конец.

— Всем ждать дальнейшего приказа, — велел брат Матфей.

Трес Икс решительно вскинул пистолеты, но инквизитор рявкнул на него.

— Стоять, я сказал, отец Трес! О понтифике подумайте!

Мельком взглянув на инквизиторов и агентов, Эстер подошла к мафусаилке.

— Ш-Шера! Что ты творишь?! — дрожащим голосом спросила она. — Ты вообще понимаешь, что делаешь?!

— Ещё как понимаю, Эстер. Ещё как, — ответила Шахерезада, кровожадно усмехнувшись. — Мне уже не спастись. Я знаю, что творится с моим телом. Так хотя бы отомщу вам, гнусные терране.

— Отомстишь…

Так, та милая Шахерезада была лишь маской?

«Если бы я могла родиться снова, я бы родилась терранкой».

«Я очень рада, что повстречала тебя. Я люблю тебя, Эстер. Помни об этом».

Её слова…

— Всё было ложью?

На её отчаянный вопрос Шахерезада ответила лёгкой улыбкой.

— Я вампир, ты человек, — слабо ответила она обескровленными губами. — Я использовала тебя. Вот и всё.

— Ну нет! Не верю! Нет! Ты не такая! — закричала подавленная Эстер.

Этого просто не может быть. Что-то тут не так. Какая-то ошибка. Шахерезада никогда бы так поступила! Тогда почему же она это делает?

— Застрели меня, Эстер, — сказала девушка нежным ангельским голоском растерянной монахине.

Её слова звучали слишком слабо для приказа, но и слишком мощно для мольбы.

Эстер посмотрела на неё.

— Ты должна застрелить меня, Эстер.

Монахиня ошеломлённо посмотрела на девушку — та улыбалась так благородно, что Эстер стало страшно.

— Спасибо тебе за всё, — тихо сказала Шахерезада, стоя за понтификом, как за щитом. — Но это конец. Скорее же стреляй.

— Что ты такое говоришь, Шера?! — непонимающе спросила Эстер. — Не отчаивайся! Мы спасём тебя! Я выведу тебя отсюда! Ты…

— Если не выстрелишь в меня, я убью папу. Ну что?

Монахиня растерянно глядела на неё. Шахерезада сжала лоб юноши.

— Если я убью его, терране захотят отомстить мафусаилам, — мрачно сказала она и протянула руку подруге. — Много людей погибнет, и ваших, и наших. Ты этого хочешь, Эстер?

— Шера, — тщетно взмолилась монахиня.

Да, если Шахерезада навредит понтифику, люди начнут крестовый поход, чтобы отомстить. Прольётся много крови, погибнут тысячи.

— Мне некуда бежать. Убей меня, Эстер. И тогда ты станешь Святой. Святой, убившей вампира. — Мафусаилка говорила нежно, но решительно, будто разговаривала с младшей сестрёнкой.

Шахерезада была белой как снег, но Эстер побледнела даже больше.

— Нет! — смогла лишь выдавить она, с трудом дыша, будто лёгкие вдруг отказали. — Не говори ерунды!

Эстер сжала обрез. Шахерезада хотела пожертвовать собой! Чтобы спасти её… Чтобы спасти Святую, она готова была умереть, как гнусный вампир!

— Если мне придётся тебя убить, чтобы стать Святой, пусть лучше Инквизиция сожжёт меня на костре! Лучше я умру ведьмой!

— Эстер!

Её голос был очень слабый. В нём не было даже упрёка, но он хлестнул по ней как плеть.

— Нет, не могу, — с болью произнесла Эстер, отступая и убирая палец со спускового крючка. — Не могу я застрелить тебя.

— Эстер…

Её мольба осталась без ответа. Шахерезада улыбнулась, и Эстер никогда не забудет эту улыбку «врага человечества».

Если в этом чёртовом мире и были святые, так это Шахерезада. Её улыбка сияла такой чистотой.

— Спасибо тебе, моя дорогая Эстер.

Шахерезада улыбалась. Раздался выстрел.

— Шера?!

Она протянула руку в серебристой перчатке к дымящемуся обрезу. Эстер потеряла дар речи. Серебряная пуля пронзила мафусаилке грудь у сердца. Рука упала плетью, и темноволосая девушка рухнула безжизненной куклой на пол.

— Шера! О нет, Шера!

Эстер упала, будто выстрелили в неё. Она схватила подругу за руку.

— Мы спасём тебя, — прошептала она не то яростно, не то печально. — Мы спасём тебя!

— Спасибо… но уже не получится…

Похоже, она больше не чувствовала боли. Она казалась такой спокойной, словно наконец отдохнула. Шахерезада медленно прикрыла глаза. Она не чувствовала ни страха смерти, ни жажды жизни. Она выглядела счастливой, словно сделала всё, что хотела.

— Прости меня, Эстер. Я сейчас взвалила на тебя грязное дело, — улыбнулась дворянка, её голос был едва различим. — Ты станешь Святой. Святой, убившей вампира.

— Молчи!

И крик её прозвучал хуже любого проклятья. Эстер закрыла уши и отчаянно замотала головой.

— Нет! Я вовсе не Святая! Не хочу быть никакой Святой!

— Ты Святая. Ты должна стать ею. Ты ведь понимаешь, да? — ободряюще улыбнулась ей мафусаилка. Она посмотрела на монахиню и юношу и прошептала, будто бы себе: — Если мы все сможем… жить в мире… тогда…

Глаза её почти совсем закрылись. Казалось, она смотрела куда-то в далёкое будущее, не на склонившуюся подругу, но на Святую, которую видела в ней.

— О да, ты будешь Святой. Точно будешь.

— Шера?

Когда девушка затихла, Эстер потрясла её, но глаза её уже погасли, губы навсегда замолчали, а Эстер звала и звала её, будто хотела удержать её душу.

— Как вы, сестра Эстер? — раздался учтивый, но довольно холодный голос.

Она обернулась. На неё пронзительно смотрел мужчина, рядом стояли двое полицейских.

— Прекрасный выстрел. Эта кровопийца не ранила вас? — спросил брат Матфей, заботливо глядя на неё.

Что-то надломилось у неё внутри, когда она услышала его слова. Кто здесь кровопийца? Эстер попыталась подняться, на лице её было написано отвращение.

«Ты должна стать Святой», последнее, что сказала ей Шахерезада.

— Как вы, Святая? — снова спросил инквизитор молчавшую Эстер.

Девушка обернулась и встретилась с его холодным взглядом. Скорее всего он не слышал последних слов её подруги.

— Вы ранены? Может, попросить принести носилки?

— Нет, не нужно. Помогите его святейшеству… и разберитесь с трупом…

Страшно уставшая Эстер отпустила руку мафусаилки. Она опустила голову, чтобы никто не видел её лица. Она закусила губу так сильно, пока не пошла кровь.

— Я покончила… с этой вампиршей…