Кровь Триединства. Возрождение на Марсе (Новелла) - 4 Глава

Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице.

И сказал им Пилат: се, Человек!

От Иоанна 19:5

Выйдя из туалетной комнаты, служанка сказала:

— Её величество готова. Можно начинать церемонию коронации у алтаря.

Прошёл месяц с того ужасного дня, когда Лондиниум окутал туман. Альбион бросил все силы на восстановление столицы. Прежде всего военные инженеры отстроили Вестминстерское аббатство и стоящее рядом здание парламента. Благодаря неустанным усилиям они восстановили их практически во всём своём великолепии. Зал Совещательной палаты по религиозным вопросам в аббатстве временно превратили в туалетную комнату. Оттуда и вышла служанка и посмотрела на двух священников.

— Доктор Вордсворт, её величество хочет с вами поговорить до церемонии. Если у вас есть минута…

— Да, конечно, — кивнул джентльмен. — Сейчас?

Сегодня вместо сутаны он был одет в костюм. Он спрятал курительную трубку в карман и поднялся. За ним последовали невысокий священник и человек в чёрном облачении с капюшоном на голове.

Горничная проводила гостей в комнату, где их ждала девушка в окружении служанок.

— Вильям Вальтер Вордсворт к вашим услугам, — учтиво сказал Профессор. Он приложил руку к груди и глубоко склонил голову. — Для меня большая честь, что вы приняли меня, ваше величество.

— Спасибо, что пришли, доктор Вордсворт, отец Икс.

Невысокая худенькая королева в роскошном белом бархатном платье, вышитом золотом и серебром, изящно кивнула. Тёмно-рыжие волосы чайного оттенка обрамляли белоснежное личико с румянцем.

— Вы не оставите нас на минуту? — попросила она служанок. — Мне нужно поговорить с доктором Вордсвортом. Не волнуйтесь, я успею к коронации.

Конечно, никто из служанок не посмел отказать. Они почтительно поклонились и вышли, закрыв за собой дверь.

— Как я устала. — С жемчужно-розовых губ сорвался вздох.

Девушка предложила гостям сесть, и сама без сил опустилась в кресло.

— Больше не могу. Сначала парад через весь город, потом вступительная церемония, пение гимна, проповедь архиепископа, приношение клятвы, смена платья… Сущая пытка.

— Уже почти всё. Осталось самое главное: коронация. Потерпите немного, ваше величество.

— Не называйте меня так, доктор Вордсворт… Когда мои друзья зовут меня так, мне кажется, я перестаю быть собой.

Королева с отвращением поправила тугой ворот платья, который, казалось, душил её. По её неловким движениям, было понятно, что в церемониальном наряде она чувствовала себя неуютно. Воротник, корсет, пышный подол… Платье роскошное и очень элегантное, но каждый день такое не поносишь.

— Прошу зовите меня сестрой Эстер, как обычно, — вздохнула девушка. — А, ну да! Я же теперь не монахиня. Какая я сестра… Ну, хотя бы просто Эстер, хорошо?

— Скоро все будут звать вас вашим величеством. Вам нужно привыкать, — произнёс Профессор, садясь в кресло.

Её просьба прозвучала несколько забавно.

Он достал трубку и жестом пригласил человека в облачении сесть.

— Ванесса, мы одни. Можешь снять капюшон.

— Никогда не была в ладу с церквями, — проворчала девушка, снимая капюшон.

Лицо у неё блестело от пота и крема, защищающего от ультрафиолета.

— Зачем ты нас позвала в аббатство, да ещё в такое время, Эстер? Прямо в полдень, сейчас уже коронация начнётся. Может, во дворце бы встретились?

— Прости, Ванесса, я могла только сейчас. Больше у меня не получится… Ладно, времени у нас в обрез.

Эстер, вернее, королева Есфирь, обеспокоенно сложила руки на груди. Не теряя больше времени на извинения, она перешла сразу к делу.

— Как вы живёте на острове? Всё хорошо? Вам что-нибудь нужно?

— Нет, всё отлично. Старина Босуэлл здорово нам помогает. А на этом острове… Нетландия, да? Там ведь какая-то тайная лаборатория была? Корабли к острову даже на пушечный выстрел не подходят, — серьёзным тоном произнесла Ванесса, поправляя льняную прядь.

Можно сказать, что вела она себя довольно учтиво. Хотя бы ноги на стол не закинула.

— У нас есть всё — электричество, газ, водопровод и даже причал. Живём почти как в гетто… Кстати, Вергилий просил передать тебе спасибо.

— Благодарю, — кивнула Эстер. — Передай ему, я рада, что он поправился.

Бригитта когда-то доверила графу Манчестерскому возглавить гетто, в котором проживали сотня мафусаилов. Граф сказал, что забудет о страшном предательстве и вновь поклянётся в верности королевству, если им дадут, где жить и подпишут обстоятельный мирный договор. Эстер очень радовалась, что им удалось наладить отношения, ведь это был её первый успех как королевы. Конечно, по сути, всё сделал Босуэлл и клуб «Диоген». Это они нашли одинокий остров, а герцогиня Эринская тайно перевезла всех жителей гетто. Эстер почти не участвовала, но была рада, что нашла решение.

Она вздохнула с облегчением и тут же скривилась от боли — корсет сильно давил.

— Что случилось, Эстер Бланшетт? — спросил Трес, глядя стеклянными глазами на королеву. — У тебя какие-то проблемы с физическим или умственным здоровьем? Доложи, что не так.

— Нет, всё хорошо, просто… А! Чуть не забыла. Отец Трес, всё хотела вас попросить.

Эстер посмотрела на Стрелка и протянула ему аккуратно сложенное белое монашеское облачение.

— Верните его в Рим, пожалуйста… Мне оно больше не нужно. Передайте его Церкви.

— Понял, — бесстрастно ответил механический солдат. — Я передам его герцогине Миланской.

— Спасибо. Жаль, что я не смогла увидеться с герцогиней. Передайте ей мои наилучшие пожелание. Я хотела поехать в Рим перед тем, как отречься от пострига, но…

С туманной ночи у неё не было ни одной свободной минуты. Доктор Вордсворт и Ванесса разобрались с угрозой, но королевские заботы оказались куда тяжелее. Когда она объявила, что принимает корону, пришлось успокоить и народ, и сподвижников Марии, поднявших бунты в провинциях, ещё пришлось написать германскому королю изящный отказ от предложения о браке… Да, нелёгкий труд. Ещё не ясно как бы всё прошло, не помогай ей во всём герцогиня Эринская, клуб «Диоген» и герцогиня Миланская, с которой они общались через Профессора.

— Я так вам благодарна, доктор Вордсворт, — искренне сказала Эстер. — Я никогда не забуду вашей помощи.

— Ну что ты… Я рад, что мои таланты пригодились. Было весело. Впрочем, если захочешь отблагодарить меня, возьми к себе на службу, когда меня вышвырнут из Ватикана. Я многого не прошу. Всего лишь сто пятьдесят дней отпуска, полный пансион и пару-тройку хорошеньких секретарш, — пошутил Профессор.

— Хорошо, буду иметь в виду, — просто сказала Эстер.

Профессор разом посерьёзнел и протянул ей руку.

Коронация скоро начнётся. Нельзя задерживаться.

И он поднялся.

— Береги себя, Эстер. Твой путь тернист. Он опасен и труден. Никто тебя не осудит, если ты откажешься от него. — Профессор посмотрел на неё понимающим, умным взглядом.

— Благодарю вас, доктор Вордсворт. — Эстер покачала головой и ответила, не мешкая: — Но моё место здесь. Здесь моя битва. Бежать сейчас, всё равно что бежать от себя. За это я себя никогда не прощу.

— Понимаю. «Каждый да испытывает своё дело, и тогда будет иметь похвалу только в себе, а не в другом, ибо каждый понесёт своё бремя», — печально улыбнулся Профессор.

Он пошёл к двери, и Трес молча последовал за ним.

— А? Мы уже всё, дед? Ну ладно, Эстер, ещё увидимся. Хорошего дня. — Ванесса накинула капюшон на голову и вышла, закрыв за собой дверь.

— Ну вот и конец… — вздохнула Эстер.

Да, здесь завершилось моё паломничество.

Год назад я уехала из Иштвана. Прошёл лишь год, а кажется, что целая вечность. Какой же долгий был путь. Где я только ни была, кого только не повстречала… Сколько жизней и смертей я видела. Сколько я выстрадала и как мало я радовалась, и всё же путешествие было необыкновенное.

Но теперь оно закончилось.

Больше я никуда не поеду. Больше не буду бежать. Теперь я знаю, что защищать, где биться и с кем бороться. Я поставила всё на эту битву, и я не могу её проиграть.

Эстер было немного грустно, но она уже всё для себя решила.

Я не сожалению ни о чём. Не сожалею и всё же…

— Отец…

Она вспомнила его улыбку и серебристые волосы.

С той самой туманной ночи она не видела Авеля. Наверняка он ещё в Альбионе, но во дворец он не приходил. Он искал террористическую организацию «Орден розенкрейцеров», но толком она ничего не знала — она была так занята этот месяц, что даже и поговорить с ним было некогда. Судя по всему, Авель уедет в Рим вместе с Профессором.

— Лучше… Лучше нам больше не видеться, — пробормотала Эстер, невольно сжав кулаки.

Не нужно мне с ним встречаться. Ведь ещё и поэтому я приняла корону.

Мы так не похожи. Всё, что так смущало меня, наконец-то стало понятным. Наше настоящее, прошлое, бремя… всё у нас разное. Если останусь с тобой рядом, ты пострадаешь… как пострадал тогда.

— Да, лучше нам не видеться… Нельзя нам снова встречаться, — пробормотала Эстер, кусая губы.

Лучше не видеться… Так будет правильно…

Мне понравилось наше путешествие… Но если я снова тебя увижу, не выдержу. Может, даже сбегу. Или открою тебе своё сердце. Нет уж, лучше умереть.

Нет, нельзя нам видеться…

— И всё же… — глубоко вздохнула она. — Отец…

— Да? — раздался голос.

Эстер оцепенела. Она подняла глаза и едва не упала в обморок. Из вентиляционной решётки на неё смотрело лицо. Правда, вдавленное в металлическую решётку, оно больше напоминало сосиску, но приглядевшись, в нём угадывалось лицо молодого мужчины в круглых очках. Очень знакомое лицо.

— Отец?! Что вы тут делаете?!

— Ну, я пытался войти через главный вход, но меня не пустили, — ответил Авель.

Его голос отдавался причудливым эхом. Кто знает, как он там извернулся, чтобы пролезть в вентиляцию.

— Сегодня же коронация, да? — спросил Авель плаксивым голосом. — Я искал, как попасть сюда, и вот я здесь… Ты не могла бы открыть решётку? Мне что-то дышать трудно и в глазах рябит. Ой! Голова кружится…

— С-сейчас!

Эстер вскочила с кресла и с большим трудом начала откручивать винты на вентиляционной решётке. Прошло немало времени, наконец она открыла решётку, и Авель вывалился из воздуховода, как огромная змея, проснувшаяся от долгой спячки.

— Как вы туда забрались-то?.. Сколько вы там просидели? Чего молчали?!

— П-прости. Ты там что-то бурчала себе под нос, такая серьёзная была. Я подумал, скажу сейчас что-нибудь, ты меня ещё ударишь, — пристыженно пробормотал Авель. — Ась?.. Отлично выглядишь… Мы столько не виделись, я волновался за тебя. Но вижу, у тебя всё хорошо.

— Ну да, нормально…

Пытаясь скрыть смущение, Эстер начала ворчать.

— Чего вы пришли, отец? — сухо спросила она. — Что-то срочное, видать, раз вы по трубе приползли.

— А, да ничего срочного. Просто хотел увидеться с тобой перед отъездом. Столько на нас навалилось, даже поговорить не смогли.

— Да ну?

Авель говорил, как всегда, беспечно. Неужели это тот же самый человек, что был в ту туманную ночь?

Эстер подбоченилась и слегка разозлилась на себя за то, что так волновалась за него. Она скривилась от тугого корсета.

— Как мне повезло, — буркнула она. — Я как раз хотела поговорить с вами, отец.

— Да? О чём?

— Как будто вы не знаете! — гневно воскликнула Эстер.

Ну чего ты дурачка из себя строишь? Нам же о многом нужно поговорить… Что произошло в ту ночь? Что тебя связывает с этим существом, с Каином? Раны прошлого… И самое главное, что такое кресник, сумевший победить смерть?

Но Эстер так и не спросила этого.

— Я… я больше не монахиня. Я не служу теперь Церкви. Ч-что вы думаете об этом?

«Ну и дура же я», — тут же подумала Эстер. — «Что за чушь я несу?»

Поважнее вопросов, что ли, не нашлось? К чему эти глупости спрашивать? Но сказанного не воротишь.

Эстер стало тошно от себя.

— У меня вся жизнь поменялась! — гневно рявкнула она, краснея. — Может, хоть что-то скажите, а?!

— А что сказать? Я даже не знаю, — произнёс Авель, склонив голову. — Ты же сама так решила. Здорово! Так держать!

— И это всё?!

— Н-ну… А да, какой у тебя оклад теперь? У королевы есть отпуск? Он оплачивается?

Эстер сжала кулаки. Как же ей хотелось вмазать ему по лицу. И тут она почувствовала, как все треволнения отпускают её. Она расслабилась и засмеялась.

— Вот тупица…

— Тупица? К-кто тупица? Ну я знаю, я не самый смышлёный, но даже мне неприятно такое слышать…

— Да нет, я не про вас… это я про себя, — улыбнулась Эстер. — Я хотела о многом с вами поговорить. Столько всего передумала. А сейчас несу какую-то чушь.

— О чём ты хотела поговорить?

— Да о многом. О том, что не хочу больше быть обузой для вас. Но мне страшно за вас.

— Обуза? Ты? Ты что такое говоришь, Эстер?! — воскликнул Авель и замахал руками. — Да никогда я так не думал!

— Знаю… Вы слишком добросердечный.

Но я-то прекрасно понимаю, что обуза. Да и любой бы это понял, увидь он тот бой. Это была библейская битва, в которой не место человеку. Человек только будет путаться под ногами. И когда я увидела эту битву, я поняла, что моё путешествие окончено.

— Тут наши пути расходятся. Если я пойду с вами, только помешаю. Вы будете защищать меня и пострадаете. И вы не сможете победить страшнейшего врага.

— Э-Эстер…

Авель растерялся. Он сверкнул голубыми глазами и рьяно замотал головой.

— Да нет же, Эстер, нет…

— Я уже всё решила, — оборвала она его и твёрдо сказала: — Здесь моё путешествие заканчивается. Больше я вам не буду обузой. Теперь вы свободны. А моя битва здесь… и она только моя.

— Ты уверена? — обеспокоенно спросил Авель. — Тебе непросто будет. Ты точно всё решила? Не заставляй себя.

— Я понимаю, будет сложно… но я хочу быть вместе с вами, — не мешкая, сказала Эстер.

А ведь всё оказалось так легко. Целый год мне понадобился, чтобы решиться. Не нужно теперь сомневаться.

Улыбнувшись, она выпрямилась.

— Мы не можем идти рука об руку, но пока моя битва здесь, я всегда буду с вами. Пусть мы и не вместе, но наши души всегда будут едины… Вот так.

— Эстер, — ласково прошептал Авель. — Ты никогда не была обузой. Благодаря тебе я оставался собой. Благодаря тебе, Катерине, Тресу, Кейт, Профессору… я буду и дальше сражаться, зная, что вы меня поддерживаете. Я очень благодарен вам всем.

— Знаю. Поэтому я не побегу. Я останусь здесь. Так я буду оберегать вас. Я всегда буду с вами, — тихо произнесла Эстер, улыбаясь.

Её плечи слегка подрагивали, а в голосе стояли слёзы, но она сдержалась и улыбнулась.

— Вы идите. Не волнуйтесь за меня… Всё у меня будет хорошо… Идите… и одолейте его.

— Хорошо, — твёрдо сказал Авель. — Я не проиграю. Обещаю.

— Ваше величество, вы одни? — раздался женский голос и стук в дверь.

Эстер растерялась, не зная, что ответить. Она обернулась, а служанка уже вошла.

— О… Ну… я…

Эстер отчаянно пыталась придумать, как выкрутиться.

Может сказать, что Профессор вдруг невероятно омолодился и его нужно срочно отвезти в больницу.

Или может, что это убийца пришёл по её душу. Правда, тогда Авеля приговорят к смерти.

А может сказать, что это ремонтник забрёл случайно. Хорошая вышла бы отговорка, не будь Авель одет в сутану.

— Ничего в голову не приходит!

— Простите, ваше величество? — Служанка удивлённо посмотрела на неё, а потом ей за спину. — Странно, мне показалось, что я слышала мужской голос… Простите, ваше величество, видимо, мне послышалось.

— А?

Эстер обернулась к Авелю… но увидела лишь белую стену.

Никого не было.

— Отец… — прошептала она.

— Как вы, ваше величество? — обеспокоенно спросила служанка, думая, не позвать ли врача. — Уже пора идти. Если вам плохо, вы скажите.

— А? Нет, всё хорошо. Я сейчас иду, — кивнула ошарашенная Эстер.

Неужели мне всё привиделось?

Она посмотрела на вентиляционную решётку и увидела, что с винта свисает чёрный кусочек ткани. Кусочек сутаны, старой и потрёпанной, но такой милой сердцу.

— До встречи, отец…

Положив оторванный кусочек сутаны себе в карман, королева выпрямилась.

Комментарии

1. «Каждый да испытывает своё дело, и тогда будет иметь похвалу только в себе, а не в другом, ибо каждый понесёт своё бремя». Послание к Галатам святого апостола Павла 6:4.

2. Терновый венец — христианская святыня, венец из растения с терниями (шипами), который римские воины возложили на голову Христа перед тем, как распять его на кресте. «А воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк, и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него», Новый Завет, Евангелие от Марка 15:16-17. В переносном смысле символ страдания, тяжёлого пути, что можно сказать и об Эстер, принявшей корону, и об Авеле, несущему бремя своих грехов.

3. Несколько занятных наблюдений.

На иллюстрациях Торес Сибамото на Эстер платья такого же покроя, что носила Елизавета Первая, английская королева-протестантка и единокровная сестра Марии Кровавой.

Трес вливает в гроб Авеля кровь Лилит. В похожей жидкости восстанавливается Каин.